Страница:
– Не обольщайся, – строго сказала Колдун. – Ты не обладаешь сверхразумом.
– Согласен, – сказал Максим. – Давай, поговорим конкретнее. Я знаю, что воспринимаешь чужие мысли. Встречал ли ты на Саракше существ, более разумных, чем мы или голованы?
Колдун поднял взгляд, снова опустил, опять поднял. Максим сообразил, что затронул неприятную для собеседника тему. Как и голованы, этот супермутант крайне болезненно реагировал на любое упоминание о конкурентах по части ментальной силы. Однако на этот раз повелитель Страны Мутантов не уклонился и все-таки ответил:
– Такие есть. Но они стараются не приближаться ко мне. Я стал сильней, чем любой из них.
– Они пришли из космоса? – быстро спросил землянин.
– Пришелец из ледяной бездны обучил нескольких саракшианцев – людей и голованов. Сам он не был человеком.
– Когда это случилось?
– Незадолго до моего рождения. Сразу после большой войны. Когда на Саракше появились земляне, этот чужак-учитель покинул планету. Его питомцы постепенно повышают свое мастерство, но все равно останутся слабее меня.
– И на Земле ты встретил таких же существ?
Колдун опять выдержал паузу, после чего ошеломил Максима, который ждал совсем другого ответа. Прибыв на Землю, Колдун сразу почувствовал присутствие нескольких сотен исключительно мощных разумов. Мутант впервые встретил такое количество существ, превосходящих его силой психического подавления. Более того, они обладали многими удивительными способностями, которых у Колдуна не было в помине.
– Поэтому ты решил вернуться на Саракш? – спросил Максим.
– И голованы тоже вернулись по этой причине…– Не дожидаясь вопроса, Колдун добавил: – Нет, они вовсе не прилетели из космоса. Они родились в твоем мире, но потом дремавшая в них сила вдруг проснулась, подарив могущество.
Его рассказ кардинально менял понимание обстановки, и потрясенный Максим лихорадочно продумывал дальнейшие вопросы. На беду оживший радиобраслет потребовал голосом Кобольда:
– Мак, возвращайся. Включаем помехи. Магнитная буря продлится не больше часа. У тебя есть тридцать минут, чтобы вернуться на корабль.
– Понял…– Отключив браслет, он снова обратился к Колдуну: – Позволь последний вопрос. ты должен помнить, как два десятилетия назад, за несколько дней до первого десанта островитян, здесь работали несколько людей с Земли – они изучали голованов. Мне нужно знать, не распознал ли ты в одном из них нечеловеческие качества.
– Разумеется, он не был человеком, – подтвердил Колдун. – Только в тот год он был слишком слаб и немного сумел бы. А вот на этот раз, навестив твой мир, я снова почувствовал его. Он стал намного сильнее. Наверное, теперь он умеет такое, чего не могу я.
– Согласен, – сказал Максим. – Давай, поговорим конкретнее. Я знаю, что воспринимаешь чужие мысли. Встречал ли ты на Саракше существ, более разумных, чем мы или голованы?
Колдун поднял взгляд, снова опустил, опять поднял. Максим сообразил, что затронул неприятную для собеседника тему. Как и голованы, этот супермутант крайне болезненно реагировал на любое упоминание о конкурентах по части ментальной силы. Однако на этот раз повелитель Страны Мутантов не уклонился и все-таки ответил:
– Такие есть. Но они стараются не приближаться ко мне. Я стал сильней, чем любой из них.
– Они пришли из космоса? – быстро спросил землянин.
– Пришелец из ледяной бездны обучил нескольких саракшианцев – людей и голованов. Сам он не был человеком.
– Когда это случилось?
– Незадолго до моего рождения. Сразу после большой войны. Когда на Саракше появились земляне, этот чужак-учитель покинул планету. Его питомцы постепенно повышают свое мастерство, но все равно останутся слабее меня.
– И на Земле ты встретил таких же существ?
Колдун опять выдержал паузу, после чего ошеломил Максима, который ждал совсем другого ответа. Прибыв на Землю, Колдун сразу почувствовал присутствие нескольких сотен исключительно мощных разумов. Мутант впервые встретил такое количество существ, превосходящих его силой психического подавления. Более того, они обладали многими удивительными способностями, которых у Колдуна не было в помине.
– Поэтому ты решил вернуться на Саракш? – спросил Максим.
– И голованы тоже вернулись по этой причине…– Не дожидаясь вопроса, Колдун добавил: – Нет, они вовсе не прилетели из космоса. Они родились в твоем мире, но потом дремавшая в них сила вдруг проснулась, подарив могущество.
Его рассказ кардинально менял понимание обстановки, и потрясенный Максим лихорадочно продумывал дальнейшие вопросы. На беду оживший радиобраслет потребовал голосом Кобольда:
– Мак, возвращайся. Включаем помехи. Магнитная буря продлится не больше часа. У тебя есть тридцать минут, чтобы вернуться на корабль.
– Понял…– Отключив браслет, он снова обратился к Колдуну: – Позволь последний вопрос. ты должен помнить, как два десятилетия назад, за несколько дней до первого десанта островитян, здесь работали несколько людей с Земли – они изучали голованов. Мне нужно знать, не распознал ли ты в одном из них нечеловеческие качества.
– Разумеется, он не был человеком, – подтвердил Колдун. – Только в тот год он был слишком слаб и немного сумел бы. А вот на этот раз, навестив твой мир, я снова почувствовал его. Он стал намного сильнее. Наверное, теперь он умеет такое, чего не могу я.
18. Земля. 21 мая 99 года.
Даже после затянувшихся на два с лишним года отношений он не смог бы сказать, какого цвета глаза Габриэль. Это была невыразимая словами гамма серебристых, бирюзовых и фиалковых искорок, принимавших, в зависимости от настроения, самые невероятные сочетания. Именно такую сдвоенную палитру увидел Максим, резко вырвавшись из хватки беспокойного сна. Габи сидела на краю кровати, рассматривая его перекошенную физиономию, и странно ухмылялась. Видимо, этот пристальный взгляд в упор и разбудил Максима.
– Вставай, соня, – сказала Габи. – Ты срочно понадобился человечеству.
Он предпринял безнадежную попытку смягчить свою участь:
– Не согласится ли человечество принять меня в спящем состоянии?
– Даже спящую красавицу безжалостно разбудили, – напомнила Габриэль. – Чем ты лучше?
– У меня выходной, – невнятно пробормотал Максим, переворачиваясь на бок и снова закрывая глаза. – Человечество обойдется.
– Очень в этом сомневаюсь, – Габи фыркнула. – Человечество уже звонило спозаранок. Узнав, что некоторые бойцы тайного фронта до сих пор давят подушку, человечество выразительно поглядело на часы и возмущенно пригрозило повторить вызов ровно в полдень… Слышишь сигналы? Это оно и есть. В смысле, человечество.
Хлопая слипающимися веками, подобно пресловутому Вию, Максим поплелся босиком в кабинет. Он догадывался, кто может вызывать в столь ранний, по столичным меркам, час. Предчувствие не подвело – проектор киберблока сформировал трехмерный портрет старого приятеля.
– Есть же счастливые люди, – насмешливо сказала голограмма. – Могут себе позволить беззаботно дрыхнуть до самого ужина.
– Мы-то что, мы просто так, – отмахнулся Максим. – Вот в других конторах людям фартит, так фартит. Ажно на глазах растут, почище любого эмбриозародыша. Ни дать, ни взять задохлик болотный на хороших аммиачных удобрениях. Вот ты, сказывают, в замдиректора выбился. Не уразумею только, по какой части – по научной, али по хозяйственной?
– По связям с внеземной общественностью, – собеседник помассировал челюсть. – Я другие слухи слышал – будто кто-то просил о встрече.
– Действительно, вопиющий факт, – вежливо согласился М.Каммерер. – Если руководитель столичного отдела ЧП сообщает, что имеет важное сообщение – Вышестоящая Организация обязана его выслушать, а не устраивать скаутские игры в проверку лояльности.
– Тебе известны сопутствующие обстоятельства, – не слишком примирительным тоном сказал новый вице-директор службы "Т". – Тем не менее, мне поручено обсудить возникшие проблемы. Я сейчас в Коста-Рике, так что встречаемся в три часа дня у «Следопыта». Успеешь проснуться?
– Сам не опоздай, – огрызнулся Максим.
В столовой его укоризненно встретил серебристо-фиолетовый с прозеленью взгляд.
– Опять работаем по выходным, – печально констатировала Габи. – По-моему, на сегодня у нас были какие-то планы…
– Это не работа, – бодро сказал он. – Просто небольшая дружеская беседа за бутылкой хорошо выдержанного чая… Кстати, что у нас на завтрак?
– Я заказывала только на себя, – она отвернулась к окну. – Ты ведь не любишь женщин, которые слишком о тебе заботятся.
– С чего ты взяла? – возмутился Максим. – Главное, чтобы женщина не переборщила с заботой.
Он вывел на экран меню Линии Доставки и принялся помечать курсором пиктограммы порционных блюд. Понаблюдав за его манипуляциями, Габриэль глубокомысленно предположила: мол, тебе просто сильно не везло по женской части. Развивать эту тему Максим не желал, а потому решил отшутиться и ответил, что ему в этой жизни вообще сильно не повезло. К сожалению, Габи приняла его замечание на собственный счет и сделала вывод: значит, дело все-таки в женщине. Она даже припомнила историю, случившуюся прошлой зимой, когда ей удалось вытащить Мака на спектакль Венской оперетты, и во время антракта они столкнулись возле буфета с роскошной сероглазой женщиной. Излишне проницательная Габриэль уверяла, будто оба – и Максим, и та особа – переменились в лице, обмениваясь натянутыми приветствиями.
Максим заскучал: Габи имела в виду Майю Глумову, с которой у него сложились непростые отношения. Он промямлил, ковыряя вилкой поджаренный с кровью ломоть ракопаука:
– Это мать моего бывшего сотрудника. Она меня сильно не любит.
– Не иначе, ты ее соблазнил и бросил…– агрессивно начала Габриэль, но вовремя смекнула, что перегибает палку. – Ладно-ладно, умолкаю. Женщин, которые лезут не в свои дела, ты наверняка тоже терпеть не можешь.
Она обиженно притихла. Поздний завтрак завершился в напряженном молчании. Габи исподтишка поглядывала на Максима и переживала, что сгоряча наговорила лишнего. Если бы она, вдруг овладев телепатическим искусством, смогла прочитать его мысли, то была бы сильно удивлена и даже оскорблена, поскольку Максим не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Он был в шоке, поскольку понял, что уже смирился с потерей и машинально назвал Тойво «бывшим» своим сотрудником.
Кафе «Уральский Следопыт» было шумным, но уютным заведением на углу проспекта Бугрова и улицы Декабристов. Заместитель директора Института теоретических проблем социальной прогностики сидел за столиком, накрытом полусферой силового поля. Капли дождя, натыкаясь на невидимый навес, обзаводились дополнительной дозой ионизации, усиливая аромат озона.
Максим был не в духе. Сорвав накидку из прозрачной микропористой пленки, он нетерпеливо пнул носком мокасина пол, тяжело рухнул в развернувшееся кресло и выжидательно уставился на посланца Вышестоящей Организации. Тот спокойно осведомился:
– Слышал последние новости по «Визиту старой дамы»?
Естественно, Каммерер был в курсе. Накануне вечером поступило экстренное сообщение: сотни выявленных метагомов в массовом порядке покидали Землю, перебираясь на Ружену, Яйлу, Пандору, Радугу и другие цивилизованные миры Периферии. Однако, сейчас он не был настроен обсуждать эту информацию.
– Почему мы здесь? – не скрывая раздражения, осведомился Максим. – Куда удобнее было бы вести предметный разговор у меня.
– Нас смущает президент твоего сектора, – неожиданно откровенно ответил Тарантул. – КОМКОН-второй давно считался слабым звеном. Теперь же сектор «Урал-Север» объявлен изолированным.
– Могу понять ваши теплые чувства лично к президенту сектора. Но откуда такое отношение ко мне?
– С некоторых пор тебя взяли на заметку, – неохотно сообщил Тарантул. – Судя по событиям последних дней, ты слишком многое выболтал Комову. И вообще, накопились негативные оценки. Ведь ты не любишь нашу работу. Ты служишь формально и в глубине души презираешь наше дело. А потому и результаты близки к нулю.
– К моему темному прошлому вернемся чуть позже, – Максим начал злиться. – А пока займемся серьезными делами. Как я уже рапортовал, мне нужны дополнительные сведения, чтобы завершить мероприятия по люденам и Резиденту. Как ты понимаешь, я не мог приставить ридера к дому Горбовского – об этом немедленно узнал бы столь любимый вами президент сектора. А вот другие службы вполне могли это сделать, и я надеюсь, что вы догадались подстраховаться и организовали подслушку.
По большому счету, Максим не обижался на коллег. Сам он давно заразился подобной манией, так что и они имели моральное право подозревать в нем пособника ИВУ. Между тем Тарантул не без апломба заявил: дескать, завершать операцию уже поздно, поскольку управление "Т" выявило Резидента своими силами. Поздравив вице-директора с успехом, Максим вытащил портативный проектор и, продемонстрировав голографический портрет, спросил: «Он?» Сначала Тарантул опешил, но быстро пришел в чувство и промямлил:
– Мы раскрыли его вульгарным наблюдением. А как ты?
– Элементарно, коллега, – Максим ухмыльнулся. – Старым добрым дедуктивным методом. Чистая логика.
Тарантул напряженно размышлял и явно тянул время, а потому спросил рассеянно:
– Кстати, вопрос на разминку. В каком рассказе Конан-Дойля наш любимый Шерлок Холмс впервые произнес эту фразу: «Элементарно, Ватсон»?
– Ни в каком. Эта фраза появилась лет через сто после сэра Артура, в каком-то телесериале. Может быть продолжим?
– Да, конечно, – его собеседник почти оправился после нокдауна. – Мы действительно организовали подслушку возле «Дома Леонида» в Краславе. Ридер контролировал беседу с безопасного расстояния и надиктовал полную стенограмму. Затем он зафиксировал менто-вспышку, которая, видимо, и стерла твою запись. В этот момент Логовенко сказал, что ему кто-то помешал, и прервал разговор.
– Ваш ридер установил источник этой вспышки?
Тарантул наклонил голову в знак согласия. Потом поинтересовался логической цепочкой, посредством которой начальник столичного отдела ЧП вычислил Резидента. Мак ответил, что намерен изложить свои соображения перед Тайной Коллегией, как только составит полную картину. Он действительно не был готов к подведению итогов – оставалось немало темных мест, и Максим надеялся прояснить их, получив информацию от коллег из братского ведомства.
Лицо Тарантула оставалось непроницаемым, но Максим без особых усилий угадывал сомнения, одолевшие заместителя Тахорга. Хотя М.Каммерер правильно назвал Резидента, сей факт вовсе не освобождал его от подозрений. Не исключалась достаточно простая интрига: Резидент узнал, что разоблачен, и поручил своему подручному М.Каммереру сыграть роль дьявольски проницательного контрпроникновенца. Тем самым М.Каммерер доказывает собственную благонадежность и непричастность к проискам Странников, а потому может продолжать тайную деятельность против человечества. Конечно, старина Мак – давний функционер Конторы, но ведь общеизвестно: агент ИВУ должен представляться нам другом и милейшим человеком. В конце концов, и сам разоблаченный Резидент прежде считался (причем вполне заслуженно!) видным исследователем космоса и до сих пор остается любимцем публики…
Выстукивая пальцами нервные ритмы – явно из репертуара «Клетчатой Панды» – Тарантул неприлично долго колебался, но все-таки решился:
– Заседание состоится через два-три дня. Скорее всего на Ружене.
– Стенограмма подслушки понадобится мне как можно раньше, – твердо сказал Максим.
– Я доложу шефу…– вице-директор отнюдь не выглядел уверенным в результате. – Мак, нам тоже непонятны многие обстоятельства истории с метагомами.
В этом и заключалась вся прелесть нескоординированных мозговых штурмов: служба "Т" обратила внимание на факты, ускользнувшие из поля зрения «второй Комиссии». Действительно, почему людены ограничились пятью сотнями инициированных? Если пресловутая «третья импульсная» встречается у одного человека из ста тысяч, то среди 17 миллиардов людей должны жить от ста пятидесяти до двухсот тысяч потенциальных метагомов. По логике вещей, Логовенко и его компания должны были, не покладая рук, отыскивать, инициировать и воспитывать новые орды себе подобных. Но вместо этого…
– Согласен, их миграцию уход трудно объяснить, – признал Максим. – Еще две недели назад они вовсе не помышляли об уходе. В той же Малой Пеше, к примеру, спокойно ставили очередные эксперименты по отбору нужных им особей. Однако вдруг свернули деятельность и, внезапно сорвавшись с места, покинули Землю, словно разговор в Краславе спугнул их…
Тарантул с готовностью подхватил:
– Мы полагаем, это мог быть ловкий маневр. Долгоиграющая операция с единственной целью – отвести возможные подозрения от Странников или их резидентуры. В результате достигнута искомая цель: внимание Вышестоящей Организации переключилось на метагомов, которые якобы являются продуктом квазинатуральной эволюции.
– У меня подобных сомнений не возникало, – сказал Максим. – Разумнее допустить, что Логовенко говорил правду. Он почувствовал мощный враждебный мозг и подал остальным люденам сигнал тревоги.
Разгорелась вялая дискуссия, но известные факты не желали укладываться в однозначную схему. Слишком много событий происходило, так сказать, «за кулисами тайного фронта», а потому невозможно было решить загадку логическим путем. Любая цепочка фактов допускала несколько принципиально различных трактовок.
– Ладно, сейчас мы не договоримся, – сделал вывод Тарантул. – Поговорим на Коллегии. Куда переслать информацию – в отдел?
– Лучше домой, а то меня любимая женщина бросит…– Помедлив, Максим спросил: – Вы установили, кто же такой Наследник Тутти – сын Малыша, Гурона? Во всяком случае, в его хромосомах нет никаких намеков на номинального отца Алекса Бернадота.
– Он – сын Резидента, – Тарантул громко цыкнул зубом. – Очевидно, Странники основательно поработали над его генотипом. Поэтому хромосомные линии Тойво не имеют ничего общего с образцами, которые его папаша в молодости сдал в генетический банк. Кроме того, достоверно установлено, что у Резидента была длительная связь с твоей приятельницей-эротоманкой Суок.
– Откуда такие детали? – удивился Максим.
– Наш последний козырь, – объяснил Тарантул. – Мы сохранили все досье. Это неисчерпаемый кладезь информации о каждом, кто родился за последние 200 лет. Кое-кто хорошо знает о нашем архиве, а потому боится и ненавидит нас…
А на прощанье он сказал со странной интонацией, вместившей добрую зависть пополам с почтением к профессионализму старшего товарища: дескать, у тебя всегда все получается, не зря сам Терминатор назвал «Большим Взрывом».
– Смотри ты, и вправду вернулся? – изобразила удивление Габриэль.
– Когда это было, чтобы я не сдержал слова? – изобразил обиду Максим. – Ну-с, куда идем?
Примерно через час Габи, переодевшись в вечерний костюм от Лурье, заглянула в кабинет и обнаружила Максима сидящим в прострации перед киберблоком. Информация из управления "Т" поступила своевременно и оказалась слишком пикантной. В театр он, конечно, потащился, но весь вечер думал только делах. Кирпичик к кирпичику выстраивалась логичная картина катаклизма, захлестнувшего человеческую цивилизацию.
И еще он не мог забыть последнюю фразу Тарантула. За эти годы давние события на Саракше обросли толстой бахромой мифов и легенд. Даже профессиональные историки искренне полагали, что единственным землянином, сумевшим просочиться в Островную Империю, был некто Максим Ростиславский, последние сведения о котором датированы началом 60-х годов. И никто не вспоминал злосчастного Льва Абалкина, сумевшего прожить на Архипелаге почти десятилетие. Вдобавок почему-то сложилось мнение, будто в те времена незабвенный Кинугаси Ямада, восхищенный блестящим успехом операции «Вирус», поощрительно нарек исполнителя ласковым прозвищем «Big-Bug».
Ох, не так все было, совсем не так!..
– Вставай, соня, – сказала Габи. – Ты срочно понадобился человечеству.
Он предпринял безнадежную попытку смягчить свою участь:
– Не согласится ли человечество принять меня в спящем состоянии?
– Даже спящую красавицу безжалостно разбудили, – напомнила Габриэль. – Чем ты лучше?
– У меня выходной, – невнятно пробормотал Максим, переворачиваясь на бок и снова закрывая глаза. – Человечество обойдется.
– Очень в этом сомневаюсь, – Габи фыркнула. – Человечество уже звонило спозаранок. Узнав, что некоторые бойцы тайного фронта до сих пор давят подушку, человечество выразительно поглядело на часы и возмущенно пригрозило повторить вызов ровно в полдень… Слышишь сигналы? Это оно и есть. В смысле, человечество.
Хлопая слипающимися веками, подобно пресловутому Вию, Максим поплелся босиком в кабинет. Он догадывался, кто может вызывать в столь ранний, по столичным меркам, час. Предчувствие не подвело – проектор киберблока сформировал трехмерный портрет старого приятеля.
– Есть же счастливые люди, – насмешливо сказала голограмма. – Могут себе позволить беззаботно дрыхнуть до самого ужина.
– Мы-то что, мы просто так, – отмахнулся Максим. – Вот в других конторах людям фартит, так фартит. Ажно на глазах растут, почище любого эмбриозародыша. Ни дать, ни взять задохлик болотный на хороших аммиачных удобрениях. Вот ты, сказывают, в замдиректора выбился. Не уразумею только, по какой части – по научной, али по хозяйственной?
– По связям с внеземной общественностью, – собеседник помассировал челюсть. – Я другие слухи слышал – будто кто-то просил о встрече.
– Действительно, вопиющий факт, – вежливо согласился М.Каммерер. – Если руководитель столичного отдела ЧП сообщает, что имеет важное сообщение – Вышестоящая Организация обязана его выслушать, а не устраивать скаутские игры в проверку лояльности.
– Тебе известны сопутствующие обстоятельства, – не слишком примирительным тоном сказал новый вице-директор службы "Т". – Тем не менее, мне поручено обсудить возникшие проблемы. Я сейчас в Коста-Рике, так что встречаемся в три часа дня у «Следопыта». Успеешь проснуться?
– Сам не опоздай, – огрызнулся Максим.
В столовой его укоризненно встретил серебристо-фиолетовый с прозеленью взгляд.
– Опять работаем по выходным, – печально констатировала Габи. – По-моему, на сегодня у нас были какие-то планы…
– Это не работа, – бодро сказал он. – Просто небольшая дружеская беседа за бутылкой хорошо выдержанного чая… Кстати, что у нас на завтрак?
– Я заказывала только на себя, – она отвернулась к окну. – Ты ведь не любишь женщин, которые слишком о тебе заботятся.
– С чего ты взяла? – возмутился Максим. – Главное, чтобы женщина не переборщила с заботой.
Он вывел на экран меню Линии Доставки и принялся помечать курсором пиктограммы порционных блюд. Понаблюдав за его манипуляциями, Габриэль глубокомысленно предположила: мол, тебе просто сильно не везло по женской части. Развивать эту тему Максим не желал, а потому решил отшутиться и ответил, что ему в этой жизни вообще сильно не повезло. К сожалению, Габи приняла его замечание на собственный счет и сделала вывод: значит, дело все-таки в женщине. Она даже припомнила историю, случившуюся прошлой зимой, когда ей удалось вытащить Мака на спектакль Венской оперетты, и во время антракта они столкнулись возле буфета с роскошной сероглазой женщиной. Излишне проницательная Габриэль уверяла, будто оба – и Максим, и та особа – переменились в лице, обмениваясь натянутыми приветствиями.
Максим заскучал: Габи имела в виду Майю Глумову, с которой у него сложились непростые отношения. Он промямлил, ковыряя вилкой поджаренный с кровью ломоть ракопаука:
– Это мать моего бывшего сотрудника. Она меня сильно не любит.
– Не иначе, ты ее соблазнил и бросил…– агрессивно начала Габриэль, но вовремя смекнула, что перегибает палку. – Ладно-ладно, умолкаю. Женщин, которые лезут не в свои дела, ты наверняка тоже терпеть не можешь.
Она обиженно притихла. Поздний завтрак завершился в напряженном молчании. Габи исподтишка поглядывала на Максима и переживала, что сгоряча наговорила лишнего. Если бы она, вдруг овладев телепатическим искусством, смогла прочитать его мысли, то была бы сильно удивлена и даже оскорблена, поскольку Максим не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Он был в шоке, поскольку понял, что уже смирился с потерей и машинально назвал Тойво «бывшим» своим сотрудником.
Кафе «Уральский Следопыт» было шумным, но уютным заведением на углу проспекта Бугрова и улицы Декабристов. Заместитель директора Института теоретических проблем социальной прогностики сидел за столиком, накрытом полусферой силового поля. Капли дождя, натыкаясь на невидимый навес, обзаводились дополнительной дозой ионизации, усиливая аромат озона.
Максим был не в духе. Сорвав накидку из прозрачной микропористой пленки, он нетерпеливо пнул носком мокасина пол, тяжело рухнул в развернувшееся кресло и выжидательно уставился на посланца Вышестоящей Организации. Тот спокойно осведомился:
– Слышал последние новости по «Визиту старой дамы»?
Естественно, Каммерер был в курсе. Накануне вечером поступило экстренное сообщение: сотни выявленных метагомов в массовом порядке покидали Землю, перебираясь на Ружену, Яйлу, Пандору, Радугу и другие цивилизованные миры Периферии. Однако, сейчас он не был настроен обсуждать эту информацию.
– Почему мы здесь? – не скрывая раздражения, осведомился Максим. – Куда удобнее было бы вести предметный разговор у меня.
– Нас смущает президент твоего сектора, – неожиданно откровенно ответил Тарантул. – КОМКОН-второй давно считался слабым звеном. Теперь же сектор «Урал-Север» объявлен изолированным.
– Могу понять ваши теплые чувства лично к президенту сектора. Но откуда такое отношение ко мне?
– С некоторых пор тебя взяли на заметку, – неохотно сообщил Тарантул. – Судя по событиям последних дней, ты слишком многое выболтал Комову. И вообще, накопились негативные оценки. Ведь ты не любишь нашу работу. Ты служишь формально и в глубине души презираешь наше дело. А потому и результаты близки к нулю.
– К моему темному прошлому вернемся чуть позже, – Максим начал злиться. – А пока займемся серьезными делами. Как я уже рапортовал, мне нужны дополнительные сведения, чтобы завершить мероприятия по люденам и Резиденту. Как ты понимаешь, я не мог приставить ридера к дому Горбовского – об этом немедленно узнал бы столь любимый вами президент сектора. А вот другие службы вполне могли это сделать, и я надеюсь, что вы догадались подстраховаться и организовали подслушку.
По большому счету, Максим не обижался на коллег. Сам он давно заразился подобной манией, так что и они имели моральное право подозревать в нем пособника ИВУ. Между тем Тарантул не без апломба заявил: дескать, завершать операцию уже поздно, поскольку управление "Т" выявило Резидента своими силами. Поздравив вице-директора с успехом, Максим вытащил портативный проектор и, продемонстрировав голографический портрет, спросил: «Он?» Сначала Тарантул опешил, но быстро пришел в чувство и промямлил:
– Мы раскрыли его вульгарным наблюдением. А как ты?
– Элементарно, коллега, – Максим ухмыльнулся. – Старым добрым дедуктивным методом. Чистая логика.
Тарантул напряженно размышлял и явно тянул время, а потому спросил рассеянно:
– Кстати, вопрос на разминку. В каком рассказе Конан-Дойля наш любимый Шерлок Холмс впервые произнес эту фразу: «Элементарно, Ватсон»?
– Ни в каком. Эта фраза появилась лет через сто после сэра Артура, в каком-то телесериале. Может быть продолжим?
– Да, конечно, – его собеседник почти оправился после нокдауна. – Мы действительно организовали подслушку возле «Дома Леонида» в Краславе. Ридер контролировал беседу с безопасного расстояния и надиктовал полную стенограмму. Затем он зафиксировал менто-вспышку, которая, видимо, и стерла твою запись. В этот момент Логовенко сказал, что ему кто-то помешал, и прервал разговор.
– Ваш ридер установил источник этой вспышки?
Тарантул наклонил голову в знак согласия. Потом поинтересовался логической цепочкой, посредством которой начальник столичного отдела ЧП вычислил Резидента. Мак ответил, что намерен изложить свои соображения перед Тайной Коллегией, как только составит полную картину. Он действительно не был готов к подведению итогов – оставалось немало темных мест, и Максим надеялся прояснить их, получив информацию от коллег из братского ведомства.
Лицо Тарантула оставалось непроницаемым, но Максим без особых усилий угадывал сомнения, одолевшие заместителя Тахорга. Хотя М.Каммерер правильно назвал Резидента, сей факт вовсе не освобождал его от подозрений. Не исключалась достаточно простая интрига: Резидент узнал, что разоблачен, и поручил своему подручному М.Каммереру сыграть роль дьявольски проницательного контрпроникновенца. Тем самым М.Каммерер доказывает собственную благонадежность и непричастность к проискам Странников, а потому может продолжать тайную деятельность против человечества. Конечно, старина Мак – давний функционер Конторы, но ведь общеизвестно: агент ИВУ должен представляться нам другом и милейшим человеком. В конце концов, и сам разоблаченный Резидент прежде считался (причем вполне заслуженно!) видным исследователем космоса и до сих пор остается любимцем публики…
Выстукивая пальцами нервные ритмы – явно из репертуара «Клетчатой Панды» – Тарантул неприлично долго колебался, но все-таки решился:
– Заседание состоится через два-три дня. Скорее всего на Ружене.
– Стенограмма подслушки понадобится мне как можно раньше, – твердо сказал Максим.
– Я доложу шефу…– вице-директор отнюдь не выглядел уверенным в результате. – Мак, нам тоже непонятны многие обстоятельства истории с метагомами.
В этом и заключалась вся прелесть нескоординированных мозговых штурмов: служба "Т" обратила внимание на факты, ускользнувшие из поля зрения «второй Комиссии». Действительно, почему людены ограничились пятью сотнями инициированных? Если пресловутая «третья импульсная» встречается у одного человека из ста тысяч, то среди 17 миллиардов людей должны жить от ста пятидесяти до двухсот тысяч потенциальных метагомов. По логике вещей, Логовенко и его компания должны были, не покладая рук, отыскивать, инициировать и воспитывать новые орды себе подобных. Но вместо этого…
– Согласен, их миграцию уход трудно объяснить, – признал Максим. – Еще две недели назад они вовсе не помышляли об уходе. В той же Малой Пеше, к примеру, спокойно ставили очередные эксперименты по отбору нужных им особей. Однако вдруг свернули деятельность и, внезапно сорвавшись с места, покинули Землю, словно разговор в Краславе спугнул их…
Тарантул с готовностью подхватил:
– Мы полагаем, это мог быть ловкий маневр. Долгоиграющая операция с единственной целью – отвести возможные подозрения от Странников или их резидентуры. В результате достигнута искомая цель: внимание Вышестоящей Организации переключилось на метагомов, которые якобы являются продуктом квазинатуральной эволюции.
– У меня подобных сомнений не возникало, – сказал Максим. – Разумнее допустить, что Логовенко говорил правду. Он почувствовал мощный враждебный мозг и подал остальным люденам сигнал тревоги.
Разгорелась вялая дискуссия, но известные факты не желали укладываться в однозначную схему. Слишком много событий происходило, так сказать, «за кулисами тайного фронта», а потому невозможно было решить загадку логическим путем. Любая цепочка фактов допускала несколько принципиально различных трактовок.
– Ладно, сейчас мы не договоримся, – сделал вывод Тарантул. – Поговорим на Коллегии. Куда переслать информацию – в отдел?
– Лучше домой, а то меня любимая женщина бросит…– Помедлив, Максим спросил: – Вы установили, кто же такой Наследник Тутти – сын Малыша, Гурона? Во всяком случае, в его хромосомах нет никаких намеков на номинального отца Алекса Бернадота.
– Он – сын Резидента, – Тарантул громко цыкнул зубом. – Очевидно, Странники основательно поработали над его генотипом. Поэтому хромосомные линии Тойво не имеют ничего общего с образцами, которые его папаша в молодости сдал в генетический банк. Кроме того, достоверно установлено, что у Резидента была длительная связь с твоей приятельницей-эротоманкой Суок.
– Откуда такие детали? – удивился Максим.
– Наш последний козырь, – объяснил Тарантул. – Мы сохранили все досье. Это неисчерпаемый кладезь информации о каждом, кто родился за последние 200 лет. Кое-кто хорошо знает о нашем архиве, а потому боится и ненавидит нас…
А на прощанье он сказал со странной интонацией, вместившей добрую зависть пополам с почтением к профессионализму старшего товарища: дескать, у тебя всегда все получается, не зря сам Терминатор назвал «Большим Взрывом».
– Смотри ты, и вправду вернулся? – изобразила удивление Габриэль.
– Когда это было, чтобы я не сдержал слова? – изобразил обиду Максим. – Ну-с, куда идем?
Примерно через час Габи, переодевшись в вечерний костюм от Лурье, заглянула в кабинет и обнаружила Максима сидящим в прострации перед киберблоком. Информация из управления "Т" поступила своевременно и оказалась слишком пикантной. В театр он, конечно, потащился, но весь вечер думал только делах. Кирпичик к кирпичику выстраивалась логичная картина катаклизма, захлестнувшего человеческую цивилизацию.
И еще он не мог забыть последнюю фразу Тарантула. За эти годы давние события на Саракше обросли толстой бахромой мифов и легенд. Даже профессиональные историки искренне полагали, что единственным землянином, сумевшим просочиться в Островную Империю, был некто Максим Ростиславский, последние сведения о котором датированы началом 60-х годов. И никто не вспоминал злосчастного Льва Абалкина, сумевшего прожить на Архипелаге почти десятилетие. Вдобавок почему-то сложилось мнение, будто в те времена незабвенный Кинугаси Ямада, восхищенный блестящим успехом операции «Вирус», поощрительно нарек исполнителя ласковым прозвищем «Big-Bug».
Ох, не так все было, совсем не так!..
19. Саракш. 11 февраля 59 года.
Огромный город Акубедаб, в недалеком прошлом – столица Островной Империи – подобно перекормленной амебе, распластался по берегам бухты, втиснувшись в седловину между горами Радматап и Ылдемха. На этой широте южного полушария стояла осень, и недавний зной сменился приятным спокойствием резко-морского климата. Мировой Светильник, поднявшись из-за гребня Ылдемха, залил волнами фотонов морскую гладь и полуразрушенный мегаполис.
Стоя спиной к восходу на Низарском выступе, невысокий толстенький патриций со сложным чувством взирал на смертельно раненного исполина. Когда ракетоплан Тахи Орка сбросил первую бомбу, грибовидное облако взметнулось над усеченным конусом Радматапа. Затем Крыло Ужаса направил подбитую машину на запиравший вход в бухту остров Нигран, и там сработали остальные боеприпасы, испарившие неприступную морскую крепость. Главный порт и арсенал имперского флота испарился вместе с Адмиралтейством, а ударная волна второго взрыва погнала стоявший над западной горой грибок радиоактивного дыма и пепла в глубину страны. Полтора миллиона убитых – такого эффекта не приносили даже массированные ракетные атаки прошлой войны.
После той бомбардировки в нижней части столицы чудом уцелели только два окраинных микрорайона, слегка прикрытые складками рельефа. Там уже курсировали бронированные бульдозеры и копошились аварийные команды смертников – департамент чрезвычайных обстоятельств старался восстановить основные коммуникации.
А по Ылдемха прошлись две огненные волны, которые смахнули большую часть панельных построек. Закругленная лысина горы была завалена грудами битого кирпича и бетона, но одетая сталью рука порядка сюда еще не добралась. Здесь занимались делом, в лучшем случае, банды мародеров, которые охотились за немалым барахлишком, уцелевшим под руинами. Патриций же охотился на мародеров. Похожий на Колобка представитель имперской элиты ловко пробирался среди развалин, ориентируясь на характерные звуки: стук топора, треск дерева, звон утвари. Где-то поблизости орудовали в чужих домах лихие люди. Что и говорить, здесь было чего пограбить – бедняки в этом районе не жили…
Дом когда-то был двухэтажным, но взрывная волна снесла крышу и обрушила добрый кусок стены. Проникнув в холл через пролом, патриций обнаружил троих оборванцев – явный Внешний Круг. Подонки деловито набивали мешки добычей и не пожелали выказать почтения, подобающего рангу нежданного гостя. Самый могучий (а потому, видать, и самый тупой) из них, носивший на небритой роже верные признаки дебильности, сверкнув клинком, бросился на патриция.
Он так и не понял, что случилось. Нож пронзил пустоту, а казавшийся неуклюжим противник, молниеносно оказавшись за спиной бандита, выдал серию точных и сокрушительных ударов. Грабитель отключился, даже не успев удивиться, каким образом низенький патриций бил его сверху.
Наступив на промежность бесчувственного подонка, патриций презрительно осведомился, есть ли еще желающие поиграть в мальчиков для битья. «У меня кулаки продолжают чесаться, – сообщил он. – А как ваши морды?» Оба преступника благоразумно промолчали.
– Меня пока не интересует ваш промысел, – великодушно продолжал патриций. – Я ищу крепких ребят, которые хорошо знакомы с этими развалинами.
Мародер пониже ростом выглядел чуть умнее остальных, и патриций показал ему список, включавший с десяток адресов. Грабитель долго читал эти полстранички, натужно шевеля губами, после чего сказал, что два дома находятся в зонах, почти не пострадавших при атомной атаке. Причем один адрес – совсем рядом, не больше часа ходьбы.
– Проводишь меня, если хочешь жить, – сказал патриций.
К его изумлению, плебейской морде вздумалось заартачиться: как же, мол, моя добыча. Толстый коротышка строго пояснил, что его эти проблемы мало тревожат. Чуть позже, когда они карабкались вверх по склону, патриций заговорил вновь:
– Как я погляжу, ты не боишься перечить члену Внутреннего Круга, а тот тупица даже пошел на меня с ножом. Прежде бы вы так не посмели.
– Правда ваша, благородный лорд, – покорно признал мародер. – В старые времена даже мысли такой возникнуть не могло – сей секунд башка начнет раскалываться. А после этой войны все враз переменилось. Как только перестал народ трижды на дню веселиться и песни горланить – так и страх пропал. Гражданина зарезать – плевое дело, даже удовольствие на том словить можно. А иной раз на патриция руку поднимешь – и ничего. – Он вдруг сорвался на крик: – Не боюсь тебя, ублюдок, понял?! Кончилось ваше время!
Нападение было стремительным, однако патриций снова сумел увернуться. Он двигался так быстро, что мародер не успевал разобраться, с какой стороны последует очередной удар. Очнувшись после экзекуции, всхлипывая и утирая хлеставшую из носа кровь, бандит плюнул зубом и долго вымаливал прощение. Толстяк легонько пнул его в печень и велел вести дальше.
На обратном скате горы разрушений было гораздо меньше – каменная толща отразила натиск взрывной волны. Лишь кое-где вспыхнули пожары от световых потоков, излученных в последние мгновения термоядерной реакции, когда остывающий огненный шар, набрав высоту, ненадолго засиял над гребнем Ылдемха. Прежние обитатели остались в своих домах, здесь работали энергоснабжение и водопровод, по трубам подавался газ. Незначительные, по сравнению с центром, разрушения были наспех расчищены, даже автобусы изредка ходили.
Свернув на нужную улицу, они нос к носу столкнулись с патрулем военно-морской жандармерии. Мародер мелко задрожал и пискнул: дескать, все, попались.
– Документы! – грозно потребовал жандармский мичман.
– Он со мной, – обронил патриций, не замедлив шаг.
Позади раздался растерянный голос офицера:
– Конечно, благородный лорд, как вам будет угодно.
Присмиревший мародер всем видом источал благодарность, которую несколько раз порывался выразить вслух, но не достиг успеха ввиду скудости лексикона. Только бормотал: псом твоим буду, ноги стану лизать и на задних лапкам хвостом вертеть.
– Заткнись, – посоветовал патриций. – Кажется, мы пришли.
Особняк все-таки пострадал от последнего подвига Крыла Ужаса. Ударная волна, обладающая, как известно, коварным свойством «затекания», обогнула контур горной преграды и повыбивала в этом районе все стекла, обращенные к городскому центру. Окна были наспех заделаны кусками фанеры.
Открывший дверь лакей подтвердил, что экс-канцлер Хранд жив, хотя не вполне здоров. Узнав о ранге посетителя и государственной важности визита, слуга, скорчив недовольную гримасу, поднял позолоченную трубку задекорированного под антиквариат телефона, переговорил с хозяйским секретарем и, продолжая морщиться, провел гостей наверх.
Отставной сановник полулежал в кресле, закутанный в толстый плед. Судя по хриплости дыхания и мертвенной желтизне лица, Семь Демонов уже давно назначили старцу рандеву, но упрямый Хранд с необъяснимым упорством загостился в этом мире, предпочитая страдания плоти вечному блаженству в Долинах Вечности.
– С кем имею честь? – проскрипел Хранд. – Ваше лицо…
– Вы имею честь видеть Мукиза Ктулфу, – сообщил патриций. – И у нас нет времени для доисторических церемоний. Империя в опасности.
Он коротко поведал о гибели августейших супругов, крон-принцессы, а также всей верхушки Адмиралтейства. Рассказал, что семь высших военачальников – командующие группами флотов и родов войск – образовали регентский совет при малолетнем наследнике.
– Передо мной поставлена задача восстановить нормальную работу Оборонительного Пояса, – сказал Ктулфу. – Возможно, сегодня вы – единственный оставшийся в живых участник создания системы.
Стоя спиной к восходу на Низарском выступе, невысокий толстенький патриций со сложным чувством взирал на смертельно раненного исполина. Когда ракетоплан Тахи Орка сбросил первую бомбу, грибовидное облако взметнулось над усеченным конусом Радматапа. Затем Крыло Ужаса направил подбитую машину на запиравший вход в бухту остров Нигран, и там сработали остальные боеприпасы, испарившие неприступную морскую крепость. Главный порт и арсенал имперского флота испарился вместе с Адмиралтейством, а ударная волна второго взрыва погнала стоявший над западной горой грибок радиоактивного дыма и пепла в глубину страны. Полтора миллиона убитых – такого эффекта не приносили даже массированные ракетные атаки прошлой войны.
После той бомбардировки в нижней части столицы чудом уцелели только два окраинных микрорайона, слегка прикрытые складками рельефа. Там уже курсировали бронированные бульдозеры и копошились аварийные команды смертников – департамент чрезвычайных обстоятельств старался восстановить основные коммуникации.
А по Ылдемха прошлись две огненные волны, которые смахнули большую часть панельных построек. Закругленная лысина горы была завалена грудами битого кирпича и бетона, но одетая сталью рука порядка сюда еще не добралась. Здесь занимались делом, в лучшем случае, банды мародеров, которые охотились за немалым барахлишком, уцелевшим под руинами. Патриций же охотился на мародеров. Похожий на Колобка представитель имперской элиты ловко пробирался среди развалин, ориентируясь на характерные звуки: стук топора, треск дерева, звон утвари. Где-то поблизости орудовали в чужих домах лихие люди. Что и говорить, здесь было чего пограбить – бедняки в этом районе не жили…
Дом когда-то был двухэтажным, но взрывная волна снесла крышу и обрушила добрый кусок стены. Проникнув в холл через пролом, патриций обнаружил троих оборванцев – явный Внешний Круг. Подонки деловито набивали мешки добычей и не пожелали выказать почтения, подобающего рангу нежданного гостя. Самый могучий (а потому, видать, и самый тупой) из них, носивший на небритой роже верные признаки дебильности, сверкнув клинком, бросился на патриция.
Он так и не понял, что случилось. Нож пронзил пустоту, а казавшийся неуклюжим противник, молниеносно оказавшись за спиной бандита, выдал серию точных и сокрушительных ударов. Грабитель отключился, даже не успев удивиться, каким образом низенький патриций бил его сверху.
Наступив на промежность бесчувственного подонка, патриций презрительно осведомился, есть ли еще желающие поиграть в мальчиков для битья. «У меня кулаки продолжают чесаться, – сообщил он. – А как ваши морды?» Оба преступника благоразумно промолчали.
– Меня пока не интересует ваш промысел, – великодушно продолжал патриций. – Я ищу крепких ребят, которые хорошо знакомы с этими развалинами.
Мародер пониже ростом выглядел чуть умнее остальных, и патриций показал ему список, включавший с десяток адресов. Грабитель долго читал эти полстранички, натужно шевеля губами, после чего сказал, что два дома находятся в зонах, почти не пострадавших при атомной атаке. Причем один адрес – совсем рядом, не больше часа ходьбы.
– Проводишь меня, если хочешь жить, – сказал патриций.
К его изумлению, плебейской морде вздумалось заартачиться: как же, мол, моя добыча. Толстый коротышка строго пояснил, что его эти проблемы мало тревожат. Чуть позже, когда они карабкались вверх по склону, патриций заговорил вновь:
– Как я погляжу, ты не боишься перечить члену Внутреннего Круга, а тот тупица даже пошел на меня с ножом. Прежде бы вы так не посмели.
– Правда ваша, благородный лорд, – покорно признал мародер. – В старые времена даже мысли такой возникнуть не могло – сей секунд башка начнет раскалываться. А после этой войны все враз переменилось. Как только перестал народ трижды на дню веселиться и песни горланить – так и страх пропал. Гражданина зарезать – плевое дело, даже удовольствие на том словить можно. А иной раз на патриция руку поднимешь – и ничего. – Он вдруг сорвался на крик: – Не боюсь тебя, ублюдок, понял?! Кончилось ваше время!
Нападение было стремительным, однако патриций снова сумел увернуться. Он двигался так быстро, что мародер не успевал разобраться, с какой стороны последует очередной удар. Очнувшись после экзекуции, всхлипывая и утирая хлеставшую из носа кровь, бандит плюнул зубом и долго вымаливал прощение. Толстяк легонько пнул его в печень и велел вести дальше.
На обратном скате горы разрушений было гораздо меньше – каменная толща отразила натиск взрывной волны. Лишь кое-где вспыхнули пожары от световых потоков, излученных в последние мгновения термоядерной реакции, когда остывающий огненный шар, набрав высоту, ненадолго засиял над гребнем Ылдемха. Прежние обитатели остались в своих домах, здесь работали энергоснабжение и водопровод, по трубам подавался газ. Незначительные, по сравнению с центром, разрушения были наспех расчищены, даже автобусы изредка ходили.
Свернув на нужную улицу, они нос к носу столкнулись с патрулем военно-морской жандармерии. Мародер мелко задрожал и пискнул: дескать, все, попались.
– Документы! – грозно потребовал жандармский мичман.
– Он со мной, – обронил патриций, не замедлив шаг.
Позади раздался растерянный голос офицера:
– Конечно, благородный лорд, как вам будет угодно.
Присмиревший мародер всем видом источал благодарность, которую несколько раз порывался выразить вслух, но не достиг успеха ввиду скудости лексикона. Только бормотал: псом твоим буду, ноги стану лизать и на задних лапкам хвостом вертеть.
– Заткнись, – посоветовал патриций. – Кажется, мы пришли.
Особняк все-таки пострадал от последнего подвига Крыла Ужаса. Ударная волна, обладающая, как известно, коварным свойством «затекания», обогнула контур горной преграды и повыбивала в этом районе все стекла, обращенные к городскому центру. Окна были наспех заделаны кусками фанеры.
Открывший дверь лакей подтвердил, что экс-канцлер Хранд жив, хотя не вполне здоров. Узнав о ранге посетителя и государственной важности визита, слуга, скорчив недовольную гримасу, поднял позолоченную трубку задекорированного под антиквариат телефона, переговорил с хозяйским секретарем и, продолжая морщиться, провел гостей наверх.
Отставной сановник полулежал в кресле, закутанный в толстый плед. Судя по хриплости дыхания и мертвенной желтизне лица, Семь Демонов уже давно назначили старцу рандеву, но упрямый Хранд с необъяснимым упорством загостился в этом мире, предпочитая страдания плоти вечному блаженству в Долинах Вечности.
– С кем имею честь? – проскрипел Хранд. – Ваше лицо…
– Вы имею честь видеть Мукиза Ктулфу, – сообщил патриций. – И у нас нет времени для доисторических церемоний. Империя в опасности.
Он коротко поведал о гибели августейших супругов, крон-принцессы, а также всей верхушки Адмиралтейства. Рассказал, что семь высших военачальников – командующие группами флотов и родов войск – образовали регентский совет при малолетнем наследнике.
– Передо мной поставлена задача восстановить нормальную работу Оборонительного Пояса, – сказал Ктулфу. – Возможно, сегодня вы – единственный оставшийся в живых участник создания системы.