Страница:
Тристан кивнул и повернулся к стене, густо поросшей плющом. Но Леонора первой разглядела сломанный стебель. Выше виднелся еще один — очевидно, незнакомец перелез через забор именно здесь.
Трентем задумчиво разглядывал массивные ворота, запертые на замок.
— Ключа у вас, конечно, нет?
Подарив ему насмешливый взгляд, Леонора извлекла из кармашка ключ. Он прошел вперед, вставил его в замок и повернул. Потом потянул створку. Раздался громкий протестующий скрип. Осмотрев аллею за домом, Тристан нашел еще два отпечатка: в том месте, где человек спрыгнул со стены. Обочина дорожки была покрыта сырой грязью, и это позволило следам сохраниться. Но как только человек вышел на мощеную дорогу, следы его затерялись.
Свистнув Генриетту, они вернулись в сад. Тристан закрыл и запер ворота. Настроение его испортилось. Он сам долгое время наблюдал за девушкой из окна библиотеки и знал, что она всегда находится в саду в одиночестве. Очевидно, незнакомец тоже знал об этом, раз не побоялся явиться перед ней. И это тревожило Тристана. Он вспомнил, что после первого разговора ему показалось, что Леонора утаила какую-то часть информации.
Молодой человек быстро оглянулся. Они все еще стояли у ворот, которые находились в боковой части стены, а потому не просматривались из дома. Фруктовые деревья, посаженные вдоль забора, обеспечивали прекрасную защиту от посторонних глаз.
Чуть придвинувшись к девушке, лорд улыбнулся и, когда она растерянно захлопала глазами, вкрадчиво спросил:
— Прошу вас. Припомните те, первые, попытки проникнуть в дом. Взломщик видел вас тогда?
— Нет. Первый раз на месте оказались только слуги. А во второй, когда тревогу подняла Генриетта, мы вообще никого не застали — он успел сбежать.
Девушка не отступила. Так и стояла рядом, подняв лицо и глядя на него своими ярко-голубыми глазами. Мужчина почувствовал, как что-то вспыхнуло внутри. Даже не чувство — предчувствие желания. И он не стал подавлять его. Наоборот, позволил мыслям отразиться на лице, и зрачки девушки расширились, внимая молчаливому посланию. Леонора откашлялась.
— Э-э, мы собирались обсудить дальнейшие действия, — торопливо выпалила она.
— Я решил, что мы должны импровизировать, — прошептал он.
— Импровизировать? — пробормотала Леонора, глядя, как приближается его лицо, и не будучи в силах двинуться с места.
— Да, — теперь он шептал у самых ее губ, — вот так, — и его горячий рот накрыл ее губы.
Тристан был опытен и, хоть девушка не отступила, почувствовал в ней напряжение и готовность к бегству. Он не спешил обнимать ее — просто очень нежно ласкал упрямые губы. И видел, как ее личико изменило выражение, почувствовал, что губы, согревшись и отвечая на его желание, разомкнулась. И тогда поцелуй стал глубже. Она подалась к нему — инстинктивно, без единой мысли. Он обнял девушку, их языки сплелись, тела соприкоснулись, и Тристан краем сознания понял, что ловушка, в которую он завлекал Леонору, захлопнулась и для него.
Поцелуй — это так просто. Но иногда в чем-то малом можно увидеть целую вселенную. Так и Леонора с помощью поцелуев — этих маленьких жемчужин на тропинке любви — открывала для себя целый мир. Мир его рук — таких надежных и ласковых; тепла, которое она чувствовала всем телом. Руки девушки легли на плечи мужчины, и она почувствовала его напряжение и поняла, что он тоже захвачен происходящим. И не важно, что этот мир для нее внове, а он опытный пловец по морю чувственности. Самое главное, что теперь их качает на одной волне. Рука мужчины скользнула по ее выгнувшейся спине, прижала крепче, а губы вдруг стали жадными и требовательными. Сознание, что он жаждет, ждет ответа, вызвало у Леоноры бурю восторга, и она доверчиво раскрывалась навстречу, упиваясь дразнящими прикосновениями и чувствуя себя такой свободной, уверенной я восхитительно живой.
Мысли улетучились из головы, остались лишь ощущения — и их было более чем достаточно. Это было захватывающе, и, почувствовав, как мужчина отстраняется, она испытала вдруг огромное удивление. Обнимая девушку за талию, Тристан задумчиво смотрел на нее. Она, растерянно моргая, успела все же заметить досаду в его глазах. И догадалась, что ему совсем не хотелось останавливаться. Но пришлось. И на секунду ей показалось, что нужно сделать самую естественную вещь на свете — положить ладонь ему на затылок, притянуть к себе и вновь прижаться к его восхитительным, горячим, необыкновенным губам. Но Тристан сказал:
— Мне нужно идти.
Эта короткая, фраза мгновенно вернула Леонору в реальный мир. И она тут же спросила:
— Так что мы должны предпринять теперь?
Тристан, онемев, смотрел на девушку. Почему-то Леоноре показалось, что ее простой вопрос вызвал некое недовольство у собеседника. Она молча ждала.
Через некоторое время он взял ее под руку, повел к дому. И ответил:
— Сегодня утром я нанес визит Столмору.
— И каков же результата?
— Он был так добр, что сообщил мне имя человека, пытавшегося купить ваш дом. Некий Монтгомери Маунтфорд. Вы его знаете?
За несколько секунд Леонора перебрала едва ли не всех людей, с которыми ей пришлось встретиться в этой жизни.
— Нет, — сказала она. — Я не знаю такого человека. И, думаю, он не может быть коллегой по исследованиям дяди или Джереми. Я помогаю им вести корреспонденцию, и это имя ни разу не попадалось.
Тристан шел молча. Через некоторое, время Леонора бросила на него быстрый взгляд и спросила:
— А адрес этого джентльмена вы узнали?
— Да. Само собой, я навещу его и постараюсь что-нибудь выяснить.
Они как раз подошли к арке. Девушка остановилась и решительно спросила:
— И где живет этот человек?
— В Блумсбери. — Он ответил не колеблясь, но у Леоноры вновь создалось впечатление, что разговор ему неприятен.
— О! — несколько ошарашенно воскликнула девушка. — Именно там мы жили раньше.
— До того как переехали в этот дом?
— О да! Я ведь рассказывала вам: мы переехали два года назад, когда дядя Хамфри получил наследство. А так мы жили в Блумсбери четыре года. На Кеппел-стрит. — Она схватила лорда за рукав и продолжала оживленно: — Возможно, это как-то связано с тем периодом нашей жизни. Тут должна быть какая-то связь!
— Bee может быть.
— Идемте! — Леонора быстро направилась к дому. — До ленча еще много времени. Я пойду с вами.
— В этом нет никакой необходимости. — Тристан, мысленно проклиная шустрых девиц, поспешил следом.
— А я уверена, что такая необходимость есть! — нетерпеливо отозвалась девушка. — Ну скажите, как вы сможете понять — связан ли этот человек с нами, с нашим прошлым?
Тристан поднимался по ступеням, чувствуя глубокое разочарование. Его поцелуй был задуман как отвлекающий маневр — дабы девица отвлеклась от чертова взломщика и он мог бы заняться делом в одиночку. И вот пожалуйста — он, который всегда выступал в качестве вожака, идет следом за леди: видит только прямые плечи и слышит цокот каблучков.
— Мисс Карлинг! — позвал он.
— Да? — Она задержалась у дверей, ведущих в гостиную: очень прямая спина, гордо вскинутый подбородок и подозрение в глазах.
Тристан вздохнул. Удержать ее не удастся. Придется замаскировать свое недовольство и вспомнить кое-что из тактики. Если уступить противнику в малом, то эта потеря может позднее обернуться значительным преимуществом. Так учит нас опыт выдающихся полководцев. Делая вид, что он придумал замечательный тактический маневр, Тристан махнул рукой, приглашая Леонору пройти вперед. Девушка просияла и вошла в дом. Сжав губы, он следовал за, ней. В конце концов, они поедут всего лишь в Блумсбери.
Оказавшись в этом самом Блумсбери, Тристан решил, что присутствие Леоноры оказалось весьма полезным. В районе, где жили в основном представители среднего класса, вдвоем они привлекали мало внимания. Если бы он пришел один — молодой, хорошо одетый джентльмен, — интерес окружающих был бы гораздо больше.
Нужный им дом на Тэвитон-стрит оказался узким и высоким. Квартиры здесь сдавались внаем. Хозяйка открыла дверь и холодно уставилась на гостей. Настоящая ворона — длинноносая, сухая, одетая с ног до головы в черное. Стоило Тристану упомянуть Маунтфорда, как губы старухи вытянулись в нитку:
— Он съехал с квартиры на прошлой неделе.
— Может быть, он оставил новый адрес? — Молодой человек излучал обаяние, но старая ворона оставалась холодно-сдержанной.
— Ничего он не оставил. Сунул мне деньги, когда шел к дверям… Думаю, не окажись я на месте — не видать бы мне этих шиллингов.
Леонора сделала шаг вперед и горячо заговорила:
— Понимаете, мы ищем кого-нибудь, кто мог бы пролить свет на одно событие… И мы даже не уверены, что этот мистер Маунтфорд — тот, кто нам нужен. Скажите, он высокого роста?
Несколько секунд домохозяйка рассматривала ее, потом несколько оттаяла и ответила уже более любезно:
— Довольно высокого. — Быстрый взгляд в сторону Тристана. — Не так высок, как ваш муж, но все же…
— И телосложения скорее изящного, чем плотного, — торопливо продолжала Леонора, надеясь, что никто не обратил внимания на румянец, окрасивший ее нежную кожу.
Хозяйка кивнула и продолжила уже сама:
— Черные волосы, и очень бледный. Больной, должно быть. Глаза карие, но холодней голубых. Выглядит юнцом, но, думаю, ему никак не меньше двадцати пяти. И много о себе воображает, хочу заметить. Скрытный к тому же…
— Похоже, это как раз тот человек, которого мы ищем. — Леонора полуобернулась с своему спутнику.
Тристан кивнул и, в свою очередь, задал вопрос:
— К нему кто-нибудь приходил?
— Нет, и это странно. Обычно молодые господа сами ходят в гости и к себе приводят целыми компаниями.
Леонора улыбнулась. Тристан, потянув ее к себе, приподнял шляпу:
— Спасибо вам, сударыня.
— Надеюсь, от этого будет толк.
Старуха закрыла было дверь, но тут же распахнула ее вновь.
— Подождите-ка, — окликнула она молодых людей, которые уже сделали пару шагов по улице. — Я кое-что вспомнила. К нему приходил как-то человек. Да только в дом он не вошел. Стоял на тротуаре — вот где вы сейчас — и ждал, пока мистер Маунтфорд присоединится к нему.
— О! — Тристан оживился. — И как же выглядел этот посетитель? Не назвал ли он своего имени?
— Нет, имени не называл. Но, может, это и не надо было. Джентльмен-то был иностранец. А мистер Маунтфорд, похоже, знал его.
— Иностранец?
— Ну да. И акцент такой, знаете, словно он ворчит все время.
— А как он выглядел?
— Ну такой — весь из себя. И очень аккуратный; помню, это меня поразило — насколько он был весь начищен да наглажен.
— А как он держался?
Домохозяйка оживилась:
— Это-то я запомнила. Стоял так, словно палку проглотил. Я еще подумала — не переломится ли, ежели вздумает поклониться.
— Благодарю вас. — Трентем был само очарование. — Вы нам очень помогли.
Домохозяйка вдруг покраснела и сделала неловкий реверанс.
— Спасибо, сэр. — Перевела взгляд на Леонору и добавила: — Удачи вам, мадам.
Леонора склонила головку в изящном поклоне. Позволила Тристану взять себя под руку и увлечь прочь. В голову ей пришла шальная мысль: в чем именно ей желали удачи? В поисках загадочного Маунтфорда или в удержании рядом того, кого старуха приняла за ее мужа?
Надо же, как неприветливая поначалу женщина расцвела от его улыбки. Должно быть, он гипнотизер. Краем глаза взглянув на Трентема, она торопливо выкинула из головы эти мысли. Она подумает о нем позже. Когда его не будет рядом. О его улыбке и о том, что случилось сегодня в саду. Позже.
— Что вы узнали о визитере Маунтфорда? — с любопытством спросила девушка.
— То же, что и вы.
Глаза Леоноры сердито прищурились. Ну нет, так легко он не отделается.
— У вас определенно появилась какая-то догадка по поводу его национальности. Вы не хотите поделиться со мной?
Ишь какая наблюдательная. Но вреда особого не будет, даже если она узнает.
— Он немец, австриец или пруссак. Это очевидно, если принять во внимание акцент, как его описала домохозяйка, и его манеру держаться.
Тристан подозвал извозчика, помог даме сесть в экипаж, и они поехали в Белгрейвию. После непродолжительного молчания Леонора спросила:
— Вы думаете, что за попытками ограблений стоит этот иностранец? Но что может заинтересовать немца, австрийца или выходца из Пруссии в доме номер четырнадцать по Монтроуз-плейс?
— Это я и сам хотел бы знать.
Леонора внимательно взглянула на лорда. Тристан промолчал. К его удивлению, она не стала продолжать расспросы и всю дорогу о чем-то думала.
Экипаж остановился. Трентем помог девушке выйти, расплатился с извозчиком и распахнул створку ворот. Леонора помедлила, потом смущенно потупила взгляд и торопливо сказала:
— У нас сегодня небольшой дружеский прием, — соберутся коллеги дяди Хамфри и Джереми. Может быть, вы неоткажетесь присоединиться? Я… я подумала, что таким образом вы могли бы составить представление о секретах, которые встречаются в расследованиях специалистов по древним языкам.
Спрятав циничную улыбку, он ответил:
— Это хорошая идея.
Так вы свободны сегодня?
Тристан взял ее ладонь, поднес к губам и ответил:
— Я приду с удовольствием. В восемь?
Их глаза на секунду встретились.
— Жду вас в восемь, — прошептала Леонора.
Он смотрел ей вслед. Вот она взбежала по ступеням, открыла дверь. Все. И только тогда Тристан позволил себе улыбнуться. Все ее хитрости видны насквозь: девица собирается допросить его с пристрастием по поводу этого новоявленного иностранца.
В следующий миг он вернулся к мыслям о делах, и улыбка погасла. Немец, австриец или пруссак. Это интересно и наводит на определенные размышления. Но выводы сделать невозможно — слишком мало информации. И вообще, может, этот знакомый Маунтфорда и не имеет отношения к их расследованию. Так, чистое совпадение. Но опыт подсказывал, что подобных совпадений не бывает.
До вечера Леонора пребывала в состоянии лихорадочного возбуждения. Она отдала все необходимые распоряжения по поводу обеда, уведомила — нарочито небрежным тоном — дядю и Джереми, что у них будет еще один гость, и спряталась в зимнем саду. У нее была масса дел: вспомнить все то новое, что узнала сегодня. Успокоиться и выработать план действий на будущее.
Леонора действительно узнала сегодня много нового. Например, что Трентему нравится целовать ее. А ей нравится целовать Трентема. И «нравится» — не то слово, которое отражает ее ощущения. Как-то прежде поцелуй не казался ей столь всепоглощающим и необыкновенным действием. Откинувшись на подушки, она вспоминала пережитое удовольствие, и в сознании крепла мысль, что за Трентемом можно идти, куда он поведет… в разумных пределах, конечно, но если все дальнейшее будет столь же чудесно… Тут припомнилось одно «но»: лорд Трентем остановился и первым прервал поцелуй.
Леонора задумчиво созерцала изящную белую орхидею. Цветок слегка покачивался на сквозняке, трепетали нежные белые лепестки — само совершенство. Но девушка оставалась безучастной к его красоте. Она вспоминала… И с уверенностью сказала себе: он остановился не по тому, что хотел остановиться. Это было волевое решение, а тело его жаждало большего — это она поняла, несмотря на неопытность. Он отстранился намеренно. Но почему? Чего он добился? Леонора почувствовала себя покинутой. Осознала, что желала бы большего. Трентем разбудил ее чувственность, его губы пробудили желание где-то в глубине ее естества… и тут он оставил ее. Намеренно.
Может быть, причина в его высоких нравственных принципах? Она леди, а он — джентльмен и теоретически не может идти дальше, не получив некоего разрешающего знака. В этом ли дело? Леонора тихонько фыркнула и не без цинизма подумала, что такое могло прийти в голову только полной дурочке. Высокие моральные принципы? Ха! Нет, все было не так. Он прервал поцелуй, когда убедился, что достаточно возбудил ее любопытство, что разбуженная им чувственность не даст ей покоя.
И она будет желать большего. В другой раз, когда он решит сделать следующий шаг, она будет не просто согласна, она будет ждать с нетерпением.
Соблазнение — вот что это такое. Это слово скользнуло в ее мозг, принеся с собой ощущение восхитительной запретности.
Неужели он хочет ее соблазнить? Леонора знала, что хороша собой: мужчины всегда посматривали на нее с интересом. Но она никогда не принимала участия в этих играх, не кокетничала. Как-то все это казалось плоско и неинтересно. Возможно, потому, что не было человека, с которым хотелось бы сыграть в эту игру?
Теперь, к отчаянию тетушки Миддред, она не замужем — ведь ей уже двадцать шесть.
И вот явился Трентем, разбудил ее чувства, растопил лед. Она живет, как никогда раньше, и жаждет — не очень понятно чего.
Леонора медленно и глубоко вдохнула и выдохнула. Не надо спешить. Она не обязана принимать какое-то решение прямо сейчас. О нет. Она подождет и посмотрит. Ведь следует продвигаться вперед маленькими шагами, чтобы всегда успеть остановиться. Если захотеть. Не стоит отталкивать его. Но нельзя показать, как она… ждет. Какое любопытство снедает душу.
Как странно, она уже смирилась, что радости личной жизни не для нее. Так сложилась жизнь, и она приняла свою судьбу — остаться незамужней, не познавшей страсти. И вот теперь… Возможно, судьба посылает ей утешение?
Леонора смотрела, как лорд Трентем идет к ней от дверей гостиной, и спрашивала себя — если это утешение, то каков же бывает приз? Смокинг, сшитый у лучшего портного, обтягивал широкие плечи, серый шелк жилета переливался, галстук сколот бриллиантовой булавкой, и она рассыпает тысячи холодных искр. Леонора, которая поспорила сама с собой, взглянула на галстук с интересом и едва сдержала вздох облегчения — конечно, самый простой узел, никакого фанфаронства. Гладко причесанные волосы блестели. Короче, перед ней стояло воплощение джентльмена, принадлежащего к высшему обществу.
И чуждого ему совершенно. Теперь она это знала почти наверняка.
Леонора подала гостю руку и присела в реверансе. Он поклонился и взглянул ей в глаза, насмешливо заломив бровь. С вызовом.
Девушка улыбнулась в ответ, уверенная в собственной неотразимости. Абрикосового цвета шелковое платье шло ей необычайно.
— Позвольте познакомить вас с гостями, милорд.
Он склонил голову и как бы невзначай положил ее руку себе на локоть. И так же невзначай прикрыл ее своей ладонью. Девушка сделала вид, что не заметила столь явного проявления собственнических инстинктов, и повела Тристана к сэру Хамфри, который беседовал с мистером Моркотом и мистером Каннингемом. Ученые мужи прервали свою дискуссию, дабы приветствовать новоприбывшего. Затем хозяйка подвела Трентема ко второй группе, состоявшей из Джереми, мистера Филмора и Хораса Райта.
Хорас был самым общительным, и Леонора надеялась, что он сможет развлечь гостя, пока она будет помалкивать и загадочно улыбаться. Но у Трентема были другие планы. Со своей обычной решимостью он свел светскую беседу на нет, и они с Леонорой вернулись на исходную позицию — к очагу.
Гости, поглощенные беседой, не обращали на них внимания.
Леонора, движимая инстинктом самосохранения, отняла руку и повернулась к Тристану лицом. Глаза их встретились. Лорд Трентем улыбнулся, показав ряд белых хищных зубов, и внимательно оглядел ее: уложенные локонами волосы, нежную шею, точеные плечи, поднимавшиеся из открытого вечернего платья. Чувствуя его взгляд, девушка покраснела. Может, он решит, что это жар камина так разрумянил щеки… Но вот взгляд его ореховых глаз встретился с ее — и Леонора почувствовала, что ей не хватает воздуха. Что-то было такое в его глазах — что-то, чему она так и не успела придумать определение. Тяжелые веки чуть опустились, густые ресницы погасили горящий взор — а она так и не сообразила, что же привело ее в полуобморочное состояние.
— Давно ли вы исполняете роль хозяйки дома? — Голос звучал совершенно обыденно, Стандартный вопрос учтивой светской беседы.
Судорожно вздохнув, Леонора ответила. Но довольно быстро перевела разговор на имение в Кенте, где они жили раньше. Простые радости сельского бытия казались ей самой безопасной темой для разговора. Трентем что-то рассказывал о своем поместье в Суррее, но взгляд, хоть и не столь обжигающий, все же не давал ей покоя. Он словно говорил, что эта беседа — лишь игра на публику, а важно что-то совсем другое. Он играл с ней как кошка… кот — с мышкой.
Леонора держалась прямо и старательно сохраняла вид ледяного безразличия. И все же едва сдержала вздох облегчения, тсогда Кастор, появившись на пороге, объявил, что кушать подано. Тут девушка сообразила, что рано успокоилась: она в обществе единственная дама, и именно Трентем поведет ее в столовую. Стараясь не встречаться с ним взглядом, девушка решительно положила ручку на его безупречный рукав и прошествовала к столу.
Леонора села в торце стола, а Трентем — по правую руку от нее. Пока остальные гости рассаживались, он поймал ее взгляд и, изогнув бровь, произнес вполголоса:
— Я поражен.
— Правда? — Она окинула стол взглядом заботливой хозяйки, хоть и поняла, что его слова не имеют отношения к сервировке.
Он склонился чуть ближе и почти шептал:
— Я был уверен, что вы не продержитесь так долго.
— Что?
— Думал, вы сразу же постараетесь продолжить разговор о нашем расследовании.
Леонора смотрела на лорда в замешательстве. Выражение лица — невинное, слова — учтивы. Но каждая фраза звучала намеренно двусмысленно, и она растерялась, не зная, как ответить. Потом пробормотала:
— Я старалась сдерживаться. Пока.
Кастор поставил перед ней суп, и Леонора развернула салфетку. Потом дворецкий обслужил Тристана. Когда он отошел к следующему гостю, несносный лорд заглянул ей в глаза — да, не посмотрел, а именно заглянул внутрь — и негромко произнес:
— Это было очень мудрое решение. — Губы его улыбались.
— Дорогая мисс Карлинг, я давно хотел вас спросить…
Хорас, сидевший по левую руку от хозяйки, требовал внимания. Тристан обратился с каким-то вопросом к Джереми, и разговор потек своим чередом. Но, как всегда бывало на подобных сборищах, очень быстро все опять сосредоточились на любимой теме: древних языках и рукописях. К удивлению Леоноры, Трентем принимал живое участие в беседе. Потом, прислушиваясь, она сообразила, что он пытается обнаружить намеки на какое-нибудь великое открытие или тайну, и навострила уши.
В свою очередь, девушка задала несколько вопросов, касающихся древней Персии — это направление казалось ей наиболее перспективным в смысле открытий. Ученые охотно рассказывали, спорили и обсуждали, но ничего ценного Леонора и Трентем уловить в их откровениях не смогли.
Обед подошел к концу. Сэр Хамфри, как всегда, предложил мужчинам перейти в библиотеку — к портвейну и дальнейшей содержательной дискуссии. Леоноре хотелось поговорить, и она многозначительно взглянула на Тристана, который как раз получил приглашение присоединиться к достойному обществу. Тот улыбнулся и, учтиво поблагодарив сэра Хамфри, сказал:
— Надеюсь, вы извините мою смелость, сэр, но я просил бы вас позволить мне осмотреть ваш зимний сад. Видите ли, я подумываю пристроить к своему дому что-то в этом роде и теперь ищу удачный образец.
— Зимний сад? — переспросил пожилой джентльмен. — О! Это владение Леоноры. Уверен, она с радостью покажет все, что может вас заинтересовать.
— Да, я буду рада… — Но Трентем уже взял девушку под руку, и она вдруг умолкла. Он же продолжал, обращаясь к сэру Хамфри:
— Хотел бы поблагодарить вас за сегодняшний вечер, сэр. Мне скоро придется покинуть вас, так что примите мою искреннюю благодарность и позвольте заранее попрощаться.
— Ну что вы, мы всегда вам рады!
Последовали рукопожатия, затем быстрое прощание с Джереми и остальными учеными мужами.
И вот теперь он смотрит только на нее и, улыбаясь словно волк овечке, ведет к двери.
Глава 6
Трентем задумчиво разглядывал массивные ворота, запертые на замок.
— Ключа у вас, конечно, нет?
Подарив ему насмешливый взгляд, Леонора извлекла из кармашка ключ. Он прошел вперед, вставил его в замок и повернул. Потом потянул створку. Раздался громкий протестующий скрип. Осмотрев аллею за домом, Тристан нашел еще два отпечатка: в том месте, где человек спрыгнул со стены. Обочина дорожки была покрыта сырой грязью, и это позволило следам сохраниться. Но как только человек вышел на мощеную дорогу, следы его затерялись.
Свистнув Генриетту, они вернулись в сад. Тристан закрыл и запер ворота. Настроение его испортилось. Он сам долгое время наблюдал за девушкой из окна библиотеки и знал, что она всегда находится в саду в одиночестве. Очевидно, незнакомец тоже знал об этом, раз не побоялся явиться перед ней. И это тревожило Тристана. Он вспомнил, что после первого разговора ему показалось, что Леонора утаила какую-то часть информации.
Молодой человек быстро оглянулся. Они все еще стояли у ворот, которые находились в боковой части стены, а потому не просматривались из дома. Фруктовые деревья, посаженные вдоль забора, обеспечивали прекрасную защиту от посторонних глаз.
Чуть придвинувшись к девушке, лорд улыбнулся и, когда она растерянно захлопала глазами, вкрадчиво спросил:
— Прошу вас. Припомните те, первые, попытки проникнуть в дом. Взломщик видел вас тогда?
— Нет. Первый раз на месте оказались только слуги. А во второй, когда тревогу подняла Генриетта, мы вообще никого не застали — он успел сбежать.
Девушка не отступила. Так и стояла рядом, подняв лицо и глядя на него своими ярко-голубыми глазами. Мужчина почувствовал, как что-то вспыхнуло внутри. Даже не чувство — предчувствие желания. И он не стал подавлять его. Наоборот, позволил мыслям отразиться на лице, и зрачки девушки расширились, внимая молчаливому посланию. Леонора откашлялась.
— Э-э, мы собирались обсудить дальнейшие действия, — торопливо выпалила она.
— Я решил, что мы должны импровизировать, — прошептал он.
— Импровизировать? — пробормотала Леонора, глядя, как приближается его лицо, и не будучи в силах двинуться с места.
— Да, — теперь он шептал у самых ее губ, — вот так, — и его горячий рот накрыл ее губы.
Тристан был опытен и, хоть девушка не отступила, почувствовал в ней напряжение и готовность к бегству. Он не спешил обнимать ее — просто очень нежно ласкал упрямые губы. И видел, как ее личико изменило выражение, почувствовал, что губы, согревшись и отвечая на его желание, разомкнулась. И тогда поцелуй стал глубже. Она подалась к нему — инстинктивно, без единой мысли. Он обнял девушку, их языки сплелись, тела соприкоснулись, и Тристан краем сознания понял, что ловушка, в которую он завлекал Леонору, захлопнулась и для него.
Поцелуй — это так просто. Но иногда в чем-то малом можно увидеть целую вселенную. Так и Леонора с помощью поцелуев — этих маленьких жемчужин на тропинке любви — открывала для себя целый мир. Мир его рук — таких надежных и ласковых; тепла, которое она чувствовала всем телом. Руки девушки легли на плечи мужчины, и она почувствовала его напряжение и поняла, что он тоже захвачен происходящим. И не важно, что этот мир для нее внове, а он опытный пловец по морю чувственности. Самое главное, что теперь их качает на одной волне. Рука мужчины скользнула по ее выгнувшейся спине, прижала крепче, а губы вдруг стали жадными и требовательными. Сознание, что он жаждет, ждет ответа, вызвало у Леоноры бурю восторга, и она доверчиво раскрывалась навстречу, упиваясь дразнящими прикосновениями и чувствуя себя такой свободной, уверенной я восхитительно живой.
Мысли улетучились из головы, остались лишь ощущения — и их было более чем достаточно. Это было захватывающе, и, почувствовав, как мужчина отстраняется, она испытала вдруг огромное удивление. Обнимая девушку за талию, Тристан задумчиво смотрел на нее. Она, растерянно моргая, успела все же заметить досаду в его глазах. И догадалась, что ему совсем не хотелось останавливаться. Но пришлось. И на секунду ей показалось, что нужно сделать самую естественную вещь на свете — положить ладонь ему на затылок, притянуть к себе и вновь прижаться к его восхитительным, горячим, необыкновенным губам. Но Тристан сказал:
— Мне нужно идти.
Эта короткая, фраза мгновенно вернула Леонору в реальный мир. И она тут же спросила:
— Так что мы должны предпринять теперь?
Тристан, онемев, смотрел на девушку. Почему-то Леоноре показалось, что ее простой вопрос вызвал некое недовольство у собеседника. Она молча ждала.
Через некоторое время он взял ее под руку, повел к дому. И ответил:
— Сегодня утром я нанес визит Столмору.
— И каков же результата?
— Он был так добр, что сообщил мне имя человека, пытавшегося купить ваш дом. Некий Монтгомери Маунтфорд. Вы его знаете?
За несколько секунд Леонора перебрала едва ли не всех людей, с которыми ей пришлось встретиться в этой жизни.
— Нет, — сказала она. — Я не знаю такого человека. И, думаю, он не может быть коллегой по исследованиям дяди или Джереми. Я помогаю им вести корреспонденцию, и это имя ни разу не попадалось.
Тристан шел молча. Через некоторое, время Леонора бросила на него быстрый взгляд и спросила:
— А адрес этого джентльмена вы узнали?
— Да. Само собой, я навещу его и постараюсь что-нибудь выяснить.
Они как раз подошли к арке. Девушка остановилась и решительно спросила:
— И где живет этот человек?
— В Блумсбери. — Он ответил не колеблясь, но у Леоноры вновь создалось впечатление, что разговор ему неприятен.
— О! — несколько ошарашенно воскликнула девушка. — Именно там мы жили раньше.
— До того как переехали в этот дом?
— О да! Я ведь рассказывала вам: мы переехали два года назад, когда дядя Хамфри получил наследство. А так мы жили в Блумсбери четыре года. На Кеппел-стрит. — Она схватила лорда за рукав и продолжала оживленно: — Возможно, это как-то связано с тем периодом нашей жизни. Тут должна быть какая-то связь!
— Bee может быть.
— Идемте! — Леонора быстро направилась к дому. — До ленча еще много времени. Я пойду с вами.
— В этом нет никакой необходимости. — Тристан, мысленно проклиная шустрых девиц, поспешил следом.
— А я уверена, что такая необходимость есть! — нетерпеливо отозвалась девушка. — Ну скажите, как вы сможете понять — связан ли этот человек с нами, с нашим прошлым?
Тристан поднимался по ступеням, чувствуя глубокое разочарование. Его поцелуй был задуман как отвлекающий маневр — дабы девица отвлеклась от чертова взломщика и он мог бы заняться делом в одиночку. И вот пожалуйста — он, который всегда выступал в качестве вожака, идет следом за леди: видит только прямые плечи и слышит цокот каблучков.
— Мисс Карлинг! — позвал он.
— Да? — Она задержалась у дверей, ведущих в гостиную: очень прямая спина, гордо вскинутый подбородок и подозрение в глазах.
Тристан вздохнул. Удержать ее не удастся. Придется замаскировать свое недовольство и вспомнить кое-что из тактики. Если уступить противнику в малом, то эта потеря может позднее обернуться значительным преимуществом. Так учит нас опыт выдающихся полководцев. Делая вид, что он придумал замечательный тактический маневр, Тристан махнул рукой, приглашая Леонору пройти вперед. Девушка просияла и вошла в дом. Сжав губы, он следовал за, ней. В конце концов, они поедут всего лишь в Блумсбери.
Оказавшись в этом самом Блумсбери, Тристан решил, что присутствие Леоноры оказалось весьма полезным. В районе, где жили в основном представители среднего класса, вдвоем они привлекали мало внимания. Если бы он пришел один — молодой, хорошо одетый джентльмен, — интерес окружающих был бы гораздо больше.
Нужный им дом на Тэвитон-стрит оказался узким и высоким. Квартиры здесь сдавались внаем. Хозяйка открыла дверь и холодно уставилась на гостей. Настоящая ворона — длинноносая, сухая, одетая с ног до головы в черное. Стоило Тристану упомянуть Маунтфорда, как губы старухи вытянулись в нитку:
— Он съехал с квартиры на прошлой неделе.
— Может быть, он оставил новый адрес? — Молодой человек излучал обаяние, но старая ворона оставалась холодно-сдержанной.
— Ничего он не оставил. Сунул мне деньги, когда шел к дверям… Думаю, не окажись я на месте — не видать бы мне этих шиллингов.
Леонора сделала шаг вперед и горячо заговорила:
— Понимаете, мы ищем кого-нибудь, кто мог бы пролить свет на одно событие… И мы даже не уверены, что этот мистер Маунтфорд — тот, кто нам нужен. Скажите, он высокого роста?
Несколько секунд домохозяйка рассматривала ее, потом несколько оттаяла и ответила уже более любезно:
— Довольно высокого. — Быстрый взгляд в сторону Тристана. — Не так высок, как ваш муж, но все же…
— И телосложения скорее изящного, чем плотного, — торопливо продолжала Леонора, надеясь, что никто не обратил внимания на румянец, окрасивший ее нежную кожу.
Хозяйка кивнула и продолжила уже сама:
— Черные волосы, и очень бледный. Больной, должно быть. Глаза карие, но холодней голубых. Выглядит юнцом, но, думаю, ему никак не меньше двадцати пяти. И много о себе воображает, хочу заметить. Скрытный к тому же…
— Похоже, это как раз тот человек, которого мы ищем. — Леонора полуобернулась с своему спутнику.
Тристан кивнул и, в свою очередь, задал вопрос:
— К нему кто-нибудь приходил?
— Нет, и это странно. Обычно молодые господа сами ходят в гости и к себе приводят целыми компаниями.
Леонора улыбнулась. Тристан, потянув ее к себе, приподнял шляпу:
— Спасибо вам, сударыня.
— Надеюсь, от этого будет толк.
Старуха закрыла было дверь, но тут же распахнула ее вновь.
— Подождите-ка, — окликнула она молодых людей, которые уже сделали пару шагов по улице. — Я кое-что вспомнила. К нему приходил как-то человек. Да только в дом он не вошел. Стоял на тротуаре — вот где вы сейчас — и ждал, пока мистер Маунтфорд присоединится к нему.
— О! — Тристан оживился. — И как же выглядел этот посетитель? Не назвал ли он своего имени?
— Нет, имени не называл. Но, может, это и не надо было. Джентльмен-то был иностранец. А мистер Маунтфорд, похоже, знал его.
— Иностранец?
— Ну да. И акцент такой, знаете, словно он ворчит все время.
— А как он выглядел?
— Ну такой — весь из себя. И очень аккуратный; помню, это меня поразило — насколько он был весь начищен да наглажен.
— А как он держался?
Домохозяйка оживилась:
— Это-то я запомнила. Стоял так, словно палку проглотил. Я еще подумала — не переломится ли, ежели вздумает поклониться.
— Благодарю вас. — Трентем был само очарование. — Вы нам очень помогли.
Домохозяйка вдруг покраснела и сделала неловкий реверанс.
— Спасибо, сэр. — Перевела взгляд на Леонору и добавила: — Удачи вам, мадам.
Леонора склонила головку в изящном поклоне. Позволила Тристану взять себя под руку и увлечь прочь. В голову ей пришла шальная мысль: в чем именно ей желали удачи? В поисках загадочного Маунтфорда или в удержании рядом того, кого старуха приняла за ее мужа?
Надо же, как неприветливая поначалу женщина расцвела от его улыбки. Должно быть, он гипнотизер. Краем глаза взглянув на Трентема, она торопливо выкинула из головы эти мысли. Она подумает о нем позже. Когда его не будет рядом. О его улыбке и о том, что случилось сегодня в саду. Позже.
— Что вы узнали о визитере Маунтфорда? — с любопытством спросила девушка.
— То же, что и вы.
Глаза Леоноры сердито прищурились. Ну нет, так легко он не отделается.
— У вас определенно появилась какая-то догадка по поводу его национальности. Вы не хотите поделиться со мной?
Ишь какая наблюдательная. Но вреда особого не будет, даже если она узнает.
— Он немец, австриец или пруссак. Это очевидно, если принять во внимание акцент, как его описала домохозяйка, и его манеру держаться.
Тристан подозвал извозчика, помог даме сесть в экипаж, и они поехали в Белгрейвию. После непродолжительного молчания Леонора спросила:
— Вы думаете, что за попытками ограблений стоит этот иностранец? Но что может заинтересовать немца, австрийца или выходца из Пруссии в доме номер четырнадцать по Монтроуз-плейс?
— Это я и сам хотел бы знать.
Леонора внимательно взглянула на лорда. Тристан промолчал. К его удивлению, она не стала продолжать расспросы и всю дорогу о чем-то думала.
Экипаж остановился. Трентем помог девушке выйти, расплатился с извозчиком и распахнул створку ворот. Леонора помедлила, потом смущенно потупила взгляд и торопливо сказала:
— У нас сегодня небольшой дружеский прием, — соберутся коллеги дяди Хамфри и Джереми. Может быть, вы неоткажетесь присоединиться? Я… я подумала, что таким образом вы могли бы составить представление о секретах, которые встречаются в расследованиях специалистов по древним языкам.
Спрятав циничную улыбку, он ответил:
— Это хорошая идея.
Так вы свободны сегодня?
Тристан взял ее ладонь, поднес к губам и ответил:
— Я приду с удовольствием. В восемь?
Их глаза на секунду встретились.
— Жду вас в восемь, — прошептала Леонора.
Он смотрел ей вслед. Вот она взбежала по ступеням, открыла дверь. Все. И только тогда Тристан позволил себе улыбнуться. Все ее хитрости видны насквозь: девица собирается допросить его с пристрастием по поводу этого новоявленного иностранца.
В следующий миг он вернулся к мыслям о делах, и улыбка погасла. Немец, австриец или пруссак. Это интересно и наводит на определенные размышления. Но выводы сделать невозможно — слишком мало информации. И вообще, может, этот знакомый Маунтфорда и не имеет отношения к их расследованию. Так, чистое совпадение. Но опыт подсказывал, что подобных совпадений не бывает.
До вечера Леонора пребывала в состоянии лихорадочного возбуждения. Она отдала все необходимые распоряжения по поводу обеда, уведомила — нарочито небрежным тоном — дядю и Джереми, что у них будет еще один гость, и спряталась в зимнем саду. У нее была масса дел: вспомнить все то новое, что узнала сегодня. Успокоиться и выработать план действий на будущее.
Леонора действительно узнала сегодня много нового. Например, что Трентему нравится целовать ее. А ей нравится целовать Трентема. И «нравится» — не то слово, которое отражает ее ощущения. Как-то прежде поцелуй не казался ей столь всепоглощающим и необыкновенным действием. Откинувшись на подушки, она вспоминала пережитое удовольствие, и в сознании крепла мысль, что за Трентемом можно идти, куда он поведет… в разумных пределах, конечно, но если все дальнейшее будет столь же чудесно… Тут припомнилось одно «но»: лорд Трентем остановился и первым прервал поцелуй.
Леонора задумчиво созерцала изящную белую орхидею. Цветок слегка покачивался на сквозняке, трепетали нежные белые лепестки — само совершенство. Но девушка оставалась безучастной к его красоте. Она вспоминала… И с уверенностью сказала себе: он остановился не по тому, что хотел остановиться. Это было волевое решение, а тело его жаждало большего — это она поняла, несмотря на неопытность. Он отстранился намеренно. Но почему? Чего он добился? Леонора почувствовала себя покинутой. Осознала, что желала бы большего. Трентем разбудил ее чувственность, его губы пробудили желание где-то в глубине ее естества… и тут он оставил ее. Намеренно.
Может быть, причина в его высоких нравственных принципах? Она леди, а он — джентльмен и теоретически не может идти дальше, не получив некоего разрешающего знака. В этом ли дело? Леонора тихонько фыркнула и не без цинизма подумала, что такое могло прийти в голову только полной дурочке. Высокие моральные принципы? Ха! Нет, все было не так. Он прервал поцелуй, когда убедился, что достаточно возбудил ее любопытство, что разбуженная им чувственность не даст ей покоя.
И она будет желать большего. В другой раз, когда он решит сделать следующий шаг, она будет не просто согласна, она будет ждать с нетерпением.
Соблазнение — вот что это такое. Это слово скользнуло в ее мозг, принеся с собой ощущение восхитительной запретности.
Неужели он хочет ее соблазнить? Леонора знала, что хороша собой: мужчины всегда посматривали на нее с интересом. Но она никогда не принимала участия в этих играх, не кокетничала. Как-то все это казалось плоско и неинтересно. Возможно, потому, что не было человека, с которым хотелось бы сыграть в эту игру?
Теперь, к отчаянию тетушки Миддред, она не замужем — ведь ей уже двадцать шесть.
И вот явился Трентем, разбудил ее чувства, растопил лед. Она живет, как никогда раньше, и жаждет — не очень понятно чего.
Леонора медленно и глубоко вдохнула и выдохнула. Не надо спешить. Она не обязана принимать какое-то решение прямо сейчас. О нет. Она подождет и посмотрит. Ведь следует продвигаться вперед маленькими шагами, чтобы всегда успеть остановиться. Если захотеть. Не стоит отталкивать его. Но нельзя показать, как она… ждет. Какое любопытство снедает душу.
Как странно, она уже смирилась, что радости личной жизни не для нее. Так сложилась жизнь, и она приняла свою судьбу — остаться незамужней, не познавшей страсти. И вот теперь… Возможно, судьба посылает ей утешение?
Леонора смотрела, как лорд Трентем идет к ней от дверей гостиной, и спрашивала себя — если это утешение, то каков же бывает приз? Смокинг, сшитый у лучшего портного, обтягивал широкие плечи, серый шелк жилета переливался, галстук сколот бриллиантовой булавкой, и она рассыпает тысячи холодных искр. Леонора, которая поспорила сама с собой, взглянула на галстук с интересом и едва сдержала вздох облегчения — конечно, самый простой узел, никакого фанфаронства. Гладко причесанные волосы блестели. Короче, перед ней стояло воплощение джентльмена, принадлежащего к высшему обществу.
И чуждого ему совершенно. Теперь она это знала почти наверняка.
Леонора подала гостю руку и присела в реверансе. Он поклонился и взглянул ей в глаза, насмешливо заломив бровь. С вызовом.
Девушка улыбнулась в ответ, уверенная в собственной неотразимости. Абрикосового цвета шелковое платье шло ей необычайно.
— Позвольте познакомить вас с гостями, милорд.
Он склонил голову и как бы невзначай положил ее руку себе на локоть. И так же невзначай прикрыл ее своей ладонью. Девушка сделала вид, что не заметила столь явного проявления собственнических инстинктов, и повела Тристана к сэру Хамфри, который беседовал с мистером Моркотом и мистером Каннингемом. Ученые мужи прервали свою дискуссию, дабы приветствовать новоприбывшего. Затем хозяйка подвела Трентема ко второй группе, состоявшей из Джереми, мистера Филмора и Хораса Райта.
Хорас был самым общительным, и Леонора надеялась, что он сможет развлечь гостя, пока она будет помалкивать и загадочно улыбаться. Но у Трентема были другие планы. Со своей обычной решимостью он свел светскую беседу на нет, и они с Леонорой вернулись на исходную позицию — к очагу.
Гости, поглощенные беседой, не обращали на них внимания.
Леонора, движимая инстинктом самосохранения, отняла руку и повернулась к Тристану лицом. Глаза их встретились. Лорд Трентем улыбнулся, показав ряд белых хищных зубов, и внимательно оглядел ее: уложенные локонами волосы, нежную шею, точеные плечи, поднимавшиеся из открытого вечернего платья. Чувствуя его взгляд, девушка покраснела. Может, он решит, что это жар камина так разрумянил щеки… Но вот взгляд его ореховых глаз встретился с ее — и Леонора почувствовала, что ей не хватает воздуха. Что-то было такое в его глазах — что-то, чему она так и не успела придумать определение. Тяжелые веки чуть опустились, густые ресницы погасили горящий взор — а она так и не сообразила, что же привело ее в полуобморочное состояние.
— Давно ли вы исполняете роль хозяйки дома? — Голос звучал совершенно обыденно, Стандартный вопрос учтивой светской беседы.
Судорожно вздохнув, Леонора ответила. Но довольно быстро перевела разговор на имение в Кенте, где они жили раньше. Простые радости сельского бытия казались ей самой безопасной темой для разговора. Трентем что-то рассказывал о своем поместье в Суррее, но взгляд, хоть и не столь обжигающий, все же не давал ей покоя. Он словно говорил, что эта беседа — лишь игра на публику, а важно что-то совсем другое. Он играл с ней как кошка… кот — с мышкой.
Леонора держалась прямо и старательно сохраняла вид ледяного безразличия. И все же едва сдержала вздох облегчения, тсогда Кастор, появившись на пороге, объявил, что кушать подано. Тут девушка сообразила, что рано успокоилась: она в обществе единственная дама, и именно Трентем поведет ее в столовую. Стараясь не встречаться с ним взглядом, девушка решительно положила ручку на его безупречный рукав и прошествовала к столу.
Леонора села в торце стола, а Трентем — по правую руку от нее. Пока остальные гости рассаживались, он поймал ее взгляд и, изогнув бровь, произнес вполголоса:
— Я поражен.
— Правда? — Она окинула стол взглядом заботливой хозяйки, хоть и поняла, что его слова не имеют отношения к сервировке.
Он склонился чуть ближе и почти шептал:
— Я был уверен, что вы не продержитесь так долго.
— Что?
— Думал, вы сразу же постараетесь продолжить разговор о нашем расследовании.
Леонора смотрела на лорда в замешательстве. Выражение лица — невинное, слова — учтивы. Но каждая фраза звучала намеренно двусмысленно, и она растерялась, не зная, как ответить. Потом пробормотала:
— Я старалась сдерживаться. Пока.
Кастор поставил перед ней суп, и Леонора развернула салфетку. Потом дворецкий обслужил Тристана. Когда он отошел к следующему гостю, несносный лорд заглянул ей в глаза — да, не посмотрел, а именно заглянул внутрь — и негромко произнес:
— Это было очень мудрое решение. — Губы его улыбались.
— Дорогая мисс Карлинг, я давно хотел вас спросить…
Хорас, сидевший по левую руку от хозяйки, требовал внимания. Тристан обратился с каким-то вопросом к Джереми, и разговор потек своим чередом. Но, как всегда бывало на подобных сборищах, очень быстро все опять сосредоточились на любимой теме: древних языках и рукописях. К удивлению Леоноры, Трентем принимал живое участие в беседе. Потом, прислушиваясь, она сообразила, что он пытается обнаружить намеки на какое-нибудь великое открытие или тайну, и навострила уши.
В свою очередь, девушка задала несколько вопросов, касающихся древней Персии — это направление казалось ей наиболее перспективным в смысле открытий. Ученые охотно рассказывали, спорили и обсуждали, но ничего ценного Леонора и Трентем уловить в их откровениях не смогли.
Обед подошел к концу. Сэр Хамфри, как всегда, предложил мужчинам перейти в библиотеку — к портвейну и дальнейшей содержательной дискуссии. Леоноре хотелось поговорить, и она многозначительно взглянула на Тристана, который как раз получил приглашение присоединиться к достойному обществу. Тот улыбнулся и, учтиво поблагодарив сэра Хамфри, сказал:
— Надеюсь, вы извините мою смелость, сэр, но я просил бы вас позволить мне осмотреть ваш зимний сад. Видите ли, я подумываю пристроить к своему дому что-то в этом роде и теперь ищу удачный образец.
— Зимний сад? — переспросил пожилой джентльмен. — О! Это владение Леоноры. Уверен, она с радостью покажет все, что может вас заинтересовать.
— Да, я буду рада… — Но Трентем уже взял девушку под руку, и она вдруг умолкла. Он же продолжал, обращаясь к сэру Хамфри:
— Хотел бы поблагодарить вас за сегодняшний вечер, сэр. Мне скоро придется покинуть вас, так что примите мою искреннюю благодарность и позвольте заранее попрощаться.
— Ну что вы, мы всегда вам рады!
Последовали рукопожатия, затем быстрое прощание с Джереми и остальными учеными мужами.
И вот теперь он смотрит только на нее и, улыбаясь словно волк овечке, ведет к двери.
Глава 6
Зимний сад всегда принадлежал ей одной. Конечно, здесь бывал садовник, но больше никто. Это был храм, убежище, место, где ее ждали мир и покой. И вот теперь, как только стеклянные стены сомкнулись вокруг них двоих, Леонора ощутила опасность. Она медленно шла вперед. Каблучки звонко стучали по плиткам пола. Шелестели шелковые юбки. И все же она прекрасно слышала звук его шагов — следом, он идет следом. Так в молчании они добрались до самой дальней точки сада — застекленного эркера. Двигаться дальше было некуда. Леонора чувствовала, что сердце бьется все быстрее и быстрее. Вот пульс уже отдает в висках, в кончиках пальцев. Вздохнув, она буднично сказала:
Зимой сюда подается теплый воздух. Трубы протяну ты из кухни. — Пальчиком девушка коснулась стекла. — Это двойные окна, чтобы удержать тепло внутри.
За окном было темным-темно, а в саду горели две лампы. Не слишком ярко, но можно было разобрать, где какое растение. Она увидела отражение Трентема в стекле. Он приближался медленно и теперь почему-то совершенно бесшумно. Лицо его оставалось в тени, пока он не подошел вплотную. Тогда они встретились взглядами — там, в стекле, за которым царила ночь.
Он обнял ее за талию, и Леонора быстро спросила:
— Вас и в самом деле интересуют зимние сады?
— Меня очень интересует этот конкретный зимний сад.
Зимой сюда подается теплый воздух. Трубы протяну ты из кухни. — Пальчиком девушка коснулась стекла. — Это двойные окна, чтобы удержать тепло внутри.
За окном было темным-темно, а в саду горели две лампы. Не слишком ярко, но можно было разобрать, где какое растение. Она увидела отражение Трентема в стекле. Он приближался медленно и теперь почему-то совершенно бесшумно. Лицо его оставалось в тени, пока он не подошел вплотную. Тогда они встретились взглядами — там, в стекле, за которым царила ночь.
Он обнял ее за талию, и Леонора быстро спросила:
— Вас и в самом деле интересуют зимние сады?
— Меня очень интересует этот конкретный зимний сад.