Страница:
Анатолий Отян
Служба В Потешных Войсках Хх Века
*ПРЕДИСЛОВИЕ*
Я пишу эту книгу для своих друзей, знакомых, а главное хочу оставить след о своей жизни своим внукам, правнукам. Тешу себя мыслью, что они прочитают её, если правнуки будут знать русский язык.
Прочитав её сейчас, кто-то может обидеться на само название.
Почему Доблестную Советскую Армию какой-то младший сержант, пороха не нюхавший, может так оскорбительно называть? Не хочу подвергнуть сомнению героизм солдат, павших на полях сражений и осквернить память о них. Вечная им память и слава!*"Мёртвые сраму не имуть"*
Я не историк и не берусь делать научные исследования в области военной науки. Пусть этим занимаются профессионалы. Но я заявляю со всей ответственностью, что когда я служил, то боевая подготовка была на втором плане. На первом была показуха. Солдаты-десантники стрелять не умели толком. Но об этом позже.
Вся российская и советская история подтверждают название Потешных войск. Так Пётр Первый назвал свои войска потешными. Пока они были таковыми, Россия терпела поражения и на юге, и на севере. И только когда стал вопрос о самом существовании Российского государства,
Потешные войска превратились в серьёзную силу и разбили шведов под
Полтавой. * "…и за учителей своих * * заздравный кубок поднимает"* * *А.С.Пушкин "Полтава"
Вспомним историю только двух последних веков. 1812 г. Французы дошли до Москвы и взяли её. А Российское правительство потешалось.
Помните у Высоцкого*: "… в это время Бонапарт переходил границу"*, а в Петербурге был бал.
1856 г. – Крымская война. 1905 г. – Война с Японией: Порт Артур и
Цусима. 1914 г.-Первая мировая война и полное поражение. 1918 г.
– поражение в войне с Польшей. 1939 г. – Финская кампания. 1941 г. -
Великая отечественная. 1956 г. Венгерская кампания.(Мне рассказывали участники тех событий, как они лежали на асфальте в Будапеште, а из окон их поливали огнём). 1969 г. – конфликт с Китаем из-за острова
Даманского. 1979 год – Афганистан. Наконец Чечня, в которой и сегодня идёт война, а конца ей не видно. Мне могут возразить, что в некоторых случаях побеждали. Да, потом наспех подучив солдат, и не жалея людей (по военному "людских ресурсов"), и ценой неисчислимых жертв, побеждали.
Я не могу и не хочу искать причины беспечности Российского и
Советского руководства., видимо такой российский менталитет.
Я, как и почти все люди на земле, против войн, вообще. Но пока существует угроза войн, надо армии иметь не потешные, а правительства не агрессивные.
* Уважаемые читатели, извините за массу допущенных всевозможных ошибок. Моя отличительная черта их совершать в жизни и делать в письме. А.Отян*
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СТРОЙБАТ
ПРИЗЫВ
Служить в армии я не хотел, и не потому, что я её боялся, как боятся идти служить сейчас из-за дедовщины и войны в Чечне, издевательств над солдатами и голодухи. Я просто считал, что я уже состоявшийся человек, работаю, женат, поступил на заочное отделение
Днепропетровского строительного института, а служба заберёт у меня из жизни три года. Тогда служили во флоте четыре, и в остальных войсках три года. Призывали с девятнадцати лет, и я два года под всякими предлогами уклонялся от службы. Тогда шло Хрущёвское сокращение вооружённых сил, и особой нужды в солдатах не было. Летом
1958 года я выполнил нормативы на звание Мастера Спорта СССР по парашютному спорту. Тогда их было очень немного. Забегая наперёд, скажу что у меня было удостоверение и знак N 13611, в то время как
Героев Советского Союза было чуть больше 15 тысяч. В Кировоградской области было не более десятка спортсменов с этим званием. Я тогда работал технадзором в Кировоградской гарнизонной КЭЧ (Квартирно – эксплуатационная часть) Киевского Военного Округа (сокращённо КВО).
Работа была не тяжёлой, она заключалась в контроле строительства двух четырёхэтажных домов для военных, в городе Александрии, куда я ездил два раза в месяц на два дня, и мог выполнять свои студенческие задания в рабочее время. Но работать мне пришлось недолго. Ещё весной я получил повестку на призывную комиссию в военкомат. Я на комиссии заявил, что чувствую, иногда, боли в области сердца, которые у меня действительно были, и которые я скрывал от медкомиссии в Аэроклубе для допуска к парашютным прыжкам.
Через несколько дней мне было приказано лечь на обследование в
Первую Горбольницу, в которой в ХIX веке работал великий российский хирург Пирогов. Больница находилась на территории крепости Святой
Елисаветы, в которой когда-то бывали известные российские полководцы: генералиссимус Александр Васильевич Суворов и фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов. Крепость Елисаветы была основана в 1754 году по приказу императрицы Елизаветы Петровны, и в этом, 2004 году, город Кировоград, первоначальное название которого было Елисаветград, праздновал своё 250-летие со дня основания.
Крепость входила в оборонительную систему, в которую входил так же Кременчуг и подчинялась ему. А.В.Суворов, будучи ещё молодым человеком, был начальником Кременчугского гарнизона, и по долгу службы бывал в "нашей" крепости. В те времена произошёл с ним забавный случай.
Императрица Екатерина II ездила со своим фаворитом, графом
Потёмкиным, по Малороссии, и заехала инспектировать Кременчугский гарнизон. Выучка и действия войск под командованием Суворова, так понравились императрице, что по их окончанию, она спросила у него:
– Ну, Александр Васильевич, чем прикажешь наградить тебя за хорошую службу?
– Прикажи, Матушка, дать мне денег. Нечем расплатиться с хозяйкой за квартиру.
Екатерина засмеялась:
– Что же ты так обнищал? Небось в карты проигрался, аль любовницу содержишь?
– Картами не балуюсь. Лошадь я купил себе арабской породы, которую Вы, государыня похвалить изволили. Уж очень она мне понравилась. А басурман приезжий дорого запросил и уступить в цене отказался. Вот я и поистратился.
– Денег я прикажу тебе дать, а от меня прими вот награду за доблестные труды твои.
И подарила ему золотой портсигар, отделанный драгоценными камнями.
Суворов хранил этот портсигар до конца дней своих, вместе с серебряным рублём, подаренным ему царицей Елизаветой Петровной за красиво отданную ей честь и военную выправку, когда он, десятилетний, стоял на посту, охраняя царский дворец. Суворов, как тогда было принято, ещё мальчишкой служил в Семёновском или
Преображенском полку (точно не помню).
Помню, когда был на обследовании в той больнице, в 1958 году, проходил чемпионат мира по футболу, в котором впервые участвовали и советские спортсмены, и мы по радио слушали репортажи, если не ошибаюсь, из Швеции. Тогда мы впервые услышали, звучащие экзотически, как в сказке, имена Гарринча, Пеле и названия
Мароканна, Бразилия. Всё это, как и игра Бразильской сборной, как и рассказы о других командах, были для нас, как свежий ветерок, удержать и увидеть который мы не могли, но у нас оставалось ощущение свежести и какой-то чуть приоткрытой тайны.
Меня ежедневно слушали врачи, простукивали пальцами по спине и груди, прощупывали пульс. Это было всё обследование. Даже электрокардиограмму не делали, хотя я точно знаю, что приборы по её написанию уже в Кировограде были.
Мне сейчас странно вспоминать те обследования после того, что здесь в Германии со мной делают при кардиологическом обследовании, которые я прохожу ежегодно. УЗИ (ультразвуковое исследование), при котором я вижу свои сосуды, кровоток, сердечные клапаны и т.д. Я даже не знаю названий для обследования и другой аппаратуры, которой меня проверяют. Да, сейчас другое время, но на Украине и сегодня нет многой аппаратуры, которая есть здесь, в Германии. Не даром президенты государств на пост советском пространстве, их жёны и дети едут обследоваться и лечиться в Германию, Великобританию и другие западные страны. Так, Явлинский, известный российский политический деятель, лечился в той же Франкфуртской больнице, в которой мне делали операцию. Даже рожать их дети и внуки, а также богатые люди едут сюда. Эх ма! Тогда, в 1958 году, на территории больницы, находилось псих-отделение (Я не люблю выражения сумасшедший дом), которым руководил известный всему городу врач – психиатр Кессельман. В
Кировограде в те времена, когда хотели сказать, что у тебя не всё в порядке с головой, говорили, что тебе пора к Кессельману. Я представлял его себе внешне мужественным мужчиной, с большими, непроницаемо – чёрными гипнотизирующими глазами, под пронизывающим взглядом которых становится жутковато. И вот почему.
Я не мог раньше, да и теперь не могу представить внутреннее состояние врачей, работающих с душевнобольными. И хотя у нас есть врач – психиатр, друг нашей семьи, Тамара Орленко, я никогда в разговорах с ней не касался этих тем, боясь их.
Интересно, что я, увидев Кессельмана впервые, через восемь лет, в
1965 году, когда работал начальником СМУ 8 (Строительно-монтажное управление) занимающимся газификацией квартир сжиженным газом), был страшно удивлён, когда ко мне в кабинет вошёл небольшого роста, веснущатый, круглолицый мужчина, очень похожий на писателя Бабеля, и назвался Кессельманом, Я от неожиданности сделал круглые глаза и глупо спросил: .- Тот са-а-амый???
Он страшно смутился, покраснел и ответил:
– Тот самый, и посмотрел на меня любопытным взглядом, видимо уже наблюдая своего пациента.
Теперь наступила очередь мне смутится.
Он пришёл ко мне с просьбой газифицировать его квартиру, которую я конечно выполнил.
На минуту прерву своё скучное повествование, чтобы вставить с небольшими сокращениями письмо моего кировоградского хорошего знакомого, очень известного в Кировограде врача-гинеколога Романа
Веера, проживающего сейчас в Израиле, которому я по интернету отправил верхнюю часть своих армейских воспоминаний. Добрый день, молодежь! Толик, подтверждаю получение твоего, интересного для меня письма. Несмотря на то, что мои отношения с Вооруженными силами носили более романтический характер и закончились полным разводом через год учёбы в Одесском
Военно-Морском Медицинском Училище – ВММУ, в связи с расформированием, всё тобой написанное, понятно. Читая, я как бы, был рядом с тобой… Наши дети, к счастью, не могут поверить, что было так, как ты описываешь.
Если моя похвала, а, вернее, оценка, для тебя имеет значение – могу сказать честно: – мне понравилось. Буду ждать продолжения, надеюсь, ты мне пришлешь.
Твоя встреча с Григорием Ильичом Кесельманом вызвала у меня много воспоминаний, т.к. я год проработал в его отделении фельдшером, после окончания мед училища. Он интересный человек со своими слабостями, но и с достоинствами. Мне с ним работалось легко, у нас сложились дружеские отношения, я бывал у него дома. Уже в Израиле я получил от него письмо, он просил, чтоб я объективно описал его перспективу. Письмо было из Москвы, где он жил с сыном. Конечно, я ответил. Он не приехал в Израиль… Жив ли он, где сейчас, не знаю. Один случай тебе опишу.
Гриша, так мы его называли "за глаза", был мягко говоря, не очень храбрым человеком и не скрывал этого. Он боялся всего: и комиссий, всяких проверок, электроприборов…, но больше всего – агрессии своих душевнобольных, их непредсказуемости. Во время обхода его сопровождала целая свита из врачей, мед братьев и сестер, а так же санитаров. Он находился в средине "охраны".
Нападение на медперсонал было не в диковинку, за это была надбавка к зарплате в 30%. В составе такой охраны неоднократно бывал и я.
Подходим мы к койке очередной больной, Гриша выходит из "окружения" и…в мгновение исчезает в постели громадной бабы. Накрыв его своими ведерными сиськами, она перекрыла ему дыхание, пока санитары накидывали ей петлю на шею (из простыни), она сорвала с
Гриши штаны и добралась до его достоинства…
Синий, без сознания, Гриша был извлечен из-под не менее синей, от удавки больной… Случай не предавался огласке, т.к. каждый мог оказаться в подобном положении…
Всех благ, Роман.
Такое, вот дополнение.
А тогда в больнице, вечером, гуляя вокруг псих-отделения, я увидел, как в зарешётчатом деревянной решёткой окне, пожилая, совершенно голая женщина, как паук распласталась на решётке, мне стало жутко, и я больше там не ходил.
Но некоторых душевнобольных всё-таки выпускали на улицу, И однажды во двор больницы вошёл солдат в форме и, увидев знакомую женщину, со словами "мама, мама", бросился к ней. Но она не узнала сына, и громко крича, и что-то причитая, бросилась на него с кулаками. Дюжие ребята в белых халатах растянули их, её отвели в помещение, а солдат долго рыдал прислонясь к стене. Его успокаивали люди, а потом и врач, а я ушёл к себе в палату, лёг на кровать и тоже тихо плакал. Эти две сцены я запомнил навсегда. И мне всегда сдавливает горло, когда я их вспоминаю.
Я пробыл, бездельничая, в больнице дней десять. По вечерам, после работы, и в воскресенье, ко мне приходила моя любимая, нынче моя жена Эмма. Мы найдя укромный уголок, подальше от посторонних глаз, целовались. Я и сейчас помню нежный запах её тела, волос, который сводил меня с ума. Я помню, и мог бы описать то состояние любви, которое меня тогда обуревало, но мне неловко, или как говорят в
России – совестно. Любовь-это сугубо личное, индивидуальное чувство, и показывать его посторонним в наше время было не принято.
Видите, у меня по ТОЛСТОМУ, НЕТ ТЕХ НЕДОСТАТКОВ, КОТОРЫЕ НУЖНЫ
ДЛЯ ХОРОШЕГО ПИСАТЕЛЯ. Необходимо преодолеть личный стыд. А я не умею. Я сейчас, видя, как на улице целуются взасос парочки, отворачиваюсь, как от чего-то бесстыдного. А бесстыдство дошло до того, что гомосексуалисты попросту целуются на улице. А это уже омерзительная сцена, сродни той, если бы на улице, кто-то совершал естественные надобности или половой акт. Думаю, что цивилизация подобного рода, называемая моей покойной тёщей "сифилизацией", ещё наступит или уже наступила. Странно, что эта противная тема вспоминается вместе с чистым чувством любви, и как бы касаясь её, пачкает.
Но всему приходит конец. Пришло время и врачи дали заключение, что я абсолютно здоров и гожусь к воинской службе без ограничений, хотя я и сейчас считаю, что они были не совсем правы.
Я вышел на работу, продолжая ходить в Аэроклуб, ездить на аэродром совершать тренировочные прыжки. Выступил на республиканских и всесоюзных соревнованиях, на которых выполнил нормативы на звание
"Мастер Спорта СССР". Эти соревнования я ещё опишу. Осенью поехал в командировку в г. Киев, в КВО на совещание технадзоров, где к нам на
2 минуты зашёл командующий КВО, маршал Чуйков. Интересно, что нас генерал-лейтенант Зайцев полчаса готовил приветствовать большое начальство. И хотя среди нас были люди разного возраста, и насколько я помню, две женщины, мы по приходу маршала должны были встать и по военному рявкнуть: "Здравия желаем, товарищ маршал!",- что мы и сделали. Чуйков был человек среднего роста с грубым, изрезанными морщинами лицом. Генерал Зайцев докладывал ему и смотрел в глаза с таким подобострастием, что было противно на это смотреть, но
Чуйкову, видно, это нравилось. Я никогда не понимал, почему в
Красной, а потом и в Советской Армии, формой обращения к старшему начальнику было слово "товарищ", когда наоборот, старший к младшему мог обращаться как угодно: и просто по званию, по фамилии и даже матом. Какой он был товарищ, если он мог с тобой фактически что угодно сделать, а ты не имел права ему даже возразить? Во всём у нас было лицемерие. Честнее было бы называть "господин" или "повелитель, или "ваше благородие" и т.д.
Потом я со своим, старше меня по возрасту, коллегой по фамилии
Бойко, поехал на свои объекты в Александрию. Вечером, чтобы скоротать время, мы пошли с ним в кино. Шёл кинофильм "По ту сторону", где главную роль исполнял артист Сафонов. В фильме впервые звучала музыка и песня Александры Пахмутовой. Эта песня со словами:
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная, -
И нету других забот.
Припев:
И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт…
Меня мое сердце
В тревожную даль зовёт.
стала одной из самых популярных при исполнении её на вечеринках, турпоходах и просто, когда собирались несколько человек и хотелось петь. Кто-то говорил; "Ну а теперь "Заботушку", и начинали. Она стала гимном для многих советских людей, как позже и другие песни
Александры Пахмутовой.
А тогда, сидя в кинотеатре, я увидел что Бойко вытирает слёзы. Не мог он их сдержать, и когда вышел из зала. Я деликатно молчал. Когда пришли в гостиницу, я осторожно его спросил, почему он так переживает фильм…Он мне рассказал, что с ним была такая же история, как и с героем фильма. Когда он пришёл с войны, на которой потерял ногу, его жена, к которой он так стремился – ("Жди меня и я вернусь…") ему сказала, что не хочет жить с инвалидом. Я понимал этого человека, но не мог найти слов, чтобы его успокоить. Я сам был влюблён в свою уже жену (Мы оформили брак 17 сентября 1958" и не мог поставить себя на его место, а когда начинал представлять, то ничего лучшего чем самоубийство не видел.
Наступили Октябрьские праздники, 7-го и 8-го ноября были выходными, но на всех предприятиях и учреждениях было обязательное дежурство, за выполнение которого давали отгул в два рабочих дня. Я попросился дежурить на двое суток, за что потом шесть дней не работал. Во время дежурства ко мне приходила жена и мы хорошо проводили время. Ночью я благополучно спал на диване в кабинете начальника.
А через несколько дней я получил повестку в военкомат, где было указанно, что я призываюсь на военную службу, и необходимо прибыть тогда-то, имея при себе продукты питания на два дня, ложку, кружку, и другие личные вещи. Всё! Моя гражданская жизнь закончена. Впереди полная неизвестность: нам не сказали куда и даже в какой род войск нас посылают. Я рассчитывал попасть в десантные войска, но по контингенту, который был со мной, этого видно не было. Как бы там ни было, но как в той песне: "Дан приказ, ему на запад, ей в другую сторону". Но я не знал, что мне ехать на восток, но знал, что моя жена которая уже носила в себе нашего ребёнка, остаётся. Мне трудно было расставаться с нею, с мамой, с Кировоградом.
Нас строем, через весь город, по средине улиц вели на вокзал, а по бокам, на тротуарах, шли наши мамы, жёны, невесты, сёстры. Было странно, как будто в кино, на них смотреть, а сейчас тяжело, до слёз вспоминать и писать об этом, Я сейчас понимаю, как им было и какие чувства испытывали они. А я вроде потерял ощущение реальности и смотрел на себя и на всё происходящее как бы со стороны.
На вокзале мы с Эммой не спускали друг с друга взгляд, прощались.
Мама стояла рядом и тоже не отрывала от нас глаз, как будто хотела навсегда запомнить лицо своего сына. Стоял людской гул. Где-то рядом играла гармошка, Кто-то нервно смеялся. Но вот подали товарные вагоны, так называемые теплушки, в которых возили скот. Мы их так и называли – скотскими вагонами. Последние быстрые поцелуи, прощания и команда: "По-о-о ваго-онам!" Бросаешь последний взгляд на своих, на город, и запоминаешь эту секунду на всю жизнь. В памяти эти секунды остаются с фотографической точностью, с деталями. Я, как правило, не обращаю внимание, кто во что одет, а сейчас вижу тогдашнюю Эмму в красноватом пальто, свободного покроя, её большие, со слезами и грустью, неотрывно глядящие на меня, глаза. Лязгнула вагонная сцепка, загудел паровоз и…
Всё! Поехали.
СКОТСКИЙ ВАГОН
Мы ехали не на войну, но наши родные, пережившие войну, знaли, что когда отправляются в армию, то всего можно ожидать. Даже в мирное время не все приходят со службы целыми и невредимыми. А кто-то и совсем не приходит. Поэтому чувство тревоги никогда не покидает наших родных.
В вагонах по обеим сторонам были устроены двухэтажные нары из нестроганных досок и присыпанных соломой так, что если все плотно рядом лягут, то уместятся. Посредине было свободное пространство,
"танцплощадка". В каждом скотнике было по пятьдесят человек, и чтобы не задохнутся, вагонные ворота держали наполовину открытыми, хоть уже подмораживало. Всего выехало из Кировограда 10 вагонов с новобранцами.
Сопровождали нас несколько сержантов и два офицера, капитан и лейтенант. Нам так и не говорили, куда нас везут.
Среди нас, новобранцев царила какая-то странная, не реальная весёлость. У всех не было никакого страха, но чувство обрезанной жизни и неизвестность, которая была впереди, делала нас какими-то отрешёнными от действительности, готовыми на необдуманные поступки типа: "была ни была" или "будь что будет". Нас предупредили, что пьянка категорически запрещена, выход из вагонов только по разрешению сержантов, любое нарушение дисциплины будет строго наказываться. Кто-то во время этих предупреждений, произносимых капитаном, кривляясь, как в кинофильмах под немецкий акцент, громко произнес: "Расстрел, расстрел, Гитлер капут" Все захохотали. Капитан рассвирепел: "Кто сказал, выйти из строя" Никто, конечно, не вышел.
Несмотря на все предупреждения, сразу началась пьянка. Буквально у всех ребят из сельской местности появился самогон, горожане тоже не отстали, закуски было навалом, все прихватили из дому и сало, и хлеб, и мясо, и печево. Матери постарались дать своим любимым чадам лучшенькое из того, что было в доме. Нужно сказать, что в то время с питанием на Украине было благополучно.
В общем, через час – полтора, вагон был весёлый. Стали орать песни под стук колёс, а к вечеру, темнело уже рано, и вовсе пьяный.
Завалились спать вповалку, без разбора, и не понять было, где чья голова, а где чья задница или ноги. Утром стали просыпаться от холода. И хотя в вагоне было градусов десять, видно было, что снаружи был мороз – в щели шёл пар, а болты крепления вагона промёрзли и на них был толстый слой инея. Было тихо, колёса не стучали на стыках рельс. Стоим.
В вагон постучали, Потом раздвинулись двери и в вагон хлынул холодный воздух, клубами пара стелящийся по полу вагона. Все высыпали наружу и стали поливать железнодорожные пути остатком вчерашней выпивки. Пар поднимался выше вагонов, "запахло" конюшней и этот запах российских туалетов всё время был рядом. Люди ёжились от холода, после пьянки немного всех знобило, но у кого-то осталась выпивка и, чуточку похмелившись и перекусив, повеселели.
Эшелон стоял на запасных путях какой-то станции.
– Хлопци, а дэ це мы?
– А бис його знае?
– Ан давай спытаемо у сэржанта.
– А де вин?
– А воно иде.
– Товаришу сержант, а дэ цэ мы стоимо?
– Во первых, в Советской армии принято говорить только на русском языке, а во вторых передвижение воинских эшелонов и их стоянка являются военной тайной.
– Ты ба. Сыльна таемныця. Оно титка йде, та може вона мени цю таемныцю розкрые?- и к женщине, проходившей мимо:
– Титонька, а що це за станция?-
– Полтава, сыночку, Полтава.
– О! Всёго двисти кэмэ видъихалы.
– Ну да – съехидничал другой, и подчёркнуто ломано-русским выговором добавил:
– Пятые сутки, шестая верста, оцэ тоби сержанту и вся воена таемниця.
Раздался хохот.
– Товарышу сэржант, а колы кухня пидъидэ?
– Вы должны были взять еды на двое суток, а ещё и одни не прошли.
– Цэ точно, тилькы я й узяв на двое, але гороцьки хлопци не взялы, и мое поилы. Можно збигаты на станцию, исты купыты? Та й пыты хочется.
После некоторых переговоров, за водой были отпущены два человека с вёдрами и предупреждены сержантом, что если при их возвращении, будет найдена водка, то тут же будет уничтожена. Пошли за водой и из других вагонов. Мы с нетерпением и тревогой ожидали возвращения наших водоносов, так-так мы заранее сбросились по десять рублей на водку, что получалось по двести грамм на брата (Бутылка водки стоила
22 рубля 50 копеек) и по пять рублей на гармошку, которая стоила 250 рублей. Прошло минут сорок, и показались первые водоносы из другого вагона, Они принесли два ведра воды, но были обысканы сержантами.
Под возгласы толпы у них были найдены, спрятанные за поясами четыре бутылки водки, которые тут же были разбиты сержантом об рельсы, под неодобрительный гул жаждущих. Но вот показались и наши водоносы. Они тоже несли два ведра, Сержант с нескрываемым радостным нетерпением охотника устремил на них свой взгляд, ожидая добычу, а мы, с чувством жертвы ожидали развязку. Но вот они подошли и поступила команда поставить вёдра на землю, расстегнуть верхнюю одежду и поднять руки. После тщательного досмотра, разочарованный отсутствием водки сержант разрешил им войти в вагон. Мы тоже были разочарованы.
Почти все из нас не были пьяницами, но власть толпы заставляла проявлять лихость. В России, Украине, Белоруссии пьянство отдельный вопрос, но оно и начинается с доказательства каждым своей неординарности тем, что если ты выпиваешь больше водки, значит ты настоящий мужчина. Последствия всем известны.
Сержант с кислой миной отошёл от вагона, а из него хитрые рожи нам подавали знаки: залезайте в вагон. Мы, заинтригованные, залезли и поняли всю хитрость наших водоносов, нет "водконосов": одно из вёдер до краёв было наполнено водкой. Хлопцы, ещё в городе, в магазине возле вокзала проделали процедуру переливания водки из бутылок в ведро.
И пошло, поехало! Заиграла гармонь, запели песни, затанцевали. На средину круга, вышел паренёк небольшого роста и стал лихо отплясывать гопак и другие пляски. Да так здорово, что мы с удовольствием смотрели на этот концерт. Но вот в проёме ворот вагона показалась голова нашего сержанта, и ребята стали весело его приглашать. Он запрыгнул в вагон, и с угрожающим видом хотел взяться за ведро. Но даже нагнуться ему не дали. Сзади сдавила его плечо сильная рука, бывшего комбайнёра из-под Бобринца, Грыцька Голуба: