- Так иди же и расскажи ей о своих чувствах. Ты ведь сойдешь с ума, если не сделаешь этого.
   Халиф несколько мгновений изучал выражение его лица, а затем проследовал в другой конец сада. Патрик хотел было уйти, но не смог. Он прислонился к каменной ограде и ждал.
   Он еще ни разу не говорил с Шарлоттой о том, что он на самом деле чувствует по отношению к ней. И если бы ему сейчас предложили совершить с ней христианский обряд бракосочетания, он бы непременно отказался. Возможно, все еще сильно было его отнюдь не безгрешное прошлое. Возможно, он опасался, что со временем Шарлотта надоест ему и он ее возненавидит - кто знает?
   Султан тем временем взял Шарлотту под руку и отвел в сумрачную уединенную аллею. Патрик рванулся было вслед, вдруг вспомнив о том, что делал он, оказавшись с Шарлоттой в темноте и сорвав с нее одежду. Однако он все же сумел пересилить себя. Шарлотта имеет право сделать выбор по своему усмотрению, убеждал он себя. Да к тому же она наверняка не захочет оставаться во дворце, чтобы Халиф вызывал ее из гарема, когда ему угодно будет возжелать ее ласк.
   Патрик прикусил губу. «А ведь немало представительниц женского пола вполне счастливы, живя в гареме. Их окружают заботливые слуги, а обслуживать своего повелителя им приходится так редко, что можно не считать сию обязанность обременительной. Если Шарлотта станет женой Халифа, у нее будут драгоценности, экипажи, множество чудесных нарядов...»
   Тут он подумал, что если она все же предпочтет его, то надо бы купить ей хотя бы жемчужное ожерелье или бриллиантовое колье. Экипаж на острове ей вряд ли понадобится, а вот лодка будет кстати. Да, это будет чудесная барка, сработанная в модном сейчас стиле «под Клеопатру».
   Наконец-то Шарлотта появилась из темной аллеи и тут же направилась к Патрику.
   - Халиф предложил мне выйти за него замуж,- сказала она неожиданно серьезно. - У вас нет по этому поводу замечаний, мистер Треваррен?
   Патрик остолбенел, глядя на нее, а потом скорее прошипел, нежели сказал:
   - Да, у меня есть по этому поводу замечание, и весьма серьезное! Ты принадлежишь мне, и я желаю видеть тебя подле себя.
   - И желание твое настолько сильно, что ты готов жениться на мне?
   - Мы уже женаты!
   - По здешним обычаям - возможно. Но стоит нам пересечь границы королевства Риц, и наше сожительство назовут греховным.
   - Но я не вижу причин, чтобы менять положение дел,- отвечал Патрик, безуспешно пытаясь разглядеть на лице Шарлотты признаки юмора.- До сих пор наш союз устраивал нас обоих.
   - Он только что перестал устраивать меня, - возразила Шарлотта.- И если ты не поклянешься, что назовешь меня своей женой перед алтарем по христианскому обряду, я остаюсь здесь.
   - Ты же не можешь говорить об этом всерьез, - все еще пытался спорить Патрик, со злостью понимая, что она берет верх. - Ведь ты ненавидишь эту страну. Даже в роли кадин ты останешься лишь одной из многих...
   - Мне не придется жить здесь, - фыркнула в ответ Шарлотта. - Халиф обещал, что купит мне дом в Париже и зарегистрирует наш брак в мэрии.
   Лицо Патрика исказилось от гнева. Халиф ничего не говорил ему о переезде с Шарлоттой во Францию и о гражданском браке с ней!
   - Как этот...
   - Дракой ты ничего не добьешься, - преграждая ему путь, сказала Шарлотта таким тоном, что он с трудом подавил в себе желание вцепиться ей в глотку. - Не забывай о том, что стоит тебе попытаться напасть на султана, как его люди сделают из твоей головы чудесный крокетный шар. Так ты даешь мне клятву или нет?
   По понятиям Патрика, это слишком напоминало шантаж, но какие-то остатки благоразумия подсказывали ему, что сейчас не время пытаться это доказать.
   - Хорошо,- сдался он.- Я клянусь. Мы поженимся, как только попадем в Европу.

Глава 15

   Наконец-то они отчалили, думала Шарлотта, стоя у борта «Чародейки» и всматриваясь в туманную даль. Сырой соленый воздух бальзамом вливался в ее легкие, и даже покачивание палубы под ногами казалось приятным. Она ни разу не оглянулась в сторону дворца: он и без того навсегда запечатлен в ее памяти.
   Держась руками за ванты, к ней подошел Патрик, его темные волосы ласкал морской ветер.
   - В каюте тебя ждет сюрприз, - сказал он.
   Шарлотта долго разглядывала его чеканный профиль, до сих пор удивляясь, какую бурю чувств вызывает у нее одно его присутствие. Затем она набрала в грудь воздуха, словно собираясь нырнуть за борт в воду, кишевшую акулами, и ринулась в не менее опасную дискуссию.
   - Мне кажется, нам не следует впредь пользоваться общей каютой,- сказала она, стараясь не замечать его удивления, хотя и понимала, что выглядит это по меньшей мере глупо. - В данных обстоятельствах это не совсем прилично,
   - В каких обстоятельствах? - Он медленно повернулся к ней и прищурил глаза, а говорил непривычно низким от гнева голосом. - Разве ты забыла, что мы женаты?!
   - Неправда,- тихо возразила Шарлотта, упрямо вздернув плечи. - Мы не заключали письменного контракта ни в одной из христианских стран.
   Патрик вздохнул и крепко ухватился за снасти,
   - Но ведь в Испании тебя это не волновало,- напомнил он.
   - А теперь я пришла к другому выводу,- не сдавалась Шарлотта. - И мне кажется, что тебе лучше пожить в кубрике с командой, пока мы не зайдем в европейский порт и не найдем там судью или священника.
   Его молчание было столь зловещим, что Шарлотта невольно вспомнила грозное безмолвие, наступавшее иногда в Пугетском проливе перед тем, как на него обрушивался жестокий зимний шторм.
   - Мне кажется, миссис Треваррен, что вы несколько запоздало забеспокоились о целомудрии наших отношений. Или вы забыли, что носите моего ребенка?
   Шарлотта изо всех сил старалась быстро найти достойный ответ. Она не сомневалась, что не в ее силах заставить Патрика любить ее против воли. Но если она еще утратит и его уважение, то у нее не останется никакой надежды.
   - Нет, я прекрасно помню об этом, - наконец произнесла она. - Но я не буду твоей любовницей, Патрик.
   - Ну что ж, ты вольна отправляться в Париж и жить в облюбованном для тебя Халифом особняке.
   - Халиф предлагал мне выйти за него замуж с соблюдением всех формальностей. И, хотя я никогда всерьез не собиралась принимать его предложения, напоминаю тебе о том, чтобы ты яснее понял, что с моими чувствами нельзя шутить. Было бы весьма неблагоразумно пытаться завладеть мной с помощью пустых посулов.
   Патрик ничего не ответил, но по его виду было ясно, что в эту секунду он больше всего на свете хочет вышвырнуть ее за борт на корм акулам. Шарлотта развернулась, от всей души надеясь, что сделала это достаточно изящно и драматично, и отправилась в капитанскую каюту знакомиться с сюрпризом.
   На койке она нашла пачку отличных альбомов для рисования, перевязанную широкой голубой лентой. К сему прилагались: прелестный набор акварельных красок, цветных мелков, кистей и перьев и множество пузырьков чернил всевозможных оттенков.
   Шарлотта была удивлена и очарована проявленным к ней вниманием, но все же упрямо решила не поддаваться добрым чувствам. Патрик слишком своевольный мужчина, и, если она с самого начала не установит границ в их отношениях, будущее ее можно считать безнадежным.
   С улыбкой она взяла один из альбомов и коробку с цветными мелками и поднялась на палубу. Она не принадлежала к многочисленному в те времена племени любительниц строчить дневники - по крайней мере, у нее это выглядело не совсем обычно. Она доверяла бумаге свои мечты и переживания в виде рисунков. С того момента, как ее похитили на базаре в Риде, ей все как-то было не до занятий рисованием, и теперь возможность не спеша заняться любимым делом очень ее обрадовала.
   Она нашла на палубе укромный уголок и уселась на огромной корзине, изящно подогнув под себя ноги. Стараясь детально воспроизвести все увиденное ею за последнее время, она изобразила и танцовщиц в гареме, и бьющихся на мечах мужчин, и шатер в пустыне, освещенный неправдоподобно огромной луной. Патрика она рисовала тщательнее всех, но почему-то он всякий раз выходил у нее в профиль, как в последние секунды их разговора.
   - Очень недурно, миссис Треваррен, - раздался голос.
   Шарлотта недоуменно подняла глаза и улыбнулась, увидев Кохрана. Она открыла в альбоме чистую страницу и принялась набрасывать его лицо и, пока они разговаривали, рассказывала, что давно увлекается живописью и даже училась этому в Европе.
   - Вам нужно постараться сохранить эти рисунки,- любезно произнес старпом, склонившись над альбомом и разглядывая ее автопортрет в облике индианки, отдыхающей возле походного костра.- Когда вы захотите рассказать своим внукам о приключениях в Рице, вы покажете их.
   - О, я не заглядываю столь далеко, - со вздохом отвечала она, не переставая рисовать. - Сейчас мне бы просто хотелось разобраться в своих чувствах.
   После непродолжительного молчания Кохран сказал:
   - Я послан сюда, чтобы сообщить, что ваш обед подан в капитанскую каюту.
   Шарлотта изрядно проголодалась, свежий морской воздух и напоенные солнцем просторы сделали свое дело. Она тут же захлопнула альбом, собрала в коробку мелки и встала.
   В каюте не было и следов присутствия Патрика. Большую ее часть теперь занимали сундуки с нарядами, приобретенными в Испании. И хотя Шарлотта с удовлетворением отметила, что ее требование выполнено, какая-то более глубокая и неподвластная доводам рассудка часть ее натуры была разочарована.
   Она налила в тазик воды из кувшина и вымыла лицо и руки, а потом уселась за стол Патрика и обозрела содержимое подноса. Там были: свежая рыба, фаршированные помидоры, зеленые бобы с беконом и горячий чай.
   Шарлотта наелась досыта.
   Она уже покончила с обедом и маленькими глотками допивала чай, когда в каюту ворвался Патрик, словно вихрь, залетевший в ущелье. Он остановился у дверей, скрестив руки и разглядывая ее с Тем выражением, которое всегда пугало ее. Особенно теперь, когда она сидела на кровати, поджав под себя ноги, с альбомом в руках. Наконец он заговорил:
   - Я полагаю, ты не изменила своего мнения по поводу необходимости спать врозь?
   Шарлотта лишь молча кивнула, глядя в пол, чтобы не выдать чувств, взбудораживших ее душу. Она должна отказать Патрику в его любовных притязаниях, чтобы не впасть в разврат, хотя ей придется приложить все усилия, чтобы не выказать при этом своих переживаний. Если только мистер Треваррен обнимет ее и поцелует так, как он это умеет, или даже просто прикоснется к ней, вся ее решимость растает как воск.
   - Вы совершенно правы, - церемонно отвечала она, держа перед собой альбом словно щит и пытаясь целомудренно оправить складки платья, чтобы прикрыть ими ноги.
   - Следовательно, ты не считаешь нас женатыми?
   - А мы никогда и не были женаты,- упрямо задрав подбородок, возразила Шарлотта.
   Патрик долго смотрел на нее, а потом вздохнул и философски произнес:
   - Очень хорошо.- И он хлопнул в ладоши.- Я развожусь с тобой.- Он хлопнул еще раз.- Я развожусь с тобой.- И, наконец, в третий.- Я развожусь с тобой!
   Хотя она и сама не считала, что между ними существуют реальные брачные узы, этот жест Патрика потряс ее до глубины души. Она чувствовала, что щеки ее покрыла предательская бледность, нижняя губа дрожит и она вот-вот заплачет.
   Патрик церемонно поклонился, распахнул дверь и вышел из каюты.
   Шарлотта сидела не двигаясь, не отрывая глаз от того места, где он только что стоял, словно пытаясь вернуть его обратно силой мысли. Скопившиеся слезы прочертили дорожки по щекам. Ее невероятное замужество вот-вот могло стать реальным, и она уничтожила его своими руками! Что же она натворила?!
   Патрик больше не появился этим вечером в каюте, он лишь прислал Типпера Дуна, помощника корабельного кока, за своими туалетными принадлежностями и свежим бельем.
   Чувствуя себя ужасно одинокой, Шарлотта взяла перо и быстрыми штрихами набросала лицо своего отца, а потом добавила к нему профиль Лидии с устремленным на него любящим взором. На других листах она нарисовала Милли и всех своих братьев, одного за другим, а потом и столь любезного ее сердцу дядю Девона.
   Глядя на лица своих родных, она слегка успокоилась, но в то же время отчетливо представила, в какую немыслимую даль от дома она забралась. Она приколола свои наброски на стены каюты, чтобы рисунки просохли, и заплакала. Не переставая плакать, она умылась, почистила зубы, надела ночную сорочку и расчесала волосы.
   После долгих, мучительных бессонных часов ласковые волны, подобно материнским рукам, наконец укачали ее, и она забылась прерывистым, беспокойным сном. В эту ночь ей впервые приснился кошмар. Шарлотта с воплем подскочила на кровати, дико озираясь в поисках Патрика, пока не сообразила, что накануне сама выставила его из каюты и он совершил обряд «развода».
   Она попыталась вспомнить, что же так напугало ее во сне, чтобы суметь разобраться в источнике страха и постараться устранить его. Однако ей лишь удалось вновь ощутить доводящие до безумия ужас и ожидание неотвратимого несчастья. Эти два чувства долго не оставляли ее, хотя она уже успела снова лечь, а ее дыхание и пульс пришли в норму.
   В конце концов она пришла к выводу, что это результат беременности, и невольно положила руки, одна на другую, себе на живот, словно желая защитить свое дитя. Лидия тоже бывала пуглива и раздражительна во время беременности. Она вспомнила, что мачехе неоднократно снились кошмары и случались бессонные ночи, а однажды Лидия вся в слезах выскочила из-за обеденного стола, когда Брайхам сообщил о своем намерении баллотироваться в президенты.
   Шарлотта без конца вздыхала и ворочалась, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Ей явно недоставало Патрика, с ним бы она чувствовала себя в полной безопасности - в его нежных объятиях, прижавшись к его мужественной груди. Наконец, совершенно измучившись, она все же уснула.
   Ранним утром следующего дня они проходили Гибралтар. Зрелище было потрясающим, и карандаш Шарлотты так и летал по бумаге. Еще недавно Патрик собирался простоять на якоре в здешнем порту столько, сколько будет необходимо для регистрации их брака.
   Шарлотта избегала его, что было нетрудно, так как он тоже явно старался не попадаться на ее пути. Она хотела было отправиться к нему, чтобы заключить своего рода перемирие, но не смогла справиться со своей гордостью. В конце-то концов ведь это он взял на себя роль арбитра, со своим дурацким хлопаньем в ладоши!
   Итак, Шарлотта лишилась Патрика. Ей просто физически недоставало того молчаливого, тайного взаимопонимания, которое уже установилось между ними и соединяло их особенной связью, будь то мгновения безудержного веселья или даже размолвок.
   «Чародейка» тем временем уже огибала африканский берег, ее паруса наполнял теплый попутный ветер. Шарлотта часами простаивала на палубе, стараясь разглядеть среди тропической зелени на берегу слона, зебру или даже Льва. И хотя она прекрасно знала, что все эти экзотические создания встречаются лишь в глубине материка, детски наивная надежда не оставляла ее.
   Каждый вечер она съедала в одиночестве свой ужин и укладывалась спать на широкую постель. Иногда, возвратившись в каюту, она замечала следы присутствия Патрика, приходившего за книгой или за какой-нибудь мелочью. Но обычно он предпочитал держаться на расстоянии.
   Кошмары продолжались и всегда оставляли у Шарлотты ощущение приближающейся опасности, хотя, проснувшись, она ни разу не смогла вспомнить, что именно ее так напугало.
   Их плавание продолжалось уже десять дней, и «Чародейка» держала курс к южным морям, когда была обнаружена первая крыса.
   Кохран сам наступил на ее полуразложившийся труп во время ночной вахты. Перед смертью грызун изверг на палубу содержимое своего желудка, а из ушей у него все еще сочилась кровь. Такое зрелище было не по силам даже железным нервам Кохрана, и он невольно поспешил перегнуться через борт.
   Преодолевая слабость в ногах, старпом постарался не наступить снова на отвратительное месиво, лежавшее на палубе, и поспешил разбудить капитана.
   Патрик пребывал в расстроенных чувствах. За эти две недели он не перемолвился с Шарлоттой ни словом, предоставив ей одной распоряжаться их постелью. Его приводила в бешенство необходимость спать в каюте, которую иногда занимали случайные пассажиры. Он постоянно забывал, что в ней потолок ниже, чем в его собственной, и набил на голове множество шишек.
   Треваррен бодрствовал в компании со стаканом бренди, когда раздался стук в дверь и возбужденный голос Кохрана потребовал:
   - Капитан! Патрик, открой скорее!
   Капитана охватила тревога. Кохран успел много чего повидать на своем веку, и пустяками его не проймешь.
   Патрик вскочил и распахнул дверь.
   - Боже правый, что случилось, Кохран? - рявкнул он. Выпив не так уж много, он не был пьян, но все же ощущал тяжесть в голове и в ногах.
   - Пошли со мной! - приказным тоном сказал старпом, обливавшийся потом, хотя ночь была довольно прохладной. - Сейчас же!
   - Что?..
   - Сейчас же! - повторил Кохран.
   Патрик последовал за ним на палубу, к тому месту, где Кохран остановился, вынул из гнезда один из светильников и направил его лучи на тот отвратительный комок полуразложившейся плоти, который некогда был крысой. Запах был еще хуже, чем вид, и на мгновение капитан отвернулся, подавляя приступ тошноты.
   - Что ты об этом думаешь?- спросил он у Кохрана. - Это чума?
   Старпом предпочитал держаться подальше.
   - Я не могу сейчас точно сказать, чума это или нет, капитан. Ясно одно: мы все в опасности, от капитана до юнги.
   - И Шарлотта, - прошептал Патрик, на мгновение закрыв глаза.- И наш ребенок. Прикажи кому-нибудь очистить палубу от этой дряни и вымыть это место с мылом. Утром мы обыщем корабль от носа до кормы, на случай если есть и другие твари.
   - А их будет немало,- продолжил за капитана Кохран. Голос его выдавал тревогу.
   Патрик разбудил кока и приказал ему подать горячей воды. Затем он вернулся в каюту и вымылся с головы до ног. Хотя, конечно, он был не в силах смыть воспоминания о виде полусгнившей твари и эта отвратительная картина еще долго всплывала перед его мысленным взором.
   Почувствовав себя чистым, он оделся во все свежее и прямиком направился к Шарлотте.
   Дверь оказалась запертой, и, хотя это было лишь естественным поступком для женщины, находившейся на корабле, полном мужчин, Патрик почувствовал раздражение. Он сжал руку в кулак и так застучал в дверь, что та заходила ходуном.
   Наконец капитан услышал, как в каюте что-то с грохотом упало, и дверь наконец приоткрылась. Шарлотта выглянула в щелку.
   - Патрик? - Она выглядела столь ошеломленной, словно по меньшей мере повстречалась с призраком Авраама Линкольна. - Ч-что случилось?
   Он пошире открыл дверь, перешагивая через порог и не спуская с нее глаз. Она была одета в одну из его рубашек вместо пеньюара, а ее локоны цвета кленовой патоки свободно рассыпались по плечам. В широко распахнутых золотистых глазах читались тревога, но в то же время и глубоко скрытый триумф, не ускользнувший от его внимательного взгляда.
   Патрик не смог рассказать ей про крысу и про возможную опасность, нависшую над кораблем, - ведь даже Кохран еще не уверен, что это чума.
   - Мне не хватает тебя,- грубо признался он, и это была истинная правда.
   О, сколько раз он проклинал свою глупую затею с «разводом», особенно в глухие ночные часы, когда ворочался без сна, грезя о тех сладостных минутах, которые мог пережить лишь с Шарлоттой.
   - Мне тоже тебя не хватает,- отвечала она, скрестив руки и склонив голову набок,- но...
   - Позволь мне побыть с тобой, - прервал он. Перед ним невольно вставали картины эпидемии чумы, виденной им когда-то, и многочисленных тропических болезней, тысячами уносивших людские жизни. Видимо, что-то отразилось и на его лице, так как Шарлотта не заставила себя упрашивать. Она просто взяла его за руку и подвела к кровати.
   - Ты выглядишь расстроенным, Патрик,- мягко сказала она.- Что могло так тебя напугать?
   Патрик привлек ее к себе и на мгновение прижался всем телом, закрыв глаза от нахлынувших чувств. Нет, он не мог сказать ей всю правду. Не сейчас. Он лишь произнес:
   - Шарлотта!
   Лишь через несколько минут он скинул с себя одежду и скользнул под простыни. Шарлотта тут же последовала за ним. Казалось, даже само ее сердце бьется в унисон с его собственным.
   - Ты нужна мне, - наконец решился он произнести, внутренне готовый к отказу и новым упрекам. Но вместо этого он почувствовал, как рука Шарлотты ласкает тугие мышцы его живота, опускаясь все ниже, ниже, пока ее сильные, но ласковые пальцы не охватили его плоть.
   Патрик застонал от волны наслаждения, мгновенно растекшейся по его жилам, подобно стремительному разливу рек на Диком Западе. Он нашел ее сосок и на минуту припал к нему губами.
   - Я предупреждаю тебя, Шарлотта,- еле внятно прошептал он.- Если ты решила подшутить надо мной, лучше остановись теперь же.
   В ответ она промурлыкала:
   - Что бы ни беспокоило тебя сегодня, я постараюсь помочь забыть об этом.
   И она добилась своего.
   Совершая утренний туалет, Шарлотта тихонько напевала про себя, вызывая в памяти некоторые подвиги, на которые сумела вчера побудить Патрика. При этом она тоже с избытком сумела насладиться его ласками, так что впервые за две недели этой ночью ее не мучили кошмары.
   Она, как обычно, позавтракала в каюте, а потом, прихватив альбом для эскизов, поднялась на палубу. Яркое солнце сияло на голубом небе, а поверхность воды была неподвижна, как лед, так как стоял полный штиль. Напряженная тишина навалилась на судно, словно невидимое покрывало, и, подняв голову, Шарлотта увидала безжизненно повисшие паруса.
   - Мы заштилевали,- сообщил Типпер Дун, пробегавший мимо с ведром воды.- А еще тут кругом дохлые крысы. Вам бы лучше вернуться в свою каюту и посидеть там, миссис Треваррен.
   - Что это значит - кругом дохлые крысы? - вцепилась Шарлотта в стюарда, желая знать обо всем, что творится на корабле.
   Мальчишка застыл, натолкнувшись на ее взгляд, как на какое-то препятствие. Мрачное выражение его лица странным образом не вязалось с прелестью наступившего тихого утра.
   - Это какая-то зараза, мэм,- покорно отвечал он. - Первыми ее подцепили крысы, но слишком велик риск, что они успели заразить ею и нас, людей.
   - Боже правый! - выдохнула испуганно Шарлотта, невольно отшатнувшись и прикрывая руками свой живот, словно это могло помочь ее ребенку. - Но можно же что-то предпринять?!
   - Ду-ун! - раздался нетерпеливый голос с другого конца палубы.
   - Вы бы поскорее укрылись в каюте, мэм, заторопился Типпер. - Это самое лучшее, что вы можете предпринять.
   Шарлотта немедленно отправилась на поиски Патрика. Он стоял на корме, изучая горизонт с помощью подзорной трубы, оправленной в медь.
   Было заметно, что он почувствовал ее приближение, но ей пришлось подождать, пока он соизволил заговорить с нею.
   - Если ты явилась сюда в надежде на продолжение вчерашних развлечений, то тебя ждет разочарование, - грубо одернул он ее, подкрепляя слова холодным взглядом.
   - К черту вчерашнюю ночь! - возмутилась Шарлотта.- Посмотри мне в глаза!
   - Ах вот оно в чем дело, - обреченно вздохнул Патрик. - Ты уже разнюхала про крыс.
   - Что сие означает?- Шарлотту переполнял ужас, ибо теперь ей было ясно, о чем предупреждали ночные кошмары последних недель.
   - Они заражены. Прошлой ночью Кохран наткнулся на первую, она уже успела размазать по палубе свои кишки и издохнуть. А сегодняшним утром матросы обнаружили множество тварей в таком же состоянии.
   - Значит, будет эпидемия. - Чтобы не упасть, Шарлотте пришлось покрепче ухватиться за снасти.
   - Наверняка,- мрачно подтвердил Патрик. Он ни разу даже не прикоснулся к ней, а она так хотела бы сейчас оказаться в его объятиях.
   - Возможно, мы где-нибудь причалим...
   - Даже если бы ближайший берег не был удален от нас на многие сотни миль - а это именно так, - мы не вправе нести угрозу эпидемии ни в чем не повинным людям, Шарлотта.
   - Мой ребенок! - прошептала она, трясясь от страха. - Боже милостивый, мой ребенок!
   Патрик наконец-то догадался обнять ее.
   - И мой тоже,- не преминул напомнить он.
   - Господь милостив! - в отчаянии проговорила Шарлотта, прижавшись к Патрику и положив голову ему на плечо.- Господь милостив ко всем нам...
   Когда заболел первый моряк, бывалые члены команды сказали, что это кровавая лихорадка - попросту разновидность чумы. На море по-прежнему царил полный штиль, и Шарлотте в какой-то момент показалось, что на «Чародейку» наложил свою тяжелую лапу сам дьявол.
   К полудню заболели еще двое, а вечером умер первый страдалец. Над ним прочли краткую молитву и по морскому обычаю спустили за борт, завернув в одеяло, ранее покрывавшее его койку. Небогатые его пожитки были опечатаны и заперты в капитанском сейфе до того дня, когда их можно будет передать его родным.
   Поначалу Шарлотта просто оцепенела от ужаса. Но когда она все же овладела собой, то попыталась предложить свою помощь по уходу за больными. От ее услуг отказались довольно грубо.
   Стараясь занять себя хоть чем-нибудь, она попыталась рисовать, но из-под пера выходили то домовые, то привидения, то совершенно невообразимые монстры.