Страница:
Хэдли сел в кресло.
- Сколько мы с тобой друг друга знаем, Джоунас? - спросил он.
- Долго, - ответил Сэммартин.
- Значит, надо вернуться к самым истокам, да? Вернуться в Токио, в то
время, когда МЭТБ еще даже не родилось, - Хэдли покачал головой и вздохнул.
- Что здесь творится, Джоунас?
- Сегодня вечером?
- Нет, не только, - сказал Хэдли. - Меня интересуют последние шесть
лет.
"О Господи! - подумал Джоунас. Он видел сводку!"
- Насколько плохо обстоят ваши дела? - спросил Хэдли.
Джоунас рассказал все, что ему было известно.
- Боже милостивый! - вздохнул Хэдли. - Если русские действительно
заполучили эту информацию, наша разведка отброшена назад на... да лет на
десять, а может, и больше! - Он покачал головой. - Даже явки раскрыты?
Кошмар!
Он встал и начал мерить шагами комнату.
- Но кто нас продал, Джоунас? Это может быть только кто-то из нашей
организации, причем тот, кто знает секретные шифры, имеет доступ к главной
памяти и может потом уничтожить данные.
- Таких людей совсем немного, - задумчиво протянул Джоунас. - Даже
большинство начальников отделов не знает стирающих программ.
Хэдли нахмурился.
- Но зачем вообще уничтожать данные? Почему бы просто не украсть их?
Компьютер этого даже не засек бы, как он засек уничтожение информации. То
есть благодаря этому мы быстрее напали на след.
- Но, может быть, - предположил Джоунас, - именно в этом и состоит
замысел. Может быть, неизвестный - кто бы он ни был - хотел, чтобы мы
догадались о его поступке. Если так, значит его можно засечь. Надо
попытаться прямо сейчас что-нибудь сделать! Это крайне важно!
Джоунас потянулся к телефону, но Хэдли махнул рукой, останавливая его.
- Не нужно.
- Но в чем дело?
- Мы с тобой старые соратники, - сказал Хэдли. - Больше того, мы старые
друзья. Так что, наверное, тебе будет легче услышать это от меня.
Он перестал расхаживать по комнате и остановился напротив Джоунаса с
таким видом, словно собирался высказать свою последнюю просьбу.
- Это конец, Джоунас. - В глазах Хэдли сквозило отчаяние. - Я привлекаю
к работе новых людей. Нам нужна молодая кровь. МЭТБ устарело, в нашей
организации застой, сюда просочились предатели. Время МЭТБ прошло.
У Джоунаса закружилась голова, в ушах зазвенело. Ощущение было такое,
будто начинается сердечный приступ.
- Сэр, вы не можете...
- Мне искренне жаль, - сказал Хэдли, - но приказания уже отданы.
Президенту доложили, и мои люди уже опечатывают здание. С минуту на минуту
сюда прибудут мои следователи. Так что можешь расслабиться. Больше тут
работы для тебя нет. Начиная с этого момента МЭТБ прекращает свое
существование.
Бледный как мел Джоунас бессильно поник в кресле.
Удэ, по-прежнему прижимая к груди малыша, вытащил из кармана
комбинезона стальной сякен. Он стоял у подножия трапа. Толпа вопила и
металась. Удэ ощущал истерию, витавшую в воздухе, словно терпкий запах
духов, и японца это возбуждало.
Вооруженный охранник, который раньше пытался преследовать Майкла и
Элиан, стоял очень близко. Удэ взмахнул рукой, и охранник выпучил глаза, в
ужасе глядя, как звездочка летит по воздуху и вонзается ему в грудь. Он упал
на колени, попробовал опереться на руки, но завалился набок.
Удэ подбежал к рухнувшему охраннику и подобрал с земли его пистолет.
Проверил, заряжен ли, и вставил два патрона, позаимствовав их из подсумка,
пристегнутого к поясу охранника.
Из служебных ворот вынырнуло еще трое охранников, а может быть,
полицейских. Удэ прицелился, нажал на спуск, и все трое по очереди упали на
землю, словно жестяные утки в тире. Вообще-то охранники совершенно не
интересовали Удэ, но тут ему приходилось считать потраченные пули, так что
он запомнил, скольких уложил.
Он полез под шасси "ДС-10". Здесь остров Мауи, и Удэ знал, что новые
полицейские подоспеют не так уж и скоро. Но все равно времени мало. И важно
было правильно им распорядиться.
Добравшись до хвоста самолета, Удэ увидел, что люки, ведущие в грузовой
и служебный отсеки, отдраены. Он бросил ребенка на асфальт. А сам, хрипло
дыша, залез в темное, холодное багажное отделение.
Засунув пистолет в карман комбинезона, поднял руки, пытаясь нащупать
внутреннюю панель, которая открыла бы ему доступ в кабину. Перегородка, как
обычно в таких самолетах, была сделана из алюминия. Через десять -
пятнадцать дюймов располагались ребра жесткости, поддерживающие тонкие,
спаянные между собой листы. Удэ обнаружил панель и принялся ощупывать ее
кончиками пальцев. Маленький круглый ободок свидетельствовал о том, что
обычным способом вскрыть эту панель невозможно: она была привинчена с другой
стороны.
Порывшись в карманах комбинезона, Удэ выудил то, что ему дали люди Омэ,
с которыми он рано утром повстречался у бара в квартале Вайлуку. Это был его
излюбленный способ проникать в дома в долине Яо. Удэ выяснил через своих
знакомых на Мауи, где находится дом, который снимает Элиан Ямамото. Именно
там Удэ намеревался убить Майкла. Но теперь Майкл сидел в "ДС-10"... Что ж,
этот метод и здесь себя оправдает... послужит той же самой цели.
Удэ торопливо достал моток ленты "примакорд". Она была молочного цвета,
шириной в четверть дюйма, мягкая, как пластилин. Удэ приклеил ленту
взрывчатки на внутреннюю сторону выступавшего ребра жесткости.
Сделав это, Удэ отрезал остаток ленты карманным ножиком и бросил моток
на пол. Потом пошарил вокруг, нашел какой-то ящик и подтащил его к панели,
которая вела в кабину. Поставил на ящик два чемодана. Теперь взрывчатка была
подперта и замаскирована импровизированной стенкой. Взрыв, как любая
энергия, ищет путь наименьшего сопротивления. Если бы Удэ не загородил
взрывчатку, то взрыв, разнеся панель, вероятнее всего, убил бы его.
Спрятавшись за ящиком, Удэ зажег спичку, и бросил ее на пластиковую
взрывчатку.
Ба-бах!
Самолет задрожал, Удэ вскочил и вскарабкался на ящик. Он не боялся
горящего металла, ведь алюминий быстро воспламеняется, но, так же быстро и
остывает. Удэ пролез в рваное отверстие, зиявшее на месте бывшей панели.
Он выпустил две пули в двух членов экипажа, которые кинулись к нему.
Они упали, он промчался мимо. Наконец-то Удэ увидел тех, кто был ему нужен!
Когда раздался взрыв, они как раз пробирались в пилотскую кабину.
Майкл - вот его цель!
Главный заводской комплекс "Ямамото Хэви Индастриз" занимал шесть
кварталов на окраине портового города Кобе, к югу от Токио. Территория была
такой огромной, что из одного здания в другое персонал ездил на
мототележках, изготовленных, разумеется, фирмой Ямамото.
Когда Масаси подъехал к комплексу, охранник в форме проверил его
пропуск по списку. Масаси припарковал машину на главной стоянке, затем
пересел на поджидавшую его голубую мототележку и направился к
авиакосмическому цеху.
Этот цех занимал большую часть юго-восточного сектора.
Двенадцатиэтажное железобетонное сооружение устремилось в затянутое смогом
небо. Но если остальные цеха "Ямамото Хэви Индастриз" напоминали островерхие
башни, то здания авиакосмического вытянулись в длину.
Служащий на тележке подвез Масаси ко входу, где у него еще раз
проверили пропуск. К нему приставили охранника, чтобы тот проводил Масаси
куда нужно и приглядел за ним. В этой компании с посетителями так обращались
всегда, и Масаси мог лишь восхищаться надежностью охраны.
Сторож провел Масаси в помещение, которое на первый взгляд могло
показаться самым большим и пустым складом в мире. Как только глаза Масаси
привыкли к тусклому освещению - здесь не было ни одного окна, - он понял,
куда попал. В ангар для самолетов!
Посредине ангара стоял Нобуо Ямамото. Над ним нависла какая-то
громадная тень. Сердце Масаси бешено заколотилось.
"Вот оно! - подумал он. Вот наше орудие уничтожения! Огромная стальная
птица, которая принесет славу Японии!"
Подходя к Нобуо, Масаси заметил, что громада, нависавшая над ним,
затянута брезентом. Лицо Нобуо было скрыто в тени.
- Это он? - спросил Масаси? - Он готов?
Нобуо резко кивнул.
- Мы собираемся провести контрольные испытания. Это - первый экземпляр.
Мы проверяли каждую деталь - и до сборки, и после.
Глаза Масаси сияли.
- Я хочу посмотреть на него, - сказал он таким тоном, каким обычно
мужчина просит свою возлюбленную показаться ему обнаженной.
Нобуо, внимательно следивший за Масаси, не почувствовал ничего, кроме
гадливости. Он презирал и этого человека, чья жадность, очевидно, не знала
границ, и себя самого за свою слабость, за то, что он дает Масаси в руки
адское орудие уничтожения.
Ибо если Масаси выполнит свой план, на Земле воцарится ад, думал Нобуо.
"Но что я могу поделать? - мысленно оправдывался он. У него моя внучка.
Неужели я должен принести ее в жертву ради борьбы с безумцем? Неужели ее
мать меня поймет, узнав, что я принял решение пожертвовать жизнью ребенка во
имя спасения родины?"
Нобуо раздирали противоречивые чувства. Его пальцы судорожно сжали
шнурок, свисавший с ближнего угла брезентового чехла. Он дернул...
И перед ними предстал гладкий и сверкающий, странный, словно сошедший с
рисунков футуристов, истребитель "Ямамото ФАКС". Короткий фюзеляж, скошенный
нос и такой же безобразный куцый хвост с четырьмя цилиндрическими
двигателями. Крылья были тоже заостренные, широкие и невероятно маленькие
для такого самолета, с резко скошенными закрылками.
- Он готов? - повторил свой вопрос Масаси.
- Сейчас увидим, - откликнулся Нобуо.
В его сердце прокрался холод, руки и ноги окоченели, ему казалось, что
говорит не он, а кто-то другой. Экипаж начал готовиться к старту. Нобуо
сказал:
- Он развивает среднюю скорость четыре маха, но, конечно, способен
разогнаться и до шести.
Пилот забрался в кабину. Он закрыл "фонарь" и, как только все ушли с
дороги, включил двигатели.
- Но этот истребитель хорош не только своей скоростью, - добавил Нобуо.
- Отнюдь!
В дальнем конце ангара открылись ворота, и показалась бетонная полоса.
"ФАКС" выехал на нее и остановился, приготовившись к взлету. Оставшиеся в
ангаре слышали вой набиравших обороты моторов. Из сопел вырывались клубы
сине-черного дыма.
Нобуо привел Масаси на временный командный пункт. Они стояли возле
включенного радарного экрана, на котором было видно, что происходит на
взлетной полосе.
- Мы готовы, - заявил Нобуо. Он кивнул человеку в наушниках, который
что-то пробормотал в микрофон.
"ФАКС" рванулся вперед, промчался по полосе на головокружительной
скорости. Секунда - и вот он уже в воздухе.
Несется ввысь, словно орел... несется, поражая всех своим странными
очертаниями.
Масаси не мог оторвать глаз от истребителя.
- Когда? - беззвучно выдохнул он.
- Через пятнадцать секунд пилот включит эту штуку, - ответил Нобуо. -
Как только самолет наберет достаточную высоту, и радар сможет его засечь.
Он посмотрел на экран и в расчетное время увидел точку.
- Вот он!
Нобуо вдруг осознал, что, несмотря на все свои страдания, он предвкушал
эту минуту. Ведь "ФАКС" все-таки был его детищем...
- Четыре, три, два, один, - произнес он, следя за траекторией полета на
экране радара.
И тут самолет исчез.
- Великий Будда! - ахнул Масаси.
Они уставились на экран, где уже не было никаких точек.
Итак, маскировка работает, подумал Нобуо. Радар не может засечь "ФАКС".
Но самолет там, в небе! И теперь Масаси сбросит атомную бомбу на Китай, и
ничего уже нельзя с этим поделать, слишком поздно...
Когда раздался взрыв, Элиан осматривала покалеченный нос Майкла - во
время боя с Удэ у него опять пошла кровь.
- Майкл! - говорила Элиан. - Хватит тебе ввязываться. Ты не
подходишь...
И тут раздался взрыв, и панель, отделявшая кабину от грузового отсека,
разлетелась вдребезги. Кабина "ДС-10" наполнилась страшным грохотом,
страшным жаром и густым дымом.
- Что?!.. - воскликнул Майкл.
Больно было везде, голова кружилась. Майкл с огромным трудом держал
себя в руках, не позволял боли захлестнуть его целиком.
- Удэ! - вскричала Элиан.
Услышав выстрелы, два члена экипажа побежали вниз. Элиан повернулась к
командиру, который вставал из-за пульта, собираясь дать Элиан аптечку первой
помощи.
- Запускайте двигатели! - приказала девушка.
Командир ошалело уставился на нее.
- Но что это было?..
- Возвращайтесь на место и поднимайте самолет в воздух! - велела Элиан.
- Но у нас мало топлива! - запротестовал пилот.
- Хватит, чтобы оторваться от земли и немного покружить над ней?
- Да, но багажный люк открыт...
- Значит, не поднимайтесь слишком высоко, - сказала Элиан. - Ну же!
Давайте!
Она отпустила Майкла и отошла в сторону.
Командир корабля сел на место и начал щелкать переключателями.
Майкл, морщась от боли, скорчился за спинкой кресла. Он не видел Элиан.
"ДС-10" пришел в движение. Из пролома в панели появилась голова Удэ.
Пистолетное дуло, словно черная зияющая бездна, уставилось на Майкла.
Он отпрянул в сторону и одновременно увидел яркую вспышку. Пуля вошла в
металлический каркас сиденья, за которым прятался Майкл.
Самолет несся по взлетной полосе. У Майкла мелькнула мысль: интересно,
как пилот объяснит диспетчеру свои действия, не предусмотренные графиком?
Громадный "ДС-10", прилетевший с материка, снижался и был уже совсем близко,
да и движение на внутренних рейсах было очень напряженным.
Удэ снова выстрелил, и Майкл спрятался за другим креслом. Потом опять
выглянул. И вновь пули просвистели по кабине. Однако Майклу уже удалось
пробраться к выходу, и, сделав еще один бросок, он вдруг услышал щелчок
пустого казенника. Выстрела не последовало! Удэ истратил все патроны!
Майкл рванулся вперед, стремительно преодолевая расстояние, отделявшее
его от противника, и слишком поздно услышал предостерегающий крик Элиан. В
руке Удэ неожиданно оказался сякен - стальная звездочка.
Майкл предпринял отчаянную попытку резко остановиться. Ему удалось
увернуться от звездочки, но при этом он ударился об угол двери.
Вероятно, на мгновение Майкл потерял сознание, потому что вдруг ощутил,
как Удэ тащит его волоком к раскуроченной панели.
Майкл собрал все силы. Но тут "ДС-10" резко отклонился влево, и Майкла
бросило в багажное отделение.
Он вскрикнул, ударившись о край ящика. В помещении было темно. Однако
свет все же проникал из открытого люка, через который смутно виднелось
мелькавшее внизу шоссе, и Майкл разглядел присевшего на корточки Удэ. Тот
держал длинную металлическую цепь с двумя деревянными ручками.
Губы Удэ кривились в усмешке, в. которой угадывалась реакция на
пережитые им потрясения и боль.
- Ну, теперь посмотрим, - сказал Удэ, - кто из нас сенсей.
Говоря это, он принялся размахивать цепью.
Злобно ухмыльнувшись, Удэ показал Майклу темно-красный скрученный
шнурок.
- Что, не можешь встать? Вот же он, подойди и возьми то, что тебе
завещал отец! Вряд ли он тебе пригодится после того, как я тебя убью.
У Майкла не осталось сил. Он приготовился умереть.
И тут Удэ вдруг обернулся, выражение его лица резко переменилось. Перед
ним стояла Элиан. Она пролезла в пролом и теперь бросала вызов великану.
- Ах, это ты! - воскликнул Удэ. - Что ж, я не возражаю. Значит, сперва
я разделаюсь с тобой, а потом довершу начатое.
Элиан не ответила. Она стояла молча, неподвижно, будто окаменела.
Однако мозг ее продолжал работать. Она сосредоточенно думала об иро.
Вообще-то иро означает "цвет", но в военном искусстве это слово приобретает
иной смысл: имеются в виду намерения противника, так сказать, их окраска.
Сосредоточившись на постижении намерений Удэ, Элиан поняла, что он
собирается нанести ей только один, но сокрушительный удар. И, разгадав, в
чем состоит иро Удэ, Элиан напряженно следила за движениями врага.
Она готова была идти до конца.
Удэ, решивший задушить Элиан, бросил плетеный шнурок к ногам. Этим
жестом он выражал свое презрение к противнику. Что служило и отвлекающим
маневром. Он бросился на Элиан, размахивая цепью. Элиан не шелохнулась, не
встала в оборонительную позицию, не подняла руки. Удэ предвкушал победу,
представляя себе, как Элиан корчится у его ног, а цепь захлестывает ее
горло, прерывая дыхание. Но в последний момент Элиан ударила по цепи. Та
провисла посередине и коснулась пола. Элиан тут же наступила на нее ногой.
Цепь выпала из рук Удэ. Элиан сделала шаг вперед и приготовилась сама
нанести сокрушительный удар.
Но тут "ДС-10" достиг края взлетно-посадочной полосы. Центр тяжести
самолета сместился, и оба противника рухнули.
Элиан ударилась головой об угол ящика. Удэ встал, схватил Элиан за
рубашку и опрокинул девушку навзничь.
Голова и плечи Элиан высунулись из открытого люка. Самолет уже
отрывался от земли. Элиан в полуобморочном состоянии чувствовала, что ее
пытаются вытолкнуть из самолета. И понимала, что в конце долгого пути вниз
ее ждет смерть.
Теперь только нижняя половина ее туловища оставалась в багажном
отделении. Ветер жестоко хлестал Элиан по лицу, самолет набирал скорость, и
Элиан становилось все труднее дышать, глаза ее затуманились. И все-таки руки
готовились нанести удар - атеми. Сладострастно жаждавший крови Удэ не
замечал этого, а когда заметил, было уже поздно.
Он подался навстречу Элиан, и тут она ударила. Ребро ладони полоснуло
Удэ прямо под сердце. Ребра хрустнули, и Удэ пронзила страшная боль.
Элиан моментально перехватила цепь и выдернула ее из рук противника,
потом ударила Удэ ногой, и он, вскрикнув от неожиданности, вывалился из
люка.
Он упал на асфальт словно старый, никому не нужный хлам.
Токио
После смерти полковника Силверса - насильственной смерти - генерал
Хэдли оказался непосредственно вовлеченным в работу Центральной
разведывательной группы, действовавшей на Дальнем Востоке. Назначивший его
на этот пост Мак-Артур считал, что Хэдли расплачивается за свои грехи. Ведь
если разобраться, ЦРГ была детищем Хэдли. Она выросла на базе американской
разведывательной сети военного времени, которая действовала весьма успешно.
Но времена переменились. По мнению президента Трумэна, подобная
организация в мирное время существовать не могла. И если бы генерал Хэдли,
которого президент высоко ценил, не доказывал с пеной у рта необходимость
создания новой организации, ее бы никогда не было.
Хэдли уверял, что ЦРГ будет единственной организацией, препятствующей
проникновению советских агентов в американское правительство, промышленность
и даже в разведслужбы, например, в ФБР. В докладе, который читал Трумэн,
были занижены и количество штатных сотрудников, и бюджет группы.
"В хаосе второй мировой войны, - говорил Хэдли, - было совершенно
невозможно проверить тысячи эмигрантов, очутившихся в больницах и лагерях
для беженцев. А впоследствии советское НКВД навострилось сочинять
правдоподобные "легенды" для своих агентов, эти "легенды" вполне выдерживали
поверхностную проверку, а другой американское правительство просто не могло
себе тогда позволить". Хэдли всерьез утверждал, что в Советском Союзе
существует шпионская школа, известная как "Малый Чикаго".
Там НКВД в точности воспроизвел для своей элиты этот американский
город, и степень правдоподобия подделки стала притчей во языцех.
Хотя президент не очень-то верил, что, как он выражался, "в Америке под
каждой кроватью притаился коммунистический шпион", Хэдли проявил такие
чудеса красноречия и представил Трумэну столько документов, что тот наконец
дал "добро" на образование ЦРГ.
И было справедливо, что спустя какое-то время именно Хэдли пришлось
расчищать Авгиевы конюшни в токийском отделении организации. Дальневосточный
аванпост ЦРГ приобрел гораздо больший вес именно в это время, ведь Япония
расположена близ советских границ.
Поскольку Силверс занимал столь высокий пост в ЦРГ, перетряхивать нужно
было буквально все. Шифровальные книги сожгли, связи оказались оборваны,
агенты отозваны, а то враг, не дай Бог, установит их личность. Но это было
лишь начало. Предстояло разрушить всю агентурную сеть. По словам Хэдли,
Силверс причинил организации "неизмеримый ущерб".
Первые месяцы после гибели Силверса непосредственное руководство
токийским отделением ЦРГ осуществлял Хэдли. Но дел было невпроворот, и Хэдли
решил, что рутинной работой в конторе будет временно заниматься Джоунас.
Джоунас, которому преданно помогал Дэвид Тернер, поставил организацию
на ноги и управлял ею так умело, что в конечном итоге временное назначение
стало постоянным. При этом Джоунас получил повышение по службе - звание
полковника.
Дэвид Тернер, со своей стороны, вызвался продолжать нерегулярные
встречи со связным Силверса, входившим в Дзибан. Но теперь он работал с
сознанием того, что ряд японских министров распространяют ложные слухи о
своих врагах, заявляя, будто это военные преступники, которых должен судить
трибунал.
Джоунас и генерал Хэдли заявляли, что это невозможно. По их мнению,
организация Дзибан убила Силверса, поскольку тот заподозрил, что Филипп
следит за ним. Якобы он сообщил о своих страхах Дзибану в надежде, что они
придумают, как ему выпутаться из неприятностей. А они вместо этого убили
его.
Если Джоунас и Хэдли были правы, значит, Дзибан знал о чистке ЦРГ, ведь
проникновение ее агентов в разведывательную группу прекратились.
- А что если тут задействованы совсем другие факторы? - предположил
Дэвид Тернер. - Если это никак не связано с Дзибаном?
- Недавно в нескольких северных агентурных сетях случились провалы, -
сказал Джоунас. Он повернулся к Хэдли. - Сэр, как, по-вашему, может, нам все
же стоит поинтересоваться Дзибаном? Чем больше информации мы о них соберем,
тем больше шансов установить личность участников этой организации.
Хэдли обратился к Филиппу:
- А ты что об этом думаешь, сынок? Ты же у нас специалист по японской
психологии.
- Джоунас прав, - сказал Филипп. - Чем больше имен нам удастся
выяснить, тем более полное представление о Дзибане мы получим.
Через Ватаро Таки Филипп уже узнал имена нескольких членов Дзибана. Но
он не мог (или не желал) объяснить присутствующим, каким образом ему удалось
получить сведения.
- Помните, - продолжал Филипп, - узнавая имена членов Дзибана, мы
узнаем и про их врагов. Действуя через наших людей среди японских политиков,
мы можем хотя бы уменьшить число министров, которые решатся войти в тайное
общество.
- Ну, тогда игра стоит свеч, - сказал Хэдли. - Я придумаю убедительный
повод для чистки. Используя свои связи, Дзибан наверняка про это прознает.
Хотя существует вероятность, что они нам не поверят. Тогда Тернеру придется
туго. Следующая же его встреча с Дзибаном окажется последней.
- Ничего, я рискну, генерал, - ответил Тернер. - Да и потом, поверить в
эту версию в их интересах. У них еще остались враги, с которыми они мечтают
поквитаться.
- Тогда другое дело, - одобрил Хэдли. - Мы заставим Дзибан поверить,
что продолжаем уничтожать людей, раскрытых его разведкой.
- Но делать этого не будем, - добавил Филипп.
- А почему бы нам в таком случае не перевезти министров на нашу
конспиративную квартиру? - предложил Тернер. - Там есть все удобства, и они
смогут на время скрыться, а мы начнем распространять слухи об их "смерти".
- Хорошая идея, - одобрил Джоунас.
- Значит, договорились? - Хэдли оглядел присутствующих. Все закивали. -
Хорошо. Но тут не должно быть никаких проколов, - предупредил он. - У нас с
президентом и так натянутые отношения. Он не желает, чтобы наша деятельность
получила огласку.
Вот так и было решено позволить Тернеру продолжать встречаться с
членами Дзибана в надежде получить побольше компрометирующей информации.
- Что с тобой? - Митико положила руку ему на плечо. - Ты за столько
часов ни слова не произнес.
Филипп уставился на листок бумаги, на котором бесцельно чертил какие-то
каракули. Бесконечные круги... Это похоже на его мысли об убийстве Силверса.
Филипп не мог избавиться от ощущения, что он упустил нечто очень важное.
Генерал Хэдли, Джоунас и Дэвид Тернер считали, что лучше в этом не копаться,
но Филиппу никак не удавалось выбросить загадочную историю из головы.
Кто убил полковника Гарольда Мортена Силверса? Хэдли сказал, что, когда
он туда приехал в одиннадцать вечера, дверь была не заперта, но прикрыта.
Силверс был уже мертв. Но если дверь была не заперта, значит, Силверс знал
убийцу и впустил его в дом. Полковник ни за что не открыл бы дверь
незнакомцу в столь поздний час.
Другие подозревали, что в убийстве Силверса виновен его связной, член
Дзибана. Но это никак не вписывалось в общую картину. Филипп был уверен, что
японцы не стали бы убивать Силверса катаной. Похоже, кто-то пытался
переложить ответственность за смерть Силверса на Дзибан. Но кто?
"Что повлекла за собой гибель Силверса?" - спрашивал себя Филипп.
Генерал Хэдли стал во главе токийского отделения ЦРГ. По крайней мере,
на время. Джоунас получил повышение по службе. Тернер остался на своем
месте. Может быть, здесь таится что-то важное? Хэдли перебросили на Дальний
Восток, в самый эпицентр. Тернер сохранил свое прежнее положение. Джоунаса,
конечно, повысили гораздо быстрее, чем это произошло бы при жизни Силверса,
но предположить, что Джоунас убил начальника с целью продвижения по
службе... Чепуха!
"Что же я упустил?" - в тысячный раз спросил себя Филипп. Он посмотрел
- Сколько мы с тобой друг друга знаем, Джоунас? - спросил он.
- Долго, - ответил Сэммартин.
- Значит, надо вернуться к самым истокам, да? Вернуться в Токио, в то
время, когда МЭТБ еще даже не родилось, - Хэдли покачал головой и вздохнул.
- Что здесь творится, Джоунас?
- Сегодня вечером?
- Нет, не только, - сказал Хэдли. - Меня интересуют последние шесть
лет.
"О Господи! - подумал Джоунас. Он видел сводку!"
- Насколько плохо обстоят ваши дела? - спросил Хэдли.
Джоунас рассказал все, что ему было известно.
- Боже милостивый! - вздохнул Хэдли. - Если русские действительно
заполучили эту информацию, наша разведка отброшена назад на... да лет на
десять, а может, и больше! - Он покачал головой. - Даже явки раскрыты?
Кошмар!
Он встал и начал мерить шагами комнату.
- Но кто нас продал, Джоунас? Это может быть только кто-то из нашей
организации, причем тот, кто знает секретные шифры, имеет доступ к главной
памяти и может потом уничтожить данные.
- Таких людей совсем немного, - задумчиво протянул Джоунас. - Даже
большинство начальников отделов не знает стирающих программ.
Хэдли нахмурился.
- Но зачем вообще уничтожать данные? Почему бы просто не украсть их?
Компьютер этого даже не засек бы, как он засек уничтожение информации. То
есть благодаря этому мы быстрее напали на след.
- Но, может быть, - предположил Джоунас, - именно в этом и состоит
замысел. Может быть, неизвестный - кто бы он ни был - хотел, чтобы мы
догадались о его поступке. Если так, значит его можно засечь. Надо
попытаться прямо сейчас что-нибудь сделать! Это крайне важно!
Джоунас потянулся к телефону, но Хэдли махнул рукой, останавливая его.
- Не нужно.
- Но в чем дело?
- Мы с тобой старые соратники, - сказал Хэдли. - Больше того, мы старые
друзья. Так что, наверное, тебе будет легче услышать это от меня.
Он перестал расхаживать по комнате и остановился напротив Джоунаса с
таким видом, словно собирался высказать свою последнюю просьбу.
- Это конец, Джоунас. - В глазах Хэдли сквозило отчаяние. - Я привлекаю
к работе новых людей. Нам нужна молодая кровь. МЭТБ устарело, в нашей
организации застой, сюда просочились предатели. Время МЭТБ прошло.
У Джоунаса закружилась голова, в ушах зазвенело. Ощущение было такое,
будто начинается сердечный приступ.
- Сэр, вы не можете...
- Мне искренне жаль, - сказал Хэдли, - но приказания уже отданы.
Президенту доложили, и мои люди уже опечатывают здание. С минуту на минуту
сюда прибудут мои следователи. Так что можешь расслабиться. Больше тут
работы для тебя нет. Начиная с этого момента МЭТБ прекращает свое
существование.
Бледный как мел Джоунас бессильно поник в кресле.
Удэ, по-прежнему прижимая к груди малыша, вытащил из кармана
комбинезона стальной сякен. Он стоял у подножия трапа. Толпа вопила и
металась. Удэ ощущал истерию, витавшую в воздухе, словно терпкий запах
духов, и японца это возбуждало.
Вооруженный охранник, который раньше пытался преследовать Майкла и
Элиан, стоял очень близко. Удэ взмахнул рукой, и охранник выпучил глаза, в
ужасе глядя, как звездочка летит по воздуху и вонзается ему в грудь. Он упал
на колени, попробовал опереться на руки, но завалился набок.
Удэ подбежал к рухнувшему охраннику и подобрал с земли его пистолет.
Проверил, заряжен ли, и вставил два патрона, позаимствовав их из подсумка,
пристегнутого к поясу охранника.
Из служебных ворот вынырнуло еще трое охранников, а может быть,
полицейских. Удэ прицелился, нажал на спуск, и все трое по очереди упали на
землю, словно жестяные утки в тире. Вообще-то охранники совершенно не
интересовали Удэ, но тут ему приходилось считать потраченные пули, так что
он запомнил, скольких уложил.
Он полез под шасси "ДС-10". Здесь остров Мауи, и Удэ знал, что новые
полицейские подоспеют не так уж и скоро. Но все равно времени мало. И важно
было правильно им распорядиться.
Добравшись до хвоста самолета, Удэ увидел, что люки, ведущие в грузовой
и служебный отсеки, отдраены. Он бросил ребенка на асфальт. А сам, хрипло
дыша, залез в темное, холодное багажное отделение.
Засунув пистолет в карман комбинезона, поднял руки, пытаясь нащупать
внутреннюю панель, которая открыла бы ему доступ в кабину. Перегородка, как
обычно в таких самолетах, была сделана из алюминия. Через десять -
пятнадцать дюймов располагались ребра жесткости, поддерживающие тонкие,
спаянные между собой листы. Удэ обнаружил панель и принялся ощупывать ее
кончиками пальцев. Маленький круглый ободок свидетельствовал о том, что
обычным способом вскрыть эту панель невозможно: она была привинчена с другой
стороны.
Порывшись в карманах комбинезона, Удэ выудил то, что ему дали люди Омэ,
с которыми он рано утром повстречался у бара в квартале Вайлуку. Это был его
излюбленный способ проникать в дома в долине Яо. Удэ выяснил через своих
знакомых на Мауи, где находится дом, который снимает Элиан Ямамото. Именно
там Удэ намеревался убить Майкла. Но теперь Майкл сидел в "ДС-10"... Что ж,
этот метод и здесь себя оправдает... послужит той же самой цели.
Удэ торопливо достал моток ленты "примакорд". Она была молочного цвета,
шириной в четверть дюйма, мягкая, как пластилин. Удэ приклеил ленту
взрывчатки на внутреннюю сторону выступавшего ребра жесткости.
Сделав это, Удэ отрезал остаток ленты карманным ножиком и бросил моток
на пол. Потом пошарил вокруг, нашел какой-то ящик и подтащил его к панели,
которая вела в кабину. Поставил на ящик два чемодана. Теперь взрывчатка была
подперта и замаскирована импровизированной стенкой. Взрыв, как любая
энергия, ищет путь наименьшего сопротивления. Если бы Удэ не загородил
взрывчатку, то взрыв, разнеся панель, вероятнее всего, убил бы его.
Спрятавшись за ящиком, Удэ зажег спичку, и бросил ее на пластиковую
взрывчатку.
Ба-бах!
Самолет задрожал, Удэ вскочил и вскарабкался на ящик. Он не боялся
горящего металла, ведь алюминий быстро воспламеняется, но, так же быстро и
остывает. Удэ пролез в рваное отверстие, зиявшее на месте бывшей панели.
Он выпустил две пули в двух членов экипажа, которые кинулись к нему.
Они упали, он промчался мимо. Наконец-то Удэ увидел тех, кто был ему нужен!
Когда раздался взрыв, они как раз пробирались в пилотскую кабину.
Майкл - вот его цель!
Главный заводской комплекс "Ямамото Хэви Индастриз" занимал шесть
кварталов на окраине портового города Кобе, к югу от Токио. Территория была
такой огромной, что из одного здания в другое персонал ездил на
мототележках, изготовленных, разумеется, фирмой Ямамото.
Когда Масаси подъехал к комплексу, охранник в форме проверил его
пропуск по списку. Масаси припарковал машину на главной стоянке, затем
пересел на поджидавшую его голубую мототележку и направился к
авиакосмическому цеху.
Этот цех занимал большую часть юго-восточного сектора.
Двенадцатиэтажное железобетонное сооружение устремилось в затянутое смогом
небо. Но если остальные цеха "Ямамото Хэви Индастриз" напоминали островерхие
башни, то здания авиакосмического вытянулись в длину.
Служащий на тележке подвез Масаси ко входу, где у него еще раз
проверили пропуск. К нему приставили охранника, чтобы тот проводил Масаси
куда нужно и приглядел за ним. В этой компании с посетителями так обращались
всегда, и Масаси мог лишь восхищаться надежностью охраны.
Сторож провел Масаси в помещение, которое на первый взгляд могло
показаться самым большим и пустым складом в мире. Как только глаза Масаси
привыкли к тусклому освещению - здесь не было ни одного окна, - он понял,
куда попал. В ангар для самолетов!
Посредине ангара стоял Нобуо Ямамото. Над ним нависла какая-то
громадная тень. Сердце Масаси бешено заколотилось.
"Вот оно! - подумал он. Вот наше орудие уничтожения! Огромная стальная
птица, которая принесет славу Японии!"
Подходя к Нобуо, Масаси заметил, что громада, нависавшая над ним,
затянута брезентом. Лицо Нобуо было скрыто в тени.
- Это он? - спросил Масаси? - Он готов?
Нобуо резко кивнул.
- Мы собираемся провести контрольные испытания. Это - первый экземпляр.
Мы проверяли каждую деталь - и до сборки, и после.
Глаза Масаси сияли.
- Я хочу посмотреть на него, - сказал он таким тоном, каким обычно
мужчина просит свою возлюбленную показаться ему обнаженной.
Нобуо, внимательно следивший за Масаси, не почувствовал ничего, кроме
гадливости. Он презирал и этого человека, чья жадность, очевидно, не знала
границ, и себя самого за свою слабость, за то, что он дает Масаси в руки
адское орудие уничтожения.
Ибо если Масаси выполнит свой план, на Земле воцарится ад, думал Нобуо.
"Но что я могу поделать? - мысленно оправдывался он. У него моя внучка.
Неужели я должен принести ее в жертву ради борьбы с безумцем? Неужели ее
мать меня поймет, узнав, что я принял решение пожертвовать жизнью ребенка во
имя спасения родины?"
Нобуо раздирали противоречивые чувства. Его пальцы судорожно сжали
шнурок, свисавший с ближнего угла брезентового чехла. Он дернул...
И перед ними предстал гладкий и сверкающий, странный, словно сошедший с
рисунков футуристов, истребитель "Ямамото ФАКС". Короткий фюзеляж, скошенный
нос и такой же безобразный куцый хвост с четырьмя цилиндрическими
двигателями. Крылья были тоже заостренные, широкие и невероятно маленькие
для такого самолета, с резко скошенными закрылками.
- Он готов? - повторил свой вопрос Масаси.
- Сейчас увидим, - откликнулся Нобуо.
В его сердце прокрался холод, руки и ноги окоченели, ему казалось, что
говорит не он, а кто-то другой. Экипаж начал готовиться к старту. Нобуо
сказал:
- Он развивает среднюю скорость четыре маха, но, конечно, способен
разогнаться и до шести.
Пилот забрался в кабину. Он закрыл "фонарь" и, как только все ушли с
дороги, включил двигатели.
- Но этот истребитель хорош не только своей скоростью, - добавил Нобуо.
- Отнюдь!
В дальнем конце ангара открылись ворота, и показалась бетонная полоса.
"ФАКС" выехал на нее и остановился, приготовившись к взлету. Оставшиеся в
ангаре слышали вой набиравших обороты моторов. Из сопел вырывались клубы
сине-черного дыма.
Нобуо привел Масаси на временный командный пункт. Они стояли возле
включенного радарного экрана, на котором было видно, что происходит на
взлетной полосе.
- Мы готовы, - заявил Нобуо. Он кивнул человеку в наушниках, который
что-то пробормотал в микрофон.
"ФАКС" рванулся вперед, промчался по полосе на головокружительной
скорости. Секунда - и вот он уже в воздухе.
Несется ввысь, словно орел... несется, поражая всех своим странными
очертаниями.
Масаси не мог оторвать глаз от истребителя.
- Когда? - беззвучно выдохнул он.
- Через пятнадцать секунд пилот включит эту штуку, - ответил Нобуо. -
Как только самолет наберет достаточную высоту, и радар сможет его засечь.
Он посмотрел на экран и в расчетное время увидел точку.
- Вот он!
Нобуо вдруг осознал, что, несмотря на все свои страдания, он предвкушал
эту минуту. Ведь "ФАКС" все-таки был его детищем...
- Четыре, три, два, один, - произнес он, следя за траекторией полета на
экране радара.
И тут самолет исчез.
- Великий Будда! - ахнул Масаси.
Они уставились на экран, где уже не было никаких точек.
Итак, маскировка работает, подумал Нобуо. Радар не может засечь "ФАКС".
Но самолет там, в небе! И теперь Масаси сбросит атомную бомбу на Китай, и
ничего уже нельзя с этим поделать, слишком поздно...
Когда раздался взрыв, Элиан осматривала покалеченный нос Майкла - во
время боя с Удэ у него опять пошла кровь.
- Майкл! - говорила Элиан. - Хватит тебе ввязываться. Ты не
подходишь...
И тут раздался взрыв, и панель, отделявшая кабину от грузового отсека,
разлетелась вдребезги. Кабина "ДС-10" наполнилась страшным грохотом,
страшным жаром и густым дымом.
- Что?!.. - воскликнул Майкл.
Больно было везде, голова кружилась. Майкл с огромным трудом держал
себя в руках, не позволял боли захлестнуть его целиком.
- Удэ! - вскричала Элиан.
Услышав выстрелы, два члена экипажа побежали вниз. Элиан повернулась к
командиру, который вставал из-за пульта, собираясь дать Элиан аптечку первой
помощи.
- Запускайте двигатели! - приказала девушка.
Командир ошалело уставился на нее.
- Но что это было?..
- Возвращайтесь на место и поднимайте самолет в воздух! - велела Элиан.
- Но у нас мало топлива! - запротестовал пилот.
- Хватит, чтобы оторваться от земли и немного покружить над ней?
- Да, но багажный люк открыт...
- Значит, не поднимайтесь слишком высоко, - сказала Элиан. - Ну же!
Давайте!
Она отпустила Майкла и отошла в сторону.
Командир корабля сел на место и начал щелкать переключателями.
Майкл, морщась от боли, скорчился за спинкой кресла. Он не видел Элиан.
"ДС-10" пришел в движение. Из пролома в панели появилась голова Удэ.
Пистолетное дуло, словно черная зияющая бездна, уставилось на Майкла.
Он отпрянул в сторону и одновременно увидел яркую вспышку. Пуля вошла в
металлический каркас сиденья, за которым прятался Майкл.
Самолет несся по взлетной полосе. У Майкла мелькнула мысль: интересно,
как пилот объяснит диспетчеру свои действия, не предусмотренные графиком?
Громадный "ДС-10", прилетевший с материка, снижался и был уже совсем близко,
да и движение на внутренних рейсах было очень напряженным.
Удэ снова выстрелил, и Майкл спрятался за другим креслом. Потом опять
выглянул. И вновь пули просвистели по кабине. Однако Майклу уже удалось
пробраться к выходу, и, сделав еще один бросок, он вдруг услышал щелчок
пустого казенника. Выстрела не последовало! Удэ истратил все патроны!
Майкл рванулся вперед, стремительно преодолевая расстояние, отделявшее
его от противника, и слишком поздно услышал предостерегающий крик Элиан. В
руке Удэ неожиданно оказался сякен - стальная звездочка.
Майкл предпринял отчаянную попытку резко остановиться. Ему удалось
увернуться от звездочки, но при этом он ударился об угол двери.
Вероятно, на мгновение Майкл потерял сознание, потому что вдруг ощутил,
как Удэ тащит его волоком к раскуроченной панели.
Майкл собрал все силы. Но тут "ДС-10" резко отклонился влево, и Майкла
бросило в багажное отделение.
Он вскрикнул, ударившись о край ящика. В помещении было темно. Однако
свет все же проникал из открытого люка, через который смутно виднелось
мелькавшее внизу шоссе, и Майкл разглядел присевшего на корточки Удэ. Тот
держал длинную металлическую цепь с двумя деревянными ручками.
Губы Удэ кривились в усмешке, в. которой угадывалась реакция на
пережитые им потрясения и боль.
- Ну, теперь посмотрим, - сказал Удэ, - кто из нас сенсей.
Говоря это, он принялся размахивать цепью.
Злобно ухмыльнувшись, Удэ показал Майклу темно-красный скрученный
шнурок.
- Что, не можешь встать? Вот же он, подойди и возьми то, что тебе
завещал отец! Вряд ли он тебе пригодится после того, как я тебя убью.
У Майкла не осталось сил. Он приготовился умереть.
И тут Удэ вдруг обернулся, выражение его лица резко переменилось. Перед
ним стояла Элиан. Она пролезла в пролом и теперь бросала вызов великану.
- Ах, это ты! - воскликнул Удэ. - Что ж, я не возражаю. Значит, сперва
я разделаюсь с тобой, а потом довершу начатое.
Элиан не ответила. Она стояла молча, неподвижно, будто окаменела.
Однако мозг ее продолжал работать. Она сосредоточенно думала об иро.
Вообще-то иро означает "цвет", но в военном искусстве это слово приобретает
иной смысл: имеются в виду намерения противника, так сказать, их окраска.
Сосредоточившись на постижении намерений Удэ, Элиан поняла, что он
собирается нанести ей только один, но сокрушительный удар. И, разгадав, в
чем состоит иро Удэ, Элиан напряженно следила за движениями врага.
Она готова была идти до конца.
Удэ, решивший задушить Элиан, бросил плетеный шнурок к ногам. Этим
жестом он выражал свое презрение к противнику. Что служило и отвлекающим
маневром. Он бросился на Элиан, размахивая цепью. Элиан не шелохнулась, не
встала в оборонительную позицию, не подняла руки. Удэ предвкушал победу,
представляя себе, как Элиан корчится у его ног, а цепь захлестывает ее
горло, прерывая дыхание. Но в последний момент Элиан ударила по цепи. Та
провисла посередине и коснулась пола. Элиан тут же наступила на нее ногой.
Цепь выпала из рук Удэ. Элиан сделала шаг вперед и приготовилась сама
нанести сокрушительный удар.
Но тут "ДС-10" достиг края взлетно-посадочной полосы. Центр тяжести
самолета сместился, и оба противника рухнули.
Элиан ударилась головой об угол ящика. Удэ встал, схватил Элиан за
рубашку и опрокинул девушку навзничь.
Голова и плечи Элиан высунулись из открытого люка. Самолет уже
отрывался от земли. Элиан в полуобморочном состоянии чувствовала, что ее
пытаются вытолкнуть из самолета. И понимала, что в конце долгого пути вниз
ее ждет смерть.
Теперь только нижняя половина ее туловища оставалась в багажном
отделении. Ветер жестоко хлестал Элиан по лицу, самолет набирал скорость, и
Элиан становилось все труднее дышать, глаза ее затуманились. И все-таки руки
готовились нанести удар - атеми. Сладострастно жаждавший крови Удэ не
замечал этого, а когда заметил, было уже поздно.
Он подался навстречу Элиан, и тут она ударила. Ребро ладони полоснуло
Удэ прямо под сердце. Ребра хрустнули, и Удэ пронзила страшная боль.
Элиан моментально перехватила цепь и выдернула ее из рук противника,
потом ударила Удэ ногой, и он, вскрикнув от неожиданности, вывалился из
люка.
Он упал на асфальт словно старый, никому не нужный хлам.
Токио
После смерти полковника Силверса - насильственной смерти - генерал
Хэдли оказался непосредственно вовлеченным в работу Центральной
разведывательной группы, действовавшей на Дальнем Востоке. Назначивший его
на этот пост Мак-Артур считал, что Хэдли расплачивается за свои грехи. Ведь
если разобраться, ЦРГ была детищем Хэдли. Она выросла на базе американской
разведывательной сети военного времени, которая действовала весьма успешно.
Но времена переменились. По мнению президента Трумэна, подобная
организация в мирное время существовать не могла. И если бы генерал Хэдли,
которого президент высоко ценил, не доказывал с пеной у рта необходимость
создания новой организации, ее бы никогда не было.
Хэдли уверял, что ЦРГ будет единственной организацией, препятствующей
проникновению советских агентов в американское правительство, промышленность
и даже в разведслужбы, например, в ФБР. В докладе, который читал Трумэн,
были занижены и количество штатных сотрудников, и бюджет группы.
"В хаосе второй мировой войны, - говорил Хэдли, - было совершенно
невозможно проверить тысячи эмигрантов, очутившихся в больницах и лагерях
для беженцев. А впоследствии советское НКВД навострилось сочинять
правдоподобные "легенды" для своих агентов, эти "легенды" вполне выдерживали
поверхностную проверку, а другой американское правительство просто не могло
себе тогда позволить". Хэдли всерьез утверждал, что в Советском Союзе
существует шпионская школа, известная как "Малый Чикаго".
Там НКВД в точности воспроизвел для своей элиты этот американский
город, и степень правдоподобия подделки стала притчей во языцех.
Хотя президент не очень-то верил, что, как он выражался, "в Америке под
каждой кроватью притаился коммунистический шпион", Хэдли проявил такие
чудеса красноречия и представил Трумэну столько документов, что тот наконец
дал "добро" на образование ЦРГ.
И было справедливо, что спустя какое-то время именно Хэдли пришлось
расчищать Авгиевы конюшни в токийском отделении организации. Дальневосточный
аванпост ЦРГ приобрел гораздо больший вес именно в это время, ведь Япония
расположена близ советских границ.
Поскольку Силверс занимал столь высокий пост в ЦРГ, перетряхивать нужно
было буквально все. Шифровальные книги сожгли, связи оказались оборваны,
агенты отозваны, а то враг, не дай Бог, установит их личность. Но это было
лишь начало. Предстояло разрушить всю агентурную сеть. По словам Хэдли,
Силверс причинил организации "неизмеримый ущерб".
Первые месяцы после гибели Силверса непосредственное руководство
токийским отделением ЦРГ осуществлял Хэдли. Но дел было невпроворот, и Хэдли
решил, что рутинной работой в конторе будет временно заниматься Джоунас.
Джоунас, которому преданно помогал Дэвид Тернер, поставил организацию
на ноги и управлял ею так умело, что в конечном итоге временное назначение
стало постоянным. При этом Джоунас получил повышение по службе - звание
полковника.
Дэвид Тернер, со своей стороны, вызвался продолжать нерегулярные
встречи со связным Силверса, входившим в Дзибан. Но теперь он работал с
сознанием того, что ряд японских министров распространяют ложные слухи о
своих врагах, заявляя, будто это военные преступники, которых должен судить
трибунал.
Джоунас и генерал Хэдли заявляли, что это невозможно. По их мнению,
организация Дзибан убила Силверса, поскольку тот заподозрил, что Филипп
следит за ним. Якобы он сообщил о своих страхах Дзибану в надежде, что они
придумают, как ему выпутаться из неприятностей. А они вместо этого убили
его.
Если Джоунас и Хэдли были правы, значит, Дзибан знал о чистке ЦРГ, ведь
проникновение ее агентов в разведывательную группу прекратились.
- А что если тут задействованы совсем другие факторы? - предположил
Дэвид Тернер. - Если это никак не связано с Дзибаном?
- Недавно в нескольких северных агентурных сетях случились провалы, -
сказал Джоунас. Он повернулся к Хэдли. - Сэр, как, по-вашему, может, нам все
же стоит поинтересоваться Дзибаном? Чем больше информации мы о них соберем,
тем больше шансов установить личность участников этой организации.
Хэдли обратился к Филиппу:
- А ты что об этом думаешь, сынок? Ты же у нас специалист по японской
психологии.
- Джоунас прав, - сказал Филипп. - Чем больше имен нам удастся
выяснить, тем более полное представление о Дзибане мы получим.
Через Ватаро Таки Филипп уже узнал имена нескольких членов Дзибана. Но
он не мог (или не желал) объяснить присутствующим, каким образом ему удалось
получить сведения.
- Помните, - продолжал Филипп, - узнавая имена членов Дзибана, мы
узнаем и про их врагов. Действуя через наших людей среди японских политиков,
мы можем хотя бы уменьшить число министров, которые решатся войти в тайное
общество.
- Ну, тогда игра стоит свеч, - сказал Хэдли. - Я придумаю убедительный
повод для чистки. Используя свои связи, Дзибан наверняка про это прознает.
Хотя существует вероятность, что они нам не поверят. Тогда Тернеру придется
туго. Следующая же его встреча с Дзибаном окажется последней.
- Ничего, я рискну, генерал, - ответил Тернер. - Да и потом, поверить в
эту версию в их интересах. У них еще остались враги, с которыми они мечтают
поквитаться.
- Тогда другое дело, - одобрил Хэдли. - Мы заставим Дзибан поверить,
что продолжаем уничтожать людей, раскрытых его разведкой.
- Но делать этого не будем, - добавил Филипп.
- А почему бы нам в таком случае не перевезти министров на нашу
конспиративную квартиру? - предложил Тернер. - Там есть все удобства, и они
смогут на время скрыться, а мы начнем распространять слухи об их "смерти".
- Хорошая идея, - одобрил Джоунас.
- Значит, договорились? - Хэдли оглядел присутствующих. Все закивали. -
Хорошо. Но тут не должно быть никаких проколов, - предупредил он. - У нас с
президентом и так натянутые отношения. Он не желает, чтобы наша деятельность
получила огласку.
Вот так и было решено позволить Тернеру продолжать встречаться с
членами Дзибана в надежде получить побольше компрометирующей информации.
- Что с тобой? - Митико положила руку ему на плечо. - Ты за столько
часов ни слова не произнес.
Филипп уставился на листок бумаги, на котором бесцельно чертил какие-то
каракули. Бесконечные круги... Это похоже на его мысли об убийстве Силверса.
Филипп не мог избавиться от ощущения, что он упустил нечто очень важное.
Генерал Хэдли, Джоунас и Дэвид Тернер считали, что лучше в этом не копаться,
но Филиппу никак не удавалось выбросить загадочную историю из головы.
Кто убил полковника Гарольда Мортена Силверса? Хэдли сказал, что, когда
он туда приехал в одиннадцать вечера, дверь была не заперта, но прикрыта.
Силверс был уже мертв. Но если дверь была не заперта, значит, Силверс знал
убийцу и впустил его в дом. Полковник ни за что не открыл бы дверь
незнакомцу в столь поздний час.
Другие подозревали, что в убийстве Силверса виновен его связной, член
Дзибана. Но это никак не вписывалось в общую картину. Филипп был уверен, что
японцы не стали бы убивать Силверса катаной. Похоже, кто-то пытался
переложить ответственность за смерть Силверса на Дзибан. Но кто?
"Что повлекла за собой гибель Силверса?" - спрашивал себя Филипп.
Генерал Хэдли стал во главе токийского отделения ЦРГ. По крайней мере,
на время. Джоунас получил повышение по службе. Тернер остался на своем
месте. Может быть, здесь таится что-то важное? Хэдли перебросили на Дальний
Восток, в самый эпицентр. Тернер сохранил свое прежнее положение. Джоунаса,
конечно, повысили гораздо быстрее, чем это произошло бы при жизни Силверса,
но предположить, что Джоунас убил начальника с целью продвижения по
службе... Чепуха!
"Что же я упустил?" - в тысячный раз спросил себя Филипп. Он посмотрел