Работая с необычайным проворством, которое могла породить лишь отчаянная паника, троица полностью забаррикадировала вход в каютку, используя для этой цели все сподручные предметы, какие только можно было найти в тесном кубрике. Они составили пирамидой бочки, сделали из запасных весел импровизированные подпорки и для полной уверенности загнали в задвижку несколько здоровенных гвоздей. Вендийская привычка держать все необходимые инструменты в каюте в очередной раз себя оправдала, хотя даже самый предусмотрительный капитан вряд ли мог ожидать на своем борту столь демонического явления.
Ревя, словно раненый буйвол, Конан яростно колотил увесистыми кулаками по крышке люка, пока дерево в стальной раме не задрожало. К счастью притаившихся внутри людей, люк был сработан на славу. Крышка сидела под хитроумным углом, а ее размер и дизайн не позволяли Конану приложиться плечом, как он это успешно проделал в трюме.
Тяжело дыша, варвар оставил тщетные попытки сломать преграду и, жадно облизываясь, направился к горе трупов, что возвышалась на носу корабля. Тошнотворный запах, довлевший над палубой, казалось, только возбуждал его звериный аппетит. Луна спустилась чуть ниже к воде, словно желая стать свидетельницей этого зловещего пиршества.
Помогая себе обеими руками, Конан торопливо пихал теплые куски мяса в глотку до тех пор, пока его живот уже не мог вместить больше. Насытившись, варвар пошатываясь пошел к мачте, тяжело ступая по дощатой палубе. Он прислонился к дереву спиной и, извергая отрыжку, уставился на бледное светило. Оно отражалось в море и, казалось, выглядывало из-под воды.
Холодное пламя ослабло. Конан облизал липкие губы и глубоко вздохнул, сползая по мачте до тех пор, пока его мускулистые ягодицы не коснулись пола. Когда последний лучик луны исчез в океане, его свинцовые веки сомкнулись. Безумный порыв ненависти унялся, словно потушенный рекой крови. Тяжелая голова начала безвольно клониться, до тех пор пока подбородок не уперся в грудь. В следующий миг он уже погрузился в глубокий сон.
Тем временем в тесном офицерском кубрике Кхерет нервно расхаживал взад и вперед. Чадим в очередной раз протер рукавом мокрый от пота лоб. Внутри царила невыносимая духота.
– Какая из семи преисподен послала на нас этого демона?! Клянусь Лшурой, мне никогда не доводилось видеть чудовища, столь кровожадного.
Кхерет проигнорировал замечания кормчего, отрывая от пола задумчивый взгляд только для того, чтобы еще раз убедиться в крепости их цитадели. Он так и не проронил ни слова с тех пор, как сокрушительные удары сверху прекратились.
Вздохнув, Джатил протер потную шею и поскреб свою маленькую выщипанную бородку, местами тронутую сединой.
– Да, – кивнул он кормчему, – это сущий дьявол, причем худший из всех, когда-либо порожденных адом. Ты был прав, Чадим, нам не следовало выбирать этот курс. Нисколько не сомневаюсь, что именно Небека направила на нас это исчадие.
– Да заткнитесь же, наконец, вы, старые идиоты! – не выдержал Кхерет. – Приходилось ли вам, городским неженкам, хоть раз в жизни повстречать в лесу хищную зембабвийскую обезьяну? А я видел тварь собственными глазами, правда, не столь громадную. И вот что я вам скажу – вся эта дьявольщина как-то связана с Конаном. Я должен был перерезать киммерийцу глотку, когда у меня имелась такая возможность.
Глаза Чадима вспыхнули суеверной непримиримостью.
– Напрасно ты недооцениваешь Небеку, мой капитан! Когда ее в последний раз видели за охотой, мой дед был еще юношей. Старики говорили, что она пробуждается раз в три поколения и рыщет в поисках легкомысленных кораблей. Она способна принимать любые обличил, и не исключено, что волосатый монстр – очередное ее воплощение.
– А полнолуние! – живо подхватил Джатил. – Оно означает наступление месяца рыб, что приходится как раз на середину года Змея. Звезда Яма была этой ночью в созвездии Абхарима и…
Кхерет не дал ему договорить, раздраженно закатывая глаза к потолку:
– Только полнейшие идиоты позволяют звездам управлять их судьбой. Я не знаю, каким образом, но только киммерийцу в очередной раз удалось разгромить всю команду и похитить судно. Во имя Сэта, я бы воистину пожелал, чтобы ваша Небека была реальной, если бы она могла раз и навсегда уничтожить варвара. Нисколько не сомневаюсь, что он стоит сейчас наверху и посмеивается над нами, направляя «Мистрисс» в какую-нибудь пиратскую бухту.
Капитан замолчал, и все трое погрузились в мрачную тишину, уныло разглядывая стены самодельного каземата.
Вдруг бровь Кхерета удивленно поползла вверх, а Чадим чуть наклонил голову, напряженно вслушиваясь в отдаленный шум.
Джатил, восседавший на высокой бочке, затаив дыхание, приложил ухо к люку и…
– Вам!
«Мистрисс» чудовищно накренилась, будто подхваченная гигантской рукой.
Джатил беспомощно замахал руками, словно пытаясь ухватиться за воздух. Не удержав равновесия, он полетел на пол, смешно уворачиваясь от падающих бочек, которые готовы были прихлопнуть его в любую минуту.
Кхерет, перевернуть которого было не так-то просто, прочно стоял на ногах, изумленно наблюдая за тем, как судно дрожит и кренится, словно протараненное туранской военной галерой. Смуглое лицо стигийца побледнело. – Небека! – едва слышно прошептал Чадим с выпученными от страха глазами. Он бросился на пол и, обхватив голову руками, жалобно заскулил.
Мощный толчок вывел киммерийца из глубокого забытья. Лениво поднявшись на ноги, он потянулся, пытаясь стряхнуть с себя необычную сонливость. Конан смутно почувствовал, что что-то не так: никогда еще его пробуждение не было столь тяжелым. Даже первые лучи восходящего солнца были бессильны рассеять его сон.
Варвар прислонился к мачте и огляделся вокруг. И надо сказать, картина, представшая его взору, подействовала отрезвляюще. Он изумленно уставился на лужу крови, черневшую посреди палубы, и на гору трупов, возвышавшуюся на носу корабля. С трудом сдерживая приступ тошноты, Конан поспешно отвернулся, гадая, какой дьявол мог здесь так похозяйничать. Несмотря на туман в голове, в теле чувствовалась приятная бодрость, которой не было уже много дней.
Но как же ему все-таки удалось освободиться от веревок и выбраться из трюма?
Конан рассеянно приложил руку к виску, да так и обмер от удивления! Куда девались его страшные шрамы? Пальцы нащупывали абсолютно чистую кожу, как будто никаких порезов не было вовсе. Неожиданно страшное подозрение закралось ему в душу – ни дать ни взять, он снова вляпался во что-то сверхъестественное. На какой-то миг он даже усомнился в реальности своих ощущений, но, ущипнув себя за руку, убедился, что все происходившее с ним не было сном.
В конце концов варвар успокоился и принял чудо с искренней радостью. Как бы то ни было, теперь он здоров и свободен. И за это следовало бы поблагодарить любую магию – черную или белую. Глубокая рана на голени бесследно исчезла, не оставив даже розоватого шрама.
Единственными на его теле метками, напоминавшими о его недавнем заключении, были едва заметные полосы, разукрасившие его ноги и грудь в клетку.
– Кром! – с недоверием прошептал киммериец. Ведомо ли такое чудо?
Он тщетно терзал свою память, гадая, что же с ним все-таки произошло. Он вспомнил, как размышлял о какой-то мистической Небеке и ее загадочной петле, как потом задремал, не в силах бороться с навалившимся сном, и…
Воспоминания стали возвращаться к нему с удивительной быстротой. Кошмарные сцены замелькали перед глазами с чудовищной ясностью. Это фантастическое превращение и все, что за ним последовало… Конана чуть не вытошнило от одного лишь воспоминания о вчерашнем ужине.
Самые невероятные мысли промелькнули в его голове, но варвар вовремя взял себя в руки. Как бы то ни было, сейчас не время было искать разгадки… ибо «Мистрисс» начала угрожающе крениться. Ветер по-прежнему гнал ее вперед по непредсказуемой извилистой траектории.
Поначалу Конан решил, что сокрушительной силы толчок был результатом столкновения корабля с подводным рифом. Но вскоре он заметил за кормой на удивление странный водоворот, что неотступно преследовал «Мистрисс», явно пытаясь засосать в свое жерло. Невиданных размеров воронка не имела ничего общего с теми, что ему доводилось видеть прежде. Холодок пробежал по коже варвара, несмотря на духоту, которая в этих краях всегда предшествовала обильному тропическому ливню.
Застыв от изумления, Конан наблюдал за тем, как вода бурлила и пенилась, выпуская облако густого полупрозрачного пара. Подхваченная водоворотом «Мистрисс» медленно закружилась по его все расширяющемуся периметру.
Внезапно, без малейшего предупредительного всплеска, в центре воронки появилась голова чудовищного левиафана. Его необъятное бугристое тело грязно-зеленого цвета стало настоящим плавучим домом для сотни семейств моллюсков и тысячи видов водорослей. Непропорционально огромный череп был в точности змеиным, за исключением, правда, ряда пульсирующих на шее жабер да пары глаз, каждый из которых был размером с Конанову голову. Эти зловещие желтые шары в розовой сетке кровеносных сосудов таращились из уродливого черепа, словно назревшие нарывы. Хвоста видно не было. Несомненно, он лежал где-то глубоко под водой.
Широко разинув клыкастую пасть, способную зараз проглотить троих взрослых мужчин, чудовище жадно устремилось к «Мистрисс».
Конан так и застыл, прикованный невыразимой древней злобой, что сквозила из холодных немигающих глаз. Впечатление было такое, будто чрево ада разверзлось, исторгая своего самого жуткого гада.
Пока мокрая морда стремительно приближалась к галере, Конан заметил раздробленные куски киля, нанизанные на острые клыки рептилии. Теперь варвару было понятно, почему «Мистрис» бросало из стороны в сторону: змеюга прокусила толстенный слой дерева, отодрав ото дна приличный кусок, вполне достаточный, чтобы полностью потопить судно.
Мощная струя пара вырвалась из зияющей глотки, шпаря кожу и обжигая глаза.
Конан непроизвольно прикрыл лицо рукой, избавляясь тем самым от парализующего взгляда выпученных глаз.
Киммериец проворно отпрыгнул назад, едва не зацепив пяткой слюнявую морду. Острые, как рапира, клыки промахнулись на какие-то несколько дюймов, сомкнувшись вместо этого на широком основании мачты. Толстая балка переломилась, точно прутик, и с грохотом обрушилась на палубу, уперевшись в борт корабля.
Демонстрируя искусство настоящего акробата, Конан отчаянно уворачивался от падающей мачты и от пышущей жаром морды.
Конан на бегу подхватил тесак, самый широкий из тех, что валялись на палубе, вырвав его из руки мертвого гребца. Широко расставив ноги на ходуном ходившей палубе, он стал ждать новой атаки чудовища. Ему не раз приходилось сражаться с выродками Сэта, и поэтому он знал: хорошо спланированный удар мог легко пронзить уязвимую глотку змея, проникая до самого мозга. Он должен был засадить лезвие как можно глубже, чтобы уже с первой попытки поразить чудовище, прежде чем водоворот проглотит обреченный корабль, засосав в свою бурлящую бездну.
Воздух вокруг сделался невыносимо горячим, пар становился плотнее и наполнял ноздри сернистой вонью. Потерявшее всякий контроль судно судорожно металось, жалобно поскрипывая от титанических ударов моря.
Неуклюже мотая головой, животное бросилось на Конана, который с вызывающей непоколебимостью стоял на залитой кровью палубе. Снова змеиные клыки сверкнули на солнце, точно выточенные из слоновой кости кинжалы.
Однако варвар только того и ждал. Прыгнув вперед, навстречу разинутой пасти, он глубоко зарыл меч в мягкое розовое нёбо. Обжигающее облако пара обдало его с ног до головы, прежде чем он выпустил рукоятку, чудом избегая смертоносных клыков. Могучие челюсти щелкнули у самого уха, отхватив прядь черных как смоль волос.
Подхватив новое оружие, киммериец кое-как вскарабкался на ноги. Он тут же обернулся назад, чтобы оценить результат атаки. Конан смутно подозревал, что одного удара будет вряд ли достаточно. Никогда ему еще не приходилось противостоять столь огромной твари!
Голова левиафана недовольно отпрянула и удалилась к центру воронки. Конан едва мог различить на его губе прыщик, который на самом деле был черенком трехфутового клинка, прочно застрявшего в необъятной глотке.
Тем временем «Мистрис» продолжала вращаться и тонуть. Вода поднялась уже до критической отметки. Удрученный неудачей, варвар отчетливо понимал, что время работало не на него. Через две-три минуты он должен был броситься в море и плыть как одержимый, пока чертов водоворот не засосал его на самое дно.
Конан отшвырнул бесполезное оружие, так как новый план пришел ему в голову. Расположившись на байке посреди корабля, он стал ждать новой атаки змея.
И надо сказать, ждать пришлось недолго, ибо в следующую минуту голова бросилась вперед. Степенно покачиваясь на пупырчатой шее, она, казалось, была исполнена единственного желания – сожрать крошечного, но дерзкого киммерийца.
Согнув ноги в коленях и уперев могучие руки в отполированное годами дерево мачты, Конан силился поднять импровизированное копье, направляя его прямо в саблезубую глотку. Вес балки трижды превосходил его собственный. Варвар слышал, как его спина скрипит под непосильной ношей. Основание мачты раскололось, образуя острый зазубренный конец. Конан приподнял его над головой и стал перебирать по дереву руками, одновременно разгибая колени.
Мрачный змеиный разум, казалось, распознал тонкий замысел противника. Тварь оттянула голову назад, пытаясь в то же время остановить инертное тело. Однако «Мистрисс» также не стояла на месте, как, впрочем, Конан и предполагал.
– Подавись же, во имя Крома! – проревел он, швыряя балку на бородавчатый череп. Узловатые мышцы вздулись на его предплечьях, чуть не лопаясь от напряжения. В следующий миг вертлявая башка рептилии со всего размаху врезалась в мачту. Острый конец приземлился чуть выше рта, обрушившись вместо этого на гнойно-желтый глаз. С тошнотворным звуком гигантский шар лопнул, взрываясь фонтаном желтой вонючей слизи.
Движимое инерцией копье пропахало мягкий змеиный мозг и вышло из затылка наружу. Густая едкая жижа слезой потекла из мертвой глазницы, распространяя столь невыносимое зловоние, что от него глаза киммерийца сделались влажными. Студенистое яблоко медленно сползло по балке и с мокрым мерзостным звуком шлепнулось на палубу. Испустив последний стон, пронзенная тварь также заскользила под собственной тяжестью и уперлась в нос корабля, забившись в предсмертных судорогах. Гигантская пасть приоткрылась, чтобы в последний раз пыхнуть паром и кровью, прежде чем замертво свалиться к ногам победителя.
Тяжело дыша, Конан отступил назад. Голова кружилась от изнеможения. Пробежав взглядом по всей длине чешуйчатого тела, он заглянул в самый центр воронки. Водоворот уменьшился, однако «Мистрисс» продолжала тонуть, стремительно приближаясь к бездонному жерлу. Конан спрашивал себя: где мог находиться змеиный хвост? Одна лишь торчавшая над водой шея была по крайней мере в три раза длиннее самого судна. Насколько он помнил, все другие представители змеиного рода, извиваясь в смертельных объятьях, колотили своими хвостами почем зря. Этот же водяной монстр так и не высунул своего помела. Возможно, хвост служил ему своеобразным якорем, воткнутым между рифами, а может, и в само океанское дно.
Однако в данный момент его больше волновала совсем другая проблема: покинуть тонущий корабль. В том, что судно обречено, не оставалось никаких сомнений. Единственная имевшаяся на борту шлюпка была уведена, и Конану ничего не оставалось, как наскоро состряпать хоть что-нибудь, способное держаться на плаву. Он вытащил из трюма изуродованную дверь, заметив с тревогой, что весь грузовой отсек был уже залит водой. Наспех связав доски мотком смоленой веревки, он получил грубый и весьма далекий от совершенства плот. Оставалось лишь надеяться, что тот не развалится прежде, чем его прибьет к островам или к южному побережью. Конан припрятал остаток веревки и хотел было спустить плот на воду… Эх, раздобыть бы в дорогу хоть каких-то припасов! Отсутствие пресной воды значительно уменьшало его шансы. Даже с маленьким бочонком он продержался бы несколько недель.
Рискуя в любую минуту быть проглоченным бурлящей стихией, Конан бросился к офицерскому кубрику. Там-то наверняка имелся весь необходимый провиант. Если только каюту не залило так же, как трюм!
Приблизившись к люку, Конан тотчас же услышал приглушенную ругань. Удивленный киммериец замер, прильнув ухом к толстому дереву. Изнутри доносились до боли знакомые голоса!
– Ну и тряситесь здесь, если хотите подохнуть, как крысы! Сэт позаботится о ваших душах, собаки! – раздавался гневный голос Кхерета.
– Небека сдерет с тебя кожу и пересчитает по косточкам, ты, потаскухин сын! – визгливо возражал Чадим, с трудом выговаривая слова.
Сдержанный тон Джатила решительно пресек тот возможный шквал непристойностей, который Кхерет готов был выпалить в ответ.
– Перестаньте, вы оба! Мы уже по колено в воде и только понапрасну теряем время. Быть может, Небека набила брюхо обезьяньим мясом и не станет возиться с такими ничтожествами, как мы. Уж лучше рискнуть, что бы там ни ждало нас наверху, чем растрачивать последнее дыхание в пустой перебранке.
Смутные воспоминания промелькнули в голове варвара. Он вспомнил, как загнал троицу под палубу, я только сейчас заметил на крышке люка неглубокую вмятину в форме массивного кулака. Конан приложил к ней свой собственный, с дрожью замечая, что кулак Конана-зверя в два раза превосходил человеческий.
Изнутри послышался скрежет и неистовый стук молотка.
Оставив всякую надежду раздобыть хоть пинту воды, Конан торопливо осмотрел палубу в поисках подходящего меча. Облюбовав длинный, с широким лезвием клинок, варвар подхватил оружие и бросился к плоту. Однако в эту самую минуту люк с грохотом отворился, и из пего вывалился разъяренный Кхерет.
И без того смуглое лицо стигийца сделалось черным при виде ненавистного варвара. Он выхватил свой легкий, с тонким лезвием меч, выкованный из лучшей акбитанской стали, и бросился на Конана.
ГЛАВА 6
Ревя, словно раненый буйвол, Конан яростно колотил увесистыми кулаками по крышке люка, пока дерево в стальной раме не задрожало. К счастью притаившихся внутри людей, люк был сработан на славу. Крышка сидела под хитроумным углом, а ее размер и дизайн не позволяли Конану приложиться плечом, как он это успешно проделал в трюме.
Тяжело дыша, варвар оставил тщетные попытки сломать преграду и, жадно облизываясь, направился к горе трупов, что возвышалась на носу корабля. Тошнотворный запах, довлевший над палубой, казалось, только возбуждал его звериный аппетит. Луна спустилась чуть ниже к воде, словно желая стать свидетельницей этого зловещего пиршества.
Помогая себе обеими руками, Конан торопливо пихал теплые куски мяса в глотку до тех пор, пока его живот уже не мог вместить больше. Насытившись, варвар пошатываясь пошел к мачте, тяжело ступая по дощатой палубе. Он прислонился к дереву спиной и, извергая отрыжку, уставился на бледное светило. Оно отражалось в море и, казалось, выглядывало из-под воды.
Холодное пламя ослабло. Конан облизал липкие губы и глубоко вздохнул, сползая по мачте до тех пор, пока его мускулистые ягодицы не коснулись пола. Когда последний лучик луны исчез в океане, его свинцовые веки сомкнулись. Безумный порыв ненависти унялся, словно потушенный рекой крови. Тяжелая голова начала безвольно клониться, до тех пор пока подбородок не уперся в грудь. В следующий миг он уже погрузился в глубокий сон.
Тем временем в тесном офицерском кубрике Кхерет нервно расхаживал взад и вперед. Чадим в очередной раз протер рукавом мокрый от пота лоб. Внутри царила невыносимая духота.
– Какая из семи преисподен послала на нас этого демона?! Клянусь Лшурой, мне никогда не доводилось видеть чудовища, столь кровожадного.
Кхерет проигнорировал замечания кормчего, отрывая от пола задумчивый взгляд только для того, чтобы еще раз убедиться в крепости их цитадели. Он так и не проронил ни слова с тех пор, как сокрушительные удары сверху прекратились.
Вздохнув, Джатил протер потную шею и поскреб свою маленькую выщипанную бородку, местами тронутую сединой.
– Да, – кивнул он кормчему, – это сущий дьявол, причем худший из всех, когда-либо порожденных адом. Ты был прав, Чадим, нам не следовало выбирать этот курс. Нисколько не сомневаюсь, что именно Небека направила на нас это исчадие.
– Да заткнитесь же, наконец, вы, старые идиоты! – не выдержал Кхерет. – Приходилось ли вам, городским неженкам, хоть раз в жизни повстречать в лесу хищную зембабвийскую обезьяну? А я видел тварь собственными глазами, правда, не столь громадную. И вот что я вам скажу – вся эта дьявольщина как-то связана с Конаном. Я должен был перерезать киммерийцу глотку, когда у меня имелась такая возможность.
Глаза Чадима вспыхнули суеверной непримиримостью.
– Напрасно ты недооцениваешь Небеку, мой капитан! Когда ее в последний раз видели за охотой, мой дед был еще юношей. Старики говорили, что она пробуждается раз в три поколения и рыщет в поисках легкомысленных кораблей. Она способна принимать любые обличил, и не исключено, что волосатый монстр – очередное ее воплощение.
– А полнолуние! – живо подхватил Джатил. – Оно означает наступление месяца рыб, что приходится как раз на середину года Змея. Звезда Яма была этой ночью в созвездии Абхарима и…
Кхерет не дал ему договорить, раздраженно закатывая глаза к потолку:
– Только полнейшие идиоты позволяют звездам управлять их судьбой. Я не знаю, каким образом, но только киммерийцу в очередной раз удалось разгромить всю команду и похитить судно. Во имя Сэта, я бы воистину пожелал, чтобы ваша Небека была реальной, если бы она могла раз и навсегда уничтожить варвара. Нисколько не сомневаюсь, что он стоит сейчас наверху и посмеивается над нами, направляя «Мистрисс» в какую-нибудь пиратскую бухту.
Капитан замолчал, и все трое погрузились в мрачную тишину, уныло разглядывая стены самодельного каземата.
Вдруг бровь Кхерета удивленно поползла вверх, а Чадим чуть наклонил голову, напряженно вслушиваясь в отдаленный шум.
Джатил, восседавший на высокой бочке, затаив дыхание, приложил ухо к люку и…
– Вам!
«Мистрисс» чудовищно накренилась, будто подхваченная гигантской рукой.
Джатил беспомощно замахал руками, словно пытаясь ухватиться за воздух. Не удержав равновесия, он полетел на пол, смешно уворачиваясь от падающих бочек, которые готовы были прихлопнуть его в любую минуту.
Кхерет, перевернуть которого было не так-то просто, прочно стоял на ногах, изумленно наблюдая за тем, как судно дрожит и кренится, словно протараненное туранской военной галерой. Смуглое лицо стигийца побледнело. – Небека! – едва слышно прошептал Чадим с выпученными от страха глазами. Он бросился на пол и, обхватив голову руками, жалобно заскулил.
Мощный толчок вывел киммерийца из глубокого забытья. Лениво поднявшись на ноги, он потянулся, пытаясь стряхнуть с себя необычную сонливость. Конан смутно почувствовал, что что-то не так: никогда еще его пробуждение не было столь тяжелым. Даже первые лучи восходящего солнца были бессильны рассеять его сон.
Варвар прислонился к мачте и огляделся вокруг. И надо сказать, картина, представшая его взору, подействовала отрезвляюще. Он изумленно уставился на лужу крови, черневшую посреди палубы, и на гору трупов, возвышавшуюся на носу корабля. С трудом сдерживая приступ тошноты, Конан поспешно отвернулся, гадая, какой дьявол мог здесь так похозяйничать. Несмотря на туман в голове, в теле чувствовалась приятная бодрость, которой не было уже много дней.
Но как же ему все-таки удалось освободиться от веревок и выбраться из трюма?
Конан рассеянно приложил руку к виску, да так и обмер от удивления! Куда девались его страшные шрамы? Пальцы нащупывали абсолютно чистую кожу, как будто никаких порезов не было вовсе. Неожиданно страшное подозрение закралось ему в душу – ни дать ни взять, он снова вляпался во что-то сверхъестественное. На какой-то миг он даже усомнился в реальности своих ощущений, но, ущипнув себя за руку, убедился, что все происходившее с ним не было сном.
В конце концов варвар успокоился и принял чудо с искренней радостью. Как бы то ни было, теперь он здоров и свободен. И за это следовало бы поблагодарить любую магию – черную или белую. Глубокая рана на голени бесследно исчезла, не оставив даже розоватого шрама.
Единственными на его теле метками, напоминавшими о его недавнем заключении, были едва заметные полосы, разукрасившие его ноги и грудь в клетку.
– Кром! – с недоверием прошептал киммериец. Ведомо ли такое чудо?
Он тщетно терзал свою память, гадая, что же с ним все-таки произошло. Он вспомнил, как размышлял о какой-то мистической Небеке и ее загадочной петле, как потом задремал, не в силах бороться с навалившимся сном, и…
Воспоминания стали возвращаться к нему с удивительной быстротой. Кошмарные сцены замелькали перед глазами с чудовищной ясностью. Это фантастическое превращение и все, что за ним последовало… Конана чуть не вытошнило от одного лишь воспоминания о вчерашнем ужине.
Самые невероятные мысли промелькнули в его голове, но варвар вовремя взял себя в руки. Как бы то ни было, сейчас не время было искать разгадки… ибо «Мистрисс» начала угрожающе крениться. Ветер по-прежнему гнал ее вперед по непредсказуемой извилистой траектории.
Поначалу Конан решил, что сокрушительной силы толчок был результатом столкновения корабля с подводным рифом. Но вскоре он заметил за кормой на удивление странный водоворот, что неотступно преследовал «Мистрисс», явно пытаясь засосать в свое жерло. Невиданных размеров воронка не имела ничего общего с теми, что ему доводилось видеть прежде. Холодок пробежал по коже варвара, несмотря на духоту, которая в этих краях всегда предшествовала обильному тропическому ливню.
Застыв от изумления, Конан наблюдал за тем, как вода бурлила и пенилась, выпуская облако густого полупрозрачного пара. Подхваченная водоворотом «Мистрисс» медленно закружилась по его все расширяющемуся периметру.
Внезапно, без малейшего предупредительного всплеска, в центре воронки появилась голова чудовищного левиафана. Его необъятное бугристое тело грязно-зеленого цвета стало настоящим плавучим домом для сотни семейств моллюсков и тысячи видов водорослей. Непропорционально огромный череп был в точности змеиным, за исключением, правда, ряда пульсирующих на шее жабер да пары глаз, каждый из которых был размером с Конанову голову. Эти зловещие желтые шары в розовой сетке кровеносных сосудов таращились из уродливого черепа, словно назревшие нарывы. Хвоста видно не было. Несомненно, он лежал где-то глубоко под водой.
Широко разинув клыкастую пасть, способную зараз проглотить троих взрослых мужчин, чудовище жадно устремилось к «Мистрисс».
Конан так и застыл, прикованный невыразимой древней злобой, что сквозила из холодных немигающих глаз. Впечатление было такое, будто чрево ада разверзлось, исторгая своего самого жуткого гада.
Пока мокрая морда стремительно приближалась к галере, Конан заметил раздробленные куски киля, нанизанные на острые клыки рептилии. Теперь варвару было понятно, почему «Мистрис» бросало из стороны в сторону: змеюга прокусила толстенный слой дерева, отодрав ото дна приличный кусок, вполне достаточный, чтобы полностью потопить судно.
Мощная струя пара вырвалась из зияющей глотки, шпаря кожу и обжигая глаза.
Конан непроизвольно прикрыл лицо рукой, избавляясь тем самым от парализующего взгляда выпученных глаз.
Киммериец проворно отпрыгнул назад, едва не зацепив пяткой слюнявую морду. Острые, как рапира, клыки промахнулись на какие-то несколько дюймов, сомкнувшись вместо этого на широком основании мачты. Толстая балка переломилась, точно прутик, и с грохотом обрушилась на палубу, уперевшись в борт корабля.
Демонстрируя искусство настоящего акробата, Конан отчаянно уворачивался от падающей мачты и от пышущей жаром морды.
Конан на бегу подхватил тесак, самый широкий из тех, что валялись на палубе, вырвав его из руки мертвого гребца. Широко расставив ноги на ходуном ходившей палубе, он стал ждать новой атаки чудовища. Ему не раз приходилось сражаться с выродками Сэта, и поэтому он знал: хорошо спланированный удар мог легко пронзить уязвимую глотку змея, проникая до самого мозга. Он должен был засадить лезвие как можно глубже, чтобы уже с первой попытки поразить чудовище, прежде чем водоворот проглотит обреченный корабль, засосав в свою бурлящую бездну.
Воздух вокруг сделался невыносимо горячим, пар становился плотнее и наполнял ноздри сернистой вонью. Потерявшее всякий контроль судно судорожно металось, жалобно поскрипывая от титанических ударов моря.
Неуклюже мотая головой, животное бросилось на Конана, который с вызывающей непоколебимостью стоял на залитой кровью палубе. Снова змеиные клыки сверкнули на солнце, точно выточенные из слоновой кости кинжалы.
Однако варвар только того и ждал. Прыгнув вперед, навстречу разинутой пасти, он глубоко зарыл меч в мягкое розовое нёбо. Обжигающее облако пара обдало его с ног до головы, прежде чем он выпустил рукоятку, чудом избегая смертоносных клыков. Могучие челюсти щелкнули у самого уха, отхватив прядь черных как смоль волос.
Подхватив новое оружие, киммериец кое-как вскарабкался на ноги. Он тут же обернулся назад, чтобы оценить результат атаки. Конан смутно подозревал, что одного удара будет вряд ли достаточно. Никогда ему еще не приходилось противостоять столь огромной твари!
Голова левиафана недовольно отпрянула и удалилась к центру воронки. Конан едва мог различить на его губе прыщик, который на самом деле был черенком трехфутового клинка, прочно застрявшего в необъятной глотке.
Тем временем «Мистрис» продолжала вращаться и тонуть. Вода поднялась уже до критической отметки. Удрученный неудачей, варвар отчетливо понимал, что время работало не на него. Через две-три минуты он должен был броситься в море и плыть как одержимый, пока чертов водоворот не засосал его на самое дно.
Конан отшвырнул бесполезное оружие, так как новый план пришел ему в голову. Расположившись на байке посреди корабля, он стал ждать новой атаки змея.
И надо сказать, ждать пришлось недолго, ибо в следующую минуту голова бросилась вперед. Степенно покачиваясь на пупырчатой шее, она, казалось, была исполнена единственного желания – сожрать крошечного, но дерзкого киммерийца.
Согнув ноги в коленях и уперев могучие руки в отполированное годами дерево мачты, Конан силился поднять импровизированное копье, направляя его прямо в саблезубую глотку. Вес балки трижды превосходил его собственный. Варвар слышал, как его спина скрипит под непосильной ношей. Основание мачты раскололось, образуя острый зазубренный конец. Конан приподнял его над головой и стал перебирать по дереву руками, одновременно разгибая колени.
Мрачный змеиный разум, казалось, распознал тонкий замысел противника. Тварь оттянула голову назад, пытаясь в то же время остановить инертное тело. Однако «Мистрисс» также не стояла на месте, как, впрочем, Конан и предполагал.
– Подавись же, во имя Крома! – проревел он, швыряя балку на бородавчатый череп. Узловатые мышцы вздулись на его предплечьях, чуть не лопаясь от напряжения. В следующий миг вертлявая башка рептилии со всего размаху врезалась в мачту. Острый конец приземлился чуть выше рта, обрушившись вместо этого на гнойно-желтый глаз. С тошнотворным звуком гигантский шар лопнул, взрываясь фонтаном желтой вонючей слизи.
Движимое инерцией копье пропахало мягкий змеиный мозг и вышло из затылка наружу. Густая едкая жижа слезой потекла из мертвой глазницы, распространяя столь невыносимое зловоние, что от него глаза киммерийца сделались влажными. Студенистое яблоко медленно сползло по балке и с мокрым мерзостным звуком шлепнулось на палубу. Испустив последний стон, пронзенная тварь также заскользила под собственной тяжестью и уперлась в нос корабля, забившись в предсмертных судорогах. Гигантская пасть приоткрылась, чтобы в последний раз пыхнуть паром и кровью, прежде чем замертво свалиться к ногам победителя.
Тяжело дыша, Конан отступил назад. Голова кружилась от изнеможения. Пробежав взглядом по всей длине чешуйчатого тела, он заглянул в самый центр воронки. Водоворот уменьшился, однако «Мистрисс» продолжала тонуть, стремительно приближаясь к бездонному жерлу. Конан спрашивал себя: где мог находиться змеиный хвост? Одна лишь торчавшая над водой шея была по крайней мере в три раза длиннее самого судна. Насколько он помнил, все другие представители змеиного рода, извиваясь в смертельных объятьях, колотили своими хвостами почем зря. Этот же водяной монстр так и не высунул своего помела. Возможно, хвост служил ему своеобразным якорем, воткнутым между рифами, а может, и в само океанское дно.
Однако в данный момент его больше волновала совсем другая проблема: покинуть тонущий корабль. В том, что судно обречено, не оставалось никаких сомнений. Единственная имевшаяся на борту шлюпка была уведена, и Конану ничего не оставалось, как наскоро состряпать хоть что-нибудь, способное держаться на плаву. Он вытащил из трюма изуродованную дверь, заметив с тревогой, что весь грузовой отсек был уже залит водой. Наспех связав доски мотком смоленой веревки, он получил грубый и весьма далекий от совершенства плот. Оставалось лишь надеяться, что тот не развалится прежде, чем его прибьет к островам или к южному побережью. Конан припрятал остаток веревки и хотел было спустить плот на воду… Эх, раздобыть бы в дорогу хоть каких-то припасов! Отсутствие пресной воды значительно уменьшало его шансы. Даже с маленьким бочонком он продержался бы несколько недель.
Рискуя в любую минуту быть проглоченным бурлящей стихией, Конан бросился к офицерскому кубрику. Там-то наверняка имелся весь необходимый провиант. Если только каюту не залило так же, как трюм!
Приблизившись к люку, Конан тотчас же услышал приглушенную ругань. Удивленный киммериец замер, прильнув ухом к толстому дереву. Изнутри доносились до боли знакомые голоса!
– Ну и тряситесь здесь, если хотите подохнуть, как крысы! Сэт позаботится о ваших душах, собаки! – раздавался гневный голос Кхерета.
– Небека сдерет с тебя кожу и пересчитает по косточкам, ты, потаскухин сын! – визгливо возражал Чадим, с трудом выговаривая слова.
Сдержанный тон Джатила решительно пресек тот возможный шквал непристойностей, который Кхерет готов был выпалить в ответ.
– Перестаньте, вы оба! Мы уже по колено в воде и только понапрасну теряем время. Быть может, Небека набила брюхо обезьяньим мясом и не станет возиться с такими ничтожествами, как мы. Уж лучше рискнуть, что бы там ни ждало нас наверху, чем растрачивать последнее дыхание в пустой перебранке.
Смутные воспоминания промелькнули в голове варвара. Он вспомнил, как загнал троицу под палубу, я только сейчас заметил на крышке люка неглубокую вмятину в форме массивного кулака. Конан приложил к ней свой собственный, с дрожью замечая, что кулак Конана-зверя в два раза превосходил человеческий.
Изнутри послышался скрежет и неистовый стук молотка.
Оставив всякую надежду раздобыть хоть пинту воды, Конан торопливо осмотрел палубу в поисках подходящего меча. Облюбовав длинный, с широким лезвием клинок, варвар подхватил оружие и бросился к плоту. Однако в эту самую минуту люк с грохотом отворился, и из пего вывалился разъяренный Кхерет.
И без того смуглое лицо стигийца сделалось черным при виде ненавистного варвара. Он выхватил свой легкий, с тонким лезвием меч, выкованный из лучшей акбитанской стали, и бросился на Конана.
ГЛАВА 6
МЕСТЬ
– Ты! Киммерийская собака! Я… – Он замолчал, с изумлением глядя на мертвое чудовище. Окровавленная змеиная голова развалилась на носу корабля, единственный глаз застыл в жутком немигающем взгляде.
Пока мужчины разглядывали друг друга, тонущий корабль сделал еще один оборот, так что Кхерет стоял теперь как раз между варваром и плотом. Кровь Конана вскипела от ярости.
– Стигийский водяной червь, проведай-ка свою команду! – Прыгнув вперед с ловкостью пантеры, Конан замахнулся мечом, метя в смуглую шею.
Опытный стигиец обрел самообладание как раз вовремя, чтобы отразить выпад. Он увернулся и в свою очередь провел стремительную контратаку, обрушивая клинок на предплечье Конана.
Не замечая серьезной раны, варвар поднял меч для нового сокрушительного удара. Пора было кончать этот стальной перезвон. Не время было испытывать клинки на прочность. Конан прекрасно понимал, что оружие капитана, выкованное из специальной упругой стали, было столь же крепко, сколь легко и изящно. Надо было прикончить стигийца одним точным ударом. Мышцы веревками вздулись на могучих руках, разгоняя тяжелый палаш до умопомрачительной скорости.
Однако Кхерет снова парировал атаку отработанным до совершенства приемом. Искры так и посыпались от скрестившихся со звоном клинков. Грубое лезвие раскололось, оставив в руке варвара короткий тупой обломок.
– Гнилой зуб Крома! – выругался киммериец, отшвыривая прочь бесполезное оружие.
Торжествующий Кхерет грациозно двинулся на безоружного врага, готовясь к последней решающей атаке. Тем временем «Мистрисс» продолжала равнодушно тонуть, содрогаясь частыми болезненными толчками. Ее корма неуклюже клюнула вниз в тот самый момент, когда Кхерет занес клинок над уже читавшим молитвы варваром. Ликующая улыбка сменилась гримасой бессильного гнева, и потерявший равновесие капитан грузно рухнул на палубу. Стигийский меч выскользнул из рук и брякнулся вне пределов досягаемости беспомощно шарящих пальцев. Недавний смех сменился протяжным стоном, когда капитан потрогал вывихнутую ногу. Отчаянно ругаясь, он потянулся к поясу за ножом. Вся схватка заняла не более минуты.
В этот миг из люка выскочил Чадим, вооруженный неизменным кинжалом. Следом выпрыгнул Джатил, размахивая кривым ятаганом и чуть не натыкаясь на своего товарища.
Конан чудом успел выхватить меч из руки мертвого моряка и выставить навстречу стигийцу, правая рука которого была занесена для броска. Меч разорвал грудь и, скользнув между ребер, вышел из лопаток. Кровавое острие угодило прямо в толстую шею Джатила, который буквально налетел на своего товарища. Кормчий мешком рухнул на палубу, придавив под собой захлебнувшегося в собственной крови вендийца.
Конан оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить подползавшего к своему мечу Кхерета. Нырнув на палубу, варвар опередил капитана, не успев, однако, уберечь свою руку от удара острого стигийского ножа. Конан поймал сжимавшую кинжал руку и выворачивал до тех пор, пока запястье не хрустнуло. Нож бряцнул о доски. Конан рывком поднял капитана на ноги и что было силы швырнул о рейлинг.
Упрямый стигиец, чудом не потерявший сознание, тем не менее изловчился прихватить чей-то ятаган и снова бросился в атаку.
– Подонок! – прохрипел он, пошатываясь, но умудряясь при этом сохранять грациозность опытнейшего фехтовальщика. – Этим дешевым грубым клинком позволь мне отправить тебя в ад!
С этими словами он бросился на варвара в слепой ярости.
Конан отвел стигийский клинок к правому плечу, сжимая эфес обеими руками. Уворачиваясь от яростного выпада капитана, он описал лезвием широкую дугу и со свистом рассек череп Кхерета от макушки до подбородка. Выдернув меч из разрубленной башки, он кинулся к плоту, торопливо спустил его на воду и не раздумывая прыгнул за борт.
Перерубив швартовую веревку, он схватил весло и принялся лихорадочно грести, пытаясь вырваться из удушливого плена воронки. Хотя водоворот заметно стих сразу после смерти чудовища, вода по-прежнему продолжала бурлить, обдавая варвара густым горячим паром.
Гребя изо всех сил, Конан постепенно отплыл от мертвого корабля на безопасное расстояние. Продолжая работать, он оглянулся через плечо, чтобы последний раз взглянуть на обреченную «Мистрисс». Трюмы, полные воды, безжалостно тянули ее на дно; над поверхностью торчал лишь украшенный рострой нос. Мачта сползла с перевернутой палубы, и змеиный труп сгинул в соленой голубой пучине.
Пот лил с варвара в три ручья. Жара стояла адская. Снизу его шпарила кипящая вода, сверху же сжигало безжалостное тропическое солнце. Конан понимал, что пекло скоро выжмет из него последнюю влагу, но поделать с этим ничего не мог. Отплыв от воронки на приличное расстояние, он отложил весло, чтобы немного передохнуть. Конан чувствовал себя уставшим, однако участившийся пульс и бешеный стук сердца вряд ли могли быть следствием обычного изнеможения.
Вообще-то варвара мало беспокоило отсутствие воды и пищи. На своем веку он пересек пешком не одну пустыню, мучаясь изо дня в день от жажды и голода.
Пока плот медленно дрейфовал, подхваченный каким-то течением, Конан размышлял над тем, как южное море походило на восточные пустыни. Бесплодные пустоземы подчинялись тому же самому господину. С высокого трона зловещее солнце, словно король, правило этими бескрайними просторами, требуя дань потом с любого, кто осмеливался вторгнуться в его владения. Пожалуй, даже грозные правители Стигии и Турана были более милосердными, чем это раскаленное добела светило.
Но предстоящие испытания волновали Конана меньше всего. Его недавнее превращение – единственное, что не давало ему покоя! Приход луны теперь был страшнее палящего солнца. Подействует ли проклятие снова? Эти мысли вгоняли в дрожь даже бывалого киммерийца. Честно говоря, он не испытывал сколь-либо заметной жалости к его вчерашним жертвам. Чего он сейчас больше всего страшился, так это снова потерять над собой контроль – утратить свою личность. Вчера на корабле Конан из Киммерии перестал существовать, все, что от него осталось, – это безобразное плотоядное чудовище.
Мысли о людоедстве так и скрутили ему живот. Ему уже приходилось общаться с дарфарскими каннибалами в Замбуле – городе, где беззаконие было единственным законом. Эти утратившие души псы были настоящим бичом южных земель, и Конан отнюдь не желал иметь с ними что-либо общее. Однако нельзя забывать, что заклятие помогло ему высвободиться из плена и избежать страшной участи в Луксуре. Он победил морскую рептилию и уж как-нибудь сумеет найти способ избавиться от злосчастных чар.
Он стряхнул капли пота с грязных спутанных волос, чувствуя сильное головокружение. Закрыв глаза, он распластался на плоту; варвару пришлось свернуться клубком, чтобы уместиться на неровной и шершавой поверхности. Тупая боль в предплечье напомнила о стигийском ноже, и Конан с беспокойством осмотрел распухшую руку.
Пока мужчины разглядывали друг друга, тонущий корабль сделал еще один оборот, так что Кхерет стоял теперь как раз между варваром и плотом. Кровь Конана вскипела от ярости.
– Стигийский водяной червь, проведай-ка свою команду! – Прыгнув вперед с ловкостью пантеры, Конан замахнулся мечом, метя в смуглую шею.
Опытный стигиец обрел самообладание как раз вовремя, чтобы отразить выпад. Он увернулся и в свою очередь провел стремительную контратаку, обрушивая клинок на предплечье Конана.
Не замечая серьезной раны, варвар поднял меч для нового сокрушительного удара. Пора было кончать этот стальной перезвон. Не время было испытывать клинки на прочность. Конан прекрасно понимал, что оружие капитана, выкованное из специальной упругой стали, было столь же крепко, сколь легко и изящно. Надо было прикончить стигийца одним точным ударом. Мышцы веревками вздулись на могучих руках, разгоняя тяжелый палаш до умопомрачительной скорости.
Однако Кхерет снова парировал атаку отработанным до совершенства приемом. Искры так и посыпались от скрестившихся со звоном клинков. Грубое лезвие раскололось, оставив в руке варвара короткий тупой обломок.
– Гнилой зуб Крома! – выругался киммериец, отшвыривая прочь бесполезное оружие.
Торжествующий Кхерет грациозно двинулся на безоружного врага, готовясь к последней решающей атаке. Тем временем «Мистрисс» продолжала равнодушно тонуть, содрогаясь частыми болезненными толчками. Ее корма неуклюже клюнула вниз в тот самый момент, когда Кхерет занес клинок над уже читавшим молитвы варваром. Ликующая улыбка сменилась гримасой бессильного гнева, и потерявший равновесие капитан грузно рухнул на палубу. Стигийский меч выскользнул из рук и брякнулся вне пределов досягаемости беспомощно шарящих пальцев. Недавний смех сменился протяжным стоном, когда капитан потрогал вывихнутую ногу. Отчаянно ругаясь, он потянулся к поясу за ножом. Вся схватка заняла не более минуты.
В этот миг из люка выскочил Чадим, вооруженный неизменным кинжалом. Следом выпрыгнул Джатил, размахивая кривым ятаганом и чуть не натыкаясь на своего товарища.
Конан чудом успел выхватить меч из руки мертвого моряка и выставить навстречу стигийцу, правая рука которого была занесена для броска. Меч разорвал грудь и, скользнув между ребер, вышел из лопаток. Кровавое острие угодило прямо в толстую шею Джатила, который буквально налетел на своего товарища. Кормчий мешком рухнул на палубу, придавив под собой захлебнувшегося в собственной крови вендийца.
Конан оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить подползавшего к своему мечу Кхерета. Нырнув на палубу, варвар опередил капитана, не успев, однако, уберечь свою руку от удара острого стигийского ножа. Конан поймал сжимавшую кинжал руку и выворачивал до тех пор, пока запястье не хрустнуло. Нож бряцнул о доски. Конан рывком поднял капитана на ноги и что было силы швырнул о рейлинг.
Упрямый стигиец, чудом не потерявший сознание, тем не менее изловчился прихватить чей-то ятаган и снова бросился в атаку.
– Подонок! – прохрипел он, пошатываясь, но умудряясь при этом сохранять грациозность опытнейшего фехтовальщика. – Этим дешевым грубым клинком позволь мне отправить тебя в ад!
С этими словами он бросился на варвара в слепой ярости.
Конан отвел стигийский клинок к правому плечу, сжимая эфес обеими руками. Уворачиваясь от яростного выпада капитана, он описал лезвием широкую дугу и со свистом рассек череп Кхерета от макушки до подбородка. Выдернув меч из разрубленной башки, он кинулся к плоту, торопливо спустил его на воду и не раздумывая прыгнул за борт.
Перерубив швартовую веревку, он схватил весло и принялся лихорадочно грести, пытаясь вырваться из удушливого плена воронки. Хотя водоворот заметно стих сразу после смерти чудовища, вода по-прежнему продолжала бурлить, обдавая варвара густым горячим паром.
Гребя изо всех сил, Конан постепенно отплыл от мертвого корабля на безопасное расстояние. Продолжая работать, он оглянулся через плечо, чтобы последний раз взглянуть на обреченную «Мистрисс». Трюмы, полные воды, безжалостно тянули ее на дно; над поверхностью торчал лишь украшенный рострой нос. Мачта сползла с перевернутой палубы, и змеиный труп сгинул в соленой голубой пучине.
Пот лил с варвара в три ручья. Жара стояла адская. Снизу его шпарила кипящая вода, сверху же сжигало безжалостное тропическое солнце. Конан понимал, что пекло скоро выжмет из него последнюю влагу, но поделать с этим ничего не мог. Отплыв от воронки на приличное расстояние, он отложил весло, чтобы немного передохнуть. Конан чувствовал себя уставшим, однако участившийся пульс и бешеный стук сердца вряд ли могли быть следствием обычного изнеможения.
Вообще-то варвара мало беспокоило отсутствие воды и пищи. На своем веку он пересек пешком не одну пустыню, мучаясь изо дня в день от жажды и голода.
Пока плот медленно дрейфовал, подхваченный каким-то течением, Конан размышлял над тем, как южное море походило на восточные пустыни. Бесплодные пустоземы подчинялись тому же самому господину. С высокого трона зловещее солнце, словно король, правило этими бескрайними просторами, требуя дань потом с любого, кто осмеливался вторгнуться в его владения. Пожалуй, даже грозные правители Стигии и Турана были более милосердными, чем это раскаленное добела светило.
Но предстоящие испытания волновали Конана меньше всего. Его недавнее превращение – единственное, что не давало ему покоя! Приход луны теперь был страшнее палящего солнца. Подействует ли проклятие снова? Эти мысли вгоняли в дрожь даже бывалого киммерийца. Честно говоря, он не испытывал сколь-либо заметной жалости к его вчерашним жертвам. Чего он сейчас больше всего страшился, так это снова потерять над собой контроль – утратить свою личность. Вчера на корабле Конан из Киммерии перестал существовать, все, что от него осталось, – это безобразное плотоядное чудовище.
Мысли о людоедстве так и скрутили ему живот. Ему уже приходилось общаться с дарфарскими каннибалами в Замбуле – городе, где беззаконие было единственным законом. Эти утратившие души псы были настоящим бичом южных земель, и Конан отнюдь не желал иметь с ними что-либо общее. Однако нельзя забывать, что заклятие помогло ему высвободиться из плена и избежать страшной участи в Луксуре. Он победил морскую рептилию и уж как-нибудь сумеет найти способ избавиться от злосчастных чар.
Он стряхнул капли пота с грязных спутанных волос, чувствуя сильное головокружение. Закрыв глаза, он распластался на плоту; варвару пришлось свернуться клубком, чтобы уместиться на неровной и шершавой поверхности. Тупая боль в предплечье напомнила о стигийском ноже, и Конан с беспокойством осмотрел распухшую руку.