Страница:
– Ну, с «приспособлениями» любой сможет…
– Ах… – горько вздохнула девчушка и опустила взгляд на свою пустую тарелку. – Как бы я хотела улететь далеко-далеко…
И вдруг она бросила в мою сторону быстрый, странно заинтересованный взгляд, правда, никто, кроме меня, его не заметил, поскольку в этот момент заговорил Фун Ку-цзы. Льстивым тоном, не отрывая преданного взгляда от лица хозяйки дома, он поинтересовался:
– Откуда, милая Шан Те, у тебя такие желания?… Разве в этом доме ты не любимейший из цветков?… Разве наша несравненная госпожа Имань Фу не печется о твоем счастье?!
Девушка опустила взор в свою пустую тарелочку и принялась водить по ее дну лопаткой. Она, видимо, не могла сказать о том, что думает по поводу «попечения» своей госпожи, и не хотела лгать, так что ей оставалось только промолчать. Однако настырный старикан не отставал:
– Посмотри, какая прекрасная надпись начертана над алтарем твоих предков, нужно всего лишь следовать этому мудрому наставлению, и покой и счастье поселятся в твоем сердце!… Подумай и о том, какое счастье в самом начале своей жизни уже знать о своем предназначении и не метаться по Миру в поисках себя. Какая радость не думать о том, как прокормить себя в наступающем дне и как избежать опасностей, подстерегающих тебя на дороге жизни…
Тут девушка неожиданно подняла свое личико и совершенно серьезно поинтересовалась:
– А может быть, как раз самое главное на дороге жизни – преодолевать подстерегающие тебя опасности и самому заботиться о пище и питье? Может быть, именно в этом состоит… дорога жизни?…
Старик с жалостливым умилением посмотрел в ее открытое серьезное личико и покачал головой:
– Шан Те, маленькая моя, поверь мне, ухабы дороги жизни не укрепляют человека, а подтачивают его… Заботы долгого Пути не красят лица милых девушек, а бороздят их морщинами… Недоедание не делает тоньше и стройнее стан, а сжирает внутренности человека…
– Но может ли человек стать… человеком, если не пройдет свою дорогу жизни, свой Великий Путь сам, без костылей, подсунутых ему под руки старшими?… – все так же серьезно возразила Шан Те.
Я, признаться, зауважал девчонку, хотя тоже считал, что лучше на этом «Великом Пути» воспользоваться «костылями взрослых», чем переломать себе ноги, – ну не верил я в способность этой маленькой, хрупкой девчушки самой преодолеть все предстоящие ей «ухабы»!
В этот момент хозяйке дома, видимо, не понравилось, что разговор на столь животрепещущую тему, как будущее ее любимицы, перешел в некую философскую плоскость и что она принимает в нем недостаточно активное участие. Не дожидаясь, что ответит девчонке учитель, Имань Фу заговорила настолько возбужденно, что в ее и без того высоком голосе начали проскакивать визгливые нотки:
– Видишь, Ку, что с ней стало?! Ни капли почтительности, только споры, споры, споры!… У этой девчонки появились ответы на любые вопросы – ответы дерзкие и неразумные! Но пусть она ответит на такой вопрос – как она думает выплатить Дань Желтому Владыке?! Где она возьмет камень, отвечающий ее положению?!
Слово «камень» госпожа Фу произнесла с таким благоговением, будто речь шла о каком-то божестве. Я насторожился, похоже, сейчас разговор коснулся чего-то очень важного для меня.
– Действительно, дитя, – немедленно поддержал свою благодетельницу мой учитель, – разве у тебя есть возможность внести свою Дань самостоятельно? Внести Дань, соответствующую твоему статусу? Или ты согласна… опуститься?!
Последнее слово с большим трудом далось старику, как будто он выговаривал некую непристойность.
Девушка снова опустила взгляд в тарелку, и вдруг по ее густо набеленной щеке покатилась быстрая слезинка, оставляя глубокий, чуть грязноватый след.
– И не смей плакать!… – еще повысила голос Имань Фу. – Слезы – это не аргумент!
Старик с некоторым удивлением взглянул на хозяйку дома, а затем перевел взгляд на Шан Те и повторил гораздо мягче:
– Слезы – это не аргумент, как правильно сказала твоя… матушка. А вопрос, который я тебе задал, очень важен…
Девчонка подняла голову и с неожиданной силой ответила:
– Я не собираюсь… опускаться… Я хочу встать рядом с любимым человеком!…
– Ты будешь мести двор сельского гадальщика!!! – взвизгнула Имань Фу и так шлепнула ладонью по столу, что ее тарелка подпрыгнула, разбрасывая вокруг себя остатки сорги.
Видимо, сказанное было настолько неприличным, что все участники разговора замолчали. А может быть, они просто переводили дух и успокаивали нервы с помощью мысленного аутотренинга.
Во всяком случае, я решил вмешаться в эту несколько нервную беседу. Напустив на себя немного дурацкий вид, я обратился к Фун Ку-цзы:
– Учитель, можно мне обратиться к достопочтенной Имань Фу с вопросом?
В этот момент старик, воспользовавшись перерывом в беседе, решил попробовать одно из блюд, и мой вопрос стал для него очень большой неожиданностью. Уронив со своей черпалки на скатерть кусочек мяса в розовом соусе, он поднял на меня испуганные глаза, потом быстро посмотрел на Имань Фу, словно извиняясь перед ней за мое непроходимое хамство и в то же время испрашивая разрешения на мой вопрос. Сама Имань Фу тоже была весьма удивлена тем, что я открыл рот, но, поскольку мои слова были обращены к учителю и буквально сочились почтением к ее персоне, она вдруг милостиво улыбнулась:
– Спрашивай, я разрешаю… И назовись, а то я забыла, как тебя зовут.
– Учитель меня зовет Сор Кин-ир, о великолепная госпожа, а вопрос мой заключается в следующем. Верно ли я понял госпожу Шан Те? Когда она говорила о том, что хочет встать рядом с любимым человеком, она имела в виду кого-то конкретно?
– Вот именно что конкретно! – сердито ответила Имань Фу, сдерживая, однако, свое раздражение.
– Но чтобы встать рядом, – обратился я к самой Шан Те, – надо либо подняться, либо опуститься… Поскольку, если ты на одном уровне с человеком – ты уже рядом.
Шан Те, видимо, хотела что-то сказать мне в ответ, но я с улыбкой опередил ее:
– Если ваш избранник выше вас по статусу и готов помочь вам подняться до него – это для вас благо, а для него – труд. Если вы с вашим избранником на одном уровне и любите друг друга – это для вас обоих благо. Если же ваш избранник ниже вас, то вам придется либо поднять его до себя, что, как показывает опыт, сделать очень тяжело, практически невозможно, либо вам придется опуститься до него, о чем вы будете жалеть всю оставшуюся жизнь…
Я сделал крошечную паузу, и ее хватило для того, чтобы Шан Те вставила свой вопрос:
– Но почему вы считаете, уважаемый Сор Кин-ир, что поднять до себя человека «практически невозможно»?
Вопрос прозвучал очень запальчиво, и тем не менее в нем ясно звучала неуверенность. Видимо, мое рассуждение задело девчонку.
Я снова улыбнулся с самым дружелюбным видом и пояснил свою мысль:
– Мой учитель нашел очень точный образ для понятия «жизнь», он назвал ее дорогой. Но видишь ли, если ты в течение жизни совершенствуешься – ты идешь трудной дорогой, идешь вверх, в гору. Если же ты проживаешь свою жизнь, не думая о самосовершенствовании, ты идешь легкой дорогой, идешь под гору…
Я на секунду остановился в своих рассуждениях и взглядом спросил, поняла ли она меня и согласна ли со мной. Ее легкий кивок выразил понимание и согласие. Тогда я продолжил:
– Теперь представь, что на этой дороге жизни ты оказалась вместе с твоим избранником. Ты выше его, поэтому он должен тебя догонять, а идти надо в гору, и путь тяжел. Но ведь и ты не будешь стоять на месте, ты просто не сможешь стоять на месте. Подумай, велики ли его шансы догнать тебя, тем более что и разгон у тебя изначально более сильный, сможет ли он осилить этот подъем, сможет ли догнать тебя, сравняться с тобой и, главное, захочет ли?… А если он предпочтет легкую дорогу… дорогу… под уклон?! Она ведь проще, легче!… А каково будет твое разочарование, когда ты убедишься, что разрыв между вами увеличивается… увеличивается… увеличивается…
Шан Те поднесла ладошку к своим ярко накрашенным губам и смотрела на меня округлившимися, испуганными глазами.
– Теперь ты понимаешь, почему госпожа Имань Фу против твоего увлечения? Ее острый, изощренный ум, без сомнения, сразу же ясно увидел грозящую тебе беду…
И я отвесил поклон в сторону хозяйки дома.
А та сидела с широко распахнутыми глазами и на мой поклон отреагировала совершенно замечательно. Повернувшись в сторону моего учителя, она громко произнесла:
– Ну, дорогой Ку, твой ученик просто кладезь мудрости! Я таких умных молодых людей еще ни разу не встречала!…
Затем она снова и весьма благосклонно посмотрела на меня и добавила:
– Продолжайте, молодой человек, продолжайте!… Ваши мысли необыкновенно глубоки и содержательны…
– Благодарю вас, госпожа. – Я еще раз ей поклонился и снова обратился к Шан Те: – Все, только что мною сказанное, уважаемая Шан Те, в полной мере справедливо для путников, идущих по дороге жизни, и есть только одно, что может опровергнуть эти рассуждения!… Это…
Тут я сделал драматическую паузу, намертво приковав внимание моих сотрапезников, глубоко, почти с надрывом вздохнул и торжественно произнес:
– Это… любовь!!!
Последовала еще одна пауза, а затем я произнес гимн:
– Только любовь может превратить посредственность в гения, уродство в красоту, ничтожество в высшее существо!! Только любовь способна вселить в человека силы, достаточные, чтобы перевернуть мир, добиться невозможного, превзойти самого себя!! Только любви под силу смести со своего пути все препятствия, стать выше мудрости и предрассудков, попрать законы и обычаи!!
– Что за глупость он несет!!! – перебил меня визгливый возглас хозяйки дома. – Ку, дорогой, останови своего ученика, иначе он наговорит такого, о чем ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь!!!
Я встал со своего места, отвесил новый поклон Имань Фу и с некоторой укоризной в голосе спросил:
– Разве госпожа не готова на все ради нашего повелителя, Тянь Ши?… Разве она не отдала ему своего сердца, своей небесной красоты, своей бесконечной преданности? Разве она не посвятила всю свою жизнь его величию?!
Даже сквозь неподвижную белую маску, в которую было превращено личико нашей хозяйки, было видно, насколько она ошарашена моими словами. Несколько секунд над столом висело молчание, а затем Имань Фу вдруг пробормотала:
– А!… В этом смысле… Ну тогда… Конечно… – И вдруг, вскинув заблестевшие глаза, энергично добавила: – Но Тянь Ши никогда не был… э-э-э… садовником!
Я снова поклонился и с величайшим почтением произнес:
– Мне кажется, госпожа, что вы своего избранника смогли бы поднять из любого положения и вознести на любую высоту!…
– И тут я полностью согласен со своим учеником!… – вмешался в разговор Фун Ку-цзы и тоже поклонился. – Но для того, чтобы быть вознесенным, надо все-таки обладать определенными качествами!… А твой… э-э-э… избранник обладает такими качествами?
Он строго смотрел на Шан Те, словно от ее ответа зависела строгость наказания, которое в любом случае ожидало девушку. Однако ответила на этот строгий вопрос хозяйка дома:
– У ее избранника только два хороших качества – смазливая внешность и подвешенный язык, а уж до чего он ленив!!! Я его до сих пор не выгнала только потому, что опасаюсь, как бы эта дурочка совсем умом не подвинулась!…
И все снова, в который раз, уставились на бедную Шан Те. Тут я понял, что, пожалуй, пора сметить тему разговора, вот только сделать это надо было достаточно тонко.
– Вот и получается, уважаемая Шан Те, что проблема не в тебе, а в твоем избраннике. Твоя любовь к нему – это, может быть, и прекрасное чувство, но вот его любовь к тебе?… Настолько ли она велика, чтобы заставить его идти в гору по Дороге жизни, чтобы устремиться за тобой, чтобы стараться… встать рядом?! Не захочет ли он в своем эгоизме, чтобы ты опустилась до него?! А тогда достоин ли он того, чтобы ты жертвовала ради него своим статусом?!
Я тут же, не дожидаясь ответа окончательно сбитой с толку девчушки, повернулся к весьма довольной хозяйке дома и самым естественным тоном поинтересовался:
– Кстати, я, госпожа, совершенно не понял, что вы имели в виду, когда говорили о выплате Дани Желтому Владыке, и как эта дань связана со статусом человека?…
Имань Фу удивленно посмотрела на Фун Ку-цзы:
– Ну, дорогой Ку, твой ученик удивляет меня каждую минуту. То он изрекает мудрейшие мысли, то несет полную околесицу, тут же он эту околесицу превращает в перл мудрости, а затем заявляет, что не знает элементарнейших вещей!!!
Она повернулась в мою сторону и, чуть наклонив голову, спросила:
– Сор Кин-ир, ты откуда взялся?… Какой ветер занес тебя в Поднебесную?…
Я только виновато пожал плечами.
– Ну, хорошо, слушай… Каждый год в день летнего солнцестояния каждый из жителей Поднебесной преподносит Желтому Владыке Дань. Камень-самоцвет! Его величина и качество должны соответствовать статусу подданного, преподносящего камень. Я, например, должна передать в дар Желтому Владыке яшму первого класса, либо бирюзу второго класса, либо топаз третьего класса, и так по возрастающей…
И она гордо улыбнулась.
– Ну а если у вас, высокомудрая госпожа, такого камня не окажется?… – задал я нескромный вопрос, ответил на который мой учитель.
– Во владениях Тянь Ши имеются… копи… А кроме того, великий Цзя Лянь-бяо владеет самыми богатыми месторождениями драгоценных камней и никогда не допустит, чтобы его… близкие друзья не смогли… подтвердить свой статус!…
Фун Ку-цзы с самой преданной улыбкой склонился перед Имань Фу, но мне почему-то показалось, что ей не слишком понравилась тирада старика. Она явно очень хотела что-то ответить, но сдержала себя… А мне очень захотелось узнать, что же это такое она хочет скрыть, и потому я слегка подтолкнул ее… откровенность. Имань Фу положила свою лопаточку на скатерть возле тарелки и неожиданно огорченным голосом произнесла:
– Милый Ку, ты, видимо, еще не знаешь, какое несчастье постигло нашего благодетеля?…
Фун Ку-цзы немедленно соорудил внимательно-сострадательную мину, но Имань Фу, к счастью, не заметила эту его гримасу и продолжила:
– Этот… Цзя Шун… этот… самозванец, этот выскочка, самовольно присвоивший себе звание Великого мага Поднебесной, откопал в какой-то инкунабуле, которую, несомненно, у кого-то украл, заклятие, закрывающее… э-э-э… землю… В общем, это такое заклятие, которое закрывает любую дырку в земле. И вот этот… разбойник наложил свое мерзкое заклятие на копи Неповторимого Цзя!!! Теперь все шахты нашего благодетеля… закрылись, и совершенно невозможно выкопать новые! А ведь ему надо иметь не меньше трех камней высшего класса! – Она горестно покачала головой. – Вот на какие низкие уловки пускается этот проходимец, лишь бы повергнуть в прах нашего благодетеля! Ну да ничего. – Ее глаза блеснули торжеством. – Ничего… Неповторимый Цзя уже нашел способ внести Дань в этом году, а до следующего праздника Сбора Дани он, без сомнения, сможет расшифровать наложенное заклятие и развеять его!!!
Вот теперь для меня стало все ясно!!! Этот маг-прохвост, вместо того чтобы снимать заклятие со своих копей, чего, видимо, он сделать не мог, соорудил переход в мой Мир, на мою Землю, прямиком туда, где можно было разжиться тремя-четырьмя камнями «высшего класса», и «нашел способ внести Дань в этом году». Теперь мне предстояло лишить его этого способа или… ограбить Желтого Владыку после того, как он получит свою Дань!… Почему-то первый вариант казался мне… кхм… более предпочтительным.
Ужин между тем, похоже, катился к окончанию… Блюдо с местным рисом, судки с соусами и закусками уже убрали, тарелочки нам поменяли, и на столе появились подносы со свежими и вялеными фруктами, высокие графины с вином красного, желтого и зеленого цвета, маленькие тарелочки с небольшими белыми шариками, похожими на клюкву в сахаре. Шан Те, видимо, довольная тем, что разговор соскочил с обсуждения ее персоны, взяла большое яблоко и начала задумчиво его жевать. Фун Ку-цзы и Имань Фу тихонько о чем-то переговаривались…
Именно в этот момент в зал быстрым шагом вошел сам Тянь Ши. Вид у него, несмотря на всю его осанистость и дородность, был весьма растерянным, даже испуганным. Не обращая внимания на собравшуюся за столом компанию, он направился прямиком к Имань Фу:
– Дорогая, представь себе, меня срочно вызывает в свою резиденцию господин Цзя Лянь-бяо, а я даже представить себе не могу, зачем я мог ему понадобиться!… Тем более что он…
Тут Тянь Ши сконфуженно замолчал, но его старшая жена и не собиралась слушать своего повелителя дальше. Уже полученной информации для нее было вполне довольно, чтобы понять, в чем состоит дело.
– Наверняка он нашел способ снять заклятие, наложенное этим… извергом, Цзя Шуном, и хочет с тобой посоветоваться… – Она на секунду замолчала, словно ей в голову пришла совсем уж гениальная мысль, и тут же эту мысль озвучила: – А может быть, ему понадобилась твоя помощь… ну… в составлении контрзаклинания?!
– Да?… – растерянно произнес Тянь Ши. – Но тон, которым он… пригласил меня к себе, совсем не… Он был… достаточно резок… Я имею в виду тон… – Здесь правитель совсем запутался и разом перепрыгнул весь еще возможный разговор: – В общем, я завтра же утром отправляюсь в резиденцию господина Цзя!
В этот момент он наконец обратил внимание на почтительно вставшего из-за стола Фун Ку-цзы и милостиво ему улыбнулся:
– Ты должен извинить меня, учитель, что я не могу выполнить своего дневного обещания, но, поверь, мне сейчас не до лотосов и не до красной луны!…
– Ну что вы, господин, – льстиво произнес старик. – Я был бы рад быть вам полезным… И если вы сочтете это возможным, просил бы вас принять меня в свою свиту, которая будет сопровождать вас к Неповторимому Цзя!
Правитель удивленно воззрился на старика, но и старик смотрел на Тянь Ши с не меньшим удивлением. Было похоже, что он сказал не совсем то, что собирался!
Точнее говоря, он сказал совсем не то, просто я вдруг сообразил, что таким образом мне не составит труда добраться до логова мерзавца, ограбившего Алмазный фонд, ну а уж там я с ним как-нибудь разберусь! Потому и подсказал своему учителю подходящий текст.
Фун Ку-цзы, несмотря на свой почтенный возраст, был достаточно сообразителен, чтобы понять, что произошло. Он бросил в мою сторону свирепый взгляд, но слово, как говорится, не воробей… тем более что Тянь Ши, после первого удивления, неожиданно с энтузиазмом ухватился за предложение старика:
– Дорогой Ку, ты воистину преданный человек!!! Конечно же твои советы и твое присутствие будут мне неоценимой подмогой!!! Твой ученик, конечно же, поедет с тобой?…
– Конечно же… – подтвердил старикан предположение правителя таким тоном, словно собирался расправиться со мной при первом удобном случае. А за моим плечом едва слышный противный голосок прошептал с довольной смешинкой:
– А ученик его ученика, конечно же, поедет со своим учителем…
Все в зале довольно заулыбались, кто действительно от удовольствия, а кто по необходимости, но тут все эти улыбки застыли, как замерли и их носители. Милый, ласково-покорный девичий голосок произнес:
– Господин, позвольте и мне сопровождать вас в этой поездке… – И, предупреждая готовую сорваться с уст Имань Фу возмущенную тираду, с милой непосредственностью добавил: – Может, приятное путешествие и… разлука позволят мне более трезво взглянуть на свое… чувство и понять, не обманываюсь ли я.
– Конечно, поезжай!…– немедленно согласилась Имань Фу и довольно переглянулась с Фун Ку-цзы. – Маленькое путешествие совсем тебе не повредит!…
– Тогда я вас оставляю, – гораздо более спокойным тоном заговорил Тянь Ши. – Мне еще надо проверить, как выполняются мои распоряжения о подготовке к отъезду, просмотреть кое-какие бумаги, дать наставления Шу Фу… Желаю вам хорошо отдохнуть, потому что завтра мы выезжаем рано утром!…
И он быстро удалился.
Фун Ку-цзы, еще раз поклонившись вслед ушедшему правителю, повернулся к хозяйке дома и… снова поклонился:
– Госпожа, ты позволишь и нам удалиться… Да и госпоже Шан Те, видимо, надо отдохнуть…
– Конечно, конечно!… – воскликнула Имань Фу, также поднимаясь из-за стола. – Очень жаль, что тебе, дорогой Ку, придется так быстро покинуть наш дом, но я надеюсь, что ваше путешествие благополучно завершится и вы еще погостите у нас…
Хотя разрешение «удалиться» было дано нам, первыми покинули зал хозяйка и ее подопечная. Только после этого служанка проводила нас из дома во двор, где уже топтался наш провожатый. Следом за пареньком мы двинулись в сторону нашего павильона.
Фун Ку-цзы, немного поотстав от провожатого, тихонько поинтересовался:
– Ну и зачем ты, негодник, все это устроил?…
– Что устроил?… – также тихо переспросил я, строя из себя саму невинность.
– Да это… путешествие устроил! – чуть повысил голос старик. – Я же совсем не собирался сопровождать Тянь Ши, это ты меня… заставил!… И не вздумай отпираться, я видел, как ты шевелил пальцами.
Вообще-то ничем я не шевелил, для моей маленькой проделки вовсе и не надо было «шевелить пальцами», но зачем доказывать старому человеку, что он в чем-то не разбирается.
Поэтому я покаянно вздохнул и самым смиренным тоном произнес:
– Учитель, я же тебе говорил, что интересуюсь магическим искусством… Разве мог я упустить такую возможность познакомиться с одним из Великих магов Поднебесной?!
– Ха! – довольно воскликнул старик, словно поймал меня на вопиющей глупости. – А с чего ты решил, что таким образом познакомишься с Неповторимым Цзя?! Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, так это на знакомство с помощником его третьего метельщика!…
– Почему?! – искренно удивился я.
– Потому что поселят нас в самом заштатном сарае, на третьем дворе усадьбы Неповторимого Цзя, а его третий метельщик по своему статусу слишком высокопоставленная шишка, чтобы лично общаться с нами, и потому пришлет своего помощника!
Я задумался, но ненадолго. Решил – вот приедем на место, там и думать будем!
Когда мы дошли до своего розового павильона, наступил вечер и на темное небо выползла странная, огромная красная луна. Юань-чу, ожидавшая нас на крыльце дома, поклонилась Фун Ку-цзы и елейным голоском проворковала:
– Свежая постель ожидает вас, учитель… – стрельнув при этом нехорошим глазом в мою сторону.
Поскольку служанка направилась вслед за стариком, чтобы помочь тому, как она выразилась, «отойти ко сну», мне пришлось добираться до своей спальни одному. Открыв дверь, я увидел, что на предназначенном для моей персоны кане, поверх покрывавшей его циновки, лежит какая-то прямоугольная вещица, сплетенная из тоненьких прутиков, напоминающих лозу. Внимательно осмотрев новую деталь интерьера, я осторожно потрогал ее кончиками пальцев и тут же услышал за своей спиной голосок Юань-чу, видимо, уже «уложившей» в постель моего учителя и пришедшей посмотреть, как я справляюсь с подготовкой ко сну.
С хорошо скрываемой усмешкой она произнесла:
– Он не кусается… и не мажется…
Я оглянулся и миролюбиво проворчал:
– Это-то я понимаю, а вот что он такое?…
– А это, господин ученик, подголовник… Во время сна его кладут под голову…
– Вот как?! – удивился я. – Надо же! Первый раз вижу такую подушку!…
– Как, как ты сказал?… – заинтересовалась Юань-чу, незаметно переходя на «ты».
– В моем… краю то, что кладут под голову во время сна, называется «подушка», – пояснил я.
– Под ушко… – разделяя слово, повторила Юань-чу и хихикнула: – Очень интересное название!
– Еще интереснее подушка выглядит, – улыбнулся я в ответ и, увидев в ее глазах жгучий интерес, пояснил: – Это вот такой мешок, набитый чем-нибудь мягким – птичьим пером, например, или еще лучше пухом.
Девчонка недоверчиво посмотрела на меня и покачала головой:
– Так твоя подушка промнется сразу, а утром шея будет болеть!…
«Ничего бы у меня не болело! – вдруг невесело подумал я, вспомнив свою подушку. – Вот не сунул бы я свой нос в не свое дело, сейчас бы выпивал в теплой компании лауреатов литературной премии МВД России, а завтра, глядишь, уже и домой бы отправился… А теперь вот и не знаешь, когда отсюда выберешься!»
Впрочем, вслух я ничего не сказал, а со вздохом улегся на свой топчан, по-местному называемый каном, сложил руки на груди и закрыл глаза.
– Если господину ученику больше ничего не надо, – проговорила надо мной Юань-чу, – то желаю вам спокойной ночи…
– И тебе того же!… – проворчал я и услышал, как она тихонько прошла к выходу. Дверь едва заметно скрипнула, и я остался в комнате один.
Я долго не мог заснуть на своем жестком подголовнике и без одеяла, но в конце концов усталость взяла свое.
И в эту ночь мне приснился Первый сон!
Я все также лежал на своем кане, моя голова покоилась на подголовнике, но надо мной не было потолка, а вокруг меня не было стен. Я смотрел в высокое темное небо, усеянное тысячами звезд, но знал, что мой кан стоит на вершине невысокого холма, посреди равнинной местности, усеянной каменными обломками и поросшей короткой жесткой травой. У подножия холма стлался туман, ядовито-желтый, пахнущий плесенью и простудой. Зато у меня, на вершине холма, воздух был сухой и свежий, с легким запахом бергамота.
– Ах… – горько вздохнула девчушка и опустила взгляд на свою пустую тарелку. – Как бы я хотела улететь далеко-далеко…
И вдруг она бросила в мою сторону быстрый, странно заинтересованный взгляд, правда, никто, кроме меня, его не заметил, поскольку в этот момент заговорил Фун Ку-цзы. Льстивым тоном, не отрывая преданного взгляда от лица хозяйки дома, он поинтересовался:
– Откуда, милая Шан Те, у тебя такие желания?… Разве в этом доме ты не любимейший из цветков?… Разве наша несравненная госпожа Имань Фу не печется о твоем счастье?!
Девушка опустила взор в свою пустую тарелочку и принялась водить по ее дну лопаткой. Она, видимо, не могла сказать о том, что думает по поводу «попечения» своей госпожи, и не хотела лгать, так что ей оставалось только промолчать. Однако настырный старикан не отставал:
– Посмотри, какая прекрасная надпись начертана над алтарем твоих предков, нужно всего лишь следовать этому мудрому наставлению, и покой и счастье поселятся в твоем сердце!… Подумай и о том, какое счастье в самом начале своей жизни уже знать о своем предназначении и не метаться по Миру в поисках себя. Какая радость не думать о том, как прокормить себя в наступающем дне и как избежать опасностей, подстерегающих тебя на дороге жизни…
Тут девушка неожиданно подняла свое личико и совершенно серьезно поинтересовалась:
– А может быть, как раз самое главное на дороге жизни – преодолевать подстерегающие тебя опасности и самому заботиться о пище и питье? Может быть, именно в этом состоит… дорога жизни?…
Старик с жалостливым умилением посмотрел в ее открытое серьезное личико и покачал головой:
– Шан Те, маленькая моя, поверь мне, ухабы дороги жизни не укрепляют человека, а подтачивают его… Заботы долгого Пути не красят лица милых девушек, а бороздят их морщинами… Недоедание не делает тоньше и стройнее стан, а сжирает внутренности человека…
– Но может ли человек стать… человеком, если не пройдет свою дорогу жизни, свой Великий Путь сам, без костылей, подсунутых ему под руки старшими?… – все так же серьезно возразила Шан Те.
Я, признаться, зауважал девчонку, хотя тоже считал, что лучше на этом «Великом Пути» воспользоваться «костылями взрослых», чем переломать себе ноги, – ну не верил я в способность этой маленькой, хрупкой девчушки самой преодолеть все предстоящие ей «ухабы»!
В этот момент хозяйке дома, видимо, не понравилось, что разговор на столь животрепещущую тему, как будущее ее любимицы, перешел в некую философскую плоскость и что она принимает в нем недостаточно активное участие. Не дожидаясь, что ответит девчонке учитель, Имань Фу заговорила настолько возбужденно, что в ее и без того высоком голосе начали проскакивать визгливые нотки:
– Видишь, Ку, что с ней стало?! Ни капли почтительности, только споры, споры, споры!… У этой девчонки появились ответы на любые вопросы – ответы дерзкие и неразумные! Но пусть она ответит на такой вопрос – как она думает выплатить Дань Желтому Владыке?! Где она возьмет камень, отвечающий ее положению?!
Слово «камень» госпожа Фу произнесла с таким благоговением, будто речь шла о каком-то божестве. Я насторожился, похоже, сейчас разговор коснулся чего-то очень важного для меня.
– Действительно, дитя, – немедленно поддержал свою благодетельницу мой учитель, – разве у тебя есть возможность внести свою Дань самостоятельно? Внести Дань, соответствующую твоему статусу? Или ты согласна… опуститься?!
Последнее слово с большим трудом далось старику, как будто он выговаривал некую непристойность.
Девушка снова опустила взгляд в тарелку, и вдруг по ее густо набеленной щеке покатилась быстрая слезинка, оставляя глубокий, чуть грязноватый след.
– И не смей плакать!… – еще повысила голос Имань Фу. – Слезы – это не аргумент!
Старик с некоторым удивлением взглянул на хозяйку дома, а затем перевел взгляд на Шан Те и повторил гораздо мягче:
– Слезы – это не аргумент, как правильно сказала твоя… матушка. А вопрос, который я тебе задал, очень важен…
Девчонка подняла голову и с неожиданной силой ответила:
– Я не собираюсь… опускаться… Я хочу встать рядом с любимым человеком!…
– Ты будешь мести двор сельского гадальщика!!! – взвизгнула Имань Фу и так шлепнула ладонью по столу, что ее тарелка подпрыгнула, разбрасывая вокруг себя остатки сорги.
Видимо, сказанное было настолько неприличным, что все участники разговора замолчали. А может быть, они просто переводили дух и успокаивали нервы с помощью мысленного аутотренинга.
Во всяком случае, я решил вмешаться в эту несколько нервную беседу. Напустив на себя немного дурацкий вид, я обратился к Фун Ку-цзы:
– Учитель, можно мне обратиться к достопочтенной Имань Фу с вопросом?
В этот момент старик, воспользовавшись перерывом в беседе, решил попробовать одно из блюд, и мой вопрос стал для него очень большой неожиданностью. Уронив со своей черпалки на скатерть кусочек мяса в розовом соусе, он поднял на меня испуганные глаза, потом быстро посмотрел на Имань Фу, словно извиняясь перед ней за мое непроходимое хамство и в то же время испрашивая разрешения на мой вопрос. Сама Имань Фу тоже была весьма удивлена тем, что я открыл рот, но, поскольку мои слова были обращены к учителю и буквально сочились почтением к ее персоне, она вдруг милостиво улыбнулась:
– Спрашивай, я разрешаю… И назовись, а то я забыла, как тебя зовут.
– Учитель меня зовет Сор Кин-ир, о великолепная госпожа, а вопрос мой заключается в следующем. Верно ли я понял госпожу Шан Те? Когда она говорила о том, что хочет встать рядом с любимым человеком, она имела в виду кого-то конкретно?
– Вот именно что конкретно! – сердито ответила Имань Фу, сдерживая, однако, свое раздражение.
– Но чтобы встать рядом, – обратился я к самой Шан Те, – надо либо подняться, либо опуститься… Поскольку, если ты на одном уровне с человеком – ты уже рядом.
Шан Те, видимо, хотела что-то сказать мне в ответ, но я с улыбкой опередил ее:
– Если ваш избранник выше вас по статусу и готов помочь вам подняться до него – это для вас благо, а для него – труд. Если вы с вашим избранником на одном уровне и любите друг друга – это для вас обоих благо. Если же ваш избранник ниже вас, то вам придется либо поднять его до себя, что, как показывает опыт, сделать очень тяжело, практически невозможно, либо вам придется опуститься до него, о чем вы будете жалеть всю оставшуюся жизнь…
Я сделал крошечную паузу, и ее хватило для того, чтобы Шан Те вставила свой вопрос:
– Но почему вы считаете, уважаемый Сор Кин-ир, что поднять до себя человека «практически невозможно»?
Вопрос прозвучал очень запальчиво, и тем не менее в нем ясно звучала неуверенность. Видимо, мое рассуждение задело девчонку.
Я снова улыбнулся с самым дружелюбным видом и пояснил свою мысль:
– Мой учитель нашел очень точный образ для понятия «жизнь», он назвал ее дорогой. Но видишь ли, если ты в течение жизни совершенствуешься – ты идешь трудной дорогой, идешь вверх, в гору. Если же ты проживаешь свою жизнь, не думая о самосовершенствовании, ты идешь легкой дорогой, идешь под гору…
Я на секунду остановился в своих рассуждениях и взглядом спросил, поняла ли она меня и согласна ли со мной. Ее легкий кивок выразил понимание и согласие. Тогда я продолжил:
– Теперь представь, что на этой дороге жизни ты оказалась вместе с твоим избранником. Ты выше его, поэтому он должен тебя догонять, а идти надо в гору, и путь тяжел. Но ведь и ты не будешь стоять на месте, ты просто не сможешь стоять на месте. Подумай, велики ли его шансы догнать тебя, тем более что и разгон у тебя изначально более сильный, сможет ли он осилить этот подъем, сможет ли догнать тебя, сравняться с тобой и, главное, захочет ли?… А если он предпочтет легкую дорогу… дорогу… под уклон?! Она ведь проще, легче!… А каково будет твое разочарование, когда ты убедишься, что разрыв между вами увеличивается… увеличивается… увеличивается…
Шан Те поднесла ладошку к своим ярко накрашенным губам и смотрела на меня округлившимися, испуганными глазами.
– Теперь ты понимаешь, почему госпожа Имань Фу против твоего увлечения? Ее острый, изощренный ум, без сомнения, сразу же ясно увидел грозящую тебе беду…
И я отвесил поклон в сторону хозяйки дома.
А та сидела с широко распахнутыми глазами и на мой поклон отреагировала совершенно замечательно. Повернувшись в сторону моего учителя, она громко произнесла:
– Ну, дорогой Ку, твой ученик просто кладезь мудрости! Я таких умных молодых людей еще ни разу не встречала!…
Затем она снова и весьма благосклонно посмотрела на меня и добавила:
– Продолжайте, молодой человек, продолжайте!… Ваши мысли необыкновенно глубоки и содержательны…
– Благодарю вас, госпожа. – Я еще раз ей поклонился и снова обратился к Шан Те: – Все, только что мною сказанное, уважаемая Шан Те, в полной мере справедливо для путников, идущих по дороге жизни, и есть только одно, что может опровергнуть эти рассуждения!… Это…
Тут я сделал драматическую паузу, намертво приковав внимание моих сотрапезников, глубоко, почти с надрывом вздохнул и торжественно произнес:
– Это… любовь!!!
Последовала еще одна пауза, а затем я произнес гимн:
– Только любовь может превратить посредственность в гения, уродство в красоту, ничтожество в высшее существо!! Только любовь способна вселить в человека силы, достаточные, чтобы перевернуть мир, добиться невозможного, превзойти самого себя!! Только любви под силу смести со своего пути все препятствия, стать выше мудрости и предрассудков, попрать законы и обычаи!!
– Что за глупость он несет!!! – перебил меня визгливый возглас хозяйки дома. – Ку, дорогой, останови своего ученика, иначе он наговорит такого, о чем ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь!!!
Я встал со своего места, отвесил новый поклон Имань Фу и с некоторой укоризной в голосе спросил:
– Разве госпожа не готова на все ради нашего повелителя, Тянь Ши?… Разве она не отдала ему своего сердца, своей небесной красоты, своей бесконечной преданности? Разве она не посвятила всю свою жизнь его величию?!
Даже сквозь неподвижную белую маску, в которую было превращено личико нашей хозяйки, было видно, насколько она ошарашена моими словами. Несколько секунд над столом висело молчание, а затем Имань Фу вдруг пробормотала:
– А!… В этом смысле… Ну тогда… Конечно… – И вдруг, вскинув заблестевшие глаза, энергично добавила: – Но Тянь Ши никогда не был… э-э-э… садовником!
Я снова поклонился и с величайшим почтением произнес:
– Мне кажется, госпожа, что вы своего избранника смогли бы поднять из любого положения и вознести на любую высоту!…
– И тут я полностью согласен со своим учеником!… – вмешался в разговор Фун Ку-цзы и тоже поклонился. – Но для того, чтобы быть вознесенным, надо все-таки обладать определенными качествами!… А твой… э-э-э… избранник обладает такими качествами?
Он строго смотрел на Шан Те, словно от ее ответа зависела строгость наказания, которое в любом случае ожидало девушку. Однако ответила на этот строгий вопрос хозяйка дома:
– У ее избранника только два хороших качества – смазливая внешность и подвешенный язык, а уж до чего он ленив!!! Я его до сих пор не выгнала только потому, что опасаюсь, как бы эта дурочка совсем умом не подвинулась!…
И все снова, в который раз, уставились на бедную Шан Те. Тут я понял, что, пожалуй, пора сметить тему разговора, вот только сделать это надо было достаточно тонко.
– Вот и получается, уважаемая Шан Те, что проблема не в тебе, а в твоем избраннике. Твоя любовь к нему – это, может быть, и прекрасное чувство, но вот его любовь к тебе?… Настолько ли она велика, чтобы заставить его идти в гору по Дороге жизни, чтобы устремиться за тобой, чтобы стараться… встать рядом?! Не захочет ли он в своем эгоизме, чтобы ты опустилась до него?! А тогда достоин ли он того, чтобы ты жертвовала ради него своим статусом?!
Я тут же, не дожидаясь ответа окончательно сбитой с толку девчушки, повернулся к весьма довольной хозяйке дома и самым естественным тоном поинтересовался:
– Кстати, я, госпожа, совершенно не понял, что вы имели в виду, когда говорили о выплате Дани Желтому Владыке, и как эта дань связана со статусом человека?…
Имань Фу удивленно посмотрела на Фун Ку-цзы:
– Ну, дорогой Ку, твой ученик удивляет меня каждую минуту. То он изрекает мудрейшие мысли, то несет полную околесицу, тут же он эту околесицу превращает в перл мудрости, а затем заявляет, что не знает элементарнейших вещей!!!
Она повернулась в мою сторону и, чуть наклонив голову, спросила:
– Сор Кин-ир, ты откуда взялся?… Какой ветер занес тебя в Поднебесную?…
Я только виновато пожал плечами.
– Ну, хорошо, слушай… Каждый год в день летнего солнцестояния каждый из жителей Поднебесной преподносит Желтому Владыке Дань. Камень-самоцвет! Его величина и качество должны соответствовать статусу подданного, преподносящего камень. Я, например, должна передать в дар Желтому Владыке яшму первого класса, либо бирюзу второго класса, либо топаз третьего класса, и так по возрастающей…
И она гордо улыбнулась.
– Ну а если у вас, высокомудрая госпожа, такого камня не окажется?… – задал я нескромный вопрос, ответил на который мой учитель.
– Во владениях Тянь Ши имеются… копи… А кроме того, великий Цзя Лянь-бяо владеет самыми богатыми месторождениями драгоценных камней и никогда не допустит, чтобы его… близкие друзья не смогли… подтвердить свой статус!…
Фун Ку-цзы с самой преданной улыбкой склонился перед Имань Фу, но мне почему-то показалось, что ей не слишком понравилась тирада старика. Она явно очень хотела что-то ответить, но сдержала себя… А мне очень захотелось узнать, что же это такое она хочет скрыть, и потому я слегка подтолкнул ее… откровенность. Имань Фу положила свою лопаточку на скатерть возле тарелки и неожиданно огорченным голосом произнесла:
– Милый Ку, ты, видимо, еще не знаешь, какое несчастье постигло нашего благодетеля?…
Фун Ку-цзы немедленно соорудил внимательно-сострадательную мину, но Имань Фу, к счастью, не заметила эту его гримасу и продолжила:
– Этот… Цзя Шун… этот… самозванец, этот выскочка, самовольно присвоивший себе звание Великого мага Поднебесной, откопал в какой-то инкунабуле, которую, несомненно, у кого-то украл, заклятие, закрывающее… э-э-э… землю… В общем, это такое заклятие, которое закрывает любую дырку в земле. И вот этот… разбойник наложил свое мерзкое заклятие на копи Неповторимого Цзя!!! Теперь все шахты нашего благодетеля… закрылись, и совершенно невозможно выкопать новые! А ведь ему надо иметь не меньше трех камней высшего класса! – Она горестно покачала головой. – Вот на какие низкие уловки пускается этот проходимец, лишь бы повергнуть в прах нашего благодетеля! Ну да ничего. – Ее глаза блеснули торжеством. – Ничего… Неповторимый Цзя уже нашел способ внести Дань в этом году, а до следующего праздника Сбора Дани он, без сомнения, сможет расшифровать наложенное заклятие и развеять его!!!
Вот теперь для меня стало все ясно!!! Этот маг-прохвост, вместо того чтобы снимать заклятие со своих копей, чего, видимо, он сделать не мог, соорудил переход в мой Мир, на мою Землю, прямиком туда, где можно было разжиться тремя-четырьмя камнями «высшего класса», и «нашел способ внести Дань в этом году». Теперь мне предстояло лишить его этого способа или… ограбить Желтого Владыку после того, как он получит свою Дань!… Почему-то первый вариант казался мне… кхм… более предпочтительным.
Ужин между тем, похоже, катился к окончанию… Блюдо с местным рисом, судки с соусами и закусками уже убрали, тарелочки нам поменяли, и на столе появились подносы со свежими и вялеными фруктами, высокие графины с вином красного, желтого и зеленого цвета, маленькие тарелочки с небольшими белыми шариками, похожими на клюкву в сахаре. Шан Те, видимо, довольная тем, что разговор соскочил с обсуждения ее персоны, взяла большое яблоко и начала задумчиво его жевать. Фун Ку-цзы и Имань Фу тихонько о чем-то переговаривались…
Именно в этот момент в зал быстрым шагом вошел сам Тянь Ши. Вид у него, несмотря на всю его осанистость и дородность, был весьма растерянным, даже испуганным. Не обращая внимания на собравшуюся за столом компанию, он направился прямиком к Имань Фу:
– Дорогая, представь себе, меня срочно вызывает в свою резиденцию господин Цзя Лянь-бяо, а я даже представить себе не могу, зачем я мог ему понадобиться!… Тем более что он…
Тут Тянь Ши сконфуженно замолчал, но его старшая жена и не собиралась слушать своего повелителя дальше. Уже полученной информации для нее было вполне довольно, чтобы понять, в чем состоит дело.
– Наверняка он нашел способ снять заклятие, наложенное этим… извергом, Цзя Шуном, и хочет с тобой посоветоваться… – Она на секунду замолчала, словно ей в голову пришла совсем уж гениальная мысль, и тут же эту мысль озвучила: – А может быть, ему понадобилась твоя помощь… ну… в составлении контрзаклинания?!
– Да?… – растерянно произнес Тянь Ши. – Но тон, которым он… пригласил меня к себе, совсем не… Он был… достаточно резок… Я имею в виду тон… – Здесь правитель совсем запутался и разом перепрыгнул весь еще возможный разговор: – В общем, я завтра же утром отправляюсь в резиденцию господина Цзя!
В этот момент он наконец обратил внимание на почтительно вставшего из-за стола Фун Ку-цзы и милостиво ему улыбнулся:
– Ты должен извинить меня, учитель, что я не могу выполнить своего дневного обещания, но, поверь, мне сейчас не до лотосов и не до красной луны!…
– Ну что вы, господин, – льстиво произнес старик. – Я был бы рад быть вам полезным… И если вы сочтете это возможным, просил бы вас принять меня в свою свиту, которая будет сопровождать вас к Неповторимому Цзя!
Правитель удивленно воззрился на старика, но и старик смотрел на Тянь Ши с не меньшим удивлением. Было похоже, что он сказал не совсем то, что собирался!
Точнее говоря, он сказал совсем не то, просто я вдруг сообразил, что таким образом мне не составит труда добраться до логова мерзавца, ограбившего Алмазный фонд, ну а уж там я с ним как-нибудь разберусь! Потому и подсказал своему учителю подходящий текст.
Фун Ку-цзы, несмотря на свой почтенный возраст, был достаточно сообразителен, чтобы понять, что произошло. Он бросил в мою сторону свирепый взгляд, но слово, как говорится, не воробей… тем более что Тянь Ши, после первого удивления, неожиданно с энтузиазмом ухватился за предложение старика:
– Дорогой Ку, ты воистину преданный человек!!! Конечно же твои советы и твое присутствие будут мне неоценимой подмогой!!! Твой ученик, конечно же, поедет с тобой?…
– Конечно же… – подтвердил старикан предположение правителя таким тоном, словно собирался расправиться со мной при первом удобном случае. А за моим плечом едва слышный противный голосок прошептал с довольной смешинкой:
– А ученик его ученика, конечно же, поедет со своим учителем…
Все в зале довольно заулыбались, кто действительно от удовольствия, а кто по необходимости, но тут все эти улыбки застыли, как замерли и их носители. Милый, ласково-покорный девичий голосок произнес:
– Господин, позвольте и мне сопровождать вас в этой поездке… – И, предупреждая готовую сорваться с уст Имань Фу возмущенную тираду, с милой непосредственностью добавил: – Может, приятное путешествие и… разлука позволят мне более трезво взглянуть на свое… чувство и понять, не обманываюсь ли я.
– Конечно, поезжай!…– немедленно согласилась Имань Фу и довольно переглянулась с Фун Ку-цзы. – Маленькое путешествие совсем тебе не повредит!…
– Тогда я вас оставляю, – гораздо более спокойным тоном заговорил Тянь Ши. – Мне еще надо проверить, как выполняются мои распоряжения о подготовке к отъезду, просмотреть кое-какие бумаги, дать наставления Шу Фу… Желаю вам хорошо отдохнуть, потому что завтра мы выезжаем рано утром!…
И он быстро удалился.
Фун Ку-цзы, еще раз поклонившись вслед ушедшему правителю, повернулся к хозяйке дома и… снова поклонился:
– Госпожа, ты позволишь и нам удалиться… Да и госпоже Шан Те, видимо, надо отдохнуть…
– Конечно, конечно!… – воскликнула Имань Фу, также поднимаясь из-за стола. – Очень жаль, что тебе, дорогой Ку, придется так быстро покинуть наш дом, но я надеюсь, что ваше путешествие благополучно завершится и вы еще погостите у нас…
Хотя разрешение «удалиться» было дано нам, первыми покинули зал хозяйка и ее подопечная. Только после этого служанка проводила нас из дома во двор, где уже топтался наш провожатый. Следом за пареньком мы двинулись в сторону нашего павильона.
Фун Ку-цзы, немного поотстав от провожатого, тихонько поинтересовался:
– Ну и зачем ты, негодник, все это устроил?…
– Что устроил?… – также тихо переспросил я, строя из себя саму невинность.
– Да это… путешествие устроил! – чуть повысил голос старик. – Я же совсем не собирался сопровождать Тянь Ши, это ты меня… заставил!… И не вздумай отпираться, я видел, как ты шевелил пальцами.
Вообще-то ничем я не шевелил, для моей маленькой проделки вовсе и не надо было «шевелить пальцами», но зачем доказывать старому человеку, что он в чем-то не разбирается.
Поэтому я покаянно вздохнул и самым смиренным тоном произнес:
– Учитель, я же тебе говорил, что интересуюсь магическим искусством… Разве мог я упустить такую возможность познакомиться с одним из Великих магов Поднебесной?!
– Ха! – довольно воскликнул старик, словно поймал меня на вопиющей глупости. – А с чего ты решил, что таким образом познакомишься с Неповторимым Цзя?! Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, так это на знакомство с помощником его третьего метельщика!…
– Почему?! – искренно удивился я.
– Потому что поселят нас в самом заштатном сарае, на третьем дворе усадьбы Неповторимого Цзя, а его третий метельщик по своему статусу слишком высокопоставленная шишка, чтобы лично общаться с нами, и потому пришлет своего помощника!
Я задумался, но ненадолго. Решил – вот приедем на место, там и думать будем!
Когда мы дошли до своего розового павильона, наступил вечер и на темное небо выползла странная, огромная красная луна. Юань-чу, ожидавшая нас на крыльце дома, поклонилась Фун Ку-цзы и елейным голоском проворковала:
– Свежая постель ожидает вас, учитель… – стрельнув при этом нехорошим глазом в мою сторону.
Поскольку служанка направилась вслед за стариком, чтобы помочь тому, как она выразилась, «отойти ко сну», мне пришлось добираться до своей спальни одному. Открыв дверь, я увидел, что на предназначенном для моей персоны кане, поверх покрывавшей его циновки, лежит какая-то прямоугольная вещица, сплетенная из тоненьких прутиков, напоминающих лозу. Внимательно осмотрев новую деталь интерьера, я осторожно потрогал ее кончиками пальцев и тут же услышал за своей спиной голосок Юань-чу, видимо, уже «уложившей» в постель моего учителя и пришедшей посмотреть, как я справляюсь с подготовкой ко сну.
С хорошо скрываемой усмешкой она произнесла:
– Он не кусается… и не мажется…
Я оглянулся и миролюбиво проворчал:
– Это-то я понимаю, а вот что он такое?…
– А это, господин ученик, подголовник… Во время сна его кладут под голову…
– Вот как?! – удивился я. – Надо же! Первый раз вижу такую подушку!…
– Как, как ты сказал?… – заинтересовалась Юань-чу, незаметно переходя на «ты».
– В моем… краю то, что кладут под голову во время сна, называется «подушка», – пояснил я.
– Под ушко… – разделяя слово, повторила Юань-чу и хихикнула: – Очень интересное название!
– Еще интереснее подушка выглядит, – улыбнулся я в ответ и, увидев в ее глазах жгучий интерес, пояснил: – Это вот такой мешок, набитый чем-нибудь мягким – птичьим пером, например, или еще лучше пухом.
Девчонка недоверчиво посмотрела на меня и покачала головой:
– Так твоя подушка промнется сразу, а утром шея будет болеть!…
«Ничего бы у меня не болело! – вдруг невесело подумал я, вспомнив свою подушку. – Вот не сунул бы я свой нос в не свое дело, сейчас бы выпивал в теплой компании лауреатов литературной премии МВД России, а завтра, глядишь, уже и домой бы отправился… А теперь вот и не знаешь, когда отсюда выберешься!»
Впрочем, вслух я ничего не сказал, а со вздохом улегся на свой топчан, по-местному называемый каном, сложил руки на груди и закрыл глаза.
– Если господину ученику больше ничего не надо, – проговорила надо мной Юань-чу, – то желаю вам спокойной ночи…
– И тебе того же!… – проворчал я и услышал, как она тихонько прошла к выходу. Дверь едва заметно скрипнула, и я остался в комнате один.
Я долго не мог заснуть на своем жестком подголовнике и без одеяла, но в конце концов усталость взяла свое.
И в эту ночь мне приснился Первый сон!
Я все также лежал на своем кане, моя голова покоилась на подголовнике, но надо мной не было потолка, а вокруг меня не было стен. Я смотрел в высокое темное небо, усеянное тысячами звезд, но знал, что мой кан стоит на вершине невысокого холма, посреди равнинной местности, усеянной каменными обломками и поросшей короткой жесткой травой. У подножия холма стлался туман, ядовито-желтый, пахнущий плесенью и простудой. Зато у меня, на вершине холма, воздух был сухой и свежий, с легким запахом бергамота.