Илиас Меркури
Антилузер

   Посвящается Ире Меркури

 

От автора

   Обращаюсь к издателю и возможным читателям.
   Все, что изложено ниже, есть плод моего богатого воображения, и только. Воображать легче, чем работать. Все персонажи виртуальные, у них нет и не могло быть прообразов. Если они вам напоминают знакомых, родственников, друзей или, не дай бог, вас самих, прошу прощения — я ни при чем.
   Выражаю благодарность Юлии Лащининой и, как модно и выгодно в наше время, моему другу и издателю Сергею Минаеву.
   Спасибо Папе, Маме, Александру Шульгину, Азамату Цебоеву, Наталье Спириной, Косте Рыкову, Вадиму Попову, компании «RusKorp», Эдуарду Галимарданову, Ане Горшковой, Мише Борщеву, Ане Чуриной, Алексею Петрухину, Михайлу Трубецкому, Валерию Сюткину и прочим деятелям культуры, а также государственным служащим, которые предпочли анонимность.

С днем рождения, Миша!

   Подарки, как и добрые советы, доставляют радость дающему.
Эдуар Эррио

   Как у всех нормальных людей, так и у придурков, бывают дни рождения. Миша пригласил меня в «GQ» в пятницу вечером. Также были приглашены Поль с женой, еще несколько членов совета директоров, кое-кто из таинственных друзей Миши и его родители.
   Задумался, что подарить, чтобы не задеть его больное самолюбие — «Vertu», конечно. Безвкусно и трогательно Нужно добавить еще что-то, более оригинальное.
   — Вадим, у тебя есть знакомые, эфэсбэшники?
 
   Вадим, мой талантливый водитель, бывал полезным в самых неожиданных ситуациях. Он часто отвечал на звонки моей жены и родителей, объясняя, что я нахожусь на переговорах и обязательно всем перезвоню. Через него я передавал инсайдерскую информацию сотрудникам нашей компании, например, про грядущие увольнения и внутреннюю реорганизацию, чтобы добиться хотя бы незначительного увеличения производительности труда. Угроза увольнения действеннее, чем повышение зарплаты. Вадиму я доплачивал за каждый ночной выезд и гулянку. Верного пса нужно кормить вовремя, ругать в меру, не оскорблять и, главное, не перекармливать.
 
   — Да, Виталий Юрьевич, мой одноклассник. Работает в московском управлении, хороший парень. Что случилось?
   — Ничего, хочу познакомиться, проконсультироваться. Организуй нам встречу в четверг вечером.
   По дороге в ресторан «Тифлис» купил Тушке «Vertu» черного цвета, руки чесались купить розовый, но подумал, что это уже будет не смешно.
   В «Тифлисе» меня ждал друг Вадима по имени Владимир. Приятный мужик лет сорока весом 120 кило. Пока ждал, он успел заказать полменю и выжрать пол-литра водки.
   — Виталий Юрьевич, расскажите, что нужно.
   — Ничего особенного, завтра у моего друга день рождения, и я подумал — если возможно, конечно, — перед тем как он поедет в ресторан, устроить ему сцену наезда органами… Чисто для поржать: забрать и привезти в наручниках. Возможно?
   — Да без проблем! С вас гулянка для моих пацанов, денег не надо. Откуда забирать и куда везти?
   — Из нашего офиса в ресторан «GQ», Вадим объяснит. Кстати, разбейте его мобильный, я ему новый купил.
 
   В офисе необычный день. У Тушки день рождения, все его поздравляют, пьют шампунь, а он с каждой секундой становится счастливее. Миша похвалил всех за долголетнюю совместную работу и отвесил мне отдельно пару комплиментов. Он не забыл рассказать сотрудникам, что мы знакомы с детства, вместе выросли и играли в одной песочнице. И в самый неподходящий момент подчеркнул, что, несмотря на мою должность, не воспринимает меня как босса. Это и стало его очередной ошибкой. Хотел в ответ предложить ему помыть по дружбе мою машину, но вспомнил, что у чувака день рождения, и пожалел его. Пацаны должны были появиться в семь, за час до ресторана. Я уехал пораньше, но они вчетвером прибыли вовремя. Достали ксивы веером, нейтрализовали охрану, заперли секретарей в переговорной, отрезали контакт с внешним миром… Потом двое вошли в Мишин кабинет.
   — Михаил Аркадьевич Кацнельсон?
   — Да, это я, а что происходит?
   — Ты едешь с нами в Большой дом. Встал и молча! пошел!
   — Я не понимаю, кто вы?
   — Руку убери с телефона, кто мы — по дороге расскажем. Вставай!
   — Вы разбили мой телефон! Зачем?!
   — Вставай на хуй!
   — Никуда не пойду!
   — Слышь, ЖИВОТНОЕ, будешь выебываться — хуже будет, ты фигурант по уголовному делу 4457, и — если не врубился еще — ты арестован!
   — Простите, можно, я не буду вставать?..
 
   Звонит мой мобильный.
   — Виталий, это Владимир.
   — Ну как, все нормально? Везете?
   — Короче, мы все сделали, только казус вышел… обгадился он…
   — Ну и хорошо! Так вы едете?
   — Вы меня не поняли, он в прямом смысле обосрался и описался тоже. Вся комната провоняла. Мы вполне технично ушли, короче, некрасиво как-то получилось…
 
   Все ждали Тушку часа полтора, он приехал грустный, с красными глазами, что-то прошептал отцу и сел возле меня. Похоже, на меня повеяло фекалиями или мне показалось?

Годом раньше

   Судьба переменчива: плохие дни чередуются с очень плохими.
Лили Томлин

   Я был около большого спорта, чемпионом не стал, был около большой науки, профессор из меня не вышел, осталось побыть около больших денег в надежде стать олигархом. Хотя последний пункт в данном временном отрезке меня мало волнует. Когда-то был молодым и перспективным, но влюбился и сразу женился, В принципе, неплохо устроился: стабильный заработок, жена, ребенок, две машины, пенсионные накопления и, типа, свой дом. Все у меня ровно, ровнее некуда, спокойно и предсказуемо. Меня радуют пятница, ежеквартальные премии на работе, успехи дочки, хорошая погода по выходным, семейный завтрак по воскресеньям. В выходные остаюсь дома, потому что нет желания куда-нибудь идти, чтобы потратить деньги. Да и некуда в такой жопе ходить… Недавно купили собаку, сам выбрал лабрадора размером чуть меньше коровы, совершенно дурного, но с добрым характером. Почему Лабрадор? Потому что у Буша с Путиным такие. Именно эта порода собак закрепляет в сознании иллюзию семейного уюта, по крайней мере так пишут в энциклопедиях про животных. Теперь это существо спит между мною и женой, за исключением моментов, когда мы занимаемся этим. Псина сидит у нас в ногах и наблюдает, как все происходит. После первого случая она стала моей тенью, а я — ее единственным хозяином. Мохнатая извращенка то ли по позе, то ли по запаху определила, кто самец, а кто самка. Единственное неудобство не в том, что она на нас зырит, а в том, что после обнюхивает мои гениталии. Люба обижается, что животное признает только меня, хотя кормилец — она. Впрочем, признает или нет — трудно определить. Один раз я пугнул ее зажигалкой, так через какое-то время эта тварь облегчилась прямо на нашей постели, причем с моей стороны. Дочке смешно — ей не до наших игр.
   Жизнь моя протекает настолько размеренно, что в свои 36 я чувствую, будто мне 50. Ничто так не деморализует, как стабильный заработок и супружескй долг, хотя меня все устраивает. Иногда фантазирую, что все могло устроиться и в России, но — не получилось. Переходный период меня сломал, пришлось выехать в Европу, пока обстоятельства окончательно меня не доконали. Я уехал в поисках лучшего будущего для себя и своей семьи, а большинство моих знакомых остались. Почти все они выживают, не живут. Эволюционный процесс пошел в России по новому пути, физически слабые (гниды) оказались самыми живучими. Янкин работает врачом у себя в Краснодаре за копейки, зато Миша Кацнельсон по сравнению со всеми остальными стал великим. По баблу, разумеется.
   Мне не хочется встречаться с этим говнюком, но, если уж позвонил, значит, ему очень надо. В худшем случае просто попиздим, как и прежде: 90 % из того, что он говорит, — полная чушь. Как ни странно, по пятницам в этом тухлом городе некуда податься. Венгрия тесновата для русской души, поэтому приглашение Миши выпить показалось мне очень даже заманчивым.
   Как одеться, решаю быстро: синий костюм «ISAIA», старинные запонки, наследство от деда, часы «Patek Philippe», подаренные коллективом на тридцатилетие, темно-коричневые ботинки «Santoni»… не новые, блядь, но обошлись в косарь, достойных дешевле не купишь. Этот жид точно скалькулирует, сколько я стою, а это хорошо, его зависть меня возбуждает. С другой стороны, он живет при полном отсутствии вкуса, может появиться в «Brioni», зеленой рубашке не первой свежести и стоптанных дешевых башмаках «Ecco». Рядом с ним всегда сидит молодая соска, чаще не одна. Соска, правда, молчит, ее функция, как он говорит, в том и состоит, чтобы отвлекать собеседника и создавать иллюзию московского счастья: седой пузан, женатик с хорошей бибикой, щедрый в пределах разумного, с молодой облагороженной блядью.
   Галстук не повязал, лень, пусть думает, что я после работы, уставший. Осталось еще с лицом поработать, ведь я давно уже западный трейдер российского происхождения, и моя морда должна быть исполнена достоинства. Правда, на уме только бухнуть, заснуть и вернуться в деревню Беспрем. Квартиру в Будапеште давно продал и приобрел домик в лесу, так что заветная мечта Любы сбылась. Ладно если бы попал только на покупку, Люба повесила на меня (она думала, на НАС) кредитов на кругленькую сумму.
   — Виталик, что, мы без новой мебели будем жить? Это как-то неправильно, — сказала она.
   — Ты права, как всегда.
   Пришлось согласиться, надо же где-то кантоваться в выходные. Вышло не особенно здорово, хотел на налогах сэкономить — вот и получил на свою шею вечный ремонт и пападос на маршрут Будапешт — Беспрем.
   — Господин Попов, выбор правильный, этот дом вам понравится, в центре Европы за 500 тысяч евро ничего лучше вы бы не нашли.
   Сука, я тебя что, просил экономить мои деньги? Тут еще моя бесценная подключилась с фразой «НАМ НУЖЕН ДОМ»! Вот и получи, лошара Попов, огромный дом в маленькой деревне! Дом она полюбила больше, чем меня. С тем же успехом мог купить замок в Сьерра-Леоне вместе с туземцами. На хуя мне дом, только накопил две копейки — сразу потерял, да еще должен остался. Похоже, моя семья давно списала меня в пенсионеры, в то время как я чувствую себя прекрасно, в том плане, что 36 — далеко не срок, старый хуй борозды не портит, хоть глубоко и не пашет (вторая часть явно не ко мне).
   Договорились с Мишей встретиться в лобби гостиницы «Hilton», которая давно играет роль второго дома, но, слава богу (точнее, нефти), за счет компании. Спустился за 15 минут до назначенного времени, чтобы порепетировать у зеркала. Столик выбрал, пока в номере одевался, справа от барной стойки, чтобы меня, красавца, было видно, а его — нет. Этот друг детства всегда выглядел омерзительно и вонял так же. Он вел себя как настоящий француз: брызгал на потное тело дорогой парфюм. Запах получался — смерть тараканам. Логика в этом все-таки есть, в центре Европы дешевле купить флакон духов на сто применений, чем регулярно принимать ванну. Мне, в принципе, все равно, как он выглядит, просто не было желания ловить взгляды престарелых обитателей отеля и выслушивать мнение персонала о русской мафии.
   Я давно врубился, что для зарубежных обывателей все выходцы из совка русские. Хотя меня и поражало, что граждане Европы не задают себе простой вопрос: почему эти русские такие разные? Я, конечно, пытался поначалу объяснять, что мы — россияне, а среди россиян есть русские. Как в США, где каждый эскимос говорит, что он американец, но истина заключается в том, что он эскимос. Мама эскимоска, папа эскимос, а он — американец. Им не понять, почему в России говорить о сплоченности проживающих вместе народов преждевременно. Я не собираюсь объяснять, что мы, россияне, примемся любить друг друга с того момента, когда русский забудет обиду, нанесенную азербайджанцем на Черкизовском рынке, азербайджанец забудет обиду на местного хохла-участкового, хохол забудет обиду на татарского соседа по гаражу, а татарин перестанет обижаться на Россию из-за того, что у Татарстана нет моря… В логическую цепь не включил евреев. Работая с ними, убедился, что они ко всему адаптируются. Миша именно такой. Россиянин, еврей, который ни разу не забывал поздравить меня с Рождеством Христовым… Так и общались все девять лет. Правда, как-то я решил поздравить его с еврейским Новым годом и услышал в ответ:
   — Ты че, издеваешься?!
   Вот и пришлось сделать вывод — НИКОГДА не поздравлять Мишу с праздником, чтобы не вызывать у него идеологических подозрений.
 
   Мне повезло, в баре немноголюдно. Играет тупой гнусный джаз в стиле elevator music (фон для лифта): хотите — не хотите, а слушайте, так положено. Главное, в барах не называть фамилии, не говорить громко по-русски, не заказывать водку литрами. Если музыкант поймет, что вы из России, он вас поимеет. В буквальном смысле. Я патриот, но не готов слушать весь вечер музыку из кинофильма «Семнадцать мгновений весны».
   Только обрадовался, что можно спокойно выпить, как увидел в центре зала Тушку, радостно машущего мне рукой.
   — Привет и тебе, старик, че без баб-то?
   — Я по делу приехал, как в старое время… с бизнес-предложением. А ты чего такой уставший?
   — Конец недели, тяжелый день, меня помимо Африки обязали еще и Азией заняться, это теперь модно. А у тебя как?
   — Я из «Венкора» ушел, три года уже работаю в другой компании.
   — И как?
   — Прекрасно! Виталик, давно планировал с тобой переговорить, прости, что в пятницу. Просто завтра улетаю в Лондон, а надо сегодня все обсудить.
   Ну и начало! Во-первых, я ему не Виталик, во-вторых, о чем таком важном с ним говорить? И в-третьих, мне по хую, что ему в Лондон, мне важнее с кем-нибудь выпить! Лучшее лекарство от виски — много виски!
   — Давай закажем, а то разговор вялым получится. Вино? Бутылочку «Марго» и сырную тарелку, мы же нефтетрейдеры, да, Виталик?
   Я не против, только кто платить будет, интересно. «Марго» так «Марго», по-буржуйски, я-то точно нефтетрейдер, а он спец по нефте-пиздингу, пусть и платит, сука. Если что, достану «American Express Centurion», понты без последствий, ее здесь точно не принимают.
   — Ты слышал про компанию «Компрессор Ойл Лимитед»?
   — Да, конечно. (Не слышал ни фига.)
   — Поль Грумейер, он же и владелец, сейчас в поисках гендиректора московского представительства, и я подумал, что тебя может заинтересовать такая перспектива. Давно пора в Москву вернуться, а то все мимо нас проедет.
   Мимо меня, может, и проедет, а мимо него — сомневаюсь, но что означало «мимо нас», мне еще предстояло выяснить.
   — А, помощь понадобилась, не все еще успели спиздить! Ну уж нет, спасибо.
   — Ты че так сразу наезжаешь, я серьезно тебе говорю! Объемы есть, контракты идут, нужна голова, понимаешь?
   — Некому по башке получать?
   — Да ладно тебе, это вполне белая и пушистая компания, и Поль нормальный человек. Просто требуется русский персонаж с опытом и репутацией, как у тебя… типа лицо компании…
 
   — Миша, скажи мне, пожалуйста; почему ты не идешь на эту должность? Дел много?
   — Ты че подъебываешь? Если честно, Поль, как мне сказали, не считает меня способным на кресло.
   Да, Поль и правда нормальный мужик, если раскусил эту крысу.
   — А меня считает, что ли? Мы с ним незнакомы.
   — Не волнуйся, мы пропиарили тебя так, что самим неудобно, теперь ты ему даже снишься! Ты для него звезда, подарок судьбы, кумир, русский коммерс будущего!
   — Таких автобусами отгружают в вашу дорогую столицу.
   — Да, согласен. Только у тех нет друга Кацнельсона.
   — Кому Кацнельсон, а кому Путин. Ладно, понял, не грузи больше, говори условия.
   — Офис в центре, «BMW 760L», новый, с водилой, квартира — трешка, годовая 600 тысяч, и два грина с тонны перевалки в качестве бонуса.
   Я плавно перешел к любимому напитку, разумеется, намеренно, чтобы подчеркнуть важность услышанного. Миша повелся, слишком хорошо знал мои привычки. Если виски, значит, Попов взволнован.
   — Мне сто «Dewars», плиз, и колу отдельно.
   Я не был в Москве девять лет и явно что-то упустил. В чем лажа — непонятно, отказаться не могу, потому что услышал цифру в 10 раз больше, чем сейчас стою, да и сбережения ухнули на этот долбанный дом, но, с другой стороны, не могу и быстро согласиться. Боюсь оказаться лохом. На Западе такая должность приносит 300 тысяч и спокойный образ жизни. Пиздец, какой соблазн! Чтобы заработать на жизнь, можно остаться здесь и работать дальше, а чтобы разбогатеть, нужно вернуться в Россию…
   — Че думаешь?
   — Погоди, сейчас приму сто грамм бальзама и скажу.
   — Виталий, предложение нормальное, поверь!
   Ага, я уже не Виталик, так-то лучше.
   Слово «поверь» из уст Кацнельсона звучало как очередное наебалово. Миша в детстве пережил сотрясение мозга, после чего стал еще больше врать. Не говоря уже о том, что это он стуканул родителям, что я курю. В пять лет донес маме, что я плохой мальчик и ругаюсь нехорошими словами, например «жид вонючий», после чего я превратил его велосипед в металлолом Отец обработал мою жопу ремнем, первый урок выживания оказался болезненным, но не бессмысленным. Не следует забывать уничтожать улики — нет улик, нет обвинения. Спустя год новый велосипед Миши исчез, а мой зад сохранил свой естественный вид. Позже Миша пытался быть похожим на меня, даже говорил, что из меня не получится хороший врач, потому что я не еврей, другое дело — он. По мне, так лучше оставаться объектом его зависти, а не сострадания. Став врачом, я хотел доказать родителям, на что способен, а он, кретиноид, еле-еле закончил техникум. Миша множество раз поступал в медицинский, но Бог все-таки есть, и последствия Он предвидел. Раз в пять лет у меня появлялась ностальгия по зачморенному другу, я сам ему звонил, мы бухали, вспоминали былое и прощались. Платил всегда я.
 
   — Условия уже согласованы и рассчитаны на первый год, дальше будет круче, но есть одно «но»…
   — В смысле?
   — Смысл следующий: ты нам будешь возвращать доллар с тонны, это же нормально.
   — Ты сказал, что компания белая?
   — Компания белая, но мы нормальные люди, и всем хочется кушать.
 
   Вот и суть. Он только что хуйнул суть. А суть одна: воруем все, подписываешь ты. Поэтому и высокая зарпла та, и хата, и машина. Поразительно, что он телок забыл упомянуть. Помнит, наверное, что мы с Янкиным тусовали самых-самых, а он подбирал нами обиженных.
   — Мне еще сто и колу отдельно. В общем, я понял тебя, мне нужно подумать, а то кажется, вы крайнего нанимаете.
   — Не крайнего, а старшего… извини, что так резко все изложил, но я и правда переживаю, кто будет главным, хочется, чтобы свой… Позвони завтра и скажи, да или нет.
   Принесли счет, я достаю свою «American»…
   — Не надо, Виталик, я сам, это же корпоративные расходы!
   Странно, эта жадина впервые платит. Я им нужен, это точно. Голова кружится, и я стараюсь не взорваться от важности. Я собственной жене давно уже не нужен, а тут у Миши такое лицо серьезное, что даже неудобно его чморить, как в детстве. Может, и правда пора вернуться?
   В номере не находил себе места. Я хорошо знаю себе цену, она намного выше нынешней зарплаты. Я, блядь, работаю, и работаю честно за гроши (ну не за гроши, конечно), и тут Родина-мать зовет с благодарностью в миллион, только вернись, сынок, в совок. Надо подумать. По старой русской традиции мысленно я уже все потратил, и оказалось, не такие уж это большие деньги. Кстати, к предложению нужно добавить и самок, их там больше, чем где-либо. И они говорят на родном языке, и отдаются, как в последний раз. Не то что местные проститутки: тут не трогать, там не трогать, время закончилось, добавьте еще 100 евро, и все это на ломаном английском… Эх!..
 
   — Люба, это я, ты не поверишь, кого я встретил!
   — Кто это?
   — Я-я, ты че, мужа не узнаешь?
   — Конечно не узнаю, живу с тобой 16 лет и все думаю, как тебя забыть.
   — Я тебе помогу, дорогая, забыть все хорошее, что между нами было, и буду напоминать только самое плохое.
   — Не надо напоминать, я и так помню, или, думаешь, легко забыть всех твоих блядей и друзей-алкоголиков?
   — Короче, я не по этой теме… Миша Кацнельсон предложил работу в Москве.
   — Вали, у тебя хорошо получается с говном общаться.
   — Але, что с тобой? Я серьезно говорю.
   — Ладно, а нам что с ребенком — тоже обратно?
   — Я еще не согласился.
   — Сколько денег?
   — Много.
   — Я никуда не поеду. Как хочешь, так и решай. Все, пока.
   Какие возвышенные у нас отношения! Она всегда делает вид, что ей все похую, но я-то знаю, что через полчаса позвонят мои родители и примутся рассказывать про сложную политическую и экономическую обстановку в Москве, про олигархов, угнетенную прессу, коррупцию и прочее. Если повезет, они забудут упомянуть Ходорковского.
   Не повезло.
   — Виталик, это мама!
   — Мама, привет.
   — Как ты, сынок?
   — Все хорошо, спасибо, завтра возвращаюсь домой.
   — Какой ты молодец, что уехал! Здесь такое происходит!
   — Что, мама?
   — Бедному Ходорковскому срок увеличили, а он еще болен! Он же многим помогал, и детский дом финансировал, и науку… Ой-ой, что за страна!..
   — Мне бы столько спиздить, я всем по даче подарил бы.
   — Как тебе не стыдно, ты живешь там, вот и живи дальше, здесь опасно заниматься бизнесом.
   — Ладно, я понял, как отец?
   — В целом нормально, только сердце беспокоит, как обычно, особенно когда он думает, что ты, не дай бог, захочешь вернуться в Россию. Ты никогда нас не слушал, даже когда был маленьким.
   — Мама, мне уже 36, когда в гости приедете?
   — Через месяц, ты только Любу не обижай, столько лет вместе и последнее время все ругаетесь, а мы с отцом всю жизнь счастливы!
   — Ты же папу не посылала раз в неделю.
   — Ну-ка перестань, ты что, пьяный?
   — Ладно, мама, мне пора, позвоню на днях.
 
   Рано утром я выехал в сторону своей бездарной инвестиции. Соблазн вернуться на историческую родину удвоился. Ребенок взрослый уже, у Любы свой бизнес и дом, о котором мечтала, а у меня что? Жена считает меня в лучшем случае клоуном, в худшем — подонком, дом, который меня раздражает, и работа, работа, работа. А что тогда в Москве? Двумя словами — больше бабла. А если больше бабла, значит, смогу им погасить все семейные обиды и реализовать собственные фантазии. С фантазиями у меня туговато, в голову приходит, только секс, машины, бухло, шмотки и часы. «Нет, это неправильно, Виталий, ты не баба», — повторяю себе. С таким багажом нельзя возвращаться, надо добавить спорт, антиквариат и немного благотворительности. Уже ясно, что придется увеличивать предложенный оклад любым способом. Я что, уже согласен? Нет, надо подумать еще немного. Мне уже 36. Когда-то давно мечтал вернуться богатым и успешным в Россию, как Юлий Цезарь в Древний Рим, но потом я вспомнил, что Цезарь не уезжал бедным неудачником, и успокоился. Как с родителями быть, не понимаю! Знаю, они беспокоятся, и их нервозность усиливается от понимания того, что они не могут ничем мне помочь, разве что советами, да и те сквозь призму социалистического страха получаются не очень полезными. Я их люблю за то, что при всех жизненных трудностях я получился вроде как нормальный. Бог — юморист, я ему не поверил и посмотрел в зеркало. Внешностью Всемогущий решил не баловать, зато глаза получились прекрасные. Все бабы любят мои трезвые, голубые глаза, хотя в последние годы это редкое зрелище. Баб никаких нет, и пью я ежедневно.
   Сука наглая, надо же — «Шато Марго»! Сырная тарелка! Лондон! В мои размышления вклинился еще и Миша. Я вспомнил эпизод юности. Однажды мы всей тусой ругали совок и строй, дошли до Ленина, Янкин не успел сказать, что из-за Ленина все наши беды, как Миша набросился на него с криком: «НЕ ТРОНЬ ДЕДУШКУ ЛЕНИНА!» Пизды он получил, разумеется, но по итогу (стратегически, как говорится) победил. Нас таскали по отделениям на многочасовые беседы, позор во дворе и школе! С борцом за здоровый социализм мы помирились через неделю. Но политических подъебок после этого ему было не избежать.
   Вдруг эти твари меня наймут на два месяца, а потом попрощаются? Вдруг я тот самый лох, который подпишет документ, по которому станет партнером Ходорковского по валенкам? Мне сейчас как никогда нужно мириться с женой, хотя я и не идеальный муж, но, как ни крути, в мужьях уже 16 лет, и весь путь мы с Любой прошли вместе. В пьяных базарах с пацанами, каждый раз подчеркивая свою главную роль в семье, я, конечно, понимал, как мне сильно повезло с женой. Я на ее месте не смог бы отказаться от всего ради карьеры мужа, уехать в чужую страну с маленьким ребенком и двумя тысячами долларов на всех плюс икона на продажу, да простит меня наш общий Отец. Дело было не в отсутствии денег, а в неясности будущего. Ладно, когда мы вдвоем на всем экономили, но дочке не объяснишь, почему папа-умница привез семью неизвестно куда, где приходится ходить в школу, для учеников которой два плюс два требует коллективного решения. Не то чтобы я в восторге от российской системы образования, но она точно лучше, чем в Венгрии. Я по своей наивности убежал из страны, в которой помимо вменяемых остались и такие, как Кацнельсон. Все, Виталий, остановись, не давай жадности выходить наружу. При чем тут Миша? Пока он есть, буду считать себя умным и способным на лучшее. А если слово «лучшее» получит для меня ясное материальное содержание, тогда все заебись. Карьера нефтетрейдера подобна карьере бляди, сначала для собственного удовольствия, потом для чужого и, наконец, ради денег. В Венгрии я завис на втором этапе. Да, сука Миша удивил. Ниче, для начала нужно с Любой все обсудить.