Магалиф Юрий. Типтик, или приключения одного мальчика, великолепной бабушки и говоряшего ворона

   - Вы храбрая женщина! - сказал Последний Доктор.
   - Разрешите поцеловать Вашу мужественную руку... - Он наклонился и губами прикоснулся к пальцам великолепной Бабушки; - А теперь мы должны бежать. Сейчас сюда прилетит целая эскадрилья мермехонов, и нам не сдобровать.
   - А почему они называются мермехоны? - спросил Типтик.
   - Что значит слово "мермехон"?
   - Это значит: Мерзавец Механический Особого Назначения, - объяснила девочка Зоя. - А сокращенно будет - "мермехон". Ах, какие это ужасные машины! Они сверху следят за всем, что движется по земле, а в воздухе уничтожают все живое. Понял?
   - Да... Теперь понял... понял... - Типтик едва одерживал слезы. - Я все понял...
   - Что с тобой? Что ты понял?
   - Я понял, что случилось с моим... с моим... с нашим... - Типтик не смог продолжать; он не выдержал и заплакал.
   - Что я вижу, внук?! - великолепная Бабушка кинула Типтику платок. Вытри нос и убери слезы! Не бойся - наш Воронуша не так глуп, чтобы попасться в лапы этим Мерзавцам Механическим Особого Назначения. Прибавьте ходу, друзья! Энергичней размахивайте руками!
   Глава двадцатая
   Последний Доктор.
   Они быстро шли какими-то стеклянными переходами, поднимались и опускались по стеклянным лестницам, перебегали по стеклянным мостикам. И далеко ушли от того места, где их подстерегали злые механические хищники. Мало-помалу Типтик перестал плакать. Нет, он еще не совсем успокоился - все вспоминал своего Воронушу, его хриплый голосок, его забавные разговоры. Неужели больше никогда он не услышит этого?..
   Но ведь слезами горю не поможешь.
   К тому же Зоя сказала:
   - А плакать в нашем городе воспрещается. Смотри, чтобы никто не увидел твоих мокрых щек.
   - Да что же это за город такой! - рассердился Типтик. - Играть нельзя, бегать нельзя, даже плакать воспрещается. Что же у вас тут можно делать?
   - Делать у нас ничего нельзя! - вздохнул Последний Доктор. - В этом-то вся беда...
   - Смешно!
   - Совсем даже не смешно, - сказала Зоя. - Ведь громко смеяться тоже нельзя. Можно тихонько улыбаться.
   - А если я не хочу улыбаться! Если я хочу хохотать! Чепуха какая-то... Не нравится мне ваш город!
   - Что ты! - воскликнул Последний Доктор. - Город у нас замечательный! Замечательный, как и все города теперь на земле. О таких городах давно мечтали люди. Ты только посмотри, мальчик... Как тебя зовут?
   - Типтик.
   - Чудесное имя для мальчишки!.. Ты только взгляни, Типтик, какие красивые у нас дома. Посмотри, какие умные машины работают вокруг: шьют одежду, очищают воздух, готовят пищу, убирают мусор... делают все, что прикажет им человек. Разве это плохо?
   - Нет, неплохо. Хорошо... А кто приказывает?
   - Не понимаю...
   - Вы сказали, что машины делают все, что им прикажет человек. А какой человек им приказывает? Кто такой? Как его зовут?
   - О! Этого человека зовут очень красиво. Его зовут Главный Хранитель!
   - Знаю, знаю! - обрадовался Типтик. - Я видел памятник этому вашему главному...
   - Тимоша, внук, - сказала Бабушка. - Памятники воздвигают только умершим людям. А Главный Хранитель, очевидно, живой человек. Значит, ты видел не памятник, а монумент в честь Хранителя.
   - Пусть монумент. А я его видел. Дяденька в клетчатом пиджаке - красивый такой - стоит улыбается... а в руке держит какого-то мермехона.
   - Правильно, - кивнул Последний Доктор. - Он управляет не только всем полезными машинами, но и всеми мермехонами. Он самый главный человек в нашем городе.
   - А мермехоны - они тут зачем?
   - Чтобы наблюдать за порядком и вылавливать бунтовщиков.
   - Ха-ха! - засмеялась Бабушка. - У вас есть бунтовщики? Вот уж никогда бы не подумала. Вы все на вид такие тихие, покорные.
   - Нет, не все такие... - Последний Доктор беспокойно взглянул на Зою и ничего больше не сказал.
   - Вы побледнели... - Бабушка тревожно посмотрела на старика. - Вы нездоровы?
   - Я здоров. Вполне здоров. Здесь все, знаете ли, здоровы. А я никому не нужен. Я - Последний Доктор. У нас тут никто больше не болеет ни свинкой, ни коклюшем, ни корью. Разумеется, это прекрасно, это великолепно. Но...
   - Нет, ты нужен, дедушка! - перебила Зоя. - В городе все тебя уважают, советуются с тобой.
   - И совсем не слушаются меня! - старик печально вздохнул. - В нашем городе люди стали быстро толстеть: всем приказано есть как можно больше. И у всех поэтому появились жирные подбородки, жирные животики, жирные щеки и даже жирные ноги. А лишний вес - беда для здоровья! Все наши толстяки, может быть, скоро-скоро умрут от ожирения сердца. Жирное сердце - это ужасно, это конец!
   - Совершенно с вами согласна! - воскликнула великолепная Бабушка, слегка подтянув узкие синие брючки. - Но не будем медлить. Вперед, друзья!
   Глава двадцать первая
   Про картину
   Хотя Типтик был человеком серьезным и, закончив второй класс, успешно перешел в третий; хотя он многое знал на белом свете - все равно, он слишком часто употреблял в разговорах четыре важных слова: "Почему?", "Как?", "Откуда?" и "Когда?"
   - А как построили такой город? - спросил Типтик.
   - Сначала строили медленно, а потом все быстрее и быстрее. Потому что людям помогали специальные строительные машины.
   - А когда начали строить?
   - Это трудно сказать... Видишь ли, сначала нужно было придумать такой необычный город. Придумал его один Знаменитый Художник и нарисовал его на большой Картине. Кажется, наш город построен в точности так, как этого хотел Художник... Поэтому можно считать, что начался этот город с того момента, когда была закончена большая Картина... Правда, по-моему, она не совсем закончена. Мне кажется, что Знаменитый Художник не успел ее раскрасить.
   - Ага, - сказал Типтик. - Ваш город похож на рисунки в детском альбоме "Раскрась сам".
   - Мы и хотели сами раскрасить наши дома, сады, одежду. Но Главный Хранитель запретил. И поэтому все здесь белое, серое и черное.
   - Весьма любопытно... - сказала Бабушка и, помолчав, тоже спросила: - А скажите, уважаемый Последний Доктор, можно ли взглянуть на эту картину?
   - Что вы, что вы! - замахал обеими руками старик. - Это совершенно невозможно! Картина находится у Главного Хранителя, только он смотрит на нее, а всем остальным это категорически запрещено. Запрещено под страхом смерти!
   - Почему? - спросил Типтик.
   - Сам удивляюсь, - сказал старик. - Главный Хранитель говорит, что мы слишком простые люди, чтобы глядеть на произведение искусства. Он говорит, что мы ничего не поймем... Он сам смотрит и потом рассказывает, что там нарисовано: какие дома, какие дворцы, какие магазины; как надо одеваться, как надо ходить, как надо есть...
   - А как надо есть? - Типтик проглотил слюну. - Я сию минуту хочу узнать, как надо есть в вашем городе!
   - Идем! - Зоя взяла Типтика за руку. - Это рядом. Иди, ешь.
   Глава двадцать вторая
   В белом зале
   Они вошли в ослепительно белый зал.
   Здесь так же, как и повсюду в городе, все было залито светом. Тихо звучала ласковая музыка, похожая на журчанье маленькой речки. И это было прекрасно.
   Но для Типтика прекраснее всего здесь были не свет и не музыка, а вкусные запахи. С одной стороны неслись ароматы жареных котлет и наваристого бульона с петрушкой. С другой стороны пахло теплыми булками, шоколадом. Свежесть клубники словно проникала под язык... Типтик даже зажмурился от удовольствия... Стоял и размышлял: на какой запах кинуться в первую очередь?.. Приоткрыл один глаз - посмотрел вправо, приоткрыл другой посмотрел влево: куда ни глянешь - везде заманчиво!
   Сначала ему показалось, что здесь - магазин: на длинных полках стояли банки с компотами, лежали головки сыра, желтели груды лимонов, бананов и ананасов; с потолка свисали круги копченых колбас; с розовых окороков стекали капельки прозрачного жира...
   Нет, это был не магазин, а, пожалуй, столовая: на белых столах стояли белые тарелки с супом, а над ними клубился белый пар; в белых стаканах белело молоко; шипела яичница на белых сковородках...
   Нет, наверное, это была не столовая и не магазин, а фабрика: по залу бегали машины, похожие на тех, что были в саду. Только здесь они сортировали продукты, варили, жарили, подносили еду к столам, убирали и мыли посуду...
   - Садитесь за стол и ешьте, - сказала Зоя Типтику и Бабушке. - Ешьте что хотите и сколько хотите.
   - Но у нас с собой нет денег, - сказала Бабушка.
   - Что такое "деньги"? - Зоя посмотрела на своего дедушку. - Не понимаю, о чем говорят эти люди?
   - Да, в нашем городе нету денег, обходимся без них, - сказал Последний Доктор и наклонился к самому уху Типтика: - Помни мой совет - не объедайся! Еда у нас вкусная: многие едят, забыв всякую меру, поэтому быстро толстеют. Толстеть вредно и опасно - запомни, мальчик!
   Видать, Типтик сильно проголодался после всех сегодняшних переживаний суп был съеден в один момент.
   Но жареное мясо Типтик ел уже помедленнее. И совсем спокойно, аккуратно облизывая ложечку, проглотил порцию сливочного мороженого.
   Бабушка съела крохотный пирожок и выпила малюсенькую чашечку чая с клубничным вареньем... Пожалуй, она съела бы еще что-нибудь, но это наверняка помешало бы ей бегать трусцой.
   ... В зал входили все новые люди. Серьезно, деловито, словно совершая самую важную в их жизни работу, они проглатывали по несколько тарелок супа, ели котлеты, манную кашу с вареньем, большими ложками черпали мед из фарфоровых кувшинов. Бабушка смотрела с возмущением: разве можно столько съесть за один раз?
   А вот в зал ввалился шарообразный мальчик. Машины засуетились вокруг него, торопливо подсовывая тарелки одну за другой. Чемпион по "медленности" ел так жадно, что противно было смотреть.
   - Все в порядке! - объявил Типтик, отходя от стола. - Спасибо... Живете вы тут неплохо. Только откуда берется вся эта бесплатная еда?
   - Автоматы! Роботы! Электроника! - с гордостью объясню Последний Доктор. - Все делают наши умнейшие машины: пашут землю, пасут коров, мелют муку, пекут хлеб, ловят рыбу, сбивают масло... Рука человека ни к чему не притрагивается. Умные роботы сами делают новых еще более умных роботов. Все рассчитывают компьютеры.
   - Здорово! Это мне нравится, - сказал Типтик. И только он хотел было обтереть рот рукавом своей курточки, как внезапно подкатилась специальная машинка и приложила к его губам чистую салфетку. Типтик улыбнулся во весь рот:
   - А это уж совсем красота!
   - Пррра-пррравильно! Красота! Карр! - раздалось откуда-то с самых верхних полок.
   - Воронуша!.. Миленький! Чудная моя птичка! "Птичка" почистила лапой клюв и заплясала по полке, распевая:
   Карр-карр-карр!
   Ох и вкусный здесь товар!
   Не товар, а чудеса:
   Пирроги и колбаса!
   - Слезай сейчас же! - закричал Типтик. - Слезай, кому говорят!
   - Воронуша! - строго приказала Бабушка. - Марш вниз! Воронуша подумал-подумал, сунул клюв в банку с компотом, проглотил ягоду, опять подумал... И нехотя спрыгнул с полки прямо на плечо Типтику. Вот радость-то!
   Радость?.. Вы посмотрели бы вблизи на "птичку"! Как он ужасно растолстел и отяжелел! Голова, шея, хвост - все было выпачкано вареньем, салом, сметаной, медом; перья слиплись, к ним пристали крошки печенья, кусочки яичной скорлупы... Да, видать, Воронуша даром времени здесь не терял!
   - Не понимаю, из чего сделан этот летающий механизм? - спросила Зоя, осторожно дотрагиваясь до Воронуши.
   - Никакой это не механизм, - обиделся Типтик. - Это самая настоящая живая птица...
   - Высокого напряжения? - Зая испуганно отдернула руку.
   - Бедная моя внученька! - Последний Доктор обнял девочку. - Мы с тобой теперь не видим в нашем городе ничего живого, ничего естественного. Одни механизмы! А ведь это, если не ошибаюсь, настоящий, чистокровный ворон, называемый по латыни "корвус коракс"...
   - Это не машина?! - Зоя даже подпрыгнула от удивления.
   - Говорящий ворон! - Типтик с гордостью оглянулся вокруг. - Ни у кого нет такого. Его зовут Воронуша.
   Их окружили люди; все громче и веселее толковали они о птицах - о воронах, синицах, воробьях, которых нигде теперь в городе не встретишь. Говорят, раньше их было сколько угодно, а вот теперь...
   Воронуша дремал, полузакрыв глаза. Он не слышал, как к ногам Типтика подкатилась машина, не видел, как высунулся из нее длинный рычаг с крючком на конце... Вдруг крючок ухватил Воронушу за лапы и потащил в дальний угол зала - туда, где мыли посуду.
   Воронуша отчаянно каркал, долбил клювом по рычагу - ничего не помогало: машина сунула Воронушу под теплый душ и держала его так до тех пор, пока с перьев не смылась вся грязь...
   Типтик хохотал:
   - Так тебе и надо - не будешь улетать от нас, не будешь обжираться! Так тебе и надо!
   Хохотала великолепная Бабушка, хохотал Последний Доктор, хохотала Зоя, даже "подушечный" мальчик хмыкал, глядя, как Ворон, мокрый и взъерошенный, бился под струями воды.
   - А что тут происходит, я спрашиваю? - затароторил кто-то у дверей. - Что происходит, спрашиваю я? Спрашиваю, что происходит?
   - Карр! Карраул! - завопил Воронуша. - Ворр!..
   Глава двадцать третья
   Старый знакомый
   В дверях стоял Дядя Ловушка.
   Типтик сразу же узнал его: да-да, тот самый кривоногий человечек в клетчатом пиджачке, с повязкой на глазу!
   Моющая машина отпустили Воронушу. Его сильно знобило, и он, распластав мокрые крылья, всем телом прижался к Типтику.
   А шарообразный мальчик запел:
   Картины Главный Хранитель!
   Ты наш дорогой повелитель;
   Как ты красив!
   Как ты умен!
   Как ты хорош!
   Со всех сторон!
   - Рраз-разбойник! Ворр! - орал Воронуша, лязгая клювом.
   - Ай-яй-яй! Как не стыдно забывать старых приятелей, как не стыдно! качал головой Дядя Ловушка, одним глазом глядя на Типтика. - Если бы не мои верные помощнички, если бы не любезные мои пташки-мермехончики, я бы, наверное, не сразу узнал о появлении в моем городе таких дорогих и важных гостей. Нет, не сразу бы... Вот, прошу принять!
   И птицелов протянул Типтику голубую каскетку.
   - Ворр! - снова каркнул Воронуша.
   - Смеетесь? Хохочете? - Дядя Ловушка так ласково посмотрел на всех, что у Типтика по спине мороз прошел. - Вместо того, чтобы глотать, жевать и переваривать жирную пищу
   - вы тут хохочете, вы тут смеетесь?.. Ну-ка, Последний Доктор, скажи, немедленно скажи всем, что веселье вредно, что от громкого смеха человек худеет. Скажи, Последний Доктор, немедленно скажи!
   Типтик и Зоя исподлобья смотрели на Последнего Доктора, ожидая, что он сейчас скажет.
   Старик молчал, опустив седую голову.
   - Глупости! Чепуха-чепухенция! - неожиданно воскликнула великолепная Бабушка. - Смеяться всегда полезно. А вот толстеть вредно. Я выписываю журнал "Здоровье" и там прочитала, что у толстяков сердце обрастает жиром, и они быстро...
   - Молчать, молчать, молчать! - оборвал Дядя Ловушка.
   - Молчать! Спорить со мной запрещено! Надо всегда помнить, что нарисовано на картине. А там Знаменитый Художник изобразил, как по улицам стеклянного города - нашего города! - передвигаются сытые, толстые людишки. Все должны жить, как на Картине. Все, все, все! - Но мы... мы никогда не видели эту Картину, - пробормотал Последний Доктор.
   - Вам и не надо ее видеть. Тебе вредно смотреть на нее. Я сам видел эту Картину. Я сам! Я каждый день смотрю на нее. И знаю, что там гуляют толстенькие людишки. Кругленькие, как шарики. Симпатичные, как винтики-шпунтики. И никто там не смеется. И никто не бегает... Ах, значит, ты мне не веришь, Последний Доктор? Поберегись, лекарь: можешь попасть туда же, куда угодил твой неразумный сыночек!
   - Что с моим папой? - быстро спросила Зоя. - Где он?
   - Спокойненько, спокойненько! - прикрикнул Дядя Ловушка. - Волноваться, милая девочка, категорически запрещено. Запрещено волноваться! Запрещено задавать вопросы Главному Хранителю... За своего папочку не беспокойся: твой драгоценный папуля отдыхает возле моей избушки, кушает хлебушко, глядит на небушко... Хи-хи-хи!
   Но никто не рассмеялся. Все испуганно глядели на Дядю Ловушку.
   И только Воронуша громко крикнул:
   - Врраки!
   Дядя Ловушка, не обращая внимания на Ворона, цепко ухватил Зою за подбородок, подтянул ее лицо к своему кривому носу и проговорил тихо, но так, чтобы все слышали:
   - Запомни, миленькая девочка, сама запомни и другим расскажи, чтобы все-все запомнили: я никому не позволю - нет, не позволю! - смотреть на картину. Вам на нее смотреть опасно! Картина заколдована. Заколдовал Знаменитый Художник картиночку...
   - Прравильно! - неожиданно каркнул Ворон. - За-кол-до-ва-но! Чу-де-са!.. Урра!
   Дядя Ловушка нахмурился и с большим интересом посмотрел на Воронушу. Он оттолкнул Зою, почесал у себя за ухом и забормотал тихонько, едва шевеля толстыми губами: "Я так и думал - он. Кажись, знает. Конечно, знает... Надо его в клеточку - Скажет, никуда не денется..." - а потом произнес громко и ласково, почти нараспев:
   - Какая умная пташка! Какой красавчик!.. Хочешь, назначу тебя начальником всех мермехонов?
   - Воронуша - красавец! - взмахнул крылом говорящий ворон. - Но не дурак! Дуррак, кто думает, что Воронуша дурак!
   Придерживая на плече Воронушу, Типтик шагнул вперед:
   - Не понимаю. По-моему, каждый может смотреть на Картину. Зачем ее прятать? Если Картина хорошая, красивая - пусть все смотрят... Но, может быть, этот ваш город совсем не такой, как на Картине?
   - Что?!.. Что ты сказал? - Дядя Ловушка свирепо взглянул на Типтика.
   - Зря вы сердитесь, Дядя Лов...
   - Молчать! Ни слова больше! - и Дядя Ловушка своей широкой ладонью мгновенно зажал Типтику рот. - Молчать! Да-да, я - дядя! Хи-хи! Я твой дядя, а ты мой любимый племянник. Мы родственники! И сейчас полетим в мою маленькую избушку. Молчать! Ни слова!
   Он с силой вытолкнул мальчика на улицу.
   - Как! - закричала великолепная Бабушка. - Толкать ребенка?! Толкать человека, который держит беззащитную птицу?.. Ну, этого я так не оставлю!
   - И не оставляйте! - злобно прохрипел Дядя Ловушка. - Сказано ведь: летим все вместе с мою избушку. Вам там будет весело, моя дорогая родственница!
   Глава двадцать четвертая
   Воронуша и мермехоны
   На улице стоял автомобиль... нет, не автомобиль, а, пожалуй, самолет... нет, не самолет, а что-то похожее на вертолет - вот так-то правильнее будет назвать эту круглую бронированную кабинку с черным пропеллером над белой крышей.
   Возле вертолета, как птицы-стервятники, приземлились мермехоны, оглядывая улицу круглыми глазами-фарами.
   При виде мермехонов Воронуша дерзко закаркал, вырвался из рук Типтика, но тут же испугался этих огромных хищников и кинулся было обратно, к двери в обеденный зал...
   Дядя Ловушка изловчился и ударил Воронушу. Ворон перекувырнулся, захлопал крыльями, да не смог быстро подняться в воздух - слишком отяжелел сегодня, слишком набил живот всяческой едой.
   Мермехоны злобно, пронзительно зашипели, запрыгали вокруг Воронуши (они всегда вначале подпрыгивают, чтобы потом взлететь). Один из них вытянул когтистую лапу-рычаг и прижал Воронушу к земле.
   - Хватайте его! - приказал Главный Хранитель.
   - Не сметь трогать птицу! - крикнула Бабушка. - Не сметь!
   Кое-как Воронуша выбрался из-под рычага и, пошатываясь, заковылял по тротуару.
   - Беги, Воронуша! - умолял Типтик. - Спасайся, моя маленькая птичка!
   Но мермехоны уже поднялись в воздух; их крылья свистели, как зимний ветер. Вот один из них растопырил когти, на лету схватил Воронушу и понес его все выше... выше... выше...
   - Карр-караул!.. - донеслось до Типтика. - Прро-пропа-даю!.. Совсем пропал!.. Карро!..
   Глава двадцать пятая
   Беседа в воздухе.
   - Что, жалко? - ухмыльнулся Дядя Ловушка, вталкивая Типтика и Бабушку в вертолет. - Жалко, спрашиваю, Ворона? А?..
   Типтик не отвечал. Он крепко сжал зубы, чтобы не разреветься.
   - А ловкие пташечки-мермехончики мои родные? - включая мотор, опять спросил Дядя Ловушка.
   - Н-не ловкие... - с трудом ответил Типтик. - Воронуша ловчее этих керосинок.
   - Ах, если бы он ел поменьше! - сказала Бабушка.
   - В том-то все дело, дорогие гости, в том-то все дело! С обжорами всегда легко совладать, хи-хи-хи!.. Обжоры ленивы, обжоры неповоротливы. В том-то и дело... Ах, как я рад, что мы с вами встретились! Как я рад!
   - А чему тут радоваться, Дядя Ловушка?
   - Вот что: запомните, в этом городе все называют меня:
   Главный Хранитель Картины! Только так и не иначе. Только
   - Главный Хранитель. Запомните! Никто здесь не догадывается, что я когда-то торговал пташками на улице и что меня звали Дядя Ловушка. Это звучит некрасиво - "Дядя Ловушка". Куда красивей - "Главный Хранитель Картины"!.. А ведь вы можете случайно проболтаться, что я птицелов, что я Дядя Ловушка. Так что, чтобы вы держали язычки за зубками и рты понапрасну не раскрывали, я принял мудрое решение: поселить вас рядом с моей избушечкой. Каждого в отдельную каморочку. И под замок, чтобы вас не украли... Хи-хи!..
   - Какое нахальство! - возмутилась Бабушка. - Я еще никогда не сидела в тюрьме.
   - Ну, какая же это тюрьма? Хи-хи! Просто небольшие такие каморочки возле моей избушечки.
   Тихо-тихо, без треска и грохота вертолет поднялся над улицей. Типтик невесело смотрел на проплывающий под ним город и думал о Воронуше.
   - Теперь они его растерзают... - сказал он, со злостью глядя на Дядю Ловушку.
   - Кто? Мермехоны? Не бойся, не растерзают. Они послушные, работают по приказу. Им приказано не убивать птицу. Надеюсь, что Ворон мне большую пользу принесет.
   - Ворон?!.. Пользу?
   - А что особенною?.. Интересуетесь?.. Ладно, так и быть - расскажу. Вы теперь не проболтаетесь: каморочки у меня надежные, а ключики - вот они, в моих руках.
   Глава двадцать шестая
   Картина и город
   Птицелов нажал какую-то кнопку, и вертолет остановился в воздухе. Он висел над городом, как на ниточке. И город уже не проплывал под ним, но замер и глядел в небо, словно спрашивал: "Где там этот мальчик Типтик и его Бабушка?"
   - Красота? - тихо спросил Дядя Ловушка, глядя вниз единственным глазом. Конечно, красота - Это мой город. Мой собственный. Я сам его построил. И все людишки, которые там внизу, тоже мои собственные. Что хочу с ними, то и сделаю!
   - Вы сами построили этот город? - недоверчиво сказала Бабушка. - Разве один человек может совершить такую работу?
   - Да, город строили людишки, которых я позвал. Город строили машины, которые я достал.
   - А что же вы делали? - спросил Типтик.
   - Я?.. Я им говорил как надо строить: какие дома возводить, какие улицы прокладывать.
   - Вы архитектор? Инженер?
   - Ни-ни!.. Не архитектор и не инженер. Просто, как-то совершенно случайно прихватил на одном старом пыльном чердаке картину Знаменитого Художника. А там все было нарисовано: улицы, дома, квартиры. Тоненько нарисовано, едва заметно... А на обратной стороне картины - стишки; хорошо их помню;
   Города нужно строить вовремя
   Не опаздывать и не спешить!
   Иначе, сограждане, горе вам:
   Очень трудно будет жить
   Стишки эти, конечно, зряшные. Почему "не спешить"?.. Есть чертеж, есть картина - значит, нужно побыстрее построить!.. Крикнул я людишек: "Желаете жить в сказочном городе? Принимайтесь за дело!" Раз-два-три, тяп-ляп, кидай-хватай!.. Вот тебе и город, вот тебе и сказка, вот тебе и мечта! Живи - не хочу! Все, как на Картине!.. А потом я приказал, как надо жить в моем городе, как питаться, как ходить, как играть...
   - А Воронуша? - спросил Типтик. - Зачем он вам?
   - Проклятая птица какой-то секрет знает! Не зря же Знаменитый Художник обучил ее разговаривать. И не зря она Картину караулила. Думаете, Главный Хранитель дурак? Ни-ни! Я сообразил, что Картина заколдована, есть в ней какая-то тайна. И Ворон эту тайну знает...
   Дядя Ловушка стал говорить шепотом, как будто здесь, в вертолете, его могли подслушать посторонние:
   - Да-с! Картина таинственная, с секретом. Но если произнести волшебные слова - секрет пропадет, Картина расколдуется... А мне это, между прочим, ни к чему - не желаю, чтобы она расколдовалась. Мне и так хорошо.
   Типтик сидел в кресле; пальцы его впились в подлокотники; он боялся разжать руки, как будто бы в них находилась тайна. Он вспомнил старый дом; вспомнил ржавую коробочку с яркими красками; вспомнил, как Воронуша унес эту коробочку неведомо куда.
   - Нет, ничего Ворон не знает, - проговорил Типтик. - А если даже и знает, все равно, он вам не скажет. Он упрямый. Даже мне ничего не сказал.
   - Хи-хи-хи! - засмеялся Дядя Ловушка. - Тебе не сказал. А у меня перестанет упрямиться. Разговорится. Есть разные способы, как язык развязывать.
   - Опять на цепочку посадите?
   - Не огорчайся. Я его теперь не на стальную цепочку посажу, а на золотую.
   - А мы с Бабушкой? Тоже на цепи будем сидеть?
   - Вопрос непростой. Еще не решил. Подумаю. Вертолет тронулся с места и опять медленно полетел над городом; он кружил, набирая высоту. Вечерело. Солнце сделалось сначала оранжевым, потом красным. И стеклянные крыши домов тоже стали красными, словно в огне горели.
   Глава двадцать седьмая
   Дядя Ловушка мечтает
   Дядя Ловушка круто повернул руль, и вертолет скользнул к окраине города.
   - Сейчас, дорогие гости, я вам кое-что покажу... Глядите! Типтик посмотрел вниз:
   - Что это?!.
   На земле стоял гигантский металлический предмет, похожий на копье сказочного великана. Копье это словно нацеливалось в вечернее небо. Уходящее солнце озаряло острие. А внизу, там, где копье как будто было воткнуто в землю, уже плавал в сумраке тонкий белесый туман - холодно и пустынно было там, внизу.
   - Так ведь это же ракета! - воскликнул Типтик. - Смотри, Бабушка, ракета! Настоящая?..