Страница:
Желтоватая жидкость оказалась густой, как сироп. Тяжелый пряный запах лимонной цедры и каких-то специй вызвал запретные воспоминания. Сладкое шерри, бисквиты на противне. Ее восемнадцатилетие. «Теперь ты уже взрослая». Сколько прекрасных слов, улыбок, пожеланий… А через неделю Жанну отвезли в больницу. И не было больше ни сладкого шерри, ни поздравлений.
Молчание слишком затянулось. Жаль, что некуда скрыться от пронизывающего взгляда Грея. Жанна с неохотой отпила глоток. После торта пунш показался ей отвратительно сладким. Жанну едва не стошнило. Но куда деваться? Она попала в ловушку, причем по собственной вине.
– Еще. – Голос Грея звучал сухо и властно. – Излишества доводят до беды.
Вздрогнув, Жанна повертела бокал в руках и осушила залпом, как лекарство.
– Умница.
Вот уж что нет, то нет. Грей взял у нее бокал, вымыл и аккуратно поставил в шкафчик для сушки посуды. Да, он прекрасный дворецкий, это очевидно. И насчет пунша все сказал правильно. Жанна почувствовала себя не то чтобы хорошо, но, во всяком случае, немного лучше. И кухня стала как-то меньше и уютнее. Теплый густой туман обволакивал ее сознание, прогоняя тяжелые мысли.
– Не хочу вас задерживать, – запинаясь произнесла Жанна. Язык разбух и еле поворачивался во рту. – У вас, наверное, масса дел.
– Ничего срочного. – Грей учтиво склонил голову. – Джулия попросила меня узнать, как вы.
– Джулия? – недоуменно переспросила Жанна.
– Мисс ле Франсэз.
– О, Джули. – Жанна с облегчением улыбнулась. Уже одно упоминание этого имени вселяло в нее бодрость. – Она очень добра.
– Не обольщайтесь, – с ноткой горечи в голосе отозвался Грей. – Джулия добра только тогда, когда ей это выгодно.
Жанна изумленно уставилась на него, не зная, что ответить. Но ведь нужно же было сказать хоть слово в защиту Джули!
– Сегодня она восхитительна, не правда ли?
Жанна покраснела, с некоторым опозданием поняв, что как бы напрашивается на комплимент. Ведь наряд Джули – ее рук дело.
– Да, – сухо согласился Грей. – И вы тоже.
– Я? – Жанна даже заморгала от удивления.
– Конечно, – терпеливо продолжал Грей. – Из вас получился отличный паж.
– Спасибо.
Жанна зарделась еще сильнее, почувствовав, как Грей лениво оглядывает ее всю – от шляпы до остроносых туфелек. Уставившись в пол, она сжалась, словно пытаясь спрятаться за широкими складками блузы.
– Надеюсь, вам понравился бал?
– Нет. Я имею в виду… – Ее голос сорвался.
Съежившись под прицелом этих проницательных глаз, она могла говорить только правду – без прикрас. Холодную и неуютную, как каменный пол в ее подвале.
– Вы меня интригуете, – медленно проговорил Грей и прислонился к перилам лестницы с таким видом, будто в его распоряжении целая вечность. Жанна не знала, куда деть руки. – Вы не такая, как все. Не правда ли?
Жанна закусила губу.
– Вы не похожи на подруг Джули. – Грей улыбнулся. – И это радует, поверьте мне.
Жанна посмотрела на него недоверчиво. У нее все плыло перед глазами, и все же Грей казался божественно прекрасным и недоступным. Усилием воли Жанна попыталась вернуться к реальности.
– По-моему… – начала она, хотя ее мысли разбредались, как стадо овец. – Право, я думаю, вам не следует говорить такие вещи… о друзьях Джули.
Тут Жанна в ужасе запнулась. Она вовсе не собиралась говорить с ним грубо. Но Грей, видимо, нисколько не обиделся.
– Возможно, вы правы. – И вдруг в его руке снова появился полный до краев бокал. – Еще пунша?
Жанна колебалась: пить не хотелось, но надо же как-то загладить свою оплошность. В конце концов она взяла бокал. И вдруг почувствовала, что ей море по колено.
– Спасибо. Надеюсь, это настоящий пунш? – легкомысленно спросила она.
– Разумеется, – ответил Грей, даже не улыбнувшись. – Я ведь сам его приготовил.
– Ну, в таком случае… – Жанна сделала большой глоток и очень осторожно поставила бокал на стол. На это раз пунш показался ей куда приятнее. А собственная рука почему-то стала совсем маленькой, как будто она смотрела на нее издалека.
– Скажите… – Жанна покачнулась. Мужчины любят говорить о себе. Так было написано в одном журнале. – А в чем, собственно, состоит ваша работа? Вам не бывает скучно?
– Иногда. – Грей слегка улыбнулся. – Но у нее есть свои преимущества. – Он пожал плечами. – Я живу здесь. В окружении красивых вещей.
– О да! – Жанна глубоко вздохнула. Как она понимала Грея! Понимала всем сердцем. Ей страстно хотелось остаться в Дине, пусть даже в роли сторожа, смотрителя – да кого угодно! За это можно все отдать. – Иногда я мечтаю…
– О чем? – Грей смотрел на нее вопрошающим взглядом.
Жанна покраснела. Наверное, в ее голосе прозвучало слишком много тоски. Она выдала себя. Зашла чересчур далеко.
– Итак? – подстегнул ее Грей, удивленно приподняв брови.
Жанна сглотнула. Да, теперь уже поздно отступать, она почти выболтала свою тайну.
– Не знаю… – Жанна помолчала и вдруг затараторила, глотая слова. Ей так хотелось, чтобы Грей все понял. – Я мечтаю стать… чем-нибудь красивым. Превратиться в георгианский чайник или в вазу из перегородчатой эмали.
Стать маленькой, гладкой и очень твердой вещицей, которую обычно прячут в сервант, освободиться от всех эмоций и воспоминаний, быть недосягаемой для прикосновений чужих рук.
– Или в красивую женщину? – спросил Грей. Выражение его лица нисколько не изменилось.
– Нет! – Жанна яростно замотала головой. – Нет, ни за что!
– Но… – Голос Грея был странно нежен, а в глазах мелькнула искорка сочувствия. Наверное, так же он смотрел бы на глупую мошку, которая вылетела из темноты и бьется о горящую лампу. – Но ведь у вас нет выбора, верно?
– Есть, – быстро ответила Жанна. Надо верить в свою судьбу, какой бы она ни была горькой. Иначе ее опять закрутит бурный поток жизни, в котором все так ненадежно и зыбко. Ни в чем нельзя быть уверенной – даже в самой себе. – Я не хочу быть женщиной. Не желаю. Я предпочитаю оставаться такой, какая я есть.
– Понимаю. – Склонив голову набок, Грей изучал ее ноги в белых атласных брюках, потом его ленивый взгляд скользнул выше и. наконец остановился на лице Жанны.
Она вдруг почувствовала себя беззащитной, уязвимой, словно Грей сорвал с нее кожу, обнажив нервы. «Неужели ты не понимаешь? Меня здесь нет! – кричала ее душа. – Ты видишь перед собой всего лишь женское тело. Но оно мне не нужно. Мне дали его без спроса. Я презираю эту плоть и ее желания. Отказываюсь от нее».
– Да. – Грей кивнул. На его лице не было и тени улыбки. – Это большое достижение. Примите мои поздравления.
Жанна уставилась на него, не веря своим ушам. И вдруг почувствовала, что по щекам у нее бегут слезы. Боже, какая глупость! «И все же мне удалось, – подумала она. – Я переломила себя и теперь наконец свободна». Жанна думала, что вот-вот появится долгожданное ощущение торжества, гордости за одержанную победу. Но нет – на душе у нее было пусто. Наверное, внутренняя борьба, длившаяся столько лет, отняла слишком много сил. Но без этой яростной битвы ее жизнь потеряла бы смысл.
– Знаете, – задумчиво произнес Грей, отрываясь от стены. – А вы мне очень нравитесь. Особенно сейчас.
Перепугав Жанну до полусмерти, он внезапно шагнул вперед и положил руки ей на плечи. От них шел жар, прожигающий тело до костей. Не говоря больше ни слова, Грей властно развернул ее лицом к разделочному столику. Стена над ним была обита нержавеющей сталью. И Жанна с ужасом увидела на серой металлической поверхности свое слегка размытое отражение. Щеки и подбородок у нее были вымазаны шоколадом.
– Вот оно – воплощение плотского греха, – шепнул ей на ухо Грей. – Весьма любопытно.
На щеках Жанны полыхал румянец стыда. Она судорожно оттолкнула Грея, метнулась к раковине и начала оттирать подбородок и щеки влажным полотенцем. Напрасные усилия. Он все знал. Понял с самого начала. А потом повел жестокую нечестную игру.
– Вам помочь? – Голос Грея звучал спокойно и подчеркнуто вежливо.
Жанна уткнулась лицом в полотенце и помотала головой. Говорить она была не в силах.
– В таком случае я возвращаюсь к гостям. Вы придете?
Жанна снова покачала головой.
– Как угодно. – Взяв кувшин с пуншем, Грей стал подниматься по лестнице, но примерно на середине остановился. – Что ж… Bon appetit![10]
Жанна невольно посмотрела вверх и успела заметить тень улыбки на его губах. Когда Грей наконец скрылся из виду, она бросилась в кладовку и заперла дверь на щеколду. Ее била дрожь. Прошел час, может быть, два. В темноте трудно уследить за течением времени. В щелку Жанна видела, как по кухне снуют официанты, унося наверх блюда с едой. От воспоминаний о шоколадном торте ей становилось дурно. И вот так всегда. Сначала – чудовищный, непреодолимый голод, а потом – тошнота и ужас перед собственным безумием.
Но хуже всего, что, возможно, именно сейчас Грей рассказывает о ней официантам. И те смеются. Перешептываются… Скоро это узнают все… У Жанны загорелись уши.
Наконец шум и музыка наверху умолкли. Жанна выползла из своего убежища. Затекшее тело ломило от боли. Она не решалась идти дальше. Но ведь отсюда надо поскорее выбираться, чтобы успеть на поезд. Иначе придется ночевать в Дине, а это совершенно невозможно.
Перед дверью в большой зал Жанна опять приостановилась. Тишина. У нее мучительно болела голова, во рту стоял горький привкус. Она чуть-чуть толкнула дверь и заглянула в щелочку. Гости еще не разошлись, было слишком рано, но путь к лестнице оказался свободным. Нельзя упускать такой шанс.
Жанна крадучись направилась к лестнице, погруженной в полумрак. Сердце выбивало барабанную дрожь, дыхание со свистом вырывалось из груди. До лестницы оставался всего один шаг. Может, удастся проскользнуть незамеченной?
– Постойте! – Это был голос Грея – громкий и властный.
Все гости разом повернули головы. Жанне показалось, она попала под мощные лучи прожекторов. Она застыла на месте. Грей шел к ней через весь пустой зал.
Он протянул руку, и Жанна испуганно отпрянула назад. Его глаза как-то странно блестели в полумраке. Вообще за последние несколько часов Грей заметно изменился. Он уже не казался таким бесстрастным.
– Что вам угодно? – пискнула Жанна.
– Я приглашаю вас на последний танец.
И говорил Грей слишком громко, откинув голову назад, как будто обращался не к Жанне, а к кому-то другому. Она похолодела. Грей играл. И в этой игре без правил Жанна занимала весьма скромное место. Не успела она придумать ответ, как Грей уже притянул ее к себе.
– Я устал от женщин и их капризов. Я хочу танцевать с вами.
Его услышали все. Он как будто раздел Жанну догола и выставил на всеобщее обозрение. И она ничего не могла с этим поделать. Пришлось подчиниться Грею и медленному торжественному ритму музыки.
Охваченная стыдом, Жанна лишь через несколько секунд осознала, что натворил Грей: щеки Джули полыхали под слоем пудры. Прекрасное лицо исказила гневная гримаса. «Что ж, она права, – с грустью думала Жанна, кружась по залу. – Все это не правильно, совершенно не правильно».
Перед глазами у нее плыл туман. Жанна отчаянно боролась с предательским чувством нереальности происходящего. Эти бесконечные круги по залу, наверное, просто кошмарный сон. Такого не может быть на самом деле. Но ее щека касалась теплого бархатного камзола Грея, а ноги скользили по лужицам растопленного воска, пролившегося на мраморный пол.
– Пожалуйста, – прошептала Жанна, мучительно остро ощущая на себе любопытные взгляды толпы. – Пожалуйста, остановитесь.
– Почему же?
По интонации она почувствовала, что Грей улыбается, и расстроилась еще больше.
– Ради вас же самого. – Тут в поле ее зрения попало лицо кузена Джули. Толстяк явно был шокирован. Он смотрел на танцующих вытаращенными глазами. Его румяные щеки заметно побелели. – Неужели вы не понимаете? Вас уволят.
Грей вдруг закружился так лихо, что полы его камзола разлетелись в стороны, как крылья.
– Мое Дорогое дитя, за кого вы меня принимаете? – спросил он, рассмеявшись.
У Жанны упало сердце. Грей явно не обратил на ее слова никакого внимания.
– Ну? – Он покрепче обхватил Жанну за талию. – Вы не ответили на мой вопрос! Кто я?
Жанна закрыла глаза.
– Вы – Грей.
Язык не слушался, голова раскалывалась от боли.
Он опять рассмеялся:
– Знаете, у меня ведь есть и фамилия. Как у большинства людей.
Жанна вспыхнула. Конечно, в отличие от Джули она не имеет никакого права обращаться к нему по имени.
– Впрочем, тут у вас большой выбор, – продолжал Грей, но мысли его опять витали где-то далеко. Он смотрел не на Жанну, а на изумленные лица гостей, на их глаза, полные неодобрения. – Возможно, одно из моих имен вам понравится. Дайте-ка подумать… – спокойно размышлял Грей. Этот человек прекрасно осознавал, что делает. Просто ему было наплевать на мнение окружающих. – Ну, например, Фрэнсис?
– Фрэнсис Грей? – повторила Жанна, не зная, что, собственно, следует сказать. – Это… это очень красивое имя.
В ответ опять раздался неприятный, вызывающий тревогу смех.
– Фрэнсис Грей? О нет. Это совершенно другой парень. Его не надо путать со мной – ни при каких обстоятельствах.
Жанна, совсем сбитая с толку, заглянула ему в глаза и поняла, что он говорит вполне серьезно. Продолжая кружиться в такт музыке, она думала, кто же из них двоих забылся и сошел с ума? Уж не она ли сама?
– Так кто же вы?
Грей посмотрел на нее сверху вниз. Глаза у него были голубые, прозрачные и очень-очень холодные.
– Я… – Он мастерски закружил Жанну и произнес четко, без запинки:
– Я Грей Роланд Децимус Хартфорд ле Франсэз Дин! – В его голосе появились жесткие нотки. – Лорд в десятом поколении. Вы можете звать меня просто Грей.
Волны музыки били в барабанные перепонки, им в такт пульсировала кровь у нее в висках. Жанна автоматически проделывала все фигуры танца, но, наверное, упала бы, не будь рядом Грея. Разрозненные кусочки мозаики мучительно медленно вставали на свои места, огненными знаками впечатываясь в мозг. Грей – кузен Джули. Об этом следовало догадаться раньше. Между ними есть фамильное сходство. Оба такие высокие, красивые, уверенные в себе. И их отношения – теперь-то Жанна поняла! – вовсе не походили на отношения хозяйки и слуги. Грей вел себя свободно, непринужденно. А его взгляд… Тут в ее памяти всплыли фрагменты их беседы на кухне. И Жанне захотелось оказаться как можно дальше отсюда.
– Вам нравится бал?
– Нет.
Господи, что он подумает о ней? Что скажет Джули, когда узнает?
Наконец музыка смолкла. Грей повернулся, чтобы поклониться гостям, и Жанна быстро, боясь, как бы он не стал удерживать ее, выскользнула из его объятий и бросилась к огромной лестнице. Вне себя от страха, она неслась по бесконечному коридору. Вот и комната Джули. Отыскав в ванной свою аккуратно свернутую одежду, Жанна переоделась, второпях чуть не сломав молнию, и, уже собираясь выйти в коридор, вдруг вспомнила, что сумка с билетом на поезд осталась где-то внизу.
Жанна присела на край ванны и закрыла лицо руками. Ее сумка – красивая, почти новая сумка, со множеством кармашков на все случаи жизни… Теперь она недосягаема, как луна. У Жанны заныло сердце. Она уже не хотела быть красивой. Она хотела домой.
Позабыв о времени, Жанна ждала чего-то, словно в забытьи. И очнулась, лишь услышав тихие голоса.
– Джулия.
Жанна застыла. Мужской голос звучал хрипло, но не узнать его было невозможно.
– Не называй меня так. Я не люблю, ты же знаешь.
Да, этот красивый грудной голос, несомненно, принадлежал Джули. Зашелестел шелк, раздался тихий смех.
– Прекрати, Грей!
Жанна встала, не зная, как поступить.
А потом ее натренированное ухо различило тихий, почти неуловимый звук. И все сомнения рассеялись. Ей здесь не место. Жанна осторожно открыла вторую дверь ванной, ведущую в коридор.
Разыскав в гардеробе рядом с большим залом свою сумку, она через огромную дубовую дверь вышла из дома, а часом позже на первом утреннем поезде уже ехала в Лондон. Всю дорогу Жанну преследовал тихий, но такой опасный в своей слабости звук, значение которого было ясно даже ей, – звон падающих на пол булавок.
Глава 5
Молчание слишком затянулось. Жаль, что некуда скрыться от пронизывающего взгляда Грея. Жанна с неохотой отпила глоток. После торта пунш показался ей отвратительно сладким. Жанну едва не стошнило. Но куда деваться? Она попала в ловушку, причем по собственной вине.
– Еще. – Голос Грея звучал сухо и властно. – Излишества доводят до беды.
Вздрогнув, Жанна повертела бокал в руках и осушила залпом, как лекарство.
– Умница.
Вот уж что нет, то нет. Грей взял у нее бокал, вымыл и аккуратно поставил в шкафчик для сушки посуды. Да, он прекрасный дворецкий, это очевидно. И насчет пунша все сказал правильно. Жанна почувствовала себя не то чтобы хорошо, но, во всяком случае, немного лучше. И кухня стала как-то меньше и уютнее. Теплый густой туман обволакивал ее сознание, прогоняя тяжелые мысли.
– Не хочу вас задерживать, – запинаясь произнесла Жанна. Язык разбух и еле поворачивался во рту. – У вас, наверное, масса дел.
– Ничего срочного. – Грей учтиво склонил голову. – Джулия попросила меня узнать, как вы.
– Джулия? – недоуменно переспросила Жанна.
– Мисс ле Франсэз.
– О, Джули. – Жанна с облегчением улыбнулась. Уже одно упоминание этого имени вселяло в нее бодрость. – Она очень добра.
– Не обольщайтесь, – с ноткой горечи в голосе отозвался Грей. – Джулия добра только тогда, когда ей это выгодно.
Жанна изумленно уставилась на него, не зная, что ответить. Но ведь нужно же было сказать хоть слово в защиту Джули!
– Сегодня она восхитительна, не правда ли?
Жанна покраснела, с некоторым опозданием поняв, что как бы напрашивается на комплимент. Ведь наряд Джули – ее рук дело.
– Да, – сухо согласился Грей. – И вы тоже.
– Я? – Жанна даже заморгала от удивления.
– Конечно, – терпеливо продолжал Грей. – Из вас получился отличный паж.
– Спасибо.
Жанна зарделась еще сильнее, почувствовав, как Грей лениво оглядывает ее всю – от шляпы до остроносых туфелек. Уставившись в пол, она сжалась, словно пытаясь спрятаться за широкими складками блузы.
– Надеюсь, вам понравился бал?
– Нет. Я имею в виду… – Ее голос сорвался.
Съежившись под прицелом этих проницательных глаз, она могла говорить только правду – без прикрас. Холодную и неуютную, как каменный пол в ее подвале.
– Вы меня интригуете, – медленно проговорил Грей и прислонился к перилам лестницы с таким видом, будто в его распоряжении целая вечность. Жанна не знала, куда деть руки. – Вы не такая, как все. Не правда ли?
Жанна закусила губу.
– Вы не похожи на подруг Джули. – Грей улыбнулся. – И это радует, поверьте мне.
Жанна посмотрела на него недоверчиво. У нее все плыло перед глазами, и все же Грей казался божественно прекрасным и недоступным. Усилием воли Жанна попыталась вернуться к реальности.
– По-моему… – начала она, хотя ее мысли разбредались, как стадо овец. – Право, я думаю, вам не следует говорить такие вещи… о друзьях Джули.
Тут Жанна в ужасе запнулась. Она вовсе не собиралась говорить с ним грубо. Но Грей, видимо, нисколько не обиделся.
– Возможно, вы правы. – И вдруг в его руке снова появился полный до краев бокал. – Еще пунша?
Жанна колебалась: пить не хотелось, но надо же как-то загладить свою оплошность. В конце концов она взяла бокал. И вдруг почувствовала, что ей море по колено.
– Спасибо. Надеюсь, это настоящий пунш? – легкомысленно спросила она.
– Разумеется, – ответил Грей, даже не улыбнувшись. – Я ведь сам его приготовил.
– Ну, в таком случае… – Жанна сделала большой глоток и очень осторожно поставила бокал на стол. На это раз пунш показался ей куда приятнее. А собственная рука почему-то стала совсем маленькой, как будто она смотрела на нее издалека.
– Скажите… – Жанна покачнулась. Мужчины любят говорить о себе. Так было написано в одном журнале. – А в чем, собственно, состоит ваша работа? Вам не бывает скучно?
– Иногда. – Грей слегка улыбнулся. – Но у нее есть свои преимущества. – Он пожал плечами. – Я живу здесь. В окружении красивых вещей.
– О да! – Жанна глубоко вздохнула. Как она понимала Грея! Понимала всем сердцем. Ей страстно хотелось остаться в Дине, пусть даже в роли сторожа, смотрителя – да кого угодно! За это можно все отдать. – Иногда я мечтаю…
– О чем? – Грей смотрел на нее вопрошающим взглядом.
Жанна покраснела. Наверное, в ее голосе прозвучало слишком много тоски. Она выдала себя. Зашла чересчур далеко.
– Итак? – подстегнул ее Грей, удивленно приподняв брови.
Жанна сглотнула. Да, теперь уже поздно отступать, она почти выболтала свою тайну.
– Не знаю… – Жанна помолчала и вдруг затараторила, глотая слова. Ей так хотелось, чтобы Грей все понял. – Я мечтаю стать… чем-нибудь красивым. Превратиться в георгианский чайник или в вазу из перегородчатой эмали.
Стать маленькой, гладкой и очень твердой вещицей, которую обычно прячут в сервант, освободиться от всех эмоций и воспоминаний, быть недосягаемой для прикосновений чужих рук.
– Или в красивую женщину? – спросил Грей. Выражение его лица нисколько не изменилось.
– Нет! – Жанна яростно замотала головой. – Нет, ни за что!
– Но… – Голос Грея был странно нежен, а в глазах мелькнула искорка сочувствия. Наверное, так же он смотрел бы на глупую мошку, которая вылетела из темноты и бьется о горящую лампу. – Но ведь у вас нет выбора, верно?
– Есть, – быстро ответила Жанна. Надо верить в свою судьбу, какой бы она ни была горькой. Иначе ее опять закрутит бурный поток жизни, в котором все так ненадежно и зыбко. Ни в чем нельзя быть уверенной – даже в самой себе. – Я не хочу быть женщиной. Не желаю. Я предпочитаю оставаться такой, какая я есть.
– Понимаю. – Склонив голову набок, Грей изучал ее ноги в белых атласных брюках, потом его ленивый взгляд скользнул выше и. наконец остановился на лице Жанны.
Она вдруг почувствовала себя беззащитной, уязвимой, словно Грей сорвал с нее кожу, обнажив нервы. «Неужели ты не понимаешь? Меня здесь нет! – кричала ее душа. – Ты видишь перед собой всего лишь женское тело. Но оно мне не нужно. Мне дали его без спроса. Я презираю эту плоть и ее желания. Отказываюсь от нее».
– Да. – Грей кивнул. На его лице не было и тени улыбки. – Это большое достижение. Примите мои поздравления.
Жанна уставилась на него, не веря своим ушам. И вдруг почувствовала, что по щекам у нее бегут слезы. Боже, какая глупость! «И все же мне удалось, – подумала она. – Я переломила себя и теперь наконец свободна». Жанна думала, что вот-вот появится долгожданное ощущение торжества, гордости за одержанную победу. Но нет – на душе у нее было пусто. Наверное, внутренняя борьба, длившаяся столько лет, отняла слишком много сил. Но без этой яростной битвы ее жизнь потеряла бы смысл.
– Знаете, – задумчиво произнес Грей, отрываясь от стены. – А вы мне очень нравитесь. Особенно сейчас.
Перепугав Жанну до полусмерти, он внезапно шагнул вперед и положил руки ей на плечи. От них шел жар, прожигающий тело до костей. Не говоря больше ни слова, Грей властно развернул ее лицом к разделочному столику. Стена над ним была обита нержавеющей сталью. И Жанна с ужасом увидела на серой металлической поверхности свое слегка размытое отражение. Щеки и подбородок у нее были вымазаны шоколадом.
– Вот оно – воплощение плотского греха, – шепнул ей на ухо Грей. – Весьма любопытно.
На щеках Жанны полыхал румянец стыда. Она судорожно оттолкнула Грея, метнулась к раковине и начала оттирать подбородок и щеки влажным полотенцем. Напрасные усилия. Он все знал. Понял с самого начала. А потом повел жестокую нечестную игру.
– Вам помочь? – Голос Грея звучал спокойно и подчеркнуто вежливо.
Жанна уткнулась лицом в полотенце и помотала головой. Говорить она была не в силах.
– В таком случае я возвращаюсь к гостям. Вы придете?
Жанна снова покачала головой.
– Как угодно. – Взяв кувшин с пуншем, Грей стал подниматься по лестнице, но примерно на середине остановился. – Что ж… Bon appetit![10]
Жанна невольно посмотрела вверх и успела заметить тень улыбки на его губах. Когда Грей наконец скрылся из виду, она бросилась в кладовку и заперла дверь на щеколду. Ее била дрожь. Прошел час, может быть, два. В темноте трудно уследить за течением времени. В щелку Жанна видела, как по кухне снуют официанты, унося наверх блюда с едой. От воспоминаний о шоколадном торте ей становилось дурно. И вот так всегда. Сначала – чудовищный, непреодолимый голод, а потом – тошнота и ужас перед собственным безумием.
Но хуже всего, что, возможно, именно сейчас Грей рассказывает о ней официантам. И те смеются. Перешептываются… Скоро это узнают все… У Жанны загорелись уши.
Наконец шум и музыка наверху умолкли. Жанна выползла из своего убежища. Затекшее тело ломило от боли. Она не решалась идти дальше. Но ведь отсюда надо поскорее выбираться, чтобы успеть на поезд. Иначе придется ночевать в Дине, а это совершенно невозможно.
Перед дверью в большой зал Жанна опять приостановилась. Тишина. У нее мучительно болела голова, во рту стоял горький привкус. Она чуть-чуть толкнула дверь и заглянула в щелочку. Гости еще не разошлись, было слишком рано, но путь к лестнице оказался свободным. Нельзя упускать такой шанс.
Жанна крадучись направилась к лестнице, погруженной в полумрак. Сердце выбивало барабанную дрожь, дыхание со свистом вырывалось из груди. До лестницы оставался всего один шаг. Может, удастся проскользнуть незамеченной?
– Постойте! – Это был голос Грея – громкий и властный.
Все гости разом повернули головы. Жанне показалось, она попала под мощные лучи прожекторов. Она застыла на месте. Грей шел к ней через весь пустой зал.
Он протянул руку, и Жанна испуганно отпрянула назад. Его глаза как-то странно блестели в полумраке. Вообще за последние несколько часов Грей заметно изменился. Он уже не казался таким бесстрастным.
– Что вам угодно? – пискнула Жанна.
– Я приглашаю вас на последний танец.
И говорил Грей слишком громко, откинув голову назад, как будто обращался не к Жанне, а к кому-то другому. Она похолодела. Грей играл. И в этой игре без правил Жанна занимала весьма скромное место. Не успела она придумать ответ, как Грей уже притянул ее к себе.
– Я устал от женщин и их капризов. Я хочу танцевать с вами.
Его услышали все. Он как будто раздел Жанну догола и выставил на всеобщее обозрение. И она ничего не могла с этим поделать. Пришлось подчиниться Грею и медленному торжественному ритму музыки.
Охваченная стыдом, Жанна лишь через несколько секунд осознала, что натворил Грей: щеки Джули полыхали под слоем пудры. Прекрасное лицо исказила гневная гримаса. «Что ж, она права, – с грустью думала Жанна, кружась по залу. – Все это не правильно, совершенно не правильно».
Перед глазами у нее плыл туман. Жанна отчаянно боролась с предательским чувством нереальности происходящего. Эти бесконечные круги по залу, наверное, просто кошмарный сон. Такого не может быть на самом деле. Но ее щека касалась теплого бархатного камзола Грея, а ноги скользили по лужицам растопленного воска, пролившегося на мраморный пол.
– Пожалуйста, – прошептала Жанна, мучительно остро ощущая на себе любопытные взгляды толпы. – Пожалуйста, остановитесь.
– Почему же?
По интонации она почувствовала, что Грей улыбается, и расстроилась еще больше.
– Ради вас же самого. – Тут в поле ее зрения попало лицо кузена Джули. Толстяк явно был шокирован. Он смотрел на танцующих вытаращенными глазами. Его румяные щеки заметно побелели. – Неужели вы не понимаете? Вас уволят.
Грей вдруг закружился так лихо, что полы его камзола разлетелись в стороны, как крылья.
– Мое Дорогое дитя, за кого вы меня принимаете? – спросил он, рассмеявшись.
У Жанны упало сердце. Грей явно не обратил на ее слова никакого внимания.
– Ну? – Он покрепче обхватил Жанну за талию. – Вы не ответили на мой вопрос! Кто я?
Жанна закрыла глаза.
– Вы – Грей.
Язык не слушался, голова раскалывалась от боли.
Он опять рассмеялся:
– Знаете, у меня ведь есть и фамилия. Как у большинства людей.
Жанна вспыхнула. Конечно, в отличие от Джули она не имеет никакого права обращаться к нему по имени.
– Впрочем, тут у вас большой выбор, – продолжал Грей, но мысли его опять витали где-то далеко. Он смотрел не на Жанну, а на изумленные лица гостей, на их глаза, полные неодобрения. – Возможно, одно из моих имен вам понравится. Дайте-ка подумать… – спокойно размышлял Грей. Этот человек прекрасно осознавал, что делает. Просто ему было наплевать на мнение окружающих. – Ну, например, Фрэнсис?
– Фрэнсис Грей? – повторила Жанна, не зная, что, собственно, следует сказать. – Это… это очень красивое имя.
В ответ опять раздался неприятный, вызывающий тревогу смех.
– Фрэнсис Грей? О нет. Это совершенно другой парень. Его не надо путать со мной – ни при каких обстоятельствах.
Жанна, совсем сбитая с толку, заглянула ему в глаза и поняла, что он говорит вполне серьезно. Продолжая кружиться в такт музыке, она думала, кто же из них двоих забылся и сошел с ума? Уж не она ли сама?
– Так кто же вы?
Грей посмотрел на нее сверху вниз. Глаза у него были голубые, прозрачные и очень-очень холодные.
– Я… – Он мастерски закружил Жанну и произнес четко, без запинки:
– Я Грей Роланд Децимус Хартфорд ле Франсэз Дин! – В его голосе появились жесткие нотки. – Лорд в десятом поколении. Вы можете звать меня просто Грей.
Волны музыки били в барабанные перепонки, им в такт пульсировала кровь у нее в висках. Жанна автоматически проделывала все фигуры танца, но, наверное, упала бы, не будь рядом Грея. Разрозненные кусочки мозаики мучительно медленно вставали на свои места, огненными знаками впечатываясь в мозг. Грей – кузен Джули. Об этом следовало догадаться раньше. Между ними есть фамильное сходство. Оба такие высокие, красивые, уверенные в себе. И их отношения – теперь-то Жанна поняла! – вовсе не походили на отношения хозяйки и слуги. Грей вел себя свободно, непринужденно. А его взгляд… Тут в ее памяти всплыли фрагменты их беседы на кухне. И Жанне захотелось оказаться как можно дальше отсюда.
– Вам нравится бал?
– Нет.
Господи, что он подумает о ней? Что скажет Джули, когда узнает?
Наконец музыка смолкла. Грей повернулся, чтобы поклониться гостям, и Жанна быстро, боясь, как бы он не стал удерживать ее, выскользнула из его объятий и бросилась к огромной лестнице. Вне себя от страха, она неслась по бесконечному коридору. Вот и комната Джули. Отыскав в ванной свою аккуратно свернутую одежду, Жанна переоделась, второпях чуть не сломав молнию, и, уже собираясь выйти в коридор, вдруг вспомнила, что сумка с билетом на поезд осталась где-то внизу.
Жанна присела на край ванны и закрыла лицо руками. Ее сумка – красивая, почти новая сумка, со множеством кармашков на все случаи жизни… Теперь она недосягаема, как луна. У Жанны заныло сердце. Она уже не хотела быть красивой. Она хотела домой.
Позабыв о времени, Жанна ждала чего-то, словно в забытьи. И очнулась, лишь услышав тихие голоса.
– Джулия.
Жанна застыла. Мужской голос звучал хрипло, но не узнать его было невозможно.
– Не называй меня так. Я не люблю, ты же знаешь.
Да, этот красивый грудной голос, несомненно, принадлежал Джули. Зашелестел шелк, раздался тихий смех.
– Прекрати, Грей!
Жанна встала, не зная, как поступить.
А потом ее натренированное ухо различило тихий, почти неуловимый звук. И все сомнения рассеялись. Ей здесь не место. Жанна осторожно открыла вторую дверь ванной, ведущую в коридор.
Разыскав в гардеробе рядом с большим залом свою сумку, она через огромную дубовую дверь вышла из дома, а часом позже на первом утреннем поезде уже ехала в Лондон. Всю дорогу Жанну преследовал тихий, но такой опасный в своей слабости звук, значение которого было ясно даже ей, – звон падающих на пол булавок.
Глава 5
Бум. Бум. Бум. Со сжавшимся от страха сердцем Жанна быстро потушила свет. Наполовину очищенный апельсин откатился в сторону. Она скорчилась, стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Комнату окутала вечерняя мгла, отливающая голубизной.
Бум. Бум. Бум. Опять. Кто-то настойчиво стучал в парадную дверь. Кто-то хотел войти. И зачем только она зажгла лампу? Но было темно, а ей не спалось. Ее преследовали видения, похожие на картинки из волшебного фонаря. Стоило закрыть глаза, и Жанна опять кружилась по мраморному полу большого зала, похожего на огромный глаз. Она чувствовала запах догорающих свечей, слышала музыку – одну и ту же мелодию, снова и снова. Тот вечер не забудется никогда, как ни старайся. Жанна знала, что сама во всем виновата, это чужой, чуждый ей мир. И она там лишняя.
Но сейчас… сейчас кто-то пытался ворваться в ее дом.
Нет, она не ошиблась. Чьи-то неуверенные шаги. Непрошеный гость уже спускался по лестнице, неумолимо приближаясь к подвалу.
Тук-тук-тук. Теперь стучат в дверь ее комнаты. Совсем близко. «Меня отыскали, – подумала Жанна. – Хотя прошло уже столько времени». Она медленно поднялась на ноги, ругая себя за беспечность. Надо было оставить мусор на пороге для маскировки. И не зажигать лампу. И… Но теперь уже поздно. Они здесь. Жанна обреченно обвела взглядом комнату. Черного входа нет, убежать невозможно. И ее любимые решетки на окнах превратили комнату в ловушку.
Мысленно прощаясь со своими мечтами, она отодвинула новенькие медные задвижки. Никакие запоры не помогут отгородиться от жизни. «Их будет двое, – подумала Жанна. – Наверное, в форме. С лицами, похожими на маски».
Дверь распахнулась. Пытаясь побороть невыносимую душевную муку, Жанна несколько секунд тупо всматривалась в темноту. А потом разглядела смутный абрис женской фигуры, едва освещенной единственным в этом переулке фонарем.
– Привет. – В переплетении теней и полос света прорисовались черты знакомого лица. Вот уж кого она не ожидала увидеть. – Может, пригласишь меня войти?
Вконец растерявшись, Жанна отступила назад. В комнату торжественно вплыла Джули.
– Господи, ну и темнотища… А что случилось со светом? Хорошо, что я его вообще заметила, а то вовек бы тебя не нашла.
– Подожди минутку. – Голос у Жанны стал скрипучим, как будто заржавел оттого, что им долго не пользовались. Со дня своего визита в Дин она ни с кем не разговаривала. Сколько же прошло времени? Две недели? Три? Бог его знает. Живя в подвале, легко сбиться со счета.
Жанна метнулась к лампе, в спешке пролила масло, сломала одну спичку, уронила на пол другую, но в конце концов умудрилась зажечь фитилек, не разбив при этом абажур. И теперь с тревогой наблюдала за Джули.
– Ух ты! – Голос Джули заполнил маленькое пространство, и оно вдруг перестало казаться таким пустым. – Как здесь красиво!
«Ей нравится, – подумала Жанна. – Ей нравится моя комната. По-настоящему. Это не просто слова. Я уверена».
Жанну переполняла радость, она гордилась своей комнатой, как гордится мать, когда хвалят ее единственное дитя. Но тут в памяти воскресли полузабытые воспоминания о законах гостеприимства.
– Извини. Здесь не на что сесть.
– Ничего. – Джули ослепительно улыбнулась. – Все равно эта комната – чудо. Ты даже не представляешь, какое чудо. – Она с ребяческим восторгом смотрела на голые каменные плиты пола и облупившуюся штукатурку. – Это как шалаш на дереве. Что может быть лучше? И никто не знает, где ты прячешься.
Джули обернулась. Ее лицо сияло от радости. Но стоило ей – в первый раз за все это время – встретиться глазами с Жанной, улыбка тотчас погасла.
– Что случилось? У меня размазалась тушь? – Вытащив старомодную пудреницу, Джули с тревогой стала рассматривать себя в зеркальце. Пудреницу украшал блестящий камень цвета спелой сливы – такой огромный, что закрадывались сомнения: рубин ли это или всего лишь дешевая стекляшка?
– Нет. Я… просто я думала, что ты больше не захочешь меня видеть, – с убийственной прямотой заявила Жанна.
– Почему? – В больших голубых глазах Джули застыло искреннее изумление.
У Жанны перехватило горло. Надо сказать все как есть. Нечего увиливать.
– Из-за Грея. Я ведь решила, что он дворецкий.
Джули рассмеялась:
– Ах, вот оно в чем дело! О Грее не стоит беспокоиться. Кроме того, это ведь был костюмированный бал. Здорово ты его отделала, гордеца несчастного!
– Если бы так! – взволнованно откликнулась Жанна.
– Но послушай! – все так же удивленно продолжала Джули. – Это же была просто шутка!
Жанна покраснела, чувствуя себя до смешного счастливой. А Джули уселась на стол, свесив ноги и подперев рукой подбородок. Жанна с тревогой посмотрела на ее юбку из тончайшего индийского хлопка, прошитого серебряными нитями, и на ее колготки. Кухонный стол был чистым, но Джули запросто могла посадить себе занозу.
– Хм, – с довольным видом пробормотала Джули и принялась рассуждать деловито, словно заботливая домохозяйка. – Нам понадобится платяной шкаф. И телефон. А то у моего агента начнется мигрень.
Жанна уставилась на нее во все глаза:
– Что значит «нам»?
– А разве я не сказала? – В глазах Джули вспыхнула тревога. – Я собираюсь здесь жить.
Жанна смотрела на нее, удивленно моргая.
– Но… а как же Дин?
– Я же рассказывала тебе. – Джули тряхнула головой. – Про майорат, помнишь? Мой последний день рождения… – Она драматически раскинула руки. – И я на улице! – За этим последовал тяжкий вздох. – Мне двадцать один год. Знаешь, я уже старовата для фотомодели. Я начала сниматься в шестнадцать и, конечно же, не отложила ни пенни. Надеялась, что все решится само собой. И вот теперь! – Ее голос зазвенел от радости. – Теперь так оно и получилось. Не волнуйся, я все продумала. Деньги будут, и я в любом случае их растрачу – если не на квартиру, так на какие-то бесполезные безделушки. Это лучший вариант, ты уж поверь. Мне надо где-то жить, а кроме того… – Джули слегка нахмурилась и, помолчав, добавила:
– Ты мне нравишься. Мы поладим. Мы ведь подруги, верно?
Тревожные нотки неуверенности в ее голосе были просто очаровательны.
Жанна молчала, не находя слов. Подруги? Немыслимо, невозможно. Что нашла в ней Джули? Впрочем… говорят ведь, что породистые лошади не могут жить в конюшне без козлов, крыс, одноглазых кошек и других не менее странных тварей. Они даже отказываются есть и спать, если рядом нет их приятелей…
И все же Жанна колебалась. Долгие годы она убеждала себя, что ни в чем таком не нуждается. Что дружба не для нее. Дружба опасна, как изысканное кушанье: попробуешь – и уже никогда не сможешь отказаться. Но теперь, в устах Джули, все звучало так просто и естественно. Мечта вдруг начала превращаться в явь. Боясь разрушить чары, Жанна молча кивнула. Подруги!
– Я так и знала. – На лице Джули засияла улыбка. – Я умею дружить, вот увидишь. – И она удовлетворенно добавила:
– Да, мы сойдемся. Все будет очень-очень хорошо.
К удивлению и радости Жанны, так оно и получилось. Джули была права: ее умения дружить хватило бы и на двоих. Жанна наблюдала за ней с восхищением, изо всех сил стараясь выучиться жить по-новому. Это давалось непросто, но дело того стоило. Пустив в ход свои связи, Джули поразительно легко, словно по мановению волшебной палочки, удалось за одну неделю поставить телефон. И с того момента жизнь забурлила вовсю. У Жанны не оставалось ни секунды свободного времени. Некогда было думать, волноваться или смотреть на еду, лежавшую на столе, это воплощение зла. Услышав пронзительный звонок, она храбро бросалась к телефону и принимала сообщения от незнакомых людей на другом конце провода. Ведь это связано с работой Джули, а она куда важнее ее шитья и оплачивается несравненно лучше! Жанна штопала одежду, чистила обувь, сдавала в прачечную простыни (Джули не признавала домашней стирки), платила за парковку белой старенькой «мини», складывала квитанции, корешки чеков и счета в коробки из-под обуви, стоявшие в задней комнате под раковиной, и рыскала по окрестным магазинам в поисках шампуня из ромашки, который Джули просто обожала. А вообще-то Жанна наслаждалась этим калейдоскопом событий. Джули то и дело надо было куда-то ехать, она повсюду опаздывала, но ее прощали. Недели летели одна за другой, и вскоре Жанна – под мудрым руководством своей подруги – превратилась в настоящую секретаршу, незаменимую сообщницу в маленьких хитростях и обманах, на которые пускалась Джули. Секрет состоял не в том, что говорить по телефону, а как говорить.
Телефонный звонок. Джули еще сладко спит.
– Она только что вышла. Будет у вас… да, через десять минут.
Бум. Бум. Бум. Опять. Кто-то настойчиво стучал в парадную дверь. Кто-то хотел войти. И зачем только она зажгла лампу? Но было темно, а ей не спалось. Ее преследовали видения, похожие на картинки из волшебного фонаря. Стоило закрыть глаза, и Жанна опять кружилась по мраморному полу большого зала, похожего на огромный глаз. Она чувствовала запах догорающих свечей, слышала музыку – одну и ту же мелодию, снова и снова. Тот вечер не забудется никогда, как ни старайся. Жанна знала, что сама во всем виновата, это чужой, чуждый ей мир. И она там лишняя.
Но сейчас… сейчас кто-то пытался ворваться в ее дом.
Нет, она не ошиблась. Чьи-то неуверенные шаги. Непрошеный гость уже спускался по лестнице, неумолимо приближаясь к подвалу.
Тук-тук-тук. Теперь стучат в дверь ее комнаты. Совсем близко. «Меня отыскали, – подумала Жанна. – Хотя прошло уже столько времени». Она медленно поднялась на ноги, ругая себя за беспечность. Надо было оставить мусор на пороге для маскировки. И не зажигать лампу. И… Но теперь уже поздно. Они здесь. Жанна обреченно обвела взглядом комнату. Черного входа нет, убежать невозможно. И ее любимые решетки на окнах превратили комнату в ловушку.
Мысленно прощаясь со своими мечтами, она отодвинула новенькие медные задвижки. Никакие запоры не помогут отгородиться от жизни. «Их будет двое, – подумала Жанна. – Наверное, в форме. С лицами, похожими на маски».
Дверь распахнулась. Пытаясь побороть невыносимую душевную муку, Жанна несколько секунд тупо всматривалась в темноту. А потом разглядела смутный абрис женской фигуры, едва освещенной единственным в этом переулке фонарем.
– Привет. – В переплетении теней и полос света прорисовались черты знакомого лица. Вот уж кого она не ожидала увидеть. – Может, пригласишь меня войти?
Вконец растерявшись, Жанна отступила назад. В комнату торжественно вплыла Джули.
– Господи, ну и темнотища… А что случилось со светом? Хорошо, что я его вообще заметила, а то вовек бы тебя не нашла.
– Подожди минутку. – Голос у Жанны стал скрипучим, как будто заржавел оттого, что им долго не пользовались. Со дня своего визита в Дин она ни с кем не разговаривала. Сколько же прошло времени? Две недели? Три? Бог его знает. Живя в подвале, легко сбиться со счета.
Жанна метнулась к лампе, в спешке пролила масло, сломала одну спичку, уронила на пол другую, но в конце концов умудрилась зажечь фитилек, не разбив при этом абажур. И теперь с тревогой наблюдала за Джули.
– Ух ты! – Голос Джули заполнил маленькое пространство, и оно вдруг перестало казаться таким пустым. – Как здесь красиво!
«Ей нравится, – подумала Жанна. – Ей нравится моя комната. По-настоящему. Это не просто слова. Я уверена».
Жанну переполняла радость, она гордилась своей комнатой, как гордится мать, когда хвалят ее единственное дитя. Но тут в памяти воскресли полузабытые воспоминания о законах гостеприимства.
– Извини. Здесь не на что сесть.
– Ничего. – Джули ослепительно улыбнулась. – Все равно эта комната – чудо. Ты даже не представляешь, какое чудо. – Она с ребяческим восторгом смотрела на голые каменные плиты пола и облупившуюся штукатурку. – Это как шалаш на дереве. Что может быть лучше? И никто не знает, где ты прячешься.
Джули обернулась. Ее лицо сияло от радости. Но стоило ей – в первый раз за все это время – встретиться глазами с Жанной, улыбка тотчас погасла.
– Что случилось? У меня размазалась тушь? – Вытащив старомодную пудреницу, Джули с тревогой стала рассматривать себя в зеркальце. Пудреницу украшал блестящий камень цвета спелой сливы – такой огромный, что закрадывались сомнения: рубин ли это или всего лишь дешевая стекляшка?
– Нет. Я… просто я думала, что ты больше не захочешь меня видеть, – с убийственной прямотой заявила Жанна.
– Почему? – В больших голубых глазах Джули застыло искреннее изумление.
У Жанны перехватило горло. Надо сказать все как есть. Нечего увиливать.
– Из-за Грея. Я ведь решила, что он дворецкий.
Джули рассмеялась:
– Ах, вот оно в чем дело! О Грее не стоит беспокоиться. Кроме того, это ведь был костюмированный бал. Здорово ты его отделала, гордеца несчастного!
– Если бы так! – взволнованно откликнулась Жанна.
– Но послушай! – все так же удивленно продолжала Джули. – Это же была просто шутка!
Жанна покраснела, чувствуя себя до смешного счастливой. А Джули уселась на стол, свесив ноги и подперев рукой подбородок. Жанна с тревогой посмотрела на ее юбку из тончайшего индийского хлопка, прошитого серебряными нитями, и на ее колготки. Кухонный стол был чистым, но Джули запросто могла посадить себе занозу.
– Хм, – с довольным видом пробормотала Джули и принялась рассуждать деловито, словно заботливая домохозяйка. – Нам понадобится платяной шкаф. И телефон. А то у моего агента начнется мигрень.
Жанна уставилась на нее во все глаза:
– Что значит «нам»?
– А разве я не сказала? – В глазах Джули вспыхнула тревога. – Я собираюсь здесь жить.
Жанна смотрела на нее, удивленно моргая.
– Но… а как же Дин?
– Я же рассказывала тебе. – Джули тряхнула головой. – Про майорат, помнишь? Мой последний день рождения… – Она драматически раскинула руки. – И я на улице! – За этим последовал тяжкий вздох. – Мне двадцать один год. Знаешь, я уже старовата для фотомодели. Я начала сниматься в шестнадцать и, конечно же, не отложила ни пенни. Надеялась, что все решится само собой. И вот теперь! – Ее голос зазвенел от радости. – Теперь так оно и получилось. Не волнуйся, я все продумала. Деньги будут, и я в любом случае их растрачу – если не на квартиру, так на какие-то бесполезные безделушки. Это лучший вариант, ты уж поверь. Мне надо где-то жить, а кроме того… – Джули слегка нахмурилась и, помолчав, добавила:
– Ты мне нравишься. Мы поладим. Мы ведь подруги, верно?
Тревожные нотки неуверенности в ее голосе были просто очаровательны.
Жанна молчала, не находя слов. Подруги? Немыслимо, невозможно. Что нашла в ней Джули? Впрочем… говорят ведь, что породистые лошади не могут жить в конюшне без козлов, крыс, одноглазых кошек и других не менее странных тварей. Они даже отказываются есть и спать, если рядом нет их приятелей…
И все же Жанна колебалась. Долгие годы она убеждала себя, что ни в чем таком не нуждается. Что дружба не для нее. Дружба опасна, как изысканное кушанье: попробуешь – и уже никогда не сможешь отказаться. Но теперь, в устах Джули, все звучало так просто и естественно. Мечта вдруг начала превращаться в явь. Боясь разрушить чары, Жанна молча кивнула. Подруги!
– Я так и знала. – На лице Джули засияла улыбка. – Я умею дружить, вот увидишь. – И она удовлетворенно добавила:
– Да, мы сойдемся. Все будет очень-очень хорошо.
К удивлению и радости Жанны, так оно и получилось. Джули была права: ее умения дружить хватило бы и на двоих. Жанна наблюдала за ней с восхищением, изо всех сил стараясь выучиться жить по-новому. Это давалось непросто, но дело того стоило. Пустив в ход свои связи, Джули поразительно легко, словно по мановению волшебной палочки, удалось за одну неделю поставить телефон. И с того момента жизнь забурлила вовсю. У Жанны не оставалось ни секунды свободного времени. Некогда было думать, волноваться или смотреть на еду, лежавшую на столе, это воплощение зла. Услышав пронзительный звонок, она храбро бросалась к телефону и принимала сообщения от незнакомых людей на другом конце провода. Ведь это связано с работой Джули, а она куда важнее ее шитья и оплачивается несравненно лучше! Жанна штопала одежду, чистила обувь, сдавала в прачечную простыни (Джули не признавала домашней стирки), платила за парковку белой старенькой «мини», складывала квитанции, корешки чеков и счета в коробки из-под обуви, стоявшие в задней комнате под раковиной, и рыскала по окрестным магазинам в поисках шампуня из ромашки, который Джули просто обожала. А вообще-то Жанна наслаждалась этим калейдоскопом событий. Джули то и дело надо было куда-то ехать, она повсюду опаздывала, но ее прощали. Недели летели одна за другой, и вскоре Жанна – под мудрым руководством своей подруги – превратилась в настоящую секретаршу, незаменимую сообщницу в маленьких хитростях и обманах, на которые пускалась Джули. Секрет состоял не в том, что говорить по телефону, а как говорить.
Телефонный звонок. Джули еще сладко спит.
– Она только что вышла. Будет у вас… да, через десять минут.