Страница:
Похоже, кое-кому действительно хватило благородства два часа нести мое бездыханное тело на руках…
– Ты как? – тихо спросил Волк, сидящий по ту сторону костра.
– Жить буду, – пробормотала я, потягиваясь.
Вылезать из-под теплой куртки было очень-очень неохота, но мне, как назло, приспичило в кустики, так что пришлось встать, вернуть одежку хозяину и углубиться в лес, с сожалением оглянувшись на нагретое местечко.
Зайти пришлось довольно далеко: путных кустиков все никак не попадалось, а присесть в заросли крапивы мне не хватило духу, хоть и говорят, что это полезно. Лицо обдуло прохладным ночным ветерком, сон куда-то отлетел, так что, вернувшись, я не легла, а села напротив Шаи-Яганна, выжидательно уставившись прямо в глаза. Карие. Теплые.
– Как мы оттуда выбрались?
Он неопределенно хмыкнул:
– Вечером пришел их предводитель и, узнав, кого они посадили в каземат, лично пришел открыть камушек и извинялся минут тридцать – не меньше.
– А волкодлак? Зачем они его на нас спустили? – Я потянулась озябшими руками к весело пляшущему огню.
– Волкодлак? Та зверюга, которую ты ухлопала?
– Ага.
Волк насмешливо хмыкнул:
– Эти… умники… попросту перепутали пещеры. Думали, что загоняют в пустую.
Слов не было. Одни мысли, и те сплошь нецензурные.
– Восхитительно.
– Угу, – скептически поддакнул Шаи-Яганн, – а когда предводитель еще и об этом узнал, то вообще пошел трупными пятнами.
Я тихонько хихикнула:
– Значит, больше нам пока опасаться нечего? Можно идти дальше?
Волк кивнул:
– Утром. Сначала выспись – на тебя смотреть страшно.
Вот так комплимент…
– Ну знаешь! – обиженно протянула я. – Издержки профессии.
– Посланница Духов? Ор-р-ригинальная профессия.
Я равнодушно пожала плечами:
– А мне нравится.
– И где же на нее учатся? – насмешливо прищурился он.
– Просто по жизни, – серьезно ответила я.
Волк вдруг как-то помрачнел, задумавшись о чем-то своем. Красноватые блики плясали по его лицу, словно вырезанному из воска: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок. Я с горькой усмешкой в который раз отметила, что мне такой классической красоты не видать.
А мне, впрочем, и не надо: своя, ведьминская, еще ни разу не подводила.
– Ты пить хочешь? – Спокойный вопрос резко выдернул меня из сетей раздумий.
– Да, – кивнула я.
Волк молча встал и удалился в Лес, откуда вышел через несколько минут, держа в руках две рогатины и толстую палку (а я-то грешным делом подумала, что он в кустики пошел). Рогатины мы вбили по обе стороны от огня, котелок, наполненный водой из журчавшего неподалеку ручья, подцепили на палку и установили сверху. Вода зашипела, нагреваясь. Костер возмущенно зафыркал, глотая случайно выплеснувшиеся капли.
– Эх, жалко, травок нет, – посокрушался Волк, стоя над закипающей водой.
– Почему нет? – нахмурилась я, вытягивая из воздуха сумку. – Есть!
На свет был торжественно извлечен пакетик с сухими листиками полыни, в ноздри ласково просочился давно знакомый аромат. Заботливо перетерев в пальцах ломкие листочки, я отправила их в закипевшую воду.
Разлитый по глиняным кружкам чернас грел руки, окутывая привычной атмосферой уверенности в себе и в будущем. «Если у Иньярры есть чернас – то остальное приложится: экзамен сдастся, вурдалак упокоится, жизнь наладится!» – пошутила как-то Ринга – соседка по комнате в Храме.
– Шаи-Яганн?
– Шан, – тихо поправил он, не поднимая глаз от кружки. На поверхности зелья плавал тоненький горький листочек.
– Иньярра, – так же тихо назвалась я, не отрывая пристального взгляда от его лица.
Подождала несколько минут, но он так и не повернулся. Допила чернас и улеглась на плащ.
Костер тихо догорал, лениво облизывая прогоревшие дрова. Крона дуба над нами тихонько шелестела листьями.
– Иньярра? – тихий, но решившийся на что-то голос.
– Мм?
– Извини. Я не имел права устраивать эту дурацкую утреннюю проверку. Даже если ты и не посланница Духов, то все равно удивительная Волчица.
На плечи легла нагретая куртка.
– И я рад, что познакомился с тобой.
И в груди тихонько завыло, затосковало, заплакало. Потому что я – не Волчица. И не Хранительница Леса. И не посланница Духов.
Я – ведьма. А кто такие ведьмы, не знает никто…
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
– Ты как? – тихо спросил Волк, сидящий по ту сторону костра.
– Жить буду, – пробормотала я, потягиваясь.
Вылезать из-под теплой куртки было очень-очень неохота, но мне, как назло, приспичило в кустики, так что пришлось встать, вернуть одежку хозяину и углубиться в лес, с сожалением оглянувшись на нагретое местечко.
Зайти пришлось довольно далеко: путных кустиков все никак не попадалось, а присесть в заросли крапивы мне не хватило духу, хоть и говорят, что это полезно. Лицо обдуло прохладным ночным ветерком, сон куда-то отлетел, так что, вернувшись, я не легла, а села напротив Шаи-Яганна, выжидательно уставившись прямо в глаза. Карие. Теплые.
– Как мы оттуда выбрались?
Он неопределенно хмыкнул:
– Вечером пришел их предводитель и, узнав, кого они посадили в каземат, лично пришел открыть камушек и извинялся минут тридцать – не меньше.
– А волкодлак? Зачем они его на нас спустили? – Я потянулась озябшими руками к весело пляшущему огню.
– Волкодлак? Та зверюга, которую ты ухлопала?
– Ага.
Волк насмешливо хмыкнул:
– Эти… умники… попросту перепутали пещеры. Думали, что загоняют в пустую.
Слов не было. Одни мысли, и те сплошь нецензурные.
– Восхитительно.
– Угу, – скептически поддакнул Шаи-Яганн, – а когда предводитель еще и об этом узнал, то вообще пошел трупными пятнами.
Я тихонько хихикнула:
– Значит, больше нам пока опасаться нечего? Можно идти дальше?
Волк кивнул:
– Утром. Сначала выспись – на тебя смотреть страшно.
Вот так комплимент…
– Ну знаешь! – обиженно протянула я. – Издержки профессии.
– Посланница Духов? Ор-р-ригинальная профессия.
Я равнодушно пожала плечами:
– А мне нравится.
– И где же на нее учатся? – насмешливо прищурился он.
– Просто по жизни, – серьезно ответила я.
Волк вдруг как-то помрачнел, задумавшись о чем-то своем. Красноватые блики плясали по его лицу, словно вырезанному из воска: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок. Я с горькой усмешкой в который раз отметила, что мне такой классической красоты не видать.
А мне, впрочем, и не надо: своя, ведьминская, еще ни разу не подводила.
– Ты пить хочешь? – Спокойный вопрос резко выдернул меня из сетей раздумий.
– Да, – кивнула я.
Волк молча встал и удалился в Лес, откуда вышел через несколько минут, держа в руках две рогатины и толстую палку (а я-то грешным делом подумала, что он в кустики пошел). Рогатины мы вбили по обе стороны от огня, котелок, наполненный водой из журчавшего неподалеку ручья, подцепили на палку и установили сверху. Вода зашипела, нагреваясь. Костер возмущенно зафыркал, глотая случайно выплеснувшиеся капли.
– Эх, жалко, травок нет, – посокрушался Волк, стоя над закипающей водой.
– Почему нет? – нахмурилась я, вытягивая из воздуха сумку. – Есть!
На свет был торжественно извлечен пакетик с сухими листиками полыни, в ноздри ласково просочился давно знакомый аромат. Заботливо перетерев в пальцах ломкие листочки, я отправила их в закипевшую воду.
Разлитый по глиняным кружкам чернас грел руки, окутывая привычной атмосферой уверенности в себе и в будущем. «Если у Иньярры есть чернас – то остальное приложится: экзамен сдастся, вурдалак упокоится, жизнь наладится!» – пошутила как-то Ринга – соседка по комнате в Храме.
– Шаи-Яганн?
– Шан, – тихо поправил он, не поднимая глаз от кружки. На поверхности зелья плавал тоненький горький листочек.
– Иньярра, – так же тихо назвалась я, не отрывая пристального взгляда от его лица.
Подождала несколько минут, но он так и не повернулся. Допила чернас и улеглась на плащ.
Костер тихо догорал, лениво облизывая прогоревшие дрова. Крона дуба над нами тихонько шелестела листьями.
– Иньярра? – тихий, но решившийся на что-то голос.
– Мм?
– Извини. Я не имел права устраивать эту дурацкую утреннюю проверку. Даже если ты и не посланница Духов, то все равно удивительная Волчица.
На плечи легла нагретая куртка.
– И я рад, что познакомился с тобой.
И в груди тихонько завыло, затосковало, заплакало. Потому что я – не Волчица. И не Хранительница Леса. И не посланница Духов.
Я – ведьма. А кто такие ведьмы, не знает никто…
ГЛАВА 5
Белоперый жаворонок рассвета еще только-только просыпался, сгоняя с неба упрямую черную ворону – ночь. Тонюсенькая светлая полосочка на востоке медленно расширялась, заставляя птицу потихоньку сворачивать смоляные крылья и слетать с нагретого насеста. Длинные нити травы успели обвешаться стеклянными бусами росяных слез; не успевшие еще разлететься светлячки торопились неярко вспыхнуть напоследок в быстро светлеющем воздухе. Деревья просыпались, блаженно вздыхали, встряхивая поникшей было листвой, и тянулись макушкой к только-только показавшему ярко-желтый сверкающий бочок утреннему солнышку.
– Выспалась? – Шан уже был на ногах, пытаясь вновь разжечь потухший за ночь костер.
– Ага, – удивленно призналась я, сладко потягиваясь. Судя по едва светлеющему небу, проспала не больше трех-четырех часов, а выспалась!
Сырые ветки фыркали, плевались дымом, но гореть отказывались. Я метнула в костер маленькую алую искру, и пламя мгновенно вздыбилось горбом, чуть не опалив Волку шевелюру. Укоризненный взгляд исподлобья усовестил бы даже вурдалака со стажем, но на восьмидесятилетнюю ведьму особого впечатления не произвел.
– Сейчас позавтракаем – и в путь, – возвестил Шан.
– А что у нас на завтрак? – лениво зевнула я, прикрыв рот ладонью.
– Сейчас увидишь, – многообещающе подмигнул Волк, ожесточенно роясь в своем рюкзаке. Потом радостно улыбнулся и торжественно вытащил на свет… сырое мясо, сочащееся кровью. У них это главный деликатес, что ли?
Я приглушенно застонала, хватаясь руками за голову.
– Ты чего? – неподдельно удивился Волк.
– Э-э-э… Я… как бы это потактичней сказать… в общем, я не голодна! – Желудок несогласно забурчал, выражая свой протест, но был нагло проигнорирован.
Шан уставился на меня с не меньшим скептицизмом:
– Не голодна?
– Э-э-э… Ага, – неуверенно подтвердила я.
– Чудо ты гороховое, – вздохнул Волк, поднимаясь на ноги и скрываясь в лесу.
Я со страдальческой гримасой понюхала удивительное блюдо, бережно завернутое в тряпицу, но поняла, что настолько я все-таки еще не проголодалась, и, подхватив котелок, пошла за водой, решив хотя бы выпить чернаса.
Когда Шан вернулся, у меня уже задорно кипела в котелке вода, приправленная травками, а его завтрак, красочно обложенный веточками съедобных трав и кореньев, найденных в лесу, переместился в глиняную плошку.
Волк довольно улыбнулся и, вытянув из ножен меч, принялся обстругивать три тоненькие, но крепкие палочки, заостряя кончики. Выглядело это презабавно: примерно как спичку от пламени пожара зажигать. На любые расспросы и насмешки он только отмахивался рукой, не прерывая сосредоточенной работы. Наконец, палочки были заточены, оскорбленный такой кухонной работой меч спрятан обратно в ножны, а из больших карманов Шановой куртки появились на свет божий опята, сноровисто нанизываемые на своеобразные шампуры. Протянув «шашлыки» над огнем для жарки, Волк хитро взглянул на меня.
Похоже, голодная смерть мне не грозила…
Время близилось к полудню, мы уже успели пройти с десяток верст и продолжали неспешную прогулку, размеренно беседуя о всякой ерунде.
– Так все-таки кто ты такая? – никак не мог унять любопытства Шан. – Не Волчица – это точно, на посланницу Духов тоже как-то мало похожа…
– Почему? – Я остановилась затянуть потуже шнуровку на сапогах.
– Ну… как тебе сказать, – замялся он. – Огнем ты, конечно, здорово швыряешься, меч из воздуха вытаскиваешь – и вообще. Но, по-моему, посланница Духов, охраняющих наш Лес, должна хотя бы примерно знать, какого он размера, как долго идти до Редлеола, и то, что наши кланы давным-давно уже не воюют друг с другом!
Поборов сильное желание выложить все как есть, я решила ограничиться полуправдой. То есть правдой, адаптированной к его представлениям о мире.
– Видишь ли, Духи вынуждены следить не только за вами и вашим Лесом – но и за другими мирами.
– То есть наш Лес не единственный, есть и другие? – неподдельно удивился он.
– Конечно! Так вот, получается, что Духи не могут досконально знать ваш Лес, потому что следят не только за ним.
– Но и за другими Лесами?
– Ну раз тебе так проще, то пусть – Лесами, – со вздохом решила я. И продолжила: – А что уж говорить о нас, посланниках? Мы-то за мирами, тьфу, Лесами, не следим – просто приходим и помогаем, если нужно.
– То есть ты уйдешь, когда это все кончится?
Я кивнула.
– Ясно, посланница. Кстати, знаешь, даже если тебя одеть как Волчицу и поселить в какой-нибудь клан, все равно ты бы сразу выделялась.
– Почему? – спросила я, вспоминая, что нечто похожее уже слышала. От Волчицы в салзохе.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Глаза у тебя другие, что ли. Или, может, запах.
Я усмехнулась.
Он поднял ко лбу ладонь и посмотрел на солнце. В небе медленно парил, высматривая добычу, ястреб, снижаясь широкими кольцами.
– Уже за полдень. Может, сделаем привал?
– Можно, – легко согласилась я. – Только где?
Вплотную к тропинке подступали деревья, клещи на них плотоядно облизывались и, злобливо стрекоча, разрабатывали стратегию борьбы с чрезмерно расплодившимися ведьмами в компании Волков.
Он искоса глянул на меня, лукаво прищурив глаза:
– А ты очень торопишься?
– Куда? – не поняла я.
– На тот свет.
– Что? – Я поперхнулась от неожиданности.
– Ну в смысле, вернуться к этим своим Духам, – торопливо пояснил Волк.
– А-а-а. – Я украдкой перевела дух и хихикнула: – Да нет в общем-то.
Губы Волка расползлись в хитрой улыбке:
– Тогда пошли!
Он схватил меня за руку и рывком потянул за собой в чащобу – к клещам.
– Куда?!
– Увидишь! – Он с энергией вурдалака в брачный период тащил меня куда-то в глубь Леса.
Я не спотыкалась и не падала на каждом шагу только по одной причине: не успевала. Потом мне надоело чувствовать себя плюшевым мишкой, которого тащат за одну лапу, мало беспокоясь о стучащей по каменным ступенькам голове, и я, резко рванувшись, развернула его лицом к себе, раздраженно прошипев:
– Йыр тебя побери, куда ты меня тащишь?!
Он горестно вздохнул:
– Все-то тебе надо знать, Иньярра!
– Надо, – согласно тряхнула я волосами.
Он легонько потянул меня за руку:
– Это сюрприз. Ну пошли! Здесь чуть-чуть осталось!
Я мученически вздохнула, позволяя увлечь себя дальше.
– Ну хоть примерно скажи, куда мы идем!
– Тогда будет неинтересно, – возразил он.
– Ну приме-э-эрно… – принялась канючить я.
Ответить он не успел: Лес кончился.
Перед нами был крутой обрыв, а за ним – огромная поляна. На ярко-зеленом полотнище смелыми мазками были нарисованы несколько деревьев, меленькими вкраплениями пестрели многочисленные цветы. На пронзительном, неестественно ярком небе небрежно разлеглись пушисто-белые разводы облаков. Яркие стрекозы, шелестя стеклянными крылышками взрезали неподвижный воздух резким жужжанием.
– Окворреть! – потрясенно прошептала я, разглядывая сказочную картинку. После темного леса яркая поляна казалась чем-то настолько нереальным, что дух захватывало.
– Ну вот, а ты хотела, чтобы я проговорился и все испортил, – ворчливо ответил довольный Волк.
– Хочу туда! – взвизгнула я, нетерпеливо показывая пальцем на поляну.
– Сейчас, – покорно кивнул Волк, застегивая на мне широкий ремень, плотно охвативший талию.
– Это что? – подозрительно уставилась я на странную одежку, к которой крепился трос.
– Ремень, – спокойно объяснил Волк, показывая рукой наверх, куда уходил трос.
Только тут я заметила, что здесь установлено какое-то подобие тарзанки: между дубом по эту сторону обрыва и дубом внизу был натянут напряженный канат, а к нему цеплялся ремень, застегнутый у меня на талии.
– Хватаешься руками за трос, сильно отталкиваешься и поджимаешь ноги, – коротко проинструктировал Шан. – Все поняла?
Я кивнула.
– Ну тогда давай на счет три. Раз, два, три! – Я оттолкнулась, ощутила сильный толчок в спину – для ускорения – и с диким визгом полетела вниз!
Луг летел в лицо, смазываясь одним ярко-зеленым пятном; ветер вышибал слезы и из глаз…
– Хочу еще раз! – закричала я в сторону обрыва, едва поднявшись на ноги.
– Отцепляйся давай! – Слова донеслись пополам со смехом. – В другой раз как-нибудь!
Я не стала канючить (тем более что, прикинув крутизну обрыва, лезть назад я совершенно не захотела, а другого способа прокатиться еще разок, похоже, не существовало) и быстренько расстегнула пояс. Он, как живой, уполз обратно наверх.
Через пару секунд до меня донесся восторженный крик Шана и запоздало дошло, что он намного тяжелее меня, а значит, и улетит Дальше, а я стою… прямо у него на пути!
Дико заорав, я увидела несущегося на меня Волка, представила уже было себя размазанным мокрым пятном по траве и приготовилась пасть смертью храбрых, как почувствовала, что меня подхватили крепкие мужские руки и сильно сжали, не давая упасть. Дальшемы неслись уже вместе, дружно вопя от щенячьего восторга.
– Невероятно! – восхищенно воскликнула я, аккуратно ссаженная на травку, – ноги от избытка адреналина держать отказывались. – Как ты только сообразил меня подхватить? Лежала бы сейчас, размазанная по земле.
Волк небрежно пожал плечами – дескать, не лыком шиты! Но при взгляде на его довольную смеющуюся физиономию в мою душу вдруг закралось ужасное подозрение…
– Шан? Ша-а-а-а-ан!
– Что? – невинно откликнулся он.
– Ты это не сообразил, – обвинительно припечатала я. – Ты это спланировал!
Глядя на мое перекошенное лицо, он понял, что соврать не удастся, и нарочито небрежно пожал плечами:
– Ну и что? Тебе же понравилось!
– Ах ты! А если б у меня инфаркт случился? – Я попыталась стукнуть его кулаком по спине, но не вышло.
Он ловко поймал мои руки, насмешливо заглянул в «негодующие» глаза:
– У тебя? Вряд ли!
А потом мы дружно сползли на травку и стали хохотать из-за ничего. Просто от переизбытка чувств.
Оскорблять такую полянку костром мы не стали, обойдясь без огня. Шан, сходив в лес (как он залез по обрыву и спустился вниз – не знаю, но не на тарзанке), принес штук пять крупных сочных оранжевых плодов. Что это такое – не признался. Заверил, что «вроде бы» не ядовитые. А я, воровато оглянувшись по сторонам, выудила из неприкосновенного запаса шесть плюшек и бутылку красного вина.
– Это что? – подозрительно спросил Шан, глядя на бутылку, мелодично расстающуюся с бордовым содержимым.
– Вино, – непринужденно ответила я и, поймав его недоуменный взгляд, поспешила добавить: – Перебродивший виноградный сок.
Волк с интересом поднял кружку, принюхался к плескавшейся о стенки жидкости:
– Странно пахнет. А что значит «перебродивший»?
Я закусила губу, мучительно подбирая слова:
– Ну это когда в нем крепость появляется… Ну не винодел я – не знаю!
Он с усмешкой посмотрел на меня, прикинул, что толком объяснить я все равно не смогу, и кивнул:
– Неважно. Мы им хоть не отравимся?
– Нет! – облегченно заверила я, довольная окончанием допроса. Я с опаской надкусила странный плод – у фрукта оказался сладкий, чуток терпковатый вкус, слегка вяжущий во рту.
– Вкусно, – кивнула я, всматриваясь в сочную крупитчато-волокнистую мякоть.
Посреди плода оказались две длинные коричневые косточки. Сок вытекал и струился по тоненькой кожуре, подбираясь к пальцам.
Волк кивнул с набитым ртом, прожевал и изумленно уставился на надкушенную плюшку.
– Что? – смутилась я, поднося выпечку к носу – вроде бы свежая, но кворр ее знает.
– Это что? – спросил он, беря во вторую руку вторую булочку.
Я пожала плечами:
– Плюшки. Выпечка такая. У вас так не пекут?
Он только помотал головой: рот опять был занят. Блаженно прищурился, как кот на солнышке. Я рассмеялась:
– Хочешь – возьми все. У меня еще есть.
Он недоверчиво протянул руку, ожидая подвоха.
– Возьми-возьми, – подтвердила я. – Мне не жалко.
Он, довольный, сгреб все плюшки в охапку, но потом, что-то вспомнив и резко погрустнев, с сожалением вернул одну на место. Видимо – мне.
– Иньярра?
– Ууу? – поинтересовалась я с набитым ртом. Мне, в отличие от Волка, плюшки были не в новинку, так что я в основном налегала на плоды.
– Ты, получается, раньше не знала наших традиций и обычаев?
Я пожала плечами:
– Да я и сейчас их не слишком-то знаю.
– Но все-таки. Какой из тех, что ты знаешь, тебе показался самым ужасным?
Я задумалась. Потом решилась:
– Два: первый – кидать гостей в каземат до выяснения, кто они и чего хотят. Второй – что женщина может выбирать только из мужчин своего клана, которых, собственно, раз, два – и обчелся.
Волк неопределенно хмыкнул:
– Ну до сих пор никто не жаловался.
– А они ведь и не представляют, что может быть по-другому, – рассеянно откликнулась я, дожевывая шкурку.
– Так оно и к лучшему, – удивился Шан. – А то бы мучились, страдали.
– Для вас – лучше, для них – нет, – усмехнулась я. – Потому что я сомневаюсь, что они бы молча страдали и мучились – скорее устроили бы восстание и установили матриархат!
– Жуть, – содрогнулся Волк.
Я лукаво прищурилась:
– Да, Шан, женщины – страшная сила. Так что нас лучше не злить.
– Я видел, – согласно кивнул Волк.
Я, подавая пример, подняла вверх кружку с вином и громогласно возвестила:
– Ну за нас с вами и за кворр с ними!
И, звучно чокнувшись с Шаном, душевно глотнула. Вино терпкой струйкой пролилось в горло, медленно поползло в желудок, оставляя огненную дорожку следов. Крепленое, поди.
Волк тоста не понял, но вино пригубил. Подзадумался, облизнулся и приложился уже всерьез. Профессионально, с удовольствием.
– Залпом пить не советую! – прошипела я – голос ушел куда-то вместе с вином.
– Почему? – удивился Волк.
– Опьянеешь быстро, – пояснила я.
– А пьянеть – это как? – наивно спросил он.
– У вас что, не бывает выпивки? – ошарашенно пролепетала я.
– Раньше – не было, – кивнул Волк и, мечтательно уставившись на кружку, удовлетворенно добавил: – Теперь – будет!
Йыр! Ну почему во всех мирах от меня учатся только всяким гадостям? Эльфийки учат ругательства, сюда – вон выпивку принесла. Кошмар! Ужас!
Солнышко припекало, лесная прохлада манила тенью листьев, шорохом длинных нитей темно-зеленой травы, причудливо изгибающимся сумраком. Из леса вылетел серый щегол и понесся напрямик к нам, грозя врезаться в Шана.
Не врезался. Аккуратно сел на руку и чудно зачирикал.
– Ты его знаешь? – лениво спросила я. После вина да на солнышке меня разморило, как пригревшуюся у печурки кошку.
– Знаю, – кивнул Волк, нежно поглаживая перышки птички и подкармливая щегла крошками закончившихся плюшек (последнюю, вроде бы как предназначавшуюся мне, Шан все-таки слямзил, пока я отвернулась: думал – не вижу). Осторожно отвязал от лапки клочок бумаги и, оставив щегленка клевать несуществующие остатки выпечки, развернул какой-то листок.
– Он что, письма носит? – удивленно спросила я.
– Ага, – рассеянно отозвался Волк, пытаясь совладать с трепещущим на ветру листочком. – А в других Лесах такого не бывает?
– Бывает, – кивнула я. – Письма голуби носят. Но они привязали к голубятням: всегда летят в одно и то же место, где бы их ни выпустили.
– У нас вестники привязаны к Волкам. У каждого свой, – пояснил Шан, углубляясь в письмо и мрачнея все больше и больше по мере прочтения.
– Что-то случилось? – забеспокоилась я.
Волк молча кивнул и, скомкав листочек, засунул его в карман. Посидел пару секунд с закрытыми глазами, а потом глухо сказал:
– Еще трое погибших. На берегу. Этой ночью.
На поляне сразу стало как-то неуютно: солнышко спряталось за мрачное серое облако, ветер тревожно зашелестел в траве. Я помрачнела:
– Так же? Огнем, без следов?
Волк покачал головой:
– Нет. В этот раз – обычными стрелами. Троих убили, одного только ранили – он и написал письмо.
– Да чего они туда лезут-то, как мухи на варенье?! – в сердцах бросила я. – Ну одного убили, двоих – так давайте, может, вообще всем скопом на берег выйдем – пусть всех перестреляют?!
Он смерил меня тяжелым взглядом:
– А ты думаешь, что обычные Волки знают, что творится на берегу?
– А что – нет?! – ошарашенно выдохнула я.
Волк отрицательно покачал головой.
– Да вы что, сдурели там все, что ли?!! – не выдержав, вспылила я. – Дескать, пускай Волки по берегу шляются – заодно демографический взрыв разрешим?!
– Прекрати! – глухо, по-волчьи рыкнул он. И, успокоившись, продолжил: – А с чего ты вообще взяла, что мы сказали об этом Волкам?
– Глас разума подсказал! – язвительно ответила я.
– Да и зачем? – уже абсолютно спокойно продолжил Волк. – Начнется паника, смута – кому это надо?
– Да хотя бы тем троим, которых подстрелили сегодня, – со вздохом ответила я. – Ладно, собирайся, пошли – надо уже сделать что-то с этим Редлеолом, будь он неладен.
Волк согласно подхватил с земли куртку, помог мне встать и пошел вперед.
– Выспалась? – Шан уже был на ногах, пытаясь вновь разжечь потухший за ночь костер.
– Ага, – удивленно призналась я, сладко потягиваясь. Судя по едва светлеющему небу, проспала не больше трех-четырех часов, а выспалась!
Сырые ветки фыркали, плевались дымом, но гореть отказывались. Я метнула в костер маленькую алую искру, и пламя мгновенно вздыбилось горбом, чуть не опалив Волку шевелюру. Укоризненный взгляд исподлобья усовестил бы даже вурдалака со стажем, но на восьмидесятилетнюю ведьму особого впечатления не произвел.
– Сейчас позавтракаем – и в путь, – возвестил Шан.
– А что у нас на завтрак? – лениво зевнула я, прикрыв рот ладонью.
– Сейчас увидишь, – многообещающе подмигнул Волк, ожесточенно роясь в своем рюкзаке. Потом радостно улыбнулся и торжественно вытащил на свет… сырое мясо, сочащееся кровью. У них это главный деликатес, что ли?
Я приглушенно застонала, хватаясь руками за голову.
– Ты чего? – неподдельно удивился Волк.
– Э-э-э… Я… как бы это потактичней сказать… в общем, я не голодна! – Желудок несогласно забурчал, выражая свой протест, но был нагло проигнорирован.
Шан уставился на меня с не меньшим скептицизмом:
– Не голодна?
– Э-э-э… Ага, – неуверенно подтвердила я.
– Чудо ты гороховое, – вздохнул Волк, поднимаясь на ноги и скрываясь в лесу.
Я со страдальческой гримасой понюхала удивительное блюдо, бережно завернутое в тряпицу, но поняла, что настолько я все-таки еще не проголодалась, и, подхватив котелок, пошла за водой, решив хотя бы выпить чернаса.
Когда Шан вернулся, у меня уже задорно кипела в котелке вода, приправленная травками, а его завтрак, красочно обложенный веточками съедобных трав и кореньев, найденных в лесу, переместился в глиняную плошку.
Волк довольно улыбнулся и, вытянув из ножен меч, принялся обстругивать три тоненькие, но крепкие палочки, заостряя кончики. Выглядело это презабавно: примерно как спичку от пламени пожара зажигать. На любые расспросы и насмешки он только отмахивался рукой, не прерывая сосредоточенной работы. Наконец, палочки были заточены, оскорбленный такой кухонной работой меч спрятан обратно в ножны, а из больших карманов Шановой куртки появились на свет божий опята, сноровисто нанизываемые на своеобразные шампуры. Протянув «шашлыки» над огнем для жарки, Волк хитро взглянул на меня.
Похоже, голодная смерть мне не грозила…
Время близилось к полудню, мы уже успели пройти с десяток верст и продолжали неспешную прогулку, размеренно беседуя о всякой ерунде.
– Так все-таки кто ты такая? – никак не мог унять любопытства Шан. – Не Волчица – это точно, на посланницу Духов тоже как-то мало похожа…
– Почему? – Я остановилась затянуть потуже шнуровку на сапогах.
– Ну… как тебе сказать, – замялся он. – Огнем ты, конечно, здорово швыряешься, меч из воздуха вытаскиваешь – и вообще. Но, по-моему, посланница Духов, охраняющих наш Лес, должна хотя бы примерно знать, какого он размера, как долго идти до Редлеола, и то, что наши кланы давным-давно уже не воюют друг с другом!
Поборов сильное желание выложить все как есть, я решила ограничиться полуправдой. То есть правдой, адаптированной к его представлениям о мире.
– Видишь ли, Духи вынуждены следить не только за вами и вашим Лесом – но и за другими мирами.
– То есть наш Лес не единственный, есть и другие? – неподдельно удивился он.
– Конечно! Так вот, получается, что Духи не могут досконально знать ваш Лес, потому что следят не только за ним.
– Но и за другими Лесами?
– Ну раз тебе так проще, то пусть – Лесами, – со вздохом решила я. И продолжила: – А что уж говорить о нас, посланниках? Мы-то за мирами, тьфу, Лесами, не следим – просто приходим и помогаем, если нужно.
– То есть ты уйдешь, когда это все кончится?
Я кивнула.
– Ясно, посланница. Кстати, знаешь, даже если тебя одеть как Волчицу и поселить в какой-нибудь клан, все равно ты бы сразу выделялась.
– Почему? – спросила я, вспоминая, что нечто похожее уже слышала. От Волчицы в салзохе.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Глаза у тебя другие, что ли. Или, может, запах.
Я усмехнулась.
Он поднял ко лбу ладонь и посмотрел на солнце. В небе медленно парил, высматривая добычу, ястреб, снижаясь широкими кольцами.
– Уже за полдень. Может, сделаем привал?
– Можно, – легко согласилась я. – Только где?
Вплотную к тропинке подступали деревья, клещи на них плотоядно облизывались и, злобливо стрекоча, разрабатывали стратегию борьбы с чрезмерно расплодившимися ведьмами в компании Волков.
Он искоса глянул на меня, лукаво прищурив глаза:
– А ты очень торопишься?
– Куда? – не поняла я.
– На тот свет.
– Что? – Я поперхнулась от неожиданности.
– Ну в смысле, вернуться к этим своим Духам, – торопливо пояснил Волк.
– А-а-а. – Я украдкой перевела дух и хихикнула: – Да нет в общем-то.
Губы Волка расползлись в хитрой улыбке:
– Тогда пошли!
Он схватил меня за руку и рывком потянул за собой в чащобу – к клещам.
– Куда?!
– Увидишь! – Он с энергией вурдалака в брачный период тащил меня куда-то в глубь Леса.
Я не спотыкалась и не падала на каждом шагу только по одной причине: не успевала. Потом мне надоело чувствовать себя плюшевым мишкой, которого тащат за одну лапу, мало беспокоясь о стучащей по каменным ступенькам голове, и я, резко рванувшись, развернула его лицом к себе, раздраженно прошипев:
– Йыр тебя побери, куда ты меня тащишь?!
Он горестно вздохнул:
– Все-то тебе надо знать, Иньярра!
– Надо, – согласно тряхнула я волосами.
Он легонько потянул меня за руку:
– Это сюрприз. Ну пошли! Здесь чуть-чуть осталось!
Я мученически вздохнула, позволяя увлечь себя дальше.
– Ну хоть примерно скажи, куда мы идем!
– Тогда будет неинтересно, – возразил он.
– Ну приме-э-эрно… – принялась канючить я.
Ответить он не успел: Лес кончился.
Перед нами был крутой обрыв, а за ним – огромная поляна. На ярко-зеленом полотнище смелыми мазками были нарисованы несколько деревьев, меленькими вкраплениями пестрели многочисленные цветы. На пронзительном, неестественно ярком небе небрежно разлеглись пушисто-белые разводы облаков. Яркие стрекозы, шелестя стеклянными крылышками взрезали неподвижный воздух резким жужжанием.
– Окворреть! – потрясенно прошептала я, разглядывая сказочную картинку. После темного леса яркая поляна казалась чем-то настолько нереальным, что дух захватывало.
– Ну вот, а ты хотела, чтобы я проговорился и все испортил, – ворчливо ответил довольный Волк.
– Хочу туда! – взвизгнула я, нетерпеливо показывая пальцем на поляну.
– Сейчас, – покорно кивнул Волк, застегивая на мне широкий ремень, плотно охвативший талию.
– Это что? – подозрительно уставилась я на странную одежку, к которой крепился трос.
– Ремень, – спокойно объяснил Волк, показывая рукой наверх, куда уходил трос.
Только тут я заметила, что здесь установлено какое-то подобие тарзанки: между дубом по эту сторону обрыва и дубом внизу был натянут напряженный канат, а к нему цеплялся ремень, застегнутый у меня на талии.
– Хватаешься руками за трос, сильно отталкиваешься и поджимаешь ноги, – коротко проинструктировал Шан. – Все поняла?
Я кивнула.
– Ну тогда давай на счет три. Раз, два, три! – Я оттолкнулась, ощутила сильный толчок в спину – для ускорения – и с диким визгом полетела вниз!
Луг летел в лицо, смазываясь одним ярко-зеленым пятном; ветер вышибал слезы и из глаз…
– Хочу еще раз! – закричала я в сторону обрыва, едва поднявшись на ноги.
– Отцепляйся давай! – Слова донеслись пополам со смехом. – В другой раз как-нибудь!
Я не стала канючить (тем более что, прикинув крутизну обрыва, лезть назад я совершенно не захотела, а другого способа прокатиться еще разок, похоже, не существовало) и быстренько расстегнула пояс. Он, как живой, уполз обратно наверх.
Через пару секунд до меня донесся восторженный крик Шана и запоздало дошло, что он намного тяжелее меня, а значит, и улетит Дальше, а я стою… прямо у него на пути!
Дико заорав, я увидела несущегося на меня Волка, представила уже было себя размазанным мокрым пятном по траве и приготовилась пасть смертью храбрых, как почувствовала, что меня подхватили крепкие мужские руки и сильно сжали, не давая упасть. Дальшемы неслись уже вместе, дружно вопя от щенячьего восторга.
– Невероятно! – восхищенно воскликнула я, аккуратно ссаженная на травку, – ноги от избытка адреналина держать отказывались. – Как ты только сообразил меня подхватить? Лежала бы сейчас, размазанная по земле.
Волк небрежно пожал плечами – дескать, не лыком шиты! Но при взгляде на его довольную смеющуюся физиономию в мою душу вдруг закралось ужасное подозрение…
– Шан? Ша-а-а-а-ан!
– Что? – невинно откликнулся он.
– Ты это не сообразил, – обвинительно припечатала я. – Ты это спланировал!
Глядя на мое перекошенное лицо, он понял, что соврать не удастся, и нарочито небрежно пожал плечами:
– Ну и что? Тебе же понравилось!
– Ах ты! А если б у меня инфаркт случился? – Я попыталась стукнуть его кулаком по спине, но не вышло.
Он ловко поймал мои руки, насмешливо заглянул в «негодующие» глаза:
– У тебя? Вряд ли!
А потом мы дружно сползли на травку и стали хохотать из-за ничего. Просто от переизбытка чувств.
Оскорблять такую полянку костром мы не стали, обойдясь без огня. Шан, сходив в лес (как он залез по обрыву и спустился вниз – не знаю, но не на тарзанке), принес штук пять крупных сочных оранжевых плодов. Что это такое – не признался. Заверил, что «вроде бы» не ядовитые. А я, воровато оглянувшись по сторонам, выудила из неприкосновенного запаса шесть плюшек и бутылку красного вина.
– Это что? – подозрительно спросил Шан, глядя на бутылку, мелодично расстающуюся с бордовым содержимым.
– Вино, – непринужденно ответила я и, поймав его недоуменный взгляд, поспешила добавить: – Перебродивший виноградный сок.
Волк с интересом поднял кружку, принюхался к плескавшейся о стенки жидкости:
– Странно пахнет. А что значит «перебродивший»?
Я закусила губу, мучительно подбирая слова:
– Ну это когда в нем крепость появляется… Ну не винодел я – не знаю!
Он с усмешкой посмотрел на меня, прикинул, что толком объяснить я все равно не смогу, и кивнул:
– Неважно. Мы им хоть не отравимся?
– Нет! – облегченно заверила я, довольная окончанием допроса. Я с опаской надкусила странный плод – у фрукта оказался сладкий, чуток терпковатый вкус, слегка вяжущий во рту.
– Вкусно, – кивнула я, всматриваясь в сочную крупитчато-волокнистую мякоть.
Посреди плода оказались две длинные коричневые косточки. Сок вытекал и струился по тоненькой кожуре, подбираясь к пальцам.
Волк кивнул с набитым ртом, прожевал и изумленно уставился на надкушенную плюшку.
– Что? – смутилась я, поднося выпечку к носу – вроде бы свежая, но кворр ее знает.
– Это что? – спросил он, беря во вторую руку вторую булочку.
Я пожала плечами:
– Плюшки. Выпечка такая. У вас так не пекут?
Он только помотал головой: рот опять был занят. Блаженно прищурился, как кот на солнышке. Я рассмеялась:
– Хочешь – возьми все. У меня еще есть.
Он недоверчиво протянул руку, ожидая подвоха.
– Возьми-возьми, – подтвердила я. – Мне не жалко.
Он, довольный, сгреб все плюшки в охапку, но потом, что-то вспомнив и резко погрустнев, с сожалением вернул одну на место. Видимо – мне.
– Иньярра?
– Ууу? – поинтересовалась я с набитым ртом. Мне, в отличие от Волка, плюшки были не в новинку, так что я в основном налегала на плоды.
– Ты, получается, раньше не знала наших традиций и обычаев?
Я пожала плечами:
– Да я и сейчас их не слишком-то знаю.
– Но все-таки. Какой из тех, что ты знаешь, тебе показался самым ужасным?
Я задумалась. Потом решилась:
– Два: первый – кидать гостей в каземат до выяснения, кто они и чего хотят. Второй – что женщина может выбирать только из мужчин своего клана, которых, собственно, раз, два – и обчелся.
Волк неопределенно хмыкнул:
– Ну до сих пор никто не жаловался.
– А они ведь и не представляют, что может быть по-другому, – рассеянно откликнулась я, дожевывая шкурку.
– Так оно и к лучшему, – удивился Шан. – А то бы мучились, страдали.
– Для вас – лучше, для них – нет, – усмехнулась я. – Потому что я сомневаюсь, что они бы молча страдали и мучились – скорее устроили бы восстание и установили матриархат!
– Жуть, – содрогнулся Волк.
Я лукаво прищурилась:
– Да, Шан, женщины – страшная сила. Так что нас лучше не злить.
– Я видел, – согласно кивнул Волк.
Я, подавая пример, подняла вверх кружку с вином и громогласно возвестила:
– Ну за нас с вами и за кворр с ними!
И, звучно чокнувшись с Шаном, душевно глотнула. Вино терпкой струйкой пролилось в горло, медленно поползло в желудок, оставляя огненную дорожку следов. Крепленое, поди.
Волк тоста не понял, но вино пригубил. Подзадумался, облизнулся и приложился уже всерьез. Профессионально, с удовольствием.
– Залпом пить не советую! – прошипела я – голос ушел куда-то вместе с вином.
– Почему? – удивился Волк.
– Опьянеешь быстро, – пояснила я.
– А пьянеть – это как? – наивно спросил он.
– У вас что, не бывает выпивки? – ошарашенно пролепетала я.
– Раньше – не было, – кивнул Волк и, мечтательно уставившись на кружку, удовлетворенно добавил: – Теперь – будет!
Йыр! Ну почему во всех мирах от меня учатся только всяким гадостям? Эльфийки учат ругательства, сюда – вон выпивку принесла. Кошмар! Ужас!
Солнышко припекало, лесная прохлада манила тенью листьев, шорохом длинных нитей темно-зеленой травы, причудливо изгибающимся сумраком. Из леса вылетел серый щегол и понесся напрямик к нам, грозя врезаться в Шана.
Не врезался. Аккуратно сел на руку и чудно зачирикал.
– Ты его знаешь? – лениво спросила я. После вина да на солнышке меня разморило, как пригревшуюся у печурки кошку.
– Знаю, – кивнул Волк, нежно поглаживая перышки птички и подкармливая щегла крошками закончившихся плюшек (последнюю, вроде бы как предназначавшуюся мне, Шан все-таки слямзил, пока я отвернулась: думал – не вижу). Осторожно отвязал от лапки клочок бумаги и, оставив щегленка клевать несуществующие остатки выпечки, развернул какой-то листок.
– Он что, письма носит? – удивленно спросила я.
– Ага, – рассеянно отозвался Волк, пытаясь совладать с трепещущим на ветру листочком. – А в других Лесах такого не бывает?
– Бывает, – кивнула я. – Письма голуби носят. Но они привязали к голубятням: всегда летят в одно и то же место, где бы их ни выпустили.
– У нас вестники привязаны к Волкам. У каждого свой, – пояснил Шан, углубляясь в письмо и мрачнея все больше и больше по мере прочтения.
– Что-то случилось? – забеспокоилась я.
Волк молча кивнул и, скомкав листочек, засунул его в карман. Посидел пару секунд с закрытыми глазами, а потом глухо сказал:
– Еще трое погибших. На берегу. Этой ночью.
На поляне сразу стало как-то неуютно: солнышко спряталось за мрачное серое облако, ветер тревожно зашелестел в траве. Я помрачнела:
– Так же? Огнем, без следов?
Волк покачал головой:
– Нет. В этот раз – обычными стрелами. Троих убили, одного только ранили – он и написал письмо.
– Да чего они туда лезут-то, как мухи на варенье?! – в сердцах бросила я. – Ну одного убили, двоих – так давайте, может, вообще всем скопом на берег выйдем – пусть всех перестреляют?!
Он смерил меня тяжелым взглядом:
– А ты думаешь, что обычные Волки знают, что творится на берегу?
– А что – нет?! – ошарашенно выдохнула я.
Волк отрицательно покачал головой.
– Да вы что, сдурели там все, что ли?!! – не выдержав, вспылила я. – Дескать, пускай Волки по берегу шляются – заодно демографический взрыв разрешим?!
– Прекрати! – глухо, по-волчьи рыкнул он. И, успокоившись, продолжил: – А с чего ты вообще взяла, что мы сказали об этом Волкам?
– Глас разума подсказал! – язвительно ответила я.
– Да и зачем? – уже абсолютно спокойно продолжил Волк. – Начнется паника, смута – кому это надо?
– Да хотя бы тем троим, которых подстрелили сегодня, – со вздохом ответила я. – Ладно, собирайся, пошли – надо уже сделать что-то с этим Редлеолом, будь он неладен.
Волк согласно подхватил с земли куртку, помог мне встать и пошел вперед.
ГЛАВА 6
По чернильному полотнищу неба были щедро рассыпаны холодные колкие крошки звезд. Лесной сумрак сгустился, недобро выглядывая из-за плеча, окутывая коконом темноты. От черной немой воды несло жгучим, плотным и почему-то страшным холодом. Лес навис над головой, угрожающе поскрипывая колышущимися на ветру ветками.
– Не нравится мне здесь, – зябко поежилась я.
Волк промолчал, осторожно, согнувшись в три погибели, крадясь вдоль кромки леса. Берег был нешироким – всего шагов пять – и холодная мертвая вода. Едва ли мертвая, но мне так казалось.
– Где погибли те? – спросила я.
Врагов поблизости не наблюдалось, но голос самопроизвольно снизился до тихого свистящего шепота.
– Вон там, дальше и левее, – также шепотом отозвался Шан.
– Пошли посмотрим!
Волк молча кивнул и беззвучно пошел вперед.
– Неудивительно, что их расстреляли именно здесь, – кивнула я, как только мы добрались до места.
– Почему?
– Потому что как только луна выходит из-за тучи… – Одинокая ночная странница как раз высветила бочок одной из них, собираясь явить миру свой призрачный лик. – …свет падает точно на это место – их попросту сразу стало видно.
– То есть если луна сейчас появится, то нас…
Закончить он не успел – «если» наступило уже сейчас, и в нас полетело два ярких огненных сгустка.
– Ложись! – не своим голосом заорал Волк, кидаясь на меня, чтобы сшибить с ног.
Но я только отпрыгнула, предоставив Волку в одиночку поближе познакомиться с мокрым песочком, и громким срывающимся голосом выкрикнула несколько слов, взмахнув рукой. Огни замерли в воздухе и, распыляясь, брызнули яркими всплесками искр.
– Что это было? – ошарашенно спросил Волк, вставая и отплевываясь.
– Шэриты, – зло выплюнула я. – Сгустки испепеляющего огня. Они самонаводящиеся, так что ложиться было без толку.
– А-а-а.
Я пропассировала воздух, посылая поисковые лучи.
– А что ты делаешь?
– Ищу того гада, который их в нас швырнул.
– А это кто? Тоже посланник Духов?
– Скорее, посланник йыра, – усмехнулась я. – Коллега, так сказать. Откровенно хиленький коллега – шэриты послал какой-то явно недоучка.
Поисковик вспыхнул тоненьким зеленоватым светом и снова исчез. «Коллега» попался.
Выкрикнув снимающую маскировочные чары формулу, я вскинула руку, выпуская из нее поток света, золотом окатившего молчаливую реку.
По реке плыл корабль. На борту суетились люди, напуганные крахом маскировки. На противоположном берегу стояло еще несколько судов. Люди с воплями носились по палубе, тыкая в нас пальцами, но они меня интересовали мало. Меня интересовал только один. Молодой, едва ли даже тридцатилетний, маг, стоявший на носу. И растерянно разглядывающий меня.
Ведьминская усмешка обещала ему мало чего хорошего.
Я полулежала на боку, разглядывая до боли яркое пламя костра. Алые огненные искры устремлялись в иссиня-черное небо, растворяясь и потухая на полпути. Темно-зеленая листва плотным пологом отгородила нас от берега, но ушли мы не так уж и далеко: шагов на двадцать.
Я решила, что люди больше не смогут причинить вреда Волкам. Потому что здесь, в этом мире, выбирая между этими двумя, Жизнь однозначно склонялась к последним. Потому что они не убивали ни за что ни про что, просто увидев существ на противоположном берегу. Я решила.
Тихий-тихий шорох в кустах: шаг-другой-третий. Полупрозрачная тень опустилась по ту сторону костра. Сидим и смотрим. Даже не друг на друга, а в огонь между нами. Но каждый чувствует на себе взгляд другого.
– Не нравится мне здесь, – зябко поежилась я.
Волк промолчал, осторожно, согнувшись в три погибели, крадясь вдоль кромки леса. Берег был нешироким – всего шагов пять – и холодная мертвая вода. Едва ли мертвая, но мне так казалось.
– Где погибли те? – спросила я.
Врагов поблизости не наблюдалось, но голос самопроизвольно снизился до тихого свистящего шепота.
– Вон там, дальше и левее, – также шепотом отозвался Шан.
– Пошли посмотрим!
Волк молча кивнул и беззвучно пошел вперед.
– Неудивительно, что их расстреляли именно здесь, – кивнула я, как только мы добрались до места.
– Почему?
– Потому что как только луна выходит из-за тучи… – Одинокая ночная странница как раз высветила бочок одной из них, собираясь явить миру свой призрачный лик. – …свет падает точно на это место – их попросту сразу стало видно.
– То есть если луна сейчас появится, то нас…
Закончить он не успел – «если» наступило уже сейчас, и в нас полетело два ярких огненных сгустка.
– Ложись! – не своим голосом заорал Волк, кидаясь на меня, чтобы сшибить с ног.
Но я только отпрыгнула, предоставив Волку в одиночку поближе познакомиться с мокрым песочком, и громким срывающимся голосом выкрикнула несколько слов, взмахнув рукой. Огни замерли в воздухе и, распыляясь, брызнули яркими всплесками искр.
– Что это было? – ошарашенно спросил Волк, вставая и отплевываясь.
– Шэриты, – зло выплюнула я. – Сгустки испепеляющего огня. Они самонаводящиеся, так что ложиться было без толку.
– А-а-а.
Я пропассировала воздух, посылая поисковые лучи.
– А что ты делаешь?
– Ищу того гада, который их в нас швырнул.
– А это кто? Тоже посланник Духов?
– Скорее, посланник йыра, – усмехнулась я. – Коллега, так сказать. Откровенно хиленький коллега – шэриты послал какой-то явно недоучка.
Поисковик вспыхнул тоненьким зеленоватым светом и снова исчез. «Коллега» попался.
Выкрикнув снимающую маскировочные чары формулу, я вскинула руку, выпуская из нее поток света, золотом окатившего молчаливую реку.
По реке плыл корабль. На борту суетились люди, напуганные крахом маскировки. На противоположном берегу стояло еще несколько судов. Люди с воплями носились по палубе, тыкая в нас пальцами, но они меня интересовали мало. Меня интересовал только один. Молодой, едва ли даже тридцатилетний, маг, стоявший на носу. И растерянно разглядывающий меня.
Ведьминская усмешка обещала ему мало чего хорошего.
Я полулежала на боку, разглядывая до боли яркое пламя костра. Алые огненные искры устремлялись в иссиня-черное небо, растворяясь и потухая на полпути. Темно-зеленая листва плотным пологом отгородила нас от берега, но ушли мы не так уж и далеко: шагов на двадцать.
Я решила, что люди больше не смогут причинить вреда Волкам. Потому что здесь, в этом мире, выбирая между этими двумя, Жизнь однозначно склонялась к последним. Потому что они не убивали ни за что ни про что, просто увидев существ на противоположном берегу. Я решила.
Тихий-тихий шорох в кустах: шаг-другой-третий. Полупрозрачная тень опустилась по ту сторону костра. Сидим и смотрим. Даже не друг на друга, а в огонь между нами. Но каждый чувствует на себе взгляд другого.