Джоанна Мэйтленд
Отчаяная Джеми

Глава первая

   – Золушка я, настоящая Золушка. А еще говорят, что такое бывает только в сказках. Правда, есть небольшая разница – у меня почему-то нет волшебницы-крестной.
   Джесмина с тяжелым вздохом откинулась на жесткую спинку стула, единственного в ее спартанской спальне.
   – Ох, мисс, не надо так. А то госпожа услышит...
   – Мачеха? Оставь, милая Бидди, она прекрасно знает, что я о ней думаю. Как и то, что я ничего не могу поделать: отец слушает только ее, да и деньги у нее в руках. Мне он помогать не станет. А без денег я бессильна. Бидди, если б ты была волшебницей-крестной...
   – Ах, да что вы, мисс Джеми, это все сказки. А в жизни прекрасных принцев не бывает. Вы бы лучше постарались угодить ее милости...
   – Да я старалась, ты же знаешь. Ничего не выходит. Я для нее пустое место. Может, попробовать огрызнуться пару раз? Тогда она заметит, что я существую, хотя ничего хорошего из этого наверняка не выйдет. – Взгляд девушки остановился на замерзшем окне. Она зябко повела плечами, кутаясь в поношенную шаль, и через силу улыбнулась своей старой няньке. – Хорошо хоть она не велит мне скрести полы и выметать золу.
   – Да уж... – Бидди покачала головой. – Зато вас заставляют работать в саду, да еще среди зимы. Посмотрите на ваши руки. Они у вас ну почти как у последней судомойки. Ах, если бы вы...
   Она не договорила. В дверь постучали, вошла горничная и сообщила, что мисс Джесмине надлежит явиться в туалетную комнату мачехи.
   Джеми судорожно вздохнула. Такие приглашения не сулили ничего хорошего. Иногда мачехе просто хотелось лишний раз осудить ее внешность и манеры. Иногда она желала сообщить о грядущем наказании за замеченные или возможные проступки. А иногда – и то, и другое. За все время, прошедшее с того дня, как леди Кэлдервуд воцарилась в этом доме, падчерица не слышала от нее ни одного доброго слова. Не стоило ожидать чего-то особенного и на сей раз.
   Хотя Джеми вошла в неприветливые покои с высоко поднятой головой, полностью скрыть нервозность девушке не удалось. Леди Кэлдервуд сидела за туалетным столиком, а камеристка хлопотала над ней, внося последние штрихи в прическу. Прихода Джеми никто как будто не заметил, и несколько минут она простояла на пороге, чувствуя, как в душе закипает гнев. Как смеет эта женщина так обращаться с ней?!
   Наконец ее милость сочла, что все в порядке, и отпустила камеристку, после чего медленно повернулась и окинула падчерицу взглядом, в котором сквозила откровенная неприязнь.
   – Ну что, Джесмина, – заговорила она, почти не разжимая губ, – ты, наверное, догадываешься, зачем я тебя позвала.
   – Нет, мэм, – ровным голосом ответила Джеми. – Не имею ни малейшего понятия. – Она не удивилась тому, что мачеха даже не предложила ей сесть, а заставила стоять, словно провинившегося ребенка, ожидающего наказания. Ну и ладно, пусть продолжает, она не станет подыгрывать ей. Джеми вздернула подбородок. Больше она не произнесет ни слова.
   Леди Кэлдервуд немного помолчала, потом продолжила:
   – Хорошо, если ты не желаешь говорить, я скажу сама. – Она раздвинула губы в гадкой улыбке, от которой Джеми поежилась: ее всегда охватывало чувство беспомощности в присутствии этой женщины.
   Улыбка на лице мачехи стала еще шире.
   – Тебе уже за двадцать, Джесмина. Пора бы выйти замуж и слезть с шеи своего бедного папочки.
   Джеми закусила губу. Не очень-то она и обременяет «бедного папочку», поскольку весьма дешево ему обходится. И не вспомнить, когда ей покупали новое платье или что-нибудь приличное из одежды. А замужество... Не означает ли это, что ее наконец вывезут в Лондон? Может, даже сошьют несколько нарядов? Ведь, если девушку не приодеть, кто на нее посмотрит?
   – Конечно, ни о каком Лондоне не может быть и речи, – грубо прервала ее размышления мачеха, с наслаждением наблюдая, как падчерица меняется в лице. – Твой папочка не может позволить себе такие расходы. К тому же это все равно что бросить деньги на ветер. Кто позарится на такую, как ты? Ни кожи ни рожи. Нет, даже мне не удалось бы сплавить тебя с рук.
   До боли стиснув зубы, с побелевшим лицом и похолодевшими руками, Джеми думала только об одном: леди Кэлдервуд не должна заметить, как у нее дрожат губы. Ну уж нет, такого удовольствия она ей не доставит.
   – Я вижу, ты догадалась, что я имею в виду. Для такой девушки, как ты, есть только один путь. Ты должна быть благодарна своему папочке за то, что он взял на себя труд найти человека, который согласился взять тебя в жены, несмотря на все твои изъяны. Что ты на это скажешь, моя девочка?
   Она улыбается как удав, подумала Джеми. Как удав, который вот-вот меня проглотит. О господи, что же делать? Она ждет, чтобы я спросила, кому они собираются меня всучить. Не дождется.
   Девушка крепко сжала губы, молча глядя в глаза мачехи. К ее радости, та помрачнела. Было видно, что упрямство Джеми выводит ее из себя. Ну и пусть... даже если будет еще хуже, все равно.
   – Вижу, Джасмина, ты намерена упрямиться. Ничего, это долго не продлится, не сомневайся. – Леди Кэлдервуд мгновение помедлила, расправляя пышные оборки желтого шелкового платья. – Не пройдет и месяца, как ты окажешься замужем. А твоего супруга я предупрежу, что такую строптивицу, как ты, надо держать в ежовых рукавицах, будь уверена. Уж он-то собьет с тебя спесь. Джеми стояла неподвижно, в голове ее царил сумбур. Кто согласился взять в жены ничем не примечательную девушку без приданого? Что его на это толкнуло? Спохватившись, Джеми усилием воли уняла дрожь в коленях и выпрямила спину Ясно: мачеха решила не называть его имени, пока она сама не спросит. Ну чю ж, поборемся.
   Несколько бесконечно долгих минут они смотрели в упор друг на друга: одна – молодая, плохо одетая, с гордо вздернутым подбородком, другая – на излете красоты, ухоженная и нарядная. Леди Кэлдервуд не выдержала первой.
   – Дерзкая девчонка, – прошипела она. – Марш в свою комнату. Я с тобой разберусь позже.
   Джеми с высоко поднятой головой вышла и возвратилась в ледяную спальню, где бросилась ничком на кровать, вцепившись пальцами в подушку.
   – Старая ведьма, – пробормотала она. – Чтоб тебе провалиться в ад!
   Несколько слезинок, которые она не смогла удержать, скатились по щекам. Ей была противна собственная слабость, но мысль, что она станет женой неизвестного мужчины – на нем остановила свой выбор мачеха, и уже поэтому он был омерзителен девушке, – приводила ее в ужас. Она окажется полностью в его власти, должна будет подчиняться ему во всем, и так день за днем, до самой смерти.
 
   Не впервые Джеми оставили сидеть в ее комнате в полном одиночестве, без еды. Она знала, что так будет. Как ни страшила ее уготованная ей участь, отступать перед жестокой мачехой она не собиралась. Упрямство – ее единственное оружие, и она не намерена от него отказываться, чего бы это ей ни стоило. Впрочем, она знала, что победит в этом дурацком поединке, потому что леди Кэлдервуд так или иначе придется сообщить ей имя жениха, пусть даже в день свадьбы.
   Стараясь согреться, Джеми завернулась в одеяло и как-то незаметно погрузилась в беспокойный сон, несмотря на голод и холод.
   Разбудил ее, очевидно, скрип двери. Она открыла глаза – посередине комнаты стояла Бидди, держа в руках платье. Она явно была смущена.
   – Меня послала ее милость. Сказала, что ваш жених скоро приедет и вы должны быть готовы его принять.
   Джеми подскочила на кровати. Она так и не согрелась, не помогло даже одеяло. Стараясь не выдать своей растерянности, девушка спросила Бидди, не знает ли та, как зовут жениха.
   – Очень жаль, мисс, но я не знаю. Никто не знает... кроме ее милости и вашего отца. – Бидди подошла к кровати. – Вот, она прислала платье. Вам велено переодеться к обеду.
   Это было простое белое муслиновое платье, какое могла бы надеть девушка на выданье из семьи со скромным достатком.
   – Белое... – Джеми горько усмехнулась. – Похоже на жертвоприношение девственницы. Ну что ж, так оно и есть. С моим цветом лица я буду прекрасно смотреться в этой роли, – заметила она с иронией.
   – Белый цвет – самый подходящий для молодой девушки, мисс. Я согласна, цветное вам пошло бы больше, вы такая бледненькая, но выбирать не из чего. У вас же нет ни одного приличного платья. Так что придется надеть белое.
   Джеми поднялась и, стянув с постели одеяло, закуталась в него.
   – А когда он должен прибыть?
   – Точно не известно. По такой погоде разве угадаешь? Зимой ездить нелегко.
   Чувствовалось, что Бидди изо всех сил старается уклониться от разговора о будущем Джеми. Это было неудивительно. Старая Бидди служила в доме уже около двадцати лет: сначала была няней самой Джеми, потом нянчила ее сводного брата, а сейчас была приставлена к трем сводным сестрам девушки. Ясно, что она не будет рисковать своим местом, становясь на сторону Джеми и тем самым выступая против всевластной хозяйки.
   Джеми через силу улыбнулась, собрав в кулак всю свою гордость.
   – Спасибо, Бидди. Ты мне сегодня не понадобишься. Иди к малышкам. Они по тебе, наверное, уже соскучились.
   Бидди поспешила в детскую, где было тепло и уютно, а Джеми начала переодеваться. Послышался шорох колес на подъездной дорожке. Он приехал! Сквозь замерзшие стекла было мало что видно, но Джеми все же удалось разглядеть карету, запряженную четверкой лошадей. Да уж, жених позаботился о том, чтобы произвести впечатление на свою невесту. Такой выезд... Должно быть, он богат... поэтому может позволить себе взять в жены бесприданницу. Так что еще?
   Джеми ощутила нестерпимое желание узнать, как он выглядит. Знакомы ли они? Может, это один из приятелей отца по игре в карты? Торопливо накинув на обнаженные плечи шаль, Джеми на цыпочках подбежала к лестнице и, присев на корточки, чтобы ее не заметили, устремила взгляд на парадный вход Кэлдервуд-холла, где как раз показался ее суженый.
   Однако джентльмен, появившийся в дверях и сбросивший дорожный плащ на руки слуге, оставшись в черном костюме, явно траурном, был ей совершенно незнаком. Он был высок, темноволос и, на неискушенный взгляд Джеми, потрясающе хорош собой.
   У девушки перехватило дыхание. Поскорее бы он заговорил, ей не терпится услышать его голос.
   – Мое имя Хардинг, – произнес он глубоким, хорошо поставленным голосом, от которого у нее по всему телу, от головы до пят, пробежала дрожь. Мужчина говорил что-то еще, но Джеми, зачарованная самим звучанием его голоса, не понимала ни слова.
   Она очнулась, лишь когда он умолк. Дворецкий, искоса взглянув на карточку, которую держал в руке, сказал:
   – Конечно, милорд. Не будете ли вы так добры пройти в гостиную? – И он с поклоном повел гостя в малиновую гостиную.
   Дверь за джентльменом закрылась, но он по-прежнему стоял перед глазами Джеми. Надо же, чтобы такой мужчина... мужчина, одно присутствие которого повергает ее в трепет и заставляет сердце бешено биться, явился в Кэлдервуд именно сейчас! Нет, не может быть! Это не ее жених. Или жених?

Глава вторая

   – Мое имя Хардинг. – Ричард, граф Хардингский, протянул дворецкому визитную карточку. – Будьте добры передать ее вашему хозяину с просьбой уделить мне несколько минут и извинениями, что я явился без предварительного уведомления. Дело весьма важное.
   Оставшись один, Ричард внимательно огляделся. Странно... Поговаривают, что Кэлдервуд по горло в долгах, а между тем богатая гостиная, насколько можно судить по роскошным новым драпировкам, обставлена совсем недавно. Жаль только, что хозяин, не стесняющий себя в расходах, почему-то поскупился на дрова – в комнате стоял жуткий холод. По правде говоря, это не удивило Ричарда: он много слышал об этом семействе, притом ничего хорошего. Он будет только рад быстро покончить с делом, которое его сюда привело... если, конечно, оно завершится успешно. Но уж он постарается, чтоб это было так.
   Ричард остановился у камина, повернувшись спиной к огню, чтобы хоть немного согреться после долгой дороги. Оставалось надеяться, что его слугам, которые наверняка продрогли до костей, повезло больше и их на кухне приняли лучше.
   Примерно через пять минут после того, как дверь закрылась за дворецким, в гостиной появилась леди Кэлдервуд. Она с улыбкой направилась к гостю, протягивая руку.
   – Лорд Хардинг, – заговорила она вопрошающим тоном, – какое неотложное дело привело вас к нам?
   – Здравствуйте, леди Кэлдервуд. – Черт бы побрал эту женщину! Меньше всего ему хотелось обсуждать дела с женой Кэлдервуда. Неужели этот тип такой трус, что боится показаться ему на глаза? Ричард, не выказывая своего раздражения, склонился над пухлой белой ручкой. – Как это мило с вашей стороны, мэм. Надеюсь, сэр Джон здоров? Я не отниму у него много времени, уверяю вас.
   Леди Кэлдервуд опустилась в вольтеровское кресло у камина и предложила гостю сесть напротив.
   – Боюсь, мой муж нездоров, у него сильная простуда, – проворковала она. – Доктор запретил ему покидать спальню... и принимать гостей. – Леди Кэлдервуд улыбнулась. – Но вы, наверное, озябли. Столько часов в пути! Могу я предложить вам что-нибудь выпить перед отъездом?
   Ричард с такой же деланой улыбкой качнул головой. Он ни в коем случае не собирался уезжать отсюда с пустыми руками. Если Кэлдервуд не осмеливается встретиться с ним лицом к лицу, что ж, выбирать не приходится. Он выложит все жене, а уж она передаст мужу. Эта женщина – не простушка, блюдет свои интересы, вот на этом он и постарается сыграть. Уж он нагонит на нее страху. У него глаз наметанный, он сразу определил стоимость всего того, что на ней надето и навешано. Ясно, что в мотовстве она не уступает своему супругу. Ему будет приятно поставить ее на место.
   Хардинг сел немного вольнее и приподнял подбородок. На его лице продолжала играть улыбка.
   – Вы, наверное, пытаетесь угадать, что меня сюда привело? – заговорил он. – Вообще-то я приехал по делу. – Он немного помолчал. – Сказать по правде, я и помыслить не мог, что стану обсуждать его с леди... Мужья, посвящающие жен в свои дела, встречаются весьма редко. И все же... все же у меня сложилось впечатление, что сэр Джон именно один из тех мужей, которые умеют ценить ум и проницательность своей супруги. Я не сомневаюсь, что вы в курсе дел своего мужа.
   Леди Кэлдервуд расплылась в улыбке. Прекрасно. Капелька лести – и она себя выдала. Муж наверняка был бы более сдержан. Может, он и в самом деле нездоров?
   – Боюсь, мэм, вопрос довольно деликатный, однако я уверен, что могу целиком положиться на вашу скромность.
   Леди Кэлдервуд грациозно склонила голову. Замечательно! Он ее поймал.
   – Зная, что могу говорить с вами совершенно не таясь, доверительно признаюсь: я занят тем, что привожу в порядок дела своего батюшки, который недавно скончался.
   Леди Кэлдервуд промурлыкала, что, мол, она соболезнует.
   – Благодарю вас, мэм. – Ричард был само простодушие. – Вы, очевидно, знаете, что мой покойный отец ссудил очень большие деньги вашему мужу, – внезапно выпалил он. – Я приехал, чтобы получить этот долг. – Леди Кэлдервуд побледнела. Он наклонился к ней и тихо, отчетливо произнес: – Деньги были одолжены на условиях возврата по первому требованию.
   Леди Кэлдервуд вспыхнула.
   – Откуда вы это знаете? У вашего отца не было... – Она умолкла, закусив губу.
   Ричард несколько секунд смотрел ей в глаза, не говоря ни слова.
   – Никаких бумаг, да? – мягко произнес он и замолчал, ожидая, что собеседница что-то скажет, однако та молчала. Это его не очень удивило. – И все-таки долг придется вернуть. Я намерен его получить. До последнего пенни. Так что можете передать своему супругу: я даю ему срок две недели, иначе... – Ричард не стал договаривать, угроза повисла в воздухе. Конечно, без долговой расписки законные возможности получить деньги обратно весьма ограниченны, однако Кэлдервуд может и не знать об этом. К тому же есть и другие пути.
   Леди Кэлдервуд, очевидно, поняла, что попала впросак, и наверняка досадовала на себя, по по ее лицу ничего нельзя было понять.
   – Дорогой сэр, я, конечно же, передам все своему супругу, хотя и не уверена... просто не знаю, как он к этому отнесется. Он никогда мне не рассказывал ни о каких финансовых делах с Хардингами. По правде говоря, – она хихикнула, – единственное, по поводу чего мы общались, так это рекомендательное письмо для моей нынешней камеристки. Мне помнится, она прежде служила у вашей матушки.
   – Ах да, – рассеянно проговорил Ричард. Старания хозяйки переменить тему его ничуть не удивили. – Припоминаю, такая высокая женщина... запамятовал, как ее звали.
   – Смидерс, – сообщила леди Кэлдервуд.
   – Ах да, – повторил Ричард. – Мне кажется, она служила у леди Хардинг несколько лет. Первоклассная портниха, по словам матери. Но чтобы одеваться, следуя ее советам, леди должна быть готова тратить каждый сезон на свой гардероб целое состояние. – Он окинул леди Кэлдервуд оценивающим взглядом, нарочито оскорбительным. – Без сомнения, сэр Джон не стесняет вас в расходах, мэм. – Он вел себя непростительно грубо, однако требовалось вывести эту женщину из себя, заставить ее совершить что-то такое, что было бы ему на руку. Иначе он действительно рисковал остаться с пустыми руками.
   Глаза леди Кэлдервуд сверкнули от гнева, она порывисто вскочила и направилась к двери.
   – Не думаю, что мое финансовое положение представляет интерес для постороннего человека, – ледяным тоном заявила она, задерживаясь. – Прошу прощения, я должна сообщить мужу о вашем визите... и о том, что вы просили передать.
   Она чуть заметно кивнула головой и вышла.
   Ричард с ухмылкой закрыл за ней дверь. Искру он высек, но появится ли огонь?
   Не прошло и пяти минут, как дворецкий принес графинчик с мадерой и печенье на блюдечке. К радости Ричарда, он сунул в камин пару поленьев. Пламя разгорелось чуть сильнее, но далеко не достаточно. Ее милость в домашнем хозяйстве явно придерживалась режима строгой экономии, особенно по отношению к непрошеным визитерам. Ричард размышлял о несоответствии между слабым огоньком в камине и роскошным нарядом хозяйки, когда дверь снова открылась и на пороге показалась... камеристка Смидерс. А эта зачем...
   Ричард почти не замечал ее, когда она служила у его матери, и сейчас присмотрелся повнимательнее. Это была молодая женщина лет тридцати, высокая и несколько сухопарая, с жесткими на вид каштановыми волосами и россыпью веснушек на носу и щеках. Одета она была с неброской элегантностью приближенной к госпоже служанки.
   Смидерс поймала его взгляд и торопливо сделала реверанс. Ричарду показалось, что она чувствует себя не в своей тарелке.
   – Приветствия от ее милости, милорд. Она... она просила передать, что, поскольку выздоровление сэра Джона займет некоторое время, вам... пока вам нецелесообразно приезжать сюда. Она известит вас, как только сэр Джон достаточно поправится, чтобы принимать визитеров.
   Итак, Кэлдервуды – ни он, ни она – не отважились встретиться с ним лицом к лицу. Черт бы их побрал! Ричард остановил тяжелый взгляд на камеристке. Та порозовела. Было видно: ей неудобно врать, тем более сыну прежней хозяйки. Она заслуживает сочувствия. В конце концов, это не ее вина.
   – Моя мать будет рада узнать, что я виделся с тобой, Смидерс, – сказал Ричард, переходя на дружеский тон. – Надеюсь, у тебя все в порядке?
   Лицо камеристки прояснилось.
   – Да, милорд... спасибо, что спрашиваете. Ее милость была столь добра, что прислала мне письмо, в котором интересуется, как я устроилась в Кэлдервуд-холле. Признаюсь, я не ожидала такой заботы.
   Ричард чуть было не спросил, довольна ли Смидерс своим новым местом, но удержался. Это не его дело. Хотя, с другой стороны, она может стать полезным источником информации об этом неприятном семействе. Вполне возможно, что ей известно даже кое-что о финансовом положении хозяина. Ричард пустил в ход свою самую подкупающую улыбку.
   Она не возымела действия. Смидерс оказалась достаточно умна, чтобы не попасться на удочку. Ну что ж, на нет и суда нет.
   – Я тебя отвлекаю от работы, Смидерс. Мои извинения госпоже... и спасибо за гостеприимство.
   Смидерс присела в реверансе и, вздохнув с облегчением, направилась к двери.
   Ричард посидел, попивая мадеру и обдумывая скудную информацию, которую удалось получить. Да уж, немного, ничего не скажешь. Проездил почти зря. Почти.

Глава третья

   Джеми с недоумением наблюдала за поднявшейся суетой. Вот в гостиную с самодовольной улыбкой прошествовала мачеха... Девушка на минуту поверила, что незнакомец – это именно тот, кого выбрали ей в мужья. Может, он совсем не так суров, как кажется? Может, он приехал, чтобы посмотреть, получится ли из нее хорошая жена? Может...
   Внезапный уход леди Кэлдервуд заставил Джеми засомневаться. По походке мачехи она сразу поняла, что та в бешенстве. А отец вообще не появился. Все стало ясно. Кем бы ни был гость, это не жених. Надо быть полной дурой, чтобы хоть на мгновение поверить, что ее собираются выдать за молодого и красивого. Пора было возвращаться в свою мансарду.
   Джеми уже собралась покинуть наблюдательный пост, когда появилась камеристка мачехи. Она прошла через холл и исчезла за дверью малиновой гостиной. Наверняка выполняет поручение леди Кэлдервуд. Минута шла за минутой, а Сми-дерс все не выходила. Странно... О чем гость может говорить так долго с простой служанкой? Джеми решила посидеть еще немножко.
   Звук открывающейся двери мачехиных покоев заставил ее еще больше сжаться. Однако ее милость спустилась по лестнице, не глядя по сторонам, и оказалась в холле одновременно с вышедшей из гостиной камеристкой.
   С того места, где находилась Джеми, ей было все прекрасно слышно.
   – И что же это ты, интересно, так долго обсуждала с его светлостью? – ядовито спросила мачеха.
   Камеристка залилась краской.
   – Ничего такого, миледи. Его светлость просто поинтересовался, как у меня дела... и еще рассказывал о моей бывшей хозяйке.
   Леди Кэлдервуд подняла брови.
   – Вот как? Надо же, какой... как мило с его стороны. – Она круто развернулась и, уже взявшись за дверную ручку, снова посмотрела на камеристку. – Жди меня в туалетной комнате.
   Тон, каким это было сказано, был знаком Джеми. Леди Кэлдервуд всегда говорила именно так, когда собиралась наказать кого-то из домочадцев. По тому, как камеристка побежала наверх, было видно, что она тоже все поняла, бедняжка.
   Прошло минут пять. Мачеха показалась снова и начала подниматься по ступенькам, направляясь, очевидно, в туалетную комнату. Вид у нее был еще более сердитый, чем до этого. По нахмуренным бровям и сжатым в ниточку губам можно было догадаться, что разговор с гостем не доставил ей никакого удовольствия, даже напротив. А если это так, то им всем остается только уповать на Бога.
   Джеми продрогла насквозь, ноги затекли, да и вообще, надо было возвращаться в свою комнату, пока ее никто не заметил. Но она не могла уйти, не увидев еще раз того, кто мог бы войти в ее жизнь... пусть даже воображаемую. Ей по крайней мере будет потом о чем мечтать, за что цепляться душою, когда она встретится с человеком, которого выбрали для нее родители.
   Не успела леди Кэлдервуд скрыться из виду, как в холле появился дворецкий. Ему пришлось ждать не менее четверти часа, прежде чем гость вышел из гостиной и потянулся за плащом. Его светлость стоял, нахмурившись, словно бы не замечая дворецкого, который хлопотал вокруг него, но потом вдруг с улыбкой повернулся к нему и поблагодарил, и Джеми увидела его преобразившееся лицо. Дворецкий просиял. Девушка была просто сражена.
   Дверь со стуком захлопнулась за гостем, вернув Джеми к действительности. Мечта осталась мечтой. Вот-вот должен приехать ее настоящий жених. Меньше всего ей хотелось сейчас увидеться с ним. Как бы это оттянуть?.. Джеми, дрожа, поднялась на ноги.
   – Господи, мисс Джесмина, вы испачкали подол платья.
   – Что? А, это ты, Смидерс, я тебя не заметила. Что?.. О господи, мама меня убьет. – Джеми охватило отчаяние. Как быть?
   – Давайте я вам помогу. – Смидерс схватила Джеми за руку и торопливо повела ее вверх по лестнице. В комнате она осмотрела подол и помогла девушке стянуть платье. – Закутайтесь во что-нибудь, иначе замерзнете насмерть, пока я это отчищу.
   Джеми, завернувшись в шаль, присела на краешек кровати и стала смотреть, как работают умелые руки Смидерс. Вскоре от пятен не осталось и следа.
   Смидерс помогла Джеми одеться, приговаривая:
   – А у вас нет какого-нибудь цветного пояса, шарфа? Или можно приколоть цветы. Чисто белое не очень хорошо смотрится, особенно при вашей светлой коже.
   Джеми поморщилась.
   – Ничего такого у меня нет. Мама могла бы одолжить что-нибудь, у нее полно всего. Только я не уверена, что она мне даст, если я ее попрошу. Может, ты это сделаешь?
   Лицо Смидерс окаменело.
   – Мне очень жаль, мисс, но тут я вам не помощница, – проговорила она через силу. – Леди Кэлдервуд меня уволила. – (Джеми ахнула.) – Завтра утром я уезжаю.
   – Ох, Смидерс, это ужасно! Но почему? А рекомендацию она тебе даст?
   С невеселой улыбкой Смидерс объяснила, что ее положение хоть и не блестяще, но все же не безвыходно. Уж какую-никакую рекомендацию леди Кэлдервуд все же напишет – ведь она не была замечена ни в чем дурном. Правда, ее милость дала ей понять, что, если новый наниматель потребует дополнительных сведений, она будет вынуждена намекнуть ему на что-нибудь этакое в ее прошлом.