XIII

Вынужденное ожидание. – На пастбище. – Жаба-птица. – Домашнее настроение. – Человек!

   Сначала их грел и сушил костер, потом солнце. Во сне они поворачивались к теплу то одним, то другим боком, пока не высохли вместе с налипшей грязью. Спали очень долго, восстанавливая силы, истраченные на болоте.
   Первым проснулся Мирон и сразу бросился к огню. Когда костер опять запылал, Мирон сел на землю, обхватил руками свои худые колени и задумался…
   Некоторое время спустя встал Виктор, поглядел на Мирона с таким выражением, будто не ожидал его увидеть, и начал чесаться так, что пыль пошла от него, как дым от костра.
   Мирон, не обращая внимания на товарища, сказал как бы самому себе:
   – Сегодня начались занятия. Сегодня наши родители совсем уже встревожились. Сегодня начнут нас везде искать, но только не здесь.
   – Нельзя ли какой-нибудь сигнал подать? – сказал Виктор.
   – Кому ты подашь его через несколько километров болот и лесов? – ответил Мирон. – Я думаю, стоит переселиться на тот остров, где мы были вчера. Все ближе к людям.
   – Почем ты знаешь, что ближе? Может, совсем наоборот. А тут на берегу…
   – На каком берегу? – перебил Мирон. – Разве ты не видишь, что озера тут уже нет? Вон куда оно отодвинулось. И оттуда, наверно, никто к нам не придет.
   – А мы никого не будем ждать; мы сами пойдем, как подсохнет.
   – Может, в июне и подсохнет, но как дожить до той поры? – хмуро сказал Виктор.
   – До сих пор было хуже, и то прожили, а там пойдут грибы, ягоды.
   – Подохнешь от такой еды. Гляди, какими мы уже стали, – и Виктор с грустью посмотрел на свои исхудавшие руки. – Ты, брат, на Дон-Кихота похож.
   Мирон внимательно посмотрел на товарища и только теперь заметил, как он изменился за эти дни: не только щеки, но и нос, и рот, и даже глаза казались не теми.
   – А ты на Санчо Пансу совсем не похож, – сказал он, улыбнувшись. – Давай в таком случае позавтракаем. Есть печеная рыба да сушеной хватит дня на два – на три. Есть еще аир, березовый сок.
   – А там опять заведем домашних животных, – уже весело подхватил Виктор.
   После завтрака настроение друзей улучшилось.
   – Идем на охоту! – решил Виктор. – Да и помыться надо где-нибудь. А переселяться на тот остров подождем: пусть подсохнет.
   Взяли дубины и неторопливо направились в лес. Теперь, когда выяснилось, что им так или иначе придется провести здесь еще несколько дней, хлопцы успокоились. Они могли снова направить свою энергию и внимание на «овладение» островом.
   В одном углу, под елью, нашли несколько последних клюквин, в другом месте пощипали молодого щавеля, а в орешнике обнаружили немного прошлогодних орехов. Когда увидели липу, Мирон остановился сказал:
   – Мы же забыли об этой пище. Молоденькие листья липы не хуже салата.
   Попробовал Виктор и остался очень доволен.
   – Даже вкуснее аира и щавеля! Э-э, жить можно! А летом, пожалуй, еще больше всякого добра будет.
   Вдруг он остановился и удивленно уставился на ветку дерева. Посмотрел туда Мирон и еще больше удивился: на ветке, высоко над землей, словно птица, прыгала лягушка. Ярко-зеленая, с белым животом и двумя черными с желтым полосками на боках, она легко и ловко перепрыгивала с ветки на ветку, чуть не у самой вершины дерева.
   – Как она забралась туда? – удивленно спросил Мирон.
   – Она и живет на дереве, как птица, – ответил Виктор. – Вообще таких лягушек много на свете. Есть в южной и средней Европе и в том числе, как видишь, встречаются у нас, в Беларуси. Питаются они, как и птицы, разными жучками, козявками, а икру откладывают в воде.
   – Так вот почему люди говорят, что иногда лягушки рождаются в орехах! А я считал это сказкой, – сказал Мирон. – Оказывается, сколько же интересного в природе, такого, о чем мы и представления не имеем!
   – Если совсем туго придется, можно будет и лягушек попробовать. Не этих, а тех, что на земле. Думаю, во вред не пойдет.
   – Надо будет – попробуем и лягушек, – со смешной покорностью проговорил Мирон.
   Больше ничего съедобного на этот раз не нашли.
   – Хорошо, что хоть немного попаслись, – говорили хлопцы по дороге домой.
   Солнце уже садилось, когда они вернулись на свою стоянку. Подбросили дров в костер, и огонь затрещал с веселой злостью. После вчерашних мучений их «дом» казался таким родным, будто они здесь и родились.
   – Нечего тянуть, завтра пойду мыться, – недовольно ворчал Мирон. – А ты – как хочешь.
   – Завтра и я пойду, – со смехом ответил Виктор. – Но вот что: одной черепашины для «чая» мало, нужно еще посудину сделать, из бересты.
   – Хорошее дело, – согласился Мирон. Виктор пошел к березе.
   И вдруг закричал так, что эхо покатилось по всему лесу:
   – Мирон!!! Смотри! Что это такое?! Мирон подскочил, будто его кто толкнул в бок. Подбежал к Виктору и увидел, что тот поднимает с земли окурок.
   – Что это такое? – повторил Виктор.
   – Окурок, – спокойно ответил Мирон.
   – Как он сюда попал?! Тут и Мирон понял, что дело серьезное.
   – Покажи, – сказал он вдруг задрожавшим голосом.
   Окурок был сухой, свежий…
   Друзья глядели друг на друга, как очумелые.
   – Может, это ты бросил? – шепотом спросил Виктор.
   – Иди ты к бесу! – рассердился Мирон. – Скорее ты сам.
   – Нет, не я. Значит…
   – …тут недавно был человек, – закончил Мирон. – Был, наверное, вчера, ведь в предыдущую ночь шел дождь, а окурок как будто только что брошен…
   – А мне кажется, что он был сегодня, – уверенно отметил Виктор. – Я ведь сегодня уже проходил здесь и, конечно, заметил бы такую необычную штуку.
   – Видно, он приходил сюда, когда нас не было, и подумал, что мы давно ушли. А вдруг он здесь?
   – Эй! Люди-и! Сюда-а-а! – заголосили хлопцы что было мочи.
   Прислушались – никто не откликается.
   Снова начали кричать, снова прислушались. Потом побежали вперед, как шальные, бросались во все стороны и кричали до тех пор, пока не охрипли. Но все напрасно…
   – Нету! Ушел… – опустил голову Виктор. – А он знает дорогу.
   – Хорошо хоть и то, что сюда можно пройти, – сказал Мирон. – А если можно пройти, значит, можно и выйти.
   – Но как найти тропинку?
   – Не знаю. Зато мы можем быть уверены, что она есть.
   Долго обсуждали они это происшествие, даже уснуть не могли. Очень жалели, что человек не нашел их. И все же надежда выбраться с острова не покидала друзей.
   А когда, наконец, уснули, Виктор вдруг вскочил и толкнул Мирона в бок.
   – Чего ты? – недовольно буркнул тот.
   – Слушай! – тревожным шепотом начал Виктор. – А что, если… если он нарочно не захотел встретиться с нами!
   – Еще что! Спи! Завтра увидим!…
   – Нет, ты только подумай: будка, костер, черепашина с березовым соком, разные домашние вещи, а главное – барсучья шкура в шалаше… Разве можно подумать, что тут никого нету? А?
   – Почему же нет? – ответил Мирон, но уже не так уверенно. – Ведь когда мы уйдем, то оставим и костер и будку.
   – А черепаху? А барсучью шкуру?
   – Ну, он мог на это не обратить внимания.
   – Но ведь он, кажется, стоял и курил тут.
   Доводы Виктора смутили Мирона. Но как ни старались друзья, а объяснить непонятный факт не могли. Кто мог прятаться от них? Зачем?…
   Так и уснули в тревожном неведении.

XIV

Напрасные усилия. – Колония бобров. – Еще одна неудачная попытка. – Окурок ворона на хвосте принесла. – Сонный заяц.

   Едва взошло солнце, как хлопцы были уже на ногах. Поспешно собравшись, они отправились в дорогу.
   Когда подошли к болоту, чтобы переправиться на другой остров, Мирон остановился и сказал:
   – Почему мы уверены, что человек приходил с того острова? Он же мог пробраться и прямо на наш.
   Виктор и сам удивился, откуда взялась у них эта уверенность. С какой стати человек без всякой нужды и видимой пользы полез бы через болото, где они едва не погибли?
   – Все равно нужно обследовать оба острова, – наконец сказал он. – Вот и начнем с того: мы меньше знаем его.
   Они внимательно присматривались к болоту, – не видно ли следов незнакомого человека. Но среди своих собственных следов чужих не заметили.
   – Может, он в другом месте перебрался?
   Прошли в одну, в другую сторону, но ничего не нашли. Болото там было еще непроходимее, шире.
   Как не хотелось им снова лезть в опротивевшую трясину! Правда, идти днем было легче, чем ночью: за последние сутки болото немного подсохло.
   – Видно, паводок еще не совсем окончился, – сказал Мирон. – Вода все понижается. Это хорошо.
   Перебрались на другую сторону и пошли в обход, как и раньше.
   Опять начался тяжелый труд. Опять в отчаянии делали они попытку за попыткой и каждый раз вынуждены были отходить назад. Обошли весь остров, но выхода не было.
   – Значит, человек приходил не на этот остров, а на наш, – решили оба.
   В одном месте среди деревьев и лозняка друзья заметили воду – небольшое озерцо. Они и раньше видели его, но посчитали, что сюда незачем соваться, и прошли мимо.
   Теперь же это место заинтересовало их. Когда продрались сквозь густой лозняк, увидели ручеек с холодной ключевой водой, очевидно, вытекавший из болота в озеро. Чуть подальше ручеек был перегорожен как бы плотиной, перед которой вода задерживалась и образовывала озерцо, замеченное нашими путешественниками с берега. Трудно было угадать, природная ли это плотина, или она сделана людскими руками. Правда, два сломанных дерева с сучьями и кучи хворосту лежали так, будто их не касалась рука человека. Но, с другой стороны, трудно было поверить, что все это навалилось само собой. Перед плотиной из воды высовывались три стожка, точно копны сена. Опять-таки не верилось, что стожки эти оказались тут случайно.
   Вдруг около плотины плюхнулись в воду два-три небольших животных, похожих на выдру, которую хлопцы видели раньше.
   – Бобры! – крикнул Виктор.
   Это так заинтересовало друзей, что они забыли и о голоде, и об усталости, и о таинственном человеке, и о своем положении. Столько раз они слышали и читали об этих редких, ценных и интересных животных, сохранившихся в речках лесных районов РСФСР и БССР. И вот теперь видят их своими глазами, да еще в первобытных, природных условиях.
   – Так вот как они живут! – сказал Мирон. – Надо будет хорошенько приглядеться к ним.
   – Обязательно, – согласился Виктор. – Ради этого стоит специально остаться на один лишний день.
   Но сегодня было уже поздно. Близился вечер, давно вышли из «дома», и следовало поторапливаться: как бы не погас костер. Бросив еще один взгляд на бобровый поселок, друзья отправились в свой лагерь.
   Вся эта местность оказалась не такой уж болотистой. Пробравшись через заросли кустарника, друзья вышли на пригорок, а за ним увидели свой пруд.
   – Вот тебе и на! – воскликнул Виктор. – Ради чего же мы мучились на болоте, когда тут есть такая хорошая дорога!
   На поверхности высохшего пруда виднелось множество следов не только зверей, но и птиц.
   – Видно, все полакомились нашей рыбой, – заметил Мирон.
   Так окончился этот день. Казалось, он был такой же трудный, неудачный, безнадежный, как и прежние, но друзья меньше беспокоились и тревожились, чем раньше: новые впечатления отвлекли их от тяжелых переживаний.
   А на следующее утро долго не могли решить, за что взяться: искать ли дорогу, или идти смотреть бобров.
   – Да пойми ты, – доказывал Мирон, – от дороги зависит наша жизнь. Нельзя из-за любопытства рисковать ею. Если найдем дорогу, всегда сможем спокойно вернуться и заняться наблюдением. Я не говорю, что надо обязательно идти домой. Найдем хотя бы след человеческого жилья и оттуда вернемся.
   Виктор настаивал на своем:
   – Как можно идти дальше, когда рядом такая интересная вещь? Вернемся ли – неизвестно. Может, жилье километрах в двадцати отсюда. Захочешь ты в таком случае возвращаться? Не думаю и за себя не ручаюсь.
   Долго спорили друзья, наконец решили бросить жребий. Мирону не повезло.
   И вот они опять возле бобрового поселка. Сначала внимательно осмотрели постройку. Одно из поваленных деревьев было сантиметров сорока толщиной, другое чуть поменьше, а вокруг виднелось множество более тонких пней.
   – Неужели все это они сами свалили? – удивился Мирон.
   – А кто же? Смотри, как подпилили.
   Все пни были заострены, как колья. Так же заострены и концы деревьев. Бобры начинали грызть вокруг широкой полосой, потом все уже и уже, пока дерево не падало.
   – Неужели они по своему желанию валят такое дерево в нужную им сторону? – спрашивал Мирон.
   – Пожалуй, так. Все деревья повалены только в сторону реки.
   Тут они заметили большое дерево, погрызенное так, что, казалось, его можно свалить одним пальцем.
   – Нет! – решительно сказал Виктор. – Сам погибну, а подстерегу, как они будут валить это дерево!
   И действительно, дело было настолько интересное, что даже Мирон не хотел уходить отсюда.
   Издали плотина казалась беспорядочно набросанной кучей лесного ломья, а вблизи выяснилось, что внизу ветки плотно переплетены и даже замазаны землей и вода задерживается как следует.
   Такими же оказались и бобровые хатки. От земли (в воде) они поднимались не меньше чем в рост человека. Верхние пласты сучьев навалены как попало, но чем глубже, тем лучше они были обработаны, переплетены и обмазаны.
   – Видишь, вон под водой чернеет дыра, – объяснял Виктор. – Это вход. Таких входов несколько. А сами бобры живут на втором этаже, над водой.
   – Значит, теперь они сидят в этих стожках? Интересно бы поймать одного, посмотреть поближе.
   – Нет, брат! Это не легкое дело. На то у них и несколько выходов.
   – А можно их есть?
   – Ты все со съедобной точки зрения рассматриваешь! – засмеялся Виктор. – Не слыхал, чтобы бобров ели. Не этим они ценны, а своим мехом, да еще какой-то «бобровой струей». Говорят, вроде лекарства.
   Внимательно рассматривая строения, они обошли весь участок и на другой стороне, среди зарослей, нашли четвертую хатку. Стояли они на коряге, и вода едва доходила до ее фундамента. Нужно было ступить один шаг с берега, чтобы очутиться на крыше хатки. Хлопцы так и сделали.
   Они никак не ожидали, что строение окажется таким прочным: хатка легко выдерживала двух человек. Интересно было думать, что под ними сидят бобры. Виктор высказал мысль, что хатка эта, наверное, покинута: на ней старые ветки и сучья, в то время как на остальных трех много свежих, недавно заготовленных.
   – Они каждый год ремонтируют жилье, – сказал он. – Может, теперь засядем, чтобы подкараулить их?
   Нашли подходящее место, где было суше и кусты погуще, спрятались и начали ждать. Прошло полчаса, час, а бобры не показывались.
   – Видно, напугались, услышав, как мы тут ходим, – прошептал Виктор. – Вообще днем они не любят выходить, а теперь тем более.
   – В таком случае нет смысла и сидеть, – подхватил Мирон. – Пойдем-ка по своим делам. А сюда вернемся завтра, тихонько, чтобы не спугнуть их.
   Мысль была правильная, и Виктор согласился. Пошли дальше вокруг острова. На этот раз дело упрощалось тем, что не надо было обследовать ни восточную сторону, от озера, ни западную, от соседнего острова. Даже с северной стороны оставалась только половина, так как другую, друзья знали, тоже омывает озеро. Таким образом, нужно было обследовать лишь южный берег.
   Туда и пошли. Но как ни старались, как ни метались – выхода найти не могли.
   – Каким же образом тот человек пробрался? – недоумевали хлопцы.
   – А может, этот окурок иначе как-нибудь попал сюда? – высказал предположение Мирон.
   – Не ворона ли на хвосте принесла? – насмешливо сказал Виктор.
   – Зачем смеяться? – серьезно ответил Мирон. – Коли нет иного объяснения, можно предположить, что какая-нибудь птица несла его в свое гнездо и потеряла. Это предположение нисколько не хуже мысли, что какой-то человек почему-то карабкался через болото, рисковал жизнью, увидел наше жилье, постоял, покурил и потащился назад.
   Рассуждения Мирона тоже имели основания. Виктор растерялся:
   – Неужели придется всерьез согласиться, что окурок ворона на хвосте принесла?
   – Я этого не говорю, а только отмечаю, что такое объяснение не хуже других. Так или иначе, а надо готовиться к жизни тут примерно на несколько недель. Летом, конечно, где-либо подсохнет настолько, что мы сможем пройти.
   – Нужно лучше кладки делать. За это время можно набросать сучьев и деревьев столько, что мы без труда проползем по ним через болото.
   – Что ж, мысль неплохая! – оживился Мирон. – Начнем. Можем у бобров одолжить сваленные деревья: нам самим не срубить.
   План этот понравился обоим и значительно успокоил друзей. Теперь они сами могли действовать, приближая свои освобождение, а не сидеть и ждать, пока природа сделает одолжение и подсушит болото. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы энергии у хлопцев прибавилось вдвое. Виктор сразу же загорелся и начал мечтать:
   – Если мы каждый день будем подбрасывать сучья, то сделаем такую гать, что по ней хоть на подводе езжай!
   – Не очень увлекайся, – сказал Мирон. – Как только станешь на эту гать, она провалится в трясину.
   – А я стоять не буду, – храбрился Виктор. – Лишь бы ногой дотронуться. Не поспеет сук податься под ней, как я перепрыгну дальше.
   – Что ж, там будет видно, – уклончиво согласился Мирон.
   Обсудив все детали, решили немедленно приняться за работу. И вдруг Мирон покачал головой и сказал:
   – Ну и наплели же мы с тобой глупостей!
   – Каких?
   – Если б кто-нибудь набросал нам сучьев сверху, может, мы и смогли бы перебраться по ним. А когда мы сами начнем ходить по гати то туда, то сюда, да еще с тяжелой ношей за плечами, гать эта погрузится в болото после первых же переходов.
   – Ясно! – сказал Виктор. – Теперь буду фантазировать только тогда, когда хорошенько обдумаю вопрос.
   Они не торопясь направились к дому. Хоть мысли обоих и были далеко от этих мест, но друзья по привычке внимательно присматривались к каждому кусту, к каждому уголку леса. И под одним кустом заметили что-то светло-серое.
   Пригляделись – заяц! Сидит себе и смотрит на них, вытаращив глаза. Правда, ветерок дул как раз с его стороны, так что он не мог их почуять. Но видеть-то должен был!
   – Верно, спит, – шепнул Виктор. – Попытаемся подкрасться.
   И они начали красться так тихо, что даже друг друга не слышали. Только сердца стучали учащенно. Шаг за шагом приближались к добыче. Вот уже заяц виден совсем ясно. Лежит на животе, подобрав под себя ноги, уши насторожены, а сам смотрит прямо в глаза. Даже какой-то страх охватил приятелей.
   Чем ближе, тем больше волновались они. Вот сейчас прыгнет – и нет его! Но заяц не шевелился…
   Последние пять шагов дались с таким трудом, что даже шатание по болоту (как друзья говорили позднее) казалось им более легким. Волнение, надежда, страх, что добыча вот-вот убежит, боязнь вспугнуть косого – все это было необычайными переживаниями.
   Вот Мирон взмахнул дубинкой – и заяц в руках Виктора…
   – Ох! – вырвалось у обоих, будто они испытали огромное напряжение.
   – Как же это могло получиться? – не верил своим глазам Мирон.
   – С ними бывает. Моя бабушка рассказывала, что однажды, собирая ягоды, она наткнулась на спящего зайца. Но почему-то побоялась схватить его голыми руками и начала отвязывать фартук. Заяц проснулся и убежал.
   Велика была радость хлопцев, но когда пришлось свежевать добычу, снова начались жалобы: ну что ты сделаешь без ножа?
   – Интересно! – заметил Мирон. – Каждый раз мы жалуемся, когда надо радоваться, когда есть добыча. А без нее и о жалобах забываем.
   – А ты все мудришь и философию разводишь по любому поводу, – огрызнулся Виктор.

XV

Бобровое хозяйство. – Неожиданная опасность. – Враги-избавители. – Гости хояяйничают. – Объедки с чужого стола. – Серьезная ошибка.

   Таким образом выяснилось, что в ближайшие дни нечего думать об освобождении. Некоторое время можно было не вспоминать об этом, а запас мяса позволял пару дней отдохнуть. Это использовал Виктор и предложил на следующий день приступить к наблюдению за бобрами.
   – Только, брат, запасись терпением! – предупредил он. – Придется сидеть, не шевелясь, может быть, несколько часов. Обещаешь?
   – Согласен! – сказал Мирон. Бобры интересовали его не меньше, чем товарища.
   Подошли они так тихо, что даже не испугали бобра, что-то мастерившего на своей хатке. Но едва хлопцы начали устраиваться в укрытии, как бобр нырнул и исчез.
   Скоро из воды высунулась тупая круглая голова. Через минутку – вторая, третья. Двое приковыляли к начатому дереву и взялись за работу. Какие они были смешные, неуклюжие! Широкий хвост – точно лопата, и покрыт не шерстью, а чешуей. Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних – перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая бурая шерсть блестит на солнце.
   Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость – я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.
   С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.
   Тем временем дерево пошатнулось, послышался треск. «Дровосеки» отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.
   – Слушай! Они же могут пристукнут» нас! – в испуге прошептал Мирон.
   Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет падать дерево, но пока определить не мог. Дерево потрескивало и шаталось. Бобры подберутся к нему, погрызут – и в сторону. Подгрызли они оттуда, где вода, или, вернее, плотина.
   – Должно туда и упасть, – прошептал Виктор.
   Однако полной уверенности в этом не было. Друзья рисковали. Лишь обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.
   Вот уже дерево наклонилось к воде. Треснуло в последний раз и со страшным шумом рухнуло на плотину. От грохота даже «дровосеки» нырнули под воду.
   – Ай да молодцы! – с восторгом вскрикнул Мирон. – Такие маленькие, а этакое дерево свалили!
   – Тише! Посмотрим, что дальше будет! – остановил его Виктор.
   А дальше… дальше произошло что-то совсем неожиданное…
   В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули… два человека!
   – Люди! – радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.
   Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово «окурок», и он люто сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:
   – Не шевелись! Подожди!
   Виктор опустился на землю и замер. На их счастье, треск падавшего дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.
   Один из незнакомцев был высокий, сильный, лет под пятьдесят человек с черной стриженой бородой и густыми черными усами, обвисшими, как у моржа. Под густыми бровями глубоко сидели узкие глаза, придававшие ему свирепый вид. На нем была короткая, серая, из грубого сукна свитка и высокие охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.
   Его товарищ, более молодой, имел «городской» вид. Высокий, тонкий, бритый. На нем тоже высокие сапоги, а вместо свитки – парусиновая накидка. Ружья у него не было.
   Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.
   – Вот какое дерево свалили! – сказал молодой.
   – Так они могли разрушить наш склад, – сказал черный. – Вот наделали бы беды.
   – А они тут были? – спросил первый.
   – Кто их знает! Пока, видишь, следов не заметно.
   – Как же все-таки решим этот вопрос? – обратился молодой к спутнику.
   – Сам не знаю, – задумался старший. – Может, дай бог, они сами погибли.
   – А если нет?
   – Придется, значит, им помочь, – криво усмехнулся черный.
   «Неужели о нас говорят?» – подумали друзья. – «Но за что? Что мы им сделали?»
   Они взглянули один на другого, боясь пошевелиться. Дело было настолько непонятным и странным, что хлопцы не верили своим ушам.
   – Поганая история, – говорил тем временем младший. – Когда они выйдут отсюда, так обязательно всюду раструбят об этом уголке. Полезут разные ученые, возьмут под охрану этих бобров. Начнут писать в газетах. До сих пор только лесник раз за зиму наведывался сюда, а тогда каждый полезет. И нам придется расстаться с этим надежным убежищем.
   – Я же и говорю, – буркнул черный.
   – Но, с другой стороны, они нам совсем не нужны.
   – Чего там жалеть советское семя! – блеснул глазами черный. – Ничего, кроме пользы, не будет, если погибнут два большевистских выкормыша!
   – И то верно, – вздохнул молодой. – Дело важнее этих двух молокососов. А сколько нашего брата гибнет из-за них? Пусть не суют свой нос, куда не нужно. Где они теперь?
   – Там, у озера.
   – Значит, так: они, конечно, будут рады, увидав нас. Мы возьмемся их вывести, а там столкнем в трясину.
   – Это удобно и с другой стороны: в случае чего подумают, что они сами погибли в болоте, – добавил черный. – Может, посмотрим теперь, все ли в порядке?