Страница:
А раз так, Эбби с удовольствием окунулась в вихрь развлечений. В пику мужу она тоже флиртовала направо и налево и пользовалась головокружительным успехом. Конечно, в первую очередь этому способствовали новые наряды, но присущая Эбби уверенность в себе, ее неизменное дружелюбие и сияющая улыбка сыграли здесь не последнюю роль. Унылая, облаченная в поношенные платья вдова, обреченная коротать свои дни в компании сумасшедших родственников и ночи напролет ломать голову над запутанными денежными делами, исчезла, и на смену ей явилась блистательная виконтесса. Так из серой куколки на свет появляется яркая, восхитительная бабочка, думала Эбби. И это брак с Киппом подарил ей крылья.
И она продолжала порхать.
Все дни напролет, с утра до позднего вечера, Эбби только и делала, что наслаждалась жизнью, легкомысленное поведение мужа ее смешило, а на его привычку флиртовать она попросту не обращала внимания. Точно так же и он никогда не задавал жене неудобных вопросов по поводу ее состязаний в остроумии и появившейся не так давно привычки во время какого-нибудь скучного вечера выходить на балкон подышать свежим воздухом в обществе одного из тех приятных молодых джентльменов, которые теперь вечно толклись вокруг его жены.
Всякий раз, когда они бывали в обществе, Кипп непременно приглашал жену на вальс — теперь он делал это машинально, почти не задумываясь, — так же как целовал ей руку, когда они останавливались передохнуть и поболтать с друзьями. Но даже позволяя жене флиртовать и кокетничать напропалую, даже когда сам он кружился в танце с какой-нибудь хорошенькой хихикающей дебютанткой, Кипп, однако, не забывал о той роли, какую должен был играть. Улыбаясь своей даме, он то и дело поглядывал на жену, искал ее глазами, когда она исчезала, и мгновенно приходил на помощь, если какой-нибудь навязчивый болван загонял Эбби в угол, долго и скучно рассказывая ей о сегодняшних дебатах в парламенте.
Его забота трогала и восхищала Эбби. Одно только мучило ее — она прекрасно знала, что внимание и предупредительность, которые демонстрирует Кипп, всего лишь часть их игры. Если бы не это, она была бы счастлива.
На все вечера и балы они приезжали вдвоем. И уезжали тоже вместе.
Любой, кто видел супругов, мог бы поклясться, что они по уши влюблены друг в друга.
Они предоставили друг другу свободу. Все было в точности как они и хотели — ни докучных расспросов, ни сцен, ни объяснений… да и откуда им взяться, если каждый вечер они рука об руку возвращались домой и каждую ночь проводили в объятиях друг друга? Деловые партнеры днем, ночью пылкие любовники — что может быть лучше?!
Идеальный вариант. Идеальный брак по расчету, поскольку расчет оказался верным. Никаких чувств, никаких сердечных мук — только доверие друг к другу, искренняя душевная приязнь да еще взаимное уважение — оно крепло с каждым днем, который они проводили вместе.
Настоящая идиллия!
Если бы только не присутствие леди Скелтон.
Если бы только Игги не угрожал рассказать новым друзьям Эбби о том, что этот брак — просто обычная сделка.
Если бы только сама Эбби не чувствовала, что с каждым днем, с каждой минутой все сильнее влюбляется в собственного мужа. Тонкий ручеек нежности
превратился в полноводную реку, грозившую перерасти в ревущий поток страсти, готовый все смести на своем пути.
Но пока они оставались друзьями. И никогда не ссорились.
Могла ли она мечтать о большем?
Кипп, весело насвистывая себе под нос, направлялся к лестнице, ведущей на половину слуг. Ему захотелось спуститься на кухню и лично поблагодарить кухарку за вчерашний обед, который был выше всяких похвал.
Этой маленькой уловке он научился от покойной матери. Именно благодаря ей вся прислуга в доме обожала Киппа. Он уже занес ногу на первую ступеньку, когда внезапно заметил тощего молодого человека, направлявшегося в ту же сторону. Вежливо посторонившись, Кипп пропустил лакея, тащившего вверх тяжелый серебряный поднос, доверху заставленный посудой.
Юноша был не просто худым, а очень худым. Под тяжестью подноса его качало из стороны в сторону, и бедняга цеплялся за перила, чтобы не свалиться с лестницы. На нем была простая коричневая ливрея, чересчур длинные рукава которой были аккуратно подколоты булавками. И все ж таки она была бедняге настолько велика, что смотреть на него без смеха было невозможно. Либо юноша съеживался, вместо того чтобы расти, как и положено в его возрасте, решил Кипп, либо он попросту купил эту несуразную одежду где-нибудь в лавке старьевщика.
Волосы юноши, приятного каштанового цвета, на затылке были перехвачены черной ленточкой, а по-девичьи гладкое, простодушное лицо еще не знало унижения бритвой. Прикинув на глаз, Кипп решил, что пареньку не больше семнадцати, и невольно задал себе вопрос, что он тут делает. Для лакея, во всяком случае, паренек был слишком молод, однако поднос в руках говорил, что скорее всего он именно лакей.
Поднявшись наверх, Кипп торопливо окликнул мальчишку. Недоумение его росло с каждой минутой. Услышав голос хозяина, юноша сначала едва не присел в реверансе, но вовремя спохватился, согнулся в неуклюжем поклоне, а потом вдруг быстро попятился, чуть не выронив из рук поднос.
— Ты ведь прислуживаешь молодому Бэкуорт Мелдону, не так ли, приятель? — окликнул его Кипп, удивляясь про себя, что нагнал на мальчишку такого страху. Юнец задрожал так, что составленные на подносе тарелки жалобно задребезжали. — Его лакей, да? Какого дьявола этот щенок притащил сюда собственного лакея? Интересно, чем он ему платит, нищий прощелыга? Не обращай внимания, мальчик, — спохватился он, — я и сам отлично знаю ответ на
этот вопрос. Кстати, а как тебя зовут?
В этот момент в коридоре, с высоченной стопкой льняных простыней в руках, появилась Джина. Оказавшегося у нее за спиной Киппа она не заметила. Судя по всему, не заметила она и лакея и поэтому на бегу едва не сшибла его с ног.
— Ох, Ларк. Это ты? Извини ради Бога! Это все моя дурацкая привычка носиться бегом. Несешь своему хозяину завтрак, да? Что это — яйца всмятку? Надеюсь, у тебя все ж таки хватило смелости воткнуть в них побольше острых костей! Зайди ко мне попозже, хорошо? Подумаем, как быть с твоей одежкой. Во всяком случае, эта ливрея сидит на тебе куда лучше, чем раньше. Да что с тобой такое? С чего это ты так трясешься? Привидение тут бродит, что ли?
Глаза бедняги с перепугу едва не закатились под лоб. Потом лакей мучительно скосил их в сторону, намекая, что Реджина должна обернуться, но ничего не подозревающая девушка лишь недоуменно пожала плечами. И тогда, видимо, перепугавшись до смерти, юноша кинулся бежать. Молнией промчавшись мимо виконта, он взлетел по лестнице, словно преследуемый собаками кот. А Реджина, только сейчас заметив хозяина, растерянно ахнула.
— Доброе утро, Джина, — вежливо поздоровался Кипп, очень удивившись, почему, увидев его, девушка покрылась свинцовой бледностью, а ее руки дрожали так, что она с трудом удерживала предназначенное для штопки белье. — Похоже, вы неплохо устроились, да?
— Да, милорд. Благодарю вас, милорд, — с трудом выговорила Джина, то и дело приседая, словно ее не держали ноги. — Вам угодно мне что-нибудь приказать, милорд?
Кипп озадаченно покачал головой.
— Нет, нет, ничего, Реджина. Спасибо. Занимайтесь своим делом, — буркнул Кипп, поспешно поворачивая обратно и начисто забыв о своем намерении лично поблагодарить кухарку. Нахмурившись, он торопливо направился к парадной лестнице.
— Эбби! — взревел он, спускаясь вниз.
В ответ на этот крик в холл выскочила Эбби. На лице у нее был написан испуг.
— Кипп? — Брови Эбби удивленно взлетели вверх. — Что случилось?
Теперь уже вся кровь у него кипела. Кипп мог бы поклясться, что слышит, как она яростно булькает в его венах.
— Случилось?! Боже правый, с чего вы вообще взяли, будто что-то случилось? А, Эбби? Может быть, я чем-то выдал себя? Скажем, у меня вдруг из ушей повалил дым или произошло еще нечто более ужасное? Молчите? Ладно… ступайте в гостиную. Мне нужно с вами поговорить.
До этого дня Эбби еще не доводилось видеть Киппа в такой ярости. Да, конечно, у него случались приступы дурного настроения, но с кем этого не бывает? Иногда он хандрил, но и тогда дело сводилось лишь к ехидным шпилькам в ее адрес. Но чаще Кипп просто напускал на себя легкомысленный вид, и Эбби уже успела понять, что это один из его способов скрыть досаду.
Однако сейчас он был зол как черт! Гнев, охвативший Киппа, был страшен — особенно на фоне его безупречной вежливости.
— Кипп… — растерянно окликнула мужа Эбби. Остановившись посреди гостиной, она неловко переминалась с ноги на ногу. Садиться ей не хотелось — Эбби решила, что стоя ей будет легче сохранить самообладание. — Что все-таки случилось? Надеюсь, Реджина тут ни при чем? Миссис Харрис уверяла меня, что девушке просто цены нет.
Кипп в это время мерил шагами ковер, удивляясь про себя, как ему удается сохранять спокойствие. Выслушав жену, он лишь небрежно отмахнулся.
— Было бы куда лучше, дорогая, если бы вы сами поговорили с нашей новой горничной. Бьюсь об заклад, беседа получилась бы весьма интересной. Во всяком случае, познавательной. Кстати, ваш драгоценный племянник привез сюда женщину и держит ее у себя в комнате. Узнать ее нетрудно — этот умник переодел бедняжку лакеем. — Выдержав эффектную паузу, чтобы вдоволь насладиться произведенным впечатлением, Кипп продолжил: — Да, мадам, так оно и есть. Мало того что этот наглец пробрался в мой дом, он еще нахально притащил сюда свою любовницу! Свил себе здесь любовное гнездышко! Представьте только — проклятый хлыщ заставляет девчонку таскать ему с кухни завтрак в постель! Я сам это видел, своими глазами — наткнулся на нее, когда бедняжка тащила поднос по лестнице. Девчонку зовут Ларк[7]. Подходящее имечко, надо признаться, особенно для такой пройдохи! А я, выходит, должен за все платить? Забавно — другие жены на вашем месте швыряют деньга на тряпки, а вы, вероятно, суете их своему негодяю племяннику, чтобы тот, упаси Боже, не лишал себя привычных удовольствий! Вот он и таскает сюда девок!
Эбби, конечно, не могла предположить, о чем пойдет разговор, но такого она уж точно не ожидала.
— Игги… Игги водит сюда… у него здесь… Святители небесные!!! — Тошнота подкатила к ее горлу. Ноги у нее подкосились, и она без сил рухнула на кушетку. Счастье еще, что та оказалась рядом, иначе Эбби скорее всего оказалась бы на полу, поскольку ноги решительно отказывались ее держать. — Ублюдок несчастный! Я его убью! — прошипела она сквозь зубы.
Кипп демонстративно заломил руки.
— О нет! Нет-нет, только не это, умоляю! Я не могу позволить вам обагрить руки в крови! Нет, Эбби, я решительно запрещаю вам его убивать! Лучше уж я сделаю это сам.
Не на шутку перепугавшись, Эбби вскочила на ноги.
— Нет! — взвизгнула она. — Вы не можете, Кипп… то есть я хотела сказать… ну, я имела в виду, что ведь он все-таки мой племянник. Так что уж если кому его и убивать, так это мне. Успокойтесь, дорогой, я сама все улажу. Поговорю с ним… и все такое…
— Да? Интересно, и как вы это сделаете — как вы улаживали его дела до сих пор? Хотелось бы посмотреть. Ей-богу, хотелось бы! Может быть, прикажете оставить проказника без сладкого? Или даже будете столь жестоки, что отправите его в постель без ужина? Да нет, это уж было бы слишком бесчеловечно, вы не находите? В конце концов, кому какое дело, если несчастная девчонка в его комнате чистит ему сапоги?
Эбби по примеру мужа забегала из угла в угол, стараясь успокоиться, собраться с мыслями, решить наконец, что делать с этим негодяем. Как положить конец этому наглому шантажу и вместе с тем избежать скандала?
— Ох, только ради всего святого успокойтесь, Кипп! И перестаньте вопить! — рассердилась она, так и не успев ничего придумать. — Я же дала вам слово, что все улажу, — значит, так и будет.
Она успела сделать еще несколько шагов — и приросла к месту. Молния,
ударившая в землю у ее ног, наверное, не могла бы поразить Эбби сильнее, чем те слова, которые она только что произнесла. В комнате повисла гробовая тишина.
Эбби поверить не могла, что осмелилась перебить мужа! Она велела ему замолчать! Само по себе это, может быть, даже неплохо, поскольку Кипп, дай ему только возможность, продолжал бы и дальше издеваться над ней, цедя слова сквозь зубы, которые хлестали ее по лицу словно пощечины. Но главное, от растерянности она сказала нечто такое, чего вообще не должна была говорить.
Но еще больше напугало Эбби другое. Да, сейчас Кипп был в бешенстве… но ведь он не знал и сотой доли того, что знала она. Он понятия не имел о тучах, сгустившихся над их головами. Но если он разозлится всерьез, если вздумает закатить Игги скандал, припрет его к стенке, решив припугнуть зарвавшегося юнца, — страшно даже представить, что тогда будет! Почуяв опасность, Игги начнет защищаться, как защищается загнанная в угол крыса. И тогда он выложит Киппу все, чего тот еще не знает!
То, что ему и не нужно знать.
И тогда Эбби, не видя другого выхода, решила, что ей стоит, пожалуй, тоже разозлиться и устроить мужу грандиозный скандал. Что было вовсе не трудно, потому что Кипп в данной ситуации вел себя по-свински. Наглость какая — обвинять ее в том, что натворил этот подлец Игги! Да как он смеет?!
— Да-да, Кипп, именно так! — выпалила она, резко повернувшись к нему и глядя в какую-то точку за его головой, чтобы он подумал, будто она смотрит ему в глаза, — а на это у нее не хватало духу. Ну не могла она смотреть ему в глаза, и все! Во всяком случае, не сейчас. — Игги — мой племянник! И проблема эта тоже моя. И если вы и вправду считаете, что я не в состоянии управиться с глупым мальчишкой собственными силами, значит, вы очень сильно ошиблись во мне. Подумайте еще раз, и вы сами это поймете, если еще не поняли. Кроме того, кажется, мы договорились, что не станем вмешиваться в жизнь друг друга? Не так ли? И это как раз часть нашего соглашения?
Кипп с шумом втянул в себя воздух — точь-в-точь как делает это ослепленный яростью бык перед тем, как ринуться в бой.
— Но ваш племянник привел сюда женщину! Вы что — оглохли?! В мой собственный дом!
— Ах, теперь, значит, это ваш дом? Вот, значит, как, милорд! А сколько было разговоров, что это теперь и мой дом тоже! Вы не раз рассуждали о том, что прекрасно быть друзьями, что у нас с вами теперь все общее — словом, обо всех прелестях нашей сделки! Но чуть только случилось это маленькое недоразумение…
— Маленькое недоразумение?! Кровь Христова, женщина, да что вы такое говорите?! Нет, я просто ушам своим не верю! Похоже, вы меня не слушаете! — Закусив губу, Кипп принялся считать до десяти, стараясь взять себя в руки. Бог свидетель, он всегда умел держать себя в руках! Умел, дьявольщина, — до тех пор, пока в его жизнь не вошла Эбби! Ну а теперь… теперь пусть ему кто-нибудь посмеет сказать, что это и есть супружеское счастье!
Как тут же выяснилось, Эбби и в самом деле его не слушала. Она смотрела куда-то мимо — туда, где в дверях, качая головой, топтался Гиллет. Выглядел он в точности как обезумевшая старуха, только с повадками бравого генерала — весьма странное сочетание, однако по его виду Эбби тотчас догадалась, что стряслось что-то еще, не менее ужасное. — Гиллет? — окликнула она дворецкого.
Кипп с размаху плюхнулся в кресло, причем с губ его при этом сорвалось несколько весьма грубых выражений. Эбби недовольно поморщилась.
— Милорд, миледи, — как всегда неторопливо начал Гиллет, но потом вдруг зачастил, от волнения глотая слова: — Там, внизу, в холле, мистер Дэгвуд Бэкуорт-Мелдон. Он пришел с сообщением, что отказывается от своего брата и скорее умрет, чем согласится провести хотя бы минуту в обществе этого человека. Он объявил, что лучше уж изуродовать себя до неузнаваемости, нежели каждый день видеть в зеркале напоминание о том, кого он когда-то считал своим братом.
В полном отчаянии Гиллет бросил на хозяина умоляющий взгляд, но Кипп, похоже, даже не заметил этого — выпучив глаза, он тщетно пытался что-то сказать, но только открывал рот, словно вытащенная из воды рыба.
— Он приехал с вещами, милорд.
— Ну еще бы! Естественно, с вещами! — прохрипел Кипп, обретя наконец голос.
Выбравшись из кресла, он заложил руки за спину и медленно двинулся к жене. Эбби сжалась в комок. Виконт обошел вокруг нее, сверля ее пронзительным взглядом, потом остановился и начал разглядывать ее, словно неизвестное науке насекомое. У Эбби от страха по спине поползли мурашки.
— Насколько я понимаю, мадам, это маленькое недоразумение вы тоже собираетесь уладить сами? И без моей помощи — ведь я дал вам понять, что ваши проблемы — это ваши проблемы, а не мои. И вы хорошо запомнили эти слова, да? Только вы, кажется, дали мне слово, что ваши проблемы никоим образом не коснутся моей жизни, — или я ошибаюсь? Стало быть, ваши проблемы меня не касаются? Я прав, мадам?
— Да бросьте вы, — с досадой буркнула Эбби. Выбравшись из кресла, она обошла вокруг мужа и встала к нему спиной, чтобы не видеть его глаза. Больше всего она боялась, что может в него влюбиться, — вот о чем сейчас думала Эбби. Ну уж нет, ни за что на свете! Вбил себе в голову, что все должно быть так, как хочет он, словно весь мир вокруг создан исключительно ради его удобства!
Интересно, приходило ли ему когда-нибудь в голову, что она может отчаянно нуждаться в его помощи? Бывали ли вообще случаи, чтобы ему захотелось ей помочь? Само собой, она бы никогда на такое не согласилась… впрочем, она с самого начала дала ему это понять, вздохнула Эбби. Но уж он мог бы хотя бы не злорадствовать, видя, как у нее почва уходит из-под ног, когда ее проблемы растут словно снежный ком! Так нет же — он еще предъявляет какие-то нелепые претензии, пытается возложить на нее вину за то, что происходит в их доме! Черт побери, можно подумать, что она получает от этого удовольствие!
— Бросьте?! — повторил Кипп, не веря собственным ушам. Потом губы его неожиданно дрогнули и раздвинулись в улыбке. Схватив жену за руку, он рывком притянул ее к себе и впился взглядом в ее лицо. И вдруг понял, что ему очень хочется ее поцеловать. Боже правый, да он спятил, не иначе! Но губы Эбби неудержимо притягивали его, аромат ее тела кружил ему голову. Кипп как будто ослеп и оглох. Ему хотелось подхватить ее на руки, отнести наверх, в ее спальню, и бросить на кровать. А потом смотреть, как гнев в ее глазах потухнет, как глаза ее из фиалковых станут черными, а потом в них разгорится пламя, только на этот раз пламя желания — так или примерно так писала в своих романах мисс Араминта Зейн, с усмешкой подумал Кипп. В этом отношении они с Эбби стоили друг друга.
Да, сейчас он отдал бы все на свете, чтобы оказаться с ней в постели.
Но только после того, как он сам усадит всех ее родственников на корабль, отплывающий в Америку.
Кипп вспомнил условия их соглашения, вспомнил свою любовь к Мэри и напомнил себе, что единственное, в чем нуждался и чего он хотел от Эбби, — чтобы она создала ему спокойную, безмятежную жизнь и у него появилась возможность сделать все, чтобы подруга детства перестала его жалеть. Он хотел, чтобы его жена стала ему другом — если такое вообще возможно.
— Как я понимаю, вы рассчитываете поселить его здесь, в этом доме? — негромко осведомился
Кипп, заметив, что Эбби встретила его взгляд не дрогнув. Широко распахнутые фиалковые глаза оставались безмятежно-спокойными. — Хорошая идея, мадам. Боюсь только, что очень скоро они переселятся сюда все! Вернее, вы их переселите! А все потому, что вы ненавидите меня, правда? Уж не знаю почему, но вы ненавидите меня с первого дня. И делаете все, чтобы отравить мне жизнь… словно хотите наказать за какой-то проступок.
— Вас?! Неужто вы всерьез считаете, что все в этом мире вертится вокруг вас, милорд? Да уж, конечно, можно не сомневаться — именно так вы и думаете! — вспыхнула Эбби. — Потому что вы — самый надменный, самый эгоистичный и к тому же самый несносный из всех мужчин, которых я когда-либо видела. А зная мою семейку, думаю, вы поймете, что это что-нибудь да значит! — с жаром закончила она.
Кипп молча разглядывал разъяренную жену. Неужели когда-то он считал ее женщиной, чей острый рациональный ум в состоянии оценить любую ситуацию? Невероятно! Еще он восхищался ее всегдашней невозмутимостью, ее умением трезво, без эмоций и истерик улаживать любую проблему!
И однако он был в полном восторге, когда она выходила из себя, когда сбрасывала с себя маску ледяного спокойствия и вместо Снежной королевы перед ним представала живая женщина. Правда, до сих пор это случалось только в постели — желание и страсть, сжигавшие Эбби, оказывались сильнее ее хваленой сдержанности. Да, когда она таяла от наслаждения в его объятиях, она казалась ему настоящей. И вот теперь Кипп был поражен, обнаружив, что только сейчас увидел настоящую Эбби, и не в постели, не под покровом ночи, а при ярком свете дня! Такую, какой она была на самом деле, — не актрису, играющую какую-то роль, а женщину из плоти и крови. Теперь она не играла…
Впрочем, в игру под названием «плотская любовь» они играли вдвоем…
Во всяком случае, до сих пор. Но сегодняшняя их стычка, заставившая Киппа взглянуть в лицо правде, сразу все изменила — по крайней мере для него самого. И теперь он безуспешно силился понять, что же произошло.
С этой минуты она перестала быть для него безликой особой, ставшей его женой просто для того, чтобы жизнь его по-прежнему оставалась легкой и приятной. Она была уже не кто-то, а Эбби! Отбросив вежливость, забыв о приличиях, они ругались — в точности как это делают муж и жена! И тут до него наконец дошло! Да-да, вот в чем все дело! Они ведут себя как муж и жена — как самые что ни на есть настоящие супруги! Ссорятся, мирятся, портят друг другу кровь, вместе переживают и хорошее, и плохое — словом, с горькой иронией подумал он, у них теперь все как у людей!
Ну и что прикажете с этим делать?! И для начала — что делать с ней?
— Я ухожу, мадам. Раз вы в таком настроении, не вижу смысла продолжать наш разговор. И предупреждаю заранее — я вернусь очень поздно.
— О, чудесно! Это так похоже на вас! Конечно, ваше спокойствие, ваше хорошее настроение важнее всего! Все, что угодно, — лишь бы вас не побеспокоили! С чего я вообще вообразила, что могу рассчитывать на вашу помощь, когда вы не способны разглядеть то, что находится у вас под носом! Ну что ж, милорд, идите! И не спешите возвращаться, потому что я, во всяком случае, вовсе не горю желанием как можно скорее увидеть вас снова!
Эбби опрометью вылетела из комнаты, прежде чем выдержка окончательно ей изменила. Потому что тогда, Бог свидетель, она бросилась бы мужу на шею и, забыв о гордости, умоляла бы его помочь ей… и полюбить ее.
Глава 19
И она продолжала порхать.
Все дни напролет, с утра до позднего вечера, Эбби только и делала, что наслаждалась жизнью, легкомысленное поведение мужа ее смешило, а на его привычку флиртовать она попросту не обращала внимания. Точно так же и он никогда не задавал жене неудобных вопросов по поводу ее состязаний в остроумии и появившейся не так давно привычки во время какого-нибудь скучного вечера выходить на балкон подышать свежим воздухом в обществе одного из тех приятных молодых джентльменов, которые теперь вечно толклись вокруг его жены.
Всякий раз, когда они бывали в обществе, Кипп непременно приглашал жену на вальс — теперь он делал это машинально, почти не задумываясь, — так же как целовал ей руку, когда они останавливались передохнуть и поболтать с друзьями. Но даже позволяя жене флиртовать и кокетничать напропалую, даже когда сам он кружился в танце с какой-нибудь хорошенькой хихикающей дебютанткой, Кипп, однако, не забывал о той роли, какую должен был играть. Улыбаясь своей даме, он то и дело поглядывал на жену, искал ее глазами, когда она исчезала, и мгновенно приходил на помощь, если какой-нибудь навязчивый болван загонял Эбби в угол, долго и скучно рассказывая ей о сегодняшних дебатах в парламенте.
Его забота трогала и восхищала Эбби. Одно только мучило ее — она прекрасно знала, что внимание и предупредительность, которые демонстрирует Кипп, всего лишь часть их игры. Если бы не это, она была бы счастлива.
На все вечера и балы они приезжали вдвоем. И уезжали тоже вместе.
Любой, кто видел супругов, мог бы поклясться, что они по уши влюблены друг в друга.
Они предоставили друг другу свободу. Все было в точности как они и хотели — ни докучных расспросов, ни сцен, ни объяснений… да и откуда им взяться, если каждый вечер они рука об руку возвращались домой и каждую ночь проводили в объятиях друг друга? Деловые партнеры днем, ночью пылкие любовники — что может быть лучше?!
Идеальный вариант. Идеальный брак по расчету, поскольку расчет оказался верным. Никаких чувств, никаких сердечных мук — только доверие друг к другу, искренняя душевная приязнь да еще взаимное уважение — оно крепло с каждым днем, который они проводили вместе.
Настоящая идиллия!
Если бы только не присутствие леди Скелтон.
Если бы только Игги не угрожал рассказать новым друзьям Эбби о том, что этот брак — просто обычная сделка.
Если бы только сама Эбби не чувствовала, что с каждым днем, с каждой минутой все сильнее влюбляется в собственного мужа. Тонкий ручеек нежности
превратился в полноводную реку, грозившую перерасти в ревущий поток страсти, готовый все смести на своем пути.
Но пока они оставались друзьями. И никогда не ссорились.
Могла ли она мечтать о большем?
Кипп, весело насвистывая себе под нос, направлялся к лестнице, ведущей на половину слуг. Ему захотелось спуститься на кухню и лично поблагодарить кухарку за вчерашний обед, который был выше всяких похвал.
Этой маленькой уловке он научился от покойной матери. Именно благодаря ей вся прислуга в доме обожала Киппа. Он уже занес ногу на первую ступеньку, когда внезапно заметил тощего молодого человека, направлявшегося в ту же сторону. Вежливо посторонившись, Кипп пропустил лакея, тащившего вверх тяжелый серебряный поднос, доверху заставленный посудой.
Юноша был не просто худым, а очень худым. Под тяжестью подноса его качало из стороны в сторону, и бедняга цеплялся за перила, чтобы не свалиться с лестницы. На нем была простая коричневая ливрея, чересчур длинные рукава которой были аккуратно подколоты булавками. И все ж таки она была бедняге настолько велика, что смотреть на него без смеха было невозможно. Либо юноша съеживался, вместо того чтобы расти, как и положено в его возрасте, решил Кипп, либо он попросту купил эту несуразную одежду где-нибудь в лавке старьевщика.
Волосы юноши, приятного каштанового цвета, на затылке были перехвачены черной ленточкой, а по-девичьи гладкое, простодушное лицо еще не знало унижения бритвой. Прикинув на глаз, Кипп решил, что пареньку не больше семнадцати, и невольно задал себе вопрос, что он тут делает. Для лакея, во всяком случае, паренек был слишком молод, однако поднос в руках говорил, что скорее всего он именно лакей.
Поднявшись наверх, Кипп торопливо окликнул мальчишку. Недоумение его росло с каждой минутой. Услышав голос хозяина, юноша сначала едва не присел в реверансе, но вовремя спохватился, согнулся в неуклюжем поклоне, а потом вдруг быстро попятился, чуть не выронив из рук поднос.
— Ты ведь прислуживаешь молодому Бэкуорт Мелдону, не так ли, приятель? — окликнул его Кипп, удивляясь про себя, что нагнал на мальчишку такого страху. Юнец задрожал так, что составленные на подносе тарелки жалобно задребезжали. — Его лакей, да? Какого дьявола этот щенок притащил сюда собственного лакея? Интересно, чем он ему платит, нищий прощелыга? Не обращай внимания, мальчик, — спохватился он, — я и сам отлично знаю ответ на
этот вопрос. Кстати, а как тебя зовут?
В этот момент в коридоре, с высоченной стопкой льняных простыней в руках, появилась Джина. Оказавшегося у нее за спиной Киппа она не заметила. Судя по всему, не заметила она и лакея и поэтому на бегу едва не сшибла его с ног.
— Ох, Ларк. Это ты? Извини ради Бога! Это все моя дурацкая привычка носиться бегом. Несешь своему хозяину завтрак, да? Что это — яйца всмятку? Надеюсь, у тебя все ж таки хватило смелости воткнуть в них побольше острых костей! Зайди ко мне попозже, хорошо? Подумаем, как быть с твоей одежкой. Во всяком случае, эта ливрея сидит на тебе куда лучше, чем раньше. Да что с тобой такое? С чего это ты так трясешься? Привидение тут бродит, что ли?
Глаза бедняги с перепугу едва не закатились под лоб. Потом лакей мучительно скосил их в сторону, намекая, что Реджина должна обернуться, но ничего не подозревающая девушка лишь недоуменно пожала плечами. И тогда, видимо, перепугавшись до смерти, юноша кинулся бежать. Молнией промчавшись мимо виконта, он взлетел по лестнице, словно преследуемый собаками кот. А Реджина, только сейчас заметив хозяина, растерянно ахнула.
— Доброе утро, Джина, — вежливо поздоровался Кипп, очень удивившись, почему, увидев его, девушка покрылась свинцовой бледностью, а ее руки дрожали так, что она с трудом удерживала предназначенное для штопки белье. — Похоже, вы неплохо устроились, да?
— Да, милорд. Благодарю вас, милорд, — с трудом выговорила Джина, то и дело приседая, словно ее не держали ноги. — Вам угодно мне что-нибудь приказать, милорд?
Кипп озадаченно покачал головой.
— Нет, нет, ничего, Реджина. Спасибо. Занимайтесь своим делом, — буркнул Кипп, поспешно поворачивая обратно и начисто забыв о своем намерении лично поблагодарить кухарку. Нахмурившись, он торопливо направился к парадной лестнице.
— Эбби! — взревел он, спускаясь вниз.
В ответ на этот крик в холл выскочила Эбби. На лице у нее был написан испуг.
— Кипп? — Брови Эбби удивленно взлетели вверх. — Что случилось?
Теперь уже вся кровь у него кипела. Кипп мог бы поклясться, что слышит, как она яростно булькает в его венах.
— Случилось?! Боже правый, с чего вы вообще взяли, будто что-то случилось? А, Эбби? Может быть, я чем-то выдал себя? Скажем, у меня вдруг из ушей повалил дым или произошло еще нечто более ужасное? Молчите? Ладно… ступайте в гостиную. Мне нужно с вами поговорить.
До этого дня Эбби еще не доводилось видеть Киппа в такой ярости. Да, конечно, у него случались приступы дурного настроения, но с кем этого не бывает? Иногда он хандрил, но и тогда дело сводилось лишь к ехидным шпилькам в ее адрес. Но чаще Кипп просто напускал на себя легкомысленный вид, и Эбби уже успела понять, что это один из его способов скрыть досаду.
Однако сейчас он был зол как черт! Гнев, охвативший Киппа, был страшен — особенно на фоне его безупречной вежливости.
— Кипп… — растерянно окликнула мужа Эбби. Остановившись посреди гостиной, она неловко переминалась с ноги на ногу. Садиться ей не хотелось — Эбби решила, что стоя ей будет легче сохранить самообладание. — Что все-таки случилось? Надеюсь, Реджина тут ни при чем? Миссис Харрис уверяла меня, что девушке просто цены нет.
Кипп в это время мерил шагами ковер, удивляясь про себя, как ему удается сохранять спокойствие. Выслушав жену, он лишь небрежно отмахнулся.
— Было бы куда лучше, дорогая, если бы вы сами поговорили с нашей новой горничной. Бьюсь об заклад, беседа получилась бы весьма интересной. Во всяком случае, познавательной. Кстати, ваш драгоценный племянник привез сюда женщину и держит ее у себя в комнате. Узнать ее нетрудно — этот умник переодел бедняжку лакеем. — Выдержав эффектную паузу, чтобы вдоволь насладиться произведенным впечатлением, Кипп продолжил: — Да, мадам, так оно и есть. Мало того что этот наглец пробрался в мой дом, он еще нахально притащил сюда свою любовницу! Свил себе здесь любовное гнездышко! Представьте только — проклятый хлыщ заставляет девчонку таскать ему с кухни завтрак в постель! Я сам это видел, своими глазами — наткнулся на нее, когда бедняжка тащила поднос по лестнице. Девчонку зовут Ларк[7]. Подходящее имечко, надо признаться, особенно для такой пройдохи! А я, выходит, должен за все платить? Забавно — другие жены на вашем месте швыряют деньга на тряпки, а вы, вероятно, суете их своему негодяю племяннику, чтобы тот, упаси Боже, не лишал себя привычных удовольствий! Вот он и таскает сюда девок!
Эбби, конечно, не могла предположить, о чем пойдет разговор, но такого она уж точно не ожидала.
— Игги… Игги водит сюда… у него здесь… Святители небесные!!! — Тошнота подкатила к ее горлу. Ноги у нее подкосились, и она без сил рухнула на кушетку. Счастье еще, что та оказалась рядом, иначе Эбби скорее всего оказалась бы на полу, поскольку ноги решительно отказывались ее держать. — Ублюдок несчастный! Я его убью! — прошипела она сквозь зубы.
Кипп демонстративно заломил руки.
— О нет! Нет-нет, только не это, умоляю! Я не могу позволить вам обагрить руки в крови! Нет, Эбби, я решительно запрещаю вам его убивать! Лучше уж я сделаю это сам.
Не на шутку перепугавшись, Эбби вскочила на ноги.
— Нет! — взвизгнула она. — Вы не можете, Кипп… то есть я хотела сказать… ну, я имела в виду, что ведь он все-таки мой племянник. Так что уж если кому его и убивать, так это мне. Успокойтесь, дорогой, я сама все улажу. Поговорю с ним… и все такое…
— Да? Интересно, и как вы это сделаете — как вы улаживали его дела до сих пор? Хотелось бы посмотреть. Ей-богу, хотелось бы! Может быть, прикажете оставить проказника без сладкого? Или даже будете столь жестоки, что отправите его в постель без ужина? Да нет, это уж было бы слишком бесчеловечно, вы не находите? В конце концов, кому какое дело, если несчастная девчонка в его комнате чистит ему сапоги?
Эбби по примеру мужа забегала из угла в угол, стараясь успокоиться, собраться с мыслями, решить наконец, что делать с этим негодяем. Как положить конец этому наглому шантажу и вместе с тем избежать скандала?
— Ох, только ради всего святого успокойтесь, Кипп! И перестаньте вопить! — рассердилась она, так и не успев ничего придумать. — Я же дала вам слово, что все улажу, — значит, так и будет.
Она успела сделать еще несколько шагов — и приросла к месту. Молния,
ударившая в землю у ее ног, наверное, не могла бы поразить Эбби сильнее, чем те слова, которые она только что произнесла. В комнате повисла гробовая тишина.
Эбби поверить не могла, что осмелилась перебить мужа! Она велела ему замолчать! Само по себе это, может быть, даже неплохо, поскольку Кипп, дай ему только возможность, продолжал бы и дальше издеваться над ней, цедя слова сквозь зубы, которые хлестали ее по лицу словно пощечины. Но главное, от растерянности она сказала нечто такое, чего вообще не должна была говорить.
Но еще больше напугало Эбби другое. Да, сейчас Кипп был в бешенстве… но ведь он не знал и сотой доли того, что знала она. Он понятия не имел о тучах, сгустившихся над их головами. Но если он разозлится всерьез, если вздумает закатить Игги скандал, припрет его к стенке, решив припугнуть зарвавшегося юнца, — страшно даже представить, что тогда будет! Почуяв опасность, Игги начнет защищаться, как защищается загнанная в угол крыса. И тогда он выложит Киппу все, чего тот еще не знает!
То, что ему и не нужно знать.
И тогда Эбби, не видя другого выхода, решила, что ей стоит, пожалуй, тоже разозлиться и устроить мужу грандиозный скандал. Что было вовсе не трудно, потому что Кипп в данной ситуации вел себя по-свински. Наглость какая — обвинять ее в том, что натворил этот подлец Игги! Да как он смеет?!
— Да-да, Кипп, именно так! — выпалила она, резко повернувшись к нему и глядя в какую-то точку за его головой, чтобы он подумал, будто она смотрит ему в глаза, — а на это у нее не хватало духу. Ну не могла она смотреть ему в глаза, и все! Во всяком случае, не сейчас. — Игги — мой племянник! И проблема эта тоже моя. И если вы и вправду считаете, что я не в состоянии управиться с глупым мальчишкой собственными силами, значит, вы очень сильно ошиблись во мне. Подумайте еще раз, и вы сами это поймете, если еще не поняли. Кроме того, кажется, мы договорились, что не станем вмешиваться в жизнь друг друга? Не так ли? И это как раз часть нашего соглашения?
Кипп с шумом втянул в себя воздух — точь-в-точь как делает это ослепленный яростью бык перед тем, как ринуться в бой.
— Но ваш племянник привел сюда женщину! Вы что — оглохли?! В мой собственный дом!
— Ах, теперь, значит, это ваш дом? Вот, значит, как, милорд! А сколько было разговоров, что это теперь и мой дом тоже! Вы не раз рассуждали о том, что прекрасно быть друзьями, что у нас с вами теперь все общее — словом, обо всех прелестях нашей сделки! Но чуть только случилось это маленькое недоразумение…
— Маленькое недоразумение?! Кровь Христова, женщина, да что вы такое говорите?! Нет, я просто ушам своим не верю! Похоже, вы меня не слушаете! — Закусив губу, Кипп принялся считать до десяти, стараясь взять себя в руки. Бог свидетель, он всегда умел держать себя в руках! Умел, дьявольщина, — до тех пор, пока в его жизнь не вошла Эбби! Ну а теперь… теперь пусть ему кто-нибудь посмеет сказать, что это и есть супружеское счастье!
Как тут же выяснилось, Эбби и в самом деле его не слушала. Она смотрела куда-то мимо — туда, где в дверях, качая головой, топтался Гиллет. Выглядел он в точности как обезумевшая старуха, только с повадками бравого генерала — весьма странное сочетание, однако по его виду Эбби тотчас догадалась, что стряслось что-то еще, не менее ужасное. — Гиллет? — окликнула она дворецкого.
Кипп с размаху плюхнулся в кресло, причем с губ его при этом сорвалось несколько весьма грубых выражений. Эбби недовольно поморщилась.
— Милорд, миледи, — как всегда неторопливо начал Гиллет, но потом вдруг зачастил, от волнения глотая слова: — Там, внизу, в холле, мистер Дэгвуд Бэкуорт-Мелдон. Он пришел с сообщением, что отказывается от своего брата и скорее умрет, чем согласится провести хотя бы минуту в обществе этого человека. Он объявил, что лучше уж изуродовать себя до неузнаваемости, нежели каждый день видеть в зеркале напоминание о том, кого он когда-то считал своим братом.
В полном отчаянии Гиллет бросил на хозяина умоляющий взгляд, но Кипп, похоже, даже не заметил этого — выпучив глаза, он тщетно пытался что-то сказать, но только открывал рот, словно вытащенная из воды рыба.
— Он приехал с вещами, милорд.
— Ну еще бы! Естественно, с вещами! — прохрипел Кипп, обретя наконец голос.
Выбравшись из кресла, он заложил руки за спину и медленно двинулся к жене. Эбби сжалась в комок. Виконт обошел вокруг нее, сверля ее пронзительным взглядом, потом остановился и начал разглядывать ее, словно неизвестное науке насекомое. У Эбби от страха по спине поползли мурашки.
— Насколько я понимаю, мадам, это маленькое недоразумение вы тоже собираетесь уладить сами? И без моей помощи — ведь я дал вам понять, что ваши проблемы — это ваши проблемы, а не мои. И вы хорошо запомнили эти слова, да? Только вы, кажется, дали мне слово, что ваши проблемы никоим образом не коснутся моей жизни, — или я ошибаюсь? Стало быть, ваши проблемы меня не касаются? Я прав, мадам?
— Да бросьте вы, — с досадой буркнула Эбби. Выбравшись из кресла, она обошла вокруг мужа и встала к нему спиной, чтобы не видеть его глаза. Больше всего она боялась, что может в него влюбиться, — вот о чем сейчас думала Эбби. Ну уж нет, ни за что на свете! Вбил себе в голову, что все должно быть так, как хочет он, словно весь мир вокруг создан исключительно ради его удобства!
Интересно, приходило ли ему когда-нибудь в голову, что она может отчаянно нуждаться в его помощи? Бывали ли вообще случаи, чтобы ему захотелось ей помочь? Само собой, она бы никогда на такое не согласилась… впрочем, она с самого начала дала ему это понять, вздохнула Эбби. Но уж он мог бы хотя бы не злорадствовать, видя, как у нее почва уходит из-под ног, когда ее проблемы растут словно снежный ком! Так нет же — он еще предъявляет какие-то нелепые претензии, пытается возложить на нее вину за то, что происходит в их доме! Черт побери, можно подумать, что она получает от этого удовольствие!
— Бросьте?! — повторил Кипп, не веря собственным ушам. Потом губы его неожиданно дрогнули и раздвинулись в улыбке. Схватив жену за руку, он рывком притянул ее к себе и впился взглядом в ее лицо. И вдруг понял, что ему очень хочется ее поцеловать. Боже правый, да он спятил, не иначе! Но губы Эбби неудержимо притягивали его, аромат ее тела кружил ему голову. Кипп как будто ослеп и оглох. Ему хотелось подхватить ее на руки, отнести наверх, в ее спальню, и бросить на кровать. А потом смотреть, как гнев в ее глазах потухнет, как глаза ее из фиалковых станут черными, а потом в них разгорится пламя, только на этот раз пламя желания — так или примерно так писала в своих романах мисс Араминта Зейн, с усмешкой подумал Кипп. В этом отношении они с Эбби стоили друг друга.
Да, сейчас он отдал бы все на свете, чтобы оказаться с ней в постели.
Но только после того, как он сам усадит всех ее родственников на корабль, отплывающий в Америку.
Кипп вспомнил условия их соглашения, вспомнил свою любовь к Мэри и напомнил себе, что единственное, в чем нуждался и чего он хотел от Эбби, — чтобы она создала ему спокойную, безмятежную жизнь и у него появилась возможность сделать все, чтобы подруга детства перестала его жалеть. Он хотел, чтобы его жена стала ему другом — если такое вообще возможно.
— Как я понимаю, вы рассчитываете поселить его здесь, в этом доме? — негромко осведомился
Кипп, заметив, что Эбби встретила его взгляд не дрогнув. Широко распахнутые фиалковые глаза оставались безмятежно-спокойными. — Хорошая идея, мадам. Боюсь только, что очень скоро они переселятся сюда все! Вернее, вы их переселите! А все потому, что вы ненавидите меня, правда? Уж не знаю почему, но вы ненавидите меня с первого дня. И делаете все, чтобы отравить мне жизнь… словно хотите наказать за какой-то проступок.
— Вас?! Неужто вы всерьез считаете, что все в этом мире вертится вокруг вас, милорд? Да уж, конечно, можно не сомневаться — именно так вы и думаете! — вспыхнула Эбби. — Потому что вы — самый надменный, самый эгоистичный и к тому же самый несносный из всех мужчин, которых я когда-либо видела. А зная мою семейку, думаю, вы поймете, что это что-нибудь да значит! — с жаром закончила она.
Кипп молча разглядывал разъяренную жену. Неужели когда-то он считал ее женщиной, чей острый рациональный ум в состоянии оценить любую ситуацию? Невероятно! Еще он восхищался ее всегдашней невозмутимостью, ее умением трезво, без эмоций и истерик улаживать любую проблему!
И однако он был в полном восторге, когда она выходила из себя, когда сбрасывала с себя маску ледяного спокойствия и вместо Снежной королевы перед ним представала живая женщина. Правда, до сих пор это случалось только в постели — желание и страсть, сжигавшие Эбби, оказывались сильнее ее хваленой сдержанности. Да, когда она таяла от наслаждения в его объятиях, она казалась ему настоящей. И вот теперь Кипп был поражен, обнаружив, что только сейчас увидел настоящую Эбби, и не в постели, не под покровом ночи, а при ярком свете дня! Такую, какой она была на самом деле, — не актрису, играющую какую-то роль, а женщину из плоти и крови. Теперь она не играла…
Впрочем, в игру под названием «плотская любовь» они играли вдвоем…
Во всяком случае, до сих пор. Но сегодняшняя их стычка, заставившая Киппа взглянуть в лицо правде, сразу все изменила — по крайней мере для него самого. И теперь он безуспешно силился понять, что же произошло.
С этой минуты она перестала быть для него безликой особой, ставшей его женой просто для того, чтобы жизнь его по-прежнему оставалась легкой и приятной. Она была уже не кто-то, а Эбби! Отбросив вежливость, забыв о приличиях, они ругались — в точности как это делают муж и жена! И тут до него наконец дошло! Да-да, вот в чем все дело! Они ведут себя как муж и жена — как самые что ни на есть настоящие супруги! Ссорятся, мирятся, портят друг другу кровь, вместе переживают и хорошее, и плохое — словом, с горькой иронией подумал он, у них теперь все как у людей!
Ну и что прикажете с этим делать?! И для начала — что делать с ней?
— Я ухожу, мадам. Раз вы в таком настроении, не вижу смысла продолжать наш разговор. И предупреждаю заранее — я вернусь очень поздно.
— О, чудесно! Это так похоже на вас! Конечно, ваше спокойствие, ваше хорошее настроение важнее всего! Все, что угодно, — лишь бы вас не побеспокоили! С чего я вообще вообразила, что могу рассчитывать на вашу помощь, когда вы не способны разглядеть то, что находится у вас под носом! Ну что ж, милорд, идите! И не спешите возвращаться, потому что я, во всяком случае, вовсе не горю желанием как можно скорее увидеть вас снова!
Эбби опрометью вылетела из комнаты, прежде чем выдержка окончательно ей изменила. Потому что тогда, Бог свидетель, она бросилась бы мужу на шею и, забыв о гордости, умоляла бы его помочь ей… и полюбить ее.
Глава 19
В особняке на Гросвенор-сквер повеяло холодом. Каждое слово, которым обменивались супруги, каждый их взгляд, каждый жест были словно подернуты льдом. Так продолжалось целую неделю, два дня, шесть часов и ровно тридцать минут — по крайней мере об этом равнодушно говорили часы, стоявшие на каминной полке в гостиной…
Они по-прежнему ездили на званые вечера — вместе приезжали туда и уезжали тоже вместе. Все так же улыбались и флиртовали. Вальс Кипп, как и всегда, танцевал со своей женой. Иначе говоря, они до мелочей придерживались условий своего соглашения.
Но это только на людях.
А дома они спали в разных комнатах.
И больше не смеялись.
На четвертый день в особняке на Гросвенор-сквер появился Бейли Бэкуорт-Мелдон — как раз к обеду, как мрачно проворчал Гиллет, — и во всеуслышание заявил, что не видит причин, почему его братец должен питаться лучше. А посему, добавил Бейли, он не видит причин, почему бы и ему тут не погостить.
Нужно ли говорить, что и дядюшка Бейли предусмотрительно прихватил с собой чемоданы — в точности как это сделал Дэгвуд?
Кипп встретил эту новость ледяным молчанием, и лишь на щеках у него заиграли желваки. Зубы он стиснул так, что они едва не захрустели — только это, пожалуй, удержало его от того, чтобы высказать жене без обиняков, что он думает об очередном вторжении.
Гермиона появилась на следующий день — с чемоданами, естественно, — прямо на пороге заявив, что поскольку все остальное семейство питается куда лучше ее самой (все Бэкуорт-Мелдоны придавали огромное значение еде), то почему бы и ей тоже к ним не присоединиться.
Кстати, она отказалась от своего особняка на Халф-Мун-стрит, невозмутимо сообщила Гермиона опешившей Эбби. Какой смысл платить за пустой дом, если на оплату аренды уходит большая часть ее дохода, а неблагодарные дети даже не помнят о том, что она в муках произвела их обоих на свет?!
Появление Гермионы вызвало еще один неприятный разговор между супругами. Велся он все в том же ледяном тоне.
— Значит, теперь еще и она?! Надеюсь, вся компания в сборе, мадам? Или отныне вы станете выписывать Бэкуорт-Мелдонов из-за границы?
— Не уверена, что в этом есть необходимость, милорд. Но должна признаться, я иногда об этом подумываю. Впрочем, куда проще зазвать кого-нибудь с улицы, правда? И хлопот, главное, никаких!
Они по-прежнему ездили на званые вечера — вместе приезжали туда и уезжали тоже вместе. Все так же улыбались и флиртовали. Вальс Кипп, как и всегда, танцевал со своей женой. Иначе говоря, они до мелочей придерживались условий своего соглашения.
Но это только на людях.
А дома они спали в разных комнатах.
И больше не смеялись.
На четвертый день в особняке на Гросвенор-сквер появился Бейли Бэкуорт-Мелдон — как раз к обеду, как мрачно проворчал Гиллет, — и во всеуслышание заявил, что не видит причин, почему его братец должен питаться лучше. А посему, добавил Бейли, он не видит причин, почему бы и ему тут не погостить.
Нужно ли говорить, что и дядюшка Бейли предусмотрительно прихватил с собой чемоданы — в точности как это сделал Дэгвуд?
Кипп встретил эту новость ледяным молчанием, и лишь на щеках у него заиграли желваки. Зубы он стиснул так, что они едва не захрустели — только это, пожалуй, удержало его от того, чтобы высказать жене без обиняков, что он думает об очередном вторжении.
Гермиона появилась на следующий день — с чемоданами, естественно, — прямо на пороге заявив, что поскольку все остальное семейство питается куда лучше ее самой (все Бэкуорт-Мелдоны придавали огромное значение еде), то почему бы и ей тоже к ним не присоединиться.
Кстати, она отказалась от своего особняка на Халф-Мун-стрит, невозмутимо сообщила Гермиона опешившей Эбби. Какой смысл платить за пустой дом, если на оплату аренды уходит большая часть ее дохода, а неблагодарные дети даже не помнят о том, что она в муках произвела их обоих на свет?!
Появление Гермионы вызвало еще один неприятный разговор между супругами. Велся он все в том же ледяном тоне.
— Значит, теперь еще и она?! Надеюсь, вся компания в сборе, мадам? Или отныне вы станете выписывать Бэкуорт-Мелдонов из-за границы?
— Не уверена, что в этом есть необходимость, милорд. Но должна признаться, я иногда об этом подумываю. Впрочем, куда проще зазвать кого-нибудь с улицы, правда? И хлопот, главное, никаких!