Страница:
Он выбрал «свою марку» — пистолет «стечкина» , который он давно не держал в руках. Взглянул на номер и сердце сладко откликнулось: именно из этого пистолета в «студенческие годы» он сделал первые свои выстрелы. Мысленно поблагодарил Шторма за подарок…
Стреляли по движущимся мишеням, беглым огнем, когда шесть мишеней надо было поразить за четыре секунды. И «проба пера» оказалась не такой уж плохой: четыре пули из двадцати легли на границе «девятки» с «десяткой» , шесть прошли по касательной с «пятеркой» , остальные веером рассыпались по мишеням, однако не выходя из циркуля.
Путин выщелкнул пустую обойму на стол и этот металлический звук многое всколыхнул в его памяти.
Щербаков стрелял лучше. Намного лучше: у него было шесть чистых десяток.
Шторм стоял у бинокуляра, наблюдая за стрельбой.
— Неплохо, — сказал он и нажал на пультик, который держал в руке. Стенд с мишенями отъехал в сторону и вместо них появились светлые человеческие силуэты. — Постреляем из автоматического оружия, после чего я вас отведу погреться…
И как ни отвыкли руки держать оружие, но первые очереди выпущенные сначала из АК-74, а затем из АКМ поразили светящихся человечков в жизненно важные органы — почти у всех мишеней были кучно пробиты головы и левая половина груди и живота.
Шторм сходил в оружейную комнату и вернулся с почти игрушечными автоматами с оптическим прицелом и брошюрой-инструкцией.
— Это вам презент от гномиков, — сказал Шторм и положил оружие на стол. Вынул магазины, проверил заряды и снова вставил магазины в гнезда.
Президент в это время читал инструкцию: «АС „Вал“ (Россия). Предназначен для поражения целей в условиях, требующих ведения бесшумной и беспламенной стрельбы. Является личным оружием скрытого нападения и защиты… Дальность эффективной стрельбы, как и снайперской винтовки, составляет 400 метров. На расстоянии 100 метров пуля пробивает бронежилет, а на дистанции 200 метров — стальной лист толщиной 6 мм. Глушение звука выстрела происходит за счет дозвуковой скорости пули и глушителя.»
«Неплохой малыш, — похвалил про себя Путин автомат, пробегая глазами по характеристикам: калибр, масса… — Вот только масса великовата, почти три килограмма и маловата емкость магазина — 20 патронов…»
— Неплохая вещица, в мое время таких еще не было, — под словами «в мое время» президент, конечно же, подразумевал учебу в разведшколе.
— И не одна, потом я вам покажу наш арсенал. Есть и зарубежные образцы, но не думаю, что они лучше наших… Разве что дизайном…
— Красота нам эта ни к чему, — пропел Щербаков слова известной песенки и тоже взял автомат в руки
Затем они перешли в другой зал тира, в так называемую парилку, где температура далеко за плюс двадцать градусов по Цельсию.
Стрельба из автомата «Вал» сначала не доставляла удовольствия: создавалось впечатление, что в руках держишь игрушечный автомат — ни нервы будоражащей тугой отдачи, ни игривых синих факелков на конце дульев. Но по мере стрельбы стали выявляться поистине гигантские преимущества стволов: пули ложились кучно, трассы от них не провисали до самых целей и были геометрически стабильны, словно лазерные лучи. И стреляли почти бесшумно, под сурдинку глушителей…
Потом Шторм принес другое оружие:» А-91» , с глушителем и тоже с оптическим прицелом. Из семейства современных пистолетов-пулеметов.
— Это отличное оружие, — сказал Шторм, — но, на мой взгляд, несколько легковесно… При отдаче может прыгать в руках… Между прочим, за это качество мне не очень нравится «стечкин» , без приклада автоматическую стрельбу из него трудно вести… Хотя, когда агента нагружаешь всем необходимым, приходится считаться с каждым лишним граммом. Поэтому, чтобы совместить удовольствие с полезностью, рекомендую пистолет-пулемет «Бизон»… Весит два килограмма, но при этом имеет шнековый магазин с 67 патронами, — и Шторм, словно фокусник, сделал экономное движение и вынул из-под куртки «зверя» по имени «Бизон».
Оружие перешло в руки Путина.
— Если не ошибаюсь, такая система подачи патронов впервые была применена фирмой «Калико» , — сказал он, обращаясь к Щербакову.
Охранник этого не знал и потому промолчал.
— Но в российском исполнении идеи «Калико» обогащены гением Калашникова, — в голосе Шторма чувствовалось восхищение. — Можете представить, что это за машинка…
— Все комментарии только после того, как я его опробую, — Путин с автоматом в руках ступил на огневой рубеж.
Стрельба из «Бизона» действительно доставляла удовольствие: пули кучно впивались в движущиеся мишени и Путин впервые ощутил себя охотником. Но после того, как он пострелял по стальной, толщиной в шесть миллиметров пластине с расстояния ста метров, его симпатии к этому автомату стали безоговорочными. Все 67 пуль, выпущенные по цели, насквозь пробили сталь и это был еще один неотразимый аргумент в пользу «Бизона».
— Действительно отличная машинка, черт возьми! — Путин положил автомат на стол и снял с головы наушники. — Однако время, я все же семейный человек, — не оформившаяся улыбка скользнула по его губам.
Уже в штабе полигона, когда они со Штормом остались один на один, Путин сказал:
— Я вас попрошу, Андрей Алексеевич, к десятому августа приготовить под меня всю амуницию, включая боевое снаряжение… Ну что мне вам говорить, вы же знаете, в какой упаковке разведка отправляется в тыл врага.
Шторм не выказал и тени удивления. Ему с самого начала затея президента с «тропой разведчика» и со стрельбой показалась подозрительной. Зачем главе государства купаться в болотной жиже и рвать жилы на километрах, которые не всем молодым под силу?
Шторм внимательно взглянул на своего бывшего курсанта, крякнул, утерся, ибо пот еще катил у него по щекам, и раздумчиво проговорил:
— Если я правильно понял, вам нужна боевая экипировка? И если я вас правильно понял, вы собираетесь сами пойти в горы и кое-кого взять за кадык?
— Вы правильно все поняли, Андрей Алексеевич… Нелегко отдавать приказы, но, поверьте, еще тяжелее осознавать, что они не выполняются. При этом идет ссылка на недосягаемость противника…
— И вы хотите сами убедиться?
— Хочу вложить свой посильный вклад в борьбу с терроризмом. Которому, между прочим, я сам публично объявил беспощадную войну.
Наступила неопределенная пауза. У Шторма было, что возразить президенту: разве нет ФСБ, той же Службы контрразведки, которые специально нацелены на это дело? А что делают МВД, спецназ Минюста, хваленые десантники? Почему? С какой стати в это смертельно опасное дело должен лично вмешиваться глава государства?
— Это, конечно, похвально, Владимир Владимирович, но общество может этого не понять.
— Важен результат. Если я приведу в наручниках Барса, меня люди поймут и скажут спасибо. Ну а если провалюсь… Ну что ж, на войне, как на войне. Будете снимать с меня мерку?
— Все ваши параметры я возьму в архиве. В физическом смысле вы почти в курсантской кондиции. Разве что на номер больше наросло мяса.
— Нет, все тот же пятидесятый размер. Из оружия… Мне понравился «Бизон» , только его надо дооснастить оптикой. Гранаты — гексогеновые, два ножа со стреляющими лезвиями и обязательно ампулу с ядом австралийской кобры. Только не вшивайте ее в воротник, бывают случаи, когда до воротника уже нельзя дотянуться, — Путин улыбнулся, но эта улыбка была грустной.
— Для этого американцы придумали контейнер, который прикрепляется к внутренней стороне щеки. Правда, в ЦРУ еще практикуется самоликвидационное устройство: пластиковая нашлепка со взрывателем… вшивается в куртку с левой стороны груди. Врывается при произнесении пароля…
— Я знаю об этом, но в боевой обстановке, тем более, когда тебя прижали в угол, вспомнить пароль не легче, чем поймать на лету воробья.
— Согласен, как насчет бронежилета?
— Обойдусь, не люблю ни на кого и ни на что рассчитывать.
— Нет, Владимир Владимирович, бронежилетом все же придется воспользоваться… Технику безопасности и в нашем деле надо соблюдать. Да и какие теперь бронежилеты… так себе, пуленепробиваемые маечки…
— Надо так надо, не спорю… Экипировку отдадите офицеру из антитеррористического Центра… Он с вами свяжется.
— Если не секрет, группа уже подобрана?
— Этим делом занимается Платонов.
Шторм стал расшнуровывать или делать вид, что расшнуровывает ботинок. Когда разогнулся, Путин в глазах его прочитал невысказанный вопрос. Сдерживая усмешку, сказал:
— Я сейчас уезжаю, поэтому, Андрей Алексеевич, у вас нет времени на размышления. Хотите что-то сказать?
— А я было подумал, что вы меня уже списали в безнадежные старики, — Шторм едва сдерживался, чтобы не выказать радость, которая клокотала внутри его. — Мне ж терять нечего, после смерти Кати у меня кроме работы больше ничего нет…
Два года назад Шторм потерял жену, с которой прожил более тридцати лет.
— Не спешите, у вас еще есть пара дней для обдумывания. Если все же решитесь на эту авантюру, свяжитесь с Щербаковым, он мне передаст.
В помещение вошел глава президентской охраны, о котором только что шла речь. Красивый, сильный человек, от которого через несколько дней останется телесная оболочка в виде костей и мяса, лежащих в подземном лабиринте Гнилой ямы…
13. Воронеж. Бдительный прораб.
14. Воронеж. Бывшая армейская автобаза.
Стреляли по движущимся мишеням, беглым огнем, когда шесть мишеней надо было поразить за четыре секунды. И «проба пера» оказалась не такой уж плохой: четыре пули из двадцати легли на границе «девятки» с «десяткой» , шесть прошли по касательной с «пятеркой» , остальные веером рассыпались по мишеням, однако не выходя из циркуля.
Путин выщелкнул пустую обойму на стол и этот металлический звук многое всколыхнул в его памяти.
Щербаков стрелял лучше. Намного лучше: у него было шесть чистых десяток.
Шторм стоял у бинокуляра, наблюдая за стрельбой.
— Неплохо, — сказал он и нажал на пультик, который держал в руке. Стенд с мишенями отъехал в сторону и вместо них появились светлые человеческие силуэты. — Постреляем из автоматического оружия, после чего я вас отведу погреться…
И как ни отвыкли руки держать оружие, но первые очереди выпущенные сначала из АК-74, а затем из АКМ поразили светящихся человечков в жизненно важные органы — почти у всех мишеней были кучно пробиты головы и левая половина груди и живота.
Шторм сходил в оружейную комнату и вернулся с почти игрушечными автоматами с оптическим прицелом и брошюрой-инструкцией.
— Это вам презент от гномиков, — сказал Шторм и положил оружие на стол. Вынул магазины, проверил заряды и снова вставил магазины в гнезда.
Президент в это время читал инструкцию: «АС „Вал“ (Россия). Предназначен для поражения целей в условиях, требующих ведения бесшумной и беспламенной стрельбы. Является личным оружием скрытого нападения и защиты… Дальность эффективной стрельбы, как и снайперской винтовки, составляет 400 метров. На расстоянии 100 метров пуля пробивает бронежилет, а на дистанции 200 метров — стальной лист толщиной 6 мм. Глушение звука выстрела происходит за счет дозвуковой скорости пули и глушителя.»
«Неплохой малыш, — похвалил про себя Путин автомат, пробегая глазами по характеристикам: калибр, масса… — Вот только масса великовата, почти три килограмма и маловата емкость магазина — 20 патронов…»
— Неплохая вещица, в мое время таких еще не было, — под словами «в мое время» президент, конечно же, подразумевал учебу в разведшколе.
— И не одна, потом я вам покажу наш арсенал. Есть и зарубежные образцы, но не думаю, что они лучше наших… Разве что дизайном…
— Красота нам эта ни к чему, — пропел Щербаков слова известной песенки и тоже взял автомат в руки
Затем они перешли в другой зал тира, в так называемую парилку, где температура далеко за плюс двадцать градусов по Цельсию.
Стрельба из автомата «Вал» сначала не доставляла удовольствия: создавалось впечатление, что в руках держишь игрушечный автомат — ни нервы будоражащей тугой отдачи, ни игривых синих факелков на конце дульев. Но по мере стрельбы стали выявляться поистине гигантские преимущества стволов: пули ложились кучно, трассы от них не провисали до самых целей и были геометрически стабильны, словно лазерные лучи. И стреляли почти бесшумно, под сурдинку глушителей…
Потом Шторм принес другое оружие:» А-91» , с глушителем и тоже с оптическим прицелом. Из семейства современных пистолетов-пулеметов.
— Это отличное оружие, — сказал Шторм, — но, на мой взгляд, несколько легковесно… При отдаче может прыгать в руках… Между прочим, за это качество мне не очень нравится «стечкин» , без приклада автоматическую стрельбу из него трудно вести… Хотя, когда агента нагружаешь всем необходимым, приходится считаться с каждым лишним граммом. Поэтому, чтобы совместить удовольствие с полезностью, рекомендую пистолет-пулемет «Бизон»… Весит два килограмма, но при этом имеет шнековый магазин с 67 патронами, — и Шторм, словно фокусник, сделал экономное движение и вынул из-под куртки «зверя» по имени «Бизон».
Оружие перешло в руки Путина.
— Если не ошибаюсь, такая система подачи патронов впервые была применена фирмой «Калико» , — сказал он, обращаясь к Щербакову.
Охранник этого не знал и потому промолчал.
— Но в российском исполнении идеи «Калико» обогащены гением Калашникова, — в голосе Шторма чувствовалось восхищение. — Можете представить, что это за машинка…
— Все комментарии только после того, как я его опробую, — Путин с автоматом в руках ступил на огневой рубеж.
Стрельба из «Бизона» действительно доставляла удовольствие: пули кучно впивались в движущиеся мишени и Путин впервые ощутил себя охотником. Но после того, как он пострелял по стальной, толщиной в шесть миллиметров пластине с расстояния ста метров, его симпатии к этому автомату стали безоговорочными. Все 67 пуль, выпущенные по цели, насквозь пробили сталь и это был еще один неотразимый аргумент в пользу «Бизона».
— Действительно отличная машинка, черт возьми! — Путин положил автомат на стол и снял с головы наушники. — Однако время, я все же семейный человек, — не оформившаяся улыбка скользнула по его губам.
Уже в штабе полигона, когда они со Штормом остались один на один, Путин сказал:
— Я вас попрошу, Андрей Алексеевич, к десятому августа приготовить под меня всю амуницию, включая боевое снаряжение… Ну что мне вам говорить, вы же знаете, в какой упаковке разведка отправляется в тыл врага.
Шторм не выказал и тени удивления. Ему с самого начала затея президента с «тропой разведчика» и со стрельбой показалась подозрительной. Зачем главе государства купаться в болотной жиже и рвать жилы на километрах, которые не всем молодым под силу?
Шторм внимательно взглянул на своего бывшего курсанта, крякнул, утерся, ибо пот еще катил у него по щекам, и раздумчиво проговорил:
— Если я правильно понял, вам нужна боевая экипировка? И если я вас правильно понял, вы собираетесь сами пойти в горы и кое-кого взять за кадык?
— Вы правильно все поняли, Андрей Алексеевич… Нелегко отдавать приказы, но, поверьте, еще тяжелее осознавать, что они не выполняются. При этом идет ссылка на недосягаемость противника…
— И вы хотите сами убедиться?
— Хочу вложить свой посильный вклад в борьбу с терроризмом. Которому, между прочим, я сам публично объявил беспощадную войну.
Наступила неопределенная пауза. У Шторма было, что возразить президенту: разве нет ФСБ, той же Службы контрразведки, которые специально нацелены на это дело? А что делают МВД, спецназ Минюста, хваленые десантники? Почему? С какой стати в это смертельно опасное дело должен лично вмешиваться глава государства?
— Это, конечно, похвально, Владимир Владимирович, но общество может этого не понять.
— Важен результат. Если я приведу в наручниках Барса, меня люди поймут и скажут спасибо. Ну а если провалюсь… Ну что ж, на войне, как на войне. Будете снимать с меня мерку?
— Все ваши параметры я возьму в архиве. В физическом смысле вы почти в курсантской кондиции. Разве что на номер больше наросло мяса.
— Нет, все тот же пятидесятый размер. Из оружия… Мне понравился «Бизон» , только его надо дооснастить оптикой. Гранаты — гексогеновые, два ножа со стреляющими лезвиями и обязательно ампулу с ядом австралийской кобры. Только не вшивайте ее в воротник, бывают случаи, когда до воротника уже нельзя дотянуться, — Путин улыбнулся, но эта улыбка была грустной.
— Для этого американцы придумали контейнер, который прикрепляется к внутренней стороне щеки. Правда, в ЦРУ еще практикуется самоликвидационное устройство: пластиковая нашлепка со взрывателем… вшивается в куртку с левой стороны груди. Врывается при произнесении пароля…
— Я знаю об этом, но в боевой обстановке, тем более, когда тебя прижали в угол, вспомнить пароль не легче, чем поймать на лету воробья.
— Согласен, как насчет бронежилета?
— Обойдусь, не люблю ни на кого и ни на что рассчитывать.
— Нет, Владимир Владимирович, бронежилетом все же придется воспользоваться… Технику безопасности и в нашем деле надо соблюдать. Да и какие теперь бронежилеты… так себе, пуленепробиваемые маечки…
— Надо так надо, не спорю… Экипировку отдадите офицеру из антитеррористического Центра… Он с вами свяжется.
— Если не секрет, группа уже подобрана?
— Этим делом занимается Платонов.
Шторм стал расшнуровывать или делать вид, что расшнуровывает ботинок. Когда разогнулся, Путин в глазах его прочитал невысказанный вопрос. Сдерживая усмешку, сказал:
— Я сейчас уезжаю, поэтому, Андрей Алексеевич, у вас нет времени на размышления. Хотите что-то сказать?
— А я было подумал, что вы меня уже списали в безнадежные старики, — Шторм едва сдерживался, чтобы не выказать радость, которая клокотала внутри его. — Мне ж терять нечего, после смерти Кати у меня кроме работы больше ничего нет…
Два года назад Шторм потерял жену, с которой прожил более тридцати лет.
— Не спешите, у вас еще есть пара дней для обдумывания. Если все же решитесь на эту авантюру, свяжитесь с Щербаковым, он мне передаст.
В помещение вошел глава президентской охраны, о котором только что шла речь. Красивый, сильный человек, от которого через несколько дней останется телесная оболочка в виде костей и мяса, лежащих в подземном лабиринте Гнилой ямы…
13. Воронеж. Бдительный прораб.
Конечно же, все в мире переплетено и нерасторжимо увязано и, видимо, людям не дано до конца докопаться до подспудной причинно-следственной сути вещей. Ну почему, например, Воропаеву суждено было пересечься дорожками с прорабом, у которого он взял на прокат трактор и который, страдая атонической астмой, необыкновенно остро реагировал на малейшие запахи, которые окружали его? Откуда бы они ни исходили: будь то одеколоны, моющие средства, человеческий пот или цветочные ароматы и древесная пыльца, которые каждой весной буквально укладывали его в постель.
Когда к нему в подсобку зашел Воропаев, Ахтырцев сразу же ощутил далекий, едва ощутимый запашок, в котором было что-то знакомое, хотя сразу и неразличимое. Но по мере того как гость находился в помещении внутренние адаптеры прораба, переворошив гору ощущений, выдали результат: от пришельца исходили пороховые ароматы. И когда Воропаев ушел, прораб взял оставленные им на столе деньги и поднес к носу. От купюр струился смешанный букет одеколонов, сигаретный дух, среди которых тонкой змейкой вились те же пороховые запахи. Не поленившись, он позвонил в близлежащие совхозы и в так называемые сельскохозяйственные товарищества и поинтересовался — у кого из них застрял в кювете молоковоз? Со всеми председателями он так или иначе находился в деловых отношениях и потому вопрос его удивил их и все они, поиронизировав на сей счет, дали отрицательный ответ. А поскольку Ахтырцев был депутатом городской думы и имел отнюдь не шапочное знакомство с местными силовиками, прямиком направился в городское управление ФСБ. К самому начальнику Кулику Владимиру Борисовичу. Это уже немолодой, советской выучки человек, над столом которого безмятежно красовался портрет Дзержинского.
Рассказ прораба занял пять минут, но Кулик, слушавший его, ни жестом, ни взглядом на него не отреагировал. Во-первых, он был с похмелья, накануне отмечал тридцатилетие своего зятя, местного предпринимателя, во-вторых, готовился к уходу на пенсию, а в-третьих, уже привык к ходокам, которым кругом мерещатся бандиты и олигархи. Он просто от всего устал и этот прораб со своими байками был ему откровенно неприятен. Тем более, именно Ахтырцев на заре перестройки как следует потрепал ему лично и всему городскому КГБ нервы, когда требовал от новых властей тотальной чистки органов.
Кулик достал из стола пачку «Беломора» и, не спеша, закурил. Когда затягивался, одна сторона рта искривилась, обнажая желтые, изрядной кривизны зубы, в числе которых как-то некстати выделялась золотая коронка.
— Порох — это еще не факт, — Кулик легко отъехал от стола. Видно, сидел в кресле с колесиками. — У нас тут половина области имеет ружья и ходит на охоту… Я сам балуюсь и иногда с «тулкой» езжу в Приреченские леса.
— Я с вами согласен, но в охотничьих зарядах употребляется дымный порох, а это совсем не то, чем несло от моего посетителя.
— А какая разница между дымным и бездымным?
— Существенная. Разница в пропорциях калиевой смеси и селитры с серой… В бездымном порохе больше серы и селитры, а в черном порохе все наоборот…
— И вы эту разницу вот так… запросто почувствовали? — в голосе Кулика проскальзывал нескрываемый скептицизм.
Ахтырцев опустил голову, собираясь с мыслями.
— Обоняние у меня такое… в каком-то смысле редкое, и все из-за астмы. Могу сказать, какой фабрики вы курите папиросы…
— Ну, ну, — Кулик положил папиросу в пепельницу. — Любопытно послушать…
— Да все очень просто: вы курите «Беломор» нашей табачной фабрики, на которой, видимо, злостно нарушают технологию… Ведь во всех табачных изделиях должны присутствовать ароматические добавки, всякого рода компоненты, чтобы перебить никотиновую горечь… Так вот, в этих папиросах, — Ахтырцев кивнул на лежащую в пепельнице «беломорину» , — совсем отсутствует медовая добавка. Более того, я вам скажу, какой туалетной водой вы сегодня после бритья пользовались?
— Любопытно послушать, — повторил Кулик и в глазах его впервые загорелся огонек заинтересованности.
— Да это проще простого: французская туалетная вода «For men» ? 3, а полчаса назад у вас был посетитель… может, коллега, который пользуется водой «Mafija Boss» , продающейся в каждом киоске и представляемую, как французский парфюм… А по сути та же крутка…
— О, черт, может, мне вас взять на полставки Шерлоком Холмсом? — Кулик даже поднялся с места, видимо, ассоциация с только что названным одеколоном была ему неприятна. — Вы что, коллекционируете запахи?
— Жизнь заставляет, вернее, моя хвороба. От запаха жасмина могу Богу душу отдать, а от сигаретного дыма и выхлопных газов хоть бы хны… Приходится жить с оглядкой.
— Хорошо, вашу информацию проверим, — говоря эти слова, Кулик вспомнил напутствие недавно побывавшего в Воронеже Платонова. Тогда он сказал: «Малейшие подозрения на присутствие террористов надо проверять и перепроверять…» — Вы сказали, что этот посетитель был в фуфайке и синей кепке?
— Да… Крепкий мужик. Совсем не похожий на местных спившихся колхозников…
— Ну если судить по внешнему виду, то никогда не скажешь, что вы строитель, а уж по рассуждениям — чистый профессор Сорбонны… А чем, кроме пороха, еще от вашего посетителя пахло?
— Сыростью, какая бывает в долго нетопленых и неостеклененных помещениях. У меня в багажнике сетка с пустыми бутылками, которые он оставил на нашей площадке за панелями. Если они вам пригодятся, могу поделиться…
Кулик развел руками, как бы демонстрируя, что у него нет слов, чтобы выразить благодарность. И действительно, как ни муторно у него было на душе, а визит прораба здорово релаксировал и полковник от души пожал тому руку. «Интересный малый, хотя с некоторой придурковатостью» , — подвел итог встрече Кулик, глядя вслед выходящему из кабинета необычному визитеру.
— Бутылки передайте дежурному, я ему сейчас перезвоню, — Кулик поднял из пепельницы папиросу и жадно затянулся. И впервые за многие годы ничего кроме ядовитой горечи он не почувствовал. «Жулики нашли на чем наживаться, тьфу ты черт…» — и он зло ткнул папиросой в пепельницу, где она и осталась лежать в скукоженном, червеобразном виде.
Однако случилось непредвиденное: то ли от накануне выпитого, то ли из-за изменения погоды, а, может быть, в результате разговора на тему терроризма, у полковника Кулика внезапно поднялось кровяное давление. Сначала он почувствовал неполадок в левой стороне груди, затем перед глазами зарябило, запорхали черные мушки и в голове зашумело, словно кто-то там открыл водяной кран. Он уже начал терять сознание и лишь успел нажать на кнопку звонка дежурного, который сразу же явился в кабинет. Увидев шефа упавшего головой на стол без признаков жизни, он тут же вызвал «скорую помощь» , после чего позвонил в свою санчасть, находящуюся в одном корпусе с Управлением.
Полковника увезли в госпиталь, в реанимацию, где он пришел в себя лишь через полтора часа. Врачи констатировали сильнейший гипертонический криз. Кулик порывался что-то сказать врачу, но тот, приказав ему не разговаривать, оставил на попечение медсестер… Когда одна из них наклонилась к нему, чтобы всадить в вену иголку капельницы, Кулик, резко отдернув руку, сказал:
— Если сейчас же вы, сестричка, не свяжитесь с Управлением и не вызовите ко мне майора Костикова, я не позволю вам до меня дотрагиваться.
Эту фразу услышала находящаяся в палате старшая медсестра и, ни слова не говоря, отправилась ябедничать начальнику отделения подполковнику Косьяну. За свою пятидесятитрехлетнюю жизнь этот человек достаточно навидался всякого человеческого добра и потому отнесся к словам медсестры с полной ответственностью.
— Ладно, идите и передайте полковнику, что его просьба будет передана майору Костикову.
Когда медсестра ушла, Косьян позвонил в Управление ФСБ и попросил соединить его с майором Костиковым, которого он знал лично и который тоже несколько раз проходил стационарное медицинское обследование в этом отделении.
Костиков — заместитель Кулика по оперативной части и в тот утренний час находился на конспиративной квартире, где встречался с одним из своих агентов. Когда будет на месте — неизвестно. Косьян сам спустился вниз и зашел в палату, где лежал Кулик. Рассказал о звонке в Управление ФСБ, затем измерил Кулику давление, послушал сердце и после небольшой паузы констатировал:
— По-моему, худшее, Владимир Борисович, позади. Ваше состояние позволяет вам пару минут поговорить по мобильному телефону, — врач вытащил из кармана халата трубку и положил рядом с подушкой полковника. — Только не нервничать, говорить спокойно и не более двух минут.
Но все складывалось скверно: мобильный телефон майора Костикова был отключен, дежурного адъютанта тоже не было на месте — обеденное время… А минуты утекали, как песок сквозь пальцы. Возможно, уходили невозвратные мгновения, после истечения которых все будет запоздалым и никчемным. Однако усилием воли он старался не впадать в панику, и, закрыв глаза, несколько минут лежал без движения. Подняв веки, взглянул в окно, в верхних сегментах которого тихонечко колыхались ветки старого вяза. Некоторые листочки уже подрумянились, что предвещало скорый исход лета. Абсолютная тишина в палате и отрадно голубая заплата неба, которую он видел в окне, внесли в душу успокоение.
Полковник позвонил в горсправку и узнал номер телефона такси. Вызвал таксомотор и через десять минут ему перезвонили и назвали номер направленной в госпиталь машины.
По-воровски озираясь, он вышел из палаты и мимо сидящих в коридоре больных, направился в сторону ванной комнаты. Из окна увидел машину такси и, не раздумывая, направился на выход. Он спустился по лестнице и оказался во дворе. В лицо пахнуло свежим теплом, в груди от избытка воздуха заныло, но это не было неприятным ощущением.
Водитель, увидев пассажира в тапочках и больничном халате, понимающе улыбнулся и, сказав «самоволка святое дело» , включил зажигание.
Кулик выходя из машины, почти на ступенях Управления, столкнулся с майором Костиковым, только что покинувшим служебную машину. У майора, когда тот увидел своего шефа, округлились глаза и отвисла челюсть.
— Что с вами, Владимир Борисович?
— Со мной все в порядке. Идем ко мне, комментарии потом…
Разговор соответствовал ситуации: Кулик хоть и выглядел в больничной одежде инородно за своим могучим столом, однако на его лице лежала печать большой озабоченности. И не только он был озабочен состоянием своего здоровья, это само собой, он еще каким-то шестым чувством ощущал подкрадывающуюся беду.
В двух словах он посвятил майора в свои заботы и рассказал о визите прораба.
— А я как раз тоже с этим, — нетерпеливо проговорил майор и потянулся к пачке «Беломора» , хотя сам курил «Марлборо». — Я только что имел разговор со своим агентом… между прочим, толковым мужиком, который рассказал мне одну любопытную историю. Его сосед работает мотористом в клубе парапланов… Так вот, два дня назад в этом клубе побывали двое мужиков и один из них, по словам того же соседа, кавказец, возможно, осетин или грузин. Другой русский… Словом, они сторговали там три параплана с моторчиками, сославшись на то, что сами хотят открыть свой бизнес и катать отдыхающих в Сочи. Но я знаю, что в Сочи таких стрекоз уже полным полно… Мне показалось это подозрительным и я встретился с тем мотористом.
Кулик неважно себя чувствовал, однако сообщение заместителя, словно хорошая доза релаксатора, взбодрила его.
— И что сказал тебе тот моторист?
— Он дал мне подробное описание тех людей и номер машины. Между прочим, они приехали на фургоне «мерседесе» , куда и загрузили парапланы. Но номера у него действительно были краснодарские… Я сейчас дам поручение связаться с ГИБДД Краснодарского края и запросить данные по этим номерным знакам. Во-вторых, мне кажется, надо этот «мерседес» поискать у нас, в Воронеже. Это не иголка, где-нибудь да засветится.
— Поддерживаю… И вот что еще, надо бы в нашем ТО хорошенько разобраться в технических характеристиках этих парапланов. То есть важно знать, где они могут быть применены… предположим, теми же террористами.
— Вот в том-то и дело, что по словам моториста, эти стрекозки могут садиться, фигурально выражаясь, на почтовую марку и с нее же взлетать. И грузоподъемность у них более ста килограммов.
— Тебе, Игорь, что-нибудь известно о подобном варианте?
— В России? Нет, ничего такого у нас не было. Возможно, за рубежом и зафиксированы такие случаи, когда парапланы применялись в террористических целях, но мне об этом ничего неизвестно.
В кабинет вошел адъютант. Сказал, что звонил начальник госпиталя и уже выслана санитарная машина.
— Пусть немного подождет, — нервно ответил Кулик и тоже закурил «Беломор».
Адъютант вышел. В кабинете стояла тишина. Наконец, Кулик поднялся с кресла и протянул руку Костикову.
— Бери, Игорек, все на себя… Боюсь, я сегодня нестроевой. Идешь в правильном направлении, но ты обязательно свяжись с Москвой и нашим РУБОПом… У них есть задание Платонова все действия координировать с нами. Ну и само собой, ставь меня в известность буквально о любой мелочи…
Из кабинета они вышли вдвоем. Встретившаяся им в коридоре старлей Федосеева, возглавляющая информационно-вычислительный отдел, была немало удивлена, увидев своего шефа в, мягко говоря, нетрадиционных одеждах… Она не смогла скрыть улыбки и Кулик, подойдя к ней, тихо сказал:
— Я, Верочка, уезжаю на бал-маскарад, а вы тут слушайтесь Игоря Эдуардовича, хорошо?
После отъезда начальника УФСБ, Костиков собрал весь оперативный отдел и провел совещание. Потом состоялась летучка в техническом отделе, где речь шла о парапланах вообще и об использовании их в террористических целях… Примеры из зарубежного сыска были предоставлены информационно-вычислительным отделом.
Когда к нему в подсобку зашел Воропаев, Ахтырцев сразу же ощутил далекий, едва ощутимый запашок, в котором было что-то знакомое, хотя сразу и неразличимое. Но по мере того как гость находился в помещении внутренние адаптеры прораба, переворошив гору ощущений, выдали результат: от пришельца исходили пороховые ароматы. И когда Воропаев ушел, прораб взял оставленные им на столе деньги и поднес к носу. От купюр струился смешанный букет одеколонов, сигаретный дух, среди которых тонкой змейкой вились те же пороховые запахи. Не поленившись, он позвонил в близлежащие совхозы и в так называемые сельскохозяйственные товарищества и поинтересовался — у кого из них застрял в кювете молоковоз? Со всеми председателями он так или иначе находился в деловых отношениях и потому вопрос его удивил их и все они, поиронизировав на сей счет, дали отрицательный ответ. А поскольку Ахтырцев был депутатом городской думы и имел отнюдь не шапочное знакомство с местными силовиками, прямиком направился в городское управление ФСБ. К самому начальнику Кулику Владимиру Борисовичу. Это уже немолодой, советской выучки человек, над столом которого безмятежно красовался портрет Дзержинского.
Рассказ прораба занял пять минут, но Кулик, слушавший его, ни жестом, ни взглядом на него не отреагировал. Во-первых, он был с похмелья, накануне отмечал тридцатилетие своего зятя, местного предпринимателя, во-вторых, готовился к уходу на пенсию, а в-третьих, уже привык к ходокам, которым кругом мерещатся бандиты и олигархи. Он просто от всего устал и этот прораб со своими байками был ему откровенно неприятен. Тем более, именно Ахтырцев на заре перестройки как следует потрепал ему лично и всему городскому КГБ нервы, когда требовал от новых властей тотальной чистки органов.
Кулик достал из стола пачку «Беломора» и, не спеша, закурил. Когда затягивался, одна сторона рта искривилась, обнажая желтые, изрядной кривизны зубы, в числе которых как-то некстати выделялась золотая коронка.
— Порох — это еще не факт, — Кулик легко отъехал от стола. Видно, сидел в кресле с колесиками. — У нас тут половина области имеет ружья и ходит на охоту… Я сам балуюсь и иногда с «тулкой» езжу в Приреченские леса.
— Я с вами согласен, но в охотничьих зарядах употребляется дымный порох, а это совсем не то, чем несло от моего посетителя.
— А какая разница между дымным и бездымным?
— Существенная. Разница в пропорциях калиевой смеси и селитры с серой… В бездымном порохе больше серы и селитры, а в черном порохе все наоборот…
— И вы эту разницу вот так… запросто почувствовали? — в голосе Кулика проскальзывал нескрываемый скептицизм.
Ахтырцев опустил голову, собираясь с мыслями.
— Обоняние у меня такое… в каком-то смысле редкое, и все из-за астмы. Могу сказать, какой фабрики вы курите папиросы…
— Ну, ну, — Кулик положил папиросу в пепельницу. — Любопытно послушать…
— Да все очень просто: вы курите «Беломор» нашей табачной фабрики, на которой, видимо, злостно нарушают технологию… Ведь во всех табачных изделиях должны присутствовать ароматические добавки, всякого рода компоненты, чтобы перебить никотиновую горечь… Так вот, в этих папиросах, — Ахтырцев кивнул на лежащую в пепельнице «беломорину» , — совсем отсутствует медовая добавка. Более того, я вам скажу, какой туалетной водой вы сегодня после бритья пользовались?
— Любопытно послушать, — повторил Кулик и в глазах его впервые загорелся огонек заинтересованности.
— Да это проще простого: французская туалетная вода «For men» ? 3, а полчаса назад у вас был посетитель… может, коллега, который пользуется водой «Mafija Boss» , продающейся в каждом киоске и представляемую, как французский парфюм… А по сути та же крутка…
— О, черт, может, мне вас взять на полставки Шерлоком Холмсом? — Кулик даже поднялся с места, видимо, ассоциация с только что названным одеколоном была ему неприятна. — Вы что, коллекционируете запахи?
— Жизнь заставляет, вернее, моя хвороба. От запаха жасмина могу Богу душу отдать, а от сигаретного дыма и выхлопных газов хоть бы хны… Приходится жить с оглядкой.
— Хорошо, вашу информацию проверим, — говоря эти слова, Кулик вспомнил напутствие недавно побывавшего в Воронеже Платонова. Тогда он сказал: «Малейшие подозрения на присутствие террористов надо проверять и перепроверять…» — Вы сказали, что этот посетитель был в фуфайке и синей кепке?
— Да… Крепкий мужик. Совсем не похожий на местных спившихся колхозников…
— Ну если судить по внешнему виду, то никогда не скажешь, что вы строитель, а уж по рассуждениям — чистый профессор Сорбонны… А чем, кроме пороха, еще от вашего посетителя пахло?
— Сыростью, какая бывает в долго нетопленых и неостеклененных помещениях. У меня в багажнике сетка с пустыми бутылками, которые он оставил на нашей площадке за панелями. Если они вам пригодятся, могу поделиться…
Кулик развел руками, как бы демонстрируя, что у него нет слов, чтобы выразить благодарность. И действительно, как ни муторно у него было на душе, а визит прораба здорово релаксировал и полковник от души пожал тому руку. «Интересный малый, хотя с некоторой придурковатостью» , — подвел итог встрече Кулик, глядя вслед выходящему из кабинета необычному визитеру.
— Бутылки передайте дежурному, я ему сейчас перезвоню, — Кулик поднял из пепельницы папиросу и жадно затянулся. И впервые за многие годы ничего кроме ядовитой горечи он не почувствовал. «Жулики нашли на чем наживаться, тьфу ты черт…» — и он зло ткнул папиросой в пепельницу, где она и осталась лежать в скукоженном, червеобразном виде.
Однако случилось непредвиденное: то ли от накануне выпитого, то ли из-за изменения погоды, а, может быть, в результате разговора на тему терроризма, у полковника Кулика внезапно поднялось кровяное давление. Сначала он почувствовал неполадок в левой стороне груди, затем перед глазами зарябило, запорхали черные мушки и в голове зашумело, словно кто-то там открыл водяной кран. Он уже начал терять сознание и лишь успел нажать на кнопку звонка дежурного, который сразу же явился в кабинет. Увидев шефа упавшего головой на стол без признаков жизни, он тут же вызвал «скорую помощь» , после чего позвонил в свою санчасть, находящуюся в одном корпусе с Управлением.
Полковника увезли в госпиталь, в реанимацию, где он пришел в себя лишь через полтора часа. Врачи констатировали сильнейший гипертонический криз. Кулик порывался что-то сказать врачу, но тот, приказав ему не разговаривать, оставил на попечение медсестер… Когда одна из них наклонилась к нему, чтобы всадить в вену иголку капельницы, Кулик, резко отдернув руку, сказал:
— Если сейчас же вы, сестричка, не свяжитесь с Управлением и не вызовите ко мне майора Костикова, я не позволю вам до меня дотрагиваться.
Эту фразу услышала находящаяся в палате старшая медсестра и, ни слова не говоря, отправилась ябедничать начальнику отделения подполковнику Косьяну. За свою пятидесятитрехлетнюю жизнь этот человек достаточно навидался всякого человеческого добра и потому отнесся к словам медсестры с полной ответственностью.
— Ладно, идите и передайте полковнику, что его просьба будет передана майору Костикову.
Когда медсестра ушла, Косьян позвонил в Управление ФСБ и попросил соединить его с майором Костиковым, которого он знал лично и который тоже несколько раз проходил стационарное медицинское обследование в этом отделении.
Костиков — заместитель Кулика по оперативной части и в тот утренний час находился на конспиративной квартире, где встречался с одним из своих агентов. Когда будет на месте — неизвестно. Косьян сам спустился вниз и зашел в палату, где лежал Кулик. Рассказал о звонке в Управление ФСБ, затем измерил Кулику давление, послушал сердце и после небольшой паузы констатировал:
— По-моему, худшее, Владимир Борисович, позади. Ваше состояние позволяет вам пару минут поговорить по мобильному телефону, — врач вытащил из кармана халата трубку и положил рядом с подушкой полковника. — Только не нервничать, говорить спокойно и не более двух минут.
Но все складывалось скверно: мобильный телефон майора Костикова был отключен, дежурного адъютанта тоже не было на месте — обеденное время… А минуты утекали, как песок сквозь пальцы. Возможно, уходили невозвратные мгновения, после истечения которых все будет запоздалым и никчемным. Однако усилием воли он старался не впадать в панику, и, закрыв глаза, несколько минут лежал без движения. Подняв веки, взглянул в окно, в верхних сегментах которого тихонечко колыхались ветки старого вяза. Некоторые листочки уже подрумянились, что предвещало скорый исход лета. Абсолютная тишина в палате и отрадно голубая заплата неба, которую он видел в окне, внесли в душу успокоение.
Полковник позвонил в горсправку и узнал номер телефона такси. Вызвал таксомотор и через десять минут ему перезвонили и назвали номер направленной в госпиталь машины.
По-воровски озираясь, он вышел из палаты и мимо сидящих в коридоре больных, направился в сторону ванной комнаты. Из окна увидел машину такси и, не раздумывая, направился на выход. Он спустился по лестнице и оказался во дворе. В лицо пахнуло свежим теплом, в груди от избытка воздуха заныло, но это не было неприятным ощущением.
Водитель, увидев пассажира в тапочках и больничном халате, понимающе улыбнулся и, сказав «самоволка святое дело» , включил зажигание.
Кулик выходя из машины, почти на ступенях Управления, столкнулся с майором Костиковым, только что покинувшим служебную машину. У майора, когда тот увидел своего шефа, округлились глаза и отвисла челюсть.
— Что с вами, Владимир Борисович?
— Со мной все в порядке. Идем ко мне, комментарии потом…
Разговор соответствовал ситуации: Кулик хоть и выглядел в больничной одежде инородно за своим могучим столом, однако на его лице лежала печать большой озабоченности. И не только он был озабочен состоянием своего здоровья, это само собой, он еще каким-то шестым чувством ощущал подкрадывающуюся беду.
В двух словах он посвятил майора в свои заботы и рассказал о визите прораба.
— А я как раз тоже с этим, — нетерпеливо проговорил майор и потянулся к пачке «Беломора» , хотя сам курил «Марлборо». — Я только что имел разговор со своим агентом… между прочим, толковым мужиком, который рассказал мне одну любопытную историю. Его сосед работает мотористом в клубе парапланов… Так вот, два дня назад в этом клубе побывали двое мужиков и один из них, по словам того же соседа, кавказец, возможно, осетин или грузин. Другой русский… Словом, они сторговали там три параплана с моторчиками, сославшись на то, что сами хотят открыть свой бизнес и катать отдыхающих в Сочи. Но я знаю, что в Сочи таких стрекоз уже полным полно… Мне показалось это подозрительным и я встретился с тем мотористом.
Кулик неважно себя чувствовал, однако сообщение заместителя, словно хорошая доза релаксатора, взбодрила его.
— И что сказал тебе тот моторист?
— Он дал мне подробное описание тех людей и номер машины. Между прочим, они приехали на фургоне «мерседесе» , куда и загрузили парапланы. Но номера у него действительно были краснодарские… Я сейчас дам поручение связаться с ГИБДД Краснодарского края и запросить данные по этим номерным знакам. Во-вторых, мне кажется, надо этот «мерседес» поискать у нас, в Воронеже. Это не иголка, где-нибудь да засветится.
— Поддерживаю… И вот что еще, надо бы в нашем ТО хорошенько разобраться в технических характеристиках этих парапланов. То есть важно знать, где они могут быть применены… предположим, теми же террористами.
— Вот в том-то и дело, что по словам моториста, эти стрекозки могут садиться, фигурально выражаясь, на почтовую марку и с нее же взлетать. И грузоподъемность у них более ста килограммов.
— Тебе, Игорь, что-нибудь известно о подобном варианте?
— В России? Нет, ничего такого у нас не было. Возможно, за рубежом и зафиксированы такие случаи, когда парапланы применялись в террористических целях, но мне об этом ничего неизвестно.
В кабинет вошел адъютант. Сказал, что звонил начальник госпиталя и уже выслана санитарная машина.
— Пусть немного подождет, — нервно ответил Кулик и тоже закурил «Беломор».
Адъютант вышел. В кабинете стояла тишина. Наконец, Кулик поднялся с кресла и протянул руку Костикову.
— Бери, Игорек, все на себя… Боюсь, я сегодня нестроевой. Идешь в правильном направлении, но ты обязательно свяжись с Москвой и нашим РУБОПом… У них есть задание Платонова все действия координировать с нами. Ну и само собой, ставь меня в известность буквально о любой мелочи…
Из кабинета они вышли вдвоем. Встретившаяся им в коридоре старлей Федосеева, возглавляющая информационно-вычислительный отдел, была немало удивлена, увидев своего шефа в, мягко говоря, нетрадиционных одеждах… Она не смогла скрыть улыбки и Кулик, подойдя к ней, тихо сказал:
— Я, Верочка, уезжаю на бал-маскарад, а вы тут слушайтесь Игоря Эдуардовича, хорошо?
После отъезда начальника УФСБ, Костиков собрал весь оперативный отдел и провел совещание. Потом состоялась летучка в техническом отделе, где речь шла о парапланах вообще и об использовании их в террористических целях… Примеры из зарубежного сыска были предоставлены информационно-вычислительным отделом.
14. Воронеж. Бывшая армейская автобаза.
Воропаев сидел на брошенной старой покрышке и курил. Он видел как группа приехавших людей оживленно о чем-то разговаривает. Из дверей казармы вышли Ахмадов и Вахтанг, осмотрели площадку и направились в сторону Воропаева. А он, скинув с сигареты пепел, безотчетно втирал его каблуком в глинистую, еще не высохшую после дождя землю. Настроение у него было хуже некуда: ночью опять приснился дом и школа. Мучительный был сон: как будто надо было сдавать экзамен за десятый класс, но он-то знал, что еще не закончил девятый. Учился в вечерней школе, но не закончил, взяли в армию. Приснилась Люська Гримм, в которую был влюблен весь класс вечерки — красивая, независимая бестия, но обзаведшаяся богатым любовником. Мужик был намного старше ее и к окончанию уроков приезжал за ней на представительном джипе с мощным, как у мамонта бивни, бампером. И глядя на этот отъезд, Воропаев глотал слюнки и чувствовал свою второстепенность в этом мире…
…Когда Ахмадов с Вахтангом подошли ближе, Воропаев поднялся. Понимал: просто так его не трогают, зачем-то понадобился.
— Ты чем сейчас занят, Алик? — Обратился к нему Саид, хотя видел, что Воропаев не при деле.
— Перекур делаю. Оружие упаковано в схрон, маскировка в норме…
— Я проверял, работа отличная, — сказал Вахтанг. — Ты где, парень служил?
— В московском ОМОНе, а что?
— Саид говорил, что ты у русских был шофером.
— Был. И остаюсь им, прав меня никто не лишал.
— Вот и хорошо. У меня к тебе будет небольшая просьба — махни в город и вернись оттуда с машиной.
— Угнать?
— Правильно понял.
— Но по мусульманским законам воровство самый большой грех. — Он зырнул на Ахмадова. — Или ты, Саид, отпускаешь мне фетву, дающую право воровать чужие машины?
Саид зырнул на Воропаева своими отяжелевшими от бессонницы глазищами.
— Перестань, Алик, валять дурака. Колеса нужны для дела. У тебя получилось с трактором, получится и с машиной. Сойдет старый «жигуленок» , а лучше «нива» , у нее большая проходимость.
…Когда Ахмадов с Вахтангом подошли ближе, Воропаев поднялся. Понимал: просто так его не трогают, зачем-то понадобился.
— Ты чем сейчас занят, Алик? — Обратился к нему Саид, хотя видел, что Воропаев не при деле.
— Перекур делаю. Оружие упаковано в схрон, маскировка в норме…
— Я проверял, работа отличная, — сказал Вахтанг. — Ты где, парень служил?
— В московском ОМОНе, а что?
— Саид говорил, что ты у русских был шофером.
— Был. И остаюсь им, прав меня никто не лишал.
— Вот и хорошо. У меня к тебе будет небольшая просьба — махни в город и вернись оттуда с машиной.
— Угнать?
— Правильно понял.
— Но по мусульманским законам воровство самый большой грех. — Он зырнул на Ахмадова. — Или ты, Саид, отпускаешь мне фетву, дающую право воровать чужие машины?
Саид зырнул на Воропаева своими отяжелевшими от бессонницы глазищами.
— Перестань, Алик, валять дурака. Колеса нужны для дела. У тебя получилось с трактором, получится и с машиной. Сойдет старый «жигуленок» , а лучше «нива» , у нее большая проходимость.