Я покинул Патину и увидел Сэмку, который как раз поднимал руку, чтобы еще раз пихнуть меня кулаком в плечо.
– Стой, я уже здесь! – Я выпрямился, а Маркелыч ткнул пальцем вниз.
Оттуда доносился звук быстрых шагов – кто-то поднимался по лестнице, на которой мы сидели. После Патины чуть покачивало. Опершись на плечо Сэмки, я встал и пошел вверх. Мы преодолели два пролета, а потом лестница закончилась. Узкая площадка, открытая дверь, в проеме которой что-то мелькнуло… Сэмка вдруг, оттолкнув меня, ринулся вперед, подняв над головой тесак. Я услышал короткий звон.
Тусклый свет озарял просторный коридор, под стеной которого я разглядел лежащее на полу тело в латах. В шлеме, похожем на ведро с прорезями, от удара Маркелыча образовалась вмятина. Стражник не шевелился.
– Они тут все в таких железяках? – спросил Маркелыч, выпрямляясь.
– Парадные доспехи, – пояснил я. – Это уже покои Протектора…
Мои слова почти заглушил раскат грома.
– Гроза, что ли?
– В Патине было сообщение, что ясновидцы напророчили сильную бурю этой ночью. – Я поднял с пола короткую пику и перешагнул через тело в латах. – Умеешь этим орудовать?
– Ага. Дай сюда…
Мы обменялись оружием – теперь Сэмка был с пикой, а я с тесаком. Наклонившись, я провел рукой по пышному ковру, хлопнул по портьерам на стене… За ними стояла небольшая софа с шикарными, вышитыми золотой нитью подушками.
– Мы уже высоко, Сэмка, на верхних этажах. Свечу притащи… – Я показал на высокий подсвечник с единственной свечой в дальнем конце коридора. – Да не спи ты!
Маркелыч, поставив пику у стены, умчался туда, а я рывком содрал со стены портьеру и вернулся к лестнице. Торопливые шаги звучали уже совсем близко. Я швырнул портьеру на ступени, вернулся и потянул к лестнице софу. Она зацепилась чем-то за дверной косяк, и тут как раз появился Маркелыч с подсвечником.
– Помогай.
Сэмка ногой так врезал по софе, что раздался громкий треск лопнувшей материи, она рывком выехала на лестницу и накренилась.
– Фляжку свою достань. – Я выдернул из его рук подсвечник и бросил на софу.
Маркелыч уже свинтил колпачок.
– Там почти ничего не…
– Ладно, сойдет. – Забрав у него фляжку, я перевернул ее горлышком книзу. Свеча горела на софе. Когда сверху пролились остатки Сэмкиного пойла, огонь ярко вспыхнул и стал синим. Одновременно на лестнице показались фигуры.
– Опять эльфы! – простонал Маркелыч чуть ли не с обидой в голосе.
Огонь уже перебрался с софы на портьеру и быстро разгорался. Один из эльфов прыгнул, Сэмка выхватил подсвечник прямо из огня и пырнул им остроухого, когда тот перелетал через софу. Напоровшись животом, преследователь упал. Во все стороны разлетелись искры, затрещали, разваливаясь, горящие подушки, огонь взметнулся чуть не до потолка. Эльф заорал и откатился назад, а мы с Маркелычем выпрыгнули в коридор.
Оказалось, что это еще не покои Протектора – покои начинались чуть дальше. Коридор, в котором мы очутились минуту спустя, был шириной с улицу. Под высоченным потолком висели люстры, стены покрывали изразцы и разноцветная глазурь. Там были какие-то абстрактные узоры, пейзажи и множество обнаженных тел. Человеческих, гоблинских и оркских, причем все – самцы. На каждой люстре горело лишь по одной свече, в их тусклом свете я разглядел единственную дверь, зато очень массивную. Она была чуть приоткрыта.
Раскат грома прокатился по коридору. Преследователи уже миновали горящую софу, теперь их шаги доносились сзади. Мы добежали примерно до середины коридора, когда из сумерек впереди возник силуэт. Я остановился первым, и мгновение спустя встал Сэмка. Силуэт казался знакомым.
– Это кто? – просипел Маркелыч, тяжело дыша.
– Тот же самый… – начал я, но не договорил.
Позади старика в зеленом кардигане стояли четверо, облаченные в черную кожу.
Один из эльфов рванулся вперед вдоль стены, и Сэмка, взревев, метнул пику. Мне показалось, что она должна угодить точно в грудь эльфа, но тот внезапно перескочил с пола на стену. Я не успел разглядеть как, только увидел, что он уже бежит по стене. Пика пронеслась под ним, эльф бежал дальше. Руки он поднял и согнул в локтях так, что запястья были почти прижаты к правому уху. Обеими руками он держал саблю, и длинное тонкое лезвие с шелестом рассекало воздух как раз на высоте наших шей. Сэмка с криком попятился, отталкивая меня, я споткнулся и полетел спиной назад. Зацепившись за мои ноги, Маркелыч повалился рядом. Эльф был уже над нами – и тут раздался визг.
Звук стеганул бичом и сбил эльфа, как метко выпущенная стрела сваливает птицу. Эльф рухнул на меня и коротко вскрикнул. Сэмка, чьи ноги оказались под противником, завозился, высвобождая их, схватил саблю и замахнулся, приподнимаясь на локте. Я качнул головой, указывая на спину эльфа – из нее торчал ржавый кончик тесака.
– Готов! Сам напоролся.
Мы лежали, глядя то назад, то вперед. Сзади Красная Шапка поднял руки и сделал шаг, впереди трое эльфов обнажили кривые сабли.
В свете свечей я наконец смог рассмотреть лицо того, кто носил короткую седую косу.
Я дернулся всем телом, судорожно вцепился в плечо Сэмки.
– Что, Джа? Чего ты?
– Это он… – Я начал вставать, почти ничего не видя из-за выступивших на глаза слез. – Это… Он теперь здесь!
Воспоминание, которое уже давно не мучило меня, мой старый ночной кошмар возник вновь.
Призрак.
И кол.
топ… Топ… ТОП…
Он бежал, фигура все четче виднелась во тьме.
Призрак – я видел его раньше. Я видел кол и…
– Джа, очнись!
Призрак бежал по старому кладбищу, легко перескакивая через могилы и ограды, в руках его кол, и на конце кола насажена…
Меня сильно ударили по щеке.
– Они сейчас сцепятся!
Я широко раскрыл глаза, пытаясь отогнать воспоминания.
Микоэль Неклон сорвался с места и помчался вперед, широко расставив руки. Трое эльфов побежали за ним, волна треска покатилась по коридору, заглушив раскаты грома. Изразцы срывались со стен, взлетали портьеры, мраморные плиты с хрустом выворачивались из пола, одна за другой качались люстры – вал предметов нарастал, двигаясь по бокам колдуна навстречу Красной Шапке, который присел, визжа, поливая коридор звуком. Нас с Сэмкой отбросило в разные стороны, я покатился по полу и въехал плечом в приоткрытую дверь. На другой стороне коридора Сэмка приподнялся, собираясь перебежать ко мне, но визг Красной Шапки сбил его с ног и устремился дальше, прочерчивая коридор перед Неклоном и эльфами. Затрещало, заскрипело… Четверо остановились у широкой трещины, что рассекла пол. Я обеими руками вцепился в дверной косяк и втянул свое тело внутрь.
Снаружи Неклон что-то громко произнес, Красная Шапка выкрикнул в ответ аскетское проклятие. Грохот стих, его сменили раскаты грома, звучащие почти непрерывно – снаружи бушевала буря.
Я даже видел ее отблески сквозь широко раскрытое окно спальни Протектора.
Передо мной была кровать под балдахином размером с большой походный шатер, по углам ее возвышались четыре резные деревянные фигуры – стоящие на задних лапах лис, медведь, волк и кабан. Возле кровати на темно-красном паркете лицом вверх лежала смуглая черноволосая женщина. Ее грудь была перемотана, из-под повязки проступала кровь. Она не шевелилась, широко раскрытые глаза уставились в потолок. Это была аскетка.
3
Мы поднялись уже высоко, вверху была только крыша здания. За окном в пелене дождя полыхали молнии.
Из коридора донесся натужный скрежет, от которого свело зубы, потом звон. На четвереньках подобравшись к аскетке, я оглянулся – за раскрытой дверью мигало что-то зеленое. Изумрудный свет сменила фиолетовая вспышка, и потом, словно прибоем, к двери швырнуло вывороченную из потолка огромную хрустальную люстру – она перекрыла весь проем. Я склонился над Марихой, разглядывая ее лицо.
– Я от Ван Бера. Как ты сюда попала?
Губы шевельнулись, и я наклонился ниже.
– Они гнались… Убегала… во всем городе… больше негде спрятаться… Я знаю ходы…
В окне пелену дождя прорвала молния, тут же громыхнуло, и на массивном платяном шкафу у стены зазвенело зеркало.
– Макгаффин?
Ее лицо было серым, скулы запали, под глазами темнели круги.
– Где заклинание?
Опять гром. И шипение – но не от окна. Я оглянулся. В дверном проеме вокруг хрустальных подвесок люстры дрожали короны изумрудного огня. Хрусталь плавился, медленно меняя форму, вытягиваясь к полу мутно-белыми тонкими нитями. Я перевел взгляд на аскетку. Ее глаза были закрыты.
– Мариха! Я попробую вытащить тебя. Заклинание у тебя?
Голова качнулась, глаза приоткрылись.
– Не… выйдет. Здесь я… спряталась… Но ранили еще тогда… Истекла кровью…
– Еще в твоей квартире?
Она вновь закрыла глаза, а я посмотрел на дверь.
От люстры остался раскаленный железный каркас, под ним пузырилась густая лужа, а сверху струился горячий воздух. Кто-то появился в коридоре позади и тут же исчез. Мелькнула фигура в черном.
– Макгаффин у тебя? – Упершись в пол локтем, другой рукой я стал обшаривать ее одежду.
Опять качнув головой, она положила ладонь на мое запястье. Над губами вспух красный пузырь. Мариха задышала глухо, с надрывом, пузырь стал подниматься и опускаться.
– Где заклинание?
Ее рука качнулась в сторону кровати, платяного шкафа и раскрытого окна.
– Та… – Пузырь лопнул, и слова превратились в хрип. Над губами поднялся еще один красный пузырь.
Опять гром снаружи. Второй пузырь лопнул. Она что-то пыталась сказать, но я не мог расслышать и повернул голову так, чтобы ухо оказалось у ее рта.
Мое лицо обратилось к дверному проему. Через него, сквозь струящийся от раскаленной лужи жар, в спальню ввалился Сэмка Маркелыч.
– Заклинание в… – прошептала Мариха.
Сэмка взревел, когда его одежда вспыхнула синим огнем. Он накренился, семеня ногами, ударился плечом о стену и упал. Перекатившись, встал на четвереньки и, вопя от боли, пополз в мою сторону.
Я скользнул взглядом по аскетке – красный пузырь застыл над губами – и потянул с кровати покрывало. Тяжелое, оно было размером с парус. Маркелыч уже почти добрался до меня. Я пихнул его ногой, опрокидывая на пол, и, чувствуя исходящий от него жар, набросил покрывало. На ткани золотыми, алыми и серебряными нитями была вышита картина: раскоряченный на дыбе обнаженный молодой орк, голова запрокинута, рот разинут в крике, а позади стоит полузверь с бичом в лапах. Маркелыч извивался под покрывалом, оттуда доносилось его мычание и шел дым. Я приподнялся, услышав одновременно раскат грома из окна и сухой треск со стороны коридора. От двери во все стороны побежали трещины, потом треугольный кусок стены с дверным проемом посередине начал медленно заваливаться внутрь.
Сэмка уже не горел. Сдернув покрывало, я подхватил его под мышки и поволок вокруг кровати в сторону окна.
Падающий участок стены вдруг вспыхнул синим пламенем, причем – весь разом, одновременно.
Я еще успел различить, что в коридоре позади него на полусогнутых ногах, с каждым шагом кренясь все сильнее, бредет безголовая фигура в черной коже, а потом горящая стена рухнула на аскетку.
Верхняя, сужающаяся часть кладки оторвалась. Я повалился спиной назад, укладывая Маркелыча на пол. Вращаясь, весь обвитый космами дыма и синими языками пламени, клиновидный кусок стены пронесся над полом, обдав нас волной жара. Грохот совпал с появлением в коридоре Микоэля Неклона. Тут же с другой стороны возник и Красная Шапка, но я уже не смотрел на них – повернувшись, обнаружил пролом, который возник в противоположной стене спальни.
Я вскочил и поволок мычащего от боли Сэмку.
Оказалось, что это не пролом: платяной шкаф, от которого теперь остались лишь обломки, скрывал дверцу в стене и потайной ход. Слыша за спиной визг Красной Шапки, я втащил Маркелыча в проход, спотыкаясь о дымящиеся обломки шкафа и скользкие ступени, стал подниматься. Лестница заканчивалась длинным помещением с таким низким потолком, что пришлось пригнуться.
Сэмка идти не мог. Разбрасывая ногами какую-то рухлядь, я поволок его через помещение. Мы уже забрались на вершину здания, раскат грома прозвучал совсем близко. Я отпустил Маркелыча – он тут же упал – и сдвинул засов.
Неприметная узкая дверь распахнулась с трудом, словно ее удерживала тугая пружина. Порыв ветра швырнул в лицо капли дождя. Как только мы очутились снаружи, дверь сама собой с громким скрипом закрылась. Я увидел, что мы покинули бельведер, но местонахождение двери невозможно разглядеть – на шершавой поверхности стены не было щелей.
Обхватив Сэмку обеими руками, я пошел вперед, с трудом преодолевая встречный ветер. Здесь выступы и надстройки образовали лабиринт. Мы шли минуту или больше, и черное небо над нами то и дело рассекали молнии.
Лабиринт закончился: пустое обширное пространство впереди, ограниченное каменным бордюром. Я дышал тяжело, сердце колотилось. Когда поудобнее перехватил Маркелыча, лицо его обратилось ко мне – шея и нижняя часть, до носа, были обожжены, но глаза и лоб почти не пострадали. Он пытался что-то сказать, шевеля жирными потрескавшимися губами. Не слушая, я поволок его дальше. Руки дрожали, подгибались ноги – слишком уж он был тяжелым.
Когда мы оказались возле бордюра, молния с шипением рассекла мрак прямо над нами, и грохот ударил по крыше, словно кулак великана, так что все вокруг содрогнулось. В слепящем белом свете я увидел две фигуры, выбравшиеся из лабиринта на свободное пространство. Я бросил Сэмку животом на бордюр и посмотрел вниз.
Там распростерлись сотни крыш и мостовых, полускрытых пеленой дождя. Отсюда были видны все Кадиллицы – мы достигли самой высокой точки города, выше нас было только небо.
Выше крыш. Гром и молнии
1
Сэмка лежал, не шевелясь, голова свесилась вниз. Я повернулся, и тут по небу опять полоснула молния.
Два силуэта медленно приближались. Кардиган Неклона потемнел от воды, а вокруг черного наряда эльфа разлетались брызги – кожа не промокала. Они пересекли половину расстояния до бордюра и остановились. Дождь наполнял все вокруг шелестом, холодная вода текла по моему лицу.
Неклон указал на Сэмку и громко произнес:
– Мертв ли он?
Голос у него был певучий и сильный, молодой.
– Еще нет! – прокричал я в ответ.
– Что ж, тогда пригодится для наших опытов.
Маркелыч, наверное, услышал. Он уперся руками в бордюр, пытаясь приподняться, но тут же упал обратно. Голова свесилась, почти касаясь лбом наружной стороны стены.
– Фиала где? – спросил Неклон.
– Что?
– Заклинание в фиале спрятано. Где она?
Его речь напоминала леприконью, но если они говорили «навыворот», то он – просто в архаичной манере.
Маг пошел вперед, эльф Призрак тоже. Несмотря на шелест и свист ветра, я слышал, как он идет:
топ… Топ… ТОП…
Только сейчас вокруг было не кладбище – крыша Большого Дома.
Они остановились, когда я взобрался на бордюр и покачнулся от порыва ветра.
– Не знаю, где фиала.
– Врешь ты, – уверенно произнес Неклон. – Там лежала аскетка, заметил ее я. На Ван Бера она работала, ты тоже? Фиала была у нее.
– Нет. – Чтобы ветер не сдул меня с бордюра, я широко расставил ноги. – Она успела сказать только, что спрятала фиалу где-то в городе.
Он вопросительно смотрел на меня.
– Не знаю где. Она умерла прежде, чем рассказала.
Склонив голову, Неклон обдумал мои слова. Призрак молчал.
– Нет, врешь, – повторил колдун. – Не верю тебе, младший Дэви. Мы бы выследили тебя все равно: час назад Дитен Графопыл отдал нам слепок твоего аналога, который хранился в лавке его. Через Патину по метке я теперь всегда смогу найти тебя. Эльф же этот… – он взглянул на Призрака, и тот оскалился в звериной гримасе… – любит резать. Медленно. Нежно. Да и я не прочь поработать крючками и лезвиями. Тебе я жизнь не предлагаю, младший Дэви. Но ты можешь умереть в мгновение – если скажешь, где аскетка спрятала фиалу. И ты можешь умирать долго – дни, недели, месяцы даже – и все равно скажешь поздно или рано. Выбирай.
Оглянувшись на пространство за стеной, я возразил:
– Ничего не выйдет. Я не знаю, где заклинание, какой толк в пытках?
– Нет? Возможно, и не врешь, хотя не верю тебе я. Ну, тогда мы займемся вами обоими ради удовольствия собственного.
Сэмка что-то тихо прохрипел и вновь попробовал приподняться. Рамы с изуродованными телами в подвале Большого Дома напугали его куда больше, чем меня…
Очень сильный порыв ветра чуть не сбросил меня с бордюра, и я присел, ухватившись за него, вполоборота к Неклону и Призраку. Город подо мной был темен. Вода клокотала в канавах, бурлила на крышах и в сточных трубах. С пронзительным шипящим свистом молния возникла далеко в стороне – разветвляющаяся сеть зигзагов протянулась от широкого ствола почти до городских крыш. Море белизны мгновенно растеклось внизу, озарив весь город. Среди струй дождя холодным молочным светом засияли дома, окна и двери, коньки крыш, изогнутые улочки, порт, берег реки. Я вновь посмотрел вниз, перевел взгляд на Неклона с Призраком, которые подходили к бордюру, и сказал: «Не получится», – но мои слова заглушил пришедший вслед за молнией гром. Словно что-то взорвалось, а потом дробно и тяжело загрохотало по крышам, прошло лавиной вдоль города и стихло, утонув в реке. Я взял Сэмку за щиколотки и перевернул его, сбрасывая с бордюра.
Им осталось сделать лишь несколько шагов. Неклон, успев понять, что происходит, вскинул обе руки, а Призрак прыгнул, пытаясь схватить меня, но я не стал медлить – шагнул следом за Сэмкой.
И с размаху уселся позади лежащего Маркелыча. Альфин сейчас летел медленно, но меня все равно швырнуло назад. Улегшись на спину, я ногами сжал тяжело вздымающиеся бока.
А когда сел и оглянулся, Большой Дом стал уже маленьким домом, с крыши которого на меня смотрели два человечка. Пелена дождя тут же скрыла их.
– Это могло не сработать, – произнес я, придерживая безвольное тело Сэмки. – Ты бы мог не зайти на Общественный Столб этой ночью, мог не заметить…
Лоскутер ответил, не оборачиваясь:
– После пустыни надо было проверить новые заказы на птиц. И трудно было не заметить среди них призыв: «Сними нас с крыши Большого Дома». «Нас», не «меня». – Он сидел почти на шее альфина, сжимая одной рукой вожжи. Вторую Лоскутер отвел назад и коснулся спины Маркелыча.
– Кто?
– Старшина в охране Ван Бер Дерена. Рассказать тебе, что происходит?
Лоскутер заставил альфина спикировать вниз, к крышам портовых построек, и сказал:
– Да.
2
Тролль Гарун еще раз внимательно рассмотрел лежащего на столе Сэмку и прошамкал:
– Может, и выживет. Хорошо, оставь его здесь.
Он достал из ящика длинный нож и принялся срезать с Маркелыча прилипшие к коже лоскутья одежды.
Я поставил на угол стола столбик из десяти золотых монет. Меня бил озноб, руки тряслись, и монеты громко звякнули.
– Здесь много. Пусть он побудет у тебя подольше.
Гарун кивнул:
– Возле дверей шкаф. Там большая зеленая бутыль. Возьми и сделай глоток… – Он кинул на меня взгляд. – Нет, лучше два глотка.
Я покинул комнату и в коридоре открыл шкаф. Травяная настойка, очень крепкая… Выглянувший из входной двери Лоскутер сказал:
– Быстро.
Альфин лежал, сложив крылья и подогнув лапы, перегородив всю улицу перед домом тролля-лекаря.
А по мостовой к нам приближался отряд – серые фигуры с горящими факелами в руках.
Лоскутер уже сидел на альфине, и я заспешил к нему. Ноги подгибались. Завидев меня, ищейки побежали. С трудом я взобрался на зверя, Лос потянул вожжи, и могучие крылья развернулись.
– Так скоро? – произнес Лоскутер, когда мы поднялись над крышами.
Я скорчился позади него, прижимая к животу раненую руку. Ее жгло огнем. Гарун дал мне мазь, но сказал, что воспользоваться ею можно только утром, а пока надо терпеть.
– Метка… – начал я и закашлялся. Настойка лекаря не помогла, я замерзал. – Метка пульсирует. Не могу же я срезать ее! Большак был одним из немногих, у кого имелся слепок с моего аналога. Он же часто подстраивал мне заклинания, ему нужно было знать все свойства… Урод! Он передал слепок Неклону. Это конец, Лос, теперь, где бы я ни был…
– Смотри.
Под нами лежала окраина города, темные холмы и поместья баронов, среди которых тлела огромная россыпь углей.
– Знаешь, что там? – спросил Лоскутер.
– Да. Спустись, я хочу взглянуть.
– Если они зацепили тебя через Патину, нам нигде нельзя задерживаться.
– Все равно. Может, он еще жив. Мне надо задать один вопрос.
* * *
Буря прекратилась – ни молний, ни грома, ни ветра. Дождь все еще моросил, капли с шелестом стекали по зарослям и веткам деревьев. Они не могли потушить пожар – поместье догорало. Мы заметили несколько трупов среди кустов. Беспрерывно кашляя, я продрался сквозь заросли туда, где в стороне от пепелища на краю сада стояли белые столбики.
Он плавал в бассейне, лицом вверх. Я не увидел никаких ран и крови, но это было неважно.
– Что такое макгаффин? – спросил я у мертвого тела.
Капли падали в бассейн, выбивая брызги из темной поверхности воды. Лос встал рядом, помолчал, разглядывая тело, и сказал:
– Дерен не рассчитал силы.
– Да, – откликнулся я. – Протектор с Неклоном – слишком серьезные противники даже для него.
– Идем. Серые скоро будут здесь.
Я повернулся спиной к бассейну.
– Не могу все время убегать. Тебе стоит лететь одному, а?
Лоскутер молчал.
– Со слепком знающему пирату или колдуну найти меня через Патину легко. На базе гномов, Лос, помнишь? Не было смысла оставаться, ты сказал – улетай, и я улетел, потому что это было правильно. Теперь то же самое. Я ведь не должен уговаривать тебя? Ты все и так понимаешь. Они найдут меня в любом месте. Улетай.
Он покачал головой.
– Только вдвоем. Есть одно место, Джанки. Ты просто забыл.
3
Меня трясло как в лихорадке. Дождь все еще моросил, горные долины стали грязевыми болотами. Мы остановились там, где заканчивались предгорья. Летели долго – небо уже начало светлеть, и на фоне его медленно проступили остроконечные вершины.
– Очень давно здесь было несколько войн, – сказал Лоскутер. – Знаменитых войн. Где-нибудь в пещерах ты разыщешь лагеря древних армий. Здесь есть птицы, козы. Можно найти ровную земляную площадку и попробовать что-нибудь вырастить. Ты проживешь, Джанк. Дай мне что-нибудь.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Воротник или манжет. Что-нибудь.
– Повязка? – Я оторвал лоскут от перематывающей руку материи. – Это сойдет?
Лоскутер взял его и сунул в карман.
– По нему я смогу направить квальбатроса. Дам знать, когда тебе можно будет вернуться.
– И что, Лос? Сколько мне сидеть здесь? Если макгаффин настолько важен для них… Полгода, год, пять лет?
– Не знаю. Но Неклон стар. И у него много могущественных врагов.
– А Протектор?
– Через Патину тебя может искать только колдун.
– Я отомщу им.
Зажмурившись, я сжал зубы, пытаясь унять дрожь. Дождь монотонно шелестел, воздух был свеж и чист. Небо светлело, и горы светлели вместе с ним – они уже перестали быть темными конусами, из мрака медленно проступали склоны и кусты, очертания уступов и скрюченные стволы карликовых деревьев.
Но не снег.
Снега не было даже на вершинах. Живая энергия Старых гор, та, что не позволит найти меня через Патину, растапливала его.
Я повернулся, глядя туда, откуда мы прилетели. Конечно, среди долин и лесов не было видно Кадиллиц, но тонкий ручеек – исток реки, на берегу которой стоял город, – извивался по ущельям, и по нему я мог примерно определить направление.
– Вот теперь можешь сказать мне «улетай», – произнес Лоскутер.
Я лишь крепче сжал зубы. Меня трясло все сильнее, рука горела огнем. Пора было мазать ее снадобьем Гаруна.
– До встречи, – сказал я.
– До встречи.
* * *
Когда альфин взлетел, я даже не стал провожать его взглядом. Я смотрел туда, где лежал невидимый город, и думал, что сделаю с ним, когда вернусь.
Часть третья
Призрак и кол
Долгожданная весть
1
Снаружи меня ждала верная смерть, но здесь я был в безопасности.
Самое большое неудобство – приходилось постоянно жить в пещерах. Наверх я выбирался раз в день-два, чтобы глаза не отвыкали от солнечного света.
Из соленого озера торчал каменный палец высотой в тридцать локтей. Глубина небольшая, по пояс, но я, как всегда, воспользовался утлой плоскодонкой. Оставив лодку у основания пальца и пройдя по огибающей его серпантином каменной полке, перепрыгнул на широкий выступ, для равновесия положив ладонь на стену. Камень, как и везде в этих местах, был чуть теплым. Затаив дыхание, я ощутил легчайшую, почти неуловимую дрожь. Энергия, струившаяся в толще Старых гор, делала меня невидимым.
Гору, где скрывалась моя пещера, венчала круглая проплешина, словно лысина старика, обрамленная венчиком волос-кустов. Я выбрался наружу, несколько раз присел, разминаясь, и шагнул к краю.
Высота мне нравилась всегда. Высота и простор… Недаром я с детства привык к большим помещениям и верхним этажам. Эта вершина находилась в сердце Старых гор. Вокруг – долины и ущелья, угнездившиеся на уступах карликовые деревца, склоны, кусты и камни, зеленое и коричневое… Но не белое. Снег не лежал даже на вершинах – струившаяся в камнях энергия растапливала его. И никого, даже птиц не видно.