Собака – то ли терьер какой-то мелкий, то ли пудель. Вменили:
"привёл с целью устрашения собаку бойцовой породы". 15 лет строгого.)
Ну, дальше-то понятно. В ходе разборки возникла ссора, ну, и т.д. А 30 ран они нанесли, т.к. убить никак не могли! Не знали, куда бить. Просто тыкали в страхе безумном куда попало.
Преступленье всё это! Спору нет. Кошмарное. И убийство есть убийство. И девушку ещё убили, уроды! (С перепугу, на самом деле, от ужаса). Всё это так.
Но врать-то, врать-то зачем?! Какая "банда"? Какой пудель "бойцовой породы"?.. Зачем всё это?! Может, и пожалеть иногда надо? Даже преступника? Особенно, если он ещё и жить-то не начинал?.. Шанс ему дать, а?..
По 20-25 лет все получили. Один уже исчез в лагере, остальные тоже ждут… что вот-вот… Папаша этого парня убитого. Магнат нефтяной.
…
За дверью шебуршанье какое-то… А, ларёк! Фрукты-овощи. Надо-то мне один апельсин и одна груша, а пришлось брать всё. Что заказано было. На месяц.
Говорю: "Заберите, пропадёт!.. Сами съешьте!" – "Не знаю, сейчас выясню."
"Выясню" – значит, с концами. Чтобы от меня грушу взять – это ж разрешенье наверняка самого начальника надо! Да и то!.. Подкуп!! Как он меня завтра шмонать будет, если сегодня мою грушу съест? Вот то-то и оно!
P.S. Впрочем, завтра ведь не их смена…
…
Насчёт чего мы там?.. Насчёт убийств?.. Сложно всё это, повторяю! Очень сложно. Надо, конечно, учитывать ещё и то, что здесь-то все белые и пушистые. От этого тоже не отмахнёшься. И слушаешь его, и жалко тебе его становится, и сочувствуешь ему, и сопереживаешь… а вот на воле!..
Сидели, сидели мы с этим… Сатаной, ели-пили вместе, за одним столом, а он потом глядел-глядел на меня,.. заду-умчиво так,.. да и говорит вдруг: "Да-а!.. А за тебя ведь можно было бы большой выкуп получить тогда… в 94-ом…" – Я смотрю на него: это он всерьёз? "Знаешь, – говорю, – Кость! Откровенность за откровенность. Выкуп-то ты, может, конечно бы, и получил, да не пошёл бы он тебе впрок! Уверяю тебя." – "Это почему же?" – "Нашёл бы я тебя потом! Любой ценой. Если надо, все бы свои деньги на это угрохал, но нашёл!" – "И что?" – "Увидел бы тогда, "что"." – Смеётся: "А кто тебе сказал, что я бы тебя вообще выпустил?"
…
К финишу всё идёт. Ладно. Продолжим. Ещё один характерный весьма.
Отрывочек.
Чеченец. Похищение людей. Уверен почему-то свято в своих ораторских способностях. Что убедит непременно всех присяжных в своей невиновности. Ну, блажен, кто верует, как говорится.
Идёт передача какая-то по ящику. Криминал. Тоже взяли кого-то в заложники. Запросили выкуп. Выкуп им привезли, а они при передаче заложника всё равно убили. "Как, судя по всему, изначально и планировали," – комментирует невозмутимо дикторша. Короче, близкая тема. Родная.
Смотрит с горящими глазами, потом вскакивает, тычет рукой в экран и возбуждённо кричит: "Врут они всё!! Это они сами всё провалили!.. Ты видел?! У заложника руки спереди скованы были, а не сзади! В натуре, возвращать собирались! А эти козлы-мусора!.." – "Слушай, Рис, – говорю. – Вот если ты присяжным это скажешь, тебя точно не оправдают. Ты же невиновен? Так откуда ты всё это знать-то можешь? Все эти нюансы? Ты следи за собой." – "Да нет, что ты!.. С присяжными я… Я ж понимаю!.."
Не знаю уж, "убедил" ли? На Матроску его от нас увезли. До суда ещё. Потерялся.
Между прочим, чеченцев-воров нет. Вообще. Почему? Воры – это особая каста, братство, что ли,.. вступая в него, ты принимаешь его законы, и они должны быть для тебя отныне превыше всего. Вор всегда говорит: "Я – вор". И это для понимающего человека всё объясняет. А для чеченца важнее всего – национально-религиозные мотивы. Муллы, старейшины и пр. Против них он не пойдёт. Для вора это – неприемлемо.
Хотя чеченцы и "духовитые". (Ещё один тюремный термин. Довольно ёмкий и точный. Синонима, по сути, нет. От слова "дух". Сила духа!)
Слышал я тут такую историю. От нескольких людей, причём. (В том числе, уж конечно, и от самих героев.)
Чеченец, бывший боевик, по слухам,.. однорукий (!). При задержании руку ему прострелили и ампутировали потом уже в тюрьме. Повздорил с каким-то очередным киллером – борцом, боксёром высококлассным и пр., и пр. Ну, словом, суперменом. Как только этот киллер-супермен с угрожающим видом к этому чеченцу приблизился, тот сразу же нанёс ему удар в челюсть. Результат: перелом челюсти в двух местах. Киллер-супермен отправился на больничку ("Упал со шконки").
Согласитесь, и с двумя-то руками далеко не каждый решится первым ударить такого противника.
Впрочем, как я уже говорил, в тюрьме подобный героизм вовсе не приветствуется. Все обсуждают этот инцидент лишь с одной-единственной позиции: кто был в этой ситуации прав? Имел ли право этот чеченец ударить этого киллера? Человека! А одна у него рука или две – никого не интересует.
Да, ещё одно замечаньице. Насчёт "упал со шконки".
Никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны писать на кого-то заявление! "Меня-де ударили" и т.п. Всё! Это значит, поставить на себе крест. Это неприемлемо в принципе. ("Так ты – терпила?!").
Поэтому, когда трубили во всех газетах о рыцарстве и благородстве Ходорковского… Что его-де порезали в Чите, а он великодушно отказался писать на сокамерника заявление… Какой, там, "великодушно"!.. Ну, напиши, попробуй!
…
Всё… Вечереет… Завтра всё ближе, ближе и ближе… Завтра!!
Чу! Шорох какой-то у камеры… "Аль крадётся кто?.."
…
Нет, мимо, вроде… Ларёчница чего-то, там, в коридоре копошится.
Наверное, не всё ещё раздала.
Вспомнилось чего-то… Давно, года три назад, заехал с воли, с Петровки, точнее, парень – робкий, худенький, затюканный весь какой-то… Недолго я с ним и сидел-то, с неделю где-то. Затем, года уже через два, опять пересёклись. Он уже отъелся, освоился. Приятный очень в общении оказался, вежливый, предупредительный… С высшим образованием. Молится всё время, постоянно. "Жена, дети" с уст не сходит. "Грех"…
А потом, в другой хате, узнаю. Киллер ореховский. По ошибке не в ту квартиру зашёл и женщину там с ребёнком застрелил. Ну, перепутал. Это не считая других своих мокрух. А здесь доносы на всех строчит целыми днями. В оперчасть. И все про это знают.
Вот так. Так обманчива наружность.
Ореховские, кстати, вообще все очень набожные. Перед каждым
"делом" церковь обязательно посещали… Так у них принято было.
Молились… О чём? Об успехе?
…
О-ой!.. Устал я писать. Психологически. Просто надо походить, подумать… Эти последние часы. О ворах ведь ещё хотел, о преступном мире?.. Ну, не знаю. Чуть попозже, разве что…
…
Ладно, ещё пару строк. Про обманчивость и относительность. И как всё по-разному с разных точек зрения выглядит.
Был, если вы помните, год или два тому назад в Москве конкурс лагерной песни. Или лагерной самодеятельности?.. уж не помню. Ну, в общем, со всех зон привезли всех этих певунов и разместили… догадайтесь, где? Ну, конечно, у нас, в 991! Наверное, чтоб их в других тюрьмах не покоцали (непереводимо! порезали, побили… непереводимо!) ненароком до конкурса. Кто же тогда петь-то будет?
Один заехал к нам в хату. Из Саратова, из 13-й зоны (и 13-ого отряда!), той самой, где Лимонов сидел (и маршировал строем с песнопеньями по плацу, помните известную фотографию?). Зона – красная, как пожарная машина. (Зоны бывают красные – мусорские и чёрные, где "воровской ход".) Ад кромешный! Всё по распорядку. Зарядки-песни! УДО ("условно-досрочное" – ни-ни-ни!). Ну, кошмар, словом. И вот этому песеннику подфартило. Послали его на конкурс от зоны. И за это – УДО! Насколько он был забит и зашуган, это видеть надо было! Его уже освободили по УДО, суд перед отъездом сюда был, а всё равно – здесь держали. Совершенно незаконно, в сущности. Чтобы не сбежал, чего доброго, наверное.
Я уж ему говорю: "Паш! Сходи к начальнику. Чего ты молчишь-то? Тебя же не имеют права здесь держать! Это незаконно." – Так он аж затрясся весь и руками замахал: "Что ты-что ты!.. А вдруг ещё сорвётся что-нибудь!? Если выступать будешь! Нет уж-нет уж! Досижу."
Ну, словом, смотрел я на него и только головой про себя качал да жалел, жалел, жалел… До чего всё же человека довести можно!.. Бедный ты, несчастный!.. Голодный, весь ободранный какой-то… Кушай хоть побольше! О-хо-хо!..
А потом, года через два вор мне один старый в ответ на этот мой жалостливый и душещипательный рассказец (о лагерной песне речь, помнится, зашла) вдруг и говорит: "А ты вот о чём лучше подумай. Лагерь этот краснющий, там сука на суке. И УДО у них нет. Это какой же надо быть сукой из сук, чтобы тебя в Москву послали и УДО к тому же дали?! Это уж такая должна быть сучара!.. Что уж он там сотворил-то для этого?"
Вот так.
Про любови, может, чего написать? Тюремные. "Любятину" какую-нибудь. Так это по-местному называется. Излияния на любовные темы.
…
Та-ак… Принесли бумагу. Письмо. Инициативной группы вкладчиков МММ. "Пикетирование тюрьмы…"? Хм… Ну, не знаю. Незачем, по-моему…И почему "до 02.06.07"??!! Они что, не надеются, что меня завтра выпустят???!!!.. Э-э!.. Ба, знакомые всё лица? Не твою ли, братец, касатку я читал намедни?.. Точно! Вот как это? Один и тот же человек будет завтра стоять в пикете под плакатом "Свободу Мавроди! Из карцера на свободу!", и он же пишет в своей кассационной жалобе в Мосгорсуд: "Прошу также о применении к С.П. Мавроди максимально возможных мер пресечения – 6 лет лишения свободы, учитывая негативные личные качества воспитания (?) и тяжесть содеянного". Вот как это?
…
Нет. Любятину не будем. Её и без того хватает, все кому не лень ваяют. Поговорим лучше про воров. И про преступный мир. В целом.
Или всё же!.. Пара слов сначала. Про любовь.
Как рассказывал мне один вор, последнее время практически во всех богатых домах, квартирах, у хозяек в шкафу всегда стоят один или несколько искусственных… фаллосов (ну, членов, членов!). Это ему сами домушники прикалывались, так что информация – верняк, из первых рук (вору не врут!). Причём, такая, которую ниоткуда больше и получить-то невозможно (не признается же никто!). Даже и не прячут практически, а прямо так, открыто, чуть ли не напоказ и выставляют. Если раньше, – говорят, – это была редкость, то сегодня, наоборот, редкость – если нет. Значит, что-то не так.
Собирались мы как-то, – говорят, – хату выставлять одну. А пока хозяина пасли, чтобы распорядок его выяснить; смотрим, заходит этот чёрт в секс-шоп и покупает там целую сумку этих членов искусственных. Погрузил их в машину и куда-то укатил с понтом с целой сумкой хуёв… Куда? Зачем они ему?
Закулисные реалии современной жизни. Скрытые от посторонних глаз. Так что, встречая впредь любую, мало-мальски хоть обеспеченную материально дамочку, знайте!..
Ладно, про воров теперь. Начнём.
Прежде всего, про воров (или "жуликов", что одно и то же) не знает практически никто практически ничего.
Во-первых, их очень мало. Сейчас всего около 500. На весь бывший Союз. Русских – не больше 100. Впрочем, национальности для воров не существует. Национальность? Вор! Все равны.
99,9% зэков никогда в жизни своей не видели живого вора. Это для них что-то вроде Господа Бога. Поэтому человек, может, отсидел всю жизнь, но вора – не видел. И таких – подавляющее большинство.
Сидевших же с вором – совсем, сами понимаете, немного. Причём, в зоне это в основном, конечно же, люди, ему, вору, близкие, т.е. блатные. Обычный же, нормальный зэк ("мужик") может сидеть с вором в одной зоне годами и никогда его не видеть. Да даже так именно скорее всего оно и будет!
Я сидел – с четырьмя (!) ворами. Причём, подолгу. Причём, трое из них – русские. Это уже совсем немыслимо. Таких людей в России… я не знаю даже, есть ли ещё?
Но и просто сидеть с вором ещё мало. (Хотя, повторяю, и само по себе это крайне-крайне-крайне маловероятно!) Надо же ещё, чтобы он с тобой общался достаточно близко, что-то тебе рассказывал про воровское, о воровском мире. Только тогда хоть что-то понять можно. А так что? Ну, едим-пьём вместе, в домино играем. Что толку? Что ты нового для себя почерпнёшь?.. А рассказывают воры крайне неохотно и далеко не всем. Да вообще, по сути, никому! Ну, немногим весьма и весьма, так скажем… Мне в том числе.
Все зэки делятся на три группы. Мужики, блатные и воры. Именно в таком порядке. Мужики не вправе обсуждать блатных, блатные не вправе обсуждать воров.
Вор в тюрьме – это царь и бог. Его слово – закон. Он может разрешить обшмонать ваш баул, прочитать ваши бумаги и т.д., и т.п. (Ну, про это-то, впрочем, я уже упоминал.)
…
Доктор. "Добрый вечер!" – "Нет, спасибо, всё нормально!"
…
Однако продолжаю. Так вот. Поднять руку на вора – немыслимо. За это – смерть. Причём, скорее всего, мучительная. И если это произошло в камере – за это ответит вся камера. Почему допустили? Будут сделаны прогоны по всем зонам и тюрьмам, и этих людей будут бить везде, на всех тюрьмах и пересылках. Если, скажем, вора убили в тюрьме (а такое бывало – охранники вешали, к примеру) – вне закона будет объявлена вся тюрьма! Знал кто, не знал – не важно! Поэтому при малейших подозрениях, что с вором что-то не так, в тюрьме начинаются волнения, вплоть до бунта! Поскольку все понимают прекрасно, чем им лично это грозит. Ведь если вор умрёт…
Приказ вора – должен исполняться беспрекословно. Если он прикажет вам выламывать тормоза – вы должны выламывать, прикажет убить сокамерника – должны выполнять. Неподчинение – ещё хуже. Конечно, воры здравые, разумные люди и просто так таких приказов никогда не отдают и вообще властью своей не злоупотребляют, но – тем не менее.
Поэтому сидеть с вором, честно говоря, психологически непросто. Сознавать, что ты находишься, по сути, в его полной власти. Скажет вот он тебе: "собирай-ка ты матрасик и уходи завтра на проверке из камеры!" – и привет! Жизнь кончена.
Но, с другой стороны, и преимущества свои есть. Достаточно упомянуть, что ты сидел с вором – и всё. Тронуть тебя никто не осмелится. (Ну, если, конечно, ты действительно чего-то не совершишь. Неприемлемого. Не накосячишь. Помню диалог такой в шмональне шутливый. С охранником. Я только что приехал с суда.
"Запрещённое что-нибудь есть?" – "Нет." – "Что у Вас никогда ничего нет?! Телефон хоть бы привезли!" – "А вам зачем?" – "А нам за это премию дают. Если находим. Хочется же подвига!" – "Тогда меня отпустите." – Задумывается на секунду. "Нет, – говорит наконец решительно, – это не подвиг будет. Это будет уже косяк!") Никто ж не знает, в каких ты с ним отношениях? Может, ты его друг?
Из 4-х воров, с которыми я сидел, один объявил во всеуслышанье в автозэке, когда на суд ездил: "Мавроди – это человек!"; второй, отсидевший более 35-и лет, при расставании сказал мне, чтоб я передал всем, что любые неприятности, мне доставленные, он будет считать своими; третий, самый молодой, к слову сказать, русский вор, сделал мне надпись на книге: "Моему другу!..". Четвёртый же, грузин, молодой совсем парень – с ним я сидел с самым первым, давно уже – говорил потом во всех камерах, что ему очень понравилось со мной сидеть, и он бы с удовольствием посидел ещё, и вообще отзывался обо мне везде чрезвычайно хорошо.
Всё это – дорогого здесь стоит! О-очень дорогого! И дорого за это платить приходится. Всей предыдущей жизнью. Мало кому по карману.
…
Проверка вечерняя.
"Всё нормально?" – "Всё нормально." – "Всё?" – "Всё." – "Кто ж о нас теперь книжку-то напишет? Никто больше не пишет." – "Ну-у-у…"
– "Какие мы плохие." – "Ну, не "плохие"! Я объективно пишу." – "Да уж, какие есть. Ну, Вы хоть пришлите нам! "ДПНСИ…" – "Какому ДПНСИ?" – "Вы уж пришлите, а мы разберёмся!" – "Ладно, пришлю." – "Спокойной ночи!" – "Спокойной ночи."
(Пришлю-пришлю! Вове-мутанту первому. Лично! С дарственной надписью: "Матросскому мутанту!". Так и напишу.)
Всё! Конец. Значит, точно выхожу. Завтра. Господи! Свершилось.
Солнце садится. Окна напротив опять загорелись. Только цвет сегодня какой-то багровый… Крови! Ч-чёрт с ним!!!!! И с дьяволом рогатым напротив. Оживающим к вечеру. И в душе – тоже. Плевать!!!
Блядь! Расчувствовался и стишки даже ДПНСИ написал. (Который меня в карцер-то и упёк! За котлеты. Ладно уж!..)
С надписью:
" ДПНСИ, на добрую память о 4,5 годах. Вместе проведённых!
21.05.07 подпись Сергей Мавроди " Ах, да! Припишу-ка ещё:
"P.S. За день до освобождения."
Так?.. Нет!
"P.S. За день до освобождения. (Надеюсь!)"
Вот теперь – так. За матрасом пойду, отдам дежурному. Пусть педе… т.е. пере…-даст. "Пере"!.. "пере"!.. Запутался просто, блин. В оборотах. Без обид!
…
Продолжим, пожалуй!
Ах, чёрт! Здесь-то я всего 4 года провёл. А не 4,5. А-а!.. ладно.
Не переписывать же. Да и!.. Здешние 4 – это 10 где-нибудь на обычной тюрьме! Не меньше. Так что!..
….
Выглянул в окошко, а там… Погасло солнышко-то! Темень уже. И чёрт – как живой. Даже шевелится, кажется. Да плевать!!! Шевелись, шевелись!.. По хую!!
….
До освобождения даже не день… Хотя, нет! Именно день. 12 часов примерно. Освободить меня, вроде, где-то в 9.30 обещались? А сейчас около 10-и вечера. Блядь!!! Блядь, блядь, блядь! Дождался-таки!! Дополз! Доскулил!! Дождался… Почти.
Последнему моему другу-вору, который мне надпись на книге сделал, должны бы, по всем расчётам, скинуть сегодня с 5-и до 3-х в Мосгорсуде. По касатке. Скинули, интересно? Хрен, наверно, что скинули! В Мосгорштампе в этом. Егоровской вотчине беспредельной.
Стихотворение напишу, пожалуй. Читайте!
Немного осталось!
Как время промчалось!..
Стрелою.
Вот, кажется, только!..
А вон уже сколько!
И злою
Судьбою обижен,
Оболган, унижен!..
Всё верно.
Но ведь – продержался!
Дополз ведь, дождался!!..
Наверно.
…
Почти вся смена в коридоре выстроилась. Провожают они меня, что ли? Смотрят, но – молчат.
Говорю в коптёрке: "Можно, я два пакета для мусора возьму? (Барахло завтра складывать.)" – "Берите." – "Может, я уж весь [рулон] возьму, чего рвать?" – "Н-нет, возьмите лучше два." Ага! Дружба дружбой!.. Нет, мир не рухнул!
Всё! Матрас принёс. Листок – вручил: "ДПНСИ отдайте!".
Свет погасили. В темноте дописываю. Всё! Последняя ночь. В 991.
Аминь!
22 мая 2007
"привёл с целью устрашения собаку бойцовой породы". 15 лет строгого.)
Ну, дальше-то понятно. В ходе разборки возникла ссора, ну, и т.д. А 30 ран они нанесли, т.к. убить никак не могли! Не знали, куда бить. Просто тыкали в страхе безумном куда попало.
Преступленье всё это! Спору нет. Кошмарное. И убийство есть убийство. И девушку ещё убили, уроды! (С перепугу, на самом деле, от ужаса). Всё это так.
Но врать-то, врать-то зачем?! Какая "банда"? Какой пудель "бойцовой породы"?.. Зачем всё это?! Может, и пожалеть иногда надо? Даже преступника? Особенно, если он ещё и жить-то не начинал?.. Шанс ему дать, а?..
По 20-25 лет все получили. Один уже исчез в лагере, остальные тоже ждут… что вот-вот… Папаша этого парня убитого. Магнат нефтяной.
…
За дверью шебуршанье какое-то… А, ларёк! Фрукты-овощи. Надо-то мне один апельсин и одна груша, а пришлось брать всё. Что заказано было. На месяц.
Говорю: "Заберите, пропадёт!.. Сами съешьте!" – "Не знаю, сейчас выясню."
"Выясню" – значит, с концами. Чтобы от меня грушу взять – это ж разрешенье наверняка самого начальника надо! Да и то!.. Подкуп!! Как он меня завтра шмонать будет, если сегодня мою грушу съест? Вот то-то и оно!
P.S. Впрочем, завтра ведь не их смена…
…
Насчёт чего мы там?.. Насчёт убийств?.. Сложно всё это, повторяю! Очень сложно. Надо, конечно, учитывать ещё и то, что здесь-то все белые и пушистые. От этого тоже не отмахнёшься. И слушаешь его, и жалко тебе его становится, и сочувствуешь ему, и сопереживаешь… а вот на воле!..
Сидели, сидели мы с этим… Сатаной, ели-пили вместе, за одним столом, а он потом глядел-глядел на меня,.. заду-умчиво так,.. да и говорит вдруг: "Да-а!.. А за тебя ведь можно было бы большой выкуп получить тогда… в 94-ом…" – Я смотрю на него: это он всерьёз? "Знаешь, – говорю, – Кость! Откровенность за откровенность. Выкуп-то ты, может, конечно бы, и получил, да не пошёл бы он тебе впрок! Уверяю тебя." – "Это почему же?" – "Нашёл бы я тебя потом! Любой ценой. Если надо, все бы свои деньги на это угрохал, но нашёл!" – "И что?" – "Увидел бы тогда, "что"." – Смеётся: "А кто тебе сказал, что я бы тебя вообще выпустил?"
…
К финишу всё идёт. Ладно. Продолжим. Ещё один характерный весьма.
Отрывочек.
Чеченец. Похищение людей. Уверен почему-то свято в своих ораторских способностях. Что убедит непременно всех присяжных в своей невиновности. Ну, блажен, кто верует, как говорится.
Идёт передача какая-то по ящику. Криминал. Тоже взяли кого-то в заложники. Запросили выкуп. Выкуп им привезли, а они при передаче заложника всё равно убили. "Как, судя по всему, изначально и планировали," – комментирует невозмутимо дикторша. Короче, близкая тема. Родная.
Смотрит с горящими глазами, потом вскакивает, тычет рукой в экран и возбуждённо кричит: "Врут они всё!! Это они сами всё провалили!.. Ты видел?! У заложника руки спереди скованы были, а не сзади! В натуре, возвращать собирались! А эти козлы-мусора!.." – "Слушай, Рис, – говорю. – Вот если ты присяжным это скажешь, тебя точно не оправдают. Ты же невиновен? Так откуда ты всё это знать-то можешь? Все эти нюансы? Ты следи за собой." – "Да нет, что ты!.. С присяжными я… Я ж понимаю!.."
Не знаю уж, "убедил" ли? На Матроску его от нас увезли. До суда ещё. Потерялся.
Между прочим, чеченцев-воров нет. Вообще. Почему? Воры – это особая каста, братство, что ли,.. вступая в него, ты принимаешь его законы, и они должны быть для тебя отныне превыше всего. Вор всегда говорит: "Я – вор". И это для понимающего человека всё объясняет. А для чеченца важнее всего – национально-религиозные мотивы. Муллы, старейшины и пр. Против них он не пойдёт. Для вора это – неприемлемо.
Хотя чеченцы и "духовитые". (Ещё один тюремный термин. Довольно ёмкий и точный. Синонима, по сути, нет. От слова "дух". Сила духа!)
Слышал я тут такую историю. От нескольких людей, причём. (В том числе, уж конечно, и от самих героев.)
Чеченец, бывший боевик, по слухам,.. однорукий (!). При задержании руку ему прострелили и ампутировали потом уже в тюрьме. Повздорил с каким-то очередным киллером – борцом, боксёром высококлассным и пр., и пр. Ну, словом, суперменом. Как только этот киллер-супермен с угрожающим видом к этому чеченцу приблизился, тот сразу же нанёс ему удар в челюсть. Результат: перелом челюсти в двух местах. Киллер-супермен отправился на больничку ("Упал со шконки").
Согласитесь, и с двумя-то руками далеко не каждый решится первым ударить такого противника.
Впрочем, как я уже говорил, в тюрьме подобный героизм вовсе не приветствуется. Все обсуждают этот инцидент лишь с одной-единственной позиции: кто был в этой ситуации прав? Имел ли право этот чеченец ударить этого киллера? Человека! А одна у него рука или две – никого не интересует.
Да, ещё одно замечаньице. Насчёт "упал со шконки".
Никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны писать на кого-то заявление! "Меня-де ударили" и т.п. Всё! Это значит, поставить на себе крест. Это неприемлемо в принципе. ("Так ты – терпила?!").
Поэтому, когда трубили во всех газетах о рыцарстве и благородстве Ходорковского… Что его-де порезали в Чите, а он великодушно отказался писать на сокамерника заявление… Какой, там, "великодушно"!.. Ну, напиши, попробуй!
…
Всё… Вечереет… Завтра всё ближе, ближе и ближе… Завтра!!
Чу! Шорох какой-то у камеры… "Аль крадётся кто?.."
…
Нет, мимо, вроде… Ларёчница чего-то, там, в коридоре копошится.
Наверное, не всё ещё раздала.
Вспомнилось чего-то… Давно, года три назад, заехал с воли, с Петровки, точнее, парень – робкий, худенький, затюканный весь какой-то… Недолго я с ним и сидел-то, с неделю где-то. Затем, года уже через два, опять пересёклись. Он уже отъелся, освоился. Приятный очень в общении оказался, вежливый, предупредительный… С высшим образованием. Молится всё время, постоянно. "Жена, дети" с уст не сходит. "Грех"…
А потом, в другой хате, узнаю. Киллер ореховский. По ошибке не в ту квартиру зашёл и женщину там с ребёнком застрелил. Ну, перепутал. Это не считая других своих мокрух. А здесь доносы на всех строчит целыми днями. В оперчасть. И все про это знают.
Вот так. Так обманчива наружность.
Ореховские, кстати, вообще все очень набожные. Перед каждым
"делом" церковь обязательно посещали… Так у них принято было.
Молились… О чём? Об успехе?
…
О-ой!.. Устал я писать. Психологически. Просто надо походить, подумать… Эти последние часы. О ворах ведь ещё хотел, о преступном мире?.. Ну, не знаю. Чуть попозже, разве что…
…
Ладно, ещё пару строк. Про обманчивость и относительность. И как всё по-разному с разных точек зрения выглядит.
Был, если вы помните, год или два тому назад в Москве конкурс лагерной песни. Или лагерной самодеятельности?.. уж не помню. Ну, в общем, со всех зон привезли всех этих певунов и разместили… догадайтесь, где? Ну, конечно, у нас, в 991! Наверное, чтоб их в других тюрьмах не покоцали (непереводимо! порезали, побили… непереводимо!) ненароком до конкурса. Кто же тогда петь-то будет?
Один заехал к нам в хату. Из Саратова, из 13-й зоны (и 13-ого отряда!), той самой, где Лимонов сидел (и маршировал строем с песнопеньями по плацу, помните известную фотографию?). Зона – красная, как пожарная машина. (Зоны бывают красные – мусорские и чёрные, где "воровской ход".) Ад кромешный! Всё по распорядку. Зарядки-песни! УДО ("условно-досрочное" – ни-ни-ни!). Ну, кошмар, словом. И вот этому песеннику подфартило. Послали его на конкурс от зоны. И за это – УДО! Насколько он был забит и зашуган, это видеть надо было! Его уже освободили по УДО, суд перед отъездом сюда был, а всё равно – здесь держали. Совершенно незаконно, в сущности. Чтобы не сбежал, чего доброго, наверное.
Я уж ему говорю: "Паш! Сходи к начальнику. Чего ты молчишь-то? Тебя же не имеют права здесь держать! Это незаконно." – Так он аж затрясся весь и руками замахал: "Что ты-что ты!.. А вдруг ещё сорвётся что-нибудь!? Если выступать будешь! Нет уж-нет уж! Досижу."
Ну, словом, смотрел я на него и только головой про себя качал да жалел, жалел, жалел… До чего всё же человека довести можно!.. Бедный ты, несчастный!.. Голодный, весь ободранный какой-то… Кушай хоть побольше! О-хо-хо!..
А потом, года через два вор мне один старый в ответ на этот мой жалостливый и душещипательный рассказец (о лагерной песне речь, помнится, зашла) вдруг и говорит: "А ты вот о чём лучше подумай. Лагерь этот краснющий, там сука на суке. И УДО у них нет. Это какой же надо быть сукой из сук, чтобы тебя в Москву послали и УДО к тому же дали?! Это уж такая должна быть сучара!.. Что уж он там сотворил-то для этого?"
Вот так.
Про любови, может, чего написать? Тюремные. "Любятину" какую-нибудь. Так это по-местному называется. Излияния на любовные темы.
…
Та-ак… Принесли бумагу. Письмо. Инициативной группы вкладчиков МММ. "Пикетирование тюрьмы…"? Хм… Ну, не знаю. Незачем, по-моему…И почему "до 02.06.07"??!! Они что, не надеются, что меня завтра выпустят???!!!.. Э-э!.. Ба, знакомые всё лица? Не твою ли, братец, касатку я читал намедни?.. Точно! Вот как это? Один и тот же человек будет завтра стоять в пикете под плакатом "Свободу Мавроди! Из карцера на свободу!", и он же пишет в своей кассационной жалобе в Мосгорсуд: "Прошу также о применении к С.П. Мавроди максимально возможных мер пресечения – 6 лет лишения свободы, учитывая негативные личные качества воспитания (?) и тяжесть содеянного". Вот как это?
…
Нет. Любятину не будем. Её и без того хватает, все кому не лень ваяют. Поговорим лучше про воров. И про преступный мир. В целом.
Или всё же!.. Пара слов сначала. Про любовь.
Как рассказывал мне один вор, последнее время практически во всех богатых домах, квартирах, у хозяек в шкафу всегда стоят один или несколько искусственных… фаллосов (ну, членов, членов!). Это ему сами домушники прикалывались, так что информация – верняк, из первых рук (вору не врут!). Причём, такая, которую ниоткуда больше и получить-то невозможно (не признается же никто!). Даже и не прячут практически, а прямо так, открыто, чуть ли не напоказ и выставляют. Если раньше, – говорят, – это была редкость, то сегодня, наоборот, редкость – если нет. Значит, что-то не так.
Собирались мы как-то, – говорят, – хату выставлять одну. А пока хозяина пасли, чтобы распорядок его выяснить; смотрим, заходит этот чёрт в секс-шоп и покупает там целую сумку этих членов искусственных. Погрузил их в машину и куда-то укатил с понтом с целой сумкой хуёв… Куда? Зачем они ему?
Закулисные реалии современной жизни. Скрытые от посторонних глаз. Так что, встречая впредь любую, мало-мальски хоть обеспеченную материально дамочку, знайте!..
Ладно, про воров теперь. Начнём.
Прежде всего, про воров (или "жуликов", что одно и то же) не знает практически никто практически ничего.
Во-первых, их очень мало. Сейчас всего около 500. На весь бывший Союз. Русских – не больше 100. Впрочем, национальности для воров не существует. Национальность? Вор! Все равны.
99,9% зэков никогда в жизни своей не видели живого вора. Это для них что-то вроде Господа Бога. Поэтому человек, может, отсидел всю жизнь, но вора – не видел. И таких – подавляющее большинство.
Сидевших же с вором – совсем, сами понимаете, немного. Причём, в зоне это в основном, конечно же, люди, ему, вору, близкие, т.е. блатные. Обычный же, нормальный зэк ("мужик") может сидеть с вором в одной зоне годами и никогда его не видеть. Да даже так именно скорее всего оно и будет!
Я сидел – с четырьмя (!) ворами. Причём, подолгу. Причём, трое из них – русские. Это уже совсем немыслимо. Таких людей в России… я не знаю даже, есть ли ещё?
Но и просто сидеть с вором ещё мало. (Хотя, повторяю, и само по себе это крайне-крайне-крайне маловероятно!) Надо же ещё, чтобы он с тобой общался достаточно близко, что-то тебе рассказывал про воровское, о воровском мире. Только тогда хоть что-то понять можно. А так что? Ну, едим-пьём вместе, в домино играем. Что толку? Что ты нового для себя почерпнёшь?.. А рассказывают воры крайне неохотно и далеко не всем. Да вообще, по сути, никому! Ну, немногим весьма и весьма, так скажем… Мне в том числе.
Все зэки делятся на три группы. Мужики, блатные и воры. Именно в таком порядке. Мужики не вправе обсуждать блатных, блатные не вправе обсуждать воров.
Вор в тюрьме – это царь и бог. Его слово – закон. Он может разрешить обшмонать ваш баул, прочитать ваши бумаги и т.д., и т.п. (Ну, про это-то, впрочем, я уже упоминал.)
…
Доктор. "Добрый вечер!" – "Нет, спасибо, всё нормально!"
…
Однако продолжаю. Так вот. Поднять руку на вора – немыслимо. За это – смерть. Причём, скорее всего, мучительная. И если это произошло в камере – за это ответит вся камера. Почему допустили? Будут сделаны прогоны по всем зонам и тюрьмам, и этих людей будут бить везде, на всех тюрьмах и пересылках. Если, скажем, вора убили в тюрьме (а такое бывало – охранники вешали, к примеру) – вне закона будет объявлена вся тюрьма! Знал кто, не знал – не важно! Поэтому при малейших подозрениях, что с вором что-то не так, в тюрьме начинаются волнения, вплоть до бунта! Поскольку все понимают прекрасно, чем им лично это грозит. Ведь если вор умрёт…
Приказ вора – должен исполняться беспрекословно. Если он прикажет вам выламывать тормоза – вы должны выламывать, прикажет убить сокамерника – должны выполнять. Неподчинение – ещё хуже. Конечно, воры здравые, разумные люди и просто так таких приказов никогда не отдают и вообще властью своей не злоупотребляют, но – тем не менее.
Поэтому сидеть с вором, честно говоря, психологически непросто. Сознавать, что ты находишься, по сути, в его полной власти. Скажет вот он тебе: "собирай-ка ты матрасик и уходи завтра на проверке из камеры!" – и привет! Жизнь кончена.
Но, с другой стороны, и преимущества свои есть. Достаточно упомянуть, что ты сидел с вором – и всё. Тронуть тебя никто не осмелится. (Ну, если, конечно, ты действительно чего-то не совершишь. Неприемлемого. Не накосячишь. Помню диалог такой в шмональне шутливый. С охранником. Я только что приехал с суда.
"Запрещённое что-нибудь есть?" – "Нет." – "Что у Вас никогда ничего нет?! Телефон хоть бы привезли!" – "А вам зачем?" – "А нам за это премию дают. Если находим. Хочется же подвига!" – "Тогда меня отпустите." – Задумывается на секунду. "Нет, – говорит наконец решительно, – это не подвиг будет. Это будет уже косяк!") Никто ж не знает, в каких ты с ним отношениях? Может, ты его друг?
Из 4-х воров, с которыми я сидел, один объявил во всеуслышанье в автозэке, когда на суд ездил: "Мавроди – это человек!"; второй, отсидевший более 35-и лет, при расставании сказал мне, чтоб я передал всем, что любые неприятности, мне доставленные, он будет считать своими; третий, самый молодой, к слову сказать, русский вор, сделал мне надпись на книге: "Моему другу!..". Четвёртый же, грузин, молодой совсем парень – с ним я сидел с самым первым, давно уже – говорил потом во всех камерах, что ему очень понравилось со мной сидеть, и он бы с удовольствием посидел ещё, и вообще отзывался обо мне везде чрезвычайно хорошо.
Всё это – дорогого здесь стоит! О-очень дорогого! И дорого за это платить приходится. Всей предыдущей жизнью. Мало кому по карману.
…
Проверка вечерняя.
"Всё нормально?" – "Всё нормально." – "Всё?" – "Всё." – "Кто ж о нас теперь книжку-то напишет? Никто больше не пишет." – "Ну-у-у…"
– "Какие мы плохие." – "Ну, не "плохие"! Я объективно пишу." – "Да уж, какие есть. Ну, Вы хоть пришлите нам! "ДПНСИ…" – "Какому ДПНСИ?" – "Вы уж пришлите, а мы разберёмся!" – "Ладно, пришлю." – "Спокойной ночи!" – "Спокойной ночи."
(Пришлю-пришлю! Вове-мутанту первому. Лично! С дарственной надписью: "Матросскому мутанту!". Так и напишу.)
Всё! Конец. Значит, точно выхожу. Завтра. Господи! Свершилось.
Солнце садится. Окна напротив опять загорелись. Только цвет сегодня какой-то багровый… Крови! Ч-чёрт с ним!!!!! И с дьяволом рогатым напротив. Оживающим к вечеру. И в душе – тоже. Плевать!!!
Блядь! Расчувствовался и стишки даже ДПНСИ написал. (Который меня в карцер-то и упёк! За котлеты. Ладно уж!..)
С надписью:
" ДПНСИ, на добрую память о 4,5 годах. Вместе проведённых!
21.05.07 подпись Сергей Мавроди " Ах, да! Припишу-ка ещё:
"P.S. За день до освобождения."
Так?.. Нет!
"P.S. За день до освобождения. (Надеюсь!)"
Вот теперь – так. За матрасом пойду, отдам дежурному. Пусть педе… т.е. пере…-даст. "Пере"!.. "пере"!.. Запутался просто, блин. В оборотах. Без обид!
…
Продолжим, пожалуй!
Ах, чёрт! Здесь-то я всего 4 года провёл. А не 4,5. А-а!.. ладно.
Не переписывать же. Да и!.. Здешние 4 – это 10 где-нибудь на обычной тюрьме! Не меньше. Так что!..
….
Выглянул в окошко, а там… Погасло солнышко-то! Темень уже. И чёрт – как живой. Даже шевелится, кажется. Да плевать!!! Шевелись, шевелись!.. По хую!!
….
До освобождения даже не день… Хотя, нет! Именно день. 12 часов примерно. Освободить меня, вроде, где-то в 9.30 обещались? А сейчас около 10-и вечера. Блядь!!! Блядь, блядь, блядь! Дождался-таки!! Дополз! Доскулил!! Дождался… Почти.
Последнему моему другу-вору, который мне надпись на книге сделал, должны бы, по всем расчётам, скинуть сегодня с 5-и до 3-х в Мосгорсуде. По касатке. Скинули, интересно? Хрен, наверно, что скинули! В Мосгорштампе в этом. Егоровской вотчине беспредельной.
Стихотворение напишу, пожалуй. Читайте!
Немного осталось!
Как время промчалось!..
Стрелою.
Вот, кажется, только!..
А вон уже сколько!
И злою
Судьбою обижен,
Оболган, унижен!..
Всё верно.
Но ведь – продержался!
Дополз ведь, дождался!!..
Наверно.
…
Почти вся смена в коридоре выстроилась. Провожают они меня, что ли? Смотрят, но – молчат.
Говорю в коптёрке: "Можно, я два пакета для мусора возьму? (Барахло завтра складывать.)" – "Берите." – "Может, я уж весь [рулон] возьму, чего рвать?" – "Н-нет, возьмите лучше два." Ага! Дружба дружбой!.. Нет, мир не рухнул!
Всё! Матрас принёс. Листок – вручил: "ДПНСИ отдайте!".
Свет погасили. В темноте дописываю. Всё! Последняя ночь. В 991.
Аминь!
22 мая 2007
Блин горелый, 3 часа ночи! Проснулся,.. ворочался, ворочался,.. сна – ни в одном глазу! Смотрю – светает уже. Ну, так… еле-еле.
А что я, думаю, валяюсь-то? Последняя ночь же! На воле отосплюсь! Встал, подошёл к двери. Давлю на клопа. Ни звука! Дрыхнет, небось, дежурный наш доблестный. А может, просто в другом конце коридора, не видит (при нажатии кнопки вызова, "клопа", просто зажигается лампа над дверью камеры в коридоре, звукового же сигнала нет, так что дежурный может и не видеть, особенно если он находится далеко или, предположим, стоит к вашей камере спиной). Ладно, проверим сейчас. Стучу тихонько костяшками пальцев в кормушку ("звуковой сигнал"!).
Подбегает.
"Слышь, старшой, я всё равно уже не засну; свет мне включи!" – "До подъёма!.." – начинает он, но каким-то ехидным голоском; дескать: что, не спится? – "Да ладно! – нетерпеливо перебиваю я его.
– Всё равно я тут один. Чего там!" – "До подъёма!.." – "Да включи ты, а то темно, я писать не могу. Лампы-то у меня нет!" – Включает.
– "Спасибо!"
Волшебная сила искусства. Правильно! Сами же просили, чтобы я о вас писал побольше. Значит – свет включайте. Всё верно.
Лампу, кстати, я уронил и разбил при шмоне. Когда меня в карцер сажали. Но тогда я ещё не знал, что в карцер. Думал, просто в другую хату перекидывают. Тут же не говорят ничего. "С вещами!" – и всё. А куда – в карцер или просто в другую хату… Да я и не думал ни о каком карцере, естественно. Я уж забыл давно про эти котлеты проклятые.
Между прочим. Дёргали ведь нас потом к операм за эти котлеты.
"Пишите объяснительную." – "Ничего я писать не буду. (Бог подаст!)"
Второго сокамерника вызывают: "А чего ты не пишешь? Мавроди-то написал!"
Он приходит в камеру и рассказывает. А со мной вор сидит! Все смеются, конечно, понимают всё, а неприятно, тем не менее. Осадок какой-то всё равно остаётся. "А может, правда, написал?" – так и читается, кажется, в глазах сокамерников. Немой вопрос. Сволочи!! Мусорские прокладки все эти!.. Твари!! Кстати сказать, охранники и опера в тюрьме всегда недолюбливают друг друга. Здесь – особенно.
"Менты!" – пренебрежительно кривятся опера, лишь только речь заходит об охранниках. – "А вы кто?" – "А мы – опера!"
Стихотворение я, кстати, писал тут им по их просьбе. Операм этим.
Через вора передавали. Просьбу.
Он меня попросил про воров написать.
(Ему вообще очень нравились мои стихи, я аж писать уж замучился – ну, каждый день! по листу, в тетрадку специальную.
"Да хватит уже!" – "Ты же обещал." – "Да время это у меня слишком много занимает, заебался я!" – "Ты же обещал!"
Никогда никому в тюрьме ничего не обещайте!! Ворам – особенно.
Лучше сразу повеситься.)
Да, так вот, он попросил. Я – написал (а куда деваться?). Вот оно, это стихотворение:
Воры
Нас резали суки,
Стреляли чекисты;
На крестные муки,
Пусть грешны, но чисты
Мы шли без сомнений, без слов, без оглядки!
Но с совестью в прятки
Нет, мы не играли!
Хоть можно бы было.
А мы – умирали.
Над нами кружило
Блядво, вороньё с хриплым граем,
Но даже за краем,
За смертным пределом,
Последней чертою
Душою и телом,
Судьбою, мечтою!
Ворами мы были, и будем, и есть.
Мы жизнью платили! За честь.
Он прочитал, поморщился ("Суховато как-то!" – "Ну, уж извини! Я же всё-таки не вор. До конца прочувствовать не могу. Вашу воровскую жизнь. Только – со стороны."), но однако адвокату всё же понёс. На волю чтоб передали. Другим ворам показать. И у него – изъяли. Не у него, точнее (он-то бы не отдал просто), а у болвана-адвоката. Пришлось ему самому к операм идти. Разбираться. Чтоб вернули.
Вернули. "Хорошее, – говорят, – стихотворение. А как он их пишет? (Я, в смысле.)" – "Да как! Садится и пишет." – "А долго он пишет?" – "Это – долго. Целую ночь. (Открою уж тут маленькую тайну. Писал-то я на самом деле недолго совсем, минут десять от силы, но сказал ему, что – всю ночь. Чтобы лист дежурный не писать. Увильнуть. Отлынуть. Не врут в тюрьме ворам, но… Был такой грех. Каюсь. Да замучился я писать ежедневно!! По целому листу.)" – "А пусть про нас тоже напишет. Только хорошее!" – "А вы сами ему скажите." – "Ну, как мы ему скажем? Как ты себе это представляешь?" – "Ладно, передам. А вы нам за это!.." Ну, это уже неинтересно.
Приходит он в камеру…
…
Чёрт! Свет погасили. "Эй!.. Эй!.. Командир! Свет включи!"
Включил. Развлекается, что ль? Шутит? Или это сменщик его пришёл, не врубился сразу. Чего это у меня свет горит? У них тут пересменка в четыре утра. Плюс-минус. Но обычно – в четыре.
….
Значит, приходит он в камеру.
"Стишок просят написать. Только хороший чтоб, говорят." – "Про оперов? Хороший?" – "Да, но они нам за это обещали!.." – "Всего-то?!" – "Ну, ты обнаглел!.." – "Обнаглел?!.. Да мои стихи вообще бесценны!! И продаваться за какую-то… Даже как-то несолидно. Нет, продаться-то, конечно, можно, но не так же дёшево? Продаваться вообще надо легко и дорого! И плюс же ещё моральные издержки!! Мне же насиловать себя придётся! Собственную совесть! Про оперов хорошее писать!" – "У тебя, оказывается, и совесть есть?" – "Ну-у-у!.. Есть, не есть, а в прайс-лист включить надо. А если серьёзно, как я могу про них писать? Я же про них ничего не знаю. Про их работу. Пусть расскажут тогда что-нибудь, что ли. Сколько здесь стукачей, например, и пр. Скажи, это мне для стихотворения нужно."
Но – написал в итоге. Вот оно, это стихотворение:
Тюремным операм.
Ну, не ангелы мы!
Нимбов, крылышек – нету.
Коридоры тюрьмы -
То ли к тьме, то ли к свету!
Тут уж, как повезёт, как фортуна рассудит.
Тех – простит, тех – осудит.
Ну, а мы – ей поможем,
Нашепчем, подскажем.
Там – отымем, там – сложим,
Очерним иль отмажем.
Ах, не нравится? Ну, извините!
А вы лучше в себя загляните.
Да, копаться в дерьме -
Никому неохота!
Так ведь мы же – в тюрьме,
Это наша работа.
Вы б не стали? Ну, что же, гордитесь!
Лишь советик один: не садитесь.
Ведь не ангелы мы,
Нимбов-крылышек нету;
Коридоры ж тюрьмы -
Кого к тьме, кого к свету.
Тут уж – как повезёт, как фортуна рассудит.
Тех – простит, тех – осудит…
Не знаю уж, понравилось? Не сказали. Но – забрали. И обещания свои выполнили. Частично. Но и на том спасибо. Большего от оперов ждать не приходится. Коварство и вероломство – в крови. Обман – норма. Работа такая.
Чтобы уж закончить. И про изолятор наш пару стихотворений я написал. Тоже по просьбе вора. Всё того же. Любителя моей поэзии.
Интересно? Читайте:
991
1
Здесь ада девятый круг,
Здесь друг превращается вдруг
Во врага.
Здесь плавятся верность и честь,
Здесь падших, предавших – не счесть!
Ведь, хоть дорога
Свобода – но есть же цена!
И совесть есть, и вина!
Ведь да?
А здесь – у последней черты,
На душах ставит кресты
Судьба.
2
Здесь блядь на суке!
А что я, думаю, валяюсь-то? Последняя ночь же! На воле отосплюсь! Встал, подошёл к двери. Давлю на клопа. Ни звука! Дрыхнет, небось, дежурный наш доблестный. А может, просто в другом конце коридора, не видит (при нажатии кнопки вызова, "клопа", просто зажигается лампа над дверью камеры в коридоре, звукового же сигнала нет, так что дежурный может и не видеть, особенно если он находится далеко или, предположим, стоит к вашей камере спиной). Ладно, проверим сейчас. Стучу тихонько костяшками пальцев в кормушку ("звуковой сигнал"!).
Подбегает.
"Слышь, старшой, я всё равно уже не засну; свет мне включи!" – "До подъёма!.." – начинает он, но каким-то ехидным голоском; дескать: что, не спится? – "Да ладно! – нетерпеливо перебиваю я его.
– Всё равно я тут один. Чего там!" – "До подъёма!.." – "Да включи ты, а то темно, я писать не могу. Лампы-то у меня нет!" – Включает.
– "Спасибо!"
Волшебная сила искусства. Правильно! Сами же просили, чтобы я о вас писал побольше. Значит – свет включайте. Всё верно.
Лампу, кстати, я уронил и разбил при шмоне. Когда меня в карцер сажали. Но тогда я ещё не знал, что в карцер. Думал, просто в другую хату перекидывают. Тут же не говорят ничего. "С вещами!" – и всё. А куда – в карцер или просто в другую хату… Да я и не думал ни о каком карцере, естественно. Я уж забыл давно про эти котлеты проклятые.
Между прочим. Дёргали ведь нас потом к операм за эти котлеты.
"Пишите объяснительную." – "Ничего я писать не буду. (Бог подаст!)"
Второго сокамерника вызывают: "А чего ты не пишешь? Мавроди-то написал!"
Он приходит в камеру и рассказывает. А со мной вор сидит! Все смеются, конечно, понимают всё, а неприятно, тем не менее. Осадок какой-то всё равно остаётся. "А может, правда, написал?" – так и читается, кажется, в глазах сокамерников. Немой вопрос. Сволочи!! Мусорские прокладки все эти!.. Твари!! Кстати сказать, охранники и опера в тюрьме всегда недолюбливают друг друга. Здесь – особенно.
"Менты!" – пренебрежительно кривятся опера, лишь только речь заходит об охранниках. – "А вы кто?" – "А мы – опера!"
Стихотворение я, кстати, писал тут им по их просьбе. Операм этим.
Через вора передавали. Просьбу.
Он меня попросил про воров написать.
(Ему вообще очень нравились мои стихи, я аж писать уж замучился – ну, каждый день! по листу, в тетрадку специальную.
"Да хватит уже!" – "Ты же обещал." – "Да время это у меня слишком много занимает, заебался я!" – "Ты же обещал!"
Никогда никому в тюрьме ничего не обещайте!! Ворам – особенно.
Лучше сразу повеситься.)
Да, так вот, он попросил. Я – написал (а куда деваться?). Вот оно, это стихотворение:
Воры
Нас резали суки,
Стреляли чекисты;
На крестные муки,
Пусть грешны, но чисты
Мы шли без сомнений, без слов, без оглядки!
Но с совестью в прятки
Нет, мы не играли!
Хоть можно бы было.
А мы – умирали.
Над нами кружило
Блядво, вороньё с хриплым граем,
Но даже за краем,
За смертным пределом,
Последней чертою
Душою и телом,
Судьбою, мечтою!
Ворами мы были, и будем, и есть.
Мы жизнью платили! За честь.
Он прочитал, поморщился ("Суховато как-то!" – "Ну, уж извини! Я же всё-таки не вор. До конца прочувствовать не могу. Вашу воровскую жизнь. Только – со стороны."), но однако адвокату всё же понёс. На волю чтоб передали. Другим ворам показать. И у него – изъяли. Не у него, точнее (он-то бы не отдал просто), а у болвана-адвоката. Пришлось ему самому к операм идти. Разбираться. Чтоб вернули.
Вернули. "Хорошее, – говорят, – стихотворение. А как он их пишет? (Я, в смысле.)" – "Да как! Садится и пишет." – "А долго он пишет?" – "Это – долго. Целую ночь. (Открою уж тут маленькую тайну. Писал-то я на самом деле недолго совсем, минут десять от силы, но сказал ему, что – всю ночь. Чтобы лист дежурный не писать. Увильнуть. Отлынуть. Не врут в тюрьме ворам, но… Был такой грех. Каюсь. Да замучился я писать ежедневно!! По целому листу.)" – "А пусть про нас тоже напишет. Только хорошее!" – "А вы сами ему скажите." – "Ну, как мы ему скажем? Как ты себе это представляешь?" – "Ладно, передам. А вы нам за это!.." Ну, это уже неинтересно.
Приходит он в камеру…
…
Чёрт! Свет погасили. "Эй!.. Эй!.. Командир! Свет включи!"
Включил. Развлекается, что ль? Шутит? Или это сменщик его пришёл, не врубился сразу. Чего это у меня свет горит? У них тут пересменка в четыре утра. Плюс-минус. Но обычно – в четыре.
….
Значит, приходит он в камеру.
"Стишок просят написать. Только хороший чтоб, говорят." – "Про оперов? Хороший?" – "Да, но они нам за это обещали!.." – "Всего-то?!" – "Ну, ты обнаглел!.." – "Обнаглел?!.. Да мои стихи вообще бесценны!! И продаваться за какую-то… Даже как-то несолидно. Нет, продаться-то, конечно, можно, но не так же дёшево? Продаваться вообще надо легко и дорого! И плюс же ещё моральные издержки!! Мне же насиловать себя придётся! Собственную совесть! Про оперов хорошее писать!" – "У тебя, оказывается, и совесть есть?" – "Ну-у-у!.. Есть, не есть, а в прайс-лист включить надо. А если серьёзно, как я могу про них писать? Я же про них ничего не знаю. Про их работу. Пусть расскажут тогда что-нибудь, что ли. Сколько здесь стукачей, например, и пр. Скажи, это мне для стихотворения нужно."
Но – написал в итоге. Вот оно, это стихотворение:
Тюремным операм.
Ну, не ангелы мы!
Нимбов, крылышек – нету.
Коридоры тюрьмы -
То ли к тьме, то ли к свету!
Тут уж, как повезёт, как фортуна рассудит.
Тех – простит, тех – осудит.
Ну, а мы – ей поможем,
Нашепчем, подскажем.
Там – отымем, там – сложим,
Очерним иль отмажем.
Ах, не нравится? Ну, извините!
А вы лучше в себя загляните.
Да, копаться в дерьме -
Никому неохота!
Так ведь мы же – в тюрьме,
Это наша работа.
Вы б не стали? Ну, что же, гордитесь!
Лишь советик один: не садитесь.
Ведь не ангелы мы,
Нимбов-крылышек нету;
Коридоры ж тюрьмы -
Кого к тьме, кого к свету.
Тут уж – как повезёт, как фортуна рассудит.
Тех – простит, тех – осудит…
Не знаю уж, понравилось? Не сказали. Но – забрали. И обещания свои выполнили. Частично. Но и на том спасибо. Большего от оперов ждать не приходится. Коварство и вероломство – в крови. Обман – норма. Работа такая.
Чтобы уж закончить. И про изолятор наш пару стихотворений я написал. Тоже по просьбе вора. Всё того же. Любителя моей поэзии.
Интересно? Читайте:
991
1
Здесь ада девятый круг,
Здесь друг превращается вдруг
Во врага.
Здесь плавятся верность и честь,
Здесь падших, предавших – не счесть!
Ведь, хоть дорога
Свобода – но есть же цена!
И совесть есть, и вина!
Ведь да?
А здесь – у последней черты,
На душах ставит кресты
Судьба.
2
Здесь блядь на суке!