Страница:
– Их предупредили о желании Атора, – пояснил ментат, опережая вопрос. – Они собрали все самое лучшее, что было в их загашниках.
Малыш, оказавшийся ближе всех остальных к разложенным на полу предметам, с удивлением разглядывал причудливой формы клинки мечей, кинжалы, топоры и боевые молоты. У стен стояли окованные сталью щиты, разнокалиберные шлемы и другие предметы воинского доспеха.
– Не думал я, что придет время махать мечом или секирой, – проворчал Малыш, подхватывая с пола два почти одинаковых меча с обоюдоострыми клинками длиной чуть больше его предплечья и шириной в три пальца. – А лука для нашей Лилит не найдется?
– Луки делают не кузнецы, – заволновался Рогл, надеющийся угодить героям. – Здесь делают для луков только наконечники стрел.
– Я пошутил, – пожал плечами Малыш, сосредоточенно прислушиваясь к тому, как мечи легли в его огромных ладонях.
Мечи лежали будто влитые. Они все больше и больше нравились Майклу, хотя он все еще смотрел на них как на экзотические игрушки. Небольшие крестовины, возможно, и недостаточно хорошо защищали бы руку во время ожесточенного рубилова, но выглядели аккуратными и строгими. Рукояти с обмоткой из тонких лент странной шероховатой кожи, оканчивающиеся шарами наверший, цепко держались в руках. Клинки, отполированные, но при этом странною темного желто-коричневого с разводами цвета щеголяли такой заточкой, что вполне могли служить бритвой для цирюльника.
Остальные диверсанты перебирали разложенное на полу оружие, рассматривая, взвешивая, обсуждая.
– Послушай, Рогл, – позвал Малыш ментата, рассказывающего что-то Гансу. – Спроси у них, будь ласков, смогут ли они сделать мне вот под эти клинки заплечные ножны, чтобы мечи висели вот так?
Спрашивая. Майкл заложил мечи за спину крест-накрест, держа за рукояти над плечами так, будто они покоились в заплечных ножнах. Наблюдавший за ним кузнец все понял по жесту и, не дожидаясь перевода ментата, что-то рявкнул своему подмастерью. Юноша бегом скрылся за дверью, ведущей в недра здания, но не прошло и пары минут, как он вернулся, бережно неся в руках что-то массивное, завернутое в тряпицу.
– Они делали эти мечи именно как пару, но никто не знает ваших вкусов, и их выложили раздельно, – перевел Рогл пояснения кузнеца. – Он называет их зубами дракона, хотя самих драконов у нас никогда никто не видел. Это сказки, и в древних книгах подтверждения существованию таких зверей нет. Поэтому я не верю в них. Так вот, ножны для этих зубов дракона тоже уже готовы. И еще… Он очень рад, что тебе приглянулись именно эти мечи. Это доброе оружие для достойного воина.
Рогл приведением появился у двери, когда диверсанты занимались сборами, планируя совершить первую вылазку в город. Никто даже не заметил его сначала – только что никого не было, и вот уже маячит у двери изможденная фигура ментата в стальном шлеме на голове. Он не подходил ближе, не решаясь показаться слишком навязчивым, но по его несчастному лицу легко можно было понять, что такое терпение дается нелегко. Малыш, уже проверивший свое оружие и экипировку, сжалился и помахал ментату рукой.
– Пусть сегодняшнее утро дарит вам силу и радость, – залепетал Рогл, торопливо подходя к Никсону и сидевшим рядом с ним Упырю и Самуму.
– Спасибо, – кивнул Никсон, гадая, что за нужда не дает покоя ментату в столь ранний час. – Присаживайся, друг.
– Ты с друзьями куда-то собираешься? – крутя по сторонам головой, поинтересовался Рогл.
– Раны у всех совершенно зажили, и мы думаем побродить по городу, – пояснил Малыш. – Нам необходимо понять, чем мы можем помочь и вам и себе, а для этого мы должны разобраться в том, что имеем.
– Так значит, ты сегодня занят, Малыш? – испугался ментат.
– Слушай, прекрати гулять вокруг да около, – нахмурился Майкл, поняв, что Рогл что-то недоговаривает. – У нас говорят – говори кратко, проси мало, уходи быстро. Давай говори, чего хотел.
– Сегодня отряд воинов идет к Пещерам Забвения, – торопливо рассказал ментат. – Началась весна, и клоры поднимаются в верхние пещеры. Они голодны и потеряли осторожность. Да и сил у них еще нет после зимней спячки. Так что сейчас самое время для охоты на клоров. Мы надеялись, что ты захочешь принять участие в этой охоте.
– Вы? Ты не о себе во множественном числе заговорил? – уточнил Малыш.
– Мы – это я и Эрея, – улыбнулся Рогл. – Она возглавляет охоту. Я не могу пойти в этот раз и поэтому сильно волнуюсь за нее. А если бы в охоте принял участие такой великий герой, как ты, я чувствовал бы себя намного спокойнее. Ведь многие достойнейшие воины пали в последнее время. В отряде идут молодые воины, едва простившиеся со своим юношеством.
Расслышавший начало разговора, Макфлай подошел ближе. Теперь он с интересом слушал рассказ ментата.
– Как далеко эти Пещеры Забвения? – поинтересовался сержант.
– Один дневной переход, – доложил Рогл, уже давно разобравшийся, что Макфлай – главный в отряде героев. – Обычно охотники ночуют неподалеку от Пещер Забвения, а поутру заходят внутрь. Если охота удается, сразу же уходят в обратный путь и поздно ночью возвращаются в крепость. Если не удается, ночуют еще одну ночь.
– Отлично! – улыбнулся Макфлай. – Малыш, Упырь и Лилит, пойдете с местными на охоту. Остальные по ранее согласованному плану. Действуйте.
Майкл кивнул и повернулся к повеселевшему ментату:
– Ну что, друг, как видишь, вместо одного такого супергероя, как я, ты получаешь в свою охоту целых троих. Так что теперь надо молиться вашим местным богам, чтобы на всех добычи хватило. Ты мне только скажи, раз ты сам не идешь, как мы с вашими воинами общаться будем? Или ты их уже языку научил?
– Научить языку так быстро нельзя, – развел руками Рогл.
– Это просто у вас технологий нет еще, – перебил Малыш. – У нас при необходимости язык загружают в аппаратах ускоренного обучения за считанные часы, как и любые другие знания. Но сейчас это пустая философия. Я тебя перебил…
– Языку научиться быстро нельзя, – упрямо повторил ментат. – Но проблем не будет. Вы сумеете разговаривать с нашими воинами. Вы уже готовы идти?
Последний вопрос Рогл задал, заметив, что все трое названных воинов стоят перед ним одетые и вооруженные и своим грозным оружием, и тем, что им приглянулось у кузнеца.
– Конечно, Веди.
Воздух на улице стал еще теплее, чем накануне вечером. Весна стремительно отвоевывала свои права у зимы, и под лучами ласкового солнца хотелось скинуть теплую одежду, а то и вовсе, найдя укрытый от ветра закуток, позагорать. Неподалеку от ворот, через которые диверсанты попали в крепость несколько дней назад, стоял небольшой отряд из десятка воинов в самой разномастной одежде. Оружие, такое же разнообразное, как и одежды, делало отряд похожим на какое-то нелепое народное ополчение из дешевого исторического фильма. А рядом с облаченными в одинаковую форму и вооруженными стрелковым оружием диверсантами такой отряд смотрелся и вовсе комично. Правда, единообразие солдат армии Земного флота сейчас оказалось сильно подпорчено теплыми накидками, полученными от Атора и Зауса еще при первой встрече. Однако Малышу сейчас было совершенно безразлично, как выглядят те, с кем ему предстояло идти на охоту. Он не мог оторвать свой взгляд от одной-единственной фигуры – стройной девушки с черной копной волос и светящимися изумрудами глаз.
– Привет! – невольно поздоровался Майкл, когда, в сопровождении Рогла, диверсанты вплотную подошли к отряду аборигенов.
– Привет! – звонким эхом отозвалась девушка – Меня зовут Эрея.
Упырь удивленно вытаращился, а Лилит только громко хмыкнула.
– Нельзя научить языку быстро? – переспросил Малыш, бросив взгляд на улыбающегося Рогла.
– Она не воин, который пытается выучить чужой язык, – ответил ментат, ничуть не смутившись. – Она дочь ментата и ментат. Ей подвластны знания, хранимые в головах других людей. Поэтому для того, чтобы узнать твой язык, ей достаточно было лишь впустить знания из моей головы в свою. Зато теперь общение с нашими воинами не вызовет у вас проблем…
Отряд бодро шагал по невидимой под талым снегом тропе. Однако местные легко ориентировались в своем мире, и диверсанты полностью доверились им, посчитав, что аборигены неплохо справятся и с боевым охранением, и со следопытством. Шли быстро, сделав единственную остановку для короткого отдыха и обеда. Едва завершив трапезу, вновь поднялись и поспешили дальше. Малыш двигался размашистым шагом, чувствуя, что под неглубоким уже весенним снегом подошвы ботинок встречают твердую и ровную поверхность. Не иначе еще одна заброшенная дорога. Эрея бесшумно шла рядом, но компенсировала это свое умение постоянными расспросами о том мире, из которого прилетел Майкл. Малыш неторопливо отвечал, подбирая фразы попроще и удивляясь, что в отличие от своего отца девушка не вяжется к нему с просьбами заглянуть в его разум. Никсон предполагая, что Эрея просто боится попросить о таком одолжении, и радовался этому, потому что простое общение с изумрудноглазой девушкой вызывало множество самых приятных эмоций. Впрочем, эти ощущения вполне могли быть просто результатом довольно долгого воздержания…
Чувство опасности ледяным кнутом стегануло Малыша по спине, заставляя броситься вперед и вниз. Что-то тонко свистнуло над головой, а в следующий миг Майкл полоснул очередью по кустам, откуда сквозил холодный ветер опасности. Ветви затрещали, несколько глоток исторгли боевой клич, и из зарослей выметнулись с десяток воинов, как две капли воды похожие на тех, вместе с которыми шли сейчас диверсанты. Совершенно инстинктивно Малыш рукой оттолкнул Эрею назад, устремляясь навстречу нападающим. Заметив, что ни один солдат противника не вооружен огнестрельным оружием, Малыш решил экономить патроны, которых и без того оставалось не так-то много. Упырь, с взглядом ополоумевшего маньяка, несся рядом, не отставая ни на шаг от Никсона. Лилит отбежала с линии атаки на несколько шагов в сторону и, встав на колено и удобно уперев руку, поддерживающую верную «МРГ Матч», начала неторопливо выбивать атакующих воинов, выбирая самых грозных на вид. Растерявшиеся сначала молодые воины Дагрофа пришли в себя и поспешили за диверсантами, правда, не проявляя при этом чудес в скорости передвижения. Упрекнуть их в этом было сложно, потому что выглядели они сейчас действительно почти детьми, бегущими навстречу взрослым страшным воинам. Но и этим взрослым и страшным воинам сейчас становилось все больше не по себе – мало того что нескольких из них настигла невидимая смерть еще до того, как противники сошлись. Так еще первые двое, ужасные и необычные, будто поспорили друг с другом, кто из них первый доберется до врага и отправит больше воинов на суд суровым богам.
Малыш еще при первых шагах забросил бэску за спину, и теперь в его руках тускло мерцали желтоватыми отсветами «зубы дракона». Он увернулся от широкого замаха топором и просто сшиб врага плечом, даже не замедлив бег. Воин с топором так неудачно грохнулся о землю, что, скорее всего, потерял сознание. Топор выпал из его разжавшейся руки, отлетев на пару шагов в сторону. Даже не удостоив противника взглядом, Малыш взревел, словно невовремя разбуженный от спячки медведь, и тотчас насадил на меч оказавшегося ближе других воина, поднявшего длинный двуручный меч над головой для удара. Меч все же опустился, со свистом рассекая воздух, но Никсона уже не оказалось в том месте, куда пришелся удар. Выдернув свой окровавленный меч, Майкл скользнул вбок, перехватывая еще одного атакующего воина. В последний момент, заметив Малыша, тот попытался ударить длинной рукоятью топора, одновременно разворачиваясь к слишком быстрому противнику. Малыш увел его удар в сторону предплечьем и высоко прыгнул, обрушиваясь на воина всем весом, сваливая с ног и буквально вбивая оба клинка по самые крестовины в район ключиц с обеих сторон от головы врага. Увлеченный падающим телом, Малыш отпустил рукояти, перекувыркнулся и оказался лицом к лицу еще с одним воином. Доставать кинжалы или выдергивать из-за спины бэску не было времени. Воин ткнул коротким мечом, Малыш увернулся, смещаясь вбок и перехватывая запястье, ускоряя движение противника в том же направлении, в котором был произведен колющий удар. А когда враг «провалился» вслед за своим мечом, Малыш крутанул корпусом, вкладывая вес своего тренированного тела в жесткий удар правой раскрытой ладонью под нижнюю челюсть, почти в горло. Голова воина неуклюже рванулась назад, позвонки громко хрустнули, и он умер еще до того, как его тело, перевернувшись в воздухе, рухнуло, высоко взбрыкнув ногами.
Выдернув наконец из ножен диверсантские ножи, Малыш крутанулся на месте, будто пес, гоняющийся за своим хвостом. Но никого из противников вокруг не осталось. Только стоял в нескольких шагах перепачканный в крови Упырь, да замерли, так и не добежав пары шагов до места рукопашного боя, молодые воины Дагрофа. Сейчас они смотрели на стоящих над телами поверженных врагов героев со щенячьим восторгом на лицах, смешанным с некоторой долей благоговейного ужаса. Малыш вернулся ко второму убитому им в этом коротком бою воину и, стараясь больше не пачкаться кровью, кое-как вытащил свои мечи из его тела. Опустившись тут же на корточки, он начал тщательно обтирать клинки и рукояти от крови, используя в качестве ветоши полу грубо связанного теплого плаща убитого.
– Эй, Малыш, – крикнул Упырь, в голосе которого еще звучали нотки недавнего боевого куража. – Я сегодня все же тебя обошел. Я здесь четверых положил. А ты троих с половиной.
– Что значит с половиной? – изумился Никсон, принимаясь за второй меч.
– Ты первого оглушил только. Значит, это можно считать только за половину, – пояснил Упырь.
– Значит, шесть с половиной, – подала голос Лилит, которая успела проверить кусты, из которых была послана первая стрела, едва не угодившая в спину Майкла. – Там в кустах еще двое, которых он первой очередью срезал.
– Это не ты ему случайно помогла? – с сомнением в голосе поинтересовался Упырь, подозрительно глядя на Ирмгард.
– Как тебе это удалось? – спросила Лилит, подходя к заканчивающему чистку клинков Малышу и игнорируя вопрос Упыря.
– Удалось что? – не понял тот.
– Увернуться от первой стрелы, – пояснила девушка, с интересом глядя на товарища.
– Я просто ее заметил, – пожал плечами Малыш, поднимаясь и забрасывая мечи в ножны. – Что в этом удивительного? Я ведь не от пули увернулся.
– Не от пули, – согласилась Лилит. – Но, во-первых, стрела летит слишком быстро на таком малом расстоянии, а ты начал уклоняться еще тогда, когда стрела не появилась из кустов. А во-вторых, стреляли тебе в спину, когда ты мило болтал с Эреей. Я увидела выстрел только чудом, и то лишь потому что обернулась на непонятный звук. Ты, разговаривая, не мог ни видеть, ни слышать выстрела. Так как тебе это удалось?
– Мне просто повезло, – отмахнулся Малыш, возвращаясь на дорогу.
По лицу Лилит отлично читалось, что она сомневается в таком везении, однако свои расспросы девушка прекратила. Но вот сам Майкл действительно отчетливо помнил, что не видел никакой стрелы до того, как начал увертываться. Да и во время уклонения… Впрочем, что уж говорить, Малыш вообще не видел, что в него стреляли. Он просто почувствовал удар ледяного бича и шарахнулся от него. Терпеливо дожидаясь, пока воины Дагрофа соберут с поля боя все оружие, снимут уцелевшие доспехи, осмотрят трупы на предмет иных ценностей. Малыш подошел к Эрее.
– Отец нисколько не преувеличивал, когда сказал, что ты великий воин, – первой заговорила девушка, глядя на Никсона почти таким же взглядом, что и молодые воины Дагрофа. – Ты был живым воплощением сторожевого волка. И ты даже не ранен.
– Надеюсь, ты этим не расстроена? – усмехнулся Майкл, чувствуя, что похвала девушки, добавляясь к еще бурлящему в венах после боя адреналину, действует на него слишком уж возбуждающе. Горячая волна желания захлестнула мозг, и Малыш с большим трудом сдержал зверя, который, опьянев от запаха крови, вдруг почувствовал еще и зов самки. Наверное, именно этот зверь, выбираясь на волю и захватывая контроль над своим хозяином, заставляет людей вдруг бесшабашно и глупо заниматься сексом вопреки подстерегающим со всех сторон опасностям. Когда-то давно, еще в своей прошлой гражданской жизни, Майкл даже удивлялся, глядя военные фильмы, как это герои вместо того, чтобы бежать от подкрадывающейся к ним смерти, вдруг бросаются друг к другу в объятия, словно другого места и времени для этого у них уже не будет. И вот сейчас он сам, скрепя зубами, загонял выглядывающего через его зрачки зверя обратно, в глубину своего сознания, до лучших времен…
Что-то кольнуло в затылок. Едва заметно, будто тонкая холодная иголочка едва ощутимо коснулась кожи. Но напряженные нервы заставили Майкла дернуть головой, уклоняясь… Над ухом, едва задев кожу, пролетел тугой снежок. Резко обернувшись, Малыш уставился на шагавшую в хвосте отряда Лилит, довольно отряхивающую мокрые от талого снега руки.
– Ты чего? – удивленно спросил Никсон, пытаясь понять, какая пчела ужалила девушку, что ей вдруг приспичило в снежки поиграть.
– Ты еще не понял? – ответила вопросом на вопрос она. – Или расскажешь, что я кидала слишком медленно, а ты отлично видел летящий снежок? Да ты своей башкой дернул в тот момент, когда он только мои пальцы покинул! Тебя перед полетом как-то обрабатывали?
– Как? – поинтересовался Малыш, размышляя над происходящим.
– А я откуда знаю, – поравнявшись с Майклом и Эреей, сказала Лилит. – Может, курс подготовки какой-то новый. Я слышала, есть новая методика обучения для подразделений специального назначения. Называется «Берсеркер». Она, правда, еще только экспериментальная, созданная на основе системы алатырьцев, но ведь над тобой могли и экспериментировать. А?
– Не было ничего такого, – уверенно мотнул головой Малыш.
– Может, это Умник над тобой поработал? – предположил видевший бросок Лилит и слышавший весь разговор Упырь. – Ты ведь и того медведя увидел, хотя никто из нас не рассмотрел его почти в упор. Это же не совпадение. А Умник вполне мог такое проделать. Сразу видно, что парень совершенно неординарен. Такой все что хочешь найдет и сделает.
– Да не делал он ничего такого, – нахмурился Малыш. – А тот медведь ни при чем. Его и вы увидели одновременно со мной. Просто он на меня кинулся, потому я стрелять и начал. А мог бы и не заметить. И ощущение… С медведем не было ничего подобного. А это странное ощущение я только здесь, совсем недавно почувствовал… Вернее, вообще впервые сегодня…
– Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, – неожиданно подала голос Эрея, внимательно вслушивающаяся в разговор диверсантов. – И даже могу предположить причину происходящего с тобой.
– Было бы очень интересно услышать твою версию, – оживился Малыш.
– Ты же общался с моим отцом, – коротко сообщила девушка.
– Ну и что? – не понял Майкл. – Я много с кем общаюсь. В чем смысл?
– При любом общении оба общающихся человека получают что-то друг от друга. Ты можешь даже не чувствовать, что что-то получил. Но это означает только то, что ты сейчас еще не понимаешь приобретенного. В любом общении происходит так – в раз говоре, в любви, в войне…
– В войне получает только победивший, – возразил Малыш.
– Нет. Не так. Ты относишься к приобретению как к заведомо положительному нечто. Но получить можно не только хорошее. Боль, страдания, печальный опыт или страшные знания… Это все тоже является приобретением. И в случае с ментатом не может быть исключений. Он забирает твои знания, но и отдает что-то взамен. Плохое или хорошее это приобретение не знает ни он сам, никто иной. Только потом ты узнаешь, что это за приобретение. А можешь и не узнать всю свою жизнь, владея даром или проклятием, но не ведая о спящих в тебе возможностях. Общение с ментатом – это одновременный двусторонний обмен.
– То есть ты хочешь сказать, что это чувство опасности, которое я неожиданно ощутил сегодня, и есть дар ментата? – понял Малыш.
– Надеюсь, что так. Тогда это довольно хорошее и полезное приобретение, – улыбнулась Эрея, и от этой предназначенной ему улыбки Малыш опять почувствовал ворчание волнующегося зверя. – Тем более для такого воина, как ты…
Последние пару километров до предполагаемого места стоянки прошли в темноте. Хотя темнотой это время суток назвать было сложно – похолодало, небо расчистилось совершенно, и выбрались на усыпанный крупными звездами небосвод две ленивые луны. Одна из них большая и яркая давала столько отраженного света, что вполне можно было читать книгу, не прибегая к иным источникам света. Вторая лишь дополняла таинственный ночной пейзаж, плывя по небу тусклым красноватым карликом, мрачно взирающим на копошащихся в своих мелких заботах смертных.
Воины Дагрофа споро разбили лагерь – привычные к походному хозяйству, они быстро развели костер, насобирав достаточное на всю ночь количество дров и хвороста, устроили вокруг костра из хвороста потоньше пышные лежанки, достали нехитрую пищу и, накипятив в большом медном чайнике натопленной из снега воды, заварили чай из сбора душистых трав. Малыш даже подумал, что хоть в недавнем бою от всех этих ребят было маловато пользы, но в части дел хозяйственных даже диверсанты с их обширным опытом полевой жизни вряд ли могли бы конкурировать с молодыми воинами Дагрофа.
– А кто такие эти кноры? – поинтересовался Малыш, присаживаясь на лежанку рядом с укутавшейся в одеяло Эреей.
– Клоры, – поправила девушка, неотрывно глядя в огонь. – Это очень опасные хищники. Они захватывают свою жертву, даже не прикоснувшись к ней. А захватив, утаскивают в свои глубокие норы, чтобы там спокойно высасывать из них все жизненные силы.
– Ты так странно про них рассказываешь, – удивился Майкл. – У меня сразу мысли о прилетающих вампирах, которые утаскивают в свои мрачные замки прекрасных девственниц.
– Клорам все равно, девственница ты или нет, да и мужчина ты или женщина, – покачала головой Эрея.
– Жаль. Я уж подумал, что раз я уже не девственница, для меня клоры не так опасны, – усмехнулся Малыш, вдруг задумавшись о том, какие физиологические различия могут быть между землянами и зелдарами помимо разных глаз. – На кого они похожи? На змей? На пауков?
– Ну если сравнивать с такими простейшими, то скорее всего на пауков, – ответила после недолгого раздумья девушка-ментат. – Живут в норах, охотятся по ночам, жертву усыпляют, чтобы неспешно съесть, беспрестанно мучая страшными муками…
– Какой ужас! – всплеснул руками Никсон, изображая испуг. – Как же вы охотитесь на этих тварей, если они столь опасны?
– Мы охотимся за клорами только тогда, когда они впадают в дневную спячку, – пояснила Эрея, продолжая рассматривать пляску языков пламени над костром. – Да и весна еще совсем ранняя сейчас. Они слабы после долгой зимовки в глубине пещер. И хотя они и днем опасны, так как никогда полностью не спят, и жертв бывает немало, но все эти жертвы оправданы.
– Чем же? – заинтересовался Малыш. – Что такого может дать зверь, что ваше племя, и без того немногочисленное и угасающее, рискует жизнями нескольких молодых и сильных мужчин? Надеюсь, это не простой старый обычай, требующий человеческих жертв, который необходимо выполнять, чтобы Боги остались довольны?
– Конечно нет, – мелькнула в глазах девушки тень обиды. – А наше племя вовсе не угасающее и далеко не малочисленное. В нашем поселении немногим меньше трех сотен человек. И рождается детей сейчас уже больше, чем умирает стариков…
– Я не хотел тебя обидеть, – поднял руки в примирительном жесте Майкл, подумав про себя, что статистика относительно стариков приятное лукавство, ибо большую часть потерь племени составляют не старики, а погибшие в боях молодые воины. – Так что же за ценность в этом опасном звере?
– Он стоит всех тех жизней, которые мы отдадим за него, – горячо заверила Эрея, совершенно позабыв уже о костре. – Из убитого клора добываем живую воду. Наши ведуны готовят из этой воды волшебное зелье, которое может возвращать к жизни даже тех, кто уже стоит в дверях трапезной Богов, но еще не решился переступить ее порог. Ментаты готовят из живой воды эликсир знаний, который помогает понять и познать недоступное. Каждая капля живой воды стоит очень многого.
– Да уж, – задумался Малыш, понимая, что расспрашивать более подробно о том, что это за «трапезная Богов» и что за «эликсир знаний», не имеет никакого смысла. Скорее всего, это все же странные и примитивные обычаи, успевшие сформироваться, несмотря на сравнительно недавний уход от цивилизации. – Значит, до завтрашнего утра мы будем просто убивать время?
– Убивать время? – опешила девушка, удивленно распахивая глаза. – Время можно убить?
В отличие от большинства обитателей Дагрофа, считавших диверсантов пришельцами из-за дальних морей, где развитие пошло немного иным путем, Эрея знала о настоящем доме землян из образов, переданных ей Роглом. Поэтому, увидав множество чудес той далекой жизни, она совершенно серьезно воспринимала все слова Майкла, как приняла бы слова могущественного ментата или мага.
Малыш, оказавшийся ближе всех остальных к разложенным на полу предметам, с удивлением разглядывал причудливой формы клинки мечей, кинжалы, топоры и боевые молоты. У стен стояли окованные сталью щиты, разнокалиберные шлемы и другие предметы воинского доспеха.
– Не думал я, что придет время махать мечом или секирой, – проворчал Малыш, подхватывая с пола два почти одинаковых меча с обоюдоострыми клинками длиной чуть больше его предплечья и шириной в три пальца. – А лука для нашей Лилит не найдется?
– Луки делают не кузнецы, – заволновался Рогл, надеющийся угодить героям. – Здесь делают для луков только наконечники стрел.
– Я пошутил, – пожал плечами Малыш, сосредоточенно прислушиваясь к тому, как мечи легли в его огромных ладонях.
Мечи лежали будто влитые. Они все больше и больше нравились Майклу, хотя он все еще смотрел на них как на экзотические игрушки. Небольшие крестовины, возможно, и недостаточно хорошо защищали бы руку во время ожесточенного рубилова, но выглядели аккуратными и строгими. Рукояти с обмоткой из тонких лент странной шероховатой кожи, оканчивающиеся шарами наверший, цепко держались в руках. Клинки, отполированные, но при этом странною темного желто-коричневого с разводами цвета щеголяли такой заточкой, что вполне могли служить бритвой для цирюльника.
Остальные диверсанты перебирали разложенное на полу оружие, рассматривая, взвешивая, обсуждая.
– Послушай, Рогл, – позвал Малыш ментата, рассказывающего что-то Гансу. – Спроси у них, будь ласков, смогут ли они сделать мне вот под эти клинки заплечные ножны, чтобы мечи висели вот так?
Спрашивая. Майкл заложил мечи за спину крест-накрест, держа за рукояти над плечами так, будто они покоились в заплечных ножнах. Наблюдавший за ним кузнец все понял по жесту и, не дожидаясь перевода ментата, что-то рявкнул своему подмастерью. Юноша бегом скрылся за дверью, ведущей в недра здания, но не прошло и пары минут, как он вернулся, бережно неся в руках что-то массивное, завернутое в тряпицу.
– Они делали эти мечи именно как пару, но никто не знает ваших вкусов, и их выложили раздельно, – перевел Рогл пояснения кузнеца. – Он называет их зубами дракона, хотя самих драконов у нас никогда никто не видел. Это сказки, и в древних книгах подтверждения существованию таких зверей нет. Поэтому я не верю в них. Так вот, ножны для этих зубов дракона тоже уже готовы. И еще… Он очень рад, что тебе приглянулись именно эти мечи. Это доброе оружие для достойного воина.
* * *
Рогл приведением появился у двери, когда диверсанты занимались сборами, планируя совершить первую вылазку в город. Никто даже не заметил его сначала – только что никого не было, и вот уже маячит у двери изможденная фигура ментата в стальном шлеме на голове. Он не подходил ближе, не решаясь показаться слишком навязчивым, но по его несчастному лицу легко можно было понять, что такое терпение дается нелегко. Малыш, уже проверивший свое оружие и экипировку, сжалился и помахал ментату рукой.
– Пусть сегодняшнее утро дарит вам силу и радость, – залепетал Рогл, торопливо подходя к Никсону и сидевшим рядом с ним Упырю и Самуму.
– Спасибо, – кивнул Никсон, гадая, что за нужда не дает покоя ментату в столь ранний час. – Присаживайся, друг.
– Ты с друзьями куда-то собираешься? – крутя по сторонам головой, поинтересовался Рогл.
– Раны у всех совершенно зажили, и мы думаем побродить по городу, – пояснил Малыш. – Нам необходимо понять, чем мы можем помочь и вам и себе, а для этого мы должны разобраться в том, что имеем.
– Так значит, ты сегодня занят, Малыш? – испугался ментат.
– Слушай, прекрати гулять вокруг да около, – нахмурился Майкл, поняв, что Рогл что-то недоговаривает. – У нас говорят – говори кратко, проси мало, уходи быстро. Давай говори, чего хотел.
– Сегодня отряд воинов идет к Пещерам Забвения, – торопливо рассказал ментат. – Началась весна, и клоры поднимаются в верхние пещеры. Они голодны и потеряли осторожность. Да и сил у них еще нет после зимней спячки. Так что сейчас самое время для охоты на клоров. Мы надеялись, что ты захочешь принять участие в этой охоте.
– Вы? Ты не о себе во множественном числе заговорил? – уточнил Малыш.
– Мы – это я и Эрея, – улыбнулся Рогл. – Она возглавляет охоту. Я не могу пойти в этот раз и поэтому сильно волнуюсь за нее. А если бы в охоте принял участие такой великий герой, как ты, я чувствовал бы себя намного спокойнее. Ведь многие достойнейшие воины пали в последнее время. В отряде идут молодые воины, едва простившиеся со своим юношеством.
Расслышавший начало разговора, Макфлай подошел ближе. Теперь он с интересом слушал рассказ ментата.
– Как далеко эти Пещеры Забвения? – поинтересовался сержант.
– Один дневной переход, – доложил Рогл, уже давно разобравшийся, что Макфлай – главный в отряде героев. – Обычно охотники ночуют неподалеку от Пещер Забвения, а поутру заходят внутрь. Если охота удается, сразу же уходят в обратный путь и поздно ночью возвращаются в крепость. Если не удается, ночуют еще одну ночь.
– Отлично! – улыбнулся Макфлай. – Малыш, Упырь и Лилит, пойдете с местными на охоту. Остальные по ранее согласованному плану. Действуйте.
Майкл кивнул и повернулся к повеселевшему ментату:
– Ну что, друг, как видишь, вместо одного такого супергероя, как я, ты получаешь в свою охоту целых троих. Так что теперь надо молиться вашим местным богам, чтобы на всех добычи хватило. Ты мне только скажи, раз ты сам не идешь, как мы с вашими воинами общаться будем? Или ты их уже языку научил?
– Научить языку так быстро нельзя, – развел руками Рогл.
– Это просто у вас технологий нет еще, – перебил Малыш. – У нас при необходимости язык загружают в аппаратах ускоренного обучения за считанные часы, как и любые другие знания. Но сейчас это пустая философия. Я тебя перебил…
– Языку научиться быстро нельзя, – упрямо повторил ментат. – Но проблем не будет. Вы сумеете разговаривать с нашими воинами. Вы уже готовы идти?
Последний вопрос Рогл задал, заметив, что все трое названных воинов стоят перед ним одетые и вооруженные и своим грозным оружием, и тем, что им приглянулось у кузнеца.
– Конечно, Веди.
Воздух на улице стал еще теплее, чем накануне вечером. Весна стремительно отвоевывала свои права у зимы, и под лучами ласкового солнца хотелось скинуть теплую одежду, а то и вовсе, найдя укрытый от ветра закуток, позагорать. Неподалеку от ворот, через которые диверсанты попали в крепость несколько дней назад, стоял небольшой отряд из десятка воинов в самой разномастной одежде. Оружие, такое же разнообразное, как и одежды, делало отряд похожим на какое-то нелепое народное ополчение из дешевого исторического фильма. А рядом с облаченными в одинаковую форму и вооруженными стрелковым оружием диверсантами такой отряд смотрелся и вовсе комично. Правда, единообразие солдат армии Земного флота сейчас оказалось сильно подпорчено теплыми накидками, полученными от Атора и Зауса еще при первой встрече. Однако Малышу сейчас было совершенно безразлично, как выглядят те, с кем ему предстояло идти на охоту. Он не мог оторвать свой взгляд от одной-единственной фигуры – стройной девушки с черной копной волос и светящимися изумрудами глаз.
– Привет! – невольно поздоровался Майкл, когда, в сопровождении Рогла, диверсанты вплотную подошли к отряду аборигенов.
– Привет! – звонким эхом отозвалась девушка – Меня зовут Эрея.
Упырь удивленно вытаращился, а Лилит только громко хмыкнула.
– Нельзя научить языку быстро? – переспросил Малыш, бросив взгляд на улыбающегося Рогла.
– Она не воин, который пытается выучить чужой язык, – ответил ментат, ничуть не смутившись. – Она дочь ментата и ментат. Ей подвластны знания, хранимые в головах других людей. Поэтому для того, чтобы узнать твой язык, ей достаточно было лишь впустить знания из моей головы в свою. Зато теперь общение с нашими воинами не вызовет у вас проблем…
* * *
Отряд бодро шагал по невидимой под талым снегом тропе. Однако местные легко ориентировались в своем мире, и диверсанты полностью доверились им, посчитав, что аборигены неплохо справятся и с боевым охранением, и со следопытством. Шли быстро, сделав единственную остановку для короткого отдыха и обеда. Едва завершив трапезу, вновь поднялись и поспешили дальше. Малыш двигался размашистым шагом, чувствуя, что под неглубоким уже весенним снегом подошвы ботинок встречают твердую и ровную поверхность. Не иначе еще одна заброшенная дорога. Эрея бесшумно шла рядом, но компенсировала это свое умение постоянными расспросами о том мире, из которого прилетел Майкл. Малыш неторопливо отвечал, подбирая фразы попроще и удивляясь, что в отличие от своего отца девушка не вяжется к нему с просьбами заглянуть в его разум. Никсон предполагая, что Эрея просто боится попросить о таком одолжении, и радовался этому, потому что простое общение с изумрудноглазой девушкой вызывало множество самых приятных эмоций. Впрочем, эти ощущения вполне могли быть просто результатом довольно долгого воздержания…
Чувство опасности ледяным кнутом стегануло Малыша по спине, заставляя броситься вперед и вниз. Что-то тонко свистнуло над головой, а в следующий миг Майкл полоснул очередью по кустам, откуда сквозил холодный ветер опасности. Ветви затрещали, несколько глоток исторгли боевой клич, и из зарослей выметнулись с десяток воинов, как две капли воды похожие на тех, вместе с которыми шли сейчас диверсанты. Совершенно инстинктивно Малыш рукой оттолкнул Эрею назад, устремляясь навстречу нападающим. Заметив, что ни один солдат противника не вооружен огнестрельным оружием, Малыш решил экономить патроны, которых и без того оставалось не так-то много. Упырь, с взглядом ополоумевшего маньяка, несся рядом, не отставая ни на шаг от Никсона. Лилит отбежала с линии атаки на несколько шагов в сторону и, встав на колено и удобно уперев руку, поддерживающую верную «МРГ Матч», начала неторопливо выбивать атакующих воинов, выбирая самых грозных на вид. Растерявшиеся сначала молодые воины Дагрофа пришли в себя и поспешили за диверсантами, правда, не проявляя при этом чудес в скорости передвижения. Упрекнуть их в этом было сложно, потому что выглядели они сейчас действительно почти детьми, бегущими навстречу взрослым страшным воинам. Но и этим взрослым и страшным воинам сейчас становилось все больше не по себе – мало того что нескольких из них настигла невидимая смерть еще до того, как противники сошлись. Так еще первые двое, ужасные и необычные, будто поспорили друг с другом, кто из них первый доберется до врага и отправит больше воинов на суд суровым богам.
Малыш еще при первых шагах забросил бэску за спину, и теперь в его руках тускло мерцали желтоватыми отсветами «зубы дракона». Он увернулся от широкого замаха топором и просто сшиб врага плечом, даже не замедлив бег. Воин с топором так неудачно грохнулся о землю, что, скорее всего, потерял сознание. Топор выпал из его разжавшейся руки, отлетев на пару шагов в сторону. Даже не удостоив противника взглядом, Малыш взревел, словно невовремя разбуженный от спячки медведь, и тотчас насадил на меч оказавшегося ближе других воина, поднявшего длинный двуручный меч над головой для удара. Меч все же опустился, со свистом рассекая воздух, но Никсона уже не оказалось в том месте, куда пришелся удар. Выдернув свой окровавленный меч, Майкл скользнул вбок, перехватывая еще одного атакующего воина. В последний момент, заметив Малыша, тот попытался ударить длинной рукоятью топора, одновременно разворачиваясь к слишком быстрому противнику. Малыш увел его удар в сторону предплечьем и высоко прыгнул, обрушиваясь на воина всем весом, сваливая с ног и буквально вбивая оба клинка по самые крестовины в район ключиц с обеих сторон от головы врага. Увлеченный падающим телом, Малыш отпустил рукояти, перекувыркнулся и оказался лицом к лицу еще с одним воином. Доставать кинжалы или выдергивать из-за спины бэску не было времени. Воин ткнул коротким мечом, Малыш увернулся, смещаясь вбок и перехватывая запястье, ускоряя движение противника в том же направлении, в котором был произведен колющий удар. А когда враг «провалился» вслед за своим мечом, Малыш крутанул корпусом, вкладывая вес своего тренированного тела в жесткий удар правой раскрытой ладонью под нижнюю челюсть, почти в горло. Голова воина неуклюже рванулась назад, позвонки громко хрустнули, и он умер еще до того, как его тело, перевернувшись в воздухе, рухнуло, высоко взбрыкнув ногами.
Выдернув наконец из ножен диверсантские ножи, Малыш крутанулся на месте, будто пес, гоняющийся за своим хвостом. Но никого из противников вокруг не осталось. Только стоял в нескольких шагах перепачканный в крови Упырь, да замерли, так и не добежав пары шагов до места рукопашного боя, молодые воины Дагрофа. Сейчас они смотрели на стоящих над телами поверженных врагов героев со щенячьим восторгом на лицах, смешанным с некоторой долей благоговейного ужаса. Малыш вернулся ко второму убитому им в этом коротком бою воину и, стараясь больше не пачкаться кровью, кое-как вытащил свои мечи из его тела. Опустившись тут же на корточки, он начал тщательно обтирать клинки и рукояти от крови, используя в качестве ветоши полу грубо связанного теплого плаща убитого.
– Эй, Малыш, – крикнул Упырь, в голосе которого еще звучали нотки недавнего боевого куража. – Я сегодня все же тебя обошел. Я здесь четверых положил. А ты троих с половиной.
– Что значит с половиной? – изумился Никсон, принимаясь за второй меч.
– Ты первого оглушил только. Значит, это можно считать только за половину, – пояснил Упырь.
– Значит, шесть с половиной, – подала голос Лилит, которая успела проверить кусты, из которых была послана первая стрела, едва не угодившая в спину Майкла. – Там в кустах еще двое, которых он первой очередью срезал.
– Это не ты ему случайно помогла? – с сомнением в голосе поинтересовался Упырь, подозрительно глядя на Ирмгард.
– Как тебе это удалось? – спросила Лилит, подходя к заканчивающему чистку клинков Малышу и игнорируя вопрос Упыря.
– Удалось что? – не понял тот.
– Увернуться от первой стрелы, – пояснила девушка, с интересом глядя на товарища.
– Я просто ее заметил, – пожал плечами Малыш, поднимаясь и забрасывая мечи в ножны. – Что в этом удивительного? Я ведь не от пули увернулся.
– Не от пули, – согласилась Лилит. – Но, во-первых, стрела летит слишком быстро на таком малом расстоянии, а ты начал уклоняться еще тогда, когда стрела не появилась из кустов. А во-вторых, стреляли тебе в спину, когда ты мило болтал с Эреей. Я увидела выстрел только чудом, и то лишь потому что обернулась на непонятный звук. Ты, разговаривая, не мог ни видеть, ни слышать выстрела. Так как тебе это удалось?
– Мне просто повезло, – отмахнулся Малыш, возвращаясь на дорогу.
По лицу Лилит отлично читалось, что она сомневается в таком везении, однако свои расспросы девушка прекратила. Но вот сам Майкл действительно отчетливо помнил, что не видел никакой стрелы до того, как начал увертываться. Да и во время уклонения… Впрочем, что уж говорить, Малыш вообще не видел, что в него стреляли. Он просто почувствовал удар ледяного бича и шарахнулся от него. Терпеливо дожидаясь, пока воины Дагрофа соберут с поля боя все оружие, снимут уцелевшие доспехи, осмотрят трупы на предмет иных ценностей. Малыш подошел к Эрее.
– Отец нисколько не преувеличивал, когда сказал, что ты великий воин, – первой заговорила девушка, глядя на Никсона почти таким же взглядом, что и молодые воины Дагрофа. – Ты был живым воплощением сторожевого волка. И ты даже не ранен.
– Надеюсь, ты этим не расстроена? – усмехнулся Майкл, чувствуя, что похвала девушки, добавляясь к еще бурлящему в венах после боя адреналину, действует на него слишком уж возбуждающе. Горячая волна желания захлестнула мозг, и Малыш с большим трудом сдержал зверя, который, опьянев от запаха крови, вдруг почувствовал еще и зов самки. Наверное, именно этот зверь, выбираясь на волю и захватывая контроль над своим хозяином, заставляет людей вдруг бесшабашно и глупо заниматься сексом вопреки подстерегающим со всех сторон опасностям. Когда-то давно, еще в своей прошлой гражданской жизни, Майкл даже удивлялся, глядя военные фильмы, как это герои вместо того, чтобы бежать от подкрадывающейся к ним смерти, вдруг бросаются друг к другу в объятия, словно другого места и времени для этого у них уже не будет. И вот сейчас он сам, скрепя зубами, загонял выглядывающего через его зрачки зверя обратно, в глубину своего сознания, до лучших времен…
* * *
Что-то кольнуло в затылок. Едва заметно, будто тонкая холодная иголочка едва ощутимо коснулась кожи. Но напряженные нервы заставили Майкла дернуть головой, уклоняясь… Над ухом, едва задев кожу, пролетел тугой снежок. Резко обернувшись, Малыш уставился на шагавшую в хвосте отряда Лилит, довольно отряхивающую мокрые от талого снега руки.
– Ты чего? – удивленно спросил Никсон, пытаясь понять, какая пчела ужалила девушку, что ей вдруг приспичило в снежки поиграть.
– Ты еще не понял? – ответила вопросом на вопрос она. – Или расскажешь, что я кидала слишком медленно, а ты отлично видел летящий снежок? Да ты своей башкой дернул в тот момент, когда он только мои пальцы покинул! Тебя перед полетом как-то обрабатывали?
– Как? – поинтересовался Малыш, размышляя над происходящим.
– А я откуда знаю, – поравнявшись с Майклом и Эреей, сказала Лилит. – Может, курс подготовки какой-то новый. Я слышала, есть новая методика обучения для подразделений специального назначения. Называется «Берсеркер». Она, правда, еще только экспериментальная, созданная на основе системы алатырьцев, но ведь над тобой могли и экспериментировать. А?
– Не было ничего такого, – уверенно мотнул головой Малыш.
– Может, это Умник над тобой поработал? – предположил видевший бросок Лилит и слышавший весь разговор Упырь. – Ты ведь и того медведя увидел, хотя никто из нас не рассмотрел его почти в упор. Это же не совпадение. А Умник вполне мог такое проделать. Сразу видно, что парень совершенно неординарен. Такой все что хочешь найдет и сделает.
– Да не делал он ничего такого, – нахмурился Малыш. – А тот медведь ни при чем. Его и вы увидели одновременно со мной. Просто он на меня кинулся, потому я стрелять и начал. А мог бы и не заметить. И ощущение… С медведем не было ничего подобного. А это странное ощущение я только здесь, совсем недавно почувствовал… Вернее, вообще впервые сегодня…
– Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, – неожиданно подала голос Эрея, внимательно вслушивающаяся в разговор диверсантов. – И даже могу предположить причину происходящего с тобой.
– Было бы очень интересно услышать твою версию, – оживился Малыш.
– Ты же общался с моим отцом, – коротко сообщила девушка.
– Ну и что? – не понял Майкл. – Я много с кем общаюсь. В чем смысл?
– При любом общении оба общающихся человека получают что-то друг от друга. Ты можешь даже не чувствовать, что что-то получил. Но это означает только то, что ты сейчас еще не понимаешь приобретенного. В любом общении происходит так – в раз говоре, в любви, в войне…
– В войне получает только победивший, – возразил Малыш.
– Нет. Не так. Ты относишься к приобретению как к заведомо положительному нечто. Но получить можно не только хорошее. Боль, страдания, печальный опыт или страшные знания… Это все тоже является приобретением. И в случае с ментатом не может быть исключений. Он забирает твои знания, но и отдает что-то взамен. Плохое или хорошее это приобретение не знает ни он сам, никто иной. Только потом ты узнаешь, что это за приобретение. А можешь и не узнать всю свою жизнь, владея даром или проклятием, но не ведая о спящих в тебе возможностях. Общение с ментатом – это одновременный двусторонний обмен.
– То есть ты хочешь сказать, что это чувство опасности, которое я неожиданно ощутил сегодня, и есть дар ментата? – понял Малыш.
– Надеюсь, что так. Тогда это довольно хорошее и полезное приобретение, – улыбнулась Эрея, и от этой предназначенной ему улыбки Малыш опять почувствовал ворчание волнующегося зверя. – Тем более для такого воина, как ты…
* * *
Последние пару километров до предполагаемого места стоянки прошли в темноте. Хотя темнотой это время суток назвать было сложно – похолодало, небо расчистилось совершенно, и выбрались на усыпанный крупными звездами небосвод две ленивые луны. Одна из них большая и яркая давала столько отраженного света, что вполне можно было читать книгу, не прибегая к иным источникам света. Вторая лишь дополняла таинственный ночной пейзаж, плывя по небу тусклым красноватым карликом, мрачно взирающим на копошащихся в своих мелких заботах смертных.
Воины Дагрофа споро разбили лагерь – привычные к походному хозяйству, они быстро развели костер, насобирав достаточное на всю ночь количество дров и хвороста, устроили вокруг костра из хвороста потоньше пышные лежанки, достали нехитрую пищу и, накипятив в большом медном чайнике натопленной из снега воды, заварили чай из сбора душистых трав. Малыш даже подумал, что хоть в недавнем бою от всех этих ребят было маловато пользы, но в части дел хозяйственных даже диверсанты с их обширным опытом полевой жизни вряд ли могли бы конкурировать с молодыми воинами Дагрофа.
– А кто такие эти кноры? – поинтересовался Малыш, присаживаясь на лежанку рядом с укутавшейся в одеяло Эреей.
– Клоры, – поправила девушка, неотрывно глядя в огонь. – Это очень опасные хищники. Они захватывают свою жертву, даже не прикоснувшись к ней. А захватив, утаскивают в свои глубокие норы, чтобы там спокойно высасывать из них все жизненные силы.
– Ты так странно про них рассказываешь, – удивился Майкл. – У меня сразу мысли о прилетающих вампирах, которые утаскивают в свои мрачные замки прекрасных девственниц.
– Клорам все равно, девственница ты или нет, да и мужчина ты или женщина, – покачала головой Эрея.
– Жаль. Я уж подумал, что раз я уже не девственница, для меня клоры не так опасны, – усмехнулся Малыш, вдруг задумавшись о том, какие физиологические различия могут быть между землянами и зелдарами помимо разных глаз. – На кого они похожи? На змей? На пауков?
– Ну если сравнивать с такими простейшими, то скорее всего на пауков, – ответила после недолгого раздумья девушка-ментат. – Живут в норах, охотятся по ночам, жертву усыпляют, чтобы неспешно съесть, беспрестанно мучая страшными муками…
– Какой ужас! – всплеснул руками Никсон, изображая испуг. – Как же вы охотитесь на этих тварей, если они столь опасны?
– Мы охотимся за клорами только тогда, когда они впадают в дневную спячку, – пояснила Эрея, продолжая рассматривать пляску языков пламени над костром. – Да и весна еще совсем ранняя сейчас. Они слабы после долгой зимовки в глубине пещер. И хотя они и днем опасны, так как никогда полностью не спят, и жертв бывает немало, но все эти жертвы оправданы.
– Чем же? – заинтересовался Малыш. – Что такого может дать зверь, что ваше племя, и без того немногочисленное и угасающее, рискует жизнями нескольких молодых и сильных мужчин? Надеюсь, это не простой старый обычай, требующий человеческих жертв, который необходимо выполнять, чтобы Боги остались довольны?
– Конечно нет, – мелькнула в глазах девушки тень обиды. – А наше племя вовсе не угасающее и далеко не малочисленное. В нашем поселении немногим меньше трех сотен человек. И рождается детей сейчас уже больше, чем умирает стариков…
– Я не хотел тебя обидеть, – поднял руки в примирительном жесте Майкл, подумав про себя, что статистика относительно стариков приятное лукавство, ибо большую часть потерь племени составляют не старики, а погибшие в боях молодые воины. – Так что же за ценность в этом опасном звере?
– Он стоит всех тех жизней, которые мы отдадим за него, – горячо заверила Эрея, совершенно позабыв уже о костре. – Из убитого клора добываем живую воду. Наши ведуны готовят из этой воды волшебное зелье, которое может возвращать к жизни даже тех, кто уже стоит в дверях трапезной Богов, но еще не решился переступить ее порог. Ментаты готовят из живой воды эликсир знаний, который помогает понять и познать недоступное. Каждая капля живой воды стоит очень многого.
– Да уж, – задумался Малыш, понимая, что расспрашивать более подробно о том, что это за «трапезная Богов» и что за «эликсир знаний», не имеет никакого смысла. Скорее всего, это все же странные и примитивные обычаи, успевшие сформироваться, несмотря на сравнительно недавний уход от цивилизации. – Значит, до завтрашнего утра мы будем просто убивать время?
– Убивать время? – опешила девушка, удивленно распахивая глаза. – Время можно убить?
В отличие от большинства обитателей Дагрофа, считавших диверсантов пришельцами из-за дальних морей, где развитие пошло немного иным путем, Эрея знала о настоящем доме землян из образов, переданных ей Роглом. Поэтому, увидав множество чудес той далекой жизни, она совершенно серьезно воспринимала все слова Майкла, как приняла бы слова могущественного ментата или мага.