-- Нельзя, -- вежливо, но твердо сказал солдат. -- Если будет нужно, вас позовут.
Оказалось, что я был нужен. Через несколько минут из дверей выбежал посыльный. Он подбежал ко мне, взял руку под козырек и доложил:
-- Вас просит к себе начальник заставы. Едва я вошел в кабинет и хотел спросить, что случилось, как начальник заставы знаком остановил меня и сказал:
-- Садитесь и слушайте. Никитин, повторите все, что рассказали мне.
-- Слушаюсь! -- ответил сержант. -- В четыре ноль-ноль мы выехали на такыры у западной точки. Соколов взял двух кобр. Оттуда в семь ноль-ноль поехали к оврагу Чукур-джар. Спустились в Чукур-джар возле Сары-камыша, и Соколов ушел вверх по оврагу искать гюрз. Я остался возле лошадей. Вернуться Соколов должен был к двенадцати ноль-ноль, но к этому времени не пришел. Это было необычно. Соколов всегда был точным. Я поехал верхом по Чукур-джару в том направлении, куда ушел Соколов. Проехал километров пять. Дальше верхом проехать нельзя. Остановился. Кричал и звал. Никто не отозвался. Тогда я карьером на заставу. Вот и все.
-- Соколов не мог пройти мимо вас в низовье оврага?
-- Нет, товарищ капитан. Не мог.
-- А может быть, вы вздремнули возле лошадей и прозевали?
-- Я же службу нес, -- обиделся сержант. -- Как можно дремать?
-- А не мог Соколов выйти из оврага и уйти на такыры? -- сказал я. -Из оврага Туя-Бугуз мы ходили иногда.
-- В Чукур-джаре это исключено, -- сказал начальник. -- Склоны этого оврага настолько высоки и круты, что по ним не выберешься. Единственный возможный выход возле Сары-ка мыша, но там был Никитин. Как вы думаете, что могло произойти?
-- Очевидно, что-то случилось, -- нерешительно начал я. -
Соколов на границе не первый раз и правила поведения здесь знает. Но вот что случилось, сказать трудно.
-- И все-таки, что бы вы предположили?
-- Он мог повредить ногу. Это наиболее благоприятный вариант. С поврежденной ногой передвигаться он не может. Наверное, сидит и ждет помощи.
-- Ну а неблагоприятный вариант?
-- Неблагоприятный? -- переспросил я.
-- Да-да! -- уже нетерпеливо сказал начальник заставы.
-- Его могла укусить змея. В случае тяжелого отравления он мог потерять сознание и...
-- Понятно, -- перебил меня начальник, нажимая клавишу селектора. -Остальное доскажете потом. Сейчас надо действовать.
Начальник передвинул к себе микрофон и сказал командирским тоном:
-- Резервный вертолет в боевую готовность. Сержанта Абдухаликова и лейтенанта Нетребу ко мне. Трем добровольцам, свободным от службы, к штабу заставы без оружия.
Через минуту в кабинет вошел летчик.
-- Лейтенант Майлибеков по вашему приказанию прибыл!
-- Доставите спасательную группу к Сары-камышу. Там будете ожидать ее возвращения. Обстановку немедленно докладывать мне. Вопросы есть?
-- Нет. Разрешите выполнять?
-- Выполняйте!
Летчик круто повернулся и в дверях едва не столкнулся с входившими.
-- Сержант Абдухаликов! Лейтенант Нетреба! -- почти одновременно доложили пришедшие.
-- Абдухаликов, ваш Мотор как себя чувствует? Отдохнул?
-- Отдохнул, товарищ капитан. Может работать!
-- Хорошо. Сейчас отправитесь на поиски пропавшего змеелова. Вопросы есть?
-- Есть!
-- Давайте.
-- Нужен предмет с запахом пропавшего. Собака лучше пойдет.
Начальник заставы посмотрел на меня.
-- Его тапочки, которые он надевал, приходя с охоты, годны? -- не дожидаясь вопроса, спросил я.
-- Годны, -- ответил сержант.
-- Выполняйте! Лейтенант Нетреба, дайте спасательной группе все необходимое для оказания первой помощи при укусе змей и повреждении ног. С группой пойдет Алексей Дмитриевич, -- повернулся ко мне капитан. -- Я угадал ваше желание?
-- Конечно!
-- Все. Старшим поисковой группы назначаю сержанта Никитина. Вылет через пять минут.
Я не буду рассказывать подробности поисков. Все было очень просто. Через пятнадцать минут мы высадились возле Сары-камыша. Серый пес Мотор понюхал Юркин тапочек и уверенно потащил за собой Абдухаликова.
К Юрке мы вышли через сорок минут.
Без меня солдаты пришли бы еще быстрее. Они легко поспевали за собакой, а для меня такая пробежка с тяжелой санитарной сумкой на боку оказалась почти непосильной.
Юрий лежал в тени обрыва возле родника. Глаза его были закрыты. Подойдя поближе, я разглядел, что лицо у него неестественно иссиня-белое, и похолодел.
-- Юрка, ты жив? -- закричал я, хватая его за руку. Моя рука стала вдруг мокрой и липкой. Тут только я заметил, что она лежала в луже свернувшейся крови.
-- Юрка! -- отчаянно завопил я, падая рядом с ним на колени. -- Юрка!
Мотор прижался к ноге проводника и тихонько взвизгнул.
-- Чего ты орешь! -- слабо сказал Юрий, открывая глаза. -- Человек задремал, так разве по этому поводу обязательно нужно орать?
Этот полуживой, лежавший в луже крови человек мог еще шутить!
-- Что с тобой случилось? Почему столько крови?
-- Дайте мне воды и, если есть, спирта. Ослаб я очень. Я осторожно приподнял окровавленную руку Юрия, но он отдернул ее и недовольно сказал:
-- Это потом. Сначала воды и спирта.
Из сумки вынута фляга со спиртом. Кто-то протягивает мне флягу с водой. Юрий глотнул сначала воды, потом разбавленного спирта, несколько секунд полежал молча, а потом сказал:
-- Вот теперь слушай. Гюрза загнала мне зуб под ноготь на правой руке. Чтобы яд не пошел по пальцу, я сделал кольцевой разрез. Очевидно, пересек не только вену. но и артерию. Кровь течет уже давно, а явлений отравления нет. Ослаб я от потери крови.
Я осмотрел его руку. Глубокий разрез кольцом охватывал первую фалангу безымянного пальца. Из разреза каплями сочилась кровь. Конец пальца за разрезом был черно-фиолетовым, а выше разреза кожа была нормального цвета, только очень бледная.
-- Надо остановить кровь!
-- Не надо. Она уже сама останавливается. Видишь, сейчас кровь только капает, а раньше бежала струйкой.
-- Но ведь...
-- Давай без всяких "но ведь", Лешка, -- перебил меня
Юрий. Голос его был слаб и прерывался, но тон и выражение лица показывали, что он способен настоять на своем. -- Меня гюрза кусает не в первый раз. Я лучше тебя знаю, что надо делать!
-- Сейчас сыворотку тебе введу!
-- Не надо. Ты же видишь, что явлений отравления нет.
Выше разреза яд не прошел.
-- Чем же тебе помочь?
-- Давайте побыстрее доставим его к медикам, -- вмешался сержант Никитин. -- Они знают, что делать!
-- Носилки готовы! -- доложил один из солдат.
-- Подождите, я хоть руку ему завяжу, чтобы кровь не капала!
-- Змею не забудьте! -- сказал Юрий. -- Она в мешочке вон там, под кустом!
Юрия осторожно положили на носилки и пристегнули ремнями. Я встал было рядом с солдатами, но сержант Никитин отстранил меня.
-- Вы за носилки не беритесь. Мы быстро пойдем. Ваша задача не отстать.
Когда я подходил к вертолету, то сил у меня уже не было, а пограничники, не очень высокие, но крепкие, шли с носилками не сбавляя темпа.
-- Что доложить на заставу? -- спросил летчик у сержанта
Никитина.
-- Пострадавший жив. В сознании. Прямой угрозы для жизни нет, но нужна срочная квалифицированная медицинская помощь.
Щелкнул переключатель, и летчик повторил слова сержанта.
-- Что случилось с Соколовым? -- ответил репродуктор. -- Какой специалист нужен? Прием.
-- Соколов укушен гюрзой. Нужен врач-токсиколог.
-- Двойка! -- сказал репродуктор. -- Летите в райцентр. Там вас будет ждать медик. Как поняли? Прием.
-- Вас понял, -- ответил летчик. Летчик повернулся к нам и приказал:
-- Всем в кабину. Сейчас пойдем на взлет. Когда мы прибыли в райцентр, Юрий сказал мне:
-- Леша, змей моих отправьте в Ташкент. Костя знает куда. Напишите, что от меня.
-- Все сделаем, не беспокойся. Выздоравливай быстрее.
Юрия уложили в санитарный автомобиль. Фыркнул мотор, и за машиной взвилась пыль.
С начала поисков прошло всего четыре часа, а Юрия доставили к врачам, которые были от него почти за двести километров!
Пока мы были в вертолете, я не смог узнать, как он допустил, чтобы гюрза достала его зубами. Только через год, когда мы снова встретились с ним, он рассказал мне, как все произошло.
Расставшись с Никитиным, Юрий долго бродил по Чукур-джару, но змей не находил. В поисках змей он забрался в такие места, куда верхом на лошади проехать было нельзя. Время охоты подходило к концу. Скоро нужно было повернуть назад, чтобы вернуться к Никитину в условленное время. Ну как же вернуться без змей! Юрий снял с плеч рюкзак, оставил его в тени под обрывом и налегке пошел дальше. "Буду возвращаться, заберу, -- подумал ловец. -- Еще тридцать минут у меня есть".
Очень скоро он заметил крупную гюрзу. Она вела себя очень странно. Обычно гюрзы лежали неподвижно или старались удрать, а эта быстро переползала с места на место и громко шипела. Казалось, она хотела испугать и прогнать человека. Но вот гюрза прижата. Еще секунда -- и голова змеи в руке ловца. Юрий полез в карман за мешочком и с досадой убедился в том, что все мешочки остались в рюкзаке.
-- Ладно, не шипи, -- сказал Юрий змее. -- До рюкзака донесу тебя в руке.
Однако шипела не та змея, которая была в руке ловца. Шипение раздавалось где-то рядом. Юрий огляделся и увидал вторую, такую же крупную гюрзу. Она вела себя так же агрессивно, как и первая. Перехватив первую змею левой рукой, Юрий кинулся ко второй. Короткая борьба -- и вторая змея тяжело повисла в правой руке.
В это мгновение Юрий почувствовал такой острый укол в шею сзади, что забыл обо всем на свете. Он выпустил змею из правой руки и шлепнул себя ладонью по шее. Под рукой хрустнул крупный слепень. Это он впился в Юрину шею так яростно и больно.
-- Пока я расправлялся со слепнем, змея, конечно, удрала, -рассказывал мне Юрий. -- Смотрю, из-под ногтя безымянного пальца торчит обломанный змеиный зуб. Когда змея успела зацепить меня, я не заметил. Змею из левой руки кладу под сапог и тут же делаю себе кольцевой разрез. Потом подо- брал змею и поплелся к рюкзаку. Остальное ты знаешь. Палец у него остался цел. Только та фаланга, куда уколола змея, высохла.
Когда несколько лет спустя я рассказал об этом случае одному профессору медицины, он покачал головой и сказал:
-- Вашему товарищу просто повезло. Пытаясь таким способом предотвратить отравление, он мог погибнуть от потери крови. Никогда не делайте разрезов, чтобы спустить кровь укушенному гюрзой. Яд гюрзы и без этого очень сильно обескровливает организм. Нужно просто отсасывать яд из ранок. Вот это окажет существенную помощь пострадавшему.
ПЕРЕХОД В АИ-БАДАМ
-- Вот что, Леша, -- сказал мне Костя, когда мы встретились на первой заставе. -- Я получил новое задание. Мы уходим в пески на отлов кобры. Аман поведет нас туда, где еще сохранились нетронутые очаги этих змей. Мы будем работать там, откуда до ближайшего селения несколько дней пути. В таких условиях ты еще не был. Нам будет очень тяжело. Решай сам, пойдешь с нами или вместе с Гришей уедешь домой.
-- Костя, сможешь ты доказать моему директору, что мое пребывание в экспедиции было необходимо и я задержался не по своей воле? Ты ведь знаешь, что через неделю мой отпуск кончается, а за опоздание он с меня шкуру снимет.
-- Ну, а если смогу?
-- Тогда я еду вместе с вами.
-- Не спеши отвечать, -- остановил меня Костя. -- Ты еще не был в песках. Мы там будем несколько недель, с каждым днем жара будет усиливаться, днем температура воздуха там очень высока: сорок градусов и выше. Воды у нас будет мало, придется расходовать ее очень экономно, а ходить нужно много...
-- Ты-то сам выдержишь?
-- Выдержу.
-- Тогда и я выдержу.
-- Что я тебе говорил. Костя? -- возликовал Илларионыч. -- Молодец, племяш, не посрамил нашего рода.
-- Значит, опять все вместе, --удовлетворенно сказал Костя. -- Ну а с директором твоим все улажено. На полтора месяца ты официально откомандирован в мое распоряжение. Вот приказ.
-- Зачем же ты спрашивал, согласен ли я?
---- Для порядка. Кто тебя знает, может быть, после несчастного случая с Юрием...
-- Хорош же ты! -- перебил я. -- Выходит, по-твоему, я могу в трудную минуту удрать? За такое знаешь...
От обиды у меня даже горло перехватило и договорить я не смог. Костя обнял меня и крепко встряхнул.
-- Нервишки у тебя пошаливают, дружище. Переборщил я с проверкой. Извини.
В Ай-Бадам -- последнее селение, расположенное у самых песков. Костя, я и Аман с четверкой ослов пошли напрямик через горы. Аман сказал, что в этих горах он знает ущелье, где много кобр, и Костя принял решение осмотреть его. Грише и Илларионычу он велел ехать в Ай-Бадам на машине и по пути завезти на почту и отправить Юриных змей.
Илларионыч заупрямился.
-- Пусть Лешка едет. Он здесь без нас мотался один. Ему отдохнуть надо.
-- Алексей нужен мне как стрелок, -- отрезал Костя. -- Вы же знаете, что нам нужно добыть архаров.
-- Аман добудет, -- упорствовал Илларионыч.
-- Если вы здесь начинаете спорить, то что будет в песках? -- в упор спросил его Костя.
Илларионыч на полуслове поперхнулся и молча пошел собираться....
Весь первый день мы ехали по степи. Справа синели холмистые предгорья каких-то гор, слева до самого горизонта прости ралась степь. Давно уже обогнала нас и скрылась вдали наша машина и разошелся, растаял длинный шлейф пыли от ее колес, а мы, казалось, где были, там и оставались. Час за часом ослы трусили по пыльной тропинке, а домики заставы все так же белели на горизонте. Только солнце, сначала слепившее глаза прямыми лучами, пекло теперь справа. Аман ехал первым и вполголоса тянул какую-то бесконечную унылую песню. Костя -- за ним. Он был так занят какими-то своими мыслями, что, я думаю, не замечал, едем мы или стоим. Я ехал последним, разглядывая окрестности. Однако вскоре мелкая ослиная трусца вызвала у меня морскую болезнь: в животе у меня что-то забурлило, потом это "что-то" поднялось к самому горлу и попросилось наружу. Пришлось мне, к удовольствию моего осла, идти пешком.
Видя это, Аман рассердился и потребовал, чтобы я сел в седло. Я все же предпочел передвигаться на своих ногах. Костя поддержал меня. Он, наверное, тоже когда-то испытывал то же, что и я. Аман не понимал нас.
-- Как можно идти пешком, когда есть лошадь или ишак?
Если устал сидеть прямо, сядь боком.
Но и боком у меня ничего не получилось. Пошел я и дальше пешком. Движение нашего каравана замедлилось, и к месту ночевки мы пришли в густых сумерках. Аман принялся кашеварить, а я устал так, что повалился на кошму и уснул, не дождавшись ужина. Однако, как только похлебка была готова, Костя растолкал меня и заставил поесть.
-- Нельзя ложиться голодным, -- объяснил он. -- Один раз ляжешь так, потом другой, третий. Сам того не замечая, потеряешь силы, а самое трудное у нас еще впереди.
Полусонный, я кое-как проглотил то, что мне дал Аман, и тут же снова уснул.
Утром следующего дня Аман каким-то хитрым способом привязал к моему седлу спальный мешок. С трудом я забрался в седло и поехал верхом.
-- Ничего, друг, немного потерпи, -- подбодрил меня Аман. -- Скоро привыкнешь и будешь ездить еще лучше, чем я.
Чтобы не задерживать движения, я стойко старался ехать верхом, но уже к полудню мое самоотвержение стало бесполезным.
Мы въехали в предгорья большого горного хребта. Здесь было много родников, а Костя не пропускал ни одного. Он сходил с седла и внимательно осматривал камни и кусты возле воды. Змей он не нашел, а движение наше задерживалось, и опять на ночлег мы пришли позднее, чем хотелось Аману. После ужина Аман спросил:
-- Костя, завтра мы будем идти так же, как сегодня?
-- Конечно, -- ответил наш начальник.
-- А послезавтра?
-- Точно так же.
-- Ну тогда в Ай-Бадам мы приедем через месяц.
-- Почему?
-- Потому, что нам нужно пройти около двухсот километров, а сегодня мы прошли меньше двадцати. На пути у нас будет еще много родников и зарослей. Если ты все будешь осматривать, то мы станем передвигаться еще медленнее. Нужно сейчас решить: пойдем мы в Ай-Бадам или будем искать змей здесь.
-- Ты прав, -- сказал Костя. -- Нужно идти быстрее. Если я буду увлекаться, одергивайте меня.
-- Возьми у меня винтовку, -- предложил я. -- Она набьет тебе спину и будет цепляться за кусты, когда ты полезешь в заросли. С винтовкой тебе не нужно будет наших напоминаний.
-- Нет, -- ответил Костя, -- винтовку ты, Леша, носи сам. Стрелок я неважный. Ты у нас признанный мерген1.
Здесь Костя кривил душой. Стрелял он не хуже меня. Просто он не любил убивать зверей, а ему нужно было отстрелять двух архаров. Для этого он и винтовку с оптикой привез.
Еще до жары мы перевалили через какой-то не очень высокий хребет и спустились в долину горной реки. Берега ее покрывала буйная, яркая зелень. Тропа прорезала высокоствольную чинаровую рощу. Там, где деревья редели, стояли плотные заросли шиповника. Кусты цвели, и от крупных бело-розовых цветов тянуло тонким ароматом. В гуще деревьев по их веткам вверх тянулись длинные виноградные лозы. Чинары сменялись орехом, орех -- яблонями.
-- Где мы находимся? -- восторженно закричал я. -- На земле или в небесных чертогах? Это же лес из фруктовых деревьев!
-- Да, -- подтвердил Аман. -- Это начало фруктового леса. Он тянется по ущелью километров на сорок, а там переходит в фисташковую рощу. Осенью отсюда вывозят сотни мешков сушеных фруктов, грецких орехов и фисташек.
Чем дальше мы ехали, тем прекраснее становилось ущелье.
Речка то бурным пенистым потоком билась в узких каменистых теснинах, то выбегала на широкую площадку и растекалась десятками кристальных ручейков.
Я ехал, замирая от восторга. Аману все это было привычно. Костя рассматривал освещенные солнцем кусты и камни, а на все остальное внимания не обращал.
Но первые же ручейки доставили нам серьезные неприятности: ослы не хотели идти в воду. Если мы тянули их за уздечки, они упирались всеми четырьмя ногами, стянуть одного осла с места у нас троих не хватало сил.
Если мы били палкой по ослиным бокам, то, горестно ревя, осел кое-как шел в воду, но и тут его приходилось подталкивать сзади. У противоположного берега подталкивающему нужно было быть очень осторожным: выходя на сухое место, осел старался его лягнуть. Рукавов у речки было немало, и через час все мы (и ослы, и люди) были взмылены.
-- Нужно было вести вас верхней тропой, -- сказал Аман, вытирая концом чалмы мокрый лоб. -- Там ручьев мало, а здесь нам до вечера придется двигаться вдоль реки. Все руки отмахаем, да и для ослов такие "припарки" не очень полезны. Хоть возвращайся на развилок к верхней тропе. Это же не скотина, а наказание аллаха!
-- Давайте попробуем применить способ, описанный Александром Алексеевичем Шаховым1? -- предложил я.
-- А что это за способ? -- скептически спросил Костя.
-- Пучок травы.
-- Ну-ну, -- с сомнением протянул наш начальник. -- Пробуй, но вряд ли что-нибудь у тебя получится.
Я быстро нарезал сочной зеленой травы, подошел к своему ослу и протянул ему пучок.
Осел, по бокам которого совсем недавно гуляла палка, недоверчиво обнюхал траву и осторожно взял ее зубами. Еще миг -- и аппетитно захрустели сочные ломкие стебли. К пучку потянулись и оба его соплеменника. Я дал и им попробовать травы, а потом шагнул к воде. Ослы потянулись за пучком и тоже пододвинулись к воде. Продолжая манить их травой, я вошел в воду. Ослы последовали за мной и спокойно перешли через ручей.
- Ну как? -- торжествовал я. -- Действует способ?
-- Отныне и во веки веков жалую тебя высоким званием ослиного поводыря! -- насмешливо сказал Костя.
Я не обиделся. Такой уж характер был у нашего начальника. Он не переносил, если получалось не так, как он предполагал. Костя пошел вдоль берега, внимательно осматривая кусты. Аман подмигнул мне и сел в седло.
-- Костя! -- крикнул он, направляя ослов по тропе. -- Мы вперед поедем. Ты из ущелья не выходи; а на перевале мы тебя подождем.
-- Ладно! -- отозвался Костя. -- Проваливайте! Ослиные копытца весело зацокали по камням. Нам пришлось еще несколько раз пересекать рукава речки, и каждый раз пучок травы действовал безотказно. Тропа стала шире, и Аман поехал рядом со мной.
--- Осенью, когда поспевают орехи и фрукты, здесь всякого зверья полным-полно, -- сказал проводник, показывая на заросли. -- Сюда перед зимовкой даже медведи жировать приходят, а от кабанов покоя нет. Узбеки их не стреляют, вот они и наглеют. Иногда даже пасутся на виду у людей. А вот чуть подальше я года два тому назад к медведю на десять метров подъехал, а убить не смог.
-- Как же это ты? -- удивился я.
-- Вот так. Еду я однажды по тропе, слышу кто-то в стороне орешину трясет. Орехи градом сыплются. Поехал я туда. Думаю, люди орехи собирают, передохну у них, поговорю, чаю попью. Подъезжаю поближе, людей под деревом нет, а на дереве все затихло. Дерево большое, листья густые. Кто на дереве сидит, не видно. Я окликнул. Молчит. Я еще раз позвал, погромче. Наверху затрещали ветки. С орешины, почти рядом с конем, свалился медведь. Когда об землю шмякнулся, завопил и кинулся в заросли. Конь мой рванул в сторону. Я даже ружье не успел с плеча снять, как мишки и след простыл. Знай я наперед, что это не человек, добыл бы медведя.
Тропа ушла от речки и, прижавшись к крутому косогору, полезла вверх.
-- Смотри! Вон архар стоит! -- приглушенным голосом сказал проводник.
Метрах в двухстах от нас на скальном выступе, словно изваянный из камня, застыл красавец рогаль.
-- Далековато, -- вздохнул проводник. -- Ружье не достанет, а ближе не подойдешь. Жаль. Такой самец Косте и нужен.
-- Ну-ка, придержи ослов, -- сказал я, осторожно слезая с седла. -- Я из винтовки попробую.
Чувствуя себя в безопасности, архар оставался неподвижным. Я лег за камень и навел перекрестье прицела на лопатку зверя. Охотничий азарт заглушил жалость. В оптический прицел были видны даже бугорки на витках рогов. Я чуть задержал дыхание и мягко нажал спуск. Выстрел хлестнул по ущелью. Архар высоко подпрыгнул и, переворачиваясь в воздухе, полетел вниз.
-- Ты смотри! -- удивился Аман. -- Попал! Вот уж чего не ожидал.
Я промолчал. Аман умел подшутить. Меня об этом предупредили еще на заставе.
-- Смотри! Смотри! -- снова закричал Аман, показывая на соседний склон.
Там бежали дикие свиньи, вспугнутые выстрелом. Впереди неторопливо трусила большая свинья, а за ней, спеша изо всех сил, карабкались по камням два поросенка. Чуть в стороне шли еще две свиньи. Мы не стали стрелять по ним. Нам еще предстояло вытащить из ущелья архара. Нашли мы его сразу. Он лежал под скалой, неловко подвернув голову с большими рогами. Пуля прошла по лопаткам и пробила его насквозь.
Когда, изрядно вспотев, мы вытащили его на тропу возле перевала, подошел Костя.
-- И не дрогнула рука на такого красавца? Кто стрелял?
-- Леша отличился! -- кивнул на меня Аман.
-- Ну так ему и разделывать зверя.
-- В данном случае ты, Костя, нелогичен. Когда я не поймал рыбы, то, как неудачник, чистил ее. Здесь же моя удача опять против меня!
-- Ладно, старик. Не хнычь. Снимать шкуру с убитого зверя -- это честь для охотника!
Я бы охотно уступил эту честь, но разделывать архара все же пришлось мне.
В тот же день мы распрощались с фруктовым лесом. Тропа вывела нас из ущелья и стала вилять между холмами. Мы то забирались на пологие вершины и ехали по плоскогорью, то снова спускались в низины и петляли, обходя холмы.
В одной из низин навстречу нам из-за поворота выбежала джейранка, а за ней два крошечных джейраненка. Увидев нас, она на секунду замерла, потом почему-то не кинулась назад, а свернула с тропы и вместе с малышами укрылась под обрывом в промоине.
Аман сорвал с плеча ружье.
-- Опусти ружье! -- сказал ему Костя.
-- Тихо! -- страшным шепотом отозвался Аман. -- Спугнешь!
-- Не смей! Тебе говорят! -- уже заревел наш начальник.
-- Не мешай! -- еще яростнее зашипел проводник. -- Я не ее! Лешка, винтовку приготовь!
Аман еще не договорил, как из-за того же поворота выскочил волк, а за ним второй. Звери бежали, опустив морды к земле. Они так увлеклись преследованием, что наскочили на нас почти в упор, а когда почуяли опасность, то удирать им было поздно. Первого срезал выстрел Амана, а второй растерялся и, вместо того чтобы повернуть и скрыться за поворотом, кинулся вверх по крутому склону холма.
Перекрестье прицела легло на лобастую башку зверя, потом обогнало ее. Прогремел выстрел. Волк с ходу ткнулся мордой в землю и медленно сполз назад.
-- Костя, неужели ты думал, что я хочу бить матку с детенышами? -укоризненно сказал Аман. -- Чуть все дело нам не испортил.
-- Прости, -- смущенно отозвался Костя. -- Я сначала не понял твоих намерений.
-- Если кара-куек1 не уходит от человека, значит, за ним гонится зверь. Это каждый мальчишка знает.
-- Теперь и я знать буду, -- примирительно сказал Костя. Убитые волки были самкой и самцом.
-- Где-то здесь выводок, -- заметил я.
-- Здесь-то здесь, -- отозвался Аман. -- Только без собаки его не найдешь. Эх, Сары моего нет с нами. Он мастер отыскивать волчьи норы. Эй, Костя, ты не трогай волков! Если от человека будет пахнуть волком, ослы его к себе не допустят. Мы с Лешей уже возились с волками, тебе придется ослов держать!
Когда совсем стемнело и мы укладывались спать, Аман сказал:
-- До Ай-Бадама осталось два дня пути. Завтра утром мы перейдем в сай, где я часто встречал кобр.
Оказалось, что я был нужен. Через несколько минут из дверей выбежал посыльный. Он подбежал ко мне, взял руку под козырек и доложил:
-- Вас просит к себе начальник заставы. Едва я вошел в кабинет и хотел спросить, что случилось, как начальник заставы знаком остановил меня и сказал:
-- Садитесь и слушайте. Никитин, повторите все, что рассказали мне.
-- Слушаюсь! -- ответил сержант. -- В четыре ноль-ноль мы выехали на такыры у западной точки. Соколов взял двух кобр. Оттуда в семь ноль-ноль поехали к оврагу Чукур-джар. Спустились в Чукур-джар возле Сары-камыша, и Соколов ушел вверх по оврагу искать гюрз. Я остался возле лошадей. Вернуться Соколов должен был к двенадцати ноль-ноль, но к этому времени не пришел. Это было необычно. Соколов всегда был точным. Я поехал верхом по Чукур-джару в том направлении, куда ушел Соколов. Проехал километров пять. Дальше верхом проехать нельзя. Остановился. Кричал и звал. Никто не отозвался. Тогда я карьером на заставу. Вот и все.
-- Соколов не мог пройти мимо вас в низовье оврага?
-- Нет, товарищ капитан. Не мог.
-- А может быть, вы вздремнули возле лошадей и прозевали?
-- Я же службу нес, -- обиделся сержант. -- Как можно дремать?
-- А не мог Соколов выйти из оврага и уйти на такыры? -- сказал я. -Из оврага Туя-Бугуз мы ходили иногда.
-- В Чукур-джаре это исключено, -- сказал начальник. -- Склоны этого оврага настолько высоки и круты, что по ним не выберешься. Единственный возможный выход возле Сары-ка мыша, но там был Никитин. Как вы думаете, что могло произойти?
-- Очевидно, что-то случилось, -- нерешительно начал я. -
Соколов на границе не первый раз и правила поведения здесь знает. Но вот что случилось, сказать трудно.
-- И все-таки, что бы вы предположили?
-- Он мог повредить ногу. Это наиболее благоприятный вариант. С поврежденной ногой передвигаться он не может. Наверное, сидит и ждет помощи.
-- Ну а неблагоприятный вариант?
-- Неблагоприятный? -- переспросил я.
-- Да-да! -- уже нетерпеливо сказал начальник заставы.
-- Его могла укусить змея. В случае тяжелого отравления он мог потерять сознание и...
-- Понятно, -- перебил меня начальник, нажимая клавишу селектора. -Остальное доскажете потом. Сейчас надо действовать.
Начальник передвинул к себе микрофон и сказал командирским тоном:
-- Резервный вертолет в боевую готовность. Сержанта Абдухаликова и лейтенанта Нетребу ко мне. Трем добровольцам, свободным от службы, к штабу заставы без оружия.
Через минуту в кабинет вошел летчик.
-- Лейтенант Майлибеков по вашему приказанию прибыл!
-- Доставите спасательную группу к Сары-камышу. Там будете ожидать ее возвращения. Обстановку немедленно докладывать мне. Вопросы есть?
-- Нет. Разрешите выполнять?
-- Выполняйте!
Летчик круто повернулся и в дверях едва не столкнулся с входившими.
-- Сержант Абдухаликов! Лейтенант Нетреба! -- почти одновременно доложили пришедшие.
-- Абдухаликов, ваш Мотор как себя чувствует? Отдохнул?
-- Отдохнул, товарищ капитан. Может работать!
-- Хорошо. Сейчас отправитесь на поиски пропавшего змеелова. Вопросы есть?
-- Есть!
-- Давайте.
-- Нужен предмет с запахом пропавшего. Собака лучше пойдет.
Начальник заставы посмотрел на меня.
-- Его тапочки, которые он надевал, приходя с охоты, годны? -- не дожидаясь вопроса, спросил я.
-- Годны, -- ответил сержант.
-- Выполняйте! Лейтенант Нетреба, дайте спасательной группе все необходимое для оказания первой помощи при укусе змей и повреждении ног. С группой пойдет Алексей Дмитриевич, -- повернулся ко мне капитан. -- Я угадал ваше желание?
-- Конечно!
-- Все. Старшим поисковой группы назначаю сержанта Никитина. Вылет через пять минут.
Я не буду рассказывать подробности поисков. Все было очень просто. Через пятнадцать минут мы высадились возле Сары-камыша. Серый пес Мотор понюхал Юркин тапочек и уверенно потащил за собой Абдухаликова.
К Юрке мы вышли через сорок минут.
Без меня солдаты пришли бы еще быстрее. Они легко поспевали за собакой, а для меня такая пробежка с тяжелой санитарной сумкой на боку оказалась почти непосильной.
Юрий лежал в тени обрыва возле родника. Глаза его были закрыты. Подойдя поближе, я разглядел, что лицо у него неестественно иссиня-белое, и похолодел.
-- Юрка, ты жив? -- закричал я, хватая его за руку. Моя рука стала вдруг мокрой и липкой. Тут только я заметил, что она лежала в луже свернувшейся крови.
-- Юрка! -- отчаянно завопил я, падая рядом с ним на колени. -- Юрка!
Мотор прижался к ноге проводника и тихонько взвизгнул.
-- Чего ты орешь! -- слабо сказал Юрий, открывая глаза. -- Человек задремал, так разве по этому поводу обязательно нужно орать?
Этот полуживой, лежавший в луже крови человек мог еще шутить!
-- Что с тобой случилось? Почему столько крови?
-- Дайте мне воды и, если есть, спирта. Ослаб я очень. Я осторожно приподнял окровавленную руку Юрия, но он отдернул ее и недовольно сказал:
-- Это потом. Сначала воды и спирта.
Из сумки вынута фляга со спиртом. Кто-то протягивает мне флягу с водой. Юрий глотнул сначала воды, потом разбавленного спирта, несколько секунд полежал молча, а потом сказал:
-- Вот теперь слушай. Гюрза загнала мне зуб под ноготь на правой руке. Чтобы яд не пошел по пальцу, я сделал кольцевой разрез. Очевидно, пересек не только вену. но и артерию. Кровь течет уже давно, а явлений отравления нет. Ослаб я от потери крови.
Я осмотрел его руку. Глубокий разрез кольцом охватывал первую фалангу безымянного пальца. Из разреза каплями сочилась кровь. Конец пальца за разрезом был черно-фиолетовым, а выше разреза кожа была нормального цвета, только очень бледная.
-- Надо остановить кровь!
-- Не надо. Она уже сама останавливается. Видишь, сейчас кровь только капает, а раньше бежала струйкой.
-- Но ведь...
-- Давай без всяких "но ведь", Лешка, -- перебил меня
Юрий. Голос его был слаб и прерывался, но тон и выражение лица показывали, что он способен настоять на своем. -- Меня гюрза кусает не в первый раз. Я лучше тебя знаю, что надо делать!
-- Сейчас сыворотку тебе введу!
-- Не надо. Ты же видишь, что явлений отравления нет.
Выше разреза яд не прошел.
-- Чем же тебе помочь?
-- Давайте побыстрее доставим его к медикам, -- вмешался сержант Никитин. -- Они знают, что делать!
-- Носилки готовы! -- доложил один из солдат.
-- Подождите, я хоть руку ему завяжу, чтобы кровь не капала!
-- Змею не забудьте! -- сказал Юрий. -- Она в мешочке вон там, под кустом!
Юрия осторожно положили на носилки и пристегнули ремнями. Я встал было рядом с солдатами, но сержант Никитин отстранил меня.
-- Вы за носилки не беритесь. Мы быстро пойдем. Ваша задача не отстать.
Когда я подходил к вертолету, то сил у меня уже не было, а пограничники, не очень высокие, но крепкие, шли с носилками не сбавляя темпа.
-- Что доложить на заставу? -- спросил летчик у сержанта
Никитина.
-- Пострадавший жив. В сознании. Прямой угрозы для жизни нет, но нужна срочная квалифицированная медицинская помощь.
Щелкнул переключатель, и летчик повторил слова сержанта.
-- Что случилось с Соколовым? -- ответил репродуктор. -- Какой специалист нужен? Прием.
-- Соколов укушен гюрзой. Нужен врач-токсиколог.
-- Двойка! -- сказал репродуктор. -- Летите в райцентр. Там вас будет ждать медик. Как поняли? Прием.
-- Вас понял, -- ответил летчик. Летчик повернулся к нам и приказал:
-- Всем в кабину. Сейчас пойдем на взлет. Когда мы прибыли в райцентр, Юрий сказал мне:
-- Леша, змей моих отправьте в Ташкент. Костя знает куда. Напишите, что от меня.
-- Все сделаем, не беспокойся. Выздоравливай быстрее.
Юрия уложили в санитарный автомобиль. Фыркнул мотор, и за машиной взвилась пыль.
С начала поисков прошло всего четыре часа, а Юрия доставили к врачам, которые были от него почти за двести километров!
Пока мы были в вертолете, я не смог узнать, как он допустил, чтобы гюрза достала его зубами. Только через год, когда мы снова встретились с ним, он рассказал мне, как все произошло.
Расставшись с Никитиным, Юрий долго бродил по Чукур-джару, но змей не находил. В поисках змей он забрался в такие места, куда верхом на лошади проехать было нельзя. Время охоты подходило к концу. Скоро нужно было повернуть назад, чтобы вернуться к Никитину в условленное время. Ну как же вернуться без змей! Юрий снял с плеч рюкзак, оставил его в тени под обрывом и налегке пошел дальше. "Буду возвращаться, заберу, -- подумал ловец. -- Еще тридцать минут у меня есть".
Очень скоро он заметил крупную гюрзу. Она вела себя очень странно. Обычно гюрзы лежали неподвижно или старались удрать, а эта быстро переползала с места на место и громко шипела. Казалось, она хотела испугать и прогнать человека. Но вот гюрза прижата. Еще секунда -- и голова змеи в руке ловца. Юрий полез в карман за мешочком и с досадой убедился в том, что все мешочки остались в рюкзаке.
-- Ладно, не шипи, -- сказал Юрий змее. -- До рюкзака донесу тебя в руке.
Однако шипела не та змея, которая была в руке ловца. Шипение раздавалось где-то рядом. Юрий огляделся и увидал вторую, такую же крупную гюрзу. Она вела себя так же агрессивно, как и первая. Перехватив первую змею левой рукой, Юрий кинулся ко второй. Короткая борьба -- и вторая змея тяжело повисла в правой руке.
В это мгновение Юрий почувствовал такой острый укол в шею сзади, что забыл обо всем на свете. Он выпустил змею из правой руки и шлепнул себя ладонью по шее. Под рукой хрустнул крупный слепень. Это он впился в Юрину шею так яростно и больно.
-- Пока я расправлялся со слепнем, змея, конечно, удрала, -рассказывал мне Юрий. -- Смотрю, из-под ногтя безымянного пальца торчит обломанный змеиный зуб. Когда змея успела зацепить меня, я не заметил. Змею из левой руки кладу под сапог и тут же делаю себе кольцевой разрез. Потом подо- брал змею и поплелся к рюкзаку. Остальное ты знаешь. Палец у него остался цел. Только та фаланга, куда уколола змея, высохла.
Когда несколько лет спустя я рассказал об этом случае одному профессору медицины, он покачал головой и сказал:
-- Вашему товарищу просто повезло. Пытаясь таким способом предотвратить отравление, он мог погибнуть от потери крови. Никогда не делайте разрезов, чтобы спустить кровь укушенному гюрзой. Яд гюрзы и без этого очень сильно обескровливает организм. Нужно просто отсасывать яд из ранок. Вот это окажет существенную помощь пострадавшему.
ПЕРЕХОД В АИ-БАДАМ
-- Вот что, Леша, -- сказал мне Костя, когда мы встретились на первой заставе. -- Я получил новое задание. Мы уходим в пески на отлов кобры. Аман поведет нас туда, где еще сохранились нетронутые очаги этих змей. Мы будем работать там, откуда до ближайшего селения несколько дней пути. В таких условиях ты еще не был. Нам будет очень тяжело. Решай сам, пойдешь с нами или вместе с Гришей уедешь домой.
-- Костя, сможешь ты доказать моему директору, что мое пребывание в экспедиции было необходимо и я задержался не по своей воле? Ты ведь знаешь, что через неделю мой отпуск кончается, а за опоздание он с меня шкуру снимет.
-- Ну, а если смогу?
-- Тогда я еду вместе с вами.
-- Не спеши отвечать, -- остановил меня Костя. -- Ты еще не был в песках. Мы там будем несколько недель, с каждым днем жара будет усиливаться, днем температура воздуха там очень высока: сорок градусов и выше. Воды у нас будет мало, придется расходовать ее очень экономно, а ходить нужно много...
-- Ты-то сам выдержишь?
-- Выдержу.
-- Тогда и я выдержу.
-- Что я тебе говорил. Костя? -- возликовал Илларионыч. -- Молодец, племяш, не посрамил нашего рода.
-- Значит, опять все вместе, --удовлетворенно сказал Костя. -- Ну а с директором твоим все улажено. На полтора месяца ты официально откомандирован в мое распоряжение. Вот приказ.
-- Зачем же ты спрашивал, согласен ли я?
---- Для порядка. Кто тебя знает, может быть, после несчастного случая с Юрием...
-- Хорош же ты! -- перебил я. -- Выходит, по-твоему, я могу в трудную минуту удрать? За такое знаешь...
От обиды у меня даже горло перехватило и договорить я не смог. Костя обнял меня и крепко встряхнул.
-- Нервишки у тебя пошаливают, дружище. Переборщил я с проверкой. Извини.
В Ай-Бадам -- последнее селение, расположенное у самых песков. Костя, я и Аман с четверкой ослов пошли напрямик через горы. Аман сказал, что в этих горах он знает ущелье, где много кобр, и Костя принял решение осмотреть его. Грише и Илларионычу он велел ехать в Ай-Бадам на машине и по пути завезти на почту и отправить Юриных змей.
Илларионыч заупрямился.
-- Пусть Лешка едет. Он здесь без нас мотался один. Ему отдохнуть надо.
-- Алексей нужен мне как стрелок, -- отрезал Костя. -- Вы же знаете, что нам нужно добыть архаров.
-- Аман добудет, -- упорствовал Илларионыч.
-- Если вы здесь начинаете спорить, то что будет в песках? -- в упор спросил его Костя.
Илларионыч на полуслове поперхнулся и молча пошел собираться....
Весь первый день мы ехали по степи. Справа синели холмистые предгорья каких-то гор, слева до самого горизонта прости ралась степь. Давно уже обогнала нас и скрылась вдали наша машина и разошелся, растаял длинный шлейф пыли от ее колес, а мы, казалось, где были, там и оставались. Час за часом ослы трусили по пыльной тропинке, а домики заставы все так же белели на горизонте. Только солнце, сначала слепившее глаза прямыми лучами, пекло теперь справа. Аман ехал первым и вполголоса тянул какую-то бесконечную унылую песню. Костя -- за ним. Он был так занят какими-то своими мыслями, что, я думаю, не замечал, едем мы или стоим. Я ехал последним, разглядывая окрестности. Однако вскоре мелкая ослиная трусца вызвала у меня морскую болезнь: в животе у меня что-то забурлило, потом это "что-то" поднялось к самому горлу и попросилось наружу. Пришлось мне, к удовольствию моего осла, идти пешком.
Видя это, Аман рассердился и потребовал, чтобы я сел в седло. Я все же предпочел передвигаться на своих ногах. Костя поддержал меня. Он, наверное, тоже когда-то испытывал то же, что и я. Аман не понимал нас.
-- Как можно идти пешком, когда есть лошадь или ишак?
Если устал сидеть прямо, сядь боком.
Но и боком у меня ничего не получилось. Пошел я и дальше пешком. Движение нашего каравана замедлилось, и к месту ночевки мы пришли в густых сумерках. Аман принялся кашеварить, а я устал так, что повалился на кошму и уснул, не дождавшись ужина. Однако, как только похлебка была готова, Костя растолкал меня и заставил поесть.
-- Нельзя ложиться голодным, -- объяснил он. -- Один раз ляжешь так, потом другой, третий. Сам того не замечая, потеряешь силы, а самое трудное у нас еще впереди.
Полусонный, я кое-как проглотил то, что мне дал Аман, и тут же снова уснул.
Утром следующего дня Аман каким-то хитрым способом привязал к моему седлу спальный мешок. С трудом я забрался в седло и поехал верхом.
-- Ничего, друг, немного потерпи, -- подбодрил меня Аман. -- Скоро привыкнешь и будешь ездить еще лучше, чем я.
Чтобы не задерживать движения, я стойко старался ехать верхом, но уже к полудню мое самоотвержение стало бесполезным.
Мы въехали в предгорья большого горного хребта. Здесь было много родников, а Костя не пропускал ни одного. Он сходил с седла и внимательно осматривал камни и кусты возле воды. Змей он не нашел, а движение наше задерживалось, и опять на ночлег мы пришли позднее, чем хотелось Аману. После ужина Аман спросил:
-- Костя, завтра мы будем идти так же, как сегодня?
-- Конечно, -- ответил наш начальник.
-- А послезавтра?
-- Точно так же.
-- Ну тогда в Ай-Бадам мы приедем через месяц.
-- Почему?
-- Потому, что нам нужно пройти около двухсот километров, а сегодня мы прошли меньше двадцати. На пути у нас будет еще много родников и зарослей. Если ты все будешь осматривать, то мы станем передвигаться еще медленнее. Нужно сейчас решить: пойдем мы в Ай-Бадам или будем искать змей здесь.
-- Ты прав, -- сказал Костя. -- Нужно идти быстрее. Если я буду увлекаться, одергивайте меня.
-- Возьми у меня винтовку, -- предложил я. -- Она набьет тебе спину и будет цепляться за кусты, когда ты полезешь в заросли. С винтовкой тебе не нужно будет наших напоминаний.
-- Нет, -- ответил Костя, -- винтовку ты, Леша, носи сам. Стрелок я неважный. Ты у нас признанный мерген1.
Здесь Костя кривил душой. Стрелял он не хуже меня. Просто он не любил убивать зверей, а ему нужно было отстрелять двух архаров. Для этого он и винтовку с оптикой привез.
Еще до жары мы перевалили через какой-то не очень высокий хребет и спустились в долину горной реки. Берега ее покрывала буйная, яркая зелень. Тропа прорезала высокоствольную чинаровую рощу. Там, где деревья редели, стояли плотные заросли шиповника. Кусты цвели, и от крупных бело-розовых цветов тянуло тонким ароматом. В гуще деревьев по их веткам вверх тянулись длинные виноградные лозы. Чинары сменялись орехом, орех -- яблонями.
-- Где мы находимся? -- восторженно закричал я. -- На земле или в небесных чертогах? Это же лес из фруктовых деревьев!
-- Да, -- подтвердил Аман. -- Это начало фруктового леса. Он тянется по ущелью километров на сорок, а там переходит в фисташковую рощу. Осенью отсюда вывозят сотни мешков сушеных фруктов, грецких орехов и фисташек.
Чем дальше мы ехали, тем прекраснее становилось ущелье.
Речка то бурным пенистым потоком билась в узких каменистых теснинах, то выбегала на широкую площадку и растекалась десятками кристальных ручейков.
Я ехал, замирая от восторга. Аману все это было привычно. Костя рассматривал освещенные солнцем кусты и камни, а на все остальное внимания не обращал.
Но первые же ручейки доставили нам серьезные неприятности: ослы не хотели идти в воду. Если мы тянули их за уздечки, они упирались всеми четырьмя ногами, стянуть одного осла с места у нас троих не хватало сил.
Если мы били палкой по ослиным бокам, то, горестно ревя, осел кое-как шел в воду, но и тут его приходилось подталкивать сзади. У противоположного берега подталкивающему нужно было быть очень осторожным: выходя на сухое место, осел старался его лягнуть. Рукавов у речки было немало, и через час все мы (и ослы, и люди) были взмылены.
-- Нужно было вести вас верхней тропой, -- сказал Аман, вытирая концом чалмы мокрый лоб. -- Там ручьев мало, а здесь нам до вечера придется двигаться вдоль реки. Все руки отмахаем, да и для ослов такие "припарки" не очень полезны. Хоть возвращайся на развилок к верхней тропе. Это же не скотина, а наказание аллаха!
-- Давайте попробуем применить способ, описанный Александром Алексеевичем Шаховым1? -- предложил я.
-- А что это за способ? -- скептически спросил Костя.
-- Пучок травы.
-- Ну-ну, -- с сомнением протянул наш начальник. -- Пробуй, но вряд ли что-нибудь у тебя получится.
Я быстро нарезал сочной зеленой травы, подошел к своему ослу и протянул ему пучок.
Осел, по бокам которого совсем недавно гуляла палка, недоверчиво обнюхал траву и осторожно взял ее зубами. Еще миг -- и аппетитно захрустели сочные ломкие стебли. К пучку потянулись и оба его соплеменника. Я дал и им попробовать травы, а потом шагнул к воде. Ослы потянулись за пучком и тоже пододвинулись к воде. Продолжая манить их травой, я вошел в воду. Ослы последовали за мной и спокойно перешли через ручей.
- Ну как? -- торжествовал я. -- Действует способ?
-- Отныне и во веки веков жалую тебя высоким званием ослиного поводыря! -- насмешливо сказал Костя.
Я не обиделся. Такой уж характер был у нашего начальника. Он не переносил, если получалось не так, как он предполагал. Костя пошел вдоль берега, внимательно осматривая кусты. Аман подмигнул мне и сел в седло.
-- Костя! -- крикнул он, направляя ослов по тропе. -- Мы вперед поедем. Ты из ущелья не выходи; а на перевале мы тебя подождем.
-- Ладно! -- отозвался Костя. -- Проваливайте! Ослиные копытца весело зацокали по камням. Нам пришлось еще несколько раз пересекать рукава речки, и каждый раз пучок травы действовал безотказно. Тропа стала шире, и Аман поехал рядом со мной.
--- Осенью, когда поспевают орехи и фрукты, здесь всякого зверья полным-полно, -- сказал проводник, показывая на заросли. -- Сюда перед зимовкой даже медведи жировать приходят, а от кабанов покоя нет. Узбеки их не стреляют, вот они и наглеют. Иногда даже пасутся на виду у людей. А вот чуть подальше я года два тому назад к медведю на десять метров подъехал, а убить не смог.
-- Как же это ты? -- удивился я.
-- Вот так. Еду я однажды по тропе, слышу кто-то в стороне орешину трясет. Орехи градом сыплются. Поехал я туда. Думаю, люди орехи собирают, передохну у них, поговорю, чаю попью. Подъезжаю поближе, людей под деревом нет, а на дереве все затихло. Дерево большое, листья густые. Кто на дереве сидит, не видно. Я окликнул. Молчит. Я еще раз позвал, погромче. Наверху затрещали ветки. С орешины, почти рядом с конем, свалился медведь. Когда об землю шмякнулся, завопил и кинулся в заросли. Конь мой рванул в сторону. Я даже ружье не успел с плеча снять, как мишки и след простыл. Знай я наперед, что это не человек, добыл бы медведя.
Тропа ушла от речки и, прижавшись к крутому косогору, полезла вверх.
-- Смотри! Вон архар стоит! -- приглушенным голосом сказал проводник.
Метрах в двухстах от нас на скальном выступе, словно изваянный из камня, застыл красавец рогаль.
-- Далековато, -- вздохнул проводник. -- Ружье не достанет, а ближе не подойдешь. Жаль. Такой самец Косте и нужен.
-- Ну-ка, придержи ослов, -- сказал я, осторожно слезая с седла. -- Я из винтовки попробую.
Чувствуя себя в безопасности, архар оставался неподвижным. Я лег за камень и навел перекрестье прицела на лопатку зверя. Охотничий азарт заглушил жалость. В оптический прицел были видны даже бугорки на витках рогов. Я чуть задержал дыхание и мягко нажал спуск. Выстрел хлестнул по ущелью. Архар высоко подпрыгнул и, переворачиваясь в воздухе, полетел вниз.
-- Ты смотри! -- удивился Аман. -- Попал! Вот уж чего не ожидал.
Я промолчал. Аман умел подшутить. Меня об этом предупредили еще на заставе.
-- Смотри! Смотри! -- снова закричал Аман, показывая на соседний склон.
Там бежали дикие свиньи, вспугнутые выстрелом. Впереди неторопливо трусила большая свинья, а за ней, спеша изо всех сил, карабкались по камням два поросенка. Чуть в стороне шли еще две свиньи. Мы не стали стрелять по ним. Нам еще предстояло вытащить из ущелья архара. Нашли мы его сразу. Он лежал под скалой, неловко подвернув голову с большими рогами. Пуля прошла по лопаткам и пробила его насквозь.
Когда, изрядно вспотев, мы вытащили его на тропу возле перевала, подошел Костя.
-- И не дрогнула рука на такого красавца? Кто стрелял?
-- Леша отличился! -- кивнул на меня Аман.
-- Ну так ему и разделывать зверя.
-- В данном случае ты, Костя, нелогичен. Когда я не поймал рыбы, то, как неудачник, чистил ее. Здесь же моя удача опять против меня!
-- Ладно, старик. Не хнычь. Снимать шкуру с убитого зверя -- это честь для охотника!
Я бы охотно уступил эту честь, но разделывать архара все же пришлось мне.
В тот же день мы распрощались с фруктовым лесом. Тропа вывела нас из ущелья и стала вилять между холмами. Мы то забирались на пологие вершины и ехали по плоскогорью, то снова спускались в низины и петляли, обходя холмы.
В одной из низин навстречу нам из-за поворота выбежала джейранка, а за ней два крошечных джейраненка. Увидев нас, она на секунду замерла, потом почему-то не кинулась назад, а свернула с тропы и вместе с малышами укрылась под обрывом в промоине.
Аман сорвал с плеча ружье.
-- Опусти ружье! -- сказал ему Костя.
-- Тихо! -- страшным шепотом отозвался Аман. -- Спугнешь!
-- Не смей! Тебе говорят! -- уже заревел наш начальник.
-- Не мешай! -- еще яростнее зашипел проводник. -- Я не ее! Лешка, винтовку приготовь!
Аман еще не договорил, как из-за того же поворота выскочил волк, а за ним второй. Звери бежали, опустив морды к земле. Они так увлеклись преследованием, что наскочили на нас почти в упор, а когда почуяли опасность, то удирать им было поздно. Первого срезал выстрел Амана, а второй растерялся и, вместо того чтобы повернуть и скрыться за поворотом, кинулся вверх по крутому склону холма.
Перекрестье прицела легло на лобастую башку зверя, потом обогнало ее. Прогремел выстрел. Волк с ходу ткнулся мордой в землю и медленно сполз назад.
-- Костя, неужели ты думал, что я хочу бить матку с детенышами? -укоризненно сказал Аман. -- Чуть все дело нам не испортил.
-- Прости, -- смущенно отозвался Костя. -- Я сначала не понял твоих намерений.
-- Если кара-куек1 не уходит от человека, значит, за ним гонится зверь. Это каждый мальчишка знает.
-- Теперь и я знать буду, -- примирительно сказал Костя. Убитые волки были самкой и самцом.
-- Где-то здесь выводок, -- заметил я.
-- Здесь-то здесь, -- отозвался Аман. -- Только без собаки его не найдешь. Эх, Сары моего нет с нами. Он мастер отыскивать волчьи норы. Эй, Костя, ты не трогай волков! Если от человека будет пахнуть волком, ослы его к себе не допустят. Мы с Лешей уже возились с волками, тебе придется ослов держать!
Когда совсем стемнело и мы укладывались спать, Аман сказал:
-- До Ай-Бадама осталось два дня пути. Завтра утром мы перейдем в сай, где я часто встречал кобр.