Страница:
Программа «Мыслитель», строго засекреченная и выпестованная в недрах военного ведомства, представлялась конгрессменам всего лишь необходимым минимумом для сохранения обороноспособности страны. Такой она и была до последнего времени, пока шли только лабораторные разработки. Однако, после того как в небо поднялся первый настоящий самолет-невидимка, по сравнению с которым технология «Стелс» не стоила и выеденного яйца, программа начала круто набирать обороты. Конгресс, между тем, по прежнему считал ее вялотекущей и почти полностью рассчитанной на пусть и не очень далекое, но будущее. Это происходило потому, что для программы «Мыслитель» Пентагон использовал деньги частных инвесторов. А частные деньги требуют обязательного возврата, в отличие от государственных. Хольцман и Йорк периодически отчитывались на слушаниях в конгрессе о процессе успешной реализации программы «Мыслитель» в области разработки генераторов частоты мыслей, которые в недалеком поступят на вооружение элитных подразделений ВВС. По словам Хольцмана, к настоящему моменту было собрано десять таких генераторов большой мощности и пять портативных генераторов, специально разработанных для истребителей. Первые испытания по плану пройдут через два года. На самом деле ситуация была совсем другой. На замаскированных под частные фирмы подземных заводах, абсолютно неизвестных правительству, было собрано уже более полусотни мощных генераторов частоты мыслей и двести портативных самолетных излучателей под кодовым названием «Фабрика грез». Вся техника прошла обкатку и превосходно показала себя в ходе секретных операций на Кубе, Мексике, в Корее и нескольких других странах третьего мира. Единственная промашка произошла во время налета на Россию, но в связи с необъяснимостью ситуации ее было решено считать исключением из правил. В остальном «Фабрика грез» работала безотказно, не оставляя врагу никаких шансов на выживание. Скоростные истребители, оборудованные «Фабрикой грез», возникали из ниоткуда, обрушивались на врага словно ураган «Торнадо», и исчезали в неизвестном направлении, абсолютно не оставляя свидетелей своего налета. Все происходило само по себе, так, словно этих истребителей никогда и не существовало в природе. Между тем, они регулярно возвращались на базы после совершения налетов без единого повреждения. А генераторы были смонтированы таким образом, что даже в случае попадания в руки к врагу, взрывались при первой же попытке проникнуть внутрь. Пока все проходил гладко, таких случаев не было, и ни одна иностранная разведка не догадывалась о существовании целого воздушного флота, оборудованного генераторами частоты мыслей, абсолютно невидимого для радаров любой сложности, поскольку оружие было рассчитано для воздействия на людей, а не на железо.
Завершающим этапом программы «Мыслитель» стало создание «Культиватора грез» – гибрида стратегического бомбардировщика и атомного подводного ракетоносца. Этот летательный аппарат мог при необходимости плавать под водой не хуже подводной лодки. «Культиватор грез» был предназначен для переноса на огромные расстояния до ста небольших самонаводящихся на цель капсул, каждая из которых представляла из себя портативный генератор частоты мыслей последнего поколения типа «Фабрика грез». По плану Хольцмана «Культиватор» был необходим для того, чтобы подобраться к границам государства-противника и незаметно дать мощный залп ста капсулами по всем основным стратегическим точкам. В первую очередь это были ракетные шахты, подразделения ПВО и радиоразведки. После выстрела капсулы, подобно ракетам, автоматически ложились на заданный курс и достигали целей, запрограммированных в бортовом компьютере. Упав в непосредственной близости от точек ПВО, они самостоятельно включались на полную мощность и за одно мгновение должны были парализовать волю военных. Спустя максимум десять минут после залпа «Культиватора грез» выбранная для нападения страна оставалась абсолютно без защиты своих вооруженных сил. После этого можно было пускать в действие обыкновенных десантников и морских пехотинцев – они не встретят на своем пути никакого сопротивления и возьмут в плен или уничтожат всю армию противника. Первый «Культиватор грез» был уже практически собран на авиабазе «Гринфилд», как убедились полковник Патерсон и куратор программы «Мыслитель» Грегор Йорк. Второй также был почти готов и комплектовался в это время последними узлами и системами на аналогичном подземном заводе в штате Аризона. Секретная операция по нападению на одну из стран-противников вступала в завершающую стадию и была назначена на послезавтра. Старт первого «Культиватора грез» с авиабазы «Гринфилд» планировался в шесть утра. Второй «Культиватор» должен был подняться в небо спустя два часа для нанесения завершающего удара, который уже не позволит врагу подняться. Операция носила кодовое название «Мозговой штурм».
Грегор Йорк сел за компьютер, набрал на клавиатуре номер телефона, и по специально защищенной от прослушивания телефонной линии соединился с Пентагоном. Несколько секунд слышались длинные гудки. Хольцман должен был поднять трубку после десятого. Так оно и произошло. На том конце сняли трубку и послышался низкий, слегка хрипловатый голос:
– Хольцман слушает.
– Господин Хольцман, изделие проходит последнюю стадию проверки. Никаких отклонений от намеченных планов не наблюдается. Заканчиваем раньше на шесть часов.
В трубке помолчали. Затем голос, в котором послышались нотки удовлетворения, произнес:
– Это хорошо. Это очень хорошо. Жду доклада о полной готовности.
На другом конце повесили трубку. Грегор также отключился.
– По-моему, шеф доволен. – сказал Йорк, оборачиваясь к полковнику Патерсону, который курил сигару, наблюдая по монитору за стартом звена истребителей. Проводив взглядом последний, грациозно оторвавшийся от земли самолет, полковник произнес:
– Надеюсь, что послезавтра мы не доставим ему поводов для беспокойства.
– На что ты намекаешь?
– На мой взгляд, «Культиватор» еще не совсем готов. Он не прошел обкатку в боевых условиях, а это большой минус.
– Ерунда. Проект просчитан идеально. Я уверен. Используются только проверенные узлы и технологии. «Культиватор» сможет взлететь и выполнить свое предназначение. Это главное. Необходимо, чтобы он сделал один залп. Большего от него и не требуется. А если он даже рассыплется на обратной дороге, то это уже не столь важно. К тому времени нам уже будет некого опасаться.
Йорк вытащил из кармана сигарету и тоже закурил.
– Скоро наступит совсем новое время. Наше время.
Патерсон самодовольно улыбнулся, слегка кивнув головой, словно в подтверждение слов аналитика. В ближайшем будущем он уже видел себя чуть ли ни главой Пентагона, которым он в тайне хотел стать, пусть даже и вместо самого Хольцмана. Шестым чувством полковник все же понимал, что фортуна вряд ли будет к нему настолько благосклонна, но несмотря на предчувствие, больше ожидал от нее подарков, нежели неприятностей. Очень многое зависело сейчас от миссии обоих «Культиваторов» – беспилотных носителей забвения. Если после тайного удара враг будет повержен, то это вознесет его на вершину власти. Но если вдруг случится что-нибудь непредвиденное и проект станет известен широкой общественности или хотя бы правительству еще до завершения глобального плана Хольцмана, то полетят головы. Многие головы. Патерсон потрогал свою мощную шею и встряхнул головой, словно пытаясь отогнать неприятные мысли.
На пульте замигала небольшая красная кнопка. Это означало, что Грегора ищет охрана тайного лазарета, в котором находился экипаж Рассела Кремпа. Аналитик не долго думая включил тумблер громкой связи с наземным уровнем.
– Йорк слушает.
– Мистер Йорк, докладывает лейтенант Хиллари. В боксе чрезвычайное происшествие. Все члены экипажа вышли из комы, но реагируют на это по-разному. Один из них, Билл Хармен, впал в бешенство. Общая ситуация находится под контролем, но…
– Хорошо, – прервал его аналитик, – сейчас поднимусь.
Грегор Йорк затушил сигарету и направляясь к выходу бросил пребывавшему в приятных мечтах Патерсону:
– Когда насмотришься на монтаж оставшихся узлов «Культиватора», поднимись наверх. Скорее всего там происходит нечто интересное.
Лифт почти мгновенно вознес его на третий уровень, пройдя по длинным коридорам авиабазы куратор программы «Мыслитель» наконец достиг секции "А". Здесь он снова был вынужден подвергнуться тщательной проверке на компьютере – идентификации своего глазного яблока и рисунка кожи. Когда бронированная дверь открылась и он вошел в секретное помещение, то сразу же услышал истошные крики, проникавшие сюда несмотря на хорошую звукоизоляцию. Набрав десятизначный код и открыв следующую дверь, Йорк вошел в комнату слежения, где были установлены мониторы, показывавшие все, что происходит в подопечных палатах. На одном из экранов разворачивались события в духе настоящего голливудского боевика. Здоровенный детина в синей пижаме отчаянно боролся с четырьмя накаченными как десять шварценеггеров охранниками, несмотря на численное превосходство тщетно пытавшимися его связать. Сражение шло с переменным успехом. То Хармен, а это был он, ловко извернувшись давал кому-нибудь из охранников в ухо, и тот отлетал в дальний угол палаты, тараня приборы, то охранники, казалось, были близки к победе, почти спеленав буйного летчика. Остальные пациенты импровизированной клиники вели себя вполне спокойно, не подозревая о происходящей в соседней палате заварухе. В то мгновение, когда Йорк появился в комнате наблюдения, Билл Хармен осуществил очередной ловкий маневр и провел апперкот ближайшему охраннику. Незадачливый страж отлетел на три метра, врезался лбом в стену и потерял сознание. В этот момент второй охранник попытался всадить Хармену в спину шприц с наркотиком для успокоения, но Билл, словно почуяв это, не глядя ударил его пяткой в пах. Охранник согнулся с таким диким воем, что даже наблюдавшему за этой сценой благодаря монитору аналитику стало его по-мужски жалко. Двух остальных, повисших на руках, Хармен стряхнул с легкостью, оттолкнув их от себя для начала на полметра. Получив на долю секунды желанную свободу, стрелок прицельным ударом саданул по челюсти левого. Тот рухнул навзничь, смачно хрустнув сломанной челюстью. Оставшись в одиночестве, последний охранник допустил явную оплошность – он оглянулся на дверь в надежде на подмогу. Хармен понял, что парень струсил. Мощный удар в лоб положил его рядом со своим коллегой на полу. Отошедшего было от боли в паху охранника Билл на всякий случай приголубил ударом босой пятки в нос. Четвертый охранник уже в течение нескольких минут пребывал в полном отрубоне, не участвуя в происходящем. Внимательно осмотрев дело рук своих и оставшись вполне довольным общим видом поля битвы, Билл Хармен, по кличке Громоотвод, как ни в чем не бывало присел на кровать отдохнуть. Помолчав несколько секунд, он снова осмотрел распластавшиеся на полу тела охранников и сказал назидательным тоном:
– Я же просто хотел выйти покурить.
В этот момент в комнате откуда-то с потолка и одновременно из-под кровати раздался неизвестный стрелку голос:
– Мистер Хармен, сигареты вам сейчас принесут. Только у меня к вам будет большая просьба – не надо избивать посыльного.
Ничуть не удивившись, Хармен ответил, обращаясь в пространство:
– Они первые начали. Эта скотина хотела еще и шприцем меня уколоть. А никому не позволено колоть летчика ВВС США без его согласия.
– Полностью с вами согласен, мистер Хармен. Больше подобного не повторится. Если вы согласны впустить к себе посыльного с сигаретами и позволите убрать тела охранников, то через полминуты вы уже будете курить.
Хармен шумно выдохнул в пустоту:
– Ладно. Только пусть принесут «Мальборо», другие я не курю.
Наблюдая за Харменом, аналитик с неприязнью высокоорганизованного мозга к мозгу военному подумал: «Какие они все одинаковые при выходе из комы – сначала кидаются табуретками, а потом просят покурить».
Не успел стрелок договорить свою просьбу, как тяжелая дверь растворилась и на пороге возник посыльный – здоровенный парень в камуфляже с автоматом на плече и пачкой «Мальборо» в руке. За его спиной торчал еще один «посыльный» в аналогичной экипировке и при короткоствольном автомате. Хармен ухмыльнулся и остался сидеть на своем месте, пока, схватив за ноги, из комнаты вытаскивали бесчувственных охранников. Убрав тела, «посыльный» осторожно, постоянно поглядывая на Хармена и готовый перехватить любое его движение, положил пачку сигарет с зажигалкой на столик рядом с койкой и удалился задним ходом, поигрывая автоматом. Стрелок «Б-52» с радостью разорвал обертку на пачке, вытащил сигарету и закурил. По телу распространилось блаженство измученного никотиновой голодовкой курильщика, для которого долго обходиться без сигарет значительно труднее, чем жить в раскаленной пустыне Гоби без воды и еды. Выкурив первую, Хармен немного успокоился и, наконец, стал обдумывать свое положение. Выпустив в потолок пару колец густого дыма и зная, что его внимательно слушает неизвестная аудитория, стрелок вопросил в пустоту:
– А, собственно, какого черта меня здесь держат? И где я вообще нахожусь?
Ответом ему было молчание. Хармен опять начал раздражаться.
– Эй ты, наблюдатель, чтоб тебе задницу разорвало тротиловой шашкой, где я нахожусь?
Наконец опять раздался голос, который вел со стрелком переговоры относительно сигарет.
– Вы попали в катастрофу и чудом остались живы. Долго лежали в коме, но к счастью для всех остались в живых. Теперь вам необходимо восстановить здоровье и полностью реабилитироваться.
– Так значит я в Штатах? Это уже хорошо. Ладно, хоть не в застенках у русских, хотя…
Хармен на секунду задумался.
– Не беспокойтесь, – раздался все тот же голос, – Вы на родине. Но в настоящее время мы вынуждены держать вас в карантине для вашего же блага.
– А где я, собственно, поточнее? Америка большая.
– Вы недалеко от Вашингтона, на авиабазе ВВС США в городке Кумберленед.
– Никогда прежде не бывал. А долго нас здесь продержат? Кстати, что с остальными? Где майор Кремп и Джони Питфайер? И кто вы сам-то такой?
– Меня зовут Ричард Пресли. Для вас – полковник Пресли.
– Пардон, сэр. Я же ведь вас не вижу. Это наверное потому, что я заразный? Что у меня, полковник, малярия или чума?
– С вами, в принципе, все в порядке. А вот ваши товарищи, увы, погибли. Все до одного.
Хармен даже привстал от такой новости.
– Как, погибли? Все? И майор, и штурман, и все остальные?
– Да. Никто не спасся, кроме вас. Вам удалось выброситься с парашютом до взрыва бомбардировщика, поэтому вы живы. Все остальные члены вашего героического экипажа – развеяны в небе над Россией. Но задание выполнено, поэтому вы можете гордиться собой.
Хармен опустил голову.
– Да чем тут гордиться. Все мертвы, а я один остался жив. Лучше уж все вместе.
– Не беспокойтесь зря, Хармен. Вы в армии, а здесь случается все, и смерть в том числе. ВВС компенсирует вам с полна все ваши моральные и физические потери в денежном эквиваленте, как только вы полностью поправитесь.
Хармен молчал и нервно курил. За время совместной службы на авиабазе «Гринфилд» он успел подружиться с зубоскалом итальянского происхождения Питом Джассини, без постоянных подколок которого жизнь казалась совсем уж скучной. Штурман Джони Питфайер был настоящим мужиком, также как и их командир – майор Кремп. Жаль было и ребят из Академии, впервые полетевших с ними на бомбардировщике и погибших в первом же полете. Черт побери, как несправедлива иногда бывает судьба. Хармен осмотрел свое место пребывания. В палате практически не было никакой мебели, кроме привинченной к полу койки, тумбочки и встроенного в стену шкафа с какими-то приборами. Табуретки унесли во время последнего визита «посыльные» с автоматами, видимо, не рискнувшие впредь оставлять ему метательные орудия под рукой. Странная это была палата. Да и вообще вся эта клиника не вызывала у Хармена особенного восторга. Если он – летчик ВВС, попавший в катастрофу, то его должны были содержать в клинике по высшему разряду с телевизором напротив кровати и медсестрами с параметрами не хуже, чем у Клаудии Шиффер. А вместо нежного ухода к нему в палату, не успел он как следует выйти из комы, вваливаются четыре перекачанных верзилы с намерением спеленать его по рукам и ногам, да еще и вколоть ему какой-то наркоты под лопатку. Хорошо еще, что он сам с детства, в отличие от большинства американцев, питался не только недожаренными гамбургерами с «Кока-Колой», а употреблял крайне вредное мясо и вместе с отцом подрабатывал на погрузке тяжеленных мешков, поэтому и смог неплохо накостылять этим оглоедам. А в целом, что-то все это не походило на теплый прием в родных вооруженных силах. Может он и в правду попал к русским в плен и ему только пудрят мозги? Это стоило проверить. Билл Хармен уже стал прикидывать как бы ему выбраться отсюда подобру-поздорову и с наименьшим шумом, как вдруг почувствовал легкое недомогание. Его голова начала заволакиваться густым туманом – скорее всего это был отходняк после долгой комы. Спустя несколько секунд глаза закрылись и Хармен провалился в глубокий сон.
Увидев, что стрелок отключился, куратор программы «Мыслитель» отвернулся от монитора и сказал стоявшему рядом лейтенанту Хиллари:
– Срочно отнесите этого тупоголового громилу в блок для опытов и подключите к мозгу всю имеющуюся аппаратуру – сейчас его мозг просто фонтанирует воспоминаниями. Записывать все, вплоть до мельчайших подробностей на всех тридцати пяти подуровнях памяти. Меня интересуют любые незначительные детали и оттенки мыслеформ.
– Вас понял, сэр. – вытянулся перед аналитиком по струнке лейтенант Хиллари, испытывавший к своему непосредственному начальнику благоговейный ужас, сходный с ужасом, который внушали просвещенные индейские шаманы воинам своего темного племени. – Будет сделано в течение пяти минут.
– Начинайте без меня. Я скоро подойду. – сказал Грегор Йорк, и как только Хиллари вышел, включил и увеличил изображение на мониторе, показывавшем палату майора Кремпа. Майор медленно ходил взад-вперед по палате. Принесенная по его просьбе книга – нашумевший триллер последнего года «Ромео и Джульетта возвращаются. Часть третья.», валялся в раскрытом виде на кровати. Майор курил. Глядя на него можно было подумать, что летчик чем-то обеспокоен. Но Грегору было вполне достаточно убедиться в наличии майора на своем месте, после чего аналитик переключился на другую палату.
Штурман Джонни Питфайер методично доедал двадцать пятый йогурт и выглядел вполне здоровым, если не веселым. Судя по его жизнерадостному виду, попыток бежать или производить другие опасные непредвиденные действия, в отличие от стрелка Хармена, он пока не намеревался. Сегодня вечером после доклада Хольцману об успешном завершении сборки «Культиватора» куратор программы «Мыслитель» собирался лично заняться опытами с памятью впечатлительного штурмана с бомбардировщика. Йорка чертовски интересовала та область памяти Питфайера, которая хранила в себе странные мыслеформы о японском адмирале, русском боцмане и прочей невообразимой ерунде. Все эти вопросы требовали немедленного ответа и объяснения, ради получения которых аналитик готов был пойти на использование недавно созданного в секретной двести шестой лаборатории Пентагона препарата, который кто-то из остроумных разработчиков назвал "Огни святого Витта ". Видимо предполагая, что после использования препарата у подопытного неминуемо начнется «Пляска святого Витта». Для простоты запоминания и обозначения аналитик именовал новинку просто – «Огни». Препарат имел действие, сходное с галлюцинагенами, вызывая после одной дозы почти мгновенное раскрепощение самых отдаленных уголков памяти пациента, даже тех, о которых он и сам мог не подозревать. Это было прорывом в психоаналитике. Единственное осложнение заключалось в недостаточном испытании препарата на живых объектах, а особенно на людях. Дело в том, что «Огни» имели одно, но мощное и неотвратимое побочное действие – после трех доз препарата подопытный оставался моральным уродом на всю жизнь. Естественно, ни о каком открытом использовании «Огней» не могло быть и речи, поэтому его применяли только в военных целях и в тайне от правительства. Само собой, что здоровьем штурмана придется пожертвовать ради науки и Пентагона. В этом вопросе аналитик не колебался ни минуты.
В следующей палате, которую решил визуально обследовать Йорк, находился радист бомбардировщика Пит Джассини. С ним все пока обстояло значительно проще, чем с остальными. Пит хуже всех перенес выход из комы и был еще очень слаб. Его истощенный организм отказывался принимать еду. Пит мог только пить воду и спать, чем он собственно и занимался, когда Грегор Йорк рассматривал происходящее в его палате. Поскольку Пит вел себя тише всех других членов экипажа Б-52 и не задавал никаких вопросов, достаточно спокойно удалось записать его первые мыслеформы. Прочитав расшифровки, аналитик слегка опешил. Оказалось, что радист, так же как и штурман, в подсознании вполне отчетливо воспроизводит встречу с японским адмиралом Того на борту флагманского броненосца «Асама». Русского боцмана на сей раз, правда, не было. Зато неподалеку от места действия наблюдалась сборная флотилия из русских, немецких и японских военных кораблей, уверенно рассекающая облака. Самое интересное заключалось в том, что корабли принадлежали к разным эпохам. За кораблями на небольшом отдалении ровным строем шли истребители и штурмовики, участвовавшие в обеих мировых войнах.
В отличие от просто начиненных картинками и информацией мыслеформ радиста, расшифровки мозговой активности Дика Билинго и Лесли Форда сразу после выхода из комы не дали никаких результатов. Не успев получить ответы на свои вопросы или хотя бы подтверждения необъяснимой тенденции, существующей в мозгах летчиков, Грегор Йорк был вынужден снова теряться в догадках. Решив немного помедитировать над проблемой, аналитик приказал не беспокоить себя в течение получаса, даже если начнется ядерная бомбардировка авиабазы. Он достал микрокассету с записью разговора с майором Кремпом. Вставив ее в плейер, нажал на пуск. Из магнитофона послышалась довольно наглая речь Рассела. Аналитик не спеша вытащил сигарету из открытой пачки «Кэмела», размял ее между пальцами. Задумчиво прикурил, вслушиваясь в несущиеся из колонок звуки разговора. Затем, когда пленка закончилась, куратор достал из специального ящичка и вставил в видеосистему пленку с записью мыслеформ штурмана. Пропустив мимо сознания все, что касалось японских, немецких и русских мотивов времен 1904-1943 годов, мозг аналитика вдруг ощутил какую-то неясную тревогу в тот момент, когда на экране монитора возник вполне современный «Миг-29». Грегор Йорк остановил пленку с записью мыслеформ и минут десять непрерывно вглядывался в отчетливое изображение современного русского тактического истребителя. Но не его огневая мощь пугала и одновременно притягивала куратора программы «Мыслитель» – с этим, пусть и классным истребителем, всегда можно было справится при необходимости. Странным образом этот неизвестный, невесть как попавший в поле зрения штурмана американского бомбардировщика, русский «Миг» волновал аналитика очень сильно. Быть может, это и есть тот самый неучтенный, не найденный в анналах, самолет, с которым столкнулся «Б-52» при выполнении своего последнего полета по специальному заданию? Но ведь если это был обычный русский «Миг», то не составило бы особого труда отыскать его на какой-нибудь трижды засекреченной авиабазе – Россия была нашпигована шпионами, словно сдобная булка изюмом. Однако, его не нашли, а это было уже не понятно. Ведь где-то его успел запечатлеть мозг штурмана «Б-52». Только вот где именно? На это куратор программы «Мыслитель» не мог пока найти ответа.
Неожиданно тишину расколол телефонный звонок. Йорк с недоумением посмотрел на вздрагивающий белый аппарат, а затем на часы – оставалось еще пять минут до окончания священного времени медитации над проблемой «Мига». Кто посмел ослушаться приказа? Но Грегор Йорк знал, что если его приказа посмели ослушаться и пропустили входящий звонок – значит случилось нечто поважнее ядерной войны или нашествия марсиан. И это действительно было так – звонил сам Хольцман.
– Грегор Йорк у аппарата. – ответил аналитик, выныривая из глубин созерцания проблемы на поверхность высокоскоростного бытия.
– Необходимо встретиться. Жду тебя через час в своей резиденции.
– Вас понял. Вылетаю.
Аналитик повесил трубку и встал, мгновенно собравшись с мыслями. Что бы это значило? Скорее всего Хольцман что-то решил переиграть и начнет действовать не совсем по намеченному плану. Йорк не знал хорошо это или плохо, но ему приказали прибыть на встречу через час, а это означает одно – выдвигаться надо немедленно. Жаль, опыты с пленными летчиками придется отложить до возвращения. Аналитик нажал одну из кнопок на пульте.
– Отделение экстренной передислокации. Капитан Парч.
– Говорит Грегор Йорк. Через пять минут на восьмой полосе должен быть готов к старту мой реактивный «Фалькон-2000».
Завершающим этапом программы «Мыслитель» стало создание «Культиватора грез» – гибрида стратегического бомбардировщика и атомного подводного ракетоносца. Этот летательный аппарат мог при необходимости плавать под водой не хуже подводной лодки. «Культиватор грез» был предназначен для переноса на огромные расстояния до ста небольших самонаводящихся на цель капсул, каждая из которых представляла из себя портативный генератор частоты мыслей последнего поколения типа «Фабрика грез». По плану Хольцмана «Культиватор» был необходим для того, чтобы подобраться к границам государства-противника и незаметно дать мощный залп ста капсулами по всем основным стратегическим точкам. В первую очередь это были ракетные шахты, подразделения ПВО и радиоразведки. После выстрела капсулы, подобно ракетам, автоматически ложились на заданный курс и достигали целей, запрограммированных в бортовом компьютере. Упав в непосредственной близости от точек ПВО, они самостоятельно включались на полную мощность и за одно мгновение должны были парализовать волю военных. Спустя максимум десять минут после залпа «Культиватора грез» выбранная для нападения страна оставалась абсолютно без защиты своих вооруженных сил. После этого можно было пускать в действие обыкновенных десантников и морских пехотинцев – они не встретят на своем пути никакого сопротивления и возьмут в плен или уничтожат всю армию противника. Первый «Культиватор грез» был уже практически собран на авиабазе «Гринфилд», как убедились полковник Патерсон и куратор программы «Мыслитель» Грегор Йорк. Второй также был почти готов и комплектовался в это время последними узлами и системами на аналогичном подземном заводе в штате Аризона. Секретная операция по нападению на одну из стран-противников вступала в завершающую стадию и была назначена на послезавтра. Старт первого «Культиватора грез» с авиабазы «Гринфилд» планировался в шесть утра. Второй «Культиватор» должен был подняться в небо спустя два часа для нанесения завершающего удара, который уже не позволит врагу подняться. Операция носила кодовое название «Мозговой штурм».
Грегор Йорк сел за компьютер, набрал на клавиатуре номер телефона, и по специально защищенной от прослушивания телефонной линии соединился с Пентагоном. Несколько секунд слышались длинные гудки. Хольцман должен был поднять трубку после десятого. Так оно и произошло. На том конце сняли трубку и послышался низкий, слегка хрипловатый голос:
– Хольцман слушает.
– Господин Хольцман, изделие проходит последнюю стадию проверки. Никаких отклонений от намеченных планов не наблюдается. Заканчиваем раньше на шесть часов.
В трубке помолчали. Затем голос, в котором послышались нотки удовлетворения, произнес:
– Это хорошо. Это очень хорошо. Жду доклада о полной готовности.
На другом конце повесили трубку. Грегор также отключился.
– По-моему, шеф доволен. – сказал Йорк, оборачиваясь к полковнику Патерсону, который курил сигару, наблюдая по монитору за стартом звена истребителей. Проводив взглядом последний, грациозно оторвавшийся от земли самолет, полковник произнес:
– Надеюсь, что послезавтра мы не доставим ему поводов для беспокойства.
– На что ты намекаешь?
– На мой взгляд, «Культиватор» еще не совсем готов. Он не прошел обкатку в боевых условиях, а это большой минус.
– Ерунда. Проект просчитан идеально. Я уверен. Используются только проверенные узлы и технологии. «Культиватор» сможет взлететь и выполнить свое предназначение. Это главное. Необходимо, чтобы он сделал один залп. Большего от него и не требуется. А если он даже рассыплется на обратной дороге, то это уже не столь важно. К тому времени нам уже будет некого опасаться.
Йорк вытащил из кармана сигарету и тоже закурил.
– Скоро наступит совсем новое время. Наше время.
Патерсон самодовольно улыбнулся, слегка кивнув головой, словно в подтверждение слов аналитика. В ближайшем будущем он уже видел себя чуть ли ни главой Пентагона, которым он в тайне хотел стать, пусть даже и вместо самого Хольцмана. Шестым чувством полковник все же понимал, что фортуна вряд ли будет к нему настолько благосклонна, но несмотря на предчувствие, больше ожидал от нее подарков, нежели неприятностей. Очень многое зависело сейчас от миссии обоих «Культиваторов» – беспилотных носителей забвения. Если после тайного удара враг будет повержен, то это вознесет его на вершину власти. Но если вдруг случится что-нибудь непредвиденное и проект станет известен широкой общественности или хотя бы правительству еще до завершения глобального плана Хольцмана, то полетят головы. Многие головы. Патерсон потрогал свою мощную шею и встряхнул головой, словно пытаясь отогнать неприятные мысли.
На пульте замигала небольшая красная кнопка. Это означало, что Грегора ищет охрана тайного лазарета, в котором находился экипаж Рассела Кремпа. Аналитик не долго думая включил тумблер громкой связи с наземным уровнем.
– Йорк слушает.
– Мистер Йорк, докладывает лейтенант Хиллари. В боксе чрезвычайное происшествие. Все члены экипажа вышли из комы, но реагируют на это по-разному. Один из них, Билл Хармен, впал в бешенство. Общая ситуация находится под контролем, но…
– Хорошо, – прервал его аналитик, – сейчас поднимусь.
Грегор Йорк затушил сигарету и направляясь к выходу бросил пребывавшему в приятных мечтах Патерсону:
– Когда насмотришься на монтаж оставшихся узлов «Культиватора», поднимись наверх. Скорее всего там происходит нечто интересное.
Лифт почти мгновенно вознес его на третий уровень, пройдя по длинным коридорам авиабазы куратор программы «Мыслитель» наконец достиг секции "А". Здесь он снова был вынужден подвергнуться тщательной проверке на компьютере – идентификации своего глазного яблока и рисунка кожи. Когда бронированная дверь открылась и он вошел в секретное помещение, то сразу же услышал истошные крики, проникавшие сюда несмотря на хорошую звукоизоляцию. Набрав десятизначный код и открыв следующую дверь, Йорк вошел в комнату слежения, где были установлены мониторы, показывавшие все, что происходит в подопечных палатах. На одном из экранов разворачивались события в духе настоящего голливудского боевика. Здоровенный детина в синей пижаме отчаянно боролся с четырьмя накаченными как десять шварценеггеров охранниками, несмотря на численное превосходство тщетно пытавшимися его связать. Сражение шло с переменным успехом. То Хармен, а это был он, ловко извернувшись давал кому-нибудь из охранников в ухо, и тот отлетал в дальний угол палаты, тараня приборы, то охранники, казалось, были близки к победе, почти спеленав буйного летчика. Остальные пациенты импровизированной клиники вели себя вполне спокойно, не подозревая о происходящей в соседней палате заварухе. В то мгновение, когда Йорк появился в комнате наблюдения, Билл Хармен осуществил очередной ловкий маневр и провел апперкот ближайшему охраннику. Незадачливый страж отлетел на три метра, врезался лбом в стену и потерял сознание. В этот момент второй охранник попытался всадить Хармену в спину шприц с наркотиком для успокоения, но Билл, словно почуяв это, не глядя ударил его пяткой в пах. Охранник согнулся с таким диким воем, что даже наблюдавшему за этой сценой благодаря монитору аналитику стало его по-мужски жалко. Двух остальных, повисших на руках, Хармен стряхнул с легкостью, оттолкнув их от себя для начала на полметра. Получив на долю секунды желанную свободу, стрелок прицельным ударом саданул по челюсти левого. Тот рухнул навзничь, смачно хрустнув сломанной челюстью. Оставшись в одиночестве, последний охранник допустил явную оплошность – он оглянулся на дверь в надежде на подмогу. Хармен понял, что парень струсил. Мощный удар в лоб положил его рядом со своим коллегой на полу. Отошедшего было от боли в паху охранника Билл на всякий случай приголубил ударом босой пятки в нос. Четвертый охранник уже в течение нескольких минут пребывал в полном отрубоне, не участвуя в происходящем. Внимательно осмотрев дело рук своих и оставшись вполне довольным общим видом поля битвы, Билл Хармен, по кличке Громоотвод, как ни в чем не бывало присел на кровать отдохнуть. Помолчав несколько секунд, он снова осмотрел распластавшиеся на полу тела охранников и сказал назидательным тоном:
– Я же просто хотел выйти покурить.
В этот момент в комнате откуда-то с потолка и одновременно из-под кровати раздался неизвестный стрелку голос:
– Мистер Хармен, сигареты вам сейчас принесут. Только у меня к вам будет большая просьба – не надо избивать посыльного.
Ничуть не удивившись, Хармен ответил, обращаясь в пространство:
– Они первые начали. Эта скотина хотела еще и шприцем меня уколоть. А никому не позволено колоть летчика ВВС США без его согласия.
– Полностью с вами согласен, мистер Хармен. Больше подобного не повторится. Если вы согласны впустить к себе посыльного с сигаретами и позволите убрать тела охранников, то через полминуты вы уже будете курить.
Хармен шумно выдохнул в пустоту:
– Ладно. Только пусть принесут «Мальборо», другие я не курю.
Наблюдая за Харменом, аналитик с неприязнью высокоорганизованного мозга к мозгу военному подумал: «Какие они все одинаковые при выходе из комы – сначала кидаются табуретками, а потом просят покурить».
Не успел стрелок договорить свою просьбу, как тяжелая дверь растворилась и на пороге возник посыльный – здоровенный парень в камуфляже с автоматом на плече и пачкой «Мальборо» в руке. За его спиной торчал еще один «посыльный» в аналогичной экипировке и при короткоствольном автомате. Хармен ухмыльнулся и остался сидеть на своем месте, пока, схватив за ноги, из комнаты вытаскивали бесчувственных охранников. Убрав тела, «посыльный» осторожно, постоянно поглядывая на Хармена и готовый перехватить любое его движение, положил пачку сигарет с зажигалкой на столик рядом с койкой и удалился задним ходом, поигрывая автоматом. Стрелок «Б-52» с радостью разорвал обертку на пачке, вытащил сигарету и закурил. По телу распространилось блаженство измученного никотиновой голодовкой курильщика, для которого долго обходиться без сигарет значительно труднее, чем жить в раскаленной пустыне Гоби без воды и еды. Выкурив первую, Хармен немного успокоился и, наконец, стал обдумывать свое положение. Выпустив в потолок пару колец густого дыма и зная, что его внимательно слушает неизвестная аудитория, стрелок вопросил в пустоту:
– А, собственно, какого черта меня здесь держат? И где я вообще нахожусь?
Ответом ему было молчание. Хармен опять начал раздражаться.
– Эй ты, наблюдатель, чтоб тебе задницу разорвало тротиловой шашкой, где я нахожусь?
Наконец опять раздался голос, который вел со стрелком переговоры относительно сигарет.
– Вы попали в катастрофу и чудом остались живы. Долго лежали в коме, но к счастью для всех остались в живых. Теперь вам необходимо восстановить здоровье и полностью реабилитироваться.
– Так значит я в Штатах? Это уже хорошо. Ладно, хоть не в застенках у русских, хотя…
Хармен на секунду задумался.
– Не беспокойтесь, – раздался все тот же голос, – Вы на родине. Но в настоящее время мы вынуждены держать вас в карантине для вашего же блага.
– А где я, собственно, поточнее? Америка большая.
– Вы недалеко от Вашингтона, на авиабазе ВВС США в городке Кумберленед.
– Никогда прежде не бывал. А долго нас здесь продержат? Кстати, что с остальными? Где майор Кремп и Джони Питфайер? И кто вы сам-то такой?
– Меня зовут Ричард Пресли. Для вас – полковник Пресли.
– Пардон, сэр. Я же ведь вас не вижу. Это наверное потому, что я заразный? Что у меня, полковник, малярия или чума?
– С вами, в принципе, все в порядке. А вот ваши товарищи, увы, погибли. Все до одного.
Хармен даже привстал от такой новости.
– Как, погибли? Все? И майор, и штурман, и все остальные?
– Да. Никто не спасся, кроме вас. Вам удалось выброситься с парашютом до взрыва бомбардировщика, поэтому вы живы. Все остальные члены вашего героического экипажа – развеяны в небе над Россией. Но задание выполнено, поэтому вы можете гордиться собой.
Хармен опустил голову.
– Да чем тут гордиться. Все мертвы, а я один остался жив. Лучше уж все вместе.
– Не беспокойтесь зря, Хармен. Вы в армии, а здесь случается все, и смерть в том числе. ВВС компенсирует вам с полна все ваши моральные и физические потери в денежном эквиваленте, как только вы полностью поправитесь.
Хармен молчал и нервно курил. За время совместной службы на авиабазе «Гринфилд» он успел подружиться с зубоскалом итальянского происхождения Питом Джассини, без постоянных подколок которого жизнь казалась совсем уж скучной. Штурман Джони Питфайер был настоящим мужиком, также как и их командир – майор Кремп. Жаль было и ребят из Академии, впервые полетевших с ними на бомбардировщике и погибших в первом же полете. Черт побери, как несправедлива иногда бывает судьба. Хармен осмотрел свое место пребывания. В палате практически не было никакой мебели, кроме привинченной к полу койки, тумбочки и встроенного в стену шкафа с какими-то приборами. Табуретки унесли во время последнего визита «посыльные» с автоматами, видимо, не рискнувшие впредь оставлять ему метательные орудия под рукой. Странная это была палата. Да и вообще вся эта клиника не вызывала у Хармена особенного восторга. Если он – летчик ВВС, попавший в катастрофу, то его должны были содержать в клинике по высшему разряду с телевизором напротив кровати и медсестрами с параметрами не хуже, чем у Клаудии Шиффер. А вместо нежного ухода к нему в палату, не успел он как следует выйти из комы, вваливаются четыре перекачанных верзилы с намерением спеленать его по рукам и ногам, да еще и вколоть ему какой-то наркоты под лопатку. Хорошо еще, что он сам с детства, в отличие от большинства американцев, питался не только недожаренными гамбургерами с «Кока-Колой», а употреблял крайне вредное мясо и вместе с отцом подрабатывал на погрузке тяжеленных мешков, поэтому и смог неплохо накостылять этим оглоедам. А в целом, что-то все это не походило на теплый прием в родных вооруженных силах. Может он и в правду попал к русским в плен и ему только пудрят мозги? Это стоило проверить. Билл Хармен уже стал прикидывать как бы ему выбраться отсюда подобру-поздорову и с наименьшим шумом, как вдруг почувствовал легкое недомогание. Его голова начала заволакиваться густым туманом – скорее всего это был отходняк после долгой комы. Спустя несколько секунд глаза закрылись и Хармен провалился в глубокий сон.
Увидев, что стрелок отключился, куратор программы «Мыслитель» отвернулся от монитора и сказал стоявшему рядом лейтенанту Хиллари:
– Срочно отнесите этого тупоголового громилу в блок для опытов и подключите к мозгу всю имеющуюся аппаратуру – сейчас его мозг просто фонтанирует воспоминаниями. Записывать все, вплоть до мельчайших подробностей на всех тридцати пяти подуровнях памяти. Меня интересуют любые незначительные детали и оттенки мыслеформ.
– Вас понял, сэр. – вытянулся перед аналитиком по струнке лейтенант Хиллари, испытывавший к своему непосредственному начальнику благоговейный ужас, сходный с ужасом, который внушали просвещенные индейские шаманы воинам своего темного племени. – Будет сделано в течение пяти минут.
– Начинайте без меня. Я скоро подойду. – сказал Грегор Йорк, и как только Хиллари вышел, включил и увеличил изображение на мониторе, показывавшем палату майора Кремпа. Майор медленно ходил взад-вперед по палате. Принесенная по его просьбе книга – нашумевший триллер последнего года «Ромео и Джульетта возвращаются. Часть третья.», валялся в раскрытом виде на кровати. Майор курил. Глядя на него можно было подумать, что летчик чем-то обеспокоен. Но Грегору было вполне достаточно убедиться в наличии майора на своем месте, после чего аналитик переключился на другую палату.
Штурман Джонни Питфайер методично доедал двадцать пятый йогурт и выглядел вполне здоровым, если не веселым. Судя по его жизнерадостному виду, попыток бежать или производить другие опасные непредвиденные действия, в отличие от стрелка Хармена, он пока не намеревался. Сегодня вечером после доклада Хольцману об успешном завершении сборки «Культиватора» куратор программы «Мыслитель» собирался лично заняться опытами с памятью впечатлительного штурмана с бомбардировщика. Йорка чертовски интересовала та область памяти Питфайера, которая хранила в себе странные мыслеформы о японском адмирале, русском боцмане и прочей невообразимой ерунде. Все эти вопросы требовали немедленного ответа и объяснения, ради получения которых аналитик готов был пойти на использование недавно созданного в секретной двести шестой лаборатории Пентагона препарата, который кто-то из остроумных разработчиков назвал "Огни святого Витта ". Видимо предполагая, что после использования препарата у подопытного неминуемо начнется «Пляска святого Витта». Для простоты запоминания и обозначения аналитик именовал новинку просто – «Огни». Препарат имел действие, сходное с галлюцинагенами, вызывая после одной дозы почти мгновенное раскрепощение самых отдаленных уголков памяти пациента, даже тех, о которых он и сам мог не подозревать. Это было прорывом в психоаналитике. Единственное осложнение заключалось в недостаточном испытании препарата на живых объектах, а особенно на людях. Дело в том, что «Огни» имели одно, но мощное и неотвратимое побочное действие – после трех доз препарата подопытный оставался моральным уродом на всю жизнь. Естественно, ни о каком открытом использовании «Огней» не могло быть и речи, поэтому его применяли только в военных целях и в тайне от правительства. Само собой, что здоровьем штурмана придется пожертвовать ради науки и Пентагона. В этом вопросе аналитик не колебался ни минуты.
В следующей палате, которую решил визуально обследовать Йорк, находился радист бомбардировщика Пит Джассини. С ним все пока обстояло значительно проще, чем с остальными. Пит хуже всех перенес выход из комы и был еще очень слаб. Его истощенный организм отказывался принимать еду. Пит мог только пить воду и спать, чем он собственно и занимался, когда Грегор Йорк рассматривал происходящее в его палате. Поскольку Пит вел себя тише всех других членов экипажа Б-52 и не задавал никаких вопросов, достаточно спокойно удалось записать его первые мыслеформы. Прочитав расшифровки, аналитик слегка опешил. Оказалось, что радист, так же как и штурман, в подсознании вполне отчетливо воспроизводит встречу с японским адмиралом Того на борту флагманского броненосца «Асама». Русского боцмана на сей раз, правда, не было. Зато неподалеку от места действия наблюдалась сборная флотилия из русских, немецких и японских военных кораблей, уверенно рассекающая облака. Самое интересное заключалось в том, что корабли принадлежали к разным эпохам. За кораблями на небольшом отдалении ровным строем шли истребители и штурмовики, участвовавшие в обеих мировых войнах.
В отличие от просто начиненных картинками и информацией мыслеформ радиста, расшифровки мозговой активности Дика Билинго и Лесли Форда сразу после выхода из комы не дали никаких результатов. Не успев получить ответы на свои вопросы или хотя бы подтверждения необъяснимой тенденции, существующей в мозгах летчиков, Грегор Йорк был вынужден снова теряться в догадках. Решив немного помедитировать над проблемой, аналитик приказал не беспокоить себя в течение получаса, даже если начнется ядерная бомбардировка авиабазы. Он достал микрокассету с записью разговора с майором Кремпом. Вставив ее в плейер, нажал на пуск. Из магнитофона послышалась довольно наглая речь Рассела. Аналитик не спеша вытащил сигарету из открытой пачки «Кэмела», размял ее между пальцами. Задумчиво прикурил, вслушиваясь в несущиеся из колонок звуки разговора. Затем, когда пленка закончилась, куратор достал из специального ящичка и вставил в видеосистему пленку с записью мыслеформ штурмана. Пропустив мимо сознания все, что касалось японских, немецких и русских мотивов времен 1904-1943 годов, мозг аналитика вдруг ощутил какую-то неясную тревогу в тот момент, когда на экране монитора возник вполне современный «Миг-29». Грегор Йорк остановил пленку с записью мыслеформ и минут десять непрерывно вглядывался в отчетливое изображение современного русского тактического истребителя. Но не его огневая мощь пугала и одновременно притягивала куратора программы «Мыслитель» – с этим, пусть и классным истребителем, всегда можно было справится при необходимости. Странным образом этот неизвестный, невесть как попавший в поле зрения штурмана американского бомбардировщика, русский «Миг» волновал аналитика очень сильно. Быть может, это и есть тот самый неучтенный, не найденный в анналах, самолет, с которым столкнулся «Б-52» при выполнении своего последнего полета по специальному заданию? Но ведь если это был обычный русский «Миг», то не составило бы особого труда отыскать его на какой-нибудь трижды засекреченной авиабазе – Россия была нашпигована шпионами, словно сдобная булка изюмом. Однако, его не нашли, а это было уже не понятно. Ведь где-то его успел запечатлеть мозг штурмана «Б-52». Только вот где именно? На это куратор программы «Мыслитель» не мог пока найти ответа.
Неожиданно тишину расколол телефонный звонок. Йорк с недоумением посмотрел на вздрагивающий белый аппарат, а затем на часы – оставалось еще пять минут до окончания священного времени медитации над проблемой «Мига». Кто посмел ослушаться приказа? Но Грегор Йорк знал, что если его приказа посмели ослушаться и пропустили входящий звонок – значит случилось нечто поважнее ядерной войны или нашествия марсиан. И это действительно было так – звонил сам Хольцман.
– Грегор Йорк у аппарата. – ответил аналитик, выныривая из глубин созерцания проблемы на поверхность высокоскоростного бытия.
– Необходимо встретиться. Жду тебя через час в своей резиденции.
– Вас понял. Вылетаю.
Аналитик повесил трубку и встал, мгновенно собравшись с мыслями. Что бы это значило? Скорее всего Хольцман что-то решил переиграть и начнет действовать не совсем по намеченному плану. Йорк не знал хорошо это или плохо, но ему приказали прибыть на встречу через час, а это означает одно – выдвигаться надо немедленно. Жаль, опыты с пленными летчиками придется отложить до возвращения. Аналитик нажал одну из кнопок на пульте.
– Отделение экстренной передислокации. Капитан Парч.
– Говорит Грегор Йорк. Через пять минут на восьмой полосе должен быть готов к старту мой реактивный «Фалькон-2000».