Оставив на столе деньги за выпивку, он едва не волоком вытащил Анджело из бара, перевел через дорогу, завел в дом и втолкнул в кабину лифта, когда двери открылись Анджело тяжело привалился к стене, от выпитого спиртного у него кружилась голова и путались мысли. Вдруг он что-то вспомнил, поднял голову и сфокусировал взгляд на лице брата.
– Послушай, почему ты сразу не объяснил, что ты гей? Какого черта было морочить мне голову этой выдумкой насчет любовницы?
– Но вы же с дедом хотели женить меня на Клаудии.
– Черт подери, если бы мы знали, что ты гей, мы бы не пытались тебя женить! – Анджело взъерошил свои и без того растрепанные волосы, замотал головой и снова посмотрел в глаза Рафаэлю, но уже с другим выражением. – Скажи, братец, этот парень с которым ты живешь…насколько я понимаю, ты его любишь? Когда ты это понял, тебе было больно?
– Сначала – да, – признался Рафаэль. Он впервые посмотрел на старшего брата с сочувствием. – Но потом это прошло, теперь мы друг для друга – все.
Анджело поморщился как от боли.
– Не пойму я тебя, братишка. – Анджело недоуменно покачал головой. – Ты сунул меня под холодный душ и накачал кофе, чтобы я протрезвел, и все это – чтобы сводить меня в театр? Ты что же решил заняться моим просвещением?
– «Феретти инкорпорейтед» выступила спонсором этой постановки, так что, если ты не пришел на премьеру, покажись хотя бы на втором представлении, – невозмутимо пояснил Рафаэль.
Анджело удивился еще больше.
– Впервые об этом слышу! Я не принимал такого решения.
– Ну так я принял. Мы должны поддерживать молодые таланты, это полезно для репутации фирмы.
Рафаэлю не удалось убедить брата в своей правоте. Анджело упрямо возразил:
– Вот как? Сомневаюсь. – Рафаэль загадочно улыбнулся. – между прочим, в труппе есть настоящие таланты.
Не обращая внимания на недовольную мину на лице старшего брата, Рафаэль провел Анджело на отведенные для них места в первом ряду. Они сели, не прошло и минуты, как в зале погас свет и спектакль начался.
Через пять минут после начала спектакля Анджело уже сожалел о своих словах. Актеры и впрямь играли прекрасно. А когда на сцену вышла главная героиня, Анджело вздрогнул и наклонившись к брату, прошептал:
– У меня галлюцинации?
– Нет, – тоже шепотом ответил Рафаэль, – в главной роли действительно Эбби. Она окончила школу актерского мастерства при Нью-Йоркском университете, у нее диплом актрисы со специализацией в классике.
Анджело тихо чертыхнулся. А он-то считал ее пустышкой, все дарование которой заключалось в смазливом личике и в аппетитной фигурке! Зритель, сидевший за ними, наклонился вперед и недовольно зашикал. Рафаэль притих, да ему и нечего было добавить к тому, что он уже сказал. Анджело же в очередной раз почувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение.
От Эбби потребовалось все ее профессиональное мастерство, чтобы продолжать игру, когда она заметила сидящего в первом ряду Анджело Феретти. Ей достаточно было сделать несколько шагов, подойти к краю сцены, и она могла бы дотронуться до него. Или послать его к черту в присутствии сотен зрителей. Ничего подобного она, конечно, не сделала, но этот спектакль ей дался куда труднее, чем вчерашняя премьера. В трагическом финале пьесы, когда ее героиня умирала от чахотки, Эбби сама чувствовала себя почти умирающей. Зрители и не догадывались, почему ее игра выглядит так убедительно.
К невероятной усталости Эбби примешивалась тревога: она не знала, зачем Анджело пришел, вернее, зачем Рафаэль его привел. Он не предупреждал ее, что приведет брата, да и сам мог бы не приходить на второй спектакль. Но Эбби была благодарна ему за моральную поддержку. После ужасной сцены, разыгравшейся в квартире Рафаэля, он и Дэймон окружили Эбби поистине братской заботой. Оба считали, что в случившемся есть доля и их вины.
– Нам давно нужно было сказать правду, – говорил Дэймон.
– Мы не имели права втягивать тебя в свои проблемы, – вторил ему Рафаэль.
Но ни один из них не упоминал имени Анджело. И вот он здесь, в нескольких метрах от нее. Впрочем, этого следовало ожидать, подумала Эбби. После того, что она ему рассказала сегодня утром, он не мог не явиться к ней с новыми вопросами и, вероятно с новыми обвинениями. Она уже сожалела, что рассказала Анджело правду о его брате. Никто не знает, как это отразится на судьбе Рафаэля. Мало вероятно, что Анджело Феретти, мужчина на все сто процентов, если не на сто пятьдесят, спокойно отнесется к тому, что его родной брат – гомосексуалист. Если вспомнить, как он отреагировал на ее предполагаемую склонность к извращениям… Эбби зябко поежилась. Но у нее был принцип – не откладывать в долгий ящик неприятные дела.
Сняв грим и переодевшись в джинсы и в свитер, Эбби вышла из гримерной и пошла к служебному входу. Как она и предполагала, на улице ее ждал Анджело. Увидев Эбби, он пошел ей навстречу. Стоило Эбби только на него взглянуть, как у нее ослабели колени, а сердце забилось чаще, хотя она отдала бы миллион, лишь бы не испытывать ничего подобного. Но Анджело выглядел так, что дух захватывало, и у Эбби действительно дух захватило при виде знакомых черт и темных глаз. Лицо Анджело было непроницаемым. Он был в темно-синем костюме и в белоснежной рубашке, на запястье тускло поблескивали золотые часы. Эбби вдруг захотелось броситься к нему, обнять и никогда не отпускать, желание это было таким острым, что она задрожала.
– Эбби, почему ты мне не сказала? – подойдя, без предисловий спросил Анджело. – Видит Бог, у тебя было достаточно возможностей открыть мне правду.
– Что именно ты имеешь в виду? Какую правду?
Будучи актрисой, Эбби сумела не показать, что только сила воли удерживает ее на ногах. Ее и Анджело разделяло не больше шага, но как же он был далек.
Анджело помрачнел.
– Что ты играешь роль, конечно!
– Пойми, Анджело, у меня не было выбора, я выручала Рафаэля.
– И ради этого ты заставило меня пройти через ад? – взревел Анджело. Его лицо как-то осунулось, резче обозначились скулы, но Эбби это не разжалобило. – Ты заставляла меня считать тебя любовницей Рафаэля и еще черт знает кем похуже! Внушала мне мысль, что ты из тех женщин, которые…
Эбби не дала ему договорить.
– На всякий случай хочу внести ясность, мистер Феретти, я не пыталась зачать от вас ребенка, чтобы запустить руку в богатства Феретти! Я повела себя глупо, беспечно, безответственно – да, но, когда мы занимались сексом, у меня и мысли не было о каких бы то ни было деньгах. И еще одно, Анджело. Я бы не согласилась стать матерью твоего ребенка, даже если бы ты умолял меня об этом, ползая на коленях. Стать твоей женой – да меня такая участь просто в ужас приводит! Даже если в обмен я получу горы денег и уйму привилегий!
Эбби замолчала, переводя дух. Анджело хотел что-то возразить, но она слова не дала ему вставить.
– Теперь, когда мы расставили все точки над «i», чтобы у тебя не осталось никакой неясности, объясняю, что я остановилась с тобой поговорить по одной-единственной причине. Я хочу, нет, я требую, чтобы ты оставил Рафаэля и Дэймона в покое. Им и без тебя несладко приходится, не вздумай даже пытаться откупиться от Дэймона, как ты хотел откупиться от меня.
Анджело, и без того мрачный, помрачнел еще сильнее.
– У меня этого и в мыслях не было!
– Вот как? Интересно почему? – язвительно поинтересовалась Эбби. – Что меняется от того, что Дэймон мужчина? Ах да, как же я сразу не догадалась, ведь ты не можешь переманить его в свою постель!
Анджело резанул ребром ладони воздух.
– Довольно, Абигайль! Я здесь не для того, чтобы говорить о Рафаэле или о его любовнике. Я хотел поговорить о нас с тобой.
У Эбби задрожали губы…
– Никаких «нас» больше не существует, да и не было никогда, если разобраться.
– Неправда, были, – тихо возразил Анджело. Выражение его лица неуловимо изменилось. – Ты вошла в мою плоть и кровь еще в ту минуту, когда я впервые увидел тебя с Рафаэлем. Если бы я не считал тебя любовницей моего брата, я бы в тот же вечер утащил тебя в ближайший отель и уложил в постель. Я бы ни одного дня не стал бы ждать, ни часа.
Он замолчал, наблюдая за Эбби.
Эбби мгновенно представила нарисованную картину, ей вспомнилась их первая встреча, и несмотря на промозглый вечер, ее бросило в жар. Анджело, наблюдая за ее лицом, понял, что именно она вспоминает, и арктический холод в его глазах растаял.
– Я сам тебя желал, Эбби, вот почему я не хотел, чтобы ты была с Рафаэлем. Конечно, я твердил себе, что хочу освободить его от твоих пут для Клаудии, но в глубине души я уже тогда осознавал, что ты нужна мне самому. Я хотел, чтобы ты была только моей.
Эбби посмотрела ему в глаза и прочла в них желание. Ее сердце пустилось вскачь. У нее мелькнула мысль, что если Анджело сейчас обнимет ее, то она просто растает в его объятиях, расплавится и перетечет в него, перестанет существовать как самостоятельное целое. Подобная перспектива должна бы ее пугать, но почему-то не пугала. Что бы Анджело не сделал, что бы не наговорил, она не могла перед ним устоять. Эбби закрыла глаза и стала просто упиваться звуком его глубокого низкого голоса.
– Я думал, что все будет просто, но ты швырнула бриллиант, мой подарок, мне в лицо. Ты злила меня, доводила до белого каления, и я злился… – тон Анджело изменился, в нем появились ласкающие нотки, – пока не понял, почему я не хочу, чтобы ты со мной боролась.
Он замолчал, Эбби открыла глаза и словно увидела Анджело впервые.
– Не потому, что хотел подчинить тебя своей воле, а потому, что хотел, чтобы ты меня полюбила. Я тоже начал в тебя влюбляться.
Его голос снова изменился.
– Я знал много женщин, но ни с одной не чувствовал того, что почувствовал с тобой, когда ты наконец стала моей. То, что я к тебе испытывал…да, это была страсть, но не только. Ты проникла в мою душу, в мое сердце, затронула то, чего до тебя не затрагивала ни одна женщина. Я чувствовал, что между нами возникло нечто особенное, неповторимое, чего ни ты, ни я не можем испытать ни с кем другим. Мне стало все равно, сколько мужчин у тебя было до меня, я забыл всех женщин, которые были у меня до тебя, я понял, что хочу, чтобы ты осталась со мной, и не только в постели, чтобы ты вошла в мою жизнь.
Он замолчал и покачал головой с каким-то убитым видом.
– Я чувствовал себя властителем Вселенной…а потом в один миг лишился всех своих богатств. Когда ты сказала, что не предохранялась, я сделал из этого тот единственный вывод, который только и мог сделать, учитывая историю моих отношений с женщинами. Я решил, что ты пыталась меня заарканить. Я ругал себя за наивность, черт, как же я себя ругал! А заодно и тебя. Я решил, что тебе нужен не я, а только мои деньги. И я от тебя избавился.
– Да, избавился, – тихо повторила Эбби.
Анджело ее не слышал, его взгляд был обращен внутрь, и Эбби с удивлением заметила на лице этого сильного, уверенного в себе мужчины признаки нерешительности и даже слабости.
– Я отправил тебя в Нью-Йорк и поклялся, что больше не буду о тебе думать. Я пытался начисто стереть тебя из моей жизни, словно тебя никогда не было. Мне потребовалось много, очень много времени, чтобы понять, почему я так стараюсь вычеркнуть тебя из памяти и почему у меня ничего не выходит.
Анджело посмотрел Эбби в глаза, и она впервые увидела в них боль – отражение ее собственной боли.
– Я тебя полюбил и считал, что ты меня предала. Этого я не мог простить. – Он судорожно вздохнул. – Но беда в том, что забыть тебя я тоже не мог. Ты не давала мне покоя ни днем, ни ночью, твое лицо, твой голос преследовали меня во снах и чудились наяву. В конце концов я понял, что не могу без тебя. Какой бы ты ни была, что бы ты ни сделала, я должен был тебя вернуть. Мне следовало ненавидеть тебя за то, что ты сделала, как я тогда думал, но я не мог. Я мог только мечтать о тебе, желать тебя, без тебя я не мыслил жизни. Меня преследовали воспоминания не только о твоем теле, я вспоминал, как ты кормила меня хлебом с медом, как ты плескалась вокруг меня в воде, словно русалка, как ты льнула ко мне после того, как мы занимались любовью… ты меня околдовала, и притом, что я считал тебя…страшно вспоминать, кем я тебя считал, я не мог без тебя жить. – Анджело замолчал и глубоко вздохнул. – Узнав от Рафаэля, что ты живешь одна, я воспрянул духом. Я решил, что если ты не с ним, значит, я могу тебя вернуть. Но вчера вечером мой агент – да, Эбби, я опустился до того, что нанял частного детектива, чтобы следить за квартирой моего брата, – сообщил, что ты пришла к Рафаэлю и осталась у него на ночь. Я бросил все дела и примчался в Нью-Йорк, чтобы помешать тебе вернуться к Рафаэлю. Я хотел, чтобы ты вернулась не к нему, а ко мне. Я готов был принять тебя на любых условиях. Но я все испортил.
Голос Анджело дрогнул, он отвернулся. Эбби было больно видеть, как он страдает, но она не была уверена, что в ее силах ему помочь.
– Однажды я уже увел тебя у Рафаэля и готов был сделать это снова, – продолжал Анджело. – Я готов был простить тебе все. Ты бедна, он богат, я считал вполне естественным, что бедная женщина держится за богатого мужчину. Я не только это мог простить, но и собирался использовать в своих интересах. Я думал, что женюсь на тебе и таким образом навсегда привяжу тебя к себе. Я собирался осыпать тебя подарками, ты купалась бы в роскоши, ты даже могла бы завести ребенка, если бы сама захотела, я был бы только рад. А потом… – Анджело снова замолчал, Эбби видела, что ему трудно говорить. – Я увидел второго мужчину. Полуголого. И мой мир рухнул. Я увидел в тебе женщину, которая не прочь стать сексуальной игрушкой двух мужчин одновременно, этого я не мог ни понять, ни простить, такие женщины мне отвратительны. И вот я снова тебя оттолкнул, на этот раз навсегда.
Анджело замолчал. Затянувшееся молчание становилось невыносимым, но Эбби не хватало духу его нарушить. Когда Анджело снова заговорил, его голос был полон горечи.
– Жизнь сыграла со мной злую шутку. Оказалось, что ты не повинна ни в одном из грехов, в которых я тебя винил. Ты никогда не была той, кем я тебя считал. Я думал о тебе самое худшее и ошибался. Я был дураком, кретином, параноиком… Я видел то, что хотел, что рассчитывал увидеть, но чего на самом деле не было. Что ж, я поплатился за собственные ошибки, сам себя наказал. Рафаэль хотел, чтобы я ползал перед тобой на коленях, – считай, что это уже случилось, я у твоих ног. Ты отомщена, Эбби, а меня ждет горькая участь любить женщину, которая меня презирает.
Анджело вздохнул, его широкие плечи поникли, он как будто стал ниже ростом. Понурив голову и не глядя на Эбби, он пробормотал севшим голосом:
– Всего хорошего, Эбби, береги себя. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь Феретти, только дай мне знать, я все сделаю, я перед тобой в неоплатном долгу.
Не взглянув больше на Эбби, он повернулся и медленно, как старик, которому трудно двигаться, пошел прочь.
15
– Послушай, почему ты сразу не объяснил, что ты гей? Какого черта было морочить мне голову этой выдумкой насчет любовницы?
– Но вы же с дедом хотели женить меня на Клаудии.
– Черт подери, если бы мы знали, что ты гей, мы бы не пытались тебя женить! – Анджело взъерошил свои и без того растрепанные волосы, замотал головой и снова посмотрел в глаза Рафаэлю, но уже с другим выражением. – Скажи, братец, этот парень с которым ты живешь…насколько я понимаю, ты его любишь? Когда ты это понял, тебе было больно?
– Сначала – да, – признался Рафаэль. Он впервые посмотрел на старшего брата с сочувствием. – Но потом это прошло, теперь мы друг для друга – все.
Анджело поморщился как от боли.
– Не пойму я тебя, братишка. – Анджело недоуменно покачал головой. – Ты сунул меня под холодный душ и накачал кофе, чтобы я протрезвел, и все это – чтобы сводить меня в театр? Ты что же решил заняться моим просвещением?
– «Феретти инкорпорейтед» выступила спонсором этой постановки, так что, если ты не пришел на премьеру, покажись хотя бы на втором представлении, – невозмутимо пояснил Рафаэль.
Анджело удивился еще больше.
– Впервые об этом слышу! Я не принимал такого решения.
– Ну так я принял. Мы должны поддерживать молодые таланты, это полезно для репутации фирмы.
Рафаэлю не удалось убедить брата в своей правоте. Анджело упрямо возразил:
– Вот как? Сомневаюсь. – Рафаэль загадочно улыбнулся. – между прочим, в труппе есть настоящие таланты.
Не обращая внимания на недовольную мину на лице старшего брата, Рафаэль провел Анджело на отведенные для них места в первом ряду. Они сели, не прошло и минуты, как в зале погас свет и спектакль начался.
Через пять минут после начала спектакля Анджело уже сожалел о своих словах. Актеры и впрямь играли прекрасно. А когда на сцену вышла главная героиня, Анджело вздрогнул и наклонившись к брату, прошептал:
– У меня галлюцинации?
– Нет, – тоже шепотом ответил Рафаэль, – в главной роли действительно Эбби. Она окончила школу актерского мастерства при Нью-Йоркском университете, у нее диплом актрисы со специализацией в классике.
Анджело тихо чертыхнулся. А он-то считал ее пустышкой, все дарование которой заключалось в смазливом личике и в аппетитной фигурке! Зритель, сидевший за ними, наклонился вперед и недовольно зашикал. Рафаэль притих, да ему и нечего было добавить к тому, что он уже сказал. Анджело же в очередной раз почувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение.
От Эбби потребовалось все ее профессиональное мастерство, чтобы продолжать игру, когда она заметила сидящего в первом ряду Анджело Феретти. Ей достаточно было сделать несколько шагов, подойти к краю сцены, и она могла бы дотронуться до него. Или послать его к черту в присутствии сотен зрителей. Ничего подобного она, конечно, не сделала, но этот спектакль ей дался куда труднее, чем вчерашняя премьера. В трагическом финале пьесы, когда ее героиня умирала от чахотки, Эбби сама чувствовала себя почти умирающей. Зрители и не догадывались, почему ее игра выглядит так убедительно.
К невероятной усталости Эбби примешивалась тревога: она не знала, зачем Анджело пришел, вернее, зачем Рафаэль его привел. Он не предупреждал ее, что приведет брата, да и сам мог бы не приходить на второй спектакль. Но Эбби была благодарна ему за моральную поддержку. После ужасной сцены, разыгравшейся в квартире Рафаэля, он и Дэймон окружили Эбби поистине братской заботой. Оба считали, что в случившемся есть доля и их вины.
– Нам давно нужно было сказать правду, – говорил Дэймон.
– Мы не имели права втягивать тебя в свои проблемы, – вторил ему Рафаэль.
Но ни один из них не упоминал имени Анджело. И вот он здесь, в нескольких метрах от нее. Впрочем, этого следовало ожидать, подумала Эбби. После того, что она ему рассказала сегодня утром, он не мог не явиться к ней с новыми вопросами и, вероятно с новыми обвинениями. Она уже сожалела, что рассказала Анджело правду о его брате. Никто не знает, как это отразится на судьбе Рафаэля. Мало вероятно, что Анджело Феретти, мужчина на все сто процентов, если не на сто пятьдесят, спокойно отнесется к тому, что его родной брат – гомосексуалист. Если вспомнить, как он отреагировал на ее предполагаемую склонность к извращениям… Эбби зябко поежилась. Но у нее был принцип – не откладывать в долгий ящик неприятные дела.
Сняв грим и переодевшись в джинсы и в свитер, Эбби вышла из гримерной и пошла к служебному входу. Как она и предполагала, на улице ее ждал Анджело. Увидев Эбби, он пошел ей навстречу. Стоило Эбби только на него взглянуть, как у нее ослабели колени, а сердце забилось чаще, хотя она отдала бы миллион, лишь бы не испытывать ничего подобного. Но Анджело выглядел так, что дух захватывало, и у Эбби действительно дух захватило при виде знакомых черт и темных глаз. Лицо Анджело было непроницаемым. Он был в темно-синем костюме и в белоснежной рубашке, на запястье тускло поблескивали золотые часы. Эбби вдруг захотелось броситься к нему, обнять и никогда не отпускать, желание это было таким острым, что она задрожала.
– Эбби, почему ты мне не сказала? – подойдя, без предисловий спросил Анджело. – Видит Бог, у тебя было достаточно возможностей открыть мне правду.
– Что именно ты имеешь в виду? Какую правду?
Будучи актрисой, Эбби сумела не показать, что только сила воли удерживает ее на ногах. Ее и Анджело разделяло не больше шага, но как же он был далек.
Анджело помрачнел.
– Что ты играешь роль, конечно!
– Пойми, Анджело, у меня не было выбора, я выручала Рафаэля.
– И ради этого ты заставило меня пройти через ад? – взревел Анджело. Его лицо как-то осунулось, резче обозначились скулы, но Эбби это не разжалобило. – Ты заставляла меня считать тебя любовницей Рафаэля и еще черт знает кем похуже! Внушала мне мысль, что ты из тех женщин, которые…
Эбби не дала ему договорить.
– На всякий случай хочу внести ясность, мистер Феретти, я не пыталась зачать от вас ребенка, чтобы запустить руку в богатства Феретти! Я повела себя глупо, беспечно, безответственно – да, но, когда мы занимались сексом, у меня и мысли не было о каких бы то ни было деньгах. И еще одно, Анджело. Я бы не согласилась стать матерью твоего ребенка, даже если бы ты умолял меня об этом, ползая на коленях. Стать твоей женой – да меня такая участь просто в ужас приводит! Даже если в обмен я получу горы денег и уйму привилегий!
Эбби замолчала, переводя дух. Анджело хотел что-то возразить, но она слова не дала ему вставить.
– Теперь, когда мы расставили все точки над «i», чтобы у тебя не осталось никакой неясности, объясняю, что я остановилась с тобой поговорить по одной-единственной причине. Я хочу, нет, я требую, чтобы ты оставил Рафаэля и Дэймона в покое. Им и без тебя несладко приходится, не вздумай даже пытаться откупиться от Дэймона, как ты хотел откупиться от меня.
Анджело, и без того мрачный, помрачнел еще сильнее.
– У меня этого и в мыслях не было!
– Вот как? Интересно почему? – язвительно поинтересовалась Эбби. – Что меняется от того, что Дэймон мужчина? Ах да, как же я сразу не догадалась, ведь ты не можешь переманить его в свою постель!
Анджело резанул ребром ладони воздух.
– Довольно, Абигайль! Я здесь не для того, чтобы говорить о Рафаэле или о его любовнике. Я хотел поговорить о нас с тобой.
У Эбби задрожали губы…
– Никаких «нас» больше не существует, да и не было никогда, если разобраться.
– Неправда, были, – тихо возразил Анджело. Выражение его лица неуловимо изменилось. – Ты вошла в мою плоть и кровь еще в ту минуту, когда я впервые увидел тебя с Рафаэлем. Если бы я не считал тебя любовницей моего брата, я бы в тот же вечер утащил тебя в ближайший отель и уложил в постель. Я бы ни одного дня не стал бы ждать, ни часа.
Он замолчал, наблюдая за Эбби.
Эбби мгновенно представила нарисованную картину, ей вспомнилась их первая встреча, и несмотря на промозглый вечер, ее бросило в жар. Анджело, наблюдая за ее лицом, понял, что именно она вспоминает, и арктический холод в его глазах растаял.
– Я сам тебя желал, Эбби, вот почему я не хотел, чтобы ты была с Рафаэлем. Конечно, я твердил себе, что хочу освободить его от твоих пут для Клаудии, но в глубине души я уже тогда осознавал, что ты нужна мне самому. Я хотел, чтобы ты была только моей.
Эбби посмотрела ему в глаза и прочла в них желание. Ее сердце пустилось вскачь. У нее мелькнула мысль, что если Анджело сейчас обнимет ее, то она просто растает в его объятиях, расплавится и перетечет в него, перестанет существовать как самостоятельное целое. Подобная перспектива должна бы ее пугать, но почему-то не пугала. Что бы Анджело не сделал, что бы не наговорил, она не могла перед ним устоять. Эбби закрыла глаза и стала просто упиваться звуком его глубокого низкого голоса.
– Я думал, что все будет просто, но ты швырнула бриллиант, мой подарок, мне в лицо. Ты злила меня, доводила до белого каления, и я злился… – тон Анджело изменился, в нем появились ласкающие нотки, – пока не понял, почему я не хочу, чтобы ты со мной боролась.
Он замолчал, Эбби открыла глаза и словно увидела Анджело впервые.
– Не потому, что хотел подчинить тебя своей воле, а потому, что хотел, чтобы ты меня полюбила. Я тоже начал в тебя влюбляться.
Его голос снова изменился.
– Я знал много женщин, но ни с одной не чувствовал того, что почувствовал с тобой, когда ты наконец стала моей. То, что я к тебе испытывал…да, это была страсть, но не только. Ты проникла в мою душу, в мое сердце, затронула то, чего до тебя не затрагивала ни одна женщина. Я чувствовал, что между нами возникло нечто особенное, неповторимое, чего ни ты, ни я не можем испытать ни с кем другим. Мне стало все равно, сколько мужчин у тебя было до меня, я забыл всех женщин, которые были у меня до тебя, я понял, что хочу, чтобы ты осталась со мной, и не только в постели, чтобы ты вошла в мою жизнь.
Он замолчал и покачал головой с каким-то убитым видом.
– Я чувствовал себя властителем Вселенной…а потом в один миг лишился всех своих богатств. Когда ты сказала, что не предохранялась, я сделал из этого тот единственный вывод, который только и мог сделать, учитывая историю моих отношений с женщинами. Я решил, что ты пыталась меня заарканить. Я ругал себя за наивность, черт, как же я себя ругал! А заодно и тебя. Я решил, что тебе нужен не я, а только мои деньги. И я от тебя избавился.
– Да, избавился, – тихо повторила Эбби.
Анджело ее не слышал, его взгляд был обращен внутрь, и Эбби с удивлением заметила на лице этого сильного, уверенного в себе мужчины признаки нерешительности и даже слабости.
– Я отправил тебя в Нью-Йорк и поклялся, что больше не буду о тебе думать. Я пытался начисто стереть тебя из моей жизни, словно тебя никогда не было. Мне потребовалось много, очень много времени, чтобы понять, почему я так стараюсь вычеркнуть тебя из памяти и почему у меня ничего не выходит.
Анджело посмотрел Эбби в глаза, и она впервые увидела в них боль – отражение ее собственной боли.
– Я тебя полюбил и считал, что ты меня предала. Этого я не мог простить. – Он судорожно вздохнул. – Но беда в том, что забыть тебя я тоже не мог. Ты не давала мне покоя ни днем, ни ночью, твое лицо, твой голос преследовали меня во снах и чудились наяву. В конце концов я понял, что не могу без тебя. Какой бы ты ни была, что бы ты ни сделала, я должен был тебя вернуть. Мне следовало ненавидеть тебя за то, что ты сделала, как я тогда думал, но я не мог. Я мог только мечтать о тебе, желать тебя, без тебя я не мыслил жизни. Меня преследовали воспоминания не только о твоем теле, я вспоминал, как ты кормила меня хлебом с медом, как ты плескалась вокруг меня в воде, словно русалка, как ты льнула ко мне после того, как мы занимались любовью… ты меня околдовала, и притом, что я считал тебя…страшно вспоминать, кем я тебя считал, я не мог без тебя жить. – Анджело замолчал и глубоко вздохнул. – Узнав от Рафаэля, что ты живешь одна, я воспрянул духом. Я решил, что если ты не с ним, значит, я могу тебя вернуть. Но вчера вечером мой агент – да, Эбби, я опустился до того, что нанял частного детектива, чтобы следить за квартирой моего брата, – сообщил, что ты пришла к Рафаэлю и осталась у него на ночь. Я бросил все дела и примчался в Нью-Йорк, чтобы помешать тебе вернуться к Рафаэлю. Я хотел, чтобы ты вернулась не к нему, а ко мне. Я готов был принять тебя на любых условиях. Но я все испортил.
Голос Анджело дрогнул, он отвернулся. Эбби было больно видеть, как он страдает, но она не была уверена, что в ее силах ему помочь.
– Однажды я уже увел тебя у Рафаэля и готов был сделать это снова, – продолжал Анджело. – Я готов был простить тебе все. Ты бедна, он богат, я считал вполне естественным, что бедная женщина держится за богатого мужчину. Я не только это мог простить, но и собирался использовать в своих интересах. Я думал, что женюсь на тебе и таким образом навсегда привяжу тебя к себе. Я собирался осыпать тебя подарками, ты купалась бы в роскоши, ты даже могла бы завести ребенка, если бы сама захотела, я был бы только рад. А потом… – Анджело снова замолчал, Эбби видела, что ему трудно говорить. – Я увидел второго мужчину. Полуголого. И мой мир рухнул. Я увидел в тебе женщину, которая не прочь стать сексуальной игрушкой двух мужчин одновременно, этого я не мог ни понять, ни простить, такие женщины мне отвратительны. И вот я снова тебя оттолкнул, на этот раз навсегда.
Анджело замолчал. Затянувшееся молчание становилось невыносимым, но Эбби не хватало духу его нарушить. Когда Анджело снова заговорил, его голос был полон горечи.
– Жизнь сыграла со мной злую шутку. Оказалось, что ты не повинна ни в одном из грехов, в которых я тебя винил. Ты никогда не была той, кем я тебя считал. Я думал о тебе самое худшее и ошибался. Я был дураком, кретином, параноиком… Я видел то, что хотел, что рассчитывал увидеть, но чего на самом деле не было. Что ж, я поплатился за собственные ошибки, сам себя наказал. Рафаэль хотел, чтобы я ползал перед тобой на коленях, – считай, что это уже случилось, я у твоих ног. Ты отомщена, Эбби, а меня ждет горькая участь любить женщину, которая меня презирает.
Анджело вздохнул, его широкие плечи поникли, он как будто стал ниже ростом. Понурив голову и не глядя на Эбби, он пробормотал севшим голосом:
– Всего хорошего, Эбби, береги себя. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь Феретти, только дай мне знать, я все сделаю, я перед тобой в неоплатном долгу.
Не взглянув больше на Эбби, он повернулся и медленно, как старик, которому трудно двигаться, пошел прочь.
15
Зимнее солнце уже клонилось к горизонту, когда вертолет сделал последний круг над темнеющим морем и завис над посадочной площадкой. Анджело, сидевший в кабине, был мрачнее тучи. Он считал всю эту затею с экскурсией по острову пустой тратой времени и нервов. Любое напоминание о счастье, которое он обрел в этом райском уголке и потерял, вернее разрушил собственными руками, причиняло ему невыносимую боль, и, принимая решение подарить остров Рафаэлю, Анджело рассчитывал, что ему больше не придется ступать на эту землю. Однако Рафаэль просил, чтобы брат лично показал ему остров. Анджело скрепя сердце согласился, но при условии, что Рафаэль поведет вертолет сам. Как только машина оторвалась от земли, Анджело открыл портфель и углубился в бумаги.
Работа стала его единственным спасением, но и она не всегда помогала. Не проходящая боль грызла его изнутри, и самое ужасное, что будущее не сулило никакой надежлы на облегчение. Приближалось Рождество, на этот праздник все члены семьи Феретти обычно съезжались на семейную виллу в Сан-Франциско, но в этом году Анджело ждал приближения Рождества со страхом. Когда-то он мечтал появиться на семейном празднике с невестой, но теперь последние месяцы жизни Лукино не скрасит ожидание правнуков. А в жизни его старшего внука так и останется зияющая пустота.
Вертолет приземлился на острове под вечер. По крайней мере, нам некогда будет разгуливать по острову, мрачно думал Анджело. Ему хотелось покончить с этим неприятным делом как можно быстрее. Поскольку уже темнело, Рафаэль пожелал начать с осмотра территории. Анджело нехотя согласился. Показывая брату его новые владения, Анджело старался как можно меньше смотреть по сторонам, но, куда бы не падал его взгляд, все пробуждало воспоминания.
Пока они шли по тропинке к бухте, Рафаэль, словно не замечая мрачного настроения брата, беспечно разглагольствовал в всякой всячине, начиная с системы водоснабжения и заканчивая температурой воды в бухте. Анджело отвечал односложно. После зимы для всех наступит весна, но только не для него.
Преодолевая особенно крутой участок спуска, Анджело вспомнил, как в этом самом месте подавал руку Эбби, как они не раз спускались по этой тропинке к пляжу, как поднимались обратно. Спеша поскорее добраться до дома, до постели. Боль пронзила его с новой силой, сильнее, чем прежде.
Рафаэль изъявил желание зайти в дом, и они стали подниматься по склону холма. По мере приближения к вилле Анджело чувствовал себя все хуже, здесь каждый камушек, каждая веточка напоминала ему об Эбби. Он вспомнил как она загорала, лежа в шезлонге, солнце ласкало ее нежную кожу… Как они стояли здесь, он держал Эбби за бедра, они обнимала его за талию ногами, и он погружался в ее трепещущее от страсти тело… Он прижимал ее к своему бешено бьющемуся сердцу. Тогда он еще не знал, что только она может заставить его сердце биться так неистово, а когда понял, было поздно. Поздно. Какое страшное слово. Интересно, где сейчас Эбби, с кем? Анджело мог утешать себя тем, что она где-то существует, живет и дышит под одним небом с ним. Он думал о том, какие странные вещи творит с человеком любовь, как сильно она его меняет. Любовь – самое сильное чувство на свете. Сильнее ее может быть только боль потери.
Задумавшись, Анджело не сразу заметил, что идет по широкой пологой лестнице один. Он остановился и осмотрелся по сторонам. Рафаэль куда-то пропал. Недовольный задержкой, Анджело стал спускаться обратно, но в это время услышал гул вертолета. Через несколько секунд вертолет поднялся в воздух, ненадолго завис над виллой и улетел в сторону Нассау.
Что за чертовщина? – подумал Анджело, хмурясь. О чем только Рафаэль думает, оставляя меня на острове? Он прекрасно знает, что яхта поставлена на зимнюю стоянку под Нью-Йорком, Росита с мужем уехали в гости к родственникам. Чтобы выбраться с острова, мне придется звонить своим помощникам и ждать, когда те пришлют за мной другой вертолет. Если Рафаэль решил надо мной подшутить, то очень неудачно.
Гул вертолета смолк вдали, стало тихо. Неожиданно Анджело услышал какой-то новый звук, щелчок. Он насторожился. Стеклянные двери, ведущие из гостиной на террасу, открылись, из дома вышла женщина и остановилась на освещенном пятачке, ловя последние лучи уходящего дня. Женщина была похожа на мираж. На ней было черное бархатное платье, открывающее белые плечи, ее светлые волосы были уложены в узел на затылке. Эта была самая прекрасная женщина из всех, кого Анджело доводилось встретить. Самая дорогая. Женщина повернулась к нему, и с его сердцем стало твориться нечто невообразимое.
– Ты похищен, – сказала Эбби.
– Неужели? – хрипло прошептал Анджело.
– Ты мой пленник.
В шепоте Эбби слышалось обещание. Анджело сделал шаг к ней, всего один, на большее он не решился.
– Согласен, но при одном условии.
– Никаких условий.
Эбби замотала головой, и ветерок донес до Анджело легкий аромат ее духов. Анджело пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы остаться на месте. Ее глаза блестели как звезды, а сама Эбби была похожа на богиню любви. Анджело упрямо повторил:
– При одном условии.
Губы Эбби приоткрылись, в расширенных глазах появилось настороженное выражение.
– При условии, что мое заключение будет пожизненным.
Ее глаза вспыхнули ярче самых чистых бриллиантов, ярче звезд, наверное потому, что в них блестели слезы. Эбби ахнула, в ту же секунду Анджело оказался рядом. Он нежно обхватил ее лицо ладонями и с жадностью всмотрелся в любимые глаза.
– Я тебя люблю. Знаю, я тебя не достоин, но, если ты дашь мне еще один шанс, я готов всю жизнь доказывать свою любовь.
Эбби посмотрела ему в глаза, на ее длинных ресницах блестели слезы, но на них не было туши, поэтому можно было не бояться, что она смажется. Анджело вспомнил, что когда увидел Эбби впервые, то испытал желание смыть с нее макияж и увидеть настоящую женщину, которая под ним скрывается. Он должен был разглядеть настоящую Эбби еще тогда, но он был слеп и глуп. И слишком самоуверен. Однако жизнь преподнесла ему урок, который он никогда не забудет.
– Абигайль, ты можешь меня простить? Позволишь ли остаться твоим пленником на всю жизнь?
Она замотала головой.
– Нет, я не хочу, чтобы ты был моим пленником, лучше будь моим любимым, моим любовником.
Анджело улыбнулся.
– Я твой навсегда, Эбби, будь моей женой, моей душой, моим сердцем.
Много позже, после того, как они вошли в дом, где их ждали пылающий камин и бутылка шампанского в ведерке со льдом, после того, как они выпили за Рафаэля, который помог им воссоединиться, после того, как Анджело увел Эбби в спальню и они согрели кровать жаром своей страсти, когда они уже просто лежали рядом, Анджело вопросительно посмотрел Эбби в глаза.
– Все-таки скажи, почему ты меня простила? После всего, что я тебе наговорил…
Эбби улыбнулась и сказала правду:
– Потому что я тебя люблю.
Это был тот ответ, который Анджело больше всего хотелось услышать, другого объяснения ему не требовалось.
– Должна признаться, я простила тебя не сразу. Когда ты наговорил про меня ужасные вещи и ушел, я была очень зла. И когда я увидела тебя в зрительном зале рядом с Рафаэлем, я тоже, честно говоря, не обрадовалась. Кстати, насчет Рафаэля. Вы помирились? Ты на него не сердишься за то, что он… что у него нетрадиционная ориентация?
Анджело пожал плечами.
– Как я могу сердиться, это же не от него зависит. В каком-то смысле я даже обрадовался, ведь это означало, что он ни при каких обстоятельствах не мог быть твоим любовником. Если бы ты знала, как я ревновал! Каждый раз, когда ты его за что-нибудь хвалила, для меня это было как соль на рану.
– А как отнесся к этому твой дед?
– Мы решили не говорить ему всей правды, все-таки Лукино – человек пожилой, старых взглядов. Теперь, когда Клаудия обручилась с другим, уже не столь важно, почему Рафаэль упорно отказывался на ней жениться.
Эбби покачала головой.
– Я не знаю Клаудию, но я за нее рада. Стать женой мужчины, который тебя не любит, – такого я никому не пожелаю. А еще, – она робко улыбнулась, – я надеюсь, твоя будущая женитьба немного утешит Лукино.
Анджело просиял.
– Еще как, Лукино будет вне себя от радости! Он ведь давно махнул на меня рукой, вот почему он наседал на Рафаэля, а теперь оказывается, что я приведу в дом молодую жену, да еще какую! А уж если мы подарим ему правнука… – На лицо Анджело набежала тень. – Вот только не знаю, доживет ли Лукино до его рождения, даже если мы очень постараемся. Сколько времени мы потеряли зря! Какой же я был бестолковый, как долго не видел, что ты не та, за которую я тебя принял.
Эбби почувствовала легкий укол совести.
– В этом есть доля и моей вины, я же тебя обманула. Я пыталась помочь своим друзьям Дэймону и Рафаэлю, Рафаэль ужасно боялся сказать тебе правду… Скажи, а Лукино не будет возражать, что ты женишься именно на мне? Ведь он считает меня бывшей любовницей Рафаэля.
– Возражать? Ничего подобного, он будет страшно доволен! Он ведь сразу почувствовал, что ты меня зацепила, еще раньше, чем я сам это понял. А поскольку ты совсем не такая, как…
Анджело вдруг замолчал.
– Что случилось? – осторожно спросила Эбби и обняла его.
Интуиция подсказала ей, что Анджело собирается рассказать ей что-то очень важное и не слишком приятное для него, и она хотела, чтобы в трудную минуту он чувствовал ее поддержку.
– Мне было тогда двадцать два, я жил в Париже, ее звали Изабель. Она была танцовшицей в ночном клубе, и ей было двадцать восемь. Для танцовшицы это критический возраст, но тогда я об этом не думал – в отличие от нее. Я был без ума от нее и хотел на ней жениться. Она сказала, что беременна, в тот вечер я позвонил родителям и сказал, что приеду домой с невестой. Это были самые счастливые дни в моей жизни.
Анджело замолчал, его застывший взгляд был обращен в прошлое.
– На следующий день в Париж прилетел отец, его послал Лукино. Отец заплатил Изабель три миллиона франков и отвез ее в клинику, чтобы она сделала аборт. Она охотно согласилась, а потом улетела с деньгами в неизвестном направлении. Больше я ее не видел. Сначала я был страшно зол на отца, обвинял его в том, что он убил моего ребенка и разрушил мое счастье…пока не узнал, как было дело. Оказывается Изабель ему призналась, что ребенок, которого она носит, не от меня, а от другого любовника, которых у нее было немало. Что касается аборта, то, по ее словам, это лишь «мелкая неприятность». Но факт остается фактом: ради того, чтобы уберечь имя Феретти от скандала, был убит не родившийся ребенок, невинное существо, кто бы ни был его отцом. – Анджело вздохнул и замолчал, собираясь с силами, чтобы закончить. – в тот день я поклялся, что никогда не допущу, чтобы женщина забеременела от меня только потому, что ей захотелось добраться до денег Феретти. Теперь ты понимаешь, почему я взорвался, когда ты…когда мы…
Эбби приложила палец к его губам.
– Шшш, я все понимаю, ты и не мог повести себя иначе. Но теперь все это осталось в прошлом.
Анджело повернул голову и посмотрел Эбби в глаза, в ее взгляде он прочел понимание и прощение. Он склонился к ее губам и с бесконечной нежностью поцеловал.
– Анджело, мне тоже нужно тебе кое-что сказать. Я хотела признаться … Хотя Рафаэль и не был моим любовником, у меня были другие мужчины, всего два. Один – еще в колледже, другой был актером, мы вместе играли в одной пьесе. Он был красавчик, но при ближайшем знакомстве оказался ужасным занудой, тому же самовлюбленным. Я с ним рассталась до того, как спектакль сошел со сцены.
Анджело принял ее признание на удивление благосклонно. Обняв Эбби за плечи, он самоуверенно заявил:
– Отныне у тебя буду только я.
Эбби улыбнулась с облегчением, напряжение отпустило ее. Признание, которого она страшилась, далось ей легче, чем она думала.
– Меня это тоже устраивает. А как насчет тебя? К тебе это тоже относится?
Анджело посмотрел на нее с возмущением.
– Конечно! Как ты можешь даже спрашивать об этом? Зачем мне другие женщины, когда у меня есть ты?
Он хотел ее снова поцеловать, но Эбби мягко отстранилась и приложила палец к его губам.
– А как же Аделина Маркес?
Анджело поначалу даже не понял, о ком она спрашивает.
– Кто-кто?
– Аделина Маркес. Тебя часто с ней видели. Одна из самых красивых женщин Голливуда не будет против, если ты перестанешь сопровождать ее на светские мероприятия?
Анджело поморщился.
– Во-первых, она собирается в скором времени замуж за нефтяного магната, который недавно развелся с женой. Пока развод не был оформлен официально, они с Аделиной скрывали свою связь, и я послужил ей хорошим прикрытием. А во-вторых, даже если бы Аделина вздумала возражать, это меня не волнует. Для меня существует только одна женщина, в данный момент она здесь, со мной. Пока что ее зовут Абигайль Хадсон, но в скором времени она станет Абигайль Феретти. Ну что, есть еще вопросы?
– Есть один.
Эбби счастливо вздохнула. Приятно осознавать, что есть мужчина, который предпочел тебя самым красивым женщинам мира. Глядя, как преображается лицо Эбби, Анджело мысленно дал себе клятву, что сделает все, чтобы никогда не потерять ее. Даже несмотря на то, что иногда она доводит его до бешенства, задавая всякие вопросы, когда ему больше всего на свете хочется заняться с ней любовью.
– Что ты еще хочешь узнать, любовь моя?
– Я хочу знать, когда ты наконец займешься со мной любовью. Я жду уже, наверное, минут пятнадцать.
Работа стала его единственным спасением, но и она не всегда помогала. Не проходящая боль грызла его изнутри, и самое ужасное, что будущее не сулило никакой надежлы на облегчение. Приближалось Рождество, на этот праздник все члены семьи Феретти обычно съезжались на семейную виллу в Сан-Франциско, но в этом году Анджело ждал приближения Рождества со страхом. Когда-то он мечтал появиться на семейном празднике с невестой, но теперь последние месяцы жизни Лукино не скрасит ожидание правнуков. А в жизни его старшего внука так и останется зияющая пустота.
Вертолет приземлился на острове под вечер. По крайней мере, нам некогда будет разгуливать по острову, мрачно думал Анджело. Ему хотелось покончить с этим неприятным делом как можно быстрее. Поскольку уже темнело, Рафаэль пожелал начать с осмотра территории. Анджело нехотя согласился. Показывая брату его новые владения, Анджело старался как можно меньше смотреть по сторонам, но, куда бы не падал его взгляд, все пробуждало воспоминания.
Пока они шли по тропинке к бухте, Рафаэль, словно не замечая мрачного настроения брата, беспечно разглагольствовал в всякой всячине, начиная с системы водоснабжения и заканчивая температурой воды в бухте. Анджело отвечал односложно. После зимы для всех наступит весна, но только не для него.
Преодолевая особенно крутой участок спуска, Анджело вспомнил, как в этом самом месте подавал руку Эбби, как они не раз спускались по этой тропинке к пляжу, как поднимались обратно. Спеша поскорее добраться до дома, до постели. Боль пронзила его с новой силой, сильнее, чем прежде.
Рафаэль изъявил желание зайти в дом, и они стали подниматься по склону холма. По мере приближения к вилле Анджело чувствовал себя все хуже, здесь каждый камушек, каждая веточка напоминала ему об Эбби. Он вспомнил как она загорала, лежа в шезлонге, солнце ласкало ее нежную кожу… Как они стояли здесь, он держал Эбби за бедра, они обнимала его за талию ногами, и он погружался в ее трепещущее от страсти тело… Он прижимал ее к своему бешено бьющемуся сердцу. Тогда он еще не знал, что только она может заставить его сердце биться так неистово, а когда понял, было поздно. Поздно. Какое страшное слово. Интересно, где сейчас Эбби, с кем? Анджело мог утешать себя тем, что она где-то существует, живет и дышит под одним небом с ним. Он думал о том, какие странные вещи творит с человеком любовь, как сильно она его меняет. Любовь – самое сильное чувство на свете. Сильнее ее может быть только боль потери.
Задумавшись, Анджело не сразу заметил, что идет по широкой пологой лестнице один. Он остановился и осмотрелся по сторонам. Рафаэль куда-то пропал. Недовольный задержкой, Анджело стал спускаться обратно, но в это время услышал гул вертолета. Через несколько секунд вертолет поднялся в воздух, ненадолго завис над виллой и улетел в сторону Нассау.
Что за чертовщина? – подумал Анджело, хмурясь. О чем только Рафаэль думает, оставляя меня на острове? Он прекрасно знает, что яхта поставлена на зимнюю стоянку под Нью-Йорком, Росита с мужем уехали в гости к родственникам. Чтобы выбраться с острова, мне придется звонить своим помощникам и ждать, когда те пришлют за мной другой вертолет. Если Рафаэль решил надо мной подшутить, то очень неудачно.
Гул вертолета смолк вдали, стало тихо. Неожиданно Анджело услышал какой-то новый звук, щелчок. Он насторожился. Стеклянные двери, ведущие из гостиной на террасу, открылись, из дома вышла женщина и остановилась на освещенном пятачке, ловя последние лучи уходящего дня. Женщина была похожа на мираж. На ней было черное бархатное платье, открывающее белые плечи, ее светлые волосы были уложены в узел на затылке. Эта была самая прекрасная женщина из всех, кого Анджело доводилось встретить. Самая дорогая. Женщина повернулась к нему, и с его сердцем стало твориться нечто невообразимое.
– Ты похищен, – сказала Эбби.
– Неужели? – хрипло прошептал Анджело.
– Ты мой пленник.
В шепоте Эбби слышалось обещание. Анджело сделал шаг к ней, всего один, на большее он не решился.
– Согласен, но при одном условии.
– Никаких условий.
Эбби замотала головой, и ветерок донес до Анджело легкий аромат ее духов. Анджело пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы остаться на месте. Ее глаза блестели как звезды, а сама Эбби была похожа на богиню любви. Анджело упрямо повторил:
– При одном условии.
Губы Эбби приоткрылись, в расширенных глазах появилось настороженное выражение.
– При условии, что мое заключение будет пожизненным.
Ее глаза вспыхнули ярче самых чистых бриллиантов, ярче звезд, наверное потому, что в них блестели слезы. Эбби ахнула, в ту же секунду Анджело оказался рядом. Он нежно обхватил ее лицо ладонями и с жадностью всмотрелся в любимые глаза.
– Я тебя люблю. Знаю, я тебя не достоин, но, если ты дашь мне еще один шанс, я готов всю жизнь доказывать свою любовь.
Эбби посмотрела ему в глаза, на ее длинных ресницах блестели слезы, но на них не было туши, поэтому можно было не бояться, что она смажется. Анджело вспомнил, что когда увидел Эбби впервые, то испытал желание смыть с нее макияж и увидеть настоящую женщину, которая под ним скрывается. Он должен был разглядеть настоящую Эбби еще тогда, но он был слеп и глуп. И слишком самоуверен. Однако жизнь преподнесла ему урок, который он никогда не забудет.
– Абигайль, ты можешь меня простить? Позволишь ли остаться твоим пленником на всю жизнь?
Она замотала головой.
– Нет, я не хочу, чтобы ты был моим пленником, лучше будь моим любимым, моим любовником.
Анджело улыбнулся.
– Я твой навсегда, Эбби, будь моей женой, моей душой, моим сердцем.
Много позже, после того, как они вошли в дом, где их ждали пылающий камин и бутылка шампанского в ведерке со льдом, после того, как они выпили за Рафаэля, который помог им воссоединиться, после того, как Анджело увел Эбби в спальню и они согрели кровать жаром своей страсти, когда они уже просто лежали рядом, Анджело вопросительно посмотрел Эбби в глаза.
– Все-таки скажи, почему ты меня простила? После всего, что я тебе наговорил…
Эбби улыбнулась и сказала правду:
– Потому что я тебя люблю.
Это был тот ответ, который Анджело больше всего хотелось услышать, другого объяснения ему не требовалось.
– Должна признаться, я простила тебя не сразу. Когда ты наговорил про меня ужасные вещи и ушел, я была очень зла. И когда я увидела тебя в зрительном зале рядом с Рафаэлем, я тоже, честно говоря, не обрадовалась. Кстати, насчет Рафаэля. Вы помирились? Ты на него не сердишься за то, что он… что у него нетрадиционная ориентация?
Анджело пожал плечами.
– Как я могу сердиться, это же не от него зависит. В каком-то смысле я даже обрадовался, ведь это означало, что он ни при каких обстоятельствах не мог быть твоим любовником. Если бы ты знала, как я ревновал! Каждый раз, когда ты его за что-нибудь хвалила, для меня это было как соль на рану.
– А как отнесся к этому твой дед?
– Мы решили не говорить ему всей правды, все-таки Лукино – человек пожилой, старых взглядов. Теперь, когда Клаудия обручилась с другим, уже не столь важно, почему Рафаэль упорно отказывался на ней жениться.
Эбби покачала головой.
– Я не знаю Клаудию, но я за нее рада. Стать женой мужчины, который тебя не любит, – такого я никому не пожелаю. А еще, – она робко улыбнулась, – я надеюсь, твоя будущая женитьба немного утешит Лукино.
Анджело просиял.
– Еще как, Лукино будет вне себя от радости! Он ведь давно махнул на меня рукой, вот почему он наседал на Рафаэля, а теперь оказывается, что я приведу в дом молодую жену, да еще какую! А уж если мы подарим ему правнука… – На лицо Анджело набежала тень. – Вот только не знаю, доживет ли Лукино до его рождения, даже если мы очень постараемся. Сколько времени мы потеряли зря! Какой же я был бестолковый, как долго не видел, что ты не та, за которую я тебя принял.
Эбби почувствовала легкий укол совести.
– В этом есть доля и моей вины, я же тебя обманула. Я пыталась помочь своим друзьям Дэймону и Рафаэлю, Рафаэль ужасно боялся сказать тебе правду… Скажи, а Лукино не будет возражать, что ты женишься именно на мне? Ведь он считает меня бывшей любовницей Рафаэля.
– Возражать? Ничего подобного, он будет страшно доволен! Он ведь сразу почувствовал, что ты меня зацепила, еще раньше, чем я сам это понял. А поскольку ты совсем не такая, как…
Анджело вдруг замолчал.
– Что случилось? – осторожно спросила Эбби и обняла его.
Интуиция подсказала ей, что Анджело собирается рассказать ей что-то очень важное и не слишком приятное для него, и она хотела, чтобы в трудную минуту он чувствовал ее поддержку.
– Мне было тогда двадцать два, я жил в Париже, ее звали Изабель. Она была танцовшицей в ночном клубе, и ей было двадцать восемь. Для танцовшицы это критический возраст, но тогда я об этом не думал – в отличие от нее. Я был без ума от нее и хотел на ней жениться. Она сказала, что беременна, в тот вечер я позвонил родителям и сказал, что приеду домой с невестой. Это были самые счастливые дни в моей жизни.
Анджело замолчал, его застывший взгляд был обращен в прошлое.
– На следующий день в Париж прилетел отец, его послал Лукино. Отец заплатил Изабель три миллиона франков и отвез ее в клинику, чтобы она сделала аборт. Она охотно согласилась, а потом улетела с деньгами в неизвестном направлении. Больше я ее не видел. Сначала я был страшно зол на отца, обвинял его в том, что он убил моего ребенка и разрушил мое счастье…пока не узнал, как было дело. Оказывается Изабель ему призналась, что ребенок, которого она носит, не от меня, а от другого любовника, которых у нее было немало. Что касается аборта, то, по ее словам, это лишь «мелкая неприятность». Но факт остается фактом: ради того, чтобы уберечь имя Феретти от скандала, был убит не родившийся ребенок, невинное существо, кто бы ни был его отцом. – Анджело вздохнул и замолчал, собираясь с силами, чтобы закончить. – в тот день я поклялся, что никогда не допущу, чтобы женщина забеременела от меня только потому, что ей захотелось добраться до денег Феретти. Теперь ты понимаешь, почему я взорвался, когда ты…когда мы…
Эбби приложила палец к его губам.
– Шшш, я все понимаю, ты и не мог повести себя иначе. Но теперь все это осталось в прошлом.
Анджело повернул голову и посмотрел Эбби в глаза, в ее взгляде он прочел понимание и прощение. Он склонился к ее губам и с бесконечной нежностью поцеловал.
– Анджело, мне тоже нужно тебе кое-что сказать. Я хотела признаться … Хотя Рафаэль и не был моим любовником, у меня были другие мужчины, всего два. Один – еще в колледже, другой был актером, мы вместе играли в одной пьесе. Он был красавчик, но при ближайшем знакомстве оказался ужасным занудой, тому же самовлюбленным. Я с ним рассталась до того, как спектакль сошел со сцены.
Анджело принял ее признание на удивление благосклонно. Обняв Эбби за плечи, он самоуверенно заявил:
– Отныне у тебя буду только я.
Эбби улыбнулась с облегчением, напряжение отпустило ее. Признание, которого она страшилась, далось ей легче, чем она думала.
– Меня это тоже устраивает. А как насчет тебя? К тебе это тоже относится?
Анджело посмотрел на нее с возмущением.
– Конечно! Как ты можешь даже спрашивать об этом? Зачем мне другие женщины, когда у меня есть ты?
Он хотел ее снова поцеловать, но Эбби мягко отстранилась и приложила палец к его губам.
– А как же Аделина Маркес?
Анджело поначалу даже не понял, о ком она спрашивает.
– Кто-кто?
– Аделина Маркес. Тебя часто с ней видели. Одна из самых красивых женщин Голливуда не будет против, если ты перестанешь сопровождать ее на светские мероприятия?
Анджело поморщился.
– Во-первых, она собирается в скором времени замуж за нефтяного магната, который недавно развелся с женой. Пока развод не был оформлен официально, они с Аделиной скрывали свою связь, и я послужил ей хорошим прикрытием. А во-вторых, даже если бы Аделина вздумала возражать, это меня не волнует. Для меня существует только одна женщина, в данный момент она здесь, со мной. Пока что ее зовут Абигайль Хадсон, но в скором времени она станет Абигайль Феретти. Ну что, есть еще вопросы?
– Есть один.
Эбби счастливо вздохнула. Приятно осознавать, что есть мужчина, который предпочел тебя самым красивым женщинам мира. Глядя, как преображается лицо Эбби, Анджело мысленно дал себе клятву, что сделает все, чтобы никогда не потерять ее. Даже несмотря на то, что иногда она доводит его до бешенства, задавая всякие вопросы, когда ему больше всего на свете хочется заняться с ней любовью.
– Что ты еще хочешь узнать, любовь моя?
– Я хочу знать, когда ты наконец займешься со мной любовью. Я жду уже, наверное, минут пятнадцать.