– Если ты выстрелишь в него, – тихо сказала она, – ты не уйдешь отсюда живым.
Данте посмотрел на нее с изумлением, едва ли не с восхищением. Усмехнувшись, он выглянул в окно, выставив вперед ствол пистолета.
– Выходи, – пробормотал он тихо. – Покажись, трусливый французишка.
Потянулись секунды тишины, прерывавшейся только сопением Хлои, сосавшей леденец.
– Выходи же, – молил Данте. – Вот так.
Эвелин пересела к Данте, выглядывая из-за его плеча. Дверь домика медленно открывалась. Данте навел пистолет на дверь, его палец был на спусковом крючке.
Раздался треск, и из кустов, в которых скрылся Люсьен, выпорхнула птица, вслед за этим кто-то чертыхнулся. Крупный черноусый мужчина с пистолетом в руке выскочил из двери домика и выстрелил в кусты. Раздался крик.
О Господи, нет! Эвелин прижала к себе дочь, ее душили слезы.
– Сволочь! – выдохнул Данте и выстрелил.
На широкой груди мужчины появилось красное пятно. С почти комичным выражением изумления на лице он свалился на землю.
Данте пинком распахнул дверь экипажа и бросился к кустам, из которых донесся крик. Эвелин с Хлоей на руках последовала за ним. Из-за деревьев показался мистер Харрис и побежал в том же направлении.
И тогда из кустов поднялся затаившийся у тропинки Люсьен и поспешил туда же.
– Люсьен! – закричала Эвелин.
Люсьен повернулся на ее зов и, увидев Данте, изменился в лице. Он вытащил из-за пояса пистолет. Данте резко остановился, отбросил свой разряженный пистолет и медленно поднял вверх руки.
– Люсьен, нет! – Эвелин бросилась вперед, закрыв собой Данте. – Он вернул Хлою. Он пытался спасти тебя. Не делай этого.
Люсьен сощурил глаза, но рука его не шелохнулась.
– Отойди, Эвелин.
– Нет.
Он посмотрел на нее.
– Он подстрелил моего брата.
– Это не он. – Она пошла к Люсьену, не выходя из-под прицела. – Я все видела, Люсьен. Вон тот человек, – она указала на лежавшего у избушки мужчину, – это он стрелял в твоего брата. А Данте убил его.
Хлоя подняла головку.
– Не стреляй в мистера Уэксфорда, папа, – сказала она. – Он давал мне конфеты. – Она показала леденец на палочке.
Люсьен судорожно сглотнул.
– Правда, давал?
Хлоя энергично закивала в ответ.
Люсьен опустил пистолет и хмуро посмотрел на Данте.
– С тобой я разберусь позже.
Данте чопорно кивнул.
– Присылай своих секундантов, когда сочтешь удобным.
– Люсьен...
Муж жестом призвал Эвелин к молчанию.
– Это не твое дело, Эвелин. – Он повернулся к Роберту, которого Харрис старался усадить поудобнее. Из глубокой раны в плече сочилась кровь. – Как мой брат?
– Трудно сказать, – ответил Харрис, осматривая рану. – Он потерял много крови. Надо побыстрее отвезти его к врачу.
Роберт поднял глаза на Люсьена, его лицо кривилось от боли.
– Меня подстрелил мой же повар, – сказал он. – Какая дикость!
– Этому дяде больно? – спросила Хлоя.
– Это твой дядя Роберт, – ответила Эвелин. – Да, ему больно.
– Ему нужно дать леденец, – сказала Хлоя. Даже Роберт не мог остаться серьезным, хотя любое движение причиняло ему боль.
– Давайте перенесем его в карету, – предложил Люсьен.
– Я помогу, – шагнул вперед Данте.
От избушки донесся пронзительный крик.
– Роберт! – Герцогиня Хантли выбежала из дверей. Куда только подевалась холодная элегантность светской львицы? Когда она, переступив через тело мертвого повара, бросилась к сыну и рухнула рядом с ним на колени, ее голубые глаза полыхали бешеной яростью. – Что случилось? Почему ты здесь? Тебя не должно было здесь быть!
Несмотря на сильную боль, Роберту удалось ответить ей ледяным взглядом.
– Моему брату грозила опасность, мама. Мог ли я поступить иначе?
– Твоему брату! – презрительно выдохнула герцогиня. – Как ты можешь называть его братом? Ты выше его.
– Нет, – прошептал Роберт с остекленевшим от боли взглядом, – я не выше.
– Не умирай! Роберт, не умирай! – Ее сын закрыл глаза и бессильно уронил голову. Герцогиня издала протяжный вопль.
Эвелин вздрогнула от пронзительного крика и попыталась прикрыть уши дочери.
– Он не умер, Кларисса, – шагнул вперед Люсьен. – Он только потерял сознание от потери крови.
– Ты убил моего сына! – Герцогиня вскочила на ноги и, кинувшись на Люсьена, вырвала из его рук пистолет. Она толкнула его, и не ожидавший нападения Люсьен потерял равновесие и упал на спину. Кларисса мгновенно повернулась и направила дуло на Эвелин с Хлоей. – Ты убил моего ребенка, – прошипела она. – Так я убью твоего.
– Нет!!! – крикнул Люсьен, вскакивая с земли.
Он бросился на герцогиню. Прежде чем он сбил ее с ног, пистолет выстрелил, и раздался чей-то крик. Люсьен оглянулся в страхе, что увидит окровавленные тела своих близких.
Но невредимая Эвелин стояла на прежнем месте, прижимая к себе плачущую Хлою. А у ее ног в неуклюжей позе лежал Данте.
Поскольку Харрис занялся истерикой Клариссы, Люсьен на непослушных ногах подошел к истекающему кровью другу. В центре розового атласного жилета Данте растеклось красное пятно.
– Хороший выстрел, – прошептал Данте и закашлялся. – Испортил мой жилет.
– Не нужно было выбирать розовый. – Люсьен разорвал одежду, чтобы осмотреть рану. Из явно смертельной раны не переставая хлестала кровь.
– Он закрыл нас собой, – тихо сказала Эвелин.
– Снова пытаешься геройствовать? – спросил Люсьен дрогнувшим голосом.
– Надо же произвести впечатление на дам.
– Тебе это удалось, – сказала Эвелин. – Ты заслужил прощение за все. Я обязана тебе спасением моей дочери.
Она с глубокой печалью посмотрела на Люсьена и отвела Хлою подальше от истекавшего кровью Данте.
– Она хотела убить тебя, – прошептал Данте.
– Не пытайся говорить. – Люсьен снял сюртук и, свернув его, подложил под голову друга.
– У меня мало времени. – Данте схватил Люсьена за руку. – Пять лет назад... она сказала, чтобы я убил тебя.
– Данте, не нужно...
– Нужно. – Он с трудом сглотнул. – Я не смог. Сымитировал твою смерть. Отослал тебя. – Он попытался улыбнуться. – Мой лучший друг.
– Это Кларисса убедила Админтона оказать тебе покровительство в свете?
– Да. – Данте закашлялся, и из его рта заструилась кровь. – Я был... в отчаянном положении. Ростовщики собирались прикончить меня.
– Поэтому ты взялся за грязную работу для герцогини, но вместо того чтобы убить меня, отправил в ад, на борт «Морского дракона»?
Губы Данте тронула слабая улыбка.
– Я знал, что ты выкарабкаешься. – Его веки опустились.
– Данте! – Люсьен слегка встряхнул друга, и тот снова открыл глаза.
– Прости меня... за письмо.
– Забудь об этом проклятом письме!
– ...заботился о Хлое ради тебя. – Данте стал задыхаться. – Не давал этой суке до нее добраться. Она приказала мне забрать ее, но... – Его прервал приступ кашля, от которого на губах запузырилась кровавая пена.
– Проклятие, Данте!
Данте одарил его самой мягкой улыбкой.
– Ты в выигрыше, Люс. Так лучше. По крайней мере, тебе... не нужно будет убивать меня... на рассвете...
Данте произносил слова все тише и тише, обратив глаза к небу, и с каждым словом остатки воздуха покидали его легкие. Сделать вдох он уже не смог.
Наступило молчание.
Ком горечи подкатил к горлу Люсьена, глаза жгли непрошеные слезы. Он протянул дрожащую руку и прикрыл мертвые глаза Данте.
Дьявольская братия прекратила свое существование.
– Мистер Дюферон, – тихо окликнул его Харрис, – мы должны отвезти герцога к врачу.
– Да, конечно. – Прокашлявшись и смахнув влагу с глаз, Люсьен встал и повернулся к раненому сводному брату. Пришедший в сознание Роберт угрюмо смотрел на него.
– Мне жаль, Люсьен, – сказал он с искренним сочувствием.
– Мне тоже. – Люсьен забросил здоровую руку Роберта на свое плечо и помог ему встать. Харрис сопровождал герцогиню, которая, словно в трансе, отсутствующим взглядом смотрела в одну точку. Харрис связал ее руки за спиной.
– Если вы, ваша светлость, не возражаете, я отвезу герцогиню в вашей карете, – сказал Харрис.
Роберт кивнул.
– И если бы мы могли перенести... вашего друга... в домик. Я потом пришлю людей за ним и за французом.
– Я пошлю моего кучера помочь вам. – Люсьен бросил взгляд на бездыханное тело Данте. – Я займусь организацией похорон мистера Уэксфорда.
– Хорошо, мистер Дюферон. – Харрис повел Клариссу за избушку, где стояла карета.
– Моя мать не в себе, – пробормотал Роберт, когда они медленно брели по дорожке к экипажу Люсьена.
– Некоторых людей ненависть пожирает годами.
– Великодушно с твоей стороны пытаться объяснить ее поведение, ведь она не один раз хотела убить тебя. – Роберт застонал от боли, оступившись на камне, что отдалось в его раненом плече. – Я управлюсь со своей матерью. У меня есть поместье в Шотландии, в котором ее можно запереть. Она больше никому не причинит вреда.
– Мне жаль, что так получилось.
– Мне тоже. – Роберт остановился, вынудив задержаться и Люсьена, – Люсьен, я не могу просить тебя после всего, что натворила моя мать, но как глава семьи я должен думать о добром имени Хантли. Я поговорю с Харрисом о возможности замять это дело, чтобы сохранить репутацию нашей семьи. Но промолчишь ли ты?
– Нашей семьи?
– Да, нашей семьи. – Роберт улыбнулся. – Я не мог бы даже мечтать о лучшем брате.
– Ты имеешь в виду сводного брата?
– Нет. – Роберт стиснул плечо Люсьена, на которое он опирался. – Я имею в виду брата.
– Конечно, я промолчу. – Он повел Роберта дальше. – Если ты не заметил, то хочу обратить твое внимание на то, что я уже перестал причинять хлопоты семье своими скандальными выходками.
– Какая скукотища!
Люсьен рассмеялся.
– Если чего-то и недостает в моем браке, так это скуки.
– Я завидую тебе, у тебя такая жена. – Роберт усмехнулся, превозмогая боль. – Она удивительная женщина.
– Да, это счастье, что она у меня есть.
– Что касается невест, у тебя вкус определенно лучше, чем у меня. Мог бы, между прочим, поделиться со своим братом секретами в отношении прекрасного пола...
Люсьен снова рассмеялся:
– Возможно, когда вы подрастете, ваша светлость.
Они уже почти добрались до экипажа, когда распахнулась его дверца и выглянула встревоженная Эвелин. Ее тревога заметно уменьшилась, когда она увидела, что Роберт передвигается сам. Затем она перевела взгляд на мужа, и мимолетного обмена взглядами хватило, чтобы она сразу почувствовала, что именно произошло и как Люсьен ко всему этому относится.
Эвелин вышла, чтобы помочь мужу усадить Роберта в экипаж, и обняла герцога за талию с другой стороны. Она повернулась к Люсьену, чтобы через склоненную голову Роберта взглядом выразить ему свое сочувствие, затем слегка сжала его руку, после чего переключила внимание на Роберта.
Люсьен судорожно вздохнул и почувствовал, как отступает горечь утраты. Да, он был счастливчиком.
Эпилог
Данте посмотрел на нее с изумлением, едва ли не с восхищением. Усмехнувшись, он выглянул в окно, выставив вперед ствол пистолета.
– Выходи, – пробормотал он тихо. – Покажись, трусливый французишка.
Потянулись секунды тишины, прерывавшейся только сопением Хлои, сосавшей леденец.
– Выходи же, – молил Данте. – Вот так.
Эвелин пересела к Данте, выглядывая из-за его плеча. Дверь домика медленно открывалась. Данте навел пистолет на дверь, его палец был на спусковом крючке.
Раздался треск, и из кустов, в которых скрылся Люсьен, выпорхнула птица, вслед за этим кто-то чертыхнулся. Крупный черноусый мужчина с пистолетом в руке выскочил из двери домика и выстрелил в кусты. Раздался крик.
О Господи, нет! Эвелин прижала к себе дочь, ее душили слезы.
– Сволочь! – выдохнул Данте и выстрелил.
На широкой груди мужчины появилось красное пятно. С почти комичным выражением изумления на лице он свалился на землю.
Данте пинком распахнул дверь экипажа и бросился к кустам, из которых донесся крик. Эвелин с Хлоей на руках последовала за ним. Из-за деревьев показался мистер Харрис и побежал в том же направлении.
И тогда из кустов поднялся затаившийся у тропинки Люсьен и поспешил туда же.
– Люсьен! – закричала Эвелин.
Люсьен повернулся на ее зов и, увидев Данте, изменился в лице. Он вытащил из-за пояса пистолет. Данте резко остановился, отбросил свой разряженный пистолет и медленно поднял вверх руки.
– Люсьен, нет! – Эвелин бросилась вперед, закрыв собой Данте. – Он вернул Хлою. Он пытался спасти тебя. Не делай этого.
Люсьен сощурил глаза, но рука его не шелохнулась.
– Отойди, Эвелин.
– Нет.
Он посмотрел на нее.
– Он подстрелил моего брата.
– Это не он. – Она пошла к Люсьену, не выходя из-под прицела. – Я все видела, Люсьен. Вон тот человек, – она указала на лежавшего у избушки мужчину, – это он стрелял в твоего брата. А Данте убил его.
Хлоя подняла головку.
– Не стреляй в мистера Уэксфорда, папа, – сказала она. – Он давал мне конфеты. – Она показала леденец на палочке.
Люсьен судорожно сглотнул.
– Правда, давал?
Хлоя энергично закивала в ответ.
Люсьен опустил пистолет и хмуро посмотрел на Данте.
– С тобой я разберусь позже.
Данте чопорно кивнул.
– Присылай своих секундантов, когда сочтешь удобным.
– Люсьен...
Муж жестом призвал Эвелин к молчанию.
– Это не твое дело, Эвелин. – Он повернулся к Роберту, которого Харрис старался усадить поудобнее. Из глубокой раны в плече сочилась кровь. – Как мой брат?
– Трудно сказать, – ответил Харрис, осматривая рану. – Он потерял много крови. Надо побыстрее отвезти его к врачу.
Роберт поднял глаза на Люсьена, его лицо кривилось от боли.
– Меня подстрелил мой же повар, – сказал он. – Какая дикость!
– Этому дяде больно? – спросила Хлоя.
– Это твой дядя Роберт, – ответила Эвелин. – Да, ему больно.
– Ему нужно дать леденец, – сказала Хлоя. Даже Роберт не мог остаться серьезным, хотя любое движение причиняло ему боль.
– Давайте перенесем его в карету, – предложил Люсьен.
– Я помогу, – шагнул вперед Данте.
От избушки донесся пронзительный крик.
– Роберт! – Герцогиня Хантли выбежала из дверей. Куда только подевалась холодная элегантность светской львицы? Когда она, переступив через тело мертвого повара, бросилась к сыну и рухнула рядом с ним на колени, ее голубые глаза полыхали бешеной яростью. – Что случилось? Почему ты здесь? Тебя не должно было здесь быть!
Несмотря на сильную боль, Роберту удалось ответить ей ледяным взглядом.
– Моему брату грозила опасность, мама. Мог ли я поступить иначе?
– Твоему брату! – презрительно выдохнула герцогиня. – Как ты можешь называть его братом? Ты выше его.
– Нет, – прошептал Роберт с остекленевшим от боли взглядом, – я не выше.
– Не умирай! Роберт, не умирай! – Ее сын закрыл глаза и бессильно уронил голову. Герцогиня издала протяжный вопль.
Эвелин вздрогнула от пронзительного крика и попыталась прикрыть уши дочери.
– Он не умер, Кларисса, – шагнул вперед Люсьен. – Он только потерял сознание от потери крови.
– Ты убил моего сына! – Герцогиня вскочила на ноги и, кинувшись на Люсьена, вырвала из его рук пистолет. Она толкнула его, и не ожидавший нападения Люсьен потерял равновесие и упал на спину. Кларисса мгновенно повернулась и направила дуло на Эвелин с Хлоей. – Ты убил моего ребенка, – прошипела она. – Так я убью твоего.
– Нет!!! – крикнул Люсьен, вскакивая с земли.
Он бросился на герцогиню. Прежде чем он сбил ее с ног, пистолет выстрелил, и раздался чей-то крик. Люсьен оглянулся в страхе, что увидит окровавленные тела своих близких.
Но невредимая Эвелин стояла на прежнем месте, прижимая к себе плачущую Хлою. А у ее ног в неуклюжей позе лежал Данте.
Поскольку Харрис занялся истерикой Клариссы, Люсьен на непослушных ногах подошел к истекающему кровью другу. В центре розового атласного жилета Данте растеклось красное пятно.
– Хороший выстрел, – прошептал Данте и закашлялся. – Испортил мой жилет.
– Не нужно было выбирать розовый. – Люсьен разорвал одежду, чтобы осмотреть рану. Из явно смертельной раны не переставая хлестала кровь.
– Он закрыл нас собой, – тихо сказала Эвелин.
– Снова пытаешься геройствовать? – спросил Люсьен дрогнувшим голосом.
– Надо же произвести впечатление на дам.
– Тебе это удалось, – сказала Эвелин. – Ты заслужил прощение за все. Я обязана тебе спасением моей дочери.
Она с глубокой печалью посмотрела на Люсьена и отвела Хлою подальше от истекавшего кровью Данте.
– Она хотела убить тебя, – прошептал Данте.
– Не пытайся говорить. – Люсьен снял сюртук и, свернув его, подложил под голову друга.
– У меня мало времени. – Данте схватил Люсьена за руку. – Пять лет назад... она сказала, чтобы я убил тебя.
– Данте, не нужно...
– Нужно. – Он с трудом сглотнул. – Я не смог. Сымитировал твою смерть. Отослал тебя. – Он попытался улыбнуться. – Мой лучший друг.
– Это Кларисса убедила Админтона оказать тебе покровительство в свете?
– Да. – Данте закашлялся, и из его рта заструилась кровь. – Я был... в отчаянном положении. Ростовщики собирались прикончить меня.
– Поэтому ты взялся за грязную работу для герцогини, но вместо того чтобы убить меня, отправил в ад, на борт «Морского дракона»?
Губы Данте тронула слабая улыбка.
– Я знал, что ты выкарабкаешься. – Его веки опустились.
– Данте! – Люсьен слегка встряхнул друга, и тот снова открыл глаза.
– Прости меня... за письмо.
– Забудь об этом проклятом письме!
– ...заботился о Хлое ради тебя. – Данте стал задыхаться. – Не давал этой суке до нее добраться. Она приказала мне забрать ее, но... – Его прервал приступ кашля, от которого на губах запузырилась кровавая пена.
– Проклятие, Данте!
Данте одарил его самой мягкой улыбкой.
– Ты в выигрыше, Люс. Так лучше. По крайней мере, тебе... не нужно будет убивать меня... на рассвете...
Данте произносил слова все тише и тише, обратив глаза к небу, и с каждым словом остатки воздуха покидали его легкие. Сделать вдох он уже не смог.
Наступило молчание.
Ком горечи подкатил к горлу Люсьена, глаза жгли непрошеные слезы. Он протянул дрожащую руку и прикрыл мертвые глаза Данте.
Дьявольская братия прекратила свое существование.
– Мистер Дюферон, – тихо окликнул его Харрис, – мы должны отвезти герцога к врачу.
– Да, конечно. – Прокашлявшись и смахнув влагу с глаз, Люсьен встал и повернулся к раненому сводному брату. Пришедший в сознание Роберт угрюмо смотрел на него.
– Мне жаль, Люсьен, – сказал он с искренним сочувствием.
– Мне тоже. – Люсьен забросил здоровую руку Роберта на свое плечо и помог ему встать. Харрис сопровождал герцогиню, которая, словно в трансе, отсутствующим взглядом смотрела в одну точку. Харрис связал ее руки за спиной.
– Если вы, ваша светлость, не возражаете, я отвезу герцогиню в вашей карете, – сказал Харрис.
Роберт кивнул.
– И если бы мы могли перенести... вашего друга... в домик. Я потом пришлю людей за ним и за французом.
– Я пошлю моего кучера помочь вам. – Люсьен бросил взгляд на бездыханное тело Данте. – Я займусь организацией похорон мистера Уэксфорда.
– Хорошо, мистер Дюферон. – Харрис повел Клариссу за избушку, где стояла карета.
– Моя мать не в себе, – пробормотал Роберт, когда они медленно брели по дорожке к экипажу Люсьена.
– Некоторых людей ненависть пожирает годами.
– Великодушно с твоей стороны пытаться объяснить ее поведение, ведь она не один раз хотела убить тебя. – Роберт застонал от боли, оступившись на камне, что отдалось в его раненом плече. – Я управлюсь со своей матерью. У меня есть поместье в Шотландии, в котором ее можно запереть. Она больше никому не причинит вреда.
– Мне жаль, что так получилось.
– Мне тоже. – Роберт остановился, вынудив задержаться и Люсьена, – Люсьен, я не могу просить тебя после всего, что натворила моя мать, но как глава семьи я должен думать о добром имени Хантли. Я поговорю с Харрисом о возможности замять это дело, чтобы сохранить репутацию нашей семьи. Но промолчишь ли ты?
– Нашей семьи?
– Да, нашей семьи. – Роберт улыбнулся. – Я не мог бы даже мечтать о лучшем брате.
– Ты имеешь в виду сводного брата?
– Нет. – Роберт стиснул плечо Люсьена, на которое он опирался. – Я имею в виду брата.
– Конечно, я промолчу. – Он повел Роберта дальше. – Если ты не заметил, то хочу обратить твое внимание на то, что я уже перестал причинять хлопоты семье своими скандальными выходками.
– Какая скукотища!
Люсьен рассмеялся.
– Если чего-то и недостает в моем браке, так это скуки.
– Я завидую тебе, у тебя такая жена. – Роберт усмехнулся, превозмогая боль. – Она удивительная женщина.
– Да, это счастье, что она у меня есть.
– Что касается невест, у тебя вкус определенно лучше, чем у меня. Мог бы, между прочим, поделиться со своим братом секретами в отношении прекрасного пола...
Люсьен снова рассмеялся:
– Возможно, когда вы подрастете, ваша светлость.
Они уже почти добрались до экипажа, когда распахнулась его дверца и выглянула встревоженная Эвелин. Ее тревога заметно уменьшилась, когда она увидела, что Роберт передвигается сам. Затем она перевела взгляд на мужа, и мимолетного обмена взглядами хватило, чтобы она сразу почувствовала, что именно произошло и как Люсьен ко всему этому относится.
Эвелин вышла, чтобы помочь мужу усадить Роберта в экипаж, и обняла герцога за талию с другой стороны. Она повернулась к Люсьену, чтобы через склоненную голову Роберта взглядом выразить ему свое сочувствие, затем слегка сжала его руку, после чего переключила внимание на Роберта.
Люсьен судорожно вздохнул и почувствовал, как отступает горечь утраты. Да, он был счастливчиком.
Эпилог
Эвелин нашла его в кабинете как обычно пристально глядящим на огонь.
Сегодня состоялись похороны Данте, на которых единственными провожавшими его в последний путь были Люсьен, Роберт и она. Люсьен тяжело переживал смерть Данте, хотя он действительно намеревался вызвать фата на дуэль за то, что из-за него Хлоя оказалась незаконнорожденной. Но, по-видимому, смерть соперника в честном поединке воспринимается совсем не так, как смерть друга, пожертвовавшего собой ради спасения твоей жены и дочери.
Эвелин подошла и положила руку на его плечо. Люсьен посмотрел на жену и глубоко вздохнул, стараясь отогнать печаль.
– Хлоя уже в постели?
– Спит крепким сном. – Эвелин села к нему на колени и обняла за шею. – Пришло время укладывать тебя.
– Правда? – В глазах Люсьена появились лукавые искорки, пролившиеся бальзамом на ее сердце. Пока он смотрит на нее так, у них все будет в порядке.
– Если только тебе не хочется уютно устроиться здесь, у огня. – Она заерзала на его коленях, зная, какое действие на него оказывает ее облаченное в шелк тело.
Люсьен развязал стягивавший капот Эвелин пояс и спустил с ее плеч отделанное кружевами одеяние, под которым обнаружилась гладкая шелковая ночная рубашка.
– Я люблю уютно устраиваться.
– Я тоже. – Она уткнулась головой в его ключицу. Люсьен погладил изгиб ее бедра. – Отца удалось хорошо устроить. Доктор Уэллс сказал, что, наверное, сможет помочь ему.
– Это хорошая новость. – Люсьен провел рукой вверх до ее груди и накрыл ее грудь ладонью. С уст Эвелин сорвался трепетный вздох.
– Я уже поблагодарила тебя, – с трудом проговорила она, – за то, что ты привез отца в Лондон?
– По-моему, еще нет. – Усмехаясь, Люсьен водил пальцем по ее соску.
– Что я могу сделать... – Она поцеловала его в шею. – ...чтобы показать тебе... – Она поцеловала его в ухо. – ...как я благодарна? – Их губы слились в поцелуе, отозвавшемся дрожью в ее теле.
Они медленно разомкнули уста, и ставший вдруг серьезным Люсьен пытливо заглянул в ее глаза.
– Подари мне сына, – прошептал он. – Позволь мне наблюдать за всеми стадиями твоей беременности. Позволь мне наверстать то, что я упустил с Хлоей.
У Эвелин растаяло сердце, и она нежно охватила ладонями его лицо.
– Я бы с удовольствием подарила тебе сына. – На ее губах мелькнула улыбка. – Но что, если это будет дочь?
Подняв вверх брови, Люсьен молодцевато улыбнулся и встал, подняв ее на руки.
– Тогда мы предпримем еще одну попытку.
Эвелин рассмеялась и прижалась к нему, но когда он попытался перехватить ее поудобнее, что-то впилось в ее бедро.
– Ой, что это у тебя в руке?
– Так, старая шахматная фигурка. – Люсьен разжал пальцы, и белая шахматная королева упала на ковер. – Мне она больше не нужна.
– Ты выиграл партию? – кокетливо спросила она, прижимаясь теснее к груди несшего ее к двери мужа.
– Мне кажется, выиграл. – Он подошел к лестнице. – А ты – моя награда.
Ее довольный смех эхом разносился по дому, пока он нес ее в свою спальню.
В кабинете на ковре в отсветах пламени поблескивала забытая белая королева.
Сегодня состоялись похороны Данте, на которых единственными провожавшими его в последний путь были Люсьен, Роберт и она. Люсьен тяжело переживал смерть Данте, хотя он действительно намеревался вызвать фата на дуэль за то, что из-за него Хлоя оказалась незаконнорожденной. Но, по-видимому, смерть соперника в честном поединке воспринимается совсем не так, как смерть друга, пожертвовавшего собой ради спасения твоей жены и дочери.
Эвелин подошла и положила руку на его плечо. Люсьен посмотрел на жену и глубоко вздохнул, стараясь отогнать печаль.
– Хлоя уже в постели?
– Спит крепким сном. – Эвелин села к нему на колени и обняла за шею. – Пришло время укладывать тебя.
– Правда? – В глазах Люсьена появились лукавые искорки, пролившиеся бальзамом на ее сердце. Пока он смотрит на нее так, у них все будет в порядке.
– Если только тебе не хочется уютно устроиться здесь, у огня. – Она заерзала на его коленях, зная, какое действие на него оказывает ее облаченное в шелк тело.
Люсьен развязал стягивавший капот Эвелин пояс и спустил с ее плеч отделанное кружевами одеяние, под которым обнаружилась гладкая шелковая ночная рубашка.
– Я люблю уютно устраиваться.
– Я тоже. – Она уткнулась головой в его ключицу. Люсьен погладил изгиб ее бедра. – Отца удалось хорошо устроить. Доктор Уэллс сказал, что, наверное, сможет помочь ему.
– Это хорошая новость. – Люсьен провел рукой вверх до ее груди и накрыл ее грудь ладонью. С уст Эвелин сорвался трепетный вздох.
– Я уже поблагодарила тебя, – с трудом проговорила она, – за то, что ты привез отца в Лондон?
– По-моему, еще нет. – Усмехаясь, Люсьен водил пальцем по ее соску.
– Что я могу сделать... – Она поцеловала его в шею. – ...чтобы показать тебе... – Она поцеловала его в ухо. – ...как я благодарна? – Их губы слились в поцелуе, отозвавшемся дрожью в ее теле.
Они медленно разомкнули уста, и ставший вдруг серьезным Люсьен пытливо заглянул в ее глаза.
– Подари мне сына, – прошептал он. – Позволь мне наблюдать за всеми стадиями твоей беременности. Позволь мне наверстать то, что я упустил с Хлоей.
У Эвелин растаяло сердце, и она нежно охватила ладонями его лицо.
– Я бы с удовольствием подарила тебе сына. – На ее губах мелькнула улыбка. – Но что, если это будет дочь?
Подняв вверх брови, Люсьен молодцевато улыбнулся и встал, подняв ее на руки.
– Тогда мы предпримем еще одну попытку.
Эвелин рассмеялась и прижалась к нему, но когда он попытался перехватить ее поудобнее, что-то впилось в ее бедро.
– Ой, что это у тебя в руке?
– Так, старая шахматная фигурка. – Люсьен разжал пальцы, и белая шахматная королева упала на ковер. – Мне она больше не нужна.
– Ты выиграл партию? – кокетливо спросила она, прижимаясь теснее к груди несшего ее к двери мужа.
– Мне кажется, выиграл. – Он подошел к лестнице. – А ты – моя награда.
Ее довольный смех эхом разносился по дому, пока он нес ее в свою спальню.
В кабинете на ковре в отсветах пламени поблескивала забытая белая королева.