Страница:
Его сердце бешено стучало, когда он целеустремленно двигался по устланному коврами холлу к двойной, красного дерева двери. Почувствовав неуверенность, Рен на мгновение приостановился, но потом — будто у него не было выбора — решительно вставил ключ в замочную скважину.
Тихий щелчок, поворот круглой ручки — и Рен вошел в элегантный номер. Его возбуждение возрастало, то же можно было сказать и о желании. Все только от мысли, что она рядом. Боже, почему эта женщина имеет над ним такую власть? Он распахнул дверь в огромную спальню и увидел свернувшуюся под атласным покрывалом стройную фигурку Илейн. Закрывая дверь, он заметил, как светится кожа Илейн от проникавшего сквозь окно лунного света. Рен затаил дыхание, наслаждаясь прекрасной картиной. Ее собольи волосы рассыпались по подушке, рубиновые губы приоткрылись во сне.
Он расстегнул и ослабил воротничок, снял пиджак, туфли и сбросил рубашку.
Тихо вздохнув, Илейн приподнялась на постели.
— Чейз? Это ты?
От услышанного имени Рен взбесился.
— Жаль тебя разочаровывать. Ты ждала его?
Если у него и были раньше сомнения, теперь после слов Илейн они пропали.
— Ты! — вскричала она, когда ее глаза привыкли к сумраку в комнате. — Как ты сюда вошел? Сейчас же убирайся, или, клянусь, я начну кричать, позову на помощь.
— Ничего подобного ты не сделаешь, — предупредил Рен. — Ничего, если не хочешь увидеть заголовки с твоим именем в утренней газете «Альта Калифорния».
— Чего ты хочешь? — спросила Илейн, начиная задыхаться. Мышцы перекатывались на его крепком теле, и темные завитки образовывали 'V' у него на груди. Пытаясь побороть вспыхнувшее желание, она облизала губы. Господи, что с ней происходит? Этот мужчина всего-навсего хам. Он скажет и сделает все что угодно, лишь бы добиться своего — он не раз доказывал это. И вот теперь она безумно желает его ласк, ее тело сгорает от страсти к нему. Наблюдая, как Рен небрежно освобождается от одежды, Илейн тихо застонала, признавая свое поражение. Она ругала себя за проявленную слабость.
— Убирайся отсюда, — прошептала она, но он просто приближался. Она чувствовала вес его тела, когда Рен устраивался в постели рядом с ней.
— Я хочу тебя, Илейн, я никогда не хотел так ни одну женщину. Я не могу насытиться гобой. — Он провел пальцем по одному из изгибов ее тела. — Все, о чем я могу мечтать думать, — это обнимать тебя, любить тебя. Ты нужна мне, Илейн.
Она застонала, услышав такие слова, зная что ее тело устремилось уже к нему.
— Пожалуйста, Рен, — взмолилась Илейн. — Ты был прав, а я нет. Мне не стоило приезжать в Сан-Франциско. Я уеду еще куда-нибудь. Я уеду завтра же.
— Слишком поздно, Илейн. Я не могу больше противостоять этому. Ты моя. Ты была моей с самого начала. И всегда будешь моей. — Он нежно коснулся ее щеки.
— Никогда, — прошептала она, с трудом отрываясь от него. — Я не позволю использовать меня. Я буду сопротивляться.
Рен крепко прижал девушку к себе.
— Это бесполезно, Илейн. Ты так же хочешь меня, как и я тебя. Твое тело тебя выдает. — Он погладил уже твердую вершину ее соска. Грудь была напряженной, стремящейся к ласкам. — Даже если твой разум говорит «нет».
Не желая признавать правоту его слов, Илейн начала стучать в его грудь кулаками, надеясь причинить боль, надеясь доказать, что он не прав. Рен мягко поймал ее запястья, прижал ее к матрасу и лег сверху.
— Нет, — прошептала Илейн, еле шевеля губами. Она чувствовала твердеющий ствол и хотела, чтоб он оказался в ней, хотя и сгорала от стыда и унижения.
— Да, Илейн. Ты хочешь этого. И я тоже.
Она металась под ним, боролась, стремилась сбросить горячее тело. На этот раз она не уступит. Она не позволит предать то, что называется честью. Илейн высвободила руку и вцепилась ногтями ему в спину. Она причинит ему боль, накажет его за то, что он заставляет ее испытывать такие чувства.
Рен снова поймал ее руки, а потом осторожно, но твердо вытянул их на подушке над ее головой.
— Не борись со мной, Илейн. Это сражение тебе не выиграть. — И в доказательство своих слов он наклонился к вершинам ее грудей, и она застонала от невыносимого желания.
Илейн чувствовала его силу, власть и… нежность. «Ты не можешь уступить, — говорила она себе. — Ему придется заставить тебя». Но, сказав это, она поняла, что это ложь. Он целовал ее с безумной опытностью, лаская умелыми руками. Он сжимал ее, дразнил до тех пор, пока ее удары не превратились в нежные объятия.
Как она хотела его! Запустив руки в его густые темные волосы, Илейн прижала его к своей груди, молча умоляя остановить сжигавшую ее боль. Рен заполнял ее медленно, с убийственной осторожностью. Он доказывал свое превосходство. Илейн впилась ему в спину и выкрикнула его имя, когда Рен приподнял ее бедра и вошел в нее. Она отвечала на каждый сокрушительный толчок. Жар желания грозил превратить ее в головешку. Радостные языки страсти охватывали, пожирали ее. Она снова и снова выкрикивала дорогое имя, а потом произнесла то, в чем даже себе не признавалась.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Она забыла свои сожаления, сердечную боль, все, кроме наслаждения, которое он давал. Пульсирующий, бьющий ритм их слияния приподнял ее, потом тысячи крошечных нежных стрел пронзили тело неистовым радостным наслаждением. Илейн утонула в удовольствии, погрузилась в блаженство. Рен достиг своего собственного сильного, сотрясающего тело оргазма. Потом он нежно поцеловал ее, лаская и прижимая к себе.
Некоторое время они отдыхали. Илейн задумалась, слышал ли Рен слова, которые она шептала в минуту безумной страсти. Ей так хотелось услышать в ответ то же самое. Она не могла позволить, чтоб он знал, как она уязвима. Она не могла дать ему еще большую власть над собой. Она почувствовала, как его горячие губы прикоснулись к нежной коже за ухом.
— Я тоже люблю тебя, Илейн. С самого начала. Иногда мне кажется, что я умираю от любви к тебе.
Эти слова вызвали в ней восхищенный трепет. Боже, как же ей хотелось их услышать. Илейн повернулась к нему лицом, не зная, что говорить. Слезы выступили на глазах, и сердце забилось еще сильней.
— Но недостаточно для того, чтоб жениться на мне.
Рен отстранился от нее, опустил ноги с кровати и сел.
— Джакоб умирает, — тихо сказал он.
— О нет.
— Его единственное желание — увидеть дочь в надежных руках. Я не могу отказать ему.
Она различала страдание в его глазах, в его прерывистом голосе. Совсем недавно ей всем сердцем хотелось услышать, как он признается в любви. Вот это произошло, но слова были пустыми, бессодержательными. Что с того, что он любит ее, если им не суждено быть вместе.
— Останься со мной, Лейни. Я найду нам дом… где-нибудь на побережье. Там мы сможем быть вместе.
— А как же твоя свадьба? — спросила она, пытаясь понять его напряженный взгляд.
— Это будет формальный брак. Брак по расчету.
Она вспомнила, что слышала от кого-то эти же слова неделю назад, и они снова ранили ее сердце.
— То же самое говорила мне Каролина Вильямс.
— Забудь о ней. Она для меня ничего не значит. И никогда не значила. Ты же значишь все.
Он нежно коснулся пальцем ее губ. Эти слова поколебали ее решительность. Ведь она так любила его!
— Но Джакоб хочет наследников? Ему нужны внуки — продолжатели дела Стэнхоупа?
Oн отвернулся, боясь посмотреть ей в глаза.
— Да, — признался он. — Я ему это обещал.
— О Боже! Рен! — прошептала Илейн, и в ее голосе послышалось смертельное разочарование. Она всхлипнула и упала лицом в подушку.
Он взял ее на руки и прижал плачущую Девушку к груди.
— Не плачь, пожалуйста. Я пришел не для того, чтобы ты плакала.
— Ты разве не видишь? Ничего не получится. Никому не будет счастья: ни тебе, ни Мелиссе, ни мне. Я не смогу жить, деля тебя с другой женщиной, с другой семьей. А как же дети, которые могут родиться у меня? Они будут… они будут…
— Илейн, прекрати!
Она отодвинулась.
— Ублюдками, Рен. Наши дети будут ублюдками. Я не могу допустить этого. Это несправедливо, разве ты не понимаешь?
Он снова взял Илейн на руки и погладил по голове, а она горько заплакала.
— Ты называешь это такими грязными словами, самыми страшными. Но происходящее между нами — совсем не такое. И никогда не было таким.
Рен приподнял ее голову и заставил посмотреть в глаза.
— Многие люди имеют подобные связи. Мы, по крайней мере, сможем быть вместе. Обещай, что подумаешь над этим.
Илейн знала, каким будет ее ответ, но сейчас Рен был здесь, с ней, и она уже снова хотела его. Она не станет портить минуты короткого счастья.
— Завтра я уезжаю, — сказал Рен. — Мне надо посмотреть одно предприятие. Я вернусь в город днем в среду. Тогда и поговорим об этом.
Она кивнула, не находя слов. Он поцеловал ее мягко, утешая, будто хотел доказать свою любовь. Но потом поцелуй стал требовательным, и она отдалась сжигавшему ее пламени. Так прошла ночь.
Глава 22
Тихий щелчок, поворот круглой ручки — и Рен вошел в элегантный номер. Его возбуждение возрастало, то же можно было сказать и о желании. Все только от мысли, что она рядом. Боже, почему эта женщина имеет над ним такую власть? Он распахнул дверь в огромную спальню и увидел свернувшуюся под атласным покрывалом стройную фигурку Илейн. Закрывая дверь, он заметил, как светится кожа Илейн от проникавшего сквозь окно лунного света. Рен затаил дыхание, наслаждаясь прекрасной картиной. Ее собольи волосы рассыпались по подушке, рубиновые губы приоткрылись во сне.
Он расстегнул и ослабил воротничок, снял пиджак, туфли и сбросил рубашку.
Тихо вздохнув, Илейн приподнялась на постели.
— Чейз? Это ты?
От услышанного имени Рен взбесился.
— Жаль тебя разочаровывать. Ты ждала его?
Если у него и были раньше сомнения, теперь после слов Илейн они пропали.
— Ты! — вскричала она, когда ее глаза привыкли к сумраку в комнате. — Как ты сюда вошел? Сейчас же убирайся, или, клянусь, я начну кричать, позову на помощь.
— Ничего подобного ты не сделаешь, — предупредил Рен. — Ничего, если не хочешь увидеть заголовки с твоим именем в утренней газете «Альта Калифорния».
— Чего ты хочешь? — спросила Илейн, начиная задыхаться. Мышцы перекатывались на его крепком теле, и темные завитки образовывали 'V' у него на груди. Пытаясь побороть вспыхнувшее желание, она облизала губы. Господи, что с ней происходит? Этот мужчина всего-навсего хам. Он скажет и сделает все что угодно, лишь бы добиться своего — он не раз доказывал это. И вот теперь она безумно желает его ласк, ее тело сгорает от страсти к нему. Наблюдая, как Рен небрежно освобождается от одежды, Илейн тихо застонала, признавая свое поражение. Она ругала себя за проявленную слабость.
— Убирайся отсюда, — прошептала она, но он просто приближался. Она чувствовала вес его тела, когда Рен устраивался в постели рядом с ней.
— Я хочу тебя, Илейн, я никогда не хотел так ни одну женщину. Я не могу насытиться гобой. — Он провел пальцем по одному из изгибов ее тела. — Все, о чем я могу мечтать думать, — это обнимать тебя, любить тебя. Ты нужна мне, Илейн.
Она застонала, услышав такие слова, зная что ее тело устремилось уже к нему.
— Пожалуйста, Рен, — взмолилась Илейн. — Ты был прав, а я нет. Мне не стоило приезжать в Сан-Франциско. Я уеду еще куда-нибудь. Я уеду завтра же.
— Слишком поздно, Илейн. Я не могу больше противостоять этому. Ты моя. Ты была моей с самого начала. И всегда будешь моей. — Он нежно коснулся ее щеки.
— Никогда, — прошептала она, с трудом отрываясь от него. — Я не позволю использовать меня. Я буду сопротивляться.
Рен крепко прижал девушку к себе.
— Это бесполезно, Илейн. Ты так же хочешь меня, как и я тебя. Твое тело тебя выдает. — Он погладил уже твердую вершину ее соска. Грудь была напряженной, стремящейся к ласкам. — Даже если твой разум говорит «нет».
Не желая признавать правоту его слов, Илейн начала стучать в его грудь кулаками, надеясь причинить боль, надеясь доказать, что он не прав. Рен мягко поймал ее запястья, прижал ее к матрасу и лег сверху.
— Нет, — прошептала Илейн, еле шевеля губами. Она чувствовала твердеющий ствол и хотела, чтоб он оказался в ней, хотя и сгорала от стыда и унижения.
— Да, Илейн. Ты хочешь этого. И я тоже.
Она металась под ним, боролась, стремилась сбросить горячее тело. На этот раз она не уступит. Она не позволит предать то, что называется честью. Илейн высвободила руку и вцепилась ногтями ему в спину. Она причинит ему боль, накажет его за то, что он заставляет ее испытывать такие чувства.
Рен снова поймал ее руки, а потом осторожно, но твердо вытянул их на подушке над ее головой.
— Не борись со мной, Илейн. Это сражение тебе не выиграть. — И в доказательство своих слов он наклонился к вершинам ее грудей, и она застонала от невыносимого желания.
Илейн чувствовала его силу, власть и… нежность. «Ты не можешь уступить, — говорила она себе. — Ему придется заставить тебя». Но, сказав это, она поняла, что это ложь. Он целовал ее с безумной опытностью, лаская умелыми руками. Он сжимал ее, дразнил до тех пор, пока ее удары не превратились в нежные объятия.
Как она хотела его! Запустив руки в его густые темные волосы, Илейн прижала его к своей груди, молча умоляя остановить сжигавшую ее боль. Рен заполнял ее медленно, с убийственной осторожностью. Он доказывал свое превосходство. Илейн впилась ему в спину и выкрикнула его имя, когда Рен приподнял ее бедра и вошел в нее. Она отвечала на каждый сокрушительный толчок. Жар желания грозил превратить ее в головешку. Радостные языки страсти охватывали, пожирали ее. Она снова и снова выкрикивала дорогое имя, а потом произнесла то, в чем даже себе не признавалась.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Она забыла свои сожаления, сердечную боль, все, кроме наслаждения, которое он давал. Пульсирующий, бьющий ритм их слияния приподнял ее, потом тысячи крошечных нежных стрел пронзили тело неистовым радостным наслаждением. Илейн утонула в удовольствии, погрузилась в блаженство. Рен достиг своего собственного сильного, сотрясающего тело оргазма. Потом он нежно поцеловал ее, лаская и прижимая к себе.
Некоторое время они отдыхали. Илейн задумалась, слышал ли Рен слова, которые она шептала в минуту безумной страсти. Ей так хотелось услышать в ответ то же самое. Она не могла позволить, чтоб он знал, как она уязвима. Она не могла дать ему еще большую власть над собой. Она почувствовала, как его горячие губы прикоснулись к нежной коже за ухом.
— Я тоже люблю тебя, Илейн. С самого начала. Иногда мне кажется, что я умираю от любви к тебе.
Эти слова вызвали в ней восхищенный трепет. Боже, как же ей хотелось их услышать. Илейн повернулась к нему лицом, не зная, что говорить. Слезы выступили на глазах, и сердце забилось еще сильней.
— Но недостаточно для того, чтоб жениться на мне.
Рен отстранился от нее, опустил ноги с кровати и сел.
— Джакоб умирает, — тихо сказал он.
— О нет.
— Его единственное желание — увидеть дочь в надежных руках. Я не могу отказать ему.
Она различала страдание в его глазах, в его прерывистом голосе. Совсем недавно ей всем сердцем хотелось услышать, как он признается в любви. Вот это произошло, но слова были пустыми, бессодержательными. Что с того, что он любит ее, если им не суждено быть вместе.
— Останься со мной, Лейни. Я найду нам дом… где-нибудь на побережье. Там мы сможем быть вместе.
— А как же твоя свадьба? — спросила она, пытаясь понять его напряженный взгляд.
— Это будет формальный брак. Брак по расчету.
Она вспомнила, что слышала от кого-то эти же слова неделю назад, и они снова ранили ее сердце.
— То же самое говорила мне Каролина Вильямс.
— Забудь о ней. Она для меня ничего не значит. И никогда не значила. Ты же значишь все.
Он нежно коснулся пальцем ее губ. Эти слова поколебали ее решительность. Ведь она так любила его!
— Но Джакоб хочет наследников? Ему нужны внуки — продолжатели дела Стэнхоупа?
Oн отвернулся, боясь посмотреть ей в глаза.
— Да, — признался он. — Я ему это обещал.
— О Боже! Рен! — прошептала Илейн, и в ее голосе послышалось смертельное разочарование. Она всхлипнула и упала лицом в подушку.
Он взял ее на руки и прижал плачущую Девушку к груди.
— Не плачь, пожалуйста. Я пришел не для того, чтобы ты плакала.
— Ты разве не видишь? Ничего не получится. Никому не будет счастья: ни тебе, ни Мелиссе, ни мне. Я не смогу жить, деля тебя с другой женщиной, с другой семьей. А как же дети, которые могут родиться у меня? Они будут… они будут…
— Илейн, прекрати!
Она отодвинулась.
— Ублюдками, Рен. Наши дети будут ублюдками. Я не могу допустить этого. Это несправедливо, разве ты не понимаешь?
Он снова взял Илейн на руки и погладил по голове, а она горько заплакала.
— Ты называешь это такими грязными словами, самыми страшными. Но происходящее между нами — совсем не такое. И никогда не было таким.
Рен приподнял ее голову и заставил посмотреть в глаза.
— Многие люди имеют подобные связи. Мы, по крайней мере, сможем быть вместе. Обещай, что подумаешь над этим.
Илейн знала, каким будет ее ответ, но сейчас Рен был здесь, с ней, и она уже снова хотела его. Она не станет портить минуты короткого счастья.
— Завтра я уезжаю, — сказал Рен. — Мне надо посмотреть одно предприятие. Я вернусь в город днем в среду. Тогда и поговорим об этом.
Она кивнула, не находя слов. Он поцеловал ее мягко, утешая, будто хотел доказать свою любовь. Но потом поцелуй стал требовательным, и она отдалась сжигавшему ее пламени. Так прошла ночь.
Глава 22
Дольф Редмонд протянул монету нечесаному мальчишке, подождал, пока тот закроет за собой дверь, потом развернул и прочитал телеграмму.
«Нашел девчонку. Моргана нигде нет. Времени мало, отсрочку не дали. Привезем ее в Кейсервилль при первой же возможности.
Чак».
Черт! Отсрочку в продаже шахты не подтвердили. Это его никак не устраивало. Все остальное шло по плану: «Антрацит Майнинг» и «Колири Компани» все еще хотят купить шахту. Значит, все в порядке. Единственное, что было необходимо, — контроль над акциями Илейн. Проклятье! Эта девка создавала одни проблемы! Редмонд передал телеграмму Генри Даусону.
— Похоже, твой парень нашел ее, — сказал он Генри, — но ее еще нужно доставить сюда.
Они сидели в конторе управления шахтой в отеле «Кейсервилль». Дольф Редмонд, как всегда, закинул ноги на стол. Еще только рассвело, и день был пасмурным.
— Он обязательно привезет ее. На Чака всегда можно рассчитывать, когда фишки брошены и ставки высоки. В этом он очень похож на свою мамочку.
Что ж, тем лучше для него. Эта сделка озолотит нас. Мы не можем позволить себе упустить такой шанс.
Редмонд достал тонкую сигару.
— Чак, несомненно, был прав в одном — тебе надо было устроить эту свадьбу несколько лет назад. Все ты и твои проклятые сантименты, Генри. Тебе всегда разжижали мозга милые мордашки.
Генри только хрюкнул.
— Осталось всего две недели. Мы ждали этого несколько лет. За несколько дней никто не умрет.
— Надеюсь, что нет, но я буду гораздо спокойней после того, как она выйдет замуж за Чака.
— Я все еще не пойму. Если она не захочет выйти замуж за Чака, как ты ее заставишь?
— Позволь мне позаботиться об этом. Уверяю, Илейн Мак-Элистер станет твоей невесткой в самом ближайшем будущем.
Генри только кивнул, считая слова Дольфа гарантией. Генри верил ему, и Дольф по-своему тоже верил Генри. Приподняв свое тяжелое тело со стула, Генри нахлобучил соломенную с узкими полями шляпу и направился к двери. Нужно было сходить на шахту, а Генри серьезно относился к своей работе. Это было одним из тех немногих качеств, за которые он нравился Дольфу. Они были партнерами уже пятнадцать лет. Это был танец двоих, который и Богу не снился.
— Держи меня в курсе, — бросил Генри через плечо.
Дольф просто кивнул. В самом начале Дольфу нужны были только деньги Генри. И хотя этот мужлан все время находился у него под пятой, Редмонд признавал сильные стороны Генри. Тот прекрасно выполнял свою работу, был тверд и работящ. А так как Генри тоже стремился к намеченной цели — а этой целью были деньги — они с Дольфом хорошо ладили.
Теперь компаньоны почти достигли богатства, за которое боролись чуть ли не всю свою жизнь. И они не потерпят никаких препятствий на своем пути. Хотя Дольфу и не доставляло удовольствия делить деньги с Генри и Чаком, его доля в богатстве тоже не такая уж маленькая.
Он радовался, что Чак взял с собой в Калифорнию Билла Шарпа. Вместе они обязательно привезут девчонку. Шарп был сильным и сообразительным парнем, а его пуля — самой быстрой. Этот человек сделает свою работу, не брезгуя никакими средствами. А чем быстрее все это закончится, тем лучше.
— Ты уверен, что она там одна? — спросил Энди Джонсон.
— Она там одна, — сказал Чак. Человек, как потом выяснилось Чейз Камерон, ушел еще до полуночи.
— Я видел, как парень убрался перед тем, как мы вошли в отель.
Чак, Энди Джонсон и Билл Шарп снимали комнаты в «Джиари-Хаузе», маленьком отеле неподалеку от холма, на котором стоял «Палас-отель». Чак поспал несколько часов, а когда солнце показалось из-за горизонта, он позвал в свою комнату Билли и Энди.
Илейн оказалось найти легче, чем он ожидал. И хотя вначале ему не повезло — даже Изабель Честерфилд ничего не знала об Илейн — его настойчивость была вознаграждена. Еще задолго до приезда в город, Илейн Мак-Элистер оказалась на первых страницах. Чак безжалостно усмехнулся. Все обернулось лучше, чем в самых смелых снах. Илейн стала сказочно богатой женщиной, и как только она выйдет замуж за Чака, он будет контролировать каждый десятицентовик. Все, что ему надо сделать, — вернуть ее в Кейсервилль. И он собирается выполнить эту часть плана прямо сейчас.
— Вы уверены, что справитесь с ней вдвоем? — Его песочные брови соединились на переносице. — Боюсь, что если она увидит меня, это только все осложнит.
— Мы справимся с ней сами, — заверил его Билл Шарп. — Она всего лишь женщина.
— Я предупредил вас, — сказал Чак. — Не надо недооценивать эту женщину. Однажды я поступил так и вот что получил. — Он показал длинный шрам на щеке.
Чак с нетерпением ждал свадьбы, после которой он приручит эту маленькую озорницу. Она уже слишком долго тянет их помолвку.
Глядя так, будто он не был никогда глупцом и не позволял женщинам брать над ним верх, Шарп хрюкнул. Они вышли из отеля и направились вверх на холм. День был ясным, яркое утреннее солнце освещало воды залива.
— Я подожду вас здесь, — наставлял Чак, когда они достигли места назначения. — Спуститесь паровым лифтом на обратном пути. Я встречу вас у запасного выхода.
— Не волнуйся, босс, — вставил Энди Джонсон. — Это будет легкая работенка.
Чак вспомнил, как еще недавно тоже думал, что обуздать Илейн Мак-Элистер будет легкой работенкой — той ночью он попытался изнасиловать ее, а получил сломанный нос и расстройство помолвки. По крайней мере, теперь Моргана не было поблизости. Чак не обнаружил его следов Сан-Франциско. Если он и жил здесь раньше, то уже давно уехал.
Эди Джонсон, держал маленькую бутылочку с хлороформом, с помощью которого они хотели утихомирить Илейн, двинулся к запасному входу в отель. Он мастерски открывал замки; для него не составляли проблемы ни эти тяжелые двери, ни те, поменьше, что будут в номере Илейн. Маленький и худой, Энди проработал на товарищество Редмонд-Даусоны много лет.
Билл Шарп был недавним приобретением компаньонов. Высокого, хорошо сложенного, с узко посаженными глазами и пушистыми бровями, Шарпа наняли на место Моргана. Он без труда держал шахтеров в страхе и повиновении, ни разу не выстрелив. Чак видел, как он однажды сунул пистолет в нос сопернику — тот не успел даже достать оружие из кобуры. Шарп мог легко убить человека, и убил бы, если бы Чак не остановил его. Пули Шарпа были, ох, какие быстрые. Наверное, самые быстрые — он, возможно, был в этом деле лучше, чем Морган. Как жаль, что Моргана не оказалось поблизости, и Чак не смог его найти. Больше всего на свете Чаку хотелось, чтоб наемник получил хорошую трепку.
Рен услышал тихий щелчок в замке и открыл глаза. Он не спал уже больше часа. Рен наслаждался прекрасным зрелищем спящей рядом в мягкой постели женщины, Он быстро вскочил на ноги и влез в брюки прислушиваясь к скрипу раскрывшейся входной двери. Не тревожа Илейн, он тихо пошел к двери в спальню. Медная ручка повернулась как раз в тот момент, когда Рен приблизился к двери. Не успев достать из кармана пиджака небольшой крупнокалиберный пистолет с перламутровой ручкой, он встал за распахнувшейся дверью.
— Она же красавица, верно, Билл? — прошептал мужской голос.
Рен бросил взгляд на спящую Илейн. Она откинула атласное покрывало, и одна прекрасная округлая грудь обнажилась. Рен почувствовал нарастающее возмущение. Он с трудом сдерживал ярость. Из своего укрытия за дверью он слышал шаркающие шаги по ковру входивших в комнату мужчин.
— Такая фигура и деньги к тому же, — согласился второй. Его голос был хриплым, и Рен понял, о чем думал мужчина, разглядывая великолепную полную грудь Илейн. Рен не выдержал. Он толкнул дверь на высокого, хорошо сложенного мужчину и ударил ногой другого, поменьше.
Илейн закричала и села на кровати, прикрываясь покрывалом. Коротышка хрюкнул, уткнувшись в стул, и покатился по полу, а великан ударил Рена в челюсть и отбросил его на кровать, где тот чуть не обрушился на Илейн. Рен быстро вскочил на ноги, увернулся от следующего удара и направил кулак парню в живот, круто развернув его при этом. Коротышка обошел двоившегося у него в глазах Рена и направился к дверям.
— Пошли, Билл, — пропищал он высоким голосом. — Мы не рассчитывали на это.
Тот, которого звали Билл, снова ударил Рена и побежал догонять друга. Рен бросился за ними. Завернувшись в простыню, Илейн поспешила следом. И прежде чем высокий постиг входной двери, Рен бросился на него, и они покатились по мраморным изразцам, перевернув кушетку и разбив лампу с шелковым абажуром. Рен услышал лязг металла, когда его противник достал револьвер, но не смог увернуться и получил удар рукояткой, от которого искры посыпались из глаз. Он лежал на ковре, пытаясь не потерять сознание. Потом с усилием поднявшись, сделал еще два шага в сторону незваных посетителей, но они исчезли в дверном проеме, скрывшись в коридоре. А потом все потемнело.
— Рен, — вскрикнула Илейн, бросаясь к нему. Она наклонилась над ним, ее руки так сильно дрожали, что ей еле удалось положить его голову к себе на колени. — Рен, пожалуйста, приди в себя.
В ответ он застонал. Потом его веки приподнялись, и Рен потрогал шишку на лбу. Он попытался встать сам, но закачался и снова прислонился к Илейн.
— Кажется, мы уже принимали участие в таком спектакле, — пошутил он, но не смог скрыть искаженное болью лицо.
— Полежи спокойно. Я принесу мокрую салфетку.
Она быстро вернулась и обнаружила, что он сидит на стуле, откинув голову на спинку. Илейн положила ему на лоб салфетку.
— Зачем… зачем приходили эти люди как ты думаешь? — спросила она с беспокойством, поглядывая на уже закрытую дверь.
— Не знаю, но надеюсь разузнать. Может они надеялись найти здесь деньги. Теперь все в городе знают о твоей золотой шахте. Но мне показался знакомым тот, что дрался со мной… его манера пользоваться револьвером… Не знаю, может, это ерунда… но вот что. Мне не нравится, что ты снова в опасности. Как бы я ни хотел, я не могу проводить здесь все время. Тебе нужны слуги — дворецкий, горничная — люди, которые отпугнут подобных гостей.
— Я уже говорила об этом в агентстве, — сказала Илейн, не упоминая, что прямо сейчас никого нанимать не собирается. Она уедет из Сан-Франциско навсегда. — Наверняка тем, кого пришлют, можно будет доверять.
— Нам придется тщательно проверить их, — сказал Рен, — просто чтобы подстраховаться. Я думаю, что в ближайшее время должен сам присматривать за тобой. — Длинным загорелым пальцем он коснулся ее подбородка, и неторопливая улыбка осветила мужественное лицо. Потом Рен вдруг заметил, что ее простыня распахнулась, и его взгляд остановился на приятной формы бедре и стройной ноге. Когда его ладонь коснулась бедра и поползла вверх по ягодицам, ощущение горячей нежной кожи разогрело его плоть и заставило кровь еще быстрей бежать по жилам.
Илейн игриво столкнула его руку.
— Вижу, ты будешь жить, — сказала она.
Но он не упустил облегченного взгляда золотистых глаз.
— Со мной все будет хорошо, — заверил он — К несчастью, у меня важное дело вне города сегодня вечером. Я не смогу выполнять свои обязанности телохранителя до завтрашнего дня.
Его рука вернулась туда, откуда ее только что убрали. Длинные пальцы выпрямились и начали мучить и без того пылающую плоть.
Илейн чувствовала трепет такого же желания, как и он, но сопротивлялась, останавливаясь на его словах. Ей хотелось больше всего на свете, она боялась больше всего на свете, что Рен будет «охранять» ее тело.
— Сегодня ты будешь в безопасности, — уверил Рен. — Они не вернутся так скоро, а может быть, никогда. Но я пришлю своего человека — Герберта Томаса — и его жену Флору, как только доберусь до дома.
И с дьявольской усмешкой он добавил:
— Герберт — отличный стрелок, а Флора присмотрит за Чейзом Камероном — на тот случай, если он будет таким же дерзким, как и я.
Илейн сдернула влажную салфетку с его головы и бросила Рену в лицо, притворно рассердившись.
— Мужчины! Вы все неисправимы!
Он усадил ее к себе на колени и звонко поцеловал.
— Тебе хотелось бы другого?
Илейн поцеловала его в ответ, но когда она отодвинулась, светлые глаза Рена потемнели.
— Сегодня третье? — спросил он.
— Да, а что?
— Я забыл о завтрашнем дне. Завтра Четвертое Июля[6]. Я обещал Джакобу, что буду сопровождать его и Мелиссу во время праздничного фейерверка. Будут жарить большого вола на пикнике. Но я туда смогу попасть только после полудня.
Илейн отвернулась, чтоб скрыть набегающие слезы. Она с трудом проглотила комок. Почему ей так больно, она ведь давно знает о другой женщине? Рен будет проводить все праздники, все уик-энды со своей семьей. Она сможет видеть его, только когда это будет удобно. Вот почему она никогда не согласится с его дикими планами. Они не смогут быть вместе. Вот почему ей больно, вот почему она уедет. Как бы она его не любила, она отказывается делить его с другой. Она не встанет между ним и семьей, о которой он будет вскоре заботиться. Она не падет так низко, как Каролина Вильямс и подобные ей.
— Жаль, что нет времени снова заняться с тобой любовью, — произнес Рен, — но я хочу, чтобы в отеле знали о том, что произошло сегодня утром. А потом я поговорю с констеблем.
— Что? Рен, ты не можешь! — Она вырвалась из его объятий. — Разве ты не понимаешь, они узнают, что ты был здесь. Они узнают, что ты провел здесь ночь. Они…
— Илейн, послушай, — Рен коснулся ее подбородка и приподнял голову, ища понимания. — Как бы мы ни прятались, люди все равно узнают. Но это не имеет значения. Такого рода отношения бывают у очень многих.
Рен говорил об этом, как о само собой разумеющемся. А почему бы и нет? У него это было и раньше. Она чувствовала, как слезы обжигают глаза и катятся по щекам.
— Это имеет значение… для меня, — прошептала Илейн, и он прижал ее к своей широкой, как стена, груди.
— Хорошо, — уступил Рен. — Я не пойду в полицию. Я найму частного сыщика. Через некоторое время я пришлю Томасов. Держись пока поближе к отелю, завтра я вернусь, и мы сможем поговорить и что-нибудь решить.
Завтра Рен будет праздновать со своей невестой День Независимости, подумала Илейн. Он будет смеяться с Джакобом, планируя будущее своей семьи. Будут говорить о внуках, о свадьбе. Мелисса будет смотреть на него ангельскими голубыми глазами, мечтать о медовом месяце, ночах, в объятиях Рена. Илейн закрыла глаза, пытаясь освободиться от страшных видений. Ей хотелось быть сильной.
Завтра Восточный экспресс унесет ее в отдаленный, забытый всеми уголок страны. Куда — знает только Бог. На этот раз она никому не скажет о месте назначения, даже Аде Ловери. Илейн спрятала подальше огорчение и через силу улыбнулась.
— Тогда до завтра.
Он коснулся ее подбородка и попытался страстно поцеловать. Но она не позволила себе ни раскрыть губы, ни расплакаться.
— Завтра, — повторил Рен так, будто до этой встречи оставалось несколько часов, а не вечность, о которой знала Илейн. Она проводила его до двери и тихо закрыла ее за ним. И только когда в коридоре замолкли шаги, она заплакала так горько, что слезы крупными горячими каплями орошали ее грудь.
— Какая неудача! — Чак Даусон мерил шагами комнату, пока Билл Шарп и Энди Джонсон рассказывали историю своего провала. До этого момента еще не было времени все объяснить. Вся троица со всех ног бросилась к нанятому экипажу и постаралась как можно быстрей скрыться в своих номерах.
— Как выглядел мужчина? — спросил Чак.
— Ну, он был очень высоким, — сказал Энди, сильно преувеличивая.
— Выше тебя, парень, по крайней мере, на шесть дюймов[7]. У него были огромные руки, широкая шея и…
— Он был ростом с тебя, — прервал Шарп. — У него темные волосы, седеющие на висках, и самые голубые глаза из всех, что я видел.
— Морган. Так ты говоришь, что этот сукин сын был в ее постели?
— Нет, когда мы вошли. Но по всему было видно, они провели ночь вместе.
— Это немного меняет дело. Мне надо было предположить, что она с Морганом. Он все время был у нас под носом. Странно, что мы его не обнаружили.
Она такая красотка, босс, — вставил Энди — у нее самая нежная, самая белая . А груди такие полные, круглые…
— Заткнись, дурак. — Чак сжимал и разжимал кулаки.
— Извини, босс, — прошептал Энди высоким тихим голосом.
— Так значит, это был Дэн Морган. — Билл Шарп казался удивленным. — Я многие годы хотел встретиться с ним. У него была солидная репутация. Тот, кто убьет Моргана, прибавит не только зарубку на приклад. Мне страсть как хочется померится с ним силами.
«Нашел девчонку. Моргана нигде нет. Времени мало, отсрочку не дали. Привезем ее в Кейсервилль при первой же возможности.
Чак».
Черт! Отсрочку в продаже шахты не подтвердили. Это его никак не устраивало. Все остальное шло по плану: «Антрацит Майнинг» и «Колири Компани» все еще хотят купить шахту. Значит, все в порядке. Единственное, что было необходимо, — контроль над акциями Илейн. Проклятье! Эта девка создавала одни проблемы! Редмонд передал телеграмму Генри Даусону.
— Похоже, твой парень нашел ее, — сказал он Генри, — но ее еще нужно доставить сюда.
Они сидели в конторе управления шахтой в отеле «Кейсервилль». Дольф Редмонд, как всегда, закинул ноги на стол. Еще только рассвело, и день был пасмурным.
— Он обязательно привезет ее. На Чака всегда можно рассчитывать, когда фишки брошены и ставки высоки. В этом он очень похож на свою мамочку.
Что ж, тем лучше для него. Эта сделка озолотит нас. Мы не можем позволить себе упустить такой шанс.
Редмонд достал тонкую сигару.
— Чак, несомненно, был прав в одном — тебе надо было устроить эту свадьбу несколько лет назад. Все ты и твои проклятые сантименты, Генри. Тебе всегда разжижали мозга милые мордашки.
Генри только хрюкнул.
— Осталось всего две недели. Мы ждали этого несколько лет. За несколько дней никто не умрет.
— Надеюсь, что нет, но я буду гораздо спокойней после того, как она выйдет замуж за Чака.
— Я все еще не пойму. Если она не захочет выйти замуж за Чака, как ты ее заставишь?
— Позволь мне позаботиться об этом. Уверяю, Илейн Мак-Элистер станет твоей невесткой в самом ближайшем будущем.
Генри только кивнул, считая слова Дольфа гарантией. Генри верил ему, и Дольф по-своему тоже верил Генри. Приподняв свое тяжелое тело со стула, Генри нахлобучил соломенную с узкими полями шляпу и направился к двери. Нужно было сходить на шахту, а Генри серьезно относился к своей работе. Это было одним из тех немногих качеств, за которые он нравился Дольфу. Они были партнерами уже пятнадцать лет. Это был танец двоих, который и Богу не снился.
— Держи меня в курсе, — бросил Генри через плечо.
Дольф просто кивнул. В самом начале Дольфу нужны были только деньги Генри. И хотя этот мужлан все время находился у него под пятой, Редмонд признавал сильные стороны Генри. Тот прекрасно выполнял свою работу, был тверд и работящ. А так как Генри тоже стремился к намеченной цели — а этой целью были деньги — они с Дольфом хорошо ладили.
Теперь компаньоны почти достигли богатства, за которое боролись чуть ли не всю свою жизнь. И они не потерпят никаких препятствий на своем пути. Хотя Дольфу и не доставляло удовольствия делить деньги с Генри и Чаком, его доля в богатстве тоже не такая уж маленькая.
Он радовался, что Чак взял с собой в Калифорнию Билла Шарпа. Вместе они обязательно привезут девчонку. Шарп был сильным и сообразительным парнем, а его пуля — самой быстрой. Этот человек сделает свою работу, не брезгуя никакими средствами. А чем быстрее все это закончится, тем лучше.
— Ты уверен, что она там одна? — спросил Энди Джонсон.
— Она там одна, — сказал Чак. Человек, как потом выяснилось Чейз Камерон, ушел еще до полуночи.
— Я видел, как парень убрался перед тем, как мы вошли в отель.
Чак, Энди Джонсон и Билл Шарп снимали комнаты в «Джиари-Хаузе», маленьком отеле неподалеку от холма, на котором стоял «Палас-отель». Чак поспал несколько часов, а когда солнце показалось из-за горизонта, он позвал в свою комнату Билли и Энди.
Илейн оказалось найти легче, чем он ожидал. И хотя вначале ему не повезло — даже Изабель Честерфилд ничего не знала об Илейн — его настойчивость была вознаграждена. Еще задолго до приезда в город, Илейн Мак-Элистер оказалась на первых страницах. Чак безжалостно усмехнулся. Все обернулось лучше, чем в самых смелых снах. Илейн стала сказочно богатой женщиной, и как только она выйдет замуж за Чака, он будет контролировать каждый десятицентовик. Все, что ему надо сделать, — вернуть ее в Кейсервилль. И он собирается выполнить эту часть плана прямо сейчас.
— Вы уверены, что справитесь с ней вдвоем? — Его песочные брови соединились на переносице. — Боюсь, что если она увидит меня, это только все осложнит.
— Мы справимся с ней сами, — заверил его Билл Шарп. — Она всего лишь женщина.
— Я предупредил вас, — сказал Чак. — Не надо недооценивать эту женщину. Однажды я поступил так и вот что получил. — Он показал длинный шрам на щеке.
Чак с нетерпением ждал свадьбы, после которой он приручит эту маленькую озорницу. Она уже слишком долго тянет их помолвку.
Глядя так, будто он не был никогда глупцом и не позволял женщинам брать над ним верх, Шарп хрюкнул. Они вышли из отеля и направились вверх на холм. День был ясным, яркое утреннее солнце освещало воды залива.
— Я подожду вас здесь, — наставлял Чак, когда они достигли места назначения. — Спуститесь паровым лифтом на обратном пути. Я встречу вас у запасного выхода.
— Не волнуйся, босс, — вставил Энди Джонсон. — Это будет легкая работенка.
Чак вспомнил, как еще недавно тоже думал, что обуздать Илейн Мак-Элистер будет легкой работенкой — той ночью он попытался изнасиловать ее, а получил сломанный нос и расстройство помолвки. По крайней мере, теперь Моргана не было поблизости. Чак не обнаружил его следов Сан-Франциско. Если он и жил здесь раньше, то уже давно уехал.
Эди Джонсон, держал маленькую бутылочку с хлороформом, с помощью которого они хотели утихомирить Илейн, двинулся к запасному входу в отель. Он мастерски открывал замки; для него не составляли проблемы ни эти тяжелые двери, ни те, поменьше, что будут в номере Илейн. Маленький и худой, Энди проработал на товарищество Редмонд-Даусоны много лет.
Билл Шарп был недавним приобретением компаньонов. Высокого, хорошо сложенного, с узко посаженными глазами и пушистыми бровями, Шарпа наняли на место Моргана. Он без труда держал шахтеров в страхе и повиновении, ни разу не выстрелив. Чак видел, как он однажды сунул пистолет в нос сопернику — тот не успел даже достать оружие из кобуры. Шарп мог легко убить человека, и убил бы, если бы Чак не остановил его. Пули Шарпа были, ох, какие быстрые. Наверное, самые быстрые — он, возможно, был в этом деле лучше, чем Морган. Как жаль, что Моргана не оказалось поблизости, и Чак не смог его найти. Больше всего на свете Чаку хотелось, чтоб наемник получил хорошую трепку.
Рен услышал тихий щелчок в замке и открыл глаза. Он не спал уже больше часа. Рен наслаждался прекрасным зрелищем спящей рядом в мягкой постели женщины, Он быстро вскочил на ноги и влез в брюки прислушиваясь к скрипу раскрывшейся входной двери. Не тревожа Илейн, он тихо пошел к двери в спальню. Медная ручка повернулась как раз в тот момент, когда Рен приблизился к двери. Не успев достать из кармана пиджака небольшой крупнокалиберный пистолет с перламутровой ручкой, он встал за распахнувшейся дверью.
— Она же красавица, верно, Билл? — прошептал мужской голос.
Рен бросил взгляд на спящую Илейн. Она откинула атласное покрывало, и одна прекрасная округлая грудь обнажилась. Рен почувствовал нарастающее возмущение. Он с трудом сдерживал ярость. Из своего укрытия за дверью он слышал шаркающие шаги по ковру входивших в комнату мужчин.
— Такая фигура и деньги к тому же, — согласился второй. Его голос был хриплым, и Рен понял, о чем думал мужчина, разглядывая великолепную полную грудь Илейн. Рен не выдержал. Он толкнул дверь на высокого, хорошо сложенного мужчину и ударил ногой другого, поменьше.
Илейн закричала и села на кровати, прикрываясь покрывалом. Коротышка хрюкнул, уткнувшись в стул, и покатился по полу, а великан ударил Рена в челюсть и отбросил его на кровать, где тот чуть не обрушился на Илейн. Рен быстро вскочил на ноги, увернулся от следующего удара и направил кулак парню в живот, круто развернув его при этом. Коротышка обошел двоившегося у него в глазах Рена и направился к дверям.
— Пошли, Билл, — пропищал он высоким голосом. — Мы не рассчитывали на это.
Тот, которого звали Билл, снова ударил Рена и побежал догонять друга. Рен бросился за ними. Завернувшись в простыню, Илейн поспешила следом. И прежде чем высокий постиг входной двери, Рен бросился на него, и они покатились по мраморным изразцам, перевернув кушетку и разбив лампу с шелковым абажуром. Рен услышал лязг металла, когда его противник достал револьвер, но не смог увернуться и получил удар рукояткой, от которого искры посыпались из глаз. Он лежал на ковре, пытаясь не потерять сознание. Потом с усилием поднявшись, сделал еще два шага в сторону незваных посетителей, но они исчезли в дверном проеме, скрывшись в коридоре. А потом все потемнело.
— Рен, — вскрикнула Илейн, бросаясь к нему. Она наклонилась над ним, ее руки так сильно дрожали, что ей еле удалось положить его голову к себе на колени. — Рен, пожалуйста, приди в себя.
В ответ он застонал. Потом его веки приподнялись, и Рен потрогал шишку на лбу. Он попытался встать сам, но закачался и снова прислонился к Илейн.
— Кажется, мы уже принимали участие в таком спектакле, — пошутил он, но не смог скрыть искаженное болью лицо.
— Полежи спокойно. Я принесу мокрую салфетку.
Она быстро вернулась и обнаружила, что он сидит на стуле, откинув голову на спинку. Илейн положила ему на лоб салфетку.
— Зачем… зачем приходили эти люди как ты думаешь? — спросила она с беспокойством, поглядывая на уже закрытую дверь.
— Не знаю, но надеюсь разузнать. Может они надеялись найти здесь деньги. Теперь все в городе знают о твоей золотой шахте. Но мне показался знакомым тот, что дрался со мной… его манера пользоваться револьвером… Не знаю, может, это ерунда… но вот что. Мне не нравится, что ты снова в опасности. Как бы я ни хотел, я не могу проводить здесь все время. Тебе нужны слуги — дворецкий, горничная — люди, которые отпугнут подобных гостей.
— Я уже говорила об этом в агентстве, — сказала Илейн, не упоминая, что прямо сейчас никого нанимать не собирается. Она уедет из Сан-Франциско навсегда. — Наверняка тем, кого пришлют, можно будет доверять.
— Нам придется тщательно проверить их, — сказал Рен, — просто чтобы подстраховаться. Я думаю, что в ближайшее время должен сам присматривать за тобой. — Длинным загорелым пальцем он коснулся ее подбородка, и неторопливая улыбка осветила мужественное лицо. Потом Рен вдруг заметил, что ее простыня распахнулась, и его взгляд остановился на приятной формы бедре и стройной ноге. Когда его ладонь коснулась бедра и поползла вверх по ягодицам, ощущение горячей нежной кожи разогрело его плоть и заставило кровь еще быстрей бежать по жилам.
Илейн игриво столкнула его руку.
— Вижу, ты будешь жить, — сказала она.
Но он не упустил облегченного взгляда золотистых глаз.
— Со мной все будет хорошо, — заверил он — К несчастью, у меня важное дело вне города сегодня вечером. Я не смогу выполнять свои обязанности телохранителя до завтрашнего дня.
Его рука вернулась туда, откуда ее только что убрали. Длинные пальцы выпрямились и начали мучить и без того пылающую плоть.
Илейн чувствовала трепет такого же желания, как и он, но сопротивлялась, останавливаясь на его словах. Ей хотелось больше всего на свете, она боялась больше всего на свете, что Рен будет «охранять» ее тело.
— Сегодня ты будешь в безопасности, — уверил Рен. — Они не вернутся так скоро, а может быть, никогда. Но я пришлю своего человека — Герберта Томаса — и его жену Флору, как только доберусь до дома.
И с дьявольской усмешкой он добавил:
— Герберт — отличный стрелок, а Флора присмотрит за Чейзом Камероном — на тот случай, если он будет таким же дерзким, как и я.
Илейн сдернула влажную салфетку с его головы и бросила Рену в лицо, притворно рассердившись.
— Мужчины! Вы все неисправимы!
Он усадил ее к себе на колени и звонко поцеловал.
— Тебе хотелось бы другого?
Илейн поцеловала его в ответ, но когда она отодвинулась, светлые глаза Рена потемнели.
— Сегодня третье? — спросил он.
— Да, а что?
— Я забыл о завтрашнем дне. Завтра Четвертое Июля[6]. Я обещал Джакобу, что буду сопровождать его и Мелиссу во время праздничного фейерверка. Будут жарить большого вола на пикнике. Но я туда смогу попасть только после полудня.
Илейн отвернулась, чтоб скрыть набегающие слезы. Она с трудом проглотила комок. Почему ей так больно, она ведь давно знает о другой женщине? Рен будет проводить все праздники, все уик-энды со своей семьей. Она сможет видеть его, только когда это будет удобно. Вот почему она никогда не согласится с его дикими планами. Они не смогут быть вместе. Вот почему ей больно, вот почему она уедет. Как бы она его не любила, она отказывается делить его с другой. Она не встанет между ним и семьей, о которой он будет вскоре заботиться. Она не падет так низко, как Каролина Вильямс и подобные ей.
— Жаль, что нет времени снова заняться с тобой любовью, — произнес Рен, — но я хочу, чтобы в отеле знали о том, что произошло сегодня утром. А потом я поговорю с констеблем.
— Что? Рен, ты не можешь! — Она вырвалась из его объятий. — Разве ты не понимаешь, они узнают, что ты был здесь. Они узнают, что ты провел здесь ночь. Они…
— Илейн, послушай, — Рен коснулся ее подбородка и приподнял голову, ища понимания. — Как бы мы ни прятались, люди все равно узнают. Но это не имеет значения. Такого рода отношения бывают у очень многих.
Рен говорил об этом, как о само собой разумеющемся. А почему бы и нет? У него это было и раньше. Она чувствовала, как слезы обжигают глаза и катятся по щекам.
— Это имеет значение… для меня, — прошептала Илейн, и он прижал ее к своей широкой, как стена, груди.
— Хорошо, — уступил Рен. — Я не пойду в полицию. Я найму частного сыщика. Через некоторое время я пришлю Томасов. Держись пока поближе к отелю, завтра я вернусь, и мы сможем поговорить и что-нибудь решить.
Завтра Рен будет праздновать со своей невестой День Независимости, подумала Илейн. Он будет смеяться с Джакобом, планируя будущее своей семьи. Будут говорить о внуках, о свадьбе. Мелисса будет смотреть на него ангельскими голубыми глазами, мечтать о медовом месяце, ночах, в объятиях Рена. Илейн закрыла глаза, пытаясь освободиться от страшных видений. Ей хотелось быть сильной.
Завтра Восточный экспресс унесет ее в отдаленный, забытый всеми уголок страны. Куда — знает только Бог. На этот раз она никому не скажет о месте назначения, даже Аде Ловери. Илейн спрятала подальше огорчение и через силу улыбнулась.
— Тогда до завтра.
Он коснулся ее подбородка и попытался страстно поцеловать. Но она не позволила себе ни раскрыть губы, ни расплакаться.
— Завтра, — повторил Рен так, будто до этой встречи оставалось несколько часов, а не вечность, о которой знала Илейн. Она проводила его до двери и тихо закрыла ее за ним. И только когда в коридоре замолкли шаги, она заплакала так горько, что слезы крупными горячими каплями орошали ее грудь.
— Какая неудача! — Чак Даусон мерил шагами комнату, пока Билл Шарп и Энди Джонсон рассказывали историю своего провала. До этого момента еще не было времени все объяснить. Вся троица со всех ног бросилась к нанятому экипажу и постаралась как можно быстрей скрыться в своих номерах.
— Как выглядел мужчина? — спросил Чак.
— Ну, он был очень высоким, — сказал Энди, сильно преувеличивая.
— Выше тебя, парень, по крайней мере, на шесть дюймов[7]. У него были огромные руки, широкая шея и…
— Он был ростом с тебя, — прервал Шарп. — У него темные волосы, седеющие на висках, и самые голубые глаза из всех, что я видел.
— Морган. Так ты говоришь, что этот сукин сын был в ее постели?
— Нет, когда мы вошли. Но по всему было видно, они провели ночь вместе.
— Это немного меняет дело. Мне надо было предположить, что она с Морганом. Он все время был у нас под носом. Странно, что мы его не обнаружили.
Она такая красотка, босс, — вставил Энди — у нее самая нежная, самая белая . А груди такие полные, круглые…
— Заткнись, дурак. — Чак сжимал и разжимал кулаки.
— Извини, босс, — прошептал Энди высоким тихим голосом.
— Так значит, это был Дэн Морган. — Билл Шарп казался удивленным. — Я многие годы хотел встретиться с ним. У него была солидная репутация. Тот, кто убьет Моргана, прибавит не только зарубку на приклад. Мне страсть как хочется померится с ним силами.