– Я думаю, это войска царя Птолемея сражаются с легионами Цезаря.
   Даная побледнела.
   – Если бы только они договорились о перемирии, война бы закончилась.
   Рамтат с раздражением посмотрел на нее.
   – Перемирие не может уладить противоречий между Птолемеем и Клеопатрой.
   – Но война ведь тоже не выход. Она делает нас уязвимыми перед чужаками, такими как Цезарь, который принесет нашему народу еще большие бедствия.
   – Это твоего Птолемея мало заботит, что его народ и государство гибнут, – обвиняя, воскликнул Рамтат.
   – Но это еще не конец света, – печально сказала Даная.
   Рамтат искоса взглянул на нее.
   – Всего лишь смерть безумца. – Он повернулся к ней: – Даже теперь ты защищаешь этого царя! Совершенно очевидно, что он должен умереть.
   Даная покачала головой:
   – Мне так не кажется.
   Рамтат пустил своего коня в галоп, и поскольку он все еще держал в руке поводья коня Данаи, ей пришлось крепко вцепиться в них, чтобы удержаться в седле.
   Дорога вела мимо нескольких небольших домов, мимо виноградников и пшеничного поля. В отдалении Даная заметила мощные стены наружного двора. Когда они подъехали к воротам, Рамтат гулко ударил в створки кулаком.
   – Откройте! Это я.
   Когда они проехали арку, Рамтат приветливо кивнул привратнику. Он собирался сразу же отвезти Данаю во дворец и испросить личную аудиенцию у царицы, но сражение на улицах вынудило его изменить свои намерения. По крайней мере в этом он пытался убедить себя. На самом деле он не хотел отпускать Данаю, перепоручив ее заботам кого-либо другого, даже самой царицы. Хотя бы до тех пор, пока не узнает, что девушка утаивает от него.
   Рамтат помог Данае сойти с коня и повел ее к дому.
   – Кто здесь живет? – спросила она.
   – Я.
   – А я думала, ты живешь на вилле возле водопада.
   – У меня много мест, где я могу жить. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не решу, что с тобой делать.
   Даная остановилась и подождала, пока он повернулся к ней лицом.
   – Почему ты решил, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? Ты собираешься всю жизнь держать меня своей пленницей?
   Он нетерпеливо вздохнул и пальцами взъерошил волосы. Ему нечего было ей ответить, поэтому он взял ее за руку и молча повел за собой.
   Когда Рамтат вел ее через прекрасный ухоженный сад, полный цветущих фруктовых деревьев, мимо красиво оформленных фонтанов, Даная чувствовала себя глубоко несчастной. Гравий, устилавший аккуратные дорожки, грустно похрустывал под ее ногами, когда она подошла к широкой лестнице, ведущей к роскошной белой вилле.
   Неохотно приблизившись к огромной двойной двери, Даная испугалась, что ей уже никогда не разрешат выйти оттуда. Обернувшись к Рамтату, она сделала то, чего прежде решила никогда не делать. Она стала умолять его:
   – Пожалуйста, отпусти меня домой. Разве ты не видишь, что я ни для кого не представляю угрозы? Ты ведь не думаешь, что я могу причинить вред царице или кому бы то ни было. Идет война. Люди гибнут на улицах. Тебе больше не нужно держать в тайне свою связь с Римом. Каким образом я могу теперь повредить тебе?
   Рамтат нахмурился, и девушка увидела, что он колеблется.
   Он знал, что Даная не из тех женщин, что привыкли просить о чем-либо. В данный момент ему больше всего хотелось бы отправить ее домой. Но царица приказала ему доставить Данаю во дворец, и он намеревался сделать это, когда сражение на улицах города затихнет.
   – Ты останешься здесь.
   – Значит, я остаюсь твоей пленницей?
   Рамтат снова сжал губы в тонкую линию.
   – Считай, как тебе угодно. С тобой будут обращаться с той же учтивостью, что и в моем лагере в пустыне.
   Даная печально опустила голову.
   – Труднее всего не знать, что меня ждет. Почему ты мне не доверяешь?
   – Почему ты не доверяешь мне? Расскажи, какие тайны ты скрываешь?
   Даная взглянула в глубину его темных глаз и поняла, что он не уступит.
   – Тогда запри меня. Я уже привыкла к этому, с тех пор как тебя узнала.
   Он повернулся и повел ее в дом по коридорам, где полы и стены были выложены белым полированным мрамором. Они вошли в комнату, украшенную картинами из цветной мозаики с изображением водопада. Если бы Даная не была так расстроена, она бы оценила по достоинству высокие колонны с резным орнаментом в виде цветков лотоса, покрытых золотом.
   – Хозяин! – воскликнула женщина в одежде служанки, торопливо вбегая в комнату и низко кланяясь. – Если бы я знала, что ты сегодня приедешь, я бы все заранее приготовила.
   – Не беспокойся об этом, Нева, – приветливо сказал Рамтат, подталкивая Данаю вперед. – Эта женщина некоторое время будет гостить у меня. Ее зовут Даная. Ее следует держать взаперти и не разрешать разгуливать повсюду одной. Но проследи за тем, чтобы ее обеспечили всем необходимым и обращались с ней как можно учтивее.
   Женщина снова поклонилась.
   – Она должна быть пленницей?
   – Да. Пока я не распоряжусь иначе. Помести ее в голубую спальню.
   Служанка, казалось, была ошеломлена. Хозяин никогда прежде не приводил женщин в дом.
   – В комнату, которая рядом с твоей?
   – Делай, что я сказал! – раздраженно сказал Рамтат.
   Под внимательным взглядом женщины Даная покраснела.
   – Я послежу, чтобы о ней как следует позаботились, – сказала служанка.
   – Пришли ко мне Хафу и скажи, чтобы он подготовил мои доспехи.
   – Сделаю все, как ты сказал, хозяин.
   Даная подняла взгляд на Рамтата.
   – Почему бы тебе не сделать меня своей рабыней? Я могла бы работать на конюшне, ухаживая за лошадьми, или тебе больше хотелось бы, чтобы я помогала на кухне?
   Он взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц.
   – Как тебе известно, твоя судьба зависит не от меня.
   Даная молча смотрела, как он пересек комнату и скрылся за аркой в конце коридора. Мужчина, который держал ее в объятиях и познакомил с радостями любви, теперь обращался с ней как с преступницей. Она обернулась к служанке и обнаружила, что та все еще разглядывает ее.
   – Что такого ты сделала хозяину, если он решил запереть тебя? – спросила женщина.
   Нева была широка в обхвате, а ее седые волосы были зачесаны назад и уложены по греческой моде. В ее темных глазах не мелькнуло ни капли сочувствия, и Даная поняла, что ей не стоит рассчитывать на помощь этой женщины, попытайся она вырваться на свободу. Рамтат окружил себя преданными слугами, или, может быть, они просто боялись его ослушаться.
   – Если ты узнаешь, что я сделала, чтобы заслужить заточение, то очень прошу, скажи об этом мне, потому что я этого не знаю.
   – Пойдем со мной, – сурово сказала Нева и махнула рукой стражнику, стоявшему у двери, приглашая следовать за собой. – Не пытайся отсюда убежать – это невозможно.
   Стражник, высокий мужчина приятной наружности, с темными волосами и глазами, оглядел Данаю с подозрением.
   – Нева права, – поспешно сказал он. – Кто-то всегда будет стоять у твоей двери, чтобы помешать выйти.
   Даная почувствовала, словно стены надвигаются на нее. Она не представляла себе, какая судьба ее ожидает, но сильно сомневалась, что счастливая. Когда ее привели в просторную спальню, Даная была слишком подавлена, чтобы заметить, как она обставлена. Она остановилась посреди комнаты, а служанка и стражник вышли, и девушка услышала, как ключ повернулся в замке.
   Охваченная печалью, она опустила голову.
   – О, отец, если бы только ты был здесь, чтобы дать мне совет, – воскликнула она, опустившись на край кровати, а затем утонув головой в мягких подушках – Наверняка мне не уйти отсюда живой.
   Что касается Рамтата, то он мерил шагами свои покои, злясь на себя из-за того, что его мысли слишком часто обращаются к зеленоглазой красавице, расположившейся в соседней комнате. Он постоянно вспоминал ее грациозную походку, ее упрямый, гордо вздернутый подбородок, бархатистую нежность ее кремовой шеи.
   Рамтат закрыл глаза. Что с ним творится? Ему хотелось пойти к Данае и сделать все что угодно, лишь бы вызвать улыбку на ее лице.
   Он чувствовал, что слабеет, и старался укрепить свою решимость. Слова, которые девушка бросила ему в лицо всего несколько дней назад, все еще преследовали его. Поставить любовь выше долга было бы слабостью, которую он не мог себе позволить.
   В гневе он отстегнул меч и швырнул его на постель. Он должен вырвать эту женщину из своего сердца, иначе ему не обрести ни минуты покоя.

Глава 21

   Рамтат старался избегать улиц, где бой был ожесточеннее, и пробирался во дворец потайными ходами. Лишь только он ступил во внутренний двор дворца, который охранялся особенно тщательно, римский стражник немедленно проводил его в комнаты Цезаря.
   Когда Рамтат вошел в дверь, он первым делом увидел Клеопатру, горячо спорившую о чем-то с проконсулом Рима, а затем уже и самого Цезаря, который, судя по его улыбке, явно забавлялся.
   Не желая их побеспокоить, Рамтат ждал, пока его заметят.
   – Отправив моего брата возглавить его собственную армию, ты дал ему оружие против нас обоих! Его войско превосходит твое по численности, великий Цезарь, – ты допустил тактическую ошибку!
   Молодая царица, судя по всему, правилась Цезарю. Посмотрев на него внимательнее, Рамтат решил, что проконсул не просто увлечен ею – он очевидно влюблен.
   – Дитя мое, неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы предпринимать что-либо себе во вред? Я, можно сказать, только что сделал тебя бесспорной царицей Египта, а ты благодаришь меня тем, что критикуешь мои методы возведения тебя на трон.
   Клеопатра была умна и соображала быстро, так что ей не составило труда осознать то, что имел в виду Цезарь. Она кокетливо встряхнула волосами и дотронулась до руки Цезаря, пробежавшись пальцами до плеча.
   – Ты не называл меня «дитя» прошлой ночью или ночью раньше.
   Цезарь осторожно кашлянул.
   – Кажется, у нас гость. – Он приветливо кивнул Рамтату. – Есть новости?
   – Подойди! – властно распорядилась Клеопатра. – Ты нашел женщину, о которой говорил?
   Рамтат низко поклонился.
   – Да, сиятельная царица. Она надежно заперта под охраной у меня на вилле.
   – Почему ты не привел ее ко мне? – требовательно спросила Клеопатра.
   – Я пытался, сиятельная царица, но из-за сражения на улицах мне это показалось слишком опасно.
   – Однако тебе удалось попасть сюда без проблем, – задумчиво произнес Цезарь. – Наверняка ты знал, что дворец усиленно охраняется.
   Зеленые глаза Клеопатры сощурились, превратившись в узкие щелочки.
   – Владыка Рамтат! Ты прекрасно знал, что я жду, когда ты доставишь эту женщину сюда. Если она является частью какого-то хитроумного плана нанести мне вред, у меня есть люди, которые заставят ее говорить.
   Все сжалось у Рамтата внутри при мысли о том, что Даная может очутиться в руках безжалостного тюремщика.
   – С твоего милостивого разрешения я сам открою правду.
   Цезарь подошел к Рамтату и изучающе смотрел на него некоторое время. Затем с улыбкой повернулся к царице.
   – Полагаю, наш благородный Рамтат сильно увлечен этой женщиной. – Он вопросительно взглянул на молодого воина. – Как ее имя?
   – Даная.
   – Или, может быть, ее имя «убийца»? – сказала Клеопатра, внимательно оглядывая Рамтата. – Ее уже обвинили в том, что она беглая рабыня, выдающая себя за благородную даму.
   Цезарь от души расхохотался и хлопнул Рамтата по спине.
   – Наконец-то ты нашел женщину, которая нравится тебе, а она может оказаться опасной шпионкой! Я восхищен твоей оригинальностью!
   Клеопатра с недовольным видом подошла к Рамтату ближе.
   – Твои сердечные дела не могут цениться выше моей жизни. Эта женщина заперта?
   – Да, сиятельная царица.
   – Ты должен доставить ее ко мне завтра не позже полудня.
   Цезарь сложил за спиной руки и, улыбаясь, обошел вокруг Рамтата.
   – Думаю, тебе не хочется отдавать нам эту женщину. Я правильно понимаю?
   Рамтат почувствовал, что краснеет.
   – Я только хочу, чтобы суд был правым. Если она невиновна, ее не следует подвергать унижению или помещать вместе с преступниками.
   Цезарь повернулся и посмотрел на Клеопатру.
   – Я полагаю, что мы можем без опасений оставить эту женщину под охраной благородного Рамтата до тех пор, пока будем готовы допросить ее. Раз он держит ее взаперти, она не может представлять для тебя опасности.
   Клеопатра нехотя кивнула.
   – Хорошо стереги ее, – раздраженно предупредила она. – Если она сбежит, ты мне дорого заплатишь.
   Рамтат поклонился.
   – Теперь, когда этот вопрос улажен, есть еще одно дело, которое ты должен выполнить для меня, – сказала царица, постукивая пальцем по подбородку.
   Рамтат снова поклонился.
   – Я полностью в твоем распоряжении.
   – Никогда не сомневайся, что Рамтат твой человек, – сказал Цезарь, с довольным видом глядя на царицу. – Паршивец предан только тебе и Египту. Он ни на минуту не позволял мне забыть, что служит мне исключительно потому, что это в твоих интересах.
   Царица довольно улыбнулась, и у Рамтата перехватило дыхание – в это мгновение ее сходство с Данаей стало несомненным. Даная и царица были примерно одного возраста. Даная была красивее царицы, но то, что они сильно походили друг на друга, не могло оказаться простым совпадением.
   – Я не хочу, чтобы мой самый преданный соратник участвовал в сражении, – заявила Клеопатра. – Я приказываю ему находиться рядом со мной и быть моим личным телохранителем.
   Рамтат поклонился. Хотя он охотнее присоединился бы к войскам, участвующим в бою, чтобы защищать Александрию, он не мог отказать царице.
   – Это высокая честь для меня.
   – Нет, – возразил Цезарь. – Сначала он должен сделать кое-что для меня, прежде чем я отпущу его со службы. Он единственный человек, которому я могу полностью доверить выполнение этого задания.
   У Клеопатры был такой вид, словно она собиралась оспорить это, но все же она уступила и согласно кивнула.
   – Передаю его тебе, но только для одного этого поручения. Затем я заберу его назад. – Она с любопытством спросила: – Что же это за дело, которое требует личного участия моего высокородного подданного?
   – Я хочу, чтобы он точно выяснил, где именно находится твой брат. Тебе ведь хочется узнать это, разве не так? И кто, кроме блистательного Рамтата, способен вычислить его путь по полям сражений, проникая повсюду и исчезая так, что никто его не заметит? Уж определенно ни один из моих римлян.
   – Это очень опасно! – возразила царица.
   – Мы живем в опасные времена, моя дорогая, – напомнил Цезарь, продолжая внимательно наблюдать за Рамтатом. Проконсул достаточно хорошо изучил молодого генерала, чтобы понять, что того что-то беспокоит. – Что тебя тревожит, Рамтат?
   – Не то чтобы я был встревожен. Просто я пытаюсь разрешить загадку, которая не дает мне покоя.
   В голосе Цезаря проскользнуло любопытство.
   – Ну так расскажи нам об этом – сделай одолжение, позволь нам узнать, о чем ты думаешь.
   Рамтат мрачно кивнул, наблюдая за царицей.
   – Дело в том, сиятельная царица, что Даная удивительно похожа на тебя – вплоть до цвета глаз. Но есть и еще одна загадка: Даная носит на шее очень ценную подвеску, подвеску с царской символикой. Когда я спросил ее о ней, она замкнулась и сказала только, что эта вещь принадлежала ее матери.
   Клеопатра раздраженно сжала губы.
   – Вероятно, ее мать произвела на свет одного из побочных отпрысков моего отца. Возможно, она была рабыней, которая пришлась моему отцу по вкусу.
   – Я рассматривал такую возможность, – признался Рамтат.
   – Опиши мне эту подвеску, – сказала царица. – Как она выглядит?
   – Я могу сделать лучше, если ты позволишь, сиятельная царица. Думаю, я смогу нарисовать ее.
   Клеопатра кивнула в сторону стола, заваленного папирусами, где стоял горшочек с чернилами.
   – Так сделай это!
   Рамтат опустил тонкую тростниковую кисточку в чернила и набросал несколько линий на листке папируса. Затем протянул этот листок царице. Он смотрел, как Клеопатра разглядывает рисунок, и заметил, что лицо ее побледнело.
   – Ты уверен, что это точный рисунок?
   – Да, сиятельная царица. Подвеска искусно выполнена из золота в виде свернувшейся кобры. Глаз змеи – очень крупный изумруд.
   – Мне знакома эта вещь. Мой отец приказал придворному золотых дел мастеру изготовить две одинаковые подвески. Одну для моей матери, а другую для… – Ее голос прервался, а лицо стало еще бледнее. Она опустилась на обитую кожей скамейку и горестно покачала головой. – Долгое время считалось, что владелица второй подвески умерла. Если эта женщина еще жива или если Даная ее дочь, она может представлять для меня страшную опасность, которую ты даже не можешь вообразить.
   – Глупости! Никогда не поверю, что эта рабыня, если она действительно рабыня, может представлять для тебя угрозу, – скептически заметил Цезарь.
   С застывшим лицом царица наклонилась вперед и заглянула Рамтату в глаза.
   – Я должна узнать, действительно ли она ее дочь. Нельзя исключить возможности, что она попытается сместить меня и занять мое место.
   – О ком ты говоришь? – возмущенно сказал Цезарь. – Кто та женщина, которой твой отец подарил эту драгоценность?
   – Илана была дочерью самого доверенного генерала отца, командующего войсками Алекоса. Один из его дальних предков сопровождал Александра Великого в его походе на Египет. Говорили даже, что он состоял с Александром Великим в родстве. Я точно не знаю, но генерал был из очень знатного рода, и мне помнится, что отец говорил, будто отец Иланы чисто греческого происхождения, как и мы, Птолемеи. В детстве я слышала много разговоров о редкой красоте его дочери и о том, что мужчины не могут не влюбиться в нее. Мой отец не стал исключением. Ходили слухи, что он даже женился на ней, но если и так, никаких документов не сохранилось.
   – Что с ней стало? – спросил Цезарь, заинтересовавшись историей.
   – Илана исчезла незадолго до моего рождения. – Клеопатра посмотрела в глаза Цезаря. – Говорили, что она сбежала от преследований других жен отца, которые затаили на нее зло. Также говорили, что когда она бежала, то носила под сердцем ребенка моего отца. – Глаза царицы широко раскрылись, и она слегка выпятила нижнюю губу. – Если эта женщина дочь Иланы, могут найтись и те, кто захочет воспользоваться ею, чтобы отнять у меня трон.
   Рамтат глубоко вздохнул.
   – Никогда не поверю, что Даная участвует в заговоре с целью отнять у тебя трон.
   – Владыка Рамтат, ты думаешь не головой, а совсем другой частью тела! – с раздражением заявила царица. – Эта женщина имеет над тобой власть – я это вижу. Ты позволил своей любви к ней мешать исполнению твоего долга.
   Рамтат был поражен.
   Не отрывая взгляда своих зеленых глаз от Рамтата, царица продолжала:
   – Я узнаю всю правду об этой женщине. Если выяснится, что она дочь Иланы, ее следует устранить.
   – Она может оказаться всего лишь дочерью рабыни, – снова предположил Цезарь, заметив по глазам Рамтата, в каком тот напряжении.
   Клеопатра покачала головой:
   – Кто может знать? Но я намерена это выяснить. – Она встретилась взглядом с Рамтатом. – Следуй за мной – я кое-что тебе покажу.
   Царица выскользнула из комнаты, и Рамтат последовал за ней, а Цезарь вернулся к изучению своих карт и планированию стратегии продолжающейся войны.
   Легкими шагами двигаясь впереди, царица вела за собой Рамтата по длинным отделанным мрамором коридорам, мимо высоких коринфских колонн, через комнаты, обставленные роскошной мебелью, и залы, наполненные бесценными сокровищами, которые семейство Птолемеев собирало многие годы.
   Наконец Клеопатра остановилась перед массивной двойной дверью, обитой золотом.
   – Здесь была спальня и ванная комната моего отца, – сказала она Рамтату. – Теперь этим помещением никто не пользуется.
   Рамтат прошел вслед за царицей мимо массивной кровати с полупрозрачной занавесью, мимо гардеробной, где все еще хранилась одежда покойного паря. Миновав еще ряд двойных дверей, Рамтат увидел, что находится в самой изысканной ванной комнате из всех, которые ему доводилось встречать. Все кругом было отделано мрамором и золотом. Но что более всего приковало к себе его взгляд – это мозаичные картины на стенах. Одна из них представляла битву с Александром Великим – в изображениях богини Исиды безошибочно угадывался облик царицы из рода Птолемеев. Рамтат двинулся вдоль стены, выложенной бирюзой, на которой изобразили жреца, льющего из кувшина на голову царя священную воду Нила.
   Царица Клеопатра указала на заднюю стену, сверкавшую яркими красками, – похоже, там были представлены сцены семейной жизни.
   – Внимательно посмотри на изображенных там женщин, рассмотри их лица. Скажи, если кого-нибудь узнаешь.
   Рамтат двинулся вдоль стены, пристально вглядываясь в каждое лицо. Одна сцена представляла отца Клеопатры на троне. Другая – царя со своими детьми, видимо, на загородной прогулке. Сначала Рамтат не нашел на картине ни одного знакомого лица, но затем его взгляд остановился на женщине в голубом платье, грустно улыбавшейся царю.
   Рамтат почувствовал, словно ледяная рука вонзилась ему в грудь и с силой сжала сердце. Художник с большим искусством изобразил задумчивую молодую женщину. Черты ее лица, глаза, изящная фигура – все напоминало ему о Данае.
   Рамтат протянул руку и коснулся изображения женщины.
   – Сиятельная царица, могу я узнать, кто эта женщина? – спросил он, хотя в глубине души уже знал ответ.
   – Это Илана. Тебе она кажется знакомой?
   – Очень странно, но Даная похожа на тебя, как и эта женщина. – Он повернулся и взглянул в лицо Клеопатре. – Как это возможно?
   – Она была двоюродной сестрой моего отца – и, конечно же, царской крови. Отец Иланы был жена на младшей сестре отца. Теперь ты понимаешь, почему я обеспокоена?
   Рамтат задумался, возможно ли, что у Данаи и Клеопатры один и тот же отец. Ничего удивительного, что она не желала говорить о своей матери или о ее происхождении. Вероятно, она опасалась, что это будет означать для нее смерть.
   – Сиятельная царица, я начинаю верить в невиновность Данаи. Я бы мог спокойно доверить ей свою жизнь – и что более важно, твою.
   Клеопатра мгновенно встревожилась.
   – Хорошенько стереги эту женщину и доставь ее прямо ко мне, как только выполнишь задание Цезаря. Я хочу сама ее расспросить, и чем меньше людей знают о ее существовании, тем лучше.
   Рамтат поклонился.
   – Я все сделаю, как ты приказала, сиятельная царица, – произнес он, но в его голосе уже не слышалось обычной уверенности.
   – Тем временем, – продолжала Клеопатра, – я расспрошу во дворце тех, кто знал Илану. – Возможно, кто-то и прольет свет на эту тайну.
   Рамтат поклонился еще ниже.
   – Надеюсь, эта загадка скоро будет разгадана, и мы все узнаем, сиятельная царица.
   Клеопатра согласно кивнула.
   – Я тоже так думаю. – Она махнула рукой, отпуская Рамтата, и в то же время продолжала разглядывать изображение Иланы, внимательно всматриваясь в ее черты. – Ты можешь идти. Ступай прямо к Цезарю, он ждет тебя.
   Рамтат снова поклонился, на этот раз, отступая назад, но тут голос царицы остановил его:
   – Я хочу, чтобы ты знал: Цезарь обладает властью в Египте, и я восхищаюсь им больше, чем кем бы то ни было. Возможно даже, что я по-своему люблю его. Но я всегда буду поступать так, как лучше для моего народа, и если ты предан мне, ты будешь делать то же самое. Твое место рядом со мной, сын Египта, а не в армии Цезаря.
   Чем больше Рамтат узнавал Клеопатру, тем крепче становилась его уверенность в том, что она достойна занять трон Египта.
   – Прежде всего я предан тебе, сиятельная царица.
   Клеопатра слегка улыбнулась.
   – Я рассчитываю на это.

Глава 22

   Данаю разбудил легкий утренний ветерок, донесший нежный аромат цветов из сада. За дверью послышались шаги, и кто-то повернул ключ в замке. Вошла служанка с подносом еды, и Даная, стараясь скрыть охватившее ее уныние, бодрым тоном спросила:
   – Твой господин вернулся?
   Хотя Даная была уверена, что рабыня поняла ее, та молча покачала головой и принялась распаковывать сундук, доставленный накануне. Данаю не интересовали ни прекрасные одежды, которые ей прислали, ни роскошная обстановка спальни. Стоически наблюдала она за тем, как молодая служанка разбирает платья из тонкого шелка и размещает их на деревянной вешалке.
   На этот раз Даная твердо решила, что, если представится случай, она найдег способ убежать.
   Позже, днем, девушка безостановочно ходила по комнате из угла в угол, как тигр в клетке. Она не знала, когда вернется Рамтат, потому что женщины, обслуживавшие ее, с ней не разговаривали и не отвечали на ее вопросы.
   Даная днем не находила себе покоя, а ночью не могла уснуть. Может быть, именно сейчас ее готовились обвинить в измене или передать на попечение Харика.
   Присев на скамейку, она обхватила лицо ладонями и устремила взор на свои обутые в сандалии ноги, чувствуя себя полностью опустошенной.
   Девушка не услышала, как Рамтат бесшумно вошел в комнату, и не замечала его до тех пор, пока он не опустился рядом с ней на колени, спросив:
   – Разве все настолько плохо, что ты постоянно пребываешь в унынии?
   Даная вскинула голову и посмотрела на него. Ей не удалось рассмотреть выражение его лица, оно находилось в тени, и девушка не поняла, сказал ли он это с укоризной или ее тоска искренне беспокоила его.