Марков Александр Владимирович. Апсу

   Говоря все это, Ки-Энду расхаживал по комнате и бурно жестикулировал. Сначала он был очень возбужден, потом немного успокоился, словно, убедив Гила, и сам убедился, что пойти и убить Хумбу - пустяковое дело.
   - Но, Гил, не думай, что я уверен в успехе. Нужно смотреть правде в глаза. Это дело, скорее всего, будет стоит нам жизни. Если Хумба погибнет, в лесу поднимется такой переполох, что нам вряд ли удастся уйти оттуда живыми. Я хочу, чтобы ты ясно представлял себе, на что мы идем. И все же стоит рискнуть.
   - Ладно, Ки, я согласен. Ради такого дела и умереть не жалко. То есть, конечно, жалко, но... Ты ничего не слышишь?
   - А что?
   - Какой-то шорох за дверью... Ки-Энду прислушался.
   - Вроде тихо. Пойду посмотрю на всякий случай. Едва Ки-Энду направился к двери, из коридора донесся звук удаляющихся шагов: чьи-то легкие нога чуть слышно прошелестели по каменному полу.
   - Нас подслушали, Ки?
   - Очень похоже. Неужели в Эллигате есть шпионы?
   - Может, это Халгат?
   - Будь он проклят!
   - Что же делать?
   - Идти! Будем надеяться, что они не успеют ничего предпринять.
   - Когда выходим?
   - Сегодня уже не успеем: надо запастись едой, а сейчас это сделать невозможно. Еще какое-то снаряжение потребуется, и самое главное: нужно под каким-то предлогом одолжить у Бхарга или Энара асгардский меч. Так что, думаю, выйдем завтра ночью. А сейчас набирайся сил. И не вздумай завтра ни с кем прощаться и все такое - никто не должен догадаться, что мы куда-то собираемся:
   - Ки!.. - с упреком и обидой воскликнул Гил.
   - Ну-ну, спокойной ночи!
   Ки-Энду закрыл за собой дверь, и Гил сразу же заснул.
   Наступивший день был днем скорби.
   С утра клубы черного дыма заволокли Эллигат, повсюду в полях горели погребальные костры. Нигде не было слышно ни смеха, ни громких разговоров. Опустевший город затих. Огромные толпы людей в молчании вышли проводить в последний путь тех, кто пал в бою. Угрюмо стояли вокруг костров воины, сжимая рукоятки мечей, и сердца их исполнялись жаждой мести. Скупые слезы текли по морщинистым лицам стариков. Распустив длинные и черные, как ночь, волосы, безутешно рыдали женщины, притихшие дети испуганно цеплялись за их одежду.
   В отдалении от остальных горели пять больших костров. Возле них не было ни души; воины, сложив их, сразу вернулись туда, где обращались в дым и пепел тела их близких.
   Один только Бхарг задумчиво бродил вокруг этих покинутых костров, прощаясь с погибшими сородичами и размышляя о судьбе своего несчастного народа, не согретого любовью, лишенного будущего, обреченного до конца своих дней жить одним лишь злом и вечно терзаться в тщетных попытках залить чужой кровью пустоту своих душ...
   Ки-Энду уже простился со своим отцом и понуро смотрел на кучу дымящегося пепла, в котором одиноко белели кости тех, кто еще недавно стоял с ним в одном строю, был сильным или слабым: веселым или грустным, простодушным или мудрым; он любил их всех, каждый был ему близок и дорог.
   Эалин подошла к нему; ее волосы спутались и растрепались, наполовину закрыв лицо; голова была посыпана пеплом.
   - Смотри, Ки-Энду, - сказала она глухо. - Вот и все, что осталось от наших братьев. Не то ли суждено и нам, и всему нашему миру? К чему все наши мечты и планы, наше горе и радость, книги, искусство, наша любовь - к чему все это, если судьба наша - стать горстью праха, кучкой холодной золы, развеваемой ветром?
   Ки-Энду опустил голову.
   - Зачем ты говоришь это, Эалин? Разве ты не видишь, как мне тяжело? Конечно, ты права, умом я понимаю это, но сердце отказывается верить. Оно ищет хоть какого-то выхода и нашептывает безумные мысли. Иногда мне кажется, что смертно только наше тело. Кто знает, может, душа после смерти попадает в какой-то иной мир, где нет ни зла, ни страха, ни времени, и пребывает там вечно в покое и счастье? Да, это безумие, я знаю. Наверное, я дошел до какого-то предела, после которого мозг отказывается воспринимать новое горе. Не слушай меня, Эалин, я не знаю, что говорю...
   - Милый мой, должно быть, тебе очень плохо, иначе ты не стал бы сочинять эту смешную сказку о бессмертии душ. Вспомни: Гил тоже хотел найти бессмертие. Но он отправился за ним в Асгард, к дэвам, у него была вполне определенная цель. Ты же пытаешься найти вечную жизнь в собственных фантазиях. Твоя сказка по-своему красива и, наверное, могла бы стать утешением для отчаявшихся и обреченных. Но это удел слабых... Пойдем в город, тебе надо успокоиться и отдохнуть.
   Ки-Энду улыбнулся:
   - Знаешь, это не единственная безумная идея, которая пришла мне в голову за последние дни. Например, вчера я подумал, что могу погибнуть, и Ио-Син-а-Хут останется без мелха. Поэтому я написал завещание и хочу, чтобы оно хранилось у тебя, - с этими словами он передал ей свернутый кусок пергамента.
   - Здесь написано, что в случае моей гибели или исчезновения мое место должен занять Ган-а-Ру.
   Эалин посмотрела ему в глаза с болью и жалостью.
   - Ты хочешь обмануть меня, Ки? Я же читаю в твоей душе, как в открытой книге. Ты задумал совершить подвиг, но не можешь открыть свою тайну... Не говори ничего, просто обними меня. Вот так, а теперь прощай. А если твоя сказка сбудется, мы встретимся снова.
   Вечером Гил подошел к мелх-а-бету и робко постучался. Дом теперь полностью перешел в распоряжение госпиталя: Халгат и его слуги покинули Эллигат и вместе с дэвами отправились на север, в Асор-Гир.
   В прихожей Гила остановили две женщины в безупречно белых одеждах.
   - Сюда нельзя, господин Шем-ха-Гил. Здесь раненые.
   - Но мне нужно поговорить с Мирегал, моей невестой.
   - Хорошо, мы позовем ее. Вообще-то у нас это не принято, но для вас мы готовы сделать исключение. Только, пожалуйста, не задерживайте ее надолго, ведь у нас на счету каждая пара рук.
   Спустя несколько минут Мирегал сбежала вниз.
   - Что ты, миленький? Что случилось?
   - Мы с тобой так давно не виделись! Вчера я так и не дождался тебя, заснул, а когда встал, ты уже снова убежала. Я соскучился. У тебя правда столько работы?
   - Ну, Гилли, мы же теперь долго-долго будем вместе, до самой смерти! Зачем расстраиваться из-за нескольких дней? Вот кончится эта глупая война, и все сразу станет замечательно!
   - Не понимаешь ты ничего!.. Вдруг со мной что-нибудь случится? Вдруг меня завтра убьют? Может, сегодня мы в последний раз вместе...
   - Глупенький, неужели ты думаешь, что нас что-нибудь может разлучить? Ну, пока, я спешу, - она чмокнула его в нос и убежала.
   Гил вздохнул и направился к выходу.
   - Если бы только она знала! - прошептал он. - Если бы только могла вообразить, какой удар ее ожидает! Впрочем, может, оно и лучше, что она ничего не знает.
   За окном уже совсем стемнело.
   - Вроде ничего не забыли, - Гил в последний раз заглянул в мешок. Провизия тут. Кстати, у кого ты взял меч - у Энара или Бхарга?
   - У Энара. Бхарг наотрез отказался отдать мне свой. Даже обиделся...
   - Наверное, подумал, это из-за того, помнишь?.. Но ведь на самом деле он не трус, верно, Ки? Он же не виноват, что у него в крови страх перед тунами.
   - Конечно. Ну все, нам пора. Пошли!
   Под окном раздался шорох.
   - Нас опять подслушивают! - воскликнул Ки-Энду. - Проклятье!
   - Задуй поскорее свечку.
   Ки-Энду прихлопнул ладонью огонек, и друзья прижались носами к стеклу. Какая-то тень двигалась по переулку, быстро удаляясь от окна. Понять, кто это, было совершенно невозможно. Но вот на мгновение свет из окна соседнего дома упал на неизвестного, и Гил успел рассмотреть сгорбленный силуэт в плаще с капюшоном.
   - Кто же это?
   - Вчера я был уверен, что это Халгат или его люди, - сказал Ки-Энду. Кому еще могло придти в голову следить за нами? Но Халгат прошлой ночью уехал отсюда вместе со всеми своими людьми. Не знаю, что и думать. Может, это лазутчики из Ха-мёрка? Но почему они наблюдают именно за нами? Неужели... Нет, об этом даже страшно подумать!
   - Ты хочешь сказать, что Хумбе стали ведомы наши мысли?
   - А как же еще это можно объяснить? Хотя это и кажется невероятным, но, по-видимому, Хумба почуяла опасность...
   - Что же теперь делать?
   - То, что задумали!.. С одной стороны, враг оказался сильнее, чем мы ожидали. Но раз он принимает какие-то меры против нас, значит, мы представляем для него реальную угрозу. Хумба боится нас - следовательно, она уязвима.
   - Ну, тогда пошли. Нужно опередить их.
   Через минуту они были уже у реки. Ки-Энду заранее присмотрел подходящую лодку - маленькую, как раз на двоих, и достаточно быстроходную. Они отчалили и, проплыв под мостом, где до сих пор чернели опаленные остатки разрушенной быком решетки, двинулись вверх по течению в сторону Леса.
   Вскоре набежали тучи, с юга подул сильный ветер, пошел дождь. Ки-Энду греб, Гил всматривался во мрак, но кроме смутных очертаний берегов ничего разглядеть было невозможно.
   Около часа они плыли в молчании, потом Гил предложил Ки-Энду сменить его. Они стали пересаживаться. Вдруг Гил замер, насторожившись. Сзади, сквозь шум дождя, явственно слышался плеск.
   - Что это, Ки? Неужели погоня?!
   - Да, Давай грести вместе. Они налегли на весла, и лодка пошла быстрее. Так прошло два часа. Дождь продолжал лить, и путники давно уже промокли насквозь; наконец они позволили себе немного передохнуть. Сзади ничего не было слышно, кроме шипения дождевых капель.
   - Кажется, оторвались, - сказал Ки-Энду, - но все равно надо спешить. До рассвета хорошо бы миновать населенные места. Они стали грести по очереди, и когда тучи на востоке осветились первыми лучами солнца, до Леса оставалось не более мили. Зеленые цветущие поля Эл-а-Дена остались позади, берега были безжизненны и голы, лишь кое-где из мокрой глины торчали чахлые ростки.
   Лес приближался. Вскоре путники смогли разглядеть отдельные деревья. Толстые, корявые стволы, покрытые буграми и наростами, на небольшой высоте делились на множество ветвей. Мокрая серая кора отсвечивала матовым, водянистым блеском и казалась гладкой и скользкой, как лягушачья кожа. Ветви отдельных деревьев сплетались в сплошную сеть, такую густую, что даже птица не смогла бы пролететь сквозь нее. Побеги во многих местах срослись, и теперь невозможно было понять, где кончается одно дерево и начинается другое. Лес стал единым организмом, гигантским спрутом с миллионами щупалец, расползающимися по земле. На ветвях не было ни одного листа; тонкие побеги, гладкие и полупрозрачные, слабо шевелились, покачивались, изгибались, сжимались и вытягивались. От этого весь Лес наполнялся омерзительным шуршанием.
   - Ну и место! - с отвращением пробормотал Гил. - Это же не деревья, это какие-то осьминоги. Как же мы здесь проберемся?
   - Не знаю, возможно, придется прорубать себе дорогу. Во всяком случае, пока ничто не мешает нам проплыть по реке еще миль тридцать, потом Эллил поворачивает на восток - там уже придется идти пешком.
   Но не успела лодка войти в Лес, как путники увидели, что выше по течению река перегорожена перекрещивающимися железными цепями, натянутыми между берегами. В этом месте к реке с обеих сторон подходили широкие просеки.
   - Приплыли! - сказал Гил, сидевший на веслах. - Куда теперь прикажете, капитан?
   - Давай пока к левому берету. Попробуем перенести лодку. Деревья у воды были вырублены; просека, имевшая около пятидесяти шагов в ширину, уходила на запад, почти под прямым углом к берегу; по середине просеки шла хорошо утоптанная дорога. Вдоль края Леса с обеих сторон тянулись высокие земляные валы, гребни которых были утыканы железными кольями, густо оплетенными проволокой. В начале просеки, недалеко от воды, стояла покосившаяся деревянная постройка - то ли хлев, то ли сарай. Едва Гил и Ки-Энду ступили на берег, из этого сарая вышли четверо нидхагов в полном вооружении. Друзья уже схватились было за рукоятки мечей, как вдруг один из нидхагов, видимо, главный, в темном плаще с железной застежкой в виде черепа, обратился к ним на чистейшем южном наречии:
   - Что-то я вас раньше не видел. Новенькие, что ли? Передайте своему хозяину - владычица разгневана. Во имя каких гуллов он навел на нас этих грязных асгардских убийц? Ему придется хорошенько постараться, чтобы заслужить прощение. Ну, давайте, что там у вас!
   Ки-Энду решил использовать ошибку нидхагов, хоть и не знал, за кого именно их приняли. Медленно, с расстановкой, тщательно взвешивая каждое слово, он ответил:
   - У нас секретное поручение к владычице. Мы должны говорить с ней лично. Будьте любезны пропустить нас; насколько я понимаю, эта дорога доведет нас до места, не так ли?
   - С каких пор наш верный друг перестал доверять слугам своей госпожи? Впрочем, нам нет до этого дела. Сдайте оружие, мы свяжем вам руки и доставим вас куда надо.
   - Не пристало вам так обращаться с посланниками, исполняющими важнейшую миссию на благо владычицы, - сказал Ки-Энду, доставая из ножен меч, как будто для того, чтобы отдать его. - И мы не можем доверить вам свое оружие, ибо оно не простое. Оно обагрено черной кровью Хасмода, и получено нами от дэвов, чтобы нести вам смерть!
   Взмахнув мечом, Ки-Энду обрушил его на нидхага. Ослепительно вспыхнуло лезвие, и тело врага, рассеченное надвое, упало на скользкую глину. Нидхаги не успели опомниться, как Ки-Энду пронзил второго, а Гил - третьего. Последний оставшийся в живых нидхаг, жутко взвыв, отскочил в сторону.
   - Бежим! - крикнул Ки-Энду, и друзья со всех ног помчались по дороге. Сзади раздались крики и рев: целая толпа нидхагов высыпала из сарая и бросилась в погоню.
   - Догоняют! - крикнул Гил, бежавший позади. - Сворачивай в Лес!
   Они вскарабкались на крутой вал и оказались перед заграждением. Асгардские клинки, искрясь и вспыхивая голубым пламенем, рассекли проволоку, и через мгновение беглецы скатились вниз, к тесному строю влажных серых стволов. Сплетение ветвей, голых и мокрых, преградило им путь. Ростки шевелились, как прозрачные пальцы чудовища. Заработали мечи, и вскоре Гилу и Ки-Энду удалось углубиться в Лес на сотню шагов. Оглянувшись, они увидели, что их преследователи, достигнув проволочного заграждения, остановились, не решаясь идти дальше. Постояв немного, нидхаги побрели назад и скрылись за земляным валом.
   - Отдохнем немного, - сказал Ки-Энду, и они легли на влажную, покрытую копошащимися обрубками землю.
   Глава 16
   ЛЕС
   1. Ясень я знаю
   по имени Иггдрасиль,
   древо, омытое
   влагою мутной;
   росы с него
   на долы нисходят;
   над источником Урд
   зеленеет он вечно.
   Прорицание Вёльвы, 19
   2. Три корня растут
   на три стороны
   у ясеня Иггдрасиль:
   Хель под одним,
   под другим исполины
   и люди под третьим.
   Речи Гримнира, 31
   3, Сказочный лес... отражает воспоминание о лесе как о входе в царство мертвых.
   В.Я.Пропп
   Дождь кончился, но тяжелые капли еще падали с голых ветвей; пахло плесенью, душные испарения пропитали воздух. Все шуршало. Гил поежился от холодного прикосновения - скользкий росток ткнулся ему в щеку. Гил отмахнулся от него, как от назойливой мухи, но побег упорно тянулся к лицу. Преодолев отвращение, Гил отломил кончик - он оказался совсем хрупким, - и, осторожно держа двумя пальцами, рассмотрел его. Нежный, почти прозрачный росток слабо извивался, на сломе выступила вязкая капля.
   - Как ты думаешь, - подал голос Ки-Энду, - за кого они нас приняли?
   - Ясно - за шпионов, явившихся с очередным донесением. Наверное, за тех самых, которые подслушивали ваши разговоры и преследовали нас по реке.
   - Хорошо, а кто такой хозяин и каких это асгардских убийц он на них навел?
   - Хозяин - это, конечно, руководитель шпионов в Эллигате. А убийцы наверняка дэвы, прогнавшие нидхагов с поля боя. Только почему они решили, что дэвов привел хозяин? Ведь гонец, позвавший их на подмогу, никак не может быть предателем?
   - Это верно. Но, возможно, здесь решили, что гонца послал Халгат. Откуда им знать, что за помощью поехали трое случайно спасшихся бойцов из разбитого отряда Фунгала - поехали вопреки воле мелха? Может, Халгат и есть главный шпион и предатель? Многие его поступки подтверждают это.
   - Да, конечно, но ведь есть и другой вариант: вдруг асгардские убийцы это мы с тобой? А хозяин, кто бы он ни был, виноват перед Хумбой в том, что позволил нам уйти. Правда, если в Лесу уже узнали, что мы двинулись в путь, значит, шпионы опередили нас, а этого быть не может, мы же оторвались от них на реке.
   - К тому же в этом случае здешние нидхаги не были бы так уверены, что перед ними свои.
   - Пожалуй. Знаешь, Ки, наверное, это не так важно - за кого нас приняли и знает ли Хумба о нашем прибытии в Лес. Если не знает, то очень скоро ей это станет известно. Шпионы-то плыли за нами следом.
   - Это точно, - согласился Ки-Энду. - Действительно, для нас это теперь безразлично. Владычица все знает или скоро будет знать. Кстати, ты понял, кто это такая?
   - Хумба, конечно!
   - Нет. Мне показалось, что речь не о ней. Этот нидхаг явно говорил о ком-то, кого боится и перед кем преклоняется. Хумба ведь в конце концов всего лишь мыслящая машина. Я думаю, имелся в виду кто-то из тунов. Может быть, тот самый седьмой тун, о котором мы пока ничего не знаем - женщина? Возможно, подобно тому как Фенлин при помощи Мидмира создавала людей, какая-то женщина-тун в союзе с Хумбой создает гуллов и нидхагов?
   - Ки, тебе не кажется, что все эти домыслы и предположения никому не нужны? Лучше подумаем, что нам делать дальше. Мешок-то остался в лодке. Может подождем ночи в попробуем его достать?
   - Терять столько времени из-за мешка? Спички у меня с собой есть, а без продуктов и одеял мы как-нибудь обойдемся. Еще немного полежим и двинемся дальше. Честно говоря, мне страшно хочется спать.
   - Мне тоже. Это, наверное, от духоты, - Гил зевнул. - Голова у меня тяжелая-претяжелая. Я вздремну немного, - с - этими словами Гил устроился поудобнее и тут же заснул.
   Ки-Энду в последний раз огляделся и, не увидев никакой опасности, последовал его примеру.
   ...Шуршание стеблей постепенно перешло в топот множества ног. Нидхаги окружили Гила со всех сторон. Глумливо смеясь, обнажая желтые клыки, они навалились на него, он чувствовал их зловонное дыхание, слышал злобное шипение, исходящее из их глоток. Они связали его так крепко, что он не мог ни вздохнуть, ни шевельнуться, и потащили куда-то. Вот его поднимают, раскачивают и швыряют в кучу мусора - нет, это огромный муравейник! Гил похолодел, осознав, какая ужасная смерть его ожидает. Вот уже громадные, с ладонь величиной муравьи заползают под одежду, вонзают свои стальные челюсти в его тело, вырывают куски мяса, заливаясь кровью... Гил закричал и проснулся.
   Но действительность была не лучше сна. Он увидел ростки, прикасающиеся к самому лицу, почувствовал страшный зуд во всем теле. Он попытался встать и не смог - сотни ползучих ветвей оплели его, прижав к земле. Он ощутил, как тонкие побеги прорывают одежду и врастают, впиваются в тело, словно хищные черви.
   - Ки! - отчаянно крикнул Гил. - Где ты? Спаси меня!
   - Проклятие, Гил! Эти ветки хотят меня сожрать!
   Поняв, что помощи ждать неоткуда, Гил принялся изо всех сил брыкаться, пытаясь высвободиться из скользких пут. С великим трудом ему удалось высвободить правую руку. Теперь дело пошло быстрее. Он обрывал целые пучки хрупких побегов, вросших в одежду и кожу, сбрасывал с себя извивающиеся обрывки, дрыгал ногами... Наконец он смог дотянуться до рукоятки меча. Лежа на спине, он принялся рубить ветки над собой; посыпался дождь скользких обрубков. Гил отмахивался от них левой рукой, а правой продолжал рубить. Наконец он расчистил над собой пространство, достаточное, чтобы встать. Преодолевая страшную боль в спине, начал приподниматься на локтях. Это было мучительно трудно - множество хищных побегов проросло, пока он спал, под его телом, намертво пришив его к земле. Гил напряг все силы и рванулся, сжав зубы, чтобы не закричать. Внизу хрустело, невыносимая боль пронзила его так, что в глазах потемнело и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Но он уже был свободен. Большая часть ростков осталась на земле, они извивались, покачивая окровавленными кончиками, словно щупальца лезущего из недр спрута. Другие те, что успели глубже врасти в тело, остались болтаться у него на спине вместе с комьями глины.
   Гил встал. Его шатало из стороны в сторону, перед глазами плыли круги, липкие струйки крови стекали по телу. От затхлого, пропахшего плесенью воздуха к горлу подступала тошнота. "Сейчас я потеряю сознание, - мелькнуло в голове, и это - смерть". Секунду или две он стоял неподвижно, напрягая все силы, чтобы не упасть. Наконец почувствовал, что стало легче головокружение уменьшилось, ноги обрели твердость. Он услышал голос Ки-Энду:
   - Гил! Где ты? Я освободился! Помочь тебе?
   - Не надо, я уже стою. Где дорога?
   - Вот наш проход; Пробирайся сюда.
   Гил взмахнул мечом.
   - Осторожно! Я в двух шагах от тебя.
   - Ага, вижу...
   Гил достал нож и перерезал разделявшие их ветки. Через несколько мгновений они уже стояли рядом. Ки-Энду несколько раз ударил мечом по сплетению побегов, и друзья оказались в начале узкого хода, ведущего на север.
   - Это мы прорубили, спасаясь от нидхагов, - сказал Ки-Энду. - Почему-то заросло только там, где мы спали, а в остальных местах...
   - Бежим сюда! - прервал его Гил. - Потом расскажешь. Они выбрались из чащи и поднялись на вал. Дорога была пуста, и друзья спустились на нее, благо дыра в заграждении уже была ими проделана во время бегства от нидхагов.
   - Воздух здесь почище, - сказал Ки-Энду, остановившись посреди дороги. Ну, как тебе наше приключение?
   - Хан дэвин, Ки, на кого ты похож! - вскричал Гил, взглянув на своего товарища. - Ты же весь кишишь червями, как дохлый бык, неделю пролежавший на солнце!
   - И ты, Гил, не лучше... О дэвы, как все чешется! Придется нам выковырять друг из друга эту гадость, пока она дальше не проросла. Ну-ка, раздевайся.
   Гил стал снимать плащ. Это оказалось нелегким делом - одежда была словно прибита к телу гвоздями. Ки-Энду пришлось воспользоваться ножом, чтобы отпороть продырявленную материю от кожи. Затем, склонившись над Гилом, он принялся выдергивать из него прозрачные ростки. После них оставались маленькие круглые ранки, вскоре перестающие кровоточить. Но побеги были такими хрупкими, что большая часть их обламывалась, и тонкие кончики оставались внутри. К счастью, Ки-Энду быстро нашел способ их извлекать: достаточно было прижечь росток спичкой, как он сразу сжимался и выходил легко и безболезненно.
   Ки-Энду провозился с Гилом не менее получаса. Наконец мучительная операция закончилась. Гил, вконец обессилевший от боли, с трудом натянул одежду, - она была вся в мелких дырочках.
   Потом они поменялись ролями.
   Но с Ки-Энду что-то произошло: он сник и нахмурился, видно было, что его одолевают какие-то мрачные мысли. Гил подумал, что причиной всему боль и, чтобы как-то отвлечь его, принялся рассказывать всякие истории. Он даже пытался пошутить, заметив, что это занятие - выковыривание ростков из тела дело для него привычное, так как в детстве отец частенько посылал его в огород полоть грядки. Однако Ки-Энду не оценил юмора.
   - Спички береги, - прохрипел он, - больше взять неоткуда. И постарайся быстрее закончить. Это же нидхагская дорога. Непонятно, как нас до сих пор не обнаружили.
   - Ну, вот и все, - сказал наконец Гил, задувая спичку. - Можете одеваться, больной.
   Они побрели по дороге на запад. Боль и усталость не давали им идти быстрее; к тому же сильно хотелось есть, а продукты остались в лодке. В тучах появились просветы, и Ки-Энду, взглянув на солнце, сказал, что они, судя по всему, проспали в Лесу совсем немного - самое большее час.
   - Как же быстро растут эти дрянные деревья! - сказал Гил.
   - Кстати, - заметил Ки-Энду, - тут есть одна интересная деталь. Помнишь, перед тем как заснуть, мы довольно долго беседовали? За это время никакого роста я не заметил. И проход, который мы прорубили, не зарос.
   - Что ж, выходит, эти кровопийцы интересуются только спящими людьми?
   - Думаю, что да. Спящими или, скорее, мертвыми. Должно быть, они приняли меня за мертвого. Боюсь, если они и ошиблись, то не сильно - на день или на два...
   Гил решил не обращать внимания на дурное настроение Ки-Энду и попытался перевести разговор на другую тему.
   - Знаешь, мне вдруг стало жаль нидхагов, которые здесь живут. Как это, должно быть, тоскливо - всю жизнь дышать плесенью и не сметь выйти ни на шаг за железную ограду. Вот ведь как смешно получается - после этого лесного приключения нидхаги кажутся мне чуть ли не братьями родными. У нас с ними так много общего - здесь, в Лесу. Мы одинаково боимся гуллов и этих мерзких деревьев; и нам, и нидхагам здесь одинаково неуютно.
   - Это, конечно, очень трогательно, что ты испытываешь нежность к нидхагам, - ядовито заметил Ки-Энду. - Жаль только, что если они нас встретят, то вряд ли догадаются о нашем с ними родстве, даже если ты начнешь их обнимать и называть братьями.
   - Ты что, Ки? Ты хочешь меня обидеть? Не хватает еще нам с тобой сейчас поссориться!
   Какое-то время они шли молча. Потом Ки-Энду сказал с глубокой тоской в голосе:
   - Прости меня, Гил. Со мной происходит что-то нехорошее. Возможно, я просто схожу с ума. У меня появились навязчивые мысли. Какие-то предчувствия. Мне кажется, что я скоро умру. Это началось внезапно, когда я увидел ростки, копошащиеся у тебя на спине. Я сразу начал думать о червях, что заводятся в падали, и с тех пор не могу отделаться от этих мыслей.