На охотнике было нечто вроде блузы из светло-голубой ткани. Из-под нее виднелась открытая на груди нижняя сорочка тонкого белого полотна, отделанная рюшем. Костюм довершали штаны из того же материала, что и блуза, и бурые сапоги из невыделанной кожи. С плеч охотника спускались, перекрещиваясь на груди, узкие ремни; справа на них болтались большая тыквенная бутылка, оплетенная прутьями, кожаный мешочек для дроби и изукрашенный резьбой рог для пороха. На левом боку висел на ремне второй, коровий, рог, служивший, очевидно, для других целей, так как он был открыт с обоих концов. Пониже, на бедре, висели черные кожаные ножны для оружия, по которому все еще стекала кровь убитого кабана. Оружие это – не то меч, не то охотничий нож, с длинным лезвием и роговой рукояткой – можно найти в любом доме Латинской Америки – от Калифорнии до Огненной Земли. Его называют «мачете». Даже там, где испанцев давно нет, как на Ямайке, мачете можно увидеть и в руке охотника и в руке крестьянина как постоянное напоминание о колонистах-завоевателях.
note 14 .
– Скажи, Квэко, что там у вас в корзинах? Молодой господин еще не завтракал.
note 15 лесного отряда.
– Если у господина хороший аппетит, то кое-что для него найдется.
– Так что же у вас там? Дай-ка я посмотрю, – сказал Кубина, заглядывая в корзинки. – Ага, копченый кабаний окорок! Белым господам обычно по вкусу наши копченые кабаньи окорока. Еще что?.. Связка раков. Ну что ж, не так уж плохо! О, тут еще пара голубей и дикая цесарка! А у кого сахар и кофе?
– Здесь, Кубина, – отозвался один из негров, ставя свою корзину на землю и вынимая из нее кульки с кофе и сахаром.
– Развести огонь, да поживее! – скомандовал Кубина.
Охотники достали кремень и огниво, собрали в кучу сухие листья и ветки, и вот вспыхнули искры и затрещал огонь. Воткнули в землю рядом две толстые палки с развилинами на концах, на эти развилины положили поперечную палку, и вскоре на ней повисли два котелка. Поваров было много, и приготовление завтрака отняло мало времени. Голубей и цесарку немедленно ощипали, опалили над костром, выпотрошили и бросили в больший из котелков. Раков постигла та же участь; туда же отправились и несколько кусков копченого окорока. Затем в котелок кинули пригоршню соли, бататы, несколько ломтиков банана и немного красного перца – все это было извлечено из корзин.
Сильное пламя костра быстро нагрело котел, вода в нем бурно закипела. Квэко, который, по-видимому, исполнял также обязанности шеф-повара, неоднократно попробовав содержимое котелка, заявил наконец, что перечная похлебка готова. На свет были извлечены тарелки, миски, чашки различных форм, все сделанные из тыквы. И как только Герберт и Кубина первыми получили свою порцию, остальное было разделено между другими. Не забыли и пленника. Квэко позаботился о том, чтобы тот получил свою долю. Рассевшись на земле, все с такой жадностью принялись за еду, что было очевидно, это их первый утренний завтрак.
За перечной похлебкой последовало жаркое, приготовленное из мяса только что убитого кабана. Хлеба не было, но его отлично заменили испеченные в золе ломтики банана и бобы какао. Во втором котелке, кипевшем над огнем, варился кофе. Пили его из тыквенных чашек, но он не был бы вкуснее и ароматнее, даже если бы его подавали в чашках севрского фарфора.
Молодому англичанину очень хотелось побольше разузнать о своих лесных хозяевах, но осторожность удерживала его от прямых вопросов. Может, это просто разбойники, шайка чернокожих грабителей? Их одежда и оружие невольно наталкивали на такое предположение. Они называли себя маронами, но Герберт не знал, что это такое. «Однако если это разбойники, – думал он, – то самые добродушные разбойники на свете».
Покончив с завтраком, мароны собрали всю утварь и припасы и приготовились уходить. Кабан был уже весь разрублен на небольшие части и разложен по сумкам.
Кровавые рубцы на спине беглеца Квэко смазал какой-то целебной мазью и затем жестами объяснил, что тот должен следовать за отрядом. Бедняга не только не протестовал, но повиновался с живейшей радостью. Они обошлись с ним так хорошо, что все его опасения улеглись. Мароны, из почтения к своему начальнику Кубине, к которому относились с большим уважением и которому повиновались беспрекословно, отошли немного в сторону, чтобы он мог наедине побеседовать с гостем-англичанином. Герберт, вскинув ружье на плечо, начал прощаться.
– Вы, должно быть, недавно поселились у вашего дяди, мистер Воган? – полувопросительно сказал Кубина.
– Да, – ответил Герберт, – вчера я встретился с ним впервые в жизни.
– Как! – удивленно воскликнул охотник. – Значит, вы только что приехали на Ямайку? В таком случае, мистер Воган, вы едва ли сможете сами найти дорогу в Горный Приют. Потому-то я и спросил, давно ли вы здесь. Один из наших людей проводит вас.
– Нет, спасибо. Я как-нибудь доберусь сам.
Герберту не хотелось говорить, что он не собирается возвращаться в поместье дяди.
– Дорога туда очень путаная. По ней просто идти лишь тому, кто ее хорошо знает. Вас проводят, но только не до самого дома, хотя ваш дядя позволяет нашим людям ходить по его земле, не то что другие плантаторы. А без проводника вы заблудитесь.
– Сказать вам правду, – решил признаться Герберт, – мне не нужен проводник, потому что я иду не в Горный Приют.
– Вы не хотите туда возвращаться?
– Нет.
«Вчера только прибыл, всю ночь провел в лесу и теперь не хочет возвращаться к дяде – странно!» – быстро промелькнуло в голове у Кубины. Он уже и раньше заметил на лице Герберта тень озабоченности и печали. И потом, почему у него в петлице сюртука голубая лента? Что все это значит?
Марон Кубина был в том возрасте и в том душевном состоянии, когда всякий намек на нежные чувства привлекает особое внимание. А печальный взгляд и голубой бант уже говорили о многом. Кубина знал довольно много об обитателях Горного Приюта. Не объясняется ли загадочное поведение молодого англичанина какой-нибудь семейной ссорой?
Но вежливость не позволила охотнику высказать свои догадки.
– Куда бы вы ни шли, мистер Воган, вам необходим проводник. Вокруг этой поляны широкой полосой тянутся почти непроходимые леса. Дороги здесь нет.
– Вы очень добры, – ответил Герберт, который был тронут вниманием и любезностью лесного охотника. – Мне нужно добраться до Монтего-Бей. Если кто-нибудь из ваших людей поможет мне выйти на проезжую дорогу, я буду чрезвычайно признателен. Но, к сожалению, мне нечем будет его вознаградить, кроме слов благодарности.