– Ты чертовски храбрая, – слабым голосом заметил Дэвид.
– Ну нет, это ты настоящий храбрец!
– И все же, Ханна, это был героический поступок, – настаивал Маркус.
Щеки Ханны залил алый румянец. Ну разве это подвиг – влезть на крышу и при этом погубить бесценное колье! Куда опаснее было остаться наедине с пятью головорезами.
– Ты моя героиня, – сказал Дэвид и тут же закашлялся.
Маркус с улыбкой взглянул на Ханну.
– Нет, – поправил он. – Она моя героиня.
Глава 22
– Ну нет, это ты настоящий храбрец!
– И все же, Ханна, это был героический поступок, – настаивал Маркус.
Щеки Ханны залил алый румянец. Ну разве это подвиг – влезть на крышу и при этом погубить бесценное колье! Куда опаснее было остаться наедине с пятью головорезами.
– Ты моя героиня, – сказал Дэвид и тут же закашлялся.
Маркус с улыбкой взглянул на Ханну.
– Нет, – поправил он. – Она моя героиня.
Глава 22
Вернувшись домой, они застали небывалую суматоху. Не успела карета подъехать к парадной лестнице Эксетер-Хауса, как из дверей высыпала добрая дюжина слуг, а следом вышла бледная как полотно Розалинда. Не говоря ни слова, она опередила лакеев и бросилась в объятия пасынков, едва успевших выбраться из кареты.
Вскоре Маркус отошел, оставив Дэвида в объятиях мачехи.
Прислушиваясь к словам Розалинды, Дэвид несколько раз кивнул, затем медленно заковылял к дому, поддерживаемый с двух сторон слугами.
– Ах, Ханна! – Розалинда поспешно обернулась. – Бог ты мой, я ничего не знала… Я даже представить не могла, пока Селия не сказала, что ты оставила у нее Молли, а Телман не сообщил про запертую в гардеробной служанку.
– Надеюсь, никто не пострадал? – с надеждой спросила Ханна и взяла Розалинду за руки. – За время нашей отлучки ничего не случилось?
Розалинда покачала головой.
– К счастью, все в добром здравии. Я велела Харперу запереть на засов до вашего возвращения все двери и окна и прочесать дом сверху донизу. – Она негромко рассмеялась. – Сейчас он, наверное, осматривает винный погреб.
Ханна с облегчением вздохнула; она беспокоилась, что Бентли мог заслать сюда своих сообщников. Они с Дэвидом так спешили, что никого не успели предупредить.
– Может, зайдем внутрь? – предложил Маркус. – А потом все объясним Розалинде.
Вся компания проследовала в дом, и Дэвид тут отправился к себе.
При их приближении Телман вскочил на ноги.
– Ваша светлость! – Слуга поклонился, взволнованно переводя взгляд с Маркуса на Ханну.
– Я сделал все, как вы просили. – Он протянул Ханне ключ, словно ему не терпелось от него избавиться.
– Спасибо, Телман. Помощь, которую вы оказали, бесценна. Я ваша вечная должница.
– Ах, мадам, вы так добры! – Телман улыбнулся, но, взглянув на Маркуса, тут же вернул лицу бесстрастное выражение.
– Ничего, Телман, – добродушно сказал Маркус.
– Думаю, мы все до одури счастливы. Я не забуду службы, которую ты сослужил. – Он взял у Ханны ключ.
Камердинер недоуменно захлопал глазами, затем поклонился.
– Благодарю, ваша светлость, – неуверенно пробормотал он.
– Пока можешь быть свободен, – добавил Маркус. – Сегодня мне не понадобятся твои услуги.
Телман снова поклонился, затем повернулся и поспешно зашагал прочь.
– Дом в полном порядке, ваша светлость, – отрапортовал дожидавшийся своей очереди Харпер. – Я лично обыскал каждую комнату.
– Молодец. – По голосу Маркуса чувствовалось, что эта ситуация начинает его забавлять.
Дворецкий поклонился.
– Пошлите кого-нибудь за костоправом для лорда Дэвида и велите подать чай в мой кабинет.
Харпер, кивнув, удалился, и Маркус повернулся к Розалинде:
– Розалинда, будь добра, скажи Селии и Молли, что мы живы и невредимы.
– Разумеется, я это сделаю, – нерешительно произнесла Розалинда, – но…
– Не волнуйся, после я тебе все расскажу, но сначала мы должны поговорить со служанкой. – Маркус протянул ключ одному из слуг. – Ступай и приведи сюда горничную, запертую в гардеробной лорда Дэвида.
Когда слуга ушел, Ханна почувствовала жуткую усталость и прикрыла глаз: она была слишком измучена, чтобы допрашивать Лили, и сейчас ей хотелось только одного: проведать Молли и улечься спать.
Маркус положил руку ей на талию.
– Еще немного продержишься? – прошептал он ей на ухо. – Я хочу, чтобы ты помогла мне расспросить Лили.
Ханна глубоко вдохнула и, кивнув, потянулась к нему, но вспомнила, что они стоят посреди парадной в окружении слуг, и отвела глаза.
– Ах, я должна известить Селию, – словно очнувшись, воскликнула Розалинда, – бедняжка так волнуется! Теперь, когда я знаю, что все в безопасности…
Она опрометью бросилась вверх по лестнице.
Взяв Ханну за руку, Маркус подвел ее к кабинету.
– Не переживай, милая, – сказал он.
Когда они вошли в кабинет, Маркус обнял Ханну и долго ее не отпускал.
Ханна доверчиво прижалась к нему; сейчас она не могла говорить, даже если бы захотела. Подумать только, Маркус чуть не погиб: он дважды поставил свою жизнь под угрозу: сначала чтобы выручить ее дочь, потом – во имя спасения брата. Те, кто считает его холодным и бесчувственным, сильно заблуждаются; он доказал, что на многое способен ради любви. В горле у Ханны встал комок. Какое счастье, что он ее любит!
– Ты спасла мне жизнь, – прошептал Маркус.
– И вовсе не я! Мистер Тиммз, наверное, никогда не забудет скандала, который я учинила в его доме.
– Тиммз умеет ценить храбрость. К тому же он несколько месяцев пытался выследить эту банду фальшивомонетчиков. – Герцог убрал с ее лица спутавшиеся пряди. – Ты уверена, что не пострадала?
Ханна кивнула и улыбнулась, но тут их разговор прервал стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Маркус, не выпуская Ханну из своих объятий.
Оказалось, что слуга принес поднос с чаем.
– Спасибо, можешь быть свободен. – Когда слуга ушел наконец, Маркус выпустил Ханну, и она без сил опустилась на ближайший стул. Подойдя к шкафчику из орехового дерева, он достал бутылку бренди, пододвинул другой стул поближе к Ханне, налил ей чаю и добавил капельку бренди.
– Выпей, – велел он. Ханна покорно отпила глоток. – Ну а теперь я намерен допросить Лили. Скорее всего она расскажет нам больше, чем Бентли, на нее моя главная надежда. Наверное, у тебя тоже припасено для нее несколько вопросов, однако позволь мне начать первым.
Ханна кивнула и снова пригубила чай, приправленный бренди; в конце-то концов, именно Маркус – работодатель Лили и вправе поступать с ней по своему усмотрению.
– Если захочешь что-нибудь сказать, у тебя будет такая возможность. Не сомневайся, я заставлю ее выложить все, что ей известно.
Ханна снова кивнула, после чего Маркус раскрыл толстую папку и уселся за стол.
В дверь постучали, и он, подняв голову, посмотрел на Ханну, затем негромко произнес:
– Войдите!
В комнату бочком протиснулась Лили; на лице у нее был написан ужас, будто она поднималась по ступеням гильотины. Остановившись у двери, Лили нерешительно переводила взгляд с Ханны на Маркуса.
– Ваша светлость, – наконец пробормотала она и присела в реверансе.
– Садись. – Герцог не спускал со служанки глаз.
Лили, потупившись, подошла к стулу, на который он указывал, и села, после чего в комнате воцарилось напряженное молчание. Ханна едва удерживалась, чтобы не начать задавать вопросы, но она обещала Маркусу, что не станет ему мешать…
– Итак, – промолвил герцог, заставив Лили вздрогнуть, – у меня в доме завелась шпионка.
Горничная бросила на Ханну умоляющий взгляд, но промолчала.
– Шпионка, которая во мраке ночи пробирается в мой кабинет и творит бог знает какие пакости. Мало того – она похищает невинных детей и заключает сговор с ворами и убийцами, – сурово продолжил Маркус.
– Вероятно, Бентли не сказал тебе, что убийство герцога карается повешением? Да и остальных твоих преступлений достаточно для того, чтобы надолго засадить тебя за решетку. Как знать, выйдешь ли ты когда-нибудь на волю. – Маркус поставил локти на стол и сцепил пальцы. – Полиция пока не нагрянула сюда лишь по одной причине: я хочу, чтобы ты сначала ответила на мои вопросы. Итак, скажи, что заставило тебя предать меня и мое семейство?
Лили, похоже, испугалась до полусмерти.
– Смилуйтесь, ваша светлость, – захныкала она, – я не похищала ребенка, а просто спрятала девочку в безопасном месте…
– Спрятала, но зачем?
Служанка вся съежилась.
– Из-за мистера Риза, сэр. – Ее голосок дрожал. – Он… Он сказал мне…
Маркус не проронил ни слова, лишь всем корпусом подался вперед. Лили побледнела еще больше.
– Он сказал мне, будто его батюшка перворожденный сын, а вовсе не ваш отец, ваша светлость, и что в вашем кабинете хранятся документы, которые подтверждают, что его, мистера Бентли, то есть мистера Риза, сэр, обманом лишили законного титула. Еще он сказал, что сам должен быть герцогом и что будто бы вы и ваш батюшка спрятали документы, а если я их найду, то он… – Она сглотнула. – Он возьмет меня к себе, и что у нас с ним общий отец…
Если герцога и удивила эта история, то, насколько могла судить Ханна, ему удалось ничем не выказать своего изумления.
– Бред, – презрительно фыркнул он. – Придумай сказку получше.
– Но это все правда! – запальчиво воскликнула девушка.
– По крайней мере, так сказал мистер Риз. Сначала я отказалась ему помогать, а потом… Он все знал о моей матери и извинился за своего отца, который так нехорошо с ней обошелся. Получается, я и вправду его сестра, и он хочет загладить передо мной вину. – Она покраснела. – Видите ли, я не знала своего отца, а матушка сказала, что он умер, когда я была еще младенцем. Она вообще не любила о нем говорить. А теперь у меня никого не осталось, кроме… кроме…
Лили всхлипнула.
– Я не знала о том, что готовится убийство; думала, если действительно существует документ, в котором говорится, что мистер Риз герцог, титул принадлежит ему по праву, верно ведь? Я полагала, что он никому не желает зла, а хочет лишь исправить несправедливость. Мне было несложно выполнять его поручения, пока он не попросил меня украсть ребенка, но на это я не могла пойти.
Она обернулась к Ханне и умоляюще воскликнула:
– Поверьте, мадам: что бы ни случилось, я бы ни за что не обидела вашу дочку!
Маркус озабоченно почесал переносицу.
– О чем именно вас просил Бентли?
Лили поспешно вытерла глаза.
– Я всего лишь должна была открывать это, – она указала на двустворчатое окно, доходящее до пола, – и еще иногда отвечать на его вопросы. Он много расспрашивал о вас, мадам.
Лили обернулась к Ханне.
– И что он спрашивал?
Служанка на секунду задумалась.
– Спрашивал, верны ли слухи о нежных отношениях между вашими милостями. – Горничная залилась багровым румянцем. – Я сказала, что вряд ли, потому что никогда не видела… ну… в вашей комнате, мадам…
– Да, понимаю, – оборвала ее Ханна и тоже покраснела.
До недавнего времени Лили никогда не видела в ее покоях Маркуса и вдруг в одно прекрасное утро застала его обнаженным. Неудивительно, что бедняжка тогда выронила поднос.
Однако Маркус, похоже, не собирался отвлекаться от главной темы.
– Значит, ты рассказала Бентли о Молли, – произнес он, не отрывая глаз от Лили.
Служанка кивнула:
– Да, так оно и было. От меня он узнал, что вы, мадам, сильно привязаны к дочке.
Маркус задумчиво откинулся на спинку кресла. Не верить Лили он не мог. Все сходится. Кое-что он узнал от Дэвида, кое о чем догадался сам. Его отец и отец Бентли тоже были близнецами, вернее, двойняшками: в отличие от Маркуса и Дэвида они были разными, как небо и земля. В конце концов, Бентли решил – точнее, внушил себе, – что именно он законный герцог и вознамерился любыми средствами заполучить вожделенный титул. Интересно, действительно ли Бентли полагал, что в кабинете Маркуса хранятся тайные документы, или просто хотел порыться в его бумагах?
То, что Бентли без зазрения совести обманул доверчивую девушку, не знавшую своего отца, было вполне в его духе; он просто воспользовался ею для достижения своих корыстных целей. В случае успеха своего мерзкого предприятия кузен спокойно мог обвинить Лили в убийстве, которого та не совершала, и, чего доброго, потом сам сдал бы ее властям, заявив, что разоблачил заговор.
– Итак, Бентли уверял, будто у вас с ним общий отец, – повторил Маркус. – А что он представил в качестве доказательства?
Лили захлопала глазами.
– Он… – Она осеклась. – Он сам признался. Сказал, что нашел отцовский дневник и прочитал, как его отец соблазнил матушку, когда та прислуживала в Эйнсли-Парке. Еще он сказал, что хоть и не может публично признать меня своей сестрой, но будет обо мне заботиться, как и полагается брату. За это я должна помочь ему, поскольку я его сестра.
– И он показал тебе этот дневник?
– Нет, ваша светлость, – прошептала девушка.
– Неужели он не представил иного подтверждения своему рассказу?
Лили помотала головой, и Маркус глубоко вдохнул.
– Мой дядя уже несколько лет как покойник, – медленно произнес он, – Насколько я помню Бернарда, этот человек никогда не вел дневник. Бернард был мечтатель, художник, и его ничто не интересовало, кроме живописи. Если бы он завел роман со служанкой из Эйнсли-Парка, отец бы взыскал с него сполна.
Маркус умолк.
– Думаю, Бентли это было прекрасно известно.
Лили кивнула.
– Да, ваша светлость, – пролепетала она. – Какая же я дура, что поверила ему!
Маркус невольно пожалел девушку. Это все Ханна виновата, беззлобно подумал он: если бы не она, он бы никогда не заподозрил Лили.
– Сколько тебе лет? – уже не так строго спросил он. Наверняка Бентли наврал ей с три короба, и теперь пора заставить Лили понять, что она предала хозяев ради жалкого лгуна.
Лили нервно сглотнула.
– Скоро двадцать три, ваша светлость.
Маркус задумчиво наморщил лоб.
– Двадцать два года назад мой отец женился на Розалинде. Тогда Бернард жил в поместье Эксетер. Но до этого… – Он покачал головой, припоминая. – Нет, тогда он еще не жил в нашем поместье. До свадьбы отца он почти два года жил в Европе. Помнится, летом, во время свадебных торжеств, я слушал его рассказы об Италии и Греции…
Ханна увидела, как на юбку Лили упала слезинка. Пожалуй, они с Маркусом взялись за нее слишком круто. В конце концов, она так и не отдала девочку Бентли, как бы сильно ей ни хотелось восстановить так называемого брата в правах.
Бросив взгляд на герцога, Ханна поняла: ему совершенно безразлично, что руководило Лили в ее поступках: она предала его, шпионила за ним и вступила в сговор с человеком, который хотел его убить. Похоже, девушка и впрямь может угодить за решетку, а ведь ей ещё нет и двадцати трёх!
Неожиданно Маркус обернулся.
– Ну и как же ты с ней поступишь? – спокойно спросил он.
Ханна растерялась. Имеет ли она право выносить приговор? И если да, то какой?
Ханна невольно поднялась.
– Помнишь, ты кое-что предложил мне, когда я только приехала?
Маркус на мгновение задумался, потом кивнул.
– Можно забрать это сейчас?
Маркус снова кивнул и вынул маленькую книжицу, затем что-то написал и протянул ей листок.
Ханна, взяв листок, обернулась к Лили, и та со страхом посмотрела на нее.
– Ты совершила подлый и низкий поступок, – сурово произнесла Ханна. – Даже если бы то, что сказал мистер Риз, было правдой, ты не должна была шпионить за мной и за его светлостью. Как ты понимаешь, после такого поступка я не могу оставить тебя в доме.
По щеке Лили скатилась вторая слезинка.
– Тем не менее, ты не отдала мою дочь мистеру Ризу, и поэтому я тебя прощаю. Отныне ты свободна. – Она протянула Лили банковский чек. – Вот возьми. На эти деньги ты начнешь жизнь сначала в каком-нибудь другом месте.
Лили осторожно взяла чек.
– Значит, вы не посадите меня в тюрьму? – робко спросила она.
– Нет. Но помни: все могло закончиться куда хуже. Это тебе урок – больше не искушай судьбу.
– Что вы, мадам! – Лили осторожно взглянула на чек: увидев, на какую сумму он выписан, она широко раскрыла глаза и, поднявшись со стула, поспешно запихнула бумажку в карман передника. – Спасибо, мадам. Спасибо, ваша светлость. Я больше никогда… я…
– Все, довольно, – прервал Маркус, и Лили поспешила удалиться.
Ханна долго смотрела вслед служанке: ей очень хотелось верить, что она поступила правильно. Лили обманула ее, но ведь она сама тоже долго притворялась герцогиней Эксетер; имеет ли она после этого право осуждать других за ложь? К тому же Лили фактически спасла ее дочь, поэтому Ханна не хотела лишать ее свободы.
Повинуясь душевному порыву, она обернулась к Маркусу:
– Спасибо тебе.
Он поднял бровь.
– За что?
Ханна улыбнулась.
– Ты знаешь.
Маркус усмехнулся.
– Вероятно, ты имеешь в виду прошлую ночь…
– Вот негодник! – Ханна рассмеялась. – Вовсе не за это, а за то, что отпустил Лили с миром.
Герцог пожал плечами.
– Бентли дурачил куда более проницательных людей; я и сам никогда бы не заподозрил, что он способен придумать такую схему, тем паче привести ее в исполнение. Так что пусть в тюрьме гниет Бентли, а не девушка, которая поверила в красивую сказку.
– Ты прав, но все равно спасибо.
С минуту герцог молчал, потом уголки его губ дрогнули.
– У тебя очень доброе сердце. Редли, Дэвид, Лили… Всем ты даруешь прощение.
– Перестань! – Ханна покачала головой.
– Даже мне. – Голос Маркуса стал серьезным, и Ханна вскинула на него взволнованный взгляд. – Вначале я был с тобой ужасно груб, и теперь прошу простить меня.
– Чего уж тут, я тоже ведь не сахар.
Ханне невольно вспомнилось все, что она наговорила Маркусу и что о нем думала прежде. Хотя, как правило, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило выходить из себя и давать волю гневу.
– Со мной тогда нельзя было иначе. – Маркус вздохнул. – Я даже рад, что ты ко мне не подлизывалась.
Ханна недоуменно захлопала ресницами.
– Тогда бы я решил, что ты хочешь стать настоящей герцогиней. После истории с Сюзанной… – Он смущенно отвел глаза. – Я привык, что все женщины лгут, чтобы добиться желаемого. Если бы ты была ко мне добра, я решил бы, что ты играешь, хочешь, чтобы я растаял от нежности и попал в твои сети.
Ханна осуждающе покачала головой:
– Не понимаю я этих лондонских дам!
– Я тоже, – охотно согласился Маркус.
В это время раздался стук в дверь, в комнату вошла Розалинда.
– Я поговорила с Селией, а Молли сладко спит. Ну как, все утряслось?
Маркус переглянулся с Ханной, и она улыбнулась. Действительно, похоже, все наконец пришло в норму, братья-близнецы помирились, Бентли и его сообщники угодили за решетку, а с Дэвида сняли все обвинения. Молли мирно посапывает под боком у Селии, и никто серьезно не пострадал.
– Видишь ли, Розалинда, – медленно произнес Маркус, – нам осталось решить один жизненно важный вопрос.
– Какой еще вопрос? – Ханна встревоженно взглянула на мужа. – Неужели Дэвид?..
– Нет, к Дэвиду это не имеет ни малейшего отношения. Просто я должен сделать одну вещь, требующую осторожности и такта.
Вдруг Розалинда лучезарно улыбнулась и захлопала в ладоши.
– Ах, Маркус! Разве ты еще не… Так чего же ты ждешь?
– Жду, когда ты закроешь за собой дверь, – насмешливо произнес герцог.
Не задавая больше вопросов, Розалинда вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь.
У Ханны пересохло во рту; она не осмеливалась поднять глаза.
– Я не должен был говорить того, что сказал сегодня вечером в карете, – осторожно начал Маркус. Боже праведный! Тогда герцог, по сути, признался ей в любви. Неужели теперь он отказывается от своего признания?
– Тогда было не время и не место, – продолжил он. – Я не должен был говорить…
Маркус осекся.
– Когда же ты собирался это сказать? – тихо спросила Ханна и едва услышала себя: так громко стучало в ее груди сердце.
Маркус повертел в руках лист бумаги.
– Сегодня. Я хотел накрыть ужин на двоих у себя в комнате, а потом… – Он улыбнулся и развернул особое разрешение на брак. – Я всегда любил строить планы, но с тех пор, как в моей жизни появилась ты, ничто не выходит, как задумано.
– Да, – прошептала она. – Я тебя понимаю.
– Неужели?
– Поверь, жизнь в Лондоне многому меня научила.
Маркус чуть усмехнулся.
– Я надеюсь научить тебя еще большему.
– А я постараюсь быть прилежной ученицей, – улыбнулась Ханна.
Неожиданно Маркус обнял ее за талию, подхватил и усадил на стол.
– Для этого я должен буду преподать тебе еще много уроков, – сказал он и взял ее лицо в свои большие ладони.
Ханна заглянула ему в глаза – они лучились тем теплым светом, к которому она была так неравнодушна.
– Надеюсь. Я сама хочу, чтоб уроков было как можно больше.
Шутливое выражение внезапно исчезло с лица герцога; теперь на нем читалась такая любовь и нежность, что у Ханны защипало глаза от подступивших слез.
– Я думаю… – нерешительно начал он. – Пожалуй, теперь самое время кое-что сказать. Я люблю тебя, Ханна Джейн Престон, как никогда никого не любил, и я хочу, чтобы ты стала моей герцогиней и моей законной супругой.
Он умолк, затем прибавил:
– Конечно, если ты не против.
– Все это просто чудесно, – Ханна вздохнула, – но беда в том, что у меня нет приданого.
– Зачем тебе оно? – удивился Маркус.
– А еще у меня нет положения в обществе, – продолжила Ханна. – Надо мной в городе все смеются из-за моих веснушек и деревенских привычек.
– Никто не осмелится… – начал было герцог и вдруг замолчал.
Он начал понимать, к чему она клонит.
– Если пройдет слух, что я влезла на крышу и разбросала фамильный жемчуг Эксетеров, со мной перестанут разговаривать лондонские дамы. – Ханна, покосившись на Маркуса, заметила, что уголки его губ тронула едва заметная улыбка.
– Тогда мы больше не будем тратить время на все эти глупые приемы и балы. В любом случае теперь я чаще стану бывать дома по вечерам, – твердо сказал он.
– Вот так уже лучше, а то у меня здесь совсем нет друзей. Не думаю, что нас хоть куда-нибудь пригласят.
– Гм… – Маркус обхватил ее за бедра и наклонил к столу.
– Что ж, тогда я буду твоим другом, – прошептал он. – И весьма… близким.
Он склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался.
– Но ты позабыла упомянуть еще одно свое качество.
Теперь пришел черед Ханны недоуменно хлопать глазами. Маркус нежно взял ее руку, положил ладонь себе на грудь, а сверху прикрыл ее своей рукой, и Ханна почувствовала ритмичные удары его сердца.
С минуту они молча смотрели друг на друга, и тут Ханна почувствовала, что в который раз влюбляется в выразительное лицо мужа.
– Да, – прошептала она. – Мне чрезвычайно лестно, что ты так ценишь его.
Маркус сильнее сжал ее руку.
– Скажи, ты способна полюбить надменное, бессердечное чудовище?
Ханна от души улыбнулась.
– А ты способен полюбить деревенскую простушку?
Герцог на мгновение задумался.
– Ты спрашиваешь про любовь до гроба или прямо здесь и сейчас, на этом столе?
Ханна молчала, а Маркус опустил ее еще ниже.
– Впрочем, зачем я спрашиваю? Ответ все равно один: да.
Ханна взвизгнула и, потеряв равновесие, распростерлась на столе, с которого Маркус едва успел сбросить счетные книги и бумаги.
– В последнее время меня преследует навязчивая идея: всякий раз, когда я вижу стол, мне хочется заняться на нем с тобой любовью.
Ханна с удовольствием подумала, что в Эксетер-Хаусе десятки столов, и, когда Маркус склонился над ней, обвила руками его шею.
– Я от всей души тебя в этом поддерживаю.
Маркус рассмеялся, и его теплое дыхание защекотало ей губы.
– Главное, держись за меня и не разжимай своих объятий, милая.
Вскоре Маркус отошел, оставив Дэвида в объятиях мачехи.
Прислушиваясь к словам Розалинды, Дэвид несколько раз кивнул, затем медленно заковылял к дому, поддерживаемый с двух сторон слугами.
– Ах, Ханна! – Розалинда поспешно обернулась. – Бог ты мой, я ничего не знала… Я даже представить не могла, пока Селия не сказала, что ты оставила у нее Молли, а Телман не сообщил про запертую в гардеробной служанку.
– Надеюсь, никто не пострадал? – с надеждой спросила Ханна и взяла Розалинду за руки. – За время нашей отлучки ничего не случилось?
Розалинда покачала головой.
– К счастью, все в добром здравии. Я велела Харперу запереть на засов до вашего возвращения все двери и окна и прочесать дом сверху донизу. – Она негромко рассмеялась. – Сейчас он, наверное, осматривает винный погреб.
Ханна с облегчением вздохнула; она беспокоилась, что Бентли мог заслать сюда своих сообщников. Они с Дэвидом так спешили, что никого не успели предупредить.
– Может, зайдем внутрь? – предложил Маркус. – А потом все объясним Розалинде.
Вся компания проследовала в дом, и Дэвид тут отправился к себе.
При их приближении Телман вскочил на ноги.
– Ваша светлость! – Слуга поклонился, взволнованно переводя взгляд с Маркуса на Ханну.
– Я сделал все, как вы просили. – Он протянул Ханне ключ, словно ему не терпелось от него избавиться.
– Спасибо, Телман. Помощь, которую вы оказали, бесценна. Я ваша вечная должница.
– Ах, мадам, вы так добры! – Телман улыбнулся, но, взглянув на Маркуса, тут же вернул лицу бесстрастное выражение.
– Ничего, Телман, – добродушно сказал Маркус.
– Думаю, мы все до одури счастливы. Я не забуду службы, которую ты сослужил. – Он взял у Ханны ключ.
Камердинер недоуменно захлопал глазами, затем поклонился.
– Благодарю, ваша светлость, – неуверенно пробормотал он.
– Пока можешь быть свободен, – добавил Маркус. – Сегодня мне не понадобятся твои услуги.
Телман снова поклонился, затем повернулся и поспешно зашагал прочь.
– Дом в полном порядке, ваша светлость, – отрапортовал дожидавшийся своей очереди Харпер. – Я лично обыскал каждую комнату.
– Молодец. – По голосу Маркуса чувствовалось, что эта ситуация начинает его забавлять.
Дворецкий поклонился.
– Пошлите кого-нибудь за костоправом для лорда Дэвида и велите подать чай в мой кабинет.
Харпер, кивнув, удалился, и Маркус повернулся к Розалинде:
– Розалинда, будь добра, скажи Селии и Молли, что мы живы и невредимы.
– Разумеется, я это сделаю, – нерешительно произнесла Розалинда, – но…
– Не волнуйся, после я тебе все расскажу, но сначала мы должны поговорить со служанкой. – Маркус протянул ключ одному из слуг. – Ступай и приведи сюда горничную, запертую в гардеробной лорда Дэвида.
Когда слуга ушел, Ханна почувствовала жуткую усталость и прикрыла глаз: она была слишком измучена, чтобы допрашивать Лили, и сейчас ей хотелось только одного: проведать Молли и улечься спать.
Маркус положил руку ей на талию.
– Еще немного продержишься? – прошептал он ей на ухо. – Я хочу, чтобы ты помогла мне расспросить Лили.
Ханна глубоко вдохнула и, кивнув, потянулась к нему, но вспомнила, что они стоят посреди парадной в окружении слуг, и отвела глаза.
– Ах, я должна известить Селию, – словно очнувшись, воскликнула Розалинда, – бедняжка так волнуется! Теперь, когда я знаю, что все в безопасности…
Она опрометью бросилась вверх по лестнице.
Взяв Ханну за руку, Маркус подвел ее к кабинету.
– Не переживай, милая, – сказал он.
Когда они вошли в кабинет, Маркус обнял Ханну и долго ее не отпускал.
Ханна доверчиво прижалась к нему; сейчас она не могла говорить, даже если бы захотела. Подумать только, Маркус чуть не погиб: он дважды поставил свою жизнь под угрозу: сначала чтобы выручить ее дочь, потом – во имя спасения брата. Те, кто считает его холодным и бесчувственным, сильно заблуждаются; он доказал, что на многое способен ради любви. В горле у Ханны встал комок. Какое счастье, что он ее любит!
– Ты спасла мне жизнь, – прошептал Маркус.
– И вовсе не я! Мистер Тиммз, наверное, никогда не забудет скандала, который я учинила в его доме.
– Тиммз умеет ценить храбрость. К тому же он несколько месяцев пытался выследить эту банду фальшивомонетчиков. – Герцог убрал с ее лица спутавшиеся пряди. – Ты уверена, что не пострадала?
Ханна кивнула и улыбнулась, но тут их разговор прервал стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Маркус, не выпуская Ханну из своих объятий.
Оказалось, что слуга принес поднос с чаем.
– Спасибо, можешь быть свободен. – Когда слуга ушел наконец, Маркус выпустил Ханну, и она без сил опустилась на ближайший стул. Подойдя к шкафчику из орехового дерева, он достал бутылку бренди, пододвинул другой стул поближе к Ханне, налил ей чаю и добавил капельку бренди.
– Выпей, – велел он. Ханна покорно отпила глоток. – Ну а теперь я намерен допросить Лили. Скорее всего она расскажет нам больше, чем Бентли, на нее моя главная надежда. Наверное, у тебя тоже припасено для нее несколько вопросов, однако позволь мне начать первым.
Ханна кивнула и снова пригубила чай, приправленный бренди; в конце-то концов, именно Маркус – работодатель Лили и вправе поступать с ней по своему усмотрению.
– Если захочешь что-нибудь сказать, у тебя будет такая возможность. Не сомневайся, я заставлю ее выложить все, что ей известно.
Ханна снова кивнула, после чего Маркус раскрыл толстую папку и уселся за стол.
В дверь постучали, и он, подняв голову, посмотрел на Ханну, затем негромко произнес:
– Войдите!
В комнату бочком протиснулась Лили; на лице у нее был написан ужас, будто она поднималась по ступеням гильотины. Остановившись у двери, Лили нерешительно переводила взгляд с Ханны на Маркуса.
– Ваша светлость, – наконец пробормотала она и присела в реверансе.
– Садись. – Герцог не спускал со служанки глаз.
Лили, потупившись, подошла к стулу, на который он указывал, и села, после чего в комнате воцарилось напряженное молчание. Ханна едва удерживалась, чтобы не начать задавать вопросы, но она обещала Маркусу, что не станет ему мешать…
– Итак, – промолвил герцог, заставив Лили вздрогнуть, – у меня в доме завелась шпионка.
Горничная бросила на Ханну умоляющий взгляд, но промолчала.
– Шпионка, которая во мраке ночи пробирается в мой кабинет и творит бог знает какие пакости. Мало того – она похищает невинных детей и заключает сговор с ворами и убийцами, – сурово продолжил Маркус.
– Вероятно, Бентли не сказал тебе, что убийство герцога карается повешением? Да и остальных твоих преступлений достаточно для того, чтобы надолго засадить тебя за решетку. Как знать, выйдешь ли ты когда-нибудь на волю. – Маркус поставил локти на стол и сцепил пальцы. – Полиция пока не нагрянула сюда лишь по одной причине: я хочу, чтобы ты сначала ответила на мои вопросы. Итак, скажи, что заставило тебя предать меня и мое семейство?
Лили, похоже, испугалась до полусмерти.
– Смилуйтесь, ваша светлость, – захныкала она, – я не похищала ребенка, а просто спрятала девочку в безопасном месте…
– Спрятала, но зачем?
Служанка вся съежилась.
– Из-за мистера Риза, сэр. – Ее голосок дрожал. – Он… Он сказал мне…
Маркус не проронил ни слова, лишь всем корпусом подался вперед. Лили побледнела еще больше.
– Он сказал мне, будто его батюшка перворожденный сын, а вовсе не ваш отец, ваша светлость, и что в вашем кабинете хранятся документы, которые подтверждают, что его, мистера Бентли, то есть мистера Риза, сэр, обманом лишили законного титула. Еще он сказал, что сам должен быть герцогом и что будто бы вы и ваш батюшка спрятали документы, а если я их найду, то он… – Она сглотнула. – Он возьмет меня к себе, и что у нас с ним общий отец…
Если герцога и удивила эта история, то, насколько могла судить Ханна, ему удалось ничем не выказать своего изумления.
– Бред, – презрительно фыркнул он. – Придумай сказку получше.
– Но это все правда! – запальчиво воскликнула девушка.
– По крайней мере, так сказал мистер Риз. Сначала я отказалась ему помогать, а потом… Он все знал о моей матери и извинился за своего отца, который так нехорошо с ней обошелся. Получается, я и вправду его сестра, и он хочет загладить передо мной вину. – Она покраснела. – Видите ли, я не знала своего отца, а матушка сказала, что он умер, когда я была еще младенцем. Она вообще не любила о нем говорить. А теперь у меня никого не осталось, кроме… кроме…
Лили всхлипнула.
– Я не знала о том, что готовится убийство; думала, если действительно существует документ, в котором говорится, что мистер Риз герцог, титул принадлежит ему по праву, верно ведь? Я полагала, что он никому не желает зла, а хочет лишь исправить несправедливость. Мне было несложно выполнять его поручения, пока он не попросил меня украсть ребенка, но на это я не могла пойти.
Она обернулась к Ханне и умоляюще воскликнула:
– Поверьте, мадам: что бы ни случилось, я бы ни за что не обидела вашу дочку!
Маркус озабоченно почесал переносицу.
– О чем именно вас просил Бентли?
Лили поспешно вытерла глаза.
– Я всего лишь должна была открывать это, – она указала на двустворчатое окно, доходящее до пола, – и еще иногда отвечать на его вопросы. Он много расспрашивал о вас, мадам.
Лили обернулась к Ханне.
– И что он спрашивал?
Служанка на секунду задумалась.
– Спрашивал, верны ли слухи о нежных отношениях между вашими милостями. – Горничная залилась багровым румянцем. – Я сказала, что вряд ли, потому что никогда не видела… ну… в вашей комнате, мадам…
– Да, понимаю, – оборвала ее Ханна и тоже покраснела.
До недавнего времени Лили никогда не видела в ее покоях Маркуса и вдруг в одно прекрасное утро застала его обнаженным. Неудивительно, что бедняжка тогда выронила поднос.
Однако Маркус, похоже, не собирался отвлекаться от главной темы.
– Значит, ты рассказала Бентли о Молли, – произнес он, не отрывая глаз от Лили.
Служанка кивнула:
– Да, так оно и было. От меня он узнал, что вы, мадам, сильно привязаны к дочке.
Маркус задумчиво откинулся на спинку кресла. Не верить Лили он не мог. Все сходится. Кое-что он узнал от Дэвида, кое о чем догадался сам. Его отец и отец Бентли тоже были близнецами, вернее, двойняшками: в отличие от Маркуса и Дэвида они были разными, как небо и земля. В конце концов, Бентли решил – точнее, внушил себе, – что именно он законный герцог и вознамерился любыми средствами заполучить вожделенный титул. Интересно, действительно ли Бентли полагал, что в кабинете Маркуса хранятся тайные документы, или просто хотел порыться в его бумагах?
То, что Бентли без зазрения совести обманул доверчивую девушку, не знавшую своего отца, было вполне в его духе; он просто воспользовался ею для достижения своих корыстных целей. В случае успеха своего мерзкого предприятия кузен спокойно мог обвинить Лили в убийстве, которого та не совершала, и, чего доброго, потом сам сдал бы ее властям, заявив, что разоблачил заговор.
– Итак, Бентли уверял, будто у вас с ним общий отец, – повторил Маркус. – А что он представил в качестве доказательства?
Лили захлопала глазами.
– Он… – Она осеклась. – Он сам признался. Сказал, что нашел отцовский дневник и прочитал, как его отец соблазнил матушку, когда та прислуживала в Эйнсли-Парке. Еще он сказал, что хоть и не может публично признать меня своей сестрой, но будет обо мне заботиться, как и полагается брату. За это я должна помочь ему, поскольку я его сестра.
– И он показал тебе этот дневник?
– Нет, ваша светлость, – прошептала девушка.
– Неужели он не представил иного подтверждения своему рассказу?
Лили помотала головой, и Маркус глубоко вдохнул.
– Мой дядя уже несколько лет как покойник, – медленно произнес он, – Насколько я помню Бернарда, этот человек никогда не вел дневник. Бернард был мечтатель, художник, и его ничто не интересовало, кроме живописи. Если бы он завел роман со служанкой из Эйнсли-Парка, отец бы взыскал с него сполна.
Маркус умолк.
– Думаю, Бентли это было прекрасно известно.
Лили кивнула.
– Да, ваша светлость, – пролепетала она. – Какая же я дура, что поверила ему!
Маркус невольно пожалел девушку. Это все Ханна виновата, беззлобно подумал он: если бы не она, он бы никогда не заподозрил Лили.
– Сколько тебе лет? – уже не так строго спросил он. Наверняка Бентли наврал ей с три короба, и теперь пора заставить Лили понять, что она предала хозяев ради жалкого лгуна.
Лили нервно сглотнула.
– Скоро двадцать три, ваша светлость.
Маркус задумчиво наморщил лоб.
– Двадцать два года назад мой отец женился на Розалинде. Тогда Бернард жил в поместье Эксетер. Но до этого… – Он покачал головой, припоминая. – Нет, тогда он еще не жил в нашем поместье. До свадьбы отца он почти два года жил в Европе. Помнится, летом, во время свадебных торжеств, я слушал его рассказы об Италии и Греции…
Ханна увидела, как на юбку Лили упала слезинка. Пожалуй, они с Маркусом взялись за нее слишком круто. В конце концов, она так и не отдала девочку Бентли, как бы сильно ей ни хотелось восстановить так называемого брата в правах.
Бросив взгляд на герцога, Ханна поняла: ему совершенно безразлично, что руководило Лили в ее поступках: она предала его, шпионила за ним и вступила в сговор с человеком, который хотел его убить. Похоже, девушка и впрямь может угодить за решетку, а ведь ей ещё нет и двадцати трёх!
Неожиданно Маркус обернулся.
– Ну и как же ты с ней поступишь? – спокойно спросил он.
Ханна растерялась. Имеет ли она право выносить приговор? И если да, то какой?
Ханна невольно поднялась.
– Помнишь, ты кое-что предложил мне, когда я только приехала?
Маркус на мгновение задумался, потом кивнул.
– Можно забрать это сейчас?
Маркус снова кивнул и вынул маленькую книжицу, затем что-то написал и протянул ей листок.
Ханна, взяв листок, обернулась к Лили, и та со страхом посмотрела на нее.
– Ты совершила подлый и низкий поступок, – сурово произнесла Ханна. – Даже если бы то, что сказал мистер Риз, было правдой, ты не должна была шпионить за мной и за его светлостью. Как ты понимаешь, после такого поступка я не могу оставить тебя в доме.
По щеке Лили скатилась вторая слезинка.
– Тем не менее, ты не отдала мою дочь мистеру Ризу, и поэтому я тебя прощаю. Отныне ты свободна. – Она протянула Лили банковский чек. – Вот возьми. На эти деньги ты начнешь жизнь сначала в каком-нибудь другом месте.
Лили осторожно взяла чек.
– Значит, вы не посадите меня в тюрьму? – робко спросила она.
– Нет. Но помни: все могло закончиться куда хуже. Это тебе урок – больше не искушай судьбу.
– Что вы, мадам! – Лили осторожно взглянула на чек: увидев, на какую сумму он выписан, она широко раскрыла глаза и, поднявшись со стула, поспешно запихнула бумажку в карман передника. – Спасибо, мадам. Спасибо, ваша светлость. Я больше никогда… я…
– Все, довольно, – прервал Маркус, и Лили поспешила удалиться.
Ханна долго смотрела вслед служанке: ей очень хотелось верить, что она поступила правильно. Лили обманула ее, но ведь она сама тоже долго притворялась герцогиней Эксетер; имеет ли она после этого право осуждать других за ложь? К тому же Лили фактически спасла ее дочь, поэтому Ханна не хотела лишать ее свободы.
Повинуясь душевному порыву, она обернулась к Маркусу:
– Спасибо тебе.
Он поднял бровь.
– За что?
Ханна улыбнулась.
– Ты знаешь.
Маркус усмехнулся.
– Вероятно, ты имеешь в виду прошлую ночь…
– Вот негодник! – Ханна рассмеялась. – Вовсе не за это, а за то, что отпустил Лили с миром.
Герцог пожал плечами.
– Бентли дурачил куда более проницательных людей; я и сам никогда бы не заподозрил, что он способен придумать такую схему, тем паче привести ее в исполнение. Так что пусть в тюрьме гниет Бентли, а не девушка, которая поверила в красивую сказку.
– Ты прав, но все равно спасибо.
С минуту герцог молчал, потом уголки его губ дрогнули.
– У тебя очень доброе сердце. Редли, Дэвид, Лили… Всем ты даруешь прощение.
– Перестань! – Ханна покачала головой.
– Даже мне. – Голос Маркуса стал серьезным, и Ханна вскинула на него взволнованный взгляд. – Вначале я был с тобой ужасно груб, и теперь прошу простить меня.
– Чего уж тут, я тоже ведь не сахар.
Ханне невольно вспомнилось все, что она наговорила Маркусу и что о нем думала прежде. Хотя, как правило, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило выходить из себя и давать волю гневу.
– Со мной тогда нельзя было иначе. – Маркус вздохнул. – Я даже рад, что ты ко мне не подлизывалась.
Ханна недоуменно захлопала ресницами.
– Тогда бы я решил, что ты хочешь стать настоящей герцогиней. После истории с Сюзанной… – Он смущенно отвел глаза. – Я привык, что все женщины лгут, чтобы добиться желаемого. Если бы ты была ко мне добра, я решил бы, что ты играешь, хочешь, чтобы я растаял от нежности и попал в твои сети.
Ханна осуждающе покачала головой:
– Не понимаю я этих лондонских дам!
– Я тоже, – охотно согласился Маркус.
В это время раздался стук в дверь, в комнату вошла Розалинда.
– Я поговорила с Селией, а Молли сладко спит. Ну как, все утряслось?
Маркус переглянулся с Ханной, и она улыбнулась. Действительно, похоже, все наконец пришло в норму, братья-близнецы помирились, Бентли и его сообщники угодили за решетку, а с Дэвида сняли все обвинения. Молли мирно посапывает под боком у Селии, и никто серьезно не пострадал.
– Видишь ли, Розалинда, – медленно произнес Маркус, – нам осталось решить один жизненно важный вопрос.
– Какой еще вопрос? – Ханна встревоженно взглянула на мужа. – Неужели Дэвид?..
– Нет, к Дэвиду это не имеет ни малейшего отношения. Просто я должен сделать одну вещь, требующую осторожности и такта.
Вдруг Розалинда лучезарно улыбнулась и захлопала в ладоши.
– Ах, Маркус! Разве ты еще не… Так чего же ты ждешь?
– Жду, когда ты закроешь за собой дверь, – насмешливо произнес герцог.
Не задавая больше вопросов, Розалинда вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь.
У Ханны пересохло во рту; она не осмеливалась поднять глаза.
– Я не должен был говорить того, что сказал сегодня вечером в карете, – осторожно начал Маркус. Боже праведный! Тогда герцог, по сути, признался ей в любви. Неужели теперь он отказывается от своего признания?
– Тогда было не время и не место, – продолжил он. – Я не должен был говорить…
Маркус осекся.
– Когда же ты собирался это сказать? – тихо спросила Ханна и едва услышала себя: так громко стучало в ее груди сердце.
Маркус повертел в руках лист бумаги.
– Сегодня. Я хотел накрыть ужин на двоих у себя в комнате, а потом… – Он улыбнулся и развернул особое разрешение на брак. – Я всегда любил строить планы, но с тех пор, как в моей жизни появилась ты, ничто не выходит, как задумано.
– Да, – прошептала она. – Я тебя понимаю.
– Неужели?
– Поверь, жизнь в Лондоне многому меня научила.
Маркус чуть усмехнулся.
– Я надеюсь научить тебя еще большему.
– А я постараюсь быть прилежной ученицей, – улыбнулась Ханна.
Неожиданно Маркус обнял ее за талию, подхватил и усадил на стол.
– Для этого я должен буду преподать тебе еще много уроков, – сказал он и взял ее лицо в свои большие ладони.
Ханна заглянула ему в глаза – они лучились тем теплым светом, к которому она была так неравнодушна.
– Надеюсь. Я сама хочу, чтоб уроков было как можно больше.
Шутливое выражение внезапно исчезло с лица герцога; теперь на нем читалась такая любовь и нежность, что у Ханны защипало глаза от подступивших слез.
– Я думаю… – нерешительно начал он. – Пожалуй, теперь самое время кое-что сказать. Я люблю тебя, Ханна Джейн Престон, как никогда никого не любил, и я хочу, чтобы ты стала моей герцогиней и моей законной супругой.
Он умолк, затем прибавил:
– Конечно, если ты не против.
– Все это просто чудесно, – Ханна вздохнула, – но беда в том, что у меня нет приданого.
– Зачем тебе оно? – удивился Маркус.
– А еще у меня нет положения в обществе, – продолжила Ханна. – Надо мной в городе все смеются из-за моих веснушек и деревенских привычек.
– Никто не осмелится… – начал было герцог и вдруг замолчал.
Он начал понимать, к чему она клонит.
– Если пройдет слух, что я влезла на крышу и разбросала фамильный жемчуг Эксетеров, со мной перестанут разговаривать лондонские дамы. – Ханна, покосившись на Маркуса, заметила, что уголки его губ тронула едва заметная улыбка.
– Тогда мы больше не будем тратить время на все эти глупые приемы и балы. В любом случае теперь я чаще стану бывать дома по вечерам, – твердо сказал он.
– Вот так уже лучше, а то у меня здесь совсем нет друзей. Не думаю, что нас хоть куда-нибудь пригласят.
– Гм… – Маркус обхватил ее за бедра и наклонил к столу.
– Что ж, тогда я буду твоим другом, – прошептал он. – И весьма… близким.
Он склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался.
– Но ты позабыла упомянуть еще одно свое качество.
Теперь пришел черед Ханны недоуменно хлопать глазами. Маркус нежно взял ее руку, положил ладонь себе на грудь, а сверху прикрыл ее своей рукой, и Ханна почувствовала ритмичные удары его сердца.
С минуту они молча смотрели друг на друга, и тут Ханна почувствовала, что в который раз влюбляется в выразительное лицо мужа.
– Да, – прошептала она. – Мне чрезвычайно лестно, что ты так ценишь его.
Маркус сильнее сжал ее руку.
– Скажи, ты способна полюбить надменное, бессердечное чудовище?
Ханна от души улыбнулась.
– А ты способен полюбить деревенскую простушку?
Герцог на мгновение задумался.
– Ты спрашиваешь про любовь до гроба или прямо здесь и сейчас, на этом столе?
Ханна молчала, а Маркус опустил ее еще ниже.
– Впрочем, зачем я спрашиваю? Ответ все равно один: да.
Ханна взвизгнула и, потеряв равновесие, распростерлась на столе, с которого Маркус едва успел сбросить счетные книги и бумаги.
– В последнее время меня преследует навязчивая идея: всякий раз, когда я вижу стол, мне хочется заняться на нем с тобой любовью.
Ханна с удовольствием подумала, что в Эксетер-Хаусе десятки столов, и, когда Маркус склонился над ней, обвила руками его шею.
– Я от всей души тебя в этом поддерживаю.
Маркус рассмеялся, и его теплое дыхание защекотало ей губы.
– Главное, держись за меня и не разжимай своих объятий, милая.