Обедин Виталий. Волчий пасынок - путь к сухому морю

   - Зачем?
   - Не знаю. У меня нет цели... никакой нет. Мне не нужны деньги, почет слава, титулы. Даже приключения, выпадающие на мою долю, мне вовсе не нужны. Я был бы счастлив обойтись без них. Так легче. Я ищу... если бы я сам знал, что! Просто ищу. А что - пойму, наверное, только когда, наконец, найду.
   - Может быть то, что ты ищешь, доблестный Гай Канна, - вновь подала голос дочка Фахима бан-Аны. - это... (она сделал короткую многозначительную паузу) любовь?
   Гай печально улыбнулся - странным неумелым движением закрепощенных губ - и медленно покачал головой.
   - Нет. Не любовь.
   Верима, так звали купеческую дочь, незаметно для всех скорчила разочарованную гримаску. Она ожидала услышать совсем иной ответ, а заодно, если повезет, и романтическую историю о несчастной любви молодого уранийца с неприступным, безразличным лицом. Разве это не след женского участия в его жизни? Но несмотря на это ее интерес к Гаю не ослабел. Напротив, Волчий Пасынок а глазах впечатлительной девушки окружил себя ореолом возбуждающей воображение и чувства таинственности. Несомненно, доведись ей кроме всего прочего узнать, что этот статный мускулистый юноша с тонкими нервными чертами лица в совсем недалеком прошлом был знаменитым, наводящим ужас на караваны, разбойником Хайкананом из клана кровавого Сугана, от этого он только бы выиграл. Ураниец превратился бы для нее в самого настоящего героя. Благородный разбойник, окутанный дымкой романтической неприкаянности и таинственной полумистики, кто так еще способен взволновать женское сердце? И не важно, что на руках никогда не просохнет кровь безвинных жертв, что на совести не один десяток загубленных душ, а за спиной груды безвольно скорчившихся тел, беспощадно иссеченных кривыми кагаскими саблями. Об этом чувствительные, впечатлительные девушки, такие, какой была Верима как-то забывали думать.
   - Ты всегда путешествуешь в одиночестве, тур-атта Канна? У тебя когда-нибудь бывали спутники... или даже спутницы?
   - Иногда они появляются, но ненадолго. Другим быстро удается найти себе место и занятие, они понимают, что рано или поздно нужно остановится. Меня же судьба гонит дальше. Иногда я пытался остаться вместе с ними, но из этого ничего не получилось.
   - Одному сейчас путешествовать опасно. - поглаживая легкую, почти воздушную бороденку проговорил купец. - Нужно быть очень отважным и сильным человеком, чтобы осмелится попытаться в одиночку добраться до Пту, особенно, если не знаешь правильного пути. Немудрено, что ты заплутал и потерял лошадь. - (это была часть лжи, которую Табиб Осане придумал для того, чтобы объяснить своему хозяину появление Канны в караване, ибо, несмотря на дружеские отношения и высокое доверие к начальнику стражи, Фахим бан-Ана ни за что не потерпел бы подле себя присутствие грабителя караванов, чье имя уже успело стать проклятием для пустынь). - А случись встретиться на пути кагасам во главе с этим песчаным дэвом, которого они называют Хайканан?! На Большом Караванном Пути всегда ошивается превеликое множество разбойников и негодяев. Ах, эти проклятые кагасы! и даффы! те ничуть не лучше! Да убережет мудрый Баббет нас от встречи с нечестивцами. Его светлый лик прежде всегда был ко мне благосклонен, да. Не даром я на свои деньги возвел ему скромный храм в оазисе Кыш. Клянусь своими предками, алтарь в нем никогда не пустеет!.. Вот только грабителей с каждым годом становится больше, и год от года их банды, вырастая в количестве, становятся все более наглыми и дерзкими. Ни султан Шарумы, ни мальбер Добальтара ничего не могут с ними поделать, хотя регулярно посылают в степи войска, дабы присмирить презренных дикарей. Даже большому каравану с хорошей охраной путешествовать сейчас небезопасно. Ты должно быть храбрый человек, Гай Канна, и, несомненно, великий воин, каким представил тебя мой добрый друг Табиб, раз пренебрег такой опасностью.
   - С меня нечего взять. - осторожно ответил Волчий Пасынок. - Я не вожу с собой товаров и золота. Они неизбежно вызывают алчность и потому опасны.
   Табиб Осане ухмыльнулся в бороду : " Кривишь душой, тур-атта. Один твой кот чего стоит, да и оружие справное, только за ножны, без вложенных в них клинков, можно выручить знатные деньги. И чтоб мне жариться в пламенном дыхании Азуса, если меч твой откован не из стальгородского булата!"
   - Разве это может остановить грабителей? Они ведь не знают, что ты везешь в седельных сумках, и никогда не верят на слово.
   - На этот случай у меня есть Хищник.
   Гай прикоснулся к рукояти своего меча.
   - Даже хорошему воину не выстоять в одиночку одновременно против полудюжины врагов, знающих, с какой стороны следует браться за меч. - заметил Фахим бан-Ана. - Или я не прав, Табиб?
   - Если только его руку не будет направлять сам Уран, Отец Битв! - откликнулся шарумец.
   - А как же знаменитые герои из рассказов сказителей, почтеннейший тур-атта Осане? - обижено воскликнула Верима. - Великие воины-паладины, смело выступавшие и против десяти и против двадцати врагов? Неужели это всего-навсего истории?! Я не верю! Разве доблестный Нурин Нурган не бился один против целого племени даффов, этих степных шакалов, похитивших его младшую и любимую жену? Разве он не одолел их всех? Я сама видела, как, вступив через Южные ворота в Ишш, он ехал по городу, гордо уперев в стремя пику с насаженной на нее головой дикарского вождя!
   - Ты не успел и рта раскрыть, а моя дочка уже бросилась на твою защиту, Гай Канна. Не странно ли? - добродушно рассмеялся маленький купец, потирая пухлые ладошки. - Я увез ее из Ишша специально подальше от тамошних вздыхателей, кои просто осаждают мой дом! Они только и ждут, чтобы сорвать ценный плод, который я растил и лелеял на протяжении пятнадцати лет. И вот, поди ж ты, в центре пустынь и степей, где кроме разбойников и негодяев можно встретить разве что одиноко парящего ягга, она находит новую мишень для своих женских чар!
   Гай невольно смутился.
   Фахим бан-Ана вдруг разом посуровел, сдвинул редкие брови и, погрозив толстым пальцем, совершенно серьезно предупредил Волчьего Пасынка:
   - Смотри Гай Канна! Не поддайся искушению! Моя Верима очень легкомысленна...
   - Папа! - возмущенно пискнула девушка.
   - ... и впечатлительна. Не вздумай воспользоваться ее слабостью и моим добрым отношением. Я должен сберечь свою дочку для замужества.
   - Папа!!!
   Подобная речь застала Канну врасплох. Ни о чем подобном он и не подумывал. Девушка, конечно, была очень красива и, несмотря на свою юность уже вполне созрела, как женщина, но Волчий Пасынок в известной степени был иммунирован от женских чар. Во всяком случае, они не заставляли его делать поступков, противных логике. Гай на секунду замешкался, подбирая достойный ответ.
   - Я не посмею злоупотребить вашим гостеприимством и доверием, уважаемый. - повторил он слышанные однажды слова.
   - Надеюсь, ты человек слова, юноша.
   - Я не из тех, кто лжет. - сказал Гай и обернулся в сторону Табиба.- Это может подтвердить Осане-тан.
   Купец из Ишша довольно закивал головой.
   - Табиб не может выбрать на рынке хороший кусок ткани так, чтобы его при этом не надули на полцены, но в людях он разбирается, как никто другой. Этого у моего друга не отнять. Если почтенный Осане поручается за твое слово, я абсолютно спокоен.
   - Я склонен доверять тур-атта Канне, мой господин. - сказал начальник караванной стражи, привычным жестом, характерным для многих южан, оглаживая бороду. - На меня он произвел впечатление человека... не способного лгать.
   - Значит он таков и есть. - с легкостью заключил Фахим бан-Ана. - С тех пор как ты работаешь на меня, друг Табиб, я не помню ни одного случая, чтобы ты ошибся, выражая свое мнение о человеке.
   - Может быть ты расскажешь о своих приключениях, достойнейший Гай Канна. - глядя на Волчьего Пасынка огромными изумрудными глазами спросила Верима, стремясь сменить неприятную ей тему разговора. Судя по тому, что мы уже услышали, на твою долю их должно было выпасть немало. Иначе откуда тебе знать, что тебя не прельщают ни деньги, ни почет, ни слава, ни даже любовь. Чтобы говорить так, все это нужно было испытать на себе.
   - Боюсь, из меня плохой рассказчик.. - сделал попытку отнекнуться Гай.
   Ему вдруг сделалось неуютно. Конечно, он был очень благодарен этим совершенно незнакомым людям, проявившим к нему такое участие. Он вообще был людям, когда они одаряли его своим вниманием, но чужие попытки сорвать покров с прошлого всегда настораживали и пугали Волчьего Пасынка. Собственные воспоминания Гай считал исключительно своей монополией, и ему не нравилось, когда кто-то пытался вторгнуться в них, пусть даже прежде испрашивая на то разрешения. Еще больше этот страх усилился после приключения в Коричневых Песках, куда ему пришлось вторгнуться, спасаясь от разъяренного Сугана и его брата Обола. Канна понял, очень хорошо понял, насколько пугающей жестокой и опасной может быть собственная память.
   - Когда и как ты попал на Юг, или как там вы называете наш край у себя на западе, Стигилион?
   - Года два назад.
   - Ты пересек Стражи Юга, или приехал на корабле?
   - Мне пришлось отказаться от мысли сесть на борт корабля. В портовом городе Эльштапе меня...- он запнулся. - против меня выдвинули несправедливое обвинение. Мне пришлось бежать.
   - Должно быть ты присоединился к торговцам, перебирающимся в Добальтар. - предположил Фахим бан-Ана, деликатно избегая вопросов относительно того, каким было обвинение, выдвинутое против молодого уранийца.
   Для себя он решил, что парень, скорее всего подрался с кем-то из-за благосклонного женского взгляда, или брошенного в спину оскорбления... Каким бы нелюдимым он не был и что бы там не говорил, молодость есть молодость. Она свое возьмет.
   - Не совсем. - сказал Гай. - Я действительно перешел, через горы, но все перевалы были уже закрыты снегами, сошедшими с вершин, и не один торговый караван не мог выступить в путь, а я не хотел... не мог ждать. Пришлось перебираться через Стражи одному.
   - Что-о? - невольно воскликнул Фахим бан-Ана. - Ты пересек Стражи Юга в одиночку, без проводника, да еще в период, когда все тракты и перевалы были завалены снегом?! Двуликий Баббет! Ты и в самом деле великий человек, тур-атта! Даже горцы не рискуют забираться далеко от своих пещерных нор, когда вершины сбрасывают с себя снежные лавины. В это время года горы превращаются в одну сплошную ловушку.
   - Два года назад. - задумчиво пробормотал Табиб Осане, хмуря кустистые брови. - То есть как раз в то время, когда Добальтарский мальбер объявил войну горным кланам. Огненное дыхание Азуса! Пройти через горы, когда тамошние троглодиты, возмущенные публичной казнью своих соплеменников, воровавших овец и попавшихся на месте преступления, повыползали из пещер, дабы вдосталь намахаться своими длинными ножами! Ты удивляешь даже меня, Гай Канна!
   - Вот видишь, папа! Я была права! Нет ничего невозможного для настоящего героя! Так что не все песни и истории сказителей выдумки. Вот! - гордо, как будто не Гай, а она сама совершила этот беспримерный поход через кишащие разъяренными горцами Стражи Юга, воскликнула Верима.
   - Но я не сражался сразу с целым племенем даффов, подобно Нурину Нургану. - сказал Канна, немного смущенный произведенным на слушателей впечатлением.
   Сам он не видел ничего сверхъестественного и невозможного в своем переходе через горный хребет, отделяющий Юг-Стигилион от западных и северных земель Таннаса. Да, вне всяких сомнений это было очень трудным и нелегким делом. Многие на его месте наверняка так и остались бы в далеких заснеженных горах. Погибли бы в лавине, или пали бы под ударами тяжелых горских ножей, а нет - так от изогнутых мечей добальтарских воинов. Последние вторглись в Стражи, дабы усмирить излишне воинственные кланы горцев, чьи вожди еще до того, как снег завали все перевалы и тропы, перекрыли все торговые пути, грозя, тем самым, задушить торговлю Добальтара с западными странами, богатыми золотом и серебром, мехами и медом, зерном и лесом. Пробраться было трудно, но не невозможно.
   Гаю удалось не только сохранить свою жизнь и добраться до Южного Квадрата (Добальтара, Шарумы, Онокгольского каганата и Кхурба), но так же и принять деятельное участие в мелкой, но от того не менее жестокой и кровавой войне, затеянной самым могущественным южным владыкой против дюжины малочисленных и крайне воинственных горских кланов.
   Если бы Волчьему Пасынку дано было знать, что такое тщеславие, он не без гордости мог бы сказать: скалистые вершины Стражей Юга еще долго будут помнить грозное имя Гайхамар, Снежный Барс, к которому позже прибавился еще один эпитет - Миротворец.
   - Постой-ка, тур-атта Канна. - словно прочитав мысли оборотня-меченосца воскликнул Фахим бан-Ана. - Табиб, друг мой, кто как не ты пересказывал мне истории о человеке с севера, водворившем мир в добальтарских горах? Как там его звали? Хаймар?.. нет, Гай...
   - Гайхамар, или иначе - Снежный Барс. - откликнулся начальник караванной стражи. - Гм... Есть сходство.
   Фахим всплеснул ручками, хлопая себя по бедрам.
   - Чтоб от меня отвернулся благосклонный лик Баббета! - с преувеличенным возмущением вскричал он, обращаясь к Осане. -Кого ты привел в мой караван, Табиб?! Этот человек собственноручно снял колено, которое так славно придавило горло нашим конкурентам из мальберата!
   - Я сожалею, - досадуя на свой язык, сказал Гай. - но тогда я не мог знать, что мне доведется путешествовать с вашим караваном. Я сражался на той стороне, которая признала меня первой. Так получилось.
   Фахим весело улыбнулся, ткнул дочку в плечо и громко рассмеялся неожиданно серьезной реакции молодого уранийца. Верима звонко вторила ему, а Табиб Осане позволил себе лишь слегка ухмыльнуться в бороду.
   Волчий Пасынок ощутил острый приступ внезапного раздражения. Он не понимал, что нашло на окружающих его людей и чем все это могло обернуться для него. Непонимание людей, их поступков, манеры думать и реагировать (очень часто совершенно нелогично), все это по отдельности и вкупе, порождало неопределенность, которая всегда смущала и злила его. Рука оборотня-меченосца рефлекторно напряглась и незаметным даже для него самого движением переместилась на пояс, поближе к эфесу Хищника.
   - Успокойся, Гай Канна! - Табиб хлопнул уранийца по плечу.
   Гай не ожидал этого движения, его напряженные нервы не выдержали и отреагировали на него молниеносно, повинуясь четким, отработанным до автоматизма рефлексам. Левая рука оборотня слегка приподнялась для того, чтобы захватить и вывернуть упавшую на плечо ладонь шарумца, правая скользнула к мечу. Пальцы привычно обняли рубчатую от насечек рукоять, но, к счастью, в последнюю долю мгновения Волчий Пасынок сумел осознать дружественный характер этого легкого удара, и смертоносное, острое, точно бритва лезвие, спрятанное в ножнах из черного дерева, не обнажилось.
   Табиб Осане не успел никоим образом отреагировать на стремительные движения Гая, однако то, что рука последнего лежит на эфесе меча, он увидел. Улыбка исчезла с широкого бородатого лица шарумского караванщика.
   - Успокойся, Гай Канна. - ровным, каким-то деревянным голосом повторил он. - Почтеннейший Фахим бан-Ана вовсе не держит на тебя зла. Это шутка, понимаешь? Как можно судить о превратностях судьбы?
   - Тур-атта Канна. - торжественно сказал так ничего и не успевший понять купец из Ишша. - Если все то, что я успел узнать о тебе - правда, значит, ты достойный человек, и мне просто следует благодарить богов за то, что они привели тебя в мой караван. Путешествие под защитой такого великого воина не только большая честь, но и - ха-ха! Большая безопасность. И потом, - добавил он, широко улыбаясь. - мне это обошлось необыкновенно выгодно! Дешевле, чем услуги любого из воинов нанятых Табибом!
   Табиб Осане торопливо отвернулся, пряча запутавшуюся в бороде насмешливую улыбку от зорких глаз своего маленького хозяина. Если бы только тот знал всю правду о Гае Канне! О том, кто был не только свирепым Гайхамаром-Миротворцем, но так же и печально известным Утнагом-Хайкананом, беспощадным Волком, предводителем кагасов, этих Хогоном проклятых пиратов степей! Назвал бы он тогда уранийца достойным человеком и благодарил бы богов за встречу с ним? Хо! Как немного значат человеческие слова! Как непостоянны и сиюминутны их представления и чувства! Подумать только, говорить о безопасности в присутствии мрачного нелюдимого парня, чье имя уже успело стать проклятьем для торговцев, двигающихся по Большому Караванному Пути!
   Окончательно смешавшийся Гай постарался ничем не выдать своих эмоций.
   Что же до юной Веримы, дочери почтенного Фахима бан-Аны, то она, позабыв обо всем, смотрела на Гая влюбленными глазами. В сердце девушки уже жарко разгорался огонь страсти. Она нашла своего героя, уверенно вытеснившего дотоле претендовавшего на эту роль темнокожего рослого кхурбийца Караха из числа нанятых Табибом охранников. Пылкое воображение Веримы услужливо рисовало ей красочные душещипательные картины несбыточного будущего, в котором мускулистые объятия Волчьего Пасынка играли далеко не последнее значение.
   Разрушая эту идиллию, в воздух ворвался возбужденный крик одного из дозорных воинов охраны.
   - Хон! Хон! Айгаа-а-а, Хон!
   - Тени и Призраки! - сердито буркнул Табиб Осане, приподнимаясь на стременах и вглядываясь вперед. - Что еще там? Да, это Хон! Он подает какой-то знак. Да подъедь ты ближе, дурень!.. Так, что... Проклятье! - уже прорычал шарумец, мрачнея на глазах. - Опасность?!. Смерть?!! Впереди нас смерть, дери меня Хогон!
   Рослый караванщик повернулся в сторону Волчьего Пасынка и криво усмехнулся.
   - Кажется, Гай Канна, ты и впрямь не случайно прибился к нашему каравану. Быть может твоему мечу найдется работа. Едем вперед... Карах! Устул! Головами отвечаете за безопасность господина бан-Аны и его дочери! Не отлучаться от паланкина ни на шаг! За мной, тур-атта Канна!
   Он ударил лошадь пятками и быстро поскакал в голову каравана. Гай, не задерживаясь, последовал за ним, отставая не более, чем на четверть корпуса.
   К разочарованию и некоторой обиде Веримы, он так и не обернулся, чтобы бросить на нее свой взгляд.
   4
   Хон - искусный следопыт-онокгол, всю свою жизнь проведший, мыкаясь по степям и пустыням, не ошибся, подавая сигнал, а Табиб Осане, подле которого Хон держался последнюю часть этой самой жизни, не ошибся, расшифровывая его. Впереди них и в самом деле была смерть. Вернее жуткий след Единственной Истинно Бессмертной, ее пугающая ипостась, обличенная в умерщвленную плоть.
   До того, как стать жертвой грабителей это был крупный караван. Не такой большой, как у почтенного Фахима бан-Аны, кроме своих товаров переправлявшего в Пту и товары нескольких своих компаньонов из Ишша и пары других городов, но все же...
   Его сопровождали, по меньшей мере, человек двести. И все они теперь были мертвы. Там и сям среди перевернутых, сломанных, разграбленных повозок, безвольно разбросав конечности, валялись изуродованные человеческие тела. Жалкие неуклюжие фигурки, перетрясенные и разбросанные руками шаловливого великана. Нападавшие не пощадили и тех животных, которых не смогли, или не захотели увести с собой. Не было ни одного раненного, ни одного умирающего, в ком бы еще тлела хоть искорка жизни. Все было мертво. Единственными живыми существами здесь оказались только наги, летающие трупоядные псевдозмеи, при приближении людей тут же поднявшиеся в воздух черной тучей, шумно хлопая перепончатыми кожистыми крыльями.
   - Я узнаю эти повозки. - негромко сказал Табиб, не поворачиваясь к Волчьему Пасынку. - Это был караван Набаши Аль`Гы, состоятельного купца из онокгольского каганата. Они вышли из оазиса Кыш тремя днями прежде нас. Торопились. Бедняги! Азус огнерожий! Ты видел когда-нибудь такие раны, Гай Канна? Мыслимо ли дело так изуродовать человека?! Смотри, у него нет ног выше колен. И как чисто срезано! Словно секанули самой большой бритвой, какую только можно себе представить!
   - Не только человека, караванщик. - холодно заметил Канна. Смотри, иные повозки тоже выглядят так, словно часть их просто испарилась.
   Медленно и очень осторожно они въехали в останки разграбленного каравана, обогнув по пути развернутую поперек длинную телегу с расколовшимся от резкого маневра колесом. Очевидно, запряженные животные в паническом страхе перед кем-то или чем-то смертельно опасным, или столь же смертельно ужасным, на худой конец, не слушаясь возницы пытались бежать, увлекая за собой повозку. В результате перекосившейся осью одной из сильных ширококостных тягловых лошадей переломало спинной хребет. Другая тоже была мертва, но ее смерть оказалась куда более страшна и мучительна. Кто-то или что-то буквально выел, вырвал все ее брюхо вместе с внутренностями. Наги уже изрядно объели труп, обнажив от плоти толстые крепкие ребра, пожелтевшие от пищеварительной слюны, какой псевдозмеи поливают добычу прежде, чем приступить к своей мерзкой трапезе.
   Гай молча вытянул руку и указал на лошадиный остов.
   - Тени и призраки! - пораженно воскликнул Табиб Осане. - Срез ребер гладкий и ровный! Ни самые большие клыки и ни самый острый меч не смогли бы сделать подобное! Сожги меня огнерожий Азус, если это вообще дело рук человека или зверя родившегося под солнцем этого мира. Только когти Хогона, в адском пламени раздирающие души, могли бы оставить такие следы!
   Волчий Пасынок легко соскочил с коня и подошел к трупу. Остановившись подле него, он присел и осторожно постучал по песку. К удивлению начальника караванной стражи раздался глухой, но совершенно отчетливый стук.
   - Стекло. - пояснил Гай. - Я такого чистого никогда не видел... Что-то расплавило песок и превратило его в стекло, равного которому не выдувают даже хоббы-стеклодувы.
   Вернувшись обратно к своей лошади, Канна одним легким прыжком, вызвавшим у Табиба мимолетный приступ безотчетной зависти, взлетел в седло. Они проехали еще несколько десятков шагов и натолкнулись на огромную белесую тушу слонорога, уткнувшегося в плотно сбитый песок тракта могучей грудью, достаточно широкой, чтобы на ней мог свободно улечься взрослый хорошо сложенный мужчина. Подогнувшиеся задние лапы исполинского животного удерживали мертвое тело в полусидячем положении. Толстые жилы и огромные мускулы, закрепощавшие движения гиганта не давали им безвольно разъехаться или распрямиться и после смерти. А уж в смерти слонорога не могло возникнуть ни каких сомнений - у него начисто отсутствовала голова. Срез шеи был таким ровным, что создавалось впечатление, будто бы ее просто слизнуло некое неведомое и неимоверно огромное чудовище.
   - Тень Сагаразага! - потрясенно прошептал побледневший Табиб Осане, нервно теребя свою бороду. - Демоны! Демоны из Преисподней Хогона набросились на караван онокгола. Да! Только у них могут быть такие страшные, такие острые когти!
   - Но зачем Владыке Преисподней товары смертных? - окидывая взглядом разграбленные повозки здраво спросил Гай. - Скорее уж это работа тех, кто служит другому божеству - Крессу. Смотри.
   Он подъехал к одному из человеческих тел, дотянулся до его плеча, изогнувшись в седле, словно огромная гибкая кошка, и без видимого усилия перевернул на спину. Из груди мертвого человек торчал зазубренный обломок стрелы, уверенно нашедшей слабое сочленье в пластинах кольчуги.
   - Демоны не стреляют из человеческих луков... по большей части. Здесь поработали люди.
   Табиб Осане, задумавшись смотрел на труп.
   - Но какие люди могли сотворить подобное с караваном, тур-атта Канна?
   - Люди не могли. - спокойно согласился Волчий Пасынок. - Если только им не помогала могущественная черная магия... Очень могущественная... А стрела, кстати, всажена с кагаской меткостью. Если, конечно, не случайно попала.
   Они обменялись напряженными взглядами.
   - Ни один крупный караван не помыслит двинуться в путь без своего чародея, достаточно сильного и способного, чтобы защитить от всяких там заклятий и наветов кагаских или даффских жрецов. пробормотал начальник караванной стражи.
   Гай Канна промолчал.
   - И это значит лишь то, что волшебник, нанятый Аль`Гы оказался недостаточно могущественным, чтобы противостоять этой... магии. сам за себя ответил Табиб. - Тени и Призраки, а ведь я слегка знал его! Он совсем немногим уступал нашему Кальпуну. Пр-р-роклятье Азуса на мою голову!
   - Кальпун, так зовут вашего мага? - на всякий случай спросил Гай.
   - Да. Но этот старикан безвылазно торчит в своей кибитке, возясь со всякими магическими игрушками. А то сидит в трансе - глаза у переносицы, и разум бродит где-то в высших сферах. Оно вообще-то и хорошо - еды меньше уходит.
   Волчий Пасынок поднял руку с пальцами судорожно скрюченными самым немыслимым образом и, сконцентрировав свое энергетическое поле, в один взмах вычертил младшую Руну Альт. На глазах у изумленного Табиба в воздухе возник странный кажущеся простой, и в то же время удивительно сложный, знак, вытканный дрожащими огненными линиями, а в след за тем голову молодого уранийца окутал странный мерцающий нимб.
   - Что ты делаешь, тур-атта? - воззрился на него Табиб.
   - Смотрю. - коротко ответил Гай.
   Голос его прозвучал глухо - уранийцу приходилось прилагать значительные усилия, чтобы удерживать в сознании черты магической Руны.
   - Здесь нет черной магии. - наконец сказал он с непререкаемой уверенностью в голосе. - Это не колдовство. Нечто более совершенное. Что-то было здесь - огромное могущественное, сверхъестественное. Аномаль! Что-то ирреальное... Трудно сказать, что именно, но оно наверняка не из нашего мира. След такой зыбкий... Трудно определить... Непонятны ни природа, ни сущность. Может быть и в самом деле демон, может и нечто иное - голая обезличенная сущность. Кресс! Я его чувствую, но ничего не могу увидеть!