Страница:
На другом конце провода было тихо. Похоже, чья-то ладонь зажимала микрофон.
– Чем могу служить? – Это был Килонзо.
Проныра изменил голос:
– Мистера Уилларда, пожалуйста.
– Кто его спрашивает?
– Знакомый. Он в номере?
– Да, но кто его спрашивает? – настаивал инспектор.
– Неважно. Я позвоню позднее. – Проныра повесил трубку.
– Ну что? – спросил портье. – Там он?
– Кто его знает! – буркнул журналист, вдруг ощутив нехватку слов. Потом повернулся к портье и сказал: – Я еду в редакцию. Если что заметишь, сразу звони, договорились?
– Само собой, Проныра, – с жаром ответил портье. – Можешь на меня положиться.
– Особенно если увидишь европейца.
– То есть мистера Уилларда?
– Да, мистера Уилларда или как там его еще.
– Будет сделано, Проныра!
В редакции Проныра застал Лору.
– Я только что из "Хилтона", – сказал он.
– Хамиси трезвонил тебе все утро, – сообщила Лора. – Хотел, чтобы ты туда съездил. Стрельба там была, что ли?
Проныра глотнул комок, подкативший к горлу:
– Да. В Шэйна попали.
– В Шэйна? – выдохнула Лора.
– Он жив. Полиция увезла его на "скорой", – выпалил Проныра.
– Где? Как? Боже мой!.. – Она не смогла продолжать.
– Ничего, ничего, Лора, успокойся. – Проныра обнял ее за плечи: – Все будет в порядке. Ответь мне на пару вопросов. Когда вы с Шэйном вчера расстались?
– Но что с ним? Где он? Надо ехать...
– Лора, пожалуйста, ответь.
– Не знаю. Мы ушли из клуба в половине третьего, может быть, в три, не помню точно, – сказала Лора. – Я довезла его до дому. Послушай, мне сейчас не до воспоминаний. Я должна увидеть Шэйна.
– И все?
– Что – все?
– Ты довезла его до дому, а потом?
– Какое тебе дело, что было потом? – Она еле сдерживала рыдания.
Проныра понял, что ему следует смягчить тон расспросов.
– Лора, пойми, я стараюсь помочь. Когда я увидел Шэйна в "Хилтоне" на каталке, он был в форме официанта.
– В форме официанта?
– Да. Знаешь, они там носят такую коричневую форму. Прошлой ночью, после того как вы расстались, с Шэйном что-то произошло. Сегодня он явился в "Хилтон", раздобыл форму, и в номере тысяча сто третьем его ранили. Это как раз тот номер, где остановился ученый, сбежавший из Южной Африки.
– Господи, опять ты про ученого!
– Да, Лора. Запомни, ученый-беглец существует. Ни ты, ни Хамиси в это не верите, но я случайно узнал – он есть. Мне надо выяснить, что делал в "Хилтоне" Шэйн, зачем напялил куртку официанта и при каких обстоятельствах его ранили в номере тысяча сто третьем. Пока не найдем ответа на эти вопросы, мы ничем ему не сможем помочь. Успокойся и отвечай мне. Идет?
– Идет, – согласилась Лора, всхлипывая, хотя изо всех сил старалась взять себя в руки. – Но какое отношение Шэйн может иметь к ученому из Южной Африки? Не могу понять. Боже, что делать, что делать?
– Давай попробуем рассуждать логично. Вернемся к прошлой ночи. Ты подвезла его, а дальше?
Взгляд Лоры выражал полную беспомощность.
– Да ничего не было. Вспомни его настроение. Нервы у него разыгрались. Не позволил мне даже выйти из машины.
– Он был пьян?
– Ты ведь знаешь, Шэйн больше своей нормы не выпьет. Не был он пьян. Нет, не был. То ли возбужден, то ли угнетен чем-то, но не пьян. Сказал, что хочет побыть один.
– Больше ничего?
– Ничего, решительно ничего.
– Не спеши, подумай! Любая мелочь может оказаться очень важной.
Она помолчала, напряженно припоминая.
– Нет, ничего существенного. Он распахнул дверцу машины, я потянулась поцеловать его на прощание, и все, ничего больше... На поцелуй он не ответил. Весь, казалось, ушел в себя и... да, да... пробормотал что-то еле слышно.
– Что? Что он сказал?
– Я не расслышала... как будто "фашистская свинья". Меня так огорчило, что он не в духе. Я не понимала, ко мне он обращается или просто размышляет вслух. Во всяком случае, выяснять я не стала.
– Фашистская свинья?
– Похоже на то. В общем, я уехала. Теперь объясни мне, что к чему, где он теперь.
– Лора, суть дела мне не известна, одно ясно – твой дружок замешан в чем-то серьезном. Полицейские в "Хилтоне" пуще огня боялись, как бы что-нибудь не просочилось в печать. Это лишь подтверждает мои подозрения.
– Какие подозрения?
– Насчет сбежавшего ученого.
– Да пропади он пропадом! – закричала Лора. – Что с Шэйном? Где он?
– Не знаю, Лора. По правде говоря, ты бы сделала доброе дело, если бы сама попробовала напасть на его след. Позвони инспектору Килонзо. А еще лучше поезжай туда сама. Скажи ему, что я послал тебя узнать, куда отвезли Шэйна.
– А ты чем собираешься заняться?
– Не волнуйся, дорогая. Я эту историю не оставлю, даже если она будет стоить мне места в газете. Но прежде всего схожу к Хамиси. Он, поди, заждался объяснений.
– Раз там торчали молодцы из отдела расследований убийств, – сказал Проныра редактору, – значит, кто-то наверняка отдал концы.
– Но ты же сам видел, что из "Хилтона" выкатили только черного южноафриканского певца и он жив.
– В "Хилтоне" был Килонзо. Его с места не сдвинешь, если кого-нибудь не пришили, и не какую-нибудь мелюзгу, а лишь важную шишку, – ответил Проныра. – Уверен, что кого-то все-таки кокнули.
– Если кого-то убили, – сказал редактор, прочищая трубку, – где-то должен быть труп... Самое подходящее место – городской морг. Почему бы тебе не справиться там, раз ты убежден, что твоего ученого уже нет в живых?
– Почти уверен в этом, – подтвердил Проныра.
– Ладно. Докажи мне, что он убит, и можешь больше не писать о маисе, – сдался Хамиси. – Но, Нельсон...
– Да, сэр?
– Ничего. Только советую тебе явиться с чем-нибудь стоящим.
Когда Проныра вернулся в "Хилтон", на тротуаре у входа уже не было толпы. Не было и полицейских в вестибюле, но мужчина, в котором Проныра сразу распознал агента, расхаживал взад-вперед с таким видом, будто ждал девушку или деловой встречи.
– Ну, как тут без меня, ничего не стряслось?
– О нет, Проныра! – ответил портье. – Ничего. Совсем тихо. Я бы тебе тут же звякнул, если что.
– Послушай, дружище... – начал Проныра.
– Меня зовут Джозеф. Все друзья меня так называют.
– Хорошо, Джозеф. Несколько вопросов... Может, кто приходил сюда и хотел повидать этого мистера Уилларда, не вспомнишь?
– Нет. Кроме агентов, никого не было. Знаешь, я теперь их моментально отличаю по костюмам, да и под мышками у них оттопыривается...
– По костюмам?
– Неужели ты не заметил – на них на всех коричневые или серые костюмы? Чтобы легко было с толпой смешаться. Да вот беда: теперь никто, кроме них, такие фасоны не носит. И отличить их – пара пустяков, понятно?
– Здорово! – восхитился Проныра, притворяясь, будто получил ценную информацию. – Ну а больше никто мистера Уилларда не спрашивал?
– Нет, никого не припомню.
– А другие портье? Может, их спросить?
– Ты про этих тупиц и думать забудь. Ни черта не знают. Один я тут чего-то стою. Люди им зададут вопрос, не добьются толку и за верным ответом ко мне идут. Не пойму – почему бы им сразу ко мне не обратиться?
– Хорошо. Спасибо, Джозеф.
– Не за что, Проныра. Для тебя – все что захочешь! Я твой болельщик номер один.
Проныра взглянул на доску за спиной портье. Ключа от номера 1103 в гнезде не было.
– Можно позвонить от тебя?
– Конечно, Проныра.
– Кто говорит? – спросил голос на другом конце провода.
– Попросите мистера Уилларда.
– Кто спрашивает?
– Знакомый.
В трубке некоторое время молчали. Потом тот же голос сказал:
– Сейчас его нет. Что ему передать?
– Ничего. Не беспокойтесь. Скажите просто, что звонил знакомый. – Проныра повесил трубку. – Странно, – сказал он.
– Что странно?
– Так, кое-что. Мне надо бежать. Не забудь, брат...
– Джозеф.
– Не забудь, Джозеф... В случае чего ты знаешь, как со мной связаться, особенно если увидишь этого европейца.
– Не сомневайся, Проныра.
Не успел Проныра пройти и двух шагов, как портье позвал его обратно:
– Эй, Проныра, на минутку!
– Что еще?
– Помнишь парня, с которым ты говорил вчера вон там, в холле?
– Да.
– Так вот, я видел его здесь несколько раз, он был с ребятами из оркестра, что наверху играет.
– Ну и что же?
– Он спрашивал о мистере Уилларде.
– Вот как? Интересно...
– Значит, так, вчера это было. Ты с ним поболтал и ушел. Он остался в вестибюле. Подошел ко мне и говорит, что европеец в темных очках его друг и что он хочет знать, в каком номере тот остановился.
– Что ты ему ответил?
– Ну, я подумал, он твой друг, а твой друг – это и мой друг. Я назвал ему номер. Больше ему, сдается, ничего не надо было, и он ушел.
– Все?
– Все.
– Большое спасибо, брат, – сказал Проныра и быстро добавил: – Спасибо, Джозеф.
– Во-во, так меня все друзья зовут!..
6
7
– Чем могу служить? – Это был Килонзо.
Проныра изменил голос:
– Мистера Уилларда, пожалуйста.
– Кто его спрашивает?
– Знакомый. Он в номере?
– Да, но кто его спрашивает? – настаивал инспектор.
– Неважно. Я позвоню позднее. – Проныра повесил трубку.
– Ну что? – спросил портье. – Там он?
– Кто его знает! – буркнул журналист, вдруг ощутив нехватку слов. Потом повернулся к портье и сказал: – Я еду в редакцию. Если что заметишь, сразу звони, договорились?
– Само собой, Проныра, – с жаром ответил портье. – Можешь на меня положиться.
– Особенно если увидишь европейца.
– То есть мистера Уилларда?
– Да, мистера Уилларда или как там его еще.
– Будет сделано, Проныра!
В редакции Проныра застал Лору.
– Я только что из "Хилтона", – сказал он.
– Хамиси трезвонил тебе все утро, – сообщила Лора. – Хотел, чтобы ты туда съездил. Стрельба там была, что ли?
Проныра глотнул комок, подкативший к горлу:
– Да. В Шэйна попали.
– В Шэйна? – выдохнула Лора.
– Он жив. Полиция увезла его на "скорой", – выпалил Проныра.
– Где? Как? Боже мой!.. – Она не смогла продолжать.
– Ничего, ничего, Лора, успокойся. – Проныра обнял ее за плечи: – Все будет в порядке. Ответь мне на пару вопросов. Когда вы с Шэйном вчера расстались?
– Но что с ним? Где он? Надо ехать...
– Лора, пожалуйста, ответь.
– Не знаю. Мы ушли из клуба в половине третьего, может быть, в три, не помню точно, – сказала Лора. – Я довезла его до дому. Послушай, мне сейчас не до воспоминаний. Я должна увидеть Шэйна.
– И все?
– Что – все?
– Ты довезла его до дому, а потом?
– Какое тебе дело, что было потом? – Она еле сдерживала рыдания.
Проныра понял, что ему следует смягчить тон расспросов.
– Лора, пойми, я стараюсь помочь. Когда я увидел Шэйна в "Хилтоне" на каталке, он был в форме официанта.
– В форме официанта?
– Да. Знаешь, они там носят такую коричневую форму. Прошлой ночью, после того как вы расстались, с Шэйном что-то произошло. Сегодня он явился в "Хилтон", раздобыл форму, и в номере тысяча сто третьем его ранили. Это как раз тот номер, где остановился ученый, сбежавший из Южной Африки.
– Господи, опять ты про ученого!
– Да, Лора. Запомни, ученый-беглец существует. Ни ты, ни Хамиси в это не верите, но я случайно узнал – он есть. Мне надо выяснить, что делал в "Хилтоне" Шэйн, зачем напялил куртку официанта и при каких обстоятельствах его ранили в номере тысяча сто третьем. Пока не найдем ответа на эти вопросы, мы ничем ему не сможем помочь. Успокойся и отвечай мне. Идет?
– Идет, – согласилась Лора, всхлипывая, хотя изо всех сил старалась взять себя в руки. – Но какое отношение Шэйн может иметь к ученому из Южной Африки? Не могу понять. Боже, что делать, что делать?
– Давай попробуем рассуждать логично. Вернемся к прошлой ночи. Ты подвезла его, а дальше?
Взгляд Лоры выражал полную беспомощность.
– Да ничего не было. Вспомни его настроение. Нервы у него разыгрались. Не позволил мне даже выйти из машины.
– Он был пьян?
– Ты ведь знаешь, Шэйн больше своей нормы не выпьет. Не был он пьян. Нет, не был. То ли возбужден, то ли угнетен чем-то, но не пьян. Сказал, что хочет побыть один.
– Больше ничего?
– Ничего, решительно ничего.
– Не спеши, подумай! Любая мелочь может оказаться очень важной.
Она помолчала, напряженно припоминая.
– Нет, ничего существенного. Он распахнул дверцу машины, я потянулась поцеловать его на прощание, и все, ничего больше... На поцелуй он не ответил. Весь, казалось, ушел в себя и... да, да... пробормотал что-то еле слышно.
– Что? Что он сказал?
– Я не расслышала... как будто "фашистская свинья". Меня так огорчило, что он не в духе. Я не понимала, ко мне он обращается или просто размышляет вслух. Во всяком случае, выяснять я не стала.
– Фашистская свинья?
– Похоже на то. В общем, я уехала. Теперь объясни мне, что к чему, где он теперь.
– Лора, суть дела мне не известна, одно ясно – твой дружок замешан в чем-то серьезном. Полицейские в "Хилтоне" пуще огня боялись, как бы что-нибудь не просочилось в печать. Это лишь подтверждает мои подозрения.
– Какие подозрения?
– Насчет сбежавшего ученого.
– Да пропади он пропадом! – закричала Лора. – Что с Шэйном? Где он?
– Не знаю, Лора. По правде говоря, ты бы сделала доброе дело, если бы сама попробовала напасть на его след. Позвони инспектору Килонзо. А еще лучше поезжай туда сама. Скажи ему, что я послал тебя узнать, куда отвезли Шэйна.
– А ты чем собираешься заняться?
– Не волнуйся, дорогая. Я эту историю не оставлю, даже если она будет стоить мне места в газете. Но прежде всего схожу к Хамиси. Он, поди, заждался объяснений.
– Раз там торчали молодцы из отдела расследований убийств, – сказал Проныра редактору, – значит, кто-то наверняка отдал концы.
– Но ты же сам видел, что из "Хилтона" выкатили только черного южноафриканского певца и он жив.
– В "Хилтоне" был Килонзо. Его с места не сдвинешь, если кого-нибудь не пришили, и не какую-нибудь мелюзгу, а лишь важную шишку, – ответил Проныра. – Уверен, что кого-то все-таки кокнули.
– Если кого-то убили, – сказал редактор, прочищая трубку, – где-то должен быть труп... Самое подходящее место – городской морг. Почему бы тебе не справиться там, раз ты убежден, что твоего ученого уже нет в живых?
– Почти уверен в этом, – подтвердил Проныра.
– Ладно. Докажи мне, что он убит, и можешь больше не писать о маисе, – сдался Хамиси. – Но, Нельсон...
– Да, сэр?
– Ничего. Только советую тебе явиться с чем-нибудь стоящим.
Когда Проныра вернулся в "Хилтон", на тротуаре у входа уже не было толпы. Не было и полицейских в вестибюле, но мужчина, в котором Проныра сразу распознал агента, расхаживал взад-вперед с таким видом, будто ждал девушку или деловой встречи.
– Ну, как тут без меня, ничего не стряслось?
– О нет, Проныра! – ответил портье. – Ничего. Совсем тихо. Я бы тебе тут же звякнул, если что.
– Послушай, дружище... – начал Проныра.
– Меня зовут Джозеф. Все друзья меня так называют.
– Хорошо, Джозеф. Несколько вопросов... Может, кто приходил сюда и хотел повидать этого мистера Уилларда, не вспомнишь?
– Нет. Кроме агентов, никого не было. Знаешь, я теперь их моментально отличаю по костюмам, да и под мышками у них оттопыривается...
– По костюмам?
– Неужели ты не заметил – на них на всех коричневые или серые костюмы? Чтобы легко было с толпой смешаться. Да вот беда: теперь никто, кроме них, такие фасоны не носит. И отличить их – пара пустяков, понятно?
– Здорово! – восхитился Проныра, притворяясь, будто получил ценную информацию. – Ну а больше никто мистера Уилларда не спрашивал?
– Нет, никого не припомню.
– А другие портье? Может, их спросить?
– Ты про этих тупиц и думать забудь. Ни черта не знают. Один я тут чего-то стою. Люди им зададут вопрос, не добьются толку и за верным ответом ко мне идут. Не пойму – почему бы им сразу ко мне не обратиться?
– Хорошо. Спасибо, Джозеф.
– Не за что, Проныра. Для тебя – все что захочешь! Я твой болельщик номер один.
Проныра взглянул на доску за спиной портье. Ключа от номера 1103 в гнезде не было.
– Можно позвонить от тебя?
– Конечно, Проныра.
– Кто говорит? – спросил голос на другом конце провода.
– Попросите мистера Уилларда.
– Кто спрашивает?
– Знакомый.
В трубке некоторое время молчали. Потом тот же голос сказал:
– Сейчас его нет. Что ему передать?
– Ничего. Не беспокойтесь. Скажите просто, что звонил знакомый. – Проныра повесил трубку. – Странно, – сказал он.
– Что странно?
– Так, кое-что. Мне надо бежать. Не забудь, брат...
– Джозеф.
– Не забудь, Джозеф... В случае чего ты знаешь, как со мной связаться, особенно если увидишь этого европейца.
– Не сомневайся, Проныра.
Не успел Проныра пройти и двух шагов, как портье позвал его обратно:
– Эй, Проныра, на минутку!
– Что еще?
– Помнишь парня, с которым ты говорил вчера вон там, в холле?
– Да.
– Так вот, я видел его здесь несколько раз, он был с ребятами из оркестра, что наверху играет.
– Ну и что же?
– Он спрашивал о мистере Уилларде.
– Вот как? Интересно...
– Значит, так, вчера это было. Ты с ним поболтал и ушел. Он остался в вестибюле. Подошел ко мне и говорит, что европеец в темных очках его друг и что он хочет знать, в каком номере тот остановился.
– Что ты ему ответил?
– Ну, я подумал, он твой друг, а твой друг – это и мой друг. Я назвал ему номер. Больше ему, сдается, ничего не надо было, и он ушел.
– Все?
– Все.
– Большое спасибо, брат, – сказал Проныра и быстро добавил: – Спасибо, Джозеф.
– Во-во, так меня все друзья зовут!..
6
Проныра и рта еще раскрыть не успел, как служитель морга замотал головой.
– Сегодня для вас ничего интересного, мистер репортер, – затараторил он, – только жертвы несчастных случаев и скончавшиеся от болезней.
– Не тебе судить, – оборвал его Проныра. – Когда врач делает очередные вскрытия?
– Завтра утром, – ответил служитель. – Целых три, если не ошибаюсь. Две женщины и ребенок.
– Две женщины и ребенок? – переспросил Проныра. – Черные?
– Само собой, черные. Ни желтых, ни белых уже несколько недель не было. А вы кого ищете?
– Европейца, – сказал Проныра.
– Попробуйте в Найробийском госпитале.
– Думаю, что тот, кого я ищу, здесь.
– Нет тут такого. Не верите, идите сами убедитесь.
Проныра видел, что служитель не лжет.
– Ну, это ни к чему, брат. Верю тебе на слово. – Он вытащил бумажник, достал из него стошиллинговую купюру и протянул служителю.
– Не возьму, – сказал служитель.
– Почему?
– Что я такого сделал, чтобы ее заработать?
– Пока ничего, – сказал Проныра. – Но еще, может быть, сделаешь. А не сделаешь, считай, что это подарок одного трудяги другому.
Служитель взял купюру и посмотрел на Проныру:
– Да благословит вас бог, мистер репортер.
Возвращаясь в автомобиле из городского морга, Проныра Нельсон раздумывал о "подарке", который он только что сделал служителю. Была ли это взятка? Ничего незаконного ведь не последовало... пока что. "Подарок" был своего рода страховкой или профессиональным залогом. Служитель может понадобиться впоследствии... не в связи с этим делом, а по какому-нибудь другому. Во всяком случае, под конец месяца Проныра занесет эту сотню на счет редакции в графу "Расходы на производственные нужды".
На крутом изгибе дороги около здания Восточноафриканского сообщества шины "фиата" заскрежетали по асфальту. Итак, в морге трупа европейца нет. Агенты засели в номере Уилларда в "Хилтоне", сторожат в вестибюле. Чернокожего южноафриканского певца ранили в номере. На нем была форма официанта отеля – это уж полная несуразица. Разве только... Мысли Проныры понеслись вскачь, обгоняя одна другую...
Он включил третью скорость и покатил по авеню Кениаты.
Разве что... – пронеслось в голове, как только эта идея не осенила меня раньше! Вот дуралей!
– Ну, как твои дела? – спросил он Лору, вернувшись в редакцию.
– Дежурный в отделе расследования убийств молчит как рыба, – беспомощно ответила Лора. – Утверждает, что ему вообще неизвестно о стрельбе в "Хилтоне". Что-то тут неладно.
– Совершенно верно, Лора. И боюсь, твой дружок совсем не тот, за кого ты его принимаешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, он не просто певец, Лора, тебе будет неприятно это услышать, но я считаю Шэйна секретным агентом.
– Шэйна? – засмеялась Лора. – Шутишь, разумеется?
– Лора, я не шучу. Разгадка именно в этом. Если Шэйн – южноафриканский агент, тогда все встает на свои места.
С лица Лоры исчезло выражение легкого недоумения, теперь оно дышало негодованием.
– Ты обезумел! – воскликнула она.
– Сначала выслушай, потом кричи. Это лишь догадка, но стоит поразмыслить немного – и такой вывод покажется очевидным. Вчера я последовал за европейцем из аэропорта в "Хилтон" и в вестибюле наткнулся на Шэйна. Не спорю, может, это совпадение, но он сказал, что европеец в темных очках напоминает ему кого-то.
– Ну и что?
– Я уехал из "Хилтона", а Шэйн выведал у портье, в каком номере поселился европеец. Сегодня утром он надел куртку официанта и каким-то образом пробрался в номер ученого. Кенийские агенты его ранили. Он пытался убить ученого. Если он не агент, то как иначе ты объяснишь его поведение?
– Не верю ни одному слову, – отрезала Лора.
– И мне бы хотелось не верить. Но как объяснить тогда расспросы насчет европейца, его визит в номер и маскарад с переодеванием?
– Наверняка существует другое объяснение, – сказала Лора. – Узнать бы только, куда его отвезли!
– Не волнуйся. Я постараюсь выяснить. По крайней мере он жив.
– Откуда ты знаешь?
– В городском морге его нет. Я сейчас оттуда.
– Что же теперь делать?
– Я-то знаю, что мне делать. А тебе советую сесть в свою телегу и объехать все городские больницы.
– Зачем? – спросила Лора. – Если в него стреляли и он ранен, полиция доставила его в больницу имени Кениаты.
– Может, да, а может, и нет. Тут все диктуется интересами безопасности. Если Шэйн – южноафриканский агент...
– Он не агент.
– Если он южноафриканский агент...
– Не агент он! – крикнула Лора.
– Агент, не агент, а ты собирайся. Пусти в ход свое обаяние, и регистраторы в приемных покоях выложат тебе все начистоту. – Чтобы она не обиделась, Проныра добавил: – Чисто профессиональный совет, Лора. Ну а теперь – бегом марш, пока тебя не хватился редактор отдела новостей. Я еду обратно в "Хилтон". Встретимся здесь в девять и подведем итоги.
– Почему так поздно?
– Потому что объезд больниц займет у тебя уйму времени. Смотри, чтобы тебя не задержали за превышение скорости. А я в "Хилтоне" попытаюсь сделать кое-что, чего днем не сделаешь. Значит, здесь в девять?
– Договорились.
Когда Проныра вошел в вестибюль "Хилтона", время приближалось к семи.
– Скоро домой? – спросил он у Джозефа.
– Нет, я до восьми, – ответил портье.
– Ясно. Пойду в буфет поем. Если что случится, ты знаешь, где я.
Направляясь в буфет, Проныра заметил джентльмена в коричневом костюме, занятого рассматриванием стенда с открытками. Нет, подумал Проныра, эти агенты в толпе не затеряются. Около лифта стоял еще один агент и делал вид, что ждет, когда освободится телефон-автомат. У них свое дело, у меня свое, подумал Проныра, пожав плечами. Впрочем, и много общего: правду ищем. Однако по сравнению с агентами он куда в менее выгодном положении. Им кое-что известно о стрельбе в "Хилтоне", но они не собираются ни во что его посвящать. И все-таки Проныра не падал духом. В прошлом ему удавались прямо-таки фантастические номера. Случалось, что он затыкал за пояс полицию. Но на сей раз, кажется, не тот случай, уныло думал Проныра, усаживаясь за столик и заказывая еду. Он всегда брал жаркое "угали", когда спешил. Его готовили очень быстро. Однако сегодня ему не пришлось отведать это блюдо. Едва он успел отослать официанта с заказом, как к столику подбежал Джозеф.
– Проныра, у нас пошло-поехало! – выпалил он.
Проныра бросил на столик двадцатишиллинговую бумажку и устремился за портье в вестибюль.
– Что случилось?
– "Скорая".
– Где?
– У тротуара стоит, – сказал портье. – А на одиннадцатый этаж каталку подали.
– Давно?
– Да несколько минут назад, как только ты ушел.
И тут из лифта вывезли каталку. Около нее шествовали Килонзо и Вайгуру из безопасности. Человек восемь окружало каталку плотным кольцом. За их плечами совершенно невозможно было разглядеть, кого увозят.
– А ну-ка дай телефон, – сказал Проныра. Связавшись с телефонисткой, он вызвал номер 1103.
В трубке раздались протяжные гудки.
– Никто не отвечает, – сказала телефонистка.
– Ладно, спасибо, – поблагодарил Проныра.
Он посмотрел на доску с ключами от номеров. Гнездо 1103 пустовало. Проныра перевел взгляд на выход из отеля. Сопровождающая каталку компания растворилась в темноте.
– Ну что? – спросил портье.
– Туман, – ответил Проныра. – Но я разберусь и все тебе расскажу.
Проныра залез в "фиат", когда "скорая помощь" уже катила по Кимати-роуд в направлении авеню Кениаты. За ней следовало два полицейских автомобиля. Но их сирены не оглашали окрестности воем, и фара на крыше "скорой помощи" не горела. Проныра медленно отъехал от тротуара.
Так я и думал, – сказал он про себя, увидев, что все три машины, миновав Бишопс-роуд, взяли курс на городской морг. Он дождался, пока они свернут к моргу, проехал мимо, развернулся и, не торопясь, повел машину обратно. Заезжать в морг не было нужды. Все необходимое для статьи Проныра уже получил. Он прибавил газу и помчался в город.
– Сообщение – сенсационное, но перекраивать первую страницу без разрешения Хамиси не могу, – отбивался от Проныры ночной редактор.
– Тогда позвони Хамиси.
– Его нет дома. Он на приеме в посольстве – не то в норвежском, не то в шведском. Не помню точно.
– Попробуй все-таки разыскать его, – настаивал Проныра. – Такого потрясающего происшествия в городе еще не было. Надо так его расписать, чтобы у всех в глазах рябило.
Ночной редактор поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с резиденцией шведского посла. Проныра подсел к своему столу и вставил лист бумаги в пишущую машинку.
– Сколько строк ты мне отведешь? – спросил он у ночного редактора.
– Подождем до разговора с Хамиси, – осторожно ответил тот. – Сейчас уже восемь. Пока ты напечатаешь статью и ее наберут, будет девять. Если задержим набор, то тираж опоздает на грузовики, которые везут газеты в провинции. А в отделе распространения терпеть не могут упускать провинциальный транспорт.
Проныра вытащил лист из машинки и скомкал его.
– Что у нас здесь за лавочка? – заорал он на ночного редактора. – Чем ты собираешься открывать номер, я спрашиваю?
– Министр финансов...
– К черту министра финансов! – рассвирепел Проныра. – Кому он нужен? Никому! Тебе предлагают мировую вещь с закрученной интригой, а ты хочешь заляпать первую страницу министерской пошлятиной. Иногда я ужасаюсь – с кем меня судьба свела!
Зазвонил телефон. Ночной редактор снял трубку.
– Хорошо, мисс, – сказал он. – Попробуйте резиденцию датского посла. – Кладя трубку на место, он повернулся к Проныре: – У шведов нет приема. Должно быть, он у датчан.
Однако мистера Хамиси не было и в доме посла Дании. Они обзвонили еще с полдюжины посольств, но все безрезультатно.
– Не мог выбрать другого вечера по женщинам шататься, – сетовал Проныра. – И это редактор ежедневной газеты, которую читает вся страна! Он должен говорить жене, где его разыскивать, когда случается что-то непредвиденное.
– Если он пошел к женщине, – заметил с сарказмом ночной редактор, – то вряд ли стал бы извещать об этом супругу.
– Но кому-то он обязан сообщать, где находится! Шар земной может треснуть, и что же мы дадим на первой странице! Статью министра финансов!
Проныра понимал, что разоряется без толку, но не мог сдержаться. В комнату вошла Лора Ванджику. Вид у нее был расстроенный.
– Не трать слов, – не дал ей открыть рот Проныра. – И так вижу – ничего не узнала.
Лора села за свой стол и уронила голову на руки.
– Куда они, черт возьми, его запрятали? – В голосе ее звучало отчаяние. – Я была повсюду.
– Спокойней, Лора, – сказал Проныра. – Дело и без того усложняется с каждым часом. – Он встал и подошел к ней: – Не поужинать ли нам? Заодно и поговорим.
– Я бы сейчас выпила чего-нибудь.
– Ну, пошли! – Проходя мимо ночного редактора, Проныра не смог сдержаться: – Если завтрашний номер не разойдется из-за этой брехни министра финансов, я буду очень рад – так вам с шефом и надо!
Ночной редактор пропустил колкость мимо ушей.
– Вот проклятая газетенка! – сказал Проныра, когда они с Лорой устроились за столиком в ресторане "У нас без шика". – Всем начхать на такое сенсационное дело.
– Ты, Проныра, свихнешься на сенсациях. – В ее голосе он уловил горечь. – И меня ты послал кружить по всему городу в поисках Шэйна тоже ради своей сенсационной статьи. А на людей тебе наплевать.
– Ну знаешь ли, это моя работа. С годами учишься не принимать события близко к сердцу.
– Что значит "не принимать события близко к сердцу"? Шэйна ранили. Я понятия не имею, где он... может, его и в живых уже нет, а ты говоришь "не принимай близко к сердцу"! Что я, по-твоему, бревно бесчувственное?
– Одно пойми. Все, что я делаю, не может повредить ни тебе, ни Шэйну. На это я не способен.
– Но признай, Проныра, будь честным – ведь, кроме будущей статьи, для тебя сейчас ничто значения не имеет.
Прежде чем ответить, Проныра помолчал.
– Лора, я журналист. Это моя профессия. Новости – главнее всего, или люди – главнее всего, но не просто люди, а мои читатели. О них я и пекусь. Ничего не могу поделать с собой, Лора, такая уж работа.
– Подобная точка зрения на журналистику мне претит, – в сердцах сказала Лора.
Проныра и Лора спорили о назначении и роли журналистики и раньше, причем споры обычно сводились к одному: отдавать приоритет материалам или людям? Она всегда предпочитала людей. Однажды она сказала: "Это единственно достойный взгляд". У него сомнений тоже не существовало: главное – события, факты.
– Лора, у нас в руках грандиозный сюжет, – заявил он, когда они заказали ужин. – Шэйна ранили, но есть основания полагать, что сначала он убил ученого-беглеца. Стрелял в Шэйна, вероятно, один из агентов, охранявших ученого.
– Откуда тебе известно, что ученый убит?
– Только что полиция отвезла его тело из "Хилтона" в городской морг.
– Так поздно?
– Да, так поздно. Я проводил их до дверей морга. Невероятная история, Лора. Беглец, спасающийся от белого расистского режима, вверяет свою жизнь кенийским органам безопасности, а на следующий день южноафриканский агент убивает его у них под носом.
– Шэйн не агент! – взвилась Лора.
– Откуда ты знаешь?
– Просто догадка, как бы ты сказал, – отрезала Лора тоном, не терпящим возражений.
– Я-то стараюсь следовать логике. Допустим только, что Шэйн южноафриканский агент. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, не успел беглец связаться с нашими людьми, чтобы получить разрешение на проезд, как южноафриканская разведка узнала об этом. Она узнала, каким рейсом он прилетит в Найроби, вошла в контакт с Шэйном и передала ему инструкции. Значит, вся кенийская разведка нашпигована южноафриканцами. Если наши могли провалить такое простое дело, на что они вообще способны?
– Повторяю тебе: Шэйн не агент, – твердила Лора. – Если южноафриканцы знали рейс, которым летел тот парень, почему они не посадили одного из своих в самолет, чтобы прикончить беглеца? К чему затевать стрельбу в отеле, в центре города, на глазах у толпы кенийских агентов? В этом нет ни капли смысла, и ты это знаешь.
– Как же ты объяснишь тогда, почему Шэйн убил ученого?
– Как мне кажется, ученого-беглеца вообще не существует. Мне приходится верить тебе на слово, но у тебя нет ни единого доказательства.
– В таком случае можешь считать, что Шэйн не был ранен в "Хилтоне" и полиция не увозила его в "скорой". Здесь тебе ведь тоже приходится верить на слово.
– Да, пожалуй, – согласилась она. – О боже! Куда он подевался? Я была у него, но никого не застала, а обычно он во второй половине дня сидит дома.
– Поискала бы в клубе "Холлиан", раз мне не веришь, – сказал Проныра. – Может, он заходил туда.
Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Лора жевала вяло, без аппетита.
– Что ты теперь затеваешь, Проныра? – спросила она наконец.
– Я затеваю? Ты о чем?
– Завтра ты напишешь статью. Что ты намерен в ней сказать?
– Статья, как я надеюсь, будет предельно откровенной...
– Нет, Проныра, не то. Я хотела знать, что ты напишешь о Шэйне.
– Дойдет до него дело, тогда решу. Мне осталось еще заколотить один гвоздик, прежде чем статья будет готова. Потом решу, что делать.
– Проныра, поверь мне, пожалуйста, – умоляюще произнесла она. – Шэйн не южноафриканский агент.
Он взглянул на нее и улыбнулся:
– Ты ничего не ешь, Лора. Твой ужин остынет.
– Сегодня для вас ничего интересного, мистер репортер, – затараторил он, – только жертвы несчастных случаев и скончавшиеся от болезней.
– Не тебе судить, – оборвал его Проныра. – Когда врач делает очередные вскрытия?
– Завтра утром, – ответил служитель. – Целых три, если не ошибаюсь. Две женщины и ребенок.
– Две женщины и ребенок? – переспросил Проныра. – Черные?
– Само собой, черные. Ни желтых, ни белых уже несколько недель не было. А вы кого ищете?
– Европейца, – сказал Проныра.
– Попробуйте в Найробийском госпитале.
– Думаю, что тот, кого я ищу, здесь.
– Нет тут такого. Не верите, идите сами убедитесь.
Проныра видел, что служитель не лжет.
– Ну, это ни к чему, брат. Верю тебе на слово. – Он вытащил бумажник, достал из него стошиллинговую купюру и протянул служителю.
– Не возьму, – сказал служитель.
– Почему?
– Что я такого сделал, чтобы ее заработать?
– Пока ничего, – сказал Проныра. – Но еще, может быть, сделаешь. А не сделаешь, считай, что это подарок одного трудяги другому.
Служитель взял купюру и посмотрел на Проныру:
– Да благословит вас бог, мистер репортер.
Возвращаясь в автомобиле из городского морга, Проныра Нельсон раздумывал о "подарке", который он только что сделал служителю. Была ли это взятка? Ничего незаконного ведь не последовало... пока что. "Подарок" был своего рода страховкой или профессиональным залогом. Служитель может понадобиться впоследствии... не в связи с этим делом, а по какому-нибудь другому. Во всяком случае, под конец месяца Проныра занесет эту сотню на счет редакции в графу "Расходы на производственные нужды".
На крутом изгибе дороги около здания Восточноафриканского сообщества шины "фиата" заскрежетали по асфальту. Итак, в морге трупа европейца нет. Агенты засели в номере Уилларда в "Хилтоне", сторожат в вестибюле. Чернокожего южноафриканского певца ранили в номере. На нем была форма официанта отеля – это уж полная несуразица. Разве только... Мысли Проныры понеслись вскачь, обгоняя одна другую...
Он включил третью скорость и покатил по авеню Кениаты.
Разве что... – пронеслось в голове, как только эта идея не осенила меня раньше! Вот дуралей!
– Ну, как твои дела? – спросил он Лору, вернувшись в редакцию.
– Дежурный в отделе расследования убийств молчит как рыба, – беспомощно ответила Лора. – Утверждает, что ему вообще неизвестно о стрельбе в "Хилтоне". Что-то тут неладно.
– Совершенно верно, Лора. И боюсь, твой дружок совсем не тот, за кого ты его принимаешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, он не просто певец, Лора, тебе будет неприятно это услышать, но я считаю Шэйна секретным агентом.
– Шэйна? – засмеялась Лора. – Шутишь, разумеется?
– Лора, я не шучу. Разгадка именно в этом. Если Шэйн – южноафриканский агент, тогда все встает на свои места.
С лица Лоры исчезло выражение легкого недоумения, теперь оно дышало негодованием.
– Ты обезумел! – воскликнула она.
– Сначала выслушай, потом кричи. Это лишь догадка, но стоит поразмыслить немного – и такой вывод покажется очевидным. Вчера я последовал за европейцем из аэропорта в "Хилтон" и в вестибюле наткнулся на Шэйна. Не спорю, может, это совпадение, но он сказал, что европеец в темных очках напоминает ему кого-то.
– Ну и что?
– Я уехал из "Хилтона", а Шэйн выведал у портье, в каком номере поселился европеец. Сегодня утром он надел куртку официанта и каким-то образом пробрался в номер ученого. Кенийские агенты его ранили. Он пытался убить ученого. Если он не агент, то как иначе ты объяснишь его поведение?
– Не верю ни одному слову, – отрезала Лора.
– И мне бы хотелось не верить. Но как объяснить тогда расспросы насчет европейца, его визит в номер и маскарад с переодеванием?
– Наверняка существует другое объяснение, – сказала Лора. – Узнать бы только, куда его отвезли!
– Не волнуйся. Я постараюсь выяснить. По крайней мере он жив.
– Откуда ты знаешь?
– В городском морге его нет. Я сейчас оттуда.
– Что же теперь делать?
– Я-то знаю, что мне делать. А тебе советую сесть в свою телегу и объехать все городские больницы.
– Зачем? – спросила Лора. – Если в него стреляли и он ранен, полиция доставила его в больницу имени Кениаты.
– Может, да, а может, и нет. Тут все диктуется интересами безопасности. Если Шэйн – южноафриканский агент...
– Он не агент.
– Если он южноафриканский агент...
– Не агент он! – крикнула Лора.
– Агент, не агент, а ты собирайся. Пусти в ход свое обаяние, и регистраторы в приемных покоях выложат тебе все начистоту. – Чтобы она не обиделась, Проныра добавил: – Чисто профессиональный совет, Лора. Ну а теперь – бегом марш, пока тебя не хватился редактор отдела новостей. Я еду обратно в "Хилтон". Встретимся здесь в девять и подведем итоги.
– Почему так поздно?
– Потому что объезд больниц займет у тебя уйму времени. Смотри, чтобы тебя не задержали за превышение скорости. А я в "Хилтоне" попытаюсь сделать кое-что, чего днем не сделаешь. Значит, здесь в девять?
– Договорились.
Когда Проныра вошел в вестибюль "Хилтона", время приближалось к семи.
– Скоро домой? – спросил он у Джозефа.
– Нет, я до восьми, – ответил портье.
– Ясно. Пойду в буфет поем. Если что случится, ты знаешь, где я.
Направляясь в буфет, Проныра заметил джентльмена в коричневом костюме, занятого рассматриванием стенда с открытками. Нет, подумал Проныра, эти агенты в толпе не затеряются. Около лифта стоял еще один агент и делал вид, что ждет, когда освободится телефон-автомат. У них свое дело, у меня свое, подумал Проныра, пожав плечами. Впрочем, и много общего: правду ищем. Однако по сравнению с агентами он куда в менее выгодном положении. Им кое-что известно о стрельбе в "Хилтоне", но они не собираются ни во что его посвящать. И все-таки Проныра не падал духом. В прошлом ему удавались прямо-таки фантастические номера. Случалось, что он затыкал за пояс полицию. Но на сей раз, кажется, не тот случай, уныло думал Проныра, усаживаясь за столик и заказывая еду. Он всегда брал жаркое "угали", когда спешил. Его готовили очень быстро. Однако сегодня ему не пришлось отведать это блюдо. Едва он успел отослать официанта с заказом, как к столику подбежал Джозеф.
– Проныра, у нас пошло-поехало! – выпалил он.
Проныра бросил на столик двадцатишиллинговую бумажку и устремился за портье в вестибюль.
– Что случилось?
– "Скорая".
– Где?
– У тротуара стоит, – сказал портье. – А на одиннадцатый этаж каталку подали.
– Давно?
– Да несколько минут назад, как только ты ушел.
И тут из лифта вывезли каталку. Около нее шествовали Килонзо и Вайгуру из безопасности. Человек восемь окружало каталку плотным кольцом. За их плечами совершенно невозможно было разглядеть, кого увозят.
– А ну-ка дай телефон, – сказал Проныра. Связавшись с телефонисткой, он вызвал номер 1103.
В трубке раздались протяжные гудки.
– Никто не отвечает, – сказала телефонистка.
– Ладно, спасибо, – поблагодарил Проныра.
Он посмотрел на доску с ключами от номеров. Гнездо 1103 пустовало. Проныра перевел взгляд на выход из отеля. Сопровождающая каталку компания растворилась в темноте.
– Ну что? – спросил портье.
– Туман, – ответил Проныра. – Но я разберусь и все тебе расскажу.
Проныра залез в "фиат", когда "скорая помощь" уже катила по Кимати-роуд в направлении авеню Кениаты. За ней следовало два полицейских автомобиля. Но их сирены не оглашали окрестности воем, и фара на крыше "скорой помощи" не горела. Проныра медленно отъехал от тротуара.
Так я и думал, – сказал он про себя, увидев, что все три машины, миновав Бишопс-роуд, взяли курс на городской морг. Он дождался, пока они свернут к моргу, проехал мимо, развернулся и, не торопясь, повел машину обратно. Заезжать в морг не было нужды. Все необходимое для статьи Проныра уже получил. Он прибавил газу и помчался в город.
– Сообщение – сенсационное, но перекраивать первую страницу без разрешения Хамиси не могу, – отбивался от Проныры ночной редактор.
– Тогда позвони Хамиси.
– Его нет дома. Он на приеме в посольстве – не то в норвежском, не то в шведском. Не помню точно.
– Попробуй все-таки разыскать его, – настаивал Проныра. – Такого потрясающего происшествия в городе еще не было. Надо так его расписать, чтобы у всех в глазах рябило.
Ночной редактор поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с резиденцией шведского посла. Проныра подсел к своему столу и вставил лист бумаги в пишущую машинку.
– Сколько строк ты мне отведешь? – спросил он у ночного редактора.
– Подождем до разговора с Хамиси, – осторожно ответил тот. – Сейчас уже восемь. Пока ты напечатаешь статью и ее наберут, будет девять. Если задержим набор, то тираж опоздает на грузовики, которые везут газеты в провинции. А в отделе распространения терпеть не могут упускать провинциальный транспорт.
Проныра вытащил лист из машинки и скомкал его.
– Что у нас здесь за лавочка? – заорал он на ночного редактора. – Чем ты собираешься открывать номер, я спрашиваю?
– Министр финансов...
– К черту министра финансов! – рассвирепел Проныра. – Кому он нужен? Никому! Тебе предлагают мировую вещь с закрученной интригой, а ты хочешь заляпать первую страницу министерской пошлятиной. Иногда я ужасаюсь – с кем меня судьба свела!
Зазвонил телефон. Ночной редактор снял трубку.
– Хорошо, мисс, – сказал он. – Попробуйте резиденцию датского посла. – Кладя трубку на место, он повернулся к Проныре: – У шведов нет приема. Должно быть, он у датчан.
Однако мистера Хамиси не было и в доме посла Дании. Они обзвонили еще с полдюжины посольств, но все безрезультатно.
– Не мог выбрать другого вечера по женщинам шататься, – сетовал Проныра. – И это редактор ежедневной газеты, которую читает вся страна! Он должен говорить жене, где его разыскивать, когда случается что-то непредвиденное.
– Если он пошел к женщине, – заметил с сарказмом ночной редактор, – то вряд ли стал бы извещать об этом супругу.
– Но кому-то он обязан сообщать, где находится! Шар земной может треснуть, и что же мы дадим на первой странице! Статью министра финансов!
Проныра понимал, что разоряется без толку, но не мог сдержаться. В комнату вошла Лора Ванджику. Вид у нее был расстроенный.
– Не трать слов, – не дал ей открыть рот Проныра. – И так вижу – ничего не узнала.
Лора села за свой стол и уронила голову на руки.
– Куда они, черт возьми, его запрятали? – В голосе ее звучало отчаяние. – Я была повсюду.
– Спокойней, Лора, – сказал Проныра. – Дело и без того усложняется с каждым часом. – Он встал и подошел к ней: – Не поужинать ли нам? Заодно и поговорим.
– Я бы сейчас выпила чего-нибудь.
– Ну, пошли! – Проходя мимо ночного редактора, Проныра не смог сдержаться: – Если завтрашний номер не разойдется из-за этой брехни министра финансов, я буду очень рад – так вам с шефом и надо!
Ночной редактор пропустил колкость мимо ушей.
– Вот проклятая газетенка! – сказал Проныра, когда они с Лорой устроились за столиком в ресторане "У нас без шика". – Всем начхать на такое сенсационное дело.
– Ты, Проныра, свихнешься на сенсациях. – В ее голосе он уловил горечь. – И меня ты послал кружить по всему городу в поисках Шэйна тоже ради своей сенсационной статьи. А на людей тебе наплевать.
– Ну знаешь ли, это моя работа. С годами учишься не принимать события близко к сердцу.
– Что значит "не принимать события близко к сердцу"? Шэйна ранили. Я понятия не имею, где он... может, его и в живых уже нет, а ты говоришь "не принимай близко к сердцу"! Что я, по-твоему, бревно бесчувственное?
– Одно пойми. Все, что я делаю, не может повредить ни тебе, ни Шэйну. На это я не способен.
– Но признай, Проныра, будь честным – ведь, кроме будущей статьи, для тебя сейчас ничто значения не имеет.
Прежде чем ответить, Проныра помолчал.
– Лора, я журналист. Это моя профессия. Новости – главнее всего, или люди – главнее всего, но не просто люди, а мои читатели. О них я и пекусь. Ничего не могу поделать с собой, Лора, такая уж работа.
– Подобная точка зрения на журналистику мне претит, – в сердцах сказала Лора.
Проныра и Лора спорили о назначении и роли журналистики и раньше, причем споры обычно сводились к одному: отдавать приоритет материалам или людям? Она всегда предпочитала людей. Однажды она сказала: "Это единственно достойный взгляд". У него сомнений тоже не существовало: главное – события, факты.
– Лора, у нас в руках грандиозный сюжет, – заявил он, когда они заказали ужин. – Шэйна ранили, но есть основания полагать, что сначала он убил ученого-беглеца. Стрелял в Шэйна, вероятно, один из агентов, охранявших ученого.
– Откуда тебе известно, что ученый убит?
– Только что полиция отвезла его тело из "Хилтона" в городской морг.
– Так поздно?
– Да, так поздно. Я проводил их до дверей морга. Невероятная история, Лора. Беглец, спасающийся от белого расистского режима, вверяет свою жизнь кенийским органам безопасности, а на следующий день южноафриканский агент убивает его у них под носом.
– Шэйн не агент! – взвилась Лора.
– Откуда ты знаешь?
– Просто догадка, как бы ты сказал, – отрезала Лора тоном, не терпящим возражений.
– Я-то стараюсь следовать логике. Допустим только, что Шэйн южноафриканский агент. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, не успел беглец связаться с нашими людьми, чтобы получить разрешение на проезд, как южноафриканская разведка узнала об этом. Она узнала, каким рейсом он прилетит в Найроби, вошла в контакт с Шэйном и передала ему инструкции. Значит, вся кенийская разведка нашпигована южноафриканцами. Если наши могли провалить такое простое дело, на что они вообще способны?
– Повторяю тебе: Шэйн не агент, – твердила Лора. – Если южноафриканцы знали рейс, которым летел тот парень, почему они не посадили одного из своих в самолет, чтобы прикончить беглеца? К чему затевать стрельбу в отеле, в центре города, на глазах у толпы кенийских агентов? В этом нет ни капли смысла, и ты это знаешь.
– Как же ты объяснишь тогда, почему Шэйн убил ученого?
– Как мне кажется, ученого-беглеца вообще не существует. Мне приходится верить тебе на слово, но у тебя нет ни единого доказательства.
– В таком случае можешь считать, что Шэйн не был ранен в "Хилтоне" и полиция не увозила его в "скорой". Здесь тебе ведь тоже приходится верить на слово.
– Да, пожалуй, – согласилась она. – О боже! Куда он подевался? Я была у него, но никого не застала, а обычно он во второй половине дня сидит дома.
– Поискала бы в клубе "Холлиан", раз мне не веришь, – сказал Проныра. – Может, он заходил туда.
Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Лора жевала вяло, без аппетита.
– Что ты теперь затеваешь, Проныра? – спросила она наконец.
– Я затеваю? Ты о чем?
– Завтра ты напишешь статью. Что ты намерен в ней сказать?
– Статья, как я надеюсь, будет предельно откровенной...
– Нет, Проныра, не то. Я хотела знать, что ты напишешь о Шэйне.
– Дойдет до него дело, тогда решу. Мне осталось еще заколотить один гвоздик, прежде чем статья будет готова. Потом решу, что делать.
– Проныра, поверь мне, пожалуйста, – умоляюще произнесла она. – Шэйн не южноафриканский агент.
Он взглянул на нее и улыбнулся:
– Ты ничего не ешь, Лора. Твой ужин остынет.
7
На следующее утро, в семь сорок пять, Проныра был уже в редакции и первым делом заглянул к фотографам.
– Где этот индийский олух? – спросил он, входя в лабораторию.
– К вашим услугам, эфенди, – приветствовал его Мухаммед Якуб, сгибаясь до земли в шутовском поклоне.
– Нужен фотоаппарат, – сказал Проныра.
– Фотограф, наверное?
– Нет, фотоаппарат.
– Мой черный друг, ты ведь его в руках никогда не держал!
– Ну и что? Давай быстрее, времени нет!
Мухаммед открыл стальной сейф и вытащил оттуда "никон".
– Нет, не такую махину, – замахал руками Проныра. – Что-нибудь поменьше.
– Что тебе поручили? – спросил Мухаммед Якуб, доставая миниатюрную "ясику".
– Придет время – узнаешь, – сказал Проныра, хватая камеру. – Заряжена?
– На боевом взводе. Снимать будешь на улице или в помещении?
– Где этот индийский олух? – спросил он, входя в лабораторию.
– К вашим услугам, эфенди, – приветствовал его Мухаммед Якуб, сгибаясь до земли в шутовском поклоне.
– Нужен фотоаппарат, – сказал Проныра.
– Фотограф, наверное?
– Нет, фотоаппарат.
– Мой черный друг, ты ведь его в руках никогда не держал!
– Ну и что? Давай быстрее, времени нет!
Мухаммед открыл стальной сейф и вытащил оттуда "никон".
– Нет, не такую махину, – замахал руками Проныра. – Что-нибудь поменьше.
– Что тебе поручили? – спросил Мухаммед Якуб, доставая миниатюрную "ясику".
– Придет время – узнаешь, – сказал Проныра, хватая камеру. – Заряжена?
– На боевом взводе. Снимать будешь на улице или в помещении?