Страница:
Стоило мне выйти из Кожаного грота, меня обступали книж-нецы, чтобы развлекать во время прогулки глубокомысленными эссе или афоризмами. Гордо вышагивая впереди и позади меня, они походили на стаю уток, переговаривающихся не кваканьем, а афоризмами и максимами.
«При помощи чтения умные люди избавляются от необходимости думать самим».
«Свет в конце туннеля зачастую оказывается умирающим ме-дузосветом».
«Написание художественного произведения – отчаянная попытка вырвать у одиночества толику достоинства и денег!»
После полудня наступало время романов: Бальоно де Закер, Сомам Танн или другие книжнецы, обладавшие богатым репертуаром художественной прозы, декламировали свои произведения. Действо превращалось в монументальное театральное представление, которое разворачивалось вокруг меня, в трагикомедию без начала и конца, но с названием «Замонийский роман и его бесконечные возможности».
– Я что действительно съел книгу? – спросил я однажды Голь-го, когда мы стояли перед книжной машиной и наблюдали за блуждающими полками. – Тогда, под гипнозом?
– Переплетом ты пренебрег, – усмехнулся Гольго. – Но настоящие личинки книжного червя тоже так поступают. С точки зрения биологии, ты изобразил все очень точно.
Это проясняло вопрос, который мучил меня последнее время. Зато мне пришел в голову другой.
– А откуда, собственно, берутся книжнецы? Гольго насторожился.
– Мы и сами доподлинно не знаем. Можно только предположить, что мы вырастаем в книгах – как птенцы в яйцах. В древних, хрупких книгах с неразборчивыми рунами, которые спят глубоко в катакомбах. Однажды какая-нибудь книга раскалывается как скорлупа, и из нее выползает совсем маленький, не больше саламандры, книжнец. А потом ищет себе дорогу в Кожаный грот. Наверное, им руководит инстинкт.
– Ты в это веришь?
– Каждый год сюда приходят несколько новых книжнецов. Или мы находим их поблизости. Они совсем еще крохи, не умеют говорить, и памяти у них тоже нет. Первым делом мы даем им поесть книг. Ты же знаешь, читаем мы автоматически, судя по всему, это у нас врожденное. И не успеешь оглянуться, они уже умеют говорить. Поэтому община книжнецов все растет. Очень медленно, но растет. Ха, смотри-ка: сейчас эта полка уедет назад и исчезнет в недрах машины. Спорим?
Вскоре в нутре ржавой машины зацокало и защелкало, и произошло именно так, как предсказывал Гольго. С довольной усмешкой он сделал какую-то пометку в своей таблице.- Но что если вы появляетесь откуда-то еще… – протянул я. – Или… вы, правда, не знаете?
– Ну да, возможно, мы зарождаемся на вонючих свалках Негорода или из реторт злобных букваримиков. Но версия с разламывающимися старыми книгами самая красивая.
К тому времени я уже научился не подвергать сомнению ни псевдонаучные теории Гольго, которыми он умел объяснить все на свете, ни унаследованную от Фентвега чрезмерную веру в Орм – это лишь приводило к спорам, в которых он без конца наставительно цитировал свой труд «Учение о минеральных красках». Мысль о том, что книжнецы выползают из книжек, и мне показалось симпатичным объяснением, поэтому я удовольствовался им. Могу вас заверить, милые друзья, что о жизни книжне-цов я узнал еще много любопытного, но рассказ обо всех мелочах превратит мое повествование в неподъемный том. Впрочем, я предполагаю изложить эти сведения в следующей книге [17].
Если же я (а с недавних пор это случалось довольно часто), впадал в меланхолию или тосковал по дому, то просил книжнецов меня загипнотизировать. Заговорил об этом однажды Данцелот Два.
– Скучаешь по миру наверху, верно?
Начать первым я бы не решился. Книжнецы так трогательно обо мне заботились, что просто невозможно было заговорить о моей тоске, чтобы не показаться неблагодарным. И я испытал лишь облегчение, когда Данцелот сам поднял эту тему.
– Конечно, скучаю. Я почти научился про него забывать, но в последнее время это дается почему-то все труднее.
– Ты же знаешь, что мы не можем отвести тебя наверх.
– Да, но Гольго как-то сказал, у вас есть связи среди других обитателей лабиринта.
– И то верно. Мы ведем дела с полукарлами и штольными троллями. Но они скользкий народ. Они годятся, чтобы за плату добывать с поверхности кое-какие предметы. Но кто знает, что случится, если мы доверим им тебя? Они могут выдать тебя охотникам или еще чего похуже.
– А карты? Я видел несколько в Кожаном гроте. На них показаны пути через лабиринт.
– Конечно, мы можем снабдить тебя картами. Но лабиринт постоянно меняется. Одна обрушившаяся штольня – и от карт уже нет никакого прока. А карт, которые бы показывали, где подстерегают опасности, вообще не существует. Уж поверь мне на слово, ни одного мало-мальски надежного пути наверх нет.
– То есть, если я хочу выжить, то должен навсегда остаться у вас?
Вздохнув, Данцелот печально уставился себе под ноги.
– Я знал, что рано или поздно этот момент настанет. Из чистого эгоизма хотелось бы утверждать, что именно так и никакой надежды нет, но…
– Но что?
– Есть как будто одна возможность.
– Есть? – Я навострил уши.
– На самом деле есть еще несколько тайн, которые мы даже тебе не открыли.
– Да?
– Я мог бы тебя познакомить кое с кем, кто разбирается в лабиринте еще лучше, чем мы.
– Смеешься?
– Хочешь познакомиться с Канифолием Дождесветом? – спросил Данцелот Два. – Величайшим героем Книгорода?
Величайший герой Книгорода
Книжная машина
«При помощи чтения умные люди избавляются от необходимости думать самим».
«Свет в конце туннеля зачастую оказывается умирающим ме-дузосветом».
После полудня наступало время романов: Бальоно де Закер, Сомам Танн или другие книжнецы, обладавшие богатым репертуаром художественной прозы, декламировали свои произведения. Действо превращалось в монументальное театральное представление, которое разворачивалось вокруг меня, в трагикомедию без начала и конца, но с названием «Замонийский роман и его бесконечные возможности».
– Я что действительно съел книгу? – спросил я однажды Голь-го, когда мы стояли перед книжной машиной и наблюдали за блуждающими полками. – Тогда, под гипнозом?
– Переплетом ты пренебрег, – усмехнулся Гольго. – Но настоящие личинки книжного червя тоже так поступают. С точки зрения биологии, ты изобразил все очень точно.
Это проясняло вопрос, который мучил меня последнее время. Зато мне пришел в голову другой.
– А откуда, собственно, берутся книжнецы? Гольго насторожился.
– Мы и сами доподлинно не знаем. Можно только предположить, что мы вырастаем в книгах – как птенцы в яйцах. В древних, хрупких книгах с неразборчивыми рунами, которые спят глубоко в катакомбах. Однажды какая-нибудь книга раскалывается как скорлупа, и из нее выползает совсем маленький, не больше саламандры, книжнец. А потом ищет себе дорогу в Кожаный грот. Наверное, им руководит инстинкт.
– Ты в это веришь?
– Каждый год сюда приходят несколько новых книжнецов. Или мы находим их поблизости. Они совсем еще крохи, не умеют говорить, и памяти у них тоже нет. Первым делом мы даем им поесть книг. Ты же знаешь, читаем мы автоматически, судя по всему, это у нас врожденное. И не успеешь оглянуться, они уже умеют говорить. Поэтому община книжнецов все растет. Очень медленно, но растет. Ха, смотри-ка: сейчас эта полка уедет назад и исчезнет в недрах машины. Спорим?
Вскоре в нутре ржавой машины зацокало и защелкало, и произошло именно так, как предсказывал Гольго. С довольной усмешкой он сделал какую-то пометку в своей таблице.- Но что если вы появляетесь откуда-то еще… – протянул я. – Или… вы, правда, не знаете?
– Ну да, возможно, мы зарождаемся на вонючих свалках Негорода или из реторт злобных букваримиков. Но версия с разламывающимися старыми книгами самая красивая.
К тому времени я уже научился не подвергать сомнению ни псевдонаучные теории Гольго, которыми он умел объяснить все на свете, ни унаследованную от Фентвега чрезмерную веру в Орм – это лишь приводило к спорам, в которых он без конца наставительно цитировал свой труд «Учение о минеральных красках». Мысль о том, что книжнецы выползают из книжек, и мне показалось симпатичным объяснением, поэтому я удовольствовался им. Могу вас заверить, милые друзья, что о жизни книжне-цов я узнал еще много любопытного, но рассказ обо всех мелочах превратит мое повествование в неподъемный том. Впрочем, я предполагаю изложить эти сведения в следующей книге [17].
Если же я (а с недавних пор это случалось довольно часто), впадал в меланхолию или тосковал по дому, то просил книжнецов меня загипнотизировать. Заговорил об этом однажды Данцелот Два.
– Скучаешь по миру наверху, верно?
Начать первым я бы не решился. Книжнецы так трогательно обо мне заботились, что просто невозможно было заговорить о моей тоске, чтобы не показаться неблагодарным. И я испытал лишь облегчение, когда Данцелот сам поднял эту тему.
– Конечно, скучаю. Я почти научился про него забывать, но в последнее время это дается почему-то все труднее.
– Ты же знаешь, что мы не можем отвести тебя наверх.
– Да, но Гольго как-то сказал, у вас есть связи среди других обитателей лабиринта.
– И то верно. Мы ведем дела с полукарлами и штольными троллями. Но они скользкий народ. Они годятся, чтобы за плату добывать с поверхности кое-какие предметы. Но кто знает, что случится, если мы доверим им тебя? Они могут выдать тебя охотникам или еще чего похуже.
– А карты? Я видел несколько в Кожаном гроте. На них показаны пути через лабиринт.
– Конечно, мы можем снабдить тебя картами. Но лабиринт постоянно меняется. Одна обрушившаяся штольня – и от карт уже нет никакого прока. А карт, которые бы показывали, где подстерегают опасности, вообще не существует. Уж поверь мне на слово, ни одного мало-мальски надежного пути наверх нет.
– То есть, если я хочу выжить, то должен навсегда остаться у вас?
Вздохнув, Данцелот печально уставился себе под ноги.
– Я знал, что рано или поздно этот момент настанет. Из чистого эгоизма хотелось бы утверждать, что именно так и никакой надежды нет, но…
– Но что?
– Есть как будто одна возможность.
– Есть? – Я навострил уши.
– На самом деле есть еще несколько тайн, которые мы даже тебе не открыли.
– Да?
– Я мог бы тебя познакомить кое с кем, кто разбирается в лабиринте еще лучше, чем мы.
– Смеешься?
– Хочешь познакомиться с Канифолием Дождесветом? – спросил Данцелот Два. – Величайшим героем Книгорода?
Величайший герой Книгорода
Данцелот Два повел меня в ту часть владений книжнецов, куда я до сих пор еще не забирался. Здесь было лишь множество маленьких пещерок и никаких общих помещений. Но он решительно шагал все дальше и дальше, даже когда мы миновали со-всем уже не жилые помещения, пустые норки для будущих книж-нецов. Никого, кроме нас, тут не было.
– Ты правда ведешь меня к Канифолию Дождесвету? – спросил я. – Или ты просто имел в виду того книжнеца, который выучил наизусть его произведения?
– Мы нашли его пару лет назад, – семеня впереди, отозвался Данцелот Два. – Глубоко на нижних уровнях лабиринта. В поединке Ронг-Конг Кома тяжело ранил Канифолия, он был едва жив. Мы принесли его сюда и выходили. Он снова набрался сил… м-да, до некоторой степени. Но, по сути, от той схватки так и не оправился. У нас он написал свою вторую книгу, а мы многому у него научились, и он у нас кое-чему. Он давал нам советы, где найти особо редкие книги для Кожаного грота, а мы рассказали ему все, что знаем про катакомбы. В последнее время ему все хуже, и мы долго совещались, приводить тебя к нему или нет. С одной стороны, нам не хотелось подвергать его опасности: ведь все считают его умершим, и это самая лучшая для него защита. С другой, он единственный, кто действительно в силах тебе помочь. А потом он стал так быстро слабеть, что с его согласия мы, наконец, решили… Ха, мы уже пришли.
Данцелот Два остановился перед входом в пещеру, который закрывал занавес из тяжелых цепочек.
– Мне нужно назад в Кожаный грот, – прошептал он. – Покормить живые книги. У Канифолия сейчас Гольго, он вас познакомит.
С этими словами Данцелот Два поспешил прочь, а я развел бренчащий занавес.
Помещение было гораздо больше обычной жилой пещеры и освещено десятками свечей. По стенам тянулись книжные полки, на которых стояли богато переплетенные книги с золотыми и серебряными обложками, украшенными алмазами, рубинами и сапфирами.
На просторном ложе из дюжины наваленных шкур лежал под толстым темным одеялом, из-под которого виднелись только голова и руки, псович. Рядом на табурете сидел с озабоченным видом Гольго. Когда я подошел ближе и в неверном свете свечи разглядел лицо Канифолия, я содрогнулся, но постарался скрыть испуг.Псович был при смерти. И без объяснений понятно: я попал в последний приют умирающего, и все присутствующие это сознавали.
– Не думал такое увидеть, а? – ломким голосом спросил Дож-десвет. – Ждал сорвиголову в самом расцвете сил, верно? Ну, в своей книге я этот образ долго выстраивал. Величайший герой Книгорода! Помучился я над этим оборотом!
Он тихонько рассмеялся.
– Меня зовут… – начал я.
– Знаю, Хильдегунст Мифорез. Книжнецы мне про тебя рассказывали. Ты из Драконгора. Фистомефель Смайк одолел тебя при помощи ядовитой книги – в точности, как меня. Нужно беречь время, чтобы успеть поговорить о главном. А ведь времени-то у меня как раз меньше всего.
– Что случилось? – спросил я. – Как Смайк сумел изгнать в катакомбы тебя? Ты же лучше всех в них разбираешься!
Дождесвет чуть приподнялся, чтобы сесть прямее на подушках.
– Ядовитой книгой он меня лишь одурманил, чтобы утащить в катакомбы. Об остальном должны были позаботиться охотники за книгами. Что они и сделали. Но не преуспели в этом. Я все глубже убегал в катакомбы, и последовать за мной решил лишь Ронг-Конг Кома. И я принял бой – к сожалению, слишком рано, еще не оправившись от действия яда. Я был слишком слаб, чтобы с ним покончить. Это был самый долгий наш поединок. Наделе не победил никто, ведь должен сказать, что и Ронг-Конг уполз основательно потрепанный. – Тут Дождесвет улыбнулся. – Если бы меня не нашли мои маленькие друзья, я, без сомнения, умер бы. Они дали мне возможность написать здесь вторую книгу. Я спустился в катакомбы, чтобы разыскать Тень-Короля, и сам стал похожим на него. Живой легендой. Призраком.
– Почему Смайк так с тобой поступил?
– А почему бы тебе не задать тот же вопрос самому себе? Понятия не имею! Честно говоря, я надеялся получить ответ от тебя.
– К сожалению, ничем не могу помочь.
– Бессмыслица какая-то, – вздохнул Дождесвет. – Если бы он не рассказал мне о своих маниакальных планах, я сам ни за что бы не догадался. До того момента я не знал о Смайке решительно ничего плохого.
– И со мной было так же. Можно тебе кое-что показать? – спросил я. – Мне кажется, меня изгнали как раз из-за этой рукописи.
Достав из кармана письмо, я протянул его Дождесвету. Поднеся страницы поближе к глазам, псович стал, щурясь, их изучать.- Ну да, ну да, – пробормотал он. – «Гральзундская изысканная» с предприятия «Верходеревная Бумажная Фабрика». Двести граммов. Шероховатый край, вероятно, устарелый станок…
– Сомневаюсь, что Смайк решил избавиться от меня из-за бумаги с неровным обрезом, – решился прервать я. – Дело в тексте.
Дождесвет начал читать. В пещере воцарилась тишина, я внимательно изучал малейшие перемены в его лице. Чтение явно его увлекло. Временами он посмеивался, потом на несколько минут заходился кашлем, а однажды я увидел, как из уголка глаза у него скатилась слеза. Насколько хватило у него сил, он выпрямился на подушках, державшая страницы рука сильно дрожала.
Гольго поглядел на меня озабоченно, и мне тоже пришло в голову, что возможно, чтение, Дождесвету не по силам. Но тут псович опустил письмо и некоторое время сидел молча, только дышал тяжело.
– Благодарю тебя, – сказал он, наконец. – Это самое прекрасное, что мне когда-либо доводилось читать.
– У тебя есть какие-нибудь догадки, из-под чьего пера это могло выйти?
– Нет. Но я понимаю, почему Смайк изгнал его вместе с тобой. Оно слишком хорошо для мира наверху.
Дождесвет вернул мне рукопись, и я снова ее спрятал.
– Можно задать тебе вопрос? – решился я. Охотник за книгами кивнул.
– Извини, но мне слишком уж любопытно. Твои поиски Тень-Короля… хотя бы отчасти увенчались успехом? Ты его видел?
Псович уставился перед собой застывшим взглядом.
– Видел? Нет. Слышал – часто. Касался – однажды.
– Ты его касался, но не видел?
– Да, было совершенно темно, он спас меня от книжного стеллажа, которым хотел придавить меня Ронг-Конг Кома. Я лишь мельком его коснулся, и при этом… Подай мне вон ту шкатулочку, Гольго.
Только протянул Дождесвету маленькую черную шкатулку. Псович открыл ее и протянул мне.
– Вот что я сорвал с его одежды.В шкатулке лежал маленький клочок бумаги, покрытый неразборчивыми значками.
– Постойте! – вырвалось у меня.
Порывшись по карманам плаща, я извлек несколько клочков, которые привели меня к книжнецам. Я поднес их к тому, что лежал в шкатулке. Они были идентичны.
– Сюда я попал благодаря этим бумажкам, – объяснил я. – Они были разложены как след в лабиринте.
– Это значит, ты тоже встречал Тень-Короля! – разволновался Дождесвет.
– Да, и, выходит, он спас меня от Хоггно Палача.
– Ты попал в лапы Хоггно и остался жив? – удивленно переспросил Дождесвет.
– Кто-то отрезал ему в темноте голову.
– Вполне в духе Тень-Короля. Похоже, он спас нас обоих.
– Все это очень мило, – вмешался Гольго. – Но меня очень беспокоит, что Тень-Король знает, где мы прячемся.
– Не думаю, что вам это во вред, – возразил охотник.
– Ты догадался, в чем его великая тайна? – спросил я.
– Вероятно, в ужасном облике, – негромко ответил Дождесвет. – Или он хочет скрыть, что выглядит далеко не так страшно, как мы думаем.
– Совсем, как и мы, – поддакнул Гольго. – Мы, книжнецы, тоже пожинаем плоды дурной славы.
Дождесвет снова сел прямее.
– Но ты ведь здесь не для того, чтобы болтать о Тень-Короле. Хочешь узнать, как тебе отсюда выбраться, Мифорез?
– Ну, – осторожно протянул я, – было бы весьма полезно.
– Хорошо, вероятно, я сумею тебе помочь. Только дай тебе сперва кое-что расскажу и прошу, слушай внимательно.
Подавшись вперед, я навострил уши.
– В безопасности, я хочу сказать, по настоящему в безопасности, ты только здесь, у книжнецов. Через катакомбы нет простого пути. И даже если ты выберешься наверх, то, едва показавшись на поверхности, столкнешься со смертью. Это тебе понятно?
– Из-за Смайка?- Ты дальше двух улиц не сумеешь уйти. Судя по тому, что поведал мне Смайк перед тем, как спровадил в катакомбы, дело обстоит так: сейчас ты сидишь в самой охраняемой тюрьме в За-монии, и Смайк захлопнул за тобой дверь. И горе тебе, если ты ее покинешь. Весь Книгород наводнен его шпионами.
– А если мне повезет?
– Да, возможно. Возможно, тебе повезет, и все подручные Смайка вдруг ослепнут в тот самый момент, когда ты выползешь из канализационного люка.
– Я мог бы замаскироваться. Сбежать тайком.
– Взгляни на происходящее с другой стороны: тебе повезло. Ты жив! Тебя могли бы убить охотники. Сожрать сфинххххи. Есть тысячи способов встретить в лабиринте ужасный конец. А ты попал в этот благополучный мирок. К созданиям, которые почитают литературу. Ты литератор. Писать можно где угодно. У тебя есть доступ к самой необычной библиотеке Замонии. К странной еде и спертому воздуху ты привыкнешь. Про солнце и чистое небо забудешь. Ну, не совсем, но думать о них станешь все реже и реже.
– Так есть путь или нет? – нетерпеливо перебил я. Дождесвет ведь говорил, что время у него на исходе.
– Ну ладно. Вижу, ты решился. Хорошо. Но повторю еще раз: и этот путь небезопасен. В катакомбах Книгорода трудно что-либо предугадать. Но про этот путь ни один охотник за книгами не знает. Он слишком тесен, чтобы в нем могли притаиться крупные хищники. У него нет ответвлений, в которых можно заблудиться, и он ведет прямо наверх.
– Но в какое именно место?
– Не прямо на поверхность, но достаточно близко от нее. Оттуда даже слышно город.
– Похоже, реальный шанс.
– Тебе придется долго ползти и карабкаться. Но если хватит сил, рано или поздно ты выберешься.
– А почему ты не пошел этим путем?
– Разве по мне скажешь, что я способен долго ползти? Я не нашелся что ответить.- Поистине трудно станет, когда ты попытаешься покинуть город. Тебя будут преследовать охотники. Готов поспорить, за твою голову назначена награда, да и за мою тоже. Ты станешь тосковать по катакомбам. Пожалеешь, что не остался у книжне-цов. – Дождесвет крякнул. – Так вот. Это все, от чего я тебя хотел предостеречь. Теперь у тебя есть время подумать над своим решением. Если ты покинешь владения книжнецов, лично я не поставлю за твою шкуру и четверть пиры.
Я заглянул в налитые кровью глаза Дождесвета.
– А ты рискнул бы, если бы смог?
Охотник вскинулся, схватил меня за плечо, его глаза сверкнули.
– Да рискнул бы! – проскрипел он. – Из последних сил! Лишь бы еще раз почувствовать шкурой солнце, лишь бы один-единственный раз вдохнуть чистого воздуха – оно бы того стоило!
– Тогда скажи, как найти этот путь.
– Гольго! – воскликнул Дождесвет. – Вы должны отвести его ко входу в шахту. Она находится за границей ваших владений. Сделаете?
– Конечно, – отозвался Гольго. – Если только он не слишком близко к поверхности. С большой неохотной, но если так хотите вы оба…
– Тогда слушай хорошенько, – продолжал Дождесвет. – Это естественная шахта вулканического происхождения. Она не слишком далеко отсюда. В дне пути.
Я наклонился поближе.
«Последние слова умирающего… – всплыло у меня в памяти предостережение крестного, – и он жаждет поведать тебе кое-что сенсационное! Запомни этот прием! После такого никто книгу не бросит! Никто!»
Только Дождесвет собрался продолжить, как цепочки у входа в пещеру зазвенели, и, раздвинув их, ворвался маленький книж-нец. Это был Мишерья Пилукс, который с тех самых пор, как я отгадал его по двум словам, преследовал меня трагическими монологами.
– Кожаный грот горит! – задыхаясь, выпалил он. – Пришли охотники. Они убивают всех, кто оказывается у них на пути.- Исчезни, Мишерья, – отрезал Гольго. – Сейчас не время для шуток.
Но Мишерья не исчез, а нетвердым шагом приблизился к ложу псовича. Он широко открыл единственный глаз, поднял руки, и я уже испугался, что он снова вывалит на меня поток какой-нибудь чуши (вот вчера, например: «Жаба укнула. – Летим! / Грань меж добром и злом сотрись. / Сквозь пар гнилой помчимся ввысь»), как он рухнул прямо нам под ноги. Из спины у него торчала железная стрела. Гольго поспешно над ним наклонился, потом поднял на нас полный слез глаз:
– Он мертв. Дождесвет вскинулся снова.
– Спасайтесь! – крикнул он. – Сейчас же бегите! В укрытие! Куда угодно! Они пришли за мной. Убив меня, они уберутся отсюда.
Я прислушался, но звуков борьбы не услышал, – до Кожаного грота было слишком далеко.
– Мы не оставим тебя одного, – сказал Гольго.
– Но я все равно почти мертв! – прокряхтел Дождесвет. – Бегите же!
– Ни в коем случае, – отозвался Гольго. – Ты еще всех нас переживешь!
– Ну и упрямец же ты, Гольго, – проворчал псович. Потом разгладил одеяло и как будто на мгновение задумался, а после удивительно твердым голосом сказал: – Ну ладно, вы не оставляете мне выбора. Тогда умру прямо сейчас.
И Канифолий Дождесвет со вздохом опустился на подушку.
– Что это ты делаешь? – подозрительно и с явным беспокойством спросил Гольго.
– Умираю, – отозвался Дождесвет. – Я же только что сказал!
– Вот и нет! – воскликнул Гольго. – Нельзя умереть по собственной воле! Никто этого не может.
– А я могу, – упрямо возразил охотник за книгами. – Я – Канифолий Дождесвет. Величайший герой Книгорода. Я уже много всякого сделал, на что меня считали неспособным.
На этом псович закрыл глаза, еще раз застонал и перестал дышать.
– Канифолий! – закричал Гольго. – Хватит валять дурака! Некоторое время царила полная тишина. Я боязливо положил
руку на грудь охотника.
– Сердце не бьется, – сказал я мгновение спустя. – Канифолий Дождесвет умер ради нас.
– Ты правда ведешь меня к Канифолию Дождесвету? – спросил я. – Или ты просто имел в виду того книжнеца, который выучил наизусть его произведения?
– Мы нашли его пару лет назад, – семеня впереди, отозвался Данцелот Два. – Глубоко на нижних уровнях лабиринта. В поединке Ронг-Конг Кома тяжело ранил Канифолия, он был едва жив. Мы принесли его сюда и выходили. Он снова набрался сил… м-да, до некоторой степени. Но, по сути, от той схватки так и не оправился. У нас он написал свою вторую книгу, а мы многому у него научились, и он у нас кое-чему. Он давал нам советы, где найти особо редкие книги для Кожаного грота, а мы рассказали ему все, что знаем про катакомбы. В последнее время ему все хуже, и мы долго совещались, приводить тебя к нему или нет. С одной стороны, нам не хотелось подвергать его опасности: ведь все считают его умершим, и это самая лучшая для него защита. С другой, он единственный, кто действительно в силах тебе помочь. А потом он стал так быстро слабеть, что с его согласия мы, наконец, решили… Ха, мы уже пришли.
Данцелот Два остановился перед входом в пещеру, который закрывал занавес из тяжелых цепочек.
– Мне нужно назад в Кожаный грот, – прошептал он. – Покормить живые книги. У Канифолия сейчас Гольго, он вас познакомит.
С этими словами Данцелот Два поспешил прочь, а я развел бренчащий занавес.
Помещение было гораздо больше обычной жилой пещеры и освещено десятками свечей. По стенам тянулись книжные полки, на которых стояли богато переплетенные книги с золотыми и серебряными обложками, украшенными алмазами, рубинами и сапфирами.
На просторном ложе из дюжины наваленных шкур лежал под толстым темным одеялом, из-под которого виднелись только голова и руки, псович. Рядом на табурете сидел с озабоченным видом Гольго. Когда я подошел ближе и в неверном свете свечи разглядел лицо Канифолия, я содрогнулся, но постарался скрыть испуг.Псович был при смерти. И без объяснений понятно: я попал в последний приют умирающего, и все присутствующие это сознавали.
– Не думал такое увидеть, а? – ломким голосом спросил Дож-десвет. – Ждал сорвиголову в самом расцвете сил, верно? Ну, в своей книге я этот образ долго выстраивал. Величайший герой Книгорода! Помучился я над этим оборотом!
Он тихонько рассмеялся.
– Меня зовут… – начал я.
– Что случилось? – спросил я. – Как Смайк сумел изгнать в катакомбы тебя? Ты же лучше всех в них разбираешься!
Дождесвет чуть приподнялся, чтобы сесть прямее на подушках.
– Ядовитой книгой он меня лишь одурманил, чтобы утащить в катакомбы. Об остальном должны были позаботиться охотники за книгами. Что они и сделали. Но не преуспели в этом. Я все глубже убегал в катакомбы, и последовать за мной решил лишь Ронг-Конг Кома. И я принял бой – к сожалению, слишком рано, еще не оправившись от действия яда. Я был слишком слаб, чтобы с ним покончить. Это был самый долгий наш поединок. Наделе не победил никто, ведь должен сказать, что и Ронг-Конг уполз основательно потрепанный. – Тут Дождесвет улыбнулся. – Если бы меня не нашли мои маленькие друзья, я, без сомнения, умер бы. Они дали мне возможность написать здесь вторую книгу. Я спустился в катакомбы, чтобы разыскать Тень-Короля, и сам стал похожим на него. Живой легендой. Призраком.
– Почему Смайк так с тобой поступил?
– А почему бы тебе не задать тот же вопрос самому себе? Понятия не имею! Честно говоря, я надеялся получить ответ от тебя.
– К сожалению, ничем не могу помочь.
– Бессмыслица какая-то, – вздохнул Дождесвет. – Если бы он не рассказал мне о своих маниакальных планах, я сам ни за что бы не догадался. До того момента я не знал о Смайке решительно ничего плохого.
– И со мной было так же. Можно тебе кое-что показать? – спросил я. – Мне кажется, меня изгнали как раз из-за этой рукописи.
Достав из кармана письмо, я протянул его Дождесвету. Поднеся страницы поближе к глазам, псович стал, щурясь, их изучать.- Ну да, ну да, – пробормотал он. – «Гральзундская изысканная» с предприятия «Верходеревная Бумажная Фабрика». Двести граммов. Шероховатый край, вероятно, устарелый станок…
– Сомневаюсь, что Смайк решил избавиться от меня из-за бумаги с неровным обрезом, – решился прервать я. – Дело в тексте.
Дождесвет начал читать. В пещере воцарилась тишина, я внимательно изучал малейшие перемены в его лице. Чтение явно его увлекло. Временами он посмеивался, потом на несколько минут заходился кашлем, а однажды я увидел, как из уголка глаза у него скатилась слеза. Насколько хватило у него сил, он выпрямился на подушках, державшая страницы рука сильно дрожала.
Гольго поглядел на меня озабоченно, и мне тоже пришло в голову, что возможно, чтение, Дождесвету не по силам. Но тут псович опустил письмо и некоторое время сидел молча, только дышал тяжело.
– Благодарю тебя, – сказал он, наконец. – Это самое прекрасное, что мне когда-либо доводилось читать.
– У тебя есть какие-нибудь догадки, из-под чьего пера это могло выйти?
– Нет. Но я понимаю, почему Смайк изгнал его вместе с тобой. Оно слишком хорошо для мира наверху.
Дождесвет вернул мне рукопись, и я снова ее спрятал.
– Можно задать тебе вопрос? – решился я. Охотник за книгами кивнул.
– Извини, но мне слишком уж любопытно. Твои поиски Тень-Короля… хотя бы отчасти увенчались успехом? Ты его видел?
Псович уставился перед собой застывшим взглядом.
– Видел? Нет. Слышал – часто. Касался – однажды.
– Ты его касался, но не видел?
– Да, было совершенно темно, он спас меня от книжного стеллажа, которым хотел придавить меня Ронг-Конг Кома. Я лишь мельком его коснулся, и при этом… Подай мне вон ту шкатулочку, Гольго.
Только протянул Дождесвету маленькую черную шкатулку. Псович открыл ее и протянул мне.
– Вот что я сорвал с его одежды.В шкатулке лежал маленький клочок бумаги, покрытый неразборчивыми значками.
– Постойте! – вырвалось у меня.
Порывшись по карманам плаща, я извлек несколько клочков, которые привели меня к книжнецам. Я поднес их к тому, что лежал в шкатулке. Они были идентичны.
– Сюда я попал благодаря этим бумажкам, – объяснил я. – Они были разложены как след в лабиринте.
– Это значит, ты тоже встречал Тень-Короля! – разволновался Дождесвет.
– Да, и, выходит, он спас меня от Хоггно Палача.
– Ты попал в лапы Хоггно и остался жив? – удивленно переспросил Дождесвет.
– Кто-то отрезал ему в темноте голову.
– Вполне в духе Тень-Короля. Похоже, он спас нас обоих.
– Все это очень мило, – вмешался Гольго. – Но меня очень беспокоит, что Тень-Король знает, где мы прячемся.
– Не думаю, что вам это во вред, – возразил охотник.
– Ты догадался, в чем его великая тайна? – спросил я.
– Вероятно, в ужасном облике, – негромко ответил Дождесвет. – Или он хочет скрыть, что выглядит далеко не так страшно, как мы думаем.
– Совсем, как и мы, – поддакнул Гольго. – Мы, книжнецы, тоже пожинаем плоды дурной славы.
Дождесвет снова сел прямее.
– Но ты ведь здесь не для того, чтобы болтать о Тень-Короле. Хочешь узнать, как тебе отсюда выбраться, Мифорез?
– Ну, – осторожно протянул я, – было бы весьма полезно.
– Хорошо, вероятно, я сумею тебе помочь. Только дай тебе сперва кое-что расскажу и прошу, слушай внимательно.
Подавшись вперед, я навострил уши.
– В безопасности, я хочу сказать, по настоящему в безопасности, ты только здесь, у книжнецов. Через катакомбы нет простого пути. И даже если ты выберешься наверх, то, едва показавшись на поверхности, столкнешься со смертью. Это тебе понятно?
– Из-за Смайка?- Ты дальше двух улиц не сумеешь уйти. Судя по тому, что поведал мне Смайк перед тем, как спровадил в катакомбы, дело обстоит так: сейчас ты сидишь в самой охраняемой тюрьме в За-монии, и Смайк захлопнул за тобой дверь. И горе тебе, если ты ее покинешь. Весь Книгород наводнен его шпионами.
– А если мне повезет?
– Да, возможно. Возможно, тебе повезет, и все подручные Смайка вдруг ослепнут в тот самый момент, когда ты выползешь из канализационного люка.
– Я мог бы замаскироваться. Сбежать тайком.
– Взгляни на происходящее с другой стороны: тебе повезло. Ты жив! Тебя могли бы убить охотники. Сожрать сфинххххи. Есть тысячи способов встретить в лабиринте ужасный конец. А ты попал в этот благополучный мирок. К созданиям, которые почитают литературу. Ты литератор. Писать можно где угодно. У тебя есть доступ к самой необычной библиотеке Замонии. К странной еде и спертому воздуху ты привыкнешь. Про солнце и чистое небо забудешь. Ну, не совсем, но думать о них станешь все реже и реже.
– Так есть путь или нет? – нетерпеливо перебил я. Дождесвет ведь говорил, что время у него на исходе.
– Ну ладно. Вижу, ты решился. Хорошо. Но повторю еще раз: и этот путь небезопасен. В катакомбах Книгорода трудно что-либо предугадать. Но про этот путь ни один охотник за книгами не знает. Он слишком тесен, чтобы в нем могли притаиться крупные хищники. У него нет ответвлений, в которых можно заблудиться, и он ведет прямо наверх.
– Но в какое именно место?
– Не прямо на поверхность, но достаточно близко от нее. Оттуда даже слышно город.
– Похоже, реальный шанс.
– Тебе придется долго ползти и карабкаться. Но если хватит сил, рано или поздно ты выберешься.
– А почему ты не пошел этим путем?
– Разве по мне скажешь, что я способен долго ползти? Я не нашелся что ответить.- Поистине трудно станет, когда ты попытаешься покинуть город. Тебя будут преследовать охотники. Готов поспорить, за твою голову назначена награда, да и за мою тоже. Ты станешь тосковать по катакомбам. Пожалеешь, что не остался у книжне-цов. – Дождесвет крякнул. – Так вот. Это все, от чего я тебя хотел предостеречь. Теперь у тебя есть время подумать над своим решением. Если ты покинешь владения книжнецов, лично я не поставлю за твою шкуру и четверть пиры.
Я заглянул в налитые кровью глаза Дождесвета.
– А ты рискнул бы, если бы смог?
Охотник вскинулся, схватил меня за плечо, его глаза сверкнули.
– Да рискнул бы! – проскрипел он. – Из последних сил! Лишь бы еще раз почувствовать шкурой солнце, лишь бы один-единственный раз вдохнуть чистого воздуха – оно бы того стоило!
– Тогда скажи, как найти этот путь.
– Гольго! – воскликнул Дождесвет. – Вы должны отвести его ко входу в шахту. Она находится за границей ваших владений. Сделаете?
– Конечно, – отозвался Гольго. – Если только он не слишком близко к поверхности. С большой неохотной, но если так хотите вы оба…
– Тогда слушай хорошенько, – продолжал Дождесвет. – Это естественная шахта вулканического происхождения. Она не слишком далеко отсюда. В дне пути.
Я наклонился поближе.
«Последние слова умирающего… – всплыло у меня в памяти предостережение крестного, – и он жаждет поведать тебе кое-что сенсационное! Запомни этот прием! После такого никто книгу не бросит! Никто!»
Только Дождесвет собрался продолжить, как цепочки у входа в пещеру зазвенели, и, раздвинув их, ворвался маленький книж-нец. Это был Мишерья Пилукс, который с тех самых пор, как я отгадал его по двум словам, преследовал меня трагическими монологами.
– Кожаный грот горит! – задыхаясь, выпалил он. – Пришли охотники. Они убивают всех, кто оказывается у них на пути.- Исчезни, Мишерья, – отрезал Гольго. – Сейчас не время для шуток.
Но Мишерья не исчез, а нетвердым шагом приблизился к ложу псовича. Он широко открыл единственный глаз, поднял руки, и я уже испугался, что он снова вывалит на меня поток какой-нибудь чуши (вот вчера, например: «Жаба укнула. – Летим! / Грань меж добром и злом сотрись. / Сквозь пар гнилой помчимся ввысь»), как он рухнул прямо нам под ноги. Из спины у него торчала железная стрела. Гольго поспешно над ним наклонился, потом поднял на нас полный слез глаз:
– Он мертв. Дождесвет вскинулся снова.
– Спасайтесь! – крикнул он. – Сейчас же бегите! В укрытие! Куда угодно! Они пришли за мной. Убив меня, они уберутся отсюда.
Я прислушался, но звуков борьбы не услышал, – до Кожаного грота было слишком далеко.
– Мы не оставим тебя одного, – сказал Гольго.
– Но я все равно почти мертв! – прокряхтел Дождесвет. – Бегите же!
– Ни в коем случае, – отозвался Гольго. – Ты еще всех нас переживешь!
– Ну и упрямец же ты, Гольго, – проворчал псович. Потом разгладил одеяло и как будто на мгновение задумался, а после удивительно твердым голосом сказал: – Ну ладно, вы не оставляете мне выбора. Тогда умру прямо сейчас.
И Канифолий Дождесвет со вздохом опустился на подушку.
– Что это ты делаешь? – подозрительно и с явным беспокойством спросил Гольго.
– Умираю, – отозвался Дождесвет. – Я же только что сказал!
– Вот и нет! – воскликнул Гольго. – Нельзя умереть по собственной воле! Никто этого не может.
– А я могу, – упрямо возразил охотник за книгами. – Я – Канифолий Дождесвет. Величайший герой Книгорода. Я уже много всякого сделал, на что меня считали неспособным.
На этом псович закрыл глаза, еще раз застонал и перестал дышать.
– Канифолий! – закричал Гольго. – Хватит валять дурака! Некоторое время царила полная тишина. Я боязливо положил
руку на грудь охотника.
– Сердце не бьется, – сказал я мгновение спустя. – Канифолий Дождесвет умер ради нас.
Книжная машина
Свое знание о катакомбах Канифолий Дождесвет унес с собой в могилу. Но пока у меня не было даже возможности отчаяться. Владениям книжнецов грозила величайшая опасность: напали охотники! Мы поспешили в Кожаный грот.
– У вас хотя бы какое-нибудь оружие есть? – спросил я Голь-го, пока мы бежали по коридорам.
– Нет.
– Совсем никакого?
– Никакого. Если только не считать оружием нож для разрезания бумаги. В лучшем случае есть несколько кирок и лопат.
– Э… чую… – загремел у следующей развилки низкий голос. Примолкнув, мы застыли как вкопанные.
– Хе-хе…чую… – снова загремел голос. -Чую… песье мясо!
Без единого слова Гольго потянул меня в ближайшую необитаемую пещерку. Мы съежились в самом темном углу и уставились на вход, освещенный одинокой свечой в коридоре. Тяжелые шаги приближались, на вход в пещеру упала бесформенная тень, потом танцующее пламя высветило кошмарное существо. Оно было невероятного роста и с черным лицом, и к своему ужасу я увидел три глаза. В спутанных волосах покачивались странные украшения из сморщенных скальпов, из них же было составлено ожерелье на шее. Остановившись, оно потянуло носом воздух, потом медленно повернуло голову в нашу сторону, и я почти поверил, что оно унюхало нас в темноте. Но вместо того чтобы напасть на нас, страшилище только хмыкнуло и продолжило путь.
– Чую… песье мясо! – хрюкнуло оно напоследок. – Это ты, Канифолий? Я пришел кое-что закончить.
Тень исчезла, шаги понемногу стихли, но мы еще несколько минут сидели неподвижно, пока не убедились, что жуткий незваный гость исчез в одном из ответвляющихся туннелей.
– Это был охотник за книгами? – тихонько спросил я.
– Много хуже, – шепотом ответил Гольго. – Это был Ронг-Конг Кома.
– А почему он без маски?- Ронг-Конг Кома – единственный охотник, которому она не нужна. Его настоящее лицо страшнее любой маски.
Не дожидаясь моего ответа, книжнец выскользнул из пещеры. Со вздохом я поднялся и побежал за ним следом.
Я с трудом узнал Книжный грот. Он был полон лихорадочно мечущихся теней и клубов дыма. Повсюду полыхало пламя: кто-то вымел из каминов и рассыпал по всей пещере тлеющие угли, – столы и полки полыхали вовсю. Книжную машину окутывал черный чад. Повсюду смятение и крики, гремят приказы, дребезжит подленький смех. Свистят стрелы, звенят клинки и цепи, и удушливая вонь горящих книг почти изгнала запах навощенной кожи. В Кожаный грот пришла война.
Мы с Гольго спрятались в нише, чтобы оценить обстановку. Я видел, как десятки силуэтов с топорами, мечами, булавами и арбалетами набрасывались на книжнепов. Многие из циклопчи-ков уже распростерлись на полу, некоторые еще оборонялись и опрокидывали на захватчиков книжные стеллажи. Остальные беспомощно метались, но большинство разбежались по туннелям. Я поискал глазами Данцелота Два, но нигде не смог его обнаружить.
– Что мы можем сделать?
Гольго, казалось, лишился дара речи. Он только всхлипывал, трясся, и крепко цеплялся за мою руку.
По верхним галереям книжной машины расхаживали закованные в броню охотники и постреливали из арбалетов по разбегающимся книжнецам. Битва за Кожаный грот уже завершилась, книжнецы побеждены и разогнаны, и охотники празднуют победу. Ответ на мой вопрос я мог бы дать себе и сам: ничего.
– Их так много, – прошептал Гольго.
Я тоже никогда не видел столько охотников разом. В одном только гроте их было несколько десятков, и кто знает, сколько ещеразошлись по туннелям. У каждого было свое, отличное от других боевое снаряжение, и каждый прятал лицо за грозной маской в виде черепа, мифического существа или опасного хищника. С головы до ног охотников покрывала броня: у одних из металла, у других из кожи или иных материалов, и любое их движение вызывало бряцанье или стук. На шлемах одних развевались вымпелы, другие украсили себя скальпами или костями. Больше всего они походили на военные машины, пробужденные к жизни каким-то страшным заклятием. Один размахивал длинным кнутом из звеньев цепи и острых бритв, который со свистом рассекал воздух, у другого на месте рук были серебряные клещи. Я даже видел охотника, который развел в выемке на верхушке своего шлема костерок, и за ним теперь тянулся длинный столб дыма. Никогда прежде мне не было так страшно.
– Нам нужно на книжную машину, – произнес вдруг твердым голосом Гольго.
Я наклонился пониже.
– Куда? – прошипел я. – На машине же охотники! Зачем нам на эту ржавую махину?
– Нет времени объяснять. Я знаю, что делаю, – отозвался Гольго. -Доверься мне!
– И как же мы туда попадем? Они ведь повсюду!
– Вон там, где горят полки, полно дыма. За завесой мы проберемся незамеченными. Просто иди за мной.
– Ну, попадем мы туда, и что дальше?
– Увидишь.
Похоже, у Гольго какой-то план. Может, оно и неплохо: все лучше, чем дать себя зарезать охотникам. Гольго первым выскользнул из ниши, и, пригнувшись, я последовал за ним. Проскочив несколько шагов, мы нырнули в едкий чад.
Теперь я совсем ничего не видел, а потому зажмурился и слепо пошел на голос Гольго, то и дело натыкаясь на какие-то обломки.
– Идем! – шептал Гольго. – Скорей! Уже почти пришли.
И правда, вскоре я нащупал ржавые перила книжной машины. Осторожно открыв глаза, я несколько раз моргнул. Серыеклубы дыма окутывали машину, точно густой туман. Из ее недр слышались обычные перестук и грохот – я покрепче вцепился в перила.
– Нам нужно на второй этаж, – сказал Гольго. – Пошли!
И мы стали карабкаться, на сей раз по ржавым железным ступеням. Внезапно чад развеялся, и я протер слезящиеся глаза, чтобы оценить положение дел. Мы стояли на втором этаже работающей машины. Мимо нас, уходя в стороны и вверх, скользили полки. Кроме Гольго, в Кожаном гроте как будто не осталось ни одного живого книжнеца – все бежали. Охотники уже чувствовали себя победителями, которым нечего опасаться сопротивления. И вели себя соответственно. Они буянили, опрокидывали шкафы и рьшись в драгоценных книгах. Двое уже во всю глотку ссорилась из-за добычи.
– У вас хотя бы какое-нибудь оружие есть? – спросил я Голь-го, пока мы бежали по коридорам.
– Нет.
– Совсем никакого?
– Никакого. Если только не считать оружием нож для разрезания бумаги. В лучшем случае есть несколько кирок и лопат.
– Э… чую… – загремел у следующей развилки низкий голос. Примолкнув, мы застыли как вкопанные.
– Хе-хе…чую… – снова загремел голос. -Чую… песье мясо!
Без единого слова Гольго потянул меня в ближайшую необитаемую пещерку. Мы съежились в самом темном углу и уставились на вход, освещенный одинокой свечой в коридоре. Тяжелые шаги приближались, на вход в пещеру упала бесформенная тень, потом танцующее пламя высветило кошмарное существо. Оно было невероятного роста и с черным лицом, и к своему ужасу я увидел три глаза. В спутанных волосах покачивались странные украшения из сморщенных скальпов, из них же было составлено ожерелье на шее. Остановившись, оно потянуло носом воздух, потом медленно повернуло голову в нашу сторону, и я почти поверил, что оно унюхало нас в темноте. Но вместо того чтобы напасть на нас, страшилище только хмыкнуло и продолжило путь.
Тень исчезла, шаги понемногу стихли, но мы еще несколько минут сидели неподвижно, пока не убедились, что жуткий незваный гость исчез в одном из ответвляющихся туннелей.
– Это был охотник за книгами? – тихонько спросил я.
– Много хуже, – шепотом ответил Гольго. – Это был Ронг-Конг Кома.
– А почему он без маски?- Ронг-Конг Кома – единственный охотник, которому она не нужна. Его настоящее лицо страшнее любой маски.
Не дожидаясь моего ответа, книжнец выскользнул из пещеры. Со вздохом я поднялся и побежал за ним следом.
Я с трудом узнал Книжный грот. Он был полон лихорадочно мечущихся теней и клубов дыма. Повсюду полыхало пламя: кто-то вымел из каминов и рассыпал по всей пещере тлеющие угли, – столы и полки полыхали вовсю. Книжную машину окутывал черный чад. Повсюду смятение и крики, гремят приказы, дребезжит подленький смех. Свистят стрелы, звенят клинки и цепи, и удушливая вонь горящих книг почти изгнала запах навощенной кожи. В Кожаный грот пришла война.
Мы с Гольго спрятались в нише, чтобы оценить обстановку. Я видел, как десятки силуэтов с топорами, мечами, булавами и арбалетами набрасывались на книжнепов. Многие из циклопчи-ков уже распростерлись на полу, некоторые еще оборонялись и опрокидывали на захватчиков книжные стеллажи. Остальные беспомощно метались, но большинство разбежались по туннелям. Я поискал глазами Данцелота Два, но нигде не смог его обнаружить.
– Что мы можем сделать?
Гольго, казалось, лишился дара речи. Он только всхлипывал, трясся, и крепко цеплялся за мою руку.
По верхним галереям книжной машины расхаживали закованные в броню охотники и постреливали из арбалетов по разбегающимся книжнецам. Битва за Кожаный грот уже завершилась, книжнецы побеждены и разогнаны, и охотники празднуют победу. Ответ на мой вопрос я мог бы дать себе и сам: ничего.
– Их так много, – прошептал Гольго.
Я тоже никогда не видел столько охотников разом. В одном только гроте их было несколько десятков, и кто знает, сколько ещеразошлись по туннелям. У каждого было свое, отличное от других боевое снаряжение, и каждый прятал лицо за грозной маской в виде черепа, мифического существа или опасного хищника. С головы до ног охотников покрывала броня: у одних из металла, у других из кожи или иных материалов, и любое их движение вызывало бряцанье или стук. На шлемах одних развевались вымпелы, другие украсили себя скальпами или костями. Больше всего они походили на военные машины, пробужденные к жизни каким-то страшным заклятием. Один размахивал длинным кнутом из звеньев цепи и острых бритв, который со свистом рассекал воздух, у другого на месте рук были серебряные клещи. Я даже видел охотника, который развел в выемке на верхушке своего шлема костерок, и за ним теперь тянулся длинный столб дыма. Никогда прежде мне не было так страшно.
– Нам нужно на книжную машину, – произнес вдруг твердым голосом Гольго.
Я наклонился пониже.
– Куда? – прошипел я. – На машине же охотники! Зачем нам на эту ржавую махину?
– Нет времени объяснять. Я знаю, что делаю, – отозвался Гольго. -Доверься мне!
– И как же мы туда попадем? Они ведь повсюду!
– Вон там, где горят полки, полно дыма. За завесой мы проберемся незамеченными. Просто иди за мной.
– Ну, попадем мы туда, и что дальше?
– Увидишь.
Похоже, у Гольго какой-то план. Может, оно и неплохо: все лучше, чем дать себя зарезать охотникам. Гольго первым выскользнул из ниши, и, пригнувшись, я последовал за ним. Проскочив несколько шагов, мы нырнули в едкий чад.
Теперь я совсем ничего не видел, а потому зажмурился и слепо пошел на голос Гольго, то и дело натыкаясь на какие-то обломки.
– Идем! – шептал Гольго. – Скорей! Уже почти пришли.
И правда, вскоре я нащупал ржавые перила книжной машины. Осторожно открыв глаза, я несколько раз моргнул. Серыеклубы дыма окутывали машину, точно густой туман. Из ее недр слышались обычные перестук и грохот – я покрепче вцепился в перила.
– Нам нужно на второй этаж, – сказал Гольго. – Пошли!
И мы стали карабкаться, на сей раз по ржавым железным ступеням. Внезапно чад развеялся, и я протер слезящиеся глаза, чтобы оценить положение дел. Мы стояли на втором этаже работающей машины. Мимо нас, уходя в стороны и вверх, скользили полки. Кроме Гольго, в Кожаном гроте как будто не осталось ни одного живого книжнеца – все бежали. Охотники уже чувствовали себя победителями, которым нечего опасаться сопротивления. И вели себя соответственно. Они буянили, опрокидывали шкафы и рьшись в драгоценных книгах. Двое уже во всю глотку ссорилась из-за добычи.