Найлз Дуглас. Черные волшебники

   – Ее охраняли, – прошептал он, – бьюсь об заклад, что они спрятали твой меч здесь.
   Через секунду замок, щелкнув, открылся, и Дарус с восхищением посмотрел на Полдо.
   Тот пожал плечами, стараясь скрыть довольную улыбку, и широким жестом распахнул дверь.
   – Ну, ты, кретин несчастный! Я же велел тебе стучать… – завопил, вскочив на ноги, офицер с огромным носом, но вдруг замолк на полуслове, когда увидел, что перед ним стоят вовсе не неуклюжие гиганты-наемники. Его рука потянулась к мечу, но Дарус оказался быстрее. Калишит с кошачьей ловкостью перепрыгнул через Полдо и оказался посреди комнаты, при этом он держал клинок Полдо за острие, приготовившись метнуть его в офицера.
   – Оставайся на месте, или ты умрешь, – тихо прорычал он. Казалось, офицер прикидывал несколько секунд, не вытащить ли меч, но не мог отвести глаз от узкого кинжала в руке Даруса. Наконец, он отпустил рукоять меча.
   Тристан подбежал к нему и, выхватив его меч, спросил:
   – Где вы спрятали наше оружие?
   Офицер кивнул на шкаф, у стены, и Полдо поспешил открыть его. Он вытащил оба меча и ятаган и уже собирался закрыть шкаф, когда его внимание привлек кожаный мешок. Несколько раз встряхнув его и услышав приятный звон, Полдо взял мешок, а затем, вручив Тристану меч Симрика Хью, закрыл дверцы.
   – Вот, – сказал карлик, протягивая оружие Дарусу и Понтсвейну. – Конечно же, – повернулся он к калишиту, – швырять его во врагов не очень удобно, зато приятно держать в руках.
   Дарус рассмеялся:
   – Я бы и не смог бросить в этого твою ржавую железку, но мне очень хотелось, чтобы он поверил, что я непременно это сделаю. – Он улыбнулся офицеру и вернул Полдо его оружие.
   – Проверьте зал, – сказал Понтсвейн, подходя к офицеру, глаза которого горели ненавистью. Посмотрев на него в упор, лорд вонзил ему в сердце меч. Кровь брызнула на пол из смертельной раны, и офицер упал, а Понтсвейн повернулся и спокойно пошел к двери.
   – Зачем ты это сделал? – в ярости вскричал Тристан. – Он же не собирался нам мешать.
   – Как только мы ушли бы, он послал бы по нашему следу всех великанов, какие есть в этом городе. А сейчас у нас есть немножко времени.
   – Ты убил человека ради того, чтобы иметь преимущество в несколько минут? – удивленно спросил принц. Он не раз убивал врагов в сражении, но сейчас ему казалось, что Понтсвейн действовал слишком уж… хладнокровно.
   – Да! – выкрикнул тот. – И будет неплохо, если мы используем это преимущество, чтоб поскорее убраться отсюда, а не для того, чтобы стоять тут и спорить!
   – Он прав! – сказал Дарус, открывая дверь. – Идите за мной!
   Великаны по-прежнему сидели на полу, и как зачарованные глядели на шарики в своих руках, в то время как карлик тихонько вывел компанию в коридор, ведущий из главного зала. Здесь они остановились у двух огромных запертых дверей.
   – У тебя есть план? – спросил принц карлика.
   – План? – весело усмехнулся Полдо. – Есть ли у меня план?.. Я был уверен, что не доживу до этого момента. А зачем мне в таком случае план? Правда, я все-таки раздобыл и припрятал в надежном месте неподалеку шесть быстроногих лошадей. А попал я сюда вот так, – объяснил карлик, поднимая щеколду и открывая одну из дверей. Они прошли по широкой каменной веранде, радуясь тому, что луна, по-прежнему, закрыта облаками. На ступеньках сидел великан и с упоением смотрел на хрустальный шарик. Они спустились по ступенькам и осторожно пошли по тропинке, которая, извиваясь, бежала по саду.
   – Там, у сторожки, я оставил Кантуса, – сказал Полдо, указывая на огромное строение впереди.
   Они ничего не замечали, пока уже не было слишком поздно. Только что тропинка к сторожке лежала перед ними пустая и тихая, но вдруг четыре черные фигуры появились из кустов и преградили им путь. Несмотря на то, что люди были с головы до ног закутаны в шелковые плащи, принц узнал того, кто выступил вперед.
   – Принц Корвелла и Дарус из Калимшана! – сказал Разфалло. – Еще ни одна смерть не доставляла мне такого удовольствия, и я надеюсь, что сегодня удастся насладиться вдвойне.
   Главарь банды наемников сбросил маску, и в это мгновение из-за туч вышла луна и пролила на сад свой молочный свет. Морду полуорка исказила злобная гримаса, но голос его был спокоен.
   – А, малыш, который шпионил за нами. Какая приятная неожиданность! Распер, смотри-ка, он дождался нас. Я же говорил вам, что мы найдем их здесь.
   Один из наемников согласно кивнул, и еще крепче сжал небольшой лук. Точно таким же оружием был убит отец Тристана. Принц увидел еще один лук у другого убийцы. Прежде, чем они двинутся с места, стрелы, пущенные из этих луков, настигнут двоих из них.
   – Итак, Разфалло, – спокойно проговорил Дарус. – Я смотрю, ты все так же работаешь на того, кто тебе больше заплатит.
   – Конечно, – ответил полуорк. – А ты ведь мог присоединиться ко мне и дожить до старости. Ты делал успехи. Я бы взял тебя в свои напарники, а теперь ты станешь моей жертвой.
   – Работать с такими как ты – не по мне, – просто сказал Дарус. Разфалло, потеряв к нему всякий интерес, пожал плечами и повернулся к одному из своих людей, у которого в руках был лук.
   – Ну. Распер, кого мы убьем первым?
 
   Могущество Богини концентрировалось в Долине Мурлок. Здесь сила ее друидов была, как нигде, велика, и, как нигде, силы хаоса были так ничтожны. Но даже и этой силы оказалось недостаточно, чтобы выстоять против армии смерти, стремившейся в святое святых ее королевства. Каждый шаг страшных существ причинял душе Богини невыносимую боль. Каждое восставшее из мертвых существо явилось святотатством против самой жизни, грозившим нарушить равновесие и установить хаос.
   Богиня содрогалась и страдала: она не имела власти над армией мертвецов. Ее душу и тело терзал каждый их шаг, и она со страхом ждала приближения священника и его жестокого Бога.
   Богиня имела немало союзников. Однако, главными защитниками были ее дети – она могла призвать их на помощь в минуту страшной опасности. Но самый старший из ее детей, Левиафан, был убит Зверем. Огромная волчья Стая могла бы помочь в борьбе со смертоносной армией, но она распустила Стаю, и волки разбежались в разные стороны.
   Оставался только один из ее детей – тот, кто пострадал в войне со Зверем. И все же она не могла позволить ему отдыхать и дальше.
   И потому Богиня снова призвала на помощь Камеринна, единорога.

БЕГЛЕЦЫ

   Убийцы подняли луки, и Тристан почти физически ощутил, что стрела нацелена прямо ему в грудь. Он уже собирался метнуться в сторону, совершенно уверенный, что этот жест отчаянья принесет ему верную смерть, когда, к его удивлению, Дарус тихо свистнул.
   – Наконец-то я тебя понял, Разфалло, – спокойно проговорил калишит и снова свистнул.
   Серебряная стрелка слегка сдвинулась и установилась прямо на Даруса.
   – Ты повеселил меня, калишит, – хихикнул Разфалло; казалось, ему не хочется отдавать последний приказ своим подчиненным. – Ладно, из благодарности я убью тебя последним.
   Тристан был весьма озадачен тем, что его друг вздумал свистеть в такой момент, но неожиданно вспомнил, что успел сказать им Полдо, и сразу же понял, на что надеялся Дарус. Время! Им нужно было еще несколько секунд.
   – Поскольку я уже все равно мертвец, – сказал принц, очень надеясь, что ошибается, – объясни мне, зачем ты это делаешь? Кто отдает тебе приказы?
   Разфалло хрипло рассмеялся:
   – Ты и вправду мертвец, а я не трачу сил на разговоры с мертвецами. – Полуорк кивнул своим людям, и те подняли луки.
   – Мне надоело это развлечение, – сказал убийца. – Ларрел, тебе достанется вон тот, с локонами. – Злобно ухмыляясь, он показал на Понтсвейна. – Распер, проткни-ка принца насквозь. Целься пониже.
   В это мгновение Тристан заметил за спинами убийц легкое движение в лунном свете. Дарус медленно поднял руку, словно моля о пощаде, но Тристан видел, что его друг указывает на одного из лучников. И снова он различил какое-то движение на дороге, словно тени решили немножко порезвиться. Ближе, еще ближе…
   – Кантус, убей!
   И в это же мгновение огромный мурхаунд подпрыгнул вверх. Прекрасно выдрессированный пес молниеносно и безжалостно атаковал врага. Распер покачнулся, когда мурхаунд налетел на него, и, хотя он все-таки выпустил свою смертоносную стрелу в Тристана, нападение Кантуса помешало ему как следует прицелиться, – стрела, не причинив никому вреда, исчезла в темноте. А убийца с отчаяньем попытался освободиться от мощных челюстей, которые неотвратимо сжимались у него на горле.
   Убийца, которого звали Ларрел, выпустив свою стрелу в Понтсвейна, с удивлением обернулся, чтобы посмотреть, что же случилось. Понтсвейн успел плашмя упасть на землю, но принц не был уверен, удалось ли тому избежать смертельного укуса стрелы.
   В следующий момент Тристан, Дарус и Полдо, выхватив свое оружие, бросились вперед. Трое убийц приготовились отразить их удары, а Ларрел отбросил в сторону лук и вытащил узкий короткий меч.
   Убийцы медленно отступали. Распер же отчаянно извивался, стараясь высвободиться из железных челюстей. Но мурхаунд мертвой хваткой вцепился в него и не собирался выпускать свою добычу. Они откатились в сторону, в то время, как две троицы приготовились сражаться.
   Дарус быстро посмотрел на Тристана, стоявшего рядом, – на самом же деле, он попытался заглянуть принцу за спину. Тристан тоже на секунду оглянулся, но увидел только Понтсвейна в ярком лунном свете. Лорд с трудом поднялся на ноги, но было ясно, что он не ранен, и Тристан с Дарусом снова повернулись к наемным убийцам.
   – Берегись! – предупредил калишит, резко повернувшись к принцу. Тристан покачнулся и вскрикнул от боли – острый клинок вошел ему в спину. Но ведь там, позади него, никого не было! Принц, охваченный невыносимой болью, упал на землю. Он закашлялся и едва не задохнулся от страха, когда почувствовал у себя на губах кровь.
   Дарус бросился туда, откуда напали на принца. Сквозь сгущавшийся в сознании туман Тристан с изумлением увидел, что калишит нанес удар… по воздуху! Клинок Даруса метнулся вперед, но вдруг острие исчезло. Через секунду, когда калишит вытащил его, с лезвия капала кровь; принц услышал стон, и что-то тяжелое, но по-прежнему невидимое, упало рядом с ним.
   Тристан крепко сжал зубы, чтобы не закричать, и из последних сил старался не потерять сознание. Невидимому мечу удалось очень глубоко проникнуть в тело принца. Удар наверняка был бы смертельным, если бы не предупреждение Даруса: в последнюю минуту, перед самым ударом, принц повернулся. Теряя сознание, он догадался, что к нему подобрался, ставший невидимым благодаря волшебству, убийца.
   Полдо бросился вперед, чтоб отвлечь убийц, рядом с ним тут же оказался калишит, тогда карлик слегка отступил под натиском трех наемников. Вскочив на ноги и выхватив меч, Понтсвейн тоже двинулся на врагов.
   Дарус с яростью размахивал ятаганом перед физиономией Разфалло, но тот ловко уходил от ударов и чуть не отрубил калишиту ухо Один из убийц попытался воспользоваться тем, что Разфалло отвлек Даруса и хотел достать калишита кинжалом, но тот резким движением отрубил ему руку по локоть, и нападавший упал на колени, с ужасом глядя на кровоточащий обрубок.
   Дарус сражался с Разфалло, молниеносно нанося и отражая удары, но на сей раз попался достойный противник, и ни одному из них не удавалось добиться преимущества. Вдруг Полдо вскрикнул: один из убийц выбил у него из рук оружие; правда, карлик успел пригнуться, когда тот бросился на него. Это движение было последней ошибкой в жизни наемника: Понтсвейн, возникнув у него на пути, перерезал несчастному горло.
   Несмотря на то, что Разфалло непрерывно атаковал Даруса, тот ловко парировал его удары. Клинки двух заклятых врагов звенели, сталкиваясь друг с другом. Калишит и наемный убийца вновь и вновь пытались одержать победу в этом яростном поединке.
   Полдо снопа схватил свой меч, и ненависть исказила и без того омерзительные черты Разфалло. Он плюнул в лицо Дарусу и, рыча, отскочил назад.
   – Мы еще встретимся, калишит, – его голос перешел в злобный, нечеловеческий визг и он, повернувшись, исчез в темноте.
   – Я догоню эту гориллу… – многообещающе проворчал карлик и, воинственно размахивая мечом, бросился вслед за полуорком. Дарус едва успел схватить его за воротник, чтоб удержать на месте.
   – Я восхищаюсь твоей храбростью, – искренне сказал калишит. – Но он убьет тебя… или меня! Ночь и темнота – его стихия, он сам хочет, чтобы мы последовали за ним! Кроме того, Тристан нуждается в нашей помощи.
   Последнее, что увидел Тристан, – двоих своих друзей, направившихся в его сторону.
 
   – Иди сюда, малыш, ты же знаешь, я не обижу тебя.
   Если бы кто-нибудь посторонний услышал Генну, ему показалось бы, что она издает какие-то непонятные свистящие и щелкающие звуки. Но Робин без труда поняла все, что сказала ее наставница.
   Впрочем, так же, как и маленькая рыженькая белочка, которая, соскочив с ветки, уселась на ладонь Верховной Друиды, а потом, взобравшись по руке, оказалась у нее на плече и стала с интересом обнюхивать пожилую женщину, которая с улыбкой повернулась к Робин.
   – Знаешь, я больше всего люблю грызунов, они такие забавные, – сказала она. – Они чем-то похожи на нас и могут вести себя очень дружелюбно, стоит им только захотеть.
   – Еда? – просвистела белочка.
   – Ах ты, попрошайка, – вздохнула Генна и, засунув руку в карман своего широкого платья, достала желудь.
   Вдруг Робин посмотрела вверх, случайно заметив, что ветка у плеча Генны слегка прогнулась.
   – Ньют, не смей!
   Дракончик рассердился и стал видимым. Усевшись на ветке над белочкой, он как раз собирался ущипнуть ее за хвост, – несчастная, испугавшись до смерти, с визгом взлетела бы на самую вершину дерева.
   – Ну, как тебе не стыдно, – стала выговаривать Генна Ньюту.
   – Я ничего не могу с собой поделать, – заскулил дракончик, печально сложив крылышки и опустив хвост. – Мне так скучно! Вам никогда не хватает времени на удовольствие и развлечение. Вечно у вас то уроки, то задания, то еще какая-нибудь скучная ерунда!
   – И в добавок, вы все время меня ругаете, – заявил он с обидой. – «Ньют, где ты?» или «Не делай этого, Ньют!», или «Прекрати есть, Ньют!», или еще что-нибудь в таком же роде.
   – Мы хорошо поработали, – сказала Генна, взглянув на Робин. – Почему бы нам не перекусить у пруда? Мы могли бы выпить бутылочку вина и поболтать о пустяках.
   – Да! Да! Да! Да! Да! – взвизгнул Ньют, от удовольствия став невидимым. Правда, через мгновение он, радостно жужжа, появился снова.
   – Сегодня я собиралась представить тебя летучим мышам, – сказала Генна молодой друиде по дороге в домик.
   – Но это может подождать, тем более, что они становятся разговорчивее ночью.
   Робин шла о чем-то задумавшись; впервые после появления незнакомца в роще, она чувствовала себя спокойно. Когда Ньют унес в лес черный камень, похожий на сердце, ей показалось, что все неприятности остались позади. Но девушку тревожило еще кое-что, и теперь она уже могла заговорить об этом с Генной.
   – Наставница, меня беспокоит сон, который приходил ко мне несколько раз в последнее время. Я уверена, что он навеян самой богиней. – Генна вопросительно посмотрела на нее.
   – Он о моем… отце, короле. И о Тристане. Боюсь, что-то случилось и они нуждаются во мне.
   – Ты хочешь прекратить учение? – мягко спросила Генна.
   – Нет! Но я должна узнать, что произошло, я должна навестить их. Ты простишь меня, если я ненадолго вернусь в Корвелл?
   Генна грустно улыбнулась.
   – Тебе не за что просить прощения. Ты способная и прилежная ученица и вполне в состоянии принимать решения. Если ты должна уехать на время – ну, что же, значит так тому и быть. Я очень надеюсь, что ты вернешься.
   – Генна, я обязательно вернусь! – горячо заговорила Робин. – Спасибо тебе! – Девушку охватило головокружительное ощущение облегчения и радостного предчувствия. Она как можно скорее отправится в Корвелл. Генна и Робин уже почти дошли до дома, когда вдалеке раздалось горестное блеянье. Они остановились и услышали его снова. Звук доносился с юга, с границы рощи и, казалось, приближался к ним.
   – Похоже, что-то случилось, – нахмурилась Генна и побежала туда, откуда доносились стоны. Робин побежала вслед за ней, но очень скоро перегнала свою наставницу. Она промчалась через сад и, вбежав под сень древних дубов, с размаху налетела на перепуганную лань.
   Она обхватила лань за шею, чтоб удержать ее, и стала что-то нашептывать ей в ухо, стараясь успокоить ее. Робин почувствовала, что животное стало меньше дрожать, но все-таки до конца не успокоилось. И тут к ним подбежала Генна.
   – Что случилось, кареглазка? – прошептала она так тихо, что Робин с трудом различила слова.
   Лань снова застонала, и хотя Робин не смогла разобрать, что именно хочет сказать испуганное животное, то, что оно пребывает в полнейшем ужасе, сомнения не вызывало. Мех на боках лани свалялся, а ноги были покрыты многочисленными мелкими царапинами.
   Генна посмотрела на свою ученицу и вздохнула. Она несколько раз погладила лань, и постепенно та успокоилась. Однако, только когда несчастное животное начало пощипывать сладкую траву, старая друида поднялась с земли.
   – Я не поняла, что так испугало ее, – сказала она, – по я никогда не видела такого, так долго не проходящего страха. Видно, что она без остановки пробежала много миль.
   – Что мы будем делать? – спросила Робин. Ужас лани возбудил в ней гнев. Она хотела наказать того, кто так напугал несчастное животное.
   – Я должна пойти посмотреть, – сказала друида.
   – Разреши мне пойти с тобой! – попросила Робин.
   – Нет, тебе пока еще нельзя. Мне придется обратиться к силам, тебе пока что незнакомым, хотя твое обучение и продвигается очень быстро, – Генна улыбнулась и ободряюще похлопала девушку по плечу. – Пока меня не будет, я хочу, чтобы ты оставалась в роще. Сюда за помощью могут прийти и другие животные.
   Едва она замолчала, над рощей появилась огромная стая черных Дроздов. Тысячи маленьких птичек мчались к друидам, и только когда оказались в пределах священной рощи, птицы опустились вниз и расселись на самых высоких ветках вековых дубов.
   Робин и Генна заметили, что стая тоже появилась с юга.
 
   Холодные пальцы смерти уже коснулись принца Корвелла. Однако, Тристан почти не ощущал ее леденящего присутствия: все его чувства окутывал серый туман.
   Мерный цокот копыт лишь смутно проникал в его сознание, не чувствовал он и руки Даруса, поддерживавшей его в седле. Боль от раны уже давно прошла. Только дышать ему было тяжело: клинок невидимого убийцы задел легкое.
   Принц уже готов был сдаться темному всаднику, что скакал рядом с ним. Он слишком устал бороться за каждый вздох. Благословенное облегчение обещали ему широко раскрытые объятия смерти.
   – Тристан! Взгляни на меня, мой принц!
   В первую секунду он никак не отреагировал на далекий голос. Когда же он попытался, все его тело словно покрылось толстой жесткой коркой – он не мог заставить себя открыть глаза или даже пошевелиться. Лишь после колоссальных усилий ему это, наконец, удалось.
   Вокруг клубился густой туман, заглушая цокот конских копыт. Поступь лошадей стала уверенней и легче. Тристан понял, что они скачут по равнине, укрытой туманом. Вдруг туман разошелся, и их глазам предстало широкое гладкое озеро. Ему казалось, что они скачут вдоль берега, хотя земли не было видно. По правде говоря, он и не смотрел вниз.
   – Тристан!
   Завораживающий голос снова возник у него в мозгу, и принц стал оглядываться, пытаясь понять, кто же зовет его. Тут он, наконец, заметил белую фигуру, спокойно стоявшую прямо среди вод озера. Ее тонкие руки манили принца к себе. Тристан узнал королеву Аллисинн. Казалось, она где-то очень далеко, однако он видел слезы, собравшиеся в уголках ее глаз, и слышал ее голос, хотя королева говорила едва различимым шепотом.
   Как прекрасна она была! Ее светлыми волосами играл легкий ветерок, а белоснежные одеяния скорее походили на воду – так легко они текли вдоль ее хрупкого тела. Аллисинн была очень печальна, и принцу ужасно захотелось обнять ее и утешить.
   И тогда Тристан понял причину ее печали.
   Он не выполнил ее просьбы, и разочаровал Аллисинн. Черное отчаяние охватило его, и принц снова увидел рядом с собой призрак смерти.
   Собрав все силы, он попытался дотянуться до королевы, но его тело не подчинялось ему. Короткое рыдание сотрясло Тристана, а образ королевы Аллисинн начал таять.
   – Моя королева! – прокричал он, пытаясь протянуть ей руку, чтобы она взяла его с собой.
   – Оставайся здесь! – вскричала она. Ее голос посуровел. – Не иди за мной! Ты не должен этого делать.
   Принц не ответил ей, но его охватила такая печаль, что слезы ручьем потекли из глаз. Аллисинн уходила, и Тристану вдруг показалось, что он не вынесет разлуки с ней. И все же, несмотря на то, что его призрачный конь мчался как ветер, а королева оставалась на месте, принц чувствовал ее присутствие совсем рядом.
   – Ты не должен останавливаться, мой принц. – Он снова услышал ее нежный, но твердый голос, хотя уже почти не видел ее саму. – Отправляйся в Кер Каллидирр. Только сам Высокий Король может указать тебе твою судьбу. И еще, принц: берегись колдуна. Синдр очень опасен! – Аллисинн пропала, и отчаянье и жалость к себе затопили принца.
   – Миледи… – тихо застонал он.
   – Нет, – услышал он, и снова ясно, словно она была рядом, увидел юную королеву. – Тебе предназначена другая женщина, она нуждается в тебе и может тебе помочь! Ты должен позвать ее – не меня!
   И все. Она исчезла, а вместо нее принц увидел друиду с развевающимися на ветру черными волосами. Ее красота разбудила воспоминания, и у Тристана заболело сердце. Как он нуждался в ней! Он должен увидеть ее! Он должен жить!
   – Робин, – сдавленным голосом прошептал принц и всхлипнул…
   Но тут его спутники замедлили бег своих лошадей, уставших от долгой дороги. Боль вернулась, обжигая грудь и горло Тристана, во рту появился привкус крови.
   Но с болью к нему вернулась способность воспринимать окружающий мир, и принц понял, что очень хочет жить, что у него есть предназначение, которому он должен следовать. И в этот момент его покинул призрак смерти. Мир вокруг снова погрузился в серый туман, и Тристан даже не почувствовал, как его сняли с лошади и внесли в небольшую деревенскую часовню. Он только понимал, что еще жив и не собирается умирать.
 
   Придворный в напудренном парике робко подошел к огромному трону.
   – Ваше Величество, – начал он дрожащим голосом, – …м… мы… не можем найти волшебника.
   – Идиоты! – завопил король. – Убирайся отсюда! Кретин! Не смей возвращаться, пока не найдете его!
   Король поднялся и стал неловко спускаться по ступеням, ведущим к трону. Он добрался до нижней ступеньки и стал запахивать свой длинный халат, но был так рассержен, что лишь запутался в его полах и чуть не свалился к ногам своих придворных.
   – Прочь! – взвизгнул он. – Все! Я не хочу никого видеть!
   Придворные, шуты, фрейлины – все, кто находился в огромном зале, поспешил к дверям, и через несколько секунд король остался в одиночестве. Впрочем, не совсем.
   Синдр стоял у трона в своем длинном черном плаще. Король сердито оглянулся, и вдруг его взгляд упал на колдуна. Он вскрикнул от неожиданности и прижал руку ко рту, но очень быстро пришел в себя, и, сделав величественный вид, гордо пошел по ступенькам к трону.
   – Где ты был? Тебя всюду ищут! Ну, почему тебя никогда нет на месте?
   – Я прибыл к вам, как только смог, сир. Я размышлял о таинственной природе некоторых вещей. Прерывать подобные размышления очень опасно. – Колдун сделал едва заметное движение рукой – плечи короля опустились, и его величество тяжело плюхнулось на трон.
   – Я так беспокоился, – заныл Высокий Король. – Слышно что-нибудь об этом наглеце из Корвелла?
   – Мы знаем, что он прибыл в Лльюэллин. Там находится гарнизон Алой Гвардии. Я думаю, нам скоро доложат, что он арестован. – Голос колдуна звучал тихо и умиротворяюще, и король начал успокаиваться.
   – Извини, что накричал на тебя, Синдр. Нервы у меня совсем не те, что раньше. – Волшебник промолчал, а его довольная улыбка скрылась в складках капюшона.
   – Когда принца поймают, – продолжал король Карраталь, – я хочу, чтобы его немедленно привели ко мне. Мне ужасно интересно на него посмотреть и спросить, почему он претендует на мой трон.
   – Как только появится такая возможность, сир, его доставят к вам, – ответил Синдр, а про себя добавил: «Не многое тебе расскажет его труп».
   – Ты защитишь меня от него, ведь правда?
   – Конечно, сир. Вы же знаете, что вам не о чем беспокоиться. Может, вы хотите как-нибудь отвлечься от этих мелких неприятностей – ну, например, казнить кого-нибудь? Сестру разбойника О'Рорка, например?
   – Нет, нет, еще рано! – твердо произнес король. – Я все еще надеюсь, что он одумается, а если она умрет, вряд ли он…
   Колдун незаметно взмахнул рукой и прошептал что-то королю на ухо.
   – Ладно, – вздохнул Карраталь. – Казним ее утром. – На какое-то мгновение на лице короля появилось выражение полнейшего ужаса: ему опять показалось, что его окружают призраки, причем число их стремительно растет. Но потом король равнодушно зевнул и проговорил: