Страница:
– Капитан, все нормально, продолжаю бой!
Едва не потеряв управление истребителем, капитан вывел звено из боя, вернулся на базу, и, приземлившись на своем аэродроме, первым делом потрогал лейтенанта Гризова за плечо. Плечо оказалось самым настоящим, нисколько не сделанным из воздуха. Несмотря на это и тот факт, что капитан был убежденным коммунистом, его неудержимо тянуло перекреститься. Спустя некоторое время капитан Мацура немного успокоился и постановил думать, что ему все померещилось из-за ожесточенного ритма схватки, в пылу которой не мудрено что-нибудь перепутать. Однако, с тех пор Мацура потихоньку запил сам.
В один из осенних дней командование задумало массированный налет бомбардировщиков на крупный морской порт германии Киль, в котором по данным агентуры завершался ремонт четырех подводных лодок и двух эсминцев, резко усиливших бы военную мощь Германии на Балтике. Согласно диспозиции, в этой операции 141 истребительный полк должен был выполнять роль боевого прикрытия. Все содержалось в строжайшем секрете. Тактические вылеты отменили. Самолеты готовили по ночам. Механики возились в моторах истребителей при несмелом свете лучины. Вылет был назначен на пять утра.
В то утро лейтенант Антон Гризов, изрядно подгулявший накануне в госпитале с медсестрой Зиночкой и компанией братьев-летчиков, чувствовал дикую головную боль. На рассвете его разбудил вестовой Семен Кандовый и принес, по уговору, литровую банку огуречного рассола. Антон присел на лежанке и, обхватив двумя трясущимися руками банку с живительным напитком, чуть ли не залпом выпил рассол. После того как огуречная жидкость растеклась по внутренностям, Антон почувствовал себя заново родившимся и стал натягивать форму. Облачившись в портупею, прихватив пистолет и планшет с картой, бравый лейтенант вышел на воздух. Утренняя прохлада обхватила его своими скользкими щупальцами. Антон застучал зубами и стал быстро трезветь. Он посмотрел на восток, где небо начинало едва заметно светлеть и, достав из кармана гимнастерки папиросу, медленно и с наслаждением закурил. Постояв с минуту, лейтенант побрел к своему истребителю. Мокрая невысокая трава, словно ковром укрывавшая весь военный аэродром, цеплялась за сапоги. На полдороги Антон обернулся и заметил, как из землянки первой эскадрильи выползли на свет Божий его однополчане – Васька Сутулый и Михась Боровой, вчера вечером вместе с Антоном лихо хлеставшие стаканами неразведенный спирт. Судя по жестам и измученным физиономиям обоим спалось не очень сладко, как и Антону. Но делать нечего – труба зовет, пора в поход. Оба истребителя, также носивших чины лейтенантов, закурили и направились вслед за Антоном, попыхивая на ходу. Вслед за ними показались Генка Везухин по прозвищу Штык, Федор Пискунов и Егор Семенов – все без исключения в состоянии глубокого отходняка. Антон даже запереживал немного об исходе операции, поскольку самочувствие бойцов могло вызвать многочисленные промахи в стрельбе.
У самолета Антона уже поджидал верный механик Иван Ковырякин, всю ночь провозившийся с мотором легендарной «Семерки». Грозный «Як-3» мерцал в предрассветных лучах новенькой краской десяти красных звездочек, нарисованных через трафарет рядом с кабиной пилота – по числу сбитых немцев Антон теперь числился самым первым, обогнав многих бывалых пилотов из 141 истребительного полка.
– Ну, как дела, Ваня? – спросил Антон приблизившись.
– Да все нормально. Я мотор проверил – работает не хуже нового. Не подведет.
– Это хорошо. Мотор в нашем деле поважнее пулемета будет. – назидательно проговорил Антон, старательно игравший роль бравого лейтенанта, которая ему уже начинала нравиться. Он осмотрел лежавший под крылом парашют, забрался в кабину истребителя и, закурив новую папиросу, спросил:
– Как там вторая эскадрилья воюет, не слыхал?
– Да как не слыхать, слыхал. Иванян дает фрицам прикурить. Уже девятого вчера ссадил над немецкой территорией.
– Молодец, Иванян, хорошо воюет. Придется, Иваныч, и мне сегодня отличиться. Авось какого-нибудь «мессера» повстречаю и подпалю.
– Оно, конечно, неплохо будет, – осклабился Иван, еще не совсем привыкший к мысли, что его летчик выходит живым из любого боя, и в глубине души боявшийся, что Антон в один прекрасный момент подорвется в небо просто так, без самолета. – Да только лучше без особой нужды в пекло не лезть. Я уж, промежду прочим, пообвыкся с энтим мотором, а там придется, чего доброго, новый изучать. Мотор – он ведь, что человек. К каждому особый подход нужен.
– Ты что там, Ваня, каркаешь? – миролюбиво поинтересовался Антон, – Новый мотор ведь тебе придется только с новым летчиком получать, смекаешь? Вот и не бреши перед вылетом. Проверь лучше винт.
– Да уж все проверено, десять раз.
Антон осмотрел аэродром. Солнце еще не поднялось. По земле, скрывая ее от взгляда, стлался зыбкий туман, обволакивая истребители, отчего они казались какими-то фантастическими животными, мастодонтами, стоявшими по колено в тумане. Все летчики эскадрильи сидели за штурвалами своих самолетов, время от времени перекидываясь перед боем с механиками незначительными словечками, за которыми проступала привычная нервозность. Ждали зеленую ракету – сигнал к старту. За время войны летчики первой эскадрильи уже сделали не по одному десятку боевых вылетов. Немцев видели не на картинках, а лицом к лицу. Почти ежедневно сходились с ними в смертельной схватке и выходили победителями, поскольку до сих пор все были живы. В эти мгновения перед боем в воздухе повисала какая-то особая тишина. Мир замирал, и в тишине казалось было слышно как благоухает окружающий лес миллионами неразличимых ароматов. И вдруг, разрывая предрассветную зыбкую мглу, рванулась в небо зеленая ракета.
– От винта! – крикнул Антон и закрыл кабину. Почти одновременно захлопнулись кабины остальных истребителей. Закрутились пропеллеры «Яков», набирая обороты, истребители, один за другим, стали выруливать на взлетную полосу. Первым взмыл в мглистое небо «Як» капитана Мацуры, следом истребитель лейтенанта Гризова, а затем потянулись все остальные. Проткнув слой низковисевших облаков, самолеты вырвались на открытое пространство и поднялись на пять тысяч метров, став доступными для солнечных лучей. Здесь, наверху, уже давно наступил рассвет, и все казалось сочно-розовым. Антон даже залюбовался окрестными видами, забыв на мгновение о цели операции, и слегка нарушил строй летевших двумя звеньями самолетов. Романтические мысли покинули его голову только в тот момент, когда в наушниках гермошлема раздался хриплый от дикого количества выкуренных папирос голос капитана Мацуры:
– Лейтенант Гризов, держать строй! Что еще за выкрутасы?
– Товарищ капитан, проверял мотор на холостых оборотах.
– На земле надо было проверять. Чем твой Ковырякин занимался?
Антон вернул истребитель в строй и больше его не нарушал, хотя то и дело новорожденного лейтенанта тянуло погонять среди облаков наперегонки с птицами и понырять к далекой и невидимой сейчас земле на бреющем полете. Его так и подмывало стать радиоволной, но по какой-то причине он не мог ей стать, как ни старался. Разобраться в себе Антон также не мог по причине полного отсутствия времени. Но на этот раз он решил выяснить все о своих потусторонних задвигах после налета на Киль. Если некогда поражавшие воображение способности вдруг отчего-то заблокировались, то отсутствие собственной смерти в бою Антон постоянно констатировал с не меньшим удивлением. Этот факт сделал из него храбреца. Шутка ли – восемь раз гореть и ни одного раза не умереть. От такого можно собой загордится. Между тем, приближался квадрат 88.12 – место встречи с бомбардировщиками. Дальше начиналась немецкая территория, где ко всем прелестям встреч с асами Геринга прибавлялась зенитная артиллерия противника. Спустя двадцать минут полета Антон разглядел в разрывах облаков длинные массивные тела «Пе-2», мощных бомбардировщиков, наводивших страх на жителей больших городов Германии. Бомбовозы шли двумя клиньями. Тотчас в наушниках раздался голос Мацуры:
– Звену Везухина прикрывать бомбардировщики с левого фланга. Второе звено – следовать за мной на правый. Атаковать при первом же появлении фашистов.
Три истребителя под командой Генки Везухина по прозвищу Штык устремились на левый фланг воздушной армады самолетов. Антон вместе с Васькой Сутулым и Мишкой Боровым повернули за капитаном Мауцрой, в случае смерти которого командиром звена становился лейтенант Гризов. В голове понемногу становилось светлее. За время боев Антон уже свыкся с азартом схватки. Он был уверен, что не умрет, но все равно где-то в подсознании тоненьким червячком жил страх за собственную жизнь, и перед боем он обязательно давал о себе знать. Вот и сейчас Антону неудержимо захотелось курить. Романтических мыслей уже не было и в помине. Небо, еще пять минут назад такое мирное, теперь казалось лишь таящим в себе тотальную угрозу, а красивые кучевые облака раздражали, потому что любое из них могло служить идеальным прикрытием для истребителей противника. И они не заставили себя долго ждать. Армада советских бомбардировщиков еще не успела глубоко вклиниться на территорию противника, как откуда-то снизу с диким визгом вынырнуло пять «Мессершмидтов». Немецкие истребители заплясали вокруг замыкающих левый край бомбардировщиков в диком танце. Застучали крупнокалиберные пулеметы, рявкнула хвостовая пушка «Пе-2», завязался бой. Звено Генки Везухина ринулось на защиту родных бомбардировщиков, схлестнувшись с «Мессерами». Три против пяти. Но это была привычная комбинация для русских. «Мессеры» оказались, как и ожидалось, не обычные. Против крупных скоплений противника нацисты, уже почуявшие на собственной шкуре растущее на глазах мастерство Покрышкина и Кожедуба, посылали теперь только своих асов на размалеванных устрашающими картинками истребителях. Помимо свастики, хищнокрылые фашистские самолеты несли на своем фюзеляже и плоскостях изображения огнедышащих драконов, кабанов, змей и прочей нечисти. На еще неокрепшую духом в боях молодежь это действовало. Но на сей раз нацистам попались опытные противники, которым было нечего терять. Не долго думая Везухин атаковал первый подвернувшийся «Мессер», раскрашенный под изрядно полинявшего ягуара, о чем свидетельствовала его оскаленная пасть, красовавшаяся на крышке мотора. Везухин отлично стрелял, и, несмотря на бурную ночь, предшествовавшую сражению, умение его не подвело. Первой же очередью Генка продырявил «ягуару» хвостовое оперение и бензобак. Немец, отчаянно задымив, скрылся в закрывающих землю облаках. Трое других, схватившиеся с Федькой и Егором, прочно увязли в схватке и не имели никакой возможности атаковать бомбардировщиков, продолжавших следовать своим курсом. Один «Мессер» с подбитым крылом отстреливаясь отступал, избегая близкой дистанции с истребителем Федора, а два других еще пытались достать Егора, но за Егора тоже можно было не переживать – немцы оказались явно слабее. Постепенно бой уходил в сторону от воздушной армады. Генка Везухин, убедившись, что помощь его подопечным не нужна, старался отыскать глазами пятый фашистский истребитель – он точно видел, что немцев было пять, – но никак не мог. Немец, словно испарился. Пропал в облаках. Предчувствуя подвох, Генка направил свой истребитель поближе к бомбардировщикам, а догнав, занял позицию с левого фланга. И вовремя. Пятый «Мессер» неожиданно вынырнул из облаков и, выпустив длинную очередь по бомбардировщику, мгновенно юркнул обратно. Очередь угодила крайнему бомбардировщику прямо в заднюю часть кабины. Особых повреждений у «Пе-2» видно не было, но, связавшись с ним по рации, Генка узнал, что убит штурман. «Вот сволочь», – мысленно помянул немца Везухин и поклялся не упустить его ни за что, если тот снова посмеет показаться. Генка поднялся чуть выше общего строя и занял позицию почти над крайним бомбардировщиком. Наглый «Мессер» не заставил себя долго ждать. Видимо, увидев полное отсутствие охранения, он снова вынырнул из облаков почти вровень со строем русских самолетов и ринулся на подраненный бомбардировщик, желая его добить. Но Везухин не спал. Он бросил свой остроносый «Як» навстречу немецкому асу и пошел в лоб. Расстояние таяло на глазах. Когда между ними оставалось не более пятнадцати метров, немец, не выдержав лобовой атаки, бросил самолет в штопор. Перед самым носом Везухина мелькнули плоскости со свастикой и непонятным рисунком, напоминавшим мерзкую змею, а затем хвост «Мессера». Не теряя времени Генка нырнул вслед за немцем, и на несколько мгновений оказался у него в хвосте и немного сверху. Этих мгновений ему хватило. Генка нажал на гашетку и выпустил короткую очередь прямо в хвостовую часть. Очередь вспорола борт «Мессера», и из разорванного бока повалил густой черный дым. Истребитель клюнул носом, завертелся, и начал разваливаться на глазах. К безумному удивлению Везухина, живучий фриц выпрыгнул с парашютом. Купол раскрылся почти сразу, тормозя падение тела. «Ну уж нет, скотина, – со злобой подумал Везухин, – тебе не жить больше». И, поймав в перекрестье прицела выпуклый купол, снова нажал на гашетку. Пулемет вздрогнул, огрызнулся короткой яростной очередью. На куполе образовалась ровная линия рваных дыр, которые росли на глазах. Еще мгновение и парашют сложился, стропы спутались, и теперь немецкий летчик перешел в свободное падение. Было видно, как он отчаянно размахивает руками, словно пытаясь ухватиться за воздух. В разрывах кучевых облаков уже показалась близкая земля. «Прощай, скотина, – радостно подумал Везухин, – Это тебе за штурмана „Пе-2“. Скоро встречай на земле всех остальных». Словно в подтверждение его мыслей к земле с воем пронесся еще один подбитый «Мессер». Генка удовлетворенно проводил его взглядом и направил истребитель догонять армаду. Еще на подлете он услышал по рации торопливые переговоры пилотов звена Мацуры и отдаленные звуки немецкой речи. Вынырнув из облаков он даже присвистнул от увиденного. Воздушная армада шла как и раньше двумя клиньями – строй ее не был нарушен. Но это давалось очень тяжело и в основном только за счет охранения, которое отбивало яростные атаки немцев, следовавшие одна за другой. Эскадрилья 160-го истребительного полка, составлявшая авангард охранения, в настоящее время сдерживала яростный натиск двух появившихся эскадрилий немцев, не давая им вести прицельный огонь по бомбардировщикам. Однако, два из них уже имели небольшие повреждения. А один горел вовсю – видимо, был пробит маслопровод или бензобак. Звено Мацуры, прикрывавшее правый фланг, также билось с десятком немецких истребителей. Левый фланг держали Федор и Егор, успевшие без особых повреждений машин, расправиться с тремя немецкими асами. Здесь пока было спокойнее всего. Увиденное все вместе напоминало Везухину перемешанную порывом сильного ветра стаю грачей, которые ополоумели от потери ориентации. Центром боя были русские бомбардировщики, огрызавшиеся из своих пушек от наседавших немцев. Вокруг них сновали темно-зеленые «Яки» и черно-серые или размалеванные «Мессеры». Стояла дикая пальба и сумасшедшая свистопляска. Трассирующие очереди, оставлявшие после себя длинные белые хвосты в воздухе, расчертили все небо на гигантские квадраты.
За Антоном уже несколько минут гонялись два «Мессера». Не пытаясь попасть с дальней дистанции, они стремились приблизится настолько, чтобы продырявить русский истребитель наверняка. Он вертелся, как мог, уходя от смертельных очередей, и выжидал момент для ответной атаки. Одна петля Нестерова следовала за другой, «бочки» и «колокола» сменяли друг друга. Антон применял все фигуры высшего пилотажа, которые знал. Однако, немцы тоже были не лыком шиты, и не хотели подставлять свои бока под русские пули. Слишком многих в этом бою русские летчики уже отправили к праотцам. Эти двое явно хотели победить и выжить. Неожиданно внимание немцев привлек атаковавший их сбоку истребитель. Он полоснул по ближайшему к Антону «Мессеру» короткой очередью и попал точно в двигатель. Мотор заклинило. «Мессер» клюнул носом – его пропеллер перестал вращаться. Зависнув на мгновение, самолет вошел в штопор и камнем устремился к земле. Атаковавшим самолетом оказался «Як» капитана Мацуры. Увидев смерть пилота первого «Мессера», второй, быстро смекнувший, что сам попал теперь в вилку между двух русских, почел за благо выйти из боя, и рванул что было сил в сторону. Вообще говоря, Антон был несколько разочарован немецкими асами в этом бою. Он не встретил пока ни одного достойного противника.
– Лейтенант! – крикнул Мацура по рации, – Слева еще двое, уходи на вираж!
Не успев толком разглядеть вражеские самолеты, Антон заложил крутой вираж и зашел к ним со стороны солнца. Взвизгнули пули и над его головой образовались три круглых отверстия, в которые ворвался ледяной воздух. «Метко стреляют, сволочи». – успел подумать Антон, нажимая на гашетку. Но промахнулся, не обнаружив немцев в расчетном месте. Вместо этого он увидел горевший «Як» Мацуры, который летел по прямой и не делал никаких попыток уйти из-под обстрела. Капитан был мертв, это было видно с первого взгляда. Поискав «Мессеры» глазами, Антон увидел, что они успели поджечь за эти секунды еще и Генку Везухина, в одиночку прикрывавшего левый фланг. Теперь «Мессеры» разворачивались для того, чтобы добить его. Антон сжал в руках штурвал истребителя и сделал неуловимое движение, продиктованное тоненьким червячком из подсознания – самолет послушно качнулся, готовый уйти на вираж. «Да, черт раздери, я же бессмертный» – с досадой подумал он и, выровняв самолет, ринулся навстречу двум «Мессершмидтам» с ярко-желтыми драконами на фюзеляжах.
Цель налета русской армады уже была почти достигнута. Облака разогнало ветром и внизу показался город Киль – опорная база нацистского военно-морского флота. Невооруженным глазом стали видны крупные военные корабли, стоявшие на рейде. Два особенно больших, еще находившихся внутри плавучей ремонтной базы, и были эсминцами – главной целью налета. Чуть поодаль, борт о борт, пришвартовались четыре узкотелые подлодки, с высоты птичьего полета казавшиеся не больше рыбацких шлюпок. Немцы открыли яростный огонь из всех зенитных батарей, полукольцом окружавших гавань. В воздухе выросла стена огня, сквозь которую было не пройти живыми. Но это надо было сделать. «Мессершмидты», атаковавшие русских в воздухе, обозлились до предела. Забыв про смерть, они бросались в лобовые атаки даже не думая отворачивать. Васька Сутулый, увидев заходящий для атаки черный «Мессер» ринулся ему навстречу и встретился – самолеты столкнулись в воздухе, с диким лязгом кромсая на куски фюзеляжи друг друга бешено вращающимися винтами. Лопасти входили в железо, словно в масло. Изрубленные в пыль, истребители просыпались на землю огненным дождем горящих обломков. Бомбардировщики, своими огромными телами ловившие сотни пуль и снарядов, горели и взрывались, не успевая полностью сбросить свой смертоносный груз на цель. Три из них все же прорвались сквозь заградительный огонь и скинули бомбы на вражеские эсминцы. Внизу заполыхало и закорежилось железо. Корабли вздрагивали от каждого попадания авиабомбы всем мощным корпусом. Едва починенные, они снова превратились в груду бесполезного и неопасного железа. После сброса бомб подбитые бомбардировщики рушились на зенитки или стоявшие в порту цистерны с топливом, вызывая огромные разрушения в стане врага. Последний «Пе-2», еще отстреливаясь от круживших вокруг словно воронье «Мессершмидтов», упал между двумя подлодками, крыльями продырявив обшивку немецких субмарин и взорвавшись. Акваторию порта затянуло едким смолистым дымом.
Едва не потеряв управление истребителем, капитан вывел звено из боя, вернулся на базу, и, приземлившись на своем аэродроме, первым делом потрогал лейтенанта Гризова за плечо. Плечо оказалось самым настоящим, нисколько не сделанным из воздуха. Несмотря на это и тот факт, что капитан был убежденным коммунистом, его неудержимо тянуло перекреститься. Спустя некоторое время капитан Мацура немного успокоился и постановил думать, что ему все померещилось из-за ожесточенного ритма схватки, в пылу которой не мудрено что-нибудь перепутать. Однако, с тех пор Мацура потихоньку запил сам.
В один из осенних дней командование задумало массированный налет бомбардировщиков на крупный морской порт германии Киль, в котором по данным агентуры завершался ремонт четырех подводных лодок и двух эсминцев, резко усиливших бы военную мощь Германии на Балтике. Согласно диспозиции, в этой операции 141 истребительный полк должен был выполнять роль боевого прикрытия. Все содержалось в строжайшем секрете. Тактические вылеты отменили. Самолеты готовили по ночам. Механики возились в моторах истребителей при несмелом свете лучины. Вылет был назначен на пять утра.
В то утро лейтенант Антон Гризов, изрядно подгулявший накануне в госпитале с медсестрой Зиночкой и компанией братьев-летчиков, чувствовал дикую головную боль. На рассвете его разбудил вестовой Семен Кандовый и принес, по уговору, литровую банку огуречного рассола. Антон присел на лежанке и, обхватив двумя трясущимися руками банку с живительным напитком, чуть ли не залпом выпил рассол. После того как огуречная жидкость растеклась по внутренностям, Антон почувствовал себя заново родившимся и стал натягивать форму. Облачившись в портупею, прихватив пистолет и планшет с картой, бравый лейтенант вышел на воздух. Утренняя прохлада обхватила его своими скользкими щупальцами. Антон застучал зубами и стал быстро трезветь. Он посмотрел на восток, где небо начинало едва заметно светлеть и, достав из кармана гимнастерки папиросу, медленно и с наслаждением закурил. Постояв с минуту, лейтенант побрел к своему истребителю. Мокрая невысокая трава, словно ковром укрывавшая весь военный аэродром, цеплялась за сапоги. На полдороги Антон обернулся и заметил, как из землянки первой эскадрильи выползли на свет Божий его однополчане – Васька Сутулый и Михась Боровой, вчера вечером вместе с Антоном лихо хлеставшие стаканами неразведенный спирт. Судя по жестам и измученным физиономиям обоим спалось не очень сладко, как и Антону. Но делать нечего – труба зовет, пора в поход. Оба истребителя, также носивших чины лейтенантов, закурили и направились вслед за Антоном, попыхивая на ходу. Вслед за ними показались Генка Везухин по прозвищу Штык, Федор Пискунов и Егор Семенов – все без исключения в состоянии глубокого отходняка. Антон даже запереживал немного об исходе операции, поскольку самочувствие бойцов могло вызвать многочисленные промахи в стрельбе.
У самолета Антона уже поджидал верный механик Иван Ковырякин, всю ночь провозившийся с мотором легендарной «Семерки». Грозный «Як-3» мерцал в предрассветных лучах новенькой краской десяти красных звездочек, нарисованных через трафарет рядом с кабиной пилота – по числу сбитых немцев Антон теперь числился самым первым, обогнав многих бывалых пилотов из 141 истребительного полка.
– Ну, как дела, Ваня? – спросил Антон приблизившись.
– Да все нормально. Я мотор проверил – работает не хуже нового. Не подведет.
– Это хорошо. Мотор в нашем деле поважнее пулемета будет. – назидательно проговорил Антон, старательно игравший роль бравого лейтенанта, которая ему уже начинала нравиться. Он осмотрел лежавший под крылом парашют, забрался в кабину истребителя и, закурив новую папиросу, спросил:
– Как там вторая эскадрилья воюет, не слыхал?
– Да как не слыхать, слыхал. Иванян дает фрицам прикурить. Уже девятого вчера ссадил над немецкой территорией.
– Молодец, Иванян, хорошо воюет. Придется, Иваныч, и мне сегодня отличиться. Авось какого-нибудь «мессера» повстречаю и подпалю.
– Оно, конечно, неплохо будет, – осклабился Иван, еще не совсем привыкший к мысли, что его летчик выходит живым из любого боя, и в глубине души боявшийся, что Антон в один прекрасный момент подорвется в небо просто так, без самолета. – Да только лучше без особой нужды в пекло не лезть. Я уж, промежду прочим, пообвыкся с энтим мотором, а там придется, чего доброго, новый изучать. Мотор – он ведь, что человек. К каждому особый подход нужен.
– Ты что там, Ваня, каркаешь? – миролюбиво поинтересовался Антон, – Новый мотор ведь тебе придется только с новым летчиком получать, смекаешь? Вот и не бреши перед вылетом. Проверь лучше винт.
– Да уж все проверено, десять раз.
Антон осмотрел аэродром. Солнце еще не поднялось. По земле, скрывая ее от взгляда, стлался зыбкий туман, обволакивая истребители, отчего они казались какими-то фантастическими животными, мастодонтами, стоявшими по колено в тумане. Все летчики эскадрильи сидели за штурвалами своих самолетов, время от времени перекидываясь перед боем с механиками незначительными словечками, за которыми проступала привычная нервозность. Ждали зеленую ракету – сигнал к старту. За время войны летчики первой эскадрильи уже сделали не по одному десятку боевых вылетов. Немцев видели не на картинках, а лицом к лицу. Почти ежедневно сходились с ними в смертельной схватке и выходили победителями, поскольку до сих пор все были живы. В эти мгновения перед боем в воздухе повисала какая-то особая тишина. Мир замирал, и в тишине казалось было слышно как благоухает окружающий лес миллионами неразличимых ароматов. И вдруг, разрывая предрассветную зыбкую мглу, рванулась в небо зеленая ракета.
– От винта! – крикнул Антон и закрыл кабину. Почти одновременно захлопнулись кабины остальных истребителей. Закрутились пропеллеры «Яков», набирая обороты, истребители, один за другим, стали выруливать на взлетную полосу. Первым взмыл в мглистое небо «Як» капитана Мацуры, следом истребитель лейтенанта Гризова, а затем потянулись все остальные. Проткнув слой низковисевших облаков, самолеты вырвались на открытое пространство и поднялись на пять тысяч метров, став доступными для солнечных лучей. Здесь, наверху, уже давно наступил рассвет, и все казалось сочно-розовым. Антон даже залюбовался окрестными видами, забыв на мгновение о цели операции, и слегка нарушил строй летевших двумя звеньями самолетов. Романтические мысли покинули его голову только в тот момент, когда в наушниках гермошлема раздался хриплый от дикого количества выкуренных папирос голос капитана Мацуры:
– Лейтенант Гризов, держать строй! Что еще за выкрутасы?
– Товарищ капитан, проверял мотор на холостых оборотах.
– На земле надо было проверять. Чем твой Ковырякин занимался?
Антон вернул истребитель в строй и больше его не нарушал, хотя то и дело новорожденного лейтенанта тянуло погонять среди облаков наперегонки с птицами и понырять к далекой и невидимой сейчас земле на бреющем полете. Его так и подмывало стать радиоволной, но по какой-то причине он не мог ей стать, как ни старался. Разобраться в себе Антон также не мог по причине полного отсутствия времени. Но на этот раз он решил выяснить все о своих потусторонних задвигах после налета на Киль. Если некогда поражавшие воображение способности вдруг отчего-то заблокировались, то отсутствие собственной смерти в бою Антон постоянно констатировал с не меньшим удивлением. Этот факт сделал из него храбреца. Шутка ли – восемь раз гореть и ни одного раза не умереть. От такого можно собой загордится. Между тем, приближался квадрат 88.12 – место встречи с бомбардировщиками. Дальше начиналась немецкая территория, где ко всем прелестям встреч с асами Геринга прибавлялась зенитная артиллерия противника. Спустя двадцать минут полета Антон разглядел в разрывах облаков длинные массивные тела «Пе-2», мощных бомбардировщиков, наводивших страх на жителей больших городов Германии. Бомбовозы шли двумя клиньями. Тотчас в наушниках раздался голос Мацуры:
– Звену Везухина прикрывать бомбардировщики с левого фланга. Второе звено – следовать за мной на правый. Атаковать при первом же появлении фашистов.
Три истребителя под командой Генки Везухина по прозвищу Штык устремились на левый фланг воздушной армады самолетов. Антон вместе с Васькой Сутулым и Мишкой Боровым повернули за капитаном Мауцрой, в случае смерти которого командиром звена становился лейтенант Гризов. В голове понемногу становилось светлее. За время боев Антон уже свыкся с азартом схватки. Он был уверен, что не умрет, но все равно где-то в подсознании тоненьким червячком жил страх за собственную жизнь, и перед боем он обязательно давал о себе знать. Вот и сейчас Антону неудержимо захотелось курить. Романтических мыслей уже не было и в помине. Небо, еще пять минут назад такое мирное, теперь казалось лишь таящим в себе тотальную угрозу, а красивые кучевые облака раздражали, потому что любое из них могло служить идеальным прикрытием для истребителей противника. И они не заставили себя долго ждать. Армада советских бомбардировщиков еще не успела глубоко вклиниться на территорию противника, как откуда-то снизу с диким визгом вынырнуло пять «Мессершмидтов». Немецкие истребители заплясали вокруг замыкающих левый край бомбардировщиков в диком танце. Застучали крупнокалиберные пулеметы, рявкнула хвостовая пушка «Пе-2», завязался бой. Звено Генки Везухина ринулось на защиту родных бомбардировщиков, схлестнувшись с «Мессерами». Три против пяти. Но это была привычная комбинация для русских. «Мессеры» оказались, как и ожидалось, не обычные. Против крупных скоплений противника нацисты, уже почуявшие на собственной шкуре растущее на глазах мастерство Покрышкина и Кожедуба, посылали теперь только своих асов на размалеванных устрашающими картинками истребителях. Помимо свастики, хищнокрылые фашистские самолеты несли на своем фюзеляже и плоскостях изображения огнедышащих драконов, кабанов, змей и прочей нечисти. На еще неокрепшую духом в боях молодежь это действовало. Но на сей раз нацистам попались опытные противники, которым было нечего терять. Не долго думая Везухин атаковал первый подвернувшийся «Мессер», раскрашенный под изрядно полинявшего ягуара, о чем свидетельствовала его оскаленная пасть, красовавшаяся на крышке мотора. Везухин отлично стрелял, и, несмотря на бурную ночь, предшествовавшую сражению, умение его не подвело. Первой же очередью Генка продырявил «ягуару» хвостовое оперение и бензобак. Немец, отчаянно задымив, скрылся в закрывающих землю облаках. Трое других, схватившиеся с Федькой и Егором, прочно увязли в схватке и не имели никакой возможности атаковать бомбардировщиков, продолжавших следовать своим курсом. Один «Мессер» с подбитым крылом отстреливаясь отступал, избегая близкой дистанции с истребителем Федора, а два других еще пытались достать Егора, но за Егора тоже можно было не переживать – немцы оказались явно слабее. Постепенно бой уходил в сторону от воздушной армады. Генка Везухин, убедившись, что помощь его подопечным не нужна, старался отыскать глазами пятый фашистский истребитель – он точно видел, что немцев было пять, – но никак не мог. Немец, словно испарился. Пропал в облаках. Предчувствуя подвох, Генка направил свой истребитель поближе к бомбардировщикам, а догнав, занял позицию с левого фланга. И вовремя. Пятый «Мессер» неожиданно вынырнул из облаков и, выпустив длинную очередь по бомбардировщику, мгновенно юркнул обратно. Очередь угодила крайнему бомбардировщику прямо в заднюю часть кабины. Особых повреждений у «Пе-2» видно не было, но, связавшись с ним по рации, Генка узнал, что убит штурман. «Вот сволочь», – мысленно помянул немца Везухин и поклялся не упустить его ни за что, если тот снова посмеет показаться. Генка поднялся чуть выше общего строя и занял позицию почти над крайним бомбардировщиком. Наглый «Мессер» не заставил себя долго ждать. Видимо, увидев полное отсутствие охранения, он снова вынырнул из облаков почти вровень со строем русских самолетов и ринулся на подраненный бомбардировщик, желая его добить. Но Везухин не спал. Он бросил свой остроносый «Як» навстречу немецкому асу и пошел в лоб. Расстояние таяло на глазах. Когда между ними оставалось не более пятнадцати метров, немец, не выдержав лобовой атаки, бросил самолет в штопор. Перед самым носом Везухина мелькнули плоскости со свастикой и непонятным рисунком, напоминавшим мерзкую змею, а затем хвост «Мессера». Не теряя времени Генка нырнул вслед за немцем, и на несколько мгновений оказался у него в хвосте и немного сверху. Этих мгновений ему хватило. Генка нажал на гашетку и выпустил короткую очередь прямо в хвостовую часть. Очередь вспорола борт «Мессера», и из разорванного бока повалил густой черный дым. Истребитель клюнул носом, завертелся, и начал разваливаться на глазах. К безумному удивлению Везухина, живучий фриц выпрыгнул с парашютом. Купол раскрылся почти сразу, тормозя падение тела. «Ну уж нет, скотина, – со злобой подумал Везухин, – тебе не жить больше». И, поймав в перекрестье прицела выпуклый купол, снова нажал на гашетку. Пулемет вздрогнул, огрызнулся короткой яростной очередью. На куполе образовалась ровная линия рваных дыр, которые росли на глазах. Еще мгновение и парашют сложился, стропы спутались, и теперь немецкий летчик перешел в свободное падение. Было видно, как он отчаянно размахивает руками, словно пытаясь ухватиться за воздух. В разрывах кучевых облаков уже показалась близкая земля. «Прощай, скотина, – радостно подумал Везухин, – Это тебе за штурмана „Пе-2“. Скоро встречай на земле всех остальных». Словно в подтверждение его мыслей к земле с воем пронесся еще один подбитый «Мессер». Генка удовлетворенно проводил его взглядом и направил истребитель догонять армаду. Еще на подлете он услышал по рации торопливые переговоры пилотов звена Мацуры и отдаленные звуки немецкой речи. Вынырнув из облаков он даже присвистнул от увиденного. Воздушная армада шла как и раньше двумя клиньями – строй ее не был нарушен. Но это давалось очень тяжело и в основном только за счет охранения, которое отбивало яростные атаки немцев, следовавшие одна за другой. Эскадрилья 160-го истребительного полка, составлявшая авангард охранения, в настоящее время сдерживала яростный натиск двух появившихся эскадрилий немцев, не давая им вести прицельный огонь по бомбардировщикам. Однако, два из них уже имели небольшие повреждения. А один горел вовсю – видимо, был пробит маслопровод или бензобак. Звено Мацуры, прикрывавшее правый фланг, также билось с десятком немецких истребителей. Левый фланг держали Федор и Егор, успевшие без особых повреждений машин, расправиться с тремя немецкими асами. Здесь пока было спокойнее всего. Увиденное все вместе напоминало Везухину перемешанную порывом сильного ветра стаю грачей, которые ополоумели от потери ориентации. Центром боя были русские бомбардировщики, огрызавшиеся из своих пушек от наседавших немцев. Вокруг них сновали темно-зеленые «Яки» и черно-серые или размалеванные «Мессеры». Стояла дикая пальба и сумасшедшая свистопляска. Трассирующие очереди, оставлявшие после себя длинные белые хвосты в воздухе, расчертили все небо на гигантские квадраты.
За Антоном уже несколько минут гонялись два «Мессера». Не пытаясь попасть с дальней дистанции, они стремились приблизится настолько, чтобы продырявить русский истребитель наверняка. Он вертелся, как мог, уходя от смертельных очередей, и выжидал момент для ответной атаки. Одна петля Нестерова следовала за другой, «бочки» и «колокола» сменяли друг друга. Антон применял все фигуры высшего пилотажа, которые знал. Однако, немцы тоже были не лыком шиты, и не хотели подставлять свои бока под русские пули. Слишком многих в этом бою русские летчики уже отправили к праотцам. Эти двое явно хотели победить и выжить. Неожиданно внимание немцев привлек атаковавший их сбоку истребитель. Он полоснул по ближайшему к Антону «Мессеру» короткой очередью и попал точно в двигатель. Мотор заклинило. «Мессер» клюнул носом – его пропеллер перестал вращаться. Зависнув на мгновение, самолет вошел в штопор и камнем устремился к земле. Атаковавшим самолетом оказался «Як» капитана Мацуры. Увидев смерть пилота первого «Мессера», второй, быстро смекнувший, что сам попал теперь в вилку между двух русских, почел за благо выйти из боя, и рванул что было сил в сторону. Вообще говоря, Антон был несколько разочарован немецкими асами в этом бою. Он не встретил пока ни одного достойного противника.
– Лейтенант! – крикнул Мацура по рации, – Слева еще двое, уходи на вираж!
Не успев толком разглядеть вражеские самолеты, Антон заложил крутой вираж и зашел к ним со стороны солнца. Взвизгнули пули и над его головой образовались три круглых отверстия, в которые ворвался ледяной воздух. «Метко стреляют, сволочи». – успел подумать Антон, нажимая на гашетку. Но промахнулся, не обнаружив немцев в расчетном месте. Вместо этого он увидел горевший «Як» Мацуры, который летел по прямой и не делал никаких попыток уйти из-под обстрела. Капитан был мертв, это было видно с первого взгляда. Поискав «Мессеры» глазами, Антон увидел, что они успели поджечь за эти секунды еще и Генку Везухина, в одиночку прикрывавшего левый фланг. Теперь «Мессеры» разворачивались для того, чтобы добить его. Антон сжал в руках штурвал истребителя и сделал неуловимое движение, продиктованное тоненьким червячком из подсознания – самолет послушно качнулся, готовый уйти на вираж. «Да, черт раздери, я же бессмертный» – с досадой подумал он и, выровняв самолет, ринулся навстречу двум «Мессершмидтам» с ярко-желтыми драконами на фюзеляжах.
Цель налета русской армады уже была почти достигнута. Облака разогнало ветром и внизу показался город Киль – опорная база нацистского военно-морского флота. Невооруженным глазом стали видны крупные военные корабли, стоявшие на рейде. Два особенно больших, еще находившихся внутри плавучей ремонтной базы, и были эсминцами – главной целью налета. Чуть поодаль, борт о борт, пришвартовались четыре узкотелые подлодки, с высоты птичьего полета казавшиеся не больше рыбацких шлюпок. Немцы открыли яростный огонь из всех зенитных батарей, полукольцом окружавших гавань. В воздухе выросла стена огня, сквозь которую было не пройти живыми. Но это надо было сделать. «Мессершмидты», атаковавшие русских в воздухе, обозлились до предела. Забыв про смерть, они бросались в лобовые атаки даже не думая отворачивать. Васька Сутулый, увидев заходящий для атаки черный «Мессер» ринулся ему навстречу и встретился – самолеты столкнулись в воздухе, с диким лязгом кромсая на куски фюзеляжи друг друга бешено вращающимися винтами. Лопасти входили в железо, словно в масло. Изрубленные в пыль, истребители просыпались на землю огненным дождем горящих обломков. Бомбардировщики, своими огромными телами ловившие сотни пуль и снарядов, горели и взрывались, не успевая полностью сбросить свой смертоносный груз на цель. Три из них все же прорвались сквозь заградительный огонь и скинули бомбы на вражеские эсминцы. Внизу заполыхало и закорежилось железо. Корабли вздрагивали от каждого попадания авиабомбы всем мощным корпусом. Едва починенные, они снова превратились в груду бесполезного и неопасного железа. После сброса бомб подбитые бомбардировщики рушились на зенитки или стоявшие в порту цистерны с топливом, вызывая огромные разрушения в стане врага. Последний «Пе-2», еще отстреливаясь от круживших вокруг словно воронье «Мессершмидтов», упал между двумя подлодками, крыльями продырявив обшивку немецких субмарин и взорвавшись. Акваторию порта затянуло едким смолистым дымом.
Глава 4
Особая миссия
В ту ночь над «Форт-Лодердейл» разыгралась сильная буря. Море штормило, набрасываясь на берег в диком исступлении, словно хотело его проглотить целиком. Все корабли береговой охраны США находились в порту, за исключением дозорных миноносцев, которые были вынуждены были болтаться в открытом море несмотря на непогоду. Военные самолеты приковал к земле жуткий дождь, казавшийся никогда не бывавшим в Африке американцам тропическим ливнем. Прячась от дождя, обслуживающий персонал самолетов и летчики коротали время в казарме за игрой в карты и стаканчиком виски «Последний полет». В диспетчерской башне военно-морской базы «Форт-Лодердейл» сидел дежурный лейтенант Харли и, положив ноги на приборную доску, лениво потягивал сигарету. В такую погоду даже немецкие самолеты, летчики которых имеют большое желание угробить побольше американских солдат, никогда не поднимутся в воздух. Поэтому ожидать налета можно было только от каких-нибудь камикадзе. Но, поскольку Япония была относительно далеко, в такую ночь на авиабазе США можно было жить спокойно. Эфир безмолвствовал – никаких признаков жизни в виде радиообмена. Ни своих самолетов, ни вражеских. Изредка прослушивалась радиопередача джазовой музыки из Вашингтона. Лейтенант Харли, не особенно опасаясь за свою жизнь, откровенно балдел под музыку, похлопывая себя по коленке и прищелкивая пальцем. Он даже сначала не услышал как хлопнула входная дверь и в дежурном помещении авиабазы появилась долговязая фигура капитана Мауэра. Фигура была насквозь промокшей и чертыхалась очень громко, всеми возможными выражениями поминая этот проклятый дождь. Через секунду под ногами капитана уже образовалось маленькое озеро грязной воды. Пока Мауэр снимал плащ, Харли успел спустить ноги с поста радиосвязи и, приняв вертикальное положение, начал докладывать обстановку.
– Господин капитан, за время моего де…
– О'Кей, лейтенант, – оборвал его Мауэр, – все нормально? Немцев не слышно?
– Так точно, – ответил Харли. – в эфире полная тишина. Даже нацисты в такую погоду не летают, господин капитан.
Словно издеваясь над лейтенантом, хранивший до сих пор гробовое молчание приемник вдруг ожил и заговорил на чистом английском языке, правда с несколько странным акцентом.
– Всем станциям! Всем, кто меня слышит! Говорит стратегический бомбардировщик «Труба Всему 55»! Попали в грозу, имеем некоторые повреждения. Прошу включить радиомаяк.
Капитан Мауэр внимательно посмотрел на Харли и спросил:
– Это что еще за «Труба» в эфире, лейтенант? Или вы тут, что – магнитофонные записи крутите?
– Никак нет, – в недоумении ответил дежурный, – магнитофон выключен, сэр.
В этот момент приемник повторил свой запрос.
– Всем станциям! Всем станциям! Говорит «Труба Всему 55». Прошу передать мое сообщение на автобазу «Гринфилд». Имею ценную информацию. Возвращаюсь на базу. Расчетное время посадки 03.30 по Гринвичу.
Мауэр и Харли непонимающе переглянулись: никакой авиабазы «Гринфилд» в Соединенных Штатах Америки не существовало и в помине.
– Может это немцы, сэр? – высказал предположение Харли.
– Это мы сейчас проверим, – ответил капитан Мауэр и подошел к микрофону. – «Труба Всему 55»! Говорит «Форт-Лодердейл». Авиабаза «Гринфилд» не в состоянии принять вас из-за аварии на взлетной полосе. Садитесь на запасном аэродроме по сигналу радиомаяка.
– Господин капитан, за время моего де…
– О'Кей, лейтенант, – оборвал его Мауэр, – все нормально? Немцев не слышно?
– Так точно, – ответил Харли. – в эфире полная тишина. Даже нацисты в такую погоду не летают, господин капитан.
Словно издеваясь над лейтенантом, хранивший до сих пор гробовое молчание приемник вдруг ожил и заговорил на чистом английском языке, правда с несколько странным акцентом.
– Всем станциям! Всем, кто меня слышит! Говорит стратегический бомбардировщик «Труба Всему 55»! Попали в грозу, имеем некоторые повреждения. Прошу включить радиомаяк.
Капитан Мауэр внимательно посмотрел на Харли и спросил:
– Это что еще за «Труба» в эфире, лейтенант? Или вы тут, что – магнитофонные записи крутите?
– Никак нет, – в недоумении ответил дежурный, – магнитофон выключен, сэр.
В этот момент приемник повторил свой запрос.
– Всем станциям! Всем станциям! Говорит «Труба Всему 55». Прошу передать мое сообщение на автобазу «Гринфилд». Имею ценную информацию. Возвращаюсь на базу. Расчетное время посадки 03.30 по Гринвичу.
Мауэр и Харли непонимающе переглянулись: никакой авиабазы «Гринфилд» в Соединенных Штатах Америки не существовало и в помине.
– Может это немцы, сэр? – высказал предположение Харли.
– Это мы сейчас проверим, – ответил капитан Мауэр и подошел к микрофону. – «Труба Всему 55»! Говорит «Форт-Лодердейл». Авиабаза «Гринфилд» не в состоянии принять вас из-за аварии на взлетной полосе. Садитесь на запасном аэродроме по сигналу радиомаяка.