— Зорито, ты такой враль, вот что я тебе скажу, — сказала Гизель. — Но это не все. Я сейчас пойду посплю, чтобы хорошо выглядеть. Я хочу быть в лучшем виде для тебя завтра, когда ты будешь свисать с крючков. — Она отвернулась и поспешила прочь. О'Лири не был уверен, дрогнул ли ее голос при последних словах.
Лафайет отполз в угол клетки, положив на колени болевшую голову.
«Наверное, я старею, — мрачно подумал он. — Раньше я мог держаться на ногах, а теперь меня несет от одного крушения к другому. Если бы я мог хотя бы объяснить кому-нибудь хоть раз, что вообще происходит… но почему-то никто не хочет меня выслушать. Каждый как бы слышит то, что хочет услышать, или то, что ожидал услышать».
Он устроился поудобнее. Луна теперь спустилась. Через пару часов забрезжит рассвет. Он, может быть, протянет еще несколько часов после этого, но ко второму завтраку все будет кончено, если ему повезет. Деревянные столы поставят под деревьями. Они будут уставлены жареной индейкой и ветчиной, девятислойными шоколадными тортами и кувшинами дымящегося эля. Праздничная толпа будет весело пировать под его свисающим телом — основным объектом веселья. А там, в городе Артезии, Дафна будет прижиматься…
— О, нет, она не будет, — убеждал он себя. — Это единственное утешение, все-таки она в Центральной, ее обучают, она будет новым агентом.
«Да… но почему?»
— Ну, может, она обеспокоилась и набрала номер Центральной, доложила, что я пропал.
«Угу. На этот счет нет никакой записи. Белариус проверял».
— Может, — Лафайет ощутил, как его холодные пальцы впились в грудь. — Может, это и не Дафна была! Может, кто-нибудь и ее тело украл!
«Догадки! Это тебя ни к чему не приведет. Давай поближе к делу!»
— Прекрасно! А в чем дело?
«Дело в том, что у тебя примерно два часа жизни, если ты быстренько не предпримешь что-нибудь».
— Но что? — прорычал он, скрежеща зубами. — До сих пор меня швыряло, как лист в бурю, меня бросало из стороны в сторону, события развивались дико, бесконтрольно. Чтобы все изменить, придется научиться управлять по-своему. Но сначала нужно отсюда выбраться… Он в пятидесятый раз крадучись обошел клетку, обследуя каждое крепление, нашел, что все они надежно связаны сыромятными ремнями, как и в прошлый раз. Он проверил все перекладины: самая тонкая из них достигала в толщину его руки у локтя. Пространства между ними едва хватало, чтобы передать чашечку воды. Он попытался расшатать клетку, предполагая, что, если ее накренить, может появиться трещина. Но это было все равно, что расшатывать своды шахты.
— Ну, без ножа тут ничего не поделать, а как насчет более утонченной техники? Вроде фокусирования физических энергий, например?
О'Лири закрыл глаза и начал сосредоточивать мысли. «Раньше это помогало. Во-первых, таким образом ты попал в Артезию, помнишь? И таким же образом встретил Дафну. Помнишь, как ты попросил ванну и получил ее… вместе с владелицей? Она была в самом деле очаровательна, на ней ничего не было, кроме мыльной пены, и она прелестно улыбалась. А потом в розовато-серебряном туалете перед герцогиней… а потом обнимались в темноте…»
— Но так из клетки не выбраться, — резко прервал он свои мечты. — Вспомни о том времени, когда ты, умирая от жажды в пустыне, сделал аппарат для производства кока-колы на пути в крепость Лода. Или о заклинании Динни, когда нужно было ехать. Я достал динозавра вместо лошади, но эта ошибка оказалась удачной…
«Перестань вспоминать! — скомандовал он себе. — Ты собирался фокусировать физические энергии, помнишь?»
— Не могу, — промямлил он. — Центральная положила всему этому конец своим проклятым ограничителем. Посмотрим правде в глаза, я влип.
«В Меланже ты то же самое думал, но ведь ошибался!»
— Действительно, но это был особый случай. Я был в другом месте, правила изменились…
«Попробуй! Не время сдаваться!»
— Ладно… — Лафайет закрыл глаза, представил себе острый карманный нож в углу клетки. «Под какой-то подстилкой, — уточнил он. — Я его там не заметил. Я там и правда не прощупал. Я не ЗНАЮ, что там нет ножа… Так БУДЬ там, нож! Хорошенький маленький ножик с костяной рукояткой…»
Если в потоке энтропии была некоторая дрожь, то он ее не заметил.
— Но это не значит, что не вышло, — смело сказал он. — Проверь… — он продвинулся в намеченный угол, пошарил, разгреб опавшие листья, птичий помет и солому, обнажив голые доски. — Нет ножа, — прошептал он. — Понятно. Удача покинула меня. С самого начала не было шанса. Теперь я понимаю.
«Конечно. Но почему? Может, если понять почему, то будет шанс отбиться?»
— Почему? Откуда мне знать? Потому, что меня кто-то хотел убрать, наверно.
«А почему бы тебя просто не стукнуть по голове в таком случае? Чего ради вся эта затея с превращением в Зорро?»
— Может… может, это просто был побочный эффект? А что, если не только ты был обращен в Зорро, а Зорро тоже был обращен в тебя, и это кажется логичным предположением… при условии, что хоть малую толику этого безумия можно назвать логичной…
«Значит, возможно, было необходимо засунуть Зорро в мое тело, а меня закинули в его тело, чтоб не мешал».
— Возможно.
«Но зачем? Что это дает?»
— С одной стороны, если предположить, что всему виной Зорро, то во дворец он попал сразу, заняв твое место, пользуется твоей одеждой, зубной щеткой, постелью…
«Давай пока не думать об этом! О'кей, итак, Зорро научился воровать тела. Он велел Рыжему Быку передать мне преобразователь облика, Марк III. А я был просто болваном и нажал на кнопку. А что потом? Этим никак не объяснить STASIS POD и старикашку в синей робе».
— Господи! — вырвалось у О'Лири. — Так вот чье фото было там, в кабинете Белариуса! Старик, только без бороды!
«Итак, кое-что проясняется, — заверил себя Лафайет. — Мы установили связь между Центральной и Артезией, о чем Центральная или, по крайней мере, Белариус, похоже, ничего не знают».
— Точно, и, если помнишь, он стал немного смахивать на параноика, когда заметил, что ты уставился на фотографию… этого, как он его назвал, Джорлемагна. Хотел, чтобы ты навел на него, все разболтал. Он же полагал, что вы связаны, замешаны в этом… что бы это ни было.
«Но это не объясняет, почему Джорлемагн лежал в пещере, как спящая красавица на электронной койке, издавая странные звуки, если его побеспокоить».
— Подожди минуточку, давай посмотрим, что мы имеем. Там, в Центральной, было какое-то надувательство. Белариус расстроен тем, что сделал Джорлемагн, а Джорлемагн скрылся. Это связано, а может быть, и нет, с Главным Референтом, о котором Белариус, может, ничего и не знает, что вероятнее всего, так как он убежден, что прибор весит несколько тонн.
«Подожди минуточку. Кажется, он поправлял меня, когда я называл его Марком III. Он настаивал на том, что это был Марк II. Значит…»
— Значит, тот прибор, который был у тебя, может быть новой, уменьшенной до минимума, моделью. Но как же Белариус не знает о ней? В конце концов, он руководитель исследований, и Главный Референт — его детище.
«Не знаю. А в то же время у него неприятности из-за того, что Джорлемагн скрылся, видимо, с новой моделью Главного Референта, о которой даже Белариус не знает. В Артезии начались забавные штучки. И Джорлемагн именно в Артезии. Значит…»
— Значит, стоит мне только набрать мой спецномер и сказать им, где взять их мальчика!..
«Прекрасно, только ты все равно останешься Зорро, а кто-то другой с твоим лицом будет замещать тебя в твоем доме!»
— Может быть, Центральная и это может уладить…
— Я не могу столько ждать! Мне нужно вернуться и посмотреть, что происходит! Должна же быть у этого подлого обманщика причина, по которой он украл мое тело! Я хочу ее знать!
«А пока — как ты выберешься из клетки?»
— Да… еще это, — пробормотал О'Лири. — Я не могу прорубить выход, и я не могу так этого пожелать, чтобы оказаться снаружи. Похоже, тропа кончается. Черт! И как раз тогда, когда я только начал что-то понимать.
«Еще полно хвостов. Как насчет Лома, добренького старенького джентльмена, который тебя подобрал, покормил… а потом залез в твой карман?»
— Да, как же он? Да еще баварская ветчина. И датское масло. Никто в Артезии никогда не слышал о Дании или Баварии. А также о Новом Орлеане! — О'Лири ударил кулаком по ладони. — Очевидно! Лом — тоже агент Центральной.
«И когда он нашел Главный Референт у тебя, он, естественно, решил, что ты вор и что ты связан с Джорлемагном…»
— Поэтому он принял меры, чтоб от тебя избавиться. Сбросил тебя в Таллатлон.
«Угу. Но я улизнул по счастливой случайности… и завернул назад, сюда. Отлично, О'Лири. Что лучше, приятная прохладная камера в Таллатлоне или смерть от тысячи крюков?»
— Еще несколько часов — и это не будет иметь значения, так или иначе, — вздохнул О'Лири. — Но у меня был интересный путь, пока он не подошел к концу. Взамен скучной работы на литейном заводе я получил шесть лет отменной жизни во дворце. Полагаю, я должен удовлетвориться этим. Даже если бы я знал, чем это кончится, я бы не захотел ничего изменить. За исключением, может быть, последней фазы. Это, кажется, скверная смерть. И на этот раз чуда не будет. Но раз уж нет надежды, то самое большее, что я могу, — взять себя в руки и умереть как мужчина.
Луна зашла. Сквозь чернильную тьму Лафайет ничего не видел, кроме света дежурного костра ярдах в ста и единственной свечки в окне фургона. Что-то промелькнуло между огнем и Лафайетом. Из темноты послышались крадущиеся шаги.
— Эй, — запротестовал он, неожиданно обнаруживая неспособность говорить. — Еще рано.
— Ш-ш-ш! — Кто-то был у клетки — маленькая фигура с серебристыми волосами.
— Лом!
— Совершенно верно, мой мальчик. Извините, что я так долго. — Раздался скрежет стали, перетирающей толстую кожу. На лезвии ножа сверкнул отблеск далекого костра. Перетяжки разошлись, колья раздвинулись. Лафайет вылез, не обращая внимания на боль в ободранных коленях.
— Пойдемте-ка, мальчик, — шепнул Лом. — У нас с вами есть что обсудить, дружок.
8
Лафайет отполз в угол клетки, положив на колени болевшую голову.
«Наверное, я старею, — мрачно подумал он. — Раньше я мог держаться на ногах, а теперь меня несет от одного крушения к другому. Если бы я мог хотя бы объяснить кому-нибудь хоть раз, что вообще происходит… но почему-то никто не хочет меня выслушать. Каждый как бы слышит то, что хочет услышать, или то, что ожидал услышать».
Он устроился поудобнее. Луна теперь спустилась. Через пару часов забрезжит рассвет. Он, может быть, протянет еще несколько часов после этого, но ко второму завтраку все будет кончено, если ему повезет. Деревянные столы поставят под деревьями. Они будут уставлены жареной индейкой и ветчиной, девятислойными шоколадными тортами и кувшинами дымящегося эля. Праздничная толпа будет весело пировать под его свисающим телом — основным объектом веселья. А там, в городе Артезии, Дафна будет прижиматься…
— О, нет, она не будет, — убеждал он себя. — Это единственное утешение, все-таки она в Центральной, ее обучают, она будет новым агентом.
«Да… но почему?»
— Ну, может, она обеспокоилась и набрала номер Центральной, доложила, что я пропал.
«Угу. На этот счет нет никакой записи. Белариус проверял».
— Может, — Лафайет ощутил, как его холодные пальцы впились в грудь. — Может, это и не Дафна была! Может, кто-нибудь и ее тело украл!
«Догадки! Это тебя ни к чему не приведет. Давай поближе к делу!»
— Прекрасно! А в чем дело?
«Дело в том, что у тебя примерно два часа жизни, если ты быстренько не предпримешь что-нибудь».
— Но что? — прорычал он, скрежеща зубами. — До сих пор меня швыряло, как лист в бурю, меня бросало из стороны в сторону, события развивались дико, бесконтрольно. Чтобы все изменить, придется научиться управлять по-своему. Но сначала нужно отсюда выбраться… Он в пятидесятый раз крадучись обошел клетку, обследуя каждое крепление, нашел, что все они надежно связаны сыромятными ремнями, как и в прошлый раз. Он проверил все перекладины: самая тонкая из них достигала в толщину его руки у локтя. Пространства между ними едва хватало, чтобы передать чашечку воды. Он попытался расшатать клетку, предполагая, что, если ее накренить, может появиться трещина. Но это было все равно, что расшатывать своды шахты.
— Ну, без ножа тут ничего не поделать, а как насчет более утонченной техники? Вроде фокусирования физических энергий, например?
О'Лири закрыл глаза и начал сосредоточивать мысли. «Раньше это помогало. Во-первых, таким образом ты попал в Артезию, помнишь? И таким же образом встретил Дафну. Помнишь, как ты попросил ванну и получил ее… вместе с владелицей? Она была в самом деле очаровательна, на ней ничего не было, кроме мыльной пены, и она прелестно улыбалась. А потом в розовато-серебряном туалете перед герцогиней… а потом обнимались в темноте…»
— Но так из клетки не выбраться, — резко прервал он свои мечты. — Вспомни о том времени, когда ты, умирая от жажды в пустыне, сделал аппарат для производства кока-колы на пути в крепость Лода. Или о заклинании Динни, когда нужно было ехать. Я достал динозавра вместо лошади, но эта ошибка оказалась удачной…
«Перестань вспоминать! — скомандовал он себе. — Ты собирался фокусировать физические энергии, помнишь?»
— Не могу, — промямлил он. — Центральная положила всему этому конец своим проклятым ограничителем. Посмотрим правде в глаза, я влип.
«В Меланже ты то же самое думал, но ведь ошибался!»
— Действительно, но это был особый случай. Я был в другом месте, правила изменились…
«Попробуй! Не время сдаваться!»
— Ладно… — Лафайет закрыл глаза, представил себе острый карманный нож в углу клетки. «Под какой-то подстилкой, — уточнил он. — Я его там не заметил. Я там и правда не прощупал. Я не ЗНАЮ, что там нет ножа… Так БУДЬ там, нож! Хорошенький маленький ножик с костяной рукояткой…»
Если в потоке энтропии была некоторая дрожь, то он ее не заметил.
— Но это не значит, что не вышло, — смело сказал он. — Проверь… — он продвинулся в намеченный угол, пошарил, разгреб опавшие листья, птичий помет и солому, обнажив голые доски. — Нет ножа, — прошептал он. — Понятно. Удача покинула меня. С самого начала не было шанса. Теперь я понимаю.
«Конечно. Но почему? Может, если понять почему, то будет шанс отбиться?»
— Почему? Откуда мне знать? Потому, что меня кто-то хотел убрать, наверно.
«А почему бы тебя просто не стукнуть по голове в таком случае? Чего ради вся эта затея с превращением в Зорро?»
— Может… может, это просто был побочный эффект? А что, если не только ты был обращен в Зорро, а Зорро тоже был обращен в тебя, и это кажется логичным предположением… при условии, что хоть малую толику этого безумия можно назвать логичной…
«Значит, возможно, было необходимо засунуть Зорро в мое тело, а меня закинули в его тело, чтоб не мешал».
— Возможно.
«Но зачем? Что это дает?»
— С одной стороны, если предположить, что всему виной Зорро, то во дворец он попал сразу, заняв твое место, пользуется твоей одеждой, зубной щеткой, постелью…
«Давай пока не думать об этом! О'кей, итак, Зорро научился воровать тела. Он велел Рыжему Быку передать мне преобразователь облика, Марк III. А я был просто болваном и нажал на кнопку. А что потом? Этим никак не объяснить STASIS POD и старикашку в синей робе».
— Господи! — вырвалось у О'Лири. — Так вот чье фото было там, в кабинете Белариуса! Старик, только без бороды!
«Итак, кое-что проясняется, — заверил себя Лафайет. — Мы установили связь между Центральной и Артезией, о чем Центральная или, по крайней мере, Белариус, похоже, ничего не знают».
— Точно, и, если помнишь, он стал немного смахивать на параноика, когда заметил, что ты уставился на фотографию… этого, как он его назвал, Джорлемагна. Хотел, чтобы ты навел на него, все разболтал. Он же полагал, что вы связаны, замешаны в этом… что бы это ни было.
«Но это не объясняет, почему Джорлемагн лежал в пещере, как спящая красавица на электронной койке, издавая странные звуки, если его побеспокоить».
— Подожди минуточку, давай посмотрим, что мы имеем. Там, в Центральной, было какое-то надувательство. Белариус расстроен тем, что сделал Джорлемагн, а Джорлемагн скрылся. Это связано, а может быть, и нет, с Главным Референтом, о котором Белариус, может, ничего и не знает, что вероятнее всего, так как он убежден, что прибор весит несколько тонн.
«Подожди минуточку. Кажется, он поправлял меня, когда я называл его Марком III. Он настаивал на том, что это был Марк II. Значит…»
— Значит, тот прибор, который был у тебя, может быть новой, уменьшенной до минимума, моделью. Но как же Белариус не знает о ней? В конце концов, он руководитель исследований, и Главный Референт — его детище.
«Не знаю. А в то же время у него неприятности из-за того, что Джорлемагн скрылся, видимо, с новой моделью Главного Референта, о которой даже Белариус не знает. В Артезии начались забавные штучки. И Джорлемагн именно в Артезии. Значит…»
— Значит, стоит мне только набрать мой спецномер и сказать им, где взять их мальчика!..
«Прекрасно, только ты все равно останешься Зорро, а кто-то другой с твоим лицом будет замещать тебя в твоем доме!»
— Может быть, Центральная и это может уладить…
— Я не могу столько ждать! Мне нужно вернуться и посмотреть, что происходит! Должна же быть у этого подлого обманщика причина, по которой он украл мое тело! Я хочу ее знать!
«А пока — как ты выберешься из клетки?»
— Да… еще это, — пробормотал О'Лири. — Я не могу прорубить выход, и я не могу так этого пожелать, чтобы оказаться снаружи. Похоже, тропа кончается. Черт! И как раз тогда, когда я только начал что-то понимать.
«Еще полно хвостов. Как насчет Лома, добренького старенького джентльмена, который тебя подобрал, покормил… а потом залез в твой карман?»
— Да, как же он? Да еще баварская ветчина. И датское масло. Никто в Артезии никогда не слышал о Дании или Баварии. А также о Новом Орлеане! — О'Лири ударил кулаком по ладони. — Очевидно! Лом — тоже агент Центральной.
«И когда он нашел Главный Референт у тебя, он, естественно, решил, что ты вор и что ты связан с Джорлемагном…»
— Поэтому он принял меры, чтоб от тебя избавиться. Сбросил тебя в Таллатлон.
«Угу. Но я улизнул по счастливой случайности… и завернул назад, сюда. Отлично, О'Лири. Что лучше, приятная прохладная камера в Таллатлоне или смерть от тысячи крюков?»
— Еще несколько часов — и это не будет иметь значения, так или иначе, — вздохнул О'Лири. — Но у меня был интересный путь, пока он не подошел к концу. Взамен скучной работы на литейном заводе я получил шесть лет отменной жизни во дворце. Полагаю, я должен удовлетвориться этим. Даже если бы я знал, чем это кончится, я бы не захотел ничего изменить. За исключением, может быть, последней фазы. Это, кажется, скверная смерть. И на этот раз чуда не будет. Но раз уж нет надежды, то самое большее, что я могу, — взять себя в руки и умереть как мужчина.
Луна зашла. Сквозь чернильную тьму Лафайет ничего не видел, кроме света дежурного костра ярдах в ста и единственной свечки в окне фургона. Что-то промелькнуло между огнем и Лафайетом. Из темноты послышались крадущиеся шаги.
— Эй, — запротестовал он, неожиданно обнаруживая неспособность говорить. — Еще рано.
— Ш-ш-ш! — Кто-то был у клетки — маленькая фигура с серебристыми волосами.
— Лом!
— Совершенно верно, мой мальчик. Извините, что я так долго. — Раздался скрежет стали, перетирающей толстую кожу. На лезвии ножа сверкнул отблеск далекого костра. Перетяжки разошлись, колья раздвинулись. Лафайет вылез, не обращая внимания на боль в ободранных коленях.
— Пойдемте-ка, мальчик, — шепнул Лом. — У нас с вами есть что обсудить, дружок.
8
Звезды таяли в серой дымке предрассветного утра. Лафайет, поеживаясь, собрался, в комок у небольшого костра, разведенного Ломом под нависшим выступом скалы.
— Извините, но на этот раз кофе нет, — сказал старый джентльмен. — Похоже, вы в нем действительно нуждаетесь.
— В стиле Нового Орлеана? — съехидничал О'Лири.
— М-м-м. Очень недурной, правда? Не беспокойтесь, скоро мы доберемся до моих раскопок и…
— В Артезии не бывает кофе из Нового Орлеана, Лом. А также немецкой ветчины…
Лом покачал головой:
— Милый друг, я просто читал, что написано на этикетках. Я понятия не имею, что значит Новый Орлеан, не говоря уж о Старом.
— А где вы все это взяли, Лом? За углом вашего утеса нет поблизости супермаркета.
Наступила пауза.
— О, боже! — сказал Лом.
— Ну?
— Я… Мне следовало знать, что тут что-то нечисто. Но в конце концов хозяина-то, похоже, не было. Продукты были сложены в пещере и… и я… ну, я присвоил их. Единственное, что меня оправдывает — это голод.
— Так вы нашли все это?
— Пожалуйста, поверьте мне. Будет ужасно, если у вас создастся дурное впечатление.
— Да, действительно…
— Вы на что-то намекаете?
— Не намекаю, Лом. Я хочу знать в какой мере вы во всем этом замешаны.
— Вы что-то темните, мой мальчик…
— Я не ваш мальчик, несмотря на то, что вы меня спасли. Давайте, Лом, начистоту! Что вам от меня нужно?
— Мне? Да вовсе ничего. Я просто чувствовал, что я каким-то образом за вас в ответе, и сделал все возможное, чтобы вам помочь…
— Как вы нашли меня? — перебил Лафайет.
— Ну, что до этого, то я использовал простое устройство, которое называется хоумер. Он посылает сигналы и, понимаете ли…
— Еще один электронный прибор? Где вы его взяли?
— Нашел клад в гроте.
— В гроте?
— В пещере. Надеюсь, я не ошибся, когда использовал его, чтобы спасти вас от жуткой смерти…
— Еще одна удачная находка, так? Вот вы и ответили на все вопросы сразу! Ладно, предположим, что это возможно. Видно, все пещеры Артезии напичканы ворованным оборудованием. Но каким образом вы пронесли меня от места падения до Орлиного гнезда? Горный козел и тот не смог бы взобраться на эти утесы, не говоря уже о том, что вам пришлось нести меня на спине.
— Взобраться… О, я понимаю, о чем вы подумали! Нет-нет, мне следовало сразу объяснить. Видите ли, там есть лестница. Фактически это эскалатор. Никаких фокусов, просто нужно было подтащить вас на несколько шагов и нажать кнопку, — просиял Лом.
— А-а, теперь понятно, — сказал Лафайет. — Ловко! Вы не карабкались, а воспользовались эскалатором. Как глупо с моей стороны не догадаться об этом!
— Вы будто бы сомневаетесь.
— Кто вы, Лом? Откуда вы явились? Зачем вы вызволили меня из клетки?
Лом вздохнул, замялся…
— Я, — сказал он уныло, — неудачник, — он посмотрел на Лафайета через трепещущие языки пламени. — Я когда-то занимал положение значительной важности. Потом… у меня все пошло кувырком. Было ограбление, подстроенное так, будто вор… будто вор — я. Я едва ушел от властей.
— И?
— Пришел сюда. В поисках пищи я наткнулся на продовольствие, о котором вам известно. Я нашел путь к изолированному укрытию. Потом… вы с неба упали. Я, само собой, сделал для вас все, что мог.
— А потом?
— Потом вы исчезли. Ох, я искал вас и, наконец, нашел, как видите. И вот вы здесь.
— Вы пропустили небольшую деталь. Что вы сделали с Марком III?
— Каким Марком?
— Может быть, вы и не бежали с денежным ящиком оттуда, откуда явились,
— сказал О'Лири. — Но в потайном кармане моей куртки был спрятан прибор. Вы его взяли, когда я был без сознания. Я хочу получить его назад.
Лом выразительно покачал головой:
— Вы обижаете меня, мой мальчик…
— Зовите меня просто О'Лири.
— Это ваше имя? — быстро спросил Лом.
— Конечно…
— Тогда почему вы сказали той молодой женщине, которая, похоже, вас очень не любит, что вы Зорро?
— Потому, что я Зорро. То есть, она меня знает как Зорро…
— Но это не ваше настоящее имя? Странно, что буква Z вышита на кармане вашей рубашки и на носовом платке, и на носках.
— Я замаскирован, — ответил Лафайет. — Не пытайтесь уйти от ответа! Где Марк III?
— Расскажите мне о нем, — предложил Лом.
— Я вот что вам скажу, — рассердился Лафайет. — Это самый опасный прибор в стране! Я не знаю, зачем он вам был нужен, может быть, вы хотели его заложить, но…
— Мистер О'Лири, я у вас ничего не брал — ни когда вы спали, ни в какое-либо другое время!
— Не отпирайтесь, Лом! Мне нужно его вернуть!
— Можете обыскать меня, если желаете, вы же значительно сильнее меня. Я не могу вам воспрепятствовать.
— А какой в этом толк? Вы могли его спрятать.
— В самом деле! А зачем, если я вас ограбил, мне нужно было возвращаться и спасать вас от весьма неприятного жребия?
— А может, я вам был нужен для того, чтобы выяснить, как им пользоваться.
— Ясно. И не выдавая секрета, что он у меня, я полагаю.
— Ладно, черт побери! — согласился О'Лири. — Но если вы его не взяли, то где он?
— Возможно, — задумчиво сказал Лом, — он выпал из вашего кармана, когда вы падали…
Наступило минутное молчание. Лафайет пристально смотрел через костер на возмущенного старика, который также, в свою очередь, не отводил взгляд.
— Хорошо, — вздохнул О'Лири. — Я не могу доказать, что вы его взяли. Понятно, мне следует извиниться. И поблагодарить вас за то, что вы освободили меня из клетки.
— А почему бы вам не рассказать чуть больше об утерянной вещи, — предложил Лом.
— Забудьте о ней, Лом. Чем меньше об этом известно, тем лучше.
— Этот Марк III был вашей собственностью или вы его берегли для кого-то?
— Не допытывайтесь, Лом! Скажите, когда вы исследовали пещеры, вы не встречали в одной из них что-либо, э-э, ну, наподобие ящика?
— Если вы на мои вопросы не отвечаете, О'Лири, почему я должен отвечать на ваши?
— Потому что я должен дойти до сути всего, вот почему! Затевается заговор, Лом! Страшнее всего, что вы можете себе представить. И меня в него втянули. А я не хочу!
— О? В таком случае почему бы не рассказать мне все, что вы знаете…
— Неважно. — О'Лири, превозмогая боль, встал на ноги. — Мне нужно идти, Лом. Время не ждет. Я должен вступить в контакт с… — Он прервался. — С некоторыми друзьями.
— А если я пойду с вами? — предложил Лом, вскакивая.
— Ни в коем случае, — сказал Лафайет. — Я не хочу показаться грубым, но я не могу задерживаться. Кроме того, это может быть опасно.
— Не возражаю. Я сделаю все возможное, чтобы не отставать.
— Послушайте, Лом, здесь вам будет намного лучше. У вас домик, и вы можете прожить на листьях, ягодах и баварской ветчине тихо и мирно.
— Я еще надеюсь, — возразил Лом, — вернуть свое доброе имя.
— Барон Шосто и его парни будут прочесывать лес, искать меня. Если они поймают вас в моем обществе, то, возможно, разделят тысячу крючков на двоих.
— Сомневаюсь, дружок. Я знаю тропы в горах очень неплохо. Фактически вы вряд ли сможете добраться до города без моего сопровождения.
— Ладно, тогда пошли! Я не могу вам запретить. Но не надейтесь, что я буду вас ждать. — Он повернулся.
— Подождите! — неожиданно остановил его Лом. — Не сюда, мистер О'Лири.
— Он шагнул вперед и развел кусты, обнаруживая узкую тропинку, нисходящую со склона скалы. — Пойдем?
Дважды до восхода солнца О'Лири и Лому приходилось прятаться в глубине зарослей кустарника, так как шайка Путников проходила совсем рядом. Из обрывков разговоров стало ясно, что они не пожалеют крючков для того, кто оставил следы у продырявленной клетки, если он будет задержан вместе с бежавшим пленником.
— Какое немилосердное отношение, — откомментировал Лом, прищелкнув сокрушенно языком, когда они покинули свое последнее убежище.
— Погодите только, я еще доберусь до этого типа Зорро, — пригрозил Лафайет. — Он тут один из самых заводил…
— Я думал, что Зорро — это вы, — хитро сказал Лом.
— Это не так. Я просто выгляжу как Зорро. То есть, ладно, это все равно. Слишком сложно.
Он обернулся и увидел, что Лом сосредоточенно уставился на свой большой палец, которым пошевеливал с важным видом.
— Пальчиками играете? — вспылил О'Лири.
— Да вовсе нет, мальчик мой, — ответил Лом, засовывая обе руки в карманы. — Скажите, что вы будете делать, когда мы придем в город?
— Мне придется действовать по обстоятельствам. Когда я буду во дворце, если мне только удастся замолвить словечко Адоранне…
— Честно говоря, мой мальчик, ваш вид немножко дискредитирует вас. Ваши наряды хуже некуда, и, похоже, вы в последнее время не брились, а это золотое кольцо в левом ухе вряд ли внушит доверие приличной публике.
— Что-нибудь придумаю. Другого выхода нет.
Когда солнце ушло за вершины деревьев, они вышли из леса в район кладбищ, расположенных на склоне; повсюду мирно паслись коровы, которые безмятежно смотрели, как они спускались вниз по дороге. Проходившая мимо паровая телега подбросила их в город. Они шли по мощеной улице, окутанной запахами занимающегося рассвета — жареного кофе и свежеиспеченного хлеба. Редкие ранние прохожие с любопытством рассматривали их. Они постояли у ларька на тротуаре, откуда были видны башни дворца, розовеющие на фоне окрашенного ранним восходом неба. Быстро позавтракали яичницей, беконом, тостом с джемом. Лафайету показалось, что все это упало в прорву размером с муниципальный парк.
— Удивительно, как важно слегка перекусить! — заметил он, прикончив вторую чашку кофе. — Все сразу кажется проще. Я пойду к воротам дворца, объясню, что у меня важная информация, и потребую аудиенции. Потом я расскажу Адоранне кое-что такое, что могло быть известно только мне. После этого я смогу открыться и назвать свое подлинное имя. Потом все пойдет как по маслу. Завтра в это время все будет улажено.
— Должен ли я считать, что вы лично знакомы с принцессой Адоранной?
— Конечно. Мы старые друзья. Фактически мы с ней когда-то были помолвлены, но я очень быстро понял, что по-настоящему люблю именно Дафну.
— Вы… помолвлены с принцессой? — вид у Лома был весьма скептический.
— Конечно, а почему бы нет?
Лом поджал губы:
— Мистер О'Лири… сейчас, кажется, не время для розыгрышей. Кроме того, раз мы объединили силы…
— Кто сказал, что мы объединили силы? Я позволил вам прогуляться пешком, и все, Лом. У меня пока нет веской причины доверять вам. Фактически я считаю, что именно здесь наши пути должны разойтись. Вы идите своей дорогой, а я пойду своей.
— Вы обещали представить меня своим влиятельным друзьям, — быстро возразил Лом.
— Ну нет, я ничего подобного не обещал, — Лафайет покачал головой. — Это ваша идея.
— Послушайте, О'Лири, или Зорро, или как вас там, — вспылил Лом. — Я ведь могу вам пригодиться. Предположим, у вас будут трудности с допуском во дворец.
— Об этом не беспокойтесь, я справлюсь.
— Значит, за все мое беспокойство о вас вы собираетесь отплатить мне тем, что бросите меня здесь?
— Зачем же так ставить вопрос? Вот что я вам скажу, Лом: если все пойдет как надо, я вас потом найду и попытаюсь вам помочь, ладно?
— Я хочу что-нибудь сделать… что-нибудь хорошее, чтобы доказать, что я полезен. Так что, если я пойду с вами во дворец…
— Это исключено, я, может быть, договорюсь, чтобы впустили меня, но вас… ну, если начистоту, Лом, вы не особенно впечатляете в этих, знаете ли, лохмотьях и нестриженый.
— Конечно. Но я могу что-нибудь сделать?
— Ну ладно, если вы настаиваете, пойдите и найдите Рыжего Быка. Приведите его во дворец. Нет, я передумал, пусть это будет «Секира и Дракон». Если мне не удастся попасть во дворец, я встречу вас там. А если мне повезет, то я за вами пошлю, договорились?
— Хорошо… постараюсь. Рыжий Бык, говорите?
— Да. Поспрашивайте. Любой карманник в городе может помочь вам. А теперь мне пора. — Лафайет встал, заплатил за завтрак единственным серебряным долларом, который нашел в кармане Зорро, и деловой походкой направился в сторону дворца.
Блистательного вида стражник в медном шлеме, широких голубых штанах до колен и куртке в желтую и голубую полосочку лениво смерил О'Лири взглядом.
— Убирайся, Джек, пока я тебя не забрал за то, что слоняешься без дела,
— накинулся он на Лафайета.
— Я здесь по делу, — ответил Лафайет. — У меня важные новости для принцессы Адоранны.
— Да-а? — Стражник небрежно перекинул аркебузу из одной руки в другую.
— О чем?
— Это секрет, — сказал О'Лири. — Послушайте, мы теряем время. Просто передайте мою просьбу дежурному сержанту.
— Умничаешь, да? — зарычал охранник. — Вон, жалкий оборванец, пока у тебя еще есть шанс!
— Ах, так? — вспылил Лафайет. Он сделал руки рупором и громко крикнул:
— Дежурный сержант, пост номер один — срочно!
— Как ты…
— Эй! Эй! Хорошо подумайте сначала! — предупредил О'Лири разъяренного стражника, когда тот поднял свою аркебузу с огромным дулом. — Запомните, свидетели!
— Ну, в чем дело? — спросил подошедший маленький толстенький сержант с усами, напоминающими руль велосипеда. Он остановился, смерил Лафайета взглядом. Его лицо налилось краской гнева.
— Коротышка! — крикнул Лафайет. — Как я рад тебя видеть!
— Схватить этого бездельника! — гаркнул сержант. — Это тот самый негодяй, что избил троих ребят из моей смены в прошлый понедельник!
Лафайет понимал, что трудно сохранить невозмутимость, когда трое здоровых стражников заворачивают тебе руки за спину, как сухой кренделек с солью, и волокут, по мощеному двору. И все же это было неподходящее время для вольных высказываний.
— Не могли бы вы… ой!.. выслушать то, что я скажу… ох!.. я уверен, что вы согласитесь, когда узнаете, что я должен сообщить… ух!..
— Что? Прикрути его еще на четверть, Ля Верн!
— Коротышка, ну хоть выслушай меня…
— Для тебя он сержант, негодяй! — зарычал владелец аркебузы. — В следующем месяце расскажешь это судье, когда он вернется из отпуска!
— Я не могу ждать месяц! Это срочно!
— Ля Верн, если он еще что-нибудь скажет, сунь ему в рот платок, тот, цветной, которым ты шею в жару промокаешь!
Они прошли стойла, помещение, где хранились сбруи, свернули в служебный ход мимо королевского свинарника. Стражники отпрянули, когда запертый хряк вдруг громко хрюкнул и кинулся всей своей тушей на забор.
— Что нашло на Жоржа? — удивился Ля Верн.
— Он уже пару недель сам не свой.
— Может, он чувствует, что в следующем месяце у нас назначен праздник,
— предположил кто-то.
— В последнее время все идет не так, — посетовал Ля Верн.
— С тех пор как…
— Довольно! — завопил Коротышка. — Вас, слюнтяев, подслушивают!
Лафайет, подгоняемый стражниками, поднялся на три ступеньки и оказался в маленькой дежурной комнате, освещенной даже в этот час сорокаваттной лампой, висящей на запутанном шнуре. Небритый человек без пиджака сидел, взгромоздив на покосившийся стол ногу, обутую в ботинок, и ковырял в зубах коротким кинжалом. Он вопросительно приподнял бровь и потянулся за формой.
— Запиши это рыло как задержанного по подозрению, Сарж! — сказал Коротышка.
— По подозрению в чем?
— Извините, но на этот раз кофе нет, — сказал старый джентльмен. — Похоже, вы в нем действительно нуждаетесь.
— В стиле Нового Орлеана? — съехидничал О'Лири.
— М-м-м. Очень недурной, правда? Не беспокойтесь, скоро мы доберемся до моих раскопок и…
— В Артезии не бывает кофе из Нового Орлеана, Лом. А также немецкой ветчины…
Лом покачал головой:
— Милый друг, я просто читал, что написано на этикетках. Я понятия не имею, что значит Новый Орлеан, не говоря уж о Старом.
— А где вы все это взяли, Лом? За углом вашего утеса нет поблизости супермаркета.
Наступила пауза.
— О, боже! — сказал Лом.
— Ну?
— Я… Мне следовало знать, что тут что-то нечисто. Но в конце концов хозяина-то, похоже, не было. Продукты были сложены в пещере и… и я… ну, я присвоил их. Единственное, что меня оправдывает — это голод.
— Так вы нашли все это?
— Пожалуйста, поверьте мне. Будет ужасно, если у вас создастся дурное впечатление.
— Да, действительно…
— Вы на что-то намекаете?
— Не намекаю, Лом. Я хочу знать в какой мере вы во всем этом замешаны.
— Вы что-то темните, мой мальчик…
— Я не ваш мальчик, несмотря на то, что вы меня спасли. Давайте, Лом, начистоту! Что вам от меня нужно?
— Мне? Да вовсе ничего. Я просто чувствовал, что я каким-то образом за вас в ответе, и сделал все возможное, чтобы вам помочь…
— Как вы нашли меня? — перебил Лафайет.
— Ну, что до этого, то я использовал простое устройство, которое называется хоумер. Он посылает сигналы и, понимаете ли…
— Еще один электронный прибор? Где вы его взяли?
— Нашел клад в гроте.
— В гроте?
— В пещере. Надеюсь, я не ошибся, когда использовал его, чтобы спасти вас от жуткой смерти…
— Еще одна удачная находка, так? Вот вы и ответили на все вопросы сразу! Ладно, предположим, что это возможно. Видно, все пещеры Артезии напичканы ворованным оборудованием. Но каким образом вы пронесли меня от места падения до Орлиного гнезда? Горный козел и тот не смог бы взобраться на эти утесы, не говоря уже о том, что вам пришлось нести меня на спине.
— Взобраться… О, я понимаю, о чем вы подумали! Нет-нет, мне следовало сразу объяснить. Видите ли, там есть лестница. Фактически это эскалатор. Никаких фокусов, просто нужно было подтащить вас на несколько шагов и нажать кнопку, — просиял Лом.
— А-а, теперь понятно, — сказал Лафайет. — Ловко! Вы не карабкались, а воспользовались эскалатором. Как глупо с моей стороны не догадаться об этом!
— Вы будто бы сомневаетесь.
— Кто вы, Лом? Откуда вы явились? Зачем вы вызволили меня из клетки?
Лом вздохнул, замялся…
— Я, — сказал он уныло, — неудачник, — он посмотрел на Лафайета через трепещущие языки пламени. — Я когда-то занимал положение значительной важности. Потом… у меня все пошло кувырком. Было ограбление, подстроенное так, будто вор… будто вор — я. Я едва ушел от властей.
— И?
— Пришел сюда. В поисках пищи я наткнулся на продовольствие, о котором вам известно. Я нашел путь к изолированному укрытию. Потом… вы с неба упали. Я, само собой, сделал для вас все, что мог.
— А потом?
— Потом вы исчезли. Ох, я искал вас и, наконец, нашел, как видите. И вот вы здесь.
— Вы пропустили небольшую деталь. Что вы сделали с Марком III?
— Каким Марком?
— Может быть, вы и не бежали с денежным ящиком оттуда, откуда явились,
— сказал О'Лири. — Но в потайном кармане моей куртки был спрятан прибор. Вы его взяли, когда я был без сознания. Я хочу получить его назад.
Лом выразительно покачал головой:
— Вы обижаете меня, мой мальчик…
— Зовите меня просто О'Лири.
— Это ваше имя? — быстро спросил Лом.
— Конечно…
— Тогда почему вы сказали той молодой женщине, которая, похоже, вас очень не любит, что вы Зорро?
— Потому, что я Зорро. То есть, она меня знает как Зорро…
— Но это не ваше настоящее имя? Странно, что буква Z вышита на кармане вашей рубашки и на носовом платке, и на носках.
— Я замаскирован, — ответил Лафайет. — Не пытайтесь уйти от ответа! Где Марк III?
— Расскажите мне о нем, — предложил Лом.
— Я вот что вам скажу, — рассердился Лафайет. — Это самый опасный прибор в стране! Я не знаю, зачем он вам был нужен, может быть, вы хотели его заложить, но…
— Мистер О'Лири, я у вас ничего не брал — ни когда вы спали, ни в какое-либо другое время!
— Не отпирайтесь, Лом! Мне нужно его вернуть!
— Можете обыскать меня, если желаете, вы же значительно сильнее меня. Я не могу вам воспрепятствовать.
— А какой в этом толк? Вы могли его спрятать.
— В самом деле! А зачем, если я вас ограбил, мне нужно было возвращаться и спасать вас от весьма неприятного жребия?
— А может, я вам был нужен для того, чтобы выяснить, как им пользоваться.
— Ясно. И не выдавая секрета, что он у меня, я полагаю.
— Ладно, черт побери! — согласился О'Лири. — Но если вы его не взяли, то где он?
— Возможно, — задумчиво сказал Лом, — он выпал из вашего кармана, когда вы падали…
Наступило минутное молчание. Лафайет пристально смотрел через костер на возмущенного старика, который также, в свою очередь, не отводил взгляд.
— Хорошо, — вздохнул О'Лири. — Я не могу доказать, что вы его взяли. Понятно, мне следует извиниться. И поблагодарить вас за то, что вы освободили меня из клетки.
— А почему бы вам не рассказать чуть больше об утерянной вещи, — предложил Лом.
— Забудьте о ней, Лом. Чем меньше об этом известно, тем лучше.
— Этот Марк III был вашей собственностью или вы его берегли для кого-то?
— Не допытывайтесь, Лом! Скажите, когда вы исследовали пещеры, вы не встречали в одной из них что-либо, э-э, ну, наподобие ящика?
— Если вы на мои вопросы не отвечаете, О'Лири, почему я должен отвечать на ваши?
— Потому что я должен дойти до сути всего, вот почему! Затевается заговор, Лом! Страшнее всего, что вы можете себе представить. И меня в него втянули. А я не хочу!
— О? В таком случае почему бы не рассказать мне все, что вы знаете…
— Неважно. — О'Лири, превозмогая боль, встал на ноги. — Мне нужно идти, Лом. Время не ждет. Я должен вступить в контакт с… — Он прервался. — С некоторыми друзьями.
— А если я пойду с вами? — предложил Лом, вскакивая.
— Ни в коем случае, — сказал Лафайет. — Я не хочу показаться грубым, но я не могу задерживаться. Кроме того, это может быть опасно.
— Не возражаю. Я сделаю все возможное, чтобы не отставать.
— Послушайте, Лом, здесь вам будет намного лучше. У вас домик, и вы можете прожить на листьях, ягодах и баварской ветчине тихо и мирно.
— Я еще надеюсь, — возразил Лом, — вернуть свое доброе имя.
— Барон Шосто и его парни будут прочесывать лес, искать меня. Если они поймают вас в моем обществе, то, возможно, разделят тысячу крючков на двоих.
— Сомневаюсь, дружок. Я знаю тропы в горах очень неплохо. Фактически вы вряд ли сможете добраться до города без моего сопровождения.
— Ладно, тогда пошли! Я не могу вам запретить. Но не надейтесь, что я буду вас ждать. — Он повернулся.
— Подождите! — неожиданно остановил его Лом. — Не сюда, мистер О'Лири.
— Он шагнул вперед и развел кусты, обнаруживая узкую тропинку, нисходящую со склона скалы. — Пойдем?
Дважды до восхода солнца О'Лири и Лому приходилось прятаться в глубине зарослей кустарника, так как шайка Путников проходила совсем рядом. Из обрывков разговоров стало ясно, что они не пожалеют крючков для того, кто оставил следы у продырявленной клетки, если он будет задержан вместе с бежавшим пленником.
— Какое немилосердное отношение, — откомментировал Лом, прищелкнув сокрушенно языком, когда они покинули свое последнее убежище.
— Погодите только, я еще доберусь до этого типа Зорро, — пригрозил Лафайет. — Он тут один из самых заводил…
— Я думал, что Зорро — это вы, — хитро сказал Лом.
— Это не так. Я просто выгляжу как Зорро. То есть, ладно, это все равно. Слишком сложно.
Он обернулся и увидел, что Лом сосредоточенно уставился на свой большой палец, которым пошевеливал с важным видом.
— Пальчиками играете? — вспылил О'Лири.
— Да вовсе нет, мальчик мой, — ответил Лом, засовывая обе руки в карманы. — Скажите, что вы будете делать, когда мы придем в город?
— Мне придется действовать по обстоятельствам. Когда я буду во дворце, если мне только удастся замолвить словечко Адоранне…
— Честно говоря, мой мальчик, ваш вид немножко дискредитирует вас. Ваши наряды хуже некуда, и, похоже, вы в последнее время не брились, а это золотое кольцо в левом ухе вряд ли внушит доверие приличной публике.
— Что-нибудь придумаю. Другого выхода нет.
Когда солнце ушло за вершины деревьев, они вышли из леса в район кладбищ, расположенных на склоне; повсюду мирно паслись коровы, которые безмятежно смотрели, как они спускались вниз по дороге. Проходившая мимо паровая телега подбросила их в город. Они шли по мощеной улице, окутанной запахами занимающегося рассвета — жареного кофе и свежеиспеченного хлеба. Редкие ранние прохожие с любопытством рассматривали их. Они постояли у ларька на тротуаре, откуда были видны башни дворца, розовеющие на фоне окрашенного ранним восходом неба. Быстро позавтракали яичницей, беконом, тостом с джемом. Лафайету показалось, что все это упало в прорву размером с муниципальный парк.
— Удивительно, как важно слегка перекусить! — заметил он, прикончив вторую чашку кофе. — Все сразу кажется проще. Я пойду к воротам дворца, объясню, что у меня важная информация, и потребую аудиенции. Потом я расскажу Адоранне кое-что такое, что могло быть известно только мне. После этого я смогу открыться и назвать свое подлинное имя. Потом все пойдет как по маслу. Завтра в это время все будет улажено.
— Должен ли я считать, что вы лично знакомы с принцессой Адоранной?
— Конечно. Мы старые друзья. Фактически мы с ней когда-то были помолвлены, но я очень быстро понял, что по-настоящему люблю именно Дафну.
— Вы… помолвлены с принцессой? — вид у Лома был весьма скептический.
— Конечно, а почему бы нет?
Лом поджал губы:
— Мистер О'Лири… сейчас, кажется, не время для розыгрышей. Кроме того, раз мы объединили силы…
— Кто сказал, что мы объединили силы? Я позволил вам прогуляться пешком, и все, Лом. У меня пока нет веской причины доверять вам. Фактически я считаю, что именно здесь наши пути должны разойтись. Вы идите своей дорогой, а я пойду своей.
— Вы обещали представить меня своим влиятельным друзьям, — быстро возразил Лом.
— Ну нет, я ничего подобного не обещал, — Лафайет покачал головой. — Это ваша идея.
— Послушайте, О'Лири, или Зорро, или как вас там, — вспылил Лом. — Я ведь могу вам пригодиться. Предположим, у вас будут трудности с допуском во дворец.
— Об этом не беспокойтесь, я справлюсь.
— Значит, за все мое беспокойство о вас вы собираетесь отплатить мне тем, что бросите меня здесь?
— Зачем же так ставить вопрос? Вот что я вам скажу, Лом: если все пойдет как надо, я вас потом найду и попытаюсь вам помочь, ладно?
— Я хочу что-нибудь сделать… что-нибудь хорошее, чтобы доказать, что я полезен. Так что, если я пойду с вами во дворец…
— Это исключено, я, может быть, договорюсь, чтобы впустили меня, но вас… ну, если начистоту, Лом, вы не особенно впечатляете в этих, знаете ли, лохмотьях и нестриженый.
— Конечно. Но я могу что-нибудь сделать?
— Ну ладно, если вы настаиваете, пойдите и найдите Рыжего Быка. Приведите его во дворец. Нет, я передумал, пусть это будет «Секира и Дракон». Если мне не удастся попасть во дворец, я встречу вас там. А если мне повезет, то я за вами пошлю, договорились?
— Хорошо… постараюсь. Рыжий Бык, говорите?
— Да. Поспрашивайте. Любой карманник в городе может помочь вам. А теперь мне пора. — Лафайет встал, заплатил за завтрак единственным серебряным долларом, который нашел в кармане Зорро, и деловой походкой направился в сторону дворца.
Блистательного вида стражник в медном шлеме, широких голубых штанах до колен и куртке в желтую и голубую полосочку лениво смерил О'Лири взглядом.
— Убирайся, Джек, пока я тебя не забрал за то, что слоняешься без дела,
— накинулся он на Лафайета.
— Я здесь по делу, — ответил Лафайет. — У меня важные новости для принцессы Адоранны.
— Да-а? — Стражник небрежно перекинул аркебузу из одной руки в другую.
— О чем?
— Это секрет, — сказал О'Лири. — Послушайте, мы теряем время. Просто передайте мою просьбу дежурному сержанту.
— Умничаешь, да? — зарычал охранник. — Вон, жалкий оборванец, пока у тебя еще есть шанс!
— Ах, так? — вспылил Лафайет. Он сделал руки рупором и громко крикнул:
— Дежурный сержант, пост номер один — срочно!
— Как ты…
— Эй! Эй! Хорошо подумайте сначала! — предупредил О'Лири разъяренного стражника, когда тот поднял свою аркебузу с огромным дулом. — Запомните, свидетели!
— Ну, в чем дело? — спросил подошедший маленький толстенький сержант с усами, напоминающими руль велосипеда. Он остановился, смерил Лафайета взглядом. Его лицо налилось краской гнева.
— Коротышка! — крикнул Лафайет. — Как я рад тебя видеть!
— Схватить этого бездельника! — гаркнул сержант. — Это тот самый негодяй, что избил троих ребят из моей смены в прошлый понедельник!
Лафайет понимал, что трудно сохранить невозмутимость, когда трое здоровых стражников заворачивают тебе руки за спину, как сухой кренделек с солью, и волокут, по мощеному двору. И все же это было неподходящее время для вольных высказываний.
— Не могли бы вы… ой!.. выслушать то, что я скажу… ох!.. я уверен, что вы согласитесь, когда узнаете, что я должен сообщить… ух!..
— Что? Прикрути его еще на четверть, Ля Верн!
— Коротышка, ну хоть выслушай меня…
— Для тебя он сержант, негодяй! — зарычал владелец аркебузы. — В следующем месяце расскажешь это судье, когда он вернется из отпуска!
— Я не могу ждать месяц! Это срочно!
— Ля Верн, если он еще что-нибудь скажет, сунь ему в рот платок, тот, цветной, которым ты шею в жару промокаешь!
Они прошли стойла, помещение, где хранились сбруи, свернули в служебный ход мимо королевского свинарника. Стражники отпрянули, когда запертый хряк вдруг громко хрюкнул и кинулся всей своей тушей на забор.
— Что нашло на Жоржа? — удивился Ля Верн.
— Он уже пару недель сам не свой.
— Может, он чувствует, что в следующем месяце у нас назначен праздник,
— предположил кто-то.
— В последнее время все идет не так, — посетовал Ля Верн.
— С тех пор как…
— Довольно! — завопил Коротышка. — Вас, слюнтяев, подслушивают!
Лафайет, подгоняемый стражниками, поднялся на три ступеньки и оказался в маленькой дежурной комнате, освещенной даже в этот час сорокаваттной лампой, висящей на запутанном шнуре. Небритый человек без пиджака сидел, взгромоздив на покосившийся стол ногу, обутую в ботинок, и ковырял в зубах коротким кинжалом. Он вопросительно приподнял бровь и потянулся за формой.
— Запиши это рыло как задержанного по подозрению, Сарж! — сказал Коротышка.
— По подозрению в чем?