Больше всех растерялся Харитон:
– К ноге! – кричал он на пса. – Место! Степа! К ноге!
– Сам к ноге, – огрызнулся Степа, – отвянь. Не ты меня нашел! Я лично нашелся сам! Захочу – опять потеряюсь!
Никто не знал, чем все кончится. Немного успокоились и вздохнули с облегчением только тогда, когда Харя взял в руку обрывок поводка.
– Сидеть! – скомандовал Харитону Степа. Харя послушно сел на скамейку, Степа уселся рядом. – Отпусти поводок, ты уж совсем. – Харя неуверенно оглядел всех и отпустил.
– Степочка, расскажи анекдот, – Агата гладила курчавую спину Степы, заглядывала в его умные веселые глаза, – расскажешь?
И все просили:
– Рассказывай, Степа, не тормози!
В переводе на русский язык эти слова были не только об анекдоте. «Мы так рады тебе, Степа, без тебя бульвар другой, и жизнь не такая яркая. Мы любим тебя, пес Степа. И очень хотим знать, где ты был. И еще: не убежишь ли ты от нас? И не утащат ли тебя злые похитители?» Но такие слова обычно не говорятся вслух, они остаются невысказанными. А вслух говорят простое: «Расскажи анекдот, Степа!»
– Слушайте, – Степа важно повел мордой: «Восемнадцать подвыпивших едут в „Запорожце“, поют, орут, их останавливает мент: „Вылезайте, нарушили, превысили скорость“. Заплатили штраф. „Можете ехать дальше“. Они стали влезать в машину, утрамбовались, а один никак не влезает. „Слушай, может, ты с нами и не ехал?“ – „Кто? Я не ехал? А кто же тогда всю дорогу вам на баяне играл?“
Хохот и радость. Хохочут бабки на своей лавочке, хохочет Барбосов, всем хорошо. Лидка не может не вылезти со своим замечанием:
– А на баяне в тесноте не сыграешь, надо руки широко разводить.
Когда объясняют смысл анекдота, становится скучно. Но только не в такой день. Степа вернулся! Ожил Лунный бульвар. Даже грудные дети в колясках не плачут и ничего не требуют. А шестой «Б» и вовсе рад – не надо больше носиться по дворам, колотиться в чужие двери, запертые на кодовые замки, звать под неизвестно чьими окнами «Степа!», «Степа!»
– И мотоцикл останется с нами. – Надя-Сфинкс целует Барбосова в щеку, и он не отворачивается – сегодня Барбосов не грубый.
Тут на бульваре появилась писательница, на плече ее висела сумочка. Она отцепила ремешок и протянула Харитону:
– Я приспособила этот собачий поводок к своей сумке. Купила его в прикольном магазине «Все для лучшего друга». Очень удобно носить сумку, только в метро и в автобусе некоторые узнают знакомую вещь и хихикают, подталкивают друг дружку локтями: смотри какая смешная, сумку держит на поводке, с собакой перепутала».
Харя взял поводок. Пригодится – к нему вернулся пес. Но не было большой радости на Харином лице. Это первой заметила Агата. Она ничего не сказала, задумалась – что бы это значило?
– Я бы так не смогла, – тут же высокомерно заявила Лидка, – на поводке носить сумочку. Не люблю, когда надо мной смеются, вообще не выношу.
Тут все засмеялись, над Лидкой часто смеются. Эти ее слова были глупыми, а шестой «Б» прекрасно отличает глупость от умности.
Степа недовольно сказал:
– Ты, Князева, вообще. Не тебя же похитили, а меня. И рассказываю я, а не ты. Не отвлекай. А вам, писательница, спасибо за поводок. Хотя это не самая любимая моя вещь.
Про такие минуты принято говорить: «Смешинка в рот попала». И еще говорят в народе: «Палец покажи – смеяться будешь». Сегодня как раз такое настроение – смешно все. И Степины анекдоты, и Лидкины неуместные реплики, и сумочка с поводком.
– Я буду предаваться воспоминаниям, – объявляет Степа, – и ничего смешного. Похитили меня, я много пережил за эти дни.
Все затихают, Агата смотрит на Леху – они забыли про ссору, Леха улыбается Агате. Забыли, конечно.
Потом Агата смотрит на Степу. Но Степы нет.
– Исчез пес!
– Убежал!
– Спрятался!
Все носятся по кустам, заглядывают под скамейки, кричат и не верят собственным глазам. Но пса нет нигде.
– Опять пропал!
– Утащили!
– Кто?
– Когда?
– При нас!
– Обнаглели!
– Харя! Кто здесь был?
Но Хари тоже не было. Не пережил такой беды – ушел Харитон. Потихоньку все разбрелись в разные стороны.
Леха никогда не извиняется, не признает своей неправоты. Хотя часто бывает не прав.
В этот вечер он мирно шел рядом с Агатой, они слушали Андрея Макаревича:
– Если нос Сергея приставить к лицу Гриши, а ум Гриши приставить к твоей голове, а твой тихий характер, Леха, приставить Барбосову – вот получится классный парень!
Леха не знает, что Агата недавно читала книгу, где невеста Агафья Тихоновна пыталась выбрать себе жениха и мечтала составить его из всего самого лучшего от других женихов. Их было несколько, невеста прикидывала разные варианты. Читать про это было смешно и одновременно – грустно. Агата сегодня об этом вспомнила, она часто думает о прочитанных книгах, и ей захотелось поделиться с Лехой. Он-то книги читает редко: ему хватает видеофильмов. Но Леха вдруг взъелся на нее:
– Вечно о мальчишках думаешь! Идешь со мной, я только на тебя обращаю внимание, а ты к чему-то Серегин нос приплела! И еще Барбосова! Про меня бы думала! Нет, все про других! – Он дернул у нее из уха наушник, хотя она прекрасно слышала Леху. Он зашагал по бульвару, походка была негодующая, шаги широкие. При этом Леха шел не спеша, его легко было догнать. Но Агата догонять не стала, она крикнула вслед:
– Чувства юмора у тебя нет! И чувства ума тоже мало! – И побежала по дорожке в другую сторону. С Лехой ей было не по пути. На всю жизнь.
Леха независимо шагал вперед, даже не оглянулся. Но он сразу же соскучился по Агате. Небо стало темно-серым, чужие собаки пробегали мимо. Они казались необаятельными. Степы не было. И Агаты не было.
Леха готов был побежать за Агатой, он бы ей сказал: «Итак, Степа опять пропал. У нас общие неприятности. Давай мириться». Она бы ответила: «Неотесанный ты, Леха, никогда не прощу твою грубость и твою дурацкую ревность». И тут же простила бы его. Агата не вредная, и он, Леха, тоже не вредный. Он делает шаг в ту сторону, куда ушла Агата. Сейчас он догонит ее, и все станет прекрасным: небо будет не серым, а голубым, облака станут светлыми, каждая ветка засверкает, как лаком покрытая. И вороны закричат не мерзкими голосами, а нежно и мелодично. И главное, Агата улыбнется, и глаза станут яркими.
Но Леха застрял на месте, он не бежит за Агатой, он гордый парень, крутой и неуступчивый. Леха уходит в свою сторону, Агата – в свою. Вот так и бывает: простая ссора становится ссорой навсегда.
Вечером Леха сидит дома и не делает уроки – он думает свои грустные думы. Пытается думать о Степе, но все равно думает об Агате. Надо не вспоминать хорошее – как она быстро и легко бегает; как хохочет, и все вокруг заражаются ее смехом; как говорит с Лехой, насмешливо и одновременно ласково, называет его неотесанным, и в такие минуты ему кажется, что ничего на свете нет лучше неотесанности. Обо всем этом думать не надо. А надо собрать все Агатины недостатки, вспомнить их и знать: она плохая, ее лучше разлюбить сегодня же. Но с недостатками сложности: кокетливая, нравится мальчишкам. А еще что? Леха морщит лоб, напряженно решает эту задачу, которую поставил себе сам. Но решения не находит. Нет у нее недостатков? Наверное, есть. Но Леха их не знает. Может быть, потому, что великая любовь делает Леху необъективным? И это хорошо.
Звонит телефон, Леха хватает трубку: Агата! Но в трубке голос Сергея:
– Такая фишка, Леха, мы с Варварой пса видели, он в окно смотрел и улыбался. Дом незнакомый. А через минуту Степа оказался в другом доме, напротив. Там живет адвокат, у него два этажа. Вкатываешь? – Сергей имел в виду: понимаешь?
– Вкатываю. И что ты предлагаешь? Замочить адвоката? – Леха криво улыбается. – Выход знаешь?
– Пока нет. Но ты, Леха, волну гонишь и заводишь туфту с Агатой. Ваша свара нарушает единство в наших рядах, а нам нужен пес, а не ваши базары.
– Скажи это Агате, – прорычал Леха, – она во всем виновата.
Леха отключился от Сергея, сидел и улыбался до ушей. Он чувствовал: наступит мир. Потому что догадался: пока Сергей звонил ему, Варвара, конечно, позвонила Агате. И, разумеется, это большая тайна, которую Варвара хранит уже две минуты. А на дольше Варвары не хватит, как всегда.
Так и есть, Варвара звонит Агате и мурлычет:
– Агата, не время ссориться. Пес почти нашелся, последнее усилие – и Степа будет с нами.
– Я и не ссорилась, это все Леха – придирается и ругается. Терпение мое кончилось, Варвара. Нервы надо беречь, по телику выступал врач, говорил: «Главное, чтобы вы общались с теми, кто вас не расстраивает и не выводит из себя». А Леха выводит, въехала?
– Значит, не будешь мириться? – Варвара расстраивается и злорадствует одновременно. – Честно сказать, Агата, я бы тоже не помирилась с таким. Оскорбляет, ревнует, толкает. На кой он нужен?
– Вот видишь, Варвара, ты на моей стороне. – Агата отключила телефон и твердо решила помириться с Лехой.
А у Лехи были свои решения. Ему позвонил умный Гриша:
– Мирись с Агатой, нам в такой ответственный момент ваши разборки только мешают. Не в кассу ссора, – Гриша хотел сказать «некстати», но у подростков свой язык.
Леха все понимает просто, в таком настроении жизнь видит без оттенков и без тонкостей, во всем два варианта: да или нет.
– Мирись скорее с Агатой, – напирал Гриша, – вы отвлекаете наш дружный коллектив от главного – поисков пса Степы.
– Не больно она мне нужна, – прошипел Леха, – несерьезная девчонка, легкомысленная, все ей хиханьки да хаханьки. – Тут он представил себе Агатин смех и очень по ней заскучал.
– Не будешь извиняться? – грозно спросил Гриша.
– Конечно нет! Какое отношение Агата имеет к Степе? Пес наш, почти общий. А Агата? – Леха очень хочет услышать слово «твоя», и умный Гриша говорит:
– Твоя вроде. Ты сам говорил: самая красивая девочка. Может, не совсем так, но ты так считал.
– А теперь не считаю, обойдусь без нее! И не такая уж красивая! Щеки румяные, как у куклы. А фигура вообще тощая, как селедка! – И тут Леха полетел к Агате мириться. Ссора и так затянулась чуть не на целый вечер.
Мириться, как известно, трудно. Но Леха решил преодолеть все свои самолюбивые преграды. Он позвонил в Агатин звонок, дверь не открывали. Он позвонил длинным звонком – в квартире кто-то был, но дверь не открыли.
– Мяу! – раздалось в прихожей.
– Барс! – крикнул Леха. – Позови Агату!
– Ждите ответа! Ждите ответа! – Барс легко усваивает всякие человеческие слова, даже если слышал их всего один раз.
– Не придуривайся, кот! Агата! Открывай скорее!
– Пес нашелся? – спросила за дверью Агата.
– Нет пока.
– А тогда из-за чего шум? Зачем пришел? Или, может быть, ты, Леха, решил извиниться?
– Вот еще, – пробурчал Леха.
– Дверь надежно заперта. Пока. – Агатины тапочки зашуршали по прихожей, она уходила от двери.
– Извиняйся, Леха, – мяукнул Барс, – другого выхода у тебя нет.
– Вот еще, – повторил Леха, – ну извини, фиг с тобой.
– Другое дело. – Агата открыла дверь. Она была в розовом костюмчике, который надевала только в торжественных случаях. Когда шла на концерт в «Ватрушку» или ждала гостей, приличных маминых подруг. Или на школьные тусовки, или на дни рождения Василисы прекрасной, Нади-Сфинкса и других шестиклассников. Сегодня ничего такого не предвиделось.
– Чего вырядилась? – спросил Леха, усаживаясь в комнате на диван. Это значило в переводе на нормальный язык: «Вижу, как идет тебе, Агата, этот нарядный костюмчик. Катит он тебе».
– Ждала одного человека, – улыбнулась она, – вот и приоделась.
– Кого? – набычился Леха, он собрался поскандалить, но вовремя догадался: это будет глупо – зря извинялся, что ли? – Какого еще одного человека? Гад какой-нибудь. Человек, главное дело. Гришка, что ли? Или этот придурок Харя? – Леха пыхтел от злости.
– Догадайся, Леха, ты же умный, – Агата смеялась. Она была такая хорошенькая, глаза сияли. Барс вертелся около Лехи, мурлыкал. И вдруг Леха догадался: Агата ждала его, Леху! Она хотела, чтобы он пришел мириться. Она ради него нарядилась. Он успокоился, заулыбался, достал из кармана кусок сыра и сунул коту.
– Пес тебе не звонил, Барс? Смотри в глаза, отвечай правду. – Барс быстро съел сыр, отвернулся от Лехи и полез под кресло.
– Звонил. Мы друзья.
– Где он, Барс?
– Секрет. Не скажу.
– Не знаешь, Барс, – нарочно поддразнила Агата, – друзья, а не сказал тебе пес Степа своего нового адреса?
– У него адресов немерено, – из-под дивана откликнулся Барс, – он путешественник по гостеприимным людям, наш пес Степа.
– И где живут эти люди? – схитрила Агата. – В каком доме живет хоть один? Неужели ни одного не знаешь?
– Знаю! – крикнул из-под дивана Барс. – Я люблю сосиски, рыбку и котлеты домашние сочные! Понятно?
– Опять шантаж и вымогательство, – прошептала Агата, а Леха сразу перешел к делу – полез в холодильник, достал сосиску.
– Это предоплата, остальное получишь после толкового высказывания, без разводок и приколов. У кого Степа? – Леха повертел перед Барсом сосиской, из-под дивана сверкали ярко-желтые глаза. Кот вытянул лапу, попытался когтями схватить сосиску и утащить к себе поближе. Но Леха спортсмен, реакция у него хорошая, он быстро отдернул руку и напомнил:
– Сначала скажи, где твой друг прячется. Вы оба клепаете нам мозги, а это некрасиво.
– Некрасиво, – повторила Агата и добавила: – Мама вчера купила печенку, некоторые любят. Угощу, Барс.
Барс глядел на сосиску горящими желтыми глазами, потом сказал:
– Был у писательницы, потом у Клары из аптеки, а вчера – в мастерской пылесосов.
– А сегодня? – нетерпеливо подпрыгивала на одном месте Агата.
– Сегодня не звонил. – Кот все же ухитрился выхватить сосиску, ел и урчал от удовольствия. – Он похищенный, но и в гости ходит. Когда так, а когда сяк. – Кот замолчал и уполз поглубже под диван.
– Барс, а почему пес не возвращается к хозяину? Ведь его же никто не держит в неволе? Он свободно шатается по разным квартирам. – Агата задумчиво смотрит на Леху, Леха – на Агату.
– Есть какая-то разводка, – мурлычет под диваном кот, – а в чем она – это неизвестно мне.
– А если еще сосисочку получишь, – Леха подмигивает Агате, – или печенки кусочек?
– Я не проглот – наелся. И больше ничего не знаю. Лучше включи музыку, Агата. А то трындим, трындим, а толку нет.
– Толку немного, – засмеялась Агата и включила магнитофон:
– Леха, пес превратился в бродячего. Он шатается где хочет.
– Бродячие ходят по помойкам, а он гостит в приличных квартирах.
Агата смотрела грустно:
– Долго ищем, столько времени прошло, а он то появится, то исчезнет.
– Сказал – найдем, значит, так и будет.
Леха выдвинул подбородок, глаза сузились: решительный парень. Такой умеет приводить в порядок любого. Тем более – пса Степу.
В классе все сидят тихо и слушают математичку Клизму. А она объясняет новое правило. Класс внимательно на нее смотрит, но Клизма – опытный педагог, она видит, что в глазах у них вовсе не внимание к математике. Глаза далеко, и мысли далеко.
– Опять думаете только о собаке? – она сердится. – Нельзя же так увлекаться псом Степой! Учиться надо, этого никто не отменял.
– А помните, когда ваш Рыжик пропал, вы даже заболели! – Агата справедливым голосом говорит справедливые слова. – Вы же не ходили на работу! И страдали!
Класс мгновенно подхватывает:
– В ветеринарке сидели с ним часами!
Клизма смутилась – они правы. Шестой «Б» класс непредсказуемый. То они легкомысленные и очень несерьезные. То вдруг все влюбятся глубоко и серьезно. Потом неожиданно переругаются навек, потом помирятся навсегда. Теперь вот такая верная собачья любовь пса к ним. А они полюбили этого чужого пса. И тоскуют без него. Надо их понять.
Но Клизма не может сразу перестроиться:
– Прекратите балаган! Урок есть урок!
Но и они не такие простые люди.
– А теперь ваш котик здоров, – Агата ласково смотрит, – мы о нем беспокоимся.
– Нашел он себе невесту? – Оля невинными голубыми глазами уставилась на учительницу. – Одиночество плохо сказывается на настроении любого живого существа. – Оля вчера поссорилась с Артемом, сегодня она имеет в виду не только кота Рыжика, но и себя, голубоглазую Олю.
– Мой Рыжик здоров, он женился, скоро будут дети. Уже есть желающие взять котят – все у нас в порядке.
– А кто его любимая жена? – Агате очень уж не хочется сегодня заниматься математикой, она отвлекает Клизму и всех заодно.
– Беленькая кошечка, – с упоением отвечает Клизма, – хорошенькая, кокетливая. Она часто гуляет на Лунном бульваре. За ней ухаживал чужой бродячий кот, злой и агрессивный. Он трепал моего Рыжика, но Рыжик не сдался, он победил, завоевал любовь беленькой кошки.
Шестой «Б» аплодировал мужественному Рыжику. Они выкрикивали:
– Классный Рыжик!
– Отвоевал свою невесту!
– Настоящий крутой мужик!
Клизма таяла. Она гордилась своим Рыжиком, эта гордость была важнее всяких математических правил.
И в эту минуту в сумке у математички зазвонил мобильник.
– Да! – крикнула в трубку взволнованная Клизма. Она строго-настрого запретила всем родным и знакомым звонить ей на работу – нельзя отвлекать учителя от урока. Если кто-то звонит во время урока, значит, что-то случилось. В тревоге математичка кричит в трубку: – Да! Что стряслось? – Тревога и недовольство смешаны в ее голосе. – Как ушел? Не мог он уйти! Может быть, не Рыжик? Форточка! У меня высокий этаж! Ушел! Вот смелый кот! Бегу! – Клизма схватила сумку и вылетела из класса.
– Свалил! – восхищенно сказал Леха.
– Свинтил!
– В форточку! – Агата представила себе высоту, гладкую стену дома. – Как он не разбился, бедный кот.
– Альпинист. – Василиса прекрасная вспомнила, как их квартиру обокрали – вор умел лазить по ровным стенам, забирался на любой этаж. Таких милиция называет альпинистами. – Помните, у моей мамы украли девять единиц драгоценных вещей – два кулона, три медальона, колечки, цепочки. Это стащил альпинист. Красивый был, его поймали, судили. Он во всем признался.
– Помню, – Надя-Сфинкс обернулась к Барбосову, – а ты, Барбосик, вспомнил? Он, этот альпинист, для любимой девушки был готов на любое преступление на любой, между прочим, высоте.
– С риском для жизни! – весело подтвердила Варвара, достала из кармашка косметичку и подкрасила веки. – Красота спасет мир, – добавила она не совсем в тему.
Тут открылась дверь класса и вошла женщина – накрашенная ярче Варвары, не очень молодая, но еще красивая.
– Меня попросила завуч Оксана Тарасовна посидеть у вас до конца урока. Не возражаете? – Она села за учительский стол.
– Если не будете нудить правила и ставить отметки, – сказал Сизов из СИЗО густым басом, он умеет так говорить, когда хочет казаться взрослым и грозным.
– Ну что вы, – засмеялась она, – я все школьные премудрости забыла давно, вылетели из головы. Память у меня отличная только на определенную тему – помню все, что связано с моими романами.
Услышав о романах, девчонки насторожились, а мальчишки тоже, но притворились, что нет.
– Романы – это про любовь? – спросила наивно Оля и поморгала, чтобы эта чужая тетенька оценила яркий цвет Олиных глаз.
– Во дает! Не знает! Здоровая выросла, а романы не знает, – диким смехом захохотал Барбосов.
– Да, про любовь, – она мечтательно завела глаза к потолку, – моя избирательная память меня не подводит. Дмитрия я любила так, что при встрече с ним, даже случайной, где-нибудь на остановке трамвая, роняла сумку. Слабость в руках от великого чувства.
– А он? – спросила Лидка, которая не терпит незавершенных ситуаций.
– Он? Поднимал мои сумки и подавал мне с насмешливыми словами: «Вы потеряли ридикюль».
– Не любил, значит? – Агата опечалилась. – Про ридикюль от любви не скажет.
– Ну почему же? С юмором был, секретный физик. А я девчонка из педучилища по дошкольному воспитанию. Училась на учительницу рукоделия. Хотите, научу вас шить и вязать?
– Лучше петь и плясать, – пробасил Сизов, и все согласились со смехом.
– Наш Сизов из СИЗО классный.
– Петь и плясать – супер!
– Но сначала про избирательную память, – потребовали девчонки.
– Пожалуйста, кстати, меня зовут Татьяна Васильевна. Я вчера начала преподавать в вашей школе в младших классах, у меня первый «А».
– Там мои ученицы, – не смолчала Лидка, – девочки у меня берут уроки.
– Какие? – поинтересовалась Татьяна Васильевна, лицо не выражало интереса – от всяких выражений лица может осыпаться косметика.
– Как завоевать любовь, – ответила Лидка.
– Классно! – обрадовалась рукодельница. – А ты это знаешь? Откуда?
– Она вычитывает умности из глянцевых журналов! – отреагировал класс.
– Журнал «Киса»!
– Журнал «Тетя» и еще «Мотя»!
– «Зина»!
– «Резина»!
– «Корзина»!
– Я тоже их просматриваю, – Татьяна Васильевна им все больше нравилась, она не скрывала своих слабостей. – Рассказываю про избирательную память. Помню, на каком свидании во что была одета. Много лет прошло, но знаю: с Димой на мне была голубая юбочка и кофточка в полоску серую с голубым, очень эффектно. С Олегом – зеленое платье, к глазам. Олег от моих глаз тащился. А с Семеном – белый пиджак, тогда это называлось жакет. Семен все врал, но ко мне относился шикарно!
– Расскажите, как – шикарно?
– Конфеты-букеты?
Это, конечно, девчонки. А она ответила с достоинством:
– Не просто букеты, а розы! И не просто конфеты – а швейцарский шоколад.
– Швейцарский? Он в магазине «Бобло» продается, я видела! – Лидка всегда знает больше всех.
– Это теперь, а тогда его привозили только из Швейцарии, его почти никто не пробовал, а я получала коробку и могла наслаждаться и хвалиться перед подругами.
– Вы были толстенькая? – вежливо спросила Надя-Сфинкс, Надина полнота – ее больная тема.
– Средней упитанности, – Татьяна Васильевна была собой довольна, это сразу видел любой, – а Семен, который врал, он рассказал мне, что был везде. И в Африке катался верхом на белом носороге. Даже фотографию этого носорога показал. Потом я узнала, что носорог из зоопарка, а белый – фотоэффект. И еще он подарил мне гранатовый браслет. Эффектно, так называется прекрасная повесть о великой любви – «Гранатовый браслет». Я опять полетела хвалиться, а одна подруга мне сказала, что он всем на работе подарил такие браслеты. И не гранат, а подделка.
– А вдруг подружка наврала? Из зависти? – Василиса прекрасная догадалась – подругам хвалишься от всей души, а они завидуют.
– Я тоже так подумала тогда, но она открыла ящик стола и показала мне браслет. Точно такой, как у меня, – Татьяна Васильевна грустно усмехнулась.
– Вы классно рассказываете, – Агате захотелось поддержать эту Татьяну Васильевну, немного смешную, красивую, с избирательной памятью.
– А что такое ридикюль? – спросила Оля.
– Женская сумочка, – ответила Татьяна Васильевна, – знаете, у меня очень красивая судьба: все относились ко мне изумительно – ну все до одного.
– А много их было, этих изумительных? – не удержался Леха.
– Сколько было – все мои! – засмеялась она, зубы ровненькие, блестят, улыбка широкая – можно все зубы пересчитать.
Тут в класс вернулась Клизма, она прижимала к груди кота.
– Вы, Татьяна Васильевна, меня заменили – спасибо. Взаимная выручка – закон коллектива.
– Не надо математики, – завопил класс, – расскажите лучше про кота.
– Не люблю кошек, – поморщилась Татьяна Васильевна, – только игрушечных – фарфоровых, плюшевых, деревянных. У меня коллекция, все друзья дарят мне кошек! – И она упорхнула из класса. А Рыжик разлегся на учительском столе, наглый, рыжий.
– Где он был? – стали спрашивать все. Звонок будет вот-вот, и никто не стремится отвлекать математичку от математики. Они же правда хотят знать, что случилось с Рыжиком.
– Он прыгнул в форточку и повис на трубе. Кричал, бедный, не решался спрыгнуть. А зацепиться на трубе не мог. – Она гладила Рыжика, он щурился, довольный.
– Да почему же он не мог зацепиться? – Оля удивляется. – Коты способны цепляться за каменную ровную стену, за любую поверхность.
Клизма смущенно опустила глаза:
– Дело в том, что я вчера подстригла ему ногти. То есть когти.
– Зачем, – смеялся класс, – он же кот.
– Ну мне казалось, что так он будет ухоженным.
– Как он сегодня спасся с этой трубы? Высоко же висел! – Оля больше всех в классе разбирается в повадках животных. – Кто его снял?
– Соседка Суворовна. Она подняла швабру, он прыгнул на швабрину щетину, а там уже невысоко. Миленький мой. – Она гладила кота и готова была поцеловать его в нос, но стеснялась – ученики могут и на смех поднять. Такие люди – иногда нежные, а иногда ехидные.
– К ноге! – кричал он на пса. – Место! Степа! К ноге!
– Сам к ноге, – огрызнулся Степа, – отвянь. Не ты меня нашел! Я лично нашелся сам! Захочу – опять потеряюсь!
Никто не знал, чем все кончится. Немного успокоились и вздохнули с облегчением только тогда, когда Харя взял в руку обрывок поводка.
– Сидеть! – скомандовал Харитону Степа. Харя послушно сел на скамейку, Степа уселся рядом. – Отпусти поводок, ты уж совсем. – Харя неуверенно оглядел всех и отпустил.
– Степочка, расскажи анекдот, – Агата гладила курчавую спину Степы, заглядывала в его умные веселые глаза, – расскажешь?
И все просили:
– Рассказывай, Степа, не тормози!
В переводе на русский язык эти слова были не только об анекдоте. «Мы так рады тебе, Степа, без тебя бульвар другой, и жизнь не такая яркая. Мы любим тебя, пес Степа. И очень хотим знать, где ты был. И еще: не убежишь ли ты от нас? И не утащат ли тебя злые похитители?» Но такие слова обычно не говорятся вслух, они остаются невысказанными. А вслух говорят простое: «Расскажи анекдот, Степа!»
– Слушайте, – Степа важно повел мордой: «Восемнадцать подвыпивших едут в „Запорожце“, поют, орут, их останавливает мент: „Вылезайте, нарушили, превысили скорость“. Заплатили штраф. „Можете ехать дальше“. Они стали влезать в машину, утрамбовались, а один никак не влезает. „Слушай, может, ты с нами и не ехал?“ – „Кто? Я не ехал? А кто же тогда всю дорогу вам на баяне играл?“
Хохот и радость. Хохочут бабки на своей лавочке, хохочет Барбосов, всем хорошо. Лидка не может не вылезти со своим замечанием:
– А на баяне в тесноте не сыграешь, надо руки широко разводить.
Когда объясняют смысл анекдота, становится скучно. Но только не в такой день. Степа вернулся! Ожил Лунный бульвар. Даже грудные дети в колясках не плачут и ничего не требуют. А шестой «Б» и вовсе рад – не надо больше носиться по дворам, колотиться в чужие двери, запертые на кодовые замки, звать под неизвестно чьими окнами «Степа!», «Степа!»
– И мотоцикл останется с нами. – Надя-Сфинкс целует Барбосова в щеку, и он не отворачивается – сегодня Барбосов не грубый.
Тут на бульваре появилась писательница, на плече ее висела сумочка. Она отцепила ремешок и протянула Харитону:
– Я приспособила этот собачий поводок к своей сумке. Купила его в прикольном магазине «Все для лучшего друга». Очень удобно носить сумку, только в метро и в автобусе некоторые узнают знакомую вещь и хихикают, подталкивают друг дружку локтями: смотри какая смешная, сумку держит на поводке, с собакой перепутала».
Харя взял поводок. Пригодится – к нему вернулся пес. Но не было большой радости на Харином лице. Это первой заметила Агата. Она ничего не сказала, задумалась – что бы это значило?
– Я бы так не смогла, – тут же высокомерно заявила Лидка, – на поводке носить сумочку. Не люблю, когда надо мной смеются, вообще не выношу.
Тут все засмеялись, над Лидкой часто смеются. Эти ее слова были глупыми, а шестой «Б» прекрасно отличает глупость от умности.
Степа недовольно сказал:
– Ты, Князева, вообще. Не тебя же похитили, а меня. И рассказываю я, а не ты. Не отвлекай. А вам, писательница, спасибо за поводок. Хотя это не самая любимая моя вещь.
Про такие минуты принято говорить: «Смешинка в рот попала». И еще говорят в народе: «Палец покажи – смеяться будешь». Сегодня как раз такое настроение – смешно все. И Степины анекдоты, и Лидкины неуместные реплики, и сумочка с поводком.
– Я буду предаваться воспоминаниям, – объявляет Степа, – и ничего смешного. Похитили меня, я много пережил за эти дни.
Все затихают, Агата смотрит на Леху – они забыли про ссору, Леха улыбается Агате. Забыли, конечно.
Потом Агата смотрит на Степу. Но Степы нет.
– Исчез пес!
– Убежал!
– Спрятался!
Все носятся по кустам, заглядывают под скамейки, кричат и не верят собственным глазам. Но пса нет нигде.
– Опять пропал!
– Утащили!
– Кто?
– Когда?
– При нас!
– Обнаглели!
– Харя! Кто здесь был?
Но Хари тоже не было. Не пережил такой беды – ушел Харитон. Потихоньку все разбрелись в разные стороны.
Леха никогда не извиняется, не признает своей неправоты. Хотя часто бывает не прав.
В этот вечер он мирно шел рядом с Агатой, они слушали Андрея Макаревича:
И тут Агата ни с того ни с сего сказала:
Я пью до дна за тех, кто в море,
За тех, кого любит волна.
За тех, кому повезет...
– Если нос Сергея приставить к лицу Гриши, а ум Гриши приставить к твоей голове, а твой тихий характер, Леха, приставить Барбосову – вот получится классный парень!
Леха не знает, что Агата недавно читала книгу, где невеста Агафья Тихоновна пыталась выбрать себе жениха и мечтала составить его из всего самого лучшего от других женихов. Их было несколько, невеста прикидывала разные варианты. Читать про это было смешно и одновременно – грустно. Агата сегодня об этом вспомнила, она часто думает о прочитанных книгах, и ей захотелось поделиться с Лехой. Он-то книги читает редко: ему хватает видеофильмов. Но Леха вдруг взъелся на нее:
– Вечно о мальчишках думаешь! Идешь со мной, я только на тебя обращаю внимание, а ты к чему-то Серегин нос приплела! И еще Барбосова! Про меня бы думала! Нет, все про других! – Он дернул у нее из уха наушник, хотя она прекрасно слышала Леху. Он зашагал по бульвару, походка была негодующая, шаги широкие. При этом Леха шел не спеша, его легко было догнать. Но Агата догонять не стала, она крикнула вслед:
– Чувства юмора у тебя нет! И чувства ума тоже мало! – И побежала по дорожке в другую сторону. С Лехой ей было не по пути. На всю жизнь.
Леха независимо шагал вперед, даже не оглянулся. Но он сразу же соскучился по Агате. Небо стало темно-серым, чужие собаки пробегали мимо. Они казались необаятельными. Степы не было. И Агаты не было.
Леха готов был побежать за Агатой, он бы ей сказал: «Итак, Степа опять пропал. У нас общие неприятности. Давай мириться». Она бы ответила: «Неотесанный ты, Леха, никогда не прощу твою грубость и твою дурацкую ревность». И тут же простила бы его. Агата не вредная, и он, Леха, тоже не вредный. Он делает шаг в ту сторону, куда ушла Агата. Сейчас он догонит ее, и все станет прекрасным: небо будет не серым, а голубым, облака станут светлыми, каждая ветка засверкает, как лаком покрытая. И вороны закричат не мерзкими голосами, а нежно и мелодично. И главное, Агата улыбнется, и глаза станут яркими.
Но Леха застрял на месте, он не бежит за Агатой, он гордый парень, крутой и неуступчивый. Леха уходит в свою сторону, Агата – в свою. Вот так и бывает: простая ссора становится ссорой навсегда.
Вечером Леха сидит дома и не делает уроки – он думает свои грустные думы. Пытается думать о Степе, но все равно думает об Агате. Надо не вспоминать хорошее – как она быстро и легко бегает; как хохочет, и все вокруг заражаются ее смехом; как говорит с Лехой, насмешливо и одновременно ласково, называет его неотесанным, и в такие минуты ему кажется, что ничего на свете нет лучше неотесанности. Обо всем этом думать не надо. А надо собрать все Агатины недостатки, вспомнить их и знать: она плохая, ее лучше разлюбить сегодня же. Но с недостатками сложности: кокетливая, нравится мальчишкам. А еще что? Леха морщит лоб, напряженно решает эту задачу, которую поставил себе сам. Но решения не находит. Нет у нее недостатков? Наверное, есть. Но Леха их не знает. Может быть, потому, что великая любовь делает Леху необъективным? И это хорошо.
Звонит телефон, Леха хватает трубку: Агата! Но в трубке голос Сергея:
– Такая фишка, Леха, мы с Варварой пса видели, он в окно смотрел и улыбался. Дом незнакомый. А через минуту Степа оказался в другом доме, напротив. Там живет адвокат, у него два этажа. Вкатываешь? – Сергей имел в виду: понимаешь?
– Вкатываю. И что ты предлагаешь? Замочить адвоката? – Леха криво улыбается. – Выход знаешь?
– Пока нет. Но ты, Леха, волну гонишь и заводишь туфту с Агатой. Ваша свара нарушает единство в наших рядах, а нам нужен пес, а не ваши базары.
– Скажи это Агате, – прорычал Леха, – она во всем виновата.
Леха отключился от Сергея, сидел и улыбался до ушей. Он чувствовал: наступит мир. Потому что догадался: пока Сергей звонил ему, Варвара, конечно, позвонила Агате. И, разумеется, это большая тайна, которую Варвара хранит уже две минуты. А на дольше Варвары не хватит, как всегда.
Так и есть, Варвара звонит Агате и мурлычет:
– Агата, не время ссориться. Пес почти нашелся, последнее усилие – и Степа будет с нами.
– Я и не ссорилась, это все Леха – придирается и ругается. Терпение мое кончилось, Варвара. Нервы надо беречь, по телику выступал врач, говорил: «Главное, чтобы вы общались с теми, кто вас не расстраивает и не выводит из себя». А Леха выводит, въехала?
– Значит, не будешь мириться? – Варвара расстраивается и злорадствует одновременно. – Честно сказать, Агата, я бы тоже не помирилась с таким. Оскорбляет, ревнует, толкает. На кой он нужен?
– Вот видишь, Варвара, ты на моей стороне. – Агата отключила телефон и твердо решила помириться с Лехой.
А у Лехи были свои решения. Ему позвонил умный Гриша:
– Мирись с Агатой, нам в такой ответственный момент ваши разборки только мешают. Не в кассу ссора, – Гриша хотел сказать «некстати», но у подростков свой язык.
Леха все понимает просто, в таком настроении жизнь видит без оттенков и без тонкостей, во всем два варианта: да или нет.
– Мирись скорее с Агатой, – напирал Гриша, – вы отвлекаете наш дружный коллектив от главного – поисков пса Степы.
– Не больно она мне нужна, – прошипел Леха, – несерьезная девчонка, легкомысленная, все ей хиханьки да хаханьки. – Тут он представил себе Агатин смех и очень по ней заскучал.
– Не будешь извиняться? – грозно спросил Гриша.
– Конечно нет! Какое отношение Агата имеет к Степе? Пес наш, почти общий. А Агата? – Леха очень хочет услышать слово «твоя», и умный Гриша говорит:
– Твоя вроде. Ты сам говорил: самая красивая девочка. Может, не совсем так, но ты так считал.
– А теперь не считаю, обойдусь без нее! И не такая уж красивая! Щеки румяные, как у куклы. А фигура вообще тощая, как селедка! – И тут Леха полетел к Агате мириться. Ссора и так затянулась чуть не на целый вечер.
Мириться, как известно, трудно. Но Леха решил преодолеть все свои самолюбивые преграды. Он позвонил в Агатин звонок, дверь не открывали. Он позвонил длинным звонком – в квартире кто-то был, но дверь не открыли.
– Мяу! – раздалось в прихожей.
– Барс! – крикнул Леха. – Позови Агату!
– Ждите ответа! Ждите ответа! – Барс легко усваивает всякие человеческие слова, даже если слышал их всего один раз.
– Не придуривайся, кот! Агата! Открывай скорее!
– Пес нашелся? – спросила за дверью Агата.
– Нет пока.
– А тогда из-за чего шум? Зачем пришел? Или, может быть, ты, Леха, решил извиниться?
– Вот еще, – пробурчал Леха.
– Дверь надежно заперта. Пока. – Агатины тапочки зашуршали по прихожей, она уходила от двери.
– Извиняйся, Леха, – мяукнул Барс, – другого выхода у тебя нет.
– Вот еще, – повторил Леха, – ну извини, фиг с тобой.
– Другое дело. – Агата открыла дверь. Она была в розовом костюмчике, который надевала только в торжественных случаях. Когда шла на концерт в «Ватрушку» или ждала гостей, приличных маминых подруг. Или на школьные тусовки, или на дни рождения Василисы прекрасной, Нади-Сфинкса и других шестиклассников. Сегодня ничего такого не предвиделось.
– Чего вырядилась? – спросил Леха, усаживаясь в комнате на диван. Это значило в переводе на нормальный язык: «Вижу, как идет тебе, Агата, этот нарядный костюмчик. Катит он тебе».
– Ждала одного человека, – улыбнулась она, – вот и приоделась.
– Кого? – набычился Леха, он собрался поскандалить, но вовремя догадался: это будет глупо – зря извинялся, что ли? – Какого еще одного человека? Гад какой-нибудь. Человек, главное дело. Гришка, что ли? Или этот придурок Харя? – Леха пыхтел от злости.
– Догадайся, Леха, ты же умный, – Агата смеялась. Она была такая хорошенькая, глаза сияли. Барс вертелся около Лехи, мурлыкал. И вдруг Леха догадался: Агата ждала его, Леху! Она хотела, чтобы он пришел мириться. Она ради него нарядилась. Он успокоился, заулыбался, достал из кармана кусок сыра и сунул коту.
– Пес тебе не звонил, Барс? Смотри в глаза, отвечай правду. – Барс быстро съел сыр, отвернулся от Лехи и полез под кресло.
– Звонил. Мы друзья.
– Где он, Барс?
– Секрет. Не скажу.
– Не знаешь, Барс, – нарочно поддразнила Агата, – друзья, а не сказал тебе пес Степа своего нового адреса?
– У него адресов немерено, – из-под дивана откликнулся Барс, – он путешественник по гостеприимным людям, наш пес Степа.
– И где живут эти люди? – схитрила Агата. – В каком доме живет хоть один? Неужели ни одного не знаешь?
– Знаю! – крикнул из-под дивана Барс. – Я люблю сосиски, рыбку и котлеты домашние сочные! Понятно?
– Опять шантаж и вымогательство, – прошептала Агата, а Леха сразу перешел к делу – полез в холодильник, достал сосиску.
– Это предоплата, остальное получишь после толкового высказывания, без разводок и приколов. У кого Степа? – Леха повертел перед Барсом сосиской, из-под дивана сверкали ярко-желтые глаза. Кот вытянул лапу, попытался когтями схватить сосиску и утащить к себе поближе. Но Леха спортсмен, реакция у него хорошая, он быстро отдернул руку и напомнил:
– Сначала скажи, где твой друг прячется. Вы оба клепаете нам мозги, а это некрасиво.
– Некрасиво, – повторила Агата и добавила: – Мама вчера купила печенку, некоторые любят. Угощу, Барс.
Барс глядел на сосиску горящими желтыми глазами, потом сказал:
– Был у писательницы, потом у Клары из аптеки, а вчера – в мастерской пылесосов.
– А сегодня? – нетерпеливо подпрыгивала на одном месте Агата.
– Сегодня не звонил. – Кот все же ухитрился выхватить сосиску, ел и урчал от удовольствия. – Он похищенный, но и в гости ходит. Когда так, а когда сяк. – Кот замолчал и уполз поглубже под диван.
– Барс, а почему пес не возвращается к хозяину? Ведь его же никто не держит в неволе? Он свободно шатается по разным квартирам. – Агата задумчиво смотрит на Леху, Леха – на Агату.
– Есть какая-то разводка, – мурлычет под диваном кот, – а в чем она – это неизвестно мне.
– А если еще сосисочку получишь, – Леха подмигивает Агате, – или печенки кусочек?
– Я не проглот – наелся. И больше ничего не знаю. Лучше включи музыку, Агата. А то трындим, трындим, а толку нет.
– Толку немного, – засмеялась Агата и включила магнитофон:
«Ночные снайперы» пели, Агата с Лехой немного потанцевали, потом песня кончилась. Агата посмотрела в окно, шел снег.
В этом городе живет небо,
Небу триста лет, оно устало,
А под небом воздух из мороза,
В этом мужестве кусок металла.
Здесь у птиц парализует крылья,
А Икару не к чему стремиться.
Новый год приходит годом старше,
Ничего не может измениться.
– Леха, пес превратился в бродячего. Он шатается где хочет.
– Бродячие ходят по помойкам, а он гостит в приличных квартирах.
Агата смотрела грустно:
– Долго ищем, столько времени прошло, а он то появится, то исчезнет.
– Сказал – найдем, значит, так и будет.
Леха выдвинул подбородок, глаза сузились: решительный парень. Такой умеет приводить в порядок любого. Тем более – пса Степу.
В классе все сидят тихо и слушают математичку Клизму. А она объясняет новое правило. Класс внимательно на нее смотрит, но Клизма – опытный педагог, она видит, что в глазах у них вовсе не внимание к математике. Глаза далеко, и мысли далеко.
– Опять думаете только о собаке? – она сердится. – Нельзя же так увлекаться псом Степой! Учиться надо, этого никто не отменял.
– А помните, когда ваш Рыжик пропал, вы даже заболели! – Агата справедливым голосом говорит справедливые слова. – Вы же не ходили на работу! И страдали!
Класс мгновенно подхватывает:
– В ветеринарке сидели с ним часами!
Клизма смутилась – они правы. Шестой «Б» класс непредсказуемый. То они легкомысленные и очень несерьезные. То вдруг все влюбятся глубоко и серьезно. Потом неожиданно переругаются навек, потом помирятся навсегда. Теперь вот такая верная собачья любовь пса к ним. А они полюбили этого чужого пса. И тоскуют без него. Надо их понять.
Но Клизма не может сразу перестроиться:
– Прекратите балаган! Урок есть урок!
Но и они не такие простые люди.
– А теперь ваш котик здоров, – Агата ласково смотрит, – мы о нем беспокоимся.
– Нашел он себе невесту? – Оля невинными голубыми глазами уставилась на учительницу. – Одиночество плохо сказывается на настроении любого живого существа. – Оля вчера поссорилась с Артемом, сегодня она имеет в виду не только кота Рыжика, но и себя, голубоглазую Олю.
– Мой Рыжик здоров, он женился, скоро будут дети. Уже есть желающие взять котят – все у нас в порядке.
– А кто его любимая жена? – Агате очень уж не хочется сегодня заниматься математикой, она отвлекает Клизму и всех заодно.
– Беленькая кошечка, – с упоением отвечает Клизма, – хорошенькая, кокетливая. Она часто гуляет на Лунном бульваре. За ней ухаживал чужой бродячий кот, злой и агрессивный. Он трепал моего Рыжика, но Рыжик не сдался, он победил, завоевал любовь беленькой кошки.
Шестой «Б» аплодировал мужественному Рыжику. Они выкрикивали:
– Классный Рыжик!
– Отвоевал свою невесту!
– Настоящий крутой мужик!
Клизма таяла. Она гордилась своим Рыжиком, эта гордость была важнее всяких математических правил.
И в эту минуту в сумке у математички зазвонил мобильник.
– Да! – крикнула в трубку взволнованная Клизма. Она строго-настрого запретила всем родным и знакомым звонить ей на работу – нельзя отвлекать учителя от урока. Если кто-то звонит во время урока, значит, что-то случилось. В тревоге математичка кричит в трубку: – Да! Что стряслось? – Тревога и недовольство смешаны в ее голосе. – Как ушел? Не мог он уйти! Может быть, не Рыжик? Форточка! У меня высокий этаж! Ушел! Вот смелый кот! Бегу! – Клизма схватила сумку и вылетела из класса.
– Свалил! – восхищенно сказал Леха.
– Свинтил!
– В форточку! – Агата представила себе высоту, гладкую стену дома. – Как он не разбился, бедный кот.
– Альпинист. – Василиса прекрасная вспомнила, как их квартиру обокрали – вор умел лазить по ровным стенам, забирался на любой этаж. Таких милиция называет альпинистами. – Помните, у моей мамы украли девять единиц драгоценных вещей – два кулона, три медальона, колечки, цепочки. Это стащил альпинист. Красивый был, его поймали, судили. Он во всем признался.
– Помню, – Надя-Сфинкс обернулась к Барбосову, – а ты, Барбосик, вспомнил? Он, этот альпинист, для любимой девушки был готов на любое преступление на любой, между прочим, высоте.
– С риском для жизни! – весело подтвердила Варвара, достала из кармашка косметичку и подкрасила веки. – Красота спасет мир, – добавила она не совсем в тему.
Тут открылась дверь класса и вошла женщина – накрашенная ярче Варвары, не очень молодая, но еще красивая.
– Меня попросила завуч Оксана Тарасовна посидеть у вас до конца урока. Не возражаете? – Она села за учительский стол.
– Если не будете нудить правила и ставить отметки, – сказал Сизов из СИЗО густым басом, он умеет так говорить, когда хочет казаться взрослым и грозным.
– Ну что вы, – засмеялась она, – я все школьные премудрости забыла давно, вылетели из головы. Память у меня отличная только на определенную тему – помню все, что связано с моими романами.
Услышав о романах, девчонки насторожились, а мальчишки тоже, но притворились, что нет.
– Романы – это про любовь? – спросила наивно Оля и поморгала, чтобы эта чужая тетенька оценила яркий цвет Олиных глаз.
– Во дает! Не знает! Здоровая выросла, а романы не знает, – диким смехом захохотал Барбосов.
– Да, про любовь, – она мечтательно завела глаза к потолку, – моя избирательная память меня не подводит. Дмитрия я любила так, что при встрече с ним, даже случайной, где-нибудь на остановке трамвая, роняла сумку. Слабость в руках от великого чувства.
– А он? – спросила Лидка, которая не терпит незавершенных ситуаций.
– Он? Поднимал мои сумки и подавал мне с насмешливыми словами: «Вы потеряли ридикюль».
– Не любил, значит? – Агата опечалилась. – Про ридикюль от любви не скажет.
– Ну почему же? С юмором был, секретный физик. А я девчонка из педучилища по дошкольному воспитанию. Училась на учительницу рукоделия. Хотите, научу вас шить и вязать?
– Лучше петь и плясать, – пробасил Сизов, и все согласились со смехом.
– Наш Сизов из СИЗО классный.
– Петь и плясать – супер!
– Но сначала про избирательную память, – потребовали девчонки.
– Пожалуйста, кстати, меня зовут Татьяна Васильевна. Я вчера начала преподавать в вашей школе в младших классах, у меня первый «А».
– Там мои ученицы, – не смолчала Лидка, – девочки у меня берут уроки.
– Какие? – поинтересовалась Татьяна Васильевна, лицо не выражало интереса – от всяких выражений лица может осыпаться косметика.
– Как завоевать любовь, – ответила Лидка.
– Классно! – обрадовалась рукодельница. – А ты это знаешь? Откуда?
– Она вычитывает умности из глянцевых журналов! – отреагировал класс.
– Журнал «Киса»!
– Журнал «Тетя» и еще «Мотя»!
– «Зина»!
– «Резина»!
– «Корзина»!
– Я тоже их просматриваю, – Татьяна Васильевна им все больше нравилась, она не скрывала своих слабостей. – Рассказываю про избирательную память. Помню, на каком свидании во что была одета. Много лет прошло, но знаю: с Димой на мне была голубая юбочка и кофточка в полоску серую с голубым, очень эффектно. С Олегом – зеленое платье, к глазам. Олег от моих глаз тащился. А с Семеном – белый пиджак, тогда это называлось жакет. Семен все врал, но ко мне относился шикарно!
– Расскажите, как – шикарно?
– Конфеты-букеты?
Это, конечно, девчонки. А она ответила с достоинством:
– Не просто букеты, а розы! И не просто конфеты – а швейцарский шоколад.
– Швейцарский? Он в магазине «Бобло» продается, я видела! – Лидка всегда знает больше всех.
– Это теперь, а тогда его привозили только из Швейцарии, его почти никто не пробовал, а я получала коробку и могла наслаждаться и хвалиться перед подругами.
– Вы были толстенькая? – вежливо спросила Надя-Сфинкс, Надина полнота – ее больная тема.
– Средней упитанности, – Татьяна Васильевна была собой довольна, это сразу видел любой, – а Семен, который врал, он рассказал мне, что был везде. И в Африке катался верхом на белом носороге. Даже фотографию этого носорога показал. Потом я узнала, что носорог из зоопарка, а белый – фотоэффект. И еще он подарил мне гранатовый браслет. Эффектно, так называется прекрасная повесть о великой любви – «Гранатовый браслет». Я опять полетела хвалиться, а одна подруга мне сказала, что он всем на работе подарил такие браслеты. И не гранат, а подделка.
– А вдруг подружка наврала? Из зависти? – Василиса прекрасная догадалась – подругам хвалишься от всей души, а они завидуют.
– Я тоже так подумала тогда, но она открыла ящик стола и показала мне браслет. Точно такой, как у меня, – Татьяна Васильевна грустно усмехнулась.
– Вы классно рассказываете, – Агате захотелось поддержать эту Татьяну Васильевну, немного смешную, красивую, с избирательной памятью.
– А что такое ридикюль? – спросила Оля.
– Женская сумочка, – ответила Татьяна Васильевна, – знаете, у меня очень красивая судьба: все относились ко мне изумительно – ну все до одного.
– А много их было, этих изумительных? – не удержался Леха.
– Сколько было – все мои! – засмеялась она, зубы ровненькие, блестят, улыбка широкая – можно все зубы пересчитать.
Тут в класс вернулась Клизма, она прижимала к груди кота.
– Вы, Татьяна Васильевна, меня заменили – спасибо. Взаимная выручка – закон коллектива.
– Не надо математики, – завопил класс, – расскажите лучше про кота.
– Не люблю кошек, – поморщилась Татьяна Васильевна, – только игрушечных – фарфоровых, плюшевых, деревянных. У меня коллекция, все друзья дарят мне кошек! – И она упорхнула из класса. А Рыжик разлегся на учительском столе, наглый, рыжий.
– Где он был? – стали спрашивать все. Звонок будет вот-вот, и никто не стремится отвлекать математичку от математики. Они же правда хотят знать, что случилось с Рыжиком.
– Он прыгнул в форточку и повис на трубе. Кричал, бедный, не решался спрыгнуть. А зацепиться на трубе не мог. – Она гладила Рыжика, он щурился, довольный.
– Да почему же он не мог зацепиться? – Оля удивляется. – Коты способны цепляться за каменную ровную стену, за любую поверхность.
Клизма смущенно опустила глаза:
– Дело в том, что я вчера подстригла ему ногти. То есть когти.
– Зачем, – смеялся класс, – он же кот.
– Ну мне казалось, что так он будет ухоженным.
– Как он сегодня спасся с этой трубы? Высоко же висел! – Оля больше всех в классе разбирается в повадках животных. – Кто его снял?
– Соседка Суворовна. Она подняла швабру, он прыгнул на швабрину щетину, а там уже невысоко. Миленький мой. – Она гладила кота и готова была поцеловать его в нос, но стеснялась – ученики могут и на смех поднять. Такие люди – иногда нежные, а иногда ехидные.