Левинсон Пол. Дело о менделевской лампе

   - Уверен, спасибо, - ответил я и уставился на свой стакан, пока она выходила на кухню.
   А ведь катализатор из той проклятой дыни может находиться в этой самой посудине…
   И тут я услышал отчетливый звон: в кухне что-то разбилось.
   Я бросился туда. Сара стояла возле осколков какого-то стеклянного предмета, который раньше напоминал, наверное, старинную керосиновую лампу. От осколков исходило белое свечение. С пола взлетело несколько крошечных жучков.
   - Извините, - пробормотала Сара. Она снова плакала, размазывая слезы.- Я ее смахнула. Что-то я сегодня не в себе.
   - Никто и не смог бы… в вашей ситуации.
   Она вновь обвила меня руками, прижалась. Я инстинктивно поцеловал ее в щеку, чуть коснувшись губами, рассчитывая, что это сойдет за братский поцелуй.
   - Останьтесь сегодня со мной, - прошептала она. - Разложите вон ту кушетку и сможете спать спокойно. Я буду в спальне. Мне страшно…
   Мне тоже стало страшно, потому что я испытал острое желание поднять ее, отнести в спальню, на кушетку - куда угодно, - уложить, нежно освободить от одежды, пригладить пальцами ее сладко пахнущие волосы и…
   Но Дженна была мне очень дорога. И хотя мы не принесли друг другу официальных брачных клятв…
   - Что-то мне не по себе, - пробормотала Сара и мягко отстранилась. - Я ведь еще до вашего приезда выпила вина… - Голова ее качнулась, тело обмякло, а глаза закатились.
   - Давайте я вам помогу. - Сперва я пытался поддерживать женщину, потом поднял на руки и отнес в спальню. Очень аккуратно уложил на кровать и нащупал пульс на запястье. Нормальный, хотя и немного учащенный. - Все в порядке, - успокоил я хозяйку дома. - Просто шок и переутомление.
   Она негромко простонала и взяла меня за руку. Я накрыл руку Сары своей, долго держал, пока ее пальцы не разжались во сне, и лишь тогда тихо вышел в соседнюю комнату. Я слишком устал, чтобы куда-то ехать, и настолько вымотался, что у меня не хватило ума сообразить, как раскладывается кушетка. Поэтому я просто свалился на нее, ухитрился сбросить туфли и моментально заснул. В последнюю секунду я подумал, что надо еще раз заехать на ферму Штольцфуса и что разбившаяся лампа была, наверное, очень красивой. И еще я понадеялся, что меня не отравили…
   На следующее утро я проснулся внезапно, словно от толчка. Приподнялся, опираясь на руку, и повернулся как раз вовремя: перед моими глазами проплыла мокрая спина Сары. Наверное, только что из душа. Мне сразу подумалось, что есть и иные, не столь приятные способы пробуждения.
   - Думаю, мне надо снова съездить на ферму Якоба,- сказал я ей за завтраком. Мы ели пшеничные тосты, яйца «в мешочек» и пили чай «дарджилинг», напоминающий ликер.
   - Зачем?
   - Ее с наибольшим основанием можно назвать местом преступления.
   - Я поеду с вами.
   - Слушайте, вы вчера вечером были очень расстроены… - начал было я.
   - Правильно, и вы тоже. Но теперь я в порядке. Кроме того, я вам понадоблюсь, чтобы разобраться в ситуации и подсказать, на что следует обратить внимание. Эмишей знаю я, а не вы.
   Тут она была права.
   - Хорошо, - согласился я.
   - Прекрасно. Кстати, а что вы намерены там отыскать?
   - Сам не знаю, - признался я. - Мо не терпелось показать мне что-то на ферме Якоба.
   Сара задумалась, нахмурившись.
   - Якоб работал над органическим противоядием от катализатора аллергии, - сказала она наконец. - Он действует очень медленно. Могут уйти годы, прежде чем катализатор накопится в организме в опасном количестве. Так что же мог показать вам Якоб во время столь краткого визита?
   Если бы она сообщила мне это накануне, то виноград и бутерброды с ветчиной показались бы мне еще вкуснее.
   - Сейчас нам больше негде искать, - сказал я и взялся за последний тост.
   Но что означали ее слова применительно к убийству Мо? Кто-то и ему давал медленно действующий яд, который копился в организме неизвестное количество лет - так же, как и в организме Якоба, - и в результате оба умерли в один день?
   Маловероятно. Похоже, тут действовали силы более серьезные, нежели один катализатор. Интересно, сказал ли Мо что-нибудь Якобу обо мне? И о том, что я к нему приеду? Я очень надеялся, что не сказал, - мне совершенно не хотелось оказаться в роли второго, решающего катализатора.
   Через час мы уже мчались на запад в сторону Тернпайк. Ярко сияло солнце, в окно врывался свежий ветер - замечательный день для загородной прогулки, да только ехали мы расследовать смерть одного из моих лучших друзей. Я позвонил Корине и сообщил, что заеду днем, если смогу.
   - Расскажите мне о своей работе, - попросил я Сару. - О настоящей работе, а не о туфте для научного совета.
   - Как вы знаете, очень многие судят о науке по ее техническому оснащению. То есть если исследование делается без применения компьютеров, микроскопов и новейших красителей для ДНК, что это уже не наука, а магия, предрассудки или откровенная чушь. Но наука, по сути своей, есть метод, рациональный способ исследования мира, а все эти железки - вещь вторичная. Разумеется, приборы очень помогают, потому что раскрывают перед нашим сознанием более широкую картину, они подвластны зрению, осязанию и другим органам чувств человека. Но ведь приборы не очень-то нужны, верно?
   - То есть сельское хозяйство, селекция растений и животных и прочие манипуляции с природными фактами практикуются людьми уже тысячелетиями и никакого сложного оборудования для этого не требуется?
   - Правильно, - согласилась Сара. - Но это очевидный факт и уж конечно не причина для убийства. Однако есть некие люди, которые преобразуют природу не для того, чтобы вывести новые, улучшенные сорта, а чтобы на этом нажиться, приобрести власть и устранить всех, кто станет у них на пути.
   - Нечто вроде мафии биологов, - пробормотал я.
   - Да, можно и так сказать.
   - А есть ли у вас какие-нибудь примеры, улики, кроме вашей теории об аллергене?
   - Вы сомневаетесь? Хорошо, вот вам пример. Вы никогда не задумывались над тем, почему у нас, в Штатах, после Второй мировой войны люди стали так грубы друг с другом?
   - Что-то не понимаю…
   - Об этом немало написано в социологической литературе. В первой половине века имелся некий стандарт цивилизованности, вежливости, межличностных отношений - то, как люди общались на публике, в бизнесе, в семье. А потом устои пошатнулись. И это признают все. Кое-кто винит во всем напряженность атомного противостояния или то, что телевизор все более подменяет школьное образование и становится для детей основным источником информации. Есть и множество иных причин. Но у меня имеется собственная теория.
   - Какая же?
   - После Второй мировой войны в атомный век вступил весь мир, а не только Америка. И в Англии, и в Западной Европе тоже есть телевидение и автомобили. Но Америку от Европы отличают именно огромные сельскохозяйственные территории, где можно тихо и незаметно выращивать нечто, к чему у большинства людей существует аллергия низкого уровня. И я считаю, что причиной всеобщей раздражительности и утраты самообладания стало нечто, проникшее буквально каждому под кожу, - аллерген, специально созданный для этой цели.
   «Боже, теперь я понял, почему ее теорию в штыки принял ученый совет. Пожалуй, стоит ей подыграть. Ведь я на собственном горьком опыте убедился: с безумцами лучше не спорить».
   - Что ж, у японцев в конце войны имелись вполне конкретные планы начала биологической войны. Они собирались распространять возбудители смертельных болезней с помощью воздушных шаров. Сара кивнула:
   - Японцы - одна из самых продвинутых наций во всем, что касается сельского хозяйства. Не знаю, замешаны ли здесь и они, но…
   Запищал телефон.
   Маклахен как-то написал, что в нашем технологическом мире машина есть единственное место, где можно укрыться от назойливого и требовательного телефонного звонка. Но это, разумеется, было написано до эпохи мобильных телефонов.
   - Алло? - ответил я.
   - Алло? - отозвался мужской голос со странным акцентом, молодой и одновременно низкий. - Мистер Бюхлер, это вы?
   - Гм-м… нет. Вы что-то хотите ему передать? Молчание. Потом:
   - Ничего не понимаю. Это машина мистера Бюхлера?
   - Правильно, но…
   - А где Мо Бюхлер?
   - Представьтесь, пожалуйста.
   Я услышал странное пощелкивание, потом гудок.
   - В этом телефоне есть функция «ответный звонок»? - спросил я себя и Сару, потом отыскал нужную кнопку и нажал ее.
   - Добро пожаловать в справочную AT amp;T, - услышал я бодрый женский голос. - Данный абонент или недоступен, или находится за пределами зоны вызова…
   - Это был Эймос, - заключила Сара.
   - Тот парень, что звонил? - тупо уточнил я. Сара кивнула.
   - Наверное, он все еще в шоке после смерти отца, - предположил я.
   - А я думаю, что он его и убил, - сказала Сара.
   Мы углублялись в Пенсильванию, и неестественно яркие краски придорожных рекламных щитов постепенно сменялись разнообразными оттенками зелени, которыми я восхищался всего лишь вчера. Но сегодня краски природы были мне не в радость. Я понял, каково истинное лицо природы. Мы романтизируем ее красоту, но ведь природа и есть источник неурожая, голода, землетрясений, болезней, смертей… И еще оставался открытым вопрос: верна ли теория Сары о том, что некоторые люди помогают темной стороне природы?
   Сара рассказала мне об Эймосе. Ему сейчас шестнадцать лет. Он получил лишь начальное школьное образование. Однако, как и подобает потомку эмишей из отколовшейся группы, о существовании которой посторонние и не подозревают, мальчик получил неплохое самостоятельное образование: он освоил искусство биологической алхимии. Эймос стал учеником своего отца.
   - Но зачем? Какова причина убийства?
   - Эймос не только будущий ученый, но еще и типичный упрямый подросток. У него много подружек, он любит выпить и погонять на машине, как прочие парни из разных группировок эмишей.
   - О чем вы говорите?
   - «Гроффи», «Эмми» и «Трейлеры» - это лишь три самые крупные группировки. Но есть и другие, поменьше. Конечно, Якобу все это не нравилось. Времяпрепровождение Эймоса было постоянной причиной ссор отца и сына.
   - И убийство Якоба?..
   - Но ведь Якоб мертв? И я совершенно уверена, что одна из группировок, в которой состоит Эймос, связана с биологической мафией. Той, что убила и Мо.
   Остаток пути мы ехали молча. Я так и не смог решить, как относиться к этой женщине и ее идеям.
   Наконец мы добрались до проселочной дороги, ведущей к ферме Штольцфуса.
   - Думаю, лучше будет оставить машину здесь, а вам идти дальше одному, - посоветовала Сара. - Машины и странные женщины привлекают куда больше внимания эмишей, чем одинокий пеший мужчина.
   - Но Мо мне говорил, что Якоб спокойно относится к машинам, и…
   - Якоб мертв, - напомнила Сара. - А то, что нравилось ему, и то, что нравится его семье, может весьма сильно различаться.
   Я припомнил вчерашнюю враждебность брата Якоба, одного из дядьев Сары.
   - Ладно, - согласился я. - Думаю, вы знаете, о чем говорите. Я вернусь минут через тридцать-сорок.
   - Хорошо. - Сара пожала мне руку и улыбнулась.
   Я брел по проселочной дороге, слабо представляя, что надеюсь отыскать в ее конце.
   Несомненно, вовсе не то, что обнаружил.
   Запах дыма я ощутил задолго до того, как дошел до дома и амбара. Оба сгорели дотла. Боже! Надеюсь, в этих деревянных строениях никого не было.
   - Эй! - крикнул я.
   Мой голос эхом разлетелся над пустыми полями. Я огляделся и прислушался. Ни людей, ни домашнего скота. Я бы с радостью услышал даже хриплый лай собаки.
   Подойдя к остаткам амбара, я поковырял ногой обугленные доски. Несколько тлеющих угольков подмигнули мне красными глазками. Время приближалось к полудню. По моим прикидкам, все это произошло - и очень быстро - примерно шесть часов назад. Впрочем, я не эксперт по поджогам.
   Разогнав рукой едкий дым, от которого першило в горле, я вытащил фонарик с мощной галогенной лампочкой (подарок Дженны) и направил его луч в дым, выползающий из кучи обгорелых досок.
   Мой взгляд зацепился за какое-то зеленое - зеленее травы - пятно. Это оказался обгоревший переплет старинной книги. Страницы выгорели полностью. Я сумел разобрать несколько букв старинного шрифта, тисненных золотом, и коснулся предмета кончиком пальца. Он оказался теплым, но не горячим. Я поднял его и осмотрел.
   Одна строка сохранила буквы «На», вторая - «банк».
   Банк? На… банк? Так что это было? Нечто вроде банковской книги эмишей? Какой-нибудь «Первый пахарский национальный банк»?
   Нет, для банковской книги такая обложка не подходит. И слово «банк» начинается со строчной, а не с прописной. Банк, банк… гм-м… погодите-ка, а что мне вчера Мо говорил про банк? Банк… Точно, Бербанк. Дарвин и Бербанк! Лютер Бербанк!
   Лютер Бербанк, «Партнер Натуры» - вот как называлась книга, обгоревшие останки которой я сейчас держу в руке.
   Много лет назад я взял эту книгу в библиотеке в Аллертоне, и она меня заинтересовала.
   Что ж, Мо и Сара оказались правы как минимум в одном - образовательный уровень хотя бы некоторых эмишей был гораздо выше, чем у выпускников средних школ…
   - Опять вы!.
   Я едва не выпрыгнул из туфель и обернулся.
   - О, мистер…
   Передо мной стоял брат Якоба.
   - Исаак Штольцфус, - представился он. - Что вы здесь делаете?
   Тон его оказался настолько угрожающим, а глаза настолько гневными, что мне на мгновение показалось, будто он считает меня виновником пожара.
   - Исаак… мистер Штольцфус, - пробормотал я. - Я только что приехал. И соболезную вашей утрате. Что здесь произошло?
   - Семья моего брата, хвала Господу, сегодня рано утром отправилась к родственникам в Огайо, еще до рассвета. Поэтому никто не пострадал. Я поехал с ними на вокзал в Ланкастер. А когда вернулся два часа спустя, увидел вот это. - И он указал на останки дома и амбара.
   - Можно спросить? Вам было известно, чем занимался здесь ваш брат? - рискнул я.
   Исаак или не услышал, или сделал вид, будто не расслышал, и продолжил:
   - Мы еще можем допустить утрату вещей и даже животных или растений. Но люди - вот истинная ценность в этом мире.
   - Да, - согласился я, - однако возвращаясь к тому, что…
   - Вам следует связаться с вашей семьей. И убедиться, что она вне опасности.
   - С моей семьей? Исаак кивнул.
   - Меня еще ждет работа. - Он показал на поле. - У брата были четыре прекрасные лошади, но я пока не могу их найти. А вам лучше немедленно уехать.
   Он повернулся и зашагал прочь.
   - Подождите… - начал было я, но понял, что звать бесполезно.
   Я посмотрел на обложку книги Бербанка. Сгоревшая ферма, безумные теории Сары, книга… У меня все еще не хватало фактов, чтобы сделать выводы.
   Но какого черта Исаак упомянул мою семью?
   Дженна сейчас в Европе, и она не член моей семьи - пока. Родители живут в Теанеке, сестра вышла замуж за израильтянина в Бруклине… Какое они могут иметь отношение к случившемуся?
   Да никакого! А Исаак имел в виду вовсе не их!
   До меня сегодня все доходило медленно. Исаак наверняка перепутал меня с Мо - ведь он впервые увидел нас только вчера.
   Он имел в виду семью Мо - Корину и девочек.
   Я помчался обратно к машине… Дымный воздух царапал горло всякий раз, когда моя нога отталкивалась от земли.
   - Что случилось? - спросила Сара.
   Я отмахнулся, прыгнул в машину и набрал номер Корины. Гудок, гудок, гудок. Никто не снимал трубку.
   - Да что Случилось? - переспросила она.
   Я быстро рассказал и, резко развернув машину, помчался по проселку к шоссе.
   - Успокойтесь, - сказала Сара. - Сегодня суббота, и Корина могла просто пойти по магазинам, взяв с собой детей.
   - На следующий день после того, как умер ее муж?
   - Ладно, но это не повод, чтобы попасть в аварию. Мы доедем за десять минут.
   Я кивнул, снова набрал номер Корины и услышал в ответ все те же гудки.
   - Наверное, пожар вызвали светлячки, - сказала Сара.
   - Что?
   - Светлячки. Некоторые эмиши держат их дома для освещения.
   - Верно, Мо говорил что-то подобное. Но светлячки дают холодный свет, ведь это биолюминесценция, при ней тепло не выделяется.
   - А у тех, что я здесь видела, выделяется. Они инфицированы особым видом бактерий - точнее, это симбионты, а не инфекция, - и в результате образуется как свет, так и тепло. Во всяком случае, именно таких светлячков здесь приносят в дома с наступлением зимы. И эти штуковины со светлячками они называют «менделевские лампы». У меня тоже такая была, маленькая. Та самая, которую я вчера разбила.
   - Так вы полагаете, что такая лампа вышла из-под контроля и вызвала пожар? - спросил я и внезапно представил, как лежу на кушетке у Сары, а вокруг полыхает огонь.
   Сара задумчиво прикусила губу.
   - Возможно, все гораздо серьезнее, - предположила она. - Кто-то мог такое подстроить. Или намеренно вывести вид светлячков с заданными свойствами, превратив их в биолюминесцентную и биотермическую бомбу замедленного действия.
   - А эти ваши доморощенные биологи-террористы многого добились, - заметил я. - Аллергены, вызывающие раздражительность у миллионов людей. Катализаторы, усиливающие действие других аллергенов и уже убившие минимум двоих. Антикаталитический томатный соус, а теперь и светлячки-пиротехники.
   - Не так уж далеко они ушли от совместной эволюции и симбиоза, - возразила Сара. - Ведь в организме каждого из нас живут ацидофильные бактерии, помогающие усваивать пищу. А между нами и этими бактериями куда больше различий, чем между термобактериями и светлячками.
   Я еще сильнее надавил на педаль газа и мысленно взмолился о том, чтобы нас не остановил чрезмерно придирчивый инспектор.
   - В этом-то и проблема, - продолжала Сара. - Совместная эволюция, симбиоз, селекция и отбор - это одновременно и благословение, и проклятие. Когда все кругом органическое и поддается скрещиванию, то можно добиться замечательных результатов. А заодно вывести светлячков, способных сжечь здание.
   Наконец мы подъехали к дому Мо.
   - Проклятие!
   Дом оказался целым и невредимым, но машины на дорожке не было. А входная дверь была приоткрыта.
   - Ждите в машине, - велел я Саре. Она стала возражать.
   - Послушайте, - урезонил ее я. - Возможно, мы имеем дело с убийцами - вы сами об этом говорили. И увязавшись за мной, вы лишь усложните мою задачу, заставляя беспокоиться о вашей безопасности.
   - Хорошо, - кивнула она. Я выбрался из машины.
   К сожалению, оружия у меня не было. Если честно, я все равно его с собой не ношу. Не люблю я оружие. Когда поступил на работу в департамент, мне выдали пистолет, и я сразу запер его в столе. Как теперь оказалось, зря.
   В дом я вошел чрезвычайно тихо. Я решил, что не стоит объявлять о моем приходе, - если Корина с девочками дома и мое вторжение их напугает, то извиниться я всегда успею.
   Я прошел через прихожую, затем через столовую, до которой вчера так и не добрался, а там меня ждал знаменитый обед Корины… Потом кухня, коридор и…
   И тут через открытую дверь спальни я заметил рыжие волосы лежащей на полу Лори.
   Над ней кто-то склонился.
   - Лори! - крикнул я, врываясь в спальню и отшвыривая парня, стоящего на коленях рядом с ней.
   - Что за?.. - вякнул было он, но я сгреб его в охапку и швырнул через комнату. Затем стянул с кровати простыню, туго скатал ее и направился к парню, чтобы связать.
   - Мистер, я… - пробормотал он, приходя в себя после удара о стену.
   - Заткнись и скажи спасибо, что я тебя не пристрелил.
   - Но я…
   - Я же сказал - заткнись.
   Я связал его как можно крепче и подтащил поближе к Лори, чтобы приглядывать за мерзавцем.
   - Лори, - негромко позвал я и коснулся ее лица ладонью. Она не отреагировала. Я приподнял ее веко и увидел закатившийся бледно-голубой глаз с расширенным зрачком.
   - Что ты с ней сделал, черт тебя подери?! - взревел я. - Где ее мать и сестра?
   - Не знаю… то есть не знаю, где они. А с девчонкой я ничего не делал. Но могу ей помочь.
   - Лежать! Я вызову «скорую».
   - Нет, мистер, пожалуйста, не надо! - заверещал парень. Его голос показался мне знакомым. Эймос Штольцфус! - Она умрет, не доехав до госпиталя, а у меня есть то, что может ее спасти.
   - Как ты спас отца? Парень заплакал:
   - Отца я спасти не успел… опоздал. Но как вы узнали, что он?.. А, понял - вы тот самый друг Мо Бюхлера, с которым я утром говорил.
   Я не ответил на его слова и направился к двери.
   - Пожалуйста! Лори мне тоже дорога. Мы… мы с ней встречаемся…
   Я вернулся к парню и рывком приподнял его с пола.
   - Да? Неужели? А откуда мне знать, что это не твоих рук дело?
   - У меня в кармане лекарство. Вариант на основе томатов. Пожалуйста… Если хотите, я сам выпью половину, а остальное дайте Лори. Только быстрее, у нас очень мало времени.
   Я задумался и посмотрел на девушку. Пожалуй, я ничем не рискую, если дам парню выпить половину его так называемого лекарства.
   - Ладно. Где оно?
   Он показал на левый карман джинсов, и я вытащил оттуда бутылочку, унций на пять или шесть.
   - Ты точно хочешь это сделать? - спросил я Эймоса. Меня внезапно охватило нехорошее предчувствие, и мне вовсе не хотелось стать причиной самоубийства деревенского парнишки.
   - Мне все равно, дадите вы его мне или нет, - ответил Эймос. - Главное - дайте его Лори, и побыстрее! Пожалуйста!
   На работе мне нередко приходится принимать решения, полагаясь на интуицию. Правда, обычно от этих решений не зависит судьба тех, кто мне дорог. Подумав еще несколько секунд, я решился.
   Давать парню пробный глоток я не стал, а направился сразу к Лори. Очень не хотелось вливать ей в рот жидкость, пока она без сознания…
   - Лекарство легко впитывается через язык, - подсказал Эймос. - И действует быстро.
   «Боже, надеюсь, парень прав. Я его голыми руками убью, если Лори это не поможет».
   Я постепенно вылил унцию или две ей на язык. Прошло несколько секунд. И еще. Тридцать секунд, сорок…
   - Проклятие! Когда это должно подействовать? Словно услышав мои слова, Лори простонала.
   - Лори? - Я похлопал ее по щекам.
   - М-м-м… - Она открыла глаза. И улыбнулась! - Фил?
   - Да, дорогая. Все в порядке.
   - Лори! - окликнул ее Эймос. Лори встала:
   - Эймос? А ты почему здесь? Да еще связанный? Она посмотрела на него, потом на меня. Как на сумасшедших.
   - Неважно. Это долгая история, - ответил я и направился к Эймосу. Я даже улыбнулся ему. - Хорошо, что ты оказался прав, парень.
   Он улыбнулся в ответ.
   - А где твоя мама и Эмма? - спросил я Лори.
   - Поехали в похоронное бюро, - печально ответила Лори. - Договариваться о погребении. Они взяли твою машину. Мама нашла ключи у тебя в сумке.
   Она заплакала. Эймос, когда я развязал его, обнял ее,, утешая.
   - Ты можешь объяснить, что с тобой случилось? Ну, когда мама и сестра уехали? - спросил я Лори.
   - Ну… ко мне зашла одна очень любезная дама… она продавала мыло, духи, всякие домашние мелочи… Она назвала компанию, на которую работает, но я о такой никогда не слышала. И она меня спросила, не хочу ли я понюхать новые духи. Они замечательно пахли… удивительная смесь океанской свежести и лилий, а потом… потом вы меня окликнули и я увидела связанного Эймоса… А что случилось? Я упала в обморок?
   - Вообще-то… - начал я.
   - Гм-м, мистер… гм-м… Фил… - прервал меня Эймос.
   - Я доктор д'Амато, но друзья зовут меня Фил, а ты заслужил такое право.
   - Спасибо, доктор д'Амато… извините, Фил. По-моему, нам не стоит здесь оставаться. Эти люди…
   - О чем ты?
   - О том, что мне не нравится свет в этом доме. Они убили моего отца, отравили Лори, и как знать, что еще они могли подложить…
   - Ясно, я тебя понял, - проговорил я, вспоминая ферму Штольцфуса. Ферму Эймоса. Угли и пепел.
   Я вопросительно взглянул на Лори.
   - Я в полном порядке, - сказала она. - Но почему мы должны куда-то уходить?
   - Давайте все же выйдем, - решил я.
   Мы с Эймосом вывели Лори на улицу. И первое, на что я обратил внимание, - Сара и машина Мо, на которой мы приехали, исчезли.
   А второе - обжигающий жар на затылке. Я подтолкнул Лори и Эймоса, перебежал с ними на противоположную сторону улицы и, прищурившись, обернулся к дому.
   Из каждого окна вырывались яркие бело-голубые языки пламени, облизывая крышу и стены. Такого оттенка мне еще видеть не доводилось.
   Лори испуганно вскрикнула. Эймос прижал ее к себе.
   - Светлячки, - пробормотал он. Дом сгорел дотла за несколько минут.
   Мы стояли, онемев и дрожа, очень и очень долго. До меня наконец дошло, что я тяжело дышу. Аллергическая реакция! Сара!
   - Наверное, они увезли Сару, - предположил я.
   - Сару? - удивился Эймос, прижимая к себе еще всхлипывающую Лори.
   - Сару Фишер, - пояснил я. Лори и Эймос кивнули.
   - Она была другом моего отца, - добавила Лори.
   - Она моя сестра, - сказал Эймос.
   - Что? - Я повернулся к нему.
   Лори отпрянула и тоже посмотрела на Эймоса, чье лицо как-то странно и мучительно исказилось от ненависти и жалости одновременно.
   - Она покинула наш дом более десяти лет назад, - заговорил Эймос. - Я тогда был еще совсем маленьким. Сказала, что не в силах больше выносить путы нашего ordnung

^[1], мол, это все равно что согласиться быть дебилом до конца жизни. И она ушла из дому, начала учиться. Думаю, она связана с теми, кто убил моего отца и сжег дом Лори.
   Я внезапно ощутил во рту вкус вчерашнего винограда - сладость, смешанную с удушающим дымом, - и меня замутило. Я сглотнул и сделал медленный глубокий вдох.