Страница:
В течение полутора месяцев Райли тренировался в полном одиночестве, и когда он достиг пика физической формы, Фокс отправил его набирать Команду.
Остальные члены Команды были значительно моложе Райли, но все они были отличными солдатами. Их уволили из разных родов войск, и причины этого тоже были различны. Был среди них морской пехотинец, изгнанный из армии за невыполнение приказа; моряк, способный положить на обе лопатки любого во взводе; курсант военно-воздушного училища, отчисленный за нападение на своего инструктора строевой подготовки. Позже к ним присоединился «зеленый берет», который, затерявшись где-то в джунглях Вьетнама, развлекался тем, что совершал массовые убийства из конца в конец реки Меконг. Были среди них ребята вроде Дейвенпорта. И, конечно, наемники. Наемники были лучше всего. Они убивали потому, что убийство было их профессией, и не задавали лишних вопросов.
Именно убийство объединяло всех членов Команды. Каждый из отобранных Фоксом людей знал, как надо убивать. Но что еще более важно — они хотели убивать. За пять лет Фокс заложил основу самой боеспособной армии в мире. И это была Команда, которая душой и телом принадлежала ему.
Заинтересованные страны с самого начала поддерживали Фокса и его команду поставками золота, В 1960 году Команда была готова к выполнению своей первой боевой задачи. 17 сентября по просьбе правительства Панамы Команда напала на посольство США. В 1963 году был убит вьетнамский президент Нго Дин Дьем. В 1965 Команда подстерегла где-то на задворках Гаваны известного кубинского диссидента. Его тело, изуродованное до неузнаваемости, удалось обнаружить лишь три недели спустя. В 1968 году диктатор небольшого острова устроил переворот против своих советских хозяев. Команда оставалась там до тех пор, пока на острове не образовался новый марионеточный режим — как раз в день похорон бывшего диктатора.
Прошло десять лет, потом еще десять, и каждый раз, когда лидерам той или иной страны требовалось провернуть какое-нибудь грязное дело, причем в максимально короткие сроки, они неизменно обращались к Фоксу с его командой. Все страны мира знали о Команде, за исключением США, где находилась ее база.
Америка и не подозревала о существовании Команды, поскольку Фокс предпочитал там не «светиться». Он изо всех сил старался быть чистым, так что даже выпустил под своим новым именем две книги по диетологии и гимнастике, чтобы получить запись в налоговой службе.
Книги были хорошим прикрытием. И их выход было как нельзя кстати, поскольку Команде предстояла новая миссия. Самая интересная из всех.
Рвущийся к власти лидер Заднии Руомид Халаффа нанял Фокса с Командой для убийства военных лидеров США. Это, как объяснил Халаффа, ослабит боеспособность страны. Его главным условием было первоочередное устранение командующих ВВС, ВМС и сухопутными войсками.
— А как же министр обороны? — поинтересовался Фокс.
На что Халаффа презрительно махнул рукой.
— Бизнесмен. — Он самодовольно ухмыльнулся. — Пусть сидит со своими графиками и схемами. Я хочу уничтожить могущественных людей США, а не канцелярскую крысу, у которой вместо головы задница.
Халаффа напугал Фокса. Это был здоровенный детина нечеловеческой силы, которая, казалось, волнами исходила из его безумных глаз.
— Вы ведь сделаете это для меня? — спросил Халаффа, но его слова прозвучали словно приказ.
— Хорошо, — ответил Фокс. — Это все?
Халаффа расхохотался. Он так заразительно хохотал, что Фокс тоже захихикал, но Халаффа вдруг резко оборвал смех. Лицо его выражало ярость.
— Дурак! Это только начало. Настоящее убийство состоится только тогда, когда будут устранены первые три фигуры.
— А что значит настоящее убийство? — поинтересовался Фокс.
— Президент. Вы убьете президента США. А потом, поскольку эта жалкая нация уже не в состоянии постоять за себя, приду я, очищу страну от отбросов и покажу всем, что значит крепкая рука.
Фокс вздрогнул. Позднее, когда он пересказывал все Райли, он вздрогнул опять.
— Глаза, — вновь и вновь повторял Фокс. — У него безумные глаза.
— Вот и все, — закончил Райли свой рассказ. — Сейчас он находится на пути в Заднию. В Бостоне он пересядет на рейсовый самолет и к вечеру уже будет на месте. — В вершинах сосен свистел ветер, и Римо впервые ощутил, что на улице мороз. — А теперь можно мы заберем эликсир?
— Вы что, с ума сошли? Неужели вы собираетесь проводить операцию после того, как рассказали мне обо всем?
— Мы уже не сможем ничего предпринять, — спокойно ответил Райли. — Фокс сбежал, не снабдив нас новой порцией лекарства. Не только морские свинки умирают без иньекций.
Римо оглядел строй солдат: они дрожали от холода; глаза ввалились и вокруг них залегли темные круги. Пока Райли говорил, кто-то упал в обморок. Римо подумал о Пози, оставшейся в Шангри-ла.
— Вы хотите сказать, что обречены на смерть?
Райли пожал плечами.
— Может, и нет. Может, Фокс еще вернется.
— Тогда с моей стороны будет просто безумием оставить вас в живых!
Один из солдат подавился собственной слюной, двое других с выкатившимися глазами упали на землю.
— Вы дали слово, — сказал Райли.
Римо повернулся к Чиуну.
— Присмотри за ящиком, — попросил он.
Зачем подошел к солдатам и уничтожил все оружие, какое только смог найти. Затем обыскал каждого и сломал припрятанные пистолеты и ножи. Хотя была не исключена возможность существования тайного оружейного склада где-то под землей.
— На сколько вам хватит запаса в ящике? — спросил он.
— Дней на пять.
— А потом?
— Не знаю. Может, существуют какие-то методы лечения. — Райли грустно усмехнулся. — Хотя скорее всего мы умрем. Но если существует такая возможность, я лучше умру через пять дней. — Римо изучающе смотрел на него. — Вы дали слово, — напомнил ему солдат. — Я свое сдержал.
Все еще колеблясь. Римо протянул ему ящик.
— А теперь поднимайтесь на этот холм. — И он указал на гору, вершина которой уходила в небеса. — И не останавливайтесь на привал. Идите и все.
— Слушаюсь, сэр.
Райли взял ящик.
Римо видел, что колени у него дрожат. Поддерживая более слабых, солдаты, шатаясь, побрели прочь.
— Ты вполне мог их убить, — заметил Чиун.
— Я знаю.
Римо сжал губы.
— Тебе следовало их убить.
Римо кивнул.
— Неужели твое слово так много для тебя значит? — с отвращением произнес Чиун.
— Да, — ответил Римо после минутной паузы.
Молча они пошли по глубокому снегу. Римо чувствовал, что это может обернуться самой большой ошибкой его жизни. Если он сейчас же не отыщет Фокса, за его ошибку придется расплачиваться президенту США.
Остальные члены Команды были значительно моложе Райли, но все они были отличными солдатами. Их уволили из разных родов войск, и причины этого тоже были различны. Был среди них морской пехотинец, изгнанный из армии за невыполнение приказа; моряк, способный положить на обе лопатки любого во взводе; курсант военно-воздушного училища, отчисленный за нападение на своего инструктора строевой подготовки. Позже к ним присоединился «зеленый берет», который, затерявшись где-то в джунглях Вьетнама, развлекался тем, что совершал массовые убийства из конца в конец реки Меконг. Были среди них ребята вроде Дейвенпорта. И, конечно, наемники. Наемники были лучше всего. Они убивали потому, что убийство было их профессией, и не задавали лишних вопросов.
Именно убийство объединяло всех членов Команды. Каждый из отобранных Фоксом людей знал, как надо убивать. Но что еще более важно — они хотели убивать. За пять лет Фокс заложил основу самой боеспособной армии в мире. И это была Команда, которая душой и телом принадлежала ему.
Заинтересованные страны с самого начала поддерживали Фокса и его команду поставками золота, В 1960 году Команда была готова к выполнению своей первой боевой задачи. 17 сентября по просьбе правительства Панамы Команда напала на посольство США. В 1963 году был убит вьетнамский президент Нго Дин Дьем. В 1965 Команда подстерегла где-то на задворках Гаваны известного кубинского диссидента. Его тело, изуродованное до неузнаваемости, удалось обнаружить лишь три недели спустя. В 1968 году диктатор небольшого острова устроил переворот против своих советских хозяев. Команда оставалась там до тех пор, пока на острове не образовался новый марионеточный режим — как раз в день похорон бывшего диктатора.
Прошло десять лет, потом еще десять, и каждый раз, когда лидерам той или иной страны требовалось провернуть какое-нибудь грязное дело, причем в максимально короткие сроки, они неизменно обращались к Фоксу с его командой. Все страны мира знали о Команде, за исключением США, где находилась ее база.
Америка и не подозревала о существовании Команды, поскольку Фокс предпочитал там не «светиться». Он изо всех сил старался быть чистым, так что даже выпустил под своим новым именем две книги по диетологии и гимнастике, чтобы получить запись в налоговой службе.
Книги были хорошим прикрытием. И их выход было как нельзя кстати, поскольку Команде предстояла новая миссия. Самая интересная из всех.
Рвущийся к власти лидер Заднии Руомид Халаффа нанял Фокса с Командой для убийства военных лидеров США. Это, как объяснил Халаффа, ослабит боеспособность страны. Его главным условием было первоочередное устранение командующих ВВС, ВМС и сухопутными войсками.
— А как же министр обороны? — поинтересовался Фокс.
На что Халаффа презрительно махнул рукой.
— Бизнесмен. — Он самодовольно ухмыльнулся. — Пусть сидит со своими графиками и схемами. Я хочу уничтожить могущественных людей США, а не канцелярскую крысу, у которой вместо головы задница.
Халаффа напугал Фокса. Это был здоровенный детина нечеловеческой силы, которая, казалось, волнами исходила из его безумных глаз.
— Вы ведь сделаете это для меня? — спросил Халаффа, но его слова прозвучали словно приказ.
— Хорошо, — ответил Фокс. — Это все?
Халаффа расхохотался. Он так заразительно хохотал, что Фокс тоже захихикал, но Халаффа вдруг резко оборвал смех. Лицо его выражало ярость.
— Дурак! Это только начало. Настоящее убийство состоится только тогда, когда будут устранены первые три фигуры.
— А что значит настоящее убийство? — поинтересовался Фокс.
— Президент. Вы убьете президента США. А потом, поскольку эта жалкая нация уже не в состоянии постоять за себя, приду я, очищу страну от отбросов и покажу всем, что значит крепкая рука.
Фокс вздрогнул. Позднее, когда он пересказывал все Райли, он вздрогнул опять.
— Глаза, — вновь и вновь повторял Фокс. — У него безумные глаза.
— Вот и все, — закончил Райли свой рассказ. — Сейчас он находится на пути в Заднию. В Бостоне он пересядет на рейсовый самолет и к вечеру уже будет на месте. — В вершинах сосен свистел ветер, и Римо впервые ощутил, что на улице мороз. — А теперь можно мы заберем эликсир?
— Вы что, с ума сошли? Неужели вы собираетесь проводить операцию после того, как рассказали мне обо всем?
— Мы уже не сможем ничего предпринять, — спокойно ответил Райли. — Фокс сбежал, не снабдив нас новой порцией лекарства. Не только морские свинки умирают без иньекций.
Римо оглядел строй солдат: они дрожали от холода; глаза ввалились и вокруг них залегли темные круги. Пока Райли говорил, кто-то упал в обморок. Римо подумал о Пози, оставшейся в Шангри-ла.
— Вы хотите сказать, что обречены на смерть?
Райли пожал плечами.
— Может, и нет. Может, Фокс еще вернется.
— Тогда с моей стороны будет просто безумием оставить вас в живых!
Один из солдат подавился собственной слюной, двое других с выкатившимися глазами упали на землю.
— Вы дали слово, — сказал Райли.
Римо повернулся к Чиуну.
— Присмотри за ящиком, — попросил он.
Зачем подошел к солдатам и уничтожил все оружие, какое только смог найти. Затем обыскал каждого и сломал припрятанные пистолеты и ножи. Хотя была не исключена возможность существования тайного оружейного склада где-то под землей.
— На сколько вам хватит запаса в ящике? — спросил он.
— Дней на пять.
— А потом?
— Не знаю. Может, существуют какие-то методы лечения. — Райли грустно усмехнулся. — Хотя скорее всего мы умрем. Но если существует такая возможность, я лучше умру через пять дней. — Римо изучающе смотрел на него. — Вы дали слово, — напомнил ему солдат. — Я свое сдержал.
Все еще колеблясь. Римо протянул ему ящик.
— А теперь поднимайтесь на этот холм. — И он указал на гору, вершина которой уходила в небеса. — И не останавливайтесь на привал. Идите и все.
— Слушаюсь, сэр.
Райли взял ящик.
Римо видел, что колени у него дрожат. Поддерживая более слабых, солдаты, шатаясь, побрели прочь.
— Ты вполне мог их убить, — заметил Чиун.
— Я знаю.
Римо сжал губы.
— Тебе следовало их убить.
Римо кивнул.
— Неужели твое слово так много для тебя значит? — с отвращением произнес Чиун.
— Да, — ответил Римо после минутной паузы.
Молча они пошли по глубокому снегу. Римо чувствовал, что это может обернуться самой большой ошибкой его жизни. Если он сейчас же не отыщет Фокса, за его ошибку придется расплачиваться президенту США.
Глава шестнадцатая
Харолд Смит прибыл в Шангри-ла на вертолете ВВС. Пилот посадил машину на площадке возле особняка. Огромные лопасти все еще продолжали вращаться, а Смит уже входил в дом.
Едва он переступил порог, как ему в нос ударил резкий запах. Он с трудом подавил приступ рвоты и смахнул невольно навернувшиеся на глаза слезы. Зажав нос и рот носовым платком, он настежь распахнул дверь и шагнул в темный дом.
Там царила полная тишина, нарушаемая лишь шумом вертолетного винта. Комнаты были пусты, шторы на окнах опущены. Наверное, чтобы сохранить тепло, подумал Смит, глядя на кучи пепла в камине. Из рта у него шел пар. Но несмотря на холод, в здании стоял нестерпимый запах, который становился все сильнее по мере приближения к банкетному залу.
Слава Богу, что сейчас зима, подумал Смит. Этот запах запомнился ему по Корее, когда коммунисты вырезали все население и даже скот на территории протяженностью пять миль, чтобы «очистить» ее от ненавистных янки. Смит, тогда еще сотрудник ЦРУ, проходил там с частями регулярной армии США, направляясь в Пхеньян, где должен был получить от своих агентов срочные донесения, которые они не могли переправить по обычным каналам. Когда американцы пришли в деревню, трупы пролежали под палящим солнцем больше трех дней. Запах смерти указывал путь к деревне лучше, чем любой дорожный знак.
Посереди деревни стояло приземистое глинобитное строение. Это была единственная постройка среди разбросанных повсюду камней и соломы. Пнув ногой дверь из бамбука и тростника, Смит остановился. Его взору предстали две дюжины трупов, в глазницах которых копошились черви; языки вывалились изо рта и выделялись на распухших лицах черными пятнами — их облепили мухи, и создавалось впечатление, что языки шевелятся.
Вонь, царившая в Шангри-ла, до такой степени напомнила Смиту ту глинобитную хижину, что у него задрожали руки. Неужели и Римо здесь? И Чиун?
Делай свое дело, приказал он себе, останавливаясь на пороге банкетного зала. Он знал это здесь. Именно отсюда исходил запах. Он мысленно собрался, хотя понимал, что никогда не сможет морально подготовиться к зрелищу, которое должно было предстать его глазам.
Зал походил на мавзолей. Тридцать трупов немыслимого возраста расположились на роскошных диванах и креслах, словно гости, собравшиеся на какой-то жуткий праздник смерти. Их одежда отражала целый спектр различных исторических эпох. Девушка в платье по моде двадцатых годов со сморщившимся и помертвевшим под цветастой шляпкой лицом застенчиво прильнула к майору в полной парадной форме времен Первой мировой войны — вместо носа у него зияла черная впадина. Какой-то одетый во фрак мужчина с глазами, напоминавшими сморщенные изюмины, сжимал в руке рюмку шартреза. Рядом в камине догорали последние поленья.
Как в склепе, подумал Смит, оглядывая зал. Для тех, кто уже при жизни был мертв. Если бы не запах смерти, сочившийся из каждой щели, можно было бы подумать, что они умерли несколько десятилетий назад. Они были мертвы задолго до того, как их настигла физическая смерть.
В самом углу зала за роялем сидела женщина в вечернем платье из белой парчи. Плечи ее были укутаны в горностаевый палантин, белокурые волосы упали на крышку рояля, пальцы так и остались на клавиатуре.
Она кажется такой молодой, подумал Смит, подходя ближе. Может, хоть она уцелела. Если бы эта девушка смогла припомнить...
Он поднял ее за плечи. Ее голова резко откинулась назад — перед ним было высохшее лицо мумии. Тяжело вздохнув, Смит отпустил ее. Рука женщины вновь опустилась на клавиши. Резкий, протяжный звук казалось, навеки повис в воздухе.
В страхе Смит подхватил свой «дипломат» и поспешно ретировался в соседнюю комнату. Она была пуста. На кухне тоже не было ни души, как и в спальне наверху. Он был благодарен судьбе за это: ему сполна хватило того шока, который он испытал в гостиной.
Поставив чемоданчик на кровать, Смит вытер платком липкие от пота ладони. Вдруг в чемоданчике зазвонил телефон, и от неожиданности носовой платок выпал у него из рук. Он облизнул пересохшие губы и принялся возиться с застежками «дипломата»
— Слушаю, — произнес он в трубку, чувствуя, как хрипло звучит его голос.
— Это Римо. Я на ранчо где-то в районе Бэдленда в Южной Дакоте. — Затем он кратко изложил историю, рассказанную сержантом Райли, не упомянув лишь о том, что дал членам Команды безнаказанно уйти. Смит никогда бы не смог этого понять. — К вечеру Фокс будет в Заднии, и я немедленно должен вылететь туда.
— Можете дать мне ваши точные координаты?
— Да.
Римо продиктовал нужные цифры.
— Оставайтесь там. Я пришлю за вами самолет.
— Только поживей. Пока вы там спите, я всю задницу себе отморозил в этих горах.
— Я в Шангри-ла, — сказал Смит.
— Да? — В голосе Римо прозвучало наигранное безразличие. — И как там публика?
— Все мертвы, — после минутного молчания ответил Смит.
В трубке воцарилось молчание.
— Все? — заговорил наконец Римо. Голос его звучал очень тихо. — И блондинка?..
— Все, — повторил Смит. — Мы позже об этом поговорим. А пока оставайтесь на месте.
Он повесил трубку.
Следующий его звонок был президенту. А потом он, не называя себя, позвонил в местный морг и сообщил о тридцати трупах в особняке близ Энвуда.
После этого Смит покинул дом, забрался в вертолет и подал пилоту знак взлетать. Пилот получил приказ в точности исполнять любое желание этого человека с кислый лицом. Он служил летчиком-испытателем на военно-воздушной базе Эдвардс, испытывал все новые летательные аппараты, которые поступали на базу, и выполнял все самые идиотские распоряжения начальства, так что и глазом не моргнул, когда получил срочный секретный приказ отправиться на вертолете туда, куда пожелает его штатский пассажир. Он не выказал ни малейшего удивления, когда пассажир велел ему лететь на ближайшую базу ВВС со сверхзвуковыми самолетами. Там он без лишних слов получил новое секретное предписание взять скоростной «Ф16», посадить на клочок голой земли где-то в западной части Южной Дакоты и подобрать там еще двух гражданских, которые объявят дальнейший маршрут. Ему достаточно было увидеть, сколько топлива заливается в бак, чтобы понять, что предстоит долгий путь.
Но работа есть работа. Пилоту было безразлично, кто отдает приказы, коль скоро эти люди не претендовали на управление самолетом. Откинувшись в кресле, он сидел в зале ожидания, потягивая кофе и наблюдая, как человек с кислым лицом ловит такси, которое отвезло бы его в ближайший аэропорт. Наверно, какой-нибудь бюрократ, инспектирующий проведение чрезвычайных операций, или что-нибудь в этом роде. И те двое в Южной Дакоте, должно быть, занимаются тем же.
Да, полет на «Ф-16» пощекочет им нервы. Ну и черт с ним, решил пилот. По крайней мере, хоть что-то внесет разнообразие в их скучную, серую жизнь.
Штатские, что с них взять, думал пилот, забываясь недолгим сном. Им никогда не узнать, что такое настоящее счастье. Ему даже стало их немного жаль.
Едва он переступил порог, как ему в нос ударил резкий запах. Он с трудом подавил приступ рвоты и смахнул невольно навернувшиеся на глаза слезы. Зажав нос и рот носовым платком, он настежь распахнул дверь и шагнул в темный дом.
Там царила полная тишина, нарушаемая лишь шумом вертолетного винта. Комнаты были пусты, шторы на окнах опущены. Наверное, чтобы сохранить тепло, подумал Смит, глядя на кучи пепла в камине. Из рта у него шел пар. Но несмотря на холод, в здании стоял нестерпимый запах, который становился все сильнее по мере приближения к банкетному залу.
Слава Богу, что сейчас зима, подумал Смит. Этот запах запомнился ему по Корее, когда коммунисты вырезали все население и даже скот на территории протяженностью пять миль, чтобы «очистить» ее от ненавистных янки. Смит, тогда еще сотрудник ЦРУ, проходил там с частями регулярной армии США, направляясь в Пхеньян, где должен был получить от своих агентов срочные донесения, которые они не могли переправить по обычным каналам. Когда американцы пришли в деревню, трупы пролежали под палящим солнцем больше трех дней. Запах смерти указывал путь к деревне лучше, чем любой дорожный знак.
Посереди деревни стояло приземистое глинобитное строение. Это была единственная постройка среди разбросанных повсюду камней и соломы. Пнув ногой дверь из бамбука и тростника, Смит остановился. Его взору предстали две дюжины трупов, в глазницах которых копошились черви; языки вывалились изо рта и выделялись на распухших лицах черными пятнами — их облепили мухи, и создавалось впечатление, что языки шевелятся.
Вонь, царившая в Шангри-ла, до такой степени напомнила Смиту ту глинобитную хижину, что у него задрожали руки. Неужели и Римо здесь? И Чиун?
Делай свое дело, приказал он себе, останавливаясь на пороге банкетного зала. Он знал это здесь. Именно отсюда исходил запах. Он мысленно собрался, хотя понимал, что никогда не сможет морально подготовиться к зрелищу, которое должно было предстать его глазам.
Зал походил на мавзолей. Тридцать трупов немыслимого возраста расположились на роскошных диванах и креслах, словно гости, собравшиеся на какой-то жуткий праздник смерти. Их одежда отражала целый спектр различных исторических эпох. Девушка в платье по моде двадцатых годов со сморщившимся и помертвевшим под цветастой шляпкой лицом застенчиво прильнула к майору в полной парадной форме времен Первой мировой войны — вместо носа у него зияла черная впадина. Какой-то одетый во фрак мужчина с глазами, напоминавшими сморщенные изюмины, сжимал в руке рюмку шартреза. Рядом в камине догорали последние поленья.
Как в склепе, подумал Смит, оглядывая зал. Для тех, кто уже при жизни был мертв. Если бы не запах смерти, сочившийся из каждой щели, можно было бы подумать, что они умерли несколько десятилетий назад. Они были мертвы задолго до того, как их настигла физическая смерть.
В самом углу зала за роялем сидела женщина в вечернем платье из белой парчи. Плечи ее были укутаны в горностаевый палантин, белокурые волосы упали на крышку рояля, пальцы так и остались на клавиатуре.
Она кажется такой молодой, подумал Смит, подходя ближе. Может, хоть она уцелела. Если бы эта девушка смогла припомнить...
Он поднял ее за плечи. Ее голова резко откинулась назад — перед ним было высохшее лицо мумии. Тяжело вздохнув, Смит отпустил ее. Рука женщины вновь опустилась на клавиши. Резкий, протяжный звук казалось, навеки повис в воздухе.
В страхе Смит подхватил свой «дипломат» и поспешно ретировался в соседнюю комнату. Она была пуста. На кухне тоже не было ни души, как и в спальне наверху. Он был благодарен судьбе за это: ему сполна хватило того шока, который он испытал в гостиной.
Поставив чемоданчик на кровать, Смит вытер платком липкие от пота ладони. Вдруг в чемоданчике зазвонил телефон, и от неожиданности носовой платок выпал у него из рук. Он облизнул пересохшие губы и принялся возиться с застежками «дипломата»
— Слушаю, — произнес он в трубку, чувствуя, как хрипло звучит его голос.
— Это Римо. Я на ранчо где-то в районе Бэдленда в Южной Дакоте. — Затем он кратко изложил историю, рассказанную сержантом Райли, не упомянув лишь о том, что дал членам Команды безнаказанно уйти. Смит никогда бы не смог этого понять. — К вечеру Фокс будет в Заднии, и я немедленно должен вылететь туда.
— Можете дать мне ваши точные координаты?
— Да.
Римо продиктовал нужные цифры.
— Оставайтесь там. Я пришлю за вами самолет.
— Только поживей. Пока вы там спите, я всю задницу себе отморозил в этих горах.
— Я в Шангри-ла, — сказал Смит.
— Да? — В голосе Римо прозвучало наигранное безразличие. — И как там публика?
— Все мертвы, — после минутного молчания ответил Смит.
В трубке воцарилось молчание.
— Все? — заговорил наконец Римо. Голос его звучал очень тихо. — И блондинка?..
— Все, — повторил Смит. — Мы позже об этом поговорим. А пока оставайтесь на месте.
Он повесил трубку.
Следующий его звонок был президенту. А потом он, не называя себя, позвонил в местный морг и сообщил о тридцати трупах в особняке близ Энвуда.
После этого Смит покинул дом, забрался в вертолет и подал пилоту знак взлетать. Пилот получил приказ в точности исполнять любое желание этого человека с кислый лицом. Он служил летчиком-испытателем на военно-воздушной базе Эдвардс, испытывал все новые летательные аппараты, которые поступали на базу, и выполнял все самые идиотские распоряжения начальства, так что и глазом не моргнул, когда получил срочный секретный приказ отправиться на вертолете туда, куда пожелает его штатский пассажир. Он не выказал ни малейшего удивления, когда пассажир велел ему лететь на ближайшую базу ВВС со сверхзвуковыми самолетами. Там он без лишних слов получил новое секретное предписание взять скоростной «Ф16», посадить на клочок голой земли где-то в западной части Южной Дакоты и подобрать там еще двух гражданских, которые объявят дальнейший маршрут. Ему достаточно было увидеть, сколько топлива заливается в бак, чтобы понять, что предстоит долгий путь.
Но работа есть работа. Пилоту было безразлично, кто отдает приказы, коль скоро эти люди не претендовали на управление самолетом. Откинувшись в кресле, он сидел в зале ожидания, потягивая кофе и наблюдая, как человек с кислым лицом ловит такси, которое отвезло бы его в ближайший аэропорт. Наверно, какой-нибудь бюрократ, инспектирующий проведение чрезвычайных операций, или что-нибудь в этом роде. И те двое в Южной Дакоте, должно быть, занимаются тем же.
Да, полет на «Ф-16» пощекочет им нервы. Ну и черт с ним, решил пилот. По крайней мере, хоть что-то внесет разнообразие в их скучную, серую жизнь.
Штатские, что с них взять, думал пилот, забываясь недолгим сном. Им никогда не узнать, что такое настоящее счастье. Ему даже стало их немного жаль.
Глава семнадцатая
А тем временем в Заднии Феликс Фокс стоял перед дверью парадной опочивальни Большого дворца и курил тонкую сигару. Дворец построил принц Анатоль и назвал его, как и столицу, в свою честь. В дни продажного правления язычника принца Анатоля парадная опочивальня самым позорным образом использовалась принцем и его приближенными для того, чтобы вершить государственные дела среди оргий, пьянства и распутства, которому они предавались с женщинами, выписанными из южных пустынь. Но Руомид Халаффа с горсткой военных, которым ради такого случая пришлось изменить присяге, именем справедливости и благопристойности захватил власть и заклеймил позором развратного принца.
После казни Анатоля, когда его окровавленную голову водрузили на минарет для всеобщего обозрения, Халаффа зачитал длинный список коренных преобразований, которые он собирался осуществить в Заднии. Одним из пунктов его пламенной речи было, в частности, обещание никогда больше не обсуждать государственные дела в той греховной и порочной атмосфере, которая была свойственна пресловутой парадной опочивальне.
И слово свое он сдержал: во время оргий, пьянства, распутства и азартных игр Халаффа никогда не обсуждал государственные дела. Обсуждение подобных вопросов было ограничено получасом с десяти до десяти тридцати утра в понедельник, непосредственно после утренних казней и перед перерывом на курение гашиша.
Фокс стряхнул пепел на пол, пополнив тем самым уже имевшуюся там гору окурков. От хриплых криков, пения и громких стонов наложниц находившаяся за спиной Фокса золоченая дверь ходила ходуном.
— Но это срочно, — объяснил Фокс стражнику, охранявшему вход во дворец, — тот имел указание посылать куда подальше любого, кто осмелится явиться без бутылки. — Дело государственной важности.
— Приходите в понедельник, — ответил стражник с гортанным акцентом. — Государственные дела решаются с десяти до десяти тридцати.
— Но дело не терпит отлагательств!
— Дела чрезвычайной важности с часу до часу тридцати.
Голос стражника напоминал звуки волынки.
— Но может произойти вселенская катастрофа! — в отчаянии воскликнул Фокс.
— Вселенские катастрофы с трех до половины четвертого.
Фокс впал в неистовство.
— Послушайте, но я должен его увидеть! Неужели нет никакого способа встретиться с Халаффой до десяти утра в понедельник?
— До десяти утра в понедельник можно обращаться только с супер-пупер чрезвычайной вселенской катастрофой, повлекшей много жертв.
— Хорошо, годится.
— Понедельник, девять тридцать.
Наконец с помощью пятидесятидолларовой бумажки Фоксу удалось уговорить стражника пропустить его в приемную. Было это шесть часов назад. С тех пор возбуждение Фокса успело достичь таких пределов, что грозило перерасти в нервный срыв. Руки его дрожали, перед глазами расплывались круги, во рту пересохло так, что когда он пытался сглотнуть слюну, то горло слипалось, словно туда залили клей.
Все пропало! Прекрасная, надежная крыша Шангри-ла приказала долго жить из-за какого-то психа в футболке, которому удалось внедриться туда! Человек по имени Римо сумел добраться и до Команды. Конечно, Команда быстро разберется с этим щуплым юнцом и его престарелым азиатским приятелем, но сам факт! Теперь им все известно! После тридцати лет существования Команды им все-таки удалось пронюхать про нее. А раз узнали они, то может узнать и кто-то другой.
Настало время затаиться, лечь на дно. Хорошо бы переждать в Заднии годик-другой, пока все утрясется. Он захватил с собой достаточно прокаина, чтобы хватило на все время пребывания здесь. Конечно, оставшихся запасов лекарства Команде едва хватит на неделю, но он сможет потом набрать новую Команду. Что говорить, потребуется много сил, но это возможно. А что касается этих идиотов в Шангри-ла, то всегда найдутся денежные мешки, согласные все отдать за вечную молодость, которую предложит им Фокс. Впрочем, гости особняка в Пенсильвании сейчас уже наверняка мертвы. Он не мог позволить себе тратить на них драгоценное время.
Внезапно позолоченная дверь с грохотом распахнулась, наполнив приемную запахом застоявшегося табачного дыма и алкогольных паров. На пороге, спиной к Фоксу, стоял Халаффа, смеясь и крича что-то по-арабски тем, кто остался внутри. Выйдя навстречу Фоксу, он все еще продолжал смеяться.
— Ваше Превосходительство, — произнес Фокс, падая перед Халаффой ниц.
Улыбка на лице Халаффы тотчас же сменилась суровым взглядом.
— Что это еще за неотложное дело, которое позволило тебе отвлекать меня от исполнения важных государственных дел? — вопросил он.
— Я прошу у вас политического убежища. Ваше Величество, — пропищал Фокс. — Про ваши планы пронюхал какой-то псих. Ему удалось проникнуть в расположение лагеря, и он теперь знает обо всем. Боюсь, что он успел передать эти сведения кому-то еще, так что наш план потерпел фиаско. Я прошу у вас не платы за уже совершенные убийства, а лишь разрешения укрыться в вашей стране от преследования властей, пока капиталистические шуты не забудут об этом деле.
— Что-что? — переспросил Халаффа.
— Они у нас на хвосте. Нам необходимо...
— У нас? Нам? — взревел Халаффа. — Это твой план провалился! И как ты смеешь впутывать в это дело меня, самого Халаффу?
— Но это был ваш пл...
— Ты совершил предательство по отношению к собственной стране, но был настолько глуп, что попался. И после этого ты хочешь, чтобы я предоставил тебе политическое убежище?
— Я только подумал...
— Где твои солдаты?
— На базе, сэр, Ваше Величество, сэр.
— Ты бросил их?
— Понимаете, тот человек гнался за мной. Дело в том, что это очень необычный человек. Он высунулся из окна...
— Ты еще больший дурак, чем я предполагал. Клянусь Аллахом, ты самый большой идиот на свете! Ты что, спятил? Неужели ты думаешь, я стану заботиться о человеке, который ради спасения собственной шкуры бросил своих солдат на произвол судьбы?
— На самом деле все не так трагично, — пытался объяснить Фокс.
— И ты полагаешь, я стану доверять человеку, который без тени сомнения готов меня и мою страну ославить на весь мир, заявляя, будто мы участвуем в постыдном заговоре?
— Но уже через несколько недель все уляжется...
— Стража! — громко позвал Халаффа — Уведите этого предателя! А завтра на рассвете расстреляйте его!
— Меня? Расстрелять? — Фокс предпринимал безуспешные попытки вырваться из рук двух дюжих стражников, подхвативших его за руки. — Но, ваше превосходительство... ваше преподобие. Ведь я служил вам верой и правдой...
— Ты потерпел поражение.
— Значит, посадите меня в тюрьму! — безумным голосом завопил Фокс. — Я согласен на тюрьму. Ведь не можете же вы убить меня только за то, что я допустил незначительный промах!
— Действительно, — задумчиво произнес Халаффа. — Погодите, — бросил он стражникам, и гиганты застыли на месте. Поглаживая подбородок, Халаффа размышлял. — Вы правы, доктор Фокс. Находясь в здравом уме и трезвом рассудке, я не могу казнить вас за невыполнение вами своих обязанностей. В конце концов, я честный человек. И вдобавок милосердный. Я следую путями Аллаха во имя мира и процветания моей страны.
— Слава тебе, господи! — прошептал Фокс, припадая к ногам Халаффы. — Дай Бог вам всяческих благ, ваше совершенство!
— Я принимаю решение: ты не будешь расстрелян завтра утром за то, что совершил промах.
— Ваше величество, ваша божественность...
— Ты будешь расстрелян за то, что помешал мне отдыхать! А теперь прощай!
— Нет! Нет! — завопил Фокс, но дюжие стражники уже потащили его по вонючей лестнице в подземелье, где крысы обгладывали последние кости тех, кто уже успел побывать на плацу.
Захлопывая за Фоксом ржавую дверную решетку, один из стражников погрозил ему пальцем и назидательно произнес:
— Мог бы и подождать понедельника.
После казни Анатоля, когда его окровавленную голову водрузили на минарет для всеобщего обозрения, Халаффа зачитал длинный список коренных преобразований, которые он собирался осуществить в Заднии. Одним из пунктов его пламенной речи было, в частности, обещание никогда больше не обсуждать государственные дела в той греховной и порочной атмосфере, которая была свойственна пресловутой парадной опочивальне.
И слово свое он сдержал: во время оргий, пьянства, распутства и азартных игр Халаффа никогда не обсуждал государственные дела. Обсуждение подобных вопросов было ограничено получасом с десяти до десяти тридцати утра в понедельник, непосредственно после утренних казней и перед перерывом на курение гашиша.
Фокс стряхнул пепел на пол, пополнив тем самым уже имевшуюся там гору окурков. От хриплых криков, пения и громких стонов наложниц находившаяся за спиной Фокса золоченая дверь ходила ходуном.
— Но это срочно, — объяснил Фокс стражнику, охранявшему вход во дворец, — тот имел указание посылать куда подальше любого, кто осмелится явиться без бутылки. — Дело государственной важности.
— Приходите в понедельник, — ответил стражник с гортанным акцентом. — Государственные дела решаются с десяти до десяти тридцати.
— Но дело не терпит отлагательств!
— Дела чрезвычайной важности с часу до часу тридцати.
Голос стражника напоминал звуки волынки.
— Но может произойти вселенская катастрофа! — в отчаянии воскликнул Фокс.
— Вселенские катастрофы с трех до половины четвертого.
Фокс впал в неистовство.
— Послушайте, но я должен его увидеть! Неужели нет никакого способа встретиться с Халаффой до десяти утра в понедельник?
— До десяти утра в понедельник можно обращаться только с супер-пупер чрезвычайной вселенской катастрофой, повлекшей много жертв.
— Хорошо, годится.
— Понедельник, девять тридцать.
Наконец с помощью пятидесятидолларовой бумажки Фоксу удалось уговорить стражника пропустить его в приемную. Было это шесть часов назад. С тех пор возбуждение Фокса успело достичь таких пределов, что грозило перерасти в нервный срыв. Руки его дрожали, перед глазами расплывались круги, во рту пересохло так, что когда он пытался сглотнуть слюну, то горло слипалось, словно туда залили клей.
Все пропало! Прекрасная, надежная крыша Шангри-ла приказала долго жить из-за какого-то психа в футболке, которому удалось внедриться туда! Человек по имени Римо сумел добраться и до Команды. Конечно, Команда быстро разберется с этим щуплым юнцом и его престарелым азиатским приятелем, но сам факт! Теперь им все известно! После тридцати лет существования Команды им все-таки удалось пронюхать про нее. А раз узнали они, то может узнать и кто-то другой.
Настало время затаиться, лечь на дно. Хорошо бы переждать в Заднии годик-другой, пока все утрясется. Он захватил с собой достаточно прокаина, чтобы хватило на все время пребывания здесь. Конечно, оставшихся запасов лекарства Команде едва хватит на неделю, но он сможет потом набрать новую Команду. Что говорить, потребуется много сил, но это возможно. А что касается этих идиотов в Шангри-ла, то всегда найдутся денежные мешки, согласные все отдать за вечную молодость, которую предложит им Фокс. Впрочем, гости особняка в Пенсильвании сейчас уже наверняка мертвы. Он не мог позволить себе тратить на них драгоценное время.
Внезапно позолоченная дверь с грохотом распахнулась, наполнив приемную запахом застоявшегося табачного дыма и алкогольных паров. На пороге, спиной к Фоксу, стоял Халаффа, смеясь и крича что-то по-арабски тем, кто остался внутри. Выйдя навстречу Фоксу, он все еще продолжал смеяться.
— Ваше Превосходительство, — произнес Фокс, падая перед Халаффой ниц.
Улыбка на лице Халаффы тотчас же сменилась суровым взглядом.
— Что это еще за неотложное дело, которое позволило тебе отвлекать меня от исполнения важных государственных дел? — вопросил он.
— Я прошу у вас политического убежища. Ваше Величество, — пропищал Фокс. — Про ваши планы пронюхал какой-то псих. Ему удалось проникнуть в расположение лагеря, и он теперь знает обо всем. Боюсь, что он успел передать эти сведения кому-то еще, так что наш план потерпел фиаско. Я прошу у вас не платы за уже совершенные убийства, а лишь разрешения укрыться в вашей стране от преследования властей, пока капиталистические шуты не забудут об этом деле.
— Что-что? — переспросил Халаффа.
— Они у нас на хвосте. Нам необходимо...
— У нас? Нам? — взревел Халаффа. — Это твой план провалился! И как ты смеешь впутывать в это дело меня, самого Халаффу?
— Но это был ваш пл...
— Ты совершил предательство по отношению к собственной стране, но был настолько глуп, что попался. И после этого ты хочешь, чтобы я предоставил тебе политическое убежище?
— Я только подумал...
— Где твои солдаты?
— На базе, сэр, Ваше Величество, сэр.
— Ты бросил их?
— Понимаете, тот человек гнался за мной. Дело в том, что это очень необычный человек. Он высунулся из окна...
— Ты еще больший дурак, чем я предполагал. Клянусь Аллахом, ты самый большой идиот на свете! Ты что, спятил? Неужели ты думаешь, я стану заботиться о человеке, который ради спасения собственной шкуры бросил своих солдат на произвол судьбы?
— На самом деле все не так трагично, — пытался объяснить Фокс.
— И ты полагаешь, я стану доверять человеку, который без тени сомнения готов меня и мою страну ославить на весь мир, заявляя, будто мы участвуем в постыдном заговоре?
— Но уже через несколько недель все уляжется...
— Стража! — громко позвал Халаффа — Уведите этого предателя! А завтра на рассвете расстреляйте его!
— Меня? Расстрелять? — Фокс предпринимал безуспешные попытки вырваться из рук двух дюжих стражников, подхвативших его за руки. — Но, ваше превосходительство... ваше преподобие. Ведь я служил вам верой и правдой...
— Ты потерпел поражение.
— Значит, посадите меня в тюрьму! — безумным голосом завопил Фокс. — Я согласен на тюрьму. Ведь не можете же вы убить меня только за то, что я допустил незначительный промах!
— Действительно, — задумчиво произнес Халаффа. — Погодите, — бросил он стражникам, и гиганты застыли на месте. Поглаживая подбородок, Халаффа размышлял. — Вы правы, доктор Фокс. Находясь в здравом уме и трезвом рассудке, я не могу казнить вас за невыполнение вами своих обязанностей. В конце концов, я честный человек. И вдобавок милосердный. Я следую путями Аллаха во имя мира и процветания моей страны.
— Слава тебе, господи! — прошептал Фокс, припадая к ногам Халаффы. — Дай Бог вам всяческих благ, ваше совершенство!
— Я принимаю решение: ты не будешь расстрелян завтра утром за то, что совершил промах.
— Ваше величество, ваша божественность...
— Ты будешь расстрелян за то, что помешал мне отдыхать! А теперь прощай!
— Нет! Нет! — завопил Фокс, но дюжие стражники уже потащили его по вонючей лестнице в подземелье, где крысы обгладывали последние кости тех, кто уже успел побывать на плацу.
Захлопывая за Фоксом ржавую дверную решетку, один из стражников погрозил ему пальцем и назидательно произнес:
— Мог бы и подождать понедельника.
Глава восемнадцатая
«Ф-16» летел над Средиземным морем.
Пилот изобразил на лице свою самую лучезарную улыбку, специально для двух штатских пассажиров.
— Не скучаете? — поинтересовался он со свойственным летчикам деланым южным акцентом.
— Кино не крутят, — пожал плечами Чиун.
Римо навел позаимствованный у пилота мощный бинокль на Анатолу. Вот их цель Не думай ни о чем, кроме поставленной задачи, сказал он себе. Пози мертва, а ведь он мог бы ее спасти, если бы... нет, лучше об этом не думать. Все кончено, она умерла. И точка. С этого расстояния казалось, будто глинобитные стены домов белы, а на извилистых улочках не лежат отбросы, и они свободны от нечистот и переносящих страшные болезни мух, которые были визитной карточкой Заднии.
— Отлично, — произнес Римо. — Можете парковаться.
Скрытый шлемом, пилот ухмыльнулся. Одно слово, штатские. Что они понимают в летном деле? Да и можно ли ожидать, чтобы низшие существа могли отличить перлы от плевел?
— Извини, приятель. Это Задния, — сказал он.
— Нам это прекрасно известно, — перебил Чиун. — Неужели вы думаете, что мы согласились бы лететь на столь шумной машине и при этом даже без кино, если бы направлялись в Кливленд?
— Ладно, — произнес пилот. — Но сесть в Заднии мы не можем. Они разнесут нас в клочья, едва мы коснемся земли.
— Понятно, — сказал Римо. — В этом есть резон. Где у вас парашюты?
— Парашютов не держим.
Римо покачал головой.
— Из-за вас мы бы лишились багажа, если бы таковой у нас имелся. Ладно. Как низко вы можете опустить эту штуковину?
— Низко?
— Ясное дело, низко. Низко.
— Могу лететь, касаясь крылом волны.
— Нет, так низко не надо. Достаточно сотни футов.
— Для чего? — поинтересовался пилот, переводя рычаг управления вперед и направляя самолет к синим волнам Средиземного моря.
— А как вы думаете? — ответил Римо вопросом на вопрос, — Вы пристегнуты?
— Да.
— Тогда прощайте.
С этими словами Римо выбил потолок над кабиной и прыгнул. Сначала он кувыркался в свободном падении, но вскоре перешел в плавный полет, направляясь к белым барашкам волн далеко внизу.
— Неаккуратно, — произнес Чиун, ерзая на сиденье.
— Вы-то хоть не станете прыгать? — крикнул пилот, стараясь перекрыть шум ветра.
— Если бы вы могли сесть...
— Не могу.
Это ЦРУ. Просто ничего другого и быть не может. Какая-то безумная акция по самоуничтожению, а эти два простофили — в качестве жертв.
Чиун поднялся.
— Вам бы парашют! — заметил пилот.
— Оставьте рекомендации относительно состояния моего здоровья при себе, — возмутился Чиун и грациозно выпрыгнул из самолета — его желтое кимоно развевалось на ветру, подобно парусам корабля.
Пилот сделал круг, желая понаблюдать, как море поглотит его недавних пассажиров. Начальство наверняка захочет получить подробный отчет, так что сейчас важна каждая деталь.
И тут он заметил, что старик каким-то загадочным образом догнал тощего парня в майке.
Тогда он зашел на второй круг и подлетел поближе: они что-то обсуждали. Старый размахивал руками и кричал, молодой пожимал плечами и указывал на самолет. Пилот не мог поверить своим глазам: падая прямиком в морскую пучину, эти два психа еще о чем-то спорят! Затем, даже не дав себе труда вскрикнуть от страха, двое безумных штатских почти одновременно вошли в толщу воды.
Ну, вот и все, сказал себе пилот. Может, ЦРУ решило таким образом избавиться от этих двух психов? Впрочем, нельзя не отдать им должного: они держались что надо. Ни тени страха, хотя заранее знали свою судьбу. Вот смерть, достойная летчика.
Пилот изобразил на лице свою самую лучезарную улыбку, специально для двух штатских пассажиров.
— Не скучаете? — поинтересовался он со свойственным летчикам деланым южным акцентом.
— Кино не крутят, — пожал плечами Чиун.
Римо навел позаимствованный у пилота мощный бинокль на Анатолу. Вот их цель Не думай ни о чем, кроме поставленной задачи, сказал он себе. Пози мертва, а ведь он мог бы ее спасти, если бы... нет, лучше об этом не думать. Все кончено, она умерла. И точка. С этого расстояния казалось, будто глинобитные стены домов белы, а на извилистых улочках не лежат отбросы, и они свободны от нечистот и переносящих страшные болезни мух, которые были визитной карточкой Заднии.
— Отлично, — произнес Римо. — Можете парковаться.
Скрытый шлемом, пилот ухмыльнулся. Одно слово, штатские. Что они понимают в летном деле? Да и можно ли ожидать, чтобы низшие существа могли отличить перлы от плевел?
— Извини, приятель. Это Задния, — сказал он.
— Нам это прекрасно известно, — перебил Чиун. — Неужели вы думаете, что мы согласились бы лететь на столь шумной машине и при этом даже без кино, если бы направлялись в Кливленд?
— Ладно, — произнес пилот. — Но сесть в Заднии мы не можем. Они разнесут нас в клочья, едва мы коснемся земли.
— Понятно, — сказал Римо. — В этом есть резон. Где у вас парашюты?
— Парашютов не держим.
Римо покачал головой.
— Из-за вас мы бы лишились багажа, если бы таковой у нас имелся. Ладно. Как низко вы можете опустить эту штуковину?
— Низко?
— Ясное дело, низко. Низко.
— Могу лететь, касаясь крылом волны.
— Нет, так низко не надо. Достаточно сотни футов.
— Для чего? — поинтересовался пилот, переводя рычаг управления вперед и направляя самолет к синим волнам Средиземного моря.
— А как вы думаете? — ответил Римо вопросом на вопрос, — Вы пристегнуты?
— Да.
— Тогда прощайте.
С этими словами Римо выбил потолок над кабиной и прыгнул. Сначала он кувыркался в свободном падении, но вскоре перешел в плавный полет, направляясь к белым барашкам волн далеко внизу.
— Неаккуратно, — произнес Чиун, ерзая на сиденье.
— Вы-то хоть не станете прыгать? — крикнул пилот, стараясь перекрыть шум ветра.
— Если бы вы могли сесть...
— Не могу.
Это ЦРУ. Просто ничего другого и быть не может. Какая-то безумная акция по самоуничтожению, а эти два простофили — в качестве жертв.
Чиун поднялся.
— Вам бы парашют! — заметил пилот.
— Оставьте рекомендации относительно состояния моего здоровья при себе, — возмутился Чиун и грациозно выпрыгнул из самолета — его желтое кимоно развевалось на ветру, подобно парусам корабля.
Пилот сделал круг, желая понаблюдать, как море поглотит его недавних пассажиров. Начальство наверняка захочет получить подробный отчет, так что сейчас важна каждая деталь.
И тут он заметил, что старик каким-то загадочным образом догнал тощего парня в майке.
Тогда он зашел на второй круг и подлетел поближе: они что-то обсуждали. Старый размахивал руками и кричал, молодой пожимал плечами и указывал на самолет. Пилот не мог поверить своим глазам: падая прямиком в морскую пучину, эти два психа еще о чем-то спорят! Затем, даже не дав себе труда вскрикнуть от страха, двое безумных штатских почти одновременно вошли в толщу воды.
Ну, вот и все, сказал себе пилот. Может, ЦРУ решило таким образом избавиться от этих двух психов? Впрочем, нельзя не отдать им должного: они держались что надо. Ни тени страха, хотя заранее знали свою судьбу. Вот смерть, достойная летчика.