Миллз Анита. Опасная игра

   — Но Конфедерация приказала долго жить — я лично присутствовал на похоронах.
   — Золото разыскивает штат Техас, Маккриди. И я уже почти вышел на Хауарда, да он взял и отправился на тот свет. Так что теперь наша единственная надежда — эта девица.
   — В таком случае у вас нет ни малейших шансов.
   — С чего вы взяли?
   — Она, по сути, даже не знала отца: когда он ушел на войну, она была совсем еще девчонкой, и за все это время он не подал ей о себе ни одной весточки. А потом ей сообщили, что он умер. Насколько она знает, он ей не оставил ничего, кроме какой-то там жалкой фермы.
   — Для человека, который не разговаривал с ней об отце, вы слишком уж много о нем знаете.
   — А она ничего о нем и не говорила, кроме того, что он не вернулся домой. Насколько я понял, она не слишком о нем высокого мнения.
   — Что, он действительно никогда ей не писал?
   — Думаю, нет. — С усилием закрыв бутылку пробкой, Мэтт ухватился за низко свисающую ветку и с ее помощью поднялся на ноги. Глядя вниз на сидящего рейнджера, он, переходя из защиты в нападение, заявил: — Знаете, если бы это конфедерат-скос золото пришлось искать мне, я бы начал с тех, кто исчез вместе с Хауардом. Не вижу большого смысла гоняться за девушкой, которую он бросил столько лет назад.
   — Большинства из них уже нет в живых. Они убиты. Насколько я могу судить, их осталось не больше трех, и, где они сейчас, неизвестно.
   — Понятно.
   — Ну а если они найдут девицу раньше меня, то, поверьте мне, уж сумеют выколотить из нее это золото, а когда с ней разделаются, кем-кем, но красавицей ее уже никто больше не назовет. — Он сделал выразительную паузу, чтобы сказанное произвело должное впечатление, затем продолжал:
   — Это настоящие головорезы, Маккриди. Думаю, они-то и убрали из-за золота своих дружков. — Поднявшись с корточек, Райдер посмотрел Мэтту в лицо и добавил: — Ну а насчет ее отъезда домой, так я этим сказкам не верю. Да разве она сможет повернуться и укатить отсюда, если ее ждут припрятанные пятьдесят тысяч долларов, а то и больше?
   — Думаю, что нет.
   — Значит, она укатила в Сан-Анджело, а не назад, в Галвестон. Что на это скажете?
   — Если вы так уверены, зачем спрашивать у меня?
   — Знаете, Маккриди, вы мне не нравитесь, совсем не нравитесь. И хотите знать еще кое-что? Сейчас я поеду в кассу и выясню, покупала ли она билет на дилижанс, а после этого отобью телеграмму в Остин. Если ордера на ваш арест еще нет, то я позабочусь, чтобы он был. И раз вы не хотите ничего говорить, значит, вы занимаетесь в этом деле пособничеством. Если это не так, то вы всего лишь простофиля. Что скажете, Маккриди, — то или другое?
   — Это ваши слова, не мои — вы и разбирайтесь.
   — Думаю, что вы все-таки не простофиля и остались здесь только для того, чтобы сбить меня со следа. А потом, когда золото будет у нее, вы к ней присоединитесь.
   — Ошибаетесь. Лично я направляюсь в Остин. Человек не должен терять уровня в своем ремесле, вот я и сыграю там партию-другую с богатыми техасскими политиками. Ну а сейчас, если вы не возражаете, я намерен пойти и хорошенько напиться. — Изобразив на лице в высшей степени приятную улыбку, Мэтт нагнулся за своей винтовкой и проронил: — Отличное ружьецо, не правда ли?
   — Новое?
   — Новехонькое. — Сунув бутылку под мышку, он повернулся и собрался уходить.
   — Кстати, Хеймер встречать ее не будет. Он мертв. Его убили.
   Мэтт почувствовал, как у него по спине поползли мурашки.
   — Какой еще Хеймер?
   — Юрист, занимавшийся от ее имени имуществом Джека Хауарда. Его связали, а потом вышибли ему мозги. Скорее всего из двустволки.
   — А к чему вы мне это говорите?
   — К тому, что тот, кто это сделал, не станет больно церемониться с вашей дамочкой.
   Видя, что от Мэтта ничего больше не добьешься, рейнджер подошел к своей мышастой лошади, вскочил в седло и, тронув поводья, бросил напоследок:
   — На вашем месте, Маккриди, я бы забыл об Остине. Не советую туда ехать. Я бы прямиком двинул к мексиканской границе.
   — Может, я так и сделаю.
   Глядя ему вслед, Мэтт вдруг обратил внимание на вытесненные на седельных вьюках рейнджера инициалы, и, когда он понял, что они не соответствуют имени Бен Райдер, у него все похолодело внутри: там стояло Г. X. — и Г. означало Гиб.
   Вместо того чтобы возвратиться в город, незнакомец резко повернул свою лошадь в другую сторону и поскакал по той же дороге, что и дилижанс, на котором уехала утром Верена, — на запад, в направлении Сан-Анджело. Сразу сообразив, чем это может обернуться, Мэтт выпустил из рук бутылку с виски и сломя голову понесся к платной конюшне.
 
   Дилижанс был набит битком, внутри было жарко и душно, стоял тяжелый запах чеснока и пота. Напротив Верены сидела толстая женщина по имени Айда Пикенз. Неустанно жуя беззубыми деснами твердую корку оставшегося от завтрака хлеба, она в то же время умудрялась без умолку болтать с сидящим рядом с ней маленьким мальчиком. Малыш, которого звали Джимми, от скуки колотил ногами по доске под сиденьем, делая это монотонно и без передышки. По другую сторону от женщины стояла плетеная корзинка (с такими обычно ездят на пикники), внутри которой что-то повизгивало и скулило, выдавая присутствие незаметно пронесенного в дилижанс существа из собачьего племени. Женщина время от времени резко постукивала по крышке корзинки, выговаривая несчастному созданию:
   — Блэки, сиди спокойно! Хочешь, чтобы нас высадили?
   Сидящий рядом с Вереной человек по имени Тернер, с худым лицом и в сильно помятом костюме, наконец не выдержал и возмущенно спросил:
   — Почему бы вам не выпустить вашего мерзкого щенка на волю? Он тогда бы сразу замолк.
   — Возить животных не положено, мистер, это правда, но…
   — Так вот, если он сейчас же не перестанет выть, я пристрелю его!
   Малыш, сидящий напротив, скривил рот и заплакал.
   — Вот видите, что вы наделали! — накинулась женщина на Тернера.
   — Мне только этого рева не хватало! Хотите, чтобы я и его пристрелил? — пригрозил сосед Верены. — Разве заснешь в таком шуме? — И он подтолкнул Верену в бок.
   — Не знаю, — устало ответила она.
   — Вы не знаете?! Где же тогда, черт возьми, вы были все это время, если не слышали, какой они устроили здесь базар? — Он чуть ли не орал на нее. — Да они превратили это место в зверинец!
   — Не сочиняйте! — громко запротестовала женщина. — Это всего только щенок моего малыша!
   — Мне он совсем не мешает — правда, — сказала ей Верена.
   Снова повернувшись к окошку, она возвратилась к своим печальным раздумьям. Потеря Мэтью Маккриди была для нее большим ударом, и ей еще не скоро удастся оправиться от этого потрясения, если вообще удастся.
   Закрыв глаза, она переживала в памяти каждый сладостно греховный момент прошлой ночи, проведенной в его объятиях. И теперь она понимала, что все эти годы обманывала себя. Она вовсе не чопорная школьная учительница и не хочет всю жизнь оставаться старой девой. Она живая женщина, со всеми присущими ей страстями и слабостями. Она открыла для себя то, чего ей так раньше недоставало, и тут же навсегда утратила это. Навсегда! Во всяком случае, так хорошо ей уже никогда не будет.
   И все же у них была эта ночь — одна-единственная, но, Боже, что за ночь! В эти предутренние часы она узнала больше о своем теле, чем могла бы когда-нибудь ожидать. И как много узнала о его теле! Одна только мысль об этом возбуждала в ней томительное желание.
   Когда ранним утром она спускалась вниз по лестнице «Менгер-Хауса» с саквояжем в руке, у нее было такое ощущение, что ее губы были опухшими от его поцелуев. Даже теперь, когда она осмеливалась приоткрывать глаза, ей казалось, что миссис Пикенз по одному лишь виду может догадаться, чем она занималась прошлой ночью. Интересно, что бы она сказала, если бы догадалась?!
   Но это уже не имеет значения. Если даже ей придется провести всю оставшуюся жизнь в искуплении своих грехов, она все равно никогда не пожалеет об этой ночи. Вот только все дело в том, вздохнула она, что ночь эту уже никак не возвратить. Если не вмешается само Провидение, она уже никогда не увидит Мэтью Маккриди — никогда в жизни!
   Вдруг прозвучал выстрел, резко возвращая ее к реальности, и дилижанс рванулся вперед с такой внезапностью, что ее швырнуло прямо на худого соседа, отчего тот снова проснулся.
   — Извините, — пробормотала она, принимая прежнее положение.
   — Господи! — выдохнула миссис Пикенз, хватаясь за свою корзинку. Но прежде чем она успела это сделать, с корзинки слетела крышка и оттуда выскочил довольно крупный, большелапый щенок. Недолго раздумывая, он задрал заднюю лапу над штаниной Тернера и оставил на ней мокрую полоску и лужицу на полу.
   — Блэки! — взвизгнула женщина.
   Тернер резко нагнулся, пытаясь схватить животное обеими руками, но не успел — мальчишка опередил его.
   — А ну-ка давай сюда этого проклятого зверя, — прорычал Тернер, — и я вышвырну его в окно!
   В этот момент в нескольких сантиметрах от его головы в дерево обшивки врезалась пуля. Забыв о луже под ногами, он бросился на пол и, сжавшись от страха, припал головой к ногам Верены. Не на шутку встревожившись, она с лихорадочной поспешностью распахнула свой саквояж и выхватила оттуда револьвер Маккриди. Помня, чему он ее учил, она повернула барабан, удостоверилась, что все пять пуль на месте, и, подняв глаза, увидела, что бледная миссис Пикенз сидит, крепко обняв малыша, а тот изо всех сил прижимает к себе щенка. Глаза женщины не отрывались от револьвера.
   В дилижанс выстрелили еще два раза, послышался крик «Стой, а то всажу в тебя пулю!», а затем ответный крик «Только не стреляйте!», после чего экипаж замедлил свой ход, а затем остановился.
   — Не видать ему моего обручального кольца! — провозгласила миссис Пикенз и, сунув кольцо в рот, с трудом его проглотила. Затем, обнажив белую полную ногу, она взяла свой кошелек и спрятала его под юбку, торжествующе заявив: — Ежели ему понадобятся мои деньги, пусть попробует их достать!
   Мальчик с жадным любопытством выглянул из окна, а затем объявил:
   — Грабители! Их двое — слышишь, мама, два грабителя! У них носы закрыты платками!
   Их сосед, который по-прежнему сидел на полу, довольно нескромно ухватился за колено Верены и горестно запричитал:
   — Они заберут мои золотые часы! Я отдал за них целых пять долларов!
   — Давайте их сюда, — велела ему миссис Пикенз. — Я запрячу их в панталоны.
   Верена трясущимися руками взвела курок и опустила тяжелый «кольт» между собой и стенкой дилижанса, держа его так, чтобы не было видно. Затем она взглянула на сиденье: ее кошелек исчез.
   — Не волнуйтесь, дорогуша, — успокоила ее миссис Пикенз. — Он у меня тут, в надежном месте.
   — Если только вам не придется встать с места, — пробормотал их сосед с пола.
   — Договоритесь вы у меня! Вот возьму и вышвырну им ваши паршивые часы, — огрызнулась толстушка.
   Кучер над их головами крикнул со своих козел:
   — Вы не тех остановили! Мы не везем денег!
   — Помолчи, старина! Нам нужны не деньги, а девчонка!
   У Верены оборвалось сердце: она узнала этот голос. Палец ее на курке «кольта» напрягся. Толстуха и Тернер смотрели на нее во все глаза, а мальчик возбужденно повторял:
   — Они идут сюда, мама!
   — Господи Боже мой! — воскликнула миссис Пикенз. — Чего, хотела б я знать, им от вас нужно?
   Глянув в окошко, Верена увидела, что тот из них, на котором была синяя куртка, спешился и идет к дилижансу. Она сидела тихо, не шевелясь, и ждала.
   — Что это, интересно, вы собираетесь делать? — спросила толстуха.
   — Когда я сосчитаю до трех, падайте на пол, — сказала ей Верена. — Все до одного.
   — Да они всех нас перестреляют из-за вас! — воскликнула женщина, но, чтоб не рисковать, сразу же подчинилась требованию Верены. — А ну, Джимми, давай-ка на пол! — и толкнула его на мистера Тернера.
   Испугавшись, что это приведет к нежелательным для него последствиям, тот запротестовал:
   — Здесь не хватает места на всех!
   Человек в маске рванул дверцу и тут же начал отчаянно отмахиваться от тявкающего на него щенка.
   — Черт возьми, Чарли, помоги мне избавиться от этой дряни!
   Верена направила «кольт» на открытую дверь и скомандовала:
   — Ни с места, мистер!
   — Мама, Блэки вырвался! — закричал мальчик. — Он выскочил на дорогу!
   И он, пытаясь догнать животное, стал перелезать через Тернера.
   А собака, выскочив из дилижанса, набросилась на лошадей грабителей, громко лая на них и пытаясь тяпнуть их за ноги. Второй из грабителей — тот, что оставался на лошади, — поднял револьвер, собираясь пристрелить щенка, но Верена первая нажала на курок. В замкнутом пространстве дилижанса выстрел прозвучал оглушительно громко, а от едкого порохового дыма миссис Пикенз чуть не задохнулась. Услышав, что Верена взводит курок для нового выстрела, она выкрикнула:
   — Боже мой, я сейчас задохнусь!
   Воспользовавшись суматохой, кучер наконец достал свой дробовик и закричал:
   — Молодчина! Задай-ка им перцу, а я прикрою тебя!
   Тот из грабителей, что лежал на земле, выстрелил в него, но попал в ствол дробовика. Кучер не смог удержать ружье в руках, и оно, упав на землю, от сотрясения разрядилось, послав в воздух целую струю картечи. В тот же момент собака подпрыгнула и вцепилась в мясистую часть ноги лошади. Испуганное животное встало на дыбы и понеслось вскачь с висящим на нем Блэки, в то время как седок пытался сбросить пса, пиная его ногой.
   — Мамочка, вот здорово! — восторженно кричал Джимми, подскакивая на голове у Тернера.
   — Помолчи, — отозвалась та.
   Первый из налетчиков встал с земли и сделал новую попытку. Размахивая своей пушкой, он заорал:
   — Выходите, все до одного! Мы никого и пальцем не тронем — нам нужна только девчонка!
   Мимо них по второму заходу пронеслись лошадь, седок и собака, причем седок целился в собаку. Он промахнулся, лошадь вздыбилась и сбросила седока. Когда он падал, выстрелил его револьвер. Не успел седок грохнуться в пыль, как возбужденная собака с лаем набросилась на него.
   — Ли! Оттащи его от меня!
   — Сделай это еще раз, и тогда я плевать хотел, что ты дочка Джека, — пригрозил ей Ли. — Не постесняюсь подстрелить тебя для острастки.
   — Вот пальнет она из этой штуки, так ты навеки перестанешь стесняться, мистер, — заявила миссис Пикенз, — и еще до захода солнца канюки склюют последнее мясо с твоих костей.
   Верена держала «кольт» крепко, обеими руками, и палец был готов нажать на курок.
   — А ну убирайся от двери, или я буду стрелять, — громко и грозно произнесла она. — Быстро!
   — Похоже, у вас мексиканская ничья, — прокомментировала толстушка. — Оба стреляют — и оба укладывают друг друга.
   Тот из бандитов, который упал с лошади, умудрился отбиться от собаки и с трудом встал на ноги. Его куртка сползла с одного плеча, а лицо над грязной повязкой было красным от пыли. Он вытащил свой револьвер и взял собаку на прицел.
   — Нет! — закричал Джимми и стремительно выскочил из дилижанса мимо опешившего бандита. — Ты не убьешь моего Блэки!
   Ребенок бросился на помощь маленькому животному, и второй грабитель тут же схватил его и прокричал:
   — Мальчонка у меня в руках! Или к нам выходит деваха, или я пристрелю его! Собаку, понятно, тоже!
   Тернер, который по-прежнему сидел у колен Верены, крикнул ему:
   — Стреляй, и получишь мои часы!
   Она с ужасом смотрела, как второй бандит приставил к голове мальчика пистолет и взвел курок:
   — Давайте сюда нам девчонку — и тогда получите его назад!
   Видя, что она колеблется, Тернер стал ее отговаривать:
   — Черт с ним, с этим пацаном! Подумать страшно, что они могут с вами сделать.
   — Ты что, это же мой мальчик! — заорала на него миссис Пикенз.
   — Считаю до десяти! Эй, Ли, скажи им — я считаю до десяти!
   — Да слышат они тебя! — крикнул в ответ Ли.
   — Видно, дальше он не умеет считать, — едва слышно пробормотал Тернер.
   — Раз. Два. Три. Я не шучу — или малец — или деваха! Четыре…
   Выехав на гребень холма, Мэтью увидел на обочине дороги дилижанс. Он остановил лошадь и попытался как можно быстрее оценить ситуацию. Насколько он мог судить, какой-то человек держал у виска совсем на вид маленького ребенка револьвер. Дверца дилижанса была распахнута, скрывая то, что происходит внутри, но под дверцей были видны чьи-то ноги, из чего следовало, что там стоит еше один человек. Они были так поглощены происходящим, что даже не заметили его появления.
   Он спешился и взял в руки свою винтовку. Прошло уже много времени, почти восемь лет, с тех пор как он укладывал кого-нибудь с такого расстояния. Держа оружие наготове, он подобрался ближе, откуда лучше было видно, но до цели оставалось все еще далеко.
   — Пять! — крикнул тот, что держал мальчишку. — Вы меня слышите? Я сказал «пять»!
   — Он убьет моего мальчика! — запричитала миссис Пикенз. — Боже милостивый, он убьет моего мальчика!
   — Мы не тронем тебя, клянусь! — сказал Верене тот, что стоял в дверях. — Нам ничего не нужно, кроме того, что нам причитается.
   — Шесть!
   — Вы же не можете убить ребенка, — сказала она в отчаянии.
   — Слишком долго мы ждали это золото.
   — Но я и представления не имею, о чем вы говорите! У меня нет никакого золота! Все, что у меня есть, — это сотня долларов с небольшим.
   — Сотня долларов! — ахнула миссис Пикенз, мгновенно забыв обо всем другом. — С собой?
   — Можете забрать их себе, только освободите мальчика, — предложила ему Верена. — Они у меня в кошельке.
   — Семь!
   Мэтт поднял ружье и прицелился. И как раз в тот момент, когда он в нерешительности остановился, боясь угодить в ребенка, мальчишка изловчился и вырвался из рук бандита. Тот ринулся вслед за ним, и Мэтт, больше не колеблясь, нажал на курок. Выстрел был метким, и бандит, завертевшись на месте, упал, схватившись на плечо.
   — Меня подстрелили, Ли! — пронзительно закричал он.
   — Должно быть, это Гиб!
   Тот из них, что стоял с наведенным на Верену револьвером, побледнел как полотно и повернулся, чтобы посмотреть на своего дружка, и в тот же момент миссис Пикенз, выбросив ногу вперед, изо всех сил пнула его в спину. Он покачнулся и упал ничком в грязь. Вся пылая праведным материнским гневом, женщина мигом выпрыгнула из дилижанса и, бросившись на неудачливого похитителя Верены, принялась вышибать из него дух.
   — Ну, как там дела? — осторожно спросил Тер-нер, положив локти на освободившееся сиденье. — Не опасно выходить?
   — Не знаю, — ответила Верена, действительно не понимая, что произошло. — Был только один выстрел, а откуда стреляли, я не знаю.
   Спустившись с козел, кучер подошел с Вереной к раненому и, склонившись над ним, отцепил его окровавленные пальцы от плеча и заявил:
   — Должно быть, разбита кость, но, если не попадет инфекция, жить будет.
   Ухватив бандита за волосы, кучер приподнял его голову и спросил:
   — Кто ты, черт подери, такой? И кто, хотел бы я знать, стрелял?
   — Не знаю — может быть, Гиб? Меня звать Пирс. Чарлз Пирс. — Он закрыл глаза и, сцепив зубы, пробормотал: — Страшенно больно!
   Он несколько раз глубоко вдохнул воздух, а затем, посмотрев на Верену, проговорил:
   — Я не собирался… никогда бы не стал… стрелять в мальчишку. Мне просто… мне просто нужна моя доля, вот и все.
   — Но у меня ничего нет — во всяком случае, ничего такого, что кому-то могло бы понадобиться.
   — Джек…
   — Джек Хауард?
   — Да.
   — Он мой отец, но…
   — Надул всех. Страшно болит плечо — не могу говорить… Видать, за нами гонится Гиб… ему нельзя доверять.
   — Но я никакого Гиба не знаю, — уверенно сказала она.
   — Он убил Боба. И многих других — не знаю, сколько. Даже Хеймера.
   — Хеймера? Неужели и мистер Хеймер в этом замешан? — изумленно спросила она. — Не могу поверить. Но почему?
   — Нет. Его убил Гиб. — Он повернул голову: — А где Ли? Ли, ты в порядке?
   — У меня спина переломана пополам, Чарли!
   Черный щенок осторожно подобрался к Пирсу и принялся лизать ему лицо.
   — Чертова псина, — пробормотал тот, — чуть не доконала меня.
   Кучер поднял свой дробовик, затем снова подошел к ним:
   — Похоже, вы, парни, заработали себе на билеты до Хантсвилла в один конец.
   Верена взглянула на него:
   — До Хантсвилла?
   — Да, там тюрьма штата… За попытку ограбить дилижанс. За попытку похитить особу женского пола. За попытку убить ребенка. Думаю, судья и присяжные запрячут их в тюрьму на всю жизнь.
   Когда миссис Пикенз встала с Ли Джексона, он перевернулся на бок и проныл:
   — Но мы же ничего такого не имели в виду — мы просто хотели поговорить с ней. Хотели узнать, куда Джек подевал золото. Нам нужна была наша доля, и все. Мы хотели выйти на дочку Джека раньше Гиба. Потому как он убьет ее, если схватит.
   — Но кто он такой? — спросила Верена снова.
   — Плохой человек. И опасный. — Пирс с усилием сел прямо и продолжал: — Когда это началось, мы все были вместе: майор, Ли, Боб, Фрэнк и другие — ну и Гиб. А сейчас остались только я, Чарли и Гиб.
   — Но все-таки, кто он?
   — Лейтенант. Гилберт Ханна. — Он снова глубоко вздохнул, а затем задержал дыхание, пытаясь таким образом умерить жгучую боль. — Все называли его Гибом. Он плохо с нами поступил. — Взглянув на кучера, он спросил: — Кто в меня стрелял?
   — Стреляли вон с тех холмов.
   — Глядите в оба — он убийца, говорю вам.
   — Не знаю, тот ли это, но, похоже, он приближается сюда, — сообщил кучер, показывая в сторону рукой.
   — Это Гиб, — мрачно произнес Ли Джексон. — Я так и знал, что нам не обойти его.
   Верена поднялась и заслонила рукой глаза, пытаясь рассмотреть человека, подъезжавшего к ним верхом на лошади, и вдруг у нее резко перехватило дыхание и стало больно в груди.
   Нет, это не Мэтт, такого не может быть после того… после того, что между ними произошло. Тот Маккриди, которого она знала, ничего подобного не стал бы делать.
   В ее памяти эхом прозвучали его слова: Ты правильно догадалась тогда, с самого начала… Меня разыскивает полиция, Рена…
   — Гиб собирался найти вас, приударить за вами, а узнав от вас, где лежит золото, убить, — сказал Ли Джексон за ее спиной. — Точно так, как убивал всех других.
   Теперь она уже ясно видела того, кто к ним подъезжал.
   — Это… это мистер Ханна? — спросила она глухим голосом.
   Джексон посмотрел в том же направлении и отрицательно покачал головой:
   — Гиб? Нет — это же ваш муж, разве не так?
   На нее нахлынуло чувство огромного облегчения, оно заполнило всю ее до краев, и на глаза ей навернулись жгучие слезы.
   — Не совсем так, — едва выговорила она.
   — Как это не совсем? Или это муж, или не муж, — заявила миссис Пикенз, поднимая брови. — Я считаю, что в таких делах должна быть полная ясность. — Брови ее сдвинулись, а на лбу образовалась вертикальная складка: — Ну, если вы католичка и вас венчал священник, тогда…
   Но Верена ее не слушала.
   — Да, это он! — закричала она и, подобрав юбки, бросилась бежать с не подобающей дамам скоростью. — Мэтт! Мэтт! Сюда!
   Толстуха некоторое время молча смотрела ей вслед, а затем покачала головой:
   — Надеюсь, она не нарвалась на гремучников, потому что так скачет по этим камням, будто сам черт за ней гонится.
   Мэтт не мог припомнить, чтобы он когда-либо видел нечто более прекрасное, чем появившаяся перед ним Верена Хауард. Пришпорив свою выбившуюся из сил лошадь, он поспешил ей навстречу. Она настолько запыхалась, когда подбежала к нему, что не могла вымолвить ни слова. Она просто ухватилась за его ногу и так и стояла, подняв на него наполненные слезами глаза и пытаясь улыбнуться, хотя у нее и дрожал подбородок.
   Мягким движением высвободив ногу, он соскользнул с лошади и заключил Верену в объятия.
   — Бог ты мой, Рена, — как я боялся не успеть! — прошептал он, прижавшись губами к ее мягким волосам.
   — Ты ведь приехал за мной? — простодушно проговорила она.
   — Да. Сначала я собирался отправиться в Остин… — Скрывать это не было больше смысла. — Ну а потом, — сознался он, — хотел перебраться через границу. Но прежде чем двигаться в путь, я решил, что было б неплохо лично позаботиться о том, чтобы ты без приключений добралась до Сан-Анджело.
   Положив голову ему на грудь, она обвила руками его талию и прижалась к нему. Вот он, здесь, рядом с ней, и сейчас это главное. Ей хотелось одного — прижаться к нему вот так щекой и убеждать себя, что каким-то образом, с помощью какого-то чуда, ей удастся удержать его возле себя.
   Ей трудно было сказать, долго ли она оставалась в его объятиях. Оторваться от него ее заставили лишь громкие крики звавшего ее кучера. Проведя рукавом по мокрым глазам, она подняла на Мэтта взгляд и сказал:
   — Теперь я знаю — им нужно золото.
   — Да, я тоже знаю.
   Ее светло-карие глаза широко раскрылись:
   — Ты знаешь? Откуда?
   — Встречался с Гибом.
   — Где?
   — В Сан-Антонио, утром. Он выдавал себя за техасского рейнджера и кое-что мне сообщил… Хочешь до дилижанса идти или ехать верхом?
   — Идти.
   — Я тоже: от этой бешеной скачки — самой, наверно, изнурительной в моей жизни — я прилично натер себе одно место. Боялся, что Гиб настигнет тебя первым. Пойдем, и по дороге ты расскажешь мне все, как было.
 
   Уличная пыль Сан-Анджело садилась на туфли, на нижнюю юбку, на платье. Но, слава богу, она наконец добралась сюда. Слава богу, она уже на месте. Теперь можно решить все свои дела и затем отправиться домой, а это — решительно говорила она самой себе — для нее сейчас главное.