— Долой! — взревели лесные труженики и, повскакивав с земли, бросились прочь от княжеского терема.
   — Доло-о-о-о-ой! — гневно доносилось издалека. «Будут заходить с тыла, поганцы!» — догадался Всеволод.
   — Николашка! — Тишина.
   — Николашка, мать твою за пятку!!!
   В спальню ворвался заспанный секретарь:
   — Что случилось, князюшка, половцы?
   — Нет, дровосеки!
   — Опять?
   — Какой-то… гм… нехороший человек помог им выбраться из волчьей ямы. Часом, не ты ли, Николашка, оказался этим добряком?
   — Да что ты, князюшка, как можно?!! — Секретарь неотрывно глядел на наложенную на тетиву стрелу. — Да чтобы я… вот не сойти мне с ентого места!
   В этот момент терем вздрогнул, и Николашка нелепо повалился на пол.
   — Ага! — смекнул князь, бросившись вниз.
   По первому этажу терема в панике метались полураздетые дружинники в исподнем да в ратных шлемах.
   Позорище!!!
   — Князь! — закричали славные воины. — Дровосеки тараном дверь ломают!!!
   — Чем ломают?
   — Бревном неотесанным!
   — Все на стены! — Всеволод грозно взмахнул луком.
   — Какие стены?!! — ужаснулись дружинники, заподозрив князя во внезапном помешательстве.
   — Вернее, на крышу, — поправился Всеволод. — Я все забываю, что живу не в замке.
   Терем снова содрогнулся, где-то на втором этаже с грохотом отвалились ставни.
   — Да они мне весь заокиянский ремонт испоганят! — возмутился князь.
   Кое-как напялив на себя доспехи и гулко топая, дружинники полезли по узкой лестнице на чердак.
   — Князя, князя вперед пропустите! — кричал Николашка, вооруженный невесть откуда взявшимися в тереме вилами.
   Князя пропустили.
   Двое дружинников с лязгом и ругательствами свалились с лестницы вниз. Кто-то, судя по крикам, сломал руку.
   — А вот и первые контузии! — недовольно пробурчал Всеволод. — Ну я этим голодранцам сейчас покажу!
   — Долой!!! — донеслось снаружи, и в дубовые двери снова врезался таран.
   На этот раз Ясно Солнышко хорошо подготовился к возможному штурму. Да, конечно, он не ожидал, что атака дровосеков случится так скоро. Но какая теперь уже разница? Главное, что он успел подготовиться.
   Эллинского вина в княжеских погребах больше не было, так что пришло время для новых методов борьбы с реакционными трудовыми массами.
   — Доло-о-о-о-ой…
   На просторной крыше уже все было готово для отражения штурма. Дружинники, весело гогоча, выкатили из чердачного окна на самый край огромную бочку в железных обручах.
   Кое-кто из витязей уже азартно поплевывал сверху в пышущих праведным гневом смутьянов.
   — Не шалить! — строго приказал Всеволод, и дружинники послушно отпрянули от края крыши. — Расположить бочку строго над входом!
   — Сделано, князюшка!
   — Приготовиться! Как только они снова грохнут…
   Бревно в очередной раз с треском врезалось в крепкие двери.
   — Давай!!!
   Дружинники ухнули и с гиканьем вылили содержимое бочки. Деготь нехотя ринулся вниз. Раздались душераздирающие вопли.
   — Перья! — скомандовал Всеволод, взмахивая луком.
   Двое дружинников проворно высыпали вниз из заранее приготовленных мешков куриные перышки.
   — У-у-у-у… — донеслось снизу.
   — Ну прям зима настала, — восхитился Николашка, ловко метнув в кого-то ржавые вилы.
   Феерическое действо и вправду очень напоминало внезапно выпавший в начале осени снег. Перья кружились вокруг терема, словно хоровод мокрых февральских снежинок.
   — Что, получили?!! — прыгал по крыше князь. Дровосеки в панике метались по двору. Непонятно откуда взявшиеся черные чудовища в перьях напугали их до беспамятства. Прошло несколько минут, прежде чем «чудовища», громко матерясь, объяснили, что они, мол, свои. Но все равно часть протрезвевших бунтарей с дикими визгами успела убежать в лес.
   — Враги понесли серьезные потери, — довольно констатировал Николашка, записывая в бересту происходящее, так сказать по горячим следам. — Назову-ка я сей свиток «Битва за удел Сиверский».
   — И половцев, половцев обязательно упомяни! — строго добавил Всеволод. — Мол, дровосеки сговорились с самим ханом Кончаком и, подкупленные дешевым самогоном, предали своего князя аки подлые Июды. М-да. И происки брата моего Осмомысла сюда приплети. Видел, мол, смутьянов, но вовремя не вмешался.
   — Сделаем, — кивал Николашка, строча павлиньим пером великую гисторию.
   Опомнившиеся дровосеки быстро перестроились.
   Потери в их рядах были ощутимые, но не смертельные. Сломать дубовые двери им не удалось, и недолго думая супостаты решили поджечь княжий терем.
   — Настал роковой момент! — с пафосом провозгласил Всеволод, дерзко сверкая голубыми глазами.
   Он подошел к краю крыши и, сложив ладони лодочкой, громко крикнул:
   — Ну как топоры, не затупились?
   Снизу донеслось невразумительное, полное ненависти рычание. Внезапный всплеск классовой вражды достиг своего апогея. Упившиеся до белой горячки смутьяны потеряли дар речи.
   Всеволод присмотрелся.
   Вокруг терема в дивной светящейся кольчуге не спеша расхаживал Кондратий, только что прибывший по срочному вызову из самого Навьего Царства. Кондратий деловито тюкал своим чудовищным железным молотом некоторых дровосеков по головам. Кое-кто опосля такого удара больше не поднимался.
   Заприметив на краю крыши князя, навий богатырь приветливо отсалютовал ему, подняв над головой свой ужасный молот.
   Всеволод сдержанно кивнул в ответ.
   Кого-кого, а князя Навьему Царству ни за что не заполучить. Во всяком случае, не по пьяной лавочке. В выпивке Ясно Солнышко был куда более сдержан, нежели прочие удельные князья.
   С трудом запалив деревянные чурки (утро было сырым и прохладным), дровосеки приготовились к метанию.
   — Ерема! — басом взревел князь. — Открывай!!!
   У княжеского сарая как по волшебству возник высокий, словно жердь, гонец и всей грудью налег на тяжелый засов.
   Дверцы сарая со скрежетом отворились. Ерема схватился за неровный косяк одной из створок и легко вспорхнул на покрытую соломой крышу.
   — Ви-и-и-и… — неистово раздалось на княжьем дворе.
   Дровосеки в недоумении обернулись.
   Кое-кто уже успел швырнуть в терем пылающую чурку, но Николашка ловко поймал ее на лету и, разогрев ею сургуч, крепко запечатал новенький гисторический свиток.
   — Свиньи-и-и-и… — взвыли лесные труженики, но было поздно.
   — Я их специально несколько дней не кормил, — похвастался Всеволод. — И к лужам даже на шаг не подпускал.
   Зрелише было просто кошмарным.
   Обезумевшие хрюшки погнали дровосеков в сторону леса. Следом за ними резво бежал Кондратий, положив железный молот на могучее плечо. Видно, не всех еще дровосеков хватил.
   — Эту осаду они надолго запомнят! — довольно проговорил князь, — Николашка, труби отбой.
   — Отбо-о-о-о-ой!!! — аки ерихонская труба взревел Николашка, и, тихо посмеиваясь, дружинники стали спускаться с чердака обратно в терем.
* * *
   Воистину велик град Новгород!
   Настоящее чудо расейское. Высокие стены, дозорные башни. Просто крепость, а не город. Такой не то что перед половцами выстоит, но даже и нападение легендарных псов-рыцарей отобьет. Одним словом, настоящий оплот греко-расейской дерьмократии.
   У настежь распахнутых ворот дежурили невыспавшиеся стражники.
   — Стой! — поднял руку вверх один из стражей. Колупаев покорно придержал коня.
   — Кто такие, с какой целью в град Новгород въезжаете?
   — А вот я тебя сейчас как хрясну по кумполу! — недовольно пригрозил из телеги Муромец. — Год будешь свое имя вспоминать.
   Степан с неодобрением посмотрел на спутника. Судя по всему, Илья, принявший давеча решение бороться со своей робостью, захотел малость понарываться.
   Но стражники на агрессивные поползновения богатыря никак не отреагировали, видно, за годы своей однообразной службы были уже ко всякому привыкши.
   — Странники мы, — несколько неопределенно ответил кузнец, — ищем в Новгороде одного старого приятеля.
   Такой ответ стражей вполне удовлетворил, хотя скорее всего они просто спали наяву. Во всяком случае, взгляд у них был совершенно мутный и бессмысленный. Но полная отмороженность все же не помешала им потребовать плату за въезд.
   Одним словом, наши люди.
   — Сколько? — вздохнул Колупаев. Стражники назвали. Степан расплатился. Сумма была символической. Похоже, ребятам просто захотелось выпить в местной забегаловке по кружечке лыкового первача. Насколько помнил кузнец, раньше стражи Новгорода платы за проезд не брали. Ну и леший с ними. Пущай ребята выпьют, развеются.
   Проехав сквозь городские ворота, Колупаев обернулся. Так и есть! Он угадал. Стражу как ветром сдуло, лишь одиноко стояли, прислоненные к каменной кладке стены, булатные копья.
   — Всюду одно жулье! — проворчал Муромец, и этот его задиристый тон Степану очень не понравился…
   Везде — на домах, деревьях и просто на специальных столбах — висели огромные куски бересты с весьма схематичным изображением физии великого расейского смутьяна Павла Расстебаева. Судя по надписям под портретом, за голову подстрекателя власти обещали ни много ни мало, а по три бочонка золота! За остальные части тела (включая лживый язык) чуть поменьше.
   Колупаев пригляделся. Узнать Павла по портрету оказалось совершенно невозможно. Неведомый художник не то был пьян, когда преступника рисовал, не то (и это вернее всего) в глаза его никогда не видывал, срисовав смутьянскую физиономию со своей жены.
   — Гляди! — усмехнулся Муромец. — Вылитое Лихо Одноглазое. Видать, кто-то чего-то напутал.
   На глаза попадались и другие куски бересты, объявлявшие о том, что в Новгороде в данный момент проводятся дерьмократические выборы городского головы.
   — Принять участие могут все желающие, — с недоумением по слогам прочел Илья. — А что это означает — городской голова?
   — Ну тебе эта должность никак не светит, — отозвался Колупаев, осторожно ведя повозку среди галдящих в предвкушении выборов народных масс. — В общем, у кого голова будет больше, тот и победит! — Муромец с интересом ощупал свою голову.
   — А что, у меня ничего, здоровая.
   — Ты шлем-то сними, — посоветовал Степан, сворачивая к ближайшей корчме.
   Богатырь снял шлем и вторично исследовал свою кочерыжку.
   — М-да, теперь вроде как поменьше стала. А разве в шлемах соревноваться не разрешают?
   Кузнец остановил коня:
   — Илья, не дури.
   Корчма называлась «У Анчутки» и, как все питейные заведения великого Новгорода, выглядела по-царски. Высокие потолки, стены украшены бутафорскими винными бочками с крантиками. Опрятные столы. Добры молодцы на входе, комплекцией чуть уступающие Муромцу, на случай, ежели кто станет буянить. И главное, всегда есть свободные места.
   Уселись.
   Заказали кувшин меда.
   — Славно-славно, — приговаривал Колупаев, рассматривая вырезанную чем-то острым прямо на столешнице длинную надпись. — М… м… такого-то такого-то здесь был Алеша Попович, пил самогон, играл на балалайке, тискал девок. Заведение понравилось!
   — Дешевые понты, — презрительно скривился Илья и, достав из-за пояса длинный нож, со старанием вырезал:
   «Такого-то такого-то корчму посетил богатырь Илья Муромец. Пил медовуху, играл на тамтаме, бил морду иудеям!»
   И подпись: кривой крест.
   Подавшись вперед, Степан с трудом прочел жуткие каракули.
   — Что это еще за «играл на тамтаме»? — изумленно спросил он.
   — Да я и сам не знаю, — пожал плечами Муромец, — только что выдумал, так красивше звучит.
   Через минуту богатырям поднесли по огромной глиняной кружке и солидный кувшин душистого меда.
   Налили.
   Чокнулись (в смысле кружками, а не головами!).
   Крякнули с удовольствием.
   Налили по второй.
   — И где же нам ентого Емельяна здесь искать? — оглаживая бороду, поинтересовался Илья. — Город-то гляди какой большой!
   — Самый крупный на Руси! — кивнул кузнец. — Второй по величине Киев, но туда пущают только с документом чистокровного краинца.
   — А чего ж так?!! — усмехнулся богатырь, но ответить Колупаев не успел, так как к их столу самым наглым образом подсел странный пейсатый незнакомец в шляпе и в заокеанских «стеклах» с оправой на горбатом носу.
   — Люди добрые, — елейно проблеял незнакомец, — не нальете ли жертве национального произвола немного дармового медку?
   И с этими словами он извлек из кармана своего черного халата чудовищных размеров медную кружку.
   — Иудей!!! — радостно, словно встретив родного отца, воскликнул Муромец, обрушивая на голову иноверца полупустой кувшин с остатками медовухи.

ГЛАВА 12
в которой Илья Муромец идет на принцип

   Словно тюк с соломой, иудей грузно повалился на пол.
   Все случилось настолько неожиданно, что Колупаев не сразу понял, а что, собственно, произошло.
   От дверей корчмы к ним уже бежали разъяренные вышибалы. Степан приготовился к неизбежной драке, но его опередил слегка охмелевший от новгородского меда Муромец. Недолго думая богатырь запустил в вышибал крепким столом, уложив обоих на месте.
   — Вот так! — довольно кивнул Илья, как ни в чем не бывало садясь обратно на скамью.
   — Ну?!! — громко спросил, оглядывая посетителей корчмы, Колупаев, быстро сориентировавшийся в ситуации. — Кто еще хочет получить по мордасам от знаменитого Ильи Муромца?
   — Илья Муромец!!! — пронеслось над столами выпивающих.
   Все оторопело глядели на зардевшегося богатыря.
   — Тот самый?!! — спросил, возникнув из винного погребка (спрятавшийся от греха подальше), корчмарь.
   — Тот самый! — подтвердил кузнец.
   — Этого просто не может быть, — глухо донеслось откуда-то снизу.
   Илья со Степаном одновременно посмотрели себе под ноги.
   Лежащий на полу иудей радостно улыбался.
   — Дык как же… — обалдело выдохнул Муромец. — Я ж тебя…
   Иудей ловко поднялся с пола и, сняв широкополую шляпу, перевернул ее, продемонстрировав свой национальный головной убор изнутри.
   — Не беспокойтесь, я к таким штукам уже давно привык…
   Изнутри черная шляпа оказалась самым настоящим железным шлемом, хитро замаскированным под простенький головной убор.
   — Соломон Фляр. — Иудей дурашливо поклонился. — К вашим услугам. Некоторые, правда, называют меня Чудо Юдо, в общем, если что, то я не обижусь. Моего деда действительно звали Юдо
   Корчмарь поспешно отлил холодной водицей вырубленных Муромцем вышибал, и те, быстро придя в себя, принесли богатырям новый стол и два больших кувшина с медом.
   — Вы уж извините нас, — заискивающе улыбнулся корчмарь. — Для меня большая честь принимать в своем заведении великого мужа расейского. Позвольте мы обслужим вас бесплатно?
   — Валяй, — благосклонно кивнул Илья.
   — И закуску, — проворно вставил Соломон. Илья кивнул вторично.
   На столе тут же возникли вареные раки…
   — А ты мне нравишься, носач, — усмехнулся богатырь, хлопая иудея по сутулой тщедушной спине.
   Соломон, разгрызающий в этот момент рачью клешню, слегка подавился.
   Колупаев с умилением глядел на преобразившегося Муромца. Ясно было, что богатырь выделывался временно, пока не возникла НАСТОЯЩАЯ опасность. Что ж, наблюдать за этим было отчасти забавно.
   — Простите великодушно, — откашлявшись, произнес Соломон. — Можно поинтересоваться, что привело вас в Новгород?
   — Мы ищем одного нашего старого приятеля, — ответил Степан, прикладываясь к кружке. — Емельяна-волшебника, слыхал о таком?
   — Слыхал-слыхал, — подтвердил иудей. — Как же не слыхать. Правда, лично я его никогда не видел. Если не ошибаюсь, то у этого Емельяна была одна знаменитая колдовская формула… как же там… По щучьему веленью… м… м…
   — По моему прошению, — закончил за Соломона кузнец. — Много дурней это потом повторяло, но по-настоящему пользоваться заклинанием может лишь сам Емельян!
   — Должен вас разочаровать, друзья, — сокрушенно поглядел в пустую кружку иудей. — Никаким Емельяном, а уж тем более волшебником в Новгороде и не пахнет.
   — Это точно? — спросил Муромец, щедро наливая новому знакомцу еще меда.
   — Точно, как и то, что мою покойную тещу звали Сарой, пусть земля ей будет пухом.
   — Получается, что мы зря сюда через всю Русь добирались?!!
   — Почему это зря? — воскликнул Соломон. — Со мной вот познакомились. Кроме того… вы, Илья, вполне можете с успехом побороться на выборах за должность новгородского головы!
   — Ты так считаешь?!! — приосанился богатырь.
   — Конечно!!! А я, если хотите, буду вашим помощником в этой увлекательной предвыборной борьбе. Ну что, как вам мое деловое предложение? Я помогаю вам сейчас, глядишь, и вы в будущем мне чем дельным поможете. Ну как?
   Муромец наморщил чело.
   — Илья, не дури! — угрожающе предупредил Колупаев, демонстративно грохнув по столу кружкой.
   Богатырь вздрогнул.
   — Дык… — неуверенно начал он.
   Прищурив маленькие умные глазки, Соломон быстро посмотрел на Степана, затем перевел взгляд на растерянного богатыря. Хитрый прохвост сразу понял, кто из двух русичей главнее. Тем не менее от своей безрассудной затеи он отказываться так просто не собирался.
   — Ну посудите сами, — как с малым дитятей заговорил Соломон, обращаясь к Муромцу. — Вы ведь знаменитость, герой. Вас все знают, все уважают. Подумать только, сам Илья Муромец новый голова Новгорода. Как звучит!!! Да вас за одно только имя выберут. Тем более что серьезный конкурент только один.
   — А остальные? — хмуро поинтересовался кузнец.
   — Что — остальные?
   — Ну конкуренты.
   — У них нет никаких шансов. Смешно сказать: хозяйка публичного дома, новгородский шут, мастер заплечных дел… Шантрапа, отребье, да кто за них приличный-то проголосует? Но в Новгороде ведь дерьмократия! Права свободных граждан ущемлять нельзя. Вот и разрешают баллотироваться кому ни попадя.
   Последняя фраза Соломона прозвучала несколько двусмысленно.
   — Подумать только, на пост городского головы баллотируется даже сам Павел Расстебаев! Смутьян и подстрекатель. Каково, а?
   — Что?!! — басовито заржал Колупаев. — Пашка хочет стать головой Новгорода? А береста с его физией на каждом углу? Это что же, на правах предвыборной рекламы?
   — Дерьмократия! — развел ручонками иудей. — Эллины выдумали! А эллины не дураки.
   — А о каком это ты серьезном конкуренте тут толковал? — спросил Илья Муромец, поглаживая густую бороду.
   — Думаю, вы в самом скором времени с ним познакомитесь, — осторожно ответил Соломон, словно вопрос участия Ильи в выборах был уже решен.
   — Слушай, зачем тебе это? — Степан укоризненно посмотрел на богатыря. — Развлечься можно и иным способом, я в таких делах толк знаю.
   — Нет, — твердо отрезал Илья. — Хочу, понимашь, головой местным стать, и точка, понимаешь!
   «На принцип пошел! — с неудовольствием догадался кузнец. — Енто после какой, интересно, кружки? Эх, дурья башка, дурья башка…»
   — Вот и чудесно! — Соломон довольно потер ладошки. — Сейчас же внесу вас, Илья, в список претендентов. Заключительный тур выборов состоится сегодня во второй половине дня.
   Встав из-за стола, хитрец откланялся и проворно покинул корчму.
   — Дур-р-р-р-рак! — с выражением проговорил Колупаев, поборов желание с чувством плюнуть на пол.
   Муромец демонстративно промолчал.
* * *
   Сказать, что положение у Гришки с Тихоном было хреновое, это значит ничего не сказать.
   Мало того, что они очутились у стен Новгорода в исподнем без гроша в кармане, так еще и с разукрашенными после побоев физиономиями. К уже несколько побледневшим синякам, доставшимся добрым молодцам от вспыльчивого князя, добавились свежие. Врезал им Илья Муромец на славу и, ежели бы на самом деле драться по-настоящему умел, так, наверное, и зашиб бы обоих насмерть.
   У Гришки распухло правое ухо и нос. Тихону повезло больше. Хотя это еще как посмотреть. Копчик у парня болел так, что тот едва мог сесть.
   — Видно, сглазил нас кто, — чуть не плача сетовал на нерадивую судьбу Григорий. — Что же енто деется?..
   В общем, в кустах под стенами Новгорода Пашка Расстебаев на них и наткнулся.
   — Ух ты! — непонятно чему обрадовался Павел, узрев разукрашенных красавцев. — Никак юродивые! Скажу вам честно, в Новгороде сейчас плохой сезон для попрошайничества. Много не дадут, а то и побить могут!
   — Сам ты юродивый, — обиделся Тихон. — Мы родные племянники князя Буй-тура Всеволода, понял!
   — Да ну? — усмехнулся Расстебаев. — А я в таком случае мериканский царь Жордж.
   — Мы не врем, — хмуро добавил Гришка и продемонстрировал смутьяну татуировку на правом плече: скрещенные серп и молот — фамильный герб княжеского рода Всеволода.
   — Ага! — Посерьезнев, Павел быстро зашевелил извилинами.
   По всему выходило, что эти оболтусы его не признали. Вот и отлично! Не зря же, в конце концов, он их сегодня повстречал.
   — Как же вы дошли до такой жизни? Князь, наверное, на вас осерчал?!!
   — Нет, — ответил Тихон. — Нас прошлой ночью ограбили.
   — Кто?
   — Этот… Сивка Урка.
   — Рыжий безобразник? — Расстебаев весело рассмеялся. — Вижу, обул он вас по полной и отметелил заодно балалайкой.
   — Не-а, — зевнул Тихон. — Отметелил нас Илья Муромец.
   — Как?!!
   — Да вот так, развернулся и… как врежет!
   — А я всегда думал, что такого богатыря и вовсе не существует, — удивленно почесал макушку Павел.
   — Выходит, нас навье привидение отдубасило? — огрызнулся Гришка, злобно сверкнув глазами.
   Расстебаев присел рядом с добрыми молодцами.
   — Как же вы Сивку-то не признали? Да его рыжую морду каждая собака на Руси знает. Ну да ладно. А чего в кустах сидите, мошек кормите, вам небось в Новгород надобно?
   Братья дружно кивнули.
   — Мне вот тоже… — Вырвав из земли травинку, Пашка сунул ее себе в рот и стал жевать с глубокомысленным видом.
   — Так иди! Чего тебе? — удивился Григорий. — Морда цела, одежда на месте, пропустят только так.
   — В том-то и дело, что не пропустят, — покачал головой Расстебаев. — Те два кретина, что у ворот стоят, меня хорошо знают. Они раньше на границе с Тьмутараканью служили… м-да…
   Пашка вовремя прикусил язык. Не рассказывать же этим обормотам о той памятной облаве. После того случая и закрепилась за Расстебаевым в народе очень емкая по своему содержанию кличка «Хрен-поймаешь!».
   — Значит, так. — Смутьян неистово жевал травинку. — Вам нужна одежда. Так?
   — Так! — промычали в ответ дружинники.
   — А мне надобно незамеченным пройти через главные городские ворота… Да, задачка.
   — А что тебе в этом Новгороде делать? По делам али как?
   — По делам, — хитро прищурился Павел. — Я один из кандидатов на пост городского головы! Сегодня после обеда выборы, надо поприсутствовать.
   Добры молодцы с уважением поглядели на незнакомца.
   «Экие дурни! — подумал Расстебаев. — Вот таким вот ослам Шмалдер голову всякой чепухой и забивает. Мол, Мерика вам поможет. Как же, поможет она. На тот свет разве что отправиться…»
   Пашка звонко хлопнул в ладоши:
   — Есть план!!!
   Княжьи племянники вздрогнули.
   — Не боись, други, будет вам сейчас одежка, а мне долгожданный пропуск. Значицца, так…
   И Расстебаев вкратце по ведал дружинникам свою задумку.
   — Хорош план! — согласились братья. — А ежели не сработает?
   — Сработает, не боись.
   Еще раз оговорили все детали, и Пашка, весело насвистывая, вышел на дорогу.
   Стражники его заприметили не сразу, ну а когда заприметили…
   — Ешки-матрешки!!! — разом выдохнули они и, схватившись за копья, кинулись на преступника.
   — Эй, какого?.. — притворно изумился Расстебаев, давая деру.
   — Сто-о-о-о-ой!!! — закричали ему вслед стражники. — Стрелять будем!
   — Из задницы?!! — на бегу огрызнулся Пашка.
   — У нас арбалеты.
   — Ага! Как же? Напухали ежа голыми ляжками!
   Как и было уговорено, Расстебаев побежал в заросли чертополоха, растущего под южной стеной города. Там-то его и дожидались Гришка с Тихоном, вооруженные тяжелыми корягами.
   — Ить! — взвизгнул Пашка, прыгая в сторону.
   — Ух! — выдохнули добры молодцы, опуская коряги на светлые головушки стражников.
   Через несколько минут все было готово.
   Княжьи племянники облачились в новые одежки, благо размер оказался подходящим, а Расстебаев ловко связал оглушенных мужиков поясами и для верности смастерил им из исподнего тряпичные кляпы.
   — Тут-то наши дорожки и разойдутся, — довольно сообщил он дружинникам, после чего исчез в направлении главных городских ворот.
   — Как ты думаешь, кто это был? — с интересом спросил Григорий, прилаживая на боку славный булатный клинок.
   — Может, князь какой опальный? — предположил Тихон, застегивая расшитый узорами кафтан. — Уж больно умен.
   — Может быть, — согласился с братом Гришка, и, подобрав копья, они поспешили туда, где давеча скрылся Расстебаев.
* * *
   Пока большая часть русичей спешила в град Кипиш на предстоящее Общерасейское Вече, а прочие развлекались в Новгороде, где проходили свободные выборы городского головы, заокеанский секретный агент Шмалдер позволил себе немного расслабиться.
   Самые важные дела им уже были сделаны. Кто надо подкуплен, тайные планы расейских князей выведаны, семена смуты в головах трудовых масс посеяны. Нашлось место и пресловутому прянику, и хорошему кнуту.