Страница:
На примере Нельсона было хорошо видно, что Хакерская Этика развивается дальше. Если бы мы все на нашем пути познания действовали также, то мы бы могли сделать больше открытий, полезных вещей и обладали бы большим контролем над происходящим. Понятно, что телефонная система была весьма подходящим объектом для начальных исследований. Поначалу PDP-1, а затем и PDP-6 стали идеальными средствами для этих экскурсий. Но даже когда Нельсон отправлялся в эти вояжи, он следовал неофициальной хакерской морали. Вы могли звонить куда угодно и делать все что угодно, заниматься бесконечными экспериментами, но вы не должны были делать этого для получения материальной выгоды. Нельсон не одобрял тех из студентов МТИ, которые занимались изготовлением «синих коробок» («блюбоксов») — специальных устройств, с помощью которых можно было делать звонки за счет телефонной компании. Нельсон и остальные хакеры полагали, что они помогаюттелефонной компании. Они подсоединялись к различным местам по всей стране и проверяли линии. Если они не работали, то они сообщали об этом в ремонтную службу компании.
Конечно, для того, чтобы это осуществить, надо было обладать теми же знаниями, что и сотрудники Bell Telephone System, но хакеры были в этом весьма успешны, в особенности после чтения таких подпольных книг как классические Principles of Electricity and Electronics Applied to Telephone and Telegraph Work (Принципы Электричества и Электроники в применении к работе телефона и телеграфа), или Notes on Distant Dialing (Замечания по удаленному набору), или же занимаясь изучением свежих выпусков Bell System Technical Journal.
Вооруженные этими сведениями, вы могли путешествовать по всему свету, сообщив оператору: «Я звоню с тестовой станции в Хакенсаке и я хотел бы чтобы вы соединили меня с Римом. Мы пытаемся проверить линию». После чего девушка «записывала ваш номер» и переключала вас на другой номер, и вскоре вы уже расспрашивали о погоде в Риме местного оператора. Вы могли использовать PDP-1 в режиме Синей Коробки, позволяя ей направлять и перенаправлять вызовы до тех пор, пока она не добиралась до определенного места в Англии, где можно было прослушать по телефону детскую сказку на ночь. Это было возможно, если вы добирались до номера, который был недоступен из Америки никаким другим способом, кроме как через синюю коробку.
В середине шестидесятых годов, телефонная компания развернула систему бесплатных для звонящего телефонных номеров «800». Естественно, что хакеры об этом тоже узнали. С научной точностью, они стали пытаться описывать эти новые и недокументированные земли. Визиты в страну «800» могли приводить вас в весьма странные и необычные места: от Виргинских Островов до Нью-Йорка. В конце концов, кто-то из телефонной компании позвонил по соседнему с компьютером телефонному номеру и поинтересовался, почему с соседнего номера было сделано около четырех сотен вызовов в несуществующие места. Невезучее кембриджское отделение телефонной компании раньше уже ловило студентов МТИ за руку, и вот это случилось опять. Ее сотрудники моментально поднялись на девятый этаж ТехСквера и потребовали от хакеров, чтобы они им показали «блюбокс». Когда хакеры показали пальцами на PDP-6, опешившая «группа захвата» начала было раздумывать, как вывезти машину целиком, до тех пока хакеры не отсоединили телефонный интерфейс и не передали его в руки работникам компании.
Хотя PDP-1 у Нельсона поначалу вызывала интерес лишь в плане телефонного хакерства, он начинал обращаться с ней все более и более искусно, и, в конечном счете, начал программировать на ней практически любые задачи. Чем больше он программировал, тем лучше у него это получалось, и чем лучше у него получалось, тем больше ему хотелось программировать. Он сидел за консолью компьютера, до тех пор, пока к компьютеру не подходил какой-нибудь дипломник, который садился за консоль и начинал ерзать по стулу не зная, что делать со своей компьютерной программой. Нельсон становился сзади и начинал заглядывать из-за его спины на экран, что заставляло нервничать старшекурсника еще больше, и, в конце концов, Стюарт задавал ему вопрос: «Если я решу твою проблему, позволишь ли ты мне занять компьютер?». Выпускник, который пытался подступиться к решению своей задачи в течение нескольких недель, соглашался, не очень-то веря в то что, этот ушлый паренек может ее решить на самом деле, но Нельсон уже вытаскивал из под него стул, садился за консоль, запускал редактор TECO[24], и начинал с бешеной скоростью набивать код. По истечении пяти минут он заканчивал набор, подскакивал с места, чтобы отпечатать задание на телетайпе модели 33, который стоял рядом, торопливо обрывал распечатку, бежал назад к машине, вытягивал из перфоратора ленту с задачей, вручал ее владельцу и отсылал его с миром. Затем он приступал к хаченью собственных задач.
Для него не было границ. Он использовал и PDP-1 в Клудж Комнате и более новую машину в Project MAC. Когда остальные пользовались PDP-1 с ее ограниченным набором команд, то они сетовали на то, что они вынуждены использовать для одной операции несколько инструкций, и должны придумывать множество подпрограмм, для того чтобы нормально писать программы. Нельсон мог бамить код и на той и на другой машине максимально эффективно, но на самом деле ему хотелось, чтобы на машине было больше инструкций. Заставить компьютер понимать дополнительные инструкции было весьма непростой операцией. Когда на TX-0 прошивались новые команды, ее пришлось полностью останавливать, в то время как официальные Жрецы, тренированные до уровня как минимум Римского Папы, выполняли хирургическую операцию на ее мозге. Выглядело логичным в данной ситуации, что университет никогда бы не позволил младшекурсникам лазить во внутренности и трогать деликатные части фантастически дорогого компьютера.
Никогда.
Более того, Дэн Эдвардс, один из дипломников Минского, который принимал участие в хакинге «Космических войн», взвалил на себя роль добровольного защитника компьютерного железа. Как вспоминал Госпер, Эдвардс объявил что «любой, кто в состоянии заменить ленту в принтере, должен держаться от этого места как можно дальше!». Хакеров мало заботило, что университет разрешал, а что нет, а уж что думал по этому поводу Дэн Эдвардс, их волновало еще меньше. Его властная позиция, подобная той, которую занимало большинство бюрократов, расценивалась как катастрофа.
Нельсон полагал, что команда «добавления содержимого регистра к памяти» улучшит машину. У него, возможно, ушли месяцы на то, чтобы найти пути решения этой проблемы, и если бы он сделал это, то у него бы прибавилось знаний о том, как работает мир. Поэтому однажды ночью Стюарт Нельсон решил организовать Общество по Полуночному перешиванию компьютеров (MCWS). Это была организация созданная для единственной цели — быть приведенной в действие, когда ход истории потребует нарушения порядка, принятого в МТИ против неавторизованного вторжения в дорогостоящие компьютеры. MCWS, состоявшее в ту ночь из одного только Нельсона (на тот момент от был работающим студентом) и некоторых интересовавшихся наблюдателей, открыл одну из стоек PDP-1 и начал прошивать в ней новые команды. Нельсон закоротил парой диодов контакты на выходе декодера команд в строке «добавить» и в строке «сохранить», что позволило ему получить новую команду, причем с поддержкой всех ранее существовавших инструкций. Затем он вернул машину к ее первоначальному виду.
Машина достойно прошла через все, что ей уготовили в эту ночь хакеры, и работала прекрасно. На следующий день, одна из официально санкционированных пользователей по имени Маргарет Гамильтон, неспешно поднялась на девятый этаж, для того чтобы продолжить свою работу над программой под названием Vortex Model, являвшейся составной частью проекта моделирования погоды, над которым она работала. Маргарет Гамильтон, тогда еще только начинала свою карьеру в качестве программистки. Со временем она будет отвечать за работу бортовых компьютеров «Аполлона» при полете на Луну, но в то время программа Vortex была для нее очень большой программой. Она была хорошо осведомлена о шуточках хакеров на девятом этаже, которых она по большей части воспринимала дружелюбно. В конце концов, они все смешались у нее в голове в один образ растрепанного, но вежливого молодого человека, который любил компьютер больше всего на свете и не думал больше ни о чем другом.
Маргарет Гамильтон не пользовалась хакерским ассемблером MIDAS, вместо него для своей программы Vortex она использовала ассемблер DECAL, официально поставляемый фирмой DEC, и который хакеры считали ужасным. Они никогда не думали о том, что DECAL , в отличие от MIDAS, может обрабатывать командный код по-другому. На его способ обработки команд оказывало влияние незначительное опережающее падение напряжения, получавшееся из-за добавления двух диодов между строками «добавить» и «сохранить». Маргарет, конечно же, ничего не знала о хирургической операции, которую машина перенесла прошлой ночью, поэтому она не сразу поняла причину, из-за которой ее программа Vortex, после того, как она ее загрузила с перфоленты при помощи ассемблера DECAL вдруг… повисла. Прекратила работать. Померла. Было загадочным то, что ранее работавшая программа вдруг ни с того, ни с сего перестала реагировать на внешние раздражители. И хотя программы так поступали довольно часто, именно в этот раз, Маргарет пожаловалась на происходящее. Естественно, что те, кому она пожаловалась, попытались разобраться в том, что произошло, и заглянули в компьютер. Кто-то показал пальцем на Общество Полуночного Перешивания Компьютеров. После чего начались то, что и должно было произойти — разбор «полетов» и объявления выговоров.
Но для Общества Полуночного Перешивания Компьютеров это был не конец. Эдвардс и ему подобные не могли круглосуточно бдить за компьютерами. Тем временем Минский и остальные ответственные за Project MAC поняли, что ночная хакерская активность постепенно превращается в материал для практического курса для аспирантов по логическому дизайну и аппаратному обеспечению компьютеров. Так как Нельсон и остальные, по большей части, хорошо понимали, что они делают, то перестали происходить катастрофы подобные «Великому Зависанию Программы Маргарет Гамильтон». В связи с этим, официальный запрет, относившийся к лаборатории ИИ на самовольное модифицирование аппаратуры постепенно сошел на нет, подобно тем устаревшим законам, которые никто никогда не снимает со своих полок, типа запрета на публичное избивание лошади по воскресеньям. В конце концов, Общество Полуночного Перешивания Компьютеров почувствовало достаточно свободы для смены команд, выполнения новых соединений внутри оборудования, и даже для управления верхним освещением в комнате. Они сделали так, что после того как вы запускали редактор TECO, верхние огни автоматически убирали яркость, что позволяло более легко читать текст на экране.
Этот хак со светом имел неожиданные последствия. Редактор TECO, если пользователь делал ошибку, звонил в колокольчик на телетайпе. Обычно не было никаких проблем, но по некоторым дням машина начинала вести себя странно и становилась крайне восприимчивой к броскам напряжения, которые создавал звонок на телетайпе. И если кто-то делал ошибку при работе в TECO, то звонил звонок, и машина начинала вести себя в соответствии с собственными желаниями. Компьютер полностью терял контроль, он начинал лихорадочно печатать, звонить в звонок, и что самое неожиданное, выключать и включать в комнате свет. Компьютер неистовствовал! Полный Армагеддон! Хакеры считали это крайне забавным. Люди, которые отвечали за работу лаборатории, в особенности Марвин Минский, очень хорошо понимали такие вещи. Марвин, как называли его хакеры (хотя они непременно называли друг друга по фамилии), знал что Хакерская Этика придает работе лаборатории продуктивность, а поэтому он не собирался подавлять основные моменты хакерства. С другой стороны, здесь еще был Нельсон, который постоянно ходил по краю обрыва — крутой «перец», который стал еще более «жгучим» по сравнению с тем моментом, когда его взяли с поличным за телефонным хакерством. В общем, что-то надо было делать. Поэтому Минский обратился к своему хорошему другу, которого звали Эд Фредкин, и рассказал ему, что у него есть проблема в виде невероятно умного молодого девятнадцатилетнего парня, который страстно любит заниматься технически сложным озорством, в связи с этим обладает невероятным талантом нарываться на неприятности. Вопрос, который задал Минский, звучал так: «Не мог бы Эд взять его к себе на работу»?
Кроме того, что он был близким другом Марвина и основателем Information International Incorporated (Тройное "I"), Эд Фредкин считал себя лучшим программистом в мире.
Темноволосый, с теплым взглядом карих глаз из-за очков, гнездившихся на его немного загнутом интеллигентном носу, Фредкин не имел высшего образования. Он начал изучать компьютеры в Военно-Воздушных Силах в 1956 году, и был одним из первых людей кто начал работать с компьютерами системы ПВО SAGE, которая имела репутацию самой сложной системы известной на тот момент человеку. Фредкин и еще девятнадцать человек начали было интенсивно заниматься перспективными системами на основе барабанов памяти, логики, коммуникаций и программирования. Позднее, Фредкин рассказывал, своим мягким голосом профессионального рассказчика: «Спустя неделю с этой работы свалили все. Кроме меня».
Эд Фредкин не уходил в компьютеры с головой, как это делали Коток, Самсон, Гринблатт или Госпер. Некоторым образом, он был весьма уравновешенным человеком и слишком большим интеллектуалом, для того чтобы зацикливаться исключительно на компьютерах. Но они его очень сильно интересовали, поэтому, оставив службу, он устроился на работу в Lincoln Lab, дочернюю лабораторию МТИ, где он в скором времени заработал репутацию лучшего программиста в округе. Он постоянно придумывал оригинальные алгоритмы, некоторые из которых в дальнейшем становились общепринятыми программными решениями. Он также был одним из первых, кто понял значимость PDP-1, о которой он услышал еще до того как был построен прототип, и заказал самую первую. Он договорился о приобретении этой машины с Болтом Беранеком и Ньюманом, которые наняли его для того, чтобы он занимался ее программированием и написал бы для нее ассемблер. Фредкин написал его и сделал скромный вывод, что это лучшее, что было сделано в программировании на этот момент. Помимо системного программирования, Фредкин занимался еще и математическим хакерством — тем, чем в последствии будет интенсивно заниматься Госпер, в частности элементами теории автоматов. Но он не был чистым хакером: у него была семья, о которой надо было заботиться, а также способности к бизнесу, поэтому через некоторое время он оставил BBN и основал свою собственную фирму, Information International, которая занималась решением всех видов компьютерных проблем, а также специальными консультациями. Компания, в конечном счете, обосновалась в Лос-Анджелесе, но в течение долгого времени она пользовалась помещениями в ТехСквере, двумя этажами ниже, чем стояла PDP-6.
Фредкину нравилось хакерское сообщество, обитавшее в ТехСквере, которое вывело хакерство до новых высот, и которое ранее обнаруживались частично в некоторых местах (таких как МТИ, DEC, кое-где в армии и в BBN), то есть там, где компьютеры были доступны для людей и для которых вычисления составляли в этой жизни все. Но в МТИ, хакерство было круглосуточным. Фредкин полюбил хакеров. Он начал понимать их язык и восхищаться их работой. Иногда он сопровождал их в визитах в Чайнатаун, и принимал участие в их свободных дискуссиях. Многие из хакеров живо интересовались научной фантастикой (вспомните авторов «Космических войн»), но Фредкин был в состоянии увязать чудеса Хайнлайна и Азимова с тем, чем занимались хакеры, создавая из компьютеров мощные системы и создавая фундамент для искусственного интеллекта. У Фредкина был талант разжигать их воображение, например, размышлениями о том, что когда-нибудь у людей на голове могут жить крошечные роботы, которые будут отрезать лишние волосы, как только они достигнут определенной длины, необходимой для прически. Фредкин даже вызвал оживленные разговоры в обществе, когда повторил свое предсказание на национальном телевизионном ток-шоу.
И хотя Фредкин восхищался хакерами, тем не менее, он все еще продолжал считать себя лучшим в мире программистом. Хотя Хакерская Этика поощряла командную работу, направленную на достижение общего развития, каждый хакер хотел, чтобы его считали лучшим, и поэтому они с большой охотой демонстрировали друг другу и обсуждали быстрые программы и ошеломительную скорость написания кода. Это было пьянящее подстегивание собственного я, которое делалось для того, чтобы оказаться на вершине хакерского холма, где Фредкин, естественно, видел только себя самого. Хакерство, по мнению Фредкина, было, прежде всего, гордостью за свое мастерство.
«Я никогда не встречал никого, кто мог бы одолеть меня в написании программ, в любом смысле», — позднее вспоминал Фредкин, — «но стало понятно, что Нельсон в состоянии это сделать». Нельсон был гениальным в своем знании компьютера, у него был новаторский подход, он был фантастически упорен при решении проблем и имел способности к сверхчеловеческой концентрации. По рекомендации Минского, Фредкин нанял юного хакера, и спустя небольшое количество времени он понял, что даже в таком месте как МТИ, где исключительное программирование было обычным явлением, Нельсон представлял собой нечто особенное — целая волна программистов в одном человеке. Так как «Тройное I» размещалось в ТехСквере, Нельсон также зависал в лаборатории ИИ на девятом этаже, где он делал работу за нескольких программистов. Но причин жаловаться никаких не было, если он был нужен Фредкину, то Нельсон практически всегда являлся перед ним как лист перед травой.
Фредкин хотел, чтобы Нельсон поработал над одним программным проектом, а конкретно, это была задача для PDP-7, по непонятным причинам не интересовавшая Нельсона. Компании Фредкина в тоже время еще требовалось разработать интерфейс между одним из ее компьютеров и дисководом в качестве хранилища данных. Фредкин рассчитывал на то, что вся эта работа будет сделана в течение полугода, и настаивал на первоочередном решении задачи для PDP-7. Нельсон обещал ему, что за выходные будут получены первые результаты. В следующий понедельник, Нельсон пришел с гигантским листом бумаги, почти полностью испещренным крошечными каракулями, длинными линиями, соединяющими один модуль с другим, а также следами отчаянной работы ластика и переписывания нового текста поверх старого. Это не было похоже на программу для PDP-7, о которой просил Фредкин, но это был практически полностью описанный интерфейс для дисковода. Таким образом, Нельсон попытался найти конструктивный уход от поставленной перед ним задачи. Компания Фредкина построила этот модуль оборудования в точности по идеям, изложенным на этом листе бумаги, и он заработал.
Фредкин был доволен, но, тем не менее, он хотел, чтобы была также решена проблема с PDP-7. Поэтому он сказал: «Нельсон, давай сядем и напишем это вместе. Я напишу вот эту процедуру, а ты напишешь вот эту». Так как у них не было под рукой PDP-7, то они взяли таблицы с кодами команд, по которым можно было написать доотладочный ассемблерный код и занялись хакерством. Может быть, именно в этот раз, а затем и на всю оставшуюся жизнь, Фредкин убедился, что он не является лучшим программистом в мире. Нельсон понесся покрывать своими каракулями бумагу с такой скоростью, с какой это только было возможно. В конце концов, любопытство пересилило Фредкина, и он посмотрел на программу Нельсона. Он не мог поверить своим глазам. Это была полная неразбериха, абсолютно неочевидная, сумасшедшая смесь налагающихся друг на друга процедур, но при этом создававшая чувство, что все это будет работать. «Стью», — воскликнул Фредкин, — «почему ты пишешь так?!?». Нельсон объяснил, что он уже однажды писал нечто подобное для PDP-6, и вместо того чтобы ломать над задачей голову, он просто переписал предыдущие процедуры, по памяти в код PDP-7. Это был наилучший пример того, как работал ум Нельсона. У него был свой собственный способ бамминга команд в памяти, что позволяло ему сводить работу к минимуму.
Понятно, что именно такой подход больше подходил для работы с машинами, чем был пригоден к общению с людьми. В обычной жизни Нельсон был очень стеснительным, и Фредкин вел себя по-отечески по отношению к молодому хакеру. Позднее он вспоминал, как однажды сильно удивился, когда к нему в офис зашел широким шагом Нельсон, и заявил с порога: «Угадай, что я собираюсь сделать? Я собираюсь жениться!»
Фредкин полагал, что Нельсон даже не знает, как назначить девушке свидание, не говоря уже о том, чтобы сделать предложение. «Фантастика!», —все, что он смог сказать, — «И кого ты решил осчастливить?»
«Ну, я не знаю», — ответил Нельсон. «Я просто решил, что это было бы неплохо сделать».
С этого момента прошло еще пятнадцать лет, а Нельсон все еще был в «режиме холостяка».
Женщины не занимали много места в его жизни, и Нельсон предпочитал им компанию своих друзей-хакеров. Он переехал в дом, где проживал Госпер и еще двое. Хотя их хакерский дом находился недалеко от Белмонта, а потом они переехали в Брайтон, Нельсон отказывался покупать машину. Он не мог нормально ее водить. «Обработка взаимодействия с дорогой, отнимала у меня слишком много времени», — как позднее объяснял он. Он предпочитал пользоваться автобусом, ехать с каким-нибудь другим хакером или брать такси. После того как он добирался до ТехСквера, он находился в хорошей форме в течение многих часов. Нельсон относился к тем хакерам, которые предпочитали работать по двадцать восемь часов в сутки и по шесть дней в неделю. Посещение лекций в институте его мало заботило, так как он понимал, что он найдет работу, которую он захочет вне зависимости от того будет ли у него диплом или нет, а поэтому его мало заботила перспектива окончания института.
Нельсон был существом, полностью жившим на принципах Хакерской Этики, и его поведение было существенным фактором, оказавшим влияние на культурный и научный рост лаборатории ИИ. Если Минскому нужен был человек, который мог бы разобраться в том, почему не работает подпрограмма, то он приходил к Нельсону. Нельсон, тем временем успевал побывать во многих местах. Он работал на Фредкина, решал системные задачи вместе с Гринблаттом, занимался дисплейными хаками на компьютере в «Тройном I» на седьмом этаже и PDP-6 на девятом, которая обменивалась сигналами между экраном на одной системе и ТВ-камерой на другой. Он перепробовал все виды телефонных хаков, и опять скорее случайно, чем целенаправленно стал лидером в черном искусстве хакерства замков.
«Хакерство замков» было искусным решением для проблемы физических замков на дверях, шкафах или сейфах. До определенной степени, это была традиция МТИ, в особенности это касалось TMRC. Но, объединяясь с Хакерской Этикой, хакерство замков было больше крестовым походом, чем просто игрой, хотя достойный вызов в виде преодоления искусственных препятствий был своеобразным вкладом в поддержку популярности этого занятия.
Для хакера закрытая дверь была ударом, а двери закрытые на замок приводили их в бешенство. Также как информация должна четко и ясно передаваться внутри компьютера, как программное обеспечение должно распространяться свободно, хакеры полагали, что людям должен обеспечиваться беспрепятственный доступ к инструментам и вещам, которые могут помочь хакерам в их постоянном поиске путей познания окружающего мира и способов его улучшения. Когда хакеру нужно нечто, что может помочь ему в творчестве, исследовании или ремонте, его мало заботят такие несерьезные вещи как права собственности.
Скажем, вы работаете ночью на PDP-6, и она выходит вдруг из строя. Вы проверяете ее внутренности и обнаруживаете, что ей нужна одна деталь. Вам может понадобиться инструмент, для того чтобы эту запчасть установить, вы делаете вывод, что вам нужен диск, лента, отвертка, паяльник, запасная микросхема, а они находятся под замком. Железяка стоимостью в несколько миллионов долларов простаивает впустую, потому что хакер, который знает, как ее отремонтировать не может добраться до микросхемы стоимостью в 75 центов или до осциллографа, запертого в сейфе. Поэтому хакеры были вынуждены добывать ключи для таких замков и сейфов, после чего можно было спокойно брать запчасти, поддерживать работу компьютера, аккуратно заменять сгоревшие детали и продолжать работать дальше.
Хакер по имени Дэвид Сильвер, вспоминал позднее, что это была «сложная, позиционная, интеллектуальная и невидимая война. Существовали администраторы, которые отвечали за все эти хитрые замки и имели специальные хранилища, где они держали ключи, а также у них были специальные карточки, по которым эти ключи выдавались. Они чувствовали себя в безопасности, только если они помещали все в округе под замок, и у них была возможность управлять всем для предотвращения кражи вещей и прохождения информации неверным путем. Но была еще и другая часть мира, которая считала, что всё должно быть доступно для всех, и эти хакеры имели килограммы ключей, которые помогали им попадать в любое нужное им место. Люди, которые этим занимались, были честны, и с этикой у них тоже все было нормально: они не использовали эти возможности для кражи или причинения ущерба. Это была часть своеобразной игры, частично вызванная необходимостью, частично чувством собственного я и желанием повеселиться… И если вы были вхожи в этот круг, то у вас был доступ к комбинациям и ключам от всех сейфов, то есть у вас был доступ ко всему».
Конечно, для того, чтобы это осуществить, надо было обладать теми же знаниями, что и сотрудники Bell Telephone System, но хакеры были в этом весьма успешны, в особенности после чтения таких подпольных книг как классические Principles of Electricity and Electronics Applied to Telephone and Telegraph Work (Принципы Электричества и Электроники в применении к работе телефона и телеграфа), или Notes on Distant Dialing (Замечания по удаленному набору), или же занимаясь изучением свежих выпусков Bell System Technical Journal.
Вооруженные этими сведениями, вы могли путешествовать по всему свету, сообщив оператору: «Я звоню с тестовой станции в Хакенсаке и я хотел бы чтобы вы соединили меня с Римом. Мы пытаемся проверить линию». После чего девушка «записывала ваш номер» и переключала вас на другой номер, и вскоре вы уже расспрашивали о погоде в Риме местного оператора. Вы могли использовать PDP-1 в режиме Синей Коробки, позволяя ей направлять и перенаправлять вызовы до тех пор, пока она не добиралась до определенного места в Англии, где можно было прослушать по телефону детскую сказку на ночь. Это было возможно, если вы добирались до номера, который был недоступен из Америки никаким другим способом, кроме как через синюю коробку.
В середине шестидесятых годов, телефонная компания развернула систему бесплатных для звонящего телефонных номеров «800». Естественно, что хакеры об этом тоже узнали. С научной точностью, они стали пытаться описывать эти новые и недокументированные земли. Визиты в страну «800» могли приводить вас в весьма странные и необычные места: от Виргинских Островов до Нью-Йорка. В конце концов, кто-то из телефонной компании позвонил по соседнему с компьютером телефонному номеру и поинтересовался, почему с соседнего номера было сделано около четырех сотен вызовов в несуществующие места. Невезучее кембриджское отделение телефонной компании раньше уже ловило студентов МТИ за руку, и вот это случилось опять. Ее сотрудники моментально поднялись на девятый этаж ТехСквера и потребовали от хакеров, чтобы они им показали «блюбокс». Когда хакеры показали пальцами на PDP-6, опешившая «группа захвата» начала было раздумывать, как вывезти машину целиком, до тех пока хакеры не отсоединили телефонный интерфейс и не передали его в руки работникам компании.
Хотя PDP-1 у Нельсона поначалу вызывала интерес лишь в плане телефонного хакерства, он начинал обращаться с ней все более и более искусно, и, в конечном счете, начал программировать на ней практически любые задачи. Чем больше он программировал, тем лучше у него это получалось, и чем лучше у него получалось, тем больше ему хотелось программировать. Он сидел за консолью компьютера, до тех пор, пока к компьютеру не подходил какой-нибудь дипломник, который садился за консоль и начинал ерзать по стулу не зная, что делать со своей компьютерной программой. Нельсон становился сзади и начинал заглядывать из-за его спины на экран, что заставляло нервничать старшекурсника еще больше, и, в конце концов, Стюарт задавал ему вопрос: «Если я решу твою проблему, позволишь ли ты мне занять компьютер?». Выпускник, который пытался подступиться к решению своей задачи в течение нескольких недель, соглашался, не очень-то веря в то что, этот ушлый паренек может ее решить на самом деле, но Нельсон уже вытаскивал из под него стул, садился за консоль, запускал редактор TECO[24], и начинал с бешеной скоростью набивать код. По истечении пяти минут он заканчивал набор, подскакивал с места, чтобы отпечатать задание на телетайпе модели 33, который стоял рядом, торопливо обрывал распечатку, бежал назад к машине, вытягивал из перфоратора ленту с задачей, вручал ее владельцу и отсылал его с миром. Затем он приступал к хаченью собственных задач.
Для него не было границ. Он использовал и PDP-1 в Клудж Комнате и более новую машину в Project MAC. Когда остальные пользовались PDP-1 с ее ограниченным набором команд, то они сетовали на то, что они вынуждены использовать для одной операции несколько инструкций, и должны придумывать множество подпрограмм, для того чтобы нормально писать программы. Нельсон мог бамить код и на той и на другой машине максимально эффективно, но на самом деле ему хотелось, чтобы на машине было больше инструкций. Заставить компьютер понимать дополнительные инструкции было весьма непростой операцией. Когда на TX-0 прошивались новые команды, ее пришлось полностью останавливать, в то время как официальные Жрецы, тренированные до уровня как минимум Римского Папы, выполняли хирургическую операцию на ее мозге. Выглядело логичным в данной ситуации, что университет никогда бы не позволил младшекурсникам лазить во внутренности и трогать деликатные части фантастически дорогого компьютера.
Никогда.
Более того, Дэн Эдвардс, один из дипломников Минского, который принимал участие в хакинге «Космических войн», взвалил на себя роль добровольного защитника компьютерного железа. Как вспоминал Госпер, Эдвардс объявил что «любой, кто в состоянии заменить ленту в принтере, должен держаться от этого места как можно дальше!». Хакеров мало заботило, что университет разрешал, а что нет, а уж что думал по этому поводу Дэн Эдвардс, их волновало еще меньше. Его властная позиция, подобная той, которую занимало большинство бюрократов, расценивалась как катастрофа.
Нельсон полагал, что команда «добавления содержимого регистра к памяти» улучшит машину. У него, возможно, ушли месяцы на то, чтобы найти пути решения этой проблемы, и если бы он сделал это, то у него бы прибавилось знаний о том, как работает мир. Поэтому однажды ночью Стюарт Нельсон решил организовать Общество по Полуночному перешиванию компьютеров (MCWS). Это была организация созданная для единственной цели — быть приведенной в действие, когда ход истории потребует нарушения порядка, принятого в МТИ против неавторизованного вторжения в дорогостоящие компьютеры. MCWS, состоявшее в ту ночь из одного только Нельсона (на тот момент от был работающим студентом) и некоторых интересовавшихся наблюдателей, открыл одну из стоек PDP-1 и начал прошивать в ней новые команды. Нельсон закоротил парой диодов контакты на выходе декодера команд в строке «добавить» и в строке «сохранить», что позволило ему получить новую команду, причем с поддержкой всех ранее существовавших инструкций. Затем он вернул машину к ее первоначальному виду.
Машина достойно прошла через все, что ей уготовили в эту ночь хакеры, и работала прекрасно. На следующий день, одна из официально санкционированных пользователей по имени Маргарет Гамильтон, неспешно поднялась на девятый этаж, для того чтобы продолжить свою работу над программой под названием Vortex Model, являвшейся составной частью проекта моделирования погоды, над которым она работала. Маргарет Гамильтон, тогда еще только начинала свою карьеру в качестве программистки. Со временем она будет отвечать за работу бортовых компьютеров «Аполлона» при полете на Луну, но в то время программа Vortex была для нее очень большой программой. Она была хорошо осведомлена о шуточках хакеров на девятом этаже, которых она по большей части воспринимала дружелюбно. В конце концов, они все смешались у нее в голове в один образ растрепанного, но вежливого молодого человека, который любил компьютер больше всего на свете и не думал больше ни о чем другом.
Маргарет Гамильтон не пользовалась хакерским ассемблером MIDAS, вместо него для своей программы Vortex она использовала ассемблер DECAL, официально поставляемый фирмой DEC, и который хакеры считали ужасным. Они никогда не думали о том, что DECAL , в отличие от MIDAS, может обрабатывать командный код по-другому. На его способ обработки команд оказывало влияние незначительное опережающее падение напряжения, получавшееся из-за добавления двух диодов между строками «добавить» и «сохранить». Маргарет, конечно же, ничего не знала о хирургической операции, которую машина перенесла прошлой ночью, поэтому она не сразу поняла причину, из-за которой ее программа Vortex, после того, как она ее загрузила с перфоленты при помощи ассемблера DECAL вдруг… повисла. Прекратила работать. Померла. Было загадочным то, что ранее работавшая программа вдруг ни с того, ни с сего перестала реагировать на внешние раздражители. И хотя программы так поступали довольно часто, именно в этот раз, Маргарет пожаловалась на происходящее. Естественно, что те, кому она пожаловалась, попытались разобраться в том, что произошло, и заглянули в компьютер. Кто-то показал пальцем на Общество Полуночного Перешивания Компьютеров. После чего начались то, что и должно было произойти — разбор «полетов» и объявления выговоров.
Но для Общества Полуночного Перешивания Компьютеров это был не конец. Эдвардс и ему подобные не могли круглосуточно бдить за компьютерами. Тем временем Минский и остальные ответственные за Project MAC поняли, что ночная хакерская активность постепенно превращается в материал для практического курса для аспирантов по логическому дизайну и аппаратному обеспечению компьютеров. Так как Нельсон и остальные, по большей части, хорошо понимали, что они делают, то перестали происходить катастрофы подобные «Великому Зависанию Программы Маргарет Гамильтон». В связи с этим, официальный запрет, относившийся к лаборатории ИИ на самовольное модифицирование аппаратуры постепенно сошел на нет, подобно тем устаревшим законам, которые никто никогда не снимает со своих полок, типа запрета на публичное избивание лошади по воскресеньям. В конце концов, Общество Полуночного Перешивания Компьютеров почувствовало достаточно свободы для смены команд, выполнения новых соединений внутри оборудования, и даже для управления верхним освещением в комнате. Они сделали так, что после того как вы запускали редактор TECO, верхние огни автоматически убирали яркость, что позволяло более легко читать текст на экране.
Этот хак со светом имел неожиданные последствия. Редактор TECO, если пользователь делал ошибку, звонил в колокольчик на телетайпе. Обычно не было никаких проблем, но по некоторым дням машина начинала вести себя странно и становилась крайне восприимчивой к броскам напряжения, которые создавал звонок на телетайпе. И если кто-то делал ошибку при работе в TECO, то звонил звонок, и машина начинала вести себя в соответствии с собственными желаниями. Компьютер полностью терял контроль, он начинал лихорадочно печатать, звонить в звонок, и что самое неожиданное, выключать и включать в комнате свет. Компьютер неистовствовал! Полный Армагеддон! Хакеры считали это крайне забавным. Люди, которые отвечали за работу лаборатории, в особенности Марвин Минский, очень хорошо понимали такие вещи. Марвин, как называли его хакеры (хотя они непременно называли друг друга по фамилии), знал что Хакерская Этика придает работе лаборатории продуктивность, а поэтому он не собирался подавлять основные моменты хакерства. С другой стороны, здесь еще был Нельсон, который постоянно ходил по краю обрыва — крутой «перец», который стал еще более «жгучим» по сравнению с тем моментом, когда его взяли с поличным за телефонным хакерством. В общем, что-то надо было делать. Поэтому Минский обратился к своему хорошему другу, которого звали Эд Фредкин, и рассказал ему, что у него есть проблема в виде невероятно умного молодого девятнадцатилетнего парня, который страстно любит заниматься технически сложным озорством, в связи с этим обладает невероятным талантом нарываться на неприятности. Вопрос, который задал Минский, звучал так: «Не мог бы Эд взять его к себе на работу»?
* * *
Кроме того, что он был близким другом Марвина и основателем Information International Incorporated (Тройное "I"), Эд Фредкин считал себя лучшим программистом в мире.
Темноволосый, с теплым взглядом карих глаз из-за очков, гнездившихся на его немного загнутом интеллигентном носу, Фредкин не имел высшего образования. Он начал изучать компьютеры в Военно-Воздушных Силах в 1956 году, и был одним из первых людей кто начал работать с компьютерами системы ПВО SAGE, которая имела репутацию самой сложной системы известной на тот момент человеку. Фредкин и еще девятнадцать человек начали было интенсивно заниматься перспективными системами на основе барабанов памяти, логики, коммуникаций и программирования. Позднее, Фредкин рассказывал, своим мягким голосом профессионального рассказчика: «Спустя неделю с этой работы свалили все. Кроме меня».
Эд Фредкин не уходил в компьютеры с головой, как это делали Коток, Самсон, Гринблатт или Госпер. Некоторым образом, он был весьма уравновешенным человеком и слишком большим интеллектуалом, для того чтобы зацикливаться исключительно на компьютерах. Но они его очень сильно интересовали, поэтому, оставив службу, он устроился на работу в Lincoln Lab, дочернюю лабораторию МТИ, где он в скором времени заработал репутацию лучшего программиста в округе. Он постоянно придумывал оригинальные алгоритмы, некоторые из которых в дальнейшем становились общепринятыми программными решениями. Он также был одним из первых, кто понял значимость PDP-1, о которой он услышал еще до того как был построен прототип, и заказал самую первую. Он договорился о приобретении этой машины с Болтом Беранеком и Ньюманом, которые наняли его для того, чтобы он занимался ее программированием и написал бы для нее ассемблер. Фредкин написал его и сделал скромный вывод, что это лучшее, что было сделано в программировании на этот момент. Помимо системного программирования, Фредкин занимался еще и математическим хакерством — тем, чем в последствии будет интенсивно заниматься Госпер, в частности элементами теории автоматов. Но он не был чистым хакером: у него была семья, о которой надо было заботиться, а также способности к бизнесу, поэтому через некоторое время он оставил BBN и основал свою собственную фирму, Information International, которая занималась решением всех видов компьютерных проблем, а также специальными консультациями. Компания, в конечном счете, обосновалась в Лос-Анджелесе, но в течение долгого времени она пользовалась помещениями в ТехСквере, двумя этажами ниже, чем стояла PDP-6.
Фредкину нравилось хакерское сообщество, обитавшее в ТехСквере, которое вывело хакерство до новых высот, и которое ранее обнаруживались частично в некоторых местах (таких как МТИ, DEC, кое-где в армии и в BBN), то есть там, где компьютеры были доступны для людей и для которых вычисления составляли в этой жизни все. Но в МТИ, хакерство было круглосуточным. Фредкин полюбил хакеров. Он начал понимать их язык и восхищаться их работой. Иногда он сопровождал их в визитах в Чайнатаун, и принимал участие в их свободных дискуссиях. Многие из хакеров живо интересовались научной фантастикой (вспомните авторов «Космических войн»), но Фредкин был в состоянии увязать чудеса Хайнлайна и Азимова с тем, чем занимались хакеры, создавая из компьютеров мощные системы и создавая фундамент для искусственного интеллекта. У Фредкина был талант разжигать их воображение, например, размышлениями о том, что когда-нибудь у людей на голове могут жить крошечные роботы, которые будут отрезать лишние волосы, как только они достигнут определенной длины, необходимой для прически. Фредкин даже вызвал оживленные разговоры в обществе, когда повторил свое предсказание на национальном телевизионном ток-шоу.
И хотя Фредкин восхищался хакерами, тем не менее, он все еще продолжал считать себя лучшим в мире программистом. Хотя Хакерская Этика поощряла командную работу, направленную на достижение общего развития, каждый хакер хотел, чтобы его считали лучшим, и поэтому они с большой охотой демонстрировали друг другу и обсуждали быстрые программы и ошеломительную скорость написания кода. Это было пьянящее подстегивание собственного я, которое делалось для того, чтобы оказаться на вершине хакерского холма, где Фредкин, естественно, видел только себя самого. Хакерство, по мнению Фредкина, было, прежде всего, гордостью за свое мастерство.
«Я никогда не встречал никого, кто мог бы одолеть меня в написании программ, в любом смысле», — позднее вспоминал Фредкин, — «но стало понятно, что Нельсон в состоянии это сделать». Нельсон был гениальным в своем знании компьютера, у него был новаторский подход, он был фантастически упорен при решении проблем и имел способности к сверхчеловеческой концентрации. По рекомендации Минского, Фредкин нанял юного хакера, и спустя небольшое количество времени он понял, что даже в таком месте как МТИ, где исключительное программирование было обычным явлением, Нельсон представлял собой нечто особенное — целая волна программистов в одном человеке. Так как «Тройное I» размещалось в ТехСквере, Нельсон также зависал в лаборатории ИИ на девятом этаже, где он делал работу за нескольких программистов. Но причин жаловаться никаких не было, если он был нужен Фредкину, то Нельсон практически всегда являлся перед ним как лист перед травой.
Фредкин хотел, чтобы Нельсон поработал над одним программным проектом, а конкретно, это была задача для PDP-7, по непонятным причинам не интересовавшая Нельсона. Компании Фредкина в тоже время еще требовалось разработать интерфейс между одним из ее компьютеров и дисководом в качестве хранилища данных. Фредкин рассчитывал на то, что вся эта работа будет сделана в течение полугода, и настаивал на первоочередном решении задачи для PDP-7. Нельсон обещал ему, что за выходные будут получены первые результаты. В следующий понедельник, Нельсон пришел с гигантским листом бумаги, почти полностью испещренным крошечными каракулями, длинными линиями, соединяющими один модуль с другим, а также следами отчаянной работы ластика и переписывания нового текста поверх старого. Это не было похоже на программу для PDP-7, о которой просил Фредкин, но это был практически полностью описанный интерфейс для дисковода. Таким образом, Нельсон попытался найти конструктивный уход от поставленной перед ним задачи. Компания Фредкина построила этот модуль оборудования в точности по идеям, изложенным на этом листе бумаги, и он заработал.
Фредкин был доволен, но, тем не менее, он хотел, чтобы была также решена проблема с PDP-7. Поэтому он сказал: «Нельсон, давай сядем и напишем это вместе. Я напишу вот эту процедуру, а ты напишешь вот эту». Так как у них не было под рукой PDP-7, то они взяли таблицы с кодами команд, по которым можно было написать доотладочный ассемблерный код и занялись хакерством. Может быть, именно в этот раз, а затем и на всю оставшуюся жизнь, Фредкин убедился, что он не является лучшим программистом в мире. Нельсон понесся покрывать своими каракулями бумагу с такой скоростью, с какой это только было возможно. В конце концов, любопытство пересилило Фредкина, и он посмотрел на программу Нельсона. Он не мог поверить своим глазам. Это была полная неразбериха, абсолютно неочевидная, сумасшедшая смесь налагающихся друг на друга процедур, но при этом создававшая чувство, что все это будет работать. «Стью», — воскликнул Фредкин, — «почему ты пишешь так?!?». Нельсон объяснил, что он уже однажды писал нечто подобное для PDP-6, и вместо того чтобы ломать над задачей голову, он просто переписал предыдущие процедуры, по памяти в код PDP-7. Это был наилучший пример того, как работал ум Нельсона. У него был свой собственный способ бамминга команд в памяти, что позволяло ему сводить работу к минимуму.
Понятно, что именно такой подход больше подходил для работы с машинами, чем был пригоден к общению с людьми. В обычной жизни Нельсон был очень стеснительным, и Фредкин вел себя по-отечески по отношению к молодому хакеру. Позднее он вспоминал, как однажды сильно удивился, когда к нему в офис зашел широким шагом Нельсон, и заявил с порога: «Угадай, что я собираюсь сделать? Я собираюсь жениться!»
Фредкин полагал, что Нельсон даже не знает, как назначить девушке свидание, не говоря уже о том, чтобы сделать предложение. «Фантастика!», —все, что он смог сказать, — «И кого ты решил осчастливить?»
«Ну, я не знаю», — ответил Нельсон. «Я просто решил, что это было бы неплохо сделать».
С этого момента прошло еще пятнадцать лет, а Нельсон все еще был в «режиме холостяка».
Женщины не занимали много места в его жизни, и Нельсон предпочитал им компанию своих друзей-хакеров. Он переехал в дом, где проживал Госпер и еще двое. Хотя их хакерский дом находился недалеко от Белмонта, а потом они переехали в Брайтон, Нельсон отказывался покупать машину. Он не мог нормально ее водить. «Обработка взаимодействия с дорогой, отнимала у меня слишком много времени», — как позднее объяснял он. Он предпочитал пользоваться автобусом, ехать с каким-нибудь другим хакером или брать такси. После того как он добирался до ТехСквера, он находился в хорошей форме в течение многих часов. Нельсон относился к тем хакерам, которые предпочитали работать по двадцать восемь часов в сутки и по шесть дней в неделю. Посещение лекций в институте его мало заботило, так как он понимал, что он найдет работу, которую он захочет вне зависимости от того будет ли у него диплом или нет, а поэтому его мало заботила перспектива окончания института.
Нельсон был существом, полностью жившим на принципах Хакерской Этики, и его поведение было существенным фактором, оказавшим влияние на культурный и научный рост лаборатории ИИ. Если Минскому нужен был человек, который мог бы разобраться в том, почему не работает подпрограмма, то он приходил к Нельсону. Нельсон, тем временем успевал побывать во многих местах. Он работал на Фредкина, решал системные задачи вместе с Гринблаттом, занимался дисплейными хаками на компьютере в «Тройном I» на седьмом этаже и PDP-6 на девятом, которая обменивалась сигналами между экраном на одной системе и ТВ-камерой на другой. Он перепробовал все виды телефонных хаков, и опять скорее случайно, чем целенаправленно стал лидером в черном искусстве хакерства замков.
* * *
«Хакерство замков» было искусным решением для проблемы физических замков на дверях, шкафах или сейфах. До определенной степени, это была традиция МТИ, в особенности это касалось TMRC. Но, объединяясь с Хакерской Этикой, хакерство замков было больше крестовым походом, чем просто игрой, хотя достойный вызов в виде преодоления искусственных препятствий был своеобразным вкладом в поддержку популярности этого занятия.
Для хакера закрытая дверь была ударом, а двери закрытые на замок приводили их в бешенство. Также как информация должна четко и ясно передаваться внутри компьютера, как программное обеспечение должно распространяться свободно, хакеры полагали, что людям должен обеспечиваться беспрепятственный доступ к инструментам и вещам, которые могут помочь хакерам в их постоянном поиске путей познания окружающего мира и способов его улучшения. Когда хакеру нужно нечто, что может помочь ему в творчестве, исследовании или ремонте, его мало заботят такие несерьезные вещи как права собственности.
Скажем, вы работаете ночью на PDP-6, и она выходит вдруг из строя. Вы проверяете ее внутренности и обнаруживаете, что ей нужна одна деталь. Вам может понадобиться инструмент, для того чтобы эту запчасть установить, вы делаете вывод, что вам нужен диск, лента, отвертка, паяльник, запасная микросхема, а они находятся под замком. Железяка стоимостью в несколько миллионов долларов простаивает впустую, потому что хакер, который знает, как ее отремонтировать не может добраться до микросхемы стоимостью в 75 центов или до осциллографа, запертого в сейфе. Поэтому хакеры были вынуждены добывать ключи для таких замков и сейфов, после чего можно было спокойно брать запчасти, поддерживать работу компьютера, аккуратно заменять сгоревшие детали и продолжать работать дальше.
Хакер по имени Дэвид Сильвер, вспоминал позднее, что это была «сложная, позиционная, интеллектуальная и невидимая война. Существовали администраторы, которые отвечали за все эти хитрые замки и имели специальные хранилища, где они держали ключи, а также у них были специальные карточки, по которым эти ключи выдавались. Они чувствовали себя в безопасности, только если они помещали все в округе под замок, и у них была возможность управлять всем для предотвращения кражи вещей и прохождения информации неверным путем. Но была еще и другая часть мира, которая считала, что всё должно быть доступно для всех, и эти хакеры имели килограммы ключей, которые помогали им попадать в любое нужное им место. Люди, которые этим занимались, были честны, и с этикой у них тоже все было нормально: они не использовали эти возможности для кражи или причинения ущерба. Это была часть своеобразной игры, частично вызванная необходимостью, частично чувством собственного я и желанием повеселиться… И если вы были вхожи в этот круг, то у вас был доступ к комбинациям и ключам от всех сейфов, то есть у вас был доступ ко всему».