Линден Кэролайн. Путь к сердцу герцога

   – Рассказ официанта совпадает со словами конюха, – продолжал Барнс. – На завтра миссис Невилл заказала карету, чтобы отправиться во Фром. Именно там идет строительство канала. Миссис Бейтс, в свою очередь, очень боится ехать: уже просила приготовить горячие кирпичи и все такое прочее.
   Ничего удивительного.
   – Фром, – задумчиво повторил граф. – Это ведь не очень далеко, правда?
   – Около дюжины миль.
   Чарли энергично встал.
   – Отличная работа, Барнс. Не забудь упаковать несколько бутылок лучшего шерри. Да, и закажи карету: завтра выезжаем. – Своих лошадей он успел утомить сначала переездом из Лондона в Бат, а потом погоней за женой Джерарда. Несмотря на комфорт собственного экипажа, его тоже лучше было оставить в Бате по целому ряду соображений. Он накинул плащ, взял шляпу и вышел из отеля.
   Путь до дома брата оказался недолгим. К счастью, Джерард оказался на месте.
   – Входи, входи, – приветствовал он и отдал команду ординарцу: – Брэгг, портвейн.
   Тот коротко кивнул и исчез.
   – Надеюсь, не слишком помешал. – Чарли осмотрелся. – А где же моя прелестная невестка?
   – Почувствовала себя неважно и прилегла.
   Граф глубоко вздохнул и приготовился выслушать сообщение о грядущем прибавлении в семействе. Брат выглядел безумно влюбленным, и последствий страсти следовало ожидать в ближайшее время. Однако Джерард лишь показал на кресло.
   – Узнал что-нибудь?
   – Хайрам Скотт имеет отношение к строительству каналов, – сообщил Чарли. – И сюда он приезжал, вооруженный планами и документами. Должно быть, с кем-то встречался.
   Джерард удивленно вскинул брови:
   – Правда? Почему же в таком случае мои сыщики его не выследили?
   Граф пожал плечами:
   – Он обошелся без таинственного антуража. Зашел на почту, посетил в отеле «Йорк» некую леди, а потом оставил ей письмо. Сам здесь не задерживался.
   – Хм, – задумчиво произнес Джерард. Откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и сложил руки на груди. – В этой местности спекулянты на каждом углу. А привлекает их уголь – ведь именно ради него и строятся каналы. И все же о нем я ни разу не слышал.
   – Но ты же не знал, что разыскиваешь именно Хайрама Скотта, – возразил Чарли. – Возможно, имя звучало, но ты просто не обратил на него внимания.
   Джерард немного помолчал, рассчитывая вероятность, и кивнул:
   – Вполне допустимо.
   – Или же он специально старался держаться в тени – из-за шантажа. Не исключено, что стремился раздобыть деньги, чтобы купить собственные акции, а после смерти отца, не получив ни пенса, отчаялся или окончательно обнаглел. Кто знает? – Чарли взмахнул рукой, словно отгоняя ненужные догадки. – Не удивлюсь, если окажется, что этот тип терроризирует половину парламента и считает себя неуловимым.
   Джерард посмотрел с подозрением.
   – Надеюсь, ты не забыл моего предположения о том, что Скотт не намерен останавливаться на двоеженстве отца?
   Чарли, конечно, ничего не забыл, но до сих пор не знал, что делать с опасной идеей. Брат подозревал, что истинной целью Скотта были вовсе не деньги, которые он пытался получить от Дарема. На самом деле негодяй стремился как можно дольше и мучительнее терзать его сыновей. Версия объясняла, почему требование о деньгах было выдвинуто лишь однажды, несколько месяцев назад, но в остальном представлялась маловероятной. Почему Скотт отправлял угрожающие письма только герцогу, а не всем им, если намеревался третировать именно сыновей? И почему не присылал новых, после того как разгорелся скандал? Газеты раздули сплетню о тайном браке отца несколько недель назад, а оскорбительные письма не приходили уже два месяца. Из всех недоброжелателей, которых Чарли мог бы подозревать в злодеянии – а их существование он вполне допускал, – невозможно было назвать ни одного, кому обстоятельства могли бы помешать написать снова.
   – Но ведь новых угроз не поступало, – напомнил граф. – Если бы подлец хотел нас помучить, то вряд ли удержался бы, чтобы не напиться крови, после того как скандал разгорелся в полную силу. Эдвард с радостью заплатил бы целое состояние – лишь бы остановить распространение слухов. Если врагу нужны наши мучения, он должен обладать нечеловеческой выдержкой, чтобы наслаждаться тихо, без единого торжествующего возгласа.
   – Согласен. – Джерард помолчал. – А что за леди встречалась со Скоттом в отеле «Йорк»?
   Чарли слегка улыбнулся.
   – Интересная особа. Меня она презирает.
   – И что же ты успел натворить? – с подозрением уточнил Джерард.
   – Кажется, доставил ей некоторое неудобство своим появлением. Совершенно непреднамеренно, но она все равно рассердилась.
   – Она каким-то образом замешана в шантаже?
   – Понятия не имею. – Однако граф вовсе не исключал такой возможности. Очевидная враждебность могла возникнуть не просто от неприятия внешности. Праздный и ленивый! Для такого приговора одного беглого взгляда недостаточно.
   – Что ты намерен предпринять? – Как обычно, Джерарду не терпелось броситься в бой. – Может быть, навести справки и о ней тоже? У меня есть один знакомый – отличный парень, который с радостью возьмется выполнить поручение. Лейтенант Картер из нашего полка.
   – Спасибо, я уже и сам успел немало узнать. – На лице брата отразилось удивление, и Чарли иронично приподнял бровь. – Не пытайся изобразить недоверие. Для этого потребовалось всего лишь провести полчаса в чайной гостиной и поболтать с ее пожилой компаньонкой.
   – В чайной гостиной? – переспросил Джерард почти с ужасом. Военному, не привыкшему подолгу сидеть на одном месте, а тем более обсуждать моду с престарелой леди, подвиг казался немыслимым. В этом отношении Джерард очень походил на отца.
   Чарли решил принять реакцию как комплимент своему ангельскому терпению.
   – Именно. Прекрасное место для встреч с дамами.
   – Представляю, – поморщился Джерард. – И что же тебе удалось выяснить?
   Объективных оснований скрывать информацию от брата не было, и все же граф сомневался, стоит ли рассказывать о миссис Невилл. Единственное, что ее связывало с его семьей, – это знакомство с Хайрамом Скоттом, и в то же время оставалось загадкой, почему бизнесмен шантажировал отца. Не исключено, что почтовый служащий всего-навсего ошибся и перепутал Скотта с кем-то другим. Да и вообще трудно было сказать, имеет ли смысл преследовать леди, однако отказываться от своего плана лорд Грэшем не собирался. Других вариантов просто не существовало.
   – Ничего особенного, – медленно произнес он. – Завтра она уезжает из Бата… судя по всему, к Скотту. Я решил ехать следом.

Глава 5

   Путешествие на юг графства Сомерсет, в городок под названием Фром, оправдало худшие опасения.
   Миссис Бейтс ничего не оставалось делать, как терпеливо принимать невзгоды. Вопреки обычным жалобам на неудобства и лишения дальней дороги на сей раз она вела себя тихо. Поначалу Тесса наслаждалась спокойствием, однако через некоторое время встревожилась. Молчание было настолько чуждо Эжени, что стало страшно, не заболела ли она.
   – Вы хорошо себя чувствуете? – наконец не выдержала Тесса.
   – Да, милочка, прекрасно. – Компаньонка грустно улыбнулась. – Вот только жалко оставлять Бат. Буду очень скучать по его красоте и комфорту.
   – Понимаю. Но не пройдет и месяца, как мы окажемся в Лондоне. Уверена, что уж там-то скучать не придется.
   – Да, конечно. – Миссис Бейтс со вздохом поправила шаль. – Надеюсь, что до тех пор не надоем тебе окончательно.
   – Что за ерунда! – удивленно воскликнула Тесса. – Вы вовсе мне не надоели. Напротив, очень рада приятной компании. – Она не кривила душой: приступы серьезного раздражения случались редко и продолжались недолго. Однако подобная меланхолия была совсем не свойственна Эжени. – Жаль, конечно, что не могу предложить путешествие более занимательное, чем поездка по закоулкам Сомерсета, тем более что вы с удовольствием остались бы в Бате.
   Эжени слегка оживилась.
   – О, с огромным удовольствием! Там просто чудесно! Но что ж поделать, если не судьба… – Она взглянула на госпожу и слегка покраснела. – Не волнуйся, дорогая. Обещаю не унывать.
   Тесса подозревала, что истинная причина печали кроется в утрате приятного общества лорда Грэшема. Она чувствовала себя виновницей разлуки, но в то же время не могла избавиться от чувства облегчения: чем дальше от графа, тем лучше. Трудно было представить, что столь блестящий и богатый аристократ мог обратить на женщину внимание просто так, бескорыстно. Но что же могло заинтересовать его в миссис Бейтс, не имевшей ни денег, ни титула, ни положения в обществе? Она была всего лишь доброй скромной пожилой леди, увлеченной чтением романов да сплетнями о моде.
   Что же могло так заинтриговать лорда Грэшема? Эжени утверждала, что он ничуть не обиделся на неосторожное замечание в свой адрес, и это обстоятельство выглядело еще более загадочным. Что же в таком случае могло привлечь его внимание? Тесса давно не была в Лондоне, однако не сомневалась, что не забыла бы даже случайную, мимолетную встречу с графом. Видит Бог, никак не удавалось выбросить из головы ни классически правильное лицо, ни бархатный голос, и это раздражало еще больше, чем его непонятный интерес. К счастью, теперь, когда Бат, а вместе с ним не в меру любезный аристократ, остались в прошлом, о сомнениях и переживаниях можно было забыть. Скорее всего, даже если судьба столкнет их в Лондоне, граф ее не узнает.
   Фром находился всего в дюжине миль от Бата, однако по мере продвижения на юг пейзаж заметно менялся. Мягкие, покрытые изумрудной зеленью холмы постепенно уступали место утесам и каменным россыпям, как будто земля исчерпала плодородие и уже не могла дать жизнь ни деревьям, ни даже траве. Элегантные светлые здания Бата сменились скромными кирпичными домиками с соломенными крышами. Временами с дороги можно было рассмотреть открытые угольные карьеры, а крики шахтеров заглушали даже скрип и стук экипажа. Да и сама дорога представляла собой убогую грязную колею; ничего удивительного, что строительство канала для перевозки угля приобрело жизненно важное значение. Во Фром приехали только к вечеру. Наконец-то ступив на твердую землю, Тесса почувствовала себя такой разбитой, словно проехала не двенадцать миль, а по крайней мере сорок.
   Мистер Скотт, как и обещал, заказал комнаты в маленькой гостинице. После роскоши отеля «Йорк» новое жилище выглядело тесным и почти убогим. Тесса заметила разочарование спутницы и с трудом сдержала вздох. Что тут скажешь? Сначала она разлучила милую Эжени с блестящим кавалером, а теперь вот привезла сюда, в тесный гостиничный номер. Надо же было Луизе устроить всю эту ненужную суету! Никто даже не заметил бы, если бы Тесса оправилась смотреть канал одна, – во всяком случае, никто из тех, чьим мнением она дорожила. Скорее всего сестра просто хотела избавиться от Эжени и спокойно подготовиться к переезду в Лондон. Конечно, она любила родственницу, но в то же время по опыту знала, что та способна расстроить любые, самые грандиозные планы. После четырнадцати лет брака с доблестным лордом Вудволлом Луиза собиралась совместить вдовство с радостями столичной жизни.
   И все же Тесса с трудом подавила негодование. Дело вовсе не в том, что Эжени вызывала раздражение. Напротив, миссис Бейтс жила в семье почти столько же, сколько себя помнила, и неизменно относилась к детям с материнской нежностью и заботой. Несмотря на маленькие странности кузины, у Тессы никогда не возникало желания ее обидеть. А брать Эжени в путешествие она не хотела исключительно из-за того, что сознавала предстоящие неудобства. Никого, кроме Луизы, не беспокоило то обстоятельство, что молодая леди отправится в дальний путь в сопровождении одной лишь горничной. Тессе уже исполнилось двадцать восемь, и она вполне могла о себе позаботиться. Брачным перспективам ничто не угрожало, поскольку никаких перспектив попросту не существовало, ну а если бы разбойникам пришло в голову напасть на большой дороге и ограбить, то в этом случае миссис Бейтс вряд ли принесла бы ощутимую пользу. Если бы Луиза проявила хоть немного здравого смысла, то непременно поняла бы, что компаньонке лучше остаться в Рашвуде или хотя бы в Бате, в комфортабельном отеле, а не тащиться в забытый Богом Фром.
   Теперь, однако, все эти рассуждения окончательно утратили смысл. Стоило Луизе устроить истерику, как Тесса тут же сдалась и Эжени поехала вместе с ней. Все сложилось так, как сложилось, и дальше предстояло жить в предлагаемых обстоятельствах.
   – Может быть, выйдем и выпьем чаю? – предложила миссис Невилл, когда Мери начала распаковывать вещи. Начинать какие-то дела было уже поздно, а после долгой поездки хотелось прогуляться.
   – Да, дорогая, как тебе будет угодно. – Эжени героически улыбнулась, однако не проявила ни тени того восторженного энтузиазма, который излучала по приезде в Бат. Разумеется, здесь невозможно было встретить никого столь же впечатляющего, как лорд Грэшем. Слава Богу, добавила про себя Тесса.
   Она подала компаньонке руку и направилась к выходу. Ничего страшного. Всего неделя, не больше, – и они отправятся в обратный путь, в Лондон. А уж там-то в глазах Эжени вновь вспыхнет восторг.
 
   Выяснив, куда намерена поехать миссис Невилл, Чарли не видел смысла покидать Бат в несусветную рань. Он неторопливо, с удовольствием позавтракал и только после этого сел в наемный экипаж и тронулся в путь. По его приказу Барнс положил кожаную папку с документами не в чемодан, а прямо на сиденье, и теперь ничего не оставалось, как только раскрыть ее и от скуки начать читать бумаги.
   Первой попалась копия петиции, направленной в министерство внутренних дел, в которой Чарлз де Лейси, граф Грэшем, просил признать его восемнадцатым герцогом Даремом. Несколько страниц убористого текста утомили.
   Для составления важного документа Эдвард нанял лучших адвокатов, так что в строгую аргументацию вряд ли можно было что-то добавить, даже если бы удалось понять, о чем идет речь. Чарли поспешно отложил прошение.
   Следом на свет показалась перевязанная ленточкой стопка писем: при ближайшем рассмотрении выяснилось, что половина из них принадлежит перу мистера Пирса, деревенского адвоката Дарема, а вторая половина представляет собой ответы самого герцога. Чарли смотрел на почерк отца – уже не уверенный и четкий, как в молодости, а неровный, временами почти неразборчивый. Больше восьми лет все дела Дарема вел Эдвард. Все это время мистер Пирс писал ему не реже чем раз в неделю, и все-таки ни словом не обмолвился о корреспонденции с самим герцогом. Дарем запретил ему это делать. В одном из писем адвокат жаловался, что нанятым им сыщикам никак не удается отыскать бывшую жену, и просил вспомнить еще что-нибудь – любую мелочь, способную помочь в расследовании, – однако ничего нового Дарем вспомнить не мог. Он уже рассказал все, что знал, и обвинял в некомпетентности как самого адвоката, так и дознавателей. Несмотря на то что почерк герцога утратил характерную энергию и твердость, Чарли ясно слышал его нетерпеливый, полный иронии и гнева голос, как будто отец читал свое письмо вслух.
   Он грустно вздохнул, снова перевязал стопку лентой и отложил в сторону. В папке оказалась еще одна подборка писем – на сей раз от лондонского адвоката, которого Эдвард нанял недавно, чтобы продолжить поиски. Существенной разницы в отчетах Чарли не заметил, да и не особенно старался обнаружить. Все сыщики разыскивали Дороти Коуп, давно пропавшую супругу. Сам же Чарли пытался выйти на след Хайрама Скотта, который шантажировал герцога. Скорее всего, если удастся обнаружить Скотта, ниточка к Дороти протянется сама собой. Дороти оставалась ключом к решению проблемы, и без нее не удалось бы даже приоткрыть завесу тайны, однако что-то знать о первой жене герцога мог только Скотт, и никто другой.
   Чарли достал из папки письма с угрозами и стопку потрепанных приходских книг, которые Джерард отыскал в Сомерсете, в конюшне фермера. Они принадлежали некоему Уильяму Огилви – священнику, якобы заключившему брак между Дороти Коуп и Даремом в церкви, расположенной неподалеку от Флитской тюрьмы. Первую попытку ознакомиться с содержанием записей граф предпринял уже в Бате, однако застрял на первых страницах. Впрочем, знакомство с миссис Бейтс и миссис Невилл компенсировало провал. Если повезет, то читать пыльные потертые тетради вообще не придется. Граф вздохнул с облегчением и положил их на место, в папку.
   И вот наконец настала очередь последнего письма Дарема, в котором герцог исповедовался в грехах: рассказывал о неудавшейся любви и просил у сыновей прощения. Дата показывала, что до смерти оставалось всего пять дней. Скорее всего герцог знал, что проиграл и не доживет до разрешения проблемы. Чарли прочитал письмо несколько недель назад, когда Эдвард и Джерард привезли его в Лондон, но и сейчас от одного лишь взгляда на знакомые строчки в душе вскипел гнев. Отец поступил малодушно, трусливо: признался только тогда, когда понял, что скоро навсегда устранится от неприятных вопросов и осуждения.
   Мысли невольно обратились к женщине, которая шестьдесят лет назад сумела околдовать будущего герцога. Сам Дарем написал о ней очень скупо – сообщил лишь, что она отличалась необыкновенной красотой и разделяла его страсть к развлечениям. Что имел в виду отец? Чем приворожила его Дороти и каким образом сумела впоследствии освободиться из любовного плена? Когда родился старший сын, герцогу было уже за сорок. Чарли помнил отца зрелым, суровым человеком с железной волей, не терпевшим ни возражений, ни отказов. От былой разгульной жизни не осталось и следа.
   Грэшем печально вздохнул и закрыл папку. Одно было совершенно ясно: отца он никогда не знал. Естественное опасение не справиться с поисками правды внезапно уступило место острому любопытству. Каким человеком герцог был в молодости? Неужели первая любовь разбила его сердце столь безжалостно, как и сердце сына? Может быть, страдания превратили его в семейного тирана? Послужило ли испытанное унижение уроком? А если так, в чем этот урок заключался? Герцог всю жизнь скрывал ошибку молодости – как оказалось впоследствии, напрасно. Однажды, когда Чарли хотел жениться на Марии Гроноу, судьба предоставила ему шанс рассказать старшему сыну о собственном горьком опыте, однако Дарем не проявил ни сочувствия, ни понимания. Каменное сердце не способно испытывать жалость.
   Экипаж бодро катил по дороге; несмотря на поздний отъезд, во Фром лорд Грэшем прибыл еще при свете дня. Солнце уже пряталось за крыши домов, и узкие улицы городка постепенно погружались в тень. Глядя из окна кареты, граф вспомнил кубики, в которые они с братьями любили играть в детстве. Фром очень походил на причудливые деревянные нагромождения, возведенные с одной-единственной целью: оказаться разрушенными уже спустя несколько минут. Джерард даже придумал соревнование: требовалось разбить весь город одним ударом крикетной биты.
   Экипаж остановился возле гостиницы. Чарли вышел и критически осмотрел скромное строение. Он не стеснялся признать, что любит комфорт, но предпочитает роскошь; увы, здесь не приходилось надеяться ни на то, ни на другое. Гостиница выглядела чистенькой, но очень маленькой и ветхой. Граф напомнил себе, что несколько дней суровой жизни здоровью не повредят, а лишь закалят характер, мужественно переступил порог и попросил проводить его в лучший номер.
   Впрочем, краткого пребывания в комнате оказалось достаточно, чтобы понять: к таким лишениям он не готов. Кровать выглядела узкой, жесткой и неуютной, окно не закрывалось, а сквозь тонкую стену доносилась отборная брань. Чарли решил остаться в убогой дыре на одну-единственную ночь и приказал Барнсу рано утром отправиться на поиски более подходящего жилища – предпочтительно отдельного дома, где ничто не помешает уединению.
   – Постарайся найти какое-нибудь спокойное место, – пояснил он, пытаясь перекричать соседей, – но в то же время как можно ближе к Фрому.
   – Хорошо, ваша светлость, – отозвался камердинер.
   – О, пожалуйста, обойдись без этих преждевременных почестей, – поморщился Чарли.
   И Барнс, и другие слуги начали называть господина герцогом с тех пор, как пришло известие о смерти отца, однако формально он еще не стал герцогом Даремом, а потому использовал титул только дома, среди близких. Ну а здесь, в Фроме, где предстояло навести справки о таинственном Хайраме Скотте, объявлять о себе во всеуслышание вообще не стоило.
   – Не забывай, что пока еще я всего лишь граф Грэшем.
   – Как вам будет угодно, сэр. – Барнс поклонился.
   Чарли подошел к окну и открыл покосившуюся раму.
   С реки дул прохладный ветер. Где-то неподалеку, сам того не зная, его ждал Хайрам Скотт. Первую встречу хотелось провести с максимальной пользой. Оставался один вопрос: как?
   Ночь прошла в раздумьях, а рано утром граф встал, готовый нанести первый удар. Сделать это оказалось на удивление легко: несколько ленивых вопросов в пивной позволили выяснить, что Хайрам Скотт владеет металлургическим заводом в Меллзе, небольшом городке неподалеку от Фрома. Судя по уважительному тону собеседников, предприятие процветало. Чарли упомянул о строительстве канала и тут же получил подтверждение. Ему объяснили, что одну ветку тянут прямиком в Фром с намерением провести через угольные разработки и, разумеется, через Меллз. Мистер Скотт с энтузиазмом поддерживал строительство и активно привлекал инвестиции.
   Чарли поблагодарил разговорчивых незнакомцев, вышел из пивной и решил немного прогуляться. Итак, Скотт заинтересован в успешном завершении масштабного проекта. Этим объясняются частые поездки. Но с другой стороны, столь значительную личность должны бы знать в Бате – расстояние невелико. Джерард сказал, что поиски потребовали немалых усилий, хотя брат мог попросту зайти не с той стороны. Скорее всего он пытался обнаружить человека, каким-то образом обиженного или обездоленного герцогом Даремом, а потому питавшего к нему ненависть. В ответ на расспросы, однако, следовали вежливые соболезнования по поводу смерти отца и проявлялось плохо скрытое любопытство: скандал привлекал всех. Имя Скотта всплыло совсем недавно, так что брат, возможно, задавал не те вопросы или обращался не к тем людям. Армейскому офицеру, далекому от бизнеса и чуждому коммерции, было нелегко установить связь с промышленниками и торговцами, которые могли бы знать Скотта в качестве владельца крупного чугунолитейного производства.
   Стоило ли говорить, что лорд Грэшем чувствовал себя еще дальше от того мира, в который предстояло проникнуть?
   В задумчивости граф свернул на широкую улицу и неожиданно увидел добрую знакомую. Эжени Бейтс собственной персоной стояла в сотне ярдов от него и слабо, словно из последних сил, обмахивалась веером. Невозможно было не узнать эту невысокую плотную фигуру, закутанную в мягкую, лавандового цвета шаль. Не мешкая, Чарли направился прямиком к цели.
   – Миссис Бейтс! – воскликнул он. – Что за удивительная, нежданная встреча!
   Леди взглянула с таким же испуганным выражением, как и в первый раз, когда граф подошел к ней в отеле «Йорк», однако сейчас лицо мгновенно осветилось радостью узнавания.
   – Лорд Грэшем! Какой приятный сюрприз!
   – Кажется, я опять застал вас в трудную минуту. – Граф озабоченно нахмурился. В отличие от первой встречи, когда он беззастенчиво выдумал нездоровье, в эту минуту миссис Бейтс действительно выглядела не лучшим образом. – Может быть, срочно вызвать доктора?
   – Нет-нет, не нужно. Мне всего лишь было немного жарко. – Она энергичнее замахала веером. – Сейчас уже значительно легче. Счастлива снова вас видеть. Никогда не забуду ту доброту, которую вы проявили в Бате. Никогда!
   Чарли умоляюще поднял ладони.
   – Право, знакомство доставило мне истинную радость – тем более ценную, что в Бате их оказалось немного. – Он посмотрел по сторонам. – Вы приехали одна? Миссис Невилл осталась в городе?
   – О, что вы, конечно же, нет! Тесса в аптеке, через минуту появится. Я почувствовала себя неважно и вышла на свежий воздух – там душно, да и запахи, знаете ли… – Она замолчала и густо покраснела. – Но теперь даже рада, что так случилось, потому что оказалась на улице как раз вовремя!
   Чарли улыбнулся, однако умолчал о том, что ради этой встречи готов был часами бродить по улицам.
   – Да, действительно удачно.
   – Ах, а вот и миссис Невилл, – сияя, объявила миссис Бейтс. – Тесса, милочка, ты только посмотри, кого я здесь встретила!
   Появившаяся в дверях аптеки леди обернулась на призыв. Чарли был готов к встрече, а потому смог в полной мере насладиться произведенным впечатлением. Миссис Невилл застыла, прелестный ротик растерянно открылся, а изумрудно-зеленые глаза округлились от удивления. Застигнутая врасплох, без тени презрения и высокомерия на лице, она выглядела настоящей красавицей. Лорд Грэшем не привык к антипатии со стороны хорошеньких женщин, а безосновательное предубеждение миссис Невилл почему-то показалось особенно несправедливым. Как она смела назвать его праздным и ленивым, когда он мчался вслед за ней через весь Сомерсетшир?