Страница:
Вернемся теперь к проблеме, сформулированной в начале главы, и рассмотрим ее в контексте только что данного определения. Подавляющее большинство владельцев почтовых ящиков ни малейшего желания получать спам не имеют, что подтверждается их жалобами на спам и требованиями о прекращении такового. Более того, если владелец почтового ящика высказал согласие получать рекламные рассылки, то такие рассылки в его адрес уже не будут спамом, поскольку спам, по определению, есть навязывание информации.
Ясно, что ни о каком согласии получателя в случае спама речи идти не может, что автоматически лишает спам статуса "проявления свободы слова".
Аналогичным образом оказываются беспочвенны и утверждения о необходимости цензуры в некоторых случаях. Дело в том, что цензура, по определению, являет собой вмешательство третьих лиц (чаще всего представителей государства) в информационный обмен, в который их, вообще говоря, никто не звал. Утверждение о необходимости цензуры неявно опиралось на то, что цензура защищает получателя информации от чего-то такого, от чего он сам хотел бы быть защищен (от спама, от оскорблений и т.п.). Но если имеется добрая воля получателя на получение данной информации, то ни о какой защите речи идти уже не должно. Если, напротив, таковой доброй воли нет, то есть если ограничения передачи информации одобрены ее потенциальным получателем, то это уже не является цензурой, поскольку вмешательство третьих лиц вызвано желанием одной из сторон и является реализацией права этой стороны на защиту от информационного насилия.
Приведенное выше определение свободы слова (или, говоря более современно, свободы информационного обмена), основывается на существенно более общем, фундаментальном принципе - "все, что не мешает другим, т.е. не нарушает их прав, разрешено". Принцип, казалось бы, не подлежит сомнению. Тем не менее, как это ни удивительно, практически повсеместно, даже в самых либеральных странах, законодательство не приемлет ничего похожего на свободу слова в вышеприведенном смысле. Во многих конституциях присутствуют статьи о свободе слова, но, увы, нигде не дается определения, что же это такое свобода слова, и потому слишком часто государства вообще считают возможным не помнить об этом праве своих граждан, вводя под благовидными предлогами то одни, то другие цензорские ограничения.
Впрочем, внедрение такого нового наполнения понятия свободы слова имеет, если присмотреться, существенно более далеко идущие последствия.
Во-первых, на поверку информационным насилием оказываются практически все виды рекламы, во всяком случае все виды явной рекламы, вплоть до богато украшенных витрин магазинов и вычурных вывесок. В ту же категорию информационного насилия (конкретнее - насилия, связанного с навязыванием информации) попадает любого рода миссионерская деятельность, а так же назойливые коммивояжеры, и, до кучи, разного рода попрошайничество ("мы сами люди не местные..." и т.п.) Впрочем, вряд ли кто-то станет всерьез сожалеть о бомжах, коммивояжерах и миссионерах. С рекламой все не столь однозначно, но к этой проблеме мы вернемся позднее.
Наиболее неоднозначной является проблема, связанная с современным авторско-правовым законодательством. В его основе лежит понятие копирайта, т.е. права копирования той или иной информации. Предполагается, что информация, защищенная копирайтом, может быть скопирована только правообладателем или теми, кому правообладатель тем или иным способом дал соответствующие полномочия. В общем случае (из которого существует множество исключений, зависящих от версии авторско-правового законодательства) создание копии объекта авторского права, в том числе путем передачи информации третьим лицам, является незаконным независимо от наличия или отсутствия каких бы то ни было договорных отношений между правообладателем и лицом, создающим копию (передающим информацию).
Легко видеть, что принципу свободы слова, приведенному выше, это не соответствует. Пока речь идет об отношениях правообладателя и его клиента, который при покупке "законной" копии (книги, грампластинки, коробки с программой и т.п.) дал тем или иным образом обязательство не распространять копий, снятых с покупаемого экземпляра, все вроде бы в порядке. Однако если новый "законный" обладатель копии своих обязательств не выполнил и переписал купленную программу или ту же грампластинку всем своим друзьям и знакомым, мы имеем дело с копиями, обладатели которых никому никаких обязательств о нераспространении не давали. Если рассмотреть ситуацию в контексте нашего определения, получится, что для этих людей дальнейшее копирование информации будет уже проявлением свободы слова, с чем, разумеется, ни один юрист не согласится.
Важно понимать, что проблема действительно серьезна. Допустив хотя бы одно исключение из фундаментального правила, мы откроем путь потоку исключений, за которыми вскоре перестанет быть видно само правило. Следовательно, для достижения подлинной свободы слова придется, в числе прочего, кардинально пересмотреть существующее авторско-правовое законодательство, отказавшись, во всяком случае, от современного понятия копирайта.
Может ли общество позволить себе такую жертву? Вопрос, как обычно, нелегкий (вообще данная статья отличается сложностью обсуждаемых проблем). Современное авторско-правовое законодательство дает создателям объектов авторского права - программистам, писателям, музыкантам - возможность получить плату за свою работу, стимулируя, таким образом, создание новых произведений. Сокрушив авторские права, мы останемся без книг, без музыки и без программ - так, во всяком случае, считалось несколько лет назад, и именно поэтому в 1993-1994 гг. в России было введено обычное для западных стран авторско-правовое законодательство.
Последние несколько лет, однако, стали периодом ломки стереотипов, причем, как это часто бывает, проблема наиболее полно раскрылась именно в самой передовой области авторско-правовых отношений - в области компьютерных программ. Появление не просто бесплатно распространяемых программ, но целых законченных операционных систем, исходные тексты которых широко доступны и открыты к использованию, и что немаловажно, к практически любой модификации всеми желающими на абсолютно безвозмездной основе, не могло не поколебать уверенности в необходимости существующего варианта копирайтного законодательства. Примечательно, что идеологи free software специально подчеркивают, что термин free следует воспринимать прежде всего в значении "свободный", а не "бесплатный" (free means freedom, not price). Право человека на копирование имеющейся у него информации рассматривается как нечто естественное и само собой разумеющееся. Следует отметить, что в принципе торговать "свободными" программами никто не запрещает, более того сама организация Free Software Foundation сушествует в-основном за счет продажи дистрибутивов того же Gnu Linux и других программ. При этом, однако, никто не запрещает, купив такой дистрибутив, скопировать его всем желающим. Можно и вовсе не покупать его, а взять в Интернете прямо на сайте того же Free Software Foundation совершенно бесплатно. Однако иногда удобнее, заплатив несколько долларов, получить по почте диск в фирменной упаковке, и это дает Free Software Foundation возможность неплохо существовать. Все это кажется странным, ведь суммы, получаемые таким образом, на первый взгляд ничтожны.
Но дело в том, что большие "программистские" компании, чтобы продать свои продукты и получить те громадные деньги, которые они в итоге получают, вынуждены содержать настоящие армии менеджеров, маркетологов и прочих коммерсантов, которые вместе с расходами на рекламу и съедают большую часть денег. На долю собственно разработчиков программного обеспечения призодится весьма малая честь бюджета этих якобы программистских, а на деле - чисто менеджерских компаний. Теперь становится ясно, почему Free Software Foundation может удовлетворяться небольшими деньгами за фирменные дистрибутивы и не умирать, несмотря на бесплатное распространение своих продуктов. Программистам FSF не приходится кормить армию коммерсантов, ведь у FSF такой армии нет.
Конечно, очень трудно представить себе магазин, где вам совершенно бесплатно предложили бы широкий выбор каких-нибудь пылесосов, заодно предложив по желанию (это важно - именно по желанию, а не "в нагрузку") за небольшие деньги доставить выбранный пылесос прямо на дом. Такой магазин бы очень быстро разорился. Однако программное обеспечение, вернее сказать - его копии, которые и являются товаром для конечного потребителя, отличаются от пылесосов в одном очень важном аспекте. Пылесос - безусловно, сложное техническое устройство, требующее усилий по его разработке, однако бОльшую часть себестоимости конкретного экземпляра пылесоса составляет не проектирование данной модели, а сырье, комплектующие и процесс заводской сборки. Теперь представьте себе, что в подвале магазина стоит некий "черный ящик", позволяющий без каких-либо заметных затрат засунуть в него пылесос и вытащить с другой стороны два совершенно одинаковых новых пылесоса той же модели. Иными словами, пусть себестоимость одного экземпляра продукта без учета стоимости разработки модели равна или близка к нулю. Именно так обстоят дела в сфере програмного обеспечения. Тогда хозяину магазина достаточно оплатить создание одного пылесоса, и окупить это вполне реально деньгами, которые берутся за доставку. Что касается бесплатной раздачи пылесосов в самом магазине - так у нас все равно в подвале дупликатор стоит, не жалко. Как раз наоборот, пусть все ваши знакомые узнают, что у нас тут бесплатно можно разжиться неплохим пылесосом. Кому-то из них будет лень сюда переться, и он заплатит нам за доставку.
Впрочем, мы чрезмерно увлеклись принципами существования FSF как организации. Между тем, свободное программное обеспечение производится не только там, и даже не столько там, а FSF сама по себе более интересна в качестве общественной организации, пропагандирующей принципы свободного программного обеспечения, а не как производитель такового. Кто же на самом деле производит свободные программы и из каких соображений? Ответ оказывается неожиданно прост. Поддержкой и совершенствованием бесплатных систем, созданием новых версий и т.п. занимаются сами пользователи этих систем! Конечно, не все, а лишь те, у кого на это есть время, силы и желание. Чаще всего работает следующая схема. В некоторой организации работает некий программист Вася Пупкин. Фирма, к примеру, использует тот же Linux. И для потребностей фирмы жизненно необходимо сделать некую программу. Вася пишет эту программу, получает за нее зарплату. После чего передает исходные тексты программы всем желающим - если кому-то нужна такая же программа, ее можно взять у Васи, а не писать самому.
На первый взгляд может показаться, что у руководства фирмы, где работает Вася, есть повод для недовольства. Однако рассмотрим ситуацию внимательней. Фирме нужна была программа. Эту программу фирма получила.
Труд Васи был оплачен. На первый взгляд кажется, что программа теперь должна принадлежать фирме. Однако вспомним, что фирма сама пользуется программами, написанными другими программистами (в том числе самим Linux'ом). Кроме того, если профилем данной фирмы не является программное обеспечение, то, скорее всего, продавать васину программу фирма все равно не стала бы. Да никто бы ее и не купил, ведь торговать программами надо еще и уметь. Зато если отдать программу бесплатно, общественность будет знать, что вот есть такой хороший программист Вася Пупкин, работающий в такой-то не менее хорошей фирме. Заметим, что, отдавая программу, написанную Васей, бесплатно всем желающим, фирма тем самым освобождает еще чьих-то программистов от необходимости делать то, что уже сделано Васей.Вполне возможно, что кто-то, будучи избавленным от необходимости писать такую же программу, напишет что-то еще, что вполне может пригодиться васиным работодателям. Идеологи свободного ПО отмечают, что одним из основных недостатков копирайтных общественных отношений является то, что они приводят к многократному дублированию работы, тогда как программистов в мире объективно не хватает. Свободное ПО от этого недостатка избавлено.
Еще одна поразительная особенность свободного ПО - его исключительная надежность и скорость реакции на сообщения об обнаруженных ошибках. И то и другое обусловлено открытостью исходных текстов и разрешением на их свободное копирование и модификацию. Между прочим, на поверку оказывается, что при создании "собственнического" (proprietary) программного обеспечения писать качественное (т.е. свободное от ошибок) программное обеспечение оказывается коммерчески невыгодно. Ведь кто же станет покупать новые версии, если старые окажутся достаточно хорошими?
Итак, достоинства системы свободного распространения программного обеспечения выявлены, как минимум, следующие.
1) Пишутся те и такие программы, которые кому-то нужны (то есть используются в силу потребности в них, а не в силу их разрекламированности) 2) Программы пишут те, кто может написать их хорошо 3) Работа программистов не дублируется 4) Пользователю не приходится оплачивать работу коммерсантов от софтварного бизнеса, ничего полезного не делающих 5) Для исправления ошибок и совершенствования программы не нужно ждать милости ее создателей можно все сделать самому или попросить кого-то еще.
Вернемся теперь к другим сферам применения копирайтного права. Пожалуй, древнейшими результатами творческого труда с задокументированным авторством являются книги и их предшественники - манускрипты. Наскальные рисунки, конечно, древнее, но имена их авторов, естественно, не сохранились.
С древности, с момента появления первых литературных произведений, и вплоть до эпох не столь далеких, проблемы авторских прав никого не волновали. Книги переписывались и издавались под другими именами, а уж о копирайтах в современном понимании никто и помыслить не мог. Введение первых законов, ограничивающих списывание и присвоение чужих произведений, было направлено на стимуляцию самостоятельной творческой деятельности.
Прообраз современного копирайтного права появился существенно позже (уже в двадцатом веке) и отнюдь не везде. Что характерно, отсутствие копирайтного права, похоже, не мешало авторам писать книги, иначе как объяснить появление всего того, что было написано в докопирайтную эпоху? Конечно, литераторы прошлого в основной своей массе были людьми из высшего сословия, способные прожить и без авторских гонораров. Впрочем, нельзя сказать, что гонораров как таковых не было; они были, но в большинстве случаев автору платил лишь первый издатель произведения - за рукопись. При переизданиях рукопись была уже не нужна, текст воспроизводился по существующей книге. Можно сколько угодно говорить о несправедливости такой практики, однако так можно за деревьями не заметить леса. Гораздо важнее тот простой момент, что книги писались не ради гонорара. Подлинное искусство всегда было прежде всего средством самовыражения, и только потом - средством зарабатывания денег, и это относится не только к литературе, но и к музыке, живописи и т.п.
Сказанное не означает, что зарабатывание денег искусством предосудительно. Напротив, возможность получать деньги за результаты своей творческой деятельности позволяют Мастеру сосредоточиться на творчестве, не отвлекаясь на посторонние заработки. Следует, однако, различать творчество ради творчества (пусть и с получением денег) и "творчество", направленное исключительно на получение денег. В последние годы появилось меткое слово "попса", обозначающее результаты псевдотворческой деятельности ради денег, и вряд ли стоит сомневаться в том, что от исчезновения попсы, а равно и от уменьшения ее количества мир не сильно обеднеет. Следует понимать, что попса в современных масштабах - явление своей эпохи, эпохи копирайтного права. Что касается серьезного творчества, то на нем отмена копирайтов вряд ли вообще как-то отразится, поскольку деньги в этом случае - не главный и не определяющий фактор.
Важно понимать, что отмена копирайтного права не означает отмены личных неимущественных прав автора - права авторства, права на имя, права на защиту чести и достоинства при публикации и т.п. Запрет на публикацию чужой книги под своим именем вполне естественен и ничьих прав не нарушает. То же самое можно сказать и о запрете публиковать авторское произведение в форме, наносящей моральный ущерб автору. Напротив, нарушения обоих запретов являют собою злонамеренную дезинформацию. Логично считать, что никто (кроме, возможно, редкостных мазохистов) не захочет оказаться злонамеренно дезинформированным, посему оба эти ограничения вытекают непосредственно из данного нами определения свободы информационного обмена.
К сожалению, существует как минимум один вид искусства, результаты которого появляются не только и не столько в силу одаренности создателей, сколько в силу сравнительно больших капиталовложений со стороны. Имеется в виду кино. Сколь бы талантливы ни были автор сценария и режиссер, сколь прекрасных актеров бы они ни выбирали, без финансовых вложений им ничего не сделать. Процесс съемки порождает чисто технические расходы, которые могут быть гораздо выше суммарной зарплаты режиссера, автора и даже всех актеров, вместе взятых. Место фильмов в мире без копирайтов еще предстоит осмыслить. Не исключено, к примеру, государственное финансирование киностудий. Ничего страшного в этом нет, ведь никого не смущает, к примеру, государственное финансирование фундаментальной науки.
Впрочем, возможны и другие варианты. В конце концов, никто не запрещает просто не давать снимать вторые копии с лент, поступивших в прокат. Конечно, "экранных копий" (сделанных видеокамерой с экрана кинотеатра) это не исключает, но качество таких копий гораздо ниже, и конкуренции оригиналу они не составят. Прокатные копии нового фильма можно доставлять в кинотеатр под охраной, а после проведения сеанса увозить обратно в охраняемое хранилище, и так до тех пор, пока не окупится создание фильма. Что касается видеокассет, то можно сделать массовый тираж "фирменных" кассет, которые будут всего на пять-десять процентов дороже "пиратских" (в современном понимании этого слова), и на этом тоже заработать вполне осязаемые деньги. Утверждения, что-де никто не будет их покупать, абсурдны, ведь даже сейчас на "Горбушке" люди часто покупают фирменные диски, несмотря на то, что рядом продаются такие же "левые" раз эдак в пять дешевле. Если же разница будет не в пять раз, а всего на несколько процентов, подавляющее большинство людей предпочтут купить фирменную кассету хотя бы ради красивой фирменной упаковки.
Резюмируя вышесказанное, согласимся, что при отмене копирайтного права люди искусства станут получать в среднем меньше денег, нежели сейчас. При этом неправильно считать, что это снижение будет столь значительным, что искусство вообще умрет. Никуда оно не денется; ведь жило же оно в докопирайтную эпоху. Вот чего станет существенно меньше, так это попсы. Но лично я о ней жалеть не собираюсь.
Выше отмечалось, что практически любая реклама оказывается информационным насилием. Безусловно, устранение рекламы из современных общественных отношений являет собой проблему, решение которой весьма и весьма нетривиально. Прежде всего потому, что реклама органично встроилась в экономику, как наркотик встраивается в обмен веществ - видоизменяя сей последний и не позволяя исключить себя из оного. За счет рекламы существуют телевидение и радиовещание, реклама помогает выжить многим газетам и журналам, многие некоммерческие общественно-полезные начинания живут на деньги спонсоров, единственным интересом которых при спонсировании является все та же реклама. Имеется тенденция финансировать с помощью рекламы все, для чего сходу не нашлось других источников или даже таковые есть, но требуют для их освоения больших усилий. Московское метро буквально испещерено рекламными плакатами, взгляд натыкается на рекламу, бродя по интерьеру вагонов, по стенам станций, даже иногда по потолку. При этом руководство метрополитена гордо заявляет, что реклама позволяет им не повышать стоимость проезда.
"Польза" и тем более "необходимость" рекламы как источника "дармового" финансирования нуждается в более внимательном осмыслении. Как известно, даром ничего не бывает. Финансируя тот же телеканал, рекламодатели выкладывают астрономические суммы, которые, как несложно догадаться, берутся отнюдь не из воздуха. Себестоимость рекламируемого товара или услуги при этом неизбежно возрастает. Однако для фирмы это увеличение себестоимости компенсируется возможностью без ущерба для бизнеса устанавливать большие, нежели у конкурентов, цены благодаря известности (раскрученности) своей торговой марки. Покупатели предпочитают известные марки из-за ощущения надежности старых и известных фирм. Ощущение это, заметим, отнюдь не всегда отражает действительность, поскольку в современном мире, увы, наиболее известными являются не те торговые марки, под которыми поставляется действительно качественный товар, а те, владельцы которых тратят больше денег на рекламу.
Итак, в конечном счете деньги за просмотр "бесплатного" телевидения с нас все-таки возьмут, пусть и в косвенной форме - в виде добавки к стоимости рекламируемых товаров. Причем весьма похоже, что деньги, которые в итоге утекают из нашего кармана таким образом, существенно превышают стоимость содержания телеканалов из-за неизбежных потерь во всех звеньях цепочки "покупатель - производитель - рекламное агенство - телеканал".
Может показаться, что, будучи умнее других, очень просто смотреть телевизор совершенно нахаляву; достаточно не покупать рекламируемых товаров. Если бы все было так просто, рекламы бы уже не было. В качестве иллюстрации попробуйте в течение хотя бы одной недели не покупать никаких товаров, рекламу которых вы хоть раз видели. В ходе такого эксперимента обнаруживается, что, вообще говоря, жить становится неудобно в силу отсутствия многих необходимых и привычных вещей. И не то чтобы не было замены какому-нибудь сильно разрекламированному стиральному порошку, напротив - альтернатив множество, да только все они, в свою очередь, рекламируются вовсю. А те, кто не рекламируются, долго не живут.
Итак, производитель вынужден прибегать к рекламе, даже если есть иное применение деньгам, ибо иначе конкуренты, изо всех сил рекламирующие свои альтернативы, оставят его позади. Эта ситуация чем-то напоминает гонку вооружений, когда стороны вбухивают огромные суммы в бесполезное оружие, которое все равно не даст решающего перевеса ни одной из сторон, но прекратить гонку в одностороннем порядке ни один из противников не может, ибо вот тогда его точно придавят.
Вместо того, чтобы соревноваться в качестве и ценах, конкуренты начинают соревнование в совершенно ином виде спорта - в эффективности рекламных кампаний. Деньги, которые можно было бы пустить на развитие новых технологий, улучшение потребительских качеств и тому подобное, уходят на оплату рекламных агентов, криэйтеров и за собственно размещение рекламы. Такой отток денег, достигающий в наше время немыслимых цифр, вряд ли сказывается положительно на том, что, в конечном счете, требуется обществу на качестве товара или услуги. Не слишком выгоден он и производителю, ведь деньги, в конечном счете, тратятся впустую.
В качестве еще одного аргумента в пользу рекламы можно привести ее чисто информативную (содержательную) часть, которая все-таки есть. Например, потенциальный покупатель может просто не знать о существовании товара, который соответствует его потребностям, и не предпринимать никаких попыток узнать, поскольку не знает, что именно следует искать (таков, например, случай "карманной стиральной машины" - кто бы мог догадаться, что такое возможно). Однако эта проблема решается изданием информационных бюллетеней, каталогов, справочников и т.п., которые придется издавать в любом случае, чтобы облегчить поиск нужного товара. Такие справочники могут распространяться бесплатно, но ни в коем случае не принудительно - только по сделанному в явной форме запросу.
Возможны различные варианты справочников, от чисто информационных, содержащих тщательно классифицированную по рубрикам документально подтвержденную информацию о предлагаемой услуге, ее потребительских качествах, уровне цен и контактных координатах (без каких-либо выделений, картинок и прочих завлекательных маневров) - и до пестрых каталогов в стиле нынешних "Желтых Страниц" и даже "Экстры М", о чем, безусловно, лицо, заказывающее справочник, должно быть заранее оповещено. Несмотря на откровенно рекламную сущность пестрых страниц подобных изданий, никакого информационного насилия тут нет, ведь получатель знал, на что идет, и никто его к этому не принуждал.
Ясно, что ни о каком согласии получателя в случае спама речи идти не может, что автоматически лишает спам статуса "проявления свободы слова".
Аналогичным образом оказываются беспочвенны и утверждения о необходимости цензуры в некоторых случаях. Дело в том, что цензура, по определению, являет собой вмешательство третьих лиц (чаще всего представителей государства) в информационный обмен, в который их, вообще говоря, никто не звал. Утверждение о необходимости цензуры неявно опиралось на то, что цензура защищает получателя информации от чего-то такого, от чего он сам хотел бы быть защищен (от спама, от оскорблений и т.п.). Но если имеется добрая воля получателя на получение данной информации, то ни о какой защите речи идти уже не должно. Если, напротив, таковой доброй воли нет, то есть если ограничения передачи информации одобрены ее потенциальным получателем, то это уже не является цензурой, поскольку вмешательство третьих лиц вызвано желанием одной из сторон и является реализацией права этой стороны на защиту от информационного насилия.
Приведенное выше определение свободы слова (или, говоря более современно, свободы информационного обмена), основывается на существенно более общем, фундаментальном принципе - "все, что не мешает другим, т.е. не нарушает их прав, разрешено". Принцип, казалось бы, не подлежит сомнению. Тем не менее, как это ни удивительно, практически повсеместно, даже в самых либеральных странах, законодательство не приемлет ничего похожего на свободу слова в вышеприведенном смысле. Во многих конституциях присутствуют статьи о свободе слова, но, увы, нигде не дается определения, что же это такое свобода слова, и потому слишком часто государства вообще считают возможным не помнить об этом праве своих граждан, вводя под благовидными предлогами то одни, то другие цензорские ограничения.
Впрочем, внедрение такого нового наполнения понятия свободы слова имеет, если присмотреться, существенно более далеко идущие последствия.
Во-первых, на поверку информационным насилием оказываются практически все виды рекламы, во всяком случае все виды явной рекламы, вплоть до богато украшенных витрин магазинов и вычурных вывесок. В ту же категорию информационного насилия (конкретнее - насилия, связанного с навязыванием информации) попадает любого рода миссионерская деятельность, а так же назойливые коммивояжеры, и, до кучи, разного рода попрошайничество ("мы сами люди не местные..." и т.п.) Впрочем, вряд ли кто-то станет всерьез сожалеть о бомжах, коммивояжерах и миссионерах. С рекламой все не столь однозначно, но к этой проблеме мы вернемся позднее.
Наиболее неоднозначной является проблема, связанная с современным авторско-правовым законодательством. В его основе лежит понятие копирайта, т.е. права копирования той или иной информации. Предполагается, что информация, защищенная копирайтом, может быть скопирована только правообладателем или теми, кому правообладатель тем или иным способом дал соответствующие полномочия. В общем случае (из которого существует множество исключений, зависящих от версии авторско-правового законодательства) создание копии объекта авторского права, в том числе путем передачи информации третьим лицам, является незаконным независимо от наличия или отсутствия каких бы то ни было договорных отношений между правообладателем и лицом, создающим копию (передающим информацию).
Легко видеть, что принципу свободы слова, приведенному выше, это не соответствует. Пока речь идет об отношениях правообладателя и его клиента, который при покупке "законной" копии (книги, грампластинки, коробки с программой и т.п.) дал тем или иным образом обязательство не распространять копий, снятых с покупаемого экземпляра, все вроде бы в порядке. Однако если новый "законный" обладатель копии своих обязательств не выполнил и переписал купленную программу или ту же грампластинку всем своим друзьям и знакомым, мы имеем дело с копиями, обладатели которых никому никаких обязательств о нераспространении не давали. Если рассмотреть ситуацию в контексте нашего определения, получится, что для этих людей дальнейшее копирование информации будет уже проявлением свободы слова, с чем, разумеется, ни один юрист не согласится.
Важно понимать, что проблема действительно серьезна. Допустив хотя бы одно исключение из фундаментального правила, мы откроем путь потоку исключений, за которыми вскоре перестанет быть видно само правило. Следовательно, для достижения подлинной свободы слова придется, в числе прочего, кардинально пересмотреть существующее авторско-правовое законодательство, отказавшись, во всяком случае, от современного понятия копирайта.
Может ли общество позволить себе такую жертву? Вопрос, как обычно, нелегкий (вообще данная статья отличается сложностью обсуждаемых проблем). Современное авторско-правовое законодательство дает создателям объектов авторского права - программистам, писателям, музыкантам - возможность получить плату за свою работу, стимулируя, таким образом, создание новых произведений. Сокрушив авторские права, мы останемся без книг, без музыки и без программ - так, во всяком случае, считалось несколько лет назад, и именно поэтому в 1993-1994 гг. в России было введено обычное для западных стран авторско-правовое законодательство.
Последние несколько лет, однако, стали периодом ломки стереотипов, причем, как это часто бывает, проблема наиболее полно раскрылась именно в самой передовой области авторско-правовых отношений - в области компьютерных программ. Появление не просто бесплатно распространяемых программ, но целых законченных операционных систем, исходные тексты которых широко доступны и открыты к использованию, и что немаловажно, к практически любой модификации всеми желающими на абсолютно безвозмездной основе, не могло не поколебать уверенности в необходимости существующего варианта копирайтного законодательства. Примечательно, что идеологи free software специально подчеркивают, что термин free следует воспринимать прежде всего в значении "свободный", а не "бесплатный" (free means freedom, not price). Право человека на копирование имеющейся у него информации рассматривается как нечто естественное и само собой разумеющееся. Следует отметить, что в принципе торговать "свободными" программами никто не запрещает, более того сама организация Free Software Foundation сушествует в-основном за счет продажи дистрибутивов того же Gnu Linux и других программ. При этом, однако, никто не запрещает, купив такой дистрибутив, скопировать его всем желающим. Можно и вовсе не покупать его, а взять в Интернете прямо на сайте того же Free Software Foundation совершенно бесплатно. Однако иногда удобнее, заплатив несколько долларов, получить по почте диск в фирменной упаковке, и это дает Free Software Foundation возможность неплохо существовать. Все это кажется странным, ведь суммы, получаемые таким образом, на первый взгляд ничтожны.
Но дело в том, что большие "программистские" компании, чтобы продать свои продукты и получить те громадные деньги, которые они в итоге получают, вынуждены содержать настоящие армии менеджеров, маркетологов и прочих коммерсантов, которые вместе с расходами на рекламу и съедают большую часть денег. На долю собственно разработчиков программного обеспечения призодится весьма малая честь бюджета этих якобы программистских, а на деле - чисто менеджерских компаний. Теперь становится ясно, почему Free Software Foundation может удовлетворяться небольшими деньгами за фирменные дистрибутивы и не умирать, несмотря на бесплатное распространение своих продуктов. Программистам FSF не приходится кормить армию коммерсантов, ведь у FSF такой армии нет.
Конечно, очень трудно представить себе магазин, где вам совершенно бесплатно предложили бы широкий выбор каких-нибудь пылесосов, заодно предложив по желанию (это важно - именно по желанию, а не "в нагрузку") за небольшие деньги доставить выбранный пылесос прямо на дом. Такой магазин бы очень быстро разорился. Однако программное обеспечение, вернее сказать - его копии, которые и являются товаром для конечного потребителя, отличаются от пылесосов в одном очень важном аспекте. Пылесос - безусловно, сложное техническое устройство, требующее усилий по его разработке, однако бОльшую часть себестоимости конкретного экземпляра пылесоса составляет не проектирование данной модели, а сырье, комплектующие и процесс заводской сборки. Теперь представьте себе, что в подвале магазина стоит некий "черный ящик", позволяющий без каких-либо заметных затрат засунуть в него пылесос и вытащить с другой стороны два совершенно одинаковых новых пылесоса той же модели. Иными словами, пусть себестоимость одного экземпляра продукта без учета стоимости разработки модели равна или близка к нулю. Именно так обстоят дела в сфере програмного обеспечения. Тогда хозяину магазина достаточно оплатить создание одного пылесоса, и окупить это вполне реально деньгами, которые берутся за доставку. Что касается бесплатной раздачи пылесосов в самом магазине - так у нас все равно в подвале дупликатор стоит, не жалко. Как раз наоборот, пусть все ваши знакомые узнают, что у нас тут бесплатно можно разжиться неплохим пылесосом. Кому-то из них будет лень сюда переться, и он заплатит нам за доставку.
Впрочем, мы чрезмерно увлеклись принципами существования FSF как организации. Между тем, свободное программное обеспечение производится не только там, и даже не столько там, а FSF сама по себе более интересна в качестве общественной организации, пропагандирующей принципы свободного программного обеспечения, а не как производитель такового. Кто же на самом деле производит свободные программы и из каких соображений? Ответ оказывается неожиданно прост. Поддержкой и совершенствованием бесплатных систем, созданием новых версий и т.п. занимаются сами пользователи этих систем! Конечно, не все, а лишь те, у кого на это есть время, силы и желание. Чаще всего работает следующая схема. В некоторой организации работает некий программист Вася Пупкин. Фирма, к примеру, использует тот же Linux. И для потребностей фирмы жизненно необходимо сделать некую программу. Вася пишет эту программу, получает за нее зарплату. После чего передает исходные тексты программы всем желающим - если кому-то нужна такая же программа, ее можно взять у Васи, а не писать самому.
На первый взгляд может показаться, что у руководства фирмы, где работает Вася, есть повод для недовольства. Однако рассмотрим ситуацию внимательней. Фирме нужна была программа. Эту программу фирма получила.
Труд Васи был оплачен. На первый взгляд кажется, что программа теперь должна принадлежать фирме. Однако вспомним, что фирма сама пользуется программами, написанными другими программистами (в том числе самим Linux'ом). Кроме того, если профилем данной фирмы не является программное обеспечение, то, скорее всего, продавать васину программу фирма все равно не стала бы. Да никто бы ее и не купил, ведь торговать программами надо еще и уметь. Зато если отдать программу бесплатно, общественность будет знать, что вот есть такой хороший программист Вася Пупкин, работающий в такой-то не менее хорошей фирме. Заметим, что, отдавая программу, написанную Васей, бесплатно всем желающим, фирма тем самым освобождает еще чьих-то программистов от необходимости делать то, что уже сделано Васей.Вполне возможно, что кто-то, будучи избавленным от необходимости писать такую же программу, напишет что-то еще, что вполне может пригодиться васиным работодателям. Идеологи свободного ПО отмечают, что одним из основных недостатков копирайтных общественных отношений является то, что они приводят к многократному дублированию работы, тогда как программистов в мире объективно не хватает. Свободное ПО от этого недостатка избавлено.
Еще одна поразительная особенность свободного ПО - его исключительная надежность и скорость реакции на сообщения об обнаруженных ошибках. И то и другое обусловлено открытостью исходных текстов и разрешением на их свободное копирование и модификацию. Между прочим, на поверку оказывается, что при создании "собственнического" (proprietary) программного обеспечения писать качественное (т.е. свободное от ошибок) программное обеспечение оказывается коммерчески невыгодно. Ведь кто же станет покупать новые версии, если старые окажутся достаточно хорошими?
Итак, достоинства системы свободного распространения программного обеспечения выявлены, как минимум, следующие.
1) Пишутся те и такие программы, которые кому-то нужны (то есть используются в силу потребности в них, а не в силу их разрекламированности) 2) Программы пишут те, кто может написать их хорошо 3) Работа программистов не дублируется 4) Пользователю не приходится оплачивать работу коммерсантов от софтварного бизнеса, ничего полезного не делающих 5) Для исправления ошибок и совершенствования программы не нужно ждать милости ее создателей можно все сделать самому или попросить кого-то еще.
Вернемся теперь к другим сферам применения копирайтного права. Пожалуй, древнейшими результатами творческого труда с задокументированным авторством являются книги и их предшественники - манускрипты. Наскальные рисунки, конечно, древнее, но имена их авторов, естественно, не сохранились.
С древности, с момента появления первых литературных произведений, и вплоть до эпох не столь далеких, проблемы авторских прав никого не волновали. Книги переписывались и издавались под другими именами, а уж о копирайтах в современном понимании никто и помыслить не мог. Введение первых законов, ограничивающих списывание и присвоение чужих произведений, было направлено на стимуляцию самостоятельной творческой деятельности.
Прообраз современного копирайтного права появился существенно позже (уже в двадцатом веке) и отнюдь не везде. Что характерно, отсутствие копирайтного права, похоже, не мешало авторам писать книги, иначе как объяснить появление всего того, что было написано в докопирайтную эпоху? Конечно, литераторы прошлого в основной своей массе были людьми из высшего сословия, способные прожить и без авторских гонораров. Впрочем, нельзя сказать, что гонораров как таковых не было; они были, но в большинстве случаев автору платил лишь первый издатель произведения - за рукопись. При переизданиях рукопись была уже не нужна, текст воспроизводился по существующей книге. Можно сколько угодно говорить о несправедливости такой практики, однако так можно за деревьями не заметить леса. Гораздо важнее тот простой момент, что книги писались не ради гонорара. Подлинное искусство всегда было прежде всего средством самовыражения, и только потом - средством зарабатывания денег, и это относится не только к литературе, но и к музыке, живописи и т.п.
Сказанное не означает, что зарабатывание денег искусством предосудительно. Напротив, возможность получать деньги за результаты своей творческой деятельности позволяют Мастеру сосредоточиться на творчестве, не отвлекаясь на посторонние заработки. Следует, однако, различать творчество ради творчества (пусть и с получением денег) и "творчество", направленное исключительно на получение денег. В последние годы появилось меткое слово "попса", обозначающее результаты псевдотворческой деятельности ради денег, и вряд ли стоит сомневаться в том, что от исчезновения попсы, а равно и от уменьшения ее количества мир не сильно обеднеет. Следует понимать, что попса в современных масштабах - явление своей эпохи, эпохи копирайтного права. Что касается серьезного творчества, то на нем отмена копирайтов вряд ли вообще как-то отразится, поскольку деньги в этом случае - не главный и не определяющий фактор.
Важно понимать, что отмена копирайтного права не означает отмены личных неимущественных прав автора - права авторства, права на имя, права на защиту чести и достоинства при публикации и т.п. Запрет на публикацию чужой книги под своим именем вполне естественен и ничьих прав не нарушает. То же самое можно сказать и о запрете публиковать авторское произведение в форме, наносящей моральный ущерб автору. Напротив, нарушения обоих запретов являют собою злонамеренную дезинформацию. Логично считать, что никто (кроме, возможно, редкостных мазохистов) не захочет оказаться злонамеренно дезинформированным, посему оба эти ограничения вытекают непосредственно из данного нами определения свободы информационного обмена.
К сожалению, существует как минимум один вид искусства, результаты которого появляются не только и не столько в силу одаренности создателей, сколько в силу сравнительно больших капиталовложений со стороны. Имеется в виду кино. Сколь бы талантливы ни были автор сценария и режиссер, сколь прекрасных актеров бы они ни выбирали, без финансовых вложений им ничего не сделать. Процесс съемки порождает чисто технические расходы, которые могут быть гораздо выше суммарной зарплаты режиссера, автора и даже всех актеров, вместе взятых. Место фильмов в мире без копирайтов еще предстоит осмыслить. Не исключено, к примеру, государственное финансирование киностудий. Ничего страшного в этом нет, ведь никого не смущает, к примеру, государственное финансирование фундаментальной науки.
Впрочем, возможны и другие варианты. В конце концов, никто не запрещает просто не давать снимать вторые копии с лент, поступивших в прокат. Конечно, "экранных копий" (сделанных видеокамерой с экрана кинотеатра) это не исключает, но качество таких копий гораздо ниже, и конкуренции оригиналу они не составят. Прокатные копии нового фильма можно доставлять в кинотеатр под охраной, а после проведения сеанса увозить обратно в охраняемое хранилище, и так до тех пор, пока не окупится создание фильма. Что касается видеокассет, то можно сделать массовый тираж "фирменных" кассет, которые будут всего на пять-десять процентов дороже "пиратских" (в современном понимании этого слова), и на этом тоже заработать вполне осязаемые деньги. Утверждения, что-де никто не будет их покупать, абсурдны, ведь даже сейчас на "Горбушке" люди часто покупают фирменные диски, несмотря на то, что рядом продаются такие же "левые" раз эдак в пять дешевле. Если же разница будет не в пять раз, а всего на несколько процентов, подавляющее большинство людей предпочтут купить фирменную кассету хотя бы ради красивой фирменной упаковки.
Резюмируя вышесказанное, согласимся, что при отмене копирайтного права люди искусства станут получать в среднем меньше денег, нежели сейчас. При этом неправильно считать, что это снижение будет столь значительным, что искусство вообще умрет. Никуда оно не денется; ведь жило же оно в докопирайтную эпоху. Вот чего станет существенно меньше, так это попсы. Но лично я о ней жалеть не собираюсь.
Выше отмечалось, что практически любая реклама оказывается информационным насилием. Безусловно, устранение рекламы из современных общественных отношений являет собой проблему, решение которой весьма и весьма нетривиально. Прежде всего потому, что реклама органично встроилась в экономику, как наркотик встраивается в обмен веществ - видоизменяя сей последний и не позволяя исключить себя из оного. За счет рекламы существуют телевидение и радиовещание, реклама помогает выжить многим газетам и журналам, многие некоммерческие общественно-полезные начинания живут на деньги спонсоров, единственным интересом которых при спонсировании является все та же реклама. Имеется тенденция финансировать с помощью рекламы все, для чего сходу не нашлось других источников или даже таковые есть, но требуют для их освоения больших усилий. Московское метро буквально испещерено рекламными плакатами, взгляд натыкается на рекламу, бродя по интерьеру вагонов, по стенам станций, даже иногда по потолку. При этом руководство метрополитена гордо заявляет, что реклама позволяет им не повышать стоимость проезда.
"Польза" и тем более "необходимость" рекламы как источника "дармового" финансирования нуждается в более внимательном осмыслении. Как известно, даром ничего не бывает. Финансируя тот же телеканал, рекламодатели выкладывают астрономические суммы, которые, как несложно догадаться, берутся отнюдь не из воздуха. Себестоимость рекламируемого товара или услуги при этом неизбежно возрастает. Однако для фирмы это увеличение себестоимости компенсируется возможностью без ущерба для бизнеса устанавливать большие, нежели у конкурентов, цены благодаря известности (раскрученности) своей торговой марки. Покупатели предпочитают известные марки из-за ощущения надежности старых и известных фирм. Ощущение это, заметим, отнюдь не всегда отражает действительность, поскольку в современном мире, увы, наиболее известными являются не те торговые марки, под которыми поставляется действительно качественный товар, а те, владельцы которых тратят больше денег на рекламу.
Итак, в конечном счете деньги за просмотр "бесплатного" телевидения с нас все-таки возьмут, пусть и в косвенной форме - в виде добавки к стоимости рекламируемых товаров. Причем весьма похоже, что деньги, которые в итоге утекают из нашего кармана таким образом, существенно превышают стоимость содержания телеканалов из-за неизбежных потерь во всех звеньях цепочки "покупатель - производитель - рекламное агенство - телеканал".
Может показаться, что, будучи умнее других, очень просто смотреть телевизор совершенно нахаляву; достаточно не покупать рекламируемых товаров. Если бы все было так просто, рекламы бы уже не было. В качестве иллюстрации попробуйте в течение хотя бы одной недели не покупать никаких товаров, рекламу которых вы хоть раз видели. В ходе такого эксперимента обнаруживается, что, вообще говоря, жить становится неудобно в силу отсутствия многих необходимых и привычных вещей. И не то чтобы не было замены какому-нибудь сильно разрекламированному стиральному порошку, напротив - альтернатив множество, да только все они, в свою очередь, рекламируются вовсю. А те, кто не рекламируются, долго не живут.
Итак, производитель вынужден прибегать к рекламе, даже если есть иное применение деньгам, ибо иначе конкуренты, изо всех сил рекламирующие свои альтернативы, оставят его позади. Эта ситуация чем-то напоминает гонку вооружений, когда стороны вбухивают огромные суммы в бесполезное оружие, которое все равно не даст решающего перевеса ни одной из сторон, но прекратить гонку в одностороннем порядке ни один из противников не может, ибо вот тогда его точно придавят.
Вместо того, чтобы соревноваться в качестве и ценах, конкуренты начинают соревнование в совершенно ином виде спорта - в эффективности рекламных кампаний. Деньги, которые можно было бы пустить на развитие новых технологий, улучшение потребительских качеств и тому подобное, уходят на оплату рекламных агентов, криэйтеров и за собственно размещение рекламы. Такой отток денег, достигающий в наше время немыслимых цифр, вряд ли сказывается положительно на том, что, в конечном счете, требуется обществу на качестве товара или услуги. Не слишком выгоден он и производителю, ведь деньги, в конечном счете, тратятся впустую.
В качестве еще одного аргумента в пользу рекламы можно привести ее чисто информативную (содержательную) часть, которая все-таки есть. Например, потенциальный покупатель может просто не знать о существовании товара, который соответствует его потребностям, и не предпринимать никаких попыток узнать, поскольку не знает, что именно следует искать (таков, например, случай "карманной стиральной машины" - кто бы мог догадаться, что такое возможно). Однако эта проблема решается изданием информационных бюллетеней, каталогов, справочников и т.п., которые придется издавать в любом случае, чтобы облегчить поиск нужного товара. Такие справочники могут распространяться бесплатно, но ни в коем случае не принудительно - только по сделанному в явной форме запросу.
Возможны различные варианты справочников, от чисто информационных, содержащих тщательно классифицированную по рубрикам документально подтвержденную информацию о предлагаемой услуге, ее потребительских качествах, уровне цен и контактных координатах (без каких-либо выделений, картинок и прочих завлекательных маневров) - и до пестрых каталогов в стиле нынешних "Желтых Страниц" и даже "Экстры М", о чем, безусловно, лицо, заказывающее справочник, должно быть заранее оповещено. Несмотря на откровенно рекламную сущность пестрых страниц подобных изданий, никакого информационного насилия тут нет, ведь получатель знал, на что идет, и никто его к этому не принуждал.