Страница:
Проснувшись посреди ночи, Маркус сжал Ханну в объятиях и долго лежал, пытаясь осмыслить произошедшее. Теперь он не мог без нее жить, и ему было плевать, какие пересуды пойдут в обществе. Для него Ханна была само совершенство, и он сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы удержать ее рядом.
Когда Маркус начал медленно и осторожно двигаться внутри ее, Ханне это не понравилось. Она не желала, чтобы он вел себя сдержанно и прилично, и мечтала об оголодавшем, страстном любовнике, каким он был вчера. Такая любовь понравилась ей не меньше, чем шампанское, и она хотела продолжить.
Она легонько провела ногтями по его спине, схватила Маркуса за бока, и он на мгновение замер. Тогда Ханна изогнула спину и притянула его поближе к себе.
– Хочу, как вчера, – прошептала она.
Маркус протянул руку и принялся поглаживать большим пальцем ее губы, пока она его не укусила. Тогда он повернул ее голову набок, открыв ее шею, и приник к той самой точке за ухом, одновременно входя в нее.
– Так лучше? – прошептал Маркус ей на ухо, и Ханна утвердительно кивнула. Он застонал, и Ханна про себя стала подбадривать его: ну еще чуть-чуть, еще немного…
И тут выдержка Маркуса дала трещину – движения его стали быстрее, резче, грубее… Наслаждение становилось все сильнее, и под конец Ханне уже казалось, что она его не вынесет. Она даже дышать не могла – перед ее ошеломленным взором засверкали звезды…
Когда страсть достигла апогея, Маркус задрожал и замер в экстазе. Потом он прижался к ней лбом, и его прерывистое дыхание защекотало ее губы.
– Ты словно сделана из огня, – выдохнул он.
Последние волны страсти прокатились по телу Ханны и затихли. Теперь она не могла бы пошевелиться, даже если бы захотела – полнейшее удовлетворение начисто лишило ее сил.
Маркус осторожно опустился на нее сверху – он тоже не мог, а может, не хотел двигаться.
Сердце Ханны понемногу вошло в обычный ритм. Маркус неподвижно вытянулся сверху, обвив ее руками и уткнувшись головой в ее плечо. О таком чуде нельзя было и мечтать. Наедине с Маркусом Ханна позабыла о том, что ей предстоит объяснение и нелегкий выбор. Когда он сжимал ее в объятиях, важно было только одно: она его любит.
Ханна не слышала, как приоткрылась дверь в комнату. Не слышала, что сказала Лили, если та вообще что-нибудь произнесла. Она услышала лишь, как упал поднос с завтраком, а чашки и блюдца в виде осколков разлетелись по полу.
Ханна охнула. Маркус приподнял голову.
– Вон, – прорычал он.
Лили побледнела, ее глаза широко раскрылись. И тут Ханна залилась краской: ни у кого не могло возникнуть сомнений относительно того, чем они только что занимались.
Лили поспешно опустилась на колени собирать осколки на поднос. Пожалуй, она смутилась даже больше Ханны, опасаясь, что теперь ее рассчитают. Несмотря на весь ужас своего положения, Ханне вдруг стало смешно, и она умоляюще стиснула плечо Маркуса.
Маркус прищурился.
– Оставьте, – лениво приказал он.
Звон фарфоровых осколков тут же утих, а через мгновение тихонько приоткрылась и затворилась дверь.
– Какой ужас! – прошептала Ханна.
Насмешливо изогнув брови, Маркус обнял Ханну, и по ее телу пробежал трепет, причиной которого являлась вовсе не Лили.
– Почему?
– Лили должна была стучаться!
Маркус пожал плечами.
– Отныне она так и будет поступать, не сомневайтесь.
Не в силах более сдерживаться, Ханна засмеялась, пока у нее не закололо в боку. Маркус смотрел на нее с улыбкой. Когда она немного успокоилась, он нагнулся и, поглаживая ее бедра, пробормотал:
– В другой раз воспользуемся моей постелью: там нас точно никто не потревожит. А пока, думаю, нам придется спуститься к завтраку. Наверняка всех горничных уже предупредили, чтобы они держались подальше от этой комнаты.
Ханна потерлась щекой о его грудь.
– Пожалуй. Хотя так не хочется вставать и одеваться.
– Гм-м… Ты когда-то обмолвилась, что могла бы носить только жемчуг. – Маркус погладил ее по спине. – Сейчас я не прочь на это посмотреть, но увы, сегодня утром мне предстоит обсудить кое с кем животрепещущие вопросы.
Конечно же, Дэвид! Маркус не назвал его имени, но Ханна сразу поняла, о ком речь, и осторожно прикоснулась к его руке.
– Как ты поступишь? – негромко спросила она.
Маркус вздохнул.
– Не знаю. После того, что натворил Дэвид, я поклялся, что отныне предоставлю его самому себе. Пусть поступает по-своему, ввязывается в какие угодно авантюры и сам за это расплачивается. Боюсь, ему не пошло на пользу то, что я столько раз выручал его из беды.
– Кажется, он сильно пострадал в драке…
Ханна всецело была за то, чтобы Дэвид сам отвечал за свои поступки, но она вовсе не желала его смерти! Маркус должен по крайней мере выяснить, в чем замешан его брат и верны ли подозрения относительно него.
– Я вынесу приговор лишь тогда, когда Дэвид подробно расскажет мне о своих злоключениях. Поверь, мне бы очень хотелось остаться тут с тобой на весь день, но… Кстати, Дэвид сильно виноват перед тобой. Ты ничего не хочешь ему сказать?
Ханна улыбнулась.
– А, по-моему, все сложилось как нельзя лучше, тебе не кажется? Я бы даже смягчила Дэвиду приговор.
Маркус, прищурившись, посмотрел на нее:
– Хорошо сказано. Надеюсь, и другие его проделки не слишком ужасны.
Поднимаясь в комнату Дэвида, Маркус все же приготовился к худшему. Как знать, пожелает ли Дэвид открыть ему душу?
Он постучал в дверь и, услышав приглушенное «Войдите!», открыл ее.
Дэвид полулежал, опершись на груду подушек; в одной руке он держал выпуск «Таймс», в другой – чашку кофе. Рядом стоял поднос с пустыми блюдцами. При виде Маркуса Дэвид отложил газету.
– Доброе утро, брат.
Дэвид отхлебнул кофе.
– Доброе? Что-то не верится. Ты, наверное, всю ночь сочинял проповедь. Давай начинай отчитывать меня. – Он откинулся на подушки и с угрюмым видом мученика скрестил на груди руки.
Маркус с трудом сдержал улыбку.
– По правде сказать, – сухо ответил он, – со вчерашнего вечера я о тебе и не вспоминал, и пришел удостовериться, все ли с тобой в порядке. Если тебе есть что мне сказать, я внимательно выслушаю.
Удивление на лице Дэвида сменило подозрение, затем в нем проснулся интерес, и он настороженно прищурился.
– Понимаю. Ханна, – буркнул он наконец. – Эти слова вполне в ее духе.
Маркус молчал, надеясь, что выражение лица не выдаст его.
– Только не говори, что ты втюрился в нее.
Маркус подавил вздох.
– Она искренне желает тебе выздоровления.
– Пусть побережет свои пожелания на будущее. Лучше скажи, ты уже придумал, как меня покарать?
– Я не собираюсь тебя наказывать, поверь, и даже не буду тебя отчитывать. Кроме того, кто-то уже и так всыпал тебе по первое число. Оставайся в моем доме, пока не поправишься, но потом чтобы духу твоего здесь не было. То, как ты обошелся с Розалиндой и Селией, уж не говоря о Ханне, я простить не в силах. С меня хватит, и я намерен положить этому конец. Если ты когда-нибудь образумишься, я буду рад возобновить наши отношения, но пока… – Герцог передернул плечами. – Ты абсолютно свободен, Дэвид.
Он насмешливо поклонился и повернулся к двери; на сердце у него было удивительно легко. Прошли те времена, когда он бранил Дэвида, а в глубине души страшился того, что брат мог выкинуть в следующий раз. Теперь Маркуса ничто не тревожило. Ханна права: Дэвида от самого себя не спасешь.
– Погоди!
Маркус замер в дверях.
– Неужели ты даже ругать меня не будешь?
– А какой в этом прок? По-моему, это всегда было бессмысленно.
– Значит, ты вообще никак меня не накажешь?
– Нет.
Дэвид неожиданно смутился.
– Гм… тут такое дело… – Он немного помолчал. – Короче, я попал в передрягу. В общем, я выполню все, что ты прикажешь, потому что мне не помешает твой совет.
Поскольку Маркус молчал, Дэвид смущенно заерзал на кровати.
– Да, так вот, я связался с плохими парнями. Здесь замешаны деньги.
Маркус не спеша вернулся в комнату и присел.
– И что же дальше?
Дэвид почесал переносицу.
– Думаю, лучше начать с самого начала, – произнес он наконец охрипшим голосом.
– Беда в том, что тут замешаны не обычные деньги в том смысле, как мы это понимаем. Похоже, я связался с… – Дэвид вздохнул. – С бандой фальшивомонетчиков.
– Гм, интересно…
Дэвид бросил на брата удивленный взгляд.
– Ты, похоже, совсем не удивлен! Получается, ты все знал и молчал?
– Не знал, а догадывался, – поправил его Маркус. – Я пытался сам докопаться до истины, пока неожиданно не обнаружил, что у меня появилась жена. С этого момента мое расследование зашло в тупик.
С минуту Дэвид мрачно разглядывал свои руки, затем продолжил:
– Все началось с подмастерья портного: Вестон отказался меня обслуживать и закатил скандал из-за каких-то якобы неоплаченных счетов. Тогда я обратился к Хорроксу. Как-то раз Слокум, его подмастерье, примеряя на меня новый пиджак, разболтался о кулачных боях, о которых ему рассказывал какой-то господин. Я заинтересовался: в ту пору сезон еще не начался, и жизнь была чертовски скучна. Слокум обещал разузнать побольше.
– Значит, подмастерье портного? – хмыкнул Маркус, но Дэвид лишь раздраженно махнул рукой.
– Знаю, черт побери, знаю! Надо было взвесить все толком, но я давно уже не видел хороших боев, и… – Он вздохнул.
– Короче, Слокум свел меня с парнем по имени Рурк, и мы вдвоем отправились по указанному адресу. Бой был что надо: два парня здорово колошматили друг друга. Разумеется, все делали ставки, и мы с Рурком тоже. Он все шутил и подначивал повышать ставки, особенно когда его парень начинал одолевать соперника. Мне тоже было весело, я смеялся. Поединок становился все более захватывающим, но тут тот парень, на которого он делал ставки, свалился на землю, истекая кровью. Рурк сразу заявил, что он пас, но я удержал его. – Дэвид пожал плечами. – Я предложил удвоить ставки. Как только он согласился, окровавленный парень поднялся на ноги и уложил моего бойца. Не прошло и десяти минут, как этого парня объявили победителем. Когда я хотел рассчитаться с Рурком, то в ужасе обнаружил, что вся его болтовня о повышении ставок вовсе не шуточки, как мне казалось, и что я должен ему…
Дэвид запнулся и отвел глаза.
– Сколько?
Дэвид провел рукой по лицу.
– Двадцать тысяч фунтов. По крайней мере, так он решил.
Маркус изумленно глянул на брата.
– Почему же ты не сказал ему, что силу имеет лишь первоначальная ставка?
Дэвид нахмурился.
– Не мог я такое сказать, понимаешь? А как же честь джентльмена?
Маркус плотно стиснул зубы. Нашел время вспоминать о чести!
– А когда ты связался с фальшивомонетчиками?
В глазах Дэвида промелькнула тень раскаяния.
– Вскоре после этого. Пока я раздумывал, где бы раздобыть нужную сумму, явился Рурк и сказал, что готов помочь мне в моем затруднительном положении. Его знакомые ищут человека, способного оказать им маленькую услугу. Он заверил, что это лишь сущая безделица, ничуть не обременительная и не опасная для репутации. Я должен был сразу догадаться, но увы! – Дэвид тяжело вздохнул. – Они попросили меня об очень простой услуге: поиграть в карты на деньги и помочь вычислить шулера, который обманом выиграл у них очень ценную вещь. Они объясняли все очень сбивчиво, но я понял, что этот шулер – важная шишка, и из страха мести они не осмеливаются назвать его имя. В обмен на эту услугу они пообещали щедро обеспечивать меня деньгами. При этом им было даже не важно, выиграю я или проигрываю. А поскольку Рурк поручился за этих парней и пообещал списать мой долг, я согласился.
Маркус слушал рассказ брата, воздерживаясь от комментариев.
– Стало быть, все, что от тебя требовалось, это играть в карты? – осторожно спросил он. – А они должны были обеспечивать тебя деньгами, и даже если бы ты проиграл все, они бы не огорчились? Разве это не странно? С какой же стати ты им поверил?
Дэвид выругался.
– Сейчас доберусь и до этого. – Он подсунул себе под спину еще одну подушку.
– Слокум был поставщиком – он вкладывал пачки банкнот в одежду, которую я у него заказывал. Огромные такие пачки. – Он поморщился. – Знаю, они облапошили меня, как ребенка, когда сказали, что будут тайком наблюдать за игроками и собирать улики, дабы доказать вину этого таинственного шулера. Я так и не понял, как они надеялись его разоблачить, и встал перед выбором: либо принять условия, либо попросту выплатить Рурку двадцать тысяч.
Маркус устало потер лоб.
– Они нарочно это подстроили. Рурк был с ними заодно.
– Разумеется. Но я это понял значительно позже, а сначала это представлялось мне очень легким выходом из затруднительного положения.
Маркус печально покачал головой. Похоже, это его вина. Когда Дэвид обращался к нему за помощью, он выручал его, но всегда читал длинные нотации. Неудивительно, что брат решил ввязаться в мерзкую интригу, лишь бы не слушать бесконечные проповеди.
– Недели две все шло как по маслу, – продолжал Дэвид. – Сколько бы я ни проигрывал, в кармане моего нового пиджака или жилета неизменно появлялась новая пачка банкнот. Они никогда не спрашивали у меня отчета, а мне как нарочно не везло: я не мог выиграть ни шиллинга. И тут… – Дэвид замялся. – Короче, я должен был оплачивать счета как раз в тот день, когда мне доставили новенькие пачки наличных. Я расплатился этими деньгами, а парням сказал, что их проиграл. Потом мне подфартило, я отыгрался и решил, что хватит искушать судьбу – теперь-то они наверняка собрали улики, и я могу выйти из игры. Однако, мои «благодетели» отказались отпустить меня и намекнули, что я занимался не вполне законными махинациями. Может, я и дурак, но тут даже мне стало ясно, что это за денежки. Я оказался в тупике и не знал, как быть дальше. Разумеется, я поступил глупо, связавшись с Джослин, – удрученно продолжил Дэвид, – но положение мое было отчаянным. Пристрели меня старик Барлоу на дуэли, я бы не сильно расстроился. Когда ты предложил мне уехать из Лондона, я на самом деле обрадовался и подумал: услышал-таки Бог мои молитвы. Я давно уже мечтал пропасть без вести, а если меня найдут, свалить вину на тебя.
– Очень удобно, – процедил Маркус.
– Именно. – Дэвид уронил голову на грудь. Впервые с начала разговора ему стало совестно. – Ну а что касается прочего, то ты бы меня понял, если бы знал, какая участь ожидала Ханну. Она была так добра ко мне, вошла в мое положение, сострадала, но излишне не баловала. Моя карета перевернулась, я сломал ногу, вывихнул плечо, и Ханна за мной ухаживала. Я хотел помочь ей, честное слово, и в момент, когда делал ей предложение, действительно хотел исправиться, стать примерным семьянином.
Маркусу откровенно не понравилось это заявление, хотя теперь ему стало ясно, что Дэвидом двигали более благородные мотивы, чем он ожидал.
– Ну а дальше… Ты же меня знаешь. Муж и отец сразу, не слишком ли? В мою душу закрались сомнения, и я испугался. А потом Перси принес твое письмо, и я понял, что мне придется порвать со всеми старыми приятелями, чтобы стать мужем, достойным Ханны. Но она, конечно же, заслуживала лучшего: кого-нибудь наподобие тебя в мужья. Вот только я не знал, как отвертеться от этого брака, не унизив Ханну прилюдно. Свадьба была назначена на следующий день, и что мне оставалось делать? – Дэвид нервно взъерошил волосы. – Я еще раз прошу прощения, но ничего иного мне в голову не пришло.
– А ты знаешь, как она узнала о твоей проделке? – спросил Маркус.
Дэвид покачал головой.
– Я ей предъявил регистрационную книгу из миддлборской церквушки. Никогда не видел, чтобы всего лишь от одного вида книги человек пришел в такой ужас!
Дэвид задергался под одеялом.
– Ты мог бы изменить запись!
– А объявление в «Таймс»? А письмо Розалинде?
Тут Дэвид залился пунцовым румянцем.
– Я просто хотел увериться, что ты обеспечишь Ханну до конца ее дней. Я и помыслить не мог, что ты… – Он запнулся.
– Верно, я и хотел ее отослать. Но, как ты догадываешься, в Лондон приехала Розалинда, посмотреть на мою жену, и, невзирая на протесты Ханны, решила, что брак взаправду имел место. И что, скажи на милость, мне оставалось делать?
Дэвид опустил взгляд.
– Спасибо тебе, – с трудом произнес он. – Ты честно вышел из этой ситуации, но все же это был очень жестокий розыгрыш.
Маркус поднял брови.
– Для кого именно? Для Ханны, для Розалинды или для Селии?
– Для всех.
– В таком случае я не единственный, кому ты должен принести извинения.
Дэвид кивнул.
– Я поговорю с ними, клянусь. – Румянец схлынул с его лица, и сразу стало видно, как он устал. Маркусу доводилось видеть брата при многих обстоятельствах, но никогда еще он не видел Дэвида настолько измученным.
– Как ты себя чувствуешь? – Теперь голос Маркуса звучал уже не так сурово.
Дэвид дернул плечом и поморщился.
– Так, как я того заслуживаю. Рурк и его шайка выследили меня, как только я появился в Лондоне. Сейчас я приехал в этот дом только потому, что сюда они не осмелятся сунуться.
Маркус поднялся и похлопал брата по плечу.
– Ладно, отдыхай. Думаю, дамы скоро зайдут тебя проведать. А с Рурком и его шайкой мы разберемся позже. – Когда Дэвид поднял на герцога удивленный взгляд, Маркус усмехнулся. – Боюсь, теперь это стало семейным делом.
Глава 19
Когда Маркус начал медленно и осторожно двигаться внутри ее, Ханне это не понравилось. Она не желала, чтобы он вел себя сдержанно и прилично, и мечтала об оголодавшем, страстном любовнике, каким он был вчера. Такая любовь понравилась ей не меньше, чем шампанское, и она хотела продолжить.
Она легонько провела ногтями по его спине, схватила Маркуса за бока, и он на мгновение замер. Тогда Ханна изогнула спину и притянула его поближе к себе.
– Хочу, как вчера, – прошептала она.
Маркус протянул руку и принялся поглаживать большим пальцем ее губы, пока она его не укусила. Тогда он повернул ее голову набок, открыв ее шею, и приник к той самой точке за ухом, одновременно входя в нее.
– Так лучше? – прошептал Маркус ей на ухо, и Ханна утвердительно кивнула. Он застонал, и Ханна про себя стала подбадривать его: ну еще чуть-чуть, еще немного…
И тут выдержка Маркуса дала трещину – движения его стали быстрее, резче, грубее… Наслаждение становилось все сильнее, и под конец Ханне уже казалось, что она его не вынесет. Она даже дышать не могла – перед ее ошеломленным взором засверкали звезды…
Когда страсть достигла апогея, Маркус задрожал и замер в экстазе. Потом он прижался к ней лбом, и его прерывистое дыхание защекотало ее губы.
– Ты словно сделана из огня, – выдохнул он.
Последние волны страсти прокатились по телу Ханны и затихли. Теперь она не могла бы пошевелиться, даже если бы захотела – полнейшее удовлетворение начисто лишило ее сил.
Маркус осторожно опустился на нее сверху – он тоже не мог, а может, не хотел двигаться.
Сердце Ханны понемногу вошло в обычный ритм. Маркус неподвижно вытянулся сверху, обвив ее руками и уткнувшись головой в ее плечо. О таком чуде нельзя было и мечтать. Наедине с Маркусом Ханна позабыла о том, что ей предстоит объяснение и нелегкий выбор. Когда он сжимал ее в объятиях, важно было только одно: она его любит.
Ханна не слышала, как приоткрылась дверь в комнату. Не слышала, что сказала Лили, если та вообще что-нибудь произнесла. Она услышала лишь, как упал поднос с завтраком, а чашки и блюдца в виде осколков разлетелись по полу.
Ханна охнула. Маркус приподнял голову.
– Вон, – прорычал он.
Лили побледнела, ее глаза широко раскрылись. И тут Ханна залилась краской: ни у кого не могло возникнуть сомнений относительно того, чем они только что занимались.
Лили поспешно опустилась на колени собирать осколки на поднос. Пожалуй, она смутилась даже больше Ханны, опасаясь, что теперь ее рассчитают. Несмотря на весь ужас своего положения, Ханне вдруг стало смешно, и она умоляюще стиснула плечо Маркуса.
Маркус прищурился.
– Оставьте, – лениво приказал он.
Звон фарфоровых осколков тут же утих, а через мгновение тихонько приоткрылась и затворилась дверь.
– Какой ужас! – прошептала Ханна.
Насмешливо изогнув брови, Маркус обнял Ханну, и по ее телу пробежал трепет, причиной которого являлась вовсе не Лили.
– Почему?
– Лили должна была стучаться!
Маркус пожал плечами.
– Отныне она так и будет поступать, не сомневайтесь.
Не в силах более сдерживаться, Ханна засмеялась, пока у нее не закололо в боку. Маркус смотрел на нее с улыбкой. Когда она немного успокоилась, он нагнулся и, поглаживая ее бедра, пробормотал:
– В другой раз воспользуемся моей постелью: там нас точно никто не потревожит. А пока, думаю, нам придется спуститься к завтраку. Наверняка всех горничных уже предупредили, чтобы они держались подальше от этой комнаты.
Ханна потерлась щекой о его грудь.
– Пожалуй. Хотя так не хочется вставать и одеваться.
– Гм-м… Ты когда-то обмолвилась, что могла бы носить только жемчуг. – Маркус погладил ее по спине. – Сейчас я не прочь на это посмотреть, но увы, сегодня утром мне предстоит обсудить кое с кем животрепещущие вопросы.
Конечно же, Дэвид! Маркус не назвал его имени, но Ханна сразу поняла, о ком речь, и осторожно прикоснулась к его руке.
– Как ты поступишь? – негромко спросила она.
Маркус вздохнул.
– Не знаю. После того, что натворил Дэвид, я поклялся, что отныне предоставлю его самому себе. Пусть поступает по-своему, ввязывается в какие угодно авантюры и сам за это расплачивается. Боюсь, ему не пошло на пользу то, что я столько раз выручал его из беды.
– Кажется, он сильно пострадал в драке…
Ханна всецело была за то, чтобы Дэвид сам отвечал за свои поступки, но она вовсе не желала его смерти! Маркус должен по крайней мере выяснить, в чем замешан его брат и верны ли подозрения относительно него.
– Я вынесу приговор лишь тогда, когда Дэвид подробно расскажет мне о своих злоключениях. Поверь, мне бы очень хотелось остаться тут с тобой на весь день, но… Кстати, Дэвид сильно виноват перед тобой. Ты ничего не хочешь ему сказать?
Ханна улыбнулась.
– А, по-моему, все сложилось как нельзя лучше, тебе не кажется? Я бы даже смягчила Дэвиду приговор.
Маркус, прищурившись, посмотрел на нее:
– Хорошо сказано. Надеюсь, и другие его проделки не слишком ужасны.
Поднимаясь в комнату Дэвида, Маркус все же приготовился к худшему. Как знать, пожелает ли Дэвид открыть ему душу?
Он постучал в дверь и, услышав приглушенное «Войдите!», открыл ее.
Дэвид полулежал, опершись на груду подушек; в одной руке он держал выпуск «Таймс», в другой – чашку кофе. Рядом стоял поднос с пустыми блюдцами. При виде Маркуса Дэвид отложил газету.
– Доброе утро, брат.
Дэвид отхлебнул кофе.
– Доброе? Что-то не верится. Ты, наверное, всю ночь сочинял проповедь. Давай начинай отчитывать меня. – Он откинулся на подушки и с угрюмым видом мученика скрестил на груди руки.
Маркус с трудом сдержал улыбку.
– По правде сказать, – сухо ответил он, – со вчерашнего вечера я о тебе и не вспоминал, и пришел удостовериться, все ли с тобой в порядке. Если тебе есть что мне сказать, я внимательно выслушаю.
Удивление на лице Дэвида сменило подозрение, затем в нем проснулся интерес, и он настороженно прищурился.
– Понимаю. Ханна, – буркнул он наконец. – Эти слова вполне в ее духе.
Маркус молчал, надеясь, что выражение лица не выдаст его.
– Только не говори, что ты втюрился в нее.
Маркус подавил вздох.
– Она искренне желает тебе выздоровления.
– Пусть побережет свои пожелания на будущее. Лучше скажи, ты уже придумал, как меня покарать?
– Я не собираюсь тебя наказывать, поверь, и даже не буду тебя отчитывать. Кроме того, кто-то уже и так всыпал тебе по первое число. Оставайся в моем доме, пока не поправишься, но потом чтобы духу твоего здесь не было. То, как ты обошелся с Розалиндой и Селией, уж не говоря о Ханне, я простить не в силах. С меня хватит, и я намерен положить этому конец. Если ты когда-нибудь образумишься, я буду рад возобновить наши отношения, но пока… – Герцог передернул плечами. – Ты абсолютно свободен, Дэвид.
Он насмешливо поклонился и повернулся к двери; на сердце у него было удивительно легко. Прошли те времена, когда он бранил Дэвида, а в глубине души страшился того, что брат мог выкинуть в следующий раз. Теперь Маркуса ничто не тревожило. Ханна права: Дэвида от самого себя не спасешь.
– Погоди!
Маркус замер в дверях.
– Неужели ты даже ругать меня не будешь?
– А какой в этом прок? По-моему, это всегда было бессмысленно.
– Значит, ты вообще никак меня не накажешь?
– Нет.
Дэвид неожиданно смутился.
– Гм… тут такое дело… – Он немного помолчал. – Короче, я попал в передрягу. В общем, я выполню все, что ты прикажешь, потому что мне не помешает твой совет.
Поскольку Маркус молчал, Дэвид смущенно заерзал на кровати.
– Да, так вот, я связался с плохими парнями. Здесь замешаны деньги.
Маркус не спеша вернулся в комнату и присел.
– И что же дальше?
Дэвид почесал переносицу.
– Думаю, лучше начать с самого начала, – произнес он наконец охрипшим голосом.
– Беда в том, что тут замешаны не обычные деньги в том смысле, как мы это понимаем. Похоже, я связался с… – Дэвид вздохнул. – С бандой фальшивомонетчиков.
– Гм, интересно…
Дэвид бросил на брата удивленный взгляд.
– Ты, похоже, совсем не удивлен! Получается, ты все знал и молчал?
– Не знал, а догадывался, – поправил его Маркус. – Я пытался сам докопаться до истины, пока неожиданно не обнаружил, что у меня появилась жена. С этого момента мое расследование зашло в тупик.
С минуту Дэвид мрачно разглядывал свои руки, затем продолжил:
– Все началось с подмастерья портного: Вестон отказался меня обслуживать и закатил скандал из-за каких-то якобы неоплаченных счетов. Тогда я обратился к Хорроксу. Как-то раз Слокум, его подмастерье, примеряя на меня новый пиджак, разболтался о кулачных боях, о которых ему рассказывал какой-то господин. Я заинтересовался: в ту пору сезон еще не начался, и жизнь была чертовски скучна. Слокум обещал разузнать побольше.
– Значит, подмастерье портного? – хмыкнул Маркус, но Дэвид лишь раздраженно махнул рукой.
– Знаю, черт побери, знаю! Надо было взвесить все толком, но я давно уже не видел хороших боев, и… – Он вздохнул.
– Короче, Слокум свел меня с парнем по имени Рурк, и мы вдвоем отправились по указанному адресу. Бой был что надо: два парня здорово колошматили друг друга. Разумеется, все делали ставки, и мы с Рурком тоже. Он все шутил и подначивал повышать ставки, особенно когда его парень начинал одолевать соперника. Мне тоже было весело, я смеялся. Поединок становился все более захватывающим, но тут тот парень, на которого он делал ставки, свалился на землю, истекая кровью. Рурк сразу заявил, что он пас, но я удержал его. – Дэвид пожал плечами. – Я предложил удвоить ставки. Как только он согласился, окровавленный парень поднялся на ноги и уложил моего бойца. Не прошло и десяти минут, как этого парня объявили победителем. Когда я хотел рассчитаться с Рурком, то в ужасе обнаружил, что вся его болтовня о повышении ставок вовсе не шуточки, как мне казалось, и что я должен ему…
Дэвид запнулся и отвел глаза.
– Сколько?
Дэвид провел рукой по лицу.
– Двадцать тысяч фунтов. По крайней мере, так он решил.
Маркус изумленно глянул на брата.
– Почему же ты не сказал ему, что силу имеет лишь первоначальная ставка?
Дэвид нахмурился.
– Не мог я такое сказать, понимаешь? А как же честь джентльмена?
Маркус плотно стиснул зубы. Нашел время вспоминать о чести!
– А когда ты связался с фальшивомонетчиками?
В глазах Дэвида промелькнула тень раскаяния.
– Вскоре после этого. Пока я раздумывал, где бы раздобыть нужную сумму, явился Рурк и сказал, что готов помочь мне в моем затруднительном положении. Его знакомые ищут человека, способного оказать им маленькую услугу. Он заверил, что это лишь сущая безделица, ничуть не обременительная и не опасная для репутации. Я должен был сразу догадаться, но увы! – Дэвид тяжело вздохнул. – Они попросили меня об очень простой услуге: поиграть в карты на деньги и помочь вычислить шулера, который обманом выиграл у них очень ценную вещь. Они объясняли все очень сбивчиво, но я понял, что этот шулер – важная шишка, и из страха мести они не осмеливаются назвать его имя. В обмен на эту услугу они пообещали щедро обеспечивать меня деньгами. При этом им было даже не важно, выиграю я или проигрываю. А поскольку Рурк поручился за этих парней и пообещал списать мой долг, я согласился.
Маркус слушал рассказ брата, воздерживаясь от комментариев.
– Стало быть, все, что от тебя требовалось, это играть в карты? – осторожно спросил он. – А они должны были обеспечивать тебя деньгами, и даже если бы ты проиграл все, они бы не огорчились? Разве это не странно? С какой же стати ты им поверил?
Дэвид выругался.
– Сейчас доберусь и до этого. – Он подсунул себе под спину еще одну подушку.
– Слокум был поставщиком – он вкладывал пачки банкнот в одежду, которую я у него заказывал. Огромные такие пачки. – Он поморщился. – Знаю, они облапошили меня, как ребенка, когда сказали, что будут тайком наблюдать за игроками и собирать улики, дабы доказать вину этого таинственного шулера. Я так и не понял, как они надеялись его разоблачить, и встал перед выбором: либо принять условия, либо попросту выплатить Рурку двадцать тысяч.
Маркус устало потер лоб.
– Они нарочно это подстроили. Рурк был с ними заодно.
– Разумеется. Но я это понял значительно позже, а сначала это представлялось мне очень легким выходом из затруднительного положения.
Маркус печально покачал головой. Похоже, это его вина. Когда Дэвид обращался к нему за помощью, он выручал его, но всегда читал длинные нотации. Неудивительно, что брат решил ввязаться в мерзкую интригу, лишь бы не слушать бесконечные проповеди.
– Недели две все шло как по маслу, – продолжал Дэвид. – Сколько бы я ни проигрывал, в кармане моего нового пиджака или жилета неизменно появлялась новая пачка банкнот. Они никогда не спрашивали у меня отчета, а мне как нарочно не везло: я не мог выиграть ни шиллинга. И тут… – Дэвид замялся. – Короче, я должен был оплачивать счета как раз в тот день, когда мне доставили новенькие пачки наличных. Я расплатился этими деньгами, а парням сказал, что их проиграл. Потом мне подфартило, я отыгрался и решил, что хватит искушать судьбу – теперь-то они наверняка собрали улики, и я могу выйти из игры. Однако, мои «благодетели» отказались отпустить меня и намекнули, что я занимался не вполне законными махинациями. Может, я и дурак, но тут даже мне стало ясно, что это за денежки. Я оказался в тупике и не знал, как быть дальше. Разумеется, я поступил глупо, связавшись с Джослин, – удрученно продолжил Дэвид, – но положение мое было отчаянным. Пристрели меня старик Барлоу на дуэли, я бы не сильно расстроился. Когда ты предложил мне уехать из Лондона, я на самом деле обрадовался и подумал: услышал-таки Бог мои молитвы. Я давно уже мечтал пропасть без вести, а если меня найдут, свалить вину на тебя.
– Очень удобно, – процедил Маркус.
– Именно. – Дэвид уронил голову на грудь. Впервые с начала разговора ему стало совестно. – Ну а что касается прочего, то ты бы меня понял, если бы знал, какая участь ожидала Ханну. Она была так добра ко мне, вошла в мое положение, сострадала, но излишне не баловала. Моя карета перевернулась, я сломал ногу, вывихнул плечо, и Ханна за мной ухаживала. Я хотел помочь ей, честное слово, и в момент, когда делал ей предложение, действительно хотел исправиться, стать примерным семьянином.
Маркусу откровенно не понравилось это заявление, хотя теперь ему стало ясно, что Дэвидом двигали более благородные мотивы, чем он ожидал.
– Ну а дальше… Ты же меня знаешь. Муж и отец сразу, не слишком ли? В мою душу закрались сомнения, и я испугался. А потом Перси принес твое письмо, и я понял, что мне придется порвать со всеми старыми приятелями, чтобы стать мужем, достойным Ханны. Но она, конечно же, заслуживала лучшего: кого-нибудь наподобие тебя в мужья. Вот только я не знал, как отвертеться от этого брака, не унизив Ханну прилюдно. Свадьба была назначена на следующий день, и что мне оставалось делать? – Дэвид нервно взъерошил волосы. – Я еще раз прошу прощения, но ничего иного мне в голову не пришло.
– А ты знаешь, как она узнала о твоей проделке? – спросил Маркус.
Дэвид покачал головой.
– Я ей предъявил регистрационную книгу из миддлборской церквушки. Никогда не видел, чтобы всего лишь от одного вида книги человек пришел в такой ужас!
Дэвид задергался под одеялом.
– Ты мог бы изменить запись!
– А объявление в «Таймс»? А письмо Розалинде?
Тут Дэвид залился пунцовым румянцем.
– Я просто хотел увериться, что ты обеспечишь Ханну до конца ее дней. Я и помыслить не мог, что ты… – Он запнулся.
– Верно, я и хотел ее отослать. Но, как ты догадываешься, в Лондон приехала Розалинда, посмотреть на мою жену, и, невзирая на протесты Ханны, решила, что брак взаправду имел место. И что, скажи на милость, мне оставалось делать?
Дэвид опустил взгляд.
– Спасибо тебе, – с трудом произнес он. – Ты честно вышел из этой ситуации, но все же это был очень жестокий розыгрыш.
Маркус поднял брови.
– Для кого именно? Для Ханны, для Розалинды или для Селии?
– Для всех.
– В таком случае я не единственный, кому ты должен принести извинения.
Дэвид кивнул.
– Я поговорю с ними, клянусь. – Румянец схлынул с его лица, и сразу стало видно, как он устал. Маркусу доводилось видеть брата при многих обстоятельствах, но никогда еще он не видел Дэвида настолько измученным.
– Как ты себя чувствуешь? – Теперь голос Маркуса звучал уже не так сурово.
Дэвид дернул плечом и поморщился.
– Так, как я того заслуживаю. Рурк и его шайка выследили меня, как только я появился в Лондоне. Сейчас я приехал в этот дом только потому, что сюда они не осмелятся сунуться.
Маркус поднялся и похлопал брата по плечу.
– Ладно, отдыхай. Думаю, дамы скоро зайдут тебя проведать. А с Рурком и его шайкой мы разберемся позже. – Когда Дэвид поднял на герцога удивленный взгляд, Маркус усмехнулся. – Боюсь, теперь это стало семейным делом.
Глава 19
Ханна готова была проваляться в постели весь день, но она проголодалась, а звать Лили ей не хотелось. Ханна успела привыкнуть к прислуге, но при мысли, что ее личная жизнь станет пищей для сплетен, ее бросало в холодный пот. Когда Маркус ушел, ей сразу расхотелось нежиться в постели, и ее мысли вернулись к действительности. Что она скажет Розалинде, Селии и как теперь посмотрит в глаза Лили? Готова ли она навсегда остаться герцогиней? Последние несколько недель ее грела мысль, что эта игра надолго не затянется; но как ей жить этой жизнью месяцы и годы?
Ханна встала с постели, и ее взгляд упал на туалетный столик. Склянки с духами и косметикой валялись на полу, а сам стол был сдвинут к стене под каким-то нелепым углом. Неподалеку лежал опрокинутый стул.
При воспоминании о том, что происходило на этом столе, Ханна покраснела и, улыбнувшись, тут же решила, что согласна до конца дней своих оставаться супругой Маркуса.
Ободренная столь заманчивой мыслью, она оделась. Расчесывая волосы, Ханна невольно вспомнила, из-за чего они так сильно спутались, и залилась краской. Она влюблена по самые уши, разве нет? Поймав в зеркале свое отражение, Ханна рассмеялась: какое же у нее глупое лицо! Даже тот, кто не слышал сплетен, тотчас же догадается по ее виду, что она всю ночь занималась любовью.
Ступив в столовую, Ханна поняла, что новость доползла и сюда. Розалинда с Селией молча восседали за столом и, когда она вошла, даже головы не подняли. Ханна усмехнулась: обычно в это время они еще нежатся в постели, а сегодня, как нарочно, встали пораньше и поджидают ее. Интересно, как давно они здесь сидят?
Она легкой поступью подошла к столу.
– Доброе утро.
– Доброе утро, Ханна. – Розалинда кисло улыбнулась. – Как поживаете? Как вам спалось?
Ханна покосилась на Селию, но та по-прежнему безжалостно ковыряла кусок ветчины, даже уши ее покраснели от натуги.
– Спасибо, хорошо.
Лакей пододвинул Ханне стул и подал салфетку.
– Вы свободны. – Розалинда сказала это лакею, пожалуй, даже чересчур резко.
Ханна откусила кусочек поджаренного хлебца, делая вид, что ни о чем не догадывается.
– Вы видели сегодня Маркуса? – спросила Розалинда. – Я хотела бы обсудить с ним одно важное дело, но он куда-то запропастился. Придется спросить Телмана: уж он-то наверняка наведет меня на след.
Ханна доела хлебец и запила его чаем; она чувствовала, что теперь имеет полное право восседать за герцогским столом. Впервые за долгое время она не ощущала себя подлой обманщицей.
– По-моему, он собирался заглянуть к Дэвиду…
Селия со звоном уронила нож, а тем временем Ханна, высыпав в чай ложку сахара, подумала и добавила вторую ложку.
– Значит, вы его видели?
– А как же. – Ханна взяла второе яйцо и кусок ветчины, она прямо-таки умирала от голода.
– Скажите… он принял решение? Ну, насчет того, что мы обсуждали вчера? – Розалинда затаила дыхание.
– Думаю, да, – ответила Ханна, продолжая жевать.
– Ну и как? – вмешалась в разговор Селия. – Что вы решили? Вы останетесь?
– Селия! – Розалинда строго взглянула на дочь и обернулась к Ханне. – Да, так что? Вы остаетесь?
Ханна снова отхлебнула чай и посмотрела на мать и дочь поверх чашки. Розалинду, так же как и Селию, снедало любопытство, но она лучше умела скрывать свои чувства. Лица обеих дам выражали столько надежды, что Ханна преисполнилась счастья при мысли, что скоро станет частью их семейства.
– Да, – ответила она и поставила чашку на стол. – Я поговорила с ним, и я остаюсь в Лондоне…
Услышав эту новость, Селия мигом сорвалась с места и, подбежав, обняла Ханну.
– Ах, это так замечательно, просто чудесно! Вы воспользовались моим советом? – спросила она, заглядывая Ханне в глаза. – Вы сказали ему?
– Ну… – Ханна покраснела и попыталась припомнить, что же именно она сказала Маркусу. Если честно, ни он, ни она не упомянули слово «любовь». – Кажется, да.
– Правда? И как все произошло?
– Дочь! – шикнула Розалинда. – Не забывай о манерах!
Селия смущенно усмехнулась, но остановиться так и не смогла.
– Я очень рада, что вы решили остаться, что бы вы там ему ни наговорили! Я знала, что он вас просто так не отпустит: Маркус для этого слишком смышлен. Он вас любит, хоть и не признается в своих чувствах, но рано или поздно он скажет вам…
– Селия, довольно! – уже строже прикрикнула Розалинда и тут же обернулась к Ханне:
– Просто восхитительная новость! Ах, дорогая! – Не в силах сдерживаться, Розалинда заключила Ханну в объятия. – О Боже, какое облегчение!
Она промокнула глаза.
– Мы, конечно, тебе надоели… но довольно об этом, – поспешно добавила Розалинда. – Теперь мы просто обязаны устроить бал и не дать расползтись по городу злобным слухам. Бедный Дэвид, вернулся домой весь израненный; неудивительно, что бедняжка много чего наговорил – он просто бредил! Я с первого взгляда поняла, что у него лихорадка, и не поверила ни единому его слову!
– Мама, можно на этот раз я надену голубое платье, а не белое? – взволнованно спросила Селия.
Розалинда улыбнулась ей.
– Да, дитя мое, на сей раз можешь делать все, что тебе заблагорассудится, И позови сейчас же миссис Поттс. Мы устроим бал через неделю, а может, даже раньше. Чем скорее это произойдет, тем скорее забудутся всякие досадные неприятности.
Ханна с улыбкой покачала головой.
– Я хочу поблагодарить вас. Спасибо вам за все.
Розалинда неожиданно прослезилась и крепко обняла Ханну.
– Я велю мадам Леско явиться сюда через час, – пообещала она. – Наконец-то мы закажем платье, достойное герцогини.
Ханна чуть не застонала, вспомнив о роскошных платьях в гардеробе, многие из которых она еще не надевала. Меньше всего сейчас она желала устраивать примерки, поскольку была слишком счастлива, чтобы сидеть взаперти и изучать образцы тканей. Ей хотелось гулять с Молли, носиться по парку, лазить по деревьям, плескаться в пруду, словом, замечательно провести время, а потом вернуться домой, к Маркусу.
– Я еще не сказала Молли, – объяснила она, высвободившись из объятий Розалинды.
– О, она обрадуется, так же как и я! – радостно воскликнула Селия. – Господи, прямо не верится! Мы ужасно удивились, получив письмо Дэвида, и потом, когда выяснилось, что он… ну… И сегодня тоже одни сюрпризы!
– Разумеется, вы должны сказать Молли, – перебила Розалинда. – А я начну готовиться к балу. Ни о чем не беспокойтесь, милочка! Боже, как давно я мечтала устроить настоящий грандиозный бал!
Она снова обняла Ханну.
Когда после завтрака Ханна вошла в свою комнату, Лили стремительно обернулась, затем она потупилась и отступила на шаг, открыв взору Ханны одетую к прогулке Молли.
Девочка улыбнулась и помахала ей рукой.
– Доброе утро, мамочка, мы с Лили идем смотреть уток! Ты пойдешь с нами?
Ханна с удивлением взглянула на служанку. Раньше Лили водила Молли в парк, только когда ее об этом просили.
В ответ на немой вопрос, Лили скромно опустила глаза и произнесла:
– Я хотела как лучше, мадам, чтобы вас не беспокоить.
Так вот оно в чем дело. В последний раз Ханна видела служанку из-за обнаженного плеча Маркуса, после того как они с герцогом занялись любовью. При этом воспоминании Ханна с трудом сдержала улыбку.
– Благодарю, Лили, но сегодня я сама погуляю с Молли, а ты можешь быть свободна.
Молли запрыгала и захлопала в ладоши, однако служанка стояла не шевелясь.
– Свободна, мадам?
– Да, до ужина. – Ханна схватила дочку на руки и закружилась с ней по комнате, отчего Молли радостно взвизгнула. – Сегодня, моя хорошая, мы весь день будем вместе.
– Устроим пикник?
Ханна кивнула, и Молли, просияв, крепко обняла ее за шею.
Ханна встала с постели, и ее взгляд упал на туалетный столик. Склянки с духами и косметикой валялись на полу, а сам стол был сдвинут к стене под каким-то нелепым углом. Неподалеку лежал опрокинутый стул.
При воспоминании о том, что происходило на этом столе, Ханна покраснела и, улыбнувшись, тут же решила, что согласна до конца дней своих оставаться супругой Маркуса.
Ободренная столь заманчивой мыслью, она оделась. Расчесывая волосы, Ханна невольно вспомнила, из-за чего они так сильно спутались, и залилась краской. Она влюблена по самые уши, разве нет? Поймав в зеркале свое отражение, Ханна рассмеялась: какое же у нее глупое лицо! Даже тот, кто не слышал сплетен, тотчас же догадается по ее виду, что она всю ночь занималась любовью.
Ступив в столовую, Ханна поняла, что новость доползла и сюда. Розалинда с Селией молча восседали за столом и, когда она вошла, даже головы не подняли. Ханна усмехнулась: обычно в это время они еще нежатся в постели, а сегодня, как нарочно, встали пораньше и поджидают ее. Интересно, как давно они здесь сидят?
Она легкой поступью подошла к столу.
– Доброе утро.
– Доброе утро, Ханна. – Розалинда кисло улыбнулась. – Как поживаете? Как вам спалось?
Ханна покосилась на Селию, но та по-прежнему безжалостно ковыряла кусок ветчины, даже уши ее покраснели от натуги.
– Спасибо, хорошо.
Лакей пододвинул Ханне стул и подал салфетку.
– Вы свободны. – Розалинда сказала это лакею, пожалуй, даже чересчур резко.
Ханна откусила кусочек поджаренного хлебца, делая вид, что ни о чем не догадывается.
– Вы видели сегодня Маркуса? – спросила Розалинда. – Я хотела бы обсудить с ним одно важное дело, но он куда-то запропастился. Придется спросить Телмана: уж он-то наверняка наведет меня на след.
Ханна доела хлебец и запила его чаем; она чувствовала, что теперь имеет полное право восседать за герцогским столом. Впервые за долгое время она не ощущала себя подлой обманщицей.
– По-моему, он собирался заглянуть к Дэвиду…
Селия со звоном уронила нож, а тем временем Ханна, высыпав в чай ложку сахара, подумала и добавила вторую ложку.
– Значит, вы его видели?
– А как же. – Ханна взяла второе яйцо и кусок ветчины, она прямо-таки умирала от голода.
– Скажите… он принял решение? Ну, насчет того, что мы обсуждали вчера? – Розалинда затаила дыхание.
– Думаю, да, – ответила Ханна, продолжая жевать.
– Ну и как? – вмешалась в разговор Селия. – Что вы решили? Вы останетесь?
– Селия! – Розалинда строго взглянула на дочь и обернулась к Ханне. – Да, так что? Вы остаетесь?
Ханна снова отхлебнула чай и посмотрела на мать и дочь поверх чашки. Розалинду, так же как и Селию, снедало любопытство, но она лучше умела скрывать свои чувства. Лица обеих дам выражали столько надежды, что Ханна преисполнилась счастья при мысли, что скоро станет частью их семейства.
– Да, – ответила она и поставила чашку на стол. – Я поговорила с ним, и я остаюсь в Лондоне…
Услышав эту новость, Селия мигом сорвалась с места и, подбежав, обняла Ханну.
– Ах, это так замечательно, просто чудесно! Вы воспользовались моим советом? – спросила она, заглядывая Ханне в глаза. – Вы сказали ему?
– Ну… – Ханна покраснела и попыталась припомнить, что же именно она сказала Маркусу. Если честно, ни он, ни она не упомянули слово «любовь». – Кажется, да.
– Правда? И как все произошло?
– Дочь! – шикнула Розалинда. – Не забывай о манерах!
Селия смущенно усмехнулась, но остановиться так и не смогла.
– Я очень рада, что вы решили остаться, что бы вы там ему ни наговорили! Я знала, что он вас просто так не отпустит: Маркус для этого слишком смышлен. Он вас любит, хоть и не признается в своих чувствах, но рано или поздно он скажет вам…
– Селия, довольно! – уже строже прикрикнула Розалинда и тут же обернулась к Ханне:
– Просто восхитительная новость! Ах, дорогая! – Не в силах сдерживаться, Розалинда заключила Ханну в объятия. – О Боже, какое облегчение!
Она промокнула глаза.
– Мы, конечно, тебе надоели… но довольно об этом, – поспешно добавила Розалинда. – Теперь мы просто обязаны устроить бал и не дать расползтись по городу злобным слухам. Бедный Дэвид, вернулся домой весь израненный; неудивительно, что бедняжка много чего наговорил – он просто бредил! Я с первого взгляда поняла, что у него лихорадка, и не поверила ни единому его слову!
– Мама, можно на этот раз я надену голубое платье, а не белое? – взволнованно спросила Селия.
Розалинда улыбнулась ей.
– Да, дитя мое, на сей раз можешь делать все, что тебе заблагорассудится, И позови сейчас же миссис Поттс. Мы устроим бал через неделю, а может, даже раньше. Чем скорее это произойдет, тем скорее забудутся всякие досадные неприятности.
Ханна с улыбкой покачала головой.
– Я хочу поблагодарить вас. Спасибо вам за все.
Розалинда неожиданно прослезилась и крепко обняла Ханну.
– Я велю мадам Леско явиться сюда через час, – пообещала она. – Наконец-то мы закажем платье, достойное герцогини.
Ханна чуть не застонала, вспомнив о роскошных платьях в гардеробе, многие из которых она еще не надевала. Меньше всего сейчас она желала устраивать примерки, поскольку была слишком счастлива, чтобы сидеть взаперти и изучать образцы тканей. Ей хотелось гулять с Молли, носиться по парку, лазить по деревьям, плескаться в пруду, словом, замечательно провести время, а потом вернуться домой, к Маркусу.
– Я еще не сказала Молли, – объяснила она, высвободившись из объятий Розалинды.
– О, она обрадуется, так же как и я! – радостно воскликнула Селия. – Господи, прямо не верится! Мы ужасно удивились, получив письмо Дэвида, и потом, когда выяснилось, что он… ну… И сегодня тоже одни сюрпризы!
– Разумеется, вы должны сказать Молли, – перебила Розалинда. – А я начну готовиться к балу. Ни о чем не беспокойтесь, милочка! Боже, как давно я мечтала устроить настоящий грандиозный бал!
Она снова обняла Ханну.
Когда после завтрака Ханна вошла в свою комнату, Лили стремительно обернулась, затем она потупилась и отступила на шаг, открыв взору Ханны одетую к прогулке Молли.
Девочка улыбнулась и помахала ей рукой.
– Доброе утро, мамочка, мы с Лили идем смотреть уток! Ты пойдешь с нами?
Ханна с удивлением взглянула на служанку. Раньше Лили водила Молли в парк, только когда ее об этом просили.
В ответ на немой вопрос, Лили скромно опустила глаза и произнесла:
– Я хотела как лучше, мадам, чтобы вас не беспокоить.
Так вот оно в чем дело. В последний раз Ханна видела служанку из-за обнаженного плеча Маркуса, после того как они с герцогом занялись любовью. При этом воспоминании Ханна с трудом сдержала улыбку.
– Благодарю, Лили, но сегодня я сама погуляю с Молли, а ты можешь быть свободна.
Молли запрыгала и захлопала в ладоши, однако служанка стояла не шевелясь.
– Свободна, мадам?
– Да, до ужина. – Ханна схватила дочку на руки и закружилась с ней по комнате, отчего Молли радостно взвизгнула. – Сегодня, моя хорошая, мы весь день будем вместе.
– Устроим пикник?
Ханна кивнула, и Молли, просияв, крепко обняла ее за шею.