Страница:
Как и все профессиональные убийцы, Римо не решал сам, чьи души подлежат освобождению от их бренных тел. Это делалось за него организацией, образованной президентом Соединенных Штатов как крайняя мера борьбы с преступностью. Только борьба продолжалась, президент был убит, а организация осталась.
Называлась она КЮРЕ. КЮРЕ, наверное, была самым нелегальным инструментом, когда-либо изобретенным в Америке для контроля за преступностью. КЮРЕ действовала вне рамок Конституции — абсолютно за ее пределами. Ее задача — бороться с преступностью, когда все другие способы потерпели неудачу.
Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных Штатов был наименее важным. Он решал — воспользоваться или нет специальным красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации, подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им пользовались.
И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
Смит был самым неподходящим по характеру человеком для того, чтобы возглавлять нелегальную организацию. Более всего его интересовал компьютерный анализ информации. Он был точен, привередлив, методичен и законопослушен по своей природе.
Работа на посту директора КЮРЕ заставляла его ежедневно сталкиваться с убийствами, поджогами, изменами, шантажом. Давно почивший Президент, основавший КЮРЕ, самолично отобрал для этой работы Смита. Смит был выбран потому, что обладал одним качеством, которое — президент был в этом уверен — отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности этой работы. Харолд Смит любил свою страну больше, чем что-либо на свете. Поэтому он мог довести работу до конца. Или не довести вследствие высших интересов государства. Даже президент мог давать Харолду Смиту не более чем советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
Третьим человеком, знавшим тайну КЮРЕ, был исполнитель — «карающая рука». Единственный человек, обученный древней системе защиты и нападения, созданной тысячелетие назад в корейской деревушке Синанджу. Единственный человек, способный делать невозможное.
Этого человека звали Римо Уильямс.
Он уже преодолел все шесть этажей склада, буксируя притихшего и подавленного Джузеппе Бонелли. Внизу двое рабочих вновь укладывали в припаркованный грузовик ящики, наполненные белой смертью. Римо бросил Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
— Что случилось? — подозрительно спросил Римо.
— Эта песня.
— Какая песня?
— Та, что вы насвистываете.
— И что же?
Бонелли согнулся пополам.
— У меня от нее образуются газы! — сказал он. — Я конечно не могу распоряжаться, — он повел рукой по сторонам, — но, хочу сказать, если вам очень хочется петь, не могли бы вы напевать, скажем «Мой путь» или «Я влюбился в Сан-Франциско»? Только не это ужасное дерьмо. Вот здесь появляется такой воздушный мешок. — Он указал себе на живот.
— У вас просто нет вкуса, — сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и знал это.
Но не стоит беспокоиться об этом, потому что сейчас у него есть о чем позаботиться. Например о том, что Джузеппе Бонз Бонелли залез и карман и вытаскивал на свет что-то металлическое с черной рукояткою. Это был небольшой топорик. Весело захохотав, Бонелли взмахнул им в сторону Римо, лезвие запело.
— О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
Он снова взмахнул топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где была голова Римо. Только ее там уже не было. Молодой человек совершенно незаметно оказался в другом месте так быстро, что Бонелли даже не заметил. Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
— Ну, хватит, — сказал Римо, небрежно отшвырнув топорик. Отлетев на приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
— Здорово! — восхищенно воскликнул Бонелли. — Эй, а кто вы, кстати?
— Можете звать меня Римо.
Бонелли широко улыбнулся.
— Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит «по итальянски». Вы итальянец?
— Возможно, — сказал Римо.
Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки могли быть кем угодно.
— Я так и подумал. У вас крестьянский склад ума. Здорово получилось с этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня, как вы?
— Мне не нравится ваш бизнес.
— Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи. Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
— Например, «сажать на иглу» детей, да?
— Римо, крестьянин! — экспансивно воскликнул Бонелли. — Это всего лишь бизнес, и больше ничего. Поставка товара. Покупаешь дешевле, продаешь дороже.
Римо задумался.
— Нет, — сказал он. — Я лучше сделаю кое-что другое.
— Лучше, чем заработать деньги? Что же?
— Лучше я убью тебя.
Бонелли зарычал:
— О'кей, парень. Я давал тебе шанс. Никакого мистера Симпатяги больше не будет. — Он пошарил в кармане брюк и вытащил ручную гранату. — Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
— Вот так? — сказал Римо выхватил гранату у него из рук и выдернув чеку.
— Ты что сделал! Быстро бросай!
Римо не глядя подбросил опасную игрушку вверх и поймал у себя за спиной.
— Нет, — сказал он. — Мне надоело все выбрасывать.
Он снова подкинул гранату в воздух. Бонелли подпрыгнул, но Римо успел перехватить ее.
— Дай сюда!
— Зачем тебе? — спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
— Я ее выкину, — сказал Бонелли покрываясь испариной.
— Я нашел ей лучшее применение, — сказал Римо. — Ты ее съешь. — Он запихнул гранату Бонелли в рот и пожал ему руку. — Приятно было познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
Потом он толкнул Бонелли в воздух, и тот вытаращив глаза взял курс точно на стоявший внизу грузовик. Все ящики были загружены, и кузов опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
Как раз вовремя, подумал Римо, когда Джузеппе приземлился на крышу грузовика и разлетелся на мелкие части.
На минуту воздух наполнился белым порошком и щепками. Потом небо просветлело, снова стало синим и холодным, и Римо начал спускаться вниз по стене, напевая старинную корейскую мелодию.
Чиун напевал ту же мелодию, когда Римо вошел в комнату мотеля на Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. «Любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту, то, как весной тает снег, так омыли мои глаза слезы радости». Он напевал ее, разглядывая себя в зеркале и разглаживая на себе кимоно из золотой парчи. Он раскачивался взад-вперед, отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и бородки. По телевизору шла реклама зубной пасты. Десятилетняя девочка не давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
— К чему такой шум? — сказал Римо и выключил телевизор.
— Деревенщина, — пробормотал Чиун. Он спрыгнул с туалетного столика и медленно приземлился на пол. — Кто бы мог ожидать от белого человека, чтобы он понимал красоту. — Он снова включил телевизор. — О, любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку...
— Слушай, папочка, если ты хочешь петь, может лучше выключить телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
— Только кусок бледного свинячьего уха можно так легко отвлечь. Кроме того, там все равно нечего смотреть.
— Тогда почему же он работает?
Чиун горестно вздохнул.
— Он работает, потому что там будет, что посмотреть. Это всякому ясно.
На экране появился дешевый, неуклюжий как коробка, маленький автомобиль, съезжавший вниз с горы под аккомпанемент симфонического оркестра.
— Что это? — вскричал Римо, заглушая грохот увертюры к «Вильгельму Теллю».
Автомобиль исчез с экрана, а вместо него возникла ядовито вытаращившаяся в камеру ведущая новостей, женщина восточного типа, которая выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
— О, это она! — с придыханием произнес Чиун и расположился перед телевизором в позе лотоса. Пальцы с длинными ногтями затрепетали у него на груди.
— С вами Чита Чинг и самые последние новости! — прорычала ведущая. — Сегодня вечером по-настоящему плохие новости, — добавила она, и плоское лицо исказила злорадная усмешка.
— О прекрасная, о несравненная! — воспевал Чиун.
— Перестань, пожалуйста, — сказал Римо. — Это ты называешь — есть, что посмотреть? Эту злобную шарманку?
— Прочь! — скомандовал Чиун. — Ты не достоин находиться в одной комнате с таким цветком лотоса, как мисс Чита Чинг. Ты, предпочитающий коровье вымя западных великанш. Ты, которому нравятся бессмысленные взгляды бледнолицых дурочек с круглыми глазами, таких же, как ты сам.
— Я предпочту все что угодно этой Чите Чинг, — сказал Римо.
Когда он вышел, Чита с явным удовольствием изрыгала самые страшные новости сегодняшнего дня.
— Полиция до сих пор не выявила участников ужасного убийства командующего Военно-воздушными силами Гомера Ватсона, известного в кругах Третьего мира как «капиталистическая свинья» и «разжигатель войны». Ватсон был убит в собственном доме вчера утром одним или несколькими наемными убийцами, использовавшими оружие, возможно — огнемет, — сообщает полиция. Версия использования огнемета возникла в связи со следами огня, обнаруженными в доме жертвы в штате Мэриленд. Сожженный и расчлененный труп был опознан по зубным коронкам. Полиция докладывает, что делается все возможное, чтобы обнаружить преступников, совершивших убийство, но до сих пор нет ни одной улики. Напоследок наш телеканал приветствует всех доблестных борцов за свободу, кто так умело устранил бюрократа от Военно-воздушных сил, словами: славно сработано, ребята!
— О, мистер Римо! — громко окликнула девушка за стойкой администратора. — У меня для вас информация. — Она достала из ячейки с номером комнаты Римо сложенный листок бумаги. — Позвони тете Милдред, — прочла она. — Это все, что здесь есть. Вы должны позвонить тете Милдред.
— Смитти опять пользуется этим идиотским шифром, — пробурчал Римо.
Девушка закрыла уши руками.
— Нам не положено быть осведомленными в частной жизни наших гостей, мистер Римо.
— Отлично. Здесь есть телефон-автомат?
— У вас есть телефон в комнате, мистер Римо.
— Я знаю. Но мне туда нельзя.
— Я же вам сказала, что мы не интересуемся частной жизнью наших гостей. Почему бы вам не позвонить из своей комнаты?
— Я не хочу звонить из своей комнаты. Я хочу звонить из автомата. А теперь скажите-ка мне, где здесь автомат!
— Ну, хорошо. — Она указала тоненьким пальчиком в конец вестибюля.
Как только Римо повернул за угол, он увидел как она подскочила к телефонному пульту и поменяла несколько проводов. Он вошел в телефонную кабину и поднял трубку. Как он и предполагал, на другом конце был едва различим звук сдерживаемого дыхания, где его подслушивала девушка.
Он понизил голос.
— Через пять секунд я схвачу эту хорошенькую девушку у пульта и сорву с нее одежду.
На другом конце он услышал легкий шорох, а затем все стихло. Юбка администраторши взметнулась на ветру, когда она вылетала за дверь.
Римо поймал ее прежде, чем она успела выскочить на тротуар.
— Так в чем же дело?
— Я — я не знаю, о чем вы говорите, — пробормотала она. — Вы что, и правда собираетесь стянуть с меня одежду?
— Вы подслушивали мой телефонный разговор. На кого вы работаете?
— Ни на кого.
— На кого! — он сильнее сжал ее руку.
— О'кей, о'кей, — произнесла она. — Думаю, это не столь важно.
— Кто это?
— Я не знаю. Правда. Кто-то позвонил мне и попросил прослушивать все телефонные линии. Те, что в комнатах, слушать легче, а для телефонных автоматов мне приходится переключать кое-что на пульте.
— Зачем все это?
— Откуда мне знать. Он только просил меня записывать все, что будет сказано кем-либо об армии, морском или воздушном флоте. За каждую информацию, которую я отправляю на компьютерный информационный центр в Альбукерке, я получаю двадцать долларов.
— Компьютерный центр? — спросил Римо, удивленно подняв брови.
— Да, он сказал, что я получу государственный чек. Я вычислила, что он либо из ЦРУ, либо из ФБР.
— А как говорил этот человек?
— Говорил? Ну, каким-то кислым голосом. Пожалуй, это единственное, как его можно описать. Наподобие вашей тети Милдред.
— Ладно, — с отвращением сказал Римо. Опять Смит. Щупальца Смита достигали любого уголка в каждом городе. — Ладно, не думайте об этом. Я не хотел вас напугать, — сказал он девушке и пошел вниз по улице.
— Эй, минуточку! — окликнула его девушка. Ее лицо было смешным от растерянности. — Вы разве не станете срывать с меня одежду?
— Позже, — сказал Римо.
Неподалеку он нашел телефонный автомат и набрал номер в Чикаго, который помнил как «Отче наш» и автоматически соединился с телефоном Смита в Фолкрофтском санатории.
— Да? — услышал он кислый голос Смита.
— Что за чертовщиной вы сейчас занимаетесь?
— Через час встречаемся на Улице Мотт в Китайском квартале.
— Я хочу знать, почему ваши прихвостни слушают мои телефонные разговоры в мотеле «Изи рест».
— Не ваши, Римо, а все разговоры. А этот человек — один из тысячи, которые этим занимаются.
— Что происходит?
— Я все расскажу позже. Через час. У дракона.
Смит повесил трубку.
В Китайском квартале был только один дракон, и этот дракон проплывал вниз по улице Мотт на шествии в честь празднования китайского Нового года.
— Извините, — говорил Римо, прокладывая себе путь сквозь толпу ликующих участников карнавала.
— Это везде, — зловеще произнес Чиун за его спиной.
Римо оглянулся.
— Что везде?
— Свинина, — сказал старик. — Запах свиных шкварок исходит из каждого дикого китайского рта.
— Не обращай внимания.
— Только белый может попросить корейца терпеть чернь, китайцев-свиноедов.
— Тогда зачем ты пошел со мной? Тебе ведь не обязательно было приходить сюда, — раздраженно заметил Римо.
Чиун засопел.
— Я пошел, потому что это мой долг, — высокопарно произнес он. — Будучи Мастером Синанджу, я обязан лично выполнять пожелания императора Смита.
— Папочка, на Смита работаю я. Ты мой учитель. Ты вовсе не должен был идти.
— Нет, должен, — настаивал Чиун. — Когда император желает наградить подарком ценного сотрудника, получатель подарка должен присутствовать лично. Это всего лишь вежливость.
— Подарок? О каком подарке ты говоришь?
— О портрете Читы Чинг. Император Смит обещал подарить его мне.
— Но у тебя уже есть портрет этой плосконосой кляузницы. Ты же сделал из нее святыню!
— Это портрет Читы Чинг в западной одежде. А мне нужен такой, где эта красивая и грациозная леди облачена в традиционное платье своей родной Кореи.
— Она даже не знает, где эта Корея находится. Ей что горы, что равнина — все едино.
— Белый грубиян! Свиноед!
— Я думал, свиноеды у нас сегодня китайцы.
— Китайцы, белые — какая разница. Отбросы — они и есть отбросы.
Когда они приблизились к картонному дракону, он начал раскачиваться и мотаться по улице во все стороны, разбрасывая повсюду жареную лапшу. Римо поднырнул под покрытые попоной бока зверя как раз в тот момент, когда Смит обессилено пригнулся к земле. Он подхватил его одной рукой, а другой ухватился за томящуюся от жара раковину дракона.
— С вами все в порядке, Смитти?
— Вы опоздали на четырнадцать минут, — сказал Смит, сверившись со своим «Таймексом». — Как долго еще по-вашему я мог один держать эту махину?
— Извините, Смитти. Но почему все-таки мы встречаемся здесь?
— Тише, безумец, — произнес Чиун. — Император назначил нам встречу в этом вонючем месте, потому что он очень чувствительный и смиренный человек. — Он поклонился Смиту. — Он хочет преподнести свой прекрасный подарок среди этого убожества, дабы подчеркнуть, насколько красота может затмить уродство. Это очень правильно, император. Самое подходящее место.
— Я не император, Чиун, — в сотый раз начал объяснять Смит.
Чиун упорно верил, что Смит нанял на службу его и Римо для того же, для чего на протяжении многих веков императоры нанимали его предков.
— Я счастлив принять ваш подарок, о всемогущий, — сказал, улыбаясь Чиун.
— Подарок? — Смит посмотрел на Римо. — Какой подарок?
— С изображением корейского варианта Годзиллы, взявшей след, — сказал Римо.
— Фотографию, — подсказал Чиун. — Портрет несравненной Читы Чинг.
— Я думал, что уже дарил одну.
— В церемониальном одеянии. Традиционный предсвадебный портрет, — Морщинистое лицо Чиуна погрузилось в растерянность. — Вы не забыли?
— Э-э, боюсь, что забыл, — с нетерпением сказал Смит. — Я подумаю, как это можно устроить. Я пригласил вас сюда потому, что то, о чем пойдет речь, является абсолютно секретным, и должно таковым остаться.
— Так же, как и просьбы ваших ценнейших агентов, — проворчал Чиун.
— Простите?
— Не обращайте внимания, — сказал Римо. — Продолжайте.
Смит заговорил торопливо:
— Вам, полагаю, известно, что вчера утром был убит командующий Военно-воздушными силами?
— Кажется, я слышал об этом. Его сожгли огнеметом или чем-то похожим?
— Верно. Но прессе не известно, что прошлой ночью командующий Военно-морскими силами, Торнтон Ивс, тоже был убит. Заколот штыком. Его тело обнаружили возле дома сенатора Джона Спанглера в Вирджинии. И выглядит это так, будто работали несколько наемных убийц.
— Белых, — проворчал Чиун. — Только белому может придти в голову мысль убивать человека мундштуком. А для настоящей работы кое-кто обращается к Мастеру Синанджу. Но разве кое-кто побеспокоится о том, чтобы выполнить маленькую просьбу старого Мастера? Никогда. Может, нам тоже начать работать мундштуками? Мы можем измолотить врага мундштуком, как дубинкой.
— Мундштук и штык — не одно и то же, папочка, — объяснил Римо. — Штык — это нож на конце ружья.
— А, понятно. Белый наемник использует ружье, чтобы заколоть. Очень квалифицированно.
— Хватит, Чиун, — сказал по-корейски Римо. — Из-за того, что тебе не дали картинку...
— Из-за того, что угас один маленький огонек в моей сумрачной жизни...
— О, пожалуйста, — взмолился Смит. — У нас очень мало времени.
— Простите меня, о император, — покорно произнес Чиун. — Я не стану больше говорить. Все равно ведь никому не хочется ублажить старика.
— Теперь серьезно, — начал Смит, но Чиун сомкнул челюсти и повернулся к ним спиной. Смит вздохнул и продолжил. — Человек, обнаруживший тело, садовник в доме Спанглера, не может ничего сказать. ФБР и ЦРУ до сих пор допрашивают его.
— Сообщили в полицию?
— Нет. Полиция не в курсе. Они потеряли все нити, расследуя убийство командующего Военно-воздушными силами, и президент боится, что они запутают и это дело. Мы не можем этого допустить. Все это похоже на цепочку.
— Кто же следующий?
— Командующий Сухопутными силами, вероятно. Спецслужба уже установила круглосуточную охрану, так же, как и для других важных лиц из окружения президента. Но это не может продолжаться бесконечно. Тот, кто совершил эти убийства, кто бы он ни был, должен быть остановлен.
— Из-за этого вы и раскинули целую сеть шпионов?
— Конечно. Пока у нас ничего нет, каждая капля информации может помочь вытащить на свет хоть какие-то части этой головоломки.
— О'кей, — сказал Римо. — Если этих ребят убили огнеметом и штыком, похоже на работу военных. Прикажете начать оттуда?
— Мне так не кажется. У военных все подразделения ведут собственные расследования, и я уже влезал в их компьютерные банки информации. Думаю, стоит начать с преступного мира. Отправляйтесь в дом сенатора Спанглера и выясните, кто еще был вчера на этой вечеринке. Эти люди последними видели командующего живым.
— Но это рутинная работа для полицейских, — запротестовал Римо.
— У нас есть все основания полагать, что это не обычное убийство, — сказал Смит. — И мы с чего-то должны начать. Все, что известно полиции — тело было обнаружено на лужайке перед домом Спанглера. Дочь сенатора, Цецилия, немедленно позвонила в ФБР и труп забрали из морга прежде, чем его успели узнать.
— Тогда почему этим не занимается ФБР?
Смит посмотрел на часы.
— Если бы у нас было два года, этим могло заняться и ФБР. Но у нас нет времени. Уничтожены главы двух военных подразделений правительства Соединенных Штатов, и я не уверен, что это конец игры. Президент оповещен. А мы должны работать быстро, пока дело не приняло серьезный оборот.
— Хорошо, хорошо, — сказал Римо, которому совсем не нравилась идея стучаться в закрытые двери и задавать вопросы о каждом из гостей этой вашингтонской пьянки. — Но я не представляю, куда это может нас завести.
— Хотя бы вытащит нас из этой вонючей свиной дыры, — сказал по-корейски Чиун. — Соглашайся. Сделай вид, что император знает, о чем идет речь. Тогда мы сможем вернуться к цивилизации.
— Я думал, ты с нами не разговариваешь.
— Это я с ним не разговариваю. А тебе я говорю, отведи меня домой.
— К людям с круглыми глазами?
— К телевизору, — огрызнулся Чиун. — Скоро начнется обзор новостей мисс Чинг.
— Опять! — сказал Римо. — Слушайте, Смитти, мне кажется, мы должны еще раз обсудить все это.
В этот момент кто-то стал рваться под попону, крича по-китайски, внутри появилась голова, размахивавшая десятидолларовой купюрой и показывающая на часы.
— Похоже, наше время истекло, — сказал Смит. — Я арендовал эту штуковину на полчаса.
— За десять долларов? — воскликнул Римо. — Такси обошлось бы дороже.
— Десять долларов — вполне достаточно.
— Любите вы дешево прокатиться, Смитти.
— Не ваша забота!
Наклонившись Чиун выскользнул из-под картонного дракона, и тут же куда-то исчез китаец, кричавший на Смита. Римо приподнял попону и увидел Чиуна в окружении толпы китайцев. Он что-то оживленно говорил и жестикулировал, а те кланялись и понимающе кивали. Затем Чиун вернулся и поклонился Смиту.
— Мы уходим, о знаменитый император, и оставим тебя с миром. Не теряй своего драгоценного времени на воспоминания о моей скромной просьбе о портрете красивой девушки. Это ни для кого ничего не значит, кроме меня самого, а мои недостойные желания не должны касаться ушей столь могущественного человека, как вы. Пошли, Римо.
Только они ушли, толпа китайцев схватила дракона и, обступив Смита, стала прыгать вокруг него, что-то злобно крича.
— Что это с ними? — спросил Римо.
Смит беспомощно озирался, а вокруг него кипел шумный муравейник.
— Они поняли, что император обманул их, — сказал Чиун.
— Интересно, кто мог подать им такую идею?
Чиун пожал плечами:
— Это не я. Я не могу предать человека, который платит скудное жалованье моей деревне за услуги Мастера Синанджу.
— Я видел, что ты говорил с тем китайцем. О чем?
— Просто я рассказал ему, что когда арендовал такого картонного зверя в прошлый раз, я заплатил хозяину сто долларов. А меньшая сумма — это просто оскорбление. Вот и все, что я ему сказал.
Римо увидел, как Смит все-таки достал бумажник и отдал китайцу небольшую стопку купюр. Китаец поклонился и Смит механически кивнул в ответ, зло покосившись на Чиуна и Римо.
— Думаю, нам стоит ненадолго убраться из города, — сказал Римо.
Называлась она КЮРЕ. КЮРЕ, наверное, была самым нелегальным инструментом, когда-либо изобретенным в Америке для контроля за преступностью. КЮРЕ действовала вне рамок Конституции — абсолютно за ее пределами. Ее задача — бороться с преступностью, когда все другие способы потерпели неудачу.
Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных Штатов был наименее важным. Он решал — воспользоваться или нет специальным красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации, подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им пользовались.
И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
Смит был самым неподходящим по характеру человеком для того, чтобы возглавлять нелегальную организацию. Более всего его интересовал компьютерный анализ информации. Он был точен, привередлив, методичен и законопослушен по своей природе.
Работа на посту директора КЮРЕ заставляла его ежедневно сталкиваться с убийствами, поджогами, изменами, шантажом. Давно почивший Президент, основавший КЮРЕ, самолично отобрал для этой работы Смита. Смит был выбран потому, что обладал одним качеством, которое — президент был в этом уверен — отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности этой работы. Харолд Смит любил свою страну больше, чем что-либо на свете. Поэтому он мог довести работу до конца. Или не довести вследствие высших интересов государства. Даже президент мог давать Харолду Смиту не более чем советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
Третьим человеком, знавшим тайну КЮРЕ, был исполнитель — «карающая рука». Единственный человек, обученный древней системе защиты и нападения, созданной тысячелетие назад в корейской деревушке Синанджу. Единственный человек, способный делать невозможное.
Этого человека звали Римо Уильямс.
Он уже преодолел все шесть этажей склада, буксируя притихшего и подавленного Джузеппе Бонелли. Внизу двое рабочих вновь укладывали в припаркованный грузовик ящики, наполненные белой смертью. Римо бросил Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
— Что случилось? — подозрительно спросил Римо.
— Эта песня.
— Какая песня?
— Та, что вы насвистываете.
— И что же?
Бонелли согнулся пополам.
— У меня от нее образуются газы! — сказал он. — Я конечно не могу распоряжаться, — он повел рукой по сторонам, — но, хочу сказать, если вам очень хочется петь, не могли бы вы напевать, скажем «Мой путь» или «Я влюбился в Сан-Франциско»? Только не это ужасное дерьмо. Вот здесь появляется такой воздушный мешок. — Он указал себе на живот.
— У вас просто нет вкуса, — сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и знал это.
Но не стоит беспокоиться об этом, потому что сейчас у него есть о чем позаботиться. Например о том, что Джузеппе Бонз Бонелли залез и карман и вытаскивал на свет что-то металлическое с черной рукояткою. Это был небольшой топорик. Весело захохотав, Бонелли взмахнул им в сторону Римо, лезвие запело.
— О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
Он снова взмахнул топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где была голова Римо. Только ее там уже не было. Молодой человек совершенно незаметно оказался в другом месте так быстро, что Бонелли даже не заметил. Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
— Ну, хватит, — сказал Римо, небрежно отшвырнув топорик. Отлетев на приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
— Здорово! — восхищенно воскликнул Бонелли. — Эй, а кто вы, кстати?
— Можете звать меня Римо.
Бонелли широко улыбнулся.
— Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит «по итальянски». Вы итальянец?
— Возможно, — сказал Римо.
Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки могли быть кем угодно.
— Я так и подумал. У вас крестьянский склад ума. Здорово получилось с этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня, как вы?
— Мне не нравится ваш бизнес.
— Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи. Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
— Например, «сажать на иглу» детей, да?
— Римо, крестьянин! — экспансивно воскликнул Бонелли. — Это всего лишь бизнес, и больше ничего. Поставка товара. Покупаешь дешевле, продаешь дороже.
Римо задумался.
— Нет, — сказал он. — Я лучше сделаю кое-что другое.
— Лучше, чем заработать деньги? Что же?
— Лучше я убью тебя.
Бонелли зарычал:
— О'кей, парень. Я давал тебе шанс. Никакого мистера Симпатяги больше не будет. — Он пошарил в кармане брюк и вытащил ручную гранату. — Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
— Вот так? — сказал Римо выхватил гранату у него из рук и выдернув чеку.
— Ты что сделал! Быстро бросай!
Римо не глядя подбросил опасную игрушку вверх и поймал у себя за спиной.
— Нет, — сказал он. — Мне надоело все выбрасывать.
Он снова подкинул гранату в воздух. Бонелли подпрыгнул, но Римо успел перехватить ее.
— Дай сюда!
— Зачем тебе? — спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
— Я ее выкину, — сказал Бонелли покрываясь испариной.
— Я нашел ей лучшее применение, — сказал Римо. — Ты ее съешь. — Он запихнул гранату Бонелли в рот и пожал ему руку. — Приятно было познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
Потом он толкнул Бонелли в воздух, и тот вытаращив глаза взял курс точно на стоявший внизу грузовик. Все ящики были загружены, и кузов опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
Как раз вовремя, подумал Римо, когда Джузеппе приземлился на крышу грузовика и разлетелся на мелкие части.
На минуту воздух наполнился белым порошком и щепками. Потом небо просветлело, снова стало синим и холодным, и Римо начал спускаться вниз по стене, напевая старинную корейскую мелодию.
Чиун напевал ту же мелодию, когда Римо вошел в комнату мотеля на Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. «Любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту, то, как весной тает снег, так омыли мои глаза слезы радости». Он напевал ее, разглядывая себя в зеркале и разглаживая на себе кимоно из золотой парчи. Он раскачивался взад-вперед, отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и бородки. По телевизору шла реклама зубной пасты. Десятилетняя девочка не давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
— К чему такой шум? — сказал Римо и выключил телевизор.
— Деревенщина, — пробормотал Чиун. Он спрыгнул с туалетного столика и медленно приземлился на пол. — Кто бы мог ожидать от белого человека, чтобы он понимал красоту. — Он снова включил телевизор. — О, любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку...
— Слушай, папочка, если ты хочешь петь, может лучше выключить телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
— Только кусок бледного свинячьего уха можно так легко отвлечь. Кроме того, там все равно нечего смотреть.
— Тогда почему же он работает?
Чиун горестно вздохнул.
— Он работает, потому что там будет, что посмотреть. Это всякому ясно.
На экране появился дешевый, неуклюжий как коробка, маленький автомобиль, съезжавший вниз с горы под аккомпанемент симфонического оркестра.
— Что это? — вскричал Римо, заглушая грохот увертюры к «Вильгельму Теллю».
Автомобиль исчез с экрана, а вместо него возникла ядовито вытаращившаяся в камеру ведущая новостей, женщина восточного типа, которая выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
— О, это она! — с придыханием произнес Чиун и расположился перед телевизором в позе лотоса. Пальцы с длинными ногтями затрепетали у него на груди.
— С вами Чита Чинг и самые последние новости! — прорычала ведущая. — Сегодня вечером по-настоящему плохие новости, — добавила она, и плоское лицо исказила злорадная усмешка.
— О прекрасная, о несравненная! — воспевал Чиун.
— Перестань, пожалуйста, — сказал Римо. — Это ты называешь — есть, что посмотреть? Эту злобную шарманку?
— Прочь! — скомандовал Чиун. — Ты не достоин находиться в одной комнате с таким цветком лотоса, как мисс Чита Чинг. Ты, предпочитающий коровье вымя западных великанш. Ты, которому нравятся бессмысленные взгляды бледнолицых дурочек с круглыми глазами, таких же, как ты сам.
— Я предпочту все что угодно этой Чите Чинг, — сказал Римо.
Когда он вышел, Чита с явным удовольствием изрыгала самые страшные новости сегодняшнего дня.
— Полиция до сих пор не выявила участников ужасного убийства командующего Военно-воздушными силами Гомера Ватсона, известного в кругах Третьего мира как «капиталистическая свинья» и «разжигатель войны». Ватсон был убит в собственном доме вчера утром одним или несколькими наемными убийцами, использовавшими оружие, возможно — огнемет, — сообщает полиция. Версия использования огнемета возникла в связи со следами огня, обнаруженными в доме жертвы в штате Мэриленд. Сожженный и расчлененный труп был опознан по зубным коронкам. Полиция докладывает, что делается все возможное, чтобы обнаружить преступников, совершивших убийство, но до сих пор нет ни одной улики. Напоследок наш телеканал приветствует всех доблестных борцов за свободу, кто так умело устранил бюрократа от Военно-воздушных сил, словами: славно сработано, ребята!
— О, мистер Римо! — громко окликнула девушка за стойкой администратора. — У меня для вас информация. — Она достала из ячейки с номером комнаты Римо сложенный листок бумаги. — Позвони тете Милдред, — прочла она. — Это все, что здесь есть. Вы должны позвонить тете Милдред.
— Смитти опять пользуется этим идиотским шифром, — пробурчал Римо.
Девушка закрыла уши руками.
— Нам не положено быть осведомленными в частной жизни наших гостей, мистер Римо.
— Отлично. Здесь есть телефон-автомат?
— У вас есть телефон в комнате, мистер Римо.
— Я знаю. Но мне туда нельзя.
— Я же вам сказала, что мы не интересуемся частной жизнью наших гостей. Почему бы вам не позвонить из своей комнаты?
— Я не хочу звонить из своей комнаты. Я хочу звонить из автомата. А теперь скажите-ка мне, где здесь автомат!
— Ну, хорошо. — Она указала тоненьким пальчиком в конец вестибюля.
Как только Римо повернул за угол, он увидел как она подскочила к телефонному пульту и поменяла несколько проводов. Он вошел в телефонную кабину и поднял трубку. Как он и предполагал, на другом конце был едва различим звук сдерживаемого дыхания, где его подслушивала девушка.
Он понизил голос.
— Через пять секунд я схвачу эту хорошенькую девушку у пульта и сорву с нее одежду.
На другом конце он услышал легкий шорох, а затем все стихло. Юбка администраторши взметнулась на ветру, когда она вылетала за дверь.
Римо поймал ее прежде, чем она успела выскочить на тротуар.
— Так в чем же дело?
— Я — я не знаю, о чем вы говорите, — пробормотала она. — Вы что, и правда собираетесь стянуть с меня одежду?
— Вы подслушивали мой телефонный разговор. На кого вы работаете?
— Ни на кого.
— На кого! — он сильнее сжал ее руку.
— О'кей, о'кей, — произнесла она. — Думаю, это не столь важно.
— Кто это?
— Я не знаю. Правда. Кто-то позвонил мне и попросил прослушивать все телефонные линии. Те, что в комнатах, слушать легче, а для телефонных автоматов мне приходится переключать кое-что на пульте.
— Зачем все это?
— Откуда мне знать. Он только просил меня записывать все, что будет сказано кем-либо об армии, морском или воздушном флоте. За каждую информацию, которую я отправляю на компьютерный информационный центр в Альбукерке, я получаю двадцать долларов.
— Компьютерный центр? — спросил Римо, удивленно подняв брови.
— Да, он сказал, что я получу государственный чек. Я вычислила, что он либо из ЦРУ, либо из ФБР.
— А как говорил этот человек?
— Говорил? Ну, каким-то кислым голосом. Пожалуй, это единственное, как его можно описать. Наподобие вашей тети Милдред.
— Ладно, — с отвращением сказал Римо. Опять Смит. Щупальца Смита достигали любого уголка в каждом городе. — Ладно, не думайте об этом. Я не хотел вас напугать, — сказал он девушке и пошел вниз по улице.
— Эй, минуточку! — окликнула его девушка. Ее лицо было смешным от растерянности. — Вы разве не станете срывать с меня одежду?
— Позже, — сказал Римо.
Неподалеку он нашел телефонный автомат и набрал номер в Чикаго, который помнил как «Отче наш» и автоматически соединился с телефоном Смита в Фолкрофтском санатории.
— Да? — услышал он кислый голос Смита.
— Что за чертовщиной вы сейчас занимаетесь?
— Через час встречаемся на Улице Мотт в Китайском квартале.
— Я хочу знать, почему ваши прихвостни слушают мои телефонные разговоры в мотеле «Изи рест».
— Не ваши, Римо, а все разговоры. А этот человек — один из тысячи, которые этим занимаются.
— Что происходит?
— Я все расскажу позже. Через час. У дракона.
Смит повесил трубку.
В Китайском квартале был только один дракон, и этот дракон проплывал вниз по улице Мотт на шествии в честь празднования китайского Нового года.
— Извините, — говорил Римо, прокладывая себе путь сквозь толпу ликующих участников карнавала.
— Это везде, — зловеще произнес Чиун за его спиной.
Римо оглянулся.
— Что везде?
— Свинина, — сказал старик. — Запах свиных шкварок исходит из каждого дикого китайского рта.
— Не обращай внимания.
— Только белый может попросить корейца терпеть чернь, китайцев-свиноедов.
— Тогда зачем ты пошел со мной? Тебе ведь не обязательно было приходить сюда, — раздраженно заметил Римо.
Чиун засопел.
— Я пошел, потому что это мой долг, — высокопарно произнес он. — Будучи Мастером Синанджу, я обязан лично выполнять пожелания императора Смита.
— Папочка, на Смита работаю я. Ты мой учитель. Ты вовсе не должен был идти.
— Нет, должен, — настаивал Чиун. — Когда император желает наградить подарком ценного сотрудника, получатель подарка должен присутствовать лично. Это всего лишь вежливость.
— Подарок? О каком подарке ты говоришь?
— О портрете Читы Чинг. Император Смит обещал подарить его мне.
— Но у тебя уже есть портрет этой плосконосой кляузницы. Ты же сделал из нее святыню!
— Это портрет Читы Чинг в западной одежде. А мне нужен такой, где эта красивая и грациозная леди облачена в традиционное платье своей родной Кореи.
— Она даже не знает, где эта Корея находится. Ей что горы, что равнина — все едино.
— Белый грубиян! Свиноед!
— Я думал, свиноеды у нас сегодня китайцы.
— Китайцы, белые — какая разница. Отбросы — они и есть отбросы.
Когда они приблизились к картонному дракону, он начал раскачиваться и мотаться по улице во все стороны, разбрасывая повсюду жареную лапшу. Римо поднырнул под покрытые попоной бока зверя как раз в тот момент, когда Смит обессилено пригнулся к земле. Он подхватил его одной рукой, а другой ухватился за томящуюся от жара раковину дракона.
— С вами все в порядке, Смитти?
— Вы опоздали на четырнадцать минут, — сказал Смит, сверившись со своим «Таймексом». — Как долго еще по-вашему я мог один держать эту махину?
— Извините, Смитти. Но почему все-таки мы встречаемся здесь?
— Тише, безумец, — произнес Чиун. — Император назначил нам встречу в этом вонючем месте, потому что он очень чувствительный и смиренный человек. — Он поклонился Смиту. — Он хочет преподнести свой прекрасный подарок среди этого убожества, дабы подчеркнуть, насколько красота может затмить уродство. Это очень правильно, император. Самое подходящее место.
— Я не император, Чиун, — в сотый раз начал объяснять Смит.
Чиун упорно верил, что Смит нанял на службу его и Римо для того же, для чего на протяжении многих веков императоры нанимали его предков.
— Я счастлив принять ваш подарок, о всемогущий, — сказал, улыбаясь Чиун.
— Подарок? — Смит посмотрел на Римо. — Какой подарок?
— С изображением корейского варианта Годзиллы, взявшей след, — сказал Римо.
— Фотографию, — подсказал Чиун. — Портрет несравненной Читы Чинг.
— Я думал, что уже дарил одну.
— В церемониальном одеянии. Традиционный предсвадебный портрет, — Морщинистое лицо Чиуна погрузилось в растерянность. — Вы не забыли?
— Э-э, боюсь, что забыл, — с нетерпением сказал Смит. — Я подумаю, как это можно устроить. Я пригласил вас сюда потому, что то, о чем пойдет речь, является абсолютно секретным, и должно таковым остаться.
— Так же, как и просьбы ваших ценнейших агентов, — проворчал Чиун.
— Простите?
— Не обращайте внимания, — сказал Римо. — Продолжайте.
Смит заговорил торопливо:
— Вам, полагаю, известно, что вчера утром был убит командующий Военно-воздушными силами?
— Кажется, я слышал об этом. Его сожгли огнеметом или чем-то похожим?
— Верно. Но прессе не известно, что прошлой ночью командующий Военно-морскими силами, Торнтон Ивс, тоже был убит. Заколот штыком. Его тело обнаружили возле дома сенатора Джона Спанглера в Вирджинии. И выглядит это так, будто работали несколько наемных убийц.
— Белых, — проворчал Чиун. — Только белому может придти в голову мысль убивать человека мундштуком. А для настоящей работы кое-кто обращается к Мастеру Синанджу. Но разве кое-кто побеспокоится о том, чтобы выполнить маленькую просьбу старого Мастера? Никогда. Может, нам тоже начать работать мундштуками? Мы можем измолотить врага мундштуком, как дубинкой.
— Мундштук и штык — не одно и то же, папочка, — объяснил Римо. — Штык — это нож на конце ружья.
— А, понятно. Белый наемник использует ружье, чтобы заколоть. Очень квалифицированно.
— Хватит, Чиун, — сказал по-корейски Римо. — Из-за того, что тебе не дали картинку...
— Из-за того, что угас один маленький огонек в моей сумрачной жизни...
— О, пожалуйста, — взмолился Смит. — У нас очень мало времени.
— Простите меня, о император, — покорно произнес Чиун. — Я не стану больше говорить. Все равно ведь никому не хочется ублажить старика.
— Теперь серьезно, — начал Смит, но Чиун сомкнул челюсти и повернулся к ним спиной. Смит вздохнул и продолжил. — Человек, обнаруживший тело, садовник в доме Спанглера, не может ничего сказать. ФБР и ЦРУ до сих пор допрашивают его.
— Сообщили в полицию?
— Нет. Полиция не в курсе. Они потеряли все нити, расследуя убийство командующего Военно-воздушными силами, и президент боится, что они запутают и это дело. Мы не можем этого допустить. Все это похоже на цепочку.
— Кто же следующий?
— Командующий Сухопутными силами, вероятно. Спецслужба уже установила круглосуточную охрану, так же, как и для других важных лиц из окружения президента. Но это не может продолжаться бесконечно. Тот, кто совершил эти убийства, кто бы он ни был, должен быть остановлен.
— Из-за этого вы и раскинули целую сеть шпионов?
— Конечно. Пока у нас ничего нет, каждая капля информации может помочь вытащить на свет хоть какие-то части этой головоломки.
— О'кей, — сказал Римо. — Если этих ребят убили огнеметом и штыком, похоже на работу военных. Прикажете начать оттуда?
— Мне так не кажется. У военных все подразделения ведут собственные расследования, и я уже влезал в их компьютерные банки информации. Думаю, стоит начать с преступного мира. Отправляйтесь в дом сенатора Спанглера и выясните, кто еще был вчера на этой вечеринке. Эти люди последними видели командующего живым.
— Но это рутинная работа для полицейских, — запротестовал Римо.
— У нас есть все основания полагать, что это не обычное убийство, — сказал Смит. — И мы с чего-то должны начать. Все, что известно полиции — тело было обнаружено на лужайке перед домом Спанглера. Дочь сенатора, Цецилия, немедленно позвонила в ФБР и труп забрали из морга прежде, чем его успели узнать.
— Тогда почему этим не занимается ФБР?
Смит посмотрел на часы.
— Если бы у нас было два года, этим могло заняться и ФБР. Но у нас нет времени. Уничтожены главы двух военных подразделений правительства Соединенных Штатов, и я не уверен, что это конец игры. Президент оповещен. А мы должны работать быстро, пока дело не приняло серьезный оборот.
— Хорошо, хорошо, — сказал Римо, которому совсем не нравилась идея стучаться в закрытые двери и задавать вопросы о каждом из гостей этой вашингтонской пьянки. — Но я не представляю, куда это может нас завести.
— Хотя бы вытащит нас из этой вонючей свиной дыры, — сказал по-корейски Чиун. — Соглашайся. Сделай вид, что император знает, о чем идет речь. Тогда мы сможем вернуться к цивилизации.
— Я думал, ты с нами не разговариваешь.
— Это я с ним не разговариваю. А тебе я говорю, отведи меня домой.
— К людям с круглыми глазами?
— К телевизору, — огрызнулся Чиун. — Скоро начнется обзор новостей мисс Чинг.
— Опять! — сказал Римо. — Слушайте, Смитти, мне кажется, мы должны еще раз обсудить все это.
В этот момент кто-то стал рваться под попону, крича по-китайски, внутри появилась голова, размахивавшая десятидолларовой купюрой и показывающая на часы.
— Похоже, наше время истекло, — сказал Смит. — Я арендовал эту штуковину на полчаса.
— За десять долларов? — воскликнул Римо. — Такси обошлось бы дороже.
— Десять долларов — вполне достаточно.
— Любите вы дешево прокатиться, Смитти.
— Не ваша забота!
Наклонившись Чиун выскользнул из-под картонного дракона, и тут же куда-то исчез китаец, кричавший на Смита. Римо приподнял попону и увидел Чиуна в окружении толпы китайцев. Он что-то оживленно говорил и жестикулировал, а те кланялись и понимающе кивали. Затем Чиун вернулся и поклонился Смиту.
— Мы уходим, о знаменитый император, и оставим тебя с миром. Не теряй своего драгоценного времени на воспоминания о моей скромной просьбе о портрете красивой девушки. Это ни для кого ничего не значит, кроме меня самого, а мои недостойные желания не должны касаться ушей столь могущественного человека, как вы. Пошли, Римо.
Только они ушли, толпа китайцев схватила дракона и, обступив Смита, стала прыгать вокруг него, что-то злобно крича.
— Что это с ними? — спросил Римо.
Смит беспомощно озирался, а вокруг него кипел шумный муравейник.
— Они поняли, что император обманул их, — сказал Чиун.
— Интересно, кто мог подать им такую идею?
Чиун пожал плечами:
— Это не я. Я не могу предать человека, который платит скудное жалованье моей деревне за услуги Мастера Синанджу.
— Я видел, что ты говорил с тем китайцем. О чем?
— Просто я рассказал ему, что когда арендовал такого картонного зверя в прошлый раз, я заплатил хозяину сто долларов. А меньшая сумма — это просто оскорбление. Вот и все, что я ему сказал.
Римо увидел, как Смит все-таки достал бумажник и отдал китайцу небольшую стопку купюр. Китаец поклонился и Смит механически кивнул в ответ, зло покосившись на Чиуна и Римо.
— Думаю, нам стоит ненадолго убраться из города, — сказал Римо.
Глава третья
Резиденция сенатора Джона Спанглера в Вирджинии представляла собой большую усадьбу с белыми колоннами и садом со снежными верхушками. Толстая женщина средних лет, одетая в спортивные брюки и свитер, распахнула дверь прежде, чем Римо успел постучать в нее.
— Если вы из газеты — убирайтесь вон.
— Это дом Спанглеров?
— Вы и так это знаете. Убирайтесь!
— Вы ведь не госпожа Спанглер?
— Нет.
Она хлопнула дверью. Римо остановил ее плечом. Дверь дрогнула и слетела с петель.
— Скажите пожалуйста, она дома?
— Вы соображаете, что делаете? — заорала женщина, перекрикивая свист ветра, и пытаясь удержать дверь, которая начала падать внутрь.
Он вошел через огромную черно-белую прихожую в величественную, шикарно обставленную гостиную. На стене, над каминной полкой висел портрет сенатора — подтянутого человека в расцвете лет с мужественным волевым лицом. Издалека донесся женский вопль.
— Я сказала повесить одежду Боба Макки, а не упаковать ее! — бушевал голос. — А это — пакет для печенья. Не надо его выбрасывать. Понял?
— Если вы из газеты — убирайтесь вон.
— Это дом Спанглеров?
— Вы и так это знаете. Убирайтесь!
— Вы ведь не госпожа Спанглер?
— Нет.
Она хлопнула дверью. Римо остановил ее плечом. Дверь дрогнула и слетела с петель.
— Скажите пожалуйста, она дома?
— Вы соображаете, что делаете? — заорала женщина, перекрикивая свист ветра, и пытаясь удержать дверь, которая начала падать внутрь.
Он вошел через огромную черно-белую прихожую в величественную, шикарно обставленную гостиную. На стене, над каминной полкой висел портрет сенатора — подтянутого человека в расцвете лет с мужественным волевым лицом. Издалека донесся женский вопль.
— Я сказала повесить одежду Боба Макки, а не упаковать ее! — бушевал голос. — А это — пакет для печенья. Не надо его выбрасывать. Понял?