Маккена Шеннон. Стоя в тени

   — С меня довольно! — воскликнула Эрин, вздернув подбородок. — Я ухожу. Ты не уважаешь ни меня, ни мою работу. Ты совершенно спятил. Прочь с дороги! — Она подхватила с пола сумку с вещами.
   — Я никуда тебя одну не отпущу! — схватив ее за плечи, рявкнул Коннор.
   — Черта с два! — Эрин попыталась высвободиться, но неудачно. — Я сыта по горло! Ой, что ты делаешь, Коннор! — заверещала она, упав спиной на кровать. Коннор вдавил ее в матрац.
   — Говорю тебе, Эрин, я тебя не отпущу, — спокойно сказал он, словно бы ничего особенного не произошло.
   Эрин заболтала в воздухе ногами, завертелась под ним и замерла, вдруг почувствовав острое вожделение.
   — Не надо, Коннор, — произнесла она грудным голосом.
   Он сжал ее щеки ладонями и сказал, глядя ей в глаза:
   — Я жалею, что не прикончил всю банду Новака, когда имел такую возможность. Я понадеялся на закон, и это стало моей роковой ошибкой. Негодяям, которых я поймал, удалось сбежать даже из тюрьмы особо строгого режима. Ты меня слушаешь, Эрин?
   Она испуганно кивнула, чувствуя, как твердеет его причинное место.
   — Так вот, на сей раз я не намерен ошибаться, поэтому останусь рядом с тобой. Тебе все понятно?
   — Да, вот только мне трудно дышать…
   Коннор приподнялся, упершись локтем в матрац, и продолжил:
   — Я хочу кое-что рассказать тебе о Куртце Новаке.
   — Лучше не надо. — Она старалась не обращать внимания на его мужское естество, давящее на ее промежность. — Я боюсь даже предположить, что… — Она потупилась, закусив губу.
   — Прекрати пороть чушь! Смотри мне в глаза! — приказал ей Коннор.
   Эрин похлопала ресницами и медленно подняла на него взгляд.
   — Папаша этого мерзавца — босс венгерской мафии, один из богатейших людей Европы. Он отправил своего отпрыска на учебу в Штаты, возлагая на него большие надежды. Но Куртц оказался юношей с причудами: спустя какое-то время он задушил в экстазе одну невинную девицу.
   — Прекрати, Коннор! — Эрин зажмурилась со страху.
   — К счастью для Куртца, его жертва не была богата. У ее матери, бедной библиотекарши, вышедшей на пенсию, не оказалось денег на адвоката. И дело замяли. Куртцу пришлось вернуться в Европу, где он восстанавливал здоровье на швейцарском курорте. Не отворачивайся, смотри мне в глаза, Эрин! — Он сжал ей пальцами подбородок.
   Ей хотелось закричать, что он не вправе так обращаться с ней, но язык у нее прилип к небу. Онемев под его сверлящим взглядом, Эрин затаила дыхание. Коннор продолжал:
   — Как известно, стоит лишь собаке разок до крови тяпнуть овцу за ногу, как она войдет во вкус и станет повторять это вновь и вновь. Ты слышала об этом?
   — Нет, — прошептала Эрин, недоумевая, к чему он клонит.
   — Откуда же тебе, горожанке, знать такие вещи! Но собаке это простительно, она ведь хищник по своей природе. Новаку же в ту ночь случайного убийства стало ясно, что это доставляет ему огромное наслаждение. И с тех пор он пристрастился к соитиям со смертельным исходом для своих доверчивых партнерш, словно наркоман, привыкший нюхать кокаин. Либо богач, коллекционирующий бесценные образцы кельтской культуры…
   — Нет, это невозможно! — севшим голосом сказала Эрин. — Мюллер — известный меценат, он пожертвовал кучу денег на научно-исследовательскую работу…
   — Ну как же ты не понимаешь, что я нервничаю не случайно! — выйдя из себя, вскричал Коннор. — Никто не хочет прислушаться к моим доводам, я бьюсь как рыба об лед, пытаясь убедить всех, что чую Новака за милю! За тобой охотится сексуальный маньяк, он почти заманил тебя в свои сети, а ты не желаешь в это поверить! Будь же наконец благоразумна!
   В ответ Эрин истерически хихикнула и выпалила:
   — Но почему именно я должна стать его главной жертвой? Разве мало в мире других красоток? Мама всегда говорила, что Бог наградил красотой Сидни, а мне даровал в утешение мудрость. Ей и в голову не приходило, что от этих ее слов Сидни будет чувствовать себя полной тупицей, а я — уродиной. Она говорила это из благих побуждений, без задней мысли.
   — Ты действительно считаешь себя дурнушкой? — с удивлением спросил Коннор. — Клянусь, ты самая красивая девушка на свете!
   Густо покраснев, Эрин воскликнула:
   — Не смеши меня!
   — Я говорю это вполне серьезно! — Коннор перенес тяжесть тела на колено, находящееся между ее полусогнутых ног, и юбка Эрин задралась до пупка. — Пожалуйста, Эрин, доверься мне и позволь закончить свою работу. В борьбе с силами зла у меня большой опыт! — искренне воскликнул Коннор. — Я профессионал!
   От этих слов ее сердце наполнилось нежностью, ей захотелось обнять его и сказать: «Да, милый! Ты побывал во многих переделках, и я тебе верю. Огради же меня от этого жестокого мира! Всели в меня спокойствие и уверенность горячим поцелуем! Освободи меня своей любовью от страха и сомнений!»
   Но в последний момент, собрав крохи здравомыслия, она заявила:
   — Мне было бы легче обдумать твое предложение, если бы ты перестал давить на меня и мять мою одежду.
   Коннор нахмурился и резко вскочил с кровати. Эрин скинула туфли и села, поджав под себя ноги. Коннор стал расхаживать по номеру, давая ей возможность заговорить первой. Она в очередной раз отдала должное его терпению. Ведь сколько времени он как тень следует за ней повсюду, не выпускает ее из виду, оберегает и охраняет, как самого дорогого человека на свете. Охваченная порывом благодарности, она воскликнула:
   — Хорошо, будь по-твоему! Продолжай заботиться о моей безопасности. Я благодарна тебе за это.
   Коннор с недоверием взглянул на нее и пробормотал:
   — Всегда к твоим услугам.

Глава 7

   Уронив голову на ладони, Коннор чутко прислушивался к глухому ворчанию унитаза и шуму воды в ванне. Что бы ни делала Эрин, его все это будоражило и возбуждало. Несомненно, здоровой такую реакцию организма назвать было нельзя. Воображение красочно рисовало ему сцены их бурного соития, которое сопровождалось бесстыдными возгласами и мольбами рыдающей Эрин любить ее еще и еще.
   Наконец дверь ванной распахнулась. Коннор поднял голову и взглянул на Эрин. Она приняла душ и переоделась в белую простенькую блузку и коротенькую джинсовую юбку.
   Лицо Эрин посвежело и раскраснелось, волосы были заплетены в косичку, а щедро накрашенные блестящей помадой губы так и напрашивались на жаркий поцелуй.
   Коннор глубоко вздохнул, пытаясь обуздать свои сексуальные фантазии, потупился и потер ладонью горячий лоб.
   — Тебе нездоровится? — встревоженно спросила Эрин.
   — Слегка разболелась голова, — нашелся Коннор и кашлянул.
   — Могу дать пилюлю, я захватила с собой аптечку, — предложила Эрин и полезла в сумку за лекарством.
   — Спасибо, но лучше давай пообедаем, — глухо сказал Коннор.
   — Ты уверен, что таблетка тебе не поможет? — с сомнением спросила Эрин. — Что ж, как хочешь…
   Она выглядела разочарованной, и Коннор, заметив это, вновь потупился, скрывая усмешку. Как наивно было с ее стороны предположить, что можно решить его проблему с помощью пилюли! Облегчение ему могла бы принести только основательная мужская работа в постели. Впрочем, одной ночи им было бы маловато, для исцеления ему потребовалось бы значительно больше времени.
   — Так мы идем есть икру и крабов или нет? — спросила Эрин. — Я бы не отказалась от устриц.
   — Пошли! — воскликнул Коннор, не уловив иронии в ее голосе, и засунул руки в карманы штанов, чтобы хоть немного попридержать своего дракона, рвущегося на свободу. Обуздание мужской гордости потребовало от него изрядных усилий и вытеснило из головы все прочие мысли. Он согласно кивал, пока Эрин рассуждала о вкусовых качествах блюд из даров моря, неопределенно хмыкнул, одобряя сделанный ею выбор — креветки и жареные устрицы со свежим салатом, бифштекс с кровью и отварной картофель, — и задумчиво помалкивал, пока официант ходил на кухню.
   — Любопытно, как именно здесь жарят устриц — на сковородке или на решетке? — промолвила Эрин, начиная терять терпение. — И чем фаршируют креветки?
   — Уверен, что любое блюдо здесь готовят великолепно, — пробурчал Коннор. — Я как-то не вникал в детали.
   — А можно мне задать еще один вопрос? Не относящийся к еде? — Эрин лукаво прищурилась.
   — Разумеется! — пожал плечами Коннор. — А почему ты спрашиваешь?
   — Мне показалось, что ты не в своей тарелке. Я бы не хотела окончательно испортить тебе настроение. Ты обещаешь, что не рассердишься?
   — Как же я могу что-то обещать, если не знаю, что именно тебя интересует!
   Эрин поджала губы, разорвала пакетик с хрустящими сухариками и принялась их есть.
   — Ладно, обещаю! — пошел на попятную Коннор. — Задавай свой вопрос. Но только учти: поведение человека, побывавшего в коме, непредсказуемо.
   Эрин похлопала ресницами, вздохнула и вкрадчиво спросила:
   — Мне любопытно, наводил ли ты справки о Клоде Мюллере?
   — Естественно! Только это сделал за меня мой брат Дэви, — непринужденно ответил Коннор, внутренне приготовившись выслушать ее возмущенную отповедь. Но Эрин выдержала паузу и задала следующий вопрос:
   — И что же ему удалось узнать?
   — Не слишком-то много. Если верить добытой Дэви информации, твой Мюллер умопомрачительно богат. Он не скупится на пожертвования для музеев и покупает дорогой антиквариат.
   — Если все это так, тогда почему же ты в нем сомневаешься?
   — Да хотя бы потому, наивное создание, что ты ни разу с ним лично не встретилась. Как можно быть такой доверчивой, Эрин! — вспылил Коннор. — Хочешь снова влипнуть в историю?
   — Пожалуйста, не кипятись, — попросила она и погладила его пальцем по руке, словно поцеловала. — Все женщины страшно любопытны! Постарайся больше не заводиться, договорились? Вот возьми сухарик! Замори червячка.
   — Я и не завожусь! — повысил он голос. — Я совершенно спокоен!
   К счастью, в этот момент официант принес их заказ, и они принялись за еду. Манеры Эрин были безупречны, она даже прикладывала салфетки ко рту, съев очередную устрицу, жаренную, как обнаружилось, на сковороде. Настоящая пай-девочка!
   — Значит, Дэви, твой брат, тоже служит в полиции? — спросила она чуть погодя.
   — Нет, он частный детектив, — ответил Коннор.
   — Он моложе тебя?
   — Нет, старше на два года.
   — А другие братья или сестры у тебя есть?
   — Да, Шон. Он моложе меня на четыре года.
   — И откуда же все твои родственники родом?
   Коннор едва не поперхнулся, пораженный такой любознательностью, и с опаской поинтересовался:
   — А что вообще тебе известно о моей семье? Что рассказывал о ней Эд? Вы часто перемывали мне косточки?
   Эрин отвела взгляд и покраснела.
   — Иногда случалось, — пролепетала она. — Отец обожал поболтать с мамой о своих коллегах, порой в моем присутствии. Но я, разумеется, помалкивала.
   — И что же он говорил обо мне?
   — Как-то раз он сказал очень странную вещь… дескать, тебе так хорошо удается играть роль преступника, потому что ты привык носить маску. Я долго размышляла, что означают его слова, но так и не поняла. А когда однажды я спросила у него об этом, он разозлился и посоветовал мне не совать нос в чужие дела.
   — Значит, я тебе небезразличен? — с улыбкой спросил Коннор, отложив вилку.
   Эрин стыдливо прикрыла глаза ресницами, отрезала от устрицы крохотный кусочек, отправила его в рот, проглотила, промокнула салфеткой губы и лишь потом промолвила:
   — Просто меня разбирало любопытство. Но что все-таки мой папа тогда имел в виду?
   Коннор уставился на свой недоеденный бифштекс и неохотно ответил:
   — Это долгая история… И довольно печальная.
   Эрин съела еще один сочный кусочек и с подкупающей улыбкой попросила:
   — Пожалуйста, удовлетвори мое любопытство!
   Он взглянул на ее влажные губы, сделал большой глоток пива, кашлянул и начал свое невеселое повествование:
   — Моя мама скончалась, когда мне было восемь лет, а Дэви — десять…
   Эрин выронила вилку и воскликнула:
   — Какой ужас! Представляю, каково вам тогда пришлось…
   — Да, нам пришлось туго… Близнецам было всего четыре года…
   — Близнецам? — Эрин вытаращила глаза.
   — У Шона был брат-близнец, он умер десять лет назад, вернее, погиб, сорвавшись в машине с обрыва.
   — Клянусь, Коннор, я не хотела, чтобы ты вспомнил об этом! — Эрин снова промокнула губы салфеткой. — Прости меня, ради Бога!
   — Я тоже не хотел стращать тебя историей в духе шекспировских трагедий, — мрачно произнес он. — Извини, что я неудачно начал, постараюсь исправиться. Итак, мы с отцом жили в горах урочища Эндикотт-Фоллз. Ты что-нибудь слышала об этом заповеднике?
   — Да, — кивнув, сказала Эрин. — В Эндикотте учится в частном колледже моя сестра Синди.
   — Чудесно. В общем, после смерти мамы наш отец свихнулся. Он и раньше был со странностями, война во Вьетнаме покалечила его психику. С кончиной мамы он утратил опору и стал чудачить. До ближайшей школы было двадцать миль, поэтому учил нас всему папочка. По своей весьма специфической программе…
   Коннор умолк, удивленный собственной разговорчивостью. Раньше он избегал исповедей о своем детстве, чтобы не слышать потом неприятных резких суждений и дурацких вопросов. Очевидно, заинтересованный блеск в глазах Эрин развязал ему язык.
   — Он вбил себе в башку, что близится конец света, — продолжил Коннор. — И стал подготавливать нас к грядущему апокалипсису. Помимо математики и грамматики, мы изучали приемы рукопашного боя, социальную и политическую историю, основы сельского хозяйства, премудрости охоты. Также он учил нас всему, что необходимо для выживания в дикой местности. В общем, исподволь превращал нас в людей, способных уцелеть во время Армагеддона.
   — Это поразительно! — воскликнула Эрин.
   Коннор отрезал от бифштекса аппетитный кусочек, отправил его в рот и стал тщательно пережевывать. Эрин же не сводила с него восхищенных глаз и терпеливо ждала, когда он продолжит свой рассказ. Наконец он запил мясо пивом и произнес:
   — Однажды к нам пожаловала сотрудница социальной службы из города. Так отец спрятал нас в лесу, а ей соврал, что мы уехали к родственникам в Нью-Йорк. А потом запугал доверчивую женщину ужасами, якобы ожидающими ее после всемирной катастрофы. Бедняжка чуть не лишилась чувств и поспешила убраться восвояси.
   — И что же все вы, братья, думали тогда об этой галиматье?
   — Папаша обладал харизматической внешностью, внушал доверие к себе. Лишенные в этой чертовой дыре возможности слушать радио и смотреть телевизор, мы верили всем его бредням. Пока Дэви не решил выбраться на разведку на вражескую территорию и взглянуть на мир своими глазами. Нам он сказал, что хочет поступить в колледж, хотя в действительности истосковался по женскому обществу. — Коннор улыбнулся, вспомнив этот забавный эпизод, но внезапно помрачнел и добавил: — А спустя год отец умер от инсульта.
   Эрин сочувственно похлопала его ладонью по руке и спросила:
   — И как же вы жили после его смерти?
   — Похоронили его возле нашего дома, а потом стали искать работу. Дэви устроился на мукомольную фабрику, я взял на себя все домашние дела. Затем Дэви завербовался на флот, а я пошел учиться в колледж.
   — И сколько же вам было лет, когда ваш отец умер?
   — Мне — шестнадцать, Дэви — восемнадцать, Шону и Кевину — по двенадцать.
   На глаза Эрин навернулись слезы, губы ее задрожали.
   — Не принимай это чересчур близко к сердцу, — поспешил успокоить ее Коннор. — Наше детство, конечно, было необычным, однако и плохим его не назовешь. Мы с братьями жили в красивом месте, у нас была дружная, сплоченная семья. Мы многому научились у отца. Если бы не ранняя смерть матери, то нас вполне можно было бы считать счастливчиками.
   Эрин промокнула салфеткой глаза и с улыбкой спросила:
   — А какой она была?
   — Честно говоря, мне запомнилось только, что она была хохотушкой в отличие от отца, обычно пребывавшего в задумчивости. Мама порой смешила его, но когда ее не стало, он вообще перестал смеяться.
   — Из-за чего же она скончалась?
   — Из-за кровотечения в результате внематочной беременности. Случилось это в январе, когда все дороги в город завалило снегом. А до больницы от нас и летом-то было нелегко добраться.
   Эрин ахнула и прикрыла рот салфеткой.
   — Только не плачь, ради Бога! — воскликнул Коннор, проклиная себя за болтливость. — С тех пор прошло почти тридцать лет.
   Эрин шмыгнула носом и захлопала глазами. Коннор невольно протянул руку к ее бархатистой щеке и смахнул слезу. Эрин испуганно отшатнулась, он отдернул руку и случайно задел бокал с минеральной водой. К счастью, бокал не разбился, упав на стол, но скатерть стала влажной. Коннор чертыхнулся, Эрин же прошептала:
   — Это пустяки, я сама виновата.
   Оба снова принялись за еду, остывавшую на тарелках. Звон столовой посуды в наступившей тишине напомнил Коннору, что его отец, Эймон Маклауд, не позволял своим детям болтать за обедом и жестикулировать. Запрет на пустые разговоры тяжелее всех переносил Шон, готовый тараторить без умолку с утра до вечера.
   Эрин, тоже переносившая тягостное молчание с большим трудом, вскоре не выдержала и попыталась возобновить застольную беседу. Сделав глубокий вдох, она спросила:
   — А какие они, твои братья? Что они собой представляют?
   — Они уникальные создания, — с кривой ухмылкой ответил Коннор. — И рассказывать о них можно бесконечно.
   — Они женаты? — кокетливо поинтересовалась Эрин.
   — Нет. Правда, Дэви был женат, пока служил на флоте, но жена ушла от него, не вынеся его тяжелого характера. Ему было некогда веселиться, пока он растил младших братьев и вкалывал на мукомольне. Да и позже, находясь на воинской службе, он видел мало радости, особенно во время войны в Персидском заливе.
   — А Шон? Какой у него характер?
   — Шон в отличие от Дэви считает мир огромным игровым полем, площадкой для развлечений. Он умен и симпатичен, однако постоянно попадает в передряги из-за своего взрывного характера. Но подолгу молчать и сохранять невозмутимость он не в силах. Почему ты как-то странно смотришь на меня и улыбаешься?
   — Мне интересно наблюдать, с какой любовью ты рассказываешь о своих братьях, — сказала Эрин.
   Озадаченный таким ответом, Коннор уставился в тарелку. Эрин уперлась локтями в стол и спросила, подперев рукой подбородок:
   — Если Дэви угрюм и молчалив, Шон — болтлив и непоседлив, тогда каким человеком ты считаешь себя?
   Коннор допил пиво, взглянул на ее пухлые блестящие губы и уклончиво ответил:
   — Этот вопрос пока остается открытым.
   Подошедшая к их столику миловидная официантка спросила, не желают ли они отведать на десерт свежеиспеченный голландский яблочный пирог с домашним ванильным мороженым.
   — Это наше фирменное блюдо, — подчеркнула девушка.
   — Решай ты, — взглянув на Эрин, сказал Коннор.
   — Я как ты, — ответила она.
   — Тогда принесите нам две порции, — сказал официантке Коннор.
   Пирог таял во рту, как и положено шедевру кулинарного искусства. Тончайшая корочка хрустела, кисло-сладкая яблочная прослойка смешивалась с ванильным мороженым и превращалась в умопомрачительный ароматный нектар. Шеф-повар, приготовивший это кушанье, был воистину волшебником, способным угодить самому привередливому гурману.
   Всякий раз, когда бесподобные губы Эрин смыкались вокруг десертной ложечки, черенок которой она изящно сжимала тонкими пальцами, чресла наблюдавшего это действо Коннора пронзали тысячи крохотных раскаленных иголочек.
   Как же сможет он выдержать эту ночь в одном номере с межгалактической принцессой? Сумеет ли хладнокровно смотреть, как она, раскрасневшаяся и посвежевшая после душа, ложится в пеньюаре в постель, чтобы вскоре очутиться в объятиях Морфея? Воистину адские муки предстояло ему вынести в неравной схватке с этим дьявольским наваждением! Ведь еще не забрезжит заря, а он уже будет корчиться от нестерпимой боли в разбухшей мошонке.
   Он помрачнел как туча и надолго замолчал.
 
   Угрюмая физиономия Коннора несколько обескуражила Эрин, бесповоротно решившуюся посвятить этот вечер его обольщению. Неосторожные вопросы, заданные ею в ресторане, и непрошеные слезы, навернувшиеся на глаза от его ответов, изрядно подпортили начавшийся было процесс их сближения. Надо было изменить свою тактику с учетом допущенных ошибок.
   Но что же ей лучше предпринять? Об этом и размышляла Эрин, поднимаясь вместе с Коннором на лифте в номер. Предмет ее размышлений пока не давал своим озабоченным видом повода для оптимизма. Возле двери номера он сделал знак остановиться, вынул из-за спины пистолет, засунутый за пояс, проверил помещение и лишь потом разрешил войти.
   Дальнейшие действия Коннора еще больше растревожили Эрин: он принялся прикреплять к окнам и двери какие-то подозрительные датчики.
   — Что это такое? — поинтересовалась она.
   — Новейшие охранные устройства. Их дал мне Сет, он их называет «ревунами».
   — Не номер, а средневековая крепость, — с усмешкой сказала Эрин.
   — Для нас эти хитроумные приспособления абсолютно безопасны, — заметил Коннор и нажал кнопку на коробочке, прикрепленной к оконному стеклу. Словно завороженная, Эрин уставилась на мигающую сигнальную лампочку, как бы говорящую, что шансов совратить такого мудрого и хладнокровного мужчину, как ее телохранитель, у нее нет.
   Коннор снял пиджак, швырнул его на кровать и спросил:
   — Тебе не потребуется ванная в ближайшие несколько минут? Я бы хотел сполоснуться под душем.
   — Ради Бога! — пожав плечами, сказала Эрин.
   Он ушел в ванную, и вскоре оттуда донесся плеск воды.
   Эрин подумала, что будь она действительно скверной девчонкой, то без колебаний скинула бы одежду и присоединилась к нему, благо дверь он не запер.
   И что же она стала бы делать потом? Одних эротических фантазий было недостаточно, требовался практический сексуальный опыт, а вот его-то ей и недоставало. Струи воды барабанили по кафельному полу, вторя перестуку капель дождя за окном и мягкому шуршанию волн океана на берегу. Эрин закрыла лицо ладонями и застонала от отчаяния.
   Наконец Коннор вышел из ванной, одетый в линялые синие джинсы и майку, с влажными космами, прилипшими к спине, и принялся рыться в своем саквояже, разыскивая гребень. Найдя его, он стал яростно расчесывать волосы. Когда один из зубьев сломался, Эрин вздрогнула и нервно воскликнула:
   — Прекрати! Это уже невыносимо!
   — Что именно? — удивленно спросил Коннор.
   — Прекрати терзать свои волосы, иначе станешь плешивым.
   — Моей шевелюре это только на пользу, — возразил он.
   — Ты просто ничего не понимаешь в уходе за волосами! — погрозив ему указательным пальцем, наставительно промолвила Эрин. — Взгляни на концы волос, они все сухие и ломкие, потому что ты их варварски расчесываешь. Я всю жизнь носила длинные волосы и знаю, как правильно за ними ухаживать.
   — Но ведь все концы спутались! И что же прикажешь мне с ними делать? — спросил Коннор.
   — Ты никогда не смотрел рекламу средств для ухода за волосами по телевизору? — удивленно спросила Эрин. — Считай, что тебе повезло: у меня с собой есть полный набор лосьонов и шампуней.
   — Не обижайся, Эрин, но я не из тех мужчин, которые пользуются косметикой, — с ухмылкой сказал Коннор. — Пусть этим забавляются геи.
   — Тогда не носи длинные волосы! — резонно заметила Эрин. — У меня с собой есть ножницы. Давай я тебя подстригу!
   — Этого мне только не хватало, — пробормотал Коннор.
   — Выбирай: либо первое, либо второе! — строго сказала Эрин.
   — Ты начинаешь меня пугать! — Он попятился.
   Она достала из сумки косметичку.
   — Не бойся, Коннор! Доверься мне, все будет хорошо. А вот и ножницы! Ну, подойди же ко мне поближе! — Эрин зловеще помахала ножницами в воздухе. — Или ты трусишь?
   — Это нечестно! — заметил Коннор. — Оставь мои волосы в покое!
   — Не будь ребенком, — стояла на своем Эрин, решив проявить настойчивость. — Позволь мне хотя бы умастить твои волосы гелем, от него мужественности у тебя не убудет, не беспокойся.
   — Ты в этом уверена? — Его глаза хитро блеснули.
   — На все сто процентов! — выпалила Эрин, не почуяв подвоха в его вопросе.
   — И согласна это проверить? — спросил Коннор.
   Пальцы Эрин внезапно онемели, и выроненные ею ножницы упали на кровать. На языке у нее вертелся дерзкий ответ — да, согласна, прямо здесь и теперь. Но она не могла произнести ни слова.
   — Извини, — сказал Коннор, отводя взгляд. — Давай забудем об этом. — Но его мужское естество протестовало.
   Он сел на кровать спиной к ней. Эрин уставилась на его широкие плечи с прилипшими к ним густыми волосами песочного цвета и почувствовала непреодолимое желание сделать этому мужчине что-то приятное, какой-нибудь милый, трогательный пустячок.
   — Пожалуйста, Коннор, — тонким голоском пропела она, — разреши мне привести в порядок твою прическу.
   — Хорошо, так и быть, действуй, — с тяжелым вздохом смилостивился он, устав с ней ссориться.
   — Вот и прекрасно! — обрадовалась Эрин и стала деловито готовиться к экзекуции: достала из сумки несколько тюбиков и флаконов, пару ножниц, гребень, скинула туфли и распахнула дверь ванной. — Прошу!
   Она включила горячую воду и приказала ему снять майку, чтобы не замочить ее ненароком. Коннор, к ее изумлению, не торопился раздеваться и топтался в смущении на месте, словно застенчивый мальчик.