Вот и колобродят, то дверь не закроют за собой, то у собаки воду разольют,
то шаги...
Нестерову стало жутковато. Он вспомнил, что где-то прочел будто Бабеля
расстреляли прямо во дворе дачи на углу Тренева и Горького, напротив дома
Павленко, а потом НКВД долго играло гуманистическую роль, что писателя
вот-вот отпустят. Понятие - "без права переписки" было очень актуально по
подобным причинам. Ну, если - это привидение Сервантеса, Лорки, Лопе де Вега
или Петрарки, можно не бояться... Ну и Данта, конечно...
Мамонтов увлекся, рассказал о дачах Маркова, Карпова, Сартакова,
Леонова, Каверина, ткнул в пустоту, наметив дачу Артема Веселого, вспомнил
Межирова, Голованова...
Нестеров косился на Мамонтова, но принимал информацию, как само собой
разумеющееся. Не то, чтоб он был очень суеверным человеком, но всякое
сообщение он готов был принять за истину, пока не доказано обратное. Уж во
всяком случае, допустимость привидений он еще не опроверг личным примером.
Они подошли к пустой даче. Как раз напротив бывшего участка Яблоньки от
улицы шла перпендикулярно другая дачная линия, именуемая улицей "Третьего
тома "Мертвых душ", в начале которой имеют место быть покои Шкловского,
Либединской и Поповского, а в конце - Жарова, Вершигоры, Ажаева, Гринберга и
Евтушенко. А если повернуть с нее направо или налево, то и там можно увидеть
апартаменты и других писателей земли русской: Артема Веселого, Смелякова,
Державина, Стаднюка, Фадеева...
Но наши герои не столько интересовались литературой, сколько раскрытием
преступления. Однако если бы поинтересовались, то обнаружили бы в двух шагах
от дачи Мамонтова улицу Серафимовича, со знаменитым Домом творчества
писателей, в котором тоже иногда появляются люди, сделавшие фантазию своим
ремеслом.
-Я же говорил вам, - зашептал Нестеров, - что это всего лишь отражение.
- Что же оно тогда мигало?
- Ну, давайте проверим пойдем, - предложил неустрашимый генерал. - Где
там ваши привидения?
В этот момент порыв ветра всколыхнул плафон фонаря, и пятачок света
задрожал под ногами следопытов. Лаврентий Михайлович, который не был готов
лезть ночью в бандитское логово, где, говорят, в начале зимы при облаве
уложили семерых человек, радостно виновато улыбнулся и ринулся в обратную
сторону, таща за собой Нестерова.
Они вернулись на дачу Мамонтова, где хозяин постелил Нестерову чистую
простыню на кушетку, все улеглись и заснули без задних ног.
Белая Луна светила на небе, и слышно было, как большие жирные комары
влетали в приоткрытую раму и перелетали от Нестерова к более сочному
Мамонтову. Нестеров глубоко и сипло вдыхал приоткрытым ртом равномерные
порции свежего воздуха, точно всю жизнь курил по две пачки в день, и слабо
выдыхал, иногда вздыхая, иногда задерживая дыхание. Мамонтов, наоборот,
казалось, вообще не дышит, а лишь раз в пять минут всасывает, как насос,
воздух в легкие и через пять минут выжимает его из себя, смешно тренькая
губами.
Поселок спал, лишь изредка ночные машины прошмыгивали под окнами
Мамонтовской дачи. Один раз просвиристел рейсовый автобус. Через некоторое
время установилась полнейшая тишина, как будто одновременно заснула вся
планета, и застыло все, что могло шевелиться, даже ветер не играл в ветках
сосен.
Все спало. И любой современный сочинитель написал бы: "Стояла мертвая
тишина".
1.
Рассохшаяся облупленная нижняя входная дверь легко поддалась, но
пискнула и тут же задев какой-то ботинок, открываясь.
Мерное, едва различимое шарканье подошв раздалось на ступеньках, они
стали прогибаться и скрипеть, под тяжестью вошедшего. Дверь второго этажа не
издала никаких шумов, потому что Василий когда-то смазал ее машинным маслом.
Налево от прихожей располагались комнаты, направо - туалет. В доме было
так темно, что по сравнению с этой густой темнотой - на улице стояла белая
балтийская ночь.
Неизвестный остановился перед входом в гостиную, в арке двери, ожидая
пока глаза привыкнут к этой темени и он различит вход в комнату Мамонтовых.
В это время что-то мягкое уткнулось в его голень, у незнакомца пробежал
мороз по коже, а голову обжег страх, он почувствовал сильное головокружение,
на мгновение потерял ориентиры и, взмахнув рукой, сбил какую-то плошку со
стены. Резко отпрянув, ударился о стоящую при входе деревянную вешалку, и
она с грохотом повалилась в дверной проем.
Дверь Мамонтова резко распахнулась, и нарушитель спокойствия увидел на
фоне освещенных луной окон силуэт мужчины, в руке которого сверкнуло оружие.
Лазутчик ринулся вперед, скорее не на мужчину, а на источник света, бросил
вперед что-то тяжелое, за спиной Нестерова зазвенело стекло, он машинально
пригнулся, а налетчик сгруппировался и рыбкой выпрыгнул в оконный проем.
Все это заняло долю секунды. Когда Нестеров, наконец, обнаружил
включатель, во дворе никого уже не было. Кто-то стремглав убегал по улице в
сторону леса. Мамонтов сидел на кровати, изумленно глядя на разбитое окно.
- Ну, мудак, ну рядом же рама открыта! На-на-на хрена же стекла-то
бить?! - возмущенно бормотал он, подняв ладони, как будто готовился к
намазу.
Ксения Петровна, запахивая халат, уже входила в комнату с возгласом:
- Что тут такое?! Вы что подрались?
Нестеров преградил ей дорогу и, положив руку на сердце, заявил:
- Простите, Ксения Петровна. Это случайность, у меня с этой стороны
дома телефон стоит, видно, что-то приснилось, вот я и махнул рукой прямо в
стекло.
- Но голубчик, вы же могли без руки остаться, как же так можно?
- Взял бы трубку другой рукой, - вздохнул Нестеров, - а вы ложитесь и
простите меня. Я завтра поставлю новый телефон, ой, то есть, стекло.
А что это за гранатомет у вас в руке? Вы, что же так и спите с ним? -
удивленно спросила Ксения Петровна. - Неудивительно, что вы этою пушкой
стекло раскрошили. Боюсь, вам не телефон приснился. Не могли бы вы спрятать
это куда-нибудь... вот хотя бы в эту вазочку?
Нестеров безропотно отдал пистолет Ксении Петровне на сохранение и
показал глазами Мамонтову знак не встревать. Уходя, Ксения Петровна ругала
пуделя за то, что тот опять сбил с ног вешалку...
Когда за Нестеровым закрылась дверь, Мамонтов застегивал рубашку,
решительно продевая в петли на манжетах хрустальные запонки.
- Вы куда это, Лаврентий Михайлович? Привидение ловить? Или может,
узнали кого? Ведь по вашу душу приходили. А ну-ка, пошли во двор, покурим,
поищем кое-что.
Они вновь вышли во двор перед крыльцом, напряженно вслушиваясь в тишину
и разглядывая окрестности.
Сон как рукой сняло с обоих. Под окнами в высокой траве, освещенной из
комнаты Мамонтова, лежал металлический обрывок трубы, вроде тех, что торчат
в стене ванных комнат.
- Быстренько брюки одевайте и идем за ним.
Тут только Лаврентий Михайлович заметил, что вышел в одной рубашке,
запонках и носках.
- Ой, мать честная, скузи.
Они снова направились в сторону дома Яблоньки, но теперь свернули на
Довженко и, возле дома Церетели, спустясь в придорожную канавку, мимо дома
Сельвинского, пробирались по улице мальчишками пятидесятых названных
"змеиным болотом" - вдоль заборов к дому Тупокина.
Они настолько были уверены, что с минуту на минуту увидят, как Леонид
Александрович сидит сейчас у себя на веранде и вытаскивает с помощью Ирины
осколки из боков и спины, что даже прошли мимо его дачи, не узнав ее.
Вернувшись к Тупокинскому участку, они увидели прямо противоположное: на
месте дома зияла черная дыра. Дом едва можно было различить за высокими
кустами: ни одного огонечка не было на участке.
- Похоже, никого нет, - шепнул Нестеров.
Мамонтов непонимающе прохрустел плечами.
- Может, уснули... - пошутил Мамонтов.
- Может, к вам привидение приходило...- ответил ему Нестеров.
- Не смейтесь над этим, - попросил Мамонтов.
- Это нервное, - задрожал Нестеров. - Холодно. Похоже, правда, никого.
Идемте осторожненько посмотрим гараж. У него есть там окошко?
- Нет. Но вон, видите, замок висит.
- А вы свою машину без замка в гараже оставляете?
- У меня нет машины, - грустно шепнул Мамонтов, - и Алтухов еще пропал.
Что делать будем? В дом пойдем?
Они, не сговариваясь, присели на корточки и прокрались через калитку на
территорию дачи. К дому вели светлые бетонные плитки, вдоль дорожки росли
небольшие кусты. Прячась за ними, они перебежками добрались до дома.
Нестеров взбежал на крыльцо, выставив на всякий случай вперед
указательный палец, дернул дверь. Она была закрыта. Он быстро спустился и
повел Мамонтова вокруг дома.
На мгновение Мамонтов отстал, зацепившись за сук, и тьма скрыла его.
Нестеров увидел открытое окно, подскочил и схватился руками за подоконник.
Подтянувшись, он пролез в дом. Мамонтов в это время, как говорится, блуждал
в трех соснах, точнее в трех кустах, потому что сосны на участке у Тупокина
были почти все вырублены. Мамонтов совершенно потерял ориентацию и, как
корабль, попавший в водоворот, шарахался от одного куста к другому, пока,
наконец, уже решив, что он попал в окружение и придется погибнуть, не уперся
в какую-то стену.
Держась за нее, он маленькими шажочками пошел по часовой стрелке вокруг
дома, но серый пиджак Нестерова нигде впереди не мелькал. Он прислушался -
шагов Нестерова тоже не раздавалось. На мгновение он подумал, не забрел ли
он на чужой, в смысле, совсем уж чужой, не Тупокинский участок. Тогда он,
стараясь не отрывать руки от стены, повернулся на сто восемьдесят градусов и
сделал шаг в обратном направлении, но тут с неба что-то свалилось и
приземлилось рядом с ним на ноги.
-А-а-а! - заорал Мамонтов и пришел в еще больший ужас, когда чья-то
холодная лягушечья липкая лапа присосалась к его рту, и голос Нестерова
сказал:
- Ты можешь помолчать?! Привидение.
- У-э? - спросил Мамонтов.
- Да нигде. Ты - привидение! Вот такие же чудаки, вроде нас, орут по
округе, а потом под это дело экстрасенсы трактаты сочиняют: голоса
потустороннего мира в Московской губернии. Открывают ТОО "Возмездие"... Ну,
успокоился? Я это, я! Мамонтов, вы что, подслеповаты?
- Я же линзы на ночь снимаю. - Мамонтов икнул, - а где Ирина?
Нестеров хмыкнул и сказал, что в доме - пусто. Камин и плита, и
отопительные приборы - холодные. Похоже, в доме никого не было по крайней
мере часа два.
- Куда же она ушла?
- Нереститься! - схамил Нестеров.
2.
- Вы как хотите, Лаврентий Михайлович, а я на сегодня следственные
действия прекращаю, - оповестил Нестеров, садясь в кресло в гостиной. Просто
установим дежурство. Вы поспите часок, а потом смените меня. И дверь внизу
закрывать не будем. Устроим засаду. Ложитесь.
- А вы?
- А я тут закомуфлируюсь. Кстати, вы и впрямь не видели лица, ну,
этого, призрака с железякой?
Мамонтов не видел. А Нестеров постеснялся ему сказать, что лица у
налетчика не было. Он, услышав грохот, быстро соскочил с кровати и,
прихватив оружие, встал у двери в удобную позицию и толкнул ее ногой. Он
хотел было наставить пистолет на преступника, но, увидев то, что высветила
Луна, опешил. Голова-то у привидения была, но лица не было. То ли маска, то
ли чулок, то ли трупная опухлость. Бр-р.
Железку Нестеров упаковал в целлофан, может быть, будут отпечатки.
Осколочки тоже - на всякий случай.
Мамонтов в своей комнате еще поворочался немного и уснул. Нестеров
погасил свет, притаился. Сначала сознание его одолевали всякие нехорошие
фантазии, мистика. Он даже представил, как к его шее в темноте тянется
фиолетовая рука с синими ногтями, как раз в эту секунду где-то на природе
заунывно крикнула два раза ночная птица. Но скоро мозг не выдержал
перенапряжения. Темнота победила, и Нестеров заснул.
На этот раз преступников было двое, и они в наглую грохотали каблуками
по полым ступенькам, все ближе поднимаясь к притаившемуся за дверью прихожей
Нестерову. Сначала он подумал, что в дом пришли бандиты, из тех, что подбили
Бикчентаева, потом предположил, что привидения всего Переделкино решили
устроить шабаш в доме Мамонтова, но быстро отмел эту версию: сказались
глубокие знания Нестерова в области сверхъестественного - привидения не
ходят на каблуках и не пахнут духами "Armani Emporio".
Тут он увидел в щелку две головы, одна из которых принадлежала Ирине
Игоревне.
Значит, первым шел Тупокин. Нестеров быстро оценил ситуацию, свои
возможности и, не обдумывая, приложил рукояткой пистолета входящего в
прихожую мужчину.
Тот уперся рукой в противоположную стену, наклонился и, скукожившись,
рухнул в проход. Склонясь над бездыханным телом, Нестеров попытался
разглядеть лицо упавшего. Приблизившись к нему, он чуть было не заплакал, но
не успел, потому что в этот момент кто-то огрел и его по голове тяжелым
томиком "Бесов". Разумеется, Нестеров не знал, что за книжка попалась под
руку нападавшей; Ирина Игоревна тоже не намеренно выбрала на полке, висевшей
над входом, именно этот роман. Он скорее испугался от неожиданности, чем
почувствовал удар, но тут же чья-то нежная когтистая рука схватила его за
волосы и долбанула о стенку, благо Нестеров все еще стоял, нагнувшись.
Ирина Игоревна хотела было бежать спасать сына, но как от батута
отскочила от живота возникшего на пути Мамонтова.
- Ты что же это порядочных людей мочишь, Ирка? - спросил Мамонтов,
освещая фонариком по очереди Ирину Игоревну, Нестерова, Алтухова и себя.
Причем в свете фонаря его лицо вызвало у Ирины Игоревны запоздалый шок.
Она вдруг стала икать, а пока она икала, Мамонтов стянул со своей кровати
простынь и запеленал Ирину Игоревну прямо в стоячем положении, обвязал ее
какими-то поясами и даже галстуками. Откуда уж взялась сноровка, но он и
носок ей в рот догадался засунуть, и очень вовремя, потому что за его спиной
медленно поднимались слегка опрокинутые Нестеров и Алтухов, а на голове,
пытавшейся изо всех сил завопить Ирины Игоревны, теперь уже медленно
поднимались дыбом волосы. Носок мужа помешал ей. Она только замычала, словно
корова, объевшаяся клеверу.
Ксения Петровна, несколько минут наблюдавшая за происходящим из дверей
своей спальни, прошла мимо мычащей, запеленутой невестки, случайно задела ее
бедром, не заметила: что это и протянула Нестерову вазочку. Тот потирал лоб
и косился на Алтухова.
- Может быть, включит кто-нибудь, наконец, свет в этом сумасшедшем
доме! - потребовал полковник. - Спасибо, - свет - Ксения Петровна.
Ирина Игоревна не устояла-таки в своем скафандре и ухнулась на ковер
посредине гостиной.
Ксения Петровна с умным видом переступила через нее, чтобы взять со
стола чайник, при этом Ирина Игоревна сделала кусательное движение, но лишь
получила пяткой по щеке.
- Если я вам еще понадоблюсь, Николай Константинович, я - на кухне,
подслушиваю.
Мужчины сидели на диване и молча курили, разглядывая куколку Ирины
Игоревны. Та жалобно смотрела на Алтухова, прося взглядом развязать ее.
- Мамонт, может развяжешь, - попросил Алтухов, - Она мне все по дороге
рассказала, ей уже сегодня досталось. Да, что у вас здесь происходит-то?
Алтухов вряд ли спал сегодня. Одет он был с иголочки, взгляд его был
ясен и открыт.
- Костя, - произнес Нестеров, глядя, как катается по полу Ирина, - это
ты?!
Алтухов развернулся к Николаю Константиновичу и заглянул в его
отрешенное лицо:
- Э-э, Николай, вот я. Вот, - уточнил Алтухов.
- Ваньку не валяй. Я вижу. Я спрашиваю, это ты час назад вот в то окно
сигал, как придурошный?
- Хе, то-то я смотрю под ногами стекло трещит на дворе. Слышишь, Ирина
Игоревна?
У Ирины округлились глаза. Она многое могла бы произнести в эту минуту,
может быть даже, весь, имеющийся в ее распоряжении словарный запас, но ей не
давали.
- Судить тебя будут, - сказал Мамонтов, подсев на корточках к супруге и
погрозив ей пальцем, а потом вынул носок за кончик, торчавший из ее зубов, и
быстро отвел руку.
Ирина какое-то время молчала, а потом разревелась. Из спальни выбежал
Пашка и тоже зарыдал во все горло. Мамонтов передал его Алтухову, чтобы тот
придержал парня, пока сам развязывал Ирину, приговаривая:
- За что ты Алтухова-то? Понятно, что Николая за меня приняла, но
Алтухов-то тебе что сделал?
-Ты ничего не знаешь, - закричала Ирина сквозь слезы, когда Ксения
Петровна увела Пашку в спальню, - Николай Константинович его надо
арестовать!
Нестеров ничего не понимал, но тоже на всякий случай спросил:
- А чего это, правда, вы на меня в прихожей набросились?
- Я же думала, что вы Тупокин. Он меня... это... пытал. Я сбежала... А
когда вы Костю ударили, я решила, что вы - это он. Хотела бежать, но потом
вспомнила про Пашку, и тут в меня такая звериная остервенелость вселилась...
- Она из тебя и не выселялась никогда, - заметил Мамонтов...
- Вот я вас и... А зачем вы Костю пришибли?
- Это понятно... - объяснил Алтухов, - как вы - его, так и он принял
меня за Тупокина, тайно проникающего в вашем сопровождении в ваш дом, как и
час назад, чтобы расквитаться с Мамонтовым. Вы что же, Николай
Константинович, решили, что Тупокин всю ночь к вам сюда ходить будет, пока
кого-нибудь не прибьет? Что-то, господа, нам кругом Тупокин мерещится, не
погнаться ли за ним по горячим следам?
- Мы уже пробовали, на даче его нет. Уехал, - пролепетал Мамонтов.
- А это был не ты? Точно? - недоверчиво переспросил Нестеров.
3.
Ирина Игоревна села, наконец, за стол, перед этим закатив добротную
оплеуху супругу. Помолчали.
- Где же вы встретились? - Спросил, начавший первым соображать,
Нестеров у Алтухова. - Это не ты случайно в доме Яблоньки наблюдательный
пункт устроил?
Алтухов искренне удивился.
Конечно, нет. Он только что с самолета, то есть с электрички, и как ни
в чем ни бывало с полным дипломатом информации направлялся к даче Мамонтова,
когда из кустов на него вылетела эта несчастная женщина с мольбой о помощи.
Она бы так и просидела там до полного окоченения, если бы не Алтухов.
Но Нестерова не удовлетворило это объяснение.
С чего бы это Алтухову в полночь топать к Мамонтову на дачу с отчетом о
благополучно завершившейся командировке. Взвесив все "за" и "против", он
попросил Мамонтова подбросить ему сумку, достал оттуда наручники и прицепил
руку смеющегося ему в лицо Алтухова к книжной полке висевшей над диваном.
В этом старом доме на каждой стене висели полки с книгами. Задравшийся
манжет Алтуховской рубашки открыл взору Нестерова свежий глубокий порез,
едва затянувшийся запекшейся лимфой.
- Вот теперь, Костенька, расскажи мне сказку о том, как ты меня
вычислил? - предложил Нестеров.
- Ну, брат, это полное безобразие и непрофессионализм, вот что я тебе
скажу, - возразил Алтухов.
- Ничего, так спокойнее.
Ирина Игоревна пожалела, что они оба - она и Алтухов - пришли снова в
этот проклятый дом.
- Я все вам сейчас расскажу, - нервно выкрикнула она, - вы же не
слушаете меня!
- Не беспокойтесь, Ирина Игоревна. Сейчас во всем разберемся.
- Коля, меня твоя Анна Михайловна тебя рассекретила, - улыбнулся
Алтухов, - просила тебе передать, что дочь выходит замуж.
Нестеров распрямил мускулы лица и сказал, чтобы Алтухов не врал: Анна
Михайловна понятия не имела о том, где он ночует.
- У меня очень серьезные раскопки были в Венеции. Я тебе даже имя твоей
убитой хотел поведать. Теперь не буду. Обиделся, - заявил Алтухов, шутя.
Нестерову пришлось набрать домашний номер. К телефону никто не подошел.
У Алтухова начала затекать рука, Нестеров расстегнул наручники и
выпустил Алтухова на свободу.
- Всегда так, - пробормотал Нестеров, снова кладя трубку на рычаги. -
Как обидит меня или дочь, так начинает нам нервы портить. Да как она узнала?
- Она сказала, что у тебя в Переделкино убили Леснина-Каревского, и ты
теперь выслеживаешь Тупокина. Наверное, так и нужно было делать, а не
семейные ссоры режиссировать.
- Вот-вот, - вставила Ирина Игоревна.
Нестеров подвел черту и предложил ей все рассказать по порядку. Ирине
Игоревне не терпелось оглоушить Нестерова своим рассказом. Мамонтова она
абсолютно не замечала. Тот сидел в сторонке, на краю длинного дивана, и тихо
подремывал с полуоткрытыми глазами.
- Я, действительно, пошла отсюда к Леониду Александровичу, - начала
Ирина Игоревна. - Он был внизу, в душевой. Это в подполе. Там по планировке
должен был быть гараж подземный, а он гараж отдельно выстроил, а в подполе
бассейн и сауну.
Я увидела еще с улицы, что Тупокин внизу, что-то ремонтирует в стене.
Вошла в дом, бросила сумку и спустилась в подпол. Мне так нужно было,
чтобы он меня пожалел после всей этой грязи, что здесь на меня вылили.
Там у него за лестницей еще мастерская, я забыла сказать. Свет из
банной части в приоткрытую дверь падал на пол мастерской. Я смотрю, а за
козлами в углу, чуть ли не до потолка мастерской пакеты целлофановые
набросаны, а на столе рабочем папки. Много красных папок, я их сразу узнала.
Такие у Мамонтова в кабинете в консульстве стояли.
Только до меня стало доходить, откуда эти папки, за спиной голос:
стоять, не двигаться, а то прибью.
- Ага-ага, так-так, - оживился Нестеров.
Услышав про папки, Алтухов насторожился и помрачнел, задумался, и еще
больше помрачнев, спросил, перебивая Ирину Игоревну:
- Это - какие папки?
Нестерову пришлось вкратце рассказать Алтухову, что на Бикчентаева
совершено нападение, что у него, очевидно, украдены папки с теми
документами, которые он в свою очередь украл из консульства и вывез в
коробке без досмотра. Что Леснин-Каревский убит, как раз в той роще, где на
Алтухова только что набросилась гражданка Мамонтова, с перепугу забыв о
пагубности этого места. Потом Нестеров снова предоставил слово Ирине
Игоревне, которая взволновала всех бодрствующих следующим сообщением:
- Он привязал меня к лестнице и... - Ирина подбирала слова, но в итоге
нашла какие-то протокольные, - взял силой. Потом запер в душевой. На моих
глазах вынул из сейфа - это он в сейфе в углу копался, когда я его в окно
увидела - такую кучу денег, какой я никогда в жизни не видела.
- Сколько, какой купюрой? - поинтересовался Алтухов.
- Деньги были в пачках, кажется, стодолларовые купюры. С приличный
чемодан. Вот как одна диванная подушка. Выгреб все, сложил в большой пакет,
выволок из душевой. Я испугалась, как бы он меня не поджег вместе с домом,
больно уж быстро сматывал удочки. Я сижу в бассейне, пристегнутая такими же
железяками к перилам.
Она посмотрела на наручники, которые Нестеров все еще крутил в руках..
- В воде? - уточнил Нестеров.
- Да нет же, пустой бассейн. Я исхожу слезами, прошу меня отпустить,
говорю, что никому про деньги не скажу. Он и ухом не повел, долго потом
втаскивал в машину барахло: деньги эти, папки. Потом хлопнула дверца. Но
слышу двигатель не работает, а Тупокин обратно в дом зашел. Через три минуты
еще кто-то на крыльцо поднялся. Хотела я закричать, но с пластырем на губах
сильно не крикнешь.
- А сколько ног к нему пришло? - спросил Нестеров.
Ирина Игоревна стала представлять картину.
- Четыре. Четыре ноги - двое человек народу. Мне показалось, что
Тупокин их испугался. Наверное, он издалека их увидел и не захотел, чтобы те
поняли, что он уезжает. Наверху, прямо надо мной послышались его шаги и
чьи-то голоса. Я прислушалась. С него требовали деньги. За Бикчентаева,
понимаете? Я только тогда окончательно поняла, что за папки видела только
что. Это же они у Руслана стащили. Что же теперь будет? Я пыталась
освободиться, дергала обручи, пробовала вырвать из бетона металлические
перила - бесполезно. Потом смотрю, а перила-то до дна бассейна не доходят
плотно. Вот я и спустила вниз наручник, удалось кое-как подсунуть под конец
перилины и вырваться. А куда же бежать, думаю. Ведь можно натолкнуться на
бандитов.
- Так ты говоришь, - тихо обратился Алтухов к Нестерову, - блики в
окнах Яблоньки? Н-да.
Нестеров виновато потер нос.
- Вы слушаете? - продолжала Ирина Игоревна. - Я уже сказала, что там
над бассейном окошечко. Бежать-то можно было, но только после того, как ушли
бандиты. Они, вероятно, не поняли, что Тупокин смывается. Машина-то его в
сторонке стояла, возле гаража. Когда Леонид вошел обратно в дом, стала я
карабкаться к окну. Удалось найти приступку, потом перелезть повыше и
открыть раму. Еле-еле протиснулась в проем, хоть я и миниатюрная. Не успела
я вылезти на землю, он уже дверь в душевой открывал ключом. Ужасно! Я
рванула со страху не к калитке, а за дом, перепрыгнула через забор и так
сиганула через все задние дворы и заборы, пока не прибежала к пруду. Прямо
через детский санаторий. Пряталась в тени памятника на территории
самаринской усадьбы.
Ирина выругалась: "Тараканище...".
- Это вы правильно сделали. Запутали его. Но теперь понятно, почему он
сюда приходил. Хотел всех перебить и умотать, - заключил Нестеров.
- Это - чудовище. Я клянусь вам.
- Мы вам верим. Вы - бесстрашная женщина, Ирина Игоревна. А показания
ваши - бесценны, - похвалил Николай Константинович. - Вы говорите, папки он
в машину втаскивал? Что в них, узнать бы. Костя, нужно толком проверить дом
Яблоньки. Прямо сейчас. Вызывай опергруппу. И машину Тупокина - в розыск! И
обыск - на даче Тупокина! И пограничникам - в аэропорты. Ирина Игоревна, вы
бы перенесли "тело" Лаврентия Михайловича в спальню...
Ирина Игоревна безропотно послушалась Нестерова и предложила Мамонтову
свои услуги. Тот спросонок приобнял жену и позволил дотащить себя на
то шаги...
Нестерову стало жутковато. Он вспомнил, что где-то прочел будто Бабеля
расстреляли прямо во дворе дачи на углу Тренева и Горького, напротив дома
Павленко, а потом НКВД долго играло гуманистическую роль, что писателя
вот-вот отпустят. Понятие - "без права переписки" было очень актуально по
подобным причинам. Ну, если - это привидение Сервантеса, Лорки, Лопе де Вега
или Петрарки, можно не бояться... Ну и Данта, конечно...
Мамонтов увлекся, рассказал о дачах Маркова, Карпова, Сартакова,
Леонова, Каверина, ткнул в пустоту, наметив дачу Артема Веселого, вспомнил
Межирова, Голованова...
Нестеров косился на Мамонтова, но принимал информацию, как само собой
разумеющееся. Не то, чтоб он был очень суеверным человеком, но всякое
сообщение он готов был принять за истину, пока не доказано обратное. Уж во
всяком случае, допустимость привидений он еще не опроверг личным примером.
Они подошли к пустой даче. Как раз напротив бывшего участка Яблоньки от
улицы шла перпендикулярно другая дачная линия, именуемая улицей "Третьего
тома "Мертвых душ", в начале которой имеют место быть покои Шкловского,
Либединской и Поповского, а в конце - Жарова, Вершигоры, Ажаева, Гринберга и
Евтушенко. А если повернуть с нее направо или налево, то и там можно увидеть
апартаменты и других писателей земли русской: Артема Веселого, Смелякова,
Державина, Стаднюка, Фадеева...
Но наши герои не столько интересовались литературой, сколько раскрытием
преступления. Однако если бы поинтересовались, то обнаружили бы в двух шагах
от дачи Мамонтова улицу Серафимовича, со знаменитым Домом творчества
писателей, в котором тоже иногда появляются люди, сделавшие фантазию своим
ремеслом.
-Я же говорил вам, - зашептал Нестеров, - что это всего лишь отражение.
- Что же оно тогда мигало?
- Ну, давайте проверим пойдем, - предложил неустрашимый генерал. - Где
там ваши привидения?
В этот момент порыв ветра всколыхнул плафон фонаря, и пятачок света
задрожал под ногами следопытов. Лаврентий Михайлович, который не был готов
лезть ночью в бандитское логово, где, говорят, в начале зимы при облаве
уложили семерых человек, радостно виновато улыбнулся и ринулся в обратную
сторону, таща за собой Нестерова.
Они вернулись на дачу Мамонтова, где хозяин постелил Нестерову чистую
простыню на кушетку, все улеглись и заснули без задних ног.
Белая Луна светила на небе, и слышно было, как большие жирные комары
влетали в приоткрытую раму и перелетали от Нестерова к более сочному
Мамонтову. Нестеров глубоко и сипло вдыхал приоткрытым ртом равномерные
порции свежего воздуха, точно всю жизнь курил по две пачки в день, и слабо
выдыхал, иногда вздыхая, иногда задерживая дыхание. Мамонтов, наоборот,
казалось, вообще не дышит, а лишь раз в пять минут всасывает, как насос,
воздух в легкие и через пять минут выжимает его из себя, смешно тренькая
губами.
Поселок спал, лишь изредка ночные машины прошмыгивали под окнами
Мамонтовской дачи. Один раз просвиристел рейсовый автобус. Через некоторое
время установилась полнейшая тишина, как будто одновременно заснула вся
планета, и застыло все, что могло шевелиться, даже ветер не играл в ветках
сосен.
Все спало. И любой современный сочинитель написал бы: "Стояла мертвая
тишина".
1.
Рассохшаяся облупленная нижняя входная дверь легко поддалась, но
пискнула и тут же задев какой-то ботинок, открываясь.
Мерное, едва различимое шарканье подошв раздалось на ступеньках, они
стали прогибаться и скрипеть, под тяжестью вошедшего. Дверь второго этажа не
издала никаких шумов, потому что Василий когда-то смазал ее машинным маслом.
Налево от прихожей располагались комнаты, направо - туалет. В доме было
так темно, что по сравнению с этой густой темнотой - на улице стояла белая
балтийская ночь.
Неизвестный остановился перед входом в гостиную, в арке двери, ожидая
пока глаза привыкнут к этой темени и он различит вход в комнату Мамонтовых.
В это время что-то мягкое уткнулось в его голень, у незнакомца пробежал
мороз по коже, а голову обжег страх, он почувствовал сильное головокружение,
на мгновение потерял ориентиры и, взмахнув рукой, сбил какую-то плошку со
стены. Резко отпрянув, ударился о стоящую при входе деревянную вешалку, и
она с грохотом повалилась в дверной проем.
Дверь Мамонтова резко распахнулась, и нарушитель спокойствия увидел на
фоне освещенных луной окон силуэт мужчины, в руке которого сверкнуло оружие.
Лазутчик ринулся вперед, скорее не на мужчину, а на источник света, бросил
вперед что-то тяжелое, за спиной Нестерова зазвенело стекло, он машинально
пригнулся, а налетчик сгруппировался и рыбкой выпрыгнул в оконный проем.
Все это заняло долю секунды. Когда Нестеров, наконец, обнаружил
включатель, во дворе никого уже не было. Кто-то стремглав убегал по улице в
сторону леса. Мамонтов сидел на кровати, изумленно глядя на разбитое окно.
- Ну, мудак, ну рядом же рама открыта! На-на-на хрена же стекла-то
бить?! - возмущенно бормотал он, подняв ладони, как будто готовился к
намазу.
Ксения Петровна, запахивая халат, уже входила в комнату с возгласом:
- Что тут такое?! Вы что подрались?
Нестеров преградил ей дорогу и, положив руку на сердце, заявил:
- Простите, Ксения Петровна. Это случайность, у меня с этой стороны
дома телефон стоит, видно, что-то приснилось, вот я и махнул рукой прямо в
стекло.
- Но голубчик, вы же могли без руки остаться, как же так можно?
- Взял бы трубку другой рукой, - вздохнул Нестеров, - а вы ложитесь и
простите меня. Я завтра поставлю новый телефон, ой, то есть, стекло.
А что это за гранатомет у вас в руке? Вы, что же так и спите с ним? -
удивленно спросила Ксения Петровна. - Неудивительно, что вы этою пушкой
стекло раскрошили. Боюсь, вам не телефон приснился. Не могли бы вы спрятать
это куда-нибудь... вот хотя бы в эту вазочку?
Нестеров безропотно отдал пистолет Ксении Петровне на сохранение и
показал глазами Мамонтову знак не встревать. Уходя, Ксения Петровна ругала
пуделя за то, что тот опять сбил с ног вешалку...
Когда за Нестеровым закрылась дверь, Мамонтов застегивал рубашку,
решительно продевая в петли на манжетах хрустальные запонки.
- Вы куда это, Лаврентий Михайлович? Привидение ловить? Или может,
узнали кого? Ведь по вашу душу приходили. А ну-ка, пошли во двор, покурим,
поищем кое-что.
Они вновь вышли во двор перед крыльцом, напряженно вслушиваясь в тишину
и разглядывая окрестности.
Сон как рукой сняло с обоих. Под окнами в высокой траве, освещенной из
комнаты Мамонтова, лежал металлический обрывок трубы, вроде тех, что торчат
в стене ванных комнат.
- Быстренько брюки одевайте и идем за ним.
Тут только Лаврентий Михайлович заметил, что вышел в одной рубашке,
запонках и носках.
- Ой, мать честная, скузи.
Они снова направились в сторону дома Яблоньки, но теперь свернули на
Довженко и, возле дома Церетели, спустясь в придорожную канавку, мимо дома
Сельвинского, пробирались по улице мальчишками пятидесятых названных
"змеиным болотом" - вдоль заборов к дому Тупокина.
Они настолько были уверены, что с минуту на минуту увидят, как Леонид
Александрович сидит сейчас у себя на веранде и вытаскивает с помощью Ирины
осколки из боков и спины, что даже прошли мимо его дачи, не узнав ее.
Вернувшись к Тупокинскому участку, они увидели прямо противоположное: на
месте дома зияла черная дыра. Дом едва можно было различить за высокими
кустами: ни одного огонечка не было на участке.
- Похоже, никого нет, - шепнул Нестеров.
Мамонтов непонимающе прохрустел плечами.
- Может, уснули... - пошутил Мамонтов.
- Может, к вам привидение приходило...- ответил ему Нестеров.
- Не смейтесь над этим, - попросил Мамонтов.
- Это нервное, - задрожал Нестеров. - Холодно. Похоже, правда, никого.
Идемте осторожненько посмотрим гараж. У него есть там окошко?
- Нет. Но вон, видите, замок висит.
- А вы свою машину без замка в гараже оставляете?
- У меня нет машины, - грустно шепнул Мамонтов, - и Алтухов еще пропал.
Что делать будем? В дом пойдем?
Они, не сговариваясь, присели на корточки и прокрались через калитку на
территорию дачи. К дому вели светлые бетонные плитки, вдоль дорожки росли
небольшие кусты. Прячась за ними, они перебежками добрались до дома.
Нестеров взбежал на крыльцо, выставив на всякий случай вперед
указательный палец, дернул дверь. Она была закрыта. Он быстро спустился и
повел Мамонтова вокруг дома.
На мгновение Мамонтов отстал, зацепившись за сук, и тьма скрыла его.
Нестеров увидел открытое окно, подскочил и схватился руками за подоконник.
Подтянувшись, он пролез в дом. Мамонтов в это время, как говорится, блуждал
в трех соснах, точнее в трех кустах, потому что сосны на участке у Тупокина
были почти все вырублены. Мамонтов совершенно потерял ориентацию и, как
корабль, попавший в водоворот, шарахался от одного куста к другому, пока,
наконец, уже решив, что он попал в окружение и придется погибнуть, не уперся
в какую-то стену.
Держась за нее, он маленькими шажочками пошел по часовой стрелке вокруг
дома, но серый пиджак Нестерова нигде впереди не мелькал. Он прислушался -
шагов Нестерова тоже не раздавалось. На мгновение он подумал, не забрел ли
он на чужой, в смысле, совсем уж чужой, не Тупокинский участок. Тогда он,
стараясь не отрывать руки от стены, повернулся на сто восемьдесят градусов и
сделал шаг в обратном направлении, но тут с неба что-то свалилось и
приземлилось рядом с ним на ноги.
-А-а-а! - заорал Мамонтов и пришел в еще больший ужас, когда чья-то
холодная лягушечья липкая лапа присосалась к его рту, и голос Нестерова
сказал:
- Ты можешь помолчать?! Привидение.
- У-э? - спросил Мамонтов.
- Да нигде. Ты - привидение! Вот такие же чудаки, вроде нас, орут по
округе, а потом под это дело экстрасенсы трактаты сочиняют: голоса
потустороннего мира в Московской губернии. Открывают ТОО "Возмездие"... Ну,
успокоился? Я это, я! Мамонтов, вы что, подслеповаты?
- Я же линзы на ночь снимаю. - Мамонтов икнул, - а где Ирина?
Нестеров хмыкнул и сказал, что в доме - пусто. Камин и плита, и
отопительные приборы - холодные. Похоже, в доме никого не было по крайней
мере часа два.
- Куда же она ушла?
- Нереститься! - схамил Нестеров.
2.
- Вы как хотите, Лаврентий Михайлович, а я на сегодня следственные
действия прекращаю, - оповестил Нестеров, садясь в кресло в гостиной. Просто
установим дежурство. Вы поспите часок, а потом смените меня. И дверь внизу
закрывать не будем. Устроим засаду. Ложитесь.
- А вы?
- А я тут закомуфлируюсь. Кстати, вы и впрямь не видели лица, ну,
этого, призрака с железякой?
Мамонтов не видел. А Нестеров постеснялся ему сказать, что лица у
налетчика не было. Он, услышав грохот, быстро соскочил с кровати и,
прихватив оружие, встал у двери в удобную позицию и толкнул ее ногой. Он
хотел было наставить пистолет на преступника, но, увидев то, что высветила
Луна, опешил. Голова-то у привидения была, но лица не было. То ли маска, то
ли чулок, то ли трупная опухлость. Бр-р.
Железку Нестеров упаковал в целлофан, может быть, будут отпечатки.
Осколочки тоже - на всякий случай.
Мамонтов в своей комнате еще поворочался немного и уснул. Нестеров
погасил свет, притаился. Сначала сознание его одолевали всякие нехорошие
фантазии, мистика. Он даже представил, как к его шее в темноте тянется
фиолетовая рука с синими ногтями, как раз в эту секунду где-то на природе
заунывно крикнула два раза ночная птица. Но скоро мозг не выдержал
перенапряжения. Темнота победила, и Нестеров заснул.
На этот раз преступников было двое, и они в наглую грохотали каблуками
по полым ступенькам, все ближе поднимаясь к притаившемуся за дверью прихожей
Нестерову. Сначала он подумал, что в дом пришли бандиты, из тех, что подбили
Бикчентаева, потом предположил, что привидения всего Переделкино решили
устроить шабаш в доме Мамонтова, но быстро отмел эту версию: сказались
глубокие знания Нестерова в области сверхъестественного - привидения не
ходят на каблуках и не пахнут духами "Armani Emporio".
Тут он увидел в щелку две головы, одна из которых принадлежала Ирине
Игоревне.
Значит, первым шел Тупокин. Нестеров быстро оценил ситуацию, свои
возможности и, не обдумывая, приложил рукояткой пистолета входящего в
прихожую мужчину.
Тот уперся рукой в противоположную стену, наклонился и, скукожившись,
рухнул в проход. Склонясь над бездыханным телом, Нестеров попытался
разглядеть лицо упавшего. Приблизившись к нему, он чуть было не заплакал, но
не успел, потому что в этот момент кто-то огрел и его по голове тяжелым
томиком "Бесов". Разумеется, Нестеров не знал, что за книжка попалась под
руку нападавшей; Ирина Игоревна тоже не намеренно выбрала на полке, висевшей
над входом, именно этот роман. Он скорее испугался от неожиданности, чем
почувствовал удар, но тут же чья-то нежная когтистая рука схватила его за
волосы и долбанула о стенку, благо Нестеров все еще стоял, нагнувшись.
Ирина Игоревна хотела было бежать спасать сына, но как от батута
отскочила от живота возникшего на пути Мамонтова.
- Ты что же это порядочных людей мочишь, Ирка? - спросил Мамонтов,
освещая фонариком по очереди Ирину Игоревну, Нестерова, Алтухова и себя.
Причем в свете фонаря его лицо вызвало у Ирины Игоревны запоздалый шок.
Она вдруг стала икать, а пока она икала, Мамонтов стянул со своей кровати
простынь и запеленал Ирину Игоревну прямо в стоячем положении, обвязал ее
какими-то поясами и даже галстуками. Откуда уж взялась сноровка, но он и
носок ей в рот догадался засунуть, и очень вовремя, потому что за его спиной
медленно поднимались слегка опрокинутые Нестеров и Алтухов, а на голове,
пытавшейся изо всех сил завопить Ирины Игоревны, теперь уже медленно
поднимались дыбом волосы. Носок мужа помешал ей. Она только замычала, словно
корова, объевшаяся клеверу.
Ксения Петровна, несколько минут наблюдавшая за происходящим из дверей
своей спальни, прошла мимо мычащей, запеленутой невестки, случайно задела ее
бедром, не заметила: что это и протянула Нестерову вазочку. Тот потирал лоб
и косился на Алтухова.
- Может быть, включит кто-нибудь, наконец, свет в этом сумасшедшем
доме! - потребовал полковник. - Спасибо, - свет - Ксения Петровна.
Ирина Игоревна не устояла-таки в своем скафандре и ухнулась на ковер
посредине гостиной.
Ксения Петровна с умным видом переступила через нее, чтобы взять со
стола чайник, при этом Ирина Игоревна сделала кусательное движение, но лишь
получила пяткой по щеке.
- Если я вам еще понадоблюсь, Николай Константинович, я - на кухне,
подслушиваю.
Мужчины сидели на диване и молча курили, разглядывая куколку Ирины
Игоревны. Та жалобно смотрела на Алтухова, прося взглядом развязать ее.
- Мамонт, может развяжешь, - попросил Алтухов, - Она мне все по дороге
рассказала, ей уже сегодня досталось. Да, что у вас здесь происходит-то?
Алтухов вряд ли спал сегодня. Одет он был с иголочки, взгляд его был
ясен и открыт.
- Костя, - произнес Нестеров, глядя, как катается по полу Ирина, - это
ты?!
Алтухов развернулся к Николаю Константиновичу и заглянул в его
отрешенное лицо:
- Э-э, Николай, вот я. Вот, - уточнил Алтухов.
- Ваньку не валяй. Я вижу. Я спрашиваю, это ты час назад вот в то окно
сигал, как придурошный?
- Хе, то-то я смотрю под ногами стекло трещит на дворе. Слышишь, Ирина
Игоревна?
У Ирины округлились глаза. Она многое могла бы произнести в эту минуту,
может быть даже, весь, имеющийся в ее распоряжении словарный запас, но ей не
давали.
- Судить тебя будут, - сказал Мамонтов, подсев на корточках к супруге и
погрозив ей пальцем, а потом вынул носок за кончик, торчавший из ее зубов, и
быстро отвел руку.
Ирина какое-то время молчала, а потом разревелась. Из спальни выбежал
Пашка и тоже зарыдал во все горло. Мамонтов передал его Алтухову, чтобы тот
придержал парня, пока сам развязывал Ирину, приговаривая:
- За что ты Алтухова-то? Понятно, что Николая за меня приняла, но
Алтухов-то тебе что сделал?
-Ты ничего не знаешь, - закричала Ирина сквозь слезы, когда Ксения
Петровна увела Пашку в спальню, - Николай Константинович его надо
арестовать!
Нестеров ничего не понимал, но тоже на всякий случай спросил:
- А чего это, правда, вы на меня в прихожей набросились?
- Я же думала, что вы Тупокин. Он меня... это... пытал. Я сбежала... А
когда вы Костю ударили, я решила, что вы - это он. Хотела бежать, но потом
вспомнила про Пашку, и тут в меня такая звериная остервенелость вселилась...
- Она из тебя и не выселялась никогда, - заметил Мамонтов...
- Вот я вас и... А зачем вы Костю пришибли?
- Это понятно... - объяснил Алтухов, - как вы - его, так и он принял
меня за Тупокина, тайно проникающего в вашем сопровождении в ваш дом, как и
час назад, чтобы расквитаться с Мамонтовым. Вы что же, Николай
Константинович, решили, что Тупокин всю ночь к вам сюда ходить будет, пока
кого-нибудь не прибьет? Что-то, господа, нам кругом Тупокин мерещится, не
погнаться ли за ним по горячим следам?
- Мы уже пробовали, на даче его нет. Уехал, - пролепетал Мамонтов.
- А это был не ты? Точно? - недоверчиво переспросил Нестеров.
3.
Ирина Игоревна села, наконец, за стол, перед этим закатив добротную
оплеуху супругу. Помолчали.
- Где же вы встретились? - Спросил, начавший первым соображать,
Нестеров у Алтухова. - Это не ты случайно в доме Яблоньки наблюдательный
пункт устроил?
Алтухов искренне удивился.
Конечно, нет. Он только что с самолета, то есть с электрички, и как ни
в чем ни бывало с полным дипломатом информации направлялся к даче Мамонтова,
когда из кустов на него вылетела эта несчастная женщина с мольбой о помощи.
Она бы так и просидела там до полного окоченения, если бы не Алтухов.
Но Нестерова не удовлетворило это объяснение.
С чего бы это Алтухову в полночь топать к Мамонтову на дачу с отчетом о
благополучно завершившейся командировке. Взвесив все "за" и "против", он
попросил Мамонтова подбросить ему сумку, достал оттуда наручники и прицепил
руку смеющегося ему в лицо Алтухова к книжной полке висевшей над диваном.
В этом старом доме на каждой стене висели полки с книгами. Задравшийся
манжет Алтуховской рубашки открыл взору Нестерова свежий глубокий порез,
едва затянувшийся запекшейся лимфой.
- Вот теперь, Костенька, расскажи мне сказку о том, как ты меня
вычислил? - предложил Нестеров.
- Ну, брат, это полное безобразие и непрофессионализм, вот что я тебе
скажу, - возразил Алтухов.
- Ничего, так спокойнее.
Ирина Игоревна пожалела, что они оба - она и Алтухов - пришли снова в
этот проклятый дом.
- Я все вам сейчас расскажу, - нервно выкрикнула она, - вы же не
слушаете меня!
- Не беспокойтесь, Ирина Игоревна. Сейчас во всем разберемся.
- Коля, меня твоя Анна Михайловна тебя рассекретила, - улыбнулся
Алтухов, - просила тебе передать, что дочь выходит замуж.
Нестеров распрямил мускулы лица и сказал, чтобы Алтухов не врал: Анна
Михайловна понятия не имела о том, где он ночует.
- У меня очень серьезные раскопки были в Венеции. Я тебе даже имя твоей
убитой хотел поведать. Теперь не буду. Обиделся, - заявил Алтухов, шутя.
Нестерову пришлось набрать домашний номер. К телефону никто не подошел.
У Алтухова начала затекать рука, Нестеров расстегнул наручники и
выпустил Алтухова на свободу.
- Всегда так, - пробормотал Нестеров, снова кладя трубку на рычаги. -
Как обидит меня или дочь, так начинает нам нервы портить. Да как она узнала?
- Она сказала, что у тебя в Переделкино убили Леснина-Каревского, и ты
теперь выслеживаешь Тупокина. Наверное, так и нужно было делать, а не
семейные ссоры режиссировать.
- Вот-вот, - вставила Ирина Игоревна.
Нестеров подвел черту и предложил ей все рассказать по порядку. Ирине
Игоревне не терпелось оглоушить Нестерова своим рассказом. Мамонтова она
абсолютно не замечала. Тот сидел в сторонке, на краю длинного дивана, и тихо
подремывал с полуоткрытыми глазами.
- Я, действительно, пошла отсюда к Леониду Александровичу, - начала
Ирина Игоревна. - Он был внизу, в душевой. Это в подполе. Там по планировке
должен был быть гараж подземный, а он гараж отдельно выстроил, а в подполе
бассейн и сауну.
Я увидела еще с улицы, что Тупокин внизу, что-то ремонтирует в стене.
Вошла в дом, бросила сумку и спустилась в подпол. Мне так нужно было,
чтобы он меня пожалел после всей этой грязи, что здесь на меня вылили.
Там у него за лестницей еще мастерская, я забыла сказать. Свет из
банной части в приоткрытую дверь падал на пол мастерской. Я смотрю, а за
козлами в углу, чуть ли не до потолка мастерской пакеты целлофановые
набросаны, а на столе рабочем папки. Много красных папок, я их сразу узнала.
Такие у Мамонтова в кабинете в консульстве стояли.
Только до меня стало доходить, откуда эти папки, за спиной голос:
стоять, не двигаться, а то прибью.
- Ага-ага, так-так, - оживился Нестеров.
Услышав про папки, Алтухов насторожился и помрачнел, задумался, и еще
больше помрачнев, спросил, перебивая Ирину Игоревну:
- Это - какие папки?
Нестерову пришлось вкратце рассказать Алтухову, что на Бикчентаева
совершено нападение, что у него, очевидно, украдены папки с теми
документами, которые он в свою очередь украл из консульства и вывез в
коробке без досмотра. Что Леснин-Каревский убит, как раз в той роще, где на
Алтухова только что набросилась гражданка Мамонтова, с перепугу забыв о
пагубности этого места. Потом Нестеров снова предоставил слово Ирине
Игоревне, которая взволновала всех бодрствующих следующим сообщением:
- Он привязал меня к лестнице и... - Ирина подбирала слова, но в итоге
нашла какие-то протокольные, - взял силой. Потом запер в душевой. На моих
глазах вынул из сейфа - это он в сейфе в углу копался, когда я его в окно
увидела - такую кучу денег, какой я никогда в жизни не видела.
- Сколько, какой купюрой? - поинтересовался Алтухов.
- Деньги были в пачках, кажется, стодолларовые купюры. С приличный
чемодан. Вот как одна диванная подушка. Выгреб все, сложил в большой пакет,
выволок из душевой. Я испугалась, как бы он меня не поджег вместе с домом,
больно уж быстро сматывал удочки. Я сижу в бассейне, пристегнутая такими же
железяками к перилам.
Она посмотрела на наручники, которые Нестеров все еще крутил в руках..
- В воде? - уточнил Нестеров.
- Да нет же, пустой бассейн. Я исхожу слезами, прошу меня отпустить,
говорю, что никому про деньги не скажу. Он и ухом не повел, долго потом
втаскивал в машину барахло: деньги эти, папки. Потом хлопнула дверца. Но
слышу двигатель не работает, а Тупокин обратно в дом зашел. Через три минуты
еще кто-то на крыльцо поднялся. Хотела я закричать, но с пластырем на губах
сильно не крикнешь.
- А сколько ног к нему пришло? - спросил Нестеров.
Ирина Игоревна стала представлять картину.
- Четыре. Четыре ноги - двое человек народу. Мне показалось, что
Тупокин их испугался. Наверное, он издалека их увидел и не захотел, чтобы те
поняли, что он уезжает. Наверху, прямо надо мной послышались его шаги и
чьи-то голоса. Я прислушалась. С него требовали деньги. За Бикчентаева,
понимаете? Я только тогда окончательно поняла, что за папки видела только
что. Это же они у Руслана стащили. Что же теперь будет? Я пыталась
освободиться, дергала обручи, пробовала вырвать из бетона металлические
перила - бесполезно. Потом смотрю, а перила-то до дна бассейна не доходят
плотно. Вот я и спустила вниз наручник, удалось кое-как подсунуть под конец
перилины и вырваться. А куда же бежать, думаю. Ведь можно натолкнуться на
бандитов.
- Так ты говоришь, - тихо обратился Алтухов к Нестерову, - блики в
окнах Яблоньки? Н-да.
Нестеров виновато потер нос.
- Вы слушаете? - продолжала Ирина Игоревна. - Я уже сказала, что там
над бассейном окошечко. Бежать-то можно было, но только после того, как ушли
бандиты. Они, вероятно, не поняли, что Тупокин смывается. Машина-то его в
сторонке стояла, возле гаража. Когда Леонид вошел обратно в дом, стала я
карабкаться к окну. Удалось найти приступку, потом перелезть повыше и
открыть раму. Еле-еле протиснулась в проем, хоть я и миниатюрная. Не успела
я вылезти на землю, он уже дверь в душевой открывал ключом. Ужасно! Я
рванула со страху не к калитке, а за дом, перепрыгнула через забор и так
сиганула через все задние дворы и заборы, пока не прибежала к пруду. Прямо
через детский санаторий. Пряталась в тени памятника на территории
самаринской усадьбы.
Ирина выругалась: "Тараканище...".
- Это вы правильно сделали. Запутали его. Но теперь понятно, почему он
сюда приходил. Хотел всех перебить и умотать, - заключил Нестеров.
- Это - чудовище. Я клянусь вам.
- Мы вам верим. Вы - бесстрашная женщина, Ирина Игоревна. А показания
ваши - бесценны, - похвалил Николай Константинович. - Вы говорите, папки он
в машину втаскивал? Что в них, узнать бы. Костя, нужно толком проверить дом
Яблоньки. Прямо сейчас. Вызывай опергруппу. И машину Тупокина - в розыск! И
обыск - на даче Тупокина! И пограничникам - в аэропорты. Ирина Игоревна, вы
бы перенесли "тело" Лаврентия Михайловича в спальню...
Ирина Игоревна безропотно послушалась Нестерова и предложила Мамонтову
свои услуги. Тот спросонок приобнял жену и позволил дотащить себя на