Страница:
От этой мысли меня отвлекло новое видение: впереди на фоне сияющего света я начал различать какие-то вертикальные линии. Подобравшись поближе, я понял, что это жалюзи. Я вцепился в одну из полос, яростно борясь с течением, которое потянуло меня назад. Давление увеличивалось с каждой секундой, под шлемом по лицу стекали струйки пота. Если я отпущу эту соломинку, меня закрутит, как щепку в водовороте.
Выход, вернее, вход, оставался один: вперед, сквозь это дьявольское жалюзи! Вцепившись в полоску двумя руками, я начал осуществлять свой отчаянный план. Собрав все силы, я просунул в щель сначала плечи, потом грудь. Вода бешено колотила по телу, в ушах стояла такая какофония, словно мне на голову со всех сторон обрушивались рояли. Вытянув ноги, я занял вертикальное положение и подался вверх. Рука нащупала край иллюминатора. Подтянувшись, последним усилием я бросил свое тело в этот проем. Увидеть такое я никак не ожидал… Я оказался в комнате, довольно просторной, чем-то напоминающей салон, где играют в рулетку. Вдоль каменных стен выстроились толстые витые колонны, из камня же были сделаны массивный стол и скамьи. Пол, насколько можно было разглядеть сквозь черную грязь, когда-то играл мозаикой.
Поискав глазами источник света, я увидел трубки, прикрепленные к потолку, они излучали бледно-голубое сияние.
Обзорная часть моего шлема покрылась испарениями, я снял его и чуть не задохнулся от удушающего запаха гниения. И все же это был воздух, им можно было дышать. Я пересек комнату и увидел несколько покрытых плесенью ступенек, ведущих наверх. Они упирались в тяжелую дверь, которая открылась, когда я на нее приналег. Помещение, в котором я оказался, сильно напоминало чердак в магазине старьевщика.
Здесь были сложены, свалены, упакованы и просто валялись статуи, глиняные горшки, напольные керамические вазы, деревянные сундуки, какие-то узлы, тюки, ножки и спинки стульев, ширмы с деревянной резьбой. Громоздились античные сосуды, статуэтки, имевшие, видимо, ритуальное значение, предметы современного быта, а над всем этим — толстый слой битых черепков и гнилого дерева.
На противоположном краю комнаты я увидел еще одну дверь. Не успел я сделать и шага по направлению к ней, как дверь растворилась сама собой.
Я отшатнулся и успел спрятаться между статуей какого-то божества и опрокинутой тележкой. Из своего укрытия я увидел ноги человека, спускающегося по лестнице, он шел с трудом, потому что нес на себе тяжелый сундук. Человек остановился, озираясь, потом свалил сундук на груду хлама. Освободившись от груза, он перевел дух и, вынув из кармана грязную тряпку, принялся не спеша вытирать руки. Я стоял, затаив дыхание и притворяясь неодушевленным предметом.
Медленно проползло секунд десять. Потом мужлан сделал шаг в мою сторону: я был разоблачен и потому откровенно положил руку на кобуру пистолета и замер в ожидании. Незнакомец осмотрел меня с ног до головы, потом сделал заявление, видимо, по-гречески.
— Нет, — ответил я. — Просто жду автобуса. Ни один мускул не дрогнул на лице этого деревянного идола. Невозмутимо он перешел на английский.
— Кто прислал вас в это отделение? — спросил он монотонно, безо всякого интереса.
— Я сам себя прислал, — ответил я.
— Где ваш командир? — Он говорил с каким-то акцентом, но я не понял, с каким именно.
— Я и есть командир, — парировал я. Чтобы достать меня, ему пришлось бы сделать шаг, а я раздумывал, наносить ли удар сразу или подпустить поближе.
— Мне не доложили, — проворчал охранник. Отбросив тряпку, он сделал какой-то жест.
— Ничего, это мелочь, — снисходительно заметил я. — Вы свободны.
— Это нечеткая инструкция, — заколебался он. — Куда прикажете идти?
— А куда бы вам хотелось? — спросил я. Дурацкий разговор начинал действовать мне на нервы, я чувствовал, что покрылся испариной. Уж лучше бы этот тип блеснул полицейской бляхой, заорал и вообще как-то себя проявил. Вместо этого он впал в раздумье.
— Мне бы хотелось вернуться к себе и лечь спать, — ответил он наконец.
— Давай, — разрешил я.
Развернувшись, охранник направился к ступенькам, я сначала наблюдал за ним, а потом пошел следом.
— Может, ты мне кое-что покажешь? — спросил я.
— Я здесь недавно.
— А что вы хотите увидеть? — спросил он, стоя на лестнице.
— Все.
— Это нечеткая инструкция, — ответил он.
— Ты просто води меня повсюду, а я сам выберу, на что смотреть. Он колебался.
— Я знаю, — продолжал я, — что это нечеткая инструкция, но ты мне показывай все подряд.
За дверью Мы увидели холл, освещенный получше, чем комната, которую мы покинули. Правда, в нем пахло гнилыми огурцами, йодом и речной тиной. Пол, выложенный огромными каменными плитами, пропускал воду на стыках. Грубо оштукатуренные стены растрескались, и по трещинам тоже струилась йода. В этих же стенах когда-то были дверные проемы, теперь наглухо заложенные кирпичом и просмоленные, но такие же мокрые. Казалось, здесь сочится из всех щелей.
Коридор, ведущий из холла, свернул вправо и закончился металлической стеной с круглой дверью — массивной, как в банковском сейфе. Мой проводник положил руку на рычаг, потянул его на себя, потом повернул влево. Дверь Отворилась, он, пригнувшись, вошел, я — за ним.
Мы оказались в широком коридоре, ярко освещенном, с гладкими стенами, сверкающим полом и, главное, свежим воздухом. Пройдя с десяток шагов мы попали в просторный зал с мозаичным полом и стенами, покрытыми росписью: картины изображали мужчин и женщин в коротких шотландских юбочках, которые бросали какие-то палки в птиц, взлетающих с болота. В дальнем углу комнаты у широкого дверного проема, за большим столом из целой мраморной плиты сидел склонившись над бумагами, какой-то человек. Мы подошли к нему.
— Прошу ваших указаний, — гаркнул охранник, после чего «чиновник» посмотрел на него, на меня, а потом встал из-за стола. Отступив на шаг, мой провожатый ждал, когда тот обойдет стол.
— Арестовать, — равнодушно произнес «чиновник» и сделал указующий жест в мою сторону. «Пора!» — решил я и первым нанес удар «клерку». Отпрянув, я наткнулся на своего провожатого, угостил его кулаком в ухо, потом швырнул второго падал через стол… В это время-верзила прыгнул мне на спину. Свившись в клубок, мы покатились по полу, и я явственно услышал стук его черепа о мрамор. Мой противник затих — видимо, навсегда. Тот, что еще недавно невозмутимо восседал за столом, теперь стоял на коленях, судорожно нащупывая висящий на шее золотой свисток. Свисток схватил я и, потянув за цепочку изо всех сил, приложил «чиновника» головой о стол. Соприкоснувшись с мраморной столешницей, он странно забулькал и повалился на пол.
Я тяжело дышал, в голове шумел прибой. Не успел я оправиться после своего путешествия по водосточной трубе, как на тебе — приятный сюрприз.
Сначала в зале было тихо, потом я услышал шаги — приближались несколько человек. В голове моей пронеслись разные варианты предстоящей встречи, и ни одного хорошего, потому что два окровавленных тела на полу многовато для одного чужака.
Взгляд мой упал на дверь, украшенную золотыми скрепками. В два прыжка я оказался возле нее и надавил на ручку. Дверь со скрипом подалась, и я сделал еще один шаг в неведомое.
Это снова был коридор, но шире предыдущего, с высоким потолком, хрустальными люстрами. Свод поддерживался колоннами, как в готическом храме. Здесь в стенах тоже имелись пустоты, однако зацементированы они были, против прежнего, чрезвычайно аккуратно. Еще одна незапертая дверь… Еще один зал. Правда, этот был обставлен современной мебелью, украшен коврами и картинами. Но и здесь царил хаос: кипы газет и предметы одежды валялись на столах и на полу, стопки грязных тарелок стояли на буфете, на сиденьях кресел и даже на покрытых ковром ступенях, ведущих к открытой арке. На ковре расплывались пятна грязи, а на роскошных обоях проступила плесень — следствие неизменной сырости.
Из коридора донеслись голоса, потом заскрипела дверь. Погоня обнаружила бы меня сразу, поэтому я спустился по ступенькам и попал в следующую комнату, где в нос мне ударил запах чеснока и грязного постельного белья. У левой стены, на огромной кровати под балдахином возвышалось нечто огромное и разбухшее. Человек, раскинув руки и ноги, возлежал на горе атласных подушек. Существо уставилось на меня неестественно крошечными для огромного черепа глазками. Его массивные челюсти задвигались, исторгая тоненький голосок говорящей куклы.
— Заткнись, — оборвал я.
Выхватив пистолет из кобуры, я подошел к той стене, что была не видна от двери из коридора.
— Если кто-нибудь просунет голову в дверь, получишь пулю, — пообещал я. — Понял?
Выпученные глаза рассматривали меня еще какое-то время, это был единственный признак того, что меня слышат. А может, он глух или не понимает по-английски. Так или иначе, пистолет в моих руках был убедительным аргументом. Голоса из коридора слышались все ближе.
— Прикажи им убраться, — прошипел я, — прикажи по-английски.
Он набрал в грудь воздуха, — по атласным подушкам пробежала волна, — и взвизгнул:
— Пошли прочь!
Шаги, приближавшиеся к двери, стали глуше — люди ступили на ковер. Их было не меньше трех, судя по голосам. Я мысленно измерил расстояние от себя до «спящей красавицы».
— Пошли прочь! — снова пропищала гора жира. — Сейчас же!
Голос в коридоре отдал команду, и шаги стали удаляться.
Подождав, пока они совсем затихли, я сделал глубокий вдох — до этого я и не подозревал, что не дышу. Толстяк разглядывал меня и таким вниманием, словно ждал какого-то фокуса, который он ни за что не хотел проморгать.
— Ты не такой, как мы, — пропищал он наконец.
— А кто такие «мы»?
— Ты как сюда попал? — ответил он вопросом на вопрос.
— Я шел по следу, здесь он кончился.
— Это невозможно. — Лысая голова закачалась из стороны в сторону в большом волнении.
— Иногда возможно, — возразил я. — Ну так рассказывай, переросток. Я так долго сюда добирался, что нервы мои на пределе. Могу сорваться.
— У меня очень много денег, — затараторил толстяк.
— Золотыми монетами?
— Какими хочешь. Я позову того, кто…
— Никого ты не позовешь. Что это за парни, которых доставил сюда Рашас, а они заплатили золотом? Толстяк пожевал губами.
— Я дам тебе власть…
— У меня ее и так хватает. — Обойдя кровать, я приставил револьвер к его горлу:
— Кто ты такой? Что это за место? Кто те молчаливые парни, которые так лихо стреляют?
Он запищал и захлопал толстыми ладонями по грязной шелковой простыне.
— Ты знаешь человека по фамилии Сэтис? — продолжал я. Однако даже если толстяк его и знал, то не подал виду. Он глядел на меня не отрываясь, словно я исполнял стриптиз. Выпростав одну руку из-под одеяла, он то и дело трогал крышку резного сундука у кровати, а заметив мой взгляд, убрал руку. Подойдя ближе, я откинул крышку и увидел сложенное белье, а сверху какую-то одежду из зеленого материала, отливающего металлом. Не успел я протянуть руку за этим костюмом, как он издал писк придушенной курицы и рванулся ко мне.
Я отскочил прочь, но, видимо, недостаточно быстро. Его жирная рука схватила мою и зажала ее, словно тиски. Я вырвался, успел упереться ногой в его живот и сильно двинуть в ухо. Но этого оказалось мало: взревев, как обиженный слон, толстяк пытался схватить меня за шей, но, промахнувшись, угодил в плечо. Он снова потянулся к моему горлу и на этот раз достиг цели. Пальцы его сомкнулись, как щипцы. Сосредоточившись, я наметил точку на его физиономии и, собрав всю свою злость, нанес сокрушительный удар. Глаза толстяка замутились, тело пронзила судорога, и он обмяк.
Я заставил себя встать на ноги, проверил свои суставы, с немалым удивлением заметив, что все они целы. Большой бэби неплохо дерется, если его разозлить, подумал я.
Вынув из сундука зеленое одеяние, я встряхнул его и узнал комбинезончик, который миг принадлежать только одной женщине.
Выход, вернее, вход, оставался один: вперед, сквозь это дьявольское жалюзи! Вцепившись в полоску двумя руками, я начал осуществлять свой отчаянный план. Собрав все силы, я просунул в щель сначала плечи, потом грудь. Вода бешено колотила по телу, в ушах стояла такая какофония, словно мне на голову со всех сторон обрушивались рояли. Вытянув ноги, я занял вертикальное положение и подался вверх. Рука нащупала край иллюминатора. Подтянувшись, последним усилием я бросил свое тело в этот проем. Увидеть такое я никак не ожидал… Я оказался в комнате, довольно просторной, чем-то напоминающей салон, где играют в рулетку. Вдоль каменных стен выстроились толстые витые колонны, из камня же были сделаны массивный стол и скамьи. Пол, насколько можно было разглядеть сквозь черную грязь, когда-то играл мозаикой.
Поискав глазами источник света, я увидел трубки, прикрепленные к потолку, они излучали бледно-голубое сияние.
Обзорная часть моего шлема покрылась испарениями, я снял его и чуть не задохнулся от удушающего запаха гниения. И все же это был воздух, им можно было дышать. Я пересек комнату и увидел несколько покрытых плесенью ступенек, ведущих наверх. Они упирались в тяжелую дверь, которая открылась, когда я на нее приналег. Помещение, в котором я оказался, сильно напоминало чердак в магазине старьевщика.
Здесь были сложены, свалены, упакованы и просто валялись статуи, глиняные горшки, напольные керамические вазы, деревянные сундуки, какие-то узлы, тюки, ножки и спинки стульев, ширмы с деревянной резьбой. Громоздились античные сосуды, статуэтки, имевшие, видимо, ритуальное значение, предметы современного быта, а над всем этим — толстый слой битых черепков и гнилого дерева.
На противоположном краю комнаты я увидел еще одну дверь. Не успел я сделать и шага по направлению к ней, как дверь растворилась сама собой.
Я отшатнулся и успел спрятаться между статуей какого-то божества и опрокинутой тележкой. Из своего укрытия я увидел ноги человека, спускающегося по лестнице, он шел с трудом, потому что нес на себе тяжелый сундук. Человек остановился, озираясь, потом свалил сундук на груду хлама. Освободившись от груза, он перевел дух и, вынув из кармана грязную тряпку, принялся не спеша вытирать руки. Я стоял, затаив дыхание и притворяясь неодушевленным предметом.
Медленно проползло секунд десять. Потом мужлан сделал шаг в мою сторону: я был разоблачен и потому откровенно положил руку на кобуру пистолета и замер в ожидании. Незнакомец осмотрел меня с ног до головы, потом сделал заявление, видимо, по-гречески.
— Нет, — ответил я. — Просто жду автобуса. Ни один мускул не дрогнул на лице этого деревянного идола. Невозмутимо он перешел на английский.
— Кто прислал вас в это отделение? — спросил он монотонно, безо всякого интереса.
— Я сам себя прислал, — ответил я.
— Где ваш командир? — Он говорил с каким-то акцентом, но я не понял, с каким именно.
— Я и есть командир, — парировал я. Чтобы достать меня, ему пришлось бы сделать шаг, а я раздумывал, наносить ли удар сразу или подпустить поближе.
— Мне не доложили, — проворчал охранник. Отбросив тряпку, он сделал какой-то жест.
— Ничего, это мелочь, — снисходительно заметил я. — Вы свободны.
— Это нечеткая инструкция, — заколебался он. — Куда прикажете идти?
— А куда бы вам хотелось? — спросил я. Дурацкий разговор начинал действовать мне на нервы, я чувствовал, что покрылся испариной. Уж лучше бы этот тип блеснул полицейской бляхой, заорал и вообще как-то себя проявил. Вместо этого он впал в раздумье.
— Мне бы хотелось вернуться к себе и лечь спать, — ответил он наконец.
— Давай, — разрешил я.
Развернувшись, охранник направился к ступенькам, я сначала наблюдал за ним, а потом пошел следом.
— Может, ты мне кое-что покажешь? — спросил я.
— Я здесь недавно.
— А что вы хотите увидеть? — спросил он, стоя на лестнице.
— Все.
— Это нечеткая инструкция, — ответил он.
— Ты просто води меня повсюду, а я сам выберу, на что смотреть. Он колебался.
— Я знаю, — продолжал я, — что это нечеткая инструкция, но ты мне показывай все подряд.
За дверью Мы увидели холл, освещенный получше, чем комната, которую мы покинули. Правда, в нем пахло гнилыми огурцами, йодом и речной тиной. Пол, выложенный огромными каменными плитами, пропускал воду на стыках. Грубо оштукатуренные стены растрескались, и по трещинам тоже струилась йода. В этих же стенах когда-то были дверные проемы, теперь наглухо заложенные кирпичом и просмоленные, но такие же мокрые. Казалось, здесь сочится из всех щелей.
Коридор, ведущий из холла, свернул вправо и закончился металлической стеной с круглой дверью — массивной, как в банковском сейфе. Мой проводник положил руку на рычаг, потянул его на себя, потом повернул влево. Дверь Отворилась, он, пригнувшись, вошел, я — за ним.
Мы оказались в широком коридоре, ярко освещенном, с гладкими стенами, сверкающим полом и, главное, свежим воздухом. Пройдя с десяток шагов мы попали в просторный зал с мозаичным полом и стенами, покрытыми росписью: картины изображали мужчин и женщин в коротких шотландских юбочках, которые бросали какие-то палки в птиц, взлетающих с болота. В дальнем углу комнаты у широкого дверного проема, за большим столом из целой мраморной плиты сидел склонившись над бумагами, какой-то человек. Мы подошли к нему.
— Прошу ваших указаний, — гаркнул охранник, после чего «чиновник» посмотрел на него, на меня, а потом встал из-за стола. Отступив на шаг, мой провожатый ждал, когда тот обойдет стол.
— Арестовать, — равнодушно произнес «чиновник» и сделал указующий жест в мою сторону. «Пора!» — решил я и первым нанес удар «клерку». Отпрянув, я наткнулся на своего провожатого, угостил его кулаком в ухо, потом швырнул второго падал через стол… В это время-верзила прыгнул мне на спину. Свившись в клубок, мы покатились по полу, и я явственно услышал стук его черепа о мрамор. Мой противник затих — видимо, навсегда. Тот, что еще недавно невозмутимо восседал за столом, теперь стоял на коленях, судорожно нащупывая висящий на шее золотой свисток. Свисток схватил я и, потянув за цепочку изо всех сил, приложил «чиновника» головой о стол. Соприкоснувшись с мраморной столешницей, он странно забулькал и повалился на пол.
Я тяжело дышал, в голове шумел прибой. Не успел я оправиться после своего путешествия по водосточной трубе, как на тебе — приятный сюрприз.
Сначала в зале было тихо, потом я услышал шаги — приближались несколько человек. В голове моей пронеслись разные варианты предстоящей встречи, и ни одного хорошего, потому что два окровавленных тела на полу многовато для одного чужака.
Взгляд мой упал на дверь, украшенную золотыми скрепками. В два прыжка я оказался возле нее и надавил на ручку. Дверь со скрипом подалась, и я сделал еще один шаг в неведомое.
Это снова был коридор, но шире предыдущего, с высоким потолком, хрустальными люстрами. Свод поддерживался колоннами, как в готическом храме. Здесь в стенах тоже имелись пустоты, однако зацементированы они были, против прежнего, чрезвычайно аккуратно. Еще одна незапертая дверь… Еще один зал. Правда, этот был обставлен современной мебелью, украшен коврами и картинами. Но и здесь царил хаос: кипы газет и предметы одежды валялись на столах и на полу, стопки грязных тарелок стояли на буфете, на сиденьях кресел и даже на покрытых ковром ступенях, ведущих к открытой арке. На ковре расплывались пятна грязи, а на роскошных обоях проступила плесень — следствие неизменной сырости.
Из коридора донеслись голоса, потом заскрипела дверь. Погоня обнаружила бы меня сразу, поэтому я спустился по ступенькам и попал в следующую комнату, где в нос мне ударил запах чеснока и грязного постельного белья. У левой стены, на огромной кровати под балдахином возвышалось нечто огромное и разбухшее. Человек, раскинув руки и ноги, возлежал на горе атласных подушек. Существо уставилось на меня неестественно крошечными для огромного черепа глазками. Его массивные челюсти задвигались, исторгая тоненький голосок говорящей куклы.
— Заткнись, — оборвал я.
Выхватив пистолет из кобуры, я подошел к той стене, что была не видна от двери из коридора.
— Если кто-нибудь просунет голову в дверь, получишь пулю, — пообещал я. — Понял?
Выпученные глаза рассматривали меня еще какое-то время, это был единственный признак того, что меня слышат. А может, он глух или не понимает по-английски. Так или иначе, пистолет в моих руках был убедительным аргументом. Голоса из коридора слышались все ближе.
— Прикажи им убраться, — прошипел я, — прикажи по-английски.
Он набрал в грудь воздуха, — по атласным подушкам пробежала волна, — и взвизгнул:
— Пошли прочь!
Шаги, приближавшиеся к двери, стали глуше — люди ступили на ковер. Их было не меньше трех, судя по голосам. Я мысленно измерил расстояние от себя до «спящей красавицы».
— Пошли прочь! — снова пропищала гора жира. — Сейчас же!
Голос в коридоре отдал команду, и шаги стали удаляться.
Подождав, пока они совсем затихли, я сделал глубокий вдох — до этого я и не подозревал, что не дышу. Толстяк разглядывал меня и таким вниманием, словно ждал какого-то фокуса, который он ни за что не хотел проморгать.
— Ты не такой, как мы, — пропищал он наконец.
— А кто такие «мы»?
— Ты как сюда попал? — ответил он вопросом на вопрос.
— Я шел по следу, здесь он кончился.
— Это невозможно. — Лысая голова закачалась из стороны в сторону в большом волнении.
— Иногда возможно, — возразил я. — Ну так рассказывай, переросток. Я так долго сюда добирался, что нервы мои на пределе. Могу сорваться.
— У меня очень много денег, — затараторил толстяк.
— Золотыми монетами?
— Какими хочешь. Я позову того, кто…
— Никого ты не позовешь. Что это за парни, которых доставил сюда Рашас, а они заплатили золотом? Толстяк пожевал губами.
— Я дам тебе власть…
— У меня ее и так хватает. — Обойдя кровать, я приставил револьвер к его горлу:
— Кто ты такой? Что это за место? Кто те молчаливые парни, которые так лихо стреляют?
Он запищал и захлопал толстыми ладонями по грязной шелковой простыне.
— Ты знаешь человека по фамилии Сэтис? — продолжал я. Однако даже если толстяк его и знал, то не подал виду. Он глядел на меня не отрываясь, словно я исполнял стриптиз. Выпростав одну руку из-под одеяла, он то и дело трогал крышку резного сундука у кровати, а заметив мой взгляд, убрал руку. Подойдя ближе, я откинул крышку и увидел сложенное белье, а сверху какую-то одежду из зеленого материала, отливающего металлом. Не успел я протянуть руку за этим костюмом, как он издал писк придушенной курицы и рванулся ко мне.
Я отскочил прочь, но, видимо, недостаточно быстро. Его жирная рука схватила мою и зажала ее, словно тиски. Я вырвался, успел упереться ногой в его живот и сильно двинуть в ухо. Но этого оказалось мало: взревев, как обиженный слон, толстяк пытался схватить меня за шей, но, промахнувшись, угодил в плечо. Он снова потянулся к моему горлу и на этот раз достиг цели. Пальцы его сомкнулись, как щипцы. Сосредоточившись, я наметил точку на его физиономии и, собрав всю свою злость, нанес сокрушительный удар. Глаза толстяка замутились, тело пронзила судорога, и он обмяк.
Я заставил себя встать на ноги, проверил свои суставы, с немалым удивлением заметив, что все они целы. Большой бэби неплохо дерется, если его разозлить, подумал я.
Вынув из сундука зеленое одеяние, я встряхнул его и узнал комбинезончик, который миг принадлежать только одной женщине.
9
Минут через пять толстяк пришел в себя. Он пару раз дернулся в конвульсиях, но присмирел, ощутив дуло револьвера, которое я приставил к его горлу:
— Где она?
Увидев комбинезон в моей руке, он состроил такую гримасу, словно проглотил ложку уксуса:
— Не скажу.
— Пеняй на себя. — Я прижал дуло с такой силой, что толстяк чуть не задохнулся. Он шарахнулся от меня, а я снова ткнул его револьвером.
— Меня нельзя убивать, — защебетал толстяк, похоже было что он свято в это верит. — Меня нельзя трогать руками, причинять вред или боль.
— Это понятно, но в жизни бывают неприятные моменты, — ответил я. — Даю тебе пять минут на размышление.
— Я подарю тебе других женщин, сколько пожелаешь…
— Спасибо, мне нужна эта.
— Мне она тоже нужна, — настаивал толстяк.
— Зачем? Для чего ты вообще ее сюда затащил?
— Мне нужны ее гены.
— Лучше говори правду, это легче — не надо думать.
— Я уже сказал тебе…
— Ну вот что… Вызови одного охранника и прикажи привести девушку сюда, потом удали его. Ты знаешь, как это делается.
Какое-то время Большой Бэби злобно ворчал, потом указал пальцем на крупную кнопку в резном изголовье своего ложа:
— Мне нужно нажать вот это…
— Давай.
Я наблюдал за тем, как он возится с кнопкой, потом послышался неясный треск в другом конце комнаты. Я заметил в углу маленький стереотелевизор, на экране которого появилось мужское лицо.
— Он нас не видит, — доверительно прошептал толстяк.
Мужчина с экрана сказал несколько отрывистых фраз на незнакомом языке, затем толстяк дал ему указание. Все это время я не отнимал револьвер, чтобы он не забывался. Лицо на экране исчезло, телевизор погас. Толстяк взвыл и начал хлопать пухлыми руками по простыне.
— Когда женщину приведут, ты должен сразу исчезнуть, — сказал он мне.
— Пусть приведут, а я уж разберусь. Лежа на кровати, он внимательно на меня смотрел, иногда из его необъятной груди вырывался стон. Я взглянул на часы, прошло пять минут.
В соседней комнате раздались шаги, и я снова прижался к стене.
— Только девушку, без охраны, — прошипел я сквозь зубы.
Большой Бэби прощебетал приказ, раздались звуки недолгой борьбы, потом, споткнувшись о порог, в комнате появилась Риссия. Вместо одежды на ней был бесформенный серый балахон, пори босы, на лбу небольшая ранка, руки связаны за спиной. Брезгливо посмотрев на толстяка в постели, она сказала что-то высокомерным тоном на языке, на котором когда-то говорила со мной. Сделав шаг вперед, Риссия увидела меня и замерла от неожиданности. Потом ее лицо озарила улыбка, словно солнышко вышло из-за туч.
— Акмал! — Шагнув ко мне, она заколебалась и взглянула на толстяка.
— Объясни ей, что я ее забираю, — рявкнул я, потом обернулся к девушке: — Все в порядке, Риссия, мы уйдем имеете. — Я разрезал веревку, связывающую ей руки, на них остались красные полосы. Толстяк тараторил, не переставая, видно, пытаясь ее убедить.
— Хватит, — оборвал я. — Пойдем, Риссия, — и взял ее за руку. Слегка задержавшись, она сказала толстяку что-то резкое, он ответил, после чего она добавила еще несколько фраз. Он перевел на меня свои выпученные глаза.
— Вас все равно поймают, — сказал он по-английски. — И убьют. Женщина велела передать это тебе.
— Рад тебя видеть, детка, — улыбнулся я. — Поехали домой.
Я подошел к кровати, выковырял переговорную кнопку из изголовья, а провода засунул так, чтобы толстяк не смог их достать.
— Мне от тебя нужна только одна вещь, — сказал я. — Костюм для подводного плаванья.
— Ничего не знаю…
— А ты подумай, — я снова надавил на его шею револьвером. Он взвыл.
— Может, в кладовке? Да, я припоминаю, много лет назад…
— Где ближайший выход?
— Там. — Он указал пальцем на запертую дверь около гардероба. — Пойдете по коридору. Там и кладовка.
— Где ключ от двери?
— Нажми на голову дракона в изголовье. Я нажал, и дверь распахнулась, за ней открылся темный коридор с мокрым полом.
— Мэл, ходить нет, — сказала Риссия.
— Мне и самому не нравится этот лаз, но если мы там не обнаружим кладовки, то вернемся и я продырявлю ему башку. — После чего я улыбнулся толстяку, взял Риссию за руку и вышел в мокрый коридор. Пройдя метра три, мы заметили, что свет тускнеет, потом он погас совсем. Я бросился назад, но опоздал на секунду, и дверь, до которой оставался один шаг, захлопнулась.
— Мэл! — выдохнула Риссия.
— Да я в порядке, просто просчитался. Наверное, у толстого есть еще одна кнопка, которой я не видел. — Я встал, на ощупь добрался До Риссии и обнял ее за плечи. Дрожа, она прильнула ко мне. Вспомнив о фонаре, все еще пристегнутом к моему поясу, я осветил дверь и увидел гладкую поверхность, без всяких там драконовых голов. Оперившись о дверь, я почувствовал, что она массивна, как вход в Главный национальный банк.
— Ничего мы здесь не дождемся, Риссия, — сказал я. — Видимо, придется идти вперед. — Она храбро улыбнулась и взяла меня за руку. Мы прошли по коридору метров десять, потом свернули направо и увидели, что наш путь кончается тупиком — стальной дверью.
— Прекрасно, — констатировал я. — Пришли, называется. Однако, может, мы не заметили какой-то боковой двери? — Мы проделали обратный путь, тщательно просматривая стены. Всюду была плотная кирпичная кладка, если не считать нескольких широких щелей, из которых, как и везде, сочилась вода, добавляя слякоти под ногами.
— Здесь мы ничего не найдем, дорогая, — сказал я, — нужно еще раз осмотреть дверь к Большому Бэби.
Я обшарил ее фонарем от порога до притолоки от одного края до другого и не увидел даже дырочки, в которую вошла бы булавка. Дверь как будто была сделана из монолитной металлической плиты.
Риссия, которая светила мне фонарем, вдруг прикоснулась к чехлу с инструментом, который Кармоди пристегнул к моему поясу.
— А это что? — спросила она.
— Набор для взломщика, — ответил я. — Но здесь он вряд ли поможет.
Но я все же отстегнул чехол и открыл его, изнутри мне словно подмигнуло что-то металлическое.
— Ломики, рычаги, мелкие пилы, — перечислил я.
— Джентльменский набор для грабителя.
Внимание привлек маленький газовый резак, величиной с обычный консервный нож. Когда-то Кармоди рассказывал мне про такие резаки: они работают на особой газовой смеси, которая «берет» даже металлы, используемые в ракетной технике. Что ж, попробуем…
Минут пять я возился с этим инструментом, прежде чем получил ровное белое пламя, еще минут пять ушло на поиски того места, где удобнее было проделать дыру в металле.
Риссия наблюдала за моими действиями, а пламя от резака все разгоралось. Углубление в цельнометаллической двери увеличилось на полдюйма. Неожиданно искры посыпались, как сноп, и в ямке стал накапливаться расплавленный металл.
— Повезло, — ликовал я, — добрался до мягкого слоя. Риссия положила руку мне на локоть:
— Мэл, послушай.
Я прислушался, но не услышал ничего, кроме треска пламени.
— Плохие люди. Здесь, — она указала на дверь. Я выключил резак и теперь услышал глухие удары.
— Как будто ломают дверь. В ответ Риссия молча посмотрела на меня.
— Какого черта они барабанят в дверь? Им всего-навсего нужно нажать на голову дракона. Риссия показала на дыру в двери:
— Сломано. Дракон не помогает.
— Да, верно. Видимо, я повредил какие-то провода. — У меня от волнения пересохли губы. — Я, как дурак, надеялся, что они будут спокойно сидеть и ждать, но толстяк, бестия, перехитрил меня. Девушка не возразила. Я наблюдал, как тускнеет пятно расплавленного металла, а вместе с ним — моя надежда на то, что мы выберемся из Этого мокрого царства. Подойдя поближе, Риссия прижалась ко мне, положив голову мне на грудь.
— Прости меня, девочка, — сказал я, погладив ее по волосам. — Наверное, у тебя жизнь сложилась бы получше, если бы я не вмешался. Они ведь не собирались убивать тебя…
— Лучше с тобой, Мэл.
— Да, если тебе повезет, они взломают дверь и заберут тебя назад, если нет — ты умрешь здесь с голоду вместе со мной. — Я прикоснулся к шелковистой коже ее шеи и подумал, что не дам ей медленно умирать с голоду
— лучше пристрелю ее.
— Нет!!! — я грохнул кулаком по двери. — Идите сюда, забирайте ее, проклятые убийцы!
— Мэл… — Риссия гладила мое лицо, шею, прильнула губами к моим губам. Постепенно глухие удары в моей голове, мучившие меня все это время, прекратились, я прислонился к стене, а она все говорила и говорила, стараясь меня успокоить.
— Если бы я смог устроить капкан для этих зомби или взорвать что-нибудь. — Я замолчал, чувствуя, как в душе затеплилась надежда.
— Что, Мэл?
— Да ничего. Идиотская идея… Но может… что-нибудь получится?
Я снова принялся за работу, вычерпывая из дыры расплавленный металл. Оказалось, что дверь состоит из двух стальных плит нержавеющей стали, пространство между которыми заполнено сотами из более легкого металла.
— Пока хватит и этого, — руки у меня дрожали, как у алкоголика. Достав веревку, которой раньше была связана Риссия, у запястья Риссии, я обмотал основание газового резака и вставил его как можно плотнее в дыру, просверленную в двери. Потом настроил его на максимальное пламя.
— Пусть резак делает свое дело, — сказал я Риссии. — Когда металл раскалится добела, посмотрим, что из этого выйдет.
Минуту спустя бело-голубое пламя облизывало дверь.
— Бежим, — крикнул я, схватил Риссию за руку и увлек ее в конец коридора. Мы спрятались в закуток, отделенный кирпичной стеной. Здесь же мы нашли костюмы для подводного плавания, и Риссия надела один.
— Может, ничего и не выйдет, — сказал я, — не хватит газа или еще что случится. Но, по идее, дверь должна расплавиться и «выплюнуть» замковое устройство.
— Да, Мэл, — взяв мои руки в свои, Риссия закрыла ими мои уши.
Я нервно улыбнулся:
— Неплохая идея, действительно.
Но в этот миг меня словно шарахнуло дубиной по голове, отбросило и прижало к стене, будто мышь, которая качалась на языке колокола. Я упал на грубый камень, потом почувствовал вкус крови на губах.
— Риссия! — и в ответ услышал лишь звон в собственных ушах. Я нашел ее руку, ощупал тело. Риссия была неподвижна и холодна, но дышала. Что-то мокрое коснулось моих ног, я зажег фонарь и увидел мутные волны, подступившие к нашему закутку.
— Наверное, прорвало не только дверь, но и стену, — услышал я собственный голос. Я заставил себя встать на ноги, поднял Риссию и, перекинув ее через плечо, вышел из нашего укрытия. Навстречу мне грязным потоком устремилась вода, неся какие-то мелкие предметы, листы бумаги, щепки… Почти по колено в воде я добрался до той комнаты, откуда нас хитроумно выпроводили.
Толстяк исчез. Его развороченная кровать зияла кусками мокрой ваты и пружинами матраса. Резное изголовье обвалилось, балдахин из темно-коричневого шелка покосился на своих столбах. У ступеней, ведущих в другую комнату, лежали два мертвеца, по пояс погруженные в грязную воду. Пятна крови расплывались от них по комнате.
— Наверное, стояли прямо у двери, когда она взорвалась, — предположил я. Все так же по щиколотку в воде я поднялся по ступеням в смежную гостиную, сквозь нее вышел в коридор и, переступив через обломки каменных арок, попал в приемную с мраморным столом. «Чиновник» и охранник, с которыми я дрался, тоже исчезли. Мозаичный пол был залит водой, из щелей сквозь настенную живопись текла вода.
— Этот взрыв, видно, нанес последний удар, — сказал я сам себе, — жилище и так уж разваливалось на куски.
К моменту, когда я достиг круглой двери, через которую проник в этот подводный дворец, вода доходила мне уже до колен. Мимо проплывали веера из перьев, деревянные статуэтки, какие-то бумаги. Я схватился за большую рукоятку двери, начал нервно дергать ее взад-вперед, но потом все же взял себя в руки и постарался вспомнить, как это делал охранник. Так… он потянул рукоятку на себя, потом повернул ее влево. Я сделал все наоборот ( ведь я шел назад) и тяжелая металлическая дверь, скорее иллюминатор, открылась, но в нее хлынул поток воды, сбивший меня с ног и пронесший мимо двери метров на семь-восемь. Из последних сил удерживая Риссию, я встал на ноги, добрел до круглой двери и проник в нее.
Какое-то время, показавшееся мне вечностью, нас вертела вода, заставляя совершать головокружительные кульбиты. Наконец я вспомнил о водяном двигателе в моей оснастке и, включив его, замедлил наше движение. Мы плыли по бесконечному коридору, проплывая метр за метром мимо однообразных серых стен. И вдруг передо мной возникли ворота — те самые, закрывающие вход в «водосточную трубу». Забрав немного вправо, прижав тело Риссии к себе, я проник сквозь щель в воротах и взмыл вверх, в мрачную толщу океана, которая сулила свободу.
Поднимаясь со дна морского, я пробовал найти запястье Риссии, чтобы нащупать пульс, но руки мои онемели от холода. Почти вплотную к нам подплыла какая-то рыба, огромная и странная, но тут же исчезла, испугавшись взмаха моей руки. Когда до поверхности оставалось футов сто, страшная судорога свела мой левый локоть, вскоре она сменилась тупой болью у основания черепа. Наш быстрый подъем таил опасность резкого перепада давления — такая штука может превратить здоровяка в инвалида, причем за несколько секунд.
— Где она?
Увидев комбинезон в моей руке, он состроил такую гримасу, словно проглотил ложку уксуса:
— Не скажу.
— Пеняй на себя. — Я прижал дуло с такой силой, что толстяк чуть не задохнулся. Он шарахнулся от меня, а я снова ткнул его револьвером.
— Меня нельзя убивать, — защебетал толстяк, похоже было что он свято в это верит. — Меня нельзя трогать руками, причинять вред или боль.
— Это понятно, но в жизни бывают неприятные моменты, — ответил я. — Даю тебе пять минут на размышление.
— Я подарю тебе других женщин, сколько пожелаешь…
— Спасибо, мне нужна эта.
— Мне она тоже нужна, — настаивал толстяк.
— Зачем? Для чего ты вообще ее сюда затащил?
— Мне нужны ее гены.
— Лучше говори правду, это легче — не надо думать.
— Я уже сказал тебе…
— Ну вот что… Вызови одного охранника и прикажи привести девушку сюда, потом удали его. Ты знаешь, как это делается.
Какое-то время Большой Бэби злобно ворчал, потом указал пальцем на крупную кнопку в резном изголовье своего ложа:
— Мне нужно нажать вот это…
— Давай.
Я наблюдал за тем, как он возится с кнопкой, потом послышался неясный треск в другом конце комнаты. Я заметил в углу маленький стереотелевизор, на экране которого появилось мужское лицо.
— Он нас не видит, — доверительно прошептал толстяк.
Мужчина с экрана сказал несколько отрывистых фраз на незнакомом языке, затем толстяк дал ему указание. Все это время я не отнимал револьвер, чтобы он не забывался. Лицо на экране исчезло, телевизор погас. Толстяк взвыл и начал хлопать пухлыми руками по простыне.
— Когда женщину приведут, ты должен сразу исчезнуть, — сказал он мне.
— Пусть приведут, а я уж разберусь. Лежа на кровати, он внимательно на меня смотрел, иногда из его необъятной груди вырывался стон. Я взглянул на часы, прошло пять минут.
В соседней комнате раздались шаги, и я снова прижался к стене.
— Только девушку, без охраны, — прошипел я сквозь зубы.
Большой Бэби прощебетал приказ, раздались звуки недолгой борьбы, потом, споткнувшись о порог, в комнате появилась Риссия. Вместо одежды на ней был бесформенный серый балахон, пори босы, на лбу небольшая ранка, руки связаны за спиной. Брезгливо посмотрев на толстяка в постели, она сказала что-то высокомерным тоном на языке, на котором когда-то говорила со мной. Сделав шаг вперед, Риссия увидела меня и замерла от неожиданности. Потом ее лицо озарила улыбка, словно солнышко вышло из-за туч.
— Акмал! — Шагнув ко мне, она заколебалась и взглянула на толстяка.
— Объясни ей, что я ее забираю, — рявкнул я, потом обернулся к девушке: — Все в порядке, Риссия, мы уйдем имеете. — Я разрезал веревку, связывающую ей руки, на них остались красные полосы. Толстяк тараторил, не переставая, видно, пытаясь ее убедить.
— Хватит, — оборвал я. — Пойдем, Риссия, — и взял ее за руку. Слегка задержавшись, она сказала толстяку что-то резкое, он ответил, после чего она добавила еще несколько фраз. Он перевел на меня свои выпученные глаза.
— Вас все равно поймают, — сказал он по-английски. — И убьют. Женщина велела передать это тебе.
— Рад тебя видеть, детка, — улыбнулся я. — Поехали домой.
Я подошел к кровати, выковырял переговорную кнопку из изголовья, а провода засунул так, чтобы толстяк не смог их достать.
— Мне от тебя нужна только одна вещь, — сказал я. — Костюм для подводного плаванья.
— Ничего не знаю…
— А ты подумай, — я снова надавил на его шею револьвером. Он взвыл.
— Может, в кладовке? Да, я припоминаю, много лет назад…
— Где ближайший выход?
— Там. — Он указал пальцем на запертую дверь около гардероба. — Пойдете по коридору. Там и кладовка.
— Где ключ от двери?
— Нажми на голову дракона в изголовье. Я нажал, и дверь распахнулась, за ней открылся темный коридор с мокрым полом.
— Мэл, ходить нет, — сказала Риссия.
— Мне и самому не нравится этот лаз, но если мы там не обнаружим кладовки, то вернемся и я продырявлю ему башку. — После чего я улыбнулся толстяку, взял Риссию за руку и вышел в мокрый коридор. Пройдя метра три, мы заметили, что свет тускнеет, потом он погас совсем. Я бросился назад, но опоздал на секунду, и дверь, до которой оставался один шаг, захлопнулась.
— Мэл! — выдохнула Риссия.
— Да я в порядке, просто просчитался. Наверное, у толстого есть еще одна кнопка, которой я не видел. — Я встал, на ощупь добрался До Риссии и обнял ее за плечи. Дрожа, она прильнула ко мне. Вспомнив о фонаре, все еще пристегнутом к моему поясу, я осветил дверь и увидел гладкую поверхность, без всяких там драконовых голов. Оперившись о дверь, я почувствовал, что она массивна, как вход в Главный национальный банк.
— Ничего мы здесь не дождемся, Риссия, — сказал я. — Видимо, придется идти вперед. — Она храбро улыбнулась и взяла меня за руку. Мы прошли по коридору метров десять, потом свернули направо и увидели, что наш путь кончается тупиком — стальной дверью.
— Прекрасно, — констатировал я. — Пришли, называется. Однако, может, мы не заметили какой-то боковой двери? — Мы проделали обратный путь, тщательно просматривая стены. Всюду была плотная кирпичная кладка, если не считать нескольких широких щелей, из которых, как и везде, сочилась вода, добавляя слякоти под ногами.
— Здесь мы ничего не найдем, дорогая, — сказал я, — нужно еще раз осмотреть дверь к Большому Бэби.
Я обшарил ее фонарем от порога до притолоки от одного края до другого и не увидел даже дырочки, в которую вошла бы булавка. Дверь как будто была сделана из монолитной металлической плиты.
Риссия, которая светила мне фонарем, вдруг прикоснулась к чехлу с инструментом, который Кармоди пристегнул к моему поясу.
— А это что? — спросила она.
— Набор для взломщика, — ответил я. — Но здесь он вряд ли поможет.
Но я все же отстегнул чехол и открыл его, изнутри мне словно подмигнуло что-то металлическое.
— Ломики, рычаги, мелкие пилы, — перечислил я.
— Джентльменский набор для грабителя.
Внимание привлек маленький газовый резак, величиной с обычный консервный нож. Когда-то Кармоди рассказывал мне про такие резаки: они работают на особой газовой смеси, которая «берет» даже металлы, используемые в ракетной технике. Что ж, попробуем…
Минут пять я возился с этим инструментом, прежде чем получил ровное белое пламя, еще минут пять ушло на поиски того места, где удобнее было проделать дыру в металле.
Риссия наблюдала за моими действиями, а пламя от резака все разгоралось. Углубление в цельнометаллической двери увеличилось на полдюйма. Неожиданно искры посыпались, как сноп, и в ямке стал накапливаться расплавленный металл.
— Повезло, — ликовал я, — добрался до мягкого слоя. Риссия положила руку мне на локоть:
— Мэл, послушай.
Я прислушался, но не услышал ничего, кроме треска пламени.
— Плохие люди. Здесь, — она указала на дверь. Я выключил резак и теперь услышал глухие удары.
— Как будто ломают дверь. В ответ Риссия молча посмотрела на меня.
— Какого черта они барабанят в дверь? Им всего-навсего нужно нажать на голову дракона. Риссия показала на дыру в двери:
— Сломано. Дракон не помогает.
— Да, верно. Видимо, я повредил какие-то провода. — У меня от волнения пересохли губы. — Я, как дурак, надеялся, что они будут спокойно сидеть и ждать, но толстяк, бестия, перехитрил меня. Девушка не возразила. Я наблюдал, как тускнеет пятно расплавленного металла, а вместе с ним — моя надежда на то, что мы выберемся из Этого мокрого царства. Подойдя поближе, Риссия прижалась ко мне, положив голову мне на грудь.
— Прости меня, девочка, — сказал я, погладив ее по волосам. — Наверное, у тебя жизнь сложилась бы получше, если бы я не вмешался. Они ведь не собирались убивать тебя…
— Лучше с тобой, Мэл.
— Да, если тебе повезет, они взломают дверь и заберут тебя назад, если нет — ты умрешь здесь с голоду вместе со мной. — Я прикоснулся к шелковистой коже ее шеи и подумал, что не дам ей медленно умирать с голоду
— лучше пристрелю ее.
— Нет!!! — я грохнул кулаком по двери. — Идите сюда, забирайте ее, проклятые убийцы!
— Мэл… — Риссия гладила мое лицо, шею, прильнула губами к моим губам. Постепенно глухие удары в моей голове, мучившие меня все это время, прекратились, я прислонился к стене, а она все говорила и говорила, стараясь меня успокоить.
— Если бы я смог устроить капкан для этих зомби или взорвать что-нибудь. — Я замолчал, чувствуя, как в душе затеплилась надежда.
— Что, Мэл?
— Да ничего. Идиотская идея… Но может… что-нибудь получится?
Я снова принялся за работу, вычерпывая из дыры расплавленный металл. Оказалось, что дверь состоит из двух стальных плит нержавеющей стали, пространство между которыми заполнено сотами из более легкого металла.
— Пока хватит и этого, — руки у меня дрожали, как у алкоголика. Достав веревку, которой раньше была связана Риссия, у запястья Риссии, я обмотал основание газового резака и вставил его как можно плотнее в дыру, просверленную в двери. Потом настроил его на максимальное пламя.
— Пусть резак делает свое дело, — сказал я Риссии. — Когда металл раскалится добела, посмотрим, что из этого выйдет.
Минуту спустя бело-голубое пламя облизывало дверь.
— Бежим, — крикнул я, схватил Риссию за руку и увлек ее в конец коридора. Мы спрятались в закуток, отделенный кирпичной стеной. Здесь же мы нашли костюмы для подводного плавания, и Риссия надела один.
— Может, ничего и не выйдет, — сказал я, — не хватит газа или еще что случится. Но, по идее, дверь должна расплавиться и «выплюнуть» замковое устройство.
— Да, Мэл, — взяв мои руки в свои, Риссия закрыла ими мои уши.
Я нервно улыбнулся:
— Неплохая идея, действительно.
Но в этот миг меня словно шарахнуло дубиной по голове, отбросило и прижало к стене, будто мышь, которая качалась на языке колокола. Я упал на грубый камень, потом почувствовал вкус крови на губах.
— Риссия! — и в ответ услышал лишь звон в собственных ушах. Я нашел ее руку, ощупал тело. Риссия была неподвижна и холодна, но дышала. Что-то мокрое коснулось моих ног, я зажег фонарь и увидел мутные волны, подступившие к нашему закутку.
— Наверное, прорвало не только дверь, но и стену, — услышал я собственный голос. Я заставил себя встать на ноги, поднял Риссию и, перекинув ее через плечо, вышел из нашего укрытия. Навстречу мне грязным потоком устремилась вода, неся какие-то мелкие предметы, листы бумаги, щепки… Почти по колено в воде я добрался до той комнаты, откуда нас хитроумно выпроводили.
Толстяк исчез. Его развороченная кровать зияла кусками мокрой ваты и пружинами матраса. Резное изголовье обвалилось, балдахин из темно-коричневого шелка покосился на своих столбах. У ступеней, ведущих в другую комнату, лежали два мертвеца, по пояс погруженные в грязную воду. Пятна крови расплывались от них по комнате.
— Наверное, стояли прямо у двери, когда она взорвалась, — предположил я. Все так же по щиколотку в воде я поднялся по ступеням в смежную гостиную, сквозь нее вышел в коридор и, переступив через обломки каменных арок, попал в приемную с мраморным столом. «Чиновник» и охранник, с которыми я дрался, тоже исчезли. Мозаичный пол был залит водой, из щелей сквозь настенную живопись текла вода.
— Этот взрыв, видно, нанес последний удар, — сказал я сам себе, — жилище и так уж разваливалось на куски.
К моменту, когда я достиг круглой двери, через которую проник в этот подводный дворец, вода доходила мне уже до колен. Мимо проплывали веера из перьев, деревянные статуэтки, какие-то бумаги. Я схватился за большую рукоятку двери, начал нервно дергать ее взад-вперед, но потом все же взял себя в руки и постарался вспомнить, как это делал охранник. Так… он потянул рукоятку на себя, потом повернул ее влево. Я сделал все наоборот ( ведь я шел назад) и тяжелая металлическая дверь, скорее иллюминатор, открылась, но в нее хлынул поток воды, сбивший меня с ног и пронесший мимо двери метров на семь-восемь. Из последних сил удерживая Риссию, я встал на ноги, добрел до круглой двери и проник в нее.
Какое-то время, показавшееся мне вечностью, нас вертела вода, заставляя совершать головокружительные кульбиты. Наконец я вспомнил о водяном двигателе в моей оснастке и, включив его, замедлил наше движение. Мы плыли по бесконечному коридору, проплывая метр за метром мимо однообразных серых стен. И вдруг передо мной возникли ворота — те самые, закрывающие вход в «водосточную трубу». Забрав немного вправо, прижав тело Риссии к себе, я проник сквозь щель в воротах и взмыл вверх, в мрачную толщу океана, которая сулила свободу.
Поднимаясь со дна морского, я пробовал найти запястье Риссии, чтобы нащупать пульс, но руки мои онемели от холода. Почти вплотную к нам подплыла какая-то рыба, огромная и странная, но тут же исчезла, испугавшись взмаха моей руки. Когда до поверхности оставалось футов сто, страшная судорога свела мой левый локоть, вскоре она сменилась тупой болью у основания черепа. Наш быстрый подъем таил опасность резкого перепада давления — такая штука может превратить здоровяка в инвалида, причем за несколько секунд.