Неизвестен Автор. Плющ на руинах

   Да... - произнес герцог после некоторой паузы, - эта идиотская религия постоянно сует мне палки в колеса. Чертовы попы... гм, "чертовы", почти каламбур... если бы удалось с ними договориться, но они не так глупы... Знаете, Риллен, когда в 567-м Каннел III, бывший в ту пору еще герцогом Торбарским, шел на Траллендерг, он не смог одолеть королевские войска. Они остановили его в Аллендере, почти за сотню миль от столицы. Однако духовенство было на стороне Каннела. Высшие церковные чины быстренько прибыли в Аллендер и провели процедуру коронации, а царствовавшего монарха объявили отлученным от церкви и низложенным. Этого оказалось достаточно, чтобы в решающей битве половина войска перешла на сторону Каннела.
   - А вы не боитесь, ваша светлость, что вас могли бы свергнуть таким же способом?
   - Нет; с тех пор влияние церкви несколько ослабло, но не за счет усиления королевской власти, а скорее за счет увеличения власти феодалов. А что делается теперь? Этот мерзавец Гродрэд совсем потерял голову от страха. Чтобы остановить меня, он готов полностью развалить государство на отдельные графства.
   - Но нас пока еще не остановили.
   - Да нет, Риллен, мы не можем двигаться вперед. У Гродрэда еще остается тридцать тысяч солдат, пусть плохих, но зато их много. У меня еще достаточно сил, чтобы их снова разбить, но не уничтожить. Мы подойдем к Траллендергу, имея десять-пятнадцать тысяч человек; у Гродрэда будет порядка двадцати, и они засядут за стенами. Траллендерг - лучшая крепость в Корринвальде, Риллен. Ее нелегко взять, даже имея перевес. Были шансы, что при моем приближении Гродрэда предадут собственные союзники, но теперь он их так задобрил, что этого не случится. Без толку сидеть в осаде, дожидаясь, пока на подмогу осажденным подойдут свежие силы, означает обречь себя на поражение. Черт побери, Риллен, я потерял в этом походе больше двадцати тысяч раттельберцев! Половину всего моего войска, это еще не считая союзников! А ведь те, что погибли, сражаясь за Гродрэда, тоже должны были стать моими подданными...
   Было видно, что Элдред искренне сожалеет об этих жертвах, но винил ли он в них себя? Нет. Он говорил только о "мерзавце Гродрэде". Впрочем, другой на его месте и вовсе не стал бы жалеть о погибших за "правое дело".
   Итак, герцог пребывал в скверном настроении, и основания для этого увеличивались с каждым днем. Кроме подтягивавшихся из тыла отрядов, состоявших по большей части из ранее примкнувших союзников, подкрепления почти не было. Наконец герцог, устав ждать, покинул Ральдены и продвинулся дальше на север, вторгшись еще на тридцать миль вглубь королевских земель. Армия заняла без боя большой, но плохо укрепленный город Дольмдерг; мы же - герцог и его свита - расположились неподалеку в Даллионе - одном из замков, принадлежавших короне. Но занять королевский замок еще не означает занять королевский трон.
   31
   Стояли первые дни осени. Вот уже три недели не было активных боевых действий; стороны собирали силы для последней схватки. И, надо сказать, у Гродрэда это получалось успешнее. Права, которые он щедро раздавал дворянам, действовали эффективнее слов герцога о сильном и богатом государстве. В начале похода Элдред рассчитывал, что, по мере продвижения вперед, все больше феодалов будут спешить под знамена победителя; вышло же так, что даже невежественные рыцари поняли - а кто не понял, тем объяснили - что речь идет не просто о замене одного короля другим, а о резкой смене всей государственной политики. Чем ближе был герцог к победе, тем сильнее корринвальдская знать опасалась за свои привилегии и тем с большей готовностью вставала на их защиту. Теперь, оглядываясь назад, я задаю себе вопрос, почему Элдред не предвидел такой поворот событий с самого начала. Рассчитывал на трусость и скудоумие своих врагов? Но разве он не знал, как сражается загнанная в угол крыса? Или просто не ждал, что Гродрэд, не желая потерять власть на поле боя, фактически отдаст ее феодалам своими указами, оказавшись - в столь далекой от конституций стране - в положении конституционного монарха, который царствует, но не правит? Скорее всего, именно так. И теперь разведка доносила о новых полках, подходящих к столице с севера; к нам же прибывали баронские отряды из нескольких десятков человек, а то и вовсе одинокие молодые дворяне из обедневших семей, искавшие способ любой ценой вырваться из нищеты и безвестности это в то время, когда нам были необходимы сотни и тысячи! А порою бывало и так, что даже эти союзники, прибыв в лагерь и убедившись, как медленно пополняется наша армия, через несколько дней тихо исчезали. Наконец подошел из тыла большой сводный полк; офицеры, спеша выполнить приказ герцога, гнали полк ускоренным маршем, и теперь вид у солдат был совершенно измотанный. Пот и пыль покрывали их лица; не слышно было ни песен, ни разговоров - только нестройный топот механически переставляемых ног. Герцог, наблюдавший это зрелище из седла любимого жеребца, молча развернулся и поехал обратно в замок.
   На следующий день его слуга оторвал меня от чтения любопытного манускрипта V века, записанного со слов путешественника, вернувшегося из Диких Земель. Разумеется, уже тот факт, что он вернулся, показывал, что он и не углублялся в них достаточно далеко; впрочем, не исключено, что "путешественник" никогда не пересекал южной границы и все его рассказы были плодом скучающего воображения - уж больно много там было драконов, упырей, чародеев, живущих в железных замках на хрустальных горах, псоглавых людей и тому подобной атрибутики. Впрочем, упоминания о "мерзких и кровожадных порождениях Сатаны" (мутантах) и дикарях-людоедах, видимо, заслуживали внимания. Итак, слуга Элдреда оторвал меня от пергамента и передал приглашение своего хозяина. С технической точки зрения не составляло труда провести в мою комнату "веревочный телеграф", дабы герцог мог передавать свои просьбы напрямую; но, когда я как-то предложил это, он решительно отверг мою идею: не пристало звать дворянина тем же способом, что и слугу.
   - К тому же, Риллен, - усмехнулся он тогда, - надо же доставить моим слугам хоть какое-то занятие.
   Теперь, однако, Элдред не был склонен к благодушной иронии. Он владел собой, однако видно было, как он разгневан.
   - Они отказывают мне, Риллен, - сказал он, брезгливо указывая на ворох полуразвернутых свитков на столе. - Не у всех хватает смелости сказать это прямо, но сомнений быть не может: помощи от феодалов мы не дождемся. Вообразите себе, эти ублюдки даже имеют наглость воротить нос от моей победы над мятежниками! Они заявляют, что "кровь мужиков не делает чести рыцарскому мечу!" Они забывают, что, не будь моего меча, веревка мужиков сделала бы честь их рыцарским шеям!
   Я улыбнулся - герцог никогда не лазил за словом в карман. Однако Элдред неверно понял мою улыбку. Он шагнул ко мне с таким выражением лица, что я невольно вжался в кресло.
   - Черт возьми, я знаю, о чем вы думаете! Вы думаете, что человек, ведущий свою армию на столицу, такой же мятежник, как и Роррен! Черт побери, неужели вы не видите разницы между бандитом, одержимым идеей перевешать и ограбить всех, кто богаче его, и дворянином, желающим спасти страну от беззакония, распрей и мракобесия? Эти тупоголовые рыцари не понимают, что раздробленность и религиозная диктатура, на защиту которых они встали, еще ударят не раз и по ним, и по их потомкам!
   Внезапно выражение его лица смягчилось.
   - Ну вот, Риллен, теперь вы ждете от меня театрального монолога на тему "эта ничтожная страна недостойна такого короля, как я!" Глупости. Слабые причитают, а сильные действуют. Вопрос лишь в том, какие действия выбрать.
   Он резко смел со стола свитки - очевидно, письма феодалов и донесения агентов. Под ними оказалась карта Корринвальда. Я подошел и встал рядом.
   - Взгляните. Мы находимся здесь, - палец герцога очертил круг вокруг старательно прорисованной башни с подписью "Даллион". - На сегодняшний день у нас двадцать шесть тысяч человек; это все, что удалось собрать, оголив тылы. По моим данным, на подходе с разных сторон еще тысячи полторы; они могут нагнать нас позже. С другой стороны, у Гродрэда, - его палец переместился к изображению увенчанной короной городской стены с надписью "Траллендерг" - ах, каким коротким было это расстояние на карте! - у Гродрэда уже порядка сорока тысяч солдат, и он может рассчитывать еще как минимум на десять тысяч в ближайшее же время. Собственно, не "может рассчитывать", а уже рассчитывает. Потому что наш старый знакомый Дронг кстати, он снова генерал - выступил из района Траллендерга с двадцатитысячной армией.
   - Что за глупость с их стороны! Сражаться с нами раздробленными силами!
   - Нет, Риллен, не глупость. Армия Дронга, включившая в себя все наиболее мобильные части, движется в обход нас на юго-запад, чтобы потом повернуть на восток и зайти к нам в тыл, отрезая от Раттельбера. И знаете, Риллен, есть все основания их опасаться. Видите, здесь их путь проходит вдоль западной границы? Тут они могут соединиться с союзниками.
   - Неужели?...
   - Да, черт возьми! Сегодня я получил известие, что Гродрэд уже больше двух недель как отправил секретные посольства в западные королевства. Разумеется, они отправились за помощью, и разумеется, не за бесплатной. Этому ублюдку мало раздать страну собственной знати - он еще и иноземцам отрежет по куску! Интересно, чем он намерен расплачиваться? Раттельбером?
   - Вряд ли им нужен анклав, - усмехнулся я.
   - Возможно, им заплатят золотом, если оно у Гродрэда еще осталось, заметил герцог. - Итак, дольше оставаться на месте и ждать, пока Гродрэд еще накопит силы, нельзя. Есть два пути, - его палец снова задвигался по карте, - вперед и назад. Сейчас, когда Дронг увел половину королевской армии, у нас хорошие шансы на обоих направлениях. Бой под Траллендергом мы выиграем, но город придется брать штурмом. А это, в данных обстоятельствах, мероприятие с весьма сомнительным исходом. К тому же даже взятие города и низложение Гродрэда не означает моментального усмирения поддерживающих его дворян. А сил на это усмирение почти не останется. С другой стороны, если мы пойдем назад, то либо разобьем Дронга, если он поспешит нам наперерез, либо просто проскочим, если он станет дожидаться западных союзников. Но что дальше? Отступление до самого Раттельбера. Возвращение на исходные позиции. Война, поглотившая огромные людские и материальные ресурсы, оканчивается ничем. Ну, господин советник? Что вы можете посоветовать?
   Я в замешательстве рассматривал карту.
   - Право же, ваша светлость... ответственность слишком велика... Я не решаюсь дать однозначный совет.
   - А кто вам сказал, что я намерен слепо ему последовать? Я просто хочу выслушать ваши доводы.
   - Ну... - я побарабанил пальцами по изображению столицы, - вы сами говорите, что исход наступления на Траллендерг сомнителен. Длительная осада в условиях недружественного окружения - верное поражение. На взятие города может не хватить сил. На подавление дворянской оппозиции - тем более. Даже если вам удастся короноваться, для того, чтобы сохранить власть, придется подтвердить если не все, то большинство последних указов Гродрэда. К тому же не исключено, что даже в этом случае ваши права на престол будут оспорены, и начнется война уже с новыми претендентами. С другой стороны, отступление по крайней мере с военной точки зрения представляется беспроигрышным вариантом. Конечно, удерживаться посередине пути не получится; придется отойти к Раттельберу. В этом случае за нами крепкий тыл и надежные коммуникации. Вряд ли маршалы Гродрэда решатся атаковать нас на территории герцогства после всех поражений, которые они от нас терпели. Ведь лучшие полки короля перемолоты, остался всякий сброд да эти гипотетические западные союзники, которых сами же феодалы не пожелают терпеть на корринвальдской земле, как только непосредственная угроза минует. По всей видимости, удастся заключить с Гродрэдом почетный мир на выгодных условиях; он настолько перетрусил, что с радостью пойдет на уступки.
   - Вряд ли, - покачал головой герцог, - как только мы отступим, он снова осмелеет. К тому же он мстителен, как и большинство ничтожеств.
   - В любом случае в Раттельбер им лучше не соваться, и они это знают. В крайнем случае можно объявить о выходе герцогства из состава Корринвальда и создании независимого королевства. Мы сразу сможем заручиться поддержкой соседей, настроенных отнюдь не прокорринвальдски. В частности, Грундорг...
   - Риллен! Я затеял этот поход для того, чтобы укрепить королевство, а не развалить его! Конечно, не стану утверждать, что у меня совсем нет личных амбиций. Но у меня, кроме них, есть еще программа по укреплению законов и торговли, по борьбе с варварством и вырождением. А у того же Крэлбэрека, который вот-вот сядет на грундоргский престол, кроме амбиций, нет ничего. Он готов развязать войну по всему континенту, лишь бы обессмертить свое имя. У вас есть еще что-нибудь добавить?
   - Только то, что, выступая в этот поход, мы переоценили свои силы. Умный человек не станет упорствовать в своей ошибке.
   - Значит, вы однозначно высказываетесь за отступление, - герцог провел рукой от Даллиона до границ Раттельбера, а затем резко и зло щелкнул по Траллендергу. - Отступление... - он прошелся по кабинету, подошел к окну и устремил долгий взгляд на север, туда, где в нескольких десятках миль лежала столица королевства. - Но черт возьми, Риллен! Цель нашей кампании всего в двух переходах отсюда! Гродрэд напуган и готов заключить союз хоть с дьяволом, лишь бы избавиться от меня! Я положил в этой войне больше половины отборной раттельберской армии, которую создавал много лет! Лучшие части Гродрэда уничтожены, его казна истощена, в то время как у меня кое-что еще осталось! И вы предлагаете отступить?
   - Да, у Гродрэда остались в основном "рыхлые", - согласился я, - но ведь и у нас они теперь составляют чуть не половину войска.
   - Две пятых, - поправил Элдред. - И у нас еще есть некоторое количество золота. Там, где нельзя купить хозяина, можно купить его слугу. В стане Гродрэда найдутся люди, готовые в нужный момент открыть ворота.
   - Но здесь нет никаких гарантий.
   - Риллен, если верить только твердым гарантиям, то остается просто сидеть и ждать, пока наши враги, рано или поздно, умрут. Но при этом нет никаких гарантий, что мы сами не умрем раньше. У нас есть шанс взять город, не такой верный, как хотелось бы, но есть.
   - Но как же оппозиция?
   - Она не однородна. Все крупные феодалы волками смотрят друг на друга. И с главным богачом страны - церковью - отношения у них натянутые. У средних и мелких дворян свои интересы. Города, если решить в их пользу некоторые тяжбы со знатью, способны оказать немалую поддержку. Словом, как говорили в ваши времена, "разделяй и властвуй".
   - Ваша светлость, так говорили задолго до наших времен.
   - Тем более. Не стоит пренебрегать древней мудростью.
   - Значит, вы намерены идти на Траллендерг.
   - Риллен, если мы сейчас отступим, это будет политическое поражение, от которого почти невозможно оправиться. Будут говорить, что я бездарно угробил большую и лучшую часть армии, чтобы, дойдя до столицы, позорно бежать от последнего сражения. Трусость Гродрэда, раздавшего вассалам все, что только можно, назовут смелостью политика, не боящегося рискованных шагов. Бездарность его маршалов, проигравших все сражения - мудрой стратегией, позволившей истощить мои силы. Неужели вы думаете, что после этого у меня будет вторая попытка? Даже если мне удастся снова собрать столь же хорошую армию, нас не поддержит уже никто. Нет, Риллен. Сейчас или никогда.
   32
   Все было почти готово. Офицеры заканчивали строить полки в походный порядок; из окон замка открывался прекрасный вид на армию. Я наблюдал, как то, что еще недавно выглядело бесформенной толпой, обретает математическую строгость и красоту. Ровными рядами блестели на солнце шлемы и панцири, аккуратные прямоугольники батальонов выстраивались в простой и четкий узор: здесь копейщики, там арбалетчики, легкая кавалерия, тяжелая рыцарская конница... Ветер лениво колыхал тяжелые хоругви и развевал длинные хвостатые вымпелы, шевелил султаны на шлемах рыцарей и слегка трепал лошадиные гривы. Солнце и ветер, ранняя осень... Почему-то мне казалось, что в воздухе разлито ощущение какого-то праздника. И все это войско выглядело выстроенным для парада, а не для жестокой, последней для многих из них последней в самом прямом смысле - битвы. Словно и не было долгого пути с боями от границ Раттельбера, всех этих тысяч и тысяч солдат, зарубленных, насаженных на копья, облитых кипящей смолой со стен... Но нет, приглядевшись, можно было заметить следы войны. То тут, тот там геометрическую правильность полков пятнали чужеродные вкрапления: воины в других, часто слишком легких или потрепанных, доспехах, с другими щитами, другим оружием вроде неупотреблявшихся у герцога алебард, кривых мечей, слишком коротких пик или слишком больших луков... Это были союзники, примкнувшие к нам на всех этапах кампании. Иные из них растворялись в раттельберских полках, другие стояли отдельно, своими подразделениями, со своими офицерами.
   Я спустился во двор, цепляясь концом меча за крутые ступени винтовой лестницы. Элдреду, облаченному в рыцарские латы, подвели его жеребца; слуга приготовился помочь герцогу сесть в седло (доспехи слишком тяжелы, чтобы сделать это самостоятельно), но Элдред знаком велел ему обождать в стороне.
   - Риллен, - сказал он, - я хочу, чтобы вы ответили мне откровенно.
   - Я всегда откровенен с вами, ваша светлость, - сказал я, не понимая, о чем идет речь.
   - На этот раз, возможно, у вас возникнет искушение лицемерить... Мы отправляемся в трудный и опасный бой. Я не знаю, чем он закончится, но вполне вероятно, что погибнут не только солдаты. В Даллионе останется маленький гарнизон, несколько офицеров и гвардейцев. Вы хотите остаться с ними или ехать со мной?
   - Я...
   - Откровенно, Риллен.
   - Ваша светлость... - я отвел взгляд, затем снова посмотрел герцогу в глаза: - Я предпочел бы остаться.
   Показалось мне, или на лице Элдреда действительно мелькнула мгновенная тень досады? Так или иначе, он спокойно произнес:
   - Вы разумный человек, Риллен, за это я вас и ценю, - и после короткой паузы добавил: - Значит, вы совершенно не верите в мою победу?
   Я промолчал. Герцог отвернулся и посмотрел на север; рука его, еще не облаченная в латную рукавицу, поглаживала гриву любимого коня.
   - Я мог бы стать хорошим королем... - произнес он задумчиво.
   - Ваша светлость! - воскликнул я. - Еще не поздно повернуть на юг. Спасите армию и себя. Ведь вы сами не верите в успех.
   - Если бы я не верил, то и не вел бы людей в бой, - неожиданно резким тоном ответил герцог. - Просто ставки в игре возросли до максимума. Ну, Риллен, прощайте. Встретимся на коронации в Траллендерге, - он поставил ногу в стремя, и слуга подбежал, чтобы помочь главнокомандующему. Я повернулся и побрел обратно в замок. Ненужный уже меч, болтавшийся слишком свободно, норовил запутаться под ногами.
   Снова, как это уже случалось со мной в войнах последнего года, потянулась неизвестность ожидания. Два дня должно было уйти у герцога только на то, чтобы добраться до места боя; следовательно, гонца с вестями об исходе сражения мы могли ожидать в лучшем случае к концу третьего дня. Я пробовал занять время чтением, но глаза скользили по строчкам, не цепляясь за смысл; к тому же изменившаяся грамматика и орфография, не говоря уже о витиеватом стиле, раздражали меня. В конце концов, отбросив свиток, я шел играть с офицерами или просто слонялся по замку, как привидение. От нечего делать я попытался обучить офицеров игре в шашки, но они сочли эту игру слишком нудной и даже жульнической, ибо я постоянно выигрывал. Все дело в том, что они попросту не знали ничего об интеллектуальных играх и двигали шашки так же, как бросали кости: без всякой стратегии, надеясь лишь на удачу. Я невольно лишний раз подумал, к какому же упадку пришло знание во всех областях.
   Так протекли два дня, и настал третий. С самого утра все в замке находились в некотором возбуждении, хотя и понимали, что известий ждать еще рано. К вечеру небо заволоклось тучами, и после заката земля погрузилась в непроглядный мрак. Холодный ветер, налетая порывами, пытался задуть пламя факелов; караульные на башнях тщетно вглядывались в темноту. Я долго не мог уснуть, прислушиваясь к завыванию ветра в дымовых трубах.
   Наутро гонца все еще не было; общее беспокойство возросло. Конечно, если Элдреду не удалось выманить противника из крепости, и он вынужден штурмовать город, это может затянуться надолго, но мы понимали, что время работает против нас. Накрапывал мелкий дождик, предвестник нудных осенних дождей; заметно похолодало. К вечеру небо вновь прояснилось, и на его темном фоне проступили звезды, затем взошла луна. Гонца все еще не было. В конце концов я совершенно продрог, стоя на крепостной стене и всматриваясь в северную часть горизонта, и отправился спать. Разбудил меня громкий стук в дверь.
   - Гонец, ваша милость! - услышал я голос гвардейца. - Гонец скачет!
   Не тратя времени на поиски огнива, я кое-как оделся в темноте и выбежал на площадку северной башни. Там уже собрались почти все офицеры; мне указали на вытянутое пятнышко, двигавшееся в нашу сторону по залитой лунным светом дороге. Несомненно, то была лошадь: вскоре уже можно было различить отдаленный топот копыт.
   - Смотрите! - воскликнул вдруг один из офицеров. - Кажется, всадника нет!
   - Да нет, - возразил другой, - он просто низко пригнулся к шее коня. Возможно, всадник ранен.
   Мы поспешили вниз. Гвардейцы открыли ворота и вышли наружу, размахивая факелами. Наконец лошадь, не замедляя темпа, вбежала во двор замка; гвардейцы едва успели подхватить ее под уздцы. Лошадь храпела, роняя клочья пены на камни двора, и косила безумным глазом; всадник, без сомнения солдат герцога, распластался у нее на шее, крепко вцепившись в поводья. Я увидел стрелу, торчавшую из его сапога, и взял его за руку, намереваясь помочь выбраться из седла. Мои пальцы ощутили одеревенелые мышцы трупа; лишь в следующий момент я заметил еще две стрелы, в боку и в спине. Уже понимая, что все это значит, я сунул руку в седельную сумку и обнаружил свиток. Это было письмо, адресованное мне; офицеры и гвардейцы с факелами сгрудились вокруг.
   "Риллен!
   Все кончено. Мы проиграли. Часть союзников предала нас. Несмотря на это, мы неплохо задали Гродрэду и уже были недалеки от победы, но тут к ним подошло подкрепление. Мне жаль, что я уже не смогу выполнить свои обещания. Передайте офицерам благодарность за верную службу. Теперь вам всем надо бежать. Мой совет - Грундорг; остальные западные королевства сейчас союзники Гродрэда. В подвале замка - кое-какие остатки войсковой казны; капрал Тальд укажет вам нужную дверь, а у капрала Лоннера ключ. Надеюсь, при дележе никто из вас не забудет о чести и достоинстве дворянина. Солдатам тоже причитается их доля. Прощайте, Риллен. Мне будет не хватать вашего общества.
   Элдред Раннел Конэральд, герцог Раттельберский,
   граф Валдэнский и Торрианский, барон Дильский."
   Такова последняя весть, полученная мной от Элдреда Раттельберского. Я ничего не знаю о дальнейшей судьбе этого человека. Погиб ли он в бою, нашел ли приют при дворе недружественного Корринвальду монарха, скрывается ли где-нибудь инкогнито? Так или иначе, дальнейшие события вскоре лишили меня возможности наблюдать за перипетиями большой политики.
   33
   - Господа, - обратился я к офицерам, - герцог благодарит вас за верную службу, которая ныне окончена. Мы полностью разбиты, - я отдал письмо коменданту замка, требовательно протянувшему за ним руку. Несколько человек заглядывали ему через плечо, как только что мне. Прочитав послание, комендант велел солдатам удалиться, оставив только упомянутых в письме капралов; с ними мы отправились в подземелья замка.
   Тальд, шедший с факелом впереди, остановился перед низкой дверью какого-то каземата; Лоннер отпер ее. Петли не скрипнули - очевидно, их недавно смазывали. В углу мрачного помещения со сводчатым потолком и сырыми стенами стоял средних размеров запертый сундук. Ключа не было; мы сбили замок мечами. Наверное, не у меня одного в этот момент возникло опасение, что мечи тут же могут быть использованы по другому назначению; и в самом деле, когда несколько рук уже схватились за крышку, намереваясь поднять ее, комендант властным голосом потребовал вложить оружие в ножны. Думаю, несмотря на все легенды о рыцарской чести, предосторожность была не лишней, особенно если учесть, что сокровище оказалось не таким уж внушительным. Золотые монеты, среди которых кое-где сверкали драгоценности, покрывали днище сундука достаточно тонким слоем. Для одного человека это все равно было целое состояние, но нам предстояло разделить его между десятком офицеров и двумя капралами (солдатам решено было выделить по золотой монете каждому). Возможно, где-то поблизости у герцога хранились и большие сокровища, которыми он еще надеялся когда-нибудь воспользоваться, и уж наверняка немалые богатства имелись в Раттельбере, но мы должны были довольствоваться содержимым сундука - и, надо сказать, со стороны Элдреда это был весьма щедрый жест.