Он также переводит из одного здания в другое короля Галена, принца Игона, леди Лорелин и остальных, и они рассказывали, что ураганный ветер и слепящий снег ему нипочем, - Брегга двигается так, будто вышел на прогулку.
Если бы не Брегга, бедные лошади умерли бы с голода, потому что людям было бы не пройти к конюшням, чтобы задать им зерна и напоить. Бедным животным тоже приходится не сладко, их ведь разместили в бывших стойлах коней Хель. Но благодаря Брегге они, по крайней мере, сыты.
Такк прислушался к завыванию ветра. "Значит, Брегга выходит за стены крепости", - размышлял баккан. Такку вспомнилось, как он наблюдал за надвигавшимся Диммендарком, перед Черной стеной вздымались клубы снежной пыли, слепившей глаза, и если буран, разбушевавшийся теперь, похож на то, что он видел, стоя на бастионах Чаллерайна, тогда действительно непонятно, как Брегге удается выбираться из крепости.
Меррили снова встала, подошла к окну и раздвинула тяжелые занавески. Звук ее шагов вывел Такка из задумчивости.
- Меррили, его в самом деле больше нет? - спросил Такк.
- Что, что? - переспросила дамми, оборачиваясь. - Извини, Такк, я не расслышала из-за ветра, что ты сказал.
- Диммендарка больше нет? Тьма и вправду рассеялась?
- Да, мой баккаран. Это правда, - ответила Меррили.
Такк опустил голову и посмотрел незрячими глазами на свои сложенные на коленях руки.
- О... как бы я хотел это увидеть.
Меррили еще раз взглянула на кружившийся за окном снег, и ее рыдания потонули в шуме бури.
Такк постепенно поправлялся, силы быстро возвращались к нему, ожоги почти зажили. Через два дня он уже смог передвигаться на костылях по коридорам. Но в основном он сидел в своей комнате, вытянув сломанную ногу, и беседовал с теми, кто приходил его навестить. А посетителей было много: Гален, Игон, Лорелин, Брегга, Гилдор, Фландрена, Убрик, воины, с которыми он вместе воевал и, конечно, варорцы, служившие в королевском войске. Почти все находили, что он держится молодцом, разговаривал он бодро и часто шутил. Но те, кто знал его близко, Меррили, Патрел, Гален, Гилдор, Лорелин и даже Брегга видели, что с бакканом творится что-то неладное. Они часто обсуждали это между собой, но не могли придумать, как ему помочь.
На восьмой день ветер начал понемногу стихать, теперь из окон можно было разглядеть очертания построек во дворе. Но буря еще продолжалась, и люди по-прежнему не могли выходить из помещения без помощи Брегги. Однако настроение у воинов начало улучшаться, все понимали, что ураган, налетевший с далекого моря Бореаль, скоро закончится. Раздражительность, владевшая всеми последние несколько дней, сменилась радостным ожиданием, и воины весело шутили и смеялись.
Варорцы приходили в комнату Такка, все болтали и гадали, когда же начнется долгожданное путешествие в родные края. Разговоры то и дело возвращались к Зимней войне, и, как все солдаты, собравшись вместе, воины принимались рассказывать о сражениях и опасностях, об отваге и трудностях и, конечно же, о героических подвигах. Они то смеялись, то горевали, вспоминая погибших товарищей, и часто подолгу сидели, не произнося ни слова. А порой кто-нибудь опять начинал ворчать.
- Эх, никаких сил нет больше пережидать этот проклятый буран, - сказал Тедди Праудхенд. - Сколько можно есть эту жидкую кашу да жевать черствый хлеб?
Все согласно закивали, а Такк сказал:
- Это еще ничего, у нас сейчас, по крайней мере, есть каша, хлеб и чай, а когда мы с королем Галеном ехали из леса Вейн в Арденскую долину, нам приходилось питаться одними дорожными сухарями.
Несколько варорцев понимающе кивнули, а Патрел громко рассмеялся:
- Ты прав, Таккер, мне тут тоже вспомнился один забавный случай. Это было в разоренном гхолами Стоунхилле, в трактире "Белый единорог", нам тоже тогда было нечего есть, кроме дорожного хлеба и лука порея, который отыскал Даннер... - Голос Патрела дрогнул, и его зеленые глаза затуманились от слез. Не сказав больше ни слова, он поднялся, подошел к очагу и, отвернувшись от всех, стал смотреть на пламя.
В комнате повисла тишина, наконец, Берт Арборан решился нарушить тягостное молчание:
- Такк, расскажи нам о том, как тебе удалось отрубить ногу Гаргону. Как, ты говорил, - называется твой меч?
- Этот меч называется Бейн, - ответил Такк, откашлявшись и утирая слезы тыльной стороной руки.
Берт поднялся и вынул клинок из ножен.
- Ой! - воскликнул баккан. - Он что, всегда горит голубым светом?
Клинок излучал яркое сияние.
- Голубым? - переспросил Такк.
Забыв о том, что Такк не видит, Берт ничего не сказал, а несколько раз утвердительно кивнул, но Меррили ответила за него:
- Да, Такк! Драгоценный камень полыхает голубым светом, и лезвие тоже.
- Кто-нибудь, найдите лорда Гилдора! - воскликнул Такк. - И короля Галена, скорее. Зло где-то близко.
* * *
В коридоре послышались голоса воинов и звон оружия. Принцесса Лорелин и Меррили встали, когда король Гален, лорд Гилдор и Брегга вошли в комнату.
- Никого, - сказал Гален, снимая свои латные рукавицы и устало опускаясь на стул. - Хотя солдаты обыскали все сверху донизу. - Он вопросительно взглянул на лорда Гилдора.
- И все-таки Зло где-то здесь, - сказал эльф. - И Бейн, и Бейл предупреждают об этом.
- А может, это потому, что мы находимся в бывшей твердыне Модру? спросил Такк.
- Нет, малыш, - ответил Гилдор. - Клинки загораются только тогда, когда поблизости есть живое Зло, обычно это обитатели Унтергарда: рюкки, хлоки, тролли, гхолы и прочая нечисть, хотя иногда они предупреждают о злых существах, обитающих в Митгаре, таких как хелармы или некоторые драконы...
- Что толку перечислять сейчас все эти создания, - проворчал Брегга, который сидел на полу скрестив ноги. - Ведь король Гален ясно сказал, что мы обыскали все закоулки крепости и ничего не нашли.
- А вы спускались в подземелье под башней? - спросила Лорелин. - Когда меня держали в темнице, я чувствовала, что там, во мраке, бродило какое-то чудовище... - Принцесса задрожала и подсела ближе к огню.
Гален взял ее за руку:
- Да, моя Лорелин, мы заглянули в большинство темных ям, где могли бы притаиться злобные твари... - Внезапно король умолк, его лицо посуровело.
Некоторое время все сидели молча.
- В самом низу есть коридор, ведущий в подземные пещеры, - произнес, наконец, лорд Гилдор. - Они разветвляются в разных направлениях, образуя запутанный лабиринт. Мы не пошли туда, потому что там царит непроглядный мрак, к тому же в этих пещерах можно запросто заблудиться и никогда уже не увидеть дневного света.
- Здесь вы не правы, эльф Гилдор, - возразил Брегга. - Ни я, ни любой другой гном никогда не заблудимся в подземелье. Но в одном я с вами согласен: мне тоже не хотелось бы спускаться туда, потому что именно там пряталось ночное отродье, проклятое Адоном. И теперь я понял, почему утруни питают такое отвращение к оркам, я видел, как они осквернили живой камень. Но вполне возможно, клинки полыхают потому, что некоторые из этих тварей уцелели и укрылись в пещерах.
Вновь повисла напряженная тишина, все были очень встревожены.
За дверью вновь раздался шум шагов, и в комнату вошли Патрел, Игон и Фландрена, а остальные воины направились дальше по коридору.
Гален взглянул на Игона, и принц покачал головой.
- Безрезультатно, - произнес юноша. - Во всей башне мы обнаружили только это.
Лорелин взглянула на ужасный черный шлем, который Игон протянул Галену.
- Что это? - спросил Такк.
- Я не... - начала говорить Меррили.
- Это железная маска Модру, - сказала принцесса, не сводя глаз со шлема.
Гален быстро прикрыл своим плащом отвратительную железную образину.
- Что-нибудь еще? - спросил он.
Игон перевел взгляд с Фландрены на Патрела.
- Ничего, - повторил принц.
- Подождите! - воскликнул Такк. - А как насчет каменного ножа? Разве его не было в башне?
- Нет, Такк, - ответил Патрел. - Я специально искал его, хоть ты и предупредил меня, что, глядя на него, можно лишиться зрения. Но ничего не нашел.
- Вероятно, он сгорел вместе с Миркенстоном, - предположил Фландрена. - Ведь они были сделаны из одного и того же вещества.
- Может, ты и прав, эльф Фландрена, а может, и нет, - вступил в разговор Брегга. - Но нужно быть осторожными - ведь то создание, из-за которого загорелись мечи, могло взять каменный нож.
Слова Брегги заставили сердце Такка учащенно забиться. Если гном был прав, значит, один из страшных колдовских предметов все-таки затерялся в Митгаре, и в будущем найдется кто-то, кто решит воспользоваться им.
Ночью была выставлена двойная охрана, поскольку в темноте Зло могло появиться в любом месте. Но Бейн и Бейл предупреждали лишь о далекой угрозе, судя по их ровному свечению, враги ночью не приближались. А люди говорили о том, как ревностно охраняют варорцы комнату своего слепого товарища.
На девятый день буря, наконец, унялась. Завывания ветра постепенно стихли, но снегопад еще продолжался.
К полудню воины расчистили дорожку от конюшен к воротам, и несколько человек отправились за стены крепости разведать, можно ли проехать по пустоши. Когда начали сгущаться сумерки, всадники вернулись и доложили, что вокруг каждой скалы или холма намело высокие сугробы, но на открытых местах снег сдуло ветром и там запросто можно проехать.
Услышав эти новости, король Гален обратился к Убрику:
- Что вы на это скажете, генерал? Если снегопад прекратится, готовы ли воины завтра тронуться в путь?
- Да, ваше величество, - ответил Убрик, улыбнувшись. - Все с радостью уедут из этого проклятого места. Люди хотят поскорее вернуться на зеленые просторы Валона, где под высоким синим небом бегают быстроногие кони.
- Значит, так тому и быть, - ответил Гален. - Если снег перестанет, завтра мы выезжаем.
Стены сотряслись от радостных криков, когда эта новость облетела крепость. Узнав об этом, все стали готовиться к длительному путешествию домой. Для тяжелораненых были сделаны носилки, они должны были отправиться на юг в сопровождении вооруженных солдат и лекарей. Сам король с большей частью войска собирался скакать в Пеллар, ведь его ждали неотложные государственные дела.
Было решено, что все варорцы отправятся с королем, потому что среди них не было тяжелораненых, кроме, пожалуй, Такка. Но ни слепота, ни сломанная нога не препятствовали верховой езде.
* * *
В эту ночь тоже была выставлена усиленная охрана, потому что Бейл и Бейн по-прежнему предупреждали о притаившемся где-то Зле. Но ничего не происходило, а к полуночи снегопад окончательно прекратился.
Когда занялся серый рассвет, восемь варорцев стояли на пустоши за крепостными стенами возле трех надгробных пирамид. С ними был гном Брегга, сын Бекки, воитель с Красных холмов.
- Я перенес их сюда во время бури, - сказал Брегга тихим голосом и низко опустил голову. - Харвена, Ролло и Даннера. Я не мог оставить их в ужасной крепости Модру, ведь они мои товарищи по оружию. Поэтому я похоронил их здесь, под этими камнями. Они были храбрые воины, такие же храбрые, как чакка, и пали смертью храбрых. Это лучшее, что кто-либо может сказать на могиле воинов.
По щекам всех собравшихся текли слезы. Такк осторожно присел, и Меррили положила его руку на могилу Даннера. И Такк сказал:
- Однажды - теперь кажется, что это было давным-давно, - я стоял на коленях возле такой же пирамиды. Я положил руку на камни и поклялся отомстить за того, кто был погребен под ними, и ты, Даннер, принес такую же клятву. Мы сдержали наше слово, ты, я и Патрел... и все остальные. Потому что Владыка Зла, погубивший Хоба, Тарпи и многих других, мертв. Но, друг мой, я был бы рад отдать жизнь, чтобы вернуть тебя...
Такк закрыл лицо руками, и его тело начало сотрясаться от безудержных рыданий. Брегга нежно поднял его на руки и понес обратно к мосту, словно маленького ребенка. И, плача, все варорцы медленно направились к крепости, ведя под уздцы лошадь, на которой приехал Такк. Только Патрел задержался у могилы друга, и когда остальные были уже на середине моста, они услышали звуки его голоса; остановившись, все обернулись и увидели, что маленький баккан стоит один возле занесенных снегом пирамид и поет. Его чистый голос взмывал к утреннему небу, но было слишком далеко, чтобы разобрать слова песни.
Поздним утром все войско покинуло крепость. Пять тысяч всадников отправились на север, а три с половиной - на юг. Но многие сотни воинов, павших в бою, остались лежать на равнинах Когтистой пустоши.
Среди тех, кто ехал на юг, были два эльфа, принцесса, восемь варорцев и гном. Бывшая твердыня Модру осталась позади, над воротами крепости прибили его железную маску, чтобы она служила грозным напоминанием всем тем, кто выбирает пути зла.
Они двигались на юг по бескрайним, занесенным снегом равнинам. К концу второго дня они пересекли пустошь и подъехали к ущелью, по дну которого протекала река, там им пришлось пробираться сквозь глубокие снежные заносы, и всадники то и дело спешивались, чтобы расчистить дорогу, но другого пути не было. Наконец, преодолев эти препятствия, они подъехали к восточной границе Грона, миновали Гвасп, каменистую бесплодную местность между горами Ригга и Гронфангом.
На восьмой день они добрались до конца Грювенского ущелья, где было решено разбить лагерь. Там всадники увидели торчавшее из-под снега оружие рюкков, было понятно, что здесь происходило грандиозное сражение.
На следующий день они увидели окоченевшие тела людей и эльфов, наполовину занесенные снегом. По белой с синим велленской форме и по арденским знаменам с изображением древнего дерева всадники поняли, откуда родом павшие воины. Здесь тоже валялось оружие и пустые доспехи рюкков, а поодаль развевалось на ветру воткнутое в снег черное знамя поверженного врага.
Они еще не раз за этот день наталкивались на следы, оставшиеся на месте кровавых сражений, то и дело им приходилось пробираться через снежные заносы, и лишь поздно ночью они разбили лагерь в землях Рона. Почти никто не разговаривал, потому что все находились под впечатлением этого горького зрелища. Лорд Гилдор и Фландрена подошли к костру, чтобы поесть, но так и не притронулись к пище; они стояли на залитом лунным светом снегу и смотрели на звездное небо.
На десятый день в полдень король Гален увидел, что всадники, посланные вперед разведывать дорогу, мчатся обратно. И - о чудо! - рядом с ними скакали эльф Таларин и маршал Видрон. Таларин и маршал подъехали к Галену.
- Мой король! - воскликнул Видрон, прижимая правую руку к груди и радостно улыбаясь. - Хорошие новости с юга: война там закончилась, мы победили!
Гален закрыл лицо ладонями и только через некоторое время поднял взгляд на маршала.
- Холь, король Гален, - произнес лорд Таларин. - Мои глаза рады видеть тебя, в то время как мое сердце тоскует об умерших.
- Да, - ответил Гален. - Многие погибли в этой схватке со Злом. Наконец-то она закончилась.
В этот момент к ним прискакал принц Игон на своем Ржавом, а за ним следом Гилдор, Фландрена и генерал Убрик.
- Приветствую тебя, маршал Видрон! - закричал юноша, кинувшись обнимать старого воина, затем уже более сдержанно поздоровался с лордом Таларином.
Таларин кивнул в ответ на приветствие принца, но глазами он искал Гилдора и Фландрену; когда их взгляды встретились, лица эльфов осветили радостные улыбки. Небольшой отряд поскакал вперед.
Видрон, привстав в стременах, обернулся назад, окидывая взглядом колонну направлявшихся на юг всадников. Затем он опустился в седло, и лицо его стало печальным.
- Сир, - обратился он к Галену. - Я должен спросить, что с леди Лорелин...
- Она жива и здорова, маршал Видрон, - ответил Гален. - Она едет позади нас в компании варорцев и Брегги.
- Хорошо, - с облегчением произнес Видрон. - А как валданы, что сталось с ними?
- Трое убиты, а Такк ослеп, - сказал Гален. - Даннер погиб.
Видрон отвел взгляд и стал смотреть вдаль на искрящийся снег. Некоторое время они ехали молча. Наконец заговорил Таларин, указывая на небо:
- Однажды вы дали слово вернуть солнце в мир и сдержали свое обещание, но я очень надеюсь, что цена, которую вы заплатили за это, не была так безмерно высока, как та, что пришлось заплатить нам в Крегене.
- Ваши потери были тяжелее, - ответил Гален, мысленно возвращаясь к тому печальному зрелищу, которое им довелось увидеть в Грювенском ущелье, прозванном эльфами Крегеном. - Мы проезжали по тем местам, где вы сражались.
- Мы долго сдерживали их, - сказал Видрон. - Но с каждым днем нам приходилось отступать все дальше и дальше в глубину ущелья. В конце концов, мы дошли до самого конца и оказались в ловушке. И когда мы готовились к последнему бою, на землю опустилась эта непроглядная темень. А потом неожиданно Диммендарк развеялся! И все враги пали, сраженные проклятием Адона.
- Но постойте! - удивленно воскликнул Гален. - Это значит, вы удерживали ущелье в течение...
- Пяти суток, - закончил за него Видрон. - Мы сражались пять дней, полторы тысячи велленцев и пятьсот лаэнских воинов...
- Против десятитысячного войска! - воскликнул Гален.
- Да, об этой битве будет сложена не одна песня, - сказал Игон.
Таларин кивнул:
- Еще долго скальды будут петь о маршале Видроне, победившем вражеские орды. Но нельзя предавать забвению тех героев, которые навеки остались лежать на поле боя.
В конце концов, воины подъехали к потайному входу в Арденскую долину.
- Идемте, - сказал Таларин. - В этом скрытом убежище вы сможете отдохнуть несколько дней в тепле и подкрепиться горячей пищей, а тем временем король Гален поведает нам, как ему удалось развеять Диммендарк.
Пока Убрик трубил в черный валонский рог, давая сигнал колонне остановиться, Гален сказал:
- Но это вовсе не моя заслуга. Такк выстрелил в камень, и он, вспыхнув, стал излучать свет, который до этого поглощал. Эта вспышка убила Модру, а Гифон вновь был низвергнут за пределы Сфер. Маленький варорец вернул нам солнце, которое убило всех наших врагов. А мы лишь помогали ему совершить этот славный подвиг.
Видрон и Таларин изумленно слушали рассказ Галена, направляясь к отвесной скале, в которой был пробит потайной тоннель в Арденскую долину.
Раэль держала в руке прозрачный кристалл и вглядывалась сквозь него в глаза Такка. В темной комнате горела только одна свеча. Эльфийка долго всматривалась сначала в один, а затем в другой глаз варорца. Все молчали. Наконец она отошла назад и дала знак раздвинуть занавески, яркий солнечный свет залил лицо сидевшего на стуле баккана. Пока Раэль наблюдала как зрачки Такка реагируют на свет, Таларин продолжил прерванную беседу.
- Значит, - сказал эльфийский правитель, - если бы Гифон стал править Митгаром, сила вернулась бы к нему.
- Король Гален как-то сказал мне, что Митгар подобен детской качалке, - сказал Такк.
- Возможно, - ответил Таларин. - Мне никогда не пришло бы в голову уподобить Митгар детской качалке, но это удачное сравнение - в определенный момент даже самый легкий толчок может изменить расстановку сил.
И в этот раз все произошло именно так, ведь твой выстрел - это, что ни говори, действительно был "очень легкий толчок". Гифон еще четыре тысячи лет назад привел в движение тот круговорот событий, который должен был открыть ему путь обратно в Митгар, и никто не смог этому воспрепятствовать, поэтому Адону пришлось искать возможность повлиять на ситуацию в самый критический момент.
И ты, Такк, был избран, чтобы проникнуть в твердыню Модру и в самый темный час Самого Темного Дня, когда казалось, что Зло восторжествовало, качнуть "качалку" и изменить баланс сил в сторону Добра и Адона.
Такк глубоко задумался над словами эльфа.
- Лорд Таларин, я хотел спросить вас вот о чем: когда я впервые увидел Гифона, он показался мне необыкновенно прекрасным, а затем его черты совершенно изменились и он стал похож на живого мертвеца. Но как такое возможно? Почему Зло обладает такой красотой?
- Зло часто появляется в прекрасном обличье, но под ним всегда скрывается отвратительная суть.
Такк снова погрузился в свои мысли.
- И еще один вопрос не дает мне покоя, лорд Таларин. Перед тем как я выстрелил в Миркенстон, мне вспомнилось прорицание Раэли и надпись на гробнице провидца Страна:
До должного Срока
Красный Гнев не утрать.
Ни единым из двух Зол искушать свой дух не спеши,
Но с помощью их обоих вечную тьму сокруши.
Смысл слов Раэли стал мне тогда ясен: нужно было стрелять в Миркенстон, а не в Модру или Гифона. Но надпись до сих пор остается для меня загадкой. Я думал, она означала, что я мог стрелять в любой момент, пока длится затмение, но я ждал, когда Модру закончит бормотать свои заклинания, словно кто-то удерживал мою руку. Я знал, что должен выстрелить именно тогда. Но откуда? И почему я не сделал этого раньше, ведь леди Лорелин чуть не погибла на моих глазах. И, тем не менее, я не мог выстрелить до тех пор, пока не прекратилось чтение.
В наступившей тишине Раэль отошла к окну и стала смотреть на видневшиеся вдалеке сосны. Меррили, все это время молча сидевшая в стороне, дожидаясь, когда окончится осмотр, приблизилась к Такку и, сев рядышком, взяла его за руку.
- Возможно, Такк, - произнес эльфийский правитель и снова умолк, возможно, только после того, как прозвучали все заклинания, Миркенстон стал уязвим. Вероятно, именно об этом сроке и говорил провидец Стран тысячелетия назад.
Все молчали.
Раэль продолжала смотреть на искрившийся за окном снег. А потом мягко спросила:
- Такк, расскажи мне еще раз, как Миркенстон подействовал на твои глаза.
- Вначале мы заметили черное сияние над башней, - начал отвечать Такк. - Только варорцы могли его разглядеть, ни люди, ни даже эльфы ничего не видели. Но все варорцы почувствовали что-то недоброе, хотя мы тогда и не знали, откуда исходит это свечение.
Когда я прокрался в комнату наверху, Миркенстон словно приковал к себе мой взгляд, я смотрел и смотрел на него и не мог отвести глаз, хотя сознавал, что теряю зрение. Если бы в тот момент не появился Гифон и не привлек мое внимание, мне кажется, я бы ослеп уже тогда.
Но я смог перевести взгляд на него, а затем на Лорелин и на Модру. Я достал красную стрелу и натянул лук, но, когда я снова посмотрел на Миркенстон, готовясь выстрелить, он словно высосал остатки моего зрения, и больше я ничего не видел. И только после вспышки ко мне вновь на мгновение вернулось зрение. А когда сияние померкло, я ослеп окончательно.
Такк помолчал немного, а затем сказал:
- Последнее, что я видел, было ужасное чудовище... падающее в бездну. Если кто-то теряет зрение, то, мне кажется, напоследок он должен видеть... что-нибудь красивое... ну, например, цветы...
Меррили сжала руку Такка, а Раэль отвернулась от окна и посмотрела на баккана.
- Я не знаю, из-за чего ты ослеп, то ли от черного сияния, которое излучал Камень, то ли от яркой вспышки. Одно я могу сказать точно: то, что произошло с твоими глазами, не похоже на снежную слепоту... и я боюсь, что это навсегда. - Раэль замолчала, она была очень печальна. - Тот, кто вернул Митгару солнце, может никогда больше не увидеть света.
Меррили судорожно глотнула воздух и горько зарыдала. Такк прижал ее к себе и стал гладить по волосам, утешая:
- Не нужно плакать, моя дамми. Может, мои глаза и не увидят солнца, зато я буду чувствовать его тепло.
Таларин и Раэль тихо вышли, оставив слепого баккана с его плачущей возлюбленной одних в залитой светом комнате.
* * *
Неделя пролетела незаметно, воины хорошо отдохнули и набрались сил и бодрости благодаря эльфийской еде. Жизнь в тихой долине помогла им обрести душевный покой. Однако никаких празднеств по случаю окончания войны не устраивали, потому что весь Лаэнион был в трауре. Хотя эльфов погибло гораздо меньше, чем людей, около половины лаэнских воинов из Арденской долины не вернулись с полей сражений. А для созданий, которые могут жить вечно, смерть особенно тяжела. Потому что они теряют не десятки лет, а бессчетное число тысячелетий.
На седьмой день в Арденскую долину из Железной Башни прибыл караван с ранеными. Это словно послужило для короля Галена сигналом продолжить свой путь на юг, и большая часть войска должна была отправиться с ним. На совете он сказал:
- Предстоит многое сделать, чтобы наладить жизнь в государстве, и сейчас мне нужно быть в Пелларе. Но прежде мы должны проводить ваэрлингов в их страну за Терновой стеной. Потому что в этой войне маленький народец оказал всему Митгару неоценимую помощь, особенно Таккерби Андербэнк. И хотя мы никогда не сможем сполна вознаградить его за это, все же мы начнем с того, что отправим в Боски людей, которые помогут заново отстроить разрушенную страну, и дом Такка будет восстановлен первым. Но Верховные правители Митгара всегда будут помнить о своем неоплатном долге перед этим народом. Завтра утром мы тронемся в путь.
Было решено поступить следующим образом: Такк и другие варорцы вместе с жителями Веллена должны были отправиться на запад в Боскиделл, а оставшаяся часть войска - на юг, в сторону Валона и дальше в Пеллар.
Но Брегга, этот упрямец, отказался ехать вместе с остальными, потому что гном ни за что не хотел больше садиться на лошадь.
- Никогда! - ворчал Брегга. - Война закончилась, и единственное животное, на которое я сяду верхом, - это пони. Вы торопитесь, так что скачите себе, пожалуйста, на ваших ужасных зверях, а что касается меня, то я отправлюсь к Красным холмам не спеша, на каком-нибудь славном пони, если он здесь, конечно, найдется, а если нет, то лучше пойду пешком.
Если бы не Брегга, бедные лошади умерли бы с голода, потому что людям было бы не пройти к конюшням, чтобы задать им зерна и напоить. Бедным животным тоже приходится не сладко, их ведь разместили в бывших стойлах коней Хель. Но благодаря Брегге они, по крайней мере, сыты.
Такк прислушался к завыванию ветра. "Значит, Брегга выходит за стены крепости", - размышлял баккан. Такку вспомнилось, как он наблюдал за надвигавшимся Диммендарком, перед Черной стеной вздымались клубы снежной пыли, слепившей глаза, и если буран, разбушевавшийся теперь, похож на то, что он видел, стоя на бастионах Чаллерайна, тогда действительно непонятно, как Брегге удается выбираться из крепости.
Меррили снова встала, подошла к окну и раздвинула тяжелые занавески. Звук ее шагов вывел Такка из задумчивости.
- Меррили, его в самом деле больше нет? - спросил Такк.
- Что, что? - переспросила дамми, оборачиваясь. - Извини, Такк, я не расслышала из-за ветра, что ты сказал.
- Диммендарка больше нет? Тьма и вправду рассеялась?
- Да, мой баккаран. Это правда, - ответила Меррили.
Такк опустил голову и посмотрел незрячими глазами на свои сложенные на коленях руки.
- О... как бы я хотел это увидеть.
Меррили еще раз взглянула на кружившийся за окном снег, и ее рыдания потонули в шуме бури.
Такк постепенно поправлялся, силы быстро возвращались к нему, ожоги почти зажили. Через два дня он уже смог передвигаться на костылях по коридорам. Но в основном он сидел в своей комнате, вытянув сломанную ногу, и беседовал с теми, кто приходил его навестить. А посетителей было много: Гален, Игон, Лорелин, Брегга, Гилдор, Фландрена, Убрик, воины, с которыми он вместе воевал и, конечно, варорцы, служившие в королевском войске. Почти все находили, что он держится молодцом, разговаривал он бодро и часто шутил. Но те, кто знал его близко, Меррили, Патрел, Гален, Гилдор, Лорелин и даже Брегга видели, что с бакканом творится что-то неладное. Они часто обсуждали это между собой, но не могли придумать, как ему помочь.
На восьмой день ветер начал понемногу стихать, теперь из окон можно было разглядеть очертания построек во дворе. Но буря еще продолжалась, и люди по-прежнему не могли выходить из помещения без помощи Брегги. Однако настроение у воинов начало улучшаться, все понимали, что ураган, налетевший с далекого моря Бореаль, скоро закончится. Раздражительность, владевшая всеми последние несколько дней, сменилась радостным ожиданием, и воины весело шутили и смеялись.
Варорцы приходили в комнату Такка, все болтали и гадали, когда же начнется долгожданное путешествие в родные края. Разговоры то и дело возвращались к Зимней войне, и, как все солдаты, собравшись вместе, воины принимались рассказывать о сражениях и опасностях, об отваге и трудностях и, конечно же, о героических подвигах. Они то смеялись, то горевали, вспоминая погибших товарищей, и часто подолгу сидели, не произнося ни слова. А порой кто-нибудь опять начинал ворчать.
- Эх, никаких сил нет больше пережидать этот проклятый буран, - сказал Тедди Праудхенд. - Сколько можно есть эту жидкую кашу да жевать черствый хлеб?
Все согласно закивали, а Такк сказал:
- Это еще ничего, у нас сейчас, по крайней мере, есть каша, хлеб и чай, а когда мы с королем Галеном ехали из леса Вейн в Арденскую долину, нам приходилось питаться одними дорожными сухарями.
Несколько варорцев понимающе кивнули, а Патрел громко рассмеялся:
- Ты прав, Таккер, мне тут тоже вспомнился один забавный случай. Это было в разоренном гхолами Стоунхилле, в трактире "Белый единорог", нам тоже тогда было нечего есть, кроме дорожного хлеба и лука порея, который отыскал Даннер... - Голос Патрела дрогнул, и его зеленые глаза затуманились от слез. Не сказав больше ни слова, он поднялся, подошел к очагу и, отвернувшись от всех, стал смотреть на пламя.
В комнате повисла тишина, наконец, Берт Арборан решился нарушить тягостное молчание:
- Такк, расскажи нам о том, как тебе удалось отрубить ногу Гаргону. Как, ты говорил, - называется твой меч?
- Этот меч называется Бейн, - ответил Такк, откашлявшись и утирая слезы тыльной стороной руки.
Берт поднялся и вынул клинок из ножен.
- Ой! - воскликнул баккан. - Он что, всегда горит голубым светом?
Клинок излучал яркое сияние.
- Голубым? - переспросил Такк.
Забыв о том, что Такк не видит, Берт ничего не сказал, а несколько раз утвердительно кивнул, но Меррили ответила за него:
- Да, Такк! Драгоценный камень полыхает голубым светом, и лезвие тоже.
- Кто-нибудь, найдите лорда Гилдора! - воскликнул Такк. - И короля Галена, скорее. Зло где-то близко.
* * *
В коридоре послышались голоса воинов и звон оружия. Принцесса Лорелин и Меррили встали, когда король Гален, лорд Гилдор и Брегга вошли в комнату.
- Никого, - сказал Гален, снимая свои латные рукавицы и устало опускаясь на стул. - Хотя солдаты обыскали все сверху донизу. - Он вопросительно взглянул на лорда Гилдора.
- И все-таки Зло где-то здесь, - сказал эльф. - И Бейн, и Бейл предупреждают об этом.
- А может, это потому, что мы находимся в бывшей твердыне Модру? спросил Такк.
- Нет, малыш, - ответил Гилдор. - Клинки загораются только тогда, когда поблизости есть живое Зло, обычно это обитатели Унтергарда: рюкки, хлоки, тролли, гхолы и прочая нечисть, хотя иногда они предупреждают о злых существах, обитающих в Митгаре, таких как хелармы или некоторые драконы...
- Что толку перечислять сейчас все эти создания, - проворчал Брегга, который сидел на полу скрестив ноги. - Ведь король Гален ясно сказал, что мы обыскали все закоулки крепости и ничего не нашли.
- А вы спускались в подземелье под башней? - спросила Лорелин. - Когда меня держали в темнице, я чувствовала, что там, во мраке, бродило какое-то чудовище... - Принцесса задрожала и подсела ближе к огню.
Гален взял ее за руку:
- Да, моя Лорелин, мы заглянули в большинство темных ям, где могли бы притаиться злобные твари... - Внезапно король умолк, его лицо посуровело.
Некоторое время все сидели молча.
- В самом низу есть коридор, ведущий в подземные пещеры, - произнес, наконец, лорд Гилдор. - Они разветвляются в разных направлениях, образуя запутанный лабиринт. Мы не пошли туда, потому что там царит непроглядный мрак, к тому же в этих пещерах можно запросто заблудиться и никогда уже не увидеть дневного света.
- Здесь вы не правы, эльф Гилдор, - возразил Брегга. - Ни я, ни любой другой гном никогда не заблудимся в подземелье. Но в одном я с вами согласен: мне тоже не хотелось бы спускаться туда, потому что именно там пряталось ночное отродье, проклятое Адоном. И теперь я понял, почему утруни питают такое отвращение к оркам, я видел, как они осквернили живой камень. Но вполне возможно, клинки полыхают потому, что некоторые из этих тварей уцелели и укрылись в пещерах.
Вновь повисла напряженная тишина, все были очень встревожены.
За дверью вновь раздался шум шагов, и в комнату вошли Патрел, Игон и Фландрена, а остальные воины направились дальше по коридору.
Гален взглянул на Игона, и принц покачал головой.
- Безрезультатно, - произнес юноша. - Во всей башне мы обнаружили только это.
Лорелин взглянула на ужасный черный шлем, который Игон протянул Галену.
- Что это? - спросил Такк.
- Я не... - начала говорить Меррили.
- Это железная маска Модру, - сказала принцесса, не сводя глаз со шлема.
Гален быстро прикрыл своим плащом отвратительную железную образину.
- Что-нибудь еще? - спросил он.
Игон перевел взгляд с Фландрены на Патрела.
- Ничего, - повторил принц.
- Подождите! - воскликнул Такк. - А как насчет каменного ножа? Разве его не было в башне?
- Нет, Такк, - ответил Патрел. - Я специально искал его, хоть ты и предупредил меня, что, глядя на него, можно лишиться зрения. Но ничего не нашел.
- Вероятно, он сгорел вместе с Миркенстоном, - предположил Фландрена. - Ведь они были сделаны из одного и того же вещества.
- Может, ты и прав, эльф Фландрена, а может, и нет, - вступил в разговор Брегга. - Но нужно быть осторожными - ведь то создание, из-за которого загорелись мечи, могло взять каменный нож.
Слова Брегги заставили сердце Такка учащенно забиться. Если гном был прав, значит, один из страшных колдовских предметов все-таки затерялся в Митгаре, и в будущем найдется кто-то, кто решит воспользоваться им.
Ночью была выставлена двойная охрана, поскольку в темноте Зло могло появиться в любом месте. Но Бейн и Бейл предупреждали лишь о далекой угрозе, судя по их ровному свечению, враги ночью не приближались. А люди говорили о том, как ревностно охраняют варорцы комнату своего слепого товарища.
На девятый день буря, наконец, унялась. Завывания ветра постепенно стихли, но снегопад еще продолжался.
К полудню воины расчистили дорожку от конюшен к воротам, и несколько человек отправились за стены крепости разведать, можно ли проехать по пустоши. Когда начали сгущаться сумерки, всадники вернулись и доложили, что вокруг каждой скалы или холма намело высокие сугробы, но на открытых местах снег сдуло ветром и там запросто можно проехать.
Услышав эти новости, король Гален обратился к Убрику:
- Что вы на это скажете, генерал? Если снегопад прекратится, готовы ли воины завтра тронуться в путь?
- Да, ваше величество, - ответил Убрик, улыбнувшись. - Все с радостью уедут из этого проклятого места. Люди хотят поскорее вернуться на зеленые просторы Валона, где под высоким синим небом бегают быстроногие кони.
- Значит, так тому и быть, - ответил Гален. - Если снег перестанет, завтра мы выезжаем.
Стены сотряслись от радостных криков, когда эта новость облетела крепость. Узнав об этом, все стали готовиться к длительному путешествию домой. Для тяжелораненых были сделаны носилки, они должны были отправиться на юг в сопровождении вооруженных солдат и лекарей. Сам король с большей частью войска собирался скакать в Пеллар, ведь его ждали неотложные государственные дела.
Было решено, что все варорцы отправятся с королем, потому что среди них не было тяжелораненых, кроме, пожалуй, Такка. Но ни слепота, ни сломанная нога не препятствовали верховой езде.
* * *
В эту ночь тоже была выставлена усиленная охрана, потому что Бейл и Бейн по-прежнему предупреждали о притаившемся где-то Зле. Но ничего не происходило, а к полуночи снегопад окончательно прекратился.
Когда занялся серый рассвет, восемь варорцев стояли на пустоши за крепостными стенами возле трех надгробных пирамид. С ними был гном Брегга, сын Бекки, воитель с Красных холмов.
- Я перенес их сюда во время бури, - сказал Брегга тихим голосом и низко опустил голову. - Харвена, Ролло и Даннера. Я не мог оставить их в ужасной крепости Модру, ведь они мои товарищи по оружию. Поэтому я похоронил их здесь, под этими камнями. Они были храбрые воины, такие же храбрые, как чакка, и пали смертью храбрых. Это лучшее, что кто-либо может сказать на могиле воинов.
По щекам всех собравшихся текли слезы. Такк осторожно присел, и Меррили положила его руку на могилу Даннера. И Такк сказал:
- Однажды - теперь кажется, что это было давным-давно, - я стоял на коленях возле такой же пирамиды. Я положил руку на камни и поклялся отомстить за того, кто был погребен под ними, и ты, Даннер, принес такую же клятву. Мы сдержали наше слово, ты, я и Патрел... и все остальные. Потому что Владыка Зла, погубивший Хоба, Тарпи и многих других, мертв. Но, друг мой, я был бы рад отдать жизнь, чтобы вернуть тебя...
Такк закрыл лицо руками, и его тело начало сотрясаться от безудержных рыданий. Брегга нежно поднял его на руки и понес обратно к мосту, словно маленького ребенка. И, плача, все варорцы медленно направились к крепости, ведя под уздцы лошадь, на которой приехал Такк. Только Патрел задержался у могилы друга, и когда остальные были уже на середине моста, они услышали звуки его голоса; остановившись, все обернулись и увидели, что маленький баккан стоит один возле занесенных снегом пирамид и поет. Его чистый голос взмывал к утреннему небу, но было слишком далеко, чтобы разобрать слова песни.
Поздним утром все войско покинуло крепость. Пять тысяч всадников отправились на север, а три с половиной - на юг. Но многие сотни воинов, павших в бою, остались лежать на равнинах Когтистой пустоши.
Среди тех, кто ехал на юг, были два эльфа, принцесса, восемь варорцев и гном. Бывшая твердыня Модру осталась позади, над воротами крепости прибили его железную маску, чтобы она служила грозным напоминанием всем тем, кто выбирает пути зла.
Они двигались на юг по бескрайним, занесенным снегом равнинам. К концу второго дня они пересекли пустошь и подъехали к ущелью, по дну которого протекала река, там им пришлось пробираться сквозь глубокие снежные заносы, и всадники то и дело спешивались, чтобы расчистить дорогу, но другого пути не было. Наконец, преодолев эти препятствия, они подъехали к восточной границе Грона, миновали Гвасп, каменистую бесплодную местность между горами Ригга и Гронфангом.
На восьмой день они добрались до конца Грювенского ущелья, где было решено разбить лагерь. Там всадники увидели торчавшее из-под снега оружие рюкков, было понятно, что здесь происходило грандиозное сражение.
На следующий день они увидели окоченевшие тела людей и эльфов, наполовину занесенные снегом. По белой с синим велленской форме и по арденским знаменам с изображением древнего дерева всадники поняли, откуда родом павшие воины. Здесь тоже валялось оружие и пустые доспехи рюкков, а поодаль развевалось на ветру воткнутое в снег черное знамя поверженного врага.
Они еще не раз за этот день наталкивались на следы, оставшиеся на месте кровавых сражений, то и дело им приходилось пробираться через снежные заносы, и лишь поздно ночью они разбили лагерь в землях Рона. Почти никто не разговаривал, потому что все находились под впечатлением этого горького зрелища. Лорд Гилдор и Фландрена подошли к костру, чтобы поесть, но так и не притронулись к пище; они стояли на залитом лунным светом снегу и смотрели на звездное небо.
На десятый день в полдень король Гален увидел, что всадники, посланные вперед разведывать дорогу, мчатся обратно. И - о чудо! - рядом с ними скакали эльф Таларин и маршал Видрон. Таларин и маршал подъехали к Галену.
- Мой король! - воскликнул Видрон, прижимая правую руку к груди и радостно улыбаясь. - Хорошие новости с юга: война там закончилась, мы победили!
Гален закрыл лицо ладонями и только через некоторое время поднял взгляд на маршала.
- Холь, король Гален, - произнес лорд Таларин. - Мои глаза рады видеть тебя, в то время как мое сердце тоскует об умерших.
- Да, - ответил Гален. - Многие погибли в этой схватке со Злом. Наконец-то она закончилась.
В этот момент к ним прискакал принц Игон на своем Ржавом, а за ним следом Гилдор, Фландрена и генерал Убрик.
- Приветствую тебя, маршал Видрон! - закричал юноша, кинувшись обнимать старого воина, затем уже более сдержанно поздоровался с лордом Таларином.
Таларин кивнул в ответ на приветствие принца, но глазами он искал Гилдора и Фландрену; когда их взгляды встретились, лица эльфов осветили радостные улыбки. Небольшой отряд поскакал вперед.
Видрон, привстав в стременах, обернулся назад, окидывая взглядом колонну направлявшихся на юг всадников. Затем он опустился в седло, и лицо его стало печальным.
- Сир, - обратился он к Галену. - Я должен спросить, что с леди Лорелин...
- Она жива и здорова, маршал Видрон, - ответил Гален. - Она едет позади нас в компании варорцев и Брегги.
- Хорошо, - с облегчением произнес Видрон. - А как валданы, что сталось с ними?
- Трое убиты, а Такк ослеп, - сказал Гален. - Даннер погиб.
Видрон отвел взгляд и стал смотреть вдаль на искрящийся снег. Некоторое время они ехали молча. Наконец заговорил Таларин, указывая на небо:
- Однажды вы дали слово вернуть солнце в мир и сдержали свое обещание, но я очень надеюсь, что цена, которую вы заплатили за это, не была так безмерно высока, как та, что пришлось заплатить нам в Крегене.
- Ваши потери были тяжелее, - ответил Гален, мысленно возвращаясь к тому печальному зрелищу, которое им довелось увидеть в Грювенском ущелье, прозванном эльфами Крегеном. - Мы проезжали по тем местам, где вы сражались.
- Мы долго сдерживали их, - сказал Видрон. - Но с каждым днем нам приходилось отступать все дальше и дальше в глубину ущелья. В конце концов, мы дошли до самого конца и оказались в ловушке. И когда мы готовились к последнему бою, на землю опустилась эта непроглядная темень. А потом неожиданно Диммендарк развеялся! И все враги пали, сраженные проклятием Адона.
- Но постойте! - удивленно воскликнул Гален. - Это значит, вы удерживали ущелье в течение...
- Пяти суток, - закончил за него Видрон. - Мы сражались пять дней, полторы тысячи велленцев и пятьсот лаэнских воинов...
- Против десятитысячного войска! - воскликнул Гален.
- Да, об этой битве будет сложена не одна песня, - сказал Игон.
Таларин кивнул:
- Еще долго скальды будут петь о маршале Видроне, победившем вражеские орды. Но нельзя предавать забвению тех героев, которые навеки остались лежать на поле боя.
В конце концов, воины подъехали к потайному входу в Арденскую долину.
- Идемте, - сказал Таларин. - В этом скрытом убежище вы сможете отдохнуть несколько дней в тепле и подкрепиться горячей пищей, а тем временем король Гален поведает нам, как ему удалось развеять Диммендарк.
Пока Убрик трубил в черный валонский рог, давая сигнал колонне остановиться, Гален сказал:
- Но это вовсе не моя заслуга. Такк выстрелил в камень, и он, вспыхнув, стал излучать свет, который до этого поглощал. Эта вспышка убила Модру, а Гифон вновь был низвергнут за пределы Сфер. Маленький варорец вернул нам солнце, которое убило всех наших врагов. А мы лишь помогали ему совершить этот славный подвиг.
Видрон и Таларин изумленно слушали рассказ Галена, направляясь к отвесной скале, в которой был пробит потайной тоннель в Арденскую долину.
Раэль держала в руке прозрачный кристалл и вглядывалась сквозь него в глаза Такка. В темной комнате горела только одна свеча. Эльфийка долго всматривалась сначала в один, а затем в другой глаз варорца. Все молчали. Наконец она отошла назад и дала знак раздвинуть занавески, яркий солнечный свет залил лицо сидевшего на стуле баккана. Пока Раэль наблюдала как зрачки Такка реагируют на свет, Таларин продолжил прерванную беседу.
- Значит, - сказал эльфийский правитель, - если бы Гифон стал править Митгаром, сила вернулась бы к нему.
- Король Гален как-то сказал мне, что Митгар подобен детской качалке, - сказал Такк.
- Возможно, - ответил Таларин. - Мне никогда не пришло бы в голову уподобить Митгар детской качалке, но это удачное сравнение - в определенный момент даже самый легкий толчок может изменить расстановку сил.
И в этот раз все произошло именно так, ведь твой выстрел - это, что ни говори, действительно был "очень легкий толчок". Гифон еще четыре тысячи лет назад привел в движение тот круговорот событий, который должен был открыть ему путь обратно в Митгар, и никто не смог этому воспрепятствовать, поэтому Адону пришлось искать возможность повлиять на ситуацию в самый критический момент.
И ты, Такк, был избран, чтобы проникнуть в твердыню Модру и в самый темный час Самого Темного Дня, когда казалось, что Зло восторжествовало, качнуть "качалку" и изменить баланс сил в сторону Добра и Адона.
Такк глубоко задумался над словами эльфа.
- Лорд Таларин, я хотел спросить вас вот о чем: когда я впервые увидел Гифона, он показался мне необыкновенно прекрасным, а затем его черты совершенно изменились и он стал похож на живого мертвеца. Но как такое возможно? Почему Зло обладает такой красотой?
- Зло часто появляется в прекрасном обличье, но под ним всегда скрывается отвратительная суть.
Такк снова погрузился в свои мысли.
- И еще один вопрос не дает мне покоя, лорд Таларин. Перед тем как я выстрелил в Миркенстон, мне вспомнилось прорицание Раэли и надпись на гробнице провидца Страна:
До должного Срока
Красный Гнев не утрать.
Ни единым из двух Зол искушать свой дух не спеши,
Но с помощью их обоих вечную тьму сокруши.
Смысл слов Раэли стал мне тогда ясен: нужно было стрелять в Миркенстон, а не в Модру или Гифона. Но надпись до сих пор остается для меня загадкой. Я думал, она означала, что я мог стрелять в любой момент, пока длится затмение, но я ждал, когда Модру закончит бормотать свои заклинания, словно кто-то удерживал мою руку. Я знал, что должен выстрелить именно тогда. Но откуда? И почему я не сделал этого раньше, ведь леди Лорелин чуть не погибла на моих глазах. И, тем не менее, я не мог выстрелить до тех пор, пока не прекратилось чтение.
В наступившей тишине Раэль отошла к окну и стала смотреть на видневшиеся вдалеке сосны. Меррили, все это время молча сидевшая в стороне, дожидаясь, когда окончится осмотр, приблизилась к Такку и, сев рядышком, взяла его за руку.
- Возможно, Такк, - произнес эльфийский правитель и снова умолк, возможно, только после того, как прозвучали все заклинания, Миркенстон стал уязвим. Вероятно, именно об этом сроке и говорил провидец Стран тысячелетия назад.
Все молчали.
Раэль продолжала смотреть на искрившийся за окном снег. А потом мягко спросила:
- Такк, расскажи мне еще раз, как Миркенстон подействовал на твои глаза.
- Вначале мы заметили черное сияние над башней, - начал отвечать Такк. - Только варорцы могли его разглядеть, ни люди, ни даже эльфы ничего не видели. Но все варорцы почувствовали что-то недоброе, хотя мы тогда и не знали, откуда исходит это свечение.
Когда я прокрался в комнату наверху, Миркенстон словно приковал к себе мой взгляд, я смотрел и смотрел на него и не мог отвести глаз, хотя сознавал, что теряю зрение. Если бы в тот момент не появился Гифон и не привлек мое внимание, мне кажется, я бы ослеп уже тогда.
Но я смог перевести взгляд на него, а затем на Лорелин и на Модру. Я достал красную стрелу и натянул лук, но, когда я снова посмотрел на Миркенстон, готовясь выстрелить, он словно высосал остатки моего зрения, и больше я ничего не видел. И только после вспышки ко мне вновь на мгновение вернулось зрение. А когда сияние померкло, я ослеп окончательно.
Такк помолчал немного, а затем сказал:
- Последнее, что я видел, было ужасное чудовище... падающее в бездну. Если кто-то теряет зрение, то, мне кажется, напоследок он должен видеть... что-нибудь красивое... ну, например, цветы...
Меррили сжала руку Такка, а Раэль отвернулась от окна и посмотрела на баккана.
- Я не знаю, из-за чего ты ослеп, то ли от черного сияния, которое излучал Камень, то ли от яркой вспышки. Одно я могу сказать точно: то, что произошло с твоими глазами, не похоже на снежную слепоту... и я боюсь, что это навсегда. - Раэль замолчала, она была очень печальна. - Тот, кто вернул Митгару солнце, может никогда больше не увидеть света.
Меррили судорожно глотнула воздух и горько зарыдала. Такк прижал ее к себе и стал гладить по волосам, утешая:
- Не нужно плакать, моя дамми. Может, мои глаза и не увидят солнца, зато я буду чувствовать его тепло.
Таларин и Раэль тихо вышли, оставив слепого баккана с его плачущей возлюбленной одних в залитой светом комнате.
* * *
Неделя пролетела незаметно, воины хорошо отдохнули и набрались сил и бодрости благодаря эльфийской еде. Жизнь в тихой долине помогла им обрести душевный покой. Однако никаких празднеств по случаю окончания войны не устраивали, потому что весь Лаэнион был в трауре. Хотя эльфов погибло гораздо меньше, чем людей, около половины лаэнских воинов из Арденской долины не вернулись с полей сражений. А для созданий, которые могут жить вечно, смерть особенно тяжела. Потому что они теряют не десятки лет, а бессчетное число тысячелетий.
На седьмой день в Арденскую долину из Железной Башни прибыл караван с ранеными. Это словно послужило для короля Галена сигналом продолжить свой путь на юг, и большая часть войска должна была отправиться с ним. На совете он сказал:
- Предстоит многое сделать, чтобы наладить жизнь в государстве, и сейчас мне нужно быть в Пелларе. Но прежде мы должны проводить ваэрлингов в их страну за Терновой стеной. Потому что в этой войне маленький народец оказал всему Митгару неоценимую помощь, особенно Таккерби Андербэнк. И хотя мы никогда не сможем сполна вознаградить его за это, все же мы начнем с того, что отправим в Боски людей, которые помогут заново отстроить разрушенную страну, и дом Такка будет восстановлен первым. Но Верховные правители Митгара всегда будут помнить о своем неоплатном долге перед этим народом. Завтра утром мы тронемся в путь.
Было решено поступить следующим образом: Такк и другие варорцы вместе с жителями Веллена должны были отправиться на запад в Боскиделл, а оставшаяся часть войска - на юг, в сторону Валона и дальше в Пеллар.
Но Брегга, этот упрямец, отказался ехать вместе с остальными, потому что гном ни за что не хотел больше садиться на лошадь.
- Никогда! - ворчал Брегга. - Война закончилась, и единственное животное, на которое я сяду верхом, - это пони. Вы торопитесь, так что скачите себе, пожалуйста, на ваших ужасных зверях, а что касается меня, то я отправлюсь к Красным холмам не спеша, на каком-нибудь славном пони, если он здесь, конечно, найдется, а если нет, то лучше пойду пешком.