– А вы – Лена, Леночка, Аленка? – утвердительно сказал он, приподнимая краешек губы, как бы улыбаясь.
– Да, Лена, – покорно согласилась она, удивляясь незнакомым звукам. Привычное имя прозвучало иначе, чем прежде. Оно обрело новое звучание. В устах незнакомца все привычное превращалось в волшебное. Он был волшебником, искусным мастером обольщения, но Лена не видела подвоха в мужском внимании, не выискивала тайный смысл в его словах, она не препарировала на части чарующие действия. Нужды в том не было. Все в нем ей нравилось. Он знал ее имя. Значит, заранее проявил интерес к новой сотруднице. Лена зарделась от новых впечатлений, не понимая, что с ней творится. И легко попалась в расставленные сети.
– Олег, мне кажется, что наш «Энтерпрайз» заметно заскучал, его необходимо развеселить. Можно устроить корпоративную вечеринку за городом, в пансионате, – сказала Лена, преодолевая смущение.
– Леночка, вы хотите познакомиться покороче с коллегами? Не торопитесь вливаться в наш коллектив, вы скоро его узнаете, – многозначительно сказал Олег.
– Но ведь лето, природа, – окончательно смутилась Лена.
– Ну и что? – засмеялся Олег. – Все будет, как всегда – напьются, побузят, наживут себе врагов. Подождите до рождественских праздников, их будет много, тогда и устроим вечеринку.
Лена замолчала, его ответ сбил девушку с толку. Она сидела напротив Олега и умирала от волнения. А он обедал, с любопытством посматривая на взволнованную девушку.
А после романтического обеда Олег куда-то пропал. Он сказал, что работает в отделе по маркетингу, иногда тайком от всех и от себя в особенности Лена бегала в отдел, чтобы ненароком столкнуться с ним, но его там не было. Долгое ожидание случайной встречи изводило, выматывало и отнимало силы, Лена не признавалась себе, что безнадежно влюбилась, она не хотела признавать очевидного, отвергая саму мысль о влюбленности. Лена без устали бегала в соседний отдел, надеясь ненароком столкнуться с предметом тайного обожания. Все было напрасно. И Лене пришлось срочно обзаводиться подружкой. Без верного помощника в «Энтерпрайзе» придется туго. Среди многочисленных сотрудниц Лена выбрала девушку по имени Настя. Скромная, с виду серая мышка, незаметная, именно такая подойдет для женской дружбы в служебном офисе. Но Настя оказалась девушкой с характером. Из серой мышки пожарной пеной вылезали чудовищные амбиции. Амбиции амбициям рознь, но Настя была выше среднего номинала. Она работала в рекламном отделе, и никому от нее не было покоя. Настя повсюду хотела быть первой, и если не быть, то хотя бы казаться. Она везде успевала проявить свои недюжинные способности. Коллектив изрядно лихорадило от чрезмерной ретивости, но Настя шла по головам сотрудников широким победным шагом. И Лена «положила глаз» на это скопище честолюбия и строптивости. Сама пригласила Настю на обед, угостила сигаретами, чашкой кофе, всячески старалась развлечь бойкую карьеристку байками из жизни гламурных девиц. Истомина не решилась предложить Насте устроить вечеринку, ведь Олег категорически отверг вполне невинную идею, вдруг Настя более резко отринет саму возможность всеобщего панибратства. Для диалога с новой знакомой Лена выбрала самую модную тему.
– Настя, может встретимся, погуляем, походим по магазинам? – сказала Лена, уводя взгляд от жующего рта новой знакомой. Настя молча жевала, и непонятно было, хочет она встретиться или у нее есть другие занятия. Спорт, ночные клубы, танцы – мало ли чем может увлечься симпатичная девчонка в двадцать с небольшим.
– Да-да, Настя, шопинг – мое любимое занятие, уверяю тебя. Когда я вижу какую-нибудь модную сумочку из тончайшей атласной лайки, я зажмуриваюсь, не смотрю на ценник и беру. Беру и не думаю, что ухнула всю месячную зарплату. А ты, Настя, так можешь? Вот так просто, пришла в бутик, вперила взоры в понравившуюся вещь и бах, не глядя, хватаешь и несешься к кассе. Можешь?
Лена беззастенчиво врала, а Настя старательно уплетала плюшку, облитую шоколадной глазурью. Истомина с завистью смотрела на аппетитную булочку и глотала слюнки. Проклятая диета. Как хочется пожить по-человечески, вот бы так, взять, не глядя, кусок сладкой булки или пирога и есть-есть-есть, не задумываясь ни на секунду, сколько слоев жира отложится на бедрах и талии.
Лена ненавидела бутики и магазины. В первые месяцы работы она с удовольствием тратила деньги, рьяно бегала по магазинам, но быстро охладела к пустому занятию, и теперь посещала торговые дома лишь по необходимости. И эти редкие посещения приравнивала к пыткам. Сейчас Лена пыталась подружиться с сотрудницей корпорации, ощущая себя при этом иностранным шпионом, вербующим агента. А для вербовки все средства хороши.
– Могу, я все могу, – набитым ртом прошамкала Настя, – однажды я совершила подвиг. Настоящий. Как Лиза Чайкина. Почти что.
Лена заинтересованно прислушалась. Она не знала, кто такая эта Лиза Чайкина. И Лена абсолютно не умела совершать подвиги. Ее этому не учили в университете. Да и не девичье это дело. Разумеется, можно сравнить с подвигом каждодневную диету, но за нормированный вес молодого тела медаль не дадут. И по телевизору не покажут, и даже в газетах не прославят. Лена навострила ушки, приготовившись слушать истории про женские подвиги. А Настя прожевала один кусок и принялась за второй. При этом она не умолкала. Набитый рот выдавал странное месиво из шипящих звуков. Настя не думала о том, какое она производит впечатление на окружающих. Она жила легко и весело, опираясь на сумасшедшие амбиции. Они заменяли ей принципы.
– Однажды у меня сломался каблук. Как раз перед выходом на работу. Я не обратила внимания. Отдала туфли в починку, и в этот же день у меня начались неприятности на прошлой работе. Прямо как снежный ком покатился. Каблук, скандал и так далее. Чтобы успокоиться, я пошла в бутик – типа «посмотретьчтотампродаютичтолюдипокупают», при этом ничего не собиралась покупать. Вечная проблема с деньгами. И надо же было случиться, что на глаза мне попались черевички на шнуровочке. Милые такие, приятные, из телячьей кожи. Я чуть не умерла. Примерила – мои сапожки, сели, как влитые. Коленку закрыли, а голень приоткрыли. Сексуально, гламурно, просто писк! У меня сердчишко забилось, я себя в кулак сжимаю, хоть бы что. Дыхание частит, кровь бурлит, зрачки расширены. Пульс – двести ударов в секунду. В чистом виде наркомания. Цена этим черевичкам – две моих зарплаты. Подошла продавщица, посмотрела на меня, улыбнулась и предложила скидку. И я повелась на скидку. Знаешь, когда предлагают «халяву», всегда кажется, что ты у жизни вырвала золотой зуб. И он стал твоим. Задаром. Ну вот, купила я сапожки, пришла на работу, а у меня каблук опять возьми и отвались. На ровном месте. За рабочим столом. На новых сапожках. В этот же день меня с работы уволили. Я хотела пойти в бутик, чтобы они мне деньги вернули, но не пошла. И ты знаешь, почему? – сказала Настя и уставилась на Лену в ожидании ответа.
– Не знаю, – сказала Лена и вздернула кончик носа. Странная она, эта Настя. Ест много и с аппетитом, но не полнеет, вполне стройная девушка. Везет же некоторым!
– Обувная тема была предзнаменованием. Я сразу подумала, что это – тайный знак. На работе была плохая атмосфера, она вредно воздействовала на меня, если уж сапоги не выдерживают, как старые, так и новые, то что остается делать бедным людям? Вот так сапоги спасли меня от стресса. И я быстро нашла новую работу, а новые сапоги выбросила на помойку, чтобы они не напоминали мне о пережитом ударе судьбы, – хвастливо заявила Настя и шумно отхлебнула глоток чая.
«И жидкости много вливает в себя. В этой чашке помещается литр. И все равно на ее фигуре ничего не отражается, – подумала Лена и дернула плечом, она была недовольна собой. – Мне приходится регулировать потребление жидкости, калорий, белков и углеводов, а Настя наслаждается полнотой жизни. Сапоги за две тысячи евро выкидывает на помойку».
– А для меня шопинг, Настя, совсем другое качество жизни. Когда я покупаю себе новую косметику, мне кажется, что я превращаюсь в сказочную героиню. Я строю себе маску. Делаю новое лицо, – сказала Лена, стараясь говорить искренне.
В то время Истомина вообще не пользовалась косметикой. Маска Лене понадобилась чуть позже. А в тот момент, разумеется, она кривила душой, всячески притворяясь, чтобы поддержать тему разговора, уж очень ей хотелось подружиться с Настей.
– Чепуха, ты прячешься от жизни, – сказала Настя тоном опытного психотерапевта, – вещи для женщины – это дуновение ветра, капли дождя, солнечный свет. Вещи обязаны лечить наши душевные раны. Себя нужно создавать из вещей, а не из масок. Джинсы, ботфорты, корсет – и ты героиня из прошлого века. Амазонка, феминистка, воинственная суфражистка. Сарафан, очки и босоножки – и ты совершенно иная, романтическая и наивная. Кто смотрит на тебя – видит дождь, грусть, облака. Нам нет необходимости раскрашивать лицо. Зачем скрывать красоту под личиной? Ты кого-то боишься, Лена? – огорошила неожиданным вопросом Настя, она уже выпила чай и сидела, как на иголках, подпрыгивая и подскакивая, как теннисный мячик, по-видимому, мысленно она уже переместилась из столовой в офис.
– Я? – воскликнула Лена. – Нет, я никого не боюсь. Мне всегда нравилась косметика. Я люблю менять свой образ.
Лена никогда не думала о своем образе, тем более, о его смене. Этот разговор всплыл в памяти позднее, когда случилось то, что случилось. Истоминой поневоле пришлось поменять лицо. Она стала пользоваться косметикой, вынужденно, благодаря стечению обстоятельств. Но в эту минуту она еще ни о чем не знала.
– Опасное занятие, подружка, – засмеялась Настя, – оно может далеко завести. Нельзя иметь два лица. Второе – про запас, что ли? Идем вкалывать, а то нам с тобой попадет. Вообще без образов останемся. И заодно без зарплаты.
Лена покачала головой и осталась в столовой. Подружиться с первого раза не удалось. Не нужно было спорить с Настей. У каждой женщины свои секреты и свои пути-дорожки в этой жизни. Шопинг – модное увлечение многих женщин. Это убийственное времяпровождение для кошелька и здоровья. Лена любила красивые вещи, но к тратам стала относиться разумно, вышколив себя до чрезмерной пунктуальности. Лена осознала, что современный уклад жизни требует особых качеств от женщины. При посещении модных магазинов нужно быть сосредоточенной, осмотрительной и проницательной. Но ничего этого Лена не сказала Насте, она не поделилась с ней своими размышлениями, уже в то время Истомина скрывала от окружающих свое отношение к жизни. Она не любила распахивать душу наизнанку. Ни перед кем.
Взглянув на часы, Лена ахнула и стрелой помчалась в офис. На столе скопились бумаги, документы, отчеты. Все это нужно было куда-то определить, сдать, доложить, отправить. Даже для разумного и цивилизованного шопинга нужно еще заработать неисчислимое количество денежных знаков. Работа затянула Лену в свою трясину дел и обязанностей. И она погружалась туда все глубже и глубже. Иногда казалось, что погружение бесконечно, и нет ему ни начала ни конца.
Олег появился стремительно. Сказочный рыцарь возник перед Леной, словно джинн из бутылки, он загородил ей дорогу, широко раскинув руки. Она испуганно отпрянула, оглянулась по сторонам. В коридоре никого не было. Они были вдвоем, как на необитаемом острове.
– Леночка-Белочка, сегодня мы идем на Дворцовую площадь. Там будет петь Хворостовский, – сказал Олег и отступил в сторону, не желая создавать двусмысленного положения. Лена с сожалением посмотрела на его руки. Только что желанные и необъятные, широкие, как море, они юрко скользнули в карманы брюк. Олегу была к лицу модная роль мачо. Высокий, худощавый, надменный, весь в синем. Любит высокое искусство. Ходит на Хворостовского. В нем чувствуется тонкий вкус, интеллигентная высокомерность. Приглашение на концерт – разве это не показатель отношения к девушке?
– Хочу-хочу-хочу! – воскликнула Лена, чрезмерной пылкостью пытаясь загладить свою вину. Нельзя шарахаться от красивого мужчины, нельзя. Они этого не любят. Надо прильнуть к нему, сделав это как бы ненароком, случайно.
– Я зайду за тобой, – коротко бросил Олег и ушел, не вынимая рук из карманов.
Он был уверен, что Лена смотрит ему вслед. Она не успела выполнить задуманное, не прильнула к нему, он слишком скоро ушел. Чуть позже Истомина узнает цену коротким и рубленым фразам. Она точно будет знать, что за ними стоит. Но пока все шло славно. Так начался их роман. Красивый и совершенный роман, какие уже редко встречаются в современной жизни. Весь «Энтерпрайз» просто сгорал от зависти. Лене Истоминой завидовали все: и мужчины и женщины в равной степени. Мужчины выражали зависть скрыто и незаметно. Им тоже хотелось иметь девушку под рукой, но некоторым не позволяли жены, другие не могли позволить себе подобных вольностей, сказывалось отсутствие времени, средств и желания. Женщины проявляли зависть более откровенно. Они шушукались в коридорах, шумно хихикали, злобно и гневно раздувая ноздри при появлении Истоминой. Олег нравился женщинам, поэтому они не трогали его, не задевали. Каждая стремилась понравиться ему. Даже замужние женщины пылали желанием впечатлить красивого мужчину. Просто так, от скуки, для самоутверждения. По этой причине все колкости и шпильки доставались одной Лене, но она несла свой крест молча и терпеливо.
А с Настей Лена все-таки подружилась. Она больше не заводила разговоров о масках и тряпках. В основном они разговаривали о работе. Настя охотно посвящала Лену в корпоративные тайны, живописно рассказывала о сослуживцах, давая им подчас смешные и нелестные характеристики.
– Это наш горе-экономист, Анжелика Гарриевна, вот имечко-то выбрали ей предки, хоть стой, хоть падай. Смотри-смотри, маленькая, облезлая, злая. Как будто вечно голодная. Глазки узкие, кровожадные, настоящая крыса. Ты еще с ней столкнешься, мы все через нее проходили, это же самый знаменитый тест «Энтерпрайза», – взахлеб злословила Настя, кивая на проходившую мимо Анжелику Гарриевну.
Девушки сидели за столиком в вестибюле, рабочий день закончился, но они никак не могли расстаться.
– Тетка как тетка, вроде бы на крысу не похожа, – нерешительно возразила Лена.
Анжелика Гарриевна почувствовала, что о ней злословят. У женщин есть вторая кожа, они всегда знают, когда о них плохо говорят. Женщина оглянулась, внимательно всмотрелась в лица двух подружек, покраснела, сморщилась и заторопилась, почти вприпрыжку побежала, скрываясь от злого языка бойкой Насти.
– Видишь, как она весело подпрыгивает, прямо на ходу пятки горят, – засмеялась Настя.
– Далась она тебе, Настя, – сказала Лена.
Ей стало жаль Анжелику Гарриевну.
– Зато у нее муж – редкий красавец, ах, какой мужчина! Видела бы ты его, – прицокнула языком Настя и вдруг покрылась алыми пятнами.
– А где ты его видела? – сказала Лена, хлопая ресницами.
Кажется, Насте активно приглянулся чужой муж.
– На корпоративном сборище, она его притащила, чтобы продемонстрировать свое сокровище, он же у нее – единственное богатство, главный успех по жизни, – сердито буркнула Настя.
– А ты его очаровала, наверное? – не удержалась от смеха Лена.
Она живо представила веселую картинку – Настя тянет к себе чужого красавца мужа, а Анжелика Гарриевна упирается, не хочет отдавать его в чужие руки. Называется эта живописная картинка – «А ну-ка, отними!».
– Было дело, – неохотно созналась Настя, – да он сам навязался. Танцевать пригласил, глазками моргал. Я решила, что он подмигивает, а у него нервный тик. Наверное, от нелегкой жизни с Анжеликой.
– Вот сидим мы с тобой, Настя, сплетничаем, а ведь завтра на работу, я встаю в семь утра, идем домой, а? – сказала Лена. Она почувствовала, что влезла не в свой огород. Насте нравится муж Анжелики, кажется, серьезно нравится. Лучше всего не будировать сложный вопрос, не затрагивать тонкие струны Настиной влюбленной души.
– Идем-идем. А чего ты так рано просыпаешься? – спросила Настя, сдувая со лба вихрастую челку.
– Привычка детства. Мне нравится рано вставать, родители еще спят, в доме тишина, я брожу по квартире, выбираю одежду, не спеша собираюсь, ранние часы – самые прелестные. Лучшее время для отдыха, – сказала Лена, протягивая руку подружке.
Девушки вышли из здания. Внизу копошились автомобилисты, они спешили разъехаться по домам. Анжелика стояла возле черного пикапа. Настя отвернулась, сделав вид, что рассматривает вывеску на здании корпорации.
– Скажешь, когда уедут? – сказала Настя сквозь зубы.
– Уже уезжают, – сказала Лена. Она всерьез огорчилась из-за Насти. Вот это проблема! Работают две женщины в одной организации, и надо же было такому случиться – мужа не поделили. Но он только для Анжелики – муж, а для Насти – просто мужчина. И не только для нее, для всех женщин Анжеликин муж – просто мужчина. Не повезло главному экономисту. Совсем не повезло.
– Тебя довезти? – спросила Настя.
В то время у Лены еще ничего не было – ни квартиры, ни машины. Она жила вместе с родителями.
– Нет, что ты, не нужно, я прогуляюсь, – сказала Лена и поцеловала Настю в щеку. – Не тужи, подружка, все «образумится».
– Как-как ты сказала, «все образумится»? – засмеялась Настя.
– Это моя бабушка в детстве так говорила, чтобы меня успокоить. Я принесу «тройку» из школы, родителям боюсь говорить, ей пошепчу на ушко, а она мне, дескать, не волнуйся, внучка, «все образумится». И как-то все улаживалось. Само собой. До завтра, Настя, – сказала Лена и пошла по аллее, взмахнув рукой на прощанье.
Любой коллектив – это стая, а никакая не ячейка общества. Если бы Настя конкурировала с Анжеликой из-за должности, все было бы ясно и понятно. Но они сцепились не на жизнь, а на смерть из-за мужчины. Смешно и глупо, пошло, в конце концов. Опять-таки, если бы все трое вместе работали, в этом случае было бы какое-нибудь объяснение, а то ведь все трое на корпоративной вечеринке познакомились. Анжелика и Настя из разных отделов. А муж Анжелики вообще не работает в «Энтерпрайзе». Анжелика поневоле притащила его на праздник, наверное, чтобы похвастать перед дамским коллективом красавцем мужем. И почему красивые мужчины женятся на страшненьких? Это что – комплекс особой категории?
В тот же вечер Лене позвонил Олег. Она почему-то знала, что звонит именно он, по звуку определила. Схватила трубку, сначала прижала к сердцу и лишь потом ответила, Лене казалось, что Олег слышит, как бьется и ухает ее сердце. До этого мгновения она не знала, что по звонку можно угадать, кто звонит. Кто-то наверху перемешивает законы физики с мистикой, чтобы получить дьявольский коктейль.
– Олег? – крикнула она, радуясь и обмирая от счастья.
– Да-да, это я, ты забыла, что мы идем на Дворцовую? – спокойно и властно сказал он, словно предупреждал Лену загодя, что он не склонен к проявлениям восторга.
– Нет, не забыла, но я же не знаю, когда состоится концерт, – сказала она, продолжая умирать от волнения. Руки дрожали, Лене казалось, что она держит в руках голос Олега, что трубка вдруг ожила, стала частью его тела.
– Сегодня, в восемь вечера, приходи, не опаздывай, – сказал он, и в трубке послышались короткие гудки.
Лена опрометью заметалась по квартире, она раскрывала створки шкафов для одежды, вышвыривая из ящиков и срывая с вешалок все, что попадалось под руку. Родители благоразумно укрылись на кухне. Отец Лены хитро подмигнул жене, дескать, дождались, в кои-то веки единственная дочка на свидание собирается. И они устроили чаепитие под очередной сериал со спутанным названием. А Лена никак не могла выбрать наряд. Она вспомнила Настины уроки и прокляла тот день, когда возненавидела шопинг, и тут же выяснила, что надеть нечего, а настал именно тот день, когда нужно выглядеть на все сто. И в тот момент, когда все надежды на счастье рухнули, когда шкафы оказались вывернутыми наизнанку, а пустые вешалки напоминали веревочные петли, на помощь пришла заботливая материнская любовь:
– Леночка, надень, детка, красный сарафан, он тебе очень идет.
– Ой, что ты, будет слишком ярко, – горячо возразила Лена.
– Зато своевременно и концептуально, – донеслось из кухни ироническое замечание отца.
Отцовская ирония пришлась к месту. Лена надела сарафан, долго вертелась перед зеркалом, выискивая в отражении мелкие недостатки, но никаких погрешностей не нашла. Она взяла такси, ей не хотелось портить настроение в общественном транспорте и измять изысканный наряд. Но не только наряд и настроение берегла Лена. Еще она боялась растерять по дороге ощущение взаимопроникновения. Истомина обрела это ощущение сегодня и дорожила им, ведь теперь она была не одна. Вместе с ней в такси ехала любовь, взаимная и желанная. Олег встретил Лену на канале Грибоедова, он держался свободно, но не развязно, именно таким представлялся Истоминой любимый мужчина в фантазиях. Говорят, когда мечта исполняется, человек становится несчастным, ведь ему нечего больше желать. Но Лена была счастлива. В красном сарафане она была заметна всем, публика обращала на нее внимание. Олег внимательно оглядел Лену, но вслух ничего не сказал. Концерт захватил Лену целиком. Она слушала дивный голос оперной знаменитости и улетала высоко-высоко, за облака, туда, куда улетали звуки. Олег ревниво посматривал на девушку, он тоже слушал знаменитый голос, но как-то рассеянно, небрежно. Но Лена уже пребывала на седьмом небе, ей было не до земных проблем. После концерта начался дождь. Олег терпеливо ждал, когда схлынет толпа. Лена озябла, она потирала ладонями обнаженные предплечья. «Сейчас я превращусь в мокрую курицу, а мой сарафан намокнет и прилипнет к телу», – подумала Лена.
– Ты на машине? – сказала она.
– У меня больше нет машины, – сказал Олег и накинул на плечи Лены свою куртку, – ты замерзла?
– Нет, не очень, – сказала она, мысленно ругая себя за длинный язык.
У всех сотрудников «Энтерпрайза» есть машины, как у мужчин, так и у женщин. Так вышло, что у Лены нет машины и у Олега нет.
– Смешно получилось, – сказала Лена.
– Не вижу ничего смешного, – сказал как отрезал Олег, – вчера ночью я разбил свою машину.
– А страховка? – выпалила Лена.
– Да не успел я застраховать, – скрипнул зубами Олег. И Лена замолчала, настроение было безнадежно испорчено. Седьмое небо осталось позади. На земле людей ждут смешные и страшные проблемы. Олег не попрощался с Леной, даже не проводил. Она едва с ума не сошла от ужаса. Уже на следующий день Настя посвятила Лену в тонкости автомобильного вопроса.
– Олег взял кредит, большой, лет на пятнадцать, купил машину, но не успел застраховать. Вчера ночью разбил вдребезги. Но это еще не все. Он какую-то женщину сбил, понимаешь, дождь, темень, слякоть, но она жива осталась, только в больницу попала, – сказала Настя и вцепилась зубами в булочку со взбитыми сливками. Лена отвернулась. Вид свежей булочки вызывал в ней нестерпимую оскомину, словно Настя с аппетитом поедала не ароматную сдобу, а лоснящийся жирный лимон. Лена сердилась на себя, ведь Олег скрыл от нее свои неприятности. Ничего не сказал, видимо, не доверяет ей свои проблемы. Считает, что сам справится.
– Ленок, хватит сидеть на диете, покушай, булочки только что из духовки, – предложила Настя и подвинула блюдо под руку подруге.
– Так поступает только заклятый враг, – сказала Лена, отодвигая блюдо с булочками на середину стола, – ты же знаешь. Мне категорически нельзя. Я быстро набираю вес.
– Что – от одной булочки? – удивилась Настя.
Лена промолчала. Почему люди не понимают друг друга? Олег не доверяет Лене, Лена не может понять Олега. Настя не в состоянии понять Лену. И так по кругу. Можно чувствовать человека родным, ощущать его частью своего организма и не быть способной прочитать его мысли? Что должен думать Олег о способностях Лены? Только дурное и ничего больше. Лена встала и вышла из столовой, не сказав ни слова.
– Лен, ты что, обиделась? – крикнула ей вслед Настя.
– Нет, Насть, не обиделась. Потом поговорим.
Нужно обязательно извиниться перед Олегом, но это невозможно, любое напоминание о случившемся инциденте может травмировать его. Ему и без того трудно. В современном мире всем плохо без автомобиля. Мужчинам в особенности. Они привязаны к машине клещами условностей. Совсем разучились ходить ногами. Мужчины способны лишь сидеть и тупо смотреть в чадящий хвост миллионного затора. Олег не может пережить тяжелую утрату. Для него потеря металлического скакуна приравнивается к человеческой смерти. Вот времена настали. Лена посмотрела на стол, заваленный документами и отчетами, поняла, что не сможет работать, пока не услышит родной голос, взяла сотовый и набрала номер. На последней цифре палец задержался. Нет, она не сможет первой заговорить, это очень трудно, почти невыполнимо, лучше послать письмо. С этим она справится. Истомина нашла его адрес и долго возилась с текстом – переставляла, удаляла, вырезала, восстанавливала. Слова не слушались, они упрямо ускользали из подчинения. Наконец что-то прояснилось. «Олег, добрый день! Спасибо за чудный вечер! Мне никогда не было так хорошо, как с тобой! Лена». Она долго изучала готовое письмо, пока оно окончательно не превратилось в абракадабру, а привычные слова утратили всякий смысл. Непослушной рукой Лена отправила письмо адресату. Долго не было ответа, Истомина стиснула ладонями лицо, обхватив его крепким замком. Ей хотелось спрятаться в норку, превратиться в мышку, серенькую, юркую, маленькую. Но ответ все-таки пришел: «Надо повторить…» Лена чуть не умерла от нахлынувшего счастья. Она завертелась на стуле, подпрыгнула, потянулась и с усердием принялась за работу. Именно с этого дня она полностью стала зависеть от Олега. Без его письма, звонка, взгляда, прикосновения она не могла. Смысл жизни заключался в ее чувстве к нему. Лена не знала, что чувствует он, о чем думает, как живет. Олег сделал из своей жизни большую тайну. Нужно было разгадать загадку, проникнуть в тайные помыслы возлюбленного, чтобы обрести его любовь. И Лена поклялась себе, что сделает все, чтобы добиться любви Олега. Через две недели о романе Лены и Олега узнала вся корпорация. Все ждали, затаив дыхание, дальнейшего развития событий. Человеческое любопытство не имеет пределов в своем иезуитстве. Оно всегда будет искать повод для публичного осмеяния. Всегда и во все времена. А событий никаких и не было. Были звонки и встречи, взгляды и совместные обеды, прогулки и разговоры. Дальше разговоров дело не шло. Но Лена никого не хотела видеть, кроме Олега, даже с Настей не встречалась, некогда было. Все свободное время принадлежало теперь только ему. Лена не ходила, она летала, ноги стали легкими и невесомыми, они не чувствовали земли. Иногда Истоминой казалось, что она стала выше ростом. Все земное потеряло значение. Магазины, салоны красоты, спортивные клубы, вечеринки остались в прошлом. Лена боялась потратить даже минутку времени. Желание любви было настолько сильным и безудержным, что иногда она останавливалась на бегу и задыхалась от счастья. И вновь бежала, стремясь догнать: успеть схватить счастье, удержать его в руках навсегда. Редкими днями в отдел заглядывала Настя.