Морозов Владислав. Беспредел по-русски (Цезарь - 3)

   - Зачем такие сложности? Будто не мог другого нанять.
   - Это из-за секретности. Я уже потом понял, что никто не соглашался, поэтому он меня подставил. А потом убрал бы. Удобно - он привез меня из Пензы, никто и не знал, что я в Москве. Я никому не мог даже сказать, чем занят - меня взаперти держали, только на выезды и выпускали. Под стволом работал, - спиртное после нервотрепки развязало язык, слова полились неудержимым потоком. Илья и сам не подозревал, что может быть таким болтливым: - Они таскали меня с собой, в машине дуло к затылку прижмут и командуют - езжай туда-то. А на хате к входной двери даже подойти не мог. В туалет чуть не под конвоем водили. Хотя раза два была маза бежать, только я лоханулся...
   - Прости за нескромный вопрос, но я чего-то недопонял. Ты служил в армии, потом попал к этим... Выглядишь ты не на армейский возраст. Это видимость, или на нелегальном положении прожил несколько лет?
   - Видимость.
   Яковлев понимающе кивнул.
   - Почему не показал на того, кто знал адрес?
   Тон его не был ни укоряющим, ни обвиняющим, ни даже требовательным так, поинтересовался мимоходом. Илья опустил глаза, на висках заиграли желваки. Потом смело взглянул в глаза.
   - Потому что в мире не существует преступлений, заслуживающих такой казни. Это первое. Второе - не та ситуация. Если бы мне удалось дернуть от них загодя, если бы я нашел Цезаря и все выложил бы ему, это одно. Мне бы при этом ничего не угрожало, я бы сказал только потому, что сам в безопасности, а он под угрозой. И я могу его спасти. Но сегодня он ушел, а мне предложили спасти собственную жизнь болтовней. Согласись, это уже совсем другое. Там - жест великодушия, сейчас - трусость. Вы же все равно убьете и меня, и Леху - всех. Даже если бы я выдал Леху, все равно пристрелили бы, как бешеного пса. Предателей не уважает никто. Так я хоть умру с сознанием того, что не струсил.
   - Оригинальный взгляд на себя.
   - Вы поставили какие-то рамки моего существования( я проживу еще максимум час. Но внутри этих рамок я сам решу, как распорядиться своей жизнью.
   - Это действительно твое дело, - согласился Яковлев.
   К ним подошел палач. Вытащил сигареты, уселся рядом с Яковлевым.
   - Слушай, я вот все смотрю на тебя и думаю: ты случайно не Илья Савельев? - прищурившись, спросил он.
   Илья вздрогнул.
   - Случайно он.
   - И года четыре назад у тебя был вывих правого плеча?
   - Почти пять.
   Палач задумался, потом кивнул:
   - Точно, я годы перепутал. Яковлев, я ж его знаю. Вывих тот я ему и вправлял. На практике он мне попался. Сложный случай, как сейчас все подробности помню. Ты, по-моему, айкидо занимался и на тренировке покалечился. Да? Во, какая у меня классная память! А я все смотрел, сомневался. Тот Илья явно моложе должен быть. Но похож здорово, потому я и решил уточнить. Значит, не обознался. Слышь, Яковлев, сейчас здоровый парень, а пять лет назад его соплей перешибить можно было!
   Илья, как ни старался, не мог его вспомнить. И образ садиста никак не вязался в его представлении с профессией врача. Выходит, этот фашист его лечил? Не может такого быть.
   - Между прочим, ты нефигово держался, - похвалил он Илью. - Такую дрянь, которую я устроил, редко кто выдерживает. Вон, там твой босс висит на веревках и в голос рыдает. Слезы Ниагарой, обоссался, обосрался, вонища жуткая - подойти невозможно. Заставить его сожрать собственное дерьмо, что ли? Яковлев, как думаешь?
   - Никак. Сейчас этого Пахана привезут, и делай с засранцем все, что угодно. Только побыстрей. Нам еще и убраться до утра надо. Да, Серега, окликнул он поднявшегося с ящика палача. - Телефон мне из машины принеси, если не в падло.
   Илья проводил маленького мучителя взглядом.
   - Где вы этого палача откопали?
   - Он не палач. Он действительно врач, причем очень хороший. У нас нет профессиональных заплечных дел мастеров, поэтому все приходится изобретать на ходу. Именно этим и объясняется нестандартность его действий.
   - Ну, он и зверюга...
   - Представь себе, не больший, чем ты. Его пациенты - нормальные, не эти - на грубое обхождение не жалуются.
   - Слушай, а то, что у тебя лицо запоминающееся, но вспомнить его невозможно - это от природы или учился?
   Яковлев усмехнулся.
   - Наблюдательный. Хорошее качество. Учился. И очень долго. Ты как, достаточно оклемался или еще пятьдесят грамм налить?
   Илья подумал, что в крайнем случае по-пьяни помирать проще. Поэтому кивнул. Коньяк стек по горлу горячей шоколадной волной, и все разом показалось простым и понятным. Его собеседник помолчал, затем совершенно безразличным тоном спросил:
   - Илья, скажи честно: ты жить хочешь?
   - Вербуешь?
   - Вопросы здесь задаю я.
   - Хочу. Но прогибаться не стану.
   - Представь себе, я от тебя этого и не требую. Хотелось знать, чем являются твои предыдущие слова - правдой или рисовкой, этакой бравадой осужденного на смертную казнь. Если бы ты играл гордого разбойника до конца, умер бы. Я не люблю рисовку в таком положении. А так - вроде как живой человек, и почти искренний...
   Илья ничего не сказал.
   - Видишь ли, - продолжал Яковлев, - у меня сходные взгляды на мир. Не скажу, что такие же, но что-то общее есть. Ты сам сказал, что вложил бы этих придурков без колебаний, если бы находился в положении независимого от нас человека. В данной ситуации такая роль у меня. Ликвидировать тебя, по-хорошему, нет острой необходимости. Достаточно на сутки нейтрализовать, чтобы ты никого предупредить не смог. Но я могу и убить тебя. Не так, - он ленивым жестом показал в сторону столба. - Просто выстрелить в затылок. Мучения исключены. Ты умрешь в назидание остальным. Понимаешь? Твоя жизнь и смерть зависят только от моего хорошего настроения. Точно так же, как в случае побега удача твоих подельщиков и жизнь Цезаря зависела бы от твоего желания. И как бы ты поступил на моем месте?
   Илья хмыкнул. Вербовка, самая натуральная. Причем основанная не на страхе, а на симпатии. Яковлев пытается говорить языком Ильи - и надо отметить, это ему легко удается.
   - Я не аксакал, а ты не салага, чтобы выслушивать мои советы, выкрутился он из щекотливого положения.
   Яковлев бледно улыбнулся.
   - И все-таки?
   - Я могу совершенно точно сказать, не как тебе следует поступить, а что именно ты сделаешь. Ты предложишь сделку( жизнь в обмен на какую-то работу.
   - Ошибся, - холодно ответил Яковлев. - Я ничего тебе не предлагаю. У меня нет страсти к убийству. В тех случаях, когда нет острой необходимости ликвидировать свидетеля, он остается жить. Всегда. Я ни разу не отступил от этого правила. Тебя запрут до середины дня, а потом ребята отвезут тебя за город и высадят километрах в ста от Москвы. Пока до дому доберешься, предупреждать кого бы то ни было станет поздно.
   - А менты? Я же не только бандитам настучать могу.
   - Илья, неужели ты думаешь, что за столько лет мы не научились заметать следы?! На одних взятках очень далеко не уедешь.
   Он поднялся, сделал знак одному из своих людей.
   - Отведи этого парня в каморку сторожа. Прямо в наручниках. Запри понадежней, ключи от браслетов оставь на вахте вместе с распоряжением( около трех отвезти его за город, высадить подальше от кольцевой и пусть делает, что хочет.
   Яковлев повернулся и собрался уходить.
   - Погоди, - окликнул его Илья. - Я понял тебя. Ты отпускаешь меня, я в безопасности. На сегодня был назначен еще один выезд, страховочный. Я не знаю, что это означает, случайно подслушал. Куда поехали, мне тоже неизвестно, но все маршруты я отрабатывал. По какому-то из тех адресов, с которых мы никого еще не пытались взять. Бригада из другой группы, где они расквартированы, даже не представляю. Леха, возможно, знает. а если и нет, тогда тряхните Пахана. Но брать будут прямо в квартире.
   - Что, почувствовал себя свободным, потому и выдал планы? А то, что из-за твоей медлительности могут пострадать женщины и дети, тебя не волновало? - очень недружелюбно осведомился Яковлев. - В квартирах же мы не холостяками живем, у большинства семьи есть. Матери, отцы - далеко не молодые, жены, маленькие дети... Полагаешь, Пахан прикажет оставить их на месте, не причинять вреда? Да в лучшем случае их придушат, чтобы милицию не вызвали.
   Придушат... Одно лишь слово вызвало острую ассоциацию с вчерашним убийством двух проституток. И женщины, если рассудить, они никчемные, а все равно жаль. Ни за что умерли.
   - Ты говоришь, мы жестоко расправляемся, - уже с угрозой продолжал Яковлев. - Видел бы ты, что вытворяет некий Коля Хирург. Мы резали людей на куски из-за крайней необходимости, а он такое делает ради развлечения. И особенно детишек любит.
   - Хирург? По-моему, его Саша зовут, а не Коля.
   - Ты путаешь. Лидер "ночных волков" здесь ни при чем. У него свой мир. А этот - главарь мытищинской группировки. И минимум в два раза старше твоего байкера.
   Илье стало не по себе.
   - Везти всех пассажиров мы должны были в Мытищи, - деревянным голосом сказал он. - Я не знаю телефонов клиентов, но мне известны адреса.
   Отведя глаза в сторону, он навскидку перечислил те данные, которые еще ни разу не были использованы Лехой. Дети... Черт, мог бы и сам сообразить. Если уж убили двух проституток, которые в милицию точно не побегут, то свидетелей захвата не оставят в живых точно. А жестокости у пензенских бандитов вполне хватит, чтобы задушить даже грудного младенца.
   Яковлев слушал его с непроницаемым лицом. Опять пришел палач Серега, принес трубку мобильного телефона. Яковлев выглянул за штабель ящиков.
   - Толик! - крикнул он. - Поставь сюда кого-нибудь из своих. Вот что, Илья. Разговор на этом не закончен, перенесем его на более позднее время. Запирать пока тебя пока не стану. Устраивайся поудобней, там мешки какие-то есть, можешь поваляться. Я позову, когда будешь нужен. И мой тебе совет не пытайся выкинуть номер. Наши ребята не шутят.
   В этом Илья уже убедился. Уселся по-турецки на мешках, прислонился спиной к ящикам. Яковлев оставил ему сигареты, Илья закурил, отрешенно глядя перед собой. Его будущее приобретало конкретные очертания.
   Он ничуть не сомневался, что ему так или иначе придется выполнять какие-то поручения Цезаря. То, что Яковлев говорил о предоставленной свободе - ерунда. Просто обыграл четко изложенные жизненные принципы Ильи. Ты виноват, но мы тебя пожалеем. А помогать тебя никто не заставляет. Знает, что Илья из чувства элементарной внутренней справедливости постарается восстановить баланс.
   Но, между прочим, ему понравился такой подход. Если бы в свое время Пахан постарался вести себя близко к этому типу, он получил бы преданного помощника. Но Пахан унизил его. А эти обращаются почти как с равным, хотя он находится полностью в их воле.
   * * *
   Яковлев отошел подальше от ящиков. Среди названных Ильей адресов возможных клиентов в основном попадались места, где часто бывал Цезарь. Это не клиенты, а точки, где его можно было взять. И - координаты Белого. Вот он и есть второй клиент. Если еще одна группа захвата отправилась этой ночью, то она выехала по его адресу. Сначала набрал номер домашнего телефона Белого. Тишина. Мобильный тоже не отвечал. Белый иногда отключал на ночь оба телефона, чтобы спать не мешали. Яковлев сбросил ему на пейджер сообщение, чтобы срочно позвонил.
   И решил на всякий случай разбудить Хромого - все-таки он по соседству с Белым обитает. Дома он бывает редко, несмотря на солидный возраст - около пятидесяти - любил погулять, но в крайнем случае кого-нибудь из своих отрядит. Белый ему вроде как лучший друг.
   - Борис? Доброй ночи, это Яковлев.
   Хромой очень удивился:
   - Привет. Что случилось?
   - Извини, у меня мало времени, поэтому я через голову Цезаря действую...
   - Я в общих чертах знаю, мне Ученый уже звонил. Воюете?
   - Да черт его разберет... Сами еще не поняли.
   - Я не завидую, тем, кто наехал на Цезаря, - желчно усмехнулся Хромой. - Если там осталось, кому можно не позавидовать.
   - Осталось. Ты далеко от дома?
   - Представь себе, как раз дома и нахожусь.
   - Следующее нападение будет на Белого. Ему я звонил, никто не берет трубку. Подошли кого-нибудь из своих, он к тебе ближе, чем ко мне, пусть проверят, как там обстановка.
   - Разберемся. Не думаю, что нам грозит что-то серьезное.
   - Цезарю так не показалось. Во-первых, их много, во-вторых, даже Цезарь еле ушел. Они наглые, стреляют.
   - Цезарь не ранен?
   - Слегка поцарапан.
   - Заживет. Ну ладно, я принял к сведению.
   Не любил Яковлев Хромого. И тон его благодушный ему не понравился. То, что их противники умом не блистали, еще не означало, что их не стоит принимать в расчет. Для того, чтобы думать, существовали другие люди, и те на тупость не жаловались.
   Хитро, между прочим, задумано. Хирург нанял пришлую команду. Вот этих самых пензенцев. Большие способности от них не требовались, в их задачу входили лишь провокационные действия - чтобы расшевелить Организацию, вынудить на первый шаг. Причем расчет строился именно на том, что кто-то узнает о нанимателях. Ученый же не станет связываться с исполнителями, он сразу нанесет удар по командиру. Вероятно, уже успевшему как следует подготовиться. А поскольку сомнительно, чтобы Хирург действовал без ведома и одобрения Гончара, которому все зуботычины от Цезаря спать спокойно не давали, то ситуация является натуральной провокацией войны. При разборе причин которой непременно выяснится, что виновата Организация.
   Прежде всего, Хирург ликвидирует пензенскую бригаду, которая при большом разборе сможет подтвердить участие Гончара в нападении. Обоснованность ответного удара Ученого при этом попадает под большое сомнение. Вот и получится, что Ученый первым совершенно беспредельно прижал безвинного Гончара. А того варианта, что Цезарь успеет расколоть пензенцев до того, как они будут уничтожены, Гончар попросту не предвидел.
   Яковлев посмотрел на часы. Четыре. Пожалуй, Сашка достаточно отдохнул после стычки. Пора его потревожить.
   - Саш, у меня первичные данные готовы. За ними стоит Хирург.
   - То есть, все-таки Гончар. Ушам своим не верю. Что-то слишком топорная работа для него.
   - Ставка как раз на это и сделана. Мы обязаны были догадаться о его причастности.
   - Ну да. Догадаться и разобраться. А затем он убирает эту команду, и я оказываюсь в дурацком положении. Вроде как первым наехал. Но только Гончар от этого ничего не выигрывает. С меня же даже неустойку не сдерешь, и репутацию мне этим не испортишь - в том, что я беспредельщик, никто не сомневается. Никто даже и не удивится.
   - Расчет строился на твоего отца. А у тебя было два пути: в Мытищи или в могилу. На беспредел вынуждали Ученого.
   - Можно подумать, он не отвертелся бы. Да ну, это смешно! В крайнем случае, просто послал бы к черту вообще всех. Отец же считается с ворами и их законами только из вежливости, на самом деле ему никто ничего сделать не может. У Гончара вечно какие-то идиотские планы возникают. Я бы на его месте поступил куда проще.
   - Кстати, тут парни вожака этих красавцев привезли.
   - Замечательно. Я понял твой намек, сейчас приеду. Ты там пока позаботься, чтобы он говорить хотел сам, и не пришлось бы из него каждое слово клещами вытягивать. У тебя кто из наших задействован?
   - Чикарев.
   - Отлично. Я возьму еще ВДВ, и нанесем визит Хирургу. Думаю, он через пару часов общения с мастерами Хромого подтвердит все, что угодно, не только поползновения Гончара.
   - Зачем нам Хромой? Тут Серега развоевался, такие номера откалывает, что взрослые мужики соплями исходят и штанишки пачкают. Да, Саш, тут Белый под следующий удар попадает. Вообще-то Хромой обещался кого-нибудь подослать, но ты ж его знаешь...
   - Я на всякий случай Чеха отправлю. Давай, я пошел одеваться... Да, ты не догадался кого-нибудь перевербовать?
   - Есть один.
   - Лады.
   * * *
   Цезарь отошел от истерзанного Пахана. Чикарев взялся было за ведро с водой - окатить холодной водичкой безвольно повисшее на веревках грузное тело - но Цезарь остановил его:
   - Пока не надо.
   Допрос длился два с половиной часа. Пахан держался долго, он на зоне прошел хорошую школу молчания. Не помог ни "кабинет дантиста", ни многие другие приемы. Но люди же не камни, и он в конце концов сломался.
   За это время в помещении склада успела собраться почти вся команда. Сорок человек, разбитых на десятки, ожидали только сигнала к драке. Но до того, как дать отмашку, предстояло как можно детальнее уточнить планы противника.
   Пока шел допрос, люди занимались своими делами. Кто-то привез кофе в термосах и бутерброды, что оказалось вовсе не лишним для Чикарева и его бригады - они работали, фактически, с вечера. Яковлев, подумав, притащил Илью из закутка, усадил за импровизированный стол вместе с ребятами Чикарева. Те делали вид, что так и должно быть. Илье не хотелось ни есть, ни пить, но против общества не возражал.
   Яковлева поражало только одно - хладнокровие Мишки Соколова. Тот сохранял безмятежную физиономию даже глядя на муки пытаемых. Спокойно прихлебывал обжигающе горячий кофе, стоя вплотную со столбом, даже два анекдота рассказал. Не связанных с кровью, очень приличных анекдота. Как будто дурно снятый и неинтересный фильм смотрел, а не участвовал в процессе.
   Серега был по уши в крови. Брезгливо содрал спецовку, пропитавшуюся кровью, - его собственный халат давно превратился в половую тряпку скомкал, швырнул ее на пол, прополоскал руки в холодной воде.
   - Ну что, понравилось? - с иронией осведомился Цезарь.
   - Пошел ты... - огрызнулся Серега. - Устал, как собака. Ты для этих целей найди кого-нибудь физически повыносливей. Я институт не для того заканчивал, чтобы узнать, как живого человека правильно на куски резать. Головой работать привык, а тут только руки нужны.
   - Ладно, не разоряйся. Никто не собирается закреплять за тобой эти обязанности. Вот если только коллеге "переводить" мои вопросы будешь. А? "Побеседуешь" с Хирургом? Он же врач, по-моему.
   - Детский хирург, - кивнул Серега. - Взрослых резать ему не в кайф показалось, они боль терпят. А детей мучить всем садистам больше нравится.
   - Ну так как? Ты возьмешься или мне Хромого побеспокоить?
   Серега метнул в его сторону насмешливый взгляд:
   - Ну-ну. Если ты сейчас ему позвонишь, глядишь, через пару недель созреет человека прислать.
   На Хромого команда Цезаря затаила зло. Чех, явившийся со своими людьми по домашнему адресу Белого, обнаружил пустую квартиру со взорванной дверью, в которой уже суетились менты - кто-то из соседей вызвал. У старшего опергруппы после определенных ухищрений удалось узнать, что взрыв произошел около трех ночи. Обычно двери минируют для убийства или устрашения, а тут некто не придумал лучшего способа войти. Вся семья Белого во главе с ним самим отсутствовала, а даже следов похитителей пока не нашли. Также оперативник сообщил, что Чех - первое постороннее лицо, которое интересуется судьбой Белого.
   Хромому даже звонить не стали, чтобы выяснить причины его медлительности. Цезарь заявил, что при личной встрече зубы ему повышибает разговаривать бесполезно. А до тех пор у него была конкретная цель: поехать в Мытищи и освободить Белого. А заодно прихватить Хирурга. Молча, никому не докладывая, не отчитываясь и не спрашивая разрешения.
   Цезарь подошел к ребятам Чикарева.
   - Толик, всех, кроме Пахана - в расход. Они больше не нужны. Порежь как-нибудь покомпактней, упакуй вон в те ящики и погрузи в фургон. Там на стоянке я видел подходящий грузовичок. Поедем через "Три вокзала", по дороге в любой открытый вагон забросим. Пахана пока запереть надо, он нам на разборе понадобится. И кровь здесь смыть не забудьте, - его взгляд упал на Илью. - А этот что здесь делает?
   - Это протеже Валерки, - пояснил Чикарев.
   - Яковлев! - позвал Цезарь.
   - Аюшки?
   - Твой парень? Предупреждать надо, я бы его сейчас в расход с остальными пустил.
   Он пригляделся к Илье; тот молча следил за ним настороженным взглядом исподлобья.
   - Так и знал, что ты именно этого оставишь, - вполне беззлобно изрек Цезарь. - Сразу на него и подумал, - он ногой пододвинул свободный ящик, уселся напротив Ильи. - Яковлев, а почему он у тебя такой позеленевший? Ты его утопить пытался, что ли?
   - Молодой, не привык к таким зрелищам, - пояснил Яковлев.
   - Где ж я тебя раньше видел... - задумчиво протянул Цезарь, глядя на Илью.
   - В цветочном магазине, - буркнул тот.
   - Это я помню. Мы до этого встречались. Я ж на тебя и внимание обратил только потому, что рожа знакомая, а вовсе не из-за того, что в чем-то заподозрил. Смотрю, ты на меня уставился, решил, что мы знакомы и ты тоже пытаешься меня вспомнить.
   К ним подошел Серега, услышавший последнюю фразу. Бесцеремонно отобрал у кого-то пластмассовую чашку, налил себе кофе.
   - Хочешь, скажу, откуда ты его знаешь? Пять лет назад, помнишь, тебя ножом в лицо ударили? Тот шрам, который на виске? Я тебе голову зашил и заставил сутки в больнице пролежать. Вы в одной палате находились. А ему я плечо вправлял. Так что товарищи по несчастью. И друг друга не сразу узнали потому, что оба тогда по уши в бинтах были.
   Цезарь машинально потер лоб.
   - Точно, - энергично кивнул он. - Мир тесен.
   - Вот только так устроен, что бывшие соседи по больнице оказываются по разные стороны баррикады, - задумчиво проговорил Соколов.
   - Не совсем. Светка говорит, в тот момент, когда меня зажали, один из водителей свернул в сторону, выйдя из игры сам и выведя из строя вторую машину. Уверяет, что это молодой белобрысый парень. Яковлев, среди пленных был еще один с такими приметами?
   Яковлев покосился на скромно опустившего глазки Илью. Похоже, у парня на самом деле очень жесткие принципы. Мог ведь сказать, что помог Цезарю выскочить из ловушки. К нему бы тогда вообще никаких претензий не было. Но - гордый. Не стал выпрашивать пощаду.
   - А он такой, - сообщил Серега. - Я помню даже, что вы тогда в палате затеяли какой-то дикий спор. Ну, оба же занимались восточными единоборствами, вот и нашли, о чем поговорить. Только тебя по большей части способы скорейшего выведения противника из строя интересовали, а он по части философии пошел. Очень подкованный товарищ. Между прочим, обставил тебя, как маленького. Пятнадцатилетний пацан рассуждал не хуже сэнсея.
   Цезарь хмыкнул.
   - Ну ладно, сэнсей... На словах большинство из нас рассуждать о смысле жизни и достоинстве человека гораздо. А как он здесь держался?
   - Не обделался, если ты именно это имеешь в виду, - сказал Серега. Хотя и молчать не смог.
   - Ну, молчать на твоей живодерне смог бы только йог. А для молодого пацана и такой выдержки достаточно. Пусть живет тогда, если умеет себя держать, - позволил Цезарь. - Дерьма и так по земле много расплодилось, оставим хоть кого-то нормального на племя.
   Встал, отошел в сторону, поманил с собой Яковлева. Когда они удалились от доморощенного столика достаточно, чтобы их разговор не был слышен, Цезарь тихо спросил(
   - Это его ты завербовал?
   - Именно.
   - Спятил? Скоро из яслей шпионов набирать начнешь?
   - Кто-то забыл, сколько ему самому было лет на момент начала карьеры.
   - Хочешь сказать, что у него такая же голова, как у меня?
   - Во-первых, когда ты начинал, за тобой никто, в том числе и твой отец, никаких особенных дарований не подозревал. Во-вторых, к этому парню никто не будет предъявлять таких же требований, как к тебе. В-третьих, он же тебя хоть раз, но переспорил. В-четвертых, я мог оставить в живых только одного. По-твоему, я должен был положиться на кого-то из тех ублюдков, а неплохого парня на тот свет отправить?
   Цезарь рассмеялся.
   - Все, убедил. Что он собой представляет?
   Яковлев коротко изложил убеждения новоявленного агента. Цезарь выслушал, кивнул. Вернувшись к импровизированному столу, он бесцеремонно прихватил чью-то кружку, плеснул себе кофе из термоса. Помолчал, внимательно посмотрел на насторожившегося Илью и внезапно спросил(
   - С нами в Мытищи поедешь?
   - А что, у меня есть выбор? - осведомился Илья.
   - Вообще-то, нет, - весело ответил Цезарь. - Ни у тебя, ни у нас. Ты должен выполнять мои распоряжения, а я вынужден в какой-то мере довериться тебе. Честно скажу - мне этого делать не хочется. И даже не потому, что ты предыдущую партию играл против меня. Ты слишком молод. Мои приказы рассчитаны на людей, во-первых, более зрелых, во-вторых, имеющих солидный опыт работы со мной. Но мне не из чего выбирать. И на подготовку времени нет. Я должен освободить заложников не позднее, чем через двенадцать часов, иначе от них даже целых трупов не останется. Поэтому меня в Мытищи повезешь именно ты. Хотя это и связано с лишними сложностями.
   - Полагаешь, я вас провалю? - опустив глаза, тихо спросил Илья.
   - Ага, - насмешливо подтвердил Цезарь. - С вероятностью в девяносто девять процентов. Даже если я тебе подробнейшим образом растолкую твою роль, все равно что-нибудь напутаешь. Если не с перепугу, то от волнения.
   У Ильи заиграли желваки на скулах.
   - Я не такой идиот...
   - Каким кажусь, да? - поддел его Цезарь. - Ладно, проверим в действии. Толик, - он глазами нашел Чикарева. - Видишь этого типа? Поступает под твою полную ответственность. Наручники пока не снимать - извини, Илья, но я человек недоверчивый. В остальном никаких ущемлений. Приведи его в порядок. Пусть умоется, обязательно поест. В идеале и поспать пару часов ему не помешает. В общем, чтобы через три часа парень был свеженьким, как огурчик, и готовым к употреблению.